В архиве А. М. Волкова обнаружилась распечатка сравнительно ранней редакции УДиеДС: текст 1961 года.
Эта редакция — черновая, она нигде не публиковалась. Стилистически она шероховата, содержит длинноты, местами повторы, неудачно выстроенные фразы.
Но для поклонников Волковских сказок она может представлять интерес именно своей полнотой: хотя принципиально новых сцен в ней практически нет, но почти на каждой странице встречаются отдельные фразы, словосочетания, иногда даже абзацы, не вошедшие в книжную версию.
Благодаря этому, УДиеДС-61 получается детальнее в мелочах, и в ней появляются некоторые логические связки, утерянные в книжной версии.
Т.о., УДиеДС-61 полнее не только сокращённой версии сказки 1962–63 гг. из «Пионерской правды», но и книжной редакции 1963 года. На данный момент это самая полная версия текста.
Отмечу, впрочем, что версия 1961 года — всё же не первая. Судя по дневникам Волкова, первый вариант сказки был написан в 1958 году, затем переработан в 1959. Но эти ранние редакции пока не найдены, так что нынешний вариант получается самым ранним из доступных.
Оцифровывать текст по-настоящему я не возьмусь (слишком много хлопот), но буду понемногу выкладывать фотоснимки страниц со своими комментариями.
Отправлено: 31.12.19 21:50. Заголовок: Руслан на форуме где..
Руслан на форуме где-то уже обсуждали, почему когда дуболомы в "Желтом тумане" подняли домик-фургон, под ним не оказалось скелета Гингемы. Так же исчез скелет Гуррикапа из ТЗЗ-82, хотя он есть в версии 1976 года. Еще обратил внимание на одну особенность Урфина - у него дома много вещей, напоминающих охотничьи трофеи: чучела орла и попугая, оленьи рога, шкура медведя (Топотуна).
у него дома много вещей, напоминающих охотничьи трофеи: чучела орла и попугая, оленьи рога, шкура медведя (Топотуна).
Да, он вообще по современным взглядам выходит неформалом вроде гота - потому что подчеркнуто выбирает все мрачное. Даже ручного медведя завел, потому что при оживлении шкуры прямо думает "это ожила шкура моего ручного медведя" (а не, допустим, купленная). Жевуны про медведя тоже прекрасно знают, даже когда именно он издох, так что Урфин. видимо, с ним, словно с питбулем, еще и гулял, пугая односельчан.
Пост N: 7632
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
31
Награды:
Отправлено: 01.01.20 02:53. Заголовок: Руслан, Алена 25, сп..
Руслан, Алена 25, спасибо на добром слове )
Руслан пишет:
цитата:
Как-то в остальных версия я даже забывал, что под домиком так и остался труп Гингемы, а тут напомнили.
В довоенных редакциях ВИГ тоже ноги Гингемы торчали ) К счастью, потом Волков их вычеркнул.
Sabretooth пишет:
цитата:
обратил внимание на одну особенность Урфина - у него дома много вещей, напоминающих охотничьи трофеи: чучела орла и попугая, оленьи рога, шкура медведя (Топотуна).
Где-то на форуме звучала гипотеза, что Урфин помимо прочих своих талантов (столяр, огородник, военачальник, король и т.д.) был ещё таксидермистом )
Отправлено: 01.01.20 08:51. Заголовок: У Урфина в этом вари..
У Урфина в этом варианте даже зачатки объективной оценки ситуации проступают.
цитата:
Где-то на форуме звучала гипотеза, что Урфин помимо прочих своих талантов (столяр, огородник, военачальник, король и т.д.) был ещё таксидермистом )
Вполне возможно. По крайней мере, он умеет освежевать пойманных животных - того же кролика. Кстати, я только сейчас понял, почему он тогда от Гуамоко прятался, раньше казалось - просто делиться не хочет. А дело-то в том рационе волшебников, который Урфин никак не хотел принимать. Выходит, филин у него в это время еще и личным диетологом был, постоянно надоедая "ешь пиявок"
- смысл фразы шкуры «всё-то ты хитришь, филин»; - нет воров в стране Жевунов; - почему шкура получила имя (феноменальное объяснение!); - попытка Урфина засеять живительное растение; - кого Урфин обозвал дубиной, болваном и дурачиной;
Какие Волков убрал интересные моменты - например, обьяснение разного отношения к Урфину медведя и филина. А причина, по которой Топотун получил имя, очень веская
Отправлено: 01.01.20 20:18. Заголовок: Большое спасибо за н..
Большое спасибо за новые отрывки. Жаль, что все это исчезло при переиздании - в этой версии многие моменты обретают больший смысл. Только вот интересно, а у Топотуна что, раньше имени не было? И Урфин, владеющий ручным медведем, так и звал его при жизни - эй, ты, медведь?
Пост N: 3371
Зарегистрирован: 04.03.12
Откуда: Россия, Краснодар
Рейтинг:
15
Замечания: Награды:
Отправлено: 01.01.20 20:42. Заголовок: Да-а, интересную вы ..
Да-а, интересную вы вещь, Чарли, откопали ))
С оцифровкой такого рода у меня есть один сравнительно несложный способ: берётся тот текст, который уже есть в цифровом виде (любая редакция), два текста внимательно сличаются и в файлик вносятся правки. Так я в своё время оцифровала ВИГ-39.
И так я сейчас сделала за вечер сразу две главы по вышепредложенным фото, что и предлагаю вашему вниманию - фотографии хорошо, но вдруг и цифровой текст пригодится (Планирую доделать и третью главу)
Где-то в глубине необъятного северо-американского материка, окружённая обширной пустыней и кольцом неприступных гор, лежала Волшебная страна. Там жили добрые и злые феи, там разговаривали животные и птицы, там круглый год было лето, и под вечно жарким солнцем росли на деревьях невиданные плоды, а на лугах благоухали необыкновенные цветы. Юго-запад Волшебной страны населяли Жевуны – робкие и милые человечки, у которых взрослый мужчина ростом не превышал восьмилетнего мальчика из тех краев, где люди не знают чудес. Повелительницей Жевунов была Гингема, злая волшебница, обитавшая в глубокой темной пещере, к которой Жевуны боялись приближаться. Но среди них, ко всеобщему удивлению, нашелся человек, построивший себе дом неподалеку от жилища колдуньи. Это был некий Урфин Джюс. От своих добрых мягкосердечных соплеменников Урфин еще в детстве отличался сварливым характером. Он редко играл с ребятами, а если вступал в игру, то требовал, чтобы все ему подчинялись. И обычно игра с его участием оканчивалась дракой. Родители Урфина умерли рано, и мальчика взял в ученики столяр, живший в деревеньке Когида. Подрастая, Урфин становился неуживчивее, и когда изучил столярное ремесло, то без сожаления покинул своего воспитателя, даже не поблагодарив его за заботу. Однако, добрый ремесленник дал ему инструменты и все необходимое для начала работы. Урфин был стал искусным столяром, он и мастерил столы, скамейки, сельскохозяйственные орудия и многое другое. Но, как это ни странно, злобный и сварливый характер мастера передавался его изделиям. Сделанные им вилы старались боднуть своего владельца в бок, лопаты колотили его по лбу, грабли норовили зацепить за ноги и опрокинуть. Урфин Джюс лишился покупателей. Он стал делать игрушки. Но у вырезанных им зайцев, медведей и оленей были такие свирепые морды, что дети, взглянув на них, пугались и потом плакали всю ночь. Игрушки пылились в чулане Урфина, никто их не покупал. Урфин Джюс окончательно озлобился на соплеменников и перестал показываться в деревне. Он стал жить плодами своего огорода. В Волшебной стране урожаи можно было собирать трижды в год, и Урфин Джюс не голодал, но всё-таки сердился на весь белый свет, хотя по справедливости ему следовало винить во всём свой скверный характер. Одинокий столяр так ненавидел сородичей, что даже образом жизни и одеждой старался не походить на них. Жевуны жили в круглых домиках голубого цвета с остроконечными крышами и с хрустальными шариками наверху. Урфин Джюс построил себе четырехугольный дом, выкрасил его в коричневый цвет, а на крышу посадил чучело орла (оно кстати отпугивало птиц от его огорода). Жевуны носили голубые кафтаны и голубые ботфорты, а кафтан и ботфорты Урфина были оранжевого цвета. У Жевунов шляпы были остроконечные с широкими полями, а под полями болтались серебряные бубенчики. Урфин Джюс терпеть не мог бубенчиков, и ходил в круглой шляпе с узкими полями. Мягкосердечные Жевуны плакали при всяком случае, а в мрачных глазах Урфина никто никогда не видал слезинки. Прошло несколько лет. Однажды Урфин Джюс явился к Гингеме и попросил старую колдунью взять его в услужение. Злая волшебница очень обрадовалась: в продолжение столетий ни один Жевун не вызывался добровольно служить Гингеме, и все ее приказания исполнялись только под угрозой кары. Теперь у колдуньи появился помощник, с охотой исполнявший всевозможные поручения. И чем неприятнее были для Жевунов распоряжения Гингемы, тем с большим усердием передавал их Урфин. Угрюмому столяру особенно нравилось ходить по деревушкам Голубой страны и налагать на жителей дань – столько-то и столько змей, мышей, лягушек, пиявок и пауков. Жевуны ужасно боялись змей, пауков и пиявок. Получив приказ собирать их, маленькие робкие человечки начинали рыдать. При этом они снимали шляпы и ставили их на землю, чтобы бубенчики своим звоном не мешали им плакать. А Урфин смотрел на слезы своих сородичей и злобно хохотал. Потом в назначенный день являлся с большими корзинами, собирал дань и заставлял Жевунов отвозить ее в пещеру Гингемы. Там это добро либо шло в пищу колдунье, либо употреблялось на злые волшебства. Так и жили в одиночестве колдунья и её мрачный слуга. А потом Гингема погибла, и это случилось при очень странных обстоятельствах. Дело в том, что злая волшебница, ненавидевшая весь род людской, задумала его уничтожить. Для этого она наколдовала чудовищный ураган и отправила его за горы, за пустыню, чтобы он разрушил все города, все сёла и под их обломками похоронил всех людей. Но этого не случилось, и вот почему. На северо-западе Волшебной страны жила добрая волшебница Виллина. Она узнала о коварном замысле Гингемы и обезвредила его. Виллина позволила урагану захватить в канзасской степи только один маленький домик – фургон, снятый с колёс и поставленный наземь. По приказу Виллины вихрь принёс домик в страну Жевунов, сбросил его на голову Гингемы, и злая волшебница была раздавлена. К удивлению Виллины, которая явилась поглядеть, как подействовали её чары, в домике оказалась маленькая девочка Элли. Она вбежала за своим любимым пёсиком Тотошкой в домик как раз перед тем, как вихрь подхватил и понёс его. Виллина пожурила девочку за неосторожность и посоветовала ей идти за помощью в Изумрудный город – центр Волшебной страны. О повелителе Изумрудного города, Гудвине Великом и Ужасном, в народе ходили самые разнообразные слухи. Молва утверждала, что Гудвину ничего не стоит ниспослать на поля огненный дождь или наводнить все дома крысами и жабами. А потому о Гудвине разговаривали шёпотом и с оглядкой: вдруг волшебник оскорбится каким-нибудь неосторожным словом. Элли послушалась доброй феи и отправилась к Гудвину в надежде, что волшебник не так уж страшен, как о нём толкуют. Ей не пришлось встретиться с угрюмым столяром Урфином Джюсом. В тот день, когда домик Элли раздавил Гингему, Урфина не было возле колдуньи: он ушел по ее делам в отдаленную часть Голубой страны. Известие о гибели волшебницы вызвало у Джюса и огорчение и радость. Он огорчился при мысли о том, что потерял могущественную покровительницу, но рассчитывал возвыситься после её смерти. В окрестностях пещеры было безлюдно. Элли с Тотошкой ушли в Изумрудный город, а Жевуны по доброй воле никогда не подходили к жилищу Гингемы. Заметив сухие ноги старой колдуньи, торчавшие из-под фургона, Урфин не подумал похоронить свою госпожу. Он спешил воспользоваться наследством волшебницы. У Джюса даже появилась мысль поселиться в пещере и объявить себя преемником Гингемы и повелителем Голубой страны, ведь робкие Жевуны не сумеют этому воспротивиться. Но закоптелая пещера со связками копченых мышей на гвоздиках, с чучелом крокодила под потолком и прочими принадлежностями волшебного ремесла выглядела такой сырой и мрачной, что Урфин содрогнулся. - Брр!.. – пробормотал он. – Жить в этой могиле?.. Нет уж, благодарю покорно! Урфин начал разыскивать серебряные башмачки колдуньи, так как знал, что Гингема дорожила ими больше всего. Но напрасно он обшаривал пещеру, башмачков не было. - Ух-ух-ух! – насмешливо раздалось с высокого насеста, и Урфин вздрогнул. Сверху на него смотрели глаза филина, светившиеся желтым светом во мраке пещеры. - Это ты, Гуам? - Не Гуам, а Гуамоколатокинт, – сварливо возразил филин. - А где другие филины? - Улетели. - Почему ты остался? - А что мне делать в лесу? Ловить птичек, как простые филины и совы? Фи!.. Я слишком стар и мудр для такого хлопотливого занятия. У Джюса мелькнула хитрая мысль. - Послушай, Гуам… – Филин молчал… – Гуамоко… – Молчание. – Гуамоколатокинт! - Слушаю тебя, - отозвался филин. - Хочешь жить у меня? Я буду кормить тебя мышами и нежными птенчиками. - Не даром, конечно? – буркнула мудрая птица. - Люди, увидев, что ты мне служишь, посчитают меня волшебником. - Неплохо придумано, - сказал филин. – И для начала моей службы скажу, что ты напрасно ищешь серебряные башмачки. Их унес маленький зверек неизвестной мне породы. Зорко оглядев щуплую фигуру Урфина, филин спросил: - А когда ты начнешь есть лягушек и пиявок? - Что? – удивился Урфин. – Есть пиявок? Зачем? - Затем, что эта пища положена злым волшебникам по закону. Помнишь, как добросовестно Гингема ела мышей и закусывала пиявками? Урфин вспомнил и содрогнулся: еда старой волшебницы всегда вызывала у него отвращение, и во время завтраков и обедов Гингемы он под каким-нибудь предлогом уходил из пещеры. - Послушай, Гуамоко… Гуамоколатокинт, – заискивающе сказал он, – а нельзя ли обойтись без этого? - Я тебе сказал, а дальше твое дело, – сухо закончил разговор Гуам. Урфин со вздохом собрал кое-какое имущество колдуньи, посадил филина на плечо и отправился домой. Встречные Жевуны, завидев мрачного Урфина с филином, испуганно шарахались в сторону. Джюсу только этого и было нужно. Вернувшись к себе, Урфин зажил в своем доме с филином, не встречаясь с людьми, никого не любя, никем не любимый.
Необыкновенное растение
Однажды вечером разразилась сильная буря. Думая, что эту бурю вызвал злой Урфин Джюс, Жевуны ежились от страха в своих постелях и ждали, что их домики вот-вот рухнут. Но ничего такого не случилось. Зато, встав утром и осматривая огород, Урфин Джюс увидел на грядке с салатом несколько ярко-зеленых росточков необычного вида. Столяр только впоследствии догадался, что семена их были занесены в его огород ураганом. Но из какой части страны они прилетели, навсегда осталось тайной. - Давно ли я полол грядки, – заворчал Урфин Джюс, – и вот опять лезут эти сорняки. Ну, погодите, вечером я с вами расправлюсь. Урфин отправился в лес, где у него были расставлены силки, и провел там целый день. Тайком от Гуамоко он захватил с собой сковородку и масло, зажарил жирного кролика и с наслаждением съел вдали от неодобрительного взора филина. Вернувшись домой, Джюс ахнул от изумления. На салатной грядке поднимались в рост человека мощные ярко-зеленые растения с продолговатыми мясистыми листьями. - Вот так штука! – вскричал Урфин. – Эти сорняки не теряли времени! Он подошел к грядке и дернул одно из растений, чтобы вытащить его с корнем. Не тут-то было! Растение даже не подалось, а Урфин Джюс занозил себе руки мелкими острыми колючками, покрывавшими ствол и листья. Урфин рассердился, вытащил из ладоней колючки, надел кожаные рукавицы и вновь принялся тянуть растение из грядки. Но у него не хватило силы. Тогда Джюс вооружился топором и принялся рубить растения под корень. «Хряк, хряк, хряк», – врубался топор в сочные стебли, и растения падали на землю. - Так, так, так! – торжествовал Урфин Джюс. Он воевал с сорняками как с живыми врагами. Когда он кончил расправу, наступила ночь, и утомленный Урфин пошел спать. Так как в предыдущую ночь Урфин спал плохо из-за урагана, то встал поздно. А когда вышел на крылечко, то у него волосы на голове стали дыбом от изумления. И на салатной грядке, где остались корни неизвестных сорняков, и на гладко утоптанной дорожке, куда столяр оттащил срубленные стебли, везде плотной стеной поднимались стройные высокие растения с ярко-зелеными мясистыми листьями. - Ах, вы так! – злобно заревел Урфин Джюс, точно имел дело с живыми существами, и ринулся в бой. Срубленные стебли и выкорчеванные корни столяр рубил в мелкие куски на чурбаке, который служил для колки дров. В конце огорода, за деревьями, был пустырь с твёрдой неплодородной почвой. Туда Урфин Джюс таскал изрубленные в кашу растения и в гневе расшвыривал во все стороны. Работа продолжалась целый день, но, наконец, огород был очищен от растительных захватчиков, и усталый Урфин Джюс пошел отдыхать. Спал он плохо: его мучили кошмары, ему чудилось, что неизвестные растения окружают его и стараются поранить колючками. Встав на рассвете, столяр первым делом отправился на пустырь посмотреть, что там творится. Отворив калитку, он тихо ахнул и бессильно опустился на землю, потрясенный тем, что увидел. Жизненная сила незнакомых растений оказалась необычайной. Они сплошь покрыли неплодородную землю пустыря молодой порослью, правда, не очень высокой: очевидно, им было тесно. Когда Урфин накануне в ярости разбрасывал зеленое крошево, его брызги попадали на столбы забора, на стволы деревьев: эти брызги пустили там корни, и оттуда выглядывали молодые растеньица. Пораженный внезапной мыслью, Урфин сбросил с себя башмаки. На их подошвах густо зеленели крошечные ростки. Росточки выглядывали из швов одежды. Чурбак для колки дров весь ощетинился побегами. Джюс бросился в чулан: рукоятка топора тоже была покрыта молодой порослью. Потрясённый Урфин сел на крылечко и задумался. Что делать? Уйти отсюда и поселиться в другом месте? Но жалко было покидать удобный вместительный дом, огород. Урфин подошел к филину. Тот сидел на насесте, прищурив от дневного света желтые глаза. Джюс рассказал о своей беде. Филин долго покачивался на жердочке, раздумывая. - Попробуй изжарить их на солнышке, – посоветовал он. Урфин Джюс мелко изрубил несколько молодых побегов, сложил на железный лист с загнутыми краями и вынес на открытую площадку под жаркие солнечные лучи. - Посмотрим, прорастете ли вы здесь? – угрюмо пробормотал он. – Если прорастете, я уйду из этих мест. Растения не проросли. У корней не хватило силы просверлить железо. Через несколько часов жаркое солнце Волшебной страны обратило зеленую массу в бурый порошок. - Все-таки не напрасно я кормлю Гуама, –сказал довольный Урфин. – Мудрая птица… Захватив тачку, Джюс отправился в Когиду собирать у хозяев железные противни, на которых пекут пироги. Он вернулся домой с тачкой, доверху наполненной противнями. Урфин погрозил кулаком своим растительным недругам: - Теперь-то я с вами разделаюсь, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. Началась прямо каторжная работа. Урфин Джюс не покладал рук с утренней до вечерней зари, только днем делая краткий перерыв для обеда. Он действовал очень аккуратно. Наметив небольшую площадку, он тщательно очищал ее от растений, не оставляя ни малейшей частички. Выкопанные с корнями растения он измельчал в железном тазу и раскладывал сушить на противни, расставленные ровными рядами на солнечной площадке. Бурый порошок Урфин Джюс ссыпал в железные ведра и закрывал железными крышками. Упорство и настойчивость делали свое дело. Столяр не давал врагу ни малейшей лазейки. Изучив свойства растения, Урфин выкапывал каждый куст целиком, чтобы ни одна его частичка не попала снова в землю. Участок, занятый ярко-зелеными колючими сорняками, уменьшался с каждым днем. И вот настал счастливый для Урфина Джюса момент, когда последний куст обратился в легкий бурый порошок. - Ф-фу, наконец-то! – пробормотал столяр, ссыпая порошок в кастрюлю и направляясь в дом. За неделю работы Джюс так измотался, что еле стоял на ногах. Поэтому неудивительно, что, переступая через порог, Урфин споткнулся, встряхнул кастрюлю, и часть бурого порошка просыпалась на медвежью шкуру, разостланную в комнате у порога вместо ковра. Столяр не придал этому случаю значения: он убрал последнюю порцию порошка в ведро, закрыл его как обычно, доплелся до кровати и уснул мертвым сном. Урфин Джюс проснулся от того, что кто-то настойчиво теребил его за руку, свесившуюся с кровати. Открыв глаза, Урфин оцепенел от ужаса: у кровати стоял медведь, держал в зубах рукав его кафтана и мягко, но упорно подёргивал. «Я погиб, – подумал столяр. – Он меня загрызет… Но откуда в доме взялся медведь? Дверь-то была закрыта…» Минуты шли, медведь не проявлял враждебных намерений, а только тащил Урфина за рукав, и вдруг послышался хриплый басовитый голос: - Хозяин! Хозяин! Пора вставать, слишком долго спишь! Урфин Джюс был так изумлен, что кубарем свалился с кровати: медвежья шкура, раньше лежавшая у порога, стояла на четырех лапах у постели столяра и мотала пустой головой. «Это ожила шкура моего ручного медведя, - подумал Урфин Джюс. – Она ходит, разговаривает… Но отчего бы это могло случиться? Ах, неужели просыпанный порошок..» Чтобы проверить свою догадку, Урфин обратился к филину: - Гуам… Гуамоко!.. Филин молчал. Но теперь Урфин почувствовал свою силу и не захотел уступать. – Послушай, ты, наглая птица! – свирепо заорал он. – Довольно я ломал язык, полностью выговаривая твое проклятое имя! Если не хочешь отвечать, убирайся в лес и сам добывай себе пищу! Как видно, угроза напугала филина, потому что он ответил примирительно: - Ладно, не кипятись! Гуамоко, так Гуамоко, но на меньшее я не согласен. О чем ты хотел меня спросить? - Правда-ли, что жизненная сила неизвестного растения так велика, что даже его порошок оживил шкуру? - Правда. Об этом растении я слыхал от мудрейшего из филинов, моего прадеда Каритофилакси… - Хватит! – рявкнул Урфин. – Заткнись! А ты, шкура, убирайся на место, не мешай мне думать! Шкура послушно отошла к порогу и улеглась на привычном месте. - Вот так штука! – бормотал Урфин Джюс, усевшись у стола и подперев лохматую голову руками. – Вопрос теперь в том: полезная для меня эта штука или нет? После долгих размышлений честолюбивый столяр решил, что эта штука для него полезна, так как дает ему большую власть над вещами. Но надо было еще проверить, как велика сила живительного порошка. На столе стояло сделанное Урфином чучело попугая с синими, красными и зелеными перьями, составлявшими причудливое и нарядное оперение птицы. Столяр достал щепотку бурого порошка и посыпал голову и спину чучела. Произошла удивительная вещь. Порошок с легким шипеньем точно задымился и начал исчезать. Его бурые крупинки словно таяли, всасываясь в кожу попугая между перьями. Чучело задвигалось, подняло голову, осмотрелось… Оживший попугай взмахнул крыльями и с резким криком вылетел в открытое окно. - Действует! – в восторге заорал Урфин Джюс. – Действует!.. На чем бы еще попробовать? Урфину пришла в голову блажная мысль. К стене в виде украшения были прибиты огромные оленьи рога, и Урфин щедро посыпал их живительным порошком. - Посмотрим, что из этого будет, – ухмыльнулся столяр. Результата пришлось ждать не очень долго. Опять легкий дымок над рогами, исчезновение крупинок… Затрещали выдираемые из стены гвозди, рога свалились на пол и с дикой яростью бросились на Урфина Джюса. - Караул! – завопил испуганный столяр, удирая от рогов. Но те с неожиданной ловкостью преследовали его повсюду: на кровати, на столе и под столом. Медвежья шкура в страхе сжалась у закрытой двери. - Хозяин! – закричала она. – Открой дверь!.. Увертываясь от ударов, Урфин отодвинул засов и вылетел на крыльцо. За ним с ревом неслась медвежья шкура, а дальше дико подпрыгивали рога. Все это смешалось на крыльце в вопящую и кувыркающуюся кучу, покатилось по ступенькам. А из дома неслось насмешливое уханье филина: самолюбивая птица была отомщена за непочтительное сокращение её имени. Урфин Джюс, помятый и ушибленный, поднялся с земли. А рога вышибли калитку и огромными скачками понеслись к лесу. - Черт побери! – простонал Урфин, ощупывая бока.. – Это уж чересчур! Шкура с укором молвила: - Разве ты не знаешь, хозяин, что сейчас самая пора, когда олени страшно драчливы. Еще хорошо, что ты остался жив… Ну, зато теперь и достанется оленям в лесу от этих рогов! – И медвежья шкура хрипло захохотала. Из этого урока Урфин понял, что с порошком надо обращаться осторожно и не оживлять что попало. В комнате был полнейший разгром: все было поломано, опрокинуто, посуда перебита. Джюс укоризненно обратился к филину: - Почему ты не предупредил меня, что опасно оживлять рога? Злопамятная птица ответила: - Гуамоколатокинт предупредил бы, а Гуамоко не хватило для этого проницательности. Решив отплатить филину за его коварство позднее, Урфин начал наводить в комнате порядок. Он поднял с пола когда-то сделанного им деревянного клоуна. У клоуна было свирепое лицо и рот с оскаленными острыми зубами, и потому его никто не купил. - Ну, я думаю, ты не натворишь столько бед, как рога, – сказал Урфин и посыпал клоуна порошком. Сделав это, он поставил игрушку на стол, а сам сел рядом на табуретку и задумался. Опомнился он от острой боли: ожившая игрушка вцепилась ему зубами в палец. - И ты туда же, дрянь! – рассвирепел Урфин Джюс и с размаху швырнул клоуна на пол. Тот заковылял в дальний угол и спрятался за сундуком. «Чего я так разозлился на него! – подумал Джюс. – Он совсем не виноват, это я сделал его таким злым». Но извиняться перед клоуном Урфин, конечно, не подумал, и тот остался сидеть за сундуком, мотая для собственного удовольствия руками, ногами и головой.
Честолюбивые планы Урфина Джюса Через несколько дней после того, как Урфин случайно убедился в силе живительного порошка, он сидел на крылечке и слушал, как в доме переругивались медвежья шкура и Гуамоко. - Ты, филин, не любишь хозяина, – ворчала шкура. – Нарочно молчал, когда он оживил рога, а ведь знал, что из этого выйдет… Гуамоко насмешливо возражал: - Как я осмелюсь учить такого умника? Он ещё, пожалуй, разозлится на меня… - И все-то ты хитришь, филин, все хитришь. Насмотрелся я на вашего брата, когда жил в лесу. Вот погоди, доберусь до тебя… - Ух-ух-ух! – издевался филин с высокого насеста. – Ну и напугал, пустой болтун! Шкура поняла слова Гуамоко в буквальном смысле. - Что я пустой, - это верно, – сокрушенно призналась шкура. – Попрошу хозяина набить меня опилками, а то уж очень легок я на ходу, никакой тебе устойчивости, любой ветерок валит с ног… «А это он хорошо придумал, - заметил про себя Джюс, - надо будет так и сделать». Урфин был далеко не глупый человек и хорошо понимал, почему не одинаково относится к нему медвежья шкура и филин. Для медвежьей шкуры он, Урфин, был создателем, богом, он призвал её к новой жизни, и шкура благоговела перед ним, была готова идти за него в огонь и в воду. А Гуамоко многие десятилетия помогал могущественной Гингеме в её волшебствах. Он помнил, как Урфин явился на поклон к Гингеме и просил принять его в услужение. Филин видел, как Джюс старался прослыть волшебником, но не очень помогал в этом Урфину. С самого появления в огороде таинственных растений Гуамоко знал об их чудесной силе, так как слышал о ней от прадеда с труднопроизносимым именем. Но он ни словом не заикнулся об этом, и живительный порошок бесполезно лежал бы в чулане, если бы Урфин не посыпал им нечаянно медвежью шкуру. За такое коварство филина Урфин затаил против него злобу, но он умел сдержать свои чувства. И он отложил расплату с Гуамоко до тех пор, когда филин не будет ему нужен. Голоса в доме становились все громче и раздражённее, и Урфин гневно прикрикнул: - Ну, вы там, разгалделись! Замолчать! Спорщики продолжали браниться, но уже шепотом. Не отвлекаемый шумом, Урфин Джюс строил планы на будущее. Конечно, он должен теперь занять более высокое положение в Голубой стране. Урфин знал, что Жевуны после смерти Гингемы выбрали в правители уважаемого старика Према Кокуса. Под управлением доброго Кокуса Жевунам жилось легко и свободно. Вернувшись в дом, Урфин заходил по комнате. Филин и медвежья шкура умолкли. Джюс рассуждал вслух: - Почему Жевунами правит Прем Кокус? Разве он умнее меня? Разве он такой искусный мастер, как я? Разве у него такая же величавая осанка? – Урфин Джюс гордо выпрямился, выпятил грудь, надул щеки. – Нет, Прему Кокусу далеко до меня! Медвежья шкура угодливо подтвердила: - Верно, хозяин, у тебя очень внушительный вид! - Тебя не спрашивают, – рявкнул Урфин и продолжал, – Прем Кокус гораздо богаче меня, это правда: у него большие поля, где работает много людей. Но теперь, когда у меня есть живительный порошок, я могу наделать себе сколько угодно работников, они расчистят лес, и у меня тоже будут поля… Стой! А что, если не работников, а солдат?.. Да-да-да! Я наделаю себе свирепых сильных солдат, и пусть тогда Жевуны осмелятся не признать меня своим правителем! Урфин в волнении забегал по комнате. «Даже дрянной маленький клоун укусил меня так, что до сих пор больно, - думал он, - а если сделать деревянных людей в человеческий рост, научить их владеть оружием… Да ведь тогда я смогу помериться силами с самим Гудвином!..» Но столяр тут же боязливо зажал себе рот: ему показалось, что он сказал эти дерзкие слова вслух. А вдруг услышал их Великий и Ужасный? Урфин вжал голову в плечи и ожидал, что вот-вот его поразит удар невидимой руки. Но все было спокойно, и у Джюса отлегло на душе. «Все-таки надо быть поосторожнее, - подумал он. – На первое время достаточно с меня Голубой страны. А там… там…» Но он даже мысленно не решился простирать свои мечты дальше. …Урфин Джюс знал красоту и богатство Изумрудного города. В молодости ему довелось побывать там, и пленительные воспоминания не покидали его до сих пор. Урфин видел там удивительные дома: у них верхние этажи нависали над нижними, и кровли противостоящих домов почти сходились над улицами. На мостовых всегда было сумрачно и прохладно, туда не проникали жаркие лучи солнца. И в этом сумраке, где неторопливо прогуливались обитатели города, все в зеленых очках, таинственным светом сияли изумруды, вкрапленные не только в стены домов, но даже между камнями мостовых… Столько сокровищ! Наверное, для их охраны волшебник содержал многочисленную армию? Ничуть не бывало – все войско Гудвина состояло из одного-единственного солдата, которого звали Дин Гиор. Впрочем, зачем нужна была Гудвину армия, если одним своим взглядом он мог испепелить полчища врагов? У Дина Гиора была одна забота – ухаживать за своей бородой. Ну, уж это была и борода! Она тянулась до самой земли, и Солдат расчесывал ее с утра до вечера хрустальным гребешком, а когда ему надоедало возиться с бородой, он заплетал ее, как девушка косу. По случаю дворцового праздника Дин Гиор показывал на площади солдатские приемы на потеху собравшимся зевакам. Он так ловко управлялся с мечом, копьем и щитом, что привел в восторг зрителей. Когда «парад» кончился, Урфин подошел к Дину Гиору и почтительно осведомился, где тот изучил всю эту сложную науку. Польщённый Солдат ответил: - В старое время в нашей стране часто бывали войны, об этом я прочитал в летописях. Я разыскал старинные военные рукописи, где рассказано, как начальники учили солдат, каковы были воинские приемы, как отдавались приказы. Я усердно изучил все это, применил на деле… и ты видишь результаты!.. Чтобы вспомнить военные приемы, показанные Солдатом, Урфин решил заняться обучением деревянного клоуна. - Эй, клоун! – закричал он. – Где ты? - Я здесь, хозяин, – отозвался пискливый голос из-под сундука. – Ты будешь драться? - Вылезай, не бойся, я не сержусь на тебя. Клоун выбрался из своего убежища. - Сейчас я посмотрю, на что ты способен, – сказал Урфин. – Маршировать умеешь? - А что это такое, хозяин? - Зови меня не хозяином, а повелителем! Я это и тебе говорю, шкура! - Слушаюсь, повелитель! – в один голос ответили клоун и медвежья шкура. - Маршировать – это значит ходить, отбивая шаг, поворачивать по приказу направо и налево или кругом. Клоун оказался довольно сообразительным и перенимал солдатскую науку быстро, но он не мог взять деревянную саблю, выстроганную Урфином. Дело в том, что у клоуна не было пальцев, а кисти просто заканчивались кулаками. - Придется моим будущим солдатам делать гибкие пальцы, – решил Урфин Джюс. Ученье продолжалось до самого вечера. Урфин устал командовать, но деревянный клоун был все время свеж и бодр, он не показывал никаких признаков утомления. Конечно, этого и следовало ожидать: разве может уставать дерево? Во время урока медвежья шкура с восхищением глядела на своего повелителя и шепотом повторяла все его приказы. А Гуамоко презрительно щурил желтые глаза. Урфин был в восхищении. Но теперь им овладела тревожная мысль: вдруг у него украдут живительный порошок? Он закрыл дверь на три засова, заколотил чулан, где стояли ведра с порошком, и все же спал тревожно, просыпаясь при каждом шорохе и стуке. В стране Жевунов воров не водилось, но Урфин Джюс по природе был недоверчив и везде подозревал плохое. Следовало раздать Жевуньям взятые у них железные противни, которые теперь не нужны были столяру. Джюс решил свое новое появление в Когиде обставить торжественно. Тачку он переделал в тележку, чтобы запрягать в нее медвежью шкуру. Попутно он вспомнил подслушанный разговор шкуры с филином. - Послушай, шкура! – сказал он. – Я заметил, что ты слишком легка и неустойчива на ходу, и потому придумал набить тебя опилками. - О, повелитель, как ты мудр! – в восторге завопила простодушная шкура, не подозревая, что Урфин воспользовался её собственной мыслью. В сарае Урфина опилок накопились груды, и набивка прошла быстро. Закончив ее, Джюс задумался. - Вот что, шкура, - сказал он, - я дам тебе имя, чтобы обращение к тебе не звучало, как ругательство. - О, повелитель! – радостно вскричала медвежья шкура. – И это имя будет такое же длинное, как у филина? - Нет, – сухо ответил Джюс. – Наоборот, оно будет коротким. Ты будешь называться Топотун, медведь Топотун. Добродушному медведю новое имя очень понравилось. - Как здорово, – воскликнул он, – у меня будет самое звучное имя в Голубой стране. То-по-тун! Пусть-ка теперь филин попробует задирать передо мной нос! Топотун грузно затопал из сарая, радостно ворча: - Вот теперь, по крайней мере, чувствуешь себя настоящим медведем! Урфин запряг Топотуна в тележку, посадил на плечо Гуамоко и с большим шиком въехал в Когиду. Железные противни грохотали, когда тележка подпрыгивала на кочках, и пораженные Жевуны сбегались толпами. - Урфин Джюс – могучий волшебник, – перешептывались они. – Он оживил ручного медведя, издохшего в прошлом году… Джюс улавливал обрывки разговоров, и сердце его переполнялось гордостью. Он приказал хозяйкам разобрать противни, и те, боязливо косясь на медведя и филина, очистили тележку. - Понимаете теперь, кто господин в Когиде? – сурово спросил Урфин. - Понимаем, – смиренно ответили Жевуны. - Ну, то-то! Я уезжаю, а вы ждите моих приказаний. Домой, Топотун! Озадаченные Жевуны долго смотрели вслед Урфину.
Возвратившись к себе, Урфин Джюс с сожалением стал думать о том, что неосмотрительно истребил необыкновенные растения. Его охватила жадность, ему казалось, что порошка у него слишком мало. Урфин посадил несколько крупинок в плодородную почву своего огорода, но они не взошли, зато из земли буйно полезли сорняки. - Дубина, болван! – ругал сам себя Урфин. – Перестарался, дурачина! Но делать было нечего: Урфин Джюс решил, что станет расходовать порошок крайне экономно. Он приказал жестянщику сделать несколько фляг с плотно завинчивающимися крышками, пересыпал в них порошок и закопал фляги под деревом в саду: в надежность чулана он уже не верил.
Пост N: 7636
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
31
Награды:
Отправлено: 02.01.20 17:54. Заголовок: Annie, огромное спас..
Annie, огромное спасибо за оцифровку! Это всё-таки изрядный труд, даже если действовать, опираясь на некий исходник текста. Может, когда будет время, тоже возьму этот способ на вооружение ) А пока, чтобы не затягивать процесс, просто довыкладываю оставшиеся снимки...
Sabretooth пишет:
цитата:
возможно, что при жизни у медведя было другое имя, как раз очень длинное
Вряд ли длинное ) Урфин явно не любитель выговаривать длинные имена.
Пост N: 3379
Зарегистрирован: 04.03.12
Откуда: Россия, Краснодар
Рейтинг:
15
Замечания: Награды:
Отправлено: 02.01.20 19:25. Заголовок: Чарли Блек, всегда п..
Чарли Блек, всегда пожалуйста Я пока продолжу тогда по вашим снимкам )) Не в тему: Мне помогает ещё то, что когда-то я делала начитку УДиеДС, и многие фразы прочно закрепились в голове. Я легко узнаю, где что отличается ))
Урфин Джюс понимал, что если он один будет трудиться над созданием деревянной армии, даже и немногочисленной, то работа затянется надолго. Но он уже привык к тому, что Жевуны покорно исполняют его приказы, и решил привлечь их к работе. В Когиде появился медведь и заревел трубным голосом. Сбежались перепуганные Жевуны. - Наш повелитель Урфин Джюс, - объявил Топотун, - приказал, чтобы к нему каждый день приходили по шесть мужчин заготовлять бревна в лесу. Они должны являться со своими топорами и пилами. Жевуны подумали, поплакали… и пошли. В лесу Урфин Джюс пометил деревья, которые нужно было свалить, указал длину обрубков, на которые следовало их распиливать. Заготовленные кряжи из лесу во двор Урфина перевозил Топотун. Там столяр расставлял их сушить, но не на солнце, а в тени, чтобы они не потрескались. Через несколько недель, когда бревна высохли, Урфин Джюс принялся за работу. Он начерно обтесывал туловища, делал заготовки для рук и ног. Урфин задумал на первое время ограничиться пятью взводами солдат по десять в каждом взводе: он считал, что этого вполне достаточно, чтобы захватить власть над Голубой страной. Во главе каждого десятка станет капрал, а командовать всеми будет генерал – предводитель деревянной армии. Устройство своего войска Урфин Джюс продумал до тонкости. Солдатские туловища он собирался делать из сосны, так как ее легче обрабатывать, но головы к ним столяр решил приделать дубовые на тот случай, если солдатам придется драться головами. Да и вообще, солдатам, которые не должны рассуждать, дубовые головы подойдут лучше всего. Для капралов Урфин заготовил красное дерево, а для генерала с большим трудом разыскал в лесу драгоценный палисандр. В армии должна строжайше соблюдаться субординация, то есть подчинение младших по званию старшим, и естественно, что сосновые солдаты с дубовыми головами будут почитать капралов из красного дерева; а эти, в свою очередь, станут благоговеть перед красивым палисандровым генералом. Изготовление деревянных фигур в полный человеческий рост было для Урфина делом новым, и чтобы не испортить материал, он соорудил пробного солдата. Конечно, у этого солдата было свирепое лицо, глазами послужили стеклянные пуговицы. Оживляя солдата, Урфин посыпал его голову и грудь чудесным порошком, несколько призамешкался, и вдруг рука, разогнувшись, нанесла Урфину такой сильный удар, что тот отлетел на пять шагов. Рассвирипев, мастер схватил топор и хотел изрубить лежавшую на полу фигуру, но тут же опомнился. «Себе работы наделаю, - сообразил он. – Однако, и силища же у него… С такими солдатами я буду непобедим!» С этого дня, оживляя деревянные фигуры, Урфин был очень осторожен и уже не подставлял себя под удары. Сделав второго солдата, Урфин Джюс призадумался: много месяцев уйдет на создание такой армии, какую он задумал сделать. А ему не терпелось отправиться в поход. И он решил обратить в подмастерье своих первых солдат. Обучить деревянных людей столярному ремеслу оказалось нелегко. Дело продвигалось так туго, что даже настойчивый Джюс терял терпение и осыпал своих деревянных учеников неистовой руганью. Чаще всего он кричал на них: - Вот дуболомы! Что это за дуболомы бестолковые! И вот однажды на сердитый вопрос учителя: «Ну, кто же ты после этого?» – ученик, гулко хлопнув себя по деревянной груди деревянным кулаком, ответил: «Я – дуболом!» Урфин разразился громким хохотом: - Ладно! Так и будете называться дуболомами, это самое подходящее для вас имя! Когда дуболомы немного научились столярничать, они стали помогать мастеру в работе: вытесывали туловища, руки и ноги, выстругивали пальцы для будущих солдат. Но дело не обошлось без смешных случаев. Однажды Урфину понадобилось отлучиться. Он дал подмастерьям пилы и приказал распилить десяток бревен на куски. Возвратившись и увидев, что натворили его подручные, Урфин рассвирепел. Работники быстро распилили бревна, и так как дела больше не оказалось, они принялись пилить все, что попало под руку: верстаки, забор, ворота… На дворе валялись груды обломков, годных только на дрова. Однако, и этого не хватило деревянным пильщикам, тем более, что хозяин на свою беду задержался: они с бессмысленным усердием пилили друг другу ноги! В другой раз дуболом раскалывал клиньями толстый чурбан. Выбивая клинья топором, который он держал в правой руке, неопытный подмастерье засунул в щель пальцы другой руки. Клинья вылетели, и пальцы оказались намертво защемленными. Дуболом понапрасну дергал их, а потом, чтобы освободиться, обрубил себе пальцы левой руки. С тех пор Урфин старался не оставлять своих помощников без надзора. Наловчившись в производстве рядовых, Урфин стал делать капралов из красного дерева. Капралы вышли на славу: ростом они были выше солдат, с еще более мощными руками и ногами, со злыми красными лицами, способными напугать не только ребёнка, но и взрослого. Воспитанию капралов Урфин Джюс посвятил много времени. Капралы должны были понять, что в сравнении со своим повелителем – они ничтожество, и любой его приказ для них – закон. Но для солдат они, капралы, – требовательные и суровые начальники, их подчиненные обязаны их почитать и повиноваться им. Как знак власти, Урфин вручил капралам дубинки из железного дерева и сказал, что не будет взыскивать, если они поломают дубинки о спины своих подчиненных. Солдаты не должны были знать, что их командиров вытесали из дерева, как и их самих, поэтому Урфин делал капралов в другом помещении. Чтобы возвысить капралов над рядовыми, Урфин дал им собственные имена – Арум и Бефар. Когда воспитание и обучение Арума и Бефара было закончено, капралы с большим эффектом появились перед солдатами и сразу же поколотили их за недостаточное усердие. Солдаты, конечно, не могли чувствовать боль. Но они с огорчением рассматривали следы ударов на своих гладко выстроганных телах. Забрав нужные материалы и инструменты, Урфин Джюс заперся в доме, поручил Топотуну надзор за деревянным воинством, а сам приступил к работе над палисандровым генералом. Урфин развернул всё своё мастерство, он старательно отделывал будущего военачальника, который поведет в бой его деревянных солдат. Две недели ушло на выделку генерала, а простой солдат получался за три дня. Но зато и генерал вышел роскошный: по всему его туловищу, по рукам и ногам, по голове и лицу шли красивые разноцветные узоры, все тело было отполировано и блестело. Урфин назвал генерала Ланом Пиротом. В соответствии со свирепой физиономией у Лана Пирота оказался необычайно свирепый и сварливый характер. Он даже попробовал взять власть над мастером, но Урфин Джюс живо сбил с него спесь и показал, кто из них двоих на деле является господином. Впрочем, Лан Пирот утешился, когда узнал, что у него в подчинении будут пять капралов и пятьдесят рядовых дуболомов, а впоследствии и еще больше. Пока Лан Пирот под руководством Урфина Джюса учился военной науке, овладевал оружием и усваивал генеральские манеры, работа в мастерской шла своим чередом. Капралы Арум и Бефар сами не работали, но своих подчинённых заставили работать день и ночь, благо те никогда не уставали. И вот на дворе появились Урфин Джюс и блестящий, внушительный генерал Лан Пирот. Лан Пирот был представлен своим подчинённым, и дуболомы сразу прониклись благоговением перед таким представительным генералом. Генерал устроил армии смотр и разнес ее за недостаточно бравый вид. - Я вобью в вас воинский дух! – рычал полководец хриплым начальственным басом. – Вы у меня поймете, что такое настоящая служба! Ма-ал-чать! При этом он потрясал генеральской булавой, которая была втрое тяжелее капральских жезлов: одним ударом этой булавы можно было разбить любую дубовую голову. С этого дня Лан Пирот ежедневно начал устраивать своей армии многочасовые учения, а Урфин Джюс пополнял ее новыми солдатами, так как заготовки для них были уже сделаны. Упорство, с каким Урфин создавал и обучал деревянную армию, заставило хитрого филина Гуамоко уважать Джюса. Филин понял, что его услуги не так уж нужны Джюсу, а житье у нового волшебника было сытное и беззаботное. И Гуамоко прекратил свои насмешки над Урфином и даже частенько называл его повелителем. Это нравилось Джюсу, и между ним и филином установились хорошие отношения. А про медведя Топотуна и говорить нечего. Он был вне себя от восторга, видя, какие чудеса совершает его владыка. И он требовал, чтобы все дуболомы выказывали повелителю величайший почет. Однажды Лан Пирот не очень быстро встал при появлении Урфина Джюса и недостаточно низко ему поклонился. За это медведь отвесил генералу такую затрещину своей могучей лапой, что тот покатился кубарем. К счастью, это случилось в отсутствие его подчинённых, и авторитет генерала не пострадал, чего нельзя сказать о его полированных боках. Но с тех пор Лан Пирот стал необычайно почтителен не только к повелителю, но и к его верному медведю. Наконец, дуболомная армия в составе генерала, пяти капралов и пятидесяти рядовых была обучена строю и обращению с оружием. Можно было отправляться в поход. Урфин Джюс составил план военных действий. У его солдат не было сабель, но он вооружил их дубинками. Для начала этого было достаточно: дуболомов нельзя было застрелить из луков или заколоть копьями.
- Арум и Бефар, оказывается, присматривали за подмастерьями
Кстати, то что эта пара имён появляется отдельно и раньше остальных, может быть следами колебаний автора, давать ли капралам имена по латинскому алфавиту, как первоначально предполагалось в дневниковой записи (где он, впрочем, превратился в греческий), или по кириллице, как в итоге.
Отправлено: 02.01.20 21:10. Заголовок: Руслан он брал своим..
Руслан он брал своим весом. В "Огненном Боге Марранов" Дровосек во время нападения на него Марранов не успел схватить топор, потому что тот "скрывался под массивной тушей медведя, а ее нелегко было сдвинуть с места". То есть Топотун был такой тяжелый, что даже очень сильный Дровосек должен был постараться, чтобы его сдвинуть. А Лан Пирот был, скорее всего, слабее Дровосека.
Пост N: 7638
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
31
Награды:
Отправлено: 03.01.20 18:30. Заголовок: Annie, ну, если вам ..
Annie, ну, если вам не в тягость, то я только за ))
Капрал Бефар пишет:
цитата:
Кстати, то что эта пара имён появляется отдельно и раньше остальных, может быть следами колебаний автора, давать ли капралам имена по латинскому алфавиту, как первоначально предполагалось в дневниковой записи (где он, впрочем, превратился в греческий), или по кириллице, как в итоге.
Не исключено ) А вообще я подозреваю, что в ранней версии замысла вся армия для захвата ИГ могла состоять из двух взводов, а не из пяти. Вычеркнутое Галкиной упоминание про 27 непонятных палочек в письме, принесённом вороной, могло быть изображением всего дуболомного воинства. Например, 20 рядовых, 2 капрала, 1 генерал и, допустим, 4 подмастерья. Или вместо подмастерьев сам Урфин, клоун, филин и медведь.
Отправлено: 03.01.20 19:17. Заголовок: Наверное, Жевуны и б..
Наверное, Жевуны и без приказа не стали бы приближаться к дому Урфина - выше было сказано, что воровства среди них не было, да и Урфин для них был сродни Гингеме, к пещере которой они тоже добровольно не подходили
Пост N: 3382
Зарегистрирован: 04.03.12
Откуда: Россия, Краснодар
Рейтинг:
15
Замечания: Награды:
Отправлено: 03.01.20 22:32. Заголовок: Мне даже стало интер..
Мне даже стало интересно, почему Волков впоследствии поменял цвета взводов. Впрочем, разницы особой нет, разве что в другом порядке цвета. Единственное исключение - коричневый стал оранжевым. Можно заметить, что почти все взводы раскрашены в цвета стран ВС: Голубая, Жёлтая, Зелёная, Фиолетовая... и логично было бы, если бы пятый был розовым. Но он почему-то ни разу не розовый )) И ещё одно забавное совпадение здесь в том, что в книжной версии он оранжевый - и у Сухинова именно Оранжевой делает Розовую страну самозванка Агнет. Волков как знал )) Ну и обозначение дуболомов по изображениям столярных инструментов забавно. Но понятно, почему Волков потом переделал эти значки в обыкновенные номера. Переделать-то переделал, а в итоговом тексте несколько раз остались "опознавательные знаки" там, где можно было бы сказать и "номера" или ещё как-нибудь ))
Поход дуболомов В одно злосчастное для них утро жители Когиды всполошились от сильного топота: это маршировала по улице деревянная армия Урфина Джюса. Впереди важно шагал палисандровый генерал с огромной булавой в руке, за ним повзводно шло войско с капралами перед каждым взводом. - Ать, два, ать, два! – командовали капралы, и солдаты дружно отбивали шаг деревянными ступнями. Сбоку ехал на медведе Урфин Джюс и любовался своим воинством. - Ар-р-мия! стой! – оглушительно рявкнул Лан Пирот, деревянные ноги стукнули одна о другую, и армия остановилась. Испуганные и удивлённые обитатели деревни высыпали из своих домов, стояли на крылечках и у ворот. - Слушайте меня, жители Когиды! – громко провозгласил Урфин Джюс. – Я объявляю себя правителем страны Жевунов! Сотни лет Жевуны служили волшебнице Гингеме. Гингема погибла, но не исчезло ее волшебное искусство, оно перешло ко мне. Вы видите этих деревянных людей: я сделал и оживил их. Достаточно мне сказать слово, и моя неуязвимая деревянная армия перебьет вас всех и разрушит ваши дома. Признаете вы меня своим повелителем? - Признаем, – ответили Жевуны и отчаянно зарыдали. Головы Жевунов тряслись от неудержимого плача, а бубенчики под шляпами подняли радостный трезвон. Этот трезвон так не подходил к мрачному настроению Жевунов, что те сердито сдернули свои шляпы и повесили их на специально врытые у крылечек столбики. Урфин приказал всем расходиться по домам, но задержал кузнецов. Кузнецам он велел выковать сабли для капралов и генерала и остро отточить. Эту работу нужно было сделать за один день. Чтобы никто из жителей Когиды не предупредил Према Кокуса, и чтобы тот не смог приготовиться к обороне, Урфин Джюс приказал дуболомам окружить деревушку и никого из нее не выпускать. После многих месяцев напряжённой работы Урфин Джюс впервые мог вздохнуть свободно. Он выгнал всех из дома старосты и лег спать, поставив у дверей на караул медведя Топотуна. Спал Урфин долго, проснулся только к вечеру и отправился проверять караулы. Его удивило неожиданное зрелище. Генерал, капралы и солдаты были на своих постах, но все они прикрывались большими листьями или зелеными веточками. - В чем дело? – резко спросил Урфин Джюс. – Что с вами случилось? - Нам стыдно… – смущенно ответил Лан Пирот. – Мы – голые… - Вот еще новости! – сердито закричал Урфин. – Вы – деревянные! - Но мы же люди, повелитель, вы сами говорили об этом, – возразил Лан Пирот. – Люди носят одежду… И они нас дразнят… - потупился генерал. - Не было печали! Дам вам одежду! Деревянное воинство так обрадовалось, что трижды прокричало «ура» в честь Урфина Джюса. Отпустив свою армию, Урфин призадумался: легко было обещать одежду пятидесяти шести деревянным воинам, но где ее взять? В деревушке, конечно, не найдется материи для мундиров, кожи для сапог и ремней, да и мастеров нет, чтобы выполнить такую большую работу. Урфин рассказал о своем затруднении филину. Гуамоко поводил по сторонам большими желтыми глазами и бросил одно лишь слово: - Краска! Это слово все осветило Урфину. В самом деле: зачем одевать деревянные тела, которые не нуждаются в защите от холода, когда можно просто их раскрасить? Урфин Джюс призвал к себе старосту и с облегчением узнал, что краски в деревне есть в изобилии и притом разных цветов. Расставив вокруг себя банки с красками и разложив кисти, Урфин принялся за дело. Ему предстояло выкрасить на пробу солдата и посмотреть, что из этого получится. К счастью для себя, Урфин был не только искусным столяром, но и хорошим маляром. И вот он намалевал на деревянном туловище голубой мундир с чёрными пуговицами, погонами, ремнем, на ногах штаны и сапоги. Когда повелитель показал свою работу деревянным солдатам, те пришли в восторг и потребовали, чтобы их привели в такой же вид. Одному Урфину трудно было управиться с работой, поэтому он привлек к работе всех местных маляров. Дело закипело. Через два дня армия блистала свежей краской, и от нее за милю несло скипидаром и олифой. Первый взвод выкрасили в голубой цвет, второй в зелёный, третий в ярко-жёлтый, четвертый в коричневый и пятый в фиолетовый. Капралам для отличия от солдат были нарисованы белой краской галуны и нашивки, которым капралы очень возгордились. Плохо только было то, что у солдат не хватило ума дождаться, когда краска высохнет. Восхищаясь друг другом, они тыкали пальцем один другому в живот, в грудь, в плечи. Получались пятна, и от этого дуболомы стали немного похожи на леопардов. Генералу Джюс сумел доказать, что его прекрасные разноцветные узоры лучше всякой одежды. Урфин ограничился тем, что намалевал полководцу огромные эполеты на плечах, звёзды и ордена на груди, перчатки на руках, а на ногах красные сапоги. Вид генерала произвёл на его подчинённых ошеломляющее впечатление, и они смотрели на него с благоговением. Раскрашенная армия была в восторге, но тут возникло неожиданное затруднение. Дуболомы лицом походили один на другого, как две капли воды, и если командиры раньше различали их по расположению сучков, то теперь сучки были закрашены, и такая возможность исчезла. Урфин Джюс, впрочем, не растерялся. Он нарисовал чёрной краской на груди и спине каждого солдата опознавательные знаки – изображения столярных инструментов. Эти опознавательные знаки и стали именами солдат, что было очень удобно. Прежде приходилось вызывать солдат так: - Эй ты, с сучком на брюхе, шаг вперед! Стой, стой, а ты куда? Что?! У тебя тоже сучок на брюхе? Ну, мне нужен не ты, а вон тот, у которого еще два маленьких сучка на левом плече… Теперь дело обстояло гораздо проще: - Зеленый с буравом, два шага вперед! Как стоишь в строю? Как стоишь в строю, я тебя спрашиваю, мерзавец? Вот тебе, вот, вот!.. Раздавались глухие удары дубинки, и наказанный возвращался в строй. Поход ничто больше не задерживало: сабли выкованы и отточены, краска мундиров и штанов высохла. За эти дни Урфин сделал седло, чтобы удобнее было ехать на медвежьей спине. К седлу он приторочил вместительные сумки, а в них спрятал фляги с живительным порошком – своей величайшей драгоценностью. Всей армии – вплоть до генерала – было строго запрещено дотрагиваться до сумок. Некоторые дуболомы несли инструменты из мастерской Урфина: пилы, топоры, рубанки, сверла, а также запас деревянных голов, ног и рук. Последующие события показали, что этот запас очень пригодился! Урфин Джюс запер свой дом на большие замки и приказал жителям Когиды не приближаться к нему. Деревянного клоуна он посадил за пазуху, предупредив, чтобы тот не вздумал кусаться. Филин пристроился на плече Урфина. - Ать, два, ать, два! Левой, правой! Армия выступила в поход на поместье Према Кокуса ранним утром. Она бодро отбивала ногу, а Урфин Джюс ехал сзади на медведе и радовался, что нарисовал опознавательные знаки не только на груди у каждого солдата, но и на спине. Если кто-либо из них струсит в бою и побежит, то виновника сразу можно будет узнать и наказать.
Отправлено: 04.01.20 02:36. Заголовок: Annie, да и сам Урфи..
Annie, да и сам Урфин вместо каноничного ныне зелёного цвета носит оранжевый! Мне сразу же вспомнился Naranja-Апельсин :) . Интересно, что в окончательном тексте Волков убрал из "одежды" солдат слишком конкретные детали униформы (погоны, эполеты, капральские нашивки, орденские звёзды), о существовании которых Урфину, по логике, знать было неоткуда.
Пост N: 3384
Зарегистрирован: 04.03.12
Откуда: Россия, Краснодар
Рейтинг:
15
Замечания: Награды:
Отправлено: 04.01.20 12:17. Заголовок: Ещё один момент заме..
Ещё один момент замечен в процессе оцифровки, который не то чтобы примечательный... Тут смотря как его понимать ) А именно - момент падения дуболомов в первый овраг. В книжной версии: "...Вторая шеренга двинулась вслед за первой". В данной рукописи: "...Вторая шеренга готовилась последовать за первой". У меня всегда было впечатление, что в овраг успели-таки сверзиться две шеренги )) Соответственно, впечатление от рукописи - что вторую Урфин с генералом остановить успели, а значит, грохнулась только первая. А у вас? )
Ещё тут полностью нет эпизодов, где Страшила узнаёт об угрозе Урфина и начинает готовиться, а также предупреждает жителей ЗС. Но насколько я смутно помню, они появились сильно позже. Зато глава "Взгляд в прошлое" мне встретилась тут впервые.
Взгляд в прошлое Оставим деревянную армию Урфина Джюса маршировать по дороге в поместье Према Кокуса и вернёмся назад, к тому времени, когда домик Элли задавил Гингему, и девочка отправилась в Изумрудный город. Немало приключений и смешных и страшных пережила Элли в Волшебной стране, и там она нашла себе трёх верных друзей. Первым другом оказался забавный соломенный человек Страшила, сидевший на колу в пшеничном поле и пугавший птиц. От болтливой вороны Кагги-Карр Страшила узнал, что ему недостаёт только мозгов, чтобы стать таким же, как все люди. Элли сняла Страшилу с кола, и он отправился вместе с ней в Изумрудный город – просить у Гудвина мозги. Вторым другом стал Дровосек, весь сделанный из железа. Элли спасла его от гибели, когда он одиноко стоял, заржавленный, в дремучем лесу. Железный Дровосек мечтал получить любящее сердце и думал, что Гудвин может ему в этом помочь. Он присоединился к Элли, Тотошке и Страшиле, и они все вместе продолжали путь. Дальше им встретился Лев, большой трус от природы. Ему очень нужна была смелость, чтобы стать царём зверей не только по названию, но и на самом деле. Подружившись с Элли, Страшилой и Дровосеком, Лев вступил в их компанию и тоже пошёл к Гудвину за смелостью. Гудвин поставил Элли и её друзьям условие. Их желания будут исполнены, если они освободят жителей фиолетовой страны Мигунов от власти злой волшебницы Бастинды. Борьба с Бастиндой была нелегка, и всё же колдунья погибла: она растаяла, когда Элли облила её ведром воды. Элли и её друзья возвратились в Изумрудный город с победой, и хотя Гудвин оказался всего-навсего обманщиком, морочившим людям головы мнимыми чудесами, он всё же сумел исполнить желания Страшилы, Железного Дровосека и Льва. Больше того: перед тем, как улететь из Волшебной страны на воздушном шаре, он оставил правителем Изумрудного города Страшилу, дав ему почётное прозвище Мудрого, так как тот получил очень острые мозги. И хотя они состояли просто из отрубей, смешанных с иголками и булавками, они хорошо служили своему владельцу. Железному Дровосеку Гудвин вставил сердце, сшитое из лоскутка красной материи и набитое опилками. Это сердце стучало в железную грудную клетку Дровосека при каждом его шаге, и простодушный богатырь радовался, как ребёнок. Он отправился в Фиолетовую страну к Мигунам, которые избрали его своим правителем после гибели старой Бастинды. Лев, выпив большую порцию «смелости» (это был шипучий квас с примесью валерьянки), ушёл в лес, и там звери признали его своим царём. А Элли с Тотошкой вернулись на родину, в канзасскую степь. Туда их перенесли серебряные башмачки Гингемы, секрет которых девочке раскрыла повелительница Розовой страны Стелла, добрая фея, знавшая тайну вечной юности. Элли и её друзья наслаждались заслуженным счастьем, и единственным их огорчением было то, что им пришлось расстаться. Но, скучая друг о друге, они не подозревали, что судьба скоро опять соединит их для борьбы с коварным Урфином Джюсом.
Новый замысел Завоевание Голубой страны досталось Джюсу очень легко. Прем Кокус и его работники были захвачены врасплох. Они даже не пытались сопротивляться свирепым дуболомам и сразу признали себя побежденными. Государственный переворот совершился: Урфин Джюс стал повелителем обширной страны Жевунов. Надо сказать, что за два года до того в Волшебной стране случилось землетрясение. Дорогу в Изумрудный город пересекли два глубоких оврага, и сообщение между ним и страной Жевунов было прервано. Во время путешествия в Изумрудный город Элли и ее друзья перебрались через овраги, но это стоило им больших трудов. Робким Жевунам такой подвиг был не под силу, они предпочитали сидеть дома и довольствоваться теми новостями, которые переносили из края в край птицы. Подслушивая птичьи разговоры (самыми осведомленными оказывались сороки), Жевуны узнали о том, что Гудвин несколько* месяцев тому назад покинул Волшебную страну, оставив своим преемником Страшилу Мудрого. Стало им известно и то, что Фея Убивающего Домика, которую Жевуны любили за то, что она освободила их от Гингемы, тоже улетела к себе на родину. Но, к несчастью, узнал обо всех этих событиях и Урфин Джюс. Нет, - ему сказали об этом не Жевуны, они ненавидели захватчика и не вступали с ним в разговоры. Новости пришли к Джюсу от Гуамоко, а тому поведали об этом лесные совы и филины. Когда до Урфина дошли эти важные известия, бывший столяр, а теперь правитель страны Жевунов, глубоко призадумался. Ему показалось, что пришел подходящий момент осуществить свою мечту и захватить власть над Изумрудным городом. Таинственная личность Гудвина и его удивительная способность превращаться в различных зверей и птиц пугали Урфина Джюса, но Страшила не внушал ему такого почтения. Правда, Урфина смущало прозвище Мудрый, которое дал Страшиле Гудвин. Но Урфин говорил филину так: - Предположим, что у Страшилы есть мудрость. А зато у меня – сила. Что он сделает со своей мудростью, когда у меня мощная армия, а у него всего-навсего один Длиннобородый Солдат? Есть у него надежный союзник – Железный Дровосек, но он не успеет прийти на помощь… Решено – отправляюсь завоевывать Изумрудный город! Армия Урфина Джюса выступила в поход.
Через несколько дней деревянное воинство подошло к первому оврагу, который перерезал дорогу, вымощенную желтым кирпичом. Здесь с дуболомами произошло приключение, которое показало Урфину Джюсу, как мало можно надеяться на их сообразительность. Деревянные солдаты привыкли ходить по ровному месту, и овраг не показался им чем-либо опасным. Первая шеренга дуболомов с капралом Арумом сбоку занесла правые ноги в воздух, одно мгновение колебалась над оврагом, а потом дружно ухнула вниз. Через несколько секунд грохот возвестил, что храбрые воины достигли цели. Других дуболомов это ничему не научило. Вторая шеренга готовилась последовать за первой, но Урфин с перекошенным от ужаса лицом заорал: - Генерал, остановите своё палочное войско! Лан Пирот скомандовал: - Армия, стой! Гибель деревянных солдат была предотвращена, и осталось только выудить из оврага пострадавших и отремонтировать. Эта работа, а затем постройка надежного деревянного моста через овраг потребовала остановки на пять дней. Но вот первый овраг остался позади, и дуболомы вступили в лес. Этот лес пользовался дурной славой в стране: в нем обитали огромные тигры необычайной силы и свирепости. У них длинные острые клыки высовывались из пасти наружу, как сабли, и потому этих зверей прозвали саблезубыми тиграми. Среди Жевунов немало ходило рассказов о страшных происшествиях, случавшихся в Тигровом лесу. Урфин боязливо оглядывался по сторонам. Торжественно-тревожно было вокруг. Огромные деревья, покрытые свесившимися гирляндами седого мха, своими вершинами смыкались вверху, и под темно-зелеными сводами было сумрачно и сыро. Дорогу из желтого кирпича густо устилали опавшие листья, и тяжелые шаги дуболомов звучали приглушенно. Сначала все шло благополучно, но вдруг к Урфину подскочил Лан Пирот. - Повелитель, – крикнул он. – Из леса выглядывают звериные морды. Глаза у них желтые, а изо рта торчат белые сабли… - Это саблезубые тигры, – пояснил испуганный Урфин. Присмотревшись, он и сам заметил в зарослях десятки огоньков: это светились глаза хищников. – Генерал, привести армию в боевую готовность! - Слушаюсь, повелитель! Урфина окружило кольцо деревянных солдат с дубинками и саблями в руках. Саблезубые тигры нетерпеливо возились и пыхтели в чаще, но еще не осмеливались напасть: необычный вид добычи смущал их. И, кроме того, они не чуяли запаха человека, а человек являлся их излюбленным лакомством. Вдруг ветерок донес до леса запах Урфина Джюса, и два тигра, самые голодные и нетерпеливые из всей компании, решились. Они выскочили из зарослей и взвились высоко над дорогой. Но когда тигры уже готовы были опуститься в центр защищенного круга, сабли капралов по приказу Лана Пирота мгновенно взметнулись вверх, и звери, завывая, повисли на остриях. Заработали солдатские дубинки, круша головы и ребра тигров. С хищниками было покончено в один момент, и дуболомы отшвырнули их истерзанные тела к обочине дороги. Урфин Джюс пришел в неистовый восторг. Он тут же объявил армии благодарность. Устрашенные тигры не посмели больше нападать на таких опасных врагов. Они еще полежали, посверкали глазами, для приличия порычали и пристыженные уползли в лесную чащу. Урфину Джюсу пришла в голову мысль оживить шкуры убитых тигров – у него будут слуги, сильнее которых нет в Волшебной стране. Он уже распорядился снять с тигров шкуры, но вдруг отменил приказ, испуганный своим необдуманным намерением. Ведь если шкуры саблезубых тигров, известных свирепым нравом, восстанут против него, Урфина, то с ними невозможно будет справиться. Трупы хищников были оставлены на съедение их собратьям. У второго оврага дуболомы сами остановились перед препятствием: как видно, и их деревянные головы могли кое-что запомнить. Перейдя второй овраг по наведенному через него мосту, армия вышла в поле. И тут Урфина ждала новая неприятность, о которой он не думал, не гадал. Дуболомы слишком мало видели за свою короткую жизнь и, встретив что-нибудь новое, терялись, не знали, как себя вести. Попадись на дороге третий овраг, деревянные солдаты были бы осторожны. Но на беду им встретилась большая река, через которую надо было переправляться по пути из страны Жевунов в Изумрудный город. А до этого дуболомы видели только маленькие ручьи, через них они перешагивали, даже не замочив ног. Поэтому обширная гладь реки показалась генералу Лану Пироту каким-то новым видом дороги, очень удобным для ходьбы. Урфин Джюс не успел моргнуть глазом, как деревянный генерал рявкнул: - За мной, моя храбрая армия! С этими словами он сбежал с откоса в реку, а послушные дуболомы посыпались за ним. Вода у берега была глубокая и текла быстро. Она подхватила генерала, капралов, солдат и повлекла их, кувыркая и сталкивая друг с другом деревянные тела. Напрасно Урфин Джюс в отчаянии метался по берегу и орал во все горло: - Стойте, дуболомы! Стойте, дурачьё! Солдаты исполняли приказы только своего генерала, вдобавок они не понимали, что происходит, и взвод за взводом шагал в воду. Две-три минуты – и завоеватель остался без армии: всю ее унесла река! Урфин рвал на себе волосы от злости и отчаяния. Филин пробормотал: - Не расстраивайся, повелитель! В молодости я бывал в этих краях, и мне помнится, что за несколько миль ниже река заросла камышом: наши воины должны там задержаться… Слова филина немного успокоили Урфина. Нагрузив уцелевший столярный инструмент на Топотуна, Джюс отправился по берегу. После полутора часов быстрой ходьбы он увидел, что река стала шире и мельче, на ней появились камышёвые острова, и возле них шевелились разноцветные пятна. Урфин Джюс вздохнул с облегчением: дело можно было исправить. Рассмотрев среди солдат Лана Пирота, Урфин закричал: - Эй, генерал, прикажите дуболомам плыть к берегу! - А что значит – плыть? – отозвался полководец. - Ну, тогда бредите, если мелко! - А как это бредут? Урфин Джюс сердито плюнул и принялся строить плот. Спасение армии отняло у него больше суток. Деревянное воинство имело жалкий вид: краска на туловищах облупилась, разбухшие от воды руки и ноги двигались с трудом. Пришлось устроить длительную стоянку. Солдаты лежали на бережку целыми взводами во главе с капралами и сохли, а Урфин сколачивал большой прочный плот. Дорога из желтого кирпича шла на север, и видно было, что за ней давно не ухаживали. Она заросла кустарником, и только посредине оставалась узкая тропинка. Дуболомы растянулись в колонну по одному. Во главе шел капрал Бефар, длинную цепочку замыкал генерал Лан Пирот. Далее ехал на Топотуне Урфин Джюс. Один лишь человек из этой странной армии мог чувствовать усталость и голод, и это был ее создатель и повелитель Урфин Джюс. Подошел обеденный час, пора было устраивать привал, но капрал Бефар все топал да топал вперед, и за ним отбивали шаг неутомимые дуболомы. Урфин наконец не выдержал и сказал Лану Пироту: - Генерал, передайте вперед, чтобы армия остановилась. Лан Пирот легонько ткнул булавой в спину последнего солдата: - Передай… Дуболом не стал дослушивать. Он понял, что по какой-то причине, известной начальству и до которой ему, желтому с молотком, нет никакого дела, надо передать вперед полученный удар. И со словом «Передай!» он сунул дубинкой в спину желтого со стамеской. Но удар получился немного сильнее. - Передай! – крикнул жёлтый со стамеской и стукнул желтого с клещами так, что тот пошатнулся. - Передай, передай, передай!! – раздавалось по цепи, и удары становились все чаще и сильнее. Дуболомы пришли в азарт. Дубинки колотили по крашеным телам, некоторые солдаты падали… Много времени прошло, прежде чем удалось навести порядок, и потрепанное деревянное войско выбралось на поляну посреди кустов, где был устроен привал. Скоро по краям дороги появились богатые фермы жителей Изумрудной страны. Здесь все было зеленое: и дома, и изгороди, и одежда жителей, и их остроконечные широкополые шляпы, где под полями не было серебряных бубенчиков. Жители Изумрудной страны убегали с полей при приближении дуболомов, громко топавших по кирпичной дороге. Они прятались за зелёными изгородями и с испугом разглядывали незваных гостей свирепого вида, но никто не осмеливался подойти к ним и расспросить, кто они такие, и что им нужно.
____________ * Изначально в рукописи указано точное число – девять; впоследствии оно было зачёркнуто и сверху подписано «несколько».
Пост N: 3385
Зарегистрирован: 04.03.12
Откуда: Россия, Краснодар
Рейтинг:
15
Замечания: Награды:
Отправлено: 04.01.20 12:22. Заголовок: А, и ещё: - один ра..
А, и ещё: - один раз название "фиолетовая страна" было написано, как мне показалось, с маленькой буквы. - "большая река" тоже писалось с маленькой, насколько я успела заметить. Правда, словосочетание пока встретилось в тексте только один раз. Может, тогда оно действительно ещё не было названием реки?
Пост N: 7642
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
31
Награды:
Отправлено: 04.01.20 13:01. Заголовок: Annie пишет: Ещё ту..
Annie пишет:
цитата:
Ещё тут полностью нет эпизодов, где Страшила узнаёт об угрозе Урфина и начинает готовиться, а также предупреждает жителей ЗС. Но насколько я смутно помню, они появились сильно позже. Зато глава "Взгляд в прошлое" мне встретилась тут впервые.
Такой расклад соответствует первому книжному изданию (1963).
Об угрозе Урфина Страшила узнаёт заранее уже в т.н. "патриотической" версии УДиеДС, впервые вышедшей уже в 1970-е годы.
Annie пишет:
цитата:
У меня всегда было впечатление, что в овраг успели-таки сверзиться две шеренги ))
Да, в книге было как-то нечётко сформулировано. А рисунок Владимирского усугублял путаницу: там солдаты шли не шеренгами, а вереницей, при этом жёлтый взвод нарисован уже лежащим в овраге, а из следующего за жёлтым синего взвода первые 3-4 солдата падают в овраг. В современных изданиях, впрочем, эта картинка урезана, и жёлтый взвод в овраге не виден.
- телосложение и указание на возраст Фараманта; - Урфин кричит на дуболомов матом :) - другой таран; - полёт хрустального шара; - почему генералу плохо без шляпы;
Отправлено: 04.01.20 14:32. Заголовок: Все-таки мне эта вер..
Все-таки мне эта версия намного больше итоговой нравится. Здесь даже рост горожан от испуганных неожиданным нападением до в финале набравшимися смелости восстать намного логичнее.
Вот это да! Никогда не обращал внимание, что в книге написано так:
цитата:
солдаты отправились в ближайший лес и вырубили там длинное сухое дерево. Выстроившись в два ряда под предводительством краснолицых капралов, они размахнулись столбом, как тараном, и ударили в ворота
То есть при редакции Волков забыл заменить слово "столб" из первоначальной версии на "ствол".
История вороны Кагги-Карр В нашем рассказе упоминалось о том, что мысль добыть мозги внушила Страшиле ворона Кагги-Карр, немножко болтливая и сварливая, но в общем добродушная птица. Здесь надо рассказать, что произошло с Кагги-Карр после того, как Элли сняла Страшилу с шеста в пшеничном поле и увела с собой в Изумрудный город. Ворона не последовала за Элли и Страшилой. Она сочла пшеничное поле своей законной добычей и осталась на нем жить в многочисленной компании ворон, галок и сорок. Она управлялась так хорошо, что, когда фермер явился убирать урожай, он нашел одну солому. - Вот и чучело не помогло, – горестно вздохнул фермер и, не интересуясь судьбой исчезнувшего Страшилы, ни с чем отправился домой. А через несколько времени до Кагги-Карр по птичьей почте дошли вести, что какое-то чучело после отъезда великого волшебника Гудвина сделалось правителем Изумрудного города. Так как вряд ли в Волшебной стране нашлось бы другое живое чучело, то Кагги-Карр справедливо решила, что это и есть то самое, которому она посоветовала искать мозги. За такую прекрасную идею следовало потребовать награду, и ворона, не теряя времени, полетела в Изумрудный город. Добиться приема у Страшилы Мудрого оказалось не так-то легко: Дин Гиор не хотел пропускать к нему простую ворону, как он сказал. Кагги-Карр страшно возмутилась. - Простая ворона! – воскликнула она. – Да знаешь ли ты, Длинная Борода, что я самая старинная приятельница правителя, что я, можно сказать, его воспитательница и наставница, и без меня он никогда не достиг бы своего выдающегося поста! И если ты немедленно не доложишь обо мне Страшиле Мудрому, то вся ответственность за это падёт на тебя! Длиннобородый Солдат испугался ответственности, доложил о вороне правителю, и, к своему большому изумлению, получил приказ немедленно ввести ее и оказать ей придворные почести. Признательный Страшила никогда не забывал о вороне, положившей начало его блистательной карьере. Он принял Кагги-Карр в присутствии придворных с огромной радостью. Правитель спустился с трона и прошел на своих мягких слабых ногах три шага навстречу гостье. В летописях его двора это было записано, как величайший почет, когда-либо кому-либо оказанный! По приказу Страшилы Мудрого Кагги-Карр была занесена в число придворных с чином первого отведывателя блюд дворцовой кухни. Сам Страшила не нуждался в пище, но держал открытый стол для своих придворных. Так как при Гудвине такого обычая не водилось, то придворные ужасно хвалили нового правителя за щедрость. Тогда же Кагги-Карр было отведено во владение превосходное пшеничное поле неподалеку от стен города.
Осада Изумрудного города Во время нашествия деревянной армии Урфина Джюса Кагги-Карр угощала на своём поле многочисленную птичью компанию. Слухи о походе неприятельского войска на Изумрудный город, к несчастью, не дошли ещё до Кагги-Карр. Но увидев громко топающих по кирпичам дороги разноцветных деревянных людей со свирепыми лицами, ворона сразу догадалась, что это враги. Она приказала своим друзьям задержать их движение, а сама полетела к воротам города. Должность Стража Ворот в Изумрудном городе занимал Фарамант, коренастый человек средних лет, усердный служака. Главной его обязанностью было хранить зелёные очки, которых у него имелось великое множество на всякие размеры. Ещё Гудвином был установлен такой порядок, что каждый приходивший в город должен был надевать зелёные очки, а чтобы их нельзя было снять, они запирались сзади замочком. Из уважения к законам Гудвина этот порядок сохранил и Страшила Мудрый. Но теперь Фараманту предстояло гораздо более серьёзное и трудное дело, чем выдача пришельцам зелёных очков: он должен был охранять ворота до прихода подкрепления. Крикнув ему об этом, Кагги-Карр понеслась во дворец. Тем временем огромная стая галок, сорок и воробьев налетала на деревянное войско Урфина Джюса. Птицы метались перед лицами солдат, царапали когтями спины, садились на головы, стараясь выклевать стеклянные глаза. Одна нахальная сорока сорвала шляпу с самого генерала Лана Пирота и полетела с ней от дороги. Дуболомы напрасно пытались ударять саблями и дубинками нападающих, птицы ловко уклонялись, и удары попадали не туда, куда следует. Коричневый солдат с пилой хватил по руке зеленого с рубанком, и тот, разъярившись, сцепился драться с ним. А когда капрал Арум бросился их разнимать, голубой со стамеской, целясь в галку, отсек капралу деревянное ухо. Завязалась всеобщая свалка. Урфин Джюс кричал на дуболомов благим матом. Генерал Лан Пирот не знал, то ли ему бежать за похитительницей своей шляпы, то ли наводить порядок в армии. Наконец, военная дисциплина одержала верх. Генерал простился со своей шляпой (из неё вышло превосходное сорочье гнездо), и под ударами его тяжёлой булавы затрещали дубовые солдатские головы… Наконец, порядок был кое-как восстановлен, птицы отогнаны, и армия нестройно двинулась к воротам. Но во всей этой суматохе было потеряно много времени, Кагги-Карр успела сообщить о нападении врагов, и Дин Гиор бросился на защиту ворот. Он закинул за плечи свою длинную бороду и понёсся по улицам большими шагами. - На помощь! На помощь! – кричал он. – На город наступают враги!! Но жители Изумрудного города предпочли спрятаться в домах. Впоследствии они горько раскаялись в своей трусости, но было поздно. Дин Гиор прибежал к воротам, которые Фарамант задвинул на крепкие засовы. Считая, что этого недостаточно, защитники принялись выламывать камни и хрусталь из мостовой и громоздить их у ворот. Когда ворота были засыпаны до половины, послышались громкие удары. - Откройте! Откройте! – раздались снаружи голоса. - Кто там? – спросил Фарамнат. - Это я – могущественный Урфин Джюс, правитель страны Жевунов. - Что вам нужно? - Я хочу, чтобы Изумрудный город сдался и признал меня своим повелителем. - Этого не будет, – храбро ответил Дин Гиор. - Мы возьмём ваш город приступом! - Попробуйте, – возразил Длиннобородый Солдат. Взяв несколько больших камней и кусков хрусталя, Дин Гиор и Фарамант поднялись на городскую стену и притаились за её выступом. Поколотив в ворота кулаками, ногами и даже дубовыми лбами, солдаты отправились к ближайшей ферме и выломали там длинный столб из забора. Выстроившись в два ряда под предводительством краснолицых капралов, они размахнулись столбом, как тараном, и ударили в ворота. Ворота затрещали. И в этот момент Дин Гиор бросил хрустальный шар. Он попал в плечо Урфина Джюса и опрокинул его на землю. Тяжёлый камень, пущенный Фарамантом, угодил прямо в голову генерала. На голой палисандровой голове Лана Пирота образовалась вмятина, а от нее побежали во все стороны трещины. Урфин Джюс пустился удирать во всю прыть, за ним по пятам следовал палисандровый генерал. Этого оказалось достаточно. Видя, что предводители бегут, дуболомы немедленно последовали их примеру. Вперемежку, натыкаясь друг на друга, сбивая один другого с ног, перескакивая через упавших и бросая дубинки и сабли, неслись капралы, рядовые, с ревом скакал испуганный Топотун. Их сопровождал громовой хохот Длиннобородого Солдата. Войско остановилось вдали от стен города. Урфин Джюс сердито бранил генерала за трусость, а тот оправдывался тяжелой раной, потирая разбитую палисандровую голову. - Вы ведь тоже отступили, повелитель, – говорил Лан Пирот. - Вот дерево, – возмутился Урфин Джюс. – Вашу голову я заделаю, отполирую, и она станет, как новенькая, а если мне голову пробьют, это смерть! - А что такое смерть? - Тьфу! Урфин не стал больше разговаривать с генералом. Дело кончилось тем, что во всем обвинили рядовых дуболомов, и на них посыпались удары дубинок. На следующий приступ армия не решилась, и был разбит лагерь вдалеке от ворот. Началась осада города. Два или три раза деревянные солдаты приближались к воротам и всякий раз с позором отступали, когда на них летели со стены камни. Казалось, осаду можно было выдерживать до бесконечности. Но в защите города были слабые места. Во-первых, прекратился подвоз продовольствия в город; жители смогут продержаться со своими запасами несколько дней, но как только они начнут голодать, то, без сомнения, возмутятся и потребуют сдать город. Во-вторых, Дина Гиора и Фараманта, единственных защитников ворот, в конце концов одолеет усталость, враги воспользуются этим и неожиданно овладеют городом. Всё это сообразил Страшила своими мудрыми мозгами. И он принял меры. Так как среди придворных и горожан не нашлось храбрых людей, он сам переселился в будку Фараманта. Это принесло большую пользу в первую же ночь. Страшила уложил усталых Фараманта и Дина Гиора отдыхать, а сам сидел на стене и смотрел в поле своими бессонными нарисованными глазами. И он увидел, как в лагере Урфина началось движение. Не слыша за стеной никакого движения, враги стали незаметно подкрадываться к воротам. Они несли ломы и топоры, захваченные на ближайших фермах. Страшила разбудил Дина Гиора и Фараманта, на головы нападающих посыпались камни, и армия Урфина Джюса бежала. Страшила, обняв своими мягкими руками верных помощников, рассуждал: - Если бы я был на месте Урфина Джюса, я приказал бы своим солдатам защищать головы от камней деревянными щитами. И я уверен, что они так и сделают. Под прикрытием щитов они смело могут ломать ворота. - Но как же тогда быть, правитель? – спросил Дин Гиор. - Эти деревянные люди должны бояться того же, чего боюсь и я, – задумчиво сказал Страшила, – огня. А поэтому надо наготовить на стене побольше соломы и держать под рукой спички. Догадки Страшилы Мудрого оказались совершенно верными. Через некоторое время, в самый глухой час ночи, началась новая подготовка к приступу. Солдаты Урфина Джюса подкрадывались к стене, держа над головами половинки от ворот, снятых на фермах. Но тут вдруг на них полетели охапки горящей соломы. Деревянные солдаты уже потерпели бедствие от воды, так как не знали, что это такое. Они и об огне не имели понятия: пока Урфин Джюс их делал, он очень боялся пожара и даже не топил в доме печь. Теперь эта осторожность обернулась против него. Горящая солома падала на землю, на щиты, которыми прикрывались дуболомы. А те с любопытством глядели на невиданное зрелище. Языки пламени в ночной темноте казались им удивительными яркими цветами, выраставшими с необычайной быстротой. Дуболомы даже и не думали защищаться от огня. Наоборот, некоторые совали в пламя руки и, не чувствуя боли, с глупым видом любовались, как на кончиках их пальцев расцветают красные цветы. И уже несколько деревянных людей пылали, распространяя удушливый запах горелой краски… Урфин Джюс понял, что его деревянной армии грозит более серьёзная беда, чем во время приключения на реке. Но что делать? Воды поблизости не было. Добрый совет подал Гуамоко. - Забрасывать землёй! – крикнул он растерянному Урфину. Первым за дело принялся Топотун. Сбив с ног капрала, у которого горела голова, медведь начал рыть землю мощными лапами и заваливать пламя. Потом и сами дуболомы поняли опасность и начали отбегать от горевшей соломы. Через несколько минут очаги пожара были затушены, и армия отступила от ворот города с большим уроном. У нескольких дуболомов головы обгорели до того, что их надо было заменять новыми. У иных вывалились глаза, обгорели уши, а многие лишились пальцев… - Эх, дуболомы, дуболомы! – вздыхал незадачливый завоеватель. – Всем вы хороши: сильны, храбры, неутомимы… Вот только ума бы вам побольше! Но чего нет, того нет! Урфину Джюсу стало ясно, что Изумрудный город можно взять только измором. Это же было ясно и Страшиле. Он устроил военный совет, в котором участвовала и Кагги-Карр. Были высказаны различные мнения. Дин Гиор и Фарамант считали, что надо ещё раз обратиться к жителям города и попытаться уговорить их встать на защиту своей свободы. Кагги-Карр, считала, что ничего из этого не получится, но как выйти из трудного положения, не знала. Страшила думал так напряженно, что у него из головы полезли булавки и иголки, и голова стала похожа на ежа с железной щетиной. Он заговорил: - Урфин Джюс привел с собой много солдат, но они все деревянные. Мой друг Дровосек, правитель страны Мигунов, один, но он железный. Железо не рубят деревом, а дерево рубят железом. Значит, железо крепче дерева, и если Железный Дровосек во-время подоспеет к нам на помощь, он разобьет деревянную армию Урфина. - Пр-р-равильно, - согласилась ворона. Так как только Кагги-Карр могла быстро и безопасно совершить путешествие в Фиолетовую страну, то ее и отправили за подмогой. Она пустилась в полёт, обещая нигде не задерживаться и как можно скорее вернуться с Железным Дровосеком.
То есть при редакции Волков забыл заменить слово "столб" из первоначальной версии на "ствол".
Так же как и с номерами/опознавательными знаками ) Вообще, все эти "зелёный с рубанком" и "жёлтый со стамеской" (а встречаются частенько как-то) выглядят даже забавнее, чем просто "зелёный номер один". С другой стороны, порядковые номера как-то, ну не знаю, стройнее, что ли. А мне всё же ближе последняя книжная версия. Хотя из этой рукописи можно почерпнуть кое-какие интересные моменты )
То есть при редакции Волков забыл заменить слово "столб" из первоначальной версии на "ствол".
Надо же! Я не обратил внимания )
Annie пишет:
цитата:
Вообще, все эти "зелёный с рубанком" и "жёлтый со стамеской"
На мой взгляд, они неудобны, поскольку кажется, будто стамеску и т.п. дуболом держит в руках. Кроме того, их трудно рисовать: не каждый ребёнок поймёт по рисунку, что там изображена стамеска, рубанок, отвёртка и т.п.
Прошёл день, другой… Защитники бдительно охраняли ворота, и Урфин Джюс начал терять терпение. И тогда ему пришёл в голову коварный план, которого не предвидел даже мудрый Страшила. Ночной порой, отойдя в сторону от ворот, Урфин перебросил через городскую стену своего любимца, зубастого деревянного клоуна. Он дал клоуну такие наставления: - Во что бы то ни стало найди среди горожан изменника, который открыл бы нам ворота. Пообещай ему в награду, что я сделаю его своим главным распорядителем, что я ему подарю целую груду золота, что я… Одним словом, смело обещай, что хочешь, а насчёт расплаты посмотрим. Деревянный клоун, перекинутый через стену, удачно упал на клумбу цветов. Выбравшись из неё, он, как крыса, зашнырял по тёмным улицам. В первом доме, куда ему удалось пробраться сквозь полуотворённую дверь, клоун нашёл только дряхлых старика со старухой. Это ему не подходило, разведчик пустился дальше. В другом доме было открыто окно. Доносились обрывки разговора: - Стыдно… надо было… на помощь… если бы было оружие… Клоун понял, что и здесь ему не сделать своего грязного дела. Много домов миновал он, и, наконец, из дома, побольше и побогаче других, вышли два человека и остановились на крыльце. Первый сказал: - Так ты, почтенный Руф Билан, всё ещё злишься на Страшилу? Второй, коротенький, толстый человек с багровым лицом, сердито ответил: - Как я могу помириться с чучелом, которое без всяких прав завладело троном правителя нашего города? И добро бы этот самозванный правитель дал мне такой высокий пост, на который я имею полное право по уму и заслугам! Так и этого не случилось! Мне, Руфу Билану, оставаться в ничтожном звании смотрителя дворцовой умывальной? Позор! Первый собеседник, выразив сочувствие обиженному, попрощался и ушёл. Хозяин дома уже хотел закрыть дверь, как снизу какой-то голос пропищал: - Погоди, почтенный Руф Билан! Мне надо с тобой поговорить! Изумлённый и испуганный толстяк низко наклонился и увидел на ступеньке крыльца крошечную фигурку. Деревянный клоун зашептал ему в ухо: - Я пришёл от могучего волшебника Урфина Джюса. Он оживил меня, деревянную куклу, а этого не умели делать даже сёстры-колдуньи Гингема и Бастинда. - Что тебе нужно? – пролепетал поражённый Руф Билан. - Ты должен перейти на службу к моему повелителю. Он даст тебе и власть, и богатство, и всё, к чему ты стремишься… Соблазнить Руфа Билана оказалось очень легко, он сразу перешёл на сторону врага и обещал исполнить любое приказание нового волшебника. Руф перебросил клоуна обратно через стену, и тот доложил Урфину, что задача выполнена. А утром Руф Билан явился к Страшиле и заявил, что, пылая верностью, хочет принять участие в защите города. Целый день Руф отстоял на стене, кидал камни и даже сбил с ног одного из неприятельских солдат. За отвагу и выносливость Руф Билан удостоился от Страшилы похвалы. Поздно вечером пришёл слуга Руфа и принёс корзинку съестных припасов и бочёночек вина. Руф Билан щедро разделил всё это с соратниками. Дин Гиор и Фарамант пили вино, не замечая его странного вкуса, а потом заснули беспробудным сном: в вино был подмешан сонный порошок. Руф Билан и его слуга связали Страшилу, разобрали баррикаду у ворот, и враги овладели Изумрудным городом. Утром жители проснулись при звуке трубы, выглянули в окна и услышали, как глашатай (а им оказался слуга Руфа Билана) объявил, что отныне Изумрудным городом правит могущественный Урфин Джюс, которому все должны оказывать беспрекословное повиновение под страхом суровой кары. Граждане принимали известие угрюмо. Они сознавали, что по заслугам лишились такого доброго правителя, как Страшила Мудрый, потому что не помогли ему в борьбе с врагом. Они ещё не знали, что ждёт их от Урфина, но чувствовали, что им придётся плохо. А Страшила Мудрый сидел в это время в дворцовом подвале. Его не столько мучило сожаление об утраченной власти, сколько мысль о том, что Железный Дровосек, явившись к нему на выручку, попадет в беду. И не было никакой возможности предупредить друга! Фарамант и Дин Гиор, заключенные в том же подвале, напрасно старались утешить бывшего правителя.
Железный Дровосек попадает в плен
По улицам снова пошел глашатай, объявляя, что граждане Изумрудного города, которые пожелают служить могущественному Урфину Джюсу, будут им приняты милостиво и получат должности при дворе и в управлении страной. Таких желающих оказалось немного. Кроме Руфа Билана нашлось всего несколько человек такого же сорта, которых сограждане не уважали. Руф Билан получил должность главного государственного распорядителя*, но когда он напомнил правителю обещание щедро наградить его золотом, Урфин Джюс выразил крайнее удивление. Клоун, вероятно, что-то перепутал, ничего такого говорить ему не поручали; впрочем, Руф Билан получил весьма выгодную должность, на которой легко нажить богатство. Остальные, переметнувшиеся на сторону диктатора, тоже получили должности распорядителей, советников, смотрителей… Но их было слишком мало, чтобы образовать пышный двор, о каком мечтал Урфин Джюс. Напрасно он отправлял посланцев к бывшим придворным Страшилы. Те, хоть и привыкли торчать по целым дням во дворце, болтать всякий вздор и пересмеиваться и считать при этом, что заняты важными государственными делами, однако на приглашение Урфина Джюса не откликнулись. Новых придворных диктатора все презирали. Но особенное презрение и даже ненависть заслужил Руф Билан, потому что об его измене стало известно. Слуга Руфа, который со своим господином открыл врагам городские ворота, проболтался об этом в пьяном виде, и новость мгновенно облетела весь город. В тот же вечер, когда Руф Билан возвращался из дворца домой, мимо его виска пролетел увесистый изумруд, выковырянный из мостовой. Предатель опрометью бросился бежать. С тех пор он осмеливался ходить по городу только в сопровождении двух дуболомов. Пришлось дать провожатых и другим советникам. От Руфа Билана правитель узнал, что Страшила послал ворону за Железным Дровосеком. Нетрудно было высчитать, когда должен явиться Дровосек, и для него приготовили засаду. Место Фараманта в будке у ворот занял Руф Билан, сменивший на этот случай пышное придворное одеяние на простой кафтан. Под аркой ворот притаился взвод деревянных солдат под командой капрала Арума. Они ждали Дровосека с веревками в руках… Кагги-Карр долетела до страны Мигунов без всяких задержек. Она нашла правителя на дороге с большим кузнечным молотом в руках. За несколько месяцев перед тем, когда Мигуны просили Железного Дровосека править их страной, они говорили так: - Такой правитель, как вы, будет для нас очень удобен: вы не едите, не пьете и, значит, не будете обременять нас налогами… Мигуны получили больше, чем ожидали. Железный Дровосек не только не собирал налоги со своих подданных, но, наоборот, сам работал на них. Скучая по Элли, Страшиле и Смелому Льву и не привыкнув жить в бездельи, Дровосек с утра отправлялся в поле, дробил там большие камни и мостил дороги. Мигуны получали сразу две выгоды: их поля очищались от камней, и во все концы страны пролегали прекрасные, прочные пути сообщения. Узнав от Кагги-Карр, что Страшиле грозит опасность, Железный Дровосек не мешкал ни минуты. Он отшвырнул в сторону молот, сбегал во дворец за топором и отправился в путь. Уставшая ворона примостилась у него на плече и подробно рассказывала невеселые новости. Мигуны с большим сожалением проводили своего любимого правителя. …Железный Дровосек подходил к Изумрудному городу. Все вокруг было спокойно, лагерь Урфина Джюса исчез, ворота заперты, как обычно. Дровосек заколотил в калитку, в маленьком окошке появилось багровое лицо Руфа Билана. - А где Фарамант? – удивился Дровосек. - Он болен, я его заменяю. - Что у вас тут происходит? - Да так, ничего особенного. Подходили неприятели, но мы их отбили с большим уроном, и они ушли. - Как Страшила? - Бодр и весел, жаждет встретиться с вами, уважаемый господин Дровосек! Прошу вас, входите! Руф Билан приоткрыл калитку. Но лишь только Железный Дровосек ступил в темноту арки, как из его руки был вырван топор, его туловище опутали веревки. После недолгой ожесточенной борьбы Железный Дровосек был повален на землю и связан. Кагги-Карр с резким криком «Измена!» сумела увернуться от дуболомов и взлетела на стену. Кагги-Карр видела, как обезоруженного Дровосека со связанными руками повели во дворец. Горожане сквозь приоткрытые окна смотрели на него с сочувствием и жалостью. Ворона издали следовала за печальным шествием и пристроилась на карнизе дворца, у раскрытого окна тронной залы. Оттуда она могла видеть и слышать все, что там происходило. Урфин Джюс в роскошной мантии сидел на троне, украшенном изумрудами; его мрачные глаза под сросшимися черными бровями блестели торжеством. Немногочисленная кучка придворных теснилась возле трона. По сторонам залы, как статуи, стояли желтые и зеленые деревянные солдаты, сверкая свежими заплатками. Ввели Железного Дровосека; он шел спокойно, и узорчатый паркет сотрясался под его тяжкими шагами. Сзади два солдата тащили огромный блистающий топор. Урфин Джюс содрогнулся при мысли о том, что мог сделать с его армией этот богатырь, если бы его не схватили обманом. Железный Дровосек бесстрашно встретил испытующий взгляд диктатора, а тот сделал знак Руфу Билану, и предатель рысцой выбежал из залы. Через несколько минут ввели Страшилу. Железный Дровосек взглянул на его разорванное платье, из которого торчали клочки соломы, на его бессильно опущенные руки, на угрюмое лицо. И Дровосеку стало невыносимо жаль друга, ещё так недавно довольного и гордого своим высоким положением правителя Изумрудного города, а ещё более полученными от Гудвина замечательными мозгами. Из глаз Железного Дровосека потекли слезы. - Осторожнее, ведь при тебе нет масленки! – в испуге закричал Страшила. – Ты заржавеешь! И он поспешно вытер слёзы Дровосека большим клетчатым платком. - Спасибо, друг! – сказал Железный Дровосек. – Я попал в подлую ловушку и не смог выручить тебя. Прости меня! - Нет, это ты прости меня за то, что я так необдуманно послал за тобой, – возразил Страшила. – Мне надо было переносить своё несчастье в одиночестве… - Довольно здесь расточать нежности! – грубым голосом вскричал Урфин Джюс. – Сейчас речь идёт не о том, кто из вас перед кем виноват, а о вашей будущности. Согласны ли вы служить мне? Я дам вам высокие должности, сделаю вас своими наместниками, и вы по-прежнему станете управлять странами, но только под моим верховным владычеством. Страшила и Железный Дровосек переглянулись и в один голос ответили: - Нет! - Вы еще не опомнились от своего поражения и не соображаете, что говорите, – сердито сказал Урфин Джюс. – Подумайте о том, что я могу вас уничтожить, и ответьте мне снова! - Нет! – повторили Дровосек и Страшила. - Я дам вам время одуматься, поразмыслить над своим положением. Завтра, в это же время, вы снова предстанете передо мной. Эй, стража, отвести их в подвал! Солдаты под предводительством краснолицего капрала повели пленников, а Кагги-Карр полетела подкрепиться на своё пшеничное поле. Увы! Это поле перестало быть её собственностью. Ворона увидела, что два десятка мужчин и женщин снимают с него урожай под надзором коричневого солдата. Раздражённая Кагги-Карр полетела в лес и там кое-как утолила голод. На следующее утро она ждала на карнизе дворца, когда пленников приведут в тронную залу. Но и на этот раз они ответили Урфину Джюсу решительным отказом. Ворона, уважавшая стойкость, была восхищена поведением своих друзей. И на третий день пленники опять появились перед разъяренным диктатором. - Нет, нет и нет! – было их окончательное решение. - Пр…р…авильно! Ур…р…рфин др…р…янь!.. – донесся от окна ликующий возглас. Это Кагги-Карр выразила свое мнение. По приказу Урфина придворные бросились ловить ворону, но, понятно, напрасно старались. Кагги-Карр взлетела на верхний карниз окна с насмешливым карканьем. - Вот мое решение! – сказал Урфин Джюс, и в зале наступила полная тишина. – Страшилу я мог бы сжечь, а Железного Дровосека перековать на гвозди, но я оставляю им жизнь… Придворные принялись громко восхвалять великодушие правителя. Но не в великодушии было тут дело. Честолюбию диктатора льстила мысль, что ему будут служить бывшие правители двух стран, по сравнению с которыми он ещё недавно был ничтожеством. Урфин продолжал: – Да, дерзкие упрямцы, я оставляю вас жить, но только на полгода. Если по истечении шести месяцев вы не покоритесь моей воле, вас ждет гибель! А пока вы будете находиться в заключении, и не в подвале, а на высокой башне, где каждый может вас увидеть, и увидев, убедиться в могуществе Урфина Джюса. Убрать пленников! – обратился Повелитель к страже. Громко топая ногами, дуболомы увели пленников.
______________ * Изначально в рукописи написано «распределителя», оно зачёркнуто, и «распорядителя» подписано сверху.
Отправлено: 06.01.20 15:07. Заголовок: Спасибо! Все же в ст..
Спасибо! Все же в старой версии разделение ролей лучше прописано и каждый из помощников Урфина в чем-то да нужен. Если на филине общие советы, то клоун разнимается разведкой и вербовкой, а в финальной версии Эот Линг вообще бесполезен.
Невдалеке от Изумрудного города стояла старинная башня, воздвигнутая давным-давно каким-то королем или волшебником. Когда Гудвин построил тут город, он пользовался башней, как наблюдательным постом. На башне постоянно стояли часовые и смотрели, не наступает ли на город какая-либо из злых волшебниц. Но злых волшебниц истребила Элли, Гудвин покинул страну, и башня утратила свое назначение, она стояла одинокая и угрюмая, но еще прочная. Эту башню и избрал Урфин Джюс местом заключения бывших правителей. Внизу башни была дверь, из неё открывался узкий и пыльный винтовой ход на верхнюю площадку. По приказу диктатора площадку накрыли сверху черепичным колпаком. Урфин Джюс не хотел, чтобы Дровосек заржавел от дождя: ведь это помешает ему согласиться пойти на службу к новому правителю, а что такое согласие в конце концов будет дано, Урфин не сомневался. Дуболомы отвели на башню Страшилу и Железного Дровосека, у которого руки были по-прежнему связаны: зная его силу, тюремщики боялись дать ему свободу действий, даже и безоружному. Друзья остались одни. Они огляделись. На юге были видны зеленые домики фермеров, окруженные садами и полями, и между ними вилась и кончалась у ворот города верная подруга, свидетельница многих приключений, дорога, вымощенная желтым кирпичом. На севере раскинулся Изумрудный город. Так как стена его по высоте уступала тюремной башне, то можно было различить дома, почти сходившиеся кровлями над узкими улицами, центральную площадь с парком, где прежде били фонтаны; виднелись и шпили дворца, украшенные огромными изумрудами. Дальнозоркие друзья разглядели, что фонтаны уже не работали, а по шпилям ползали какие-то фигурки, подбираясь к изумрудам. - Любуетесь? – раздался резкий голос. Страшила и Дровосек обернулись. Перед ними была Кагги-Карр, она не оставила друзей в беде. - Что там такое делается? – спросил Страшила. - Простая вещь, – насмешливо ответила ворона. – По приказу нового правителя все изумруды с башен и стен будут сняты и поступят в личную казну Урфина Джюса. Наш Изумрудный город перестанет быть изумрудным. Вот что там делается! - Н…негодяй! – воскликнул Железный Дровосек. – Хотел бы я оказаться лицом к лицу с ним, и чтобы у меня в руке был топор! Уж я бы позабыл для такого случая, что у меня мягкое сердце! - А чтобы это могло произойти, надо действовать, а не сидеть со связанными руками, – насмешливо возразила ворона. - Я пробовал развязать Дровосеку руки, да у меня не хватило силы, – смущенно признался Страшила. - Эх, ты! Кагги-Карр заработала своим крепким клювом, и через несколько минут веревки свалились с Дровосека. - Как хорошо! – Дровосек с наслаждением потянулся. – Я был все равно как заржавленный… Может, теперь спустимся вниз? Я уверен, что смогу сломать дверь. - Бесполезно, – сказала ворона. – Там стоят на карауле деревянные солдаты с дубинками. Надо придумать что-то другое. - Насчёт выдумок это дело Страшилы, – молвил Железный Дровосек. - Ага, я тебе всегда говорил, что мозги лучше сердца, – воскликнул польщенный Страшила. - Но и сердце – тоже стоющая вещь, – возразил Дровосек. – Без сердца я был бы никуда негодным человеком и не мог бы любить свою невесту, оставленную в стране Жевунов. И подумать только, что как раз на этих днях я собирался отправиться за ней. - А мозги… – снова начал Страшила. - Мозги, сердце, сердце, мозги! – сердито оборвала его ворона. – Только одно это от вас и слышишь! Тут не спорить надо, а действовать. Кагги-Карр была несколько ворчливая птица, но превосходный товарищ. Чувствуя ее правоту, друзья не обиделись на неё, и Страшила начал думать. Думал он долго, часа три. Иголки и булавки от напряжения далеко высунулись из его головы, и Дровосек с тревогой думал, что быть может, это повредит его другу. - Нашел! – крикнул, наконец, Страшила и хлопнул себя по лбу с такой силой, что в ладонь вонзилось с десяток булавок и иголок. Ворона тем временем сладко дремавшая, проснулась и сказала: - Говори! - Надо послать письмо в Канзас, к Элли. Она очень сообразительная девочка, обязательно что-нибудь придумает. - Хорошая мысль, – насмешливо протянула Кагги-Карр. – Интересно только, кто понесет письмо? - Кто? Да ты, конечно! – ответил Страшила. - Я? – изумилась Кагги-Карр. – Мне лететь через горы и пустыни в незнакомую страну, где птицы лишены дара речи? Хорошенькая выдумка! - Если ты не согласна, – сказал Страшила, – мы не будем настаивать. Мы пошлем в Канзас другую ворону, помоложе и поспособнее тебя. Кагги-Карр возмутилась: - Другую? Помоложе?! Поспособнее?! Если мне исполнилось всего сто два года, вы уже готовы называть меня неспособной старухой? Так знайте, что у нас, ворон, такой возраст считается совсем юным. И что сделает другая ворона? Во-первых, она заблудится и не доберется до Канзаса. Во-первых*, она не найдет в Канзасе Элли, потому что не видела ее. В-третьих… словом, письмо понесу я. - Ну, уж если ты так настаиваешь, - ухмыльнулся Страшила, - мы уступаем. - Давно бы так, а то ещё спорят, - уже мирно заметила Кагги-Карр. Железный Дровосек сказал: - Для письма нужен мягкий, но прочный древесный лист, который мы обвяжем вокруг твоей ноги. И кроме того требуется иголка. - Иголку я могу выдернуть из своей головы, – сказал Страшила, – у меня их там достаточно. Ворона улетела и вернулась с большим гладким листом. Страшила протянул лист и иголку Железному Дровосеку: - Пиши! Тот изумился: - Но я думал, что писать будешь ты. Ведь ты же придумал отправить письмо! - Когда я придумывал это, я рассчитывал на тебя. Сам-то я еще не научился писать. - И я не удосужился за государственными делами, – признался Дровосек. – Как же теперь быть? - Мы не напишем письмо, а нарисуем! – догадался Страшила. - Я не понимаю, как можно нарисовать письмо, – сказал Железный Дровосек. - Нужно нарисовать меня и тебя за решеткой. Элли умная девочка, она сразу поймет, что мы в беде и просим помощи. - Правильно, – обрадовался Дровосек. – Рисуй! Но у Страшилы ничего не вышло. Игла выскальзывала из его мягких непослушных пальцев, и он не мог провести самой простой черты. За дело взялся Железный Дровосек. Он сам не ожидал, что у него получится так хорошо: видно, он имел прирожденный талант к рисованию. Страшила выдернул из полы своего кафтана длинную нитку, лист обмотали вокруг ноги Кагги-Карр, крепко привязали, ворона попрощалась с друзьями, проскользнула сквозь прутья решетки, взмахнула крыльями и скоро исчезла в голубой дали.
Новый правитель Изумрудной страны Овладев Изумрудным городом, Урфин Джюс долго думал над тем, как ему именоваться и в конце концов остановился на титуле, который выглядел так: Урфин Первый, могущественный Король Изумрудного города и сопредельных стран, владыка, сапоги которого попирают Вселенную. Первыми услышали новый титул Топотун и Гуамоко. Простодушный медведь бурно восхищался звонкими словами королевского именования, но филин загадочно прищурил желтые глаза и коротко сказал: - Сначала пусть этот титул научатся произносить придворные. Джюс решил последовать благоразумному совету. Он позвал в тронный зал Руфа Билана и еще нескольких придворных высших чинов и, трепеща от гордости, дважды произнес титул. Затем он приказал Билану: - Повторите, господин главный государственный распорядитель! Коротенький и толстый Руф Билан побагровел от страха перед суровым взглядом повелителя и забормотал: - Урфин Первый, могущественный король Изумрудного города и самодельных стран, владетель, сапоги которого упираются во вселенную… - Плохо, очень плохо! – сурово отрезал Урфин и обратился к следующему: – Теперь вы, смотритель лавок городских купцов и лотков рыночных торговок! Тот, заикаясь, заговорил: - Вас следует называть Урфин Первый, преимущественный король Изумрудного города и бездельных стран, которого сапогами попирают из вселенной… Послышался хриплый удушливый кашель: это филин Гуамоко старался скрыть овладевший им безудержный смех. Весь красный от гнева, Урфин выгнал придворных и сокрушённо обратился к филину: - Ты был прав, Гуамоко, советуя провести испытание в узком кругу. Уж если эти болваны, обласканные мною, не сумели правильно произнести титул, то чего же ждать от простонародья? Проведя в раздумьи еще несколько часов, Урфин сократил титул, который отныне должен был звучать так: «Урфин Первый, могучий Король Изумрудного города и всей Волшебной страны». Придворные были снова собраны, и на этот раз испытание прошло благополучно. Новый титул был объявлен народу, и искажение его стало приравниваться к государственной измене. По случаю присвоения Урфину королевского титула было назначено грандиозное народное торжество. Зная, что никто из жителей города и окрестностей на него добровольно не явится, главный распорядитель и генерал Лан Пирот приняли свои меры. Накануне праздника, ночью, когда все спали, по домам пошли дуболомы. Они будили жителей и полусонных тащили на дворцовую площадь. Там они могли досыпать или бодрствовать по желанию, но уйти оттуда не могли. И поэтому, когда Урфин в роскошной королевской мантии появился на балконе дворца, он увидел на площади огромную толпу народа. Раздались жиденькие крики «Ура!», это кричали приспешники Урфина и деревянные солдаты. Грянул оркестр. Но это был не тот оркестр, искусная игра которого славилась в стране. Несмотря на угрозы, музыканты отказались играть, и инструменты были переданы придворным и деревянным солдатам. Дуболомы получили ударные инструменты: барабаны, тарелки, треугольники, литавры. А придворным дали духовые: трубы, флейты, кларнеты. И как играл этот созданный по приказу оркестр! Трубы хрипели, кларнеты визжали, флейты завывали, как разъяренные коты, барабаны и литавры били не в лад. Впрочем, дуболомы так усердно лупили палками по барабанам, что кожа их лопнула, и барабаны замолчали. А медные тарелки сразу треснули и начали дико дребезжать. И тогда народом, собранным на площади, овладело необузданное веселье. Люди корчились от смеха, зажимали себе рты ладонями, но неистовый хохот прорывался наружу. Иные падали на землю и валялись в изнеможении. Придворный летописец записал в книгу, что это народное веселье было признаком радости от восхождения на престол могущественного короля Урфина Первого. Церемониал закончился приглашением всех желающих на пир, который состоится во дворце.
Х Х Х
Гингема с удовольствием ела мышей и пиявок, эту обычную пищу волшебников. Но Урфин, несмотря на все настояния филина Гуамоко, никак не мог решиться проглотить хотя бы одну пиявку или съесть мышь. И он задумал ловкий обман. Накануне пира повар Балуоль был вызван к Урфину и имел с ним долгий разговор. Уходя от узурпатора, толстяк корчил страшные гримасы, силясь подавить распиравший его смех. Повар дорого дал бы за возможность раскрыть кому-нибудь тайну, связавшую его с Урфином. Но увы! Это было запрещено ему под страхом смерти. Балуоль выгнал из кухни поварят, закрыл дверь и принялся за стряпню. Пир подходил к концу. Придворные осушили немало бокалов за здоровье императора, смущение их стало проходить, разговоры становились всё более непринуждёнными. Урфин помещался во главе стола, на троне Гудвина, который нарочно перенесли сюда из тронного зала, чтобы всегда напоминать о величии завоевателя. Изумруды были вынуты отовсюду, кроме трона, и когда на нем восседал Урфин Джюс, сияние драгоценных камней делало выражение мрачного сухого лица диктатора еще более неприятным. На спинке трона сидел филин Гуамоко, сонно прикрыв желтые глаза. А сбоку стоял медведь Топотун, зорко присматриваясь к пирующим, чтобы наказать любого, кто не окажет должного почтения повелителю. Дверь раскрылась, вошел толстый повар, неся на золотом подносе два блюда. - Любимые кушанья вашего величества готовы! – громко возгласил он, и поставил блюда перед королем. Придворных затрясло, когда они увидели содержимое блюд: на одном была горка копченых мышей с хвостиками винтом, на другом лежали черные скользкие пиявки. А Урфин, извинившись за неприятное зрелище, которое предстояло увидеть придворным, сказал: - Прошу прощения, у нас, волшебников, свой вкус, и он, быть может, покажется несколько странным вам, обыкновенным людям… Медведь Топотун проворчал: - Хотел бы я посмотреть на того, кому покажется странным вкус повелителя! При гробовом молчании присутствующих Урфин Джюс съел несколько копченых мышей, а потом поднес к губам пиявку, и она стала извиваться в его пальцах. Придворные потупили взоры, и только главный распорядитель Руф Билан преданно смотрел в рот Повелителю. Но как были бы удивлены зрители этой необычной картины, если бы узнали тайну, известную лишь королю** и повару. И мыши и пиявки были искусной подделкой. Мыши были сделаны из нежного кроличьего мяса. Пиявок Балуоль испек из сладкого шоколадного теста, и извиваться их заставили ловкие пальцы Урфина. Своим фокусом Урфин рассчитывал убить двух зайцев: убедить филина, что он стал настоящим волшебником, и поразить ужасом и изумлением своих подданных. Первой цели он добился. Гуамоко, не слишком хорошо видевший при свете многочисленных свечей, вдался в обман и одобрительно закивал головой. Второе желание Урфина тоже было удовлетворено и даже черезчур. Вернувшись с пира, распорядители и советники рассказали своим жёнам о том, что видели, и, конечно, не обошлось без преувеличений. А жёны, передавая рассказы приятельницам, ещё сгустили краски. По стране прошла молва, что волшебник Урфин на пиру глотал живых ящериц и змей. И эта весть наполнила сердца людей не столько ужасом, сколько отвращением, и заставила их ещё сильнее сожалеть, что они не защитили от врагов своего смешного, но доброго правителя Страшилу Мудрого. Через три дня после пира придворный летописец представил обширный доклад, где с неопровержимой ясностью выводил род Урфина от древних королей, когда-то правивших всей Волшебной страной. Из этого летописец сделал два важных вывода. Во-первых, Урфин вступил на престол по законному праву, как наследник древних владык. Во-вторых, волшебницы Стелла и Виллина без всякого на то права и основания захватили земли Урфина, и на этих наглых захватчиц надо пойти войной и лишить владений. В награду за свой труд летописец получил серебряный подстаканник, отобранный у одного купца и еще не попавший в дворцовые подвалы.
Х Х Х
В подвале день и ночь неутомимо работали бывшие солдаты, а ныне ефрейторы зеленыйс пилой и голубой с буравом, превратившиеся в искусных столяров. Они выпускали одного за другим безголовых дуболомов и складывали их штабелями в углу мастерской. Отдельными кучками лежали головы, как деревянные шары. Для каждого взвода изготовлялся капрал из красного дерева. Урфин Джюс вечером запирался в особой комнате и там вырезал головам лица, а потом вставлял зеленые, красные, фиолетовые стеклянные пуговицы вместо глаза.
Он прикреплял головы к безголовым телам и посыпал солдат живительным порошком. Призванное к жизни пополнение дуболомной армии раскрашивалось и после просушки отводилось на задний двор и поступало в обучение к капралам Аруму и Бефару и палисандровому генералу Лану Пироту, пробоину на голове которого Урфин заделал и отполировал. Взвод за взводом выходили чинным маршем из ворот дворца под командой капралов… Количество солдат Урфина Джюса подходило к ста двадцати. По городу и окрестностям постоянно ходили дозоры. Взводы солдат были посланы в страну Жевунов и в страну Мигунов, чтобы назначенные туда наместники могли держать народ в повиновении. К довершению неприятностей Урфин решил завести полицию, чтобы шпионить за людьми. Солдаты были для этого слишком неповоротливыми и глупыми. Джюс поручил работу своим подмастерьям, и полиция в короткое время наводнила город и окрестности. Полицейские были тоньше и слабее солдат, но длинные ноги делали их необычайно прыткими, а огромные уши позволяли подслушивать людские разговоры. Для скорости подмастерья приделывали полицейским разветвленные древесные корневища вместо рук, обрубая отростки, служившие пальцами, если они оказывались чрезмерно длинными. У иного полицейского насчитывалось по семь и по десять пальцев на руке, но Урфин полагал, что от этого руки будут только цепче. Урфин Джюс вооружил полицию рогатками, и она, благодаря большой практике, пользовалась этим орудием чрезвычайно ловко. У начальника полиции были самые длинные ноги, самые большие уши, больше пальцев на руках, чем у любого из его подчиненных, и наравне с главным государственным распорядителем он имел право в любое время входить к Урфину Джюсу для доклада.
______________ *Здесь явная опечатка у Волкова: два раза «во-первых». **Изначально в рукописи написано «императору», позже зачёркнуто и подписано «королю».
- причина людоедства на Куру-Кусу; - на кого охотился Чарли вместо носорогов; - чем мог помочь фермер Джон Чарли Блеку и почему этого не сделал; - Элли смеётся над Джимми; - потрясение Чарли при виде письма, принесённого вороной Кагги-Карр;
Пост N: 648
Зарегистрирован: 07.06.19
Откуда: Украина
Рейтинг:
4
Замечания: Награды:
Отправлено: 07.01.20 16:11. Заголовок: Чарли Блек, и снова ..
Чарли Блек, и снова спасибо!
цитата:
- чем мог помочь фермер Джон Чарли Блеку и почему этого не сделал;
Зато теперь мы знаем, что браслет мигунов никуда не делся (и вероятно, послужил аргументом в пользу правдивости рассказа Элли).
Не в тему: Но что-то сомневаюсь, что у Джона денег не было.
– А я вижу, вы разбогатели. У вас новый домик, а раньше вы жили в фургоне, снятом с колес и поставленном наземь. – Да что ты, брат! Наоборот, в кредит пришлось залезть, чтобы домик построить – фургон ведь унесло ураганом. Ой, ты же ещё не знаешь, какие удивительные приключения пережила Элли!
Слишком уж очевидный уход от неудобной темы про деньги для авантюрного проекта беспутного родственничка ))
Отправлено: 07.01.20 17:55. Заголовок: Думаю, письмо в стар..
Думаю, письмо в старой версии и было финальным доказательством для Чарли того, что Элли действительно была в ВС. Отчего и такой шок. Он, конечно, и до этого соглашался и уточнял, но вряд ли во все верил.
Странное письмо Прошло около года с тех пор, как Элли вернулась в Канзас из Волшебной страны, отрезанной от мира цепью огромных гор и Великой пустыней. Дома все оставалось по-прежнему: и обширная степь кругом, и пшеничные поля, и пыльные дороги, пересекавшие равнину. Только не стало домика-фургона, в котором ураган унес Элли и её пёсика Тотошку в удивительную страну Гудвина. Вместо фургона фермер Джон построил домик. В нем теперь и жила семья – сам Джон, его жена Анна и дочка Элли. Однажды летним вечером к ферме Джона подошел усталый путник. Был он средних лет, широкоплеч и крепок, с длинными мускулистыми руками, а вместо левой ноги у него была прицеплена к колену деревяшка, оставлявшая в дорожной пыли круглые следы. Шел он походкой моряка, раскачиваясь на ходу, точно ступая по зыбкой палубе. Смелые, широко расставленные серые глаза на загорелом обветренном лице смотрели так, будто вглядывались в даль океана. Тотошка с лаем набросился на незнакомца и попытался укусить его деревянную ногу. На звонкий лай обернулась Анна, кормившая кур. Она бросилась к путнику и обняла его, заливаясь слезами. Тем временем Элли отозвала Тотошку и взяла его на руки. - Братец Чарли! – всхлипывала Анна. – Ты вернулся, ты жив! - Конечно, жив, коли вернулся, – хладнокровно согласился Чарли Блек, отвечая на поцелуи сестры. - Но ведь твой капитан написал нам пять лет назад, что ты попал в плен к людоедам на острове Куру-Кусу! Элли, стоявшая на крылечке, вздрогнула от страха: она-то ведь по собственному опыту знала, что такое людоеды. Но почему мама никогда не рассказывала ей про дядю Чарли, который плавал на корабле и попал на людоедский остров? Впрочем, эта загадка вскоре разрешилась. - Элли, – сказала Анна, – поздоровайся с дядей Чарли! Сразу покорённая ласковым взглядом серых глаз моряка, Элли охотно шагнула к нему и протянула руку, но Чарли крепко обнял её и поцеловал. - Ты помнишь меня, маленькая? – спросил он. – Хотя вряд ли: тебе было всего три года, когда я был у вас последний раз. Но мама, наверное, рассказывала тебе про меня?.. Элли взглянула на мать, не зная, как ответить на этот вопрос. Смущенная Анна призналась: - Прости, братец: когда к нам пришло то письмо про тебя, Элли было всего пять лет. Мы с мужем решили не огорчать девочку такой ужасной вестью, и ничего ей не сказали. Время шло, Элли все реже вспоминала, что у нее есть дядя Чарли… а потом и совсем позабыла про тебя. Анна виновато опустила голову. Чарли не рассердился. - У каждого свой взгляд на жизнь, - задумчиво сказал он. – Я бы на вашем месте не стал скрывать от Элли истину… и, в конце концов, ведь вы оказались правы: я жив! Ну, а теперь, Элли, я думаю, мы станем друзьями? - О да, дядечка Чарли! – восхищенно ответила Элли. – Но как же тебя не съели людоеды? Ты дрался с ними и победил их? - Нет, девочка, это было не так, – рассмеялся Чарли. – Победить людоедов я не мог: их были тысячи, а я один. Но знаешь, они оказались славными ребятами, эти людоеды, и себе подобных ели не потому, что это уж очень нравилось им, а просто с голодухи… Ну, а с голодухи съешь всё, что угодно! Когда я доказал, что живой принесу им больше пользы, чем зажаренный на костре, обитатели Куру-Кусу охотно оставили меня в живых. - А разве ты умеешь разговаривать по-людоедски? – удивилась Элли. - Ну, милая моя, – улыбнулся Чарли, – была бы добрая воля, а сговориться всегда можно. Меня приняли в племя Куру-Кусу, я научил островитян пяти новым способам готовить рыбу и нашел на острове девять новых сортов съедобных растений… Когда я прожил у них четыре года, островитяне дали мне лодку, нагрузили ее припасами и бочёнками с водой и вывели далеко в море, призывая для мою голову благословения всех своих богов. А богов у них не мало, и видно поэтому после сорока двух дней плавания я встретил корабль… и вот я у вас, а кстати сюда скачет Джон! Джон, узнавший от соседей, что на его ферму прошел незнакомый путник, примчался с поля верхом на лошади и очень обрадовался, узнав в госте своего шурина Чарли Блека. Мужчины сердечно приветствовали друг друга. - А я к тебе по делу, брат Джон, – заявил Чарли, когда кончились рукопожатия. - Просто в гости не мог приехать? – упрекнул моряка Джон. - Да знаешь, у такого всесветного бродяги, как я, везде найдутся дела! – оправдался Чарли. – Есть у меня мечта – купить суденышко и навестить моих друзей на Куру-Кусу. Мне всегда нехватает тысчёнки монет… Фермер давно знал, что шурин любит затевать неожиданные предприятия, и предложение его не удивило. - Ладно, - сказал он, - поговорим об этом завтра, а теперь пошли ужинать. Хозяева и гость сели за стол. Расспросы о приключениях Чарли продолжались далеко за полночь, когда усталая Элли давно уже спала крепким сном. - А я вижу, вы разбогатели, - заметил Чарли, когда хозяйка стала готовить ему постель. – У вас новый домик, а раньше вы жили в фургоне, снятом с колес и поставленном наземь. И только тут родители Элли, увлеченные беседой с гостем, вспомнили, что их девочка пережила еще более удивительные приключения. Но когда Анна начала рассказ о том, как ураган небывалой силы подхватил фургон с Элли и Тотошкой и унес по воздуху, моряк ударил кулаком по столу. - Стоп! Отдай якоря! – воскликнул он. – Не обижайся, сестра, но мне интереснее узнать чудесную историю из первых рук, от племянницы. И хоть меня гложет нетерпение, и наверное, я не сомкну глаз всю ночь, я все-таки хочу, чтобы Элли сама отрапортовала мне о своих приключениях… Чарли ошибся: едва он лёг в постель, как по хорошей морской привычке мгновенно уснул. А утром одноногий моряк и Элли уселись на крылечке, и девочка начала рассказ о своих приключениях. - Ох, дядя Чарли, – заговорила Элли, – как мы с Тотошкой перепугались, когда ураган закружил домик и понес высоко-высоко над землей. Но я струсила бы еще больше, если бы знала тогда, что ураган-то был не простой, а волшебный… - Как волшебный? – изумился моряк Чарли. - Ну, самый обыкновенный волшебный ураган, который насылают злые феи, – пояснила Элли. - Ничего не понимаю! Чем ты провинилась перед волшебницей, что она наслала на тебя ураган! И кроме того, это так же нелепо, как стрелять из пушки по воробьям! - Да нет, дядя Чарли, ты не понимаешь, – терпеливо возразила Элли. – Гингема хотела истребить весь человеческий род, но ей помешала это сделать добрая фея Виллина… Девочка рассказала своему удивленному слушателю, как ее домик залетел в Волшебную страну, как она, Элли, нашла там трех верных друзей, в компании которых добралась к Гудвину, а потом совершила еще более удивительное путешествие в страну злой Бастинды. Когда Элли закончила свою волшебную повесть на том, как серебряные башмачки перенесли ее и Тотошку домой, к папе и маме, пораженный моряк долго не мог опомниться. - Ну, девчушка, клянусь всеми черепахами Куру-Кусу, твой вахтенный журнал наполнен необычайными вещами! - А что такое вахтенный журнал? - Это – книга, куда капитан ежедневно записывает все, что случается на судне или вокруг него. И потопи меня первый же шторм, если я теперь буду верить этим скучным умникам, которые утверждают, будто на свете нет волшебников и чудес! – в восторге вскричал Чарли. – Я отдал бы десять лет жизни, чтобы побывать в этой чудесной стране! Смелый моряк очень жалел о чудесных башмачках: ведь они могли открыть дорогу в Волшебную страну, где на вечно-зеленых деревьях в любое время года растут плоды необычайного вида и вкуса, где разговаривают животные и птицы, где живут милые и смешные племена Жевунов, Мигунов и Болтунов, у которых самый рослый мужчина всего на палец выше Элли. Видя, с каким горячим сочувствием моряк принял её рассказы, Элли призналась ему, в том, что таила даже от отца и матери. Она поведала Чарли, что скучает о своих верных друзьях Страшиле, Дровосеке и Льве и с грустью думает, что никогда, никогда уже с ними не увидится.
Х Х Х
Одноногий моряк и его маленькая племянница крепко сдружились. Они по целым вечерам разговаривали, делясь своими воспоминаниями. Моряку Чарли тоже было о чем рассказать. Он плавал по морям с десятилетнего возраста, когда впервые ступил юнгой на палубу корабля. Но хотя Чарли сражался с белыми медведями в полярных льдах и охотился на орангутангов в девственных лесах Куру-Кусу, он признавался, что никогда не слыхал про ужасных саблезубых тигров, от которых Элли спасла только находчивость и преданность верных друзей. Чарли не знал, что есть на свете Летучие Обезьяны – могучие звери с сильными крыльями. А ведь они покорно служили Элли, когда та стала обладательницей магической Золотой Шапки, найденной в сундуке Бастинды. За несколько дней Элли так привыкла к дядюшке Чарли и его неистощимым рассказам, что ей казалось странным, как она могла жить раньше, не зная этого человека, всегда услужливого и ласкового и такого проворного, несмотря на то, что вместо одной ноги у него была деревяшка. Не менее чем воспоминания Чарли, восхищали девочку удивительное мастерство моряка и поразительно разнообразное содержимое его карманов. Казалось, любой инструмент имел пристанище в карманах куртки Чарли и его широких шаровар. Огромный складной нож моряка, носимый на поясе в кожаном чехле, мог выдвинуть из себя лезвия различной формы и назначения, шило, сверло, отвертку, ножницы и еще многое другое. Мотки тонкой и прочной бечевки, шурупы и винты, стамески и долота, напильники, зубила – не перечтёшь всего, что могло появиться из карманов моряка Чарли. Порой Элли казалось, что дядя Чарли сам – волшебник, что он просто заставляет появиться в кармане ту вещь, которая ему понадобилась. И чего только ни делал Чарли для девочки в часы досуга. Из кусочков доски, из фанеры и обрезков жести он мог построить водяную или ветряную мельницу, флюгер, тележку, движимую самодельной пружиной… Он особенно угодил сестре, когда поставил на ее огороде для защиты от нахальных птиц механическое чучело, дрыгавшее руками и ногами и дико завывавшее во время ветра. Впрочем, через два дня Анна попросила моряка отнять у пугала голос. - Пусть будет меньше огурцов, – сказала она, - да больше покою. И в самом деле чудище своим оглушительным ревом никому не давало спать. Все на ферме облегченно вздохнули, когда оно замолчало.
Под вечер, когда прекращалась домашняя суета, и Элли кончала готовить уроки, Чарли отправлялся с девочкой гулять в степь. Пыль, которую днем поднимали на дорогах телеги, ложилась на землю, даль становилась прозрачной, солнце опускалось за горизонт, отбрасывая от пешеходов длинные тени. Элли и дядюшка Чарли, сопровождаемые неизменным Тотошкой, неторопливо шагали по мягкой мураве сбоку дороги. И не раз девочка с грустью думала, что как только её отец даст дяде Чарли недостающие деньги на покупку судна, так моряк и умчится к новым приключениям на целые годы. Но у фермера Джона не было денег. Он мог бы продать браслет с алмазами, подаренный Элли Мигунами. Однако, девочка так любила эту единственную память о стране Гудвина, что отец не решился бы огорчить Элли, отняв у неё это украшение. И вот во время одной из вечерних прогулок случилось странное событие, с которого начались новые удивительные приключения Элли, и которое изменило все планы Чарли Блека. Солнце село, но было еще светло, когда девочка увидела большую растрепанную ворону, которая то взлетая с земли, то снова опускаясь на нее, спешила к Элли, резко и сердито каркая. За птицей гнался Джимми, мальчишка с соседней фермы, ярый истребитель воробьев, ворон и кроликов. Джимми и теперь швырял в ворону комками земли, но не попадал, а ворона торопилась к Элли, точно рассчитывая получить от неё защиту. Тотошка попытался схватить птицу, но ворона сделала последнее усилие, взлетела и бросилась в руки Элли. Растроганная такой доверчивостью, девочка подхватила трепещущую от боли и страха птицу и сердито крикнула Джимми: - Уходи, гадкий мальчишка! - Отдай ворону! – захныкал Джимми. – Это – моя добыча, видишь, как я ей ловко подшиб крыло! - Бедненькая, – с сожалением сказала Элли, приглаживая взъерошенные перья птицы. – Тебе больно, да? - Кагги-карр! – хрипло каркнула птица, но в её крике уже чувствовалось успокоение. - Конечно, я не отдам тебя этому скверному мальчишке, – продолжала Элли. – Я вылечу твое крылышко, и ты опять будешь летать на свободе. - Кагги-карр, кагги-карр… - согласилась ворона. Джимми повернул домой, угрожая при случае расправиться с Элли. Но так как девочка теперь не гуляла одна, то рассмеялась над угрозой и продолжала ласкать раненую птицу, а та признательно каркала. Ощупывая ворону, Элли почувствовала, что правая нога птицы чем-то обернута. Оказалось, что вокруг ноги был обмотан древесный лист, привязанный ниткой. Элли проворно размотала нитку, развернула лист и ее охватило смутное и тревожное предчувствие. - Дядя Чарли, на этом листе что-нибудь должно быть! – воскликнула девочка. Моряк и Элли стали рассматривать лист и при угасающем свете зари увидели нацарапанный чем-то острым странный рисунок. На нем изображены были две головы: одна в широкополой остроконечной шляпе, круглая, с круглыми глазами, с четырехугольным носом в виде заплатки, а другая – с длинным носом, в шапке, похожей на воронку. Рисунок был сделан немногими штрихами, но очень выразительно. При первом взгляде на эти головы Элли чуть не лишилась чувств от изумления. - Дядя Чарли, – воскликнула она, – да это же… это же… Страшила и Железный Дровосек! По рассказам племянницы моряк Чарли так хорошо знал её друзей, точно они были и его друзьями, точно он сам долго путешествовал вместе с ними. Но увидев портреты Страшилы и Железного Дровосека на древесном листе странной формы, полученном таким необычайным путём, одногоний моряк был совершенно потрясён. Элли прижала лист к груди, а Чарли ещё долго стоял в оцепенении, бессвязно повторяя: - Да, девочка…. Так, девочка… Это действительно твои друзья… Снова поднеся лист к глазам, моряк и Элли рассмотрели, что рисунок перекрещивали частые ровные линии, пересекающиеся под прямым углом. - Что бы это значило, дядя Чарли? – спросила девочка. Опытный путешественник сразу догадался. - Клянусь якорем! – воскликнул он, – твои друзья за решеткой! Они попали в беду и просят тебя о помощи! - Кагги-карр, кагги-карр, – прокаркала ворона, и Чарли Блек готов был поклясться даже перед судом, что в переводе на человеческий язык это означало: - Да, да, да! - Мачты и паруса! – взревел моряк. – Если бы эта ворона могла говорить по-нашему, она рассказала бы много интересного! Но птицы не разговаривают в Канзасе, и Элли очень не скоро узнала, что случилось со Страшилой и Железным Дровосеком, и как они попали в беду.
Думаю, письмо в старой версии и было финальным доказательством для Чарли того, что Элли действительно была в ВС. Отчего и такой шок. Он, конечно, и до этого соглашался и уточнял, но вряд ли во все верил.
И это уже не первый момент, совпавший с моим фаноном. ))
А мне вот до сих пор интересно, что это за тысчонка монет, которую легко можно занять у бедного фермера ) Хоть XIX век, хоть начало XX, - тысяча долларов немалые деньги.
Отправлено: 09.01.20 01:40. Заголовок: Ну, понятно, почему ..
Ну, понятно, почему Чарли не стал петь в чистовой версии - только что племяннице своей советовал рот открывать пореже. На мой взгляд ещё один интересный момент связан с появлением леса между степью и пустыней. Волков сперва подчеркнул его внезапность и это создаёт ощущение перехода в другой мир.
Пост N: 3423
Зарегистрирован: 04.03.12
Откуда: Россия, Краснодар
Рейтинг:
15
Замечания: Награды:
Отправлено: 09.01.20 10:56. Заголовок: Оцифровка главы "..
Оцифровка главы "Через пустыню" (а в ней примечательных моментов на самом деле немного побольше, чем заметил Чарли Блек - тот, который наш софорумчанин И я сейчас о них скажу )
Через пустыню Чарли Блек, страстный любитель приключений, потерял покой и сон после того, как ворона Кагги-Карр принесла в Канзас послание Страшилы и Железного Дровосека. Его сводило с ума желание увидеть своими глазами чудеса Волшебной страны, маленьких человечков Жевунов и Мигунов, соломенного Страшилу, получившего от Гудвина умные мозги из отрубей, булавок и иголок, Железного Дровосека с любящим шелковым сердцем, говорящих зверей и птиц, город, украшенный изумрудами… Моряку не пришлось убеждать Элли, чтобы она отважилась на опасное и трудное путешествие: девочка и сама всей душой рвалась на выручку к далёким друзьям, попавшим в беду. Труднее оказалось уговорить фермера Джона и Анну, но и их, наконец, победили слезы дочери и красноречие Чарли Блека. После того, как родители Элли согласились отпустить ее, сборы потребовали немного времени. Миссис Анна сшила два рюкзака, большой и маленький, со множеством отделений и клапанов. Чарли Блек и Элли съездили в соседний городок к Джемсу Гудвину, который держал там бакалейную лавочку. Бывший волшебник, а ныне торговец, встретил Элли с большой радостью и очень любезно приветствовал моряка Чарли, когда узнал, что тот родной дядя девочки. Элли рассказала Гудвину об удивительном послании из Волшебной страны и показала ему рисунок. Гудвин, изрядно располневший за месяцы спокойного сидения в лавчонке, долго и внимательно рассматривал рисунок, а потом с гордостью сказал: - Уверен, что этот лист додумались послать умные мозги Страшилы. А кто ему их дал? Я! – сказал Гудвин, выпячивая грудь. – Всё-таки ты должна сознаться, Элли, что я был не таким уж плохим волшебником. - Да, да, конечно, – охотно согласилась Элли и спросила: – А вы отправитесь с нами в Волшебную страну выручать Железного Дровосека и Страшилу? Вопрос застал Гудвина врасплох, и он надолго задумался. Потом решительно сказал: - Нет, не поеду! Хватит с меня волшебников, волшебниц и всяких волшебных дел! Чарли Блек шепнул племяннице, что от такого трусливого товарища мало будет пользы в их рискованном путешествии, и Элли с ним согласилась. Состав экспедиции окончательно определился: Чарли Блек, Элли, верный песик Тотошка и ворона. Ранним утром ясного летнего дня они отправились на юго-запад, в том направлении, куда ураган унес домик-фургон с Элли и Тотошкой год тому назад. Шли пешком, ночевали в поле, в палатке, которую Чарли сам сшил из непромокаемой шелковой материи. Палатка имела двойные стенки, ее можно было надувать воздухом, и тогда она превращалась в плот большой грузоподъёмности. На этом плоту путешественники переплывали реки, встречавшиеся на их дороге. И вот, после многих дней пути, почувствовалась близость Великой пустыни. Знойное дыхание ветра опаляло загорелые лица пешеходов. Колодцы и источники стали очень редкими, и моряк Чарли после каждой стоянки запасался водой. Начали попадаться песчаные дюны, поросшие редкой травой; в них прятались огромные ящерицы, высовывая из нор безобразные головы. Они были так страшны, что даже отважный Тотошка не осмеливался на них нападать. Дни были невыносимо жаркими, а ночи такими холодными, что Элли зябла даже в палатке. Но, по какой-то непонятной игре природы, между степью и пустыней вырос чуденый лес, где Чарли Блек нашел материалы для постройки сухопутного корабля. А инструментов Джон* имел достаточно. Сухопутный корабль с длинной мачтой, с палубой, огражденной невысокими бортами, на широких колесах, был готов. Моряк и Элли выкатили его на опушку леса. Великая пустыня раскинулась перед ними без конца, без края, грозная и торжественная в своем безмолвии, чуть волнистая, и мелкие желтые песчинки с легким шорохом катились по ней, подгоняемые ветерком. Моряк снял шапку. - Она напоминает мне океан… – тихо сказал он. Элли смотрела на Великую пустыню расширенными от страха глазами. Однажды девочка уже пересекла ее в домике, летящем среди облаков, но тогда путешествие совершилось помимо ее воли, большую часть его она проспала и проснулась уже в стране Жевунов. Как-то встретит ее пустыня теперь? Чарли Блек тоже молчал, притих даже неугомонный Тотошка. Одноногий моряк первым стряхнул с себя оцепенение. - Ну что же, пустыня! – весело воскликнул он. – Я боролся с океаном, поборюсь и с тобой, тем более, что вы схожи, как брат и сестра! Теперь осталось только ждать попутного ветра. Попутный ветер был необходим, потому что деревянная тележка под парусом не могла лавировать так свободно, как корабль в море. Чарли Блек поставил на открытом месте флюгер, и Элли, просыпаясь по утрам, первым долгом бежала к нему узнать направление ветра. Терпение путешественников испытывалось недолго. Через три дня рано утром подул юго-западный** ветер, быстро усиливавшийся. Чарли Блек и Элли каждый вечер складывали всю поклажу на палубу своего корабля, кроме вещей, необходимых для ночлега. Так было и теперь: бочёнки, наполненные свежей водой из соседнего родника, уже стояли на месте, провизия и прочее тоже были погружены. Девочка не успела опомниться, как на мачте поднялся парус все из того же шелкового полотнища. - Дядя Чарли, это полотнище у тебя всепревращальное! – в изумлении вскричала Элли, взбираясь на палубу. - Какие слова ты сказала? - Очень простые: всепревращальное полотнище: ведь оно может превращаться во все, что угодно. - Ну что же, хорошее слово, – сказал моряк. – Пусть полотнище так и называется. Ветер наполнил парус, и тележка мягко покатилась по песку с развевающимся флагом – розовым платочком Элли на мачте. Сухопутный корабль оказался построенным мастерски и быстро несся в нужном направлении. Туча мелкого песку кружилась вокруг корабля. Но моряк Чарли предвидел и это неудобство: ещё перед отправлением он пошарил в одном из своих многочисленных карманов и достал оттуда очки для себя и Элли. Стекла очков были окружены плотными сетками, прилегавшими к лицу: это не позволяло песку залеплять глаза. Смотреть было хорошо, а разговаривать плохо – стоило открыть рот, и туда врывалась пыль. - А ты не разговаривай, – посоветовал Чарли девочке и все свое внимание обратил на управление парусом. Тележка быстро неслась по толстому слою песка, но ее широкие колеса не вязли в нем. Перекидывая парус вправо или влево, капитан сухопутного корабля мог слегка изменить курс и объезжать холмы и впадины. У корабля не было лага, то есть прибора для измерения скорости, но моряк был достаточно опытен и определил, что они проходят десять-двенадцать миль в час. Время перевалило за полдень, когда на горизонте блеснуло что-то похожее на серебристую гряду облаков. Но зоркий глаз Чарли не обманулся. - Горы! – радостно воскликнул моряк. – Элли, ты слышишь, показались горы!.. Элли от восторга захлопала в ладоши. Часы бежали за часами, горы становились ближе, виднее, и уже можно было ясно различить голые черные вершины и ослепительно сиявшие снега на склонах. «Еще час-другой, и мы будем у подножия хребта, – думал Чарли, – лишь бы только не утих ветер…» Но ветер не стихал, тележка неслась все так же быстро, и у моряка стало весело на душе.*** Однако, вскоре его стало одолевать смутное беспокойство: сухопутный корабль почему-то начал сбиваться с курса, упорно уклоняясь на юго-восток****. Капитан не мог понять, в чем дело. Судя по компасу, ветер не изменился, рулевое управление действовало исправно, и все-таки Чарли Блеку никак не удавалось выдерживать ранее взятое направление.***** Капитан озабоченно вглядывался вперед. Внезапно за невысоким песчаным холмом показался камень величиной с дом. Он лежал на пути корабля, и Чарли Блек налег на руль, чтобы объехать каменную громадину. Но что это? Корабль потерял управление и как конь, закусивший удила, помчался на препятствие. Капитан, неистово ругаясь, поворачивал руль, потом он изо всей силы налег на тормоз – все напрасно. Чарли даже спустил парус, но тележка неслась все быстрее и быстрее, и катастрофа сделалась неминуемой. Моряк только и успел крикнуть: «Элли, держись за мачту!», как тр… рах! – корабль с треском ударился о скалу. Пассажиры и вещи, смешавшись в кучу, полетели вперед. Сила толчка оторвала Элли от мачты, девочка стукнулась о палубу лбом и набила шишку. Чарли Блек упал на спину, но, к счастью, ничего себе не повредил. Тотошка визжал, придавленный бочёнком, но вытащив песика, Элли убедилась, что его кости целы. Ворона не пострадала, защищенная прочной клеткой; она громко и, казалось, укоризненно каркала. Поднявшись на ноги среди всеобщего хаоса, Чарли осмотрелся. Судно стояло, накренившись на один бок, как настоящий корабль, потерпевший крушение. Свесившись через борт, капитан убедился, что передняя ось тележки разлетелась пополам. - Эх я, старая копченая селедка! – обругал сам себя моряк. – Не сумел справиться с рулем… И чего это случилось с судном? Я готов поклясться, что проклятый камень притягивал его, как магнит железо… Проклиная и себя, и корабль, и скалу, Чарли принялся разыскивать инструменты, чтобы начать ремонт тележки. Тем временем Элли, наведя порядок на палубе, спрыгнула на песок и пошла вокруг камня, надеясь укрыться за ним от ветра. Девочка скользила взором по бокам скалы, изрытым трещинами, и… странная вещь! Элли показалось, что причудливый узор трещин складывается в буквы. Она подошла вплотную к скале – ничего не разобрать в беспорядочном переплетении линий. Девочка догадалась отойти подальше и теперь совершенно ясно различила огромные кривые буквы Г… И… Н… - Гингема! – воскликнула Элли. - Чего ты там кричишь? – раздался голос Чарли. - Дядя Чарли, иди скорее сюда! Смотри, что тут такое! Моряк всмотрелся. - Как будто буквы… Но нет, это только кажется… - И вовсе не кажется! – кипятилась Элли. – Там написано имя Гингемы. Видишь буквы!.. Чарли вдруг схватился за голову. - А ведь и в самом деле… Ну, теперь все понятно! Камень не простой, а волшебный, и он действительно притянул наш корабль. И вот почему мне не удавалось выдерживать курс. Ах, проклятая колдунья, ты и после смерти вредишь нам!.. – Чарли погрозил в пространство кулаком. Чарли Блек, опираясь на выступы скалы, вскарабкался на её верхушку. Направо, в нескольких милях расстояния, среди желтых песков пустыни выделялось черное пятно. Моряк достал из кармана подзорную трубу, раздвинул колена, навел, всмотрелся. Рука его вздрогнула. Что же там увидел Чарли Блек? В превосходную морскую трубу он рассмотрел громадный черный камень, похожий на тот, что был у него под ногами. Моряку все стало ясно: Гингема расставила камни далеко один от другого, но наделила их такой волшебной силой, что через этот заслон, как видно, нельзя было пробиться… - Но нет, мы еще поборемся с тобой, старая чертовка! – сказал Чарли, сполз с камня и, не рассказывая девочке о том, что увидел, принялся за дело. Он раскинул палатку, где Элли, Тотошка и ворона нашли убежище от зноя и песчаной бури, а сам приступил к ремонту тележки.
____________ *Здесь явная ошибка Волкова, который нечаянно назвал Чарли Блека Джоном. **Изначально в рукописи написано «северо-восточный», зачёркнуто и сверху подписано «юго-западный». Это немного странно. В рукописи путешественники идут на юго-запад, в позднейшей книжной версии – на северо-восток, то есть в противоположном направлении. Ветер же указывается по той стороне, откуда он дует. То есть юго-западный ветер как раз должен дуть с юго-запада на северо-восток. В позднейшей книжной версии он и остаётся юго-западным и дует в направлении пути, а здесь, получается, как раз навстречу. Где ошибся Волков - в названии ветра, или в направлении путешествия, - непонятно. ***Изначально в рукописи написано: «…стало так весело на душе, что он запел песню… Чарли пел, но его стало одолевать смутное беспокойство». Потом «так… что он запел песню… Чарли, пел, но» вычеркнуто, и только над «Чарли пел, но» подписано «Однако, вскоре» ****Продолжая вопросы географии: в позднейшей книжной версии «на север». *****Здесь тоже вычеркнута строка «Пение становилось всё тише, и, наконец, прекратилось».
Пост N: 3424
Зарегистрирован: 04.03.12
Откуда: Россия, Краснодар
Рейтинг:
15
Замечания: Награды:
Отправлено: 09.01.20 11:01. Заголовок: Так вот, я сносками ..
Так вот, я сносками уже дала в тексте, но отдельно повторюсь, какие тут ещё есть примечательные моменты.
- Противоположное направление пути. В современной книжной версии путешественники идут в ВС на северо-восток, а здесь - на юго-запад. От этого путаница с ветром. Ветер указывается по той стороне, откуда он дует: южный - значит, дует с юга на север, и т д. Здесь юго-западный ветер. И идут тоже на юго-запад. То есть он дул путешественникам в лицо? Волков где-то ошибся, либо в названии ветра, либо в направлении путешествия запутался. - А ещё он однажды назвал Чарли Блека Джоном ))) Никак в продолжение традиции Сухинов назвал Джона Генри... - Ну и камень Гингемы утягивал путников не к северу, как в современной версии, а на юго-восток. Когда оцифровываешь таким методом, различия видишь с точностью до запятой...
примечательных моментов на самом деле немного побольше
Например, происхождение и устройство рюкзака Элли (интересно, что здесь при появлении Чарли на ферме его рюкзак не упоминается, и в книжных редакциях появился, возможно под влиянием иллюстрации Владимирского, который мог задаться резонным вопросом: "а он вообще без багажа к ним заявился?")
цитата:
А ещё он однажды назвал Чарли Блека Джоном
Если только не имел в виду, что Чарли опустошил набор инструментов Джона (что едва ли)))
(И лес им на пути встречается, похоже, не "последний", а единственный, да ещё и, как справедливо заметила Лерелахит, подчёркивается его странность уже после "дыхания Великой пустыни")
цитата:
Никак в продолжение традиции Сухинов назвал Джона Генри...
Power Tale, оказывается, тоже продолжали традицию, отправив Чарли без Элли. В рукописи такой вариант хотя бы теоретически рассматривался...
Лерелахит пишет:
цитата:
Волков сперва подчеркнул его внезапность и это создаёт ощущение перехода в другой мир.
Если учесть, что Кругосветных гор не было в довоенных изданиях ВиГ, то пустыня, возможно, мыслилась подобной Баумовской - уже иномировой. Но (вероятно, из-за камней Гингемы и пешего перехода после них) автор отказался от буквальной смертоносности песка, на который нельзя насупать, и пустыня стала более реальной.
- Противоположное направление пути. В современной книжной версии путешественники идут в ВС на северо-восток, а здесь - на юго-запад.
Юго-запад логичнее - в этом направлении от Канзаса действительно имеются пустыни. И местность там куда более дикая и неосвоенная (особенно в начале XX века), где больше шансов затеряться целой неведомой стране. Зачем Волков в дальнейшем изменил направление - непонятно. Разве что из нежелания селить Каннингов на территориях, захваченных США у Мексики? Пещеры в Нью-Мексико тоже есть (Карлсбадские, например).
Ну, понятно, почему Чарли не стал петь в чистовой версии - только что племяннице своей советовал рот открывать пореже
Логично! )
Annie пишет:
цитата:
Когда оцифровываешь таким методом, различия видишь с точностью до запятой...
Глаз-алмаз!
Annie пишет:
цитата:
А ещё он однажды назвал Чарли Блека Джоном )))
Что довольно странно ) Если бы Джеком - смотрелось бы как рудимент первоначального замысла из дневников, а вот Джон как-то не к месту.
Капрал Бефар пишет:
цитата:
возможно под влиянием иллюстрации Владимирского, который мог задаться резонным вопросом: "а он вообще без багажа к ним заявился?"
Вполне вероятно...
Маккуро Куроске пишет:
цитата:
Зачем Волков в дальнейшем изменил направление - непонятно.
Допускаю, что тоже под влиянием Владимирского, а точнее его карты. Иначе бы получилось, что фургон Элли, прежде чем шмякнуть Гингему, пролетел над всей Волшебной страной.
В плену у черного камня Когда Чарли закончил работу, была уже ночь, над пустыней зажглись яркие звезды. В эту ночь Чарли Блек не мог спать так беззаботно, как всегда. Он ворочался с боку на бок, придумывая способ обезвредить последнее волшебство старой Гингемы. Моряк не мог ничего придумать, задремал на рассвете и проснулся, когда полы палатки расстегнула бодрая, хорошо отдохнувшая Элли. Ничем не показывая своей тревоги, моряк уселся за завтрак, приготовленный Элли. Поели в молчании, а потом перенесли вещи на палубу. Ветра не было, стояла полнейшая тишина. Чарли сделал широкие лямки, прикрепил их к передней части тележки. - Корабль принёс нас сюда, а теперь мы повезём его дальше, - сказал моряк с напускной бодростью. – Впрягайся, Элли! Но напрасны были все усилия: тележка не сдвинулась с места. - Ну что же, - сказал моряк, всё ещё стараясь сохранить весёлый вид. - Если нашему кораблю так понравилась эта гавань, что он не хочет покидать ее, мы отправимся пешком. - Мы оставляем корабль? – испуганно спросила Элли. - Приходится его бросить. Но ты не пугайся, девочка! До гор осталось не больше двадцати миль, и мы пройдем их за полтора-два дня. Чарли Блек сложил в рюкзак запас провизии и воды, взял палатку и самые необходимые инструменты. Остальное бросили на палубе корабля. Бросив последний взгляд назад, путники бодро зашагали прочь от коварного камня. Шагов сто они прошли легко и свободно, но затем какая-то таинственная сила начала сковывать их движения, мешала им идти. Каждый последующий шаг давался все с большим трудом. Похоже было, что невидимая упругая нить, растянувшись до предела, тащила пешеходов назад. И, наконец, они без сил свалились на землю. - Делать нечего, пойдем назад, – со вздохом сказал Чарли Блек. И… чудо! Достаточно было повернуть к камню, как ноги сами понесли их, шаг их все ускорялся, и к месту стоянки путники прибежали так быстро, что едва смогли остановиться. - Хватит хитрить и обманывать себя, Элли! – помрачневшим голосом сказал моряк. – То, что с нами случилось, я предвидел ещё с вечера. Камень не отпустит нас от себя. Элли не заплакала, но содрогнулась при мысли, что всех их ждёт гибель, так близко от цели. А моряк продолжал: - Все-таки не надо падать духом… Будем думать, и, быть может, нам удастся пересилить чары Гингемы… Весь день прошел в мучительных раздумьях. Не раз пробовали путешественники уйти от камня: то пятясь, то на коленях, то ползком… Напрасно! Сила волшебства была неодолима, и утомленные неравной борьбой моряк и девочка возвращались в лагерь. В обед и ужин порции пищи и воды были уменьшены вдвое. - Чем дольше мы здесь продержимся, – говорил Чарли, – тем больше возможностей, что нас выручит какая-нибудь счастливая случайность. А потому подтянем потуже пояса. Следующее утро не принесло ничего нового. Опять бесплодная попытка перехитрить камень и унылое возвращение… Но Элли удивило поведение вороны. Птица билась в клетке и кричала так выразительно, точно выговаривала: - Отпустите меня на волю! Девочка сказала: - Дядюшка Чарли, выпустим ворону, зачем бедняжка мучается с нами. - Бедняжка! – проворчал моряк. – Эта бедняжка завела нас в беду, а сама хочет улепетнуть! - Ну, дядюшка Чарли, не притворяйся таким жестоким, ведь ты же добряк! Чарли не устоял. Открыв клетку, он подбросил ворону. - Улетай, коварное создание, если камень тебя не удержит. Ворона села Элли на плечо и что-то тихо каркнула ей в ухо. Потом легко взмыла вверх и исчезла вдали. Моряк удивленно молвил: - Клянусь колдунами и ведьмами, она легко пошла по курсу! Но как же получилось, что камень ее отпустил? Подумав, Элли резонно возразила: - А зачем ее удерживать, коли она жительница Волшебной страны? Опять ты права, девочка, а я старый дурак! Элли нежно прижалась к моряку и сказала: - И вовсе ты не дурак, а просто у тебя нет опыта в обращении с волшебниками и волшебными вещами. Чарли невольно улыбнулся, а девочка продолжала: - И по-моему, ворона посоветовала нам не терять надежды. - Поживем – увидим, – грустно сказал моряк. Дни плена казались бесконечными. Чарли Блек и Элли не оставляли попыток обмануть колдовскую скалу. Они уходили от камня в сторону, противоположную горам, но камень, отпустив их шагов на сто, снова притягивал к себе. Пробовали они уйти ночью, при свете звёзд, но чародейская сила, как видно, никогда не спала. А съестные припасы и особенно вода убывали быстро. В сухом воздухе пустыни жажда одолевала людей неимоверно. Чарли старался ограничить дневные порции, но Элли просила пить так жалобно, что сердце старого моряка не выдерживало, и он давал девочке несколько глотков воды. А когда она с великим наслаждением ее выпивала, Тотошка становился перед моряком на задние лапки, умильно смотрел на него и слабо шевелил хвостиком. Приходилось давать воды и ему. Увеличивая порции для Элли и Тотошки, одноногий моряк сокращал свою. Он похудел и высох, кожа на его лице обвисла складками, он еле волочил ноги. Каждый день с утра до вечера Элли смотрела в сторону гор: она ждала возвращения вороны с помощью. Чарли не старался доказывать девочке бесполезность такого занятия: надежда поддерживала слабеющие силы Элли. Но про себя он проклинал ворону, которая завела их на гибель, а сама спаслась.
Спасение На седьмой день последний бочёнок опустел. К обеденному часу не осталось ни капли воды. Элли впала в забытье, закаленный моряк еще держался. В один из моментов, когда Чарли силой воли стряхнул с себя оцепенение, он удивленно встрепенулся, протер глаза. Ему показалось, что вдали движется черное пятнышко… Но что могло двигаться в этой страшной мертвой пустыне?.. И однако пятнышко росло, приближалось. - Ворона! Клянусь рифами Куру-Кусу, это возвращается ворона! – заорал Чарли с неведомо откуда взявшейся силой. Какая им будет польза от этого возвращения, старый моряк не знал, но сердцем чуял, что птица возвращается не спроста. Вот она уже недалеко, моряк видел, что она летит с трудом, сильно и резко взмахивая крыльями, чтобы удержаться в воздухе. Что-то клонило птицу к земле. Что? Зоркие глаза моряка разглядели, что это была огромная кисть винограда, которую ворона тащила в клюве. - Виноград! – неистово взревел Чарли. – Элли, деточка моя, очнись! Мы спасены! Элли не слышала, не понимала. Ворона опустилась на песок близ тележки. Чарли схватил виноградную кисть, оторвал несколько ягод, вложил в полуоткрытые губы Элли, нажал. Прохладный сок пролился в горло девочки, и она пришла в себя. - Дядя Чарли… Что это? Вода? - Лучше, моя крошка! Это – виноград! И знаешь, кто принес его нам? Ворона! - Кагги-карр! – растроганно отозвалась ворона, услышав, что говорят о ней. Проглотив несколько виноградин, Элли поднялась на локте, взор ее упал на бесчувственного Тотошку. - Тотошенька, миленький! И ты умираешь от жажды… Три ягоды сразу оживили песика, он открыл глаза, пошевелил хвостиком. Убедившись, что его команда спасена, капитан позволил и себе освежиться виноградом. Крупные, желтоватые ягоды так и таяли во рту, утоляя жажду и голод. - Ну и виноград! – бормотал моряк. – Я такого не ел даже на Куру-Кусу! Моряк взял на руки ворону, погладил ее черные взъерошенные перья. - Умница ты наша! А я-то, старая копченая селедка, еще сердился, что ты улетела. Вот если бы ты еще научила нас, как справиться с колдовской силой камня, я бы сказал, что ты мудрейшая птица в мире. Вместо ответа ворона клюнула ягодку винограда и лукаво скосила на моряка черный глазок. «Она намекает на виноград, – подумал Чарли. – Но чем он нам поможет? Только продлит наши муки у этого проклятого камня…» Ворона поскакала по песку, все время оглядываясь на Чарли и как бы зовя его за собой. Моряк встал и быстро пошел к горам. И удивительное дело! Немного он съел виноградинок, а ноги его шагали так легко и свободно, точно он не голодал целую неделю, точно не лежал бессильно на песке. - Ветер и волны! – бормотал моряк. – Вот штука похитрее всех, какие я видывал. А ну, посмотрим… Вот и роковой рубеж, где всегда падали они с Элли без сил, без воли. И что же? Чарли продолжал шагать так же свободно! - Ура, ура! – завопил Чарли. – Элли, девочка, сюда! Мы спасены! Недоумевающая Элли прибежала к дяде и только тогда поняла смысл его слов. - Дядечка Чарли, скорей, скорей отсюда! - Да, ты права! Кто знает, сколько времени продолжается волшебное действие винограда? Надо спешить! Наскоро побросав кое-какие припасы в рюкзаки, захватив палатку и не заботясь об оставшемся имуществе, путники покинули страшное место. Тотошка весело прыгал, а ворона летела перед ними, указывая путь. Когда было пройдено около трех миль, и заколдованного камня не стало видно, путники остановились. Они поели, проглотили прибережённые ягоды винограда и с новыми силами зашагали вперед. В этот день прошли половину расстояния до гор. Утром путники заметили, что вороны нет. Но им недолго пришлось гадать, куда она девалась. Птица прилетела с новой кистью винограда в клюве. - Черт побери! – бормотал Чарли, оделяя свою команду сочными ягодами. – Никогда в жизни не думал, что у меня будет такой странный поставщик!
Допускаю, что тоже под влиянием Владимирского, а точнее его карты. Иначе бы получилось, что фургон Элли, прежде чем шмякнуть Гингему, пролетел над всей Волшебной страной.
- Элли жёстче упрекает ворону и затем резче корит себя; - двое лишних племянников у дяди Чарли :) - упоминание о приключениях Кагги-Карр на пути в Жёлтую страну (увы, без конкретики); - число бочонков с водой у путников в пустыне;
Долина чудесного винограда Это была долина между двумя выдававшимися вперёд горными отрогами. Она имела веселый приветливый вид: посредине протекала быстрая речка, начинавшаяся высоко в горах в области вечных снегов. По берегам ее росли фруктовые деревья. Бросившись к речке, путники вдоволь напились холодной вкусной воды, а затем ступили на зеленый луг, пестревший незнакомыми яркими цветами. И тут начались неожиданные вещи. Ворона церемонно склонила голову набок и каким-то особым, очень ясным голосом сказала: - Кагги-Карр! - Слышали уж мы это! – не особенно любезно отозвался Тотошка. - Слышали, да не понимали, – огрызнулась ворона. – Это мое имя. Имею честь представиться: Кагги-Карр, первый отведыватель блюд дворцовой кухни при дворе правителя Изумрудного города Страшилы Мудрого! - Ах, простите! Очень приятно познакомиться! Меня зовут Тото! - песик вежливо поклонился и даже расшаркался правой передней лапой. Моряк Чарли, слушая этот разговор, совершенно остолбенел, а Элли до слез хохотала над его изумлением. - Дядя Чарли! Ну, дядечка Чарли, да опомнись же! – тормошила она моряка за рукав. – Ведь я тебе сто раз говорила, что в Волшебной стране разговаривают животные и птицы! - Чужие рассказы – одно дело, а услышать собственными ушами – совсем другое, – возразил пришедший в себя моряк. – Ну, значит, мы, действительно попали в Волшебную страну. Однако, раз ты заговорила, Кагги-Карр, то расскажи нам, что означает загадочное послание, которое заставило нас сделать это трудное путешествие. - Да-да, Кагги-Карр, – подхватила Элли, – открой нам тайну письма, а то я с ума сойду от беспокойства! - Моя повесть будет очень долгой, – возразила ворона, – и я предпочла бы отложить ее до завтра. Но чтобы успокоить вас, скажу, что Железный Дровосек и Страшила были живы и здоровы, когда я полетела к вам в Канзас. Они просто-напросто сидят в заточении на верхушке высокой башни… - Просто-напросто! – со слезами на глазах воскликнула Элли. – Ах ты, злая птица! Тебе, видно, их совсем не жалко! Кагги-Карр очень обиделась. Она долго молчала, потом заговорила с горечью: - Конечно, мне их ни чуточки не жалко! Я равнодушно оставила их в беде, я не взяла их письмо, не полетела с ним за тридевять земель, подвергаясь бесчисленным опасностям… Элли уже устыдилась своей вспышки. - Милая, добрая Кагги-Карр, прости меня! Я – дурная девчонка, дрянь!.. Как я могла сказать такое! Ворона нескоро успокоилась, но потом сменила гнев на милость. - Ладно уж, другой раз думай над своими словами. Так вот, я сказала, что они сидят в башне, но не договорила главного: враг, который их заточил, грозит уничтожить наших друзей, если они не покорятся его воле… Элли вскочила. - Так что же мы сидим! Надо немедленно спешить на выручку! - Опять ты не дала мне докончить, – с укором молвила ворона. – Им дано на раздумье шесть месяцев, а из этого срока прошло не больше половины. Значит, времени у нас вполне достаточно. - Но, понятно, мы не должны мешкать, – закончил разговор Чарли Блек. – Завтра же отправимся в дальнейший путь, а сегодня надо отдохнуть, как следует. На ужин надо раздобыть что-нибудь существенное. В этой речке есть рыба? - Есть, дядя Чарли, и превкусная! – откликнулась ворона, – только её очень трудно поймать, я уж знаю! - Дядюшка Чарли, налови рыбки! – взмолился Тотошка. – Я страшно люблю жареную рыбу! - Потерпите, племяннички, всему свой черёд, - усмехнулся одноногий моряк. Чарли Блек принялся готовить рыболовную снасть. Из-за подкладки матросской шапки он достал леску с крючком, одним из клинков своего универсального ножа срезал длинный прут для удилища, поплавок сделал из камышинки. - Нужна приманка! – сказал он. Меж деревьев летали жуки необычайно яркой и нарядной раскраски: изумрудно-зеленые с красными и золотыми пятнами. Но они были так увертливы, что моряк не смог поймать ни одного. Элли тоже напрасно гонялась за жуками. На помощь пришла Кагги-Карр. Своим крепким клювом она стукнула на лету одного жука, другого, третьего… Элли только успевала их подбирать. Вблизи от лагеря путников речка разлилась широким прудком, поросшим водяными лилиями. Там на берегу и уселся с удочкой моряк Чарли, приказав Элли насобирать сухих веток для костра. Клева не пришлось ждать. Поплавок сразу пошел в сторону, Чарли подсек, и на леске заходило что-то сильное, упористое. Уверенной рукой моряк вытащил добычу, и на берегу затрепыхалась большая рыба, похожая на линя, но с чешуей лазурного цвета. - Эту рыбу у нас зовут крокс, – объяснила Кагги-Карр, с интересом наблюдавшая ловлю. За полчаса Чарли добыл десяток кроксов, а из лагеря уже виднелся дымок: Элли развела костер. Зажаренные в собственном соку кроксы были съедены с большим аппетитом. Десертом послужили кисти чудесного винограда и крупные орехи с тонкой скорлупой, внутри которых находилась нежная, ароматная мякоть. Чарли, закончив ужин, блаженно развалился на мягкой траве. - Кагги-Карр, – сказал моряк, ковыряя в зубах соломинкой, – быть может, ты теперь расскажешь нам, куда ты улетела на целую неделю и где добыла волшебный виноград, который спас нас от гибели возле чёрного камня? Ворона приосанилась и важно начала: - Вы, люди, чрезвычайно недогадливы. Когда вас захватил в плен заколдованный камень Гингемы, я, признаться, ужасно сердилась, что вам не приходило в голову выпустить меня из клетки. И только Элли сообразила, что камень не имеет власти надо мной, жительницей Волшебной страны… Элли покраснела от незаслуженной похвалы и сказала: - Об этом я догадалась потом, а свободу тебе дала, чтобы ты не погибла вместе с нами. - Это делает честь твоему доброму сердцу. Освободившись, я полетела к горам и все думала, как вам помочь. Но что могла сделать я, простая ворона, против колдовства могущественной волшебницы? И тут мне пришла мысль обратиться за помощью к Виллине. «Виллина сильнее Гингемы, – думала я. – Это она обезвредила ураган, она бросила домик на злую колдунью. Наверно, Виллина сумеет разбить чары камня…» И я полетела в Желтую страну. Целых шесть суток продолжался мой полёт. Было много опасных приключений, о которых я расскажу, может быть, на досуге. Местные вороны указали мне путь к желтому дворцу Виллины. Слуги немедленно пропустили меня к доброй волшебнице. Взволнованно выслушав мой рассказ, Виллина спросила: «Элли? Та девочка, которая была здесь в прошлом году и разоблачила Гудвина?» «Да, – ответила я, – Элли явилась на выручку своих друзей Страшилы и Железного Дровосека». «Надо помочь Элли, – сказала волшебница, – она добрая и смелая девочка». Виллина вытащила из складок своей мантии крошечную книжку, подула на нее и… - И та превратилась в огромный том! – докончила Элли. - Верно, – согласилась немного удивлённая ворона. – Виллина стала перелистывать волшебную книгу. Она бормотала: «А… ананасы, армия, аргус… Б… баллон, бананы, башмаки… В… вазы, вафли, великодушие… Нашла: виноград! Слушай, Кагги-Карр: бамбара´, чуфара´, ско´рики, мо´рики, турабо´, фурабо´, ло´рики, ёрики… На краю Великой пустыни в долине Кругосветных гор растет чудесный виноград. Он и только он может лишить силы колдовские камни, расставленные Гингемой на дороге к ее владениям». Книга сжалась и исчезла в складках одежды волшебницы. Виллина спросила: «Много ли воды оставалось у твоих друзей, когда ты улетала?» «Семь бочёночков», – ответила я. «Тогда на исходе этого дня твои друзья погибнут, – сказала волшебница. – Пустыня убьет их». Если бы я могла рыдать, я вся изошла бы слезами, такое страшное горе охватило меня. «Неужели нет средства спасти их?» в отчаянии воскликнула я. «Не убивайся, такое средство есть», – спокойно молвила волшебница. Она поднялась на кровлю своего дворца, спрятала меня под свою мантию, громко прочитала заклинание, которого я не запомнила, и когда вынула меня из под одежды, мы были уже в этой самой долине, у лозы, с которой свешивались кисти чудесного винограда. Виллина предложила мне подкрепиться, я съела десяток ягод и почувствовала необычайный прилив сил. Волшебница сорвала большую кисть и подала мне. «Теперь не мешкай», – приказала она. Я сердечно поблагодарила волшебницу и полетела к вам. Остальное вы знаете, – скромно закончила ворона. Поражённые рассказом Кагги-Карр, люди долго молчали. Наконец, моряк произнёс: - Да, Кагги-Карр, ты настоящий друг, и я прошу у тебя прощения за злые мысли, которые приходили мне в голову насчет тебя. И клянусь компасом, если бы ты служила на моем корабле, я сделал бы тебя боцманом. В устах моряка это была высшая похвала.
Ворона летела 6 суток до жёлтой страны??? Так долго??? От Иг???? Странно.. Если смотреть карту Лв, то мне кажется что на самом деле Вс такая маленькая..... Не в тему: у нас поезд Архангельск - Москва идёт 23ч,а скорый 21ч... Самолёт летит 1,5ч...
Честно говоря, я уж даже и не помню всю историю изменений...
Ну, в ВИГ-39 Бастинда ещё на Западе. Значит, там ещё Волков страны местами не переставлял ) В ВИГ-41 тоже... Как в ВИГ-59, кто-нибудь в курсе? Хотя если рассуждать чисто логически, то вряд ли Владимирскому было сильно важно, в каком расположении страны рисовать. Так что это могла быть и инициатива самого Волкова.
Чарли Блек пишет:
цитата:
- Элли жёстче упрекает ворону и затем резче корит себя;
Ага, Элли тут эмоциональная такая )) А ещё она чаще называет Чарли "дядечка" или "дядюшка". В позднейшей версии, насколько я помню сейчас, в основном просто "дядя".
Отправлено: 11.01.20 14:32. Заголовок: Алена 25 пишет: Вор..
Алена 25 пишет:
цитата:
Ворона летела 6 суток до жёлтой страны??? Так долго??? От Иг???? Странно.. Если смотреть карту Лв, то мне кажется что на самом деле Вс такая маленькая.....
Как сказали бы в Нарнии: внутри все всегда больше, чем кажется снаружи. Эмоции у Элли мне тоже понравились - тот факт, что она может вспылить и вообще умеет быть резкой на словах.
если ворона летела 6 суток от ИГ до ЖС, то это получается почти что как расстояние от Москвы до Владивостока к-ниб( или Хабаровска))))))), если ехать на поезде. там вроде бы поезд идет где то около недели до туда ))))))
Это всё-таки изрядный труд, даже если действовать, опираясь на некий исходник текста. 
должен был постараться, чтобы его сдвинуть. А Лан Пирот был, скорее всего, слабее Дровосека.
