Пост N: 1
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: 12.09.24 17:06. Заголовок: С рифмой по Волшебной стране
Здравствуйте, коллеги, единомышленники и, не побоюсь этого громкого слова, единоверцы!
Меня зовут Сергей [Яковлевич] Вúзе. Мне 67 лет.
Вехи биографии (кратко:)
- родился - крестился - учился - женился - трудился - пенсионер-пенсионер
На Форуме я человек новый (зарегистрировался вчера, 11 сентября 2024 г.), а в Волшебной стране, можно сказать, старожил. «Волшебника Изумрудного города» мама прочитала мне ещё в дошкольном возрасте. Получается, более 60 лет я увлекаюсь приключениями героев сказок А.М. Волкова, С.С. Сухинова и Ю.Н. Кузнецова.
В 2012-м году мне пришла, ИМХО, совершенно гениальная идея – зарифмовать все сказки Волкова, как говорится, построчно-пофразово. На сегодня итог таков:
- А. Волков – зарифмованы все 6 книг (нанотиражом изданы 5); - С. Сухинов – зарифмованы 11 книг (нанотиражом изданы 2); - А. Шпагин (творческий псевдоним) – над зарифмовкой книги «Лазурная фея Волшебной страны» работаю сейчас.
Пост N: 17
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: 24.09.24 20:51. Заголовок: С рифмой по Волшебной стране. Подлинная история девочки Элли.
Сказка "Подлинная история девочки Элли" (зарифмованная версия «Волшебника Изумрудного города» А.М. Волкова)
Часть вторая. Великий и Ужасный
Глава одиннадцатая. Удивительные превращения волшебника Гудвина
Флита утром чёлку Элли причесав, Повела девчонку прямо в тронный зал. Рядом с залом тронным, где всегда ремонт, Тусовался скромно местный весь бомонд.
Дамы, кавалеры были во дворце: Вежливость в манерах, маски на лице. В дорогих нарядах щеголяли все, Элли с ними рядом скромная совсем.
Гудвин этих малых уважал ребят, Но не принимал их в зале у себя. Все считали: мил он, вовсе не беда, Что не выходил он к свите никогда.
В продолженье многих, очень многих лет Этих всех двуногих величали «свет». Утро проводила свита во дворце, С кислою ходила миной на лице.
Сплетни и приколы целый день деньской, Пили кока-колу, реже молоко. Той «придворной службой» были все горды: Нужно там, не нужно – их полны ряды.
Башмачки на Элли, что из серебра, Только разглядели – усмирили нрав: Тут свои законы действовать пошли: Вешали поклоны прямо до земли.
Фея… Это Фея... – нёсся шепоток, – Глаз поднять не смели, – знали свой шесток. Из придворных смелым был всего один: – Вас на самом деле примет господин?
Элли отвечала скромно, без прикрас: – Гудвин, это правда, хочет видеть нас. Гулом удивленья ахнула толпа: Кто-то с восхищеньем, кто-то в такт попал.
Колокольчик звонко вдруг подал сигнал: Поспешай, девчонка, прямо в тронный зал! Двери перед нею распахнул Солдат, И её, как Фею, пригласил туда.
Элли очень робко в комнату вошла: Зал был всё же тронным – не халам-балам! Зала в форме круга, потолок высок, Ну, держись, подруга, твой настал часок!
Потолок и стены, пол всего сильней – Россыпью бесценных поражал камней. В самом центре залы расположен трон: Круче, чем вокзалы был оформлен он!
Мрамор, изумруды – не сказать в словах, И на нём – о, чудо, – просто Голова! Элли не видала Головы Живой, Вот и растерялась – это же впервой!
Голова в комплекте – Гудвин деловой! Верьте иль не верьте – больше ничего! Голова имела вид такой, что ах! Элли обомлела, подавляя страх:
Щёки полноваты, гладкое лицо, Губы плотно сжаты и в носу кольцо. Голый абсолютно череп засверкал, Отражаясь люстрой в тысяче зеркал.
Голова казалась мёртвой, так сказать: Ни морщин, ни складок – жили лишь глаза, Что стремглав крутились, лезли из орбит. Вот остановились – очень грозный вид!
Вот слегка притёрлись, озарив чело, Вот глаза упёрлись взглядом в потолок. Элли, вся в печали, подавила крик: Те, когда вращались, издавали скрип!
Элли растерялась, про поклон забыв, Да слегка боялась происков судьбы. – Я – Великий Гудвин. Я – Ужасный, да! Кто ты и откуда прибыла сюда?
Объяснить мне сможешь ты одной строкой: Ты зачем тревожишь мой святой покой?! Голос вроде слышен был со стороны, Рот был неподвижен и слегка уныл.
Голос был приятный и негромкий был, Он спросил приватно и опять застыл. Элли оживилась, цокнув языком: – Я сюда явилась не за пустяком!
Имя моё Элли, я домой спешу, Помощи на деле я у вас прошу. Маленьким и слабым нужно помогать, В этом ваша слава, смею полагать.
Снова провернулись в голове глаза, Но не довернулись, чуть скосив назад. Вроде бы на Элли фокус навели – Вроде бы хотели – только не могли!
– Башмачки откуда, весь твой антураж, Знаю это чудо, что из серебра! – Что ты мне ответишь? – Голос лился в такт. – Веришь иль не веришь, дело было так…
Просто на Гингему домик мой крак-крак, И решил проблему, – уничтожен враг! И с тех пор свободны стали Жевуны… – Стало быть, народы освобождены?!
Оживился голос, – и Гингемы нет?! Счастлива ли волость, отвечай-ка мне! – От таких известий набежит слеза, – Снова не на месте Головы глаза. –
Но чего ж ты хочешь от меня, дитя? – Голос аж грохочет, – впрочем, все хотят. Просьбу покороче живо излагай, Тут и дело к ночи, и закон – тайга.
– Вы меня пошлите поскорей домой, Мне туда, простите, не попасть самой. К папе я и маме так хочу в Канзас! Мы потом в рекламе будем славить вас!
– Так, ты из Канзаса? – голос прозвучал, А не знаешь часом, как там жизнь сейчас? – Зазвучали нотки скорби и добра – Как в Канзасе ночью, что там пьют с утра?
И, сказавши это, голос вдруг умолк, Будто что-то где-то кнопочками – щёлк! Отвернулись сразу Головы глаза, Словно ум за разум путь им показал.
– Да, я из Канзаса, – повторила та, – Не дождусь я часа, чтоб сбылась мечта! И хотя прекрасна ваша сторона, Как она опасна – Гудвина страна!
Храбро продолжала: – Я пока терплю, Но уже б сбежала – так Канзас люблю! Голова спросила, что б спросил любой: – Что же приключилось, девочка, с тобой?
Вспомнились тревоги, – Элли не тупа: И как на дороге Людоед напал, Ей бы – выходило – не спастись вовек, Кабы не Страшила, да не Дровосек.
Саблезубых тигров вспомнила – гнались, Как от них все вихрем через лес неслись. Маковое поле… Ужас – царство сна! Невозможно, сколько вынесла она!
Элли, Лев, Тотошка – все заснули в хлам, И ещё б немножко – и остались там. Если б не два друга, да не полк мышей, То с того бы луга не было путей!
Тут воспоминаний хватит на два дня, Сумма трёх желаний выручит меня: Три заветных самых для моих друзей – С папою и мамой встречусь я скорей!
Три желанья справив, добрый Гудвин мой, Вы меня отправить сможете домой! – Почему я должен возвращать тебя? Путь обратный сложен, – вон, спроси ребят!
– Так в волшебной книге у Виллины есть Запись на странице триста сорок шесть! Пусть меня поправит ментор озорной, – Ведь Виллина правит Жёлтою страной?
– У волшебниц добрых всех я отдыхал, Кроме самых гордых. Я о ней слыхал. Прорицаний шалость – это ерунда, Ты учти: сбывалось это не всегда.
– Сильные должны же слабым помогать! Щедрость миром движет, надо полагать. Вы – мудрец великий, я – совсем мала. Тут любой политик бьёт в колокола!
– Оказалась, Элли, ты весьма сильна, И тебе на деле силища дана. Ведьму ты убила, пусть и не мечом... – Знаешь, Гудвин милый, я тут ни при чём!
У Виллины – цели есть и волшебство. А при чём здесь Элли, – та, что без него? Завертев глазами с дивной быстротой, Голова сказала девочке: – Постой!
От испуга вскрикнув, голос взвился ввысь; Элли хочет вникнуть в мысли Головы. Явно уставая (ну, не соловей!), Голова Живая: – Вот вам мой ответ:
Ничего задаром (тот ещё Тартюф!), – Говорила с жаром Голова дитю. – Если сильно хочешь ты в Канзас домой, Так и похлопочешь – интерес есть мой.
Я своим искусством очень дорожу: Сделаешь со вкусом то, что прикажу! Это всё ты сможешь объяснить друзьям, – Кто ж тебе поможет, ежели не я?!
И глаза мигнули много раз подряд, Словно их тянули – был таким их взгляд. Смотрит с интересом, чувства затаив, Элли за процессом, про испуг забыв.
Ей не показалось: что-то не того Не поймёшь – с глазами или с головой. Вот глаза: их «соло» – как вселился бес, А слова и голос – сами по себе!
Заждалась вопроса, впрочем, голова. Что же Элли спросит, осмелев едва? Элли с удивленьем, как плохой матрос, – Что должна я сделать? – прозвучал вопрос.
– Ты убьёшь Бастинду, лишь её одну, И освободишь ты целую страну! Цвета Фиолета там живёт народ, Только злыдня эта жить им не даёт.
Вскрикнула в испуге Элли: – Боже мой! Что вы, в самом деле, мне б скорей домой! Это очевидно, я у вас в долгу, Но убить Бастинду вряд ли я смогу.
– Мне несложно вспомнить славных пацанов: Ты смогла покончить с рабством Жевунов, На тебе Гингемы – ведьмы – башмачки, Элли, в чём проблема, – сможешь ты, прикинь!
Лишь одна, по счастью, злюка у страны, Как под этой властью плачут Мигуны! Посему – народу ни к чему страдать, – Сможешь ты свободу этим людям дать?
– Как мне это сделать, дайте хоть совет, Мне в её приделы заходить не след. Да и не пристало ведьм мне убивать, Я хочу так мало – вновь увидеть мать!
Голос вдруг запнулся, пять секунд молчал, Снова встрепенулся, Элли отвечал: – Мне ведь безразлично, лишь бы поскорей: Можешь сделать лично, попросить друзей.
Можно ведьму эту в клетку посадить, Или же в ракету – в космос запустить. Можно замуж выдать, есть ведь пацаны! Можно просто выгнать, выслать из страны.
Мне какое дело? И в конце концов, Знаешь, надоело слушать мне глупцов. Предлагаю дело – ты идёшь в отказ. А ведь ты сумела это в первый раз!
Вот придёшь на место, разберёшься там Из какого теста с чем напополам Сделана Гингема. И, моя душа, Ты решишь проблему. У тебя есть шанс!
Не люблю лукавить, – это не смешно, – Я хочу избавить славных Мигунов От ужасной ведьмы с помощью твоей. Только будем впредь мы действовать умней.
Судя по рассказам о твоих друзьях, Навалившись разом, вы её крак-крак! Я велик, ужасен, вылитый дракон. Мне не нужно басен, я сказал – закон!
Элли осторожно хочет возразить: – Это невозможно, – как вас убедить? Смотрит взглядом грозным Голова-гюрза, А у Элли слёзы стынут на глазах.
– Всякую награду нужно заслужить, Устрани преграду – будешь дома жить, – Возразила сухо Элли Голова, – Устрани старуху, – будет карнавал!
И последним словом, словно подтвердив, Голова сурово вынесла вердикт: – А в Канзас вернёшься вновь в свою семью, Лишь когда добьёшься ты побед в бою.
У Бастинды злости – полные мешки, К ней приходят в гости только дураки. Иль волшебной силы ты её лишишь, Иль, как говорил я, ты получишь шиш!
Выполнишь задачу – будешь на коне, Призови удачу – повезёт вдвойне! И не возвращайся без победы к нам, Дай свободы счастье славным Мигунам!
Элли покидала с грустью тронный зал, И друзьям сказала то, что ей сказал Гудвин на прощанье: что надежды нет, Мол, его желаний не осилить мне:
– Приказал Бастинду силушки лишить, – Не судьба мне, видно, дома больше жить. Эдакого дела я, друзья, страшусь! – Элли вся зарделась – нет, я не решусь!
Боль её уменьшить каждый бы хотел, Но никто утешить Элли не сумел. Столько за плечами – и коту под хвост! Были все в печали просто в полный рост.
Элли разрыдалась, в комнату ушла, Что ей оставалось, – лишь постель постлать. Глубоко вздохнула, – это не игра, А потом уснула крепко до утра.
Зеленобородый поутру Солдат, Словно на разводе, был – хоть на парад. Он сказал Страшиле: – Следуй, брат, за мной, – Гудвин ждёт Великий и Ужасный – ой!
Тот вошёл без гнева, поглядел на трон, Там Морская Дева с рыбьим же хвостом! Девы лик – как маска – неподвижный круг, – Надо же, – как в сказке, – он подумал вдруг.
Тупо смотрят в точку у неё глаза: Вот же заморочки, – он хотел сказать. Веером махала Дева пред собой, Сжавши опахало левою рукой.
Так однообразно двигалась рука, Взад-вперёд-обратно – смертная тоска! Ожидал Страшила встретить Головý, И его смутило с дамой рандеву.
С духом как собрался, поклонился он, Очень уж старался выдержать фасон. Голосом приятным, как звучанье муз, Дева очень внятно говорит ему:
– Я – Великий Гудвин. Мой ужасен гнев. Кто ты и откуда, почему – ко мне? – Я набит соломой, – чучело, – увы. Кто помочь мне может? Знаю – только вы!
Чтобы быть как люди, мне нужны мозги. Если без прелюдий – просто помоги. Из заветных самых – это лишь одно Изо всех желаний, тех, что мне дано.
– Почему же с просьбой ты пришёл ко мне? Думаешь – так просто сделаться умней?! – Вы мудры, – итожит наш герой свой сказ, – Кто же мне поможет в этом, кроме вас?
– Не даются даром милости мои, – Отвечала с жаром Дева, – что таить. Вот лишишь Бастинду силы колдовской, И получишь пинту или две мозгов!
Трудности презревши, угодишь ты мне, – Станешь ты мудрейшим чучелом в стране! – Вы же поручили Элли это всё, Удивлён Страшила, – я же не осёл!
– В общем, мне неважно, лишь бы одолеть. Действуя отважно, можно преуспеть. Только знай: покуда в рабстве Мигуны – Никакого чуда – заслужить должны!
И пошёл печально он к друзьям своим, Ибо нереально справиться с таким. Те же удивились – Гудвин деловой – Надо же, – явился Девою Морской!
Через сутки снова приоткрылась дверь: Дровосек сурово вызван был теперь. В тронный зал явился, на плече топор, Очень удивился, посмотрев в упор:
Нет на троне Девы, нет и Головы, А кого хотели там увидеть вы?! Кучей громоздился преогромный зверь, Эдаким родился? Да поди проверь!
На кабаньей морде рос большущий рог: Может быть, по моде, может быть, синдром. По всей харе было до десятка глаз, С туловища вились штук двенадцать лап.
Те глаза глядели каждый по углам, Шерсть ещё на теле кое-где росла – Не везде – местами; плюс громадный рот, Посудите сами, – тот ещё урод!
Сложно и представить чудища страшней. И – хочу добавить – вероятно, злей. Сердце у любого заковал бы страх, – Ничего другого – чистый вертопрах!
Дровосек, по счастью, сердца не имел, И со всею страстью голос прозвенел: – Что же, Гудвин, здравствуй, я к тебе пришёл, Процветай и властвуй долго, хорошо.
Был разочарован Дровосек чуток: Был бы Девой снова – в этом был бы толк! Он решил, что Дева, будучи добрей, Наделила сердцем бы его скорей.
– Гудвин я. Ужасный. И велик к тому ж. Здесь зачем – неясно – сей достойный муж, Голос полный грусти из угла приплыл: Дровосек акустик не из лучших был.
Кто ты и тревожишь ты меня зачем, Объяснить мне сможешь без больших речей? – Из железа весь я, – просто Дровосек, – Проживал свой век я так, как человек.
Но без сердца ныне, – не могу любить, – И теперь в унынье вынужден я жить. Сердце только дайте! И во всей красе Стану, так и знайте, я таким, как все!
Этого желаю больше я всего, Слышать стук мечтаю сердца своего! Как заветной этой я мечтою жил: Был бы я поэтом – стих бы сочинил!
– Ваших всех желаний удовлетворить Мне моих стараний может не хватить. За волшебной книжкой день и ночь сидеть Знаешь, это слишком, легче помереть.
Помолчав немножко, голос протянул: – Ладно, я, возможно, палку перегнул. Проще не бывает – сердце получить, Ты о нём мечтаешь? Нужно заслужить!
Ты схвати Бастинду, заточи в тюрьму, – И конца не видно счастью твоему! Сердце ты получишь всем другим в пример – Не бывает лучше – сверхбольшой размер!
Дровосек Железный чуть не осерчал: – Что же, зверь ты бледный, на меня рычал? И, топор сжимая, он вперёд шагнул, Тяжело ступая, словно на войну.
Зверь застыл в испуге, злобно завизжал: – Так, ни с места! В угол! В угол, я сказал! А не то придётся худо вам, друзья, – Круче не найдётся зверя здесь, чем я!
Дровосек смутился и покинул зал, Гордо удалившись, он друзьям сказал: – Не таких известий я желал узнать, Терпит этих бестий как природа-мать?!
Лев сказал свирепо: – Хоть я и труслив, Но возьму, как крепость, этот равелин. Не пристало зверю с нами так играть, – Силами померюсь с Гудвином с утра!
Зверем будет грозным – это ничего: Как на тигра громко рявкну на него! Если в виде Девы будет он Морской, – Это статус «левый», пол его – мужской!
Я тогда по-свойски с ним и разберусь, Подожмёт он хвостик рано поутру! А всего бы лучше – Головой Живой, Есть на этот случай пунктик ключевой:
Из угла бы в угол я его катал, Что при форме круглой – просто красота! Бил бы, словно мячик, аж под потолок: А пускай желанья исполняет, жлоб!
Следующим утром очередь у Льва Узнавать, как Гудвин будет мухлевать. Но когда подался Лёва в тронный зал, Огненный качался по-над троном Шар!
Лев глаза зажмурил, голос из угла: – Я Великий Гудвин, – ты сгоришь дотла! Кто ты и зачем ты докучаешь мне? Бросим сантименты, будет так верней.
– Я Трусливый Лёва, смелости хочу, Ибо жизнь сурова вовсе не чуть-чуть. Я сейчас в печали, не дождусь я дня, Чтобы величали Царь Зверей меня!
– Помоги Бастинду выгнать из страны, Столько эту выдру терпят Мигуны! Сразу же вся смелость, во дворце что есть, Как тебе хотелось, станет вся твоей!
А не сможешь сделать – то твоя беда, Ты не станешь смелым вовсе никогда. Это не игрушки, я, поверь, не псих: Мыши и лягушки – будешь трусить их!
Лёва был рассержен, Шар хотел схватить, Но жарой повержен – с этим не шути! Выбежал из зала, взвыв и хвост поджав, – От такого жара сильно задрожав.
Он к друзьям вернулся, про приём сказав: – Ох, суров же Гудвин, чистый волкодав! Элли вся в печали, – так сюда рвалась! – Что же будет с нами? – вслух произнесла.
– Что нам остаётся? Слушайте наказ: Выполнить придётся Гудвина приказ, – Отвечал ей Лёва, стало быть – дерзать, – Ничего другого не могу сказать.
– Очень может статься, – миссия сложна, Может, не удастся это сделать нам, – Возразила Элли, – ну, и что тогда, Будем свято верить в Гудвина всегда?!
– А тогда я смелость, нет, не получу, – Только встретить зрелость так я не хочу! – Льву слегка взгрустнулось, он прикрыл глаза, Ибо навернулась крупная слеза.
– Ну, а я останусь без мозгов, видать, Но не перестану я о них мечтать. Загрустил Страшила грустью неземной, – А ведь мне хватило горсти бы одной!
– Бессердечным буду я всю жизнь тогда, Есть без сердца люди, знаю, господа! – Так ещё добавил грусти Дровосек, – Он себе представил, что таков навек.
– Не вернусь, наверно, никогда домой, Это очень скверно, в общем, Боже мой! – Прошептала Элли, тихо зарыдав, Мы почти у цели, и такой удар!
– А соседский Гектор будет утверждать, Что сбежал я с фермы от него, видать, Испугавшись боя, – обобщил Тото, – Вот вернусь, его я оттреплю потом!
Элли перестала вскоре горевать, То, о чём мечталось, -– как завоевать? И она сказала: – Вы – мои друзья, Всё начать сначала попытаюсь я.
Я готова муку и печаль принять, На Бастинду руку не смогу поднять! – Я пойду с тобою – Лев ответил ей, Мы теперь судьбою связаны, поверь.
Хоть труслив я слишком, чтоб помочь в борьбе, Может быть, умишком пригожусь тебе! Поддержал Страшила друга своего: – Это очень мило и, пока живой,
Я навеки с вами – некуда свернуть – С верными друзьями отправляюсь в путь! Я всегда любезен, никогда не глух, – Буду ли полезен, я ведь слишком глуп!
– Мне не хватит духу женщин обижать: Скверная старуха – тоже ж чья-то мать. – Так друзьям Железный Дровосек сказал, – Я не бесполезный, это с детства знал!
Если вы идёте, – я за вами вслед При моей заботе не видать вам бед! – Ну, а я, Тотошка, – вот мои слова: У меня дорожка та же, что у вас!
И пока не сгину – с Элли я везде, Никогда не кину я друзей в беде. Их благодарила Элли горячо: Друг подставит спину, подопрёт плечо.
Только перламутром заалел восход, Порешили утром вновь идти в поход. Дровосек топор свой остро наточил, При его упорстве бритву получил.
Смазал все суставы, гайки закрутил: До любой заставы сможет он дойти. Он свою маслёнку доверху залил, – Ясно и ребёнку – не забарахлит!
У Страшилы комом сбился весь кафтан: Свежую солому вставил тут и там. Элли кисть и краски Дин Гиор принёс, Подвела и глазки, уши, рот и нос.
Им в корзинку Флита, кушанья сложив, Явно без лимита – всё для госпожи, Расчесала шёрстку верному Тото, Ну и колокольчик к шее – золотой.
Им подъём с рассветом прокричал петух, В воздухе прогретом крик его потух. Город пробуждался ото сна скорей, И народ сбежался проводить друзей.
Пост N: 19
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: 25.09.24 22:07. Заголовок: С рифмой по Волшебной стране. Подлинная история девочки Элли.
Сказка "Подлинная история девочки Элли" (зарифмованная версия «Волшебника Изумрудного города» А.М. Волкова)
Часть вторая. Великий и Ужасный
Глава двенадцатая. Последнее волшебство Бастинды.
До ворот довёл их длиннобородат, Как всегда, весёлый господин Солдат. Снял очки и в сумку спрятал под запор Мозговавший думку душка Дин Гиор.
Элли поразил он – надо ж сказануть! Вежливо спросил он: – Что ж так быстро в путь? С грустью отвечала Элли: Так и так – Всё начнём сначала, пыл наш не иссяк.
Где лежит дорога в Фиолет-страну? Нам указ дан строгий – топать на войну. – Исходи отроги вдоль и поперёк – Нет туда дороги, – Фарамант изрёк.
Кто ж по доброй воле сам туда пойдёт? Не сгниёт в неволе – точно пропадёт! – Как найдём мы эту бедную страну? Из сторон дай света азимут в одну!
– Вы не беспокойтесь, кто туда придёт, – Всех Бастинда – бойтесь! – в рабство заберёт. – Эх, волшебной силы нам её б лишить, – Произнёс Страшила, – или порешить.
– Одолеть Бастинду вам не хватит сил, Вы скорее злыдню можете взбесить. Не старайтесь, друже, вот и весь вам сказ, А не то тем хуже будет всё для вас.
У неё проколов не бывает, вот. И, понизив голос, выдал Страж Ворот: – С ней никто бодаться никогда не смел, – Гудвин вон пытался – но не преуспел.
Вряд ли вам удастся что-то предпринять: Я могу поклясться – в плен успеет взять! Будьте осторожны, – Фарамант вспотел, – Справиться с ней сложно, я бы не сумел.
Вы держите строго курс свой на восход, И сама дорога к цели приведёт. Пусть мне не до смеха, как своим друзьям Фарта и успеха я желаю вам!
Путники прощались: – Фарамант, респект! Вновь пообещали посетить объект. Город Изумрудный не в чем упрекнуть, Снова ждёт их трудный, очень трудный путь.
Страж закрыл ворота на большой замок, И пошла «пехота» строго на восток. Все были печальны, – вдруг да прогорит, – Зная изначально, что им предстоит.
Лишь беспечно бегал по полям Тото, Показав коллегам нрав свой золотой. Бесконечно верил пёсик в силу Льва, Он ему б доверил пищу и кровать.
Верил в Дровосека и его топор: Под его опекой можно дать отпор. Мудростью Страшилы был он восхищён, Чем товарищ милый был весьма польщён.
Элли с восхищеньем псом увлечена, И от изумленья вскрикнула она: Ленточка на шее, что у пса была, Из зелёной белой сделалась – дела!
– Что же это значит? – задала вопрос, Может, однозначно, стал волшебным пёс? Все не кажут вида, – мало ли чего? А Страшила выдал: – Это – колдовство!
Так как объяснений не было иных, Согласились с мненьем мудрым, хоть чудным. Город Изумрудный исчезал вдали, Местностью безлюдной путники всё шли.
Солнце до полудня било им в глаза, Как суровы будни! Но нельзя назад! Шли по плоскогорью, где ни деревца, Тут не Лукоморье, – градом пот с лица.
Вечер их этапу пригасил запал, Лев поранил лапу и слегка хромал, Сил идти нет дальше, встали на ночлег, Чтоб с утра пораньше свой продолжить бег.
Солнышко заходит, скрылось в облаках, По всему выходит – цель уже близка. Дровосек, Страшила встали в караул, Ночь на них спустилась, лагерь их уснул.
***
Был у злой Бастинды глаз один всего, Но она им видит просто ого-го! Не было такого в царстве уголка, Чтоб не под обзором – так была зорка!
Вечерком присела на крыльцо она, Земли оглядела: здрасьте, оба на! Где-то на границе леса и жнивья Элли спит в пшенице и её друзья.
В ярости колдунья свистнула в свисток, Волки без раздумий понеслись: прыг-скок. С шумом волчья стая подлетела к ней, Злющими глазами зыркнув в тишине.
Страшные из пасти там торчат клыки – Разорвут на части – это не щенки! На Бастинду смотрят, тяжело дыша, Взглядами буровят злобно, не спеша.
– Двигайтесь на запад, это мой приказ, Двигайтесь на запах – будет в самый раз! Забралась девчонка там в мою страну: Разорвите в клочья, только не одну!
Разорвите в клочья всех её друзей, Вы же стая волчья – тысяча чертей! Предводитель храбро ей сказал в лицо: – А не взять ли в рабство этих наглецов?!
Отвечала злобно старая карга: Тот набит соломой – мне он на фига?! Этот из железа, девочка слаба, В целом бесполезна эта голытьба.
И до кучи, к слову, на его беду Толку и от Лёвы тоже я не жду. Эта вся зараза здесь мне не нужна, – Вот одним как глазом видела она!
Волки побежали – свеженьких вкусить, Им вослед визжала ведьма что есть сил: – Этих всех пришельцев рвите на клочки! Вы же мои шельмы – острые клыки!
Два бессонных стража на посту стоят, – Видят – сила вражья – волки к ним летят. Дровосек, Страшила – не из простаков, – Их слегка взбесила наглость тех волков.
Говорит Страшила: – Льва бы разбудить, Он бы с ними «мило» мог поговорить! – Хватит мне мороки, – молвил Дровосек, – Преподам урок им – помнить будут век!
Тут моя забота, – по волкам я спец, Это как работа: сделал – молодец! Встречу им устрою чинно, по уму: Греки взяли Трою – эти не возьмут!
Дровосек легонько сделал шаг вперёд: Вот вожак несётся, приоткрывши рот, Широко разинул пасть во всей красе, Но топор свой вскинул быстро Дровосек.
Взмах – и отлетает кумпол в куширя, И такое дело – сорок раз подряд! У Бастинды сорок было тех волков, Но остался ворох тел лишь и голов.
Он топор заносит в сорок первый раз, Словно крестоносец, услыхавший «фас»! Не устал нисколько – он махать привык, Не осталось только никого в живых!
Восхищён Страшила: – Как прекрасен бой! – Мило получилось, я горжусь тобой! Дерево, по правде, – тяжелей объект, – Скромно отвечает другу Дровосек.
Так и проболтали ночь всю до утра; Вот друзья их встали – глядь – волков гора! Испугалась Элли, серых увидав У своей постели из духмяных трав.
Расспросив про битву – много ли морок, Ибо любопытство вовсе не порок, Поблагодарила Дровосека чуть, Завтрак проглотила – и скорее в путь!
Старая Бастинда страсть любила спать, К отдыху солидно подошла опять: Нежилась в постели, встала лишь в обед, Ей осточертели корь и диабет.
В общем, встала поздно, вышла на крыльцо, Как обычно грозным сделала лицо, Приколов заколки, принялась орать: – Вы загрызли, волки, путников вчера?
Распустила чакры прямо по плечам, Но молчат волчары – нечем отвечать! Гнев её был страшен: путники спешат, Волки же на пашне мёртвые лежат!
Свистнула та громко, словно выстрел – пли! Хищные вороны мигом принеслись. Клювы из железа – могут прихватить. В общем, бесполезно с этими шутить!
– К западу летите выше облаков, Клюйте как хотите этих босяков! Можно и до смерти, клювов не жалей, – Так летите, черти, клюйте их скорей!
Каркнули вороны, понеслись вперёд: Здесь свои законы – кто кого клюёт. Испугалась Элли – всё же вороньё, Нервы на пределе были у неё.
Но сказал Страшила: Страхи ни к чему, Покажу дурилам этим, что к чему. Всё я их отродье выведу, друзья, Пугало воронье ведь недаром я!
Становитесь сзади, нужно подождать, Чтобы эти гады стали нападать. Нахлобучил шляпу, принял грозный вид, Ох, они попляшут – он их удивит!
Пугало увидев, растерялись те, Вразнобой кружили, но на высоте. Хрипло им прокаркал заводной вожак: – Вам по зоопаркам развлекать зевак!
Чучела пугаться – нет, не наш формат, – И давай ругаться – что ни слово, – мат! Ваши я дипломы пораздам дроздам! Он ведь из соломы – я ему задам!
Прокричавши это, их вожак решил, Что Страшилу где-то даже устрашил. Нагло попытался на него присесть, В общем, не боялся. Ну а дальше – жесть:
За крыло Страшила птицу хватанул И со всею силой шею ей свернул. У Бастинды было сорок хищных птах, Но что было, сплыло – превратились в прах.
Победил уменьем он, а не числом, Клювы – пионерам – на металлолом! Горевать не стоит, постояв чуток, Двинулись герои снова на восток.
Увидать такое – для колдуньи шок. Злобы стало втрое, да ещё мешок. Охватил Бастинду небывалый страх, Но не кажет виду, что так близок крах.
Неужель искусство псам моё под хвост? Приведу я в чувство этих в полный рост! Топнула ногами, свистнула в свисток: Справиться с врагами кто бы ей помог?!
Путники шли смело, всё им нипочём, Но на зов слетелась туча чёрных пчёл. Это круче зелья: то ещё варить, – Их укус смертелен, что там говорить!
Гонит их на запад вопль колдуньи злой: – Насмерть всех зажалить – ваше ремесло! Пчёлы зажужжали, понеслись вперёд, Группу окружали, словно мухи мёд.
Мчались грозным строем, спасу не найти, Да, с пчелиным роем лучше не шутить! Наш отряд заметил их издалека: Туча пчёл на небе скрыла облака!
В доме б можно было свесить жалюзи… Как спастись – Страшила вмиг сообразил: Он по-деловому (толку – унывать?!) Из себя солому начал доставать!
Ею Элли вдоволь Дровосек накрыл, И Тотошку с Лёвой тоже не забыл! Под соломой скрылся даже львиный хвост, Дровосек раскрылся – встал во весь свой рост!
С яростным жужжаньем эта туча пчёл Жалит с обожаньем в голову, в плечо: Гибель человеку, бренный – обречён, Только Дровосеку это нипочём!
Жала обломали, яростно визжа, Пчёлы умирали – не живут без жал! Новые летели на свою беду, Но в железном теле был железный дух!
Обломавши жала, тысячей рядков На земле лежала куча угольков. Вот из-под соломы вылезли друзья, И Страшила снова стал, как ты и я.
Одержав победу, продолжали путь, Словно краеведы – не могли свернуть. Гневалась Бастинда, взял её испуг: Пчёлы-то погибли – нужно новых слуг!
Молнии метала, волосы рвала, Слова – так устала – молвить не могла. Скрежеща зубами – фокус колдунов – Зыркнула глазами, вызвав Мигунов.
Видя, что творится, молвит: – Поглядим! Всем вооружиться приказала им. Слёзно замигали тут же Мигуны: Первый раз впрягали их в дела войны.
Мигуны ведь были не совсем храбры: Браться не учили их за топоры! Слёзы покатились из негрозных глаз, Но они стремились выполнить приказ!
Не было ни ружей, ни секир у них, Был напряг с оружьем, и запал их стих. Взяли кто кастрюлю, кто горшок цветов, Кто покажет дулю, кто был не готов.
Кто схватил игрушки, кто давай визжать, У кого хлопушки с праздника лежат. Хохотал, увидев это, громко Лев: – С этими не будет у меня проблем!
Выступил вперёд он, только пасть раскрыл, И раздался – вот он – грозный львиный рык! В ужасе визжали, наложив в штаны, И в кусты сбежали сразу Мигуны!
Путники всё ближе двигались к дворцу, Злобой ведьма брызжет – это ей к лицу. Есть ли ещё средство? Ведьма в тупике; Вспомнила: наследство! Где-то в сундуке
Золотая Шапка под двойным под дном, – Хвать её в охапку в буйстве озорном. Сила этой штуки в том была, друзья, Чтобы звать Летучих племя Обезьян!
И владелец шапки только прикажи – Разведут на бабки – даже не жужжи! Всякие проказы делали на бис, Просьбы и приказы, да любой каприз!
Пашут без отказа, но один нюанс: Каждый лишь три раза получал свой шанс. Ладно бы – однажды делались дела, Но Бастинда дважды Обезьян звала!
Первый – Мигунами чтоб повелевать. Посудите сами – что ж здесь горевать? Во второй – отбила Гудвина войска: Обезьянья сила очень высока!
Ведьмы злой боялся даже Гудвин сам: Ей он не пытался петь про чудеса. Посылая Элли, сжал он кулачки: Он на самом деле верил в башмачки!
Пользоваться Шапкой нужно в третий раз: Ведьме было жалко – иссякал запас Сил её волшебных. Их не будет впредь. Сколько мук душевных – в пору зареветь!
Больше у колдуньи не было волков, От тяжёлых думок было нелегко: Кончились вороны, нету чёрных пчёл, Всяческим препонам потеряла счёт.
Как дошло до драки – не закалены – Слабые вояки эти Мигуны. На друзей взглянула – хватит горевать: Шапку натянула, стала колдовать.
Встаньте предо мною, да во всей красе, Грозною стеною Обезьяны все! Небо потемнело: стая Обезьян По нему летела, берегись, друзья!
Предводитель стаи, словно лётчик-ас, Молвил, подлетая: – Это третий раз! Он же и последний. Слушаю приказ! – Чужаки намедни посетили нас.
Чужестранцев этих, вторгшихся в страну, Нужно грозно встретить, дерзко обмануть, Всех их уничтожить, но не трогать Льва: Этого стреножить, но не убивать.
В праздник там – на Пасху или Рождество – Запрягать в коляску буду я его! Предводитель знает, что такое власть, И на запад стая с шумом понеслась.
Пост N: 20
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: 26.09.24 20:33. Заголовок: С рифмой по Волшебной стране. Подлинная история девочки Элли.
Сказка "Подлинная история девочки Элли" (зарифмованная версия «Волшебника Изумрудного города» А.М. Волкова)
Часть вторая. Великий и Ужасный
Глава тринадцатая. Победа
С ужасом смотрели в небеса друзья, Как на них летела стая Обезьян. Хоть бы продержаться без больших потерь! С этими сражаться – без толку, поверь!
Массой Обезьяны бросились на них, Наносили раны, слышен был их визг. Некогда бояться, тут не надо слов: Нужно отбиваться было от врагов!
Топором напрасно Дровосек махал: Обезьян ужасных он не испугал. Им по гороскопам фарт большой попёр: Облепили скопом, вырвали топор,
Взмыли в поднебесье – очень высоко – Сбросили в ущелье – очень глубоко! Налетели монстры – их не удержать, Там на скалах острых Дровосек лежал.
Искорёжен жутко, словом, никакой: Загудеть не шутка с высоты такой! Сорняки, крапива, рядом мухомор... Вслед за ним с обрыва сбросили топор.
Партия другая на Страшилу – прыг! Мама дорогая! – Вспотрошили вмиг, Всю его солому по ветру пустив, Очень уж по-злому с куклой поступив.
Голову и шляпу, башмаки, кафтан Завернули в тряпку; ею помотав, Будто бы у пушки жерло приоткрыв, Швырь аж на верхушку Великан-горы.
Лев как уж вертелся, внешностью суров, В страхе наревелся – очень грозный рёв! Даже обезьяны трусили его: Им бы есть бананы, а они – того!
Впрочем, изловчились, кинули аркан, Вот и получилось – связан великан. Пасть ему заткнули, смолк он наконец, В небо потянули, дальше – во дворец.
За решётку в клетку посадили Льва, Закатали в сетку, чтоб не смог порвать. В ярости бескрайней Лёва на полу Перегрызть старался сетки кабалу.
Видя эти нравы, Элли поняла: Варварской расправы девочка ждала. На неё спускался предводитель сам, Грозно улыбался ей и небесам.
С острыми когтями лапы протянул, Посудите сами – кто б тут не струхнул?! Только вдруг увидел ножки в башмачках, И конец корриде – страх в его зрачках!
Он назад отпрянул, закричал, как смог, Словно выстрел грянул: – Фея! Чтоб я сдох! Девочку не трогать, башмачки на ней! Будьте ради Бога вежливы вдвойне!
Стали так любезны обезьяны вдруг: Правила железны – с башмачками – друг! На руки подняли Элли и Тото, Во дворец домчали – бережно притом.
Предводитель с Элли встал перед дворцом, Сделал до предела доброе лицо. А Бастинда бранно на него орёт: – Очень ты гуманно с девочкой, урод!
– Твой приказ исполнен: Дровосек разбит, Чучело с соломой вряд ли воскресить. Лёву мы поймали – в клетке вон сидит, Предводитель стаи на неё глядит.
Элли – мы ж не дети – пальцем тронуть страх: Башмачки надеты на её ногах! Ты ведь понимаешь – нету дураков, И прекрасно знаешь силу башмачков!
Делай с ней что хочешь, но уже сама. Что ты там бормочешь? Не сходи с ума! Могут быть несчастья иль грозить беда, Посему прощайте – раз и навсегда!
Обезьяны с криком за руки взялись И с особым шиком в воздух поднялись. У Бастинды к Элли появился страх: Башмачки Гингемы на её ногах!
Как они попали к девочке простой? Может быть, украла? Явно нет, – не то. Хиленькая Элли просто не могла Победить Гингему. Что же за дела?!
Ведьма «догоняет»: башмачки – сестры. Это так меняет правила игры! Проявлю смекалку – я же вам не конь! Юную нахалку в башмачках не тронь!
Крикнула старуха как могла наглей: – Как тебя зовут-то? Только врать не смей! На колдунью Элли подняла глаза, В них давно блестела горькая слеза.
– Элли моё имя, я хочу домой, Где ветра степные и где домик мой. – Как ты завладела обувью сестры? Элли покраснела, словно от жары.
– Я не виновата: налетел вдруг шквал, На Гингему, правда, домик мой упал. – Так она погибла… У Бастинды шок, Аж слеза прошибла – вот такой штришок.
Не было симпатий у неё к сестре, Так же, как понятий, скажем, о добре. Не общались сёстры много-много лет: Как такие монстры ходят по земле?!
Испугалась ведьма: Элли в башмачках Гибель принесёт ей – ну, наверняка. Но, взглянув в девчонки доброе лицо, Поняла всё чётко – внешне – молодцом.
Ведь она не знает силы башмачков! Ведьма рассуждает: логика – закон! Если мне удастся ими завладеть, Всем врагам воздастся – стоит лишь надеть!
И тогда я стану снова всех сильней, И не перестану злобной быть вдвойне! Золотая Шапка станет ерундой, Злобных волков шайка – так – пустой бурдой.
Пчёлы и вороны – просто баловство, Так, для обороны, скажем, озорство! Взгляды выдавали планов громадьё, Будто бы снимали башмачки с неё!
– Ты послушай, Элли, – прохрипела та, – Докажи на деле, а не просто так То, что ты послушна, то, что ты добра, То, что прямодушна, наконец, мудра.
В рабстве, в общем, буду я тебя держать: Будешь мыть посуду – и не возражать! Службы не с душою я не потерплю: Палкою большою сразу отлуплю
И к огромным крысам посажу в подвал, – Мне закон не писан – мне на всё плевать! Крысы всех от злости жрут в теченье дня, Обгрызут до кости – поняла меня?
– Нет, меня не надо крысам отдавать, Будут мне наградой пища и кровать. Буду я послушной и покорной вам, И в хозяйстве нужной, а не на словах.
Робко жался пёсик к Эллиным ногам, Поджимая хвостик, – чуял он врага. Не было собачек никогда у ведьм: – Что всё это значит? Это что за зверь?
– Да моя собачка, мне почти родня, У неё задачка охранять меня! – В жизни не встречала я таких зверей, Пусть-ка для начала выйдет из дверей!
От меня подальше ты её держи, В псинах много фальши – я-то знаю жизнь! А чуть что – он первым к крысам попадёт – Пусть не портит нервы!.. Ладно уж, пойдём!
И Бастинда гордо пленников вела Вереницей комнат, коим несть числа. Цвета фиолета стены и ковры, Мебель, туалеты – не хухры-мухры!
Кланялись до полу ведьме Мигуны В зипунах лиловых, в гамму к ним штаны. Жалостно мигали ей они вослед. Так их запугали, что просвета нет!
В тёмной грязной кухне – место очага. Филином как ухнет – чтобы напугать. – Сковородки чистить будешь и горшки, О побеге мыслить – не сносить башки!
Мыть полы, кастрюли, печку растопить – Подбери-ка слюни и всегда терпи. Варки, парки, жарки – и чтоб всё свежо! Тут давно кухарке ассистент нужон.
И, оставив Элли в кухне чуть живой, Ведьма зашипела – и на задний двор. – Эту напугала, кажется, всерьёз. Если будет мало – подшвырну угроз!
А теперь мне Лёву нужно усмирить, Это будет клёво – что там говорить! Если оба будут у меня в руках, – Всякую причуду справлю как-никак!
От транспортировки сильно ошалев, Перегрыз верёвки наш Трусливый Лев. В клетке честь по чести тихо он лежал, И от жажды мести втихаря дрожал.
Зарычал утробно, сдвинулся назад, Загорелись злобно жёлтые глаза – То пришла Бастинда – Лёва обалдел: Эх, с такой ехидной не иметь бы дел!
Очень жаль, что смелость я не приобрёл: Показать хотелось злыдне, кто – орёл! Я бы ей за гибель отплатил друзей! Лёва ненавидел ведьму всё сильней.
И, к прыжку готовясь, сжался он в комок, Становясь суровей, чем обычно мог. Вот вошла старуха в маленькую дверь: – Ты меня послушай, неучёный зверь!
В экипаж, мой пленник, будешь запряжён, У тебя, мошенник, предо мной должок! Говорили чтобы в страхе Мигуны, Что с такой особой Львы им не страшны!
Чтобы мысль их грела – кто тут голова: Мол, запрячь сумела в одноколку Льва! Та пока болтала, Лев разинул пасть, Рявкнул – звук металла прокатился всласть,
Гриву ощетинил, на колдунью – прыг: Съем тебя, скотину, я без закавык! Не достав Бастинду лишь на волосок, Напугать, как видим, он чертовку смог.
Пулею из клетки выскочить сумев, Приняла таблетки – напугал так Лев! Ведьма с перепугу (подлая душа) Крикнула сквозь прутья, тяжело дыша:
– Вот же зверь проклятый! Голодом сморю Я тебя, лохматый, – точно говорю! Ты меня не знаешь, но тебе кранты, Ты не понимаешь, с кем связался ты!
Ладно, в каталажке месяц посидишь, А потом в упряжке станешь ты ходить! В ярости решётку грызть пытался Лев: – Я тебя в охотку однозначно съем!
Поворчав, старуха шмыг – и во дворец, Ну, была проруха, – так она ж – боец! И, ругаясь грязно, за свои дела, Бормоча о разном, тут же принялась.
Скучно потянулись рабства трудодни, Ведьма караулит Элли и бранит. Много дел на кухне возле очага – Как огонь потухнет – нужно разжигать.
Добрая Фрегоза, что кухарит там, Всё так виртуозно делала с листа. Ведьмы не пугалась, доброты полна Элли помогала всячески она.
Но Бастинда зоркой ведьмою была: То скороговоркой спросит, как дела, То кричит угрозы – просто на лету, То влетит Фрегозе – так – за доброту.
Жёстко придиралась к Элли ни за что, То, подняв забрало, как махнёт зонтом! – Грязным и лиловым, что всегда с собой, Ну, а то и словом – чувствуй, мол, рабой!
Элли с ведьмой сладить? Нет, неравный бой, Но её ударить ведьме-то слабо! Элли знать не знала ничего о том, Сердце так сжималось от угроз зонтом!
Каждый день старуха спрашивала Льва (Тот не вёл и ухом на её слова): – Так пойдёшь в упряжке? Непреклонен Лев, Отвечал дурашке: – Ох, не зли, ведь съем!
С первого дня плена Лев был под замком. Ведьма то поленом, чаще кулачком Пленнику грозила, не давала есть, Как могла дерзила и угроз не счесть.
С голодухи в клетке Лёва не страдал: Был силён и крепок, словом, как всегда. Правда открывалась просто, без балды: Темноты боялась ведьма и воды.
Только тьма ночная ляжет вкруг дворца, – Сразу ведьма злая в замок шасть с крыльца! Прочные засовы запирали дверь – И она готова ночевать теперь.
Ведьма не любила эти вечера И не выходила строго до утра. Элли не страшилась в темноте ходить, По ночам спешила друга подкормить.
Всё, что оставалось в кухонном шкафу, Лёве доставалось – кушай и кайфуй! Добрая Фрегоза всяческих харчей В преогромных дозах оставляла ей!
И с корзинкой, полной всяческой жратвой, Элли ровно в полночь шла на задний двор. Там её встречали Лёва и Тото, Там её печали делались ничто.
Но боялись сильно други за Тото, – Что его Бастинда крысам сдаст потом: Лаем злую тётку пёсик поливал, Сидя за решёткой под защитой Льва.
Между прутьев Элли пролезала враз, И пошло веселье – кто во что горазд! Поглощали быстро пищу и питьё, – Так едят министры. Или вороньё.
С клеткой Лев сроднился, скажем, горячо. А поев, ложился Лёва на бочок, Гладила густую Элли шерсть его, Жёлто-золотую, как у всех у львов.
Чутко замирала иногда, устав, И ещё играла кисточкой хвоста. Ведьму проклинали: всё бы ей борзеть! С грустью вспоминали гибель двух друзей:
Милого Страшилы, Дровосека с ним. Даже их могилы неизвестны им! О побеге планы строили в ночи, Только в них изъяны были – хоть кричи!
Ведьме их несложно было обижать: Было невозможно из дворца сбежать. Замок окружала мощная стена, В небеса упрямо высилась она.
Острыми гвоздями был утыкан верх, – Так у них веками водится, у ведьм. Под замком ворота, у хозяйки ключ, Их открыть – морока, сколько ни канючь.
Поболтав, поплакав, покачав права, Элли засыпала под охраной Льва. Хмурые дни плена так тоскливо шли, Ведьма, как гиена, злой специалист!
Загребущим взглядом впершись в башмачки, Исходила ядом ведьма от тоски. Элли их снимала ночью, в клетке Льва И когда купалась – и была права!
Ведьма ведь боялась мрака и воды, Красть и не пыталась – не было б беды! Элли как узнала про водобоязнь, Этим арсеналом пользовалась всласть.
Был у Элли праздник – кухню мыть черёд Так сперва подразнит – воду разольёт И уходит в клетку с Лёвой поболтать: Ведьма в контрразведку – нет на ней креста.
Но увидит лужи в кухне на полу И приходит в ужас, обращаясь в слух. В спальню убегает, запирает дверь, И изнемогает в злости там своей.
От работы тяжкой несколько часов Отдохнёт бедняжка, отопрёт засов, Вытрет лужи с пола, стащит помидор, В качестве прикола моет коридор.
В качестве завхоза – где потяжелей – Добрая Фрегоза помогала ей. Девочка с кухаркой спорили, галдя, В разговорах жарких время проводя.
Элли вопрошала: – Что ж вы, Мигуны! Ведьма вам мешает, вам же – хоть бы хны! А поднять восстанье? – вас же много так! Что за воспитанье, дел-то – на пятак!
Тысячи боятся ведьмы злой одной! Время изменяться – и к судьбе иной! В ведьму бы вцепились, каплю осмелев, В клетку посадили – где томится Лев!
– Что ты, что ты, что ты! Ведьма нам хоть враг, Только идиоты могут думать так! – В ужасе Фрегоза отвечала ей, – Ведьмины угрозы так засели в ней!
Колдовства Бастинды ты не можешь знать: Стоит этой злыдне только пожелать, Скажет только слово – и мы все мертвы! Чудеса суровы ведьмины, увы.
– Знаете откуда про такое вы? Ведьма – да – зануда, но вы не правы! Нас сама стращала ведьма извести, Мрачно обещала порчу навести!
Что ж, такие думы – нас как растерзать – Шли когда к дворцу мы – не смогла связать?! Только посылала пчёл, ворон, волков, Смерти коль желала горстке слабаков?!
А когда их тучи извели друзья, Ей пришлось Летучих вызвать Обезьян! Доводы рассудка были хоть сильны, Но боялись жутко ведьму Мигуны.
У Фрегозы плечи мёрзнут и спина: За такие речи будет нам хана! У неё постыдно очень бледный вид: – Злющая Бастинда нас испепелит!
– Как она узнает это – наконец? Пусть Бастинда злая, – но не экстрасенс! – Ничего не скроешь от неё, увы. Мы же не герои, не герои вы.
Долгие беседы радостно текли, Мысли-непоседы так их увлекли! Ведьма не прознала? Не о чем жалеть! И Фрегоза стала чуточку смелей.
С Элли соглашалась, дескать, Мигуны За свободу малость попотеть должны. Но решиться сложно с ведьмой воевать: Вот бы осторожно как-то разузнать,
Что у той осталось – там – из волшебства, Чтоб о чём мечталось глупо не сорвать. По ночам кухарка к спальне ведьмы шла, Слушала ворчанье, коль та не спала.
Изливала душу та сама с собой, И её подслушать мог легко любой. Как-то раз под вечер, подавив восторг, Слышит та под дверью ведьмин шепоток.
Сильно взволновалась уж Фрегоза как! К Элли побежала, в ней бурлит вулкан. Не найдя на кухне, юрк на задний двор, – Да весь мир пусть рухнет – нужен разговор!
Были все в постелях, спали, как дрова, – Разбудила Элли: – Ты была права! Слушай по секрету: Не переживай – У Бастинды нету больше волшебства!
Я тут услыхала, вот что поняла: Ведьма причитала и друзей кляла, Что волшебной силы вроде лишена. Как же это мило – не грозна она!
Радость обуяла всю ватагу вмиг – Вот как повлияла эта весть на них! Понеслась расспросов целая волна, Но сказать подробней не смогла она.
– Ведьма толковала там про башмачки, Но я волновалась, было не с руки: Стукнулась в волненье я об двери лбом, Убежав в смятенье – вот такой облом.
Очень уж боялась я гадюку ту, Вот и не осталась больше на посту. Пленникам приятна новость та была, Стало быть, понятно, – ведьма им лгала!
Выполнить возможность Гудвина приказ, Несмотря на сложность, есть, друзья, у нас! Больше кислороду нам не перекрыть, – Мигунам свободу сможем подарить!
– Клетку мне откройте, – грозно Лев рычал, – Я её урою – просто сгоряча! Но замком огромным клетка заперта, Жизнь порой сурова – так что – от винта!
У Бастинды ключик от того замка, – Ни один лазутчик не нашёл пока! Стали совещаться, порешили так: Нужно попытаться дружно всем восстать.
Если взять угрозой ведьму на испуг, Славная Фрегоза подготовит слуг, Те её захватят в нужный час врасплох, Скажут: «Ведьма, хватит»! Чем сценарий плох?
Так и проболтали до утра всю ночь, Планы обсуждали – Мигунам помочь, И, какое счастье, – тем помочь себе, И о предстоящей с ведьмою борьбе.
Поутру кухарка делом занялась: Варка-парка-жарка ей не удалась. Пуганые слуги слушать не хотят: Там нужны потуги, и они грустят.
Было очень сложно их уговорить, – Только с молодёжью можно шухарить. Во дворце охрану убедить смогла Действовать по плану, что им принесла.
Заговор готовить стали Мигуны, С ведьмою поспорить за права должны! Стража без испуга делом занялась, Исподволь прислуга тоже завелась.
Всюду патриоты – некогда грустить, Собирались счёты с ведьмою свести. Люди осмелели, назревал мятеж, Без вина хмелели крепостью надежд.
Случай, словно в сказке, вдруг произошёл, К быстренькой развязке дело он привёл. Мысль не оставляла ведьма ни на день, Чтобы башмачками Элли завладеть.
И она в раздумья погружалась всласть: Только так колдунья сохраняла власть Над своей страною цвета Фиолет. Впала в паранойю, стала, как скелет.
Наконец, придумав, словно тетиву, Натянула туго в кухне бечеву Аккурат над полом. Спряталась за печь – Вот такая сволочь – Элли подстеречь.
Девочка на кухню вышла между дел, Сразу же споткнулась, башмачок слетел Тут же с правой ножки. Отскочил едва – Ловко, словно кошка, выскочила тварь;
Ловкости не нужно занимать карге: Засверкал на старой высохшей ноге Эллин серебристый, Эллин башмачок! А карга храбрится – сжала кулачок,
И давай дразниться: – Башмачок на мне! И давай кружиться в полной тишине! Элли закричала: – Как не стыдно вам? А карга трещала: – Вот и не отдам!
И ещё, кривляясь: – Ну-ка, отбери, Мерзко улыбаясь внешне и внутри. И второй, девчонка, я с тебя сниму, Вот и разберёмся после – что к чему!
На тебя на стерву порчу напущу, За сестру Гингему страшно отомщу! А тебя пусть крысы поедом едят, – Вот какие мысли ей руководят!
Элли полюбились эти башмачки – Ей по ножке были – шёлково-легки. Вне себя от гнева – с этим не шути – Элли захотелось ведьме отплатить.
И, ведро водицы полное схватив, К злыдне шла девица без альтернатив: Веришь иль не веришь, из ведра поток Окатил ту ведьму с головы до ног!
Вскрикнув, попыталась отряхнуться та, Тут такое сталось – просто красота! Стало ноздреватым старое лицо, Тело – как из ваты, только со свинцом.
Пар валил клубами, таяла как снег, Дёргала руками ведьма-человек. Стала испаряться вся и оседать. Если ведьм бояться – как их побеждать?!
– Что ты сотворила, – взвизгнула она, – Ты меня сгубила, я обречена! Я сейчас растаю, как снега весной! Что же ты – вникаю – сделала со мной?
Элли отвечала: – Право, мне вас жаль, Только я не знала, я же не ханжа... Но зачем украли вы мой башмачок? Лучше бы отдали сразу – и молчок.
– Пять веков не мылась, не купалась я, Вот и сохранилась – честно, без вранья! Зубы чтоб почистить – Боже упаси! Я об этом мыслить не хочу, мерси!
Я не прикасалась никогда к воде, К слову, опасалась сырости везде. Мне ведь предрекали гибель от воды, Не было печали, не было беды!
Вот же невезуха, как нехорошо! Плачется старуха, – мне конец пришёл! Голос становился тише каждый миг, Наконец, он взвился, пискнул и затих.
Как в стакане чая, возлежа на дне, Таяла как сахар ведьма в тишине. Ни жива глядела Элли, ни мертва: Элли не хотела ведьму убивать!
– Сами виноваты... – начала она – Стали мелковаты ноги и спина, Наконец, с шипеньем, испугавшим мух, Без сопротивленья испустила дух.
Мягко тихой сапой съёжилась она, Вся осела на пол, в общем – всё – хана. И через минутку – лужа на полах – Это вам не шутка – это ведьме швах!
Лужица осталась грязненькой воды: Платье в ней лежало, клок волос седых, Зонтик. Серебрился также башмачок. Мир здесь воцарился. Браво! Горячо!
В тот момент Фрегоза в кухоньку вошла, Радостную новость в люди понесла. Вещи ведьмы старой незачем беречь: В угол побросала, чтобы после сжечь.
Элли не без дела, важный пустячок: Вычистив, надела правый башмачок, Отыскала в спальне ключ от клетки Льва И пошла реально клетку открывать.
Там и рассказала всё друзьям своим, И расцеловала каждого из них. О таком нежданном ведьмином конце Толки неустанно ходят во дворце.
Пост N: 21
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: 27.09.24 21:06. Заголовок: С рифмой по Волшебной стране. Подлинная история девочки Элли.
Сказка "Подлинная история девочки Элли" (зарифмованная версия «Волшебника Изумрудного города» А.М. Волкова)
Часть вторая. Великий и Ужасный
Глава четырнадцатая. Как вернулись к жизни Страшила и Железный Дровосек
Страшно рад был вести той Трусливый Лев, Рыкнул он раз двести, явно осмелев, Разминая лапы, бегал по двору, Развлекая славно взрослых, детвору.
Пёсик не напрасно к кухне полетел: На останки страшной ведьмы поглядел. Свёрток он увидел грязного белья, – – Так я и предвидел – вот и всё, друзья!
Стало быть, не крепче ведьма снежных баб, Что мальчишки лепят, – вот она, судьба! Жаль, не догадалась, Элли, ты о том Раньше. В самом деле, знать бы, – кто есть кто!
Элли улыбалась: – Даже хорошо, Что не догадалась. Я бы ни за что Не смогла облить бы, зная наперёд – Не смогла бы жить бы – что она умрёт!
– Я так не жалею ведьму ни за что, – Согласился с нею вежливо Тото. – Раз конец счастливый – так тому и быть: Очень справедливы каверзы судьбы!
Важно то, что трудный нами пройден путь, Город Изумрудный радуется пусть! Мы придём с победой вскорости туда, Нам теперь все беды эти – ерунда!
Через огороды – будто бы к Творцу – Множество народа двигалось к дворцу. Элли благородно скажет: – Мигуны! Жители свободной вы теперь страны!
Столько сразу стало радостных людей! Разом застучали их сердца сильней! Мигуны усердно припустились в пляс И немилосердно с искрами из глаз
Яростно мигали. К вечеру глаза Так у них устали, что не рассказать! И, не замечая ничего кругом, Люди ощущали нравственный подъём.
Рабства путы сбросив, Лев стал веселей, С Элли был не против разыскать друзей: Мудрого Страшилу следует спасти, Он ведь очень милый, – где его найти?
Дровосек Железный тоже дорог им: Он такой полезный, и к тому ж любим. Хватит убиваться, хватит причитать, Нужно отправляться, чтобы их искать.
После речи краткой – в путь без лишних слов Несколько десятков славных Мигунов Тою же дорожкой. Делу голова – Элли и Тотошка (на спине у Льва).
Вот и поле брани: здесь от Обезьян Сильно пострадали Эллины друзья. Прямо из ущелья вместе с топором Тянут Дровосека – тянут вчетвером.
Узелок с одеждой, рядом голова Был Страшилой прежде, а теперь – едва ль, – Вот что отыскали высоко в горах; Элли вся в печали о своих друзьях.
А когда вернулись во дворец они, Мигуны мигнули – принялись чинить. Был костюм Страшилы вымыт и зашит И соломой с силой свежею набит.
Вот он в новом теле огурцом стоит, Но не видит Элли и не говорит: Выгорела краска на лице его, – Это просто маска – больше ничего.
Ни ушей ни носа, глаз недостаёт, Под большим вопросом место, где был рот. Кисточку и краски тащат Мигуны, Даже после встряски бодрости полны.
Элли колдовала над палитрой час: Вот подрисовала Элли первый глаз, И пока спешила на второй взглянуть, Весело Страшила Элли подмигнул.
– Потерпи, дружочек, терпят даже львы, – А не то глазочек выдастся кривым. Но терпеть Страшила был не в силах, вот. Даже не смутило, что не сделан рот,
Он косноязычно принялся болтать, Мягко и лирично Элли восхвалять. – Я Страшила храбрый, к слову, – всех умней, – Ах, какая радость, что я снова с ней!
Элли, Льва, Тотошку мягко приобнял, Даже шаркнул ножкой и весёлым стал. Вопросила с грустью Элли Мигунов, Нет ли тут искусных пары кузнецов.
Оказалось, кстати, исстари страна, Не имея рати, мастеров полна: Часовщик, механик есть в любом дворе, Надо – и Титаник смастерят к заре!
Если нужно Элли что-то починить, – Значит, в самом деле, так тому и быть! Мигуны и Фее, и её друзьям Угодить хотели больше, чем вождям.
Уверяли Фею славной Спас-Воды (Так прозвали Элли за её труды): Взять готов был каждый в руки молоток, Чтоб сказать однажды: «Сделал всё, что мог».
Знаний не жалели: расклепать, спаять, – Дровосек Железный будет вновь сиять! Сборка – эффективный длительный процесс – Да ещё спортивный был там интерес.
Самый лучший мастер старина Лестар Посчитал за счастье сделать аватар. Он корпел три ночи и четыре дня, Он старался очень скрежеща, звеня,
И настал счастливый наконец момент: Дровосек красивый, словно монумент, Новенький, блестящий, как пятак сиял, Словом, настоящий – в полный рост стоял!
Несколько заплаток наложили там – Скрыть чтоб недостаток – где пробит металл. Он на них вниманья и не обращал, В полном пониманье, что красивым стал.
Был он отшлифован – так ещё суметь! Он блестел как новый – больно посмотреть. Был топор починен, стал совсем литым, С новым топорищем – явно золотым.
Мигуны любили, чтоб во всём был блеск. В общем, – починили. Дровосек воскрес! Толпами ходила следом ребятня, Просьбой изводила: «Можно ли обнять»?
Дровосек светился, увидав друзей, Даже прослезился в сонмище страстей. Полотенцем слёзы вытерли ему: Заржаветь негоже, в смысле, ни к чему.
Элли разрыдалась, прослезился Лев, Ведь такая радость – каждый уцелел! Вытирал столь часто Лев глаза хвостом, Так что не случайно тот промок потом.
Приходилось Лёве мчать на задний двор И, насупив брови, там сушить «прибор». Во дворце устроен был весёлый пир, Сыт был и напоен весь окрестный мир.
На местах почётных Элли и друзья, Было яств без счёта – честно, без вранья. Молодёжь плясала уж который час, Пенились в бокалах лимонад и квас.
Люди предложили: прямо со среды В честь чтоб героини – Феи Спас-Воды – Мигуны отныне мылись в день пять раз. Но потом решили – три, и весь вам сказ!
В череде весёлых беззаботных дней Нашим новосёлам было всё трудней Даже улыбаться. В чём их упрекнуть? Нужно собираться, и в обратный путь.
Коротко прощанье – можно их понять: Гудвин обещанья должен исполнять. – О, как это мило, – я готов петь гимн, – Произнёс Страшила – мне дадут мозги!
Бессердечным перцем я не буду век, Получу я сердце, – молвил Дровосек. – Для меня награда – не иметь проблем, Смелости мне надо, – размечтался Лев.
– Я же к папе с мамой возвращусь в Канзас, Где я так желанна, где играет джаз, – Хлопая в ладошки, Элли говорит, – И со мной Тотошка. Сушим сухари!
– С Гектором врунишкой я уж подерусь, С этим хвастунишкой быстро разберусь! – Веско подытожил прения Тото, – Наконец-то сможем вызнать – кто есть кто!
Утречком собрали славных Мигунов, Ласково прощались с доброй их страной. Вышли трое гордых на слова скупы Три седобородых старца из толпы,
Дровосека просят править в их стране, Громко превозносят подвиги в войне. Мигунам по нраву каждый взгляд и жест И, сказать по правде, его яркий блеск,
Стройная осанка, золотой топор, За такой в госбанке – миллион на спор! – Оставайтесь с нами! – просят Мигуны, – Мы не сможем сами, нам цари нужны!
Дабы защищали нас бы от врагов, Чтобы понимали, были без долгов. Снова ведьма злая вдруг как нападёт, А у нас – хозяин – номер не пройдёт!
При одной лишь мысли про волшебниц злых Мигуны как взвыли – выноси святых! – Злых волшебниц нету в Гудвина стране, Сжили их со свету мы в большой войне!
С гордостью Страшила Мигунам сказал, – Мы их истребили! Слава, слава нам! – Мы мягки и робки, – ноют Мигуны, Слёз уняв потоки, – нам цари нужны!
А такой правитель, что не ест, не пьёт, Лучший покровитель – он нам подойдёт! Ни к чему налоги – нас обременять. Никакой тревоги – божья благодать!
Если пострадает в битве он с врагом, Нам ума хватает, снова соберём, Благо опыт славный был приобретён. Дровосек был явно, явно был польщён.
– Мне сейчас остаться – Элли не ценить: Надо мне для счастья сердце получить. Чую, – кроме шуток, – расставанья грусть, Но я буду думать: может быть, вернусь.
Всем пожали руку. С криками ура Провожали группу дети со двора. Распрощались жарко – будто насовсем. Славные подарки получили все:
Элли – из алмазов сделанный браслет, – Это вам не стразы – блещут сотни лет! Дровосек – маслёнку в россыпи камней С золотою тонкой надписью на ней.
Зная, что Страшила на ногах нетвёрд, Срочно замутили трость – как он был горд! Очень этой тростью Мудрый дорожил: Из слоновой кости набалдашник был!
К шляпе пристрочили снизу бубенцы, Чтобы голосили звонко удальцы. Он и возгордился – пел хвалу судьбе – Славно веселился звоном при ходьбе.
Тростью любовался, головою тряс, Словом, баловался, будто лоботряс. Впрочем, надоело вскоре всё ему, Так осточертело – что ни тпру, ни му.
Это неизбежно: форса след простыл, Стал Страшила прежним – милым и простым. Каждому на шею – Лёве и Тото – Золотой ошейник с пряжкой золотой.
Лев сперва опешил – что, мол, за кошмар?! Но его утешил как знаток Лестар: – Золотой ошейник носят все цари, – Как сидит на шее, – только посмотри!
– Получу я смелость – буду царь зверей! Эта неумелость красит ли царей? Буду по науке в дело я вникать, Буду к этой штуке как-то привыкать.
Пост N: 22
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: 28.09.24 20:45. Заголовок: С рифмой по Волшебной стране. Подлинная история девочки Элли.
Сказка "Подлинная история девочки Элли" (зарифмованная версия «Волшебника Изумрудного города» А.М. Волкова)
Часть вторая. Великий и Ужасный
Глава пятнадцатая. Возвращение в Изумрудный город
Позади остался город Мигунов, Он уже казался Элли просто сном. Позабылся завтрак, и мечтой горя Двигался на запад маленький отряд.
Голова у Элли в Шапке Золотой: Девочка надела треух непростой, В общем-то, случайно – просто без затей – Ну, необычайно нравилась та ей!
О волшебной силе невдомёк дитю: Шапку ту носила – словно клерк костюм. Шли в волненье чудном: в два-три дня пути В город Изумрудный думали прийти.
Но в горах, где тучи сутки напролёт, Там, где был Летучих Обезьян налёт, Просто заблудились, сбились там с пути, В общем, умудрились не туда пойти.
Дни летят за днями – горизонт был чист, Нашими друзьями правил пессимизм: Не видать покуда башен городских, – Город изумрудов, – где же ты притих?
Были на исходе пища и вода, Элли беспокойно думала: когда ж Мы достигнем цели, сколько, наконец, Топать к цитадели – в Гудвина дворец.
Как-то на привале вспомнит Элли лишь: Ей свисток вручала Королева-Мышь! В памяти воскресли мыши в суете… Что случится, если – если посвистеть?
Элли, трижды дунув (ведь не запретишь!), Призвала фортуну. Королева-Мышь Тут же на полянку выскочила вмиг, Словно на приманку, – появленье – шик!
Хлоп друзья в ладошки, стали ликовать, Дровосек Тотошку за ошейник – хвать! – Что же вам угодно, – прозвучал вопрос Чинно-благородно, – на мышей есть спрос?
– В город Изумрудный мы давно идём, Только как-то чудно: город не найдём! Заблудились, видно, сбились мы с пути, До того обидно! Помоги найти
Нам туда дорогу, – сложно наугад. – Что же, ради Бога. Нужно вам назад. Тут ещё немного – и конец страны – Вон уже отроги южных гор видны!
Только вам отсюда много дней пути, Видно, будет Гудвин ждать вас и грустить. Элли вся в печали: – Думали – вот-вот, А в такие дали двигаться нам год!
Мышь на задних лапках замерла в траве: – Золотая Шапка коль на голове, Отчего ж грустишь ты? Прекращай хандрить, То, что повелишь ты – так тому и быть!
Мышь мала хоть ростом, но из рода фей, Говорила просто, ясно, без затей: Вызови Летучих стаю Обезьян – Отнесут и вручат вашим вас друзьям!
Дровосек затрясся, у Страшилы шок, Это – мимо кассы, – так – нехорошо! Лев косматой гривой в ужасе махал – Так красноречиво, словно подыхал:
– Снова Обезьяны? Нет, благодарю! Пусть едят бананы, – верно говорю! Мне они не любы, как ни повернуть, – Хуже саблезубых тигров, – я клянусь!
Мышка рассмеялась: – Незачем тужить, Эти Обезьяны будут вам служить! Кто владеет Шапкой, тот хозяин их, – Посмотри подкладку, – вынесла вердикт.
Там что нужно делать, текст гласит, друзья, – Вызывайте смело этих Обезьян! Элли прочитала голосом стальным, Сразу закричала: – Всё, мы спасены!
– С вами я прощаюсь, – пропищала мышь, – Тихо удаляюсь, как велит престиж. С родом обезьяньим век мы не в ладу, Так что, до свидания, я уже иду.
Путники кричали ей «спасибо» вслед, Ручками махали – всё же этикет. Как Рамина скрылась, что нельзя достать, Элли озарилась, принялась читать:
– Бамбара, чуфара, всемогущий бес… Словно от кошмара у Страшилы стресс. Он слова за Элли тихо повторял, Словно в самом деле рифму проверял.
– Не мешай, Страшила, – Элли говорит, – В заклинаньях сила, – лучше посмотри: Пикапу, трикапу, миг – остановись, Надеваю шляпу – вождь, ко мне явись!
Как надеть сумела Элли свой тюрбан, Сразу зашумела стая Обезьян. Путники пригнули головы к земле, Тяжело вздохнули все – и даже Лев,
Вспоминая встречу ту, что в прошлый раз. Только этот вечер был как на заказ: Тихо опустилась стая – словно дождь, Элли поклонился их Уорра – вождь:
– Фея, – что прикажешь ты исполнить нам? Только ты закажешь – я приказ отдам. – В Изумрудный город отнесите нас! Ей кивнул Уорра, – выполним заказ!
Обезьяны в воздух взвились высоко И по небосводу понеслись легко. Предводитель Элли взял вдвоём с женой, – Ей в подобном деле тяжело одной.
Дровосек, Страшила – ехали верхом: Обезьянья сила так и бьёт ключом! Лёву подхватили несколько персон И его тащили, будто бы он слон.
Пёсика Тотошку, словно был звездой, Ловко нёс как кошку самый молодой. Каждый в этой стае прирождён носить, А Тотошка лаял, пыжась укусить.
Пассажирам жутко было так сперва, Обезьяны шуткой рассмешили Льва, Дальше было больше – вот раздался смех, Он звучал всё громче – рассмешили всех.
– Почему к владельцу Шапки Золотой Вы добры всем сердцем, – дай ответ простой, – Элли попросила стаи вожака, – В чём той Шапки сила, что сильней клинка?
Обдувал их споро ветер наверху, Рассказал Уорра всё, как на духу: Проживала Фея в древние века, Не поладил с нею из-за пустяка
Обезьян Летучих главный их вожак. Та была могучей и решила так: Шапку в наказанье – бойтесь, пацаны! Ровно три желанья выполнить должны
Для владельца шапки. А потом уж он Не имеет власти – был таков закон. А в другие руки шапка перейдёт – И опять по кругу начинай отсчёт!
Снова три желанья будем исполнять, А за наказанье нам кому пенять? Первой изводила Фея нас, потом Шапка та ходила по рукам раз сто,
К ведьме злой попала, от неё вот – к вам: Нам служить пристало новым господам. … Через горы-пашни вмиг перенеслись, Показались башни города вдали.
Над широким полем сделав разворот, Приземлились возле городских ворот, Опустились гордо, не сочтя за труд, Перед самым входом в город-Изумруд.
Стая торопилась, унеслась в туман, Элли позвонила – вышел Фарамант, Очень удивился: – Вы вернулись? Как? – Да вот так, как видишь, – мы-то здесь, чудак!
Отвечал Страшила, – «за» и «против» взвесь: В дружбе наша сила, потому мы здесь! – Вы ведь отправлялись в Фиолет-страну, – Вы не испугались злыдни, ну и ну!
Стукнул важно тростью Мудрый по земле: – Да, Бастинда злостью – чистый Бармалей! Только без сомнений мы на дело шли, – Время не в веселье там мы провели.
– Как без разрешенья вы затем ушли? Это всё же ведьма – лучше бы не злить! Их пытал привратник, славный Фарамант – Сам большой проказник и такой же франт.
– Не у кого было пропуска спросить, – Отвечал Страшила, – ведьма долго жить Как бы приказала. Вот такая весть. Фарамант сначала изумился весь:
– Что же с ней случилось? Как? И почему? Рассказал Страшила всё как есть ему: – Элли окатила ведьму-то водой, Ну и растопила – вот конец худой!
Поклонился Элли низко страж ворот: – Да, такой дуэли ждал давно народ! Истребить Бастинду – в сказочной стране Так могло случиться разве что во сне!
– Подвиг ваш нам нужен, вы же смельчаки! На друзей он тут же нацепил очки. Снова всё волшебным сделалось вокруг, Мягко и душевно став зелёным вдруг.
Пост N: 23
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: 29.09.24 20:34. Заголовок: С рифмой по Волшебной стране. Подлинная история девочки Элли.
Сказка "Подлинная история девочки Элли" (зарифмованная версия «Волшебника Изумрудного города» А.М. Волкова)
Часть вторая. Великий и Ужасный
Глава шестнадцатая. Разоблачение Великого и Ужасного
Фарамант в зелёном (цвет ему к лицу) Улицей знакомой их провёл к дворцу. Только по дороге он не утерпел, Сообщивши многим то, о чём хотел.
Весть о злой Бастинде вихрем пронеслась, И её кончине радовались всласть. Весть летела эхом, собрала аншлаг, И за ними следом шла толпа зевак.
Зеленобородый на посту Солдат Был глухим и бодрым, впрочем, как всегда. В зеркальце смотрелся, бороду чесал, Занят был он дельцем, их не замечал.
Но толпа большая в этот раз была, Быстро докричаться до него смогла. Улыбнулся стражник – он всегда был крут – Не прошло ведь даже десяти минут!
Возвращенью Элли Дин Гиор был рад, Он на самом деле бравый был Солдат! Срочно вызвал Флиту, чтобы отвести Элли и всю свиту в комнаты с пути.
Элли улыбнулась уголочком глаз: – Так как мы вернулись, выполнив наказ, Гудвину скажите, что в теченье дня – Так и доложите – просим нас принять.
Дин Гиор согнулся – Гудвин ведь не шут, Но Солдат вернулся через пять минут: – Просьбу изложил я громко у двери, Но не получил я отзыв изнутри.
… Каждый день являлся в тронный зал Солдат, Каждый день старался просьбу рассказать, Каждый раз с рассветом он напоминал, Каждый раз ответом только тишина.
Быстро мчалось время, днём сменялась ночь, Так прошла неделя – Гудвин лёг на дно. Элли ожидала не такой приём, Девочка страдала, – что ж баклуши бьём?
Сильно раздражалась, на душе – минор, Элли обижалась – почему игнор? Память воскрешала дом родной вдали, Элли вопрошала – уж не умер ли?
Возмущён Страшила: – Прячется от нас Чародей паршивый – от народных масс! Просто обещанья чтоб не выполнять – Вот он и стращает – мол, нельзя принять!
Жаль ему, конечно, сердца и мозгов, Ценные ведь вещи – не для дураков. – Смелость, видно, тоже здесь в цене большой, Лев не вышел рожей... – Как нехорошо!
– А тогда не надо было посылать К ведьме за наградой вот такую рать! Мы себя так храбро там в плену вели, А теперь себя он трогать не велит! –
Страшен гнев Страшилы. – Знаете, друзья, Нужно сделать вилы – вызвать Обезьян! Объявил Солдату: – Гудвину скажи, Что мы супостату тут устроим жизнь!
Мы владеем Шапкой этой Золотой, Те его в охапку схватят, если что. Пикапу, трикапу, – быстро смоем грим, – А не сдержит клятву, – ох, поговорим!
К ним Солдат вернулся скоро в этот раз: – Гудвин не загнулся, – завтра примет вас В десять в тронном зале – бодрых и живых! Как мне показалось – он боится их, –
Тихо это Элли в ухо прошептал, – Знает, что за звери, – и затрепетал! Утром, только время ближе к десяти, Путники под дверью – тут нельзя шутить!
Вот открылись двери, в зале свет погас: Каждый думал встретить то, что в первый раз. Путники вступили робким шагом внутрь, Жутко ощутили только тишину.
Охватил их ужас, охватил их страх: Что готовит Гудвин им на этот раз? Грозно и покато, словно кто рычал, Громовым раскатом голос прозвучал:
– Я – Великий Гудвин! Мой ужасен гнев! Почему вы, други, вновь пришли ко мне? Элли огляделась – никого вокруг – Слыханное ль дело – сам собой шёл звук!
Голосом дрожащим говорит: – Вы где? Вы не настоящий?! Голос: Я – везде! Образы любые я могу принять: Добрые и злые, их могу менять.
Вам мою персону век не раскусить, – Подойдите к трону, буду говорить! Разузнать решившись, что их дальше ждёт, Путники ступили дружно шаг вперёд.
Кто боялся слепо, кто совсем чуток, Кроме Дровосека и ещё Тото: Дровосек – Железный, и без сердца, вот. Было бесполезно напугать его.
А Тото, признаться, был толковым псом: Как он мог бояться, скажем, голосов? – Ладно, говорите, – голос грохотал, – Что же вы хотите? – в нём звучал металл.
– Ваши обещанья... Нужно исполнять... – В голосе страданья, их нельзя унять, – Лепетала Элли, вся дрожа внутри: – Мы достигли цели, – Элли говорит.
– Что за обещанья? – Голос прогремел, – Распиши желанья – кто чего хотел. – Нас вы обещали отослать в Канзас, Мы с Тото в печали, но мы верим в вас!
Мы же победили! Нами Мигуны От Бастинды были освобождены! – Обещали мне вы выделить мозги, Я без них нелепый, – не в пример другим.
– Мне вы обещали сердце во всю грудь, – Полон я печалью, – пусть там будет грусть! – Знаете, а мне вы как бы на словах Обещали смелость, что присуща львам!
– Стало быть свободны Мигуны теперь? Это превосходно, – а поди, проверь. Нету доказательств, – зазвучал фальцет, – Нету обязательств, – вот вам мой ответ!
– Что же ты, пикапу, произвол творишь? Что же ты, трикапу, нам тут говоришь? – Если на Страшилу нападает бзик, Будет всем паршиво – он такой мужик.
Ты – везде который – хватит нас учить: Если хочешь ссоры – можешь получить! Шапку Золотую хорошо видать? Хватит вхолостую ей команды ждать!
Бамбара-чуфара, – вызвать Обезьян? На твоей кошаре вмиг найдут изъян! – Что вы! Я вам верю! – Голос перебил, – Но хотел проверить – злоупотребил! –
И сказал азартно: – Господи, прости! Лучше послезавтра вам сюда прийти! Я сейчас уставши, словно конокрад, Но о просьбах ваших думать буду рад!
– Время думать было, – ждали мы семь дней! – Заорал Страшила, – знаешь, всё трудней – Скорики – держаться, – ты уж извини, – Морики – сорваться можем от брехни!
– Ждать уже не будем больше мы ни дня, Доставай свой бубен, к чёрту болтовня, – Поддержал Страшилу зычно Дровосек: Понимаешь, милый, – ты достал нас всех! –
Рявкнул Лев так громко, – зал наполнил гул, – Чей-то возглас робкий в гуле потонул. Звуки захлебнулись, их напор ослаб; Чем ответит Гудвин на такой нахрап?!
Долго воздух нюхал храбрый наш Тото, Вот, собравшись с духом, с поднятым хвостом С залихватским лаем бросился вперёд, Вроде бы играя, – кто ж там разберёт!
И в одно мгновенье скрылся он из глаз, Словно в представленье по команде «фас»! Показалось Элли, будто проскочил Пёс её сквозь стену – вот так отмочил!
Тут же из-за ширмы цветом как стена Человечек, фыркнув, выскочил в штанах. Он кричал в испуге: – Уберите пса! Он меня укусит! Я ж не колбаса!
Я прошу прощенья, если что не так, Кто дал разрешенье – в мой дворец – собак? Все в недоуменье – кто же он такой? Может, приведенье, – призрак колдовской?
Думали – подросток, нет же – мужичок: Он как Элли ростом, с виду старичок, Всё лицо в морщинках, с крупной головой, – Вот такой мужчинка, – благо, не кривой:
В пёстреньком жилете, длинном сюртуке, Но в одном штиблете, с рупором в руке. Звал он на подмогу, клялся заплатить, Пёс его за ногу силился схватить.
Дровосек беспечно – на плече топор – Сделал шаг навстречу, начал разговор. Грозно-митингово, покрутив башкой, Он спросил сурово: – А ты кто такой?
– Гудвин я – Ужасный. Я велик, хоть мал, – Голосом дрожащим тот пролепетал, – Только вы не трожьте, – я прошу, – меня, Я все ваши просьбы выполню на днях!
– Гудвин не Живая разве Голова? – Элли вопрошает, – иль я не права? Вторит ей Страшила: – Девою Морской Мне она внушилась. Вот кто он такой!
– Страшный Зверь был Гудвин, но не человек, Пусть мозги не пудрит, – молвил Дровосек. – Гудвин, – я так думал, – Огненный был Шар, – Молвил Лев угрюмо, – вот я оплошал!
Незнакомец мягко произнёс в ответ: – В мире всё двояко – вы правы и – нет. В жизни всё, как в сказке: горе, торжество... Это только маски – только и всего.
– Разве не Великий вы Волшебник-маг? Ваша многоликость – это просто так? – Закричала Элли, мигом осерчав, – Кто ты в самом деле, – ну-ка, отвечай!
– Тише, Элли, тише, – Гудвин говорит, – Могут нас услышать, – будет всем сюрприз! Мнение бытует – что Волшебник я, Так и существую много лет, друзья.
– А на самом деле кто же вы такой, – Спрашивает Элли, – а на сердце ком. – Вовсе не Волшебник я, – как все хотят, Я обыкновенный человек, дитя.
Слёзы от обиды полились из глаз, Это ж очевидно: он дурачил нас! Дровосек с девчонкой солидарен был, Вспомнил: нет маслёнки – и про плач забыл.
Рассердился страшно Чучело – беда, В схватке рукопашной я б ему задал! – Мне теперь известно ваше ремесло, – Я скажу вам честно: Сударь, вы – брехло!
– Совершенно верно! – Гудвин отвечал, – Знаю, это скверно, – головой качал, – Я, друзья, Обманщик. В этом я велик, В этом я ужасен, в это, в общем, влип.
Грустно Дровосеку: – Как теперь мне быть? Кто мне выдаст сердце? Где его добыть? – Как мне быть с мозгами? Мне уже невмочь! У Страшилы драма, – как ему помочь?
– Где возьму я смелость? – вопрошает Лев, – Мне ведь так хотелось стать царём зверей! Гудвин в тон с друзьями молвил: – Голубки! Скажем между нами: это – пустяки!
И добавил страстно с миной на лице: Знаете, – ужасно жить мне во дворце! Удивилась Элли: – Ужас в чём, – скажи, – Ведь тебе все верят, – чем тебе не жизнь?
– Тут, дитя, другое, – Гудвин повздыхал, – Знаешь, – роль героя – это чепуха. То, что я обманщик, людям невдомёк, – Элли, понимаешь, тут на что намёк?
Посмотри иначе: я хоть не злодей Всячески дурачить вынужден людей. Головы морочить людям нелегко, Я-то знаю точно, в чём здесь весь прикол!
Тайному, к несчастью, явным быть всегда, Над моею властью высится беда. Вот – разоблачили, скажем, вы меня, Но не омрачили этого мне дня!
А сказать по правде, этому я рад: Сколько, Бога ради, можно людям врать?! Мой просчёт известен и весьма весом: Зря пустил вас вместе да с проклятым псом…
– Эй, поосторожней, – возразил Тото, – Я бываю строже, правда, если что! – Я прошу прощенья, – Гудвин бьёт поклон, – Я ж не в оскорбленье, так что, миль пардон!
А пустил вас группой потому, друзья, Что боялся тупо этих Обезьян. Есть вопрос у Элли, даже не один, Кто на самом деле этот господин?
– Я не понимаю больше ничего, И не представляю, в чём тут волшебство. Знать хочу, не скрою, в чём тут был подвох: Как же вы Живою были Головой?
– Это очень просто, – Гудвин отвечал, – Если есть вопросы, – дам ответ сейчас. Чтобы разобраться, следуйте за мной, Я уже бояться перестал давно.
Там за тронным залом комнатка была, Гудвин показал им ту «обитель зла»: Через потайную дверь, держа фонарь, Ввел их в кладовую, где был инвентарь.
Голова Живая и ужасный Зверь, Дева там Морская: верь или не верь, Рыбы там и птицы – всё на простаков Перевоплотиться – пара пустяков!
Всё – картон, бумага и папье-маше. Арсенал у мага – так, на малышей. Акварельных красок слой на всём густой: Не бывает сказок – жизнь не шапито!
– Правда, – как живые? Можно их менять! Формы вот такие я могу принять, – Гудвин рассмеялся, я разоблачён, Значит, отбоялся и не обречён!
И ещё воскликнул: – Образов – не счесть, – Да любому цирку все сойдут за честь! Возразил Страшила: – Мы не в цирк пришли, Чтобы эти рыла наблюдать в пыли!
Лёва тихой сапой (не всегда ж реветь!) Подошёл и лапой тресь по голове! Та закувыркалась, по полу катясь, А глаза вращались, бешено крутясь.
Голова – печальный очень персонаж – Отскочил с рычаньем Лев Трусливый наш. – Управлять глазами тут сложней всего, – Убедитесь сами, – нужно мастерство.
Из-за ширмы нитки я когда тянул, С первой их попытки – нет – не повернул! И глаза смотрели вовсе не туда, А куда хотели, – разве ж не беда?
Ты могла заметить это всё, дитя, Замечают дети ведь любой пустяк! Улыбнулся Гудвин, горестно вздохнув, Я мозги вам пудрил, палку перегнул.
– Фокус не на шутку поразил меня, Доводам рассудка не смогла я внять, – Отвечала Элли, – взял меня испуг, И понять, в чём дело, было недосуг.
– Я-то на испуге строил весь расчёт, – Раскололся Гудвин, – чем не шутит чёрт. Не всегда трансформер, может, был хорош, Но, едва исполню, – всех бросало в дрожь!
– Следует отметить, в этих номерах Не давал заметить недостатки страх. Полагаю, с Шаром – Огненным – был блеф? – Вскрикнул с пылом-жаром наш Трусливый Лев.
– Вас-то я боялся, честно, больше всех, Вот и показался вам во всей красе! Сделал шар из ваты, спиртом пропитал, А затем банально пламенем объял!
Выражусь культурно, ясно, не спеша: Полыхал недурно, согласитесь, Шар! Мега-представленье! Круче казино! Лев с большим презреньем стал к нему спиной.
– Вы Обманщик, значит, это стыд и срам! И людей дурачить не зазорно вам?! – Продолжал Страшила Гудвина «лечить»: За такое в рыло можно получить!
Гудвин отвечает им без закавык: – Стыдно – поначалу, а потом привык, – В зал идёмте, Элли, здесь такая жуть, Всё, как есть на деле, там я расскажу.
Пост N: 24
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: 30.09.24 19:53. Заголовок: С рифмой по Волшебной стране. Подлинная история девочки Элли.
Сказка "Подлинная история девочки Элли" (зарифмованная версия «Волшебника Изумрудного города» А.М. Волкова)
Часть вторая. Великий и Ужасный
Глава семнадцатая. История Гудвина
В мягкие он кресла усадил гостей, Начал с интересных свой рассказ вещей: – Звать меня Джеймс Гудвин, родина – Канзас… – Как, – и вы оттуда? – молвит Элли – класс!
– Да, дитя, с тобою мы вот земляки, От тебя не скрою я своей тоски. Я Канзас покинул много лет назад, Но теперь есть стимул – хоть боюсь, но рад.
Ваш приход оттуда взволновал меня, Было всё как чудо, – вряд ли вам понять. Я разоблаченья вовсе не желал, И, прошу прощенья, к ведьме вас послал.
Со стыдом врунишка голову склонил. – Но какая фишка! Элли, – оцени: Я ведь всё продумал, плача и скорбя, Защитят – я думал – башмачки тебя!
Рад, что не ошибся. Если б не их власть, Разве б я решился вас туда послать?! Но вернёмся, впрочем, к повести моей. Быть актёром очень я хотел, ей-ей!
В юности героев и царей играл, Но от вас не скрою – мало получал. Этот путь тернистый мне не подошёл, Ну, и в баллонисты я тогда пошёл.
Элли вся в печали, – сложные дела. – Кем-кем-кем вы стали? Я не поняла. – Стал я бал-ло-нис-том, – как велит душа, – Надувал со свистом свой воздушный шар,
На баллоне с газом над толпой летал, Только медным тазом всё накрылось там. Я баллон верёвкой прочно укреплял, Каждый раз я ловко шар свой приземлял.
На свою страховку всё я возлагал, Но порвал верёвку сильный ураган. Вихрем подхватило и несло меня Со страшенной силой, кажется, два дня.
Нёсся над пустыней шар воздушный мой, Для меня святыней стал он и судьбой. Под семью ветрами – не остыл доколь – Мчался над горами выше облаков.
Здесь в стране Волшебной опустился он, Здесь меня душевно стали звать «патрон»: С неба я спускаюсь на исходе дня, Людям улыбаюсь, – приняли меня
Здесь за чародея, – что ж разубеждать? – Не моя идея, к слову, господа! И теперь страною Гудвина зовут Выстроенный мною город-Изумруд.
Вспомнил роль героя, вспомнил роль царя: Я их взял без боя – что ж – учился зря?! Как волшебник, вроде, был я неплохой, Я не злил народ свой всякой чепухой.
Так и стал я править сказочной страной: Можете представить – все гордились мной! В радость подчинялись, вознося хвалы: Спаса ожидали от волшебниц злых.
Самым первым делом, не сочтя за труд, Я возвёл умело город-Изумруд. – Мрамор-то откуда, – Элли говорит, – Столько изумрудов, только посмотри!
Вторит ей Страшила, вторит Дровосек: – Как зелёных милых много здесь вещей! – Толику терпенья и, мои друзья, Тайны, без сомненья, вам открою я!
Я сказать вам должен, в городе моём Зелени не больше, чем в любом другом! Он понизил голос: Дело всё в очках, Изумрудный город – в наших лишь зрачках!
Подданных напряг я не снимать очков, И они, бедняжки, тянут гнёт оков. – Как, – вскричала Элли, -– мрамор мостовых… – Да. На самом деле белый он, увы.
– Ну, а изумруды, коим несть числа? – Никакого чуда, просто из стекла, Только сорт хороший, – Гудвин пояснил, – Не жалел я грошей, – ты на блеск взгляни!
Разве что на башнях и на куполах Камень настоящий, а не из стекла: Это очевидно, – строил на века, – Их отлично видно всем издалека.
Гудвин, не скрывая, рассказал всё ей, Сильно удивляя Элли и друзей. Как – понятно Элли – стала вдруг потом Ленточка на шее белой у Тото:
Ведь, покинув город, сняли все очки, И обман зелёный им не лез в зрачки! Как же непристойно всё и – напоказ... Гудвин же спокойно продолжал рассказ.
– Стройка продолжалась далеко не год, Принесла немало всяческих хлопот. Внешне боевитый с крепостью скалы Город стал защитой от волшебниц злых.
Я тогда был молод и горяч слегка: Изумрудный город – зелень и тоска. Проявив заботу, я умерил прыть, Ведь нельзя к народу слишком близким быть!
Начал я бояться каждого и всех: Смогут догадаться – что я человек. Время вскачь летело, мне катила масть, Очень не хотелось потерять мне власть!
Я тогда закрылся в комнатах дворца, Чтобы вид забылся моего лица. Скрылся я от мира, в том числе от слуг, В статусе кумира не пускал в свой круг.
Кукол, разных масок я наделал сам, И творить я начал как бы чудеса. Я тогда Великим и Ужасным стал, Каждый этот титул я своим считал.
Облик мой забылся через пару лет, – Я ж к тому стремился – как в борьбу атлет! Чародеям бравым некуда сбежать, Я старался славу эту поддержать.
Всё мне удавалось, но и косяки Скажем так, бывали – и не пустяки! Крупной неудачей стал Большой Поход На Бастинду, значит, – и его исход.
Та, прислав Летучих стаю Обезьян, Перебила лучших из моих крестьян. Войско разогнала. К счастью, я бежал, И таким макаром плена избежал.
И с тех пор волшебниц стал бояться я. Жизнь – такой учебник, верьте мне, друзья! Коль прознает, Элли, здесь какой стервец, Кто я в самом деле, мне придёт конец.
Я считал – проблему не решить никак, – Домик твой Гингему раздавил – крак-крак! Коль ты мастерица – разум мой пылал – На её сестрицу я тебя послал.
Растопить дурынду, Элли, ты смогла, Победив Бастинду, ты меня спасла. А теперь я, братцы, навлеку ваш гнев: Совестно признаться: обещанья – блеф!
Завершил со вздохом Гудвин речь свою. – Это очень плохо. Экую свинью Вы нам подложили – шарлатан лихой! Вы – я так решила – человек плохой! –
Так сказала Элли, побелев, как снег. – Я плохой волшебник, но не человек! Застонал Страшила: – Всё, прощай, мозги! – Так его взбесило, что в глазах круги.
– А зачем мозги вам? Судя по всему, Это чудо-диво вам ведь ни к чему! По соображенью – фора будет тем, У кого с рожденья с этим нет проблем!
Льстит Страшиле Гудвин. – Так-то оно так, Я ж несчастен буду: нет мозгов – дурак, – Возразил Страшила, – мозг ведь не пустяк: В интеллекте сила, без него – никак!
– Знаете ли, – тоном старого брюзги Гудвин бьёт поклоны – каковы мозги? – Честно? Без понятья, – признаётся тот, – Надо же, проклятье, как мне не везёт!
– Это как ни странно, очень хорошо, Приходите завтра – дам мозгов мешок! Лучшими мозгами станешь обладать, Но учитесь сами их употреблять.
Закричал Страшила: – О, я научусь! Как же это мило, – я с утра примчусь! Значит, скоро будут у меня мозги! Вот спасибо, Гудвин, берегись, враги!
Затянул он песню и пустился в пляс: Этой доброй вестью Гудвин всех потряс! Радовалось шибко это существо, И смотрел с улыбкой Гудвин на него.
– Да, вот это фортель! Гудвин, вам зачёт! А спросить позвольте смелости насчёт, – Как бы встрепенулся, как бы осмелев Робко заикнулся наш Трусливый Лев.
Отвечает Гудвин: – Лев, ты смелый зверь, Мне мозги не пудри и в себя поверь! Должен опасаться всякий, кто живой, Может не бояться только идиот!
В том она и смелость – трусость победить, Главное в том деле – чтоб не навредить. Ты её имеешь – к страху неприязнь, Это ты умеешь – побеждать боязнь.
– Мне б такую смелость, – гнул упрямо Лев, – Чтобы всё умелось, быть чтоб всех смелей, Чтобы я сражался с разною братвой, Ну и не боялся вовсе никого!
С рожицей лукавой Гудвин произнёс: Завтра – бис и браво – я решу вопрос. – Смелость кипятится в золотом горшке С золотою крышкой на льняном шнурке? –
Справился Страшила, вожделевший мозг. Это удивило Гудвина всерьёз. – Скажем, ну почти что. Кто вам справку дал? – Фермер выдал лично по пути сюда.
– Что же, право слово, – Гудвин изумлён, – Про меня толково он осведомлён. – Мне дадите сердце? – молвил Дровосек, – Без него, поверьте, я не человек.
– Многих на страданья обречёт оно, И твоё желанье, право, мне смешно. Не большая ценность – сердце заиметь, Эту «драгоценность» можно ли хотеть?!
– Можно и поспорить, – Дровосек сказал, – Только априори всё я доказал: С сердцем все несчастья я перенесу, Все мои печали потеряют суть!
– Хорошо, я завтра сердце выдам вам, Будете с азартом хвастать им друзьям. Я такой кудесник, коль пойду в разгул, Столько лет волшебник – кое-что могу.
Элли с восхищеньем: – Вы, маэстро – класс! Как же с возвращеньем? Ну, меня – в Канзас?! – Трудная задача, ах, моё дитя! Тут нужна удача, здесь нельзя шутя.
Пару дней мне сроку, лучше не спешить, Чтоб твою мороку, может быть, решить. Нет здесь чётких правил, я сейчас не лгу, Может, переправить я тебя смогу.
– Я не сомневаюсь – вы должны суметь! Столько я скитаюсь – просто спасу нет! – В радостном восторге Элли говорит, – Буду я в итоге там – держу пари!
Кончились страданья, время для торжеств: Три сбылись желанья у троих существ! В Книге у Виллины сказано: вернусь, Так что нет причины мне лелеять грусть.
– Мне всегда приятно видеть в книгах знак: Будет, вероятно, так и только так. Скоро мы проверим силу волшебства, Книгам надо верить, книги – наш штурвал!
В этаких хоромах нету лишь принцесс, Будьте словно дома вы в моём дворце. Будем мы встречаться каждый день, друзья. Чур, не признаваться, что Обманщик я!
У друзей невольно блеск стоял в глазах, Были все довольны, покидая зал. И сильней, чем прежде, Элли-егоза Предалась надежде – их вернут в Канзас!
Пост N: 25
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: 30.09.24 20:00. Заголовок: Дорогие мои новые др..
Дорогие мои новые друзья!
Завтра утренней лошадью я убываю на тёплые моря. Так удачно сложилось, что сегодняшняя глава оказалась последней во второй части книги "Подлинная история девочки Элли". Через 12 дней я вернусь и продолжу выкладывать очередные главы третьей части.
Благодарю вас за внимание к моим публикациям и доброжелательное отношение к их автору.
Пост N: 26
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: Вчера 22:26. Заголовок: Вояж завершён
Турне моё закончилось. На время мне удалось отрешиться от суровых промозглых будней и окунуться в тёплую атмосферу ничегонеделанья и праздного времяпрепровождения. И вот я снова продолжаю знакомить Вас с зарифмованными приключениями девочки Элли и её друзей в Волшебной стране. Спасибо за добрые напутствия и пожелания. Робко надеюсь, что вы тоже соскучились. :)
Пост N: 27
Зарегистрирован: 11.09.24
Откуда: Россия, Ставрополь
Рейтинг:
0
Отправлено: Вчера 22:38. Заголовок: С рифмой по Волшебной стране. Подлинная история девочки Элли.
Сказка "Подлинная история девочки Элли" (зарифмованная версия «Волшебника Изумрудного города» А.М. Волкова)
Часть третья. Исполнение желаний
Глава восемнадцатая. Чудесное искусство Великого Обманщика
Поутру решил он – час его настал: К Гудвину Страшила собираться стал. Оптимизма полон – станет вмиг другим, Весело пошёл он получать мозги:
– Буду как все люди я, когда вернусь! – И таким мы любим все тебя, но – пусть! – Отвечала просто Элли без затей, – Будь безмозглым в прошлом, – ты ведь так хотел!
– Мне мозгов подарит Гудвин узелок, У меня заварит скоро «котелок»! Чую, завершатся муки в уик-энд – И закопошатся мысли в черепке!
Был приветлив Гудвин – весел, бодр с утра, Шутки-прибаутки лил, как из ведра: – Только поклянитесь, не сочтя за труд, Что не рассердитесь на меня, мой друг!
Чтоб наполнить смыслом эту кутерьму, Голову я быстро с вас сейчас сниму! А набью мозгами – тут же водружу – Этими руками к месту приложу.
– Гудвин, не стесняйтесь, – прозвучал ответ, – Голову снимайте, – я ж не человек! Мне не будет хуже, – что переживать? Столько, сколько нужно, будет пусть у вас!
Гудвин снял головку нежно – как себе – Заменил соломку кулем отрубей, Взял булавок с полки важно, не спеша, Плюс ещё иголки – всё перемешал,
Голову на место ловко водрузил: Гудвин честь по чести – дело на мази! Был произведеньем Гудвин очень горд: Мозг на загляденье, – самый лучший сорт!
Словно шестикрылый, счастья не тая, Радостный Страшила поспешил к друзьям. Те вовсю глазели на прикольный вид, С любопытством Элли на него глядит,
Даже улыбнулась, но слегка дрожа: Голова раздулась, будто на дрожжах, Как из автолавки, словно саранча, Иглы и булавки ёжиком торчат.
Девочка спросила, платье теребя: – Как же ты, Страшила, чувствуешь себя? – Покидает глупость, – стал я замечать, – Чувствую я мудрость, – гордо отвечал. –
Мне бы научиться мозг «включать», друзья, Стану знаменитым человеком я! – Почему иголки из мозгов торчат? Могут кривотолки сразу зазвучать,
Так спросил Железный друга Дровосек, – Ты ж теперь полезный, ты как человек! – Это ли не признак остроты ума? – Лёва с укоризной сделал лапой взмах.
Видя, как безбрежно другу хорошо, Дровосек с надеждой к Гудвину пошёл. – Мне дыру прорезать нужно бы в груди, Чтобы вставить сердце, – тот предупредил.
– Я в распоряженье вашем, мастер Гуд, У меня сомнений нет – один лишь зуд. Режьте где угодно, мне не тяжело, Я совсем не гордый, раз на то пошло.
Дырку небольшую тот пробил в груди: Строго по фэншую место находил. Шёлковое сердце красное, как кровь, Явит Дровосеку чувства и любовь.
Полное опилок – мелких и сухих: Что бывает милым – будет неплохим! И сказал «спасибо» Дровосек. Есть но: – Да, оно красиво. Доброе ль оно?
Главное – а сможет ли оно любить? Нет любви дороже и не может быть! – О, не беспокойтесь! Ветвь любви взойдёт, На любовь настройтесь – и она придёт!
Сердце – это стильно – лучший амулет. Всех любвеобильней станешь на земле! Гудвин, чуть танцуя, дырку запаял, Дровосек ликуя поспешил к друзьям.
– Я теперь счастливый, милые мои, – Дровосек игриво громко заявил, – Сердца стук, как прежде, у меня в груди, Чаще, а не реже, так гремит – гудит!
О грудную клетку, чувствую, стучит, Так бывает редко – музыкой звучит! Думал я бродягой свой окончу век, Чую с каждым шагом – снова человек!
И оно нежнее – во сто крат – того, Что ещё важнее. Это – волшебство! Несмотря на внешность, стал я веселей, А любовь и нежность прут из всех щелей!
Лёва обалдело в тронный зал вошёл: – Срочно дайте смелость, я за ней пришёл. Тот сказал: – Минуту! Я почти готов. В золотое блюдо вылил целый штоф
Кваса с валерьянкой: зелье ещё то! (Лучше бы овсянка, Лев вильнул хвостом). Запах не особо Льву по нраву был, Но он был нестрогим к проискам судьбы:
Спросит для порядка, типа – «это что?!», И для подзарядки это пьёт потом. – Это, как бы, смелость, – Гудвин говорит, – Ведь тебе хотелось? Вот она, – бери!
Это выпить нужно – смелость ведь внутри. Выпил Лев натужно – лучше б педигри! Вылизал тарелку, как давай рычать: – Мне бы в переделку прямо хоть сейчас!
Храбрость заструилась в жилах у меня, Сердце так забилось – не могу унять! – Лев взревел так дико, что под стать царю, – Гудвин, ты – Великий! О, благодарю!
И его восторгам не было конца, Радовался долго Лёва, как пацан. Наконец, он сдался, схлынуть дав страстям, Во всю прыть помчался он к своим друзьям.
Нудно и тоскливо день идёт за днём. Элли терпеливо ждёт, и мы все ждём. Если три желанья у её друзей Выполнены, значит, повезёт и ей!
Ждёт-пождёт в надежде на счастливый шанс: Горячей, чем прежде, хочется в Канзас! У друзей опоры ищет, как сестра, В вечных разговорах с ночи до утра.
Уверял Страшила, будто в голове Мысли бродят живо – он ведь человек. Объяснить их внятно сложно потому, Что они понятны одному ему.
Дровосек занятно душу отводил, Как ему приятно с сердцем быть в груди, Чувствовать, как бьётся сердце при ходьбе, Что ему живётся лучше – хоть убей!
Самоутвердиться Лев хотел, как зверь: Мол, готов сразиться с тиграми теперь, Да хотя б с десятком – был настолько смел, Ну, и для порядка истово шумел.
Был слегка взволнован этим Дровосек – Слишком Лев раскован – стал храбрее всех; Друг не сверх ли меры смелость получил, – Так неимоверно храбр – не без причин!
Даже опасался Дровосек слегка, – Не спорол случайно Гудвин косяка?! С Лёвой шутку злую он не сотворил? Явно сверхбольшую порцию не влил?
Город Изумрудный повлиял так вдруг, Если безрассудным стал их старый друг. Мы простим занудство – это от забот: Просто безрассудство к гибели ведёт!
Элли же молчала, не точила ляс, Просто вспоминала про родной Канзас. То вздохнёт печально, то слеза из глаз: Слишком нереально ей попасть в Канзас!
Наконец-то Гудвин вспомнил про неё: – Горевать не будем. Так, дитя моё: В этот раз фортуна не покинет нас, – Как попасть придумал нам с тобой в Канзас!
Элли изумилась: – Как, и вы со мной? Как бы не случилось худо со страной! Бывший маг ответил: – Что тут говорить? Худшее на свете – это всех дурить!
Как мне надоело прятаться, юлить, Время подоспело просто так пожить! Лучше я с тобою возвращусь в Канзас, В цирк опять устроюсь – знаешь, это шанс!
– Боже, как я рада! Я хочу домой! – Выдавали взгляды девочкин настрой. – Хлопала в ладоши, – мы должны рискнуть! – Гудвин, – вы хороший! – Так, когда же в путь?
– Не совсем чтоб скоро, бедное дитя, – Гудвин разговоры вёл слегка шутя, Даже простодушно, чтобы внял народ. – Путь только воздушный из страны ведёт.
Внутрь мы так нежданно сказочной страны Страшным ураганом перенесены. Я был на баллоне вихрем занесён, Ты в своём же доме – вот как просто всё!
Я все эти годы свой хранил баллон, Правда, без заботы, но ведь целый он! Кое-где заплаты нужно налепить, И – руби канаты – можем воспарить!
Очень я надеюсь без больших хлопот, Что добыть сумею нужный водород. Газом этим лёгким шар наполню я, И в Канзас далёкий полетим, друзья!
… На починку шара пару дней ушло, Люди в кулуарах не жалели слов. О разлуке скорой Элли всех друзей Известила скорбно – горше нет вестей.
Столько за плечами, вспомнить есть о чём! В тягостной печали были все втроём. Вот и день отлёта наконец пришёл, Каждый был измотан, в основном, душой.
Гудвин всю округу смог оповестить: Старого, мол, друга нужно навестить. Он его не видел, тот весьма сердит, Вывод очевиден – нанести визит!
Друг – Волшебник Солнце – ждёт его давно, Это свет в оконце, без него темно. У дворца народу – люди аж кишат, Гудвин водородом наполняет шар.
Вот он чин по чину под толпы восторг Быстро влез в корзину, руки распростёр. Все «ура!» кричали дружно там и тут, Шапки вверх бросали цвета изумруд.
– Люди, до свиданья! Вы – мои друзья! Горько расставанье, чуть не плачу я. В мире и согласьи жили мы, друзья… Снова ль буду счастлив? Не уверен я…
Слёзы он печально лил – не утерпел – Люди завздыхали горестно в толпе. – Но мой друг настойчив, он зовёт меня, Не могу я дольше здесь пробыть ни дня.
Просто повинуюсь, хоть не без труда, Более могучий он волшебник, да. Не переживайте, к чёрту пиетет, Просто вспоминайте обо мне нет-нет.
Сильно не грустите, это ни к чему, Если что – простите шефу своему. Ну, и в заключенье дам совет один: Грусть пищеваренью, кажется, вредит.
Все мои законы нужно соблюдать. Вам они знакомы, так что – не страдать. Только не снимайте вы очков, друзья. Снимите – пеняйте только на себя!
Знаю, будет трудно, только не скулить, Ведь Страшила Мудрый будет тут рулить! Я его назначил как бы за себя, Править будет, значит, каждого любя!
Был Страшила этим страшно изумлён: В первый раз, заметим, слышал это он! Но, на трость опершись, вышел он вперёд: Он – правитель! Стерпит вожака народ!
Шляпу приподнял он, звоном бубенцов Он привёл сначала всю толпу в восторг: Здесь не представляли города отцы, Что вязать под шляпы можно бубенцы!
От приветствий бурных был Страшила горд, И в мечтах лазурных пребывал как лорд. Чувства распушились, – ведь любовь слепа: В верности Страшиле поклялась толпа.
Были исключенья, – много же людей, Всякие теченья – всё, как и везде. Всех ведь не заставишь дуть в одну дуду: У кого-то зависть, кто-то на беду
Сам желал поправить в сказочной стране, – Ни к чему им славить вожака извне. Эти затаились, честно говоря, Шёпотом бранились, злились втихаря.
… Шар готов к полёту, дует лёгкий бриз, По большому счёту им пора в круиз. Гудвин чин по чину возбуждён чуть-чуть – Элли звал в корзину – отправляться в путь.
Та прощалась бодро, – к чёрту унывать! Нежно прямо в морду целовала Льва. Лёва был растроган всем друзьям под стать, Вытирал он слёзы кончиком хвоста.
Дровосек, Страшила руки Элли жмут, – Дружба – это сила – ясно почему. А Тото прощался с супердругом – Львом, Слёзно обещая не забыть о нём.
Как всегда, нежданно ветер налетел, Шар он неустанно в вихре завертел. Ветер выл и злился, жаждал воевать, И вот-вот грозился шарик оборвать.
Гудвин машет Элли, – мол, давай скорей! Нервы на пределе: ураган зверел. Трах! Канат порвался, взвился вверх баллон, Как с цепи сорвался и умчался он!
– Ах, прошу, вернитесь! – Элли вся в слезах, – Мне же, – извините, – надобно в Канзас! Только шар воздушный не летает вниз: Он ветрам послушный, – это не сюрприз!
В тучи шар унёсся, всех повергнув в шок, Гудвина донёсся слабый голосок: – Вот беда! Прощайте! Элли, извиняй! Просто обещайте вспоминать меня!
Жители глядели долго в небеса, Ими завладела мысль о чудесах. Вечером, конечно, по домам пошли, С думами о вечном спать в ночь ту легли.
Стал для них знаменьем редкий инцидент: Солнечным затменьем встретил новый день. И, смотря в оконца, думали они: «Это Гудвин Солнце, прилетев, затмил»!
По стране мгновенно разнеслась молва: Гудвин там, наверно, – он, – как дважды два! Бывший их правитель там не пропадёт, – Солнечный он житель, – в смысле там живёт!
Помнил очень долго Гудвина народ: Он – правитель добрый, город был – курорт. Но народ не сильно, в общем, горевал: Траур не носил он, не переживал,
Тут уж извините, новый гегемон. Нынешний правитель был весьма умён: Мило улыбался, говорил «привет», Ум не помещался даже в голове,
Выпирал наружу, в стороны торчал, – «Нам такой и нужен»! – жители кричат. На него молились, – он неотразим, – Страшно возгордились горожане им:
– Нет другого в мире города, друзья, Где его правитель был бы из тряпья, Да набит соломой, – только лишь у нас, – Это – аксиома, наш Страшила – класс!
Плакала лишь Элли тихо во дворце: Нервы на пределе, слёзы на лице, Головокруженье за слезами вслед, И на возвращенье шансов больше нет.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 285
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- дома
- никого нет дома
