Да я ж без обид и задних мыслей!!! Не в тему: и вообще, по твоей логике, ущербная скорее я, потому что пока я это сочиняла, мне больше хотелось Рамерии, которая только в 1 книге серии описана. А ты- Рыбы по Зодиаку?
Дмитрий пишет:
цитата:
Учись пользоваться кнопкой "оффтоп"
У меня не было учителей )
Feina пишет:
цитата:
с Гван-Ло?
Виновата, с ним самым. Писала не выспавшись. Спасибо за поиск ошибок, только вот кпопка "правка" уже исчезла. Думаю, когда закончу, начисто напишу и отправлю.
"Лист бумаги, измученный цифрами( Энни, правда не знала, что это цифры), лег под кончики башмачков. Энни поджала ноги. Скатерть приподнялась, и перед девочкой возник менвит. Эннино сердце ёкнуло. С взглядом, устремленным в себя, он подобрал бумаги быстро, мельком, кажется, взглянув на Энни. "Заметил меня или нет? Похож на Кау-Рука...но ведь со времени отлета рамерийцев прошло года три...Или это он? Если так, то я перенеслась и во времени, но за счет чего? Волшебства или, как сказал бы Страшила, "ре-ля-ти-вистских эффектов?" Посетитель в зеленых сапогах и правда был Кау-Рук. Кому-то может показаться страным, что штруман занимается составлением смет, но, поскольку рамеряне жили 300 лет, то иметь 2-3 высших образования было обычным делом. Гван-Ло продолжал: - А вот министр снабжения находит более целесообразным направить эти средства на прокладку железной дороги через Рамерийскую пустыню. - Но если мы отстанем в звездолетостроении лет на сто... - Полагаю, вам известно, что Бассания сообщается с N* только по воздуху. Может, летчикам это и выгодно...зарплата, свехурочные, премии, часы... Но мне бы не хотелось, чтобы в правительстве говорили, что я отстаиваю интересы отдельных слоев населения. А о необходимости трансрамерийской магистрали там высказываются уже давно. Тем временем Кау-Рук, водя Гван-Ло по комнате, ориентировал его так, что Энни, могла бы по прямой из-под стола добежать до выхода за спиной Гван-Ло. Энни оценила этот стратегический ход. Она, правда, ещё сомневалась в личности Кау-Рука, но решила рискнуть. Сняла башмачки, казавшиеся бесполезными, скинула рюкзак с учебниками и сиганула из-под скатерти. Бахрома скатерти зацепилась за заколку в волосах девочки... звонко умер стоявший на столе графин с водой. Гван-Ло обернулся, успев заметить, что бледно-голубой шелк, развеваясь, как шлейф, исчез в дверях следом за Энни. - Кто это был?! Карау... - Ничего особенного, достойнейший. Это проделки блуждающих мобильников. Вы, конечно, слышали о них?
Отправлено: 28.06.08 10:42. Заголовок: - Это все сказки. Ба..
- Это все сказки. Гван-Ло сам недавно видел их и боялся. Почему- об этом чуть ниже. - Уверяю вас, это не так. Я сам видел. И самое лучшее сейчас - выпить валерьянки. Кау-Рук отправил верховного к аптечке, а сам нагнулся под стол, громко рассуждая о полезности валерьянки при встрече с летающими мобильниками, подобрал башмачки, сунул их в Эннин рюкзак и одел его на себя, ка ни в чем не бывало. А пока штурман отпаивает Гван-Ло валерьянкой, несколько слов о летающих мобильниках.
Их изобрел один из арзаков незадолго до того, как их захватили менвиты. Чтоб враги не воспользовались изобретением, он успел убрать одну строчку в программе, и взбесившиеся мобильники разлетелись по планете. Арсениты приручили их, как животных. С их помощью можно было поговорить с кем-то по телефону, а можно было, если у другого телефона не было, послать аппарат искать его. Иногда мобильники бунтовали, разлетались и разбалтывали секреты. Иногда они советовали что-нибудь полезное, т.к. в них заложена программа экстраполяции событий на будущее, но и в ней бывали сбои. Менвиты никогда не видели блуждающих мобильников, считали, что это сказки. Но когда ночью они видели светящиеся экраны в горах и рощах, то приходили в ужас, особенно когда огоньки выли замобильными голосами. За день до приезда Энни к Гван-Ло явилилась пара блуждающих мобильников и пропела замогильным голосом: "На твоей планете беллиорцы. Твоя власть скоро падет..."
Отправлено: 29.06.08 07:02. Заголовок: Энни долго бежала п..
Энни долго бежала по коридору. Часовой её видел и послал подручного арзака догонять. И арзак почти догнал её. Схватил за руку, прикоснувшись своей рукой к кольцу на пальце Эни (кольцо с изумрудом, подарок Страшилы) и тут же отпустил её. Энни побежала дальше, не заботясь о выборе направления. На развилках она всегда сворачивала налево, не встретив ни одного тупика, тем самым разгадав самый страшный и простой секрет планировки лабиринта под Дворцом Правительства. Это до нее никому не удавалось, ведь никто не мог и подумать, что так просто. Знали, что лабиринт очень сложный, проектировался лучшими учеными планеты; план всего лабиринта был только у Гван-Ло, остальным сотрудникам дворца правительства давали только предписания, куда поворачивать, чтобы пройти к шкафу с нужными документами; при этом приходилось заставлять всех делать лишние круги, чтоб никто не догадался о принципе. А принцип был такой: на периферию - всегда налево, а в центр, к входу в Дворец, всегда направо. В лабиринте находились важные стратегические объекты: радиостанция (приемники были расположены по всей стране, так, чтобы каждый менвит мог услышать в любой момент), архивы, помещения для секретных заседаний. Еще в стенах были замаскированы лифты (чтобы вызвать, надо было нажать на одну из каменных плит, которыми были выложены стены). Кстати, облицовка, выполненная из поделочных камней, была необычайно красива. Эни увидела свет в конце коридора за приоткрытой дверью. Свет играл на желтых и серых узорах агатовых плит. Эни выглянула из-за двери и увидела часового, охранявшего правый поворот. А за дверью,видимо, подсобка часового, в ней и лампа горит. Эни выждала, когда часовой отвернется, и повернула налево. Она долго шла во тьме, пока не выбралась на улицу. Улицей оказался пустырь с ухабами и канавами. На горизонте ниточкой тянулся лес. По каменистой поверхности ветер гнал скудные крупинки снега. Поздняя осень была на Рамерии. Эни в ситцевом платье и свитере скоро замерзла. Она все шла подальше от этого ужасного лабиринта. Вскоре началось высохшее разнотравье – земли вообще не было видно, ноги поминутно проваливались. Вскоре Эни уже шла по осенне-траурному лесу. Смеркалось. Под кустом Эни устроилась на охапке упавших листьев. Задумалась, ибо раздумья- лучшая отговорка, когда не знаешь, что делать. Энни мысленнно выложила из рюкзака учебники и тетради. Сборник стихов Роберта Бернса, курс истории французской революции… Эни воображаемо-внимательно все перетрясла – нет ли чего съедобного? Отметила,что еле разобрала бы в сумерках сегодняшние записи по математике. «Домашнее задание на сегодня отменяется»,- горько улыбнулась про себя Энни. Подумать только- еще утром она сидела в светлой,теплой школе, и был май, и её ругали за важную беседу с Тимом – что взять с собой в поход. Вот те и поход получился...
Отправлено: 30.06.08 06:37. Заголовок: Не катит тема, ох, н..
Не катит тема, ох, не катит. Потому что не надо было её на убывающую Луну открывать. Уважаемые модераторы, а можно я дождусь растущей Луны(до среды), и переименую тему, или создам новую "Рамерия-2" и буду там писать со 2-й главы? Ведь совсем зачахнет тема, поскольку 2 глава - самая трудная. (то, ради чего я писала эту книжку, начнется с 7-й главы. С 7-й по 14-ю я вообще могу хоть сейчас все послать, но ведь к этому надо ещё подвести!)
А пока сделаю лирическое отступление:
Выйди в полночь ты летом, И, сверяясь с рассветом, В горизонт, в свет звезд встречный, Посмотри на простор. Там, беседуя взглядом, Близнецы встают рядом, Рука об руку вечно, Поллукс и Кастор.
Орион - где-то близко, Там - звезда Бетельгейзе, Голубая средь оных Желтых, красных подруг. Для нас будто бы низко Там взрывается гейзер Из сопла "Диавоны" (Ильсор счел и Кау-Рук)
А вокруг Бетельгейзе Как в пожизненном рейсе Их Рамерия тихо Там блестит серебром. Чтоб пришло изобилье, Там когда-то решили: "Всю планету мы лихо Себе заберем"
Отправлено: 01.07.08 14:39. Заголовок: ненавижу эту главу. ..
Не в тему: ненавижу эту главу. Глава 2, в которой Энни встречается с Ильсором.
Давным-давно Рамерия оказалась на грани экологической катастрофы. Именно тогда к власти пришел Гван-Ло. Так что не от хорошей жизни менвиты поработили арзаков. Гван-Ло убедил менвитов,что выйти из кризиса можно только объединившись всей планетой. Но менвитам не хотелось терять суверенитет, да и арзакам тоже. Поэтому две страны никак не могли договориться, а заводы по всей планете все работали и работали,ведь жить без них нельзя,а строить очистные сооружения было некому. Чистая вода и леса быстро исчезали. Тогда Гван-Ло обещал менвитам, что они будут главными, и научил их гипнозу. Он доказывал менвитам, что если они не пойдут на обман,то планета умрет. Через несколько лет планета была объединена, Гван-Ло получил диктаторские полномочия.Строились заводы для утилизациии отходов,в короткий срок арзаки, загнанные в шарашки, изобрели вещества, связывающие ядовитые испарения,извлекая их из воздуха. Поначалу, когда средств иднивидуальной защиты было мало, на стройках арзаки гибли тысячами, менвиты - сотнями. Население обеднело. Но планета была спасена. А власть так и осталась в руках у Гван-Ло. Если бы он в этот момент сложил с себя полномочия,его бы убили за то, что на планете теперь плохо жилось. "Или мы их,или они нас",- решило правительство. И обещало всем сытую жизнь в недалеком будущем. А чтобы никто не мог между собой договориться,не завелась оппозиция, поступили по старому принципу - "разделяй и властвуй". Вскоре уничтожили институт семьи, а детей в строго определенном количестве выводили из пробирок. При этом часто рождались нежизнеспособные, и тогда их выносили в лес (такие обычаи существовали и на Земле в античности). Чтобы заботиться о них всех, у государства не было денег. Только одного не учли менвиты - в лесу за Бассанией, одном из немногих, сохранившихся на планете, давно жил отшельник,который всех эитх детей находил и выхаживал. потом эти дети выросли, размножились, минус на минус дал плюс,их дети стали очень сильными и пригодными к суровой жизни в лесу и в горах. А обычай спасать тех, у кого не лады с цивилизацией(так называл новый народ арзакско-менвитское государство) стал неписаным законом, равно как и обычай бороться с её сторонниками. Назвал новый народ себя арсенитами. То есть сначала были "арзениты"(арз - от "арзаки" и "ниты" от "менвиты", поскольку все они были метисами), а потом поменялось, видимо, так легче было произносить. Говорили арсениты на менвитском.Видимо, отшельник сбежал уже после того, как арзакский язык был утрачен. Арсениты иногда совершали набеги на города, разоряя все на своем пути. Цивилизация боролась с арсенитами. Кто-то из правительства предложил обработать все леса дефолиантом. По его мнению,тогда арсениты остались бы без главной своей защиты- густой листвы. Но Гван-Ло сказал: "Хватит, и так нечем дышать." Потому арсенитов терпели.
И именно арсениты разбудили Энни в лесу на второй день её жизни на Рамерии. А если бы не разбудили и не растерли,ей руки и ноги, то она, может, и не проснулась бы и так и замерзла. Эни проснулась от того, что ее кто-то тормошил. Сквозь сон она сначала подумала, что мама будит ее в школу, потом вспомнила вчерашнее и в панике попыталась вскочить. Ноги так закоченели за ночь, что еле слушались. Эни посмотрела на людей, её согревших. Все они более или менее одеты в шкуры неестественных цветов. Волосы у всех заплетены в косы, на конце кос висели кожаные мешки. Один из них (как потом выяснилось, его звали Ачи) был сильный мужчина с широкими черными бровями, квадратным лицом и добрыми карими глазами, производящий впечатление воплощенного спокойствия. Вторая - Ки – тоже темноволосая, с умными круглыми глазами (Энни не сразу заметила, что она была беременна).Третья(её звали Цвита) показалась Энни моложе двух других арсенитов.У неё было бодрое, открытое лицо; она была полновата, что нехарактерно для арсенитов; видимо, у неё сохранилась генетическая болезнь. Рядом Энни увидела двух горных козлов,высотой в холке метра в два и носивших огромные, сложно изогнутые рога. "Гораздо больше нашей кобылки Мэри", - подумала Энни, и впервые со всей ясностью резанула по сердцу мысль,что путей домой нет.Башмачки утеряны безвозвратно, да и бесполезны, возможность попасть на космический корабль казалась фантастической.Вчера обо всем этом думать было некогда, ведь надо было спасать свою жизнь.Энни тогда и в голову не пришло, что волшебство на Рамерии возможно. Арсениты задавали ей вопросы на незнакомом языке, Эни отвечала речью, незнакомой им. Как только Энни отогрели, Ачи сел на одного козла, Цита - на другого, Ки взяла в руки суковатую палку, и трое арсенитов тронулись в путь. Девочке ничего не оставалось делать, как идти за ними. Вскоре Ачи заметил, что долго она так не пройдет,и выделил ей из запасов теплую шкуру и сапоги из кожи. Караван миновал лес, скалы. Вдруг - стоянка. Ачи спешился, поднял ярко-красный камень, положил его на мешок,измельчил его другим камнем, окропил все это запасеннойсиней кровью(уж не знаю, собственная это была его кровь или козлиная, но на Рамерии у всех была синяя кровь).Когда кровь коснулась камня, он вспыхнул, задымился, растворился.Ачи быстро закрыл мешок со смесью и напоил весь отряд.Последней дошла очередь до Энни.Надо сказать, ночью она простудилась.Чувствовала, что горит, насморк мешал дышать. Арсенит протянул ей странно пахнущую массу. Энни повезло, что она тогда не чувствовала запахов, но пить все равно было страшно. Но с первым глотком стало легче носу, позже - стало легче жить.У напитка этого многие свойства(некоторые из них по действию напоминали мумиё,только с более быстрым действием) были не изучены. Напиток был средством от всех инфекций. Сейчас секрет его изготовления забыт( то, как готовил его Ачи, описано только в общих чертах. Напиток висел в заветной сумочке, которая привязвалась к косе. Все арсениты заплетали длинные косы, а сумочка на косе была признаком совершеннолетия. Правда, возраст арсениты меряли не годами, а делами... Караван продолжал свой путь. Горы вдали были очень красивы,они не все были желтого или серого цвета,иногда среди них попадались голубая бирюза, фиолетовый чароит.Кучи облаков рыжели;серо-серебряное днем, солнце стало блестяще-розовым к вечеру.Тени ложились все длинней. Арсениты увидели: по камням брел дикий горный козел, только гораздо мельче тех, на которых ездили арсениты, и не с такими чудными рогами. Он жевал темный мох, изредка поводя ушами...Готовя лук и стрелы, ачи бросился вперед, Цвита тоже не отстала. Через миг уже казалось, что арсениты сейчас обступят козла. Его загоняли вверх, на скалу, с которой бежать было некуда. Но козел долго водил арсенитов за нос. В какой-то момент он прыгнул вбок, а Цвита- вслед. Только козел поскакал обратно вниз, а Цвита не удержалась в седле и на резком повороте сорвалась в пропасть. Арсениты спустились к подножью и тихо побрели дальше. Проходили дни странствия.Насущные заботы поглотили Энни,и тоска по родине постепенно уходила на второй план. Спешившись, арсениты копали землю, ища съедобные коренья. Ачи объяснял Энни знаками, какие травы и корни съедобны,а какие лучше не трогать, показывал ей, как делать лук и стрелы, как править вихрерогим козлом.Поначалу Эни было трудно все успевать за арсенитами, ведь они были физически очень развиты. На привале арсениты делали кашу по особому рецепту: коренья заворачивали в кусок кожи и били камнем, чтобы пошел сок(арсениты эту простую операцию делали за минуту, а не привыкшей Энни приходилось возиться долго).Потом разворачивали и оставляли на воздухе, чтобы он окислялся.Свежий же сок имел слишком щелочную реакцию и раздражал желудок. Таким образом,каша готовилась без воды и огня. Огонь испарил бы драгоценную воду.Открытых источников воды не было - разве что ручьи и снег очень высоко в горах.или надо было копать колодец, а правильно выбрать место для колодца не всегда удавалось.Но однажды Энни представился случай увидеть, как арсениты добывают воду.Сначала Ки и Ачи долго спорили на тему, где копать колодец. Потом все вместе рыли его отточенными костяными пластинками,которые, правда, все время ломались. Наконец, на дне ямы пошла сырая земля, потом показалась лужица грязи. когда грязь осела,чистую воду Ачи долго отсасывал через соломинку в кожаный мешочек с добротной, плотной завязкой. Арсениты охотились,а добытое мясо заливали напитком-арсенитом, чтобы оно не портилось. Арсенит обладал прекрасными антисептическими свойствами. Энни тоже кое-чему научила арсенитов, например, плести циновки из крепкой, волокнистой ползучей травы, которой поросли все скалы. про себя Энни называла эту траву лианами. Однажды Энни проснулась рядом со снежным барсом. Позже выяснилось,что он сожрал все запасы заготовленного(залитого напитком-арсенитом мяса и потому ни на кого не напал). Еле придя в себя от неожиданности, Энни тихо разбудила Ачи,но проснулась и Ки. Ачи хотел застрелить барса, но он убежал. Только Ки так исугалась, что у неё начались роды.Ки родила мальчика, не похожего ни на арзака, ни на менвита.Она назвала его Аниб, что в переводе с менвитского означает "данный барсом". Никто не понял этой её страннности. Через полгода, после почти безснежной рамерийской зимы, Энни уже немного говорила на менвитском. Она перепеленываларебенка, когда Ки была занята, чистила импровизированные пеленки пучками травы или песком. Вода у арсенитов ценилась дороже крови. В начале весны Энни уже пыталась натянуть тетиву ею самой сделаннного лука, над которым она трудилась не один месяц. - Куда мы направляемся? - спросила она у Ачи на ломаном менвитском. - На восток. Там кончается лес. Там меньше конкурентов-арсенитов и дальше от врагов-менвитов, потому и больше добычи. У горных козлов начинается гон,во время гона они собираются у арсенит-камней и лижут их... - Тогда легче найти и арсенит-камни, и козлов? - спросила Энни с акцентом. - Да,- ответил Ачи, довольный, что Энни без ошибок строит фразу. На привале Энни уже легко делала кашу по арсенитскому рецепту. Кажется, свой 16-й день рождения Энни встретила на чужой планете. ...В конце лета Энни легко ходила за своим караваном,с сумкой, где была сотня собственноручно сделанных стрел.Изредка она отставала от шествия, поднимала что-нибудь с земли, бросала в воздух или со склона, потом хватала лук и пронзала цель на лету. Не было ни одного промаха. Единственное, чему она так и не научилась - это есть сырое мясо. - А где другие арсениты? - спросила Энни у Ачи почти без акцента. - Мы стараемся не встречаться, чтобы не спорить из-за добычи. Только разве что во время ярмарки или похода на цивилизацию. А время ярмарки уже приближалось. Созревали ягоды. К Ачи и Ки прилетел, нервно воя, блуждающий мобильник и сообщил, что намечался сбор племени для обмена вещами и продуктами. Так Энни узнала о летающих мобильниках. "Значит, на Рамерии есть волшебство! Значит,можно найти колдуна,который починил бы серебряные башмачки!" Голова её наполнилась соображениями о том, как добраться домой. Энни решила,что скорооставит своих арсенитов. А караван двинулся на запад. Однажды Энни спустилась по лианам в узкую яму между скал, ища что-нибудь полезное. Изумившись, она увидела лежащего там вихрерогого козла. Энни подумала, что он упал туда случайно и несмог выбраться. Козел не подавал признаков жизни.Энни проверила - пульс бился. Она скорее вылезла, позвала Ачи и Ки, и они втроем вытащили на веревках козла наверх.Как оказалось, козел ударился об острые камни при падении. Энни приготовила мазь от ран по рецепту, которому её научила Ки.Ачи сказал Энни: - Это твой козел. Выздоровеет - на нем будешь ездить. Она не поверила своему счастью. Высокий, красивый, с изящными большими рогами. А главное – породистый - с чистой сиреневой шерстью. Наконец-то у нее будет свой козел, на котором можно ездить, когда устанешь... Ярмарку застали в разгаре. Арсениты, расслабившись у теплого подножия вулкана, разложили законсервированные напитком мясо, ягоды, шкуры, кожи, рога, куски застывшего сплава, который смельчаки достали из кратера, привели стреноженных козлов и арзакско-менвитских пленников. Еще не доходя до ярмарки, с высокого плато Эни видела, как на отряд менвитов, походивших ущелье, полетели сверху тяжелые валуны. А перед этим Энни слышала их насмешливые разговоры: «Ну и где обещанные арсениты?» Трое, среди были и менвитский офицер, арзак и арзачка, пошли на разведку вперед отряда. А когда вернулись- обнаружили побоище. Тут их и взяли в плен арсениты. Энни видела такую сцену. Арсенитам понравилось, как поет пленная арзачка, они просили спеть ещё, а та начала торговаться, чтоб отпустили менвита, стоявшего связанным рядом с ней. Энни задумалась над вопросом: почему не своего, не арзака? С тех пор она сделала вывод, что возможна дружба между менвитами и арзаками. Как уже было сказано,арсениты ненавидели цивилизацию, которая выбросила их на задворки существования. И нападали на арзаков и менвитов, которые им попадались, чаще всего, геологов. Издалека завидев их, арсениты метко стреляли и обезоруживали. К счастью, лучевыми пистолетами арсениты не владели, т. к. сразу отрывали от них провода. Пойманные в горах становились рабами, но зато их дети рождались полноправными арсенитами. Между тем Энни рассеянно бродила по ярмарке, вдыхая смешанный запах дыма, ванили и грибов, и запах арсенита. Голоса слились в один ровный шум. Ей нужно было выполнить задание Ачи – найти желающих обменять продукты. Сиреневый за ней увязался. Энни поглазела на пару загипнотизированных барсов, которые, на свою беду, понимали менвитский. Неподалеку люди мерялись силами, болельщики или свистели, или кричали, или стучали камнем о камень. Все это казалось Энни так скучно, будто она где-то уже видела. Её внимание привлек человек в одежде песочного цвета, которая не походила ни на арсенитскую, ни на менвитскую. Его «товары» были необычны: кактусы, змеи, которых можно тут же приготовить, а ещё - «суп в кастрюльке из Бассании». Эни подумала: «Значит, этот связан с менвитами. Интересно, как это получилось?»Узкие глаза торговца все время шарили и нашарили Энни с ее изношенным платьем в горошек (на Рамерии такой одежды не было). А ещё он обратил внимание на ее козла, отметил, что на таком можно много чего привезти из пустыни, и ещё хорошо бы узнать, откуда такая странная ткань – может, новый торговый путь откроется?Желтый стал рекламировать свои кактусы, обращаясь именно к Энни. Она обменяла мясо на кусочек кактуса. -Откуда наряд? – спросил Желтый. -Секрет, - сказала Энни, закутавшись в шкуру. Для уверенности она положила руку на шею Сиреневого. Энни не хотелось, чтоб догадались о ее происхождении. - Хочешь, подарю целый кактус…даже два. Энни поспешно проталкивалась сквозь толпу подальше, но было тесно. -Приходи сюда завтра, я расскажу тебе о пустыне, ты поймешь, что пустыня - это не только песок, это живой, изменчивый и цветущий мир со своими законами.И тогда, могу поспорить, тебе захочется поехать в пустыню, собирать кактусы и змей... Это гораздо интереснее, чем охотиться. -Спасибо, я подумаю, - процедила Энни. - Завтра я уезжаю, - хитро улыбнулся Желтый. Энни поспешила удалиться. Желтому, конечно, было интересно узнать, откуда взялась Энни, но главная его цель была более реальна - рассказать обЭнни кое-кому в Бассании. На другом конце ярмарки показывал представление фокусник. Он явно нервничал. Лицо его было худое и изможденное. По договору с вождем арсенитов (который, кстати, был первым брошенным в лесу и при этом сумевшим выжить) если представление понравится народу – он получит провизию, в остальных случаях – побьют. Пока народу не нравилось. Зрители недоумевали: если ты можешь достать арсенит-камень из пустого меха, тогда достань всем по такому камню, а то тут ходи по горам да ищи их. От волнения фокус не удался. Толпа зашумела. Фокусник отдал новую шкуру взамен разорванной, но хозяин все равно остался недоволен… В конце представления фокусник запел песню. Голос у него был плохой, и Энни поняла по глазам присутствующих, чем это закончится. Она вышла вперед, подхватив мотив. Докончив строчку, развернулась к толпе. Фокусник, поняв, что она лучше него поет, отошел в сторону, а Эни запела песню американских золотоискателей «In a cavern, in a canyon…» Хотя Эни тоже особо петь не умела, но от неё будто шла только ей присущая энергия, заводящая публику. Она пела так выразительно, что все поняли без слов. Глаза в толпе из озабоченных и сердитых сделались одушевленными, у некоторых были слезы… Когда все закончилось, фокусник подошел к ней, поблагодарил горячо и восторженно за спасение и сказал: -Неужели вы знаете арзакский? -Это не арзакский. -Я очень прошу вас: научите меня этому языку. Уверен, вы знаете много песен. Хотелось бы вместе с вами нести искусство людям… «И это ты называешь «нести искусство людям?» - подумала Энни. -Наверно, вам тоже надоела эта охота, эти стрелы, - продолжал фокусник. «Вот придурок», - подумала Эни. Ей было жалко фокусника, но как бросить Ки и Ачи? На всякий случай они обменялись номерами блуждающих мобильников. «Ну и денек! - думала Энни, гуляя по ярмарке, - 3 варианта за один день. Желтый опасен, но умный. Фокусник дурак, но милый человек. Ачи - хорошо, но если я останусь с ним, то никогда не попаду домой….» Тут ее внимание привлекли глаза. Глаза не простые. Глаза потусторонние, почти ангельские, если у ангелов карие бывают. Они смотрели спокойно и светло, в них была детскость, но не наивная. Этот взгляд арзака показался ей единственным, что достойно внимания на этом сборище. Арзак отрешенно ждал своей участи. За него торговались две мощные арсенитки, каждая из которых доказывала продавцу арзака, что у неё козел лучше. Одна еще стрел предлагала в придачу. Арзак с удивительными глазами стоял, скрестив руки, и невозмутимо смотрел поверх них. Разгоряченная спором, арсенитка дернула его за рукав так, что он не удержался и упал, ведь ноги его были связаны, и он не мог сделать большого шага. Толпа расступилась. Продавец арзака увидел Сиреневого и ахнул. «Какая порода!.. Согласен, согласен, согласен»,- заторопился он, боясь, как бы Эни не передумала. Рядом зашептали: «Такой козел двух арзаков стоит»- «Арзаки умнее менвитов, однако менвиты сильнее»- «И за менвита такого козла не продал бы»- «Менвиты лучше арзаков работают, зато их сначала уламывать приходится». Арзака подняли. Сиреневый рогом подцепил Эни за шкирку и толкнул прямо к продавцу. «Так по рукам?» - спросил тот. Энни вопросительно посмотрела на Сиреневого. Сиреневый кивнул. «Да»,- сказала Эни. Погладила на прощание Сиреневого. Развязала ноги арзака. «Как тебя зовут?»- спросила она.- «Не все ли равно?»- отвечал арзак.- «Ты свободен»- арзак не обращал на Эни никакого внимания и смотрел в себя.- «Иди домой»- сказала Эни.- «Я не знаю дороги.» - «Ой, так проблема только в этом! Да я тебя выведу в десять дней, если не делать долгх стоянок. Ты не беспокойся, все будет нормально».- «Все и так нормально».- «И как тебя зовут, такого нормального?»- «Откер».- «Меня – Энни. Пошли, Откер. Кстати, такие болячки, как у тебя на коже, проходят очень хорошо, если помазать серой из ушей».- «В самом деле? - удивленно, но с достоинством сказал Откер. - Никогда в голову не приходило»… Энни потащила его к Ачи. Ачи, выслушав Энни, сокрушался бурно, на чем свет стоит ругал её умственные способности. Но удержать её он тоже не мог. Энни довела Откера до Бассании. Подарила блуждающий мобильник, и они попрощались. Не знаю, сколько прошло дней, но Откер позвонил Энни.Он сказал, что ее хочет видеть Ильсор. Встретились на пустыре, на нейтральной территории между Бассанией и арсенитским лесом. В ожидании Ильсора Эни обрывала семена с колосьев диких трав. Грело последнее солнце бабьего лета. Не было светлых пастельных весенних красок и буйных летних. Как бы насытившись, земля потемнела, казалась тяжелее от густой изумрудной зелени и созревших семян. - Как долетели?- первым делом спросил Ильсор. - Спасибо, посадка была мягкая. - Нет, на чем? - Башмачки серебряные ношеные. - А где они? - Потерялись. - А-а-а, жаль. Я послал радиограмму Страшиле. Он собирается приказать построить звездолет и послать его за вами. - Ильсор, миленький!.. Но сколько же лет пройдет… - Во-первых, в волшебной стране какое-то потрясающее топливо. Мы до сих пор не можем понять, как превысили скорость света и долетели за три года. Усыпительная вода подействовала безотказно. Мы перевоспитали менвитов, и они стали верными сторонниками революции. Сейчас мы тайно снабжаем изумрудами арзаков по всей планете. Кстати, от верных нам менвитов мы узнали истинную природу гипноза. Оказывается, Гван-Ло никакой не колдун, а фокусник. Фокус гипноза заключается в следующем. Менвиты носят кольца с розеткой, в которой спрятан механически открывающийся резервуар с веществом, делающим человека гипнабельным. Стоит только выждать момент, когда человек вдохнет, и ловко махнуть у него перед носом рукой, на которую одето кольцо. Вещество испаряется очень быстро; гипнотизирующий человек при выполнении фокуса ненадолго задерживает дыхание. Как видите, трюк требует тренировки. Но он давно не практикуется; рабов засталяют вводить себе это вещество внутривенно. Ребята говорят, когда вводишь себе это вещество под гипнозом, все равно чувствуешь, что этого делать не надо, но не можешь противостоять себе… А еще есть сведения, что до того, как Гван-Ло объединил Рамерию, призвав на пир наше арзакское правительство и загипнотизировав его, менвиты пробовали распространить это вещество среди арзаков, как наркотик…Есть мнение, что зависимость от наркотиков многих арзаков склонила на сторону Гван-Ло, поэтому они не сопротивлялись действиям нашего несчастного правительства, когда закрывались арзакские школы и т. д… Ладно, теперь поговорим о сегодняшнем дне. Налаживается сеть агентов, передающих информацию. Передаем листовки с нашей программой. Типографского станка нет, переписываем от руки. Однажды разом решили переправить большую партию агитинформации в жилые районы, расположенные за Рамерийской пустыней. Туда направлялся самолет с грузом менвитской литературы. Мы подменили ее на наши листовки.* [Примечание: Рамерийская пустыня занимала большую часть планеты. Места, пригодные для жизни, занимали площадь не больше Великобритании. Так получилось после экологической катастрофы.] За полчаса до отправления верный нашему делу пилот Анран-Дю узнал, что груз собираются проверять, как только он прилетит. Тогда, по просьбе Анран-Дю, кинули кусок металлолома на взлетную полосу, и самолет врезался в него. Рассчитывали, что самолет просто не взлетит, но от шасси оторвался большой кусок резины, и, подпрыгнув, ударился в корпус самолета, разбил обшивку, при этом задел топливный бак. Самолет взлетел, а из него торчали, качаясь, оголенные провода. На миг провода соединились, возникла искра и подожгла топливный бак. Анран-Дю сначала вытащили с того света, потом судили и оставили умирать в пустыне. Нужно спасать. А сейчас, как назло, нет свободного человека, который мог бы незаметно для менвитов отлучиться на месяц. Кроме Откера, но, боюсь, вдруг не дойдет…Дорога опасная. В общем, Энни, ты, конечно, можешь отказаться, но я тебя очень прошу, сходи с ним, ты опытнее Откера… - И вы еще сомневаетесь!?
Отправлено: 02.07.08 17:25. Заголовок: Ох, не уверена я в 3..
Не в тему: Ох, не уверена я в 3 главе. Идеология хромает. Глава 3. На секунду Ильсор просиял. - Теперь – о наших исходных данных. Ильсор сел, чтобы развернуть на коленях карту. - Полицейский вертолет отправился с аэродрома в Бассании, - Ильсор отметил это место на карте, - курс 260 градусов. – Ильсор достал из-за пазухи транспортир и провел длинную линию – километров на 500. Линия уходила в однообразно раскрашенную желтым Рамерийскую пустыню. – По предварительным данным, искомый камень никто не охраняет, поскольку это дополнительные издержки, да и предполагается, что пересечь пустыню невозможно. «Если это делает Желтый, то под силу и нам, - самоуверенно усмехнулась Энни про себя. – Однако не хотела бы я встретиться с этим типом в пустыне.» - Предполагаю, что вертолет летел по прямой, и не слишком далеко в пустыню, чтобы не тратить время и топливо. – продолжал Ильсор. Энни и Откер внимательно молчали. Они ждали, что Ильсор скажет еще что-нибудь полезное, слишком уж мало было ориентиров. Он вопросительно оглядел их и виновато опустил голову. Ильсор понимал, что посылает людей в опасное путешествие, будто говоря: «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.» - Я … точно не знаю, где находится этот камень. *** Ильсор снарядил Откера картами, компасом, и даже квадрантом и звездной картой, калькулятором, оружием, а также запасом пищи и воды. Это особенно порадовало Энни. В бытность свою арсениткой она никогда сразу столько воды не видела. Энни и Откер решили не сразу двигаться на юго-запад. Сначала они обогнули Бассанию и прошли вдоль недостроенной трансрамерийской магистрали на запад. Вечерами они видели на горизонте красивые разноцветные сполохи. Откер рассказал Энни о них: - Я читал о гипотезе, что это – места, где меняет знак электропсихическое поле. При этом Энни вспомнилось электроволшебное. - И кто пройдет эти места, - продолжал Откер, - тот или сойдет с ума, или приобретет нечеловеческие способности. «А что, если зарядить этим полем серебряные башмачки?» – подумала Энни. Через день свернули в сторону пустыни. Сначала они шли по растрескавшейся сухой земле, на которой ничего не росло – из-за химикатов, которые были разлиты еще во время экологической катастрофы. Изредка попадались давно забытые хозяевами искореженные металлические строения, развалившиеся, или накренившиеся набок. Кое-где в их щелках, куда суховей за многие годы нанес песку, между тяжелыми железными фермами пробивалась легкая пышная трава. - Так прорастет и справедливость! – сказала Энни. - О какой справедливости ты говоришь? - О готовящейся революции. - Ёще неизвестно, нужна ли она нам, получат ли люди то, что хотели… - Ты сомневаешься? Это же безобразие, что вас держат в домах без окон. - А зачем окна, когда спишь?- возразил Откер. Откер всегда говорил медленно и четко, будто выдавливая из себя звуки, и никогда не делал лишних движений. Вопрос Откера огорошил Энни. - Ну, это ладно. Но вас же в любой момент могут убить безнаказанно. - Значит, за дело, а не просто так. И вообще, убить могут при любых законах. Энни, несколько задетая, начала рассказывать Откеру, что арзаки лишены «простых земных радостей», и, если бы они их познали, то отдавали себе отчет в том, за что борются. «Да вы тут уже забыли, что такое свобода». Энни рассказывала Откеру о вещах, которых нет на Рамерии: о старинных коврах со сценами феодальной охоты (тут Эни сразу же поправилась: «Ой, нет, это не надо», - ведь примеры с социальным неравенством ей не подходили), о еде, у которой есть вкус, в отличие от безвкусного порошка, из которого делают кашу арзаки и т. д. Откер от этого заснул. Но, как оказалось, все слушал. Проснувшись, пригубил воды из кожаного мешка, и, прожевав ее, сказал: - Брусника. Превосходная. Игристая… Терпкая. Соленая. - Соленой не бывает. - Значит, будет. - Откер, ты эпикуреец, - сказала Энни. – Такому человеку, как ты, не нужны даже наркотики, чтобы почувствовать кайф. - Зачем? Все искушения – и кайфом, и мнимой свободой - все они так ничтожны перед лицом смерти. Если бы каждый знал час своего конца, никто не тратил бы время на…например на покупку ковра. Энни смотрела на него, как на сумасшедшего. Откер провел рукой по шкуре, на которой они сидели, и сказал: - Представь себе, Энни, что этому ковру более десяти веков. Какой прекрасный, тонкий узор. Сколько мастериц ткали его из лучшего шелка. Он принадлежал богатейшим правителям, которые убивали друг друга, борясь за власть, и ковер переходил из рук в руки. Энни подумала, что это странная шутка. Шкура, конечно, не новая, но 10 веков… Откер махнул рукой в небо: - Вот окно, Энни. Самое большое в мире. Видишь, чтобы быть свободным, революция необязательна. Энни сказала Откеру: - Может, ещё посидим чуть-чуть, у меня голова болит. Первый раз в жизни. - А у меня всегда голова болит, - сказал Откер. *** Они миновали серую землю, пошел золотистый или серый песок, в море которого часто попадались островки растительности, какой Энни не видела в арсенитских горах и лесах. И тут открылась для Энни страсть Откера к ботанике и биологии вообще. Он рассказывал о каждом растении мельчайшие подробности, скучные и интересные, о длине корней, восковой кутикуле и тому подобных вещах. В такие минуты остановить его было трудно. Главное, он знал, какие растения ядовитые, какие съедобные. Энни оценила это, когда они полакомились сочными красными ягодами со встреченного ими кустарника. Однажды на привале, когда откер,вооруженный компасом и картой, как обычно рассчитывал, не отклонились ли они от курса, а Энни разводила водой порошок, она сказала Откеру: - Знаешь, мне все время кажется, что за нами кто-то следит. Откер беззаботно улыбнулся: - Расскажи это Горрон-Ару! Женская логика! Кто может следить за нами, когда пустыня плоская,как блин, куда ни кинь? - Понимаю, но я кожей чувствую. - Разве что орел или ящерица. Да, ещё пустынные ежи – вот это опасные хищники. И в саксаульнике человек не спрячется. - А кто такой Горрон-Ар? - Вездесущий и всемогущий начальник Рамерийской полиции. Его въедливость вошла в поговорку. Но вскоре Откеру пришлось принять опасения Энни. Однажды днем, в самое пекло, путники отсиживались в палатке. Откер писал путевые заметки, а Энни устроила техосмотр своему луку, она вдруг взволнованно заговорила: - Откер! У меня по колену ползет жук. Он не ядовитый? Откер моментально отложил свои записи и подполз к Энни на карачках и чуть ли не носом уставился в черного жирного паука, сидевшего на её гладкой, загорелой коже. - Я никогда таких не видел. Это поразительно…какой тяжелый… Откер поймал жука в платок и стал рассматривать. - Какое необычное строение брюшка, конечностей… Рассмотрев жучка, Откер положил его рядом с компасом. Стрелка прибора мгновенно отклонилась. - Энни, да он же железный, то-то я смотрю, странный какой-то! Электромагнитны жучок! Нам подложили подслушивающее устройство! Неуютный холод пробежал в груди Энни от такого известия. Из рюкзака Откера были извлечены электронная лупа и микроотвертка. Жук был разобран. С тех пор Энни и Откер спали по очереди. Но вскоре появилась новая опасность. Откер заметил темные облака на горизонте. - С юга надвигается ураган. Там места совсем безжизненные. - Без прочного укрытия нам не переждать песчаную бурю, - озабоченно сказала Энни. – интересно, где её переживут те подлецы, которые за нами следят? Путникам повезло. Они спрятались в обширном дупле старого баобаба, закрыв отверстие палаткой. В напряжении ждали начала бури. - Слушай, Откер, я устала ждать. - Ну так поспи. И без тебя буря начнется. - Да я не об этом! Я вообще. Сколько дней мы идем, а камня все нет и нет! Может, мы его пропустили? А если он умрет? - Терпение.- сказал Откер. - Нет. Нужно что-то придумать. Давай рассуждать логически, где мог быть этот камень? Давай посмотрим на карту. А буря уже началась. В наглухо закрытом дупле было темно, и путники воткнули в его центре факел. Энни горячо всматривалась в карту – в обозначения саксаульников, кактусовых долин, возвышенностей. - Послушай, Откер! Я за всю пустыню не видела ни одного камня. Значит, его сюда привезли люди. А если привезли люди, то выбрали самое удобное место. Скорее всего, на широкой возвышенности, чтобы не засыпало барханами. - Лучше не метаться, а терпеть, вернее будет. - Ильсор сказал, что я опытнее тебя, значит, сделаем, как я говорю. - Энни, тебе шестнадцать лет, а мне сто десять. - Я – арсенитка, а мы измеряем жизнь не годами, а делами. Откер согласился. Выбрав в окрестностях своего пути самую широкую возвышенность, путники стали рассчитывать новый курс. Но тут Энни сказала: - Ой, что-то труха сверху сыплется. Откер, туши огонь, а то дерево загорится. Завтра продолжим. А высоко, под сводом дупла, упираясь в стены руками и ногами, сидел Желтый и слушал Энни. Он следил за ней всю пустыню, А труха сыпалась, потому что он шевелился, ведь жар факела начинал допекать его мягкие места. На месте, которое выбрала Энни, путники ещё издалека увидели массивную гору и решили осмотреть окрестности. В горе обнаружили прохладную темную пещеру с наскальными рисунками. - По-моему, это остатки древней культуры арзаков, - сказал Откер. - Наверно, искомый камень – это какой-нибудь ритуальный и стоит здесь тысячи лет,- предположила Энни, пораженно рассматривая нарисованных животных, которые были как живые. - Ну, пойду, поищу камень, сказал Откер, оставив Энни в пещере. Когда Энни наконец обернулась, то увидела, что на земле валялся маленький, обрезаний будто ножом, кусочек кожи кактуса. «Желтый!» - подумала Энни. Она стала обходить все выступы и закоулки в пещере, и… - Красавица! Какая неожиданная встреча! Перед ней стоял Желтый. Глаза Энни извергали молнии. Вместо ответа она перевернула его вещмешок, откуда прежде всего вывалились рация и пакет с железными жучками. В ту же секунду Желтый начал отступать к выходу. - Стой, стрелять буду! – крикнула Энни. - Полегче, красавица, - зло процедил Желтый. Энни прицелилась. - Откер! – закричала она, но Откер не откликнулся. - Ты ведь этого не сделаешь, ты же не арсенитка, ты не жестокая, - скороговоркой произнес Желтый. - Я – арсенитка! – гордо крикнула Энни. – И в моих жилах – капля арсенитской крови! - Откуда? – подошел ближе Желтый. – А одежда, а лицо? – сказал он, протянув к ней руку. - А вот лица попрошу не касаться! - Чистокровные арсениты так не говорят! - Это ты Горрон-Ару расскажешь! - Откуда ты знаешь? - тут Желтый так испугался, что отпрянул. - Что!? «Он сдаст меня в полицию», - подумала Энни. – «Значит, он и правда возит суп в кастрюльке из Бассании.» - А, так ты знаешь Горрон-Ара! – продолжал Желтый, - И арсениты приняли тебя по своему обычаю! Значит, красавица не в ладах с законом! Желтый воспользовался замешательством Энни и бросился на неё. Стрелять в человека ей ещё никогда не приходилось. Тут Откер появился в просвете пещеры , а Энни во второй раз заорала «Откер!» перед тем, как Желтый схватил её за горло. Энни и Желтый упали. Откер бросился к Энни, и они вместе одолели Желтого. Как только тот был прочно связан, Энни с жаром сказала: - Он знает пустыню как свои пять пальцев! Он знает Горрон-Ара! Значит, знает, где камень и Анран-Дю! - Вы согласны сопроводить нас туда? – с холодной вежливостью спросил Откер, беря Желтого за шкирку. - Он согласен, - ответил Откер за него. – А Горрон-Ару скажет, что мы сами нашли. - Нет, - возразила Энни. – Он ничего не скажет Горрон-Ару. Он будет это рассказывать моим арсенитам.
застой - это не отсутствие движения, это всего лишь движение в перпендикулярном направлении
Желтый попробовал торговаться за то, что он им покажет искомый камень. Но Энни его и слушать не хотела. Откер все боялся, что Желтый заведет их в ловушку, потому его пустили вперед. Энни требовала объяснить, какими ориентирами пользуется их проводник, но тот не обращал внимания. Он просто шел среди волн песка туда, где растительность совсем пропадала. Камень заметили не сразу. Его сильно занесло песком. За камнем лежал человек в протертом до дыр комбинезоне. По плечу его лениво ползла обожравшаяся муха. Энни присела, откинула с его лица длинные выгоревшие волосы, с которых посыпался песок. На худом лице с тонкими чертами не было ни бороды, ни даже щетины. - Это женщина?! – изумлённо прошептал Откер. - А что, по-твоему, женщины не летают? – ответила Энни. – Лучше дай нашатырный спирт и распиливай эти браслеты. - А что, если тут сигнализация? – осторожно предположил Откер. - Скажешь тоже! Сюда пока вертолет долетит, целый полк украсть можно. …иссохшие руки упали на колени, лицо освежила вода, её капельки попали на потрескавшиеся губы. Наконец, открылись голубые глаза, но смотрели они безучастно, будто ничего не видя, перед собой. Анран ни на что не реагировала, не разговаривала. - Ну вот, теперь её на руках нести придется… Я ей завидую. Лучше жить сумасшедшим, чем умереть в памяти. Энни горячо возразила ему, что как раз наоборот. Желтый «тактично» промолчал. Было решено заночевать здесь же, в надежде, что Анран придет в себя или хотя бы сможет встать на ноги. - Ну и дикая же страна у вас, - добавила Энни, - как будто все про любовь забыли. - А что такое любовь? – спросил Откер. - У вас что, даже такого слова нет?! На следующий день Анран уже самостоятельно пила и сносно держалась на ногах. Она ничего не предпринимала, но и не сопротивлялась. Желтый все время пытался заговорить с ней. Вскоре разношерстная компания двинулась в обратный путь. Однажды во время привала Откер пошел нарубить веток саксаула для костра и не возвращался. Это обеспокоило Энни. После недолгих поисков она обнаружила Откера стоящим с охапкой веток в руках, как статуя. А вокруг него – волки, штук шесть-восемь, и все внимательно на него смотрели, будто чего-то ждали. Энни не подошла ближе. - Сделай что-нибудь, а то у него на морде не написано: «Пойди повой на Луну». – прошептал Откер. Энни осторожно, но быстро подожгла пучок сухой травы, нацепив его на конец стрелы, и выстрелила в воздух. Стрела описала параболу и воткнулась в земля посреди волчьей стаи. Испугавшись огня, волки разбежались. Когда странники вернулись к стоянке, Желтого там не было. - Где он? – в отчаянии задала Энни риторический вопрос. - Я его отпустила, - неожиданно ответила Анран. - Он сдаст нас всех! – воскликнула Энни. - Я не знала… - начала Анран. - Куда он ушел? – спросил Откер. Анран указала путь. К счастью для Энни, Желтый не успел далеко убежать, так что ужинали в старом составе, большой и «дружной» компанией. Хотя нет, компания даже увеличилась, ведь теперь в разговоре участвовала и Анран, благодаря Желтому, вернувшему ей память. Она многое рассказала о себе, но о многом и промолчала: Раньше Анран-Дю преподавала аэродинамику. Она читала лекции не так, как все, например: «Вы летите на острие меча джинна, называемого воздухом, и угол между вами и острием меча - угол атаки». На лекции Анран-Дю собиралось гораздо больше народа, чем положено, и после лекции каждый помнил все. На лекциях Анран-Дю горела, выкладывалась полностью, не ходила, а летала у доски, и все знали ее как человека редкой энергичности. И ее за это любили. Но когда после лекции она оставалась одна, то позволяла себе без сил падать на пол, или долго и медленно пить чай с сахаром. Она вообще любила сладкое. Начальство ругало ее вслух за длинные рыжие волосы, как на картине «Рождение Венеры», не положенные летчикам, а про себя – за красивые голубые глаза. - Мне всю жизнь не везло. Мои лампочки всегда раньше срока перегорали, ручки текли или высыхали, сумки рвались, – рассказывала Анран. - Меня даже прозвали невезучей. Один раз даже у меня был аппендицит, но по ошибке, вместо того, чтоб его вырезать, пришили второй. Что смеётесь? Справка есть. Самое странное, что это помогло. И то, что сгорел самолет, тоже было роковой случайностью. Дальше все прошло без эксцессов. Откер и Анран вернулись в Бассанию, а Энни оставила Желтого на попечение своей арсенитской семьи. Теперь ей предстояло опять встретиться с Ильсором. На пустыре на окраине столицы Энни нашла в условленном месте Откера, который приготовил ей форму рядового менвитских войск (все менвиты были военными). Энни сняла арсенитские козловые плащи, стянула кожаные сапоги. Одела наверх неизменного платья в горошек коричневый комбинезон, и сиреневую куртку. Откер протянул ей белый сверток. - Что это? - Портянки. - А для чего они? - Каждый в своей жизни доходит до этого сам, - философски изрек Откер. Но, увидев несчастные глаза Энни, объяснил, как ими пользоваться. Он отрезал её тугую и длинную арсенитскую косу, постриг её по-менвитски, только с одной стороны короче другой. Она надела шлем, и Откер показал ей, как зажигать на нем стрелку-фонарик. Надев неудобные сапоги, Энни загрустила о своих прежних, арсенитских. На спину повесила тяжелый аккумулятор, тянувший к земле. Свои вещи закопала под кустом. Энни вступила в Бассанию, надолго прощаясь с арсенитской вольницей.
Отправлено: 07.07.08 18:45. Заголовок: не выдержала до завт..
Глава 8 Энни дали менвитские документы и устроили работать в архиве во дворец правительства. За день до того, как Энни предстояло выполнить задание, Кау-Рук с Ханнаном-Ко и Интей встретились в честь юбилея окончания института. Они давно не встречались. Кау-Рук был в плохом настроении, Интя сосредоточенно ел, Ханнан пил. Между ними произошел следующий разговор: Ханнан-Ко: Кау-Рук ,почему ты такой мрачный? Потому, что Гван-Ло твой проект не утвердил? Интя: Представляю себе эту сцену: Гван-Ло такой: «Хорошо, утвержу, или утвержду, а ,может,утвердю,в общем,подпишу». Кау-Рук радостно сует свои бумаги… Ханнан-Ко: А Гван-Ло говорит: «Если снизите стоимость проекта на 10%». У Кау-Рука бумаги так и посыпались. Все смеются, Кау-Рук натянуто улыбается. Ханнан-Ко: Да ты не расстраивайся, что он каждый раз просит на 10% снизить, это у него привычка. Ты не снижай, а почаще ходи к Гван-Ло. Все равно в космос тебя все время берут, а для меня, сколько ни просил у Гван-Ло, один ответ: «У тебя мозги экономические, практичные, ты здесь нужнее». Кау-Рук: Смотри, как бы тебя Горрон-Ар не услышал. Ханнан-Ко: Конечно, лично подслушивает. Все смеются, Кау-Рук натянуто улыбается, опять мрачнеет. Ханнан: А помните, как Кау-Рук при всех сказал, что я боюсь тараканов и напрасно потом доказывал комиссии, что в космосе тараканов нет, меня туда все равно не пустили. Интя Ты и сейчас боишься. Ханнан-Ко Нет. Интя: Не потому тебя в космос не пустили. Просто у Кау-Рука талант, и нам с Ханнаном, хоть расшибись, его уровня не достичь. Ханнан-Ко: Но победил же я Кау-Рука один раз в гонках на гиперзвуковушках. А мне шанса не дали ни одного побывать в космосе. Интя: Во-первых, раз не считается. Ханнан-Ко: Не могу же я, как Кау-Рук, сходить с ума от всяких винтиков, болтиков, тьфу! Интя: Во-вторых, ты бы променял на место в звездолете министерский портфель? Ханнан-Ко: Да. Интя: Сумасшедший. Ханнан-Ко Сумасшедший тот, кто ни к чему не стремится! Кау-Рук: Точно. Ханнан-Ко (Кау-Руку): Ты мне все время дорогу переходишь. (достает бумагу и ручку, пишет) Я тебе сейчас анонимное письмо напишу. (дает бумагу Кау-Руку, тот читает) Кау-Рук (читает): «Нам двоим тесно на одной планете. Пора выяснить, кому остаться. Приходи в лабиринт в ** сектор, ***числа, в 7 часов вечера.» Интя (Кау-Руку) Порви. (Кау-Рук прячет бумажку в карман, Интя пытается у него вырвать, но безуспешно). Интя подумал: «Пока еще не подрались». Наступил час, на который было назначено выполнить задание. Энни, положив в сейф книги поступлений, а заказы на старые документы – в стол, заперла кабинет, отдала ключ своей напарнице и попрощалась до завтра. Прошла коридорами дворца, облицованными мрамором, направляясь к лифту, увидела, что лифта ждет Желтый. Он был одет в менвитскую форму. Энни незаметно удалилась и прождала довольно долго, пока он не уехал. Потом для страховки прождала ещё полчаса, соображая, откуда он взялся. Ещё Энни думала о том, что может с кем-нибудь встретиться в лабиринте, поскольку пропустила время, когда там никого не должно быть. Вскоре Энни торопливо, но легко шла к периферии лабиринта с выполненным заданием в нагрудном кармане. *** Кау-Руку было ясно, что Ханнан-Ко хочет устранить соперника. “Только дурак пошел бы туда”,- подумал Кау-Рук. И пошел. За три часа до встречи он уже прятался у развилки лабиринта. Ханнан-Ко тоже. Оба ждали. Ханнан-Ко услышал тихие, легкие шаги – это Энни шла. Кау-Рук узнал Энни. Узнал по шагам. У него был очень тонкий слух, а походку Энни Кау-Рук запомнил еще на Беллиоре. А Ханнан-Ко думал, что это Кау-Рук пришел. - Кау-Рук, защищайся!- сказал Ханнан-Ко и выстрелил в Энни. Но за долю секунды до этого Кау-Рук сообразил: надо стрелять в Ханнана, пока тот в Энни не выстрелил. Его рука скользнула по лучевому пистолету. «Нет, только не при Энни»,- подумал он. Кау-Рук не знал, что она - арсенитка и крови видела достаточно. По правде сказать, Кау-Рук за свои 140 лет и мухи не обидел, тем более что менвитам не часто приходилось сталкиваться на своей планете с врагами, равными им по силе.… он прыгнул с места, как кошка, и, вытянув руку, ударил по руке Ханнана. Красный луч пистолета на мгновение осветил стены, отделанные пятнисто-зеленым амазонитом (в Лабиринте все ходы были отделаны разными породами, чтобы лучше ориентироваться). Луч осветил падающую Энни и неудавшихся дуэлянтов. Кау-Рук опоздал немного – луч скользнул по ноге Энни. Запахло паленым. В темноте послышалась возня Кау-Рука и Ханнана. - У тебя на сапоге таракан, - сказал Кау-Рук. Ханнан бросил все и стал стаскивать сапог. Кау-Руку поэтому удалось запихнуть Ханнана в шкаф вместо архивных документов. “Через день его точно кто-нибудь найдет”,- подумал Кау-Рук. Осветив Лабиринт, зажглись фонарики на шлемах Кау-Рука и Энни. -Бежим,- сказал Кау-Рук. Энни попыталась подняться. -Не могу. Кау-Рук осмотрел рану Энни. Была повреждена мышечная ткань. Медленно текла кровь из вены. “Тыща арсенитов!- подумал Кау-Рук, оторвал рукав от своей рубашки и перетянул ногу повыше раны. Сняв с Энни тяжелый аккумулятор, он взял её на руки. -Я знаю выход на периферию лабиринта.- сказала Энни.- Я покажу дорогу. Кау-Рук возражать не стал. Он старался нести и быстро, и аккуратно, чтоб Энни не стонала, следил, чтобы на полу следов крови не оставалось. Их путь проходил через обширную залу. В ней на цепи сидело существо вроде снежного барса, рычало и не давало пройти. -Чего вы ждете? Загипнотизируйте же его! Если бы было светлей, то Энни увидела бы, как щеки Кау-Рука «зарделись» синим цветом. Увы, гипнотизировать он не умел и страшно боялся, что кто-нибудь узнает об этом. Поэтому ему приходилось, чтоб обходиться без гипноза, компенсировать это знаниями и навыками в других областях.
Почему Кау-Рук не владел гипнозом? Ну не было у него к таланта к предмету “колдовство”, или “колды”, как его называли в школе. Экзамен он сдавал 10 раз (у менвитов экзамен - это просто: либо все знаешь и умеешь, либо пересдача. Промежуточных оценок нет). В 11-й раз арзак, на котором все ученики упражнялись в гипнозе, уже запомнил несчастного Кау-Рука, да и содержание всех билетов знал наизусть. Кау-Рук сдавал последним. Методом исключения арзак вычислил, какой билет достался Кау-Руку, и проделал все, что Кау-Рук безуспешно пытался внушить ему стеклянным взглядом. Зато остальные предметы Кау-Рук часто сдавал раньше других. Кау-Рук опустил Энни на пол, оторвал клок одежды, вымокший в крови и бросил его налево. Зверь пошел за тряпкой. В это время Кау-Рук быстро подхватил Энни и побежал к правому выходу. Успели покинуть лабиринт и добрались до леса. - А теперь вы мне объясните, Энни, что вы там делали. Эни все рассссказала. - Тыща арсенитов,- вздохнул Кау-Рук.- У меня есть дача за лесом, сам строил, никто не знает. Там спрячемся. - Благодарю, но мне нужно к Ильсору. Отдать бумаги. - Ну зачем? Неужели и вы верите в эту революцию?- вздохнул Кау-Рук, вытерев кровь под носом. - Либо вы доставите меня к Ильсору, либо до свидания. - Рана воспалилась. А Ханнан-Ко долго в шкафу не просидит,- улыбнулся Кау-Рук . - Это моё дело…Можно, я позвоню Ильсору? - Разговор засекут. - Как же быть? - Наберите Ильсора и дайте мне мобильник. Энни это сделала, Кау-Рук сказал: «Надеюсь, он сообразит», - и запел в телефон: - Пусть не все, как задумано, было, Родина, всегда будешь мне милой, В тебя так верю я, В тебя так верю я, Моя Рамерия, Моя Рамерия.
Горы есть За арсенитским лесом, Ласточки Гнездо у скал отвесных, И солнце там встает, И солнце там встает, Свобода там взойдет, Свобода там взойдет. Кау-Рук на ходу переделал гимн Рамерии.
*** Арсениты довезли Энни до дачи Кау-Рука - маленького домика на горе.
Отправлено: 07.07.08 20:34. Заголовок: с ними ещё много чег..
Не в тему: с ними ещё много чего будет
На допросах ни Эни, ни Кау-Рук ничего не рассказали. Эни помог изумруд, спрятанный на голове, а Кау-Рук, как все менвиты, умел сопротивляться гипнозу. - Что нашли?-спросил Гван-Ло. - 120 одинаковых рубашек. Вероятно, это форма инопланетных интервентов. Гван-Ло поднял брови. - Что Кау-Рук? - Знаю, говорит, но не скажу. Идиот. - Бедняга. Такой человек был! А вторая? - Зубы заговаривает, мутит воду, с позволения сказать... - Что?! Это вы мне зубы заговариваете! Когда Рамерия получит от вас хоть какую-нибудь информацию? - Проблемы с помещением, куда их девать... - Не знаю! Куда хотите! Тюрем на Рамерии не было. Кау-Рука поместили на складе с горючим, а Эни, по иронии судьбы, в кабинете, где Кау-Рук работал над "Звездой-707".
Когда терпение Гван-Ло лопнуло, он созвал на секретный совет приближенных, чтобы выяснить, кто готовится захватить власть в стране. * ** Красив был начальник бассанийского гарнизона Каль-Кар. Идет по улице, чеканя шаг, лицо светится, любо-дорого смотреть. Даже все его подчиненные так думали. Каль-Кар все делал четко и не спеша. Говорил: «если ты устал и есть возможность отдохнуть- обязательно отдохни». Но Каль-Кар весь день был на ногах. Часто на улице столицы можно было услышать подобный разговор: - Лейтенант Их-Нор, сегодня происшествий не было? -Так точно, мой генерал, не было. -Приморозило сегодня… -Так точно, мой генерал, приморозило. -Ну так идите погрейтесь минут десять, а за вас постою. Каждый день Каль обходил всю Бассанию пешком и спрашивал у каждого постового, что произошло за день. А когда всех обойдет, приходит к Гван-Ло, докладывает, что «в Бассании все спокойно» подавая отчет, и с легким сердцем идет на тренировку. Весь гарнизон обязан быть в форме каждый день. Отстрелявшись, в буквальном и переносном смысле, можно было заняться любимым делом- итегрированием. Но если вдруг Каль-Кар заметит, что где- нибудь на улице подсыхает дерево, генерал тут же сходит за лопаткой, окучит его и польет. Если фонарь не горит- позвонит министру снабжения Ханнану-Ко, тот санкционирует выдачу лампочки, и лампочку заменят. В общем, все бы хорошо, если б не начальник рамерийской полиции Горрон-Ар. К нему Гван-Ло давно придирался, что мало преступлений раскрыто. Бывало, скажет, начальник полиции Каль-Кару: «Как это все спокойно? Вон арзак побежал: спрашивается:с чего бы вдруг?». Но Каль старался не обращать на Горрон-Ара внимания. Генерал старался не сообщать Гван-Ло о засохших деревьях. «Зачем огорчать старика по мелочам?»- думал он. Однако не думайте, что Каль-Кар больше ни на что не был способен. Если в Бассании случался пожар, Каль-Кару сразу звонили, и начальник гарнизона приходил на место раньше пожарной машины, т.к. он знал город как никто другой, и проходил по таким закоулкам, где просто не проехать. Каль-Кар сразу же организовывал тушение, а несколько раз ему случалось выносить из огня людей. Когда Каль-Кара после службы в разведке назначили начальником Бассанийского гарнизона, и он еще плохо знал специфику должности, на город неожиданно напали арсениты. Гарнизон быстро отбил первую атаку. Каль-Кар был на переднем крае, один менвит рядом с ним погиб от арсенитской стрелы. Каль-Кар до сих пор чувствует себя виновным в этом. Арзаков отправили в тыл, в центр города. Большинство менвитов сразу же заняли позиции по периферии города и стали отстреливаться. Но арсениты превосходили менвитов по численности ужасно, у них были щиты,которые трудно было прожечь лучевым пистолетом, а у менвитов не было никаких щитов. К Каль-Кару прибежал Ханнан-Ко, крича издалека: «Привезли последнюю партию заряженных аккумуляторов! Линии электропередач обрезаны!» Ханнан занял место возле Каль-Кара и вступил в бой. Когда Каль оглянулся во второй раз, чтобы увидеть Ханнана, тот лежал неподвижно, пронзенный несколькими стрелами. А секунду назад стоял на ногах и был полон энергии, как шаровая молния, и глаза его горели, т.к. осуществилась его мечта о «настоящем деле». Но, увы, Ханнан был создан для тыла, а не для передовой – даже Каль-Кар с этим согласился. Он никому не доверил довезти раненого до врача, оставив на время оборону на майора Крон-Ака. Раны Ханнана не были так серьезны, если бы стрелы не оказались смочены. Менвиты не знали, что некоторые люди не переносят арсенита, а для большинства этот напиток безвреден. Например, Ханнан-Ко и Кау-Рук относились к первой категории. Ханнана спасло переливание крови… Мобильников у менвитов тогда еще не было, а летающие были легендой, провода обрезаны, связи не было, вызвать подкрепление невозможно. Оставалось только ждать. Кау-Рук в защите Бассании не участвовал. Он тогда был в космосе. Казалось, сама судьба оберегала его от нравственной ломки. Осада продолжалась долго. Закончилсь она так же неожиданно, как и началась. А именно. Один горожанин рано утром уронил на пол чистые портянки. Вышел на балкон, чтобы их отряхнуть, а арсениты, увидев это, подумали, что бассанийцы выбросили белый флаг. Кочевники расслабились, подошли слишком близко, а менвиты воспользовались этим. После осады Каль-Кар приказал поставить вокруг города башни, с которых можно было стрелять в приближающихся арсенитов. И линии электропередач тоже приказал охранять. С тех пор с арсенитами у Каль-Кара были свои счеты. Вот так, спокойно и уверенно шел по жизни начальник бассанийского гарнизона Каль-Кар, сейчас направлясь во дворец правительства. Он опаздывал, вызвали его совершенно неожиданно. Он еще не знал, насколько сегодня его обязанности не будут обычны. На совете, в числе прочих, присутствовали начальник рамерийской полиции Горрон-Ар, министр снабжения Ханнан-Ко, генерал Баан-Ну (он конечно взял с собой Ильсора), Ильсор записывал разговор (якобы для Баан-Ну). Началось заседание с того, что Гван-Ло спросил, почему по всей Рамерии участились случаи неповиновения арзаков. Кто-то предложил провести проверку арзаков на гипнабельность по всей стране. Баан-Ну возразил,что это может вызвать волнения среди населения. Гван-Ло с ним согласился и решил ограничиться проверкой способностей менвитов. Министр здравоохранения сказал, что Эни относится к виду, который на Рамерии не встречается. Инопланетян Гван-Ло боялся. Решили Кау-Рука расстрелять, чтоб менвиты больше с инопланетянами не связывались. Министр юстиции возразил, что нет статьи "За измену родине с инопланетянами", потому что такого прецедента еще не было. Долго решали,что сделать раньше: закон принять или расстрелять. Решили так: закон принять - это очень долго, поэтому, для верности, сначала расстрелять, а закон принять задним числом. Не смогли решить одного- кто подпишет постановление. Бумагу передавали по цепочке от начала стола к концу, очень вежливо передавалась из рук в руки (она прошла мимо носа Баан-Ну - все знали, что он будет против), последним за столом сидел Горрон-Ар. Он тоже не подписывал. Согласны были почти все, а вот марать руки никому не хотелось. И тут в комнату вбежал опоздавший начальник бассанийского гарнизона Каль-Кар. Он сел рядом с начальником полиции, который тут же дал ему документ и сказал: - Подписывайте. Каль-Кар, не читая, начал подписывать- уж очень ему стыдно было за опоздание. Но вдруг краем глаза увидел текст, отдернул руку и...разбил чернильницу, облив Горрон-Ара. Тот принес принес Каль-Кару другую и пропел: - Подпи-исывайте. И он подписал. С Эни вышло проще, ведь она была чужая. Ильсор уже ничего не писал, а водил ручкой по столу. Только Баан-Ну возражал, что она уникальный объект для изучения. На это Гван Ло сказал: - Не волнуйтесь, скоро здесь будет столько инопланетян, что вы не обрадуетесь. Исполнение уже привычно возложили на Каль-Кара. Когда он подписывал, раздался щелчок, будто от взрыва петарды. Это Ильсор случайно ручку сломал.
На выходе из залы растерянного Каль-Кара подхватил под руку Ханнан-Ко. - Инть, пошли ко мне, кое-что сказать надо. - Понимаю, я не должен был подписывать, но лучше уж пусть я, чем кто-нибудь другой... а потом повешусь. -Да не смеши. Тебя ни одна ветка на Рамерии не выдержит. Дома Ханнан рассказал Каль-Кару все, что случилось в лабиринте. От волнения в ходе рассказа Интя начал отрывать листки календаря, висевшего на стене, и жевать их, от чего воздерживался сто двадцать лет. - Ханнан, ты подлец. - Не перебивай. Дуэль- это честно, другое дело, когда одного всем гарнизоном. - Сам знаю,- упавшим голосом сказал Интя. И принялся есть расписание поставок продовольствия. - Да не перебивай, когда с министром разговариваешь. - Министр кислых щей!- Интя доел календарь, машинально оборвал обои и начал их есть. - Интегралишко!Короче. Помнишь,чем мы раньше стреляли? Если кто спросит, скажешь,что тратить энергию лучей на то, что все равно потом выбросишь,- нерентабельно. Лучше стрелять из списанного (оно в хорошем состоянии, не думай) пулевого оружия. - Вечно ты со своей экономией. Даже сейчас.-сказал Интя, жуя скатерть. - Да ты слушай. Со склада ещё не убрали списанные холостые патроны, и если твои ребята зарядят... Интя, убрав руку со лба, вскочил и обнял Ханнана. - Ты- голова! Я всегда знал!-И чуть не запрыгал от радости, иначе паркету пришел бы конец. - Слава богу,- сказал Ханнан со вздохом облегчения, когда изо рта изумленного Инти вывалился кусок скатерти.- Хоть спас...скатерть. Подожди, а ты сможешь вывести двоих? - Арсенитку я выводить не собираюсь. - Она не арсенитка. По-моему, она прилетела с Беллиоры на Диавоне, а Баан-Ну все врет про эту планету. - Арсенитка. Я их по рукам узнаю. Из-за них погибли наши друзья,- Интя встал - И ТВОИ тоже. Я их, арсенитов давил, давлю и давить буду, и если ты замешан...-Интя взял за воротник Ханннана. - Ну что ты!- сказал Ханнан, болтая ногами в воздухе. Интя опустил его. - А отпустить тебя на Звезду-707 я уговорю верховного. ***
Когда за Кау-Руком закрылась, скрипя, дверь, он оказался в почти полной темноте. Высоко-высоко было окно в потолке, через которое тускло светили звезды. Кау-Рук в изнеможении опустился на холодный каменный пол. Тут же сказав себе: «Нет, нельзя», – поднялся. Он хорошо знал себя: стоит ему хоть один раз пойти на сделку с собой, разрешить себе слабость- и он больше ничего не выдержит. Глаза его привыкли к темноте. Он увидел штабеля бочек. Справа галерея уходила в темную даль, заставленная до отказа. Сколько раз он рассчитывал, сколько таких бочек требуется на полет! Но никогда их не видел- горючее заливали арзаки. Во рту у него давно ничего не было, кроме собственной крови. Есть уже не хотелось, осталась только тупая усталость. Жгло спину, как раскаленной проволочной соломой, но уже меньше. Он устроился на бочке, выпрямившись и прислонившись затылком к штабелям. То ли стянувшиеся раны на спине не давали ему согнуться, то ли он хотел что-то кому – то доказать… Внезапно схватился рукой за порванную рубашку, судорожно пошарил - карман с блокнотом, зашитый полгода назад, был разорван. Блокнота не было. «Как я мог забыть!». В этом блокноте он рисовал Эни. Сначала получалось непохоже, а потом все лучше и лучше. «Что, если полиция догадается о том, как он относится к Эни и использует это для допроса. Я хуже Их-Нора, потому что умею не ошибаться и ошибся.» Но опасения Кау-Рук были напрасны. Менвиты ни за что до такого не додумались бы. Неизвестно, сколько часов он просидел в полусне. Его разбудил голос: - Мой полковник, приветствую вас! Дверь была приоткрыта, пробивался слепящий луч. - Пустынный еж тебе полковник! - А я в вечернюю смену склад охраняю,- скороговоркой заговорил Их-Нор,-инструкции относительно вас не позволяют мне принести вам поесть, но я вот хоть матрас притащил… Чем это пахнет?…Ой, тот растворитель…а я-то думал, зачем вчера арзаки его столько перегоняли. Я сейчас достану… - Их-Нор, мне ничего не надо, только, пожалуйста, разыщи ту девочку, которую со мной привели, по документам она Тевлян-То, помоги ей…всем. Если можешь, помоги бежать, но главное - ей нужна перевязка! - Мне очень жаль, мой полковник. По инструкции мы не можем выполнять никакие ваши просьбы. - Но уж от этого–то я не сбегу. - Инструкция подписана верховным правителем Гван-Ло. Все, что он делает,- благо, - произнес Их-Нор, как заклинание. - Думал, ты… «Бежать, пока дверь открыта? Бессмысленно, кругом часовые. Хочется сказать: «Их-Нор, отстань»,- так этот, чего доброго, нарочно не отстанет, по инструкции», - подумал Кау-Рук. Как только Их-Нор вышел, Кау-Рук разорвал его дурацкий матрас на нитки, вытащил спрятанную в поясе иголку, которую всегда носил с собой, снял рубашку и принялся ее зашивать нитками из матраса. Кау-Рук понимал, что не имеет права обижаться на поколение, родившееся при Гван-Ло, поколение с промытыми мозгами. Законы на Рамерии были превыше всего, и поступок Их-Нора был в порядке вещей… -…а за вас все волнуются, кто был на Шартите… - Ну, я им сочувствую. Кау-Рук думал, такое возможно только на Беллиоре. Он не мог и подумать, что к нему относятся теплее, чем к просто товарищу по работе. За что? А искать зазевавшегося Их-Нора он был обязан. Их-Нор продолжал: - Завтра вас расстреляют. Кау-Рук почувствал, как бьется его сердце. Отчаянно, как последний динозавр о скорлупу своего яйца…или первый?.. На Рамерии никогда не расстреливали своих. Кау-Рука охватило желание вскочить, куда-то бежать, что-то сделать. Он знал это чувство. Знал, что оно вредное. Злился на себя за то, что стежки пошли реже и крупнее. - А Эни?- Кау-Рук даже забыл, что её называют Тевлян-То. - Не знаю. - Во сколько? - Восемь - Не поздно? - А вы бы раньше предпочли? Ещё говорят, что рано не надо, чтоб все нормально выспались и на свежую голову посмотрели прямую трансляцию, тогда точно никто больше не будет сотрудничать с инопланетянами. Лунный луч выбирал из темноты самое прекрасное. Удивительный талант – найти прекрасное даже здесь. Кау-Рук посмотрел вверх. Кусочек неба был густо усыпан звездами, яркими и прекрасными. Кау-Рук сделал в уме несложные вычисления. Когда луна появится в окне, будет три часа ночи. А расстреляют его в восемь. «Хоть зашить успею,- подумал Кау-Рук. Что поделаешь, он был сыном своего народа. - Их-Нор, у тебя газета есть? - Нет. - А погода завтра летная, ты не знаешь? - Точно не знаю, но до восьми - точно летная, а вам зачем? - Я тебя не спрашиваю, какая погода до восьми, я спрашиваю, какая весь день! - После двух - штромовое предупреждение. А вам зачем? Кау-Рук позволил себе сорваться на Их-Норе за его нетактичность. - Их-Нор, ты идиот. Я из-за тебя… иголкой укололся. - Какое это имеет значение? - Их-Нор, ты идиот. Их-Нору изо всех сил хотелось помочь бывшему командиру. Он был искренне предан ему. Их-Нор сказал как можно бодрее: - Не расстраивайтесь, на спине все равно живого места нет. «Как тебе повезло, что между нами дверь!»- подумал Кау-Рук. А вслух отпарировал: - Так то спина, не видно. Так, под болтовню Их-Нора, Кау-Рук зашивал рубашку, а лунный луч приближался к нему. Кау-Рук думал: «Ради чего я учился чертить, ради чего я знаю наизусть карту звездного неба? Столько времени на это потратил, а теперь все насмарку. И меня, лучшего (какой смысл теперь скромничать?) штурмана Рамерии выставят перед всеми как последнюю тряпку». Наконец, Кау-Рук не выдержал: - Их-Нор, если ты не заткнешься, я начну думать, что тебя вместо пытки ко мне приставили. Их-Нор замолчал. На полторы минуты. - Говорят, верховному сказали блуждающие огоньки, что планету захватят беллиорцы. Мне это мой знакомый сказал, он стоял на часах во дворце правительства. И ещё он сказал, что Тевлан-То – инопланетное существо. Говорят, она с Беллиоры с этой самой и есть. - Она призналась?! - Просто говорят, и все. Одно доподлинно известно: у нее хромосом меньше, чем у человека. - Кому пришло в голову исследовать её клетки? - Не знаю. Нитки её одежды переплетены очень странным образом. На нашей планете изготовить такое технически невозможно. На Рамерии не знали трикотажа. - Я не видел на ней такой левой одежды. - Значит, под нормальной. - Их-Нор!- взвыл Кау-Рук . -Что? - Да ничего. - Баан-Ну предложил её экстрагировать на родную планету, но это никто не поддержал - денег нет, да она и не говорит, с какой она планеты. «Экстрадировать!»- подумал Кау-Рук . - А что твой часовой еще говорил? - Что достанет мне диктофон. – наивно сказал Их-Нор. - Их-Нор, ты идиот. *** - А расскажите мне о Беллиоре!- попросил Их-Нор, уютно прижавшись к крашеной двери - Их-Нор, отстань! «Ой, что я сказал! Теперь не отстанет»,- подумал Кау-Рук. - Ну расскажите! - На Беллиоре,- Кау-Рук улыбнулся,- есть жизнь - и какая! Она вся покрыта растениями, там везде вода, и из нее облака - белые-белые, белее, чем мякоть ягод из оранжереи Гван-Ло. - О! - Квартируют там все не по месту работы, а кому с кем нравится. - Но это слишком сложно определить! Кто же этим занимается? - Никто. - Не может быть. - Тогда, наверное…любовь. Это вроде болезни, только приятной. Сначала ты думаешь, что с тобой это никогда не случится, уверенный, ты позволяешь себе втянуться, а потом будто засыпаешь в мягких объятьях радости, эйфории,…Эх-х-х…а когда просыпаешься, понимаешь, что стал рабом…Но это совсем не рабство арзаков, тебя никто не заставляет. Не нужен ни гипноз, ни уколы… От любви, кажется, не умирают, но она способна исковеркать жизнь человеку навсегда. Кау-Рук задумался, но Их-Нор сказал: - Это потрясающе! Но не совсем понятно, я сейчас запишу…вы мне приказывали завести памятную книжку, чтоб спички не забывать…сейчас… - В левом нарукавном кармане,- безразлично вздохнул Кау-Рук . - Есть! Как вы догадались? Телепатия? - Понимаешь, есть вещи, которых не прочтешь в книгах. Надо думать, а не только действовать. И не «приказывал», а советовал… Не все можно регламентировать, а приказы иногда нужно уметь не выполнять. Подумай над этим, ладно? Кау-Рук и не догадывался, какую роль в его жизни сыграет впоследствии эта фраза. Просьба подумать заставила Их-Нора по инструкции усиленно не думать. Это было так же трудно, как «не бумать о танцующем медведе». - Вот например, почему ты меня называешь «мой полковник»? - Вас не разжаловали. - А-а-а, понятно.- безнадежно сказал Кау-Рук .-«Лед не тронется. К Эни он не пойдет». Как Кау-Рук догадался, где книжка, следует сказать. В стандартном менвитском комбинезоне 20 карманов. Их-Нор часто выбирал себе определенный карман для книжки. От балды выбирал. И забывал выбор. А когда надо было сунуть книжку обратно, он всегда совал её туда, куда удобнее.- в левый нарукавник. Кау-Рук просто предположил наиболее удобный карман зная, что Их-Нор – правша. -Их-Нор,- сказал Кау-Рук перед тем, как караул сменился.-Ты смотри не промахнись. Их-Нор тут только сообразил, что ему прикажут завтра. Время шло. Лунный луч уже освещал разорванный матрас. И вдруг Кау-Рук увидел на нем спичку. Их-Нор, с тех пор как заблудился на Шартите, имел привычку прятать в матрас спички и лепешки из каши. Еды на этот раз не было - Их-Нор выполнил приказ. А про спичку забыл. «Молодец, Их-Норчик! Век тебя помнить буду! Пусть и недолго. Волнуетесь? Ну так еще поволнуйтесь, голубчики! Главное, чтобы спичка зажглась». Кау-Рук со смаком прикинул напряжение, которое будет действовать на стенки баков при взрыве. Явно больше допускаемого! - Милые мои друзья,- обратился Кау-Рук мысленно к бочкам.- К сожалению, вы не унесете меня на звезду-707, так унесите куда-нубудь подальше от этого лживого мира! Но он не стал зажигать спичку, подумав. На всякий случай. Вдруг он сможет сберечь Эни. Остановить-то он ее точно не сможет.
Но тут, вместо света спички, склад озарил другой. Как раз туда, где был лунный луч, шлепнулась Эни. Эни в сверкающих серебряных башмачках. - Как?- выдохнул Кау-Рук. - Башмачки работают. Я нашла их в вашем кабинете. Наверное, к вам они попали потому, что я думала о вас, когда полетела в космос. - Перевязку делали? - Все в порядке,- кивнула она. Не понравилось Кау-Руку это «все в порядке». - Скажите, вы никуда не возили башмачки из Бассании? - Да, в тот день, как они ко мне попали, пришлось слетать в N* по мелочи. Тогда ещё попал под перемену знака электропсихического поля. - Потому башмачки и заработали. Перезарядились. - Куда теперь? К Ильсору? - Нет,- задорно блеснули глаза Эни. - Знал, что вы так скажете. - В лабиринте находится радиостанция. Поможете мне? - Да. Они взялись за руки цирковым хватом, Эни чиркнула каблуком, и вскоре она говорила по радио на всю страну. Так пламеннно, как никогда. Стараясь вложить все умение, опыт, чувства. Так, как могла только она. И энергия ее голоса достигла, разбудив людей среди ночи, каждой комнаты, каждого барака. Только Кау-Рук удивлялся: «Глупо, а самому хочется верить». Долго она говорила об идеях освобождения. Но, в конце концов,вошли начальник бассанийского гарнизона Каль-Кар, начальник рамерийской полиции Горрон-Ар с отрядом менвитов, и еще несколько должностных лиц, имена которых не сохранила история. Эни взяла Кау-Рука за руку, стукнула каблуком - башмачки не работали. Видимо, Гудвин основательно их испортил, а электроволшебное поле Рамерии было слишком слабым, таким, что башмачки разрядились после первого же перелета. Солдаты подняли лучевые пистолеты, но Эни продолжала: -…задумайтесь на минуту, почему вы держите под прицелом своих братьев? Может, потому что они пытались сделать вашу жизнь лучше? Посмотрите на вашу жизнь: думаете, вы хозяева арзаков? Может быть, но вы сами рабы приказов сверху, заменимые детали механизма. А кому нужны вы - лично вы и никто другой? Можно обрести не рабов, а друзей… - Да мы все поняли,- прервал ее Каль-Кар,- но… Каури! Я же тебя со школы знаю. ТЕБЕ-ТО ЭТО ЗАЧЕМ? Кау-Рук, до этого смотревший в глаза Инте, посмотрел в пол. Впервые в жизни ему задавали вопрос, ответа на который он не знал. - Ты все равно уже не жилец. Почему бы не ответить? - Я формулирую. - Это любовь,- сказала Эни. - Что это?- спросил Каль-Кар. - Любовь- это вдохновение, любовь – это отсутствие рабства. Любовь-это то, что возвышает и уравнивает одновременно. Любовь- не самоотречене и не эгоизм, это единственно прогрессивный путь жизни, в общих интересах. Каль-Кар опустил голову, опершись рукой о стену, царапнув всеми пальцами полированный камень. Камень засвистел, Каль стукнул по нему кулаком, чтобы не мешал. Вдруг гранитная плитка отделилась от стены и упала на ногу Каль-Кару. В другое время он бы взвыл, но сейчас будто не заметил боли. Он слишком был занят другими мыслями. - Отведите,- до ужаса лаконично сказал он. Эни выяснила, что генерал не понимает словесной эквилибристики. Выяснила, что у нее остался последний шанс. Сказать ей было нечего, и она стала читать стихотворение- первое, что пришло ей на ум. Она когда-то слышала его на земле, а сейчас говорила, на ходу переводя на менвитский. Её мозг работал, как компьютер. Еще раз проделать такое она бы не смогла:
- Ты от меня ушел, как в вечность; Не попрощавшись, не взглянув. Куда пропала вся беспечность! В глазах огонь погас, заснув
Но мне лишь ты не улыбнулся: Другим отдал лучистый свет; Прости того, кто обманулся: Таких как ты не сыщешь, нет.
Нам тяжело понять друг друга, Ведь ты огонь, а я вода. Но горяча любовь, и вьюга Её не скроет никогда.
Теперь стоишь ты на далеком берегу, А я любовь забыть хочу, но не могу.
«Теперь будь что будет», - подумала Эни. Менвиты замерли. У Каль-Кара зазвонил телефон. Раздался спокойный голос Гван-Ло: - Вы ответите за треп на работе.
Не в тему: Ой, спасибо...густо фиолетовею...Жаль только, что конец хуже выйдет. Выкладываю последнюю часть самой повести, а потом начну выкладывать приложение к ней - несколько рассказов о том, как прошла вторая рамерийская революция.
Их-Нор (он тоже был здесь, поскольку состоял в бассанийском гарнизоне) подумал: «А может, его и нет, этого Гван-Ло, и все это сказки? Все видели его портреты, слышали его голос, но не видели его самого». Их-Нор снял с себя шлем и встал рядом с Кау-Руком. Рыжие волосы обоих будто пылали огнем революции. Их-Нор крикнул: - Ребята, не стреляй, Гван-Ло поймет, да здравствует любовь! В комнату вбежал Ханнан-Ко, споткнулся, задыхаясь, упал, пролелел несколько шагов по скользкому полу, прохрипел: «Стойте». Все взгляды обратились на него. Все молчали. Даже Эни. Ханнан-Ко сглотнул и сказал нормальным голосом: - Трубу прорвало. Ханнан снял шлем и протер вспотевший лоб. Каль-Кар, тоже снял шлем, прошептав что-то вроде: «При хорошем правительстве трубы не рвутся», подошел к Их-Нору, Эни и Кау-Руку и сказал будто озаренный новой мыслью: - Долой Гван- Ло. Трубу прорвало. Остальные последовали его примеру. *** Тут надо сказать, что именно в этот день выстуление арзаков было поддержано выступлением землян, прилетевших на космическом корабле, простроенном в волшебной стране. Они высадились в Рамерийской пустыне за неделю до этого. Почему они прилетели так быстро? Потому что арзаки научились использовать электропсихическое поле в ракетных двигателях. Это позволило строить звездолеты, перемещающияся со сверхсветовой скоростью. Все свои открытия арзаки передали на Землю. Но, конечно, мало было чертежей, чтобы построить звездолет. В волшебной стране для этого пришлось создать практически с нуля всю промышленность. Но для этого требовались квалифицированные кадры. Поэтому, во-первых, из-за гор вызвали Фреда Канннига (он ещё нескольких друзей-инженеров с собой привез; ну и, естественно Тима, Блека и Артошку),во-вторых, в авральном режиме создали систему среднего и высшего образования. Но самым трудным, первым этапом, стало достижение стопроцентной грамотности. Страшила даже издал указ, обязывающий всех учиться. Сам трижды премудрый вместе с Железным Дровосеком и мигунами сел за парту, чтобы слушать лекции Фреда, а, изучив курс, Страшила стал читать лекции жителям Изумрудного города. Он не уставал и, читая, забывал, что устают другие, а они жаловались на большую нагрузку. Тогда во все свободное время страшила стал читать лекции дуболомам. Это было очень удобно: дуболомы не уставали, и, к тому же, могли писать лекции ночью, в темноте. Старшила успел прочитать столько лекций, что в большом мире ему уже давно присвоили бы звание почетного профессора. Ну, наконец, корабль был готов. От добровольцев, готовых поехать, не было отбоя, их пришлось принимать на конкурсной основе. Сам Страшила не поехал, хотя очень хотел: напряжения Рамерийского электроволшебного поля не хватило бы ему для жизни. *** Возвращаюсь к повествованию. Что потом началось! Менвиты выходили на улицы и братались с арзаками. Все города слились в веселую толпу. Кассио одним из первых разыскал Нжери и объявил: - Менвитсакая армия коагулировала! Правда, капитулировать было нечему. Верные Ильсору люди сделали переворот без единого выстрела. - Как это - коагулировала? - А вот как. Кассио подошел к Нжери, взял ее за руку и вывел на улицу. - Я такие стихи слышал… Так вот, больше мы с тобой не будем на разных берегах. Символом революции, с легкой руки Их-Нора, стала непокрытая голова. Бросались в воздух шлемы, арзаки снимали тесемки для волос. Даже Баан-Ну обнажил свою лысую голову. Возле дворца правительства, Ильсор снял обруч с фонариком и толкнул речь, в которой упомянул, что: - Видеть в темноте нам еще понадобится. Но только не для того, чтобы найти в ней врага. А после они с Баан-Ну продолжили спор о национальной принадлежности Маты Хари… Хотя ее на Рамерии никогда не было. *** Но все это было потом. А сейчас вернемся в аппаратную, к тому моменту, когда Интя сказал: «Долой Гван-Ло». В тот момент из-под плинтуса быстро стала прибывать вода. Ханнан-Ко с трубами перестарался. Все побежали к выходу, Интя, взяв микрофон, пытался руководить: - Выходим организованно, убираем из дверных проемов сумки, куртки и другие части тела. По одному, без паники. Кау-Рук и Ханнан-Ко !- они, кстати, вместе несли Эни. – если еще раз начнете выяснять отношения, то больше никуда не только не полетите, но и не пойдете. А Ханнан-Ко говорил: - Эни, я 3 часа думал, чем можно пронять Интю, но такого эффекта я не ожидал. Вы меня превзошли. ...Кау-Рук ,ну зачем было бросать меня в шкафу? Объяснил бы все толком, я б помог… - Ладно уже, - отрезал Кау-Рук . Пройдя в следующую залу, они увидели, что лестница уходит вниз под воду. Остановились в замешательстве. Менвиты плавать не умели, ведь на Рамерии не было больших водоемов. Тут Эни, вывернувшись из рук, прыгнула в воду, и, сделав несколько гребков, как взмахи крыльев чайки, оказалась на той стороне залы. Их-Нор прыгнул было ее спасать, но захлебнулся, и его вытащили товарищи. Тем временем Эни нырнула под воду, нашла дверь и открыла ее. Вода немного схлынула. Вынырнув, Эни говорила: - Задержите дыхание и прыгайте. Можно попробовать сначала полежать на воде. Ну что же вы? Жить хотите- прыгайте! Вода быстрее прибывать стала. В общем, Эни пришлось оперативно всех учить плавать. Продолжали они свой путь в воде, оставив тяжелые аккумуляторы и лучевые пистолеты. Наконец, они достигли той залы, где сидел на цепи зверь вроде снежного барса. Он сейчас плавал на цепи. Менвиты хотели перебить цепь, даже вернулись за лучевым пистолетом. Но он промок и не работал. - У меня пробирка с универсальным растворителем. – сказал Их-Нор. Под действием растворителя цепь с шипением рассыпалась, как песчаный замок. Быстрее, чем от кислоты. Кау-Рук с удивлением смотрел на это. Почему же на него растворитель не произвел такого эффекта? - Откуда ты взял растворитель? -Из емкости, куда арзаки перегоняли, а чтоб было незаметно - водой разбавил. - Почему же ты, такой правильный, спер растворитель? - Покажите мне инструкцию, где сказано, что нельзя разбавлять водой отделенное от воды вещество. - Если он растворяет все, в чем его хранят?- спросил один менвит. - В кармане Их-Нора, темный человек,- ответил ему другой. - Их-Нор, зачем ты таскаешь растворитель с собой? - У него такая формула красивая,- мечтательно произнес Их-Нор.
Наконец, отряд выбрался в центр лабиринта, откуда был путь наверх. Каль вынул одну кафелину,отодвинул другую, и обозначилась кнопка. Но лифт вызвать не смогли. Произошло короткое замыкание, в шахте лифта что-то взорвалось, вылетели двери, кабина утонула. Выход наверх был единственный. Один из менвитов попробовал залезть вверх, упираясь руками о противоположные стенки лифта, но стенки были скользкими, он все время сползал и плюхался в воду. Тогда ползти заставили маленького и худого Их-Нора. Вскоре он спустил веревку, по которой все поднялись вверх, на поверхность земли. Зверь сопротивлялся, его привязывали всем миром. Без царапин не обошлось. Пока, плавая в воде, ожидали Их-Нора, Кау-Рук заметил, что за Эни по воде тянется красная полоса. Рана открылась. Наверху беглецов встречали бывшие служащие дворца правительства. Их-Нор встретил Кау-Рука словами: - Мой полковник, честь имею поздравить с революцией. Подошел Горрон-Ар, молча вручил бывшему полковнику блокнот с его рисунками. Кау-Рук так удивился, что забыл назвать Их-Нора идиотом. Эни, сидя на сандаловой скамейке в коридоре, улыбаясь: - Кау-Рук !- усмехнулась она, шатаясь, как хмельная.- Все кончено! Понимаете?! И упала без чувств. Еще бы, столько крови потеряла. Кау-Рук рассмотрел перевязку и узнал неумелую свою. Значит, она его обманула.. Кау-Рук повез ее в ближайшую поликлинику. Не постеснялся, повез на вертолете со стоянки. Личном вертолете Гван-Ло, который был быстрее. Все равно, пока они ничейные. Революция, как никак. А Кау-Рук даже воду из сапог вылить не успел. А вода из водопровода все прибывала и прибывала, так что вскоре дворец был затоплен (он находился в низине). Только шпиль торчал. В регистратуру Кау-Рук не пошел, а сунулся вместе с Эни на руках в первый попавшийся кабинет. Очереди не было. В этот день по плану был медосмотр рабочих с какого-то завода, но никто не явился. Но у врача и без того было полно работы: отчет, статистика и ещё арсенит знает что. Кау-Рук начал по существу: - Ожог лучевым… Врач тоже начал по существу: - Талон? - Нет, но… - Документы какие есть? Случись хоть 10 революций, он бы сидел и перебирал свои бумаги. - Вот мои документы, - сказал Кау-Рук, положив Эни на письменный стол, так что карточки разлетелись.- Если вам этого мало, дам такие документы, что вы к той стенке отлетите,- тихо добавил он. Только сейчас врач оторвал глаза от стола, взглянул на грязные бинты Эни, а потом на Кау-Рука, у которого коричневая рубашка с темно-синими разводами была шита былыми нитками. - Не хамите, - невозмутимо сказал врач. – Выйдите. Кау-Рук послушался и стал ждать. В кабинет суетливо входили и выходили без конца. Кау-Рук присел. Рядом стояла раковина со ржавыми кранами, у одного из них не хватало барашка. Вода из крана капала медленно, равномерно, неумолимо, как текло время, ужасно затянувшееся. Кау-Рук узнал этот кран. Лет 120 назад, когда он учился в РИИКе, то проходил здесь медосмотр. И тогда тоже не было красного барашка, и вода капала с такой же частотой. Сколько воды утекло с тех пор! Но ничто не изменилось. Кау-Рук набрал в ладонь воды, выпил. Заломило отвыкшие вкусовые рецепторы. Потом вода казалась холодной и сладкой, как мороженое. О мороженом ему рассказывала Эни. Но лучше б не пил. Подтошнило. Правда, быстро прошло. Он провел мокрой рукой по разгоряченному лбу. И будто свалилась с него часть проблем; отбросил рыжий чуб. Тут вывезли Эни. На естественный вопрос Кау-Рук, что будут делать, ему ответили: - Как, вас полиция еще не забрала?- Какая полиция, когда тут революция! - Так куда везут? - Ампутировать ногу. - Что??? - Да ампутировать, ампутировать. «Значит, можно надеяться только на себя».- подумал Кау-Рук. Отбив Эни у жрецов Гиппократа, Кау-Рук повез ее к арсенитам. По дороге позвонил по телефону Лон-Гору, своему стаорому знакомому. - Это ты, Каурка?- удивленно сказал врач.- Я тебя сейчас видел по телевизору, ну ты даешь… - Слушай, тут раненый. А эти из поликлиники – ампутировать. Ясейчас везу его к арсенитам. - Спятил! К арсенитам! Аможет, ты еще на метле летишь? Вези назад! - У арсенитов есть чудодейственное средство. Но на всякий случай нужен ты. Я сейчас лечу в направлении горы ***. Догонишь? - Но… - Бери любой вертолет, сегодня революция. Догонишь? - Еду. Чтоб тебе мозги вправить. Найти арсенита в горах труднее, чем протон в щелочной среде. Но можно. Особенно, когда у тебя есть его телефон… Эни спасли. Впоследствии сделали операцию, вырастили новые клетки мышц и кожи вместо сгоревших. Ибо медицина развита на Рамерии не хуже, чем бюрократия. Земляне пробыли на Рамерии около года, помогая перестроить жизнь. Они нашли способ сделать из пустыни плодородную землю. После революции сформировали новое правительство из арзаков и менвитов. Оно ставило новые цели – посроить новые дома для всех - вместо бараков, освоить целину, вырастить сады в пустыне. Все требовало огромной раочей силы и денег. Поэтому многие инновационные проекты, в т.ч. Звезда-707, были закрыты за нехваткой средств. Потом и всю космическую промышленность вообще свернули. Возможно, если бы Ильсор возглавил правительство, как его просили арзаки, правительство, он бы этого не допустил. Но он от высокого поста отказался, сказав, что он свое дело уже сделал. Думаю, он боялся ответственности. Но все же арзаки решили обращаться к Ильсору по спорным вопросам, сделав его «внештатным судьей». После революции многим пришлось работать не по специальности-в том числе, бывшим звездонавтам. (Земной космический корабль был сам по себе.). Ильсор работал инженером на стройке. На стройках работали многие менвиты , оставшиеся от военно-промышленных предприятий.
Глава 12
И Кау-Рука распределили. Т. к. полимерная нить, заменявшая диплом, растворилась в универсальном растворителе, то он не мог доказать, что закончил РИИК. Поэтому ему дали работу, которую мог сделать даже неграмотный. Кау-Рук чувствовал себя никому не нужным. Он удивлялся, как ему раньше было достаточно того, что он нужен сам себе. *** Был выходной. Поскольку было тяжело сразу все поставить на новые рельсы - первый выходной за несколько месяцев после революции. Хорошо еще, что земляне помогли – задержались на год. Кау-Рук лежал дома, завернувшись в серое теплое одеяло. Работал калорифер, хотя был уже март. Кау-Рук читал книгу, начатую еще до революции. Тогда он страниц 500 за два дня освоил, а сейчас 1 страницу 10-й раз перечитывал. Его мысли возвращались к Эни, а еще – к допросам. Мысли разбивались обо все это, как о стену и падали вниз, потом поднимались и возвращались опять. Вместо математики в голову лезли мечты. Вот, напрмер о том, как Эни гладит его своей маленькой ручкой и говорит: «Кау-Рук, миленький…». Нет, лучше об этом не думать. Хотя почему нет? Вот еще: они с Эни едут домой с работы Эни спит сзади, накрытая вот этим серым одеялом. Ее голова мерно покачивается в такт движению машины. Вечереет. Пошел дождь. Воздух напоен озоном, эфирами и сыростью. В бархатно-синем небе горят оранжевые фонари, а от них прячутся в темноту таинственно-причудливые кусты. Он видит Эни через зеркало заднего вида. Говорит: «Спи, милая. Завтра нас ждет еще куча чертежей. Вагон и маленькая тележка…» Дворники на стекле смахивают остатки летнего дождя. А потом Кау-Рук вспоминал о реальности и ненавидел весь мир. «Кажется, в таких случаях что-инбудб швыряют», - усмехнувшись над собой, подумал он. Кау-Рук достал из шкафа рубашку- ту, коричневую, шитую белыми нитками, но отстиранную от разводов. Завернул в нее ненавистную книгу, перевязал веревочкой (чтобы ни в коем случае не испортить!) и со всей силы бросил, как бумеранг, в дверь. Но книга не врезалась в дверь, т. к. последняя открылась, и первая больно ударила по носу вошедшего Их-Нора. Он, машинально подхватив книгу, весело сказал: - Приветствую вас, мой полковник! Кау-Рук не знал, что сказать сначала: «извини» или «тамбовскиий волк тебе полковник». Их-Нор спросил: - А где вы теперь работаете? - Наверное, ты знаешь, что «Звезду-707» закрыли за нехваткой средств, а все мощности перевели на постройку, кажется, домов для арзаков. Меня никуда не принимали, ведьТОГДА растворилась вся полимерная нить. - Так какая работа? - - Шины. Меняю. Кау-Рук смотрел мимо Их-Нора в окно, в даль вечереюще-синего неба, где зажигались новые звезды. - Есть хочешь? - Спасибо, я чайку попью. На эту фразу принято доставать все, что есть съедобного. Кау-Рук обыскал шкаф и попытался вспомнить, когда последний раз видел дома еду. Вспомнил, что ест в столовой на работе – и то, потому что так надо. - А я тоже на заводе работаю.- сказал Их-Нор .- Что вы поделать, теперь все не по специальности работают. Надо, чтоб всем хорошо было: и арзакам, и менвитам. - А раньше - плохо было разве? - Во всяком слдучае экономику надо поднимать. - Только она наоборот опускается,- усмехнулся Кау-Рук .-Опять говоришь чужими мыслями. - А почему тогда не восстанавливаете диплом РИИКа? - В бюрократии завязнешь. РИИК-то закрыли. И вообще: не могу же я рассказывать, что меня свои пытали! И вдруг начнут выяснять, буквоеды, что еще было, кроме растворителя, а мне это надо? Да и что толку этот диплом восстанавливать, все равно никогда не полетим! Потому, что «всем щас трудно», что «надо поднимать экономику», чтобы ее опустить. Здорово! На издание Бернса у них деньги есть, а на космос- нет. Кау-Рук громко звякнул чашкой и добавил: - Я сейчас. Их-Нор недоуменно проводил его глазами к двери.. Кау-Рук постучался к соседу. - Простите за беспокойство, вы не могли бы налить сюда чаю? Сосед-арзак удивился и подумал: «Бедняга, и ему зарплату не дали. Совсем отощал. А вроде хорошо одет…» Отхлебнув чаю, Их-Нор протянул Кау-Руку конверт. - Вы приглашены на вечер прощания с беллиорцами. Он будет не скоро, а сейчас все готовятся - по вечерам разучивают их танцы. Сердце Кау-Рука сжалось от ощущения реальности того, что Эни уедет… - …Что ты сказал? - Я вам уже 10-й раз повторяю. Каждый вечер обучают земным танцам. Ивам туда надо. - Их-Нор, ты идиот. И потом, я в это время работаю. Их-Нор поднял чашку, и от нее отлепилась блестящая монета с куском замазки и упала на стол. Кау-Рук возмущенно уставился на нее, побледнел, потом позеленел, потом посинел. «Ну вот уже дают милостыню.- подумал Кау-Рук .- Менвит бы так никогда не оскорбил». Что поделаешь, он был сыном своего народа. Волна отчаяния захватила Кау-Рука. - Завтра верну ему такую же…Их-Нор! Послушай, что я скажу тебе. Я не жалуюсь. Просто…не дай тебе судьба дойти до этого. Я качусь по наклонной, хотя всегда думаю, что выкарабкаюсь. Думаю, что все сумею, что возьмусь, а когда доходит до дела- ничего не делаю и опять с оптимизмом и рацианальностью говорю себе: «Это еще не конец, я возьмусь». Но иногда, как сейчас, у меня бывают минуты просветления, когда трезво вижу: буду только рассыропливаться все больше и больше. «Шизофрения!!»- всплыло в голове у Их-Нора. - Я опять сорвался,- продолжал Кау-Рук , - За последние 100 лет этого не было. Всегда читал, работал регулярно и правильно, шел прямо к цели, не позволяя себе ничего нерационального. Но последние 2 года, как мы прилетели, после Беллиоры, у меня все меньше и меньше желания работать. Дальше хуже будет, знаю. И самое подлое, что меня это уже не ужасает. А самое-самое подлое- малого отклонения от курса сначала не замечаешь, а когда заметишь – уже поздно. - Жизнь прекрасна все равно, хотите вы этого или нет. По-моему, вы просто фигней страдаете. – Их-Нор поднял книжку и прочитал заголовок - « Спекральная теория обыкновенных дифференциальных операторов с разрывными коеффициентами». Я бы в такой книжке и строчки не прочитал, тем более, с голодухи. - Вот именно-то, что фигней!- страшно сказал Кау-Рук, - а ведь я уже радовался, что всю жизнь можно жить по системе. Теперь знаю, это неизлечимо! Как алкоголик-10 лет может не пить, а потом уйти в запой - и все,что создано, коту под хвост. - Но есть психологические приемы… - Знаю. Но они действуют, только когда хочешь выжить, победить. Да я могу, - он взял толстую серебряную монету, подсунутую соседом, - но я этого не делаю, - и согнул двумя пальцами.- Вот что самое страшное! - («Какой задел гибнет…не так просто его уничтожить», - подумал Кау-Рук), - Завтра верну деньги соседу…А когда я начинал жить по системе, первый раз прожил одну минуту, второй раз две, третий… - Три! - улыбнулся Их-Нор. У него не получалось разогнуть монету. - Нет, год, а потом-сто лет. А потом я встретил Эни на Беллиоре. Мне приказали тогда взять языка, а тут она подвернулась. А когда завварушка кончилась, и мы вернулись на Рамерию, я стал чуть меньше работать и больше думать…Тогда я придумал проект «Звезжа-707» и даже успел найти сторонников… - А у вас случайно не шизофрения? - С тобой кто хочешь свихнется. Ну так вот, чем дальше, тем меньше я работал и больше думал, отсюда началась физическая и нравственная деградация. Это пока незаметно только потому, что изначально я держал себя на очень высоком уровне. Или это не моя вина, а болезнь с Беллиоры? Посмотри, Их-Нор, эту фотографию сделал на Беллиоре Мон-Со без моего ведома: Эни и я. Я был сильным, уверенным в себе, с четкими принципами, а теперь- слабый, раздраженнный и уставший от жизни, - никому бы сказать такое Кау-Рук не смог бы, кроме Их-Нора, потому что считал его чуть ли не за мебель, - а она – какой она была милой, робкой девочкой…тонкой…а сейчас – уверенная в себе, с львиными движениями. - Она, говорят, Кимри убила. - Как она умерла? - Был взорван какой-то цех на заводе в N. Кимри там воровала соли урана, правда, зачем - непонятно, а Эни об этом узнала. Кимри догадалась, почему на арзаков гипноз не действует. Перед взрывом в цехе только Кимри и Эни были. - Откуда такие сведения? - Я со всеми общаюсь. - Эни могут осудить? - Нет, это все только предположения, а дело о взорванном заводе утонуло вместе с дворцом. Да кому теперь охота осуждать её? Кстати, ваше личное дело утонуло тоже. Таким образом, ее спасло наводнение, которое уничтожило вас, мой полковник, - улыбнулся Их-Нор. - А вы ее на руках носили… Тут Кау-Руку вспомнилась фраза «любовь возвышает и уравнивает одновременно». - Да я ее всю жизнь готов на руках носить! Кау-Рук почти желал, чтоб Эни осудили, тогда он сорвался бы с места, и увез ее - уж теперь-то туда, где точно никто не найдет!.. Дружба с Кимри и любовь к Эни не смешивались в сердце Кау-Рука и не омрачали одна другую. В конце концов Кау-Рук с Ханнаном тоже друг друга чуть не убили. А все равно друзьями остались. Всяко бывает, как считал Кау-Рук. Впоследствии Кау-Рук ездил в N**, хотел найти, где могила Кимри, и нашел подозрительным, что после пожара не осталось ничего. - Вы видели Эни после революции? - Нет. - Так сходили бы к ней узнать как дела. - Я уже узнал, что хорошо, «скоро танцевать будет», как мне сказали. - Было бы логично, если бы вы к ней пришли. - Их-Нор ,ты идиот. Делом надо заниматься, а не «общаться со всеми», как ты. Когда Их-Нор ушел, Кау-Рук швырнул монету в темноту лестничной клетки. Она еще долго звенела, катясь по наклонной все ниже. Но Кау-Рук все-таки не выдержал и навестил Эни. После пары банальных фраз выяснилось, что им совершенно не о чем разговаривать. - Как вам теперь, - наконец, спросила Эни. Лучше б не спрашивала, потому что этот вопрос задел Кау-Рука. - Вы, кажется, обещали свободу, равенство и братство. «Любовь возвышает и уравнивает одновременно»? Но свобода и равенство несовместимы. Свобода – лужайка в лесу. А равенство – на подстриженном газоне. Если б была панацея общественного устройства, объединяющая газон и лужайку, ее давно бы открыли. - А волшебная страна, - сказала Эни, теряя приветливую улыбку. - Но везде есть свои Руфы Биланы. В каждом обществе, даже в вашем, есть свои богатые и бедные. А то, что обещали вы, невозможно, потому что во все времена миром правили три вещи: деньги, власть и страсть. Страсть – к чему угодно. - У них нет бедных, есть середняки. - Видел я ваши деревни. До революции мы были ближе к равенству, чем сейчас. Тогда творить могли все, более-менее, а сейчас – математики месят цемент- и все. А дурак Интя все считает свои интегралы. Вы, Эни, до сих пор не понимаете, что уравнять всех просто невозможно. Флуктуации! А о свободе вот что: свободных нет и никогда не будет, потому что для жизни надо трудиться. Но всегда останутся недовольные мечтатели о том, чтобы все отнять и поделить, перевернуть колесо истории и тому подобное. Это нормально. - Но мы сделали лучше жизнь арзаков! - При этом лишив всех возможности творить! Зато наше общество было устойчивым. А Гван-Ло еще вернется. Все думают, Эни Смит сделала революцию. А ее сделал Гван-Ло. Он просто позвонил всем военачальникам и сказал не воевать с арзаками. Он понимал, что арзаки живыми не сдадутся. А если всех перебить, то не с кем работать будет. Ведь Гван-Ло знает, что ваша свобода быстро всем надоест, и когда народ захочет кушать, он с радостью примет возвращение диктатуры. А не согласных убьет толпа. Их будет немного, уверяю вас. Гван-Ло вернется тогда, когда первая эйфория пройдет, надежды не оправдаются, а власть будут отнимать друг у друга кучки мудрецов, желающих всех осчастливить. Но тогда уже хуже будет всем… Анечка, все революции происходят от хорошей жизни. Когда народ сыт, ему хочется свободы, когда народ голоден, он готов подчиниться тому, кто накормит. - Ха, что же вы раньше молчали? Зачем вы были со мной? - На всякий случай я был с вами, остановить же не в моих силах. - Ах, на всякий случай!.. А не делает ошибок тот, кто не живет. Как вы. Но я верю в свободу и равенство и в то, что их нужно ковать самим. Еще посмотрим, кто кого. - Эни, вам 17 лет, и вы думаете, что знаете жизнь? Попытки изменить общество к лучшему бесполезны. Это все равно, что изменить природу космоса. Вы старались в пустую. - А ради чего тогда жить? - жалобно спросила Эни - Чтоб в любую секунду было не стыдно умирать. Эни закрыла руками лицо. - Эни, я понимаю, что не вы устроили эту бурю в стакане воды. А вы обманули людей. А нам теперь это расхлебывать. Ну ладно я! А математики? - Вам легко все опровергать. А какую теорию выдвинули вы? Теорию активного пофигизма? Иначе говоря, пассивного сопротивления? Да вы эгоист. Вы – жестокий человек. Вы думаете, что получили свыше способность, например, считать. И надо ее тупо реализовывать. И в этом вы видите смысл жизни. Или это наивность?.. Знаете, если вы действительно такой, вы опять добьетесь высокого положения, все будут вас уважать, но любить никто не будет. Кау-Рук помолчал. Попрощался, вышел, резко открыв дверь и наткнувшись на медсестру-арзачку, которая подслушивала и едва успела отскочить. Слушая, она едва удерживалась от смеха: как можно заморачиваться такими призрачно-глобальными проблемами, да еще обвинять в них маленькую девочку. Но, когда Кау-Рук втолкнулся с медсестрой, та, увидев его бешеный взгляд, хотела упасть в обморок, но вовремя успела отскочить. Кау-Рук аккуратно закрыл дверь и стремительно направился по коридору. Но через два шага резко повернулся, прислонившись к стене, как подстреленный. «Аня!.. Анечка!!!» Там, за стеной, было самое прекрасное существо на свете, самое близкое, но потерянное навсегда. «Анечка, ну зачем вы так? Значит, прав я был, говоря: «Не то запоешь, когда к стене припрут»? Значит, стихи – это только стихи?» Эни, конечно, сгоряча так обобщила. Медсестра, пожалев Кау-Рука, все же вспомнила о врачебном долге, и, пересилив страх, робко предложила ему валерьянки. Тут он весь передернулся в порыве, чуть подняв руки, арзачка испугалась и отпрыгнула на всякий случай. Кау-Рук опустил руки, внешне успокоился и, сказав «нет, спасибо», ушел. Но эту сцену надо было видеть. - То ли дело было при Гван-Ло, - сказала другая, старая медсестра молодой, - Тогда один раз пришили аппендицит вметсто того, чтобы вырезать, так только лучше стало.
Прощальный вечер Вместо эпиграфа
Как кумы-душечки Спадают рюшечки, Кисейный дождь, струится бахрома Кокетка-вытачка, Стан будто выточен, И над всем этим буду я сама.
Смотреть нетерпится И бегать к зеркальцу, И над машинкою всю ночь потеть Бежит дрожь вниз и вверх, удивлю завтра всех, И я скажу ему:"Почту за честь!"
Пишу по-белому Рукой несмелою И на часы усталые гляжу: Нет,ничего сегодня я не сделаю И ничего ему я не скажу.
К вечеру готовились так основательно, и поэтому удивлялись: как только успевали справляться с работой? Из тайников извлекались ткани, пролежавшие более ста лет. Платья шились по ночам, вечером разучивались земные и арзакские танцы. По иронии судьбы, для мероприятия расчистили площадку бывшего космодрома. Подбиралась музыка на синтезаторе. Сочиняли ее всем миром. ** Кау-Рук все-тки не выдержал и пришел. В последний раз взглянуть на Эни. Он стоял на периферии рядом с Их-Нором, искал Эни глазами в толпе. Есть два типа лиц: красивые, которые через месяц надоедают и кажутся некрасивыми, и некрасивые на первый взгляд, но когда к ним приглядываешься, находишь все новые и новые красоты. Кау-Рук вглядывался в лицо Эни, которая оживленно разговаривала в разношерстной кучке из арзаков, землян и менвитов, где была и Анран-Дю. Она и Ане помогала сшить наряд. На ней было пышное жемчужно-серое платье с драпировкой вокруг плеч. На Эни же было простое приталенное платье, длинное, из черного бархата, с длинными рукавами безо всяких драпировок, вместо декольте – клин из розового бархата. В пучке волос сзади- бархатная розовая роза. Надо ли говорить, что Эни была красивее всех… Она заметила Кау-Рука. Улыбаясь, как и всем, подошла к нему, поздоровалась, пригласила потанцевать, Кау-Рук сказал, почему не может, и вдруг его осенило: -Эни, у вас с авиацией связаны только плохие воспоминания. Это надо исправить. Можно? Я покажу вам настоящую Рамерию, какой вы еще не видели. Эни колебалась- нельзя же вдруг бросить друзей посреди вечера.. Анран-Дю танцевала с Откером. А Кау-Рук боялся, что с его губ нечаянно сорвется: «Заметь: не твои арзаки тебя спасли». Он даже отвернулся от нее, чтоб случайно не загипнотизировать.(Он даже язык прикусил). А Эни сказала: -Да. Кау-Рук сорвался с места, взяв Эни за руку, и они сбежали на аэродром. Старый знакомый Кау-Рука Мон-Со без колебаний одолжил ему гиперзвуковушку. Кау-Рук давно не летал, но его рука все еще была «тверда, глаз верен, дух испытан, как требовал» менвитский идеал. Но Кау-Рук чувствовал, что ему никогда больше не придется летать. По делу - никогда, а просто так- только раз можно. Кау-Рук показал Эни искусство, в котором ему не было равных. Единственным зрителем, видевшим его маневры, был Мон-Со. Он оценил их по достоинству. Эни, несмотря на непривычку, нормально перенесла перегрузки, когда Кау-Рук показал ей фигуры высшего пилотажа и известные на земле, и еще такие, которые технически возможны только на Рамерии. Кау-Рук даже не боялся входить в штопор. Эни этого не знала, и когда самолет круто пошел вниз, испугалась. Вскоре они летели нормально, а Кау-Рук все еще боролся с собой. Ему хотелось остаться с Эни навсегда. Пустить самолет бы вниз- и пусть бьется… Нет, Мон-Со обидится…А может, умолять… Собственно, о чем?… Нет! Не положено…Или увезти ее далеко-далеко и пусть сердится,сколько хочет, не важно, главное-она всегда будет рядом…нет, он никогда себе такого не позволит… или сказать ей, как он ее ненавидит, т.к. через нее он лишился всего, а, главное, себя…сам виноват!.. можно обругать ее за это чистейшим матом из дер. Б. Кислятина, ведь там так умели ругаться, что синели доже генералы, но, к сожалению, Кау-Рук тогда был мал, и при нем не ругались, а ругаться по словарю 200-летней давности – это как-то не в тему… Не подумайте, что Кау-Руку действительно этого хотелось. Нет, он думал: а вдруг он нечаянно это сделает? Как будто боялся, что сторонняя сила заставит. Они летали всю ночь. Яркие прожектора гиперзвуковушки освещали местность. Эни видела волнистые пустыни, ужасающе-черные линии развалившихся нефтяных вышек, темные арсенитские леса, осколки гор, покрытые ледниками, острые скалы и ослепительно блестевшее под луной новое Бассанийское озеро. Когда Эни вернулась, Тим прибежал к ней и спросил: - Где пропадала? - Гуляла. - Отчитать тебя надо за такое гуляние. - И как это я без тебя год по лесам грязь месила? Отчитать меня, вольную арсенитку! Ха! - Ты что, с ним здесь останешься? – спросил Тим. - С кем? - - Сама знаешь. Все земляне об этом языки чешут. - Не понимаю, - поморщилась Эни и ушла. На следующий день город собрался провожать земную ракету. По этому случаю объявили выходной. Кау-Рук не пришел, только Их-Нор принес от него записку и заставил Эни обещать, что она прочитает только когда корабль взлетит. Кау-Рук наблюдал за взлетевшим кораблем из разоренного !ласточкина гнезда». Хоть там и устроили разгром при обыске, все равно он физически ощущал, глядя на листы со знакомыми формулами, что рядом, на матрасе, сидит Эни и чертит спецификацию. Он глядел на вещи, которые она брала: стакан, книги, и видел все ясно: он мог показать, где воздух, а где она, будто она просто невидима. Он чувсствовал, взглянув на стакан, что сейчас она возьмет его, и привычно зазвенит в нем ложка, она прижмет ложку пальцем, чтоб в глаз не попала. Потом вспоминал, что нет ее больше. Вот текст письма Кау-Рука: «Мисс Эни, меня ничто не держит на Рамерии. Было сильнейшее желание улететь вместе с вами на Землю, чтобы видеть вас хотя бы изредка. Но я не могу, даже если б для меня нашлось место на корабле, все равно не имею права. Нужно уметь сдерживаться и не выпивать до дна чашу счастья. Мы приходим в мир, не имея ничего, и уходя все теряем. Так что лучше не брать ничего, а то больно отдавать будет. Вы помогли мне понять: мы живем, чтобы отдать кому-то все, что имеем. Так что, наверное, я был счастлив, потому что я видел вас и выполнил свое предназначение отдал все, что мог. А мог бы отдать и больше. PS На Беллиоре прекрасная болезнь. Ваш звездный штурман Кау-Рук» Причем звание было зачеркнуто. Он бы застрелился, но оружие пришлось сдать. Да и не имел права на это. Нашел немного жидкого арсенита, оставшегося от Эни. Он помнил, как на него действует арсенит. Со смутным чувством он попробовал выпить (Кау-Рука обмануло его собственное подсознание.) и не смог. Противно до тошноты! «Как я рассыропился! В прошлый раз сразу взял себя в руки и выпил. Позор… А что же будет дальше, когда я обленюсь и ничего делать не буду? Нет, я не выдержу такого позора…» Сел за стол и стал маленькими глотками пить растворенный в мисочке яд. После каждого глотка с минуту сидел, положив голову на руки. Зелье будто сопротивлялось. *** В разбитое окно влетел блуждающий мобильник. Сумасшедше пища, он носился по комнате, петляя, садясь на предметы и все время ускользая из рук (Кау-Рук пытался поймать его и посмотреть, как он работает- многие безуспешно пытались это сделать). Кау-Рук увидел, что мобильник пытается сделать иммельман через левое крыло- и неправильно. «Летающая свалка кремния»,- подумал Кау-Рук. Он возмутился халтурой телефона и сказал, как надо делать. Когда телефон опять начал выполнять эту фигуру, Кау-Рук заранее знал, в какой точке пространства телефон окажется, и поймал его. Начал разбирать. Телефон протестующе зачирикал, издал предсмертный писк и затих. Кау-Рук разобрал его, увидел какой-то гироскоп и ничего не понял. *** Кау-Рук выпил уже много, когда дверь открылась и вошла Эни. «Уже галлюцинации. Главное- успеть все выпить». Он притронулся к миске, Эни подскочила к нему, выбила посуду из его рук. «Она меня видит … небритым, нечесанным и …сказать противно… и навсегда запомнит меня таким», - подумал Кау-Рук. Он поспешно застегнул верхнюю пуговицу и пригладил чуб. Эни заглянула ему в глаза: -Кау-Рук, вы меня слышите? Я как ваше письмо прочитала, уговорила развернуть космический корабль… -Да? - Ну вы же меня знаете. Они, конечно, сопротивлялись, но против меня много не скажешь…Кау-Рук, миленький, ну послушайте же меня! Вы должны верить. Слышите- верить! Верить, что мы встретимся, звездный штурман Кау-Рук! Если вы живете, значит, это кому-нибудь нужно. И Эни выбежала из комнаты, ловко и быстро, как все арсениты, спустилась по склону горы и, вскочив на верного Сиреневого, понеслась во весь опор. Назад, к космодрому. Где ее ждали и сердились. Вошел Их-Нор: -Приветствую вас, мой полковник! Мисс Эни приказала мне за вами следить. Кау-Рук вскочил, схватился за голову и взвыл: -Только не ты-и-и-и… Упал и не вставал больше. В ту ночь все спали на Рамерии. В новых домах- счастливые арзаки. Не спал только Их-Нор, склонившись над бывшим командиром. *** Лично я думаю, арзаки жили хорошо и до революции. Но даже если это не так, все потеряли только такие, как Кау-Рук. И революция того не стоила. Я думаю, что Кау-Рук считал, что ехать на Землю будет невежливо, а попросить Эни остаться- еще более невежливо. Он же не знал, как на земле с любовью обращаются. *** Все, что Кау-Рук сказал в бреду, Их-Нор записал на диктофон, поскольку ничего не понял. Потом Их-Нор решил отвезти Кау-Рука в поликлинику. Попался тот самый врач, который имел дело с Эни. Он не знал отравлений арсенитом, и дал порошок от простуды. Ночью Их-Нор привез Кау-Рука домой, в Бассанию. Утром забежал к Ильсору и принес ему диктофонные записи, попросив в них разораться. - Эни ехала по ночному городу и видела свет в окне Анран-Дю. А на окраине города встретила Откера. Он стоял со своей обычной отрешенностью. Эни остановилась. - Доброй ночи, Откер! - Здравствуй. - Как твоя голова? - Как обычно. - А что ты здесь делаешь? - Воспринимаю жизнь. - Чего? - Ловлю мгновения жизни. - А почему без Анран-Дю? - Потому что умру уже скоро, через несколько дней.
Пост N: 26
Зарегистрирован: 04.02.11
Откуда: Россия, Зеленоград
Рейтинг:
0
Награды:
Отправлено: 08.02.11 22:52. Заголовок: Вот весь день читаю,..
Вот весь день читаю, читаю, оторваться не могу. Всё-таки какая грустная антиутопия... Арна, почему всё ТАК грустно?
И при этом - местами очень смешно. Соседи по электричке, по моему, малёк офигели, когда я читала, как Энни переключала каналы, потому что в этом месте я заржала на весь вагон. А потом долго всхлипывала. Нельзя же так!))))
Отправлено: 09.02.11 22:24. Заголовок: Agni пишет: почему ..
Agni пишет:
цитата:
почему всё ТАК грустно?
Идеология ВС со 2 книги по 6-ю исходит из стандартных советских аксиом: если революцию совершить МОЖНО, то ее совершить НУЖНО. И эта традиция так глубоко засела в умах, что ее проводит даже далекий от коммунизма Лукьяненко. А ведь есть еще и другая точка зрения "кто сказал, что мы плохо жили?" По логике выходило, что арзаки до революции жили лучше, чем после. Мне хотелось соблюсти историческую достоверность, написать о том, что все революции во все времена проходят по одному сценарию. Революция пожирает своих детей, а эволюция рано или поздно свое возьмет. Так зачем тогда революция? Фанфик о Рамерии - это аксиома наоборот: Если революцию совершить МОЖНО, то, может быть, НУЖНО постараться этого не делать? )))) *** А "я тебе попереключаю" - вариация известного анекдота времен путча. Мне показалось, она очень точно обрисовывает ситуацию.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 486
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- дома
- никого нет дома
