Отправлено: 08.11.12 13:14. Заголовок: Непрямая дорога - 2

Наконец-то после давних обещаний есть что выложить из продолжения "Непрямой дороги"

С понедельника в этой теме начинаю выкладывать новые главы.

 Отправлено: 24.12.12 21:24. Заголовок: Остаток дня хозяин п..

Остаток дня хозяин провел в подготовке к колдовству. Нельзя сказать, чтобы это было какое-то последовательное, распланированное действо. Глядя, как хозяин бродит по дому и вокруг дома, собирая нужные вещи, сложно было поверить, что он морально готовился к этому колдовству уже долгое время. Хотя, возможно, он просто заранее мысленно составил список всего, что может потребоваться, и сейчас строго следовал ему, не обращая внимания, что и где на самом деле находится.
Наверное, я должен был обращать больше внимания на все приготовления, но тут я дал маху. Я все ждал, когда мы наконец доберемся до той позиции списка, где должны находиться те самые артефакты - обруч, штопор и зажигалка. То есть предметы, к самому волшебству в данном случае не относящиеся - они были нужны только потому, что были родственны башмачкам, которые мы искали. Но я ни разу их не видел, и мне было интересно, как они выглядят и где хозяин их хранит.

С вторым вопросом было проще. Когда под конец приготовлений он взял лопату и молча направился в сад, а потом начал копать яму, я уже догадывался, что вскоре обнаружится на дне. И действительно, через какое-то время - мне оно показалось довольно долгим, но, наверное, это заняло десяток минут, не более - хозяин вытащил на свет небольшой вымазанный в земле мешок. А когда он развязал его, я получил ответ и на первый вопрос.
Самым красивым из оказавшихся внутри предметов, наверное, был обруч, но я не очень-то разбираюсь в драгоценностях - по мне так бусы моей бывшей хозяйки были покрасивее, чем эти темные камешки, да и узор казался скучноватым. Штопор был забавным, но все-таки это был всего-навсего штопор, только большой и тоже украшенный завитушками. Пожалуй, интереснее всего должна была быть зажигалка. Выглядела она, правда, тоже скучновато - маленькая, прямоугольная. Но зато ничего похожего во всей Голубой стране больше не было, это точно.

А вот если говорить не об их видимом, обыденном назначении, а о волшебном, то я так и не решил, какой из серебряных артефактов полезнее. Если бы мне предложили - ну, могу я такое представить на секунду? - взять себе какой-то один, на всю жизнь, но так, что я никогда не смог бы воспользоваться остальными, я, наверное, так и не смог бы выбрать между обручем и штопором. Зажигалка-то мне была не очень нужна, она, как я понимал, позволяла читать книги заклинаний, но для этого всё равно надо было уметь читать, а котят не принято этому учить.
Разумеется, я попросил показать хоть раз, как всё это действует. Не удержался, в общем. Хозяин сначала посмотрел на меня как на идиота, но после нескольких секунд молчаливых раздумий сказал:
- Ладно, в любом случае их надо было проверить. Если уж даже Гингема могла проколоться на подделке… Это, конечно, всего-навсего поиск, убить не убьет, но у меня всего одна порция зелья.

Начать он решил с обруча, но это и понятно: из всех имевшихся у нас предметов его действие было, пожалуй, наиболее эффектным. Кстати, когда хозяин надел эту штуку, я подумал, что ему идет. Правда, сказать не успел - да и не знаю, было бы ему приятно слышать это или он подумал бы, что я над ним издеваюсь. Хотя меня в таком он вряд ли заподозрил бы.
В общем, он легонько прикоснулся рукой к звездочке впереди и исчез. Ну, что значит "исчез" - я знал, что он там. Его по-прежнему можно было услышать или унюхать, но увидеть - нельзя, был и нет, даже тени не осталось. От этого несоответсвия у меня даже немного голова закружилась. Я попытался подобраться к нему поближе, следуя за тихим шорохом шагов, и натолкнулся на невидимый сапог.
- Слушай, ты же не хочешь, чтобы я на тебя наступил? - сказал он, снова становясь видимым. - Под ноги не лезь, а?
- Извините, хозяин, - ответил я виновато, хотя не очень понимал, за что именно прошу прощения. - Просто это было жутковато, когда вы вот так взяли и исчезли.
- Хорошо, по крайней мере, эта штуковина действует, - удовлетворенно сказал Урфин Джюс, снимая обруч с головы.
Я знал, что примерить этот обруч мог бы и я, но проверять его еще и на мне хозяин, к сожалению, не стал и перешел к штопору. Он немного помедлил, будто примериваясь, к чему бы применить волшебство, потом взял с полки первую попавшуюся игрушку - маленького деревянного барашка. Ну, во всяком случае, я полагаю, что это был барашек, потому что у него были закрученные рога, - хотя видеть, чтобы у этих животных были оскаленные зубы и такой свирепый взгляд, мне не доводилось ни раньше, ни потом.
Поставив на стол игрушку - я торопливо запрыгнул на стул, чтобы видеть получше, - и нацелив серебряный штопор на нее, Урфин Джюс повернул его, сначала в одну сторону, потом в другую. На этот раз волшебство не было таким страшновато-неприметным, как с обручем. Над столешницей будто что-то сверкнуло - не ярко, а как если бы пузырь лопнул, - и послышался необычный глухой хлопок. А в следующий момент рядом с барашком стоял еще один, точно такой же.
- Работает, - сказал Урфин Джюс задумчиво - штопор он положил туда же, куда и обруч, и теперь вертел в руках обе игрушки. По мне так они были совершенно одинаковыми, вторая не казалась ни более грубой, ни более новой, но он, кажется, поставил своей целью найти между ними хоть какое-нибудь различие.
- Чем-то отличаются? - спросил я на всякий случай, но он недовольно мотнул головой и приткнул одного из барашков обратно на полку, а второго поставил на подоконник - я не успел заметить, который куда попал.
Теперь была очередь зажигалки. Книгу с заклинаниями Джюс достал из сундука уже давно, и сейчас ему оставалось только открыть ее на одной из отмеченных закладкой страниц и щелкнуть рычажком.
Огонь есть огонь. Я, конечно, вблизи не проверял, но выглядел он совершенно обыкновенным, этот огонек над зажатой в кулаке хозяина вещицей. И тепло от него казалось обыкновенным, и свет. Но стоило поднести его к странице книги - не близко, только чтобы свет на нее упал, - как она тут же начала меняться. Знаки, складывающиеся в непонятные строчки, побледнели, и вместо них проступили другие - для меня, к сожалению, такие же непонятные! Но Урфин Джюс, похоже, был удовлетворен.
Хотя вообще-то к колдовству, назначенному на эту ночь, всё это не имело почти никакого отношения.

 Отправлено: 30.12.12 21:11. Заголовок: Спасибо вам за эту и..

Спасибо вам за эту историю. И вдохновения в новом году.

 Отправлено: 09.01.13 11:14. Заголовок: Asteya пишет: вдохн..

Asteya пишет:

цитата:

вдохновения в новом году

спасибо!
вдохновение точно не помешает, о да!

 Отправлено: 09.01.13 11:15. Заголовок: Мы шли по тропинке,..

Мы шли по тропинке, петляющей по склону высокого холма. Ну, что значит шли - Урфину Джюсу снова пришлось везти меня, и не думаю, что его это очень радовало, потому что тропка поднималась вверх довольно круто. А в тележке, кроме меня, был еще Зонтик, и запас еды, и веревка, и сверток какой-то одежды - в общем, достаточно, чтобы один начинающий фамилиар мог считать себя лишним грузом. Я вообще-то пробовал и пешком идти, но хозяину очень быстро надоело, что я то отстаю, то забегаю вперед и, как он сказал, путаюсь под ногами.
Сказать по правде, мне было скучновато. После того, как мы пересекли безрадостную болотистую равнину, начались эти холмы, которые все были похожи один на другой, а горы приближались слишком незаметно, чтобы на них было интересно смотреть. Понятно, что мне захотелось чем-то занять время путешествия - например, поговорить. Я не сразу решился нарушить молчание, но потом всё же спросил:
- А что это вообще за камни? Они ведь даже не в Волшебной стране - откуда вы про них столько знаете?
Хозяин, наверное, немного замечтался, потому что ответил мне не сразу, даже пришлось повторить вопрос.
- Гингема их поставила, - сказал он. Опять Гингема! - Для чего, не знаю. То есть понятно, что для того, чтобы чужаки в Волшебную страну не шастали. Но почему это было так важно…
- А как они помешают этим чужакам? - продолжал я задавать вопросы, раз уж мне повезло и Урфин Джюс был не против на них поотвечать. Несмотря на подъём, тележку и меня в тележке.
- Они их притягивают, - Урфин Джюс мрачновато усмехнулся. - Если у кого-то хватит ума повернуть назад, он сможет уйти обратно в пустыню. А вот если будет продолжать переть к горам - далеко не продвинется. Его будет всё время притягивать обратно к камню.
- А если… если он так и не догадается повернуть?
- Ну не повезло ему, значит, - хозяину, похоже, эта ситуация по-прежнему казалась скорее смешной, чем страшной, и я решил, что, наверное, у большинства застрявших возле этих камней все-таки ума хватает. А потом он еще добавил: - Да и вряд ли кто вообще там оказывается. Пустыня большая, глупо пытаться ее пересечь, ничего хорошего в ней нет - мертвый песок один, а о том, что посреди нее вообще-то Волшебная страна, только волшебники и знают. Поэтому я и говорю, что непонятно, зачем эти камни были нужны…
- А может, - предположил я, - как раз для того, чтобы притягивать разные улетающие волшебные вещи? Вроде туфелек.
- Может, и так, - сказал он задумчиво. - Но про это Гингема ничего не говорила, и в книгах тоже ничего такого не написано. Так что, Гиня, скорее всего, нам просто повезло.
Я тоже считал, что повезло нам до чрезвычайности. Картинка, которую мы увидели в ту ночь в облаке дыма и пара, показала не чужие страны где-то за горами, вроде неизвестного Канзаса - родины феи Элли. Не бескрайнее море песка без каких-то ориентиров. Даже не какое-то незнакомое хозяину место в Волшебной стране, которое мы могли бы искать еще несколько лет. А черный камень - этих камней вообще-то двести штук, вокруг всей страны, но у них есть специальные метки, вроде номеров, и мой хозяин эти номера знал. Может, он один во всей стране их и знал.
И уж совсем невозможное везение - то, что камень этот находился не где-нибудь с противоположного края страны, в местах, куда добираться пришлось бы несколько недель, а поблизости, сразу за горами.
Конечно, перейти горы тоже было непросто, но все-таки проще, чем пересекать всю страну - со всеми ее лесами, реками, дикими зверями, неизвестными чудовищами и не всегда дружелюбными народами, - а потом всё равно переходить горы. И, может быть, нам нужно было сделать это всего один раз: обратно нас могли вернуть башмачки, они ведь умели переносить человека куда угодно по его желанию. И человека вместе с котенком - тоже.
И только сейчас я сообразил, что хозяин на это, получается, не очень-то рассчитывает.
- А когда мы найдем башмачки, - спросил я, - мы, получается, всё равно пойдем обратно так же, как туда? Или оставим тележку там? Или…
- Их сдачала надо найти, - вмешался Зонтик. Я уже почти и забыл, что он тоже с нами едет - слишком долго он помалкивал. Кажется, о черных камнях он знал не очень-то много и не хотел это показывать.
- Вот именно, - хмуро сказал Урфин Джюс. - Найдем - посмотрим.
Я не понимал, почему он не уверен в результате - сам же показывал список камней в одной из тетрадок, оставшихся после Гингемы, и башмачок, по крайней мере один, у подножия черного камня мы видели своими собственными глазами, в дыму от вылитого на землю зелья, и метку разглядели, даже я ее запомнил: трещины складывались в неровный круг, пересеченный двумя косыми линиями. Правда, больше ничего увидеть не получилось, пар рассеялся слишком быстро.

Правда, больше ничего увидеть не получилось, пар рассеялся слишком быстро. К тому же остаток того времени, пока он еще поднимался над котлом, был потрачен на недолгую перепалку хозяина с Зонтиком: "А еще она приказывала показать дальше" - "Дальше!" - "Но от этого одо показывало ближе" - "Ближе! Ближе! Не работает…" - "Всё равно уже позддо".

Через несколько часов тропинка, и без того заросшая, совсем потерялась где-то в чередовании травы, кустарников и голого камня. Кое-где попадался лес, но какой-то низкий и невеселый. В одной такой чахлой рощице и пришлось переночевать. На следующий день всё продолжалось почти так же. Подъемы становились всё круче, колеса всё чаще выворачивались не туда под весом тачки, подскакивали на неровных местах, а то и вовсе норовили провалиться куда-то в сторону, так что я снова спрыгнул на землю и пошел позади хозяина. Да и он, я думаю, был не против того, чтобы груз уменьшился хоть на чуть-чуть.
- Пора вообще оставить эту штуку здесь, - сказал он, замедляя ход. - Я же не для того ее взял, чтобы выдохнуться еще до начала настоящего подъема.
По мне так и этот подъем был более чем настоящим. Я обернулся - весь уже пройденный путь, насколько я его мог рассмотреть с высоты своего не очень большого роста, лежал, казалось, не столько позади нас, сколько внизу. Вперед - и вверх - оставалось пройти примерно столько же, но я уже понял, что глаза иногда могут обманывать: дорога до этого обрыва, над которым мы сейчас стояли, тоже казалась мне не такой уж значительной.
- А она обратно не скатится? - спросил я.
- Ну не дурак же я, ставить ее там, где она может скатиться! Сейчас найду подходящее место, заодно и привал сделаем… Пообедаем - чтобы меньше в руках тащить.
Мы свернули за еще один изгиб холма - или его уже нужно было назвать горой? - и там подходящее место как раз нашлось. И для того, чтобы поставить тележку - на всякий случай подперев колеса камнями, - и для того, чтобы поесть, и для того, чтобы окончательно подготовиться к переходу: переложить часть запасов в мешок, надеть куртку потеплее… Мое участие, как вы понимаете, здесь не требовалось.

 Отправлено: 19.01.13 00:21. Заголовок: Тележку лучше переве..

Тележку лучше перевернуть вверх колёсами.
Но кот может этого не знать

 Отправлено: 20.01.13 10:21. Заголовок: Почему-то мне кажетс..

Почему-то мне кажется, что кот зря в хозяина не верит. Колдовать-то Урфин может и не научиться. но нечто новое в мир точно привнесет.
Хорошая история получается, увидела бы в печати- сразу бы купила.

 Отправлено: 28.01.13 14:00. Заголовок: саль пишет: Тележку..

саль пишет:

цитата:

Тележку лучше перевернуть вверх колёсами.

едва ли - в ней ведь остались вещи...

 Отправлено: 28.01.13 14:01. Заголовок: Все трюки в этом эпи..

Все трюки в этом эпизоде выполнены профессионалами, не пытайтесь повторить - опасно для жизни! ))

Что такое «настоящий подъем», я понял довольно скоро. Теперь мы шли только вверх, а не вперед, и путь замедлился чрезвычайно. Урфин уже несколько раз останавливался в раздумье, куда дальше поставить ногу. Поначалу новый способ передвигаться меня забавлял – это напоминало карабканье на дерево или на поленницу, - но скоро с непривычки у меня заболели лапы. Не бывает таких высоких деревьев. К тому же я вдруг с неудовольствием вспомнил, что с дерева потом еще бывает нужно спуститься. Ох. Это моя слабая сторона, должен признаться. Высоты я совершенно не боюсь, но уже не раз на макушке яблони на меня нападал какой-то необъяснимый ступор, так что я не мог ни развернуться, чтобы спускаться вниз головой, ни начать пятиться, не видя дороги. Однажды мне пришлось даже просидеть до вечера, и хозяин, вернувшись из лесу, подставил к дереву лестницу и снял меня за шкирку. Лапы потом тряслись долго и все не желали остановиться.
Но я отвлекся – вряд ли это особенно интересно, что чувствует кот, застрявший на яблоне. Лучше продолжу про наше путешествие.
Помимо постоянного подъема – всякая растительность давно исчезла, остались только большие, торчащие повсюду куски серых скал и осыпи мелких камешков между ними, - меня беспокоило еще одно обстоятельство. Становилось ощутимо холодно. Вообще-то, если говорить начистоту, я еще ни разу в жизни так не мерз. В этом было нечто необъяснимое. Я посмотрел на солнце, ослепительно сиявшее над нашими головами, потом на горы и снова на солнце. Тепло определенно исходило от него, я много раз это проверял – если лечь за домом, под кустами крыжовника, вечером, когда солнечные лучи туда не попадают, там прохладно. А до обеда – очень жарко, это точно из-за солнца. Но ведь солнце определенно было наверху, над нами, а мы шли вверх, все выше и выше! Должно было становиться не холоднее, а теплее! Нет, что-то здесь было не так.
Я взглянул на согнутую спину Урфина Джюса, ожесточенно карабкавшегося вперед. А ведь он что-то такое предполагал, подумалось мне, раз надел теплую куртку.
- Хозяин, - окликнул я. – Хозяин, я что-то не пойму, как такое может быть? Мы все ближе к солнцу, а нам холоднее?
Он обернулся – и тут до меня дошло, что если он что-то и подозревал, то далеко не в полной мере. Ворот куртки он поднял, голову втянул в плечи, а на побелевшие пальцы то и дело дышал, и от его дыхания почему-то шел пар.
- Хм… как бы тебе объяснить… - я понял, что он не знает ответа, но признаться в этом котенку выше его сил.
- Волшебство? – услужливо подсказал я. Вообще-то такой ответ бы меня устроил. Но он покачал головой.
- Понимаешь, в горах всегда так – чем выше, тем холоднее. Мы же… ну… от земли ушли далеко. Днем земля нагревается, верно? – продолжал он уже более уверенно. – Вот. А сейчас мы от нее ушли, и она нас не греет. Это как с печкой – чем толще кирпичи, тем дольше остывает. Когда огонь уже прогорел, печка греет долго, потому что большая. А если взять один нагретый кирпич, от него мало толку, сразу остынет. Вот и гора – это как труба у печки. Она часть печки, но она от нее далеко, и на ней холодно.
Он отвернулся от меня и снова полез по камням вверх. Не скажу, что его объяснение меня полностью удовлетворило. У печки-то огонь внутри, а у нас, выходит, снаружи, и к трубе ближе, чем к самой печке… К тому же он вроде бы пока еще не погас. Нет, без волшебства тут явно не обошлось! Но тут я увидел нечто такое, что отвлекло меня от размышлений о холоде. Я давно заметил, что самый верх горы сложен из другого камня, чем боковые отроги. Так вот, мы как раз подходили к этой границе двух пород. Где мы шли теперь, камни были серыми и желтыми, но уже в нескольких шагах от нас начинался белый камень, очень красивый, как молоко, более ровный и такой блестящий, что на него было больно смотреть. Но я все равно пытался смотреть – так загляделся, что отстал от хозяина. Он, оказывается, уже стоял на границе серого и белого. Я бросился догонять – и с разбегу въехал в белое всеми четырьмя лапами. Бррр! Это оказался вовсе не камень. И, конечно, не молоко. Влажное, колючее, твердое и мягкое одновременно – понятия не имею, что это могло такое быть. Но самое главное – оно было ужасно холодным!

Холоднее, чем голые серые кряжи, по которым мы карабкались до сих пор. Я сразу понял, почему чем выше – тем сильнее мы мерзли. Из-за этой белой штуки! Солнце дает тепло, но оно вон как далеко, в небе, а эта штука излучает холод, и мы оказались с ней совсем рядом. Кажется, мы сделали открытие. Я даже и не подумал приставать к хозяину с вопросами «что это такое». Ясно было, что он, как и я, видит все это впервые.
Присев на корточки, он набрал горсть странной белой массы и внимательно разглядывал ее. Потом энергично потер ладони друг об друга и отряхнул пальцы. Снова взял белый комочек и попробовал его на язык.
- Знаешь, Гинька, - задумчиво пробормотал он, поднимаясь, - я никогда раньше такого не видел, но читал об этом в одной книге. А я тогда решил, что все это выдумки. Но похоже, это он и есть.
- Кто – он?
- Снег. Это называется снег.
Я ждал продолжения, но его не последовало. В конце концов, и вправду, какое нам было дело до названия! Как его ни назови, а нам нужно было идти дальше. Урфин Джюс решительно ступил на белый склон, сделал несколько шагов и вдруг, поскользнувшись, грохнулся оземь, прямо лицом в белое и колючее. Поднялся, выругался сквозь зубы, и, отряхиваясь и ощупывая локоть, на который пришлось падение, столь же решительно вернулся к границе серого и белого, где стоял я.
- Так дело не пойдет, - проговорил хозяин. – Там чертовски скользко. До вершины осталось всего ничего, но ходить по снегу, оказывается, непросто. Нужно подумать.
Это означало – заткнись и не мешай, за время жизни в доме Урфина Джюса я это уже хорошо усвоил.
Молчал хозяин долго. Он смотрел вверх, на пролегавший по снежному склону маршрут, на торчавшие едва заметными неровностями валуны на склоне. Потом снял сапог и некоторое время изучал его подметку. Потом, наконец, достал нож и, поставив разутую ногу на сброшенный со спины мешок, принялся кромсать подошву сапога. Подобравшись поближе, я увидел, что он делает на ней неровные глубокие насечки. Так же безжалостно он обошелся со вторым сапогом, обулся – и опять с упорством, которое ничто, казалось, не могло поколебать, шагнул вперед. На сей раз ему удалось продвинуться дальше – до первого выступавшего из-под снега камня, а там дело пошло на лад. От камня к камню, петляя, оскальзываясь, иногда возвращаясь, он медленно, но неуклонно продвигался вперед. Я же на сей раз путешествовал с относительным комфортом – один раз пронаблюдав мои неуклюжие движения на скользком склоне, хозяин махнул рукой, подхватил меня и посадил себе на плечо. Я набрался было наглости попроситься за пазуху – уж очень замерз, - но вовремя остановился. Если он упадет, с плеча я хотя бы успею спрыгнуть.
К счастью, последняя часть подъема, хоть и самая сложная, оказалась недлинной. Обогнув острый, похожий на рог какого-то животного камень, мы выбрались на вершину.
Почему-то я представлял себе гору иначе – заостренной кверху, будто обтесанный кол, так что на вершине едва можно устоять одному человеку и одному коту. Но перед нами было целое снежное поле – почти ровное, тянувшееся влево и вправо, докуда хватало глаз, но не очень широкое. «Плато» - сказал хозяин и объяснил, что это самое поле-плато нам нужно пересечь и затем спуститься в долину, за которой начинается пустыня.

Отдохнув – меньше, чем хотелось бы, но холод толкал в дорогу, - мы двинулись по белому полю. Оно оказалось куда менее ровным, чем виделось поначалу, да к тому же еще и коварным – ямы и уступы были прикрыты снегом. Вероятно, из-за этого, а может, и от накопившейся усталости, хозяин то и дело спотыкался. Я на сей раз ехал за пазухой, и без всяких просьб с моей стороны. Я согрелся и, должно быть, уснул.
Проснувшись от какого-то толчка (и от внезапно вернувшегося холода), я не сразу понял, в чем дело – и не сразу вспомнил, где мы. Я лежал на мешке, а мешок лежал на снегу. Хозяин же стоял поодаль и рассматривал что-то внизу, у себя под ногами.
Ущелье. Узкое ущелье преградило нам путь. Оно тянулось, как и весь горный хребет, влево и вправо, и куда идти в обход, было совершенно непонятно. Я прикинул в уме и подумал, что не смогу его перепрыгнуть. Но, может быть хозяин, у него ноги длиннее? Подойдя к краю, я с любопытством заглянул вниз. На дне ущелья, далеко внизу, едва слышно шумела вода. Видно дна не было.
- Да отойди ты, балбес, - хозяин поспешно оттолкнул меня от края трещины. – Еще не хватало свалиться.
Он осторожно опустился на колени, тоже заглянул – и мгновенно отпрянул. Я понял, что ему страшно.
- Чертов зонтик, - пробормотал он. При чем тут Зонтик? Сам же оставил его в тележке, еще и прибавил – «делать нам больше нечего, как с зонтами по горам таскаться». Впрочем, тому и самому, кажется, не больно-то хотелось – я не раз слышал, как он толкует с хозяином насчет «случаев размагичивания при пересечении границ». Поначалу я думал, что это они о башмачках, но потом сообразил, что Зонтик-то наш тоже магический предмет.

Пока я раздумывал насчет зонтика, Урфин извлек из сумки изрядный моток веревки. Он явно не намеревался сдаваться. Концы веревки он крепко обвязал вокруг широкого прочного выступа у самого края трещины, а потом сказал:
- Гинька! А правда, что ваш брат всегда приземляется на четыре лапы?
Я в ужасе представил себе глубину, в которую всматривался всего минуту назад, но оказалось, у него другое на уме. Что ж, слетать на ту сторону трещины с веревкой в зубах – это было, пожалуй, не так страшно. Хозяин размахнулся – сильно, но мягко – а через секунду я уже легко встал на ноги на противоположном краю расщелины. Здесь, к счастью, тоже был похожий выступ, напоминавший по форме бычью голову. Я набросил на него веревочную петлю. Жаль, что я не умею завязывать узлы – это было все, чем я мог помочь. Хозяин хорошенько подтянул веревку со своей стороны и десять раз, не меньше, подергал ее, чтобы убедиться, что она его выдержит. Я старался не задавать лишних вопросов, но искренне недоумевал: пожалуй, идти над пропастью по веревке, пусть толстой и крепкой, и хорошо натянутой, не решился бы даже я.
Урфин Джюс размахнулся еще раз, и мешок с остатками провизии последовал за мной, на мой край ущелья. А затем он сделал следующее: снял с себя куртку (Глядя на него, я невольно поежился. Нет, хорошо все-таки иметь шерсть, и как люди без нее только обходятся.), вывернул ее подкладкой наружу, пропустил под веревками и накрепко застегнул над ними. Потом, не удовлетворившись результатом, еще и стянул хитрым узлом рукава. Получилась довольно прочная, кожаная изнутри и шерстяная снаружи платформа, сквозь которую были, в распорку, удерживая ее расправленной в ширину, пропущены две веревки. Урфин Джюс осторожно лег на это сооружение. Кажется, оно вполне выдерживало его вес. Перебирая веревки руками, он медленно пополз через расщелину. Кожаная куртка хорошо скользила, но все-таки весь процесс был мучителен и даже нелеп. Потом уже я подумал, что, наверное, это выглядело еще и достаточно смешно – только смеяться тут было некому. На каждое движение рук моего хозяина приходилось добрых полсотни неровных ударов моего сердца. Еще несколько минут – и у меня вырвался вздох облегчения. Он был в безопасности, над твердым краем скалы. Мы победили ущелье!
Хозяин сполз со своей невероятной конструкции из куртки и веревок, лег прямо в снег и лежал так минут пять. Я даже начал за него беспокоиться. Однако, отдохнув, он поднялся как ни в чем не бывало, высвободил куртку, оделся, закинул сумку на плечо и оглянулся на привязанную к скале веревку. Я думаю, что угадал его мысли – придется возвращаться - а если найдем башмачки – то и плевать на веревку, хоть она и почти новая. Во всяком случае, отвязать веревку мы теперь все равно не могли – узлов на той стороне Урфин накрутил с избытком.
Подхватив меня под живот, он посадил меня на плечо.
- Вперед, Гинька, дотемна нужно успеть спуститься в долину!

 Отправлено: 30.05.13 16:00. Заголовок: Долина была чудо как..

Долина была чудо как хороша. Мы оказались в ней уже на закате, солнце почти село, и оранжево-красные освещенные пятна перемежались тут с густыми синими тенями. Было очень тепло, словно кто-то решил, насмехаясь, окончательно подорвать сегодня мою веру в то, что солнце как-то ко всему этому причастно. Казалось, тепло здесь исходило от камней, от листьев и даже от воды в небольшом ручье. В последних солнечных пятнах кружились крупные насекомые, каких я никогда раньше не видел: вроде бабочек, но с длинными хвостами, снабженными еще одной парой лиловых крыльев, и толстые бронзово-золотые жуки. Жуки гудели, не хуже пламени за закрытой заслонкой, а лиловые бабочки пикировали на грозди крупных, с яйцо небольшой птички, желтых ягод. Я присмотрелся – насекомые питались ими, точно! Внушительным хоботком, который можно было назвать и жалом, они протыкали полупрозрачную кожуру и присасывались к ягодам. Интересно! Ни таких ягод, ни таких насекомых у нас поблизости не водилось.
- Где это мы? – спросил я, не ожидая ответа.
Урфин поднялся на ноги – он уже несколько минут утолял жажду, припав к ручью, и никак не мог оторваться, - и уверенно ответил:
- Долина чудесного винограда, точно. Я слышал о ней…
Я задумался было над следующим вопросом, но он растянулся на земле под деревом, положил под голову мешок и через минуту уже крепко спал.

Наутро я спросонок не мог вспомнить, где нахожусь, но вид Урфина Джюса, обрывающего грозди ягод у себя над головой, быстро напомнил мне обо всем, что мы пережили накануне. Иногда он клал ягоду-другую в рот, с видимым удовольствием жевал, а косточки прятал в карман.
- Интересно, приживется виноград у нас в огороде?
Я промолчал, просто приняв к сведению, что эти-то ягоды и зовутся виноградом. Я вообще такого не ем, и пробовать не собираюсь. Вернее, я думал, что не собирался – пришлось.
- Гинька, съешь-ка пару ягод на дорожку, - заявил вдруг хозяин, когда я утолил голод остатками провизии и уже начал умываться. – Знаю, что не кошачья еда, - продолжал он примирительно, поймав мой возмущенный взгляд. – Но это не простой виноград. Он наполняет человека – ну или там кота, все равно, - особым видом магии, я читал про это в книгах Гингемы.
- То есть от него я стану волшебником? – я недоверчиво покосился на красивые, но неаппетитные, на мой вкус, грозди, сейчас, на утреннем солнце, просвечивающие розовым, так что видно было, что у каждой ягоды внутри две довольно крупные каплевидные косточки.
Урфин Джюс покачал головой.
- Это не та магия… у нее другое предназначение. Не знаю, как толком объяснить, - (ого! Хозяин сознался в неведении? Это что-то новенькое, уж не виноград ли так действует?) – но вот камни Гингемы… Черные камни, к одному из которых мы должны приблизиться. Они же как работают? Просто стоят себе и стоят, как любые камни. А если чуют поблизости живое существо, начинают его притягивать. На это знаешь сколько сил нужно? Вот из живого существа и тянут… пока все не вытянут. А то, что виноград дает, оно как бы на поверхности, самое для камня лакомое. Увлечется он магией винограда, а человека-то под этим и не затронет.
Я поежился. С такой точки зрения – как о злобном живом существе – я о черном камне никогда не думал. Только как об артефакте. Сейчас я представил его себе как черного зверя с полной зубов пастью. Страшно! Сам не заметил, как проглотил пять крупных ягод – и уточнил на всякий случай:
- Но ведь камни – это против чужаков? Нас они не тронут?
- Не должны, - беспечно ответил Урфин Джюс. И я твердо понял – могут, еще как.

Пустыня начиналась очень странно – внезапно, будто полоску травы обрубили штыком лопаты по прямой линии, обозначив край долины. Ее искусственное происхождение было здесь совершенно очевидно – так ровно, «от сих до сих», можно было только наколдовать.
Вперед, направо и налево, докуда хватало глаз, простирался один песок, равномерно желтый, будто выкрашенный краской. Он оказался довольно плотным, лапы в него не проваливались, и, кажется, идти не стало труднее. Да и особенно горячим он мне не показался. Возможно, впрочем, что нас защищал чудесный виноград – мы шли под палящим солнцем уже долго, а я не чувствовал ни жары, ни усталости. Я взглянул на Урфина Джюса – тот шел рядом со мною бодрым размеренным шагом. Мне даже показалось, что он выглядит помолодевшим. Глаза его азартно блестели, а уголок рта то и дело кривился в подобии улыбки, и тогда он ускорял шаг, будто вспоминая, что цель близка как никогда.
Камень появился у нас на пути неожиданно. Это было странно, его ничего не заслоняло от нас. Просто ррраз – и вырос прямо на дороге, посреди пустыни. Он был, и вправду, совершенно черный, даже не блестел, будто его поверхность поглощала все солнечные лучи, и от этого походил на дыру в нарисованном на холсте пейзаже. Он не был ни большим, ни очень высоким – думаю, хозяин при желании мог бы на него вскарабкаться. А еще от камня веяло холодом.
- Здесь, - проговорил хозяин, указывая на уже знакомую мне метку – пересеченный линиями круг – на боку камня. Ступая за ним след в след, я обошел камень кругом. А дальше и делать ничего не пришлось. Прямо под камнем, почти касаясь его, лежал маленький серебряный башмачок. С квадратным каблучком и кокетливым, чуть почерневшим от времени бантиком, тоже серебряным. Он был откровенно женским и таким миниатюрным, что я с сомнением покосился на сапоги на ногах Урфина Джюса. На него бы такая обувь точно не налезла… а впрочем, обруч же менял свой размер, почему бы этого не уметь и волшебным башмачкам?
Башмачок лежал на виду, совершенно не засыпанный, только внутрь набралось немного песка. Урфин протянул руку и поднял башмачок. Ничего не случилось. Он вытряхнул песок из башмачка.
- Хозяин, - прошептал я благоговейно. – Мы их нашли!
Он долго молчал и вертел находку в руках. А потом ответил:
- Не их. Его.
Я сначала не понял. Или не хотел понимать. Потому что не могло же это всё быть зря. Не могли мы столько идти через горы и пустыню для того, чтобы найти… только половину того, что искали. И все-таки это было так. Второго башмачка тут не было.
- А может, он чуть подальше лежит? - неуверенно предположил я. - Или его песком присыпало?
Всё-таки я был фамилиаром и должен был давать мудрые советы. Ну или хоть какие-нибудь советы.
Но хозяин продолжал молча разглядывать башмачок, будто и не слышал, что я говорю. Хотя, наверное, все-таки слышал, потому что через какое-то время он сказал:
- Этот же не присыпало. А "чуть подальше"… Далекое это будет подальше.
Он выпрямился и посмотрел куда-то вдаль - не в ту сторону, откуда мы пришли, а туда, где не было ничего, кроме желтой дымки, застилающей горизонт. Казалось, там, за пустыней, уже ничего не может быть. Если и существует место, про которое можно сказать "край света", то мы находились именно там. И всё же это был еще не конец.
- Если бы от того места, куда долетел второй башмачок, можно было дойти - она бы дошла. Вернулась сюда, - пробормотал хозяин. - Должна была вернуться. Если только была жива. И если… - тут его голос стал громче, - если это не был пункт назначения. Тогда она осталась бы там, на своей родине - с единственным оставшимся у нее башмачком.
Несколько минут я тоже глядел на пустыню, а потом все-таки решился спросить:
- То есть мы… должны найти… фею Элли? Мы должны идти через пустыню в Канзас?
- По крайней мере, мы должны попробовать, - сказал он.
Думаю, вообще у людей - и у их котов - не в обычае пробовать перейти пустыню. Не такое это все-таки дело, чтобы к нему приступать без подготовки и без уверенности в том, что это вообще возможно. Но у колдунов и их фамилиаров дела обстоят иначе. Так что мы без долгих разговоров продолжили путь, оставляя позади и черный камень с круглой меткой, и горы, и родную Голубую страну - всё это становилось дальше и дальше от нас, а вот что находится впереди, было нам неведомо. Сознавать это было не очень-то приятно, но выбирать действительно не приходилось. Мы же пришли сюда за башмачками - обоими, - и другого способа добыть второй у нас не было.
Похоже, магия винограда уже начала ослабевать, а может, мне просто показалось, что это было ее действие, а на самом деле мне так хотелось добраться до цели побыстрее, что я не замечал ни жары, ни пройденного пути. Но что бы это ни было, сейчас оно работать перестало, и я начал уставать. Я уже собирался сказать об этом хозяину, когда он остановился. Я даже подумал, он сам догадался, что я не могу так долго идти сам, но он на меня не смотрел.
Подняв голову и проследив его взгляд, я увидел далеко впереди, за морем песка, что-то светлое и зубчатое. И хотя пустыня совсем не была похожа на лесистые холмы Голубой страны, я сразу понял, что это.
- Горы? - удивленно сказал я. - Что, за пустыней есть еще одни горы? Но за ними-то уже нет еще одной пустыни?
Вместо ответа Урфин оглянулся назад. И сказал:
- Та-ак… - и больше ничего. Я тоже посмотрел назад.
Там, разумеется, стоял черный камень, тот, под которым мы нашли серебряный башмачок. Я не сразу понял, что же тут "так", точнее, не так. Пустыня. Камень. Снова пустыня. Цепочка наших следов, вблизи хорошо различимых, а дальше смазанных. Небо.
Вот только в этой картине недоставало гор - тех, через которые мы недавно перебрались.
- Вот это да… - сказал я пораженно. - Кругосветные горы перелетели на другое место? - Тут я догадался, что, кажется, сказал какую-то глупость. – Или… - правда, что это за "или", я придумать не смог. Не могли же мы сами перелететь на другую сторону камня и сами того не заметить. Да и следы - вот они.
- Ну, мы могли еще сделать крюк и заблудиться, - буркнул хозяин. - Только вот как это могло произойти?
Ответить на этот вопрос я, разумеется, не мог. И, постояв еще немного посреди пустыни, мы поплелись обратно к камню: путь в Канзас по-прежнему лежал мимо него.
На этот раз я внимательно смотрел вперед и по сторонам, то и дело оборачиваясь, чтобы убедиться: мы по-прежнему идем в правильном направлении, горы позади, край света впереди. Но в какой-то момент - я так и не заметил, в какой - на горизонте снова замаячили вершины Кругосветных гор.
Подробный рассказ о том, что происходило дальше, наверное, был бы скучным. Скажу только, что пройти за границу, обозначенную камнем, мы пытались восемь раз. Во всяком случае, Урфин потом сказал, что их было столько, - я со счета сбился очень быстро. Мы проходили эти триста шагов медленно и бегом, вместе и по очереди, глядя строго вперед и пятясь, близко к камню и обходя его по кругу - но всё заканчивалось одинаково. Камень каким-то образом разворачивал нас обратно к Волшебной стране, с дальней его стороны даже наших следов не оставалось.
- Ладно, хватит играться, - в конце концов сказал хозяин. - Обратно-то он нас отпустит?
Я тут же начал представлять, что не отпустит. Что так и останемся мы посреди пустыни. Насовсем. И кончится на этом наша история - пусть и волшебная, но очень, очень короткая.
Но домой камень нас пропустил.
- А я-то надеялся, - вздохнул Урфин, когда горы были совсем близко, а камень виднелся позади одинокой черной точкой, - что он сработает наоборот.
Больше он не проронил ни слова. И я не лез с разговорами. Во-первых, потому что мне всё равно было не до разговоров, после этой беготни вокруг камня я еле лапы передвигал. А во-вторых, я понимал, что ничего у нас не вышло. Из четырех артефактов найти получилось только три с половиной. Чтобы добраться до оставшейся половинки, если до нее вообще еще можно было добраться - мы же, помнится, собирались всего лишь попробовать, - нужно было обойти волшебство черного камня, а для этого надо было стать волшебником, а для этого надо было найти башмачок… И не было из этого круга выхода, как из нашей заколдованной страны.

 Отправлено: 16.09.13 18:38. Заголовок: *** В виноградной д..

***

В виноградной долине снова сделали привал. Урфин набрал кистей винограда, сосредоточенно развешивал их на солнце, чтобы подсушить и взять с собой, потом обследовал ручей и принялся выбирать гибкую ветку для удочки. Все это он проделывал нарочито неспешно, а башмачок, стоящий на мешке под деревом, обходил стороной, избегая на него смотреть, словно тот был неприятным или даже ядовитым насекомым. Я понимал, что хозяин невероятно разочарован, и при этом мысль его работает, не останавливаясь ни на минуту: как? Что может дать нам один башмачок? Подействует ли он?
Я приблизился к мешку. Башмачок тускло блеснул, словно подмигнул мне своим потемневшим от времени боком. Я покосился на хозяина – и поставил внутрь башмачка переднюю лапу. При этом я на всякий случай зажмурился, поэтому сперва решил, что ровным счетом ничего не случилось. Но это было не так. На моей лапе – я сразу увидел это, когда осмелился открыть глаза – была хорошенькая высокая туфелька, больше напоминавшая сапожок, сделанный специально для кошки. Внутри, судя по ощущениям, было что-то вроде мягкой атласной подкладки, лапа чувствовала нежесткий, но вселяющий уверенность упор с каждой из сторон – будь таких башмачка четыре, так бы и носил не снимая! Глупый серебряный бантик сменился маленьким выпуклым изображением аппетитного мышонка с длинным хвостом. Внезапно я заметил, что хозяин, отбросив будущую удочку и нож, следит за мной с напряженным интересом.
- А теперь прикажи ему что-нибудь, - предложил он. – Ну там, скажи – «перенеси меня на другую сторону этого ручья». И топни ногой три раза.
Я выполнил все, что он сказал – ничего не случилось. Только по лапе, заключенной в серебряный доспех, вроде бы как пробежала небольшая дрожь, но, может, мне показалось.
- Тогда стукни этой лапой о другую. Теперь о камень! О дерево!
Я последовательно попробовал все варианты. Дрожь была каждый раз, она мне не чудилась – но это было все. В воздух меня не поднимало и никуда не переносило. Я разочарованно вытащил лапу из башмачка.
- А ну-ка, - сказал хозяин, протягивая руку. Я не понял, в какой момент это произошло, но на ноге у него оказался увесистый башмак на квадратном низком каблуке, с серебряной пряжкой. Смотрелся он очень недурно. Но и Урфину не удалось заставить разлученный со своим собратом артефакт работать.
- По крайней мере, - пробормотал он, убирая находку в мешок, - мы, кажется, можем быть уверены, что он не фальшивый.
- … по крайдей мере, де фальшивый, - сказал и Зонтик, выслушав наш рассказ и осмотрев находку – это произошло уже дома (едва ли стоит описывать обратный путь, оказавшийся скучным и долгим – мы, видимо, сбились с прежней тропы и несколько часов не могли найти камень с привязанной к нему веревкой).
- И что с того? Ты помнишь, что написано в книге?
- Как де помнить…
Теперь я понимал больше. Я знал, что лишь тот, кто владеет всеми четырьмя магическими предметами, может произвести над собой обряд великой силы и стать самым могущественным волшебником во всей стране. Я знал, что для обряда, помимо четырех предметов, нужна еще масса всяких вещей – редкие растения, особым образом сплетенная абсолютно новая веревка длиною в тридцать локтей, масло для светильников из жира сотни летучих мышей (по счастью, в пещере Гингемы остался запас), защищенное от солнца помещение… Еще требовалось выучить наизусть крайне сложное и длинное заклинание и прочесть его без единой запинки – если читающего прервать, он погибнет.
Дольше всего хозяин и Зонтик спорили о затмении. «А я тебе говорю – женская магия, меня это не касается!» - «А не долбадет?» - «Не должно…»
В конце концов Зонтик резюмировал:
- Не советую. В книге явстведдо сказано – «четыре великих магов вещи серебряны, из коих одна двухчастна, и оные пять предметов расположить…» ду и так далее. А у нас, как видишь, только четыре единицы.
- А что если, - вдруг осенило меня, - штопором наколдовать второй башмачок? Какая разница, будут два левых, их же на ноги не надевать, а поставить просто!
Зонтик издевательски хрюкнул.
- Вот-вот, Гидгема через это и поплатилась. Эх, сам де видел, но представляю – мокрое место от нее осталось вмиг. Верно говорю?
Хозяин поморщился – я понял, что он-то как раз видел момент гибели старой феи, и сейчас отчетливо представил его.
- Дальше, - продолжал припечатывать артефакт. – До затмения далеко, как… как до Канзаса. Дикакой гарантии. Наконец, ты вправду сможешь выучить две страницы непонятных слов, и едидым духом их отбарабанить?
- Ты не веришь, - Урфин выпрямился.
- Ди да грош, - мне показалось, что Зонтик вздохнул.
- Ну и черт с тобой, - проговорил хозяин и вышел, хлопнув дверью. Обо мне они забыли.

Я же сидел, не в силах тронуться с места – на меня вдруг свалилась жуткая мысль. Я твердо понял, что моему хозяину суждено погибнуть. При смерти Гингемы я не присутствовал, в магии не понимал, но сейчас видел как наяву – вот человека, который спас мне жизнь, больше нет, а я остался один. То, что казалось поначалу блестящим, но таким далеким будущим – мечты о волшебстве, о месте фамилиара у ног великого колдуна, - то, что затем стало осязаемой надеждой, маячившей если не за тем пригорком, то уж за следующей расщелиной, то, что я полагал если и не удачей, то хотя бы ее половинкой, и весьма занятной, вдруг повернулось другой своей стороной и глянуло страшной угрозой. Лучше бы мы не находили ни одного башмачка! Так, по крайней мере, не было бы и соблазна попробовать.
- Зачем только мы его нашли! – вырвалось у меня в отчаянье. Не нужно, оказывается, мне было никаких честолюбивых планов, ни сладкой мести Кими, ничего – просто сидеть тут, у печки, и слушать, как стучат молоток и стамеска у верстака, и гонять кротов на огороде. То были его мечты, не мои. Но я не мог заставить его свернуть с пути.
- Дошло даконец? – тихо спросил Зонтик. – Он не передумает, не надейся. Он всю жиздь к этому шел.
Я знал, что не передумает. Забавно, что мысль спрятать какой-нибудь из предметов, унести в лес, выбросить вообще не пришла мне тогда в голову. Должно быть, подспудно я понимал, что это было бы предательством по отношению к Урфину. А вот то, что мне в голову пришло, предательством не было. Это было именно то, зачем живет на свете фамилиар. Наконец-то я понял, в чем было мое предназначение и почему омут и камень на шее не были моей судьбой. Все встало на свои места.

Следующие дней десять хозяин, не покладая рук, готовился к колдовскому обряду. Я все время вертелся рядом с ним и помогал, чем мог – распугал в старой пещере мелких грызунов, нашел и притащил несколько нужных трав, которые Урфин показал мне на картинке в книге. Сам он вкручивал в потолок пещеры какие-то железки, заправлял светильники отвратительно пахнувшей субстанцией, изрисовал все кругом непонятными значками, пока начертание не удовлетворило его настолько, что он решился перенести их на стены. Но главное – учил заклинание. Зонтик правильно боялся, выучить такое количество бессмыслицы было невероятно тяжело, целыми днями Урфин не расставался с книгой, ходил и бубнил себе под нос одно и то же, снова вскакивал, доставал из кармана книгу, сверялся, чертыхался, и все начиналось сначала. Я сидел рядом с ним и был само терпение. Понятно, что заклинание надо было затвердить хорошенько – это было главное.
И когда настал день великого колдовства, я тоже был рядом – разложил цветки и листья в нужном порядке, помог, взявшись зубами, протянуть веревку, так что пещера стала выглядеть как логовище гигантского паука. На испещренном буквами и пиктограммами потолке колыхались неясные тени. Посреди возвышался накрытый доской треножник. Обруч. Зажигалка. Штопор. Одинокий башмачок. Все выстроилось в единственно верном порядке. Урфин зажег последний светильник, в последний раз взглянул в книгу и отбросил ее к входу в пещеру.
- Все, я готов. Давай, улепетывай, Гинька, мало ли…
- Да, - сказал я. – Мало ли… Извините меня, пожалуйста, хозяин. – С этими словами я вскочил на покрывавшую треножник доску и начал нараспев: «Барридо, тэнхо, сугура…»

Пещеры не было. Не было также времени, земли, неба, кошачьих лап и ушей. Было солнце – ослепительно яркое, которое заполняло весь мир, и одновременно находилось внутри моего сознания, потому что оно было мною, котенком по имени… а впрочем, не котенком. И без всякого имени. Потому что я был всем на свете сразу, и ощущал его внутри себя и снаружи одновременно. Солнце не было горячим, но было слишком ярким, оно мешало видеть, и я попытался исторгнуть его из своего сознания и немного отдалиться, чтобы составить себе представление о том, исчезло ли пространство одновременно со временем, или пока наличествует.
Пространство было, я стал различать его в виде вполне реальных клочков земли, которые сгущались подо мною, словно я был птицей и парил в облаках. Были и облака, но я велел им скрыться, потому что они мешали смотреть. Сначала я увидел пустыню, потом обернулся – не спрашивайте, куда и как мне это удалось, – и увидел старуху. Она недоверчиво, и, как мне показалось, неодобрительно качала головой, задрав голову вверх – наверное, видела в небе меня. Хотя неба пока еще не было, только немного земли.
- Ай малааадец, - пропела старуха. – А впрочем, так даже смешнее! – и замахнулась на меня длинным помелом. Мне не хотелось, чтобы грязное помело до меня дотронулось, поэтому я отогнал его силой мысли. И вообще, неплохо бы, чтоб время тоже вернулось, тогда старуха канет в небытие, из которого явилась. И я велел времени вернуться. Тогда я решил, что могу выбирать, на что глядеть, я снизился (небо уже настало) и пожелал взглянуть на хозяина. Но он отчего-то плакал, закрыв лицо руками, и я понял, что время вернулось не вполне, потому что на моей памяти хозяин никогда не плакал. Я велел времени вернуться совсем и захотел взглянуть на Изумрудный город, про который хозяин говорит, что нет ничего прекрасней. Однако вместо красоты я увидел заполненную народом площадь; толстый человек в мантии стоял на возвышении и боялся. Я сначала увидел, что он боится, а потом услышал, что он говорит, что нет.
- И вам советую прекратить панику, так как минимизация речевой практики фауны позитивно скажется на удоях и результатах посевной…
Вся толпа желала ему зла, я увидел это, когда посмотрел на толпу. Толпе было страшно, но она боялась не его. Маленькая девушка выкрикнула из толпы:
- Магия умирает! Мы бежали из Фиолетовой страны под твою защиту, Король Руф Первый! Спаси нас! В Розовой стране звери замолчали совсем. Говорят, что Стелла при смерти – ее магия покинула ее. Наша страна больше не волшебная!
Человечек в мантии махнул рукой, и дюжие солдаты в зеленых мундирах зажали девушке рот и куда-то ее потащили. За нее пытался заступиться смешной железный человек, он был очень силен, но солдаты справились и с ним.
Мне стало неприятно смотреть на это, и я поднялся выше. Справа и внизу все было черным, и туда лететь не было смысла, черное втянуло бы меня внутрь и переварило. А самое теплое было слева, но когда я решил повернуть туда, я споткнулся в небе о какую-то корягу и стал падать, хотя так плавно, что мне казалось, будто я лежу на медвежьей шкуре. А потом я услышал голос:
- Живой! Черт тебя дери! – и в рот мне полилось теплое молоко.

 Отправлено: 27.09.13 16:52. Заголовок: *** Управлять своим..

***

Управлять своими мыслями – вот что оказалось самым тяжелым. Нет, я даже и представить себе не мог, что думаю какими-то невнятными обрывками эмоций вместо того чтоб принимать обдуманные решения. Первые несколько дней я, шалея от результата, обнаруживал себя то в амбаре, то далеко в поле, то на вершине дерева, и все это без малейших, как мне казалось, к тому с моей стороны предпосылок. Потом уже догадывался – да, наверное, когда хотел пожелать «перенестись через ручей», мелькнуло где-то на краешке сознания – крутой обрыв, норки стрижей, так похожи на мышиные – и вот я уже стою посреди сарая, а во все стороны от меня порскает серый ковер. Какого черта мыши перевесили явственный приказ?
С невидимостью выходило отлично, только Зонтик почему-то по-прежнему видел меня, хотя я даже тени не отбрасывал, но хозяина я регулярно выводил из себя, пока он не стал орать, чтоб я прекратил, и что он боится на меня наступить. Зажигалка, та вот подействовала хуже. Вернее, подействовать-то она подействовала – потому что магии в ней больше не осталось, факт, хозяин сколько ни щелкал, все без толку, и видимо, я действительно мог теперь читать любой магический текст, то есть мог бы – если б читать умел. Вся эта ситуация – Урфин Джюс, внезапно столкнувшийся с тем, что он больше не может разобрать ни слова в книгах Гингемы, а волшебная штуковина годится лишь на то, чтоб запалить вязанку хвороста, и ваш покорный слуга, с тупым выражением на морде стоящий над страницей непонятных значков, - почему-то довела Зонтик до истерики. Он не просто смеялся, он даже слегка катался из стороны в сторону, и в конце концов свалился со шкафа на пол, и там продолжал хрюкать, пока хозяин не окатил его ковшом воды. После этого Зонтик смеяться перестал и буркнул, что все сработало нормально, и думать надо было раньше.
- Сам уже понял, не маленький, - хозяин отряхнул Зонтик и водворил обратно на шкаф. – Придется тебе, Гинька – или нет, как там? Ваше Всемогущество Гингемион Первый, - он издевательски поклонился, - азбуке поучиться, что ли.
Штопор тоже отдал свою магию в момент великого ритуала. Вот только я никак не мог применить ее, а Урфин, не имея больше доступа к книгам Гингемы, не знал, как мне подсказать. Напрасно тыкал я лапой во все предметы подряд, веля им то молча, то в полный голос – удвойся! Превратись! Превратись, чтоб тебя! – ничего не происходило. Должно быть, магия штопора была в чем-то ином.

Но я привыкал – привык же я, в конце концов, к своему новому облику. Помню, как я отчаянно заорал, когда первый раз после того, как очнулся, увидел прямо перед собой что-то черное, покрытое шерстью, и в ужасе осознал, что смотрю на собственную лапу. Хозяин в тот момент вышел за чем-то из дома; тут же он вбежал обратно на мой вопль и долго ругался, а потом объяснил, что за то время, что я лежал без сознания, цвет моей шкуры менялся несколько раз. С рыжего на черный и обратно. И опять на черный, и снова на рыжий. И в конце концов – бесповоротно – на черный.
- А пятно? – спросил я, непроизвольно подняв чужую черную лапу к морде.
Вместо ответа хозяин подхватил меня под живот и поднес к ведру с водой. Ох, пятно в половину физиономии никуда не делось, только теперь оно выделялось огненно-рыжим неровным кругом среди черной шерсти.
Позже, когда Урфин Джюс вышел снова, я спросил у Зонтика, долго ли все это продолжалось.
- Без создадия ты лежал пять дней, - с некоторым даже удовольствием в голосе доложил магический артефакт. (Вот это да! По моим-то ощущениям прошло не больше получаса!) – Цвет, выходит, менял эдак раз в сутки. Ду и пару раз мы точно были увереды, что ты откидул лапы. Урфин даже яму во дворе рыть дачал, сможешь встать – выйди, полюбуйся, пока де засыпали. Валялся как дохлая кошка, факт.
Слово за слово, мне удалось выудить из него и еще кое-что – хозяин, думая, что я умер, очень горевал и несколько раз повторил, что, заняв его место в колдовском ритуале, я спас его, пожертвовав своей жизнью. У зонтика выходило пафосно-издевательски, не думаю, что Урфин и впрямь произнес нечто подобное. Но дело было, конечно, не в выражениях - в смысле.

Теперь Урфин звал меня почти исключительно «кото-фей», это слово я слышал от него порой чаще, чем свое имя, и звучало оно пренебрежительно. Было обидно, но более обидным был «недоделанный кото-фей», выражение, которым он стал пользоваться, начав обучать меня чтению. Все-таки кошки не приспособлены для понимания букв! – а может, это буквы не приспособлены для кошек, не знаю. Я никогда не считал себя самым глупым представителем своего племени, но продвигалось дело туго. Надо честно признать, что учитель из Урфина Джюса вышел неважный. Он постоянно кричал на меня, злился, что я не понимаю, как он выражался, «элементарных вещей», хотел, чтоб я сразу складывал буквы в слова, а слова в предложения, а я и буквы-то запомнил раза с третьего, и, как выяснилось, не все, и некоторые неправильно.
- И надо же было такому безмозглому животному влезть без спросу в магическое дело, в котором он ничего не способен понять! – выкрикнул он раз, когда я опять перепутал какие-то из нарисованных на печи углем закорючек. Я устал, проголодался, и такая досада вдруг взяла меня, что, переведя взгляд к стене, я вдруг увидел – словно бы впервые – лакированные оленьи рога и отчетливо представил, как они бодают хозяина под зад, раз, другой и третий. Картина так ясно пронеслась перед моими глазами, что я не сразу понял, что именно это и созерцаю наяву. Реакция Урфина Джюса была молниеносной – после первого нападения он совершил невероятный прыжок к окну, повалил на бок стол и заслонился им. Рога будто взбесились – потыкавшись в столешницу, они попытались облететь преграду. От неожиданности я зажмурился. По правде сказать, я порядком перепугался – с чего это безобидное настенное украшение вдруг сошло с ума? Вновь открыл глаза – и было решил, что вся фантасмагорическая сцена была лишь плодом моей фантазии – рога преспокойно висели на месте. Должно быть, я просто переутомился и на несколько секунд задремал - я ощущал слабость во всем теле, голова тяжко гудела, а лапы тряслись. Но нет: у окна по-прежнему валялся на боку стол, по всему полу разлетелись чашки и плошки, а Урфин Джюс, поднимаясь из-за своего дощатого укрытия, обалдело говорил:
- Гинька, что это было?

Что, Кими, дождался? Ты хотел утопить несчастного котенка, да? Зависимое, слабое существо, не способное сопротивляться? Посмотрим, как ты справишься с огромной армией! Один взвод солдат мы решили поставить на главной площади, а второй – рассеять и заставить парами маршировать по улицам, мимо домов и палисадов. Это было посложнее, я то и дело забывал об одном из рядовых, и выходила всякая нелепица. Неделю мы тренировались в лесу, но все равно было тяжело. Еще меня очень смущал внешний облик солдат, я не очень-то себе их представлял, и хозяин сделал для меня деревянную куклу, на которой намалевал краской мундир. Такими они и получились – неуклюжие, будто деревянные куклы, подозрительно походившие один на другого, но Урфин сказал, чтоб я об этом не думал, и что все очень хорошо – жевуны настолько трусливы, что у них душа уйдет в пятки прежде, чем глаза разглядят какие-то там несоответствия. Я надеялся, что он прав, но все-таки немного тревожился. Еще мы решили – вернее, это Зонтик посоветовал, - что негоже хозяину выходить к народу пешком, несолидно. Я как раз сидел в тот момент на шкуре, расстеленной на полу вместо ковра, и мне пришло в голову, что можно бы выехать на медведе.
- А ты сумеешь?
Я и сам в себе сомневался, если честно, поэтому тут же и попробовал. Медведь вышел внушительным, к тому же я хорошо его себе представлял, поэтому его было несложно держать, даже когда я его не видел. Я заставил медведя – уже под седлом и с уздечкой, все честь по чести – прогалопировать вокруг дома и вернуться. Урфин похлопал скакуна по бурому мохнатому боку, прежде чем я его отпустил.
- Годится, - он осклабился. – Вот едет Урфин Джюс, повелитель медведей, господин Голубой страны!
- Хозяин котов и повелитель сорняков, - отчетливо донеслось со шкафа, но издевка вышла какой-то не злой, Урфин даже рассмеялся.
– Пусть так, - проговорил он беспечно. – Хозяин единственного в мире всемогущего кота! Мы с тобой, Гинька, мир завоюем, ты понимаешь? Вернем магию волшебной стране!

Почему завоевывать придется силой, он мне и раньше объяснял. Конечно, жители Волшебной страны понимают, что только настоящий волшебник способен – и должен – ими править, испокон веков так было. Но испокон веков было и так, что настоящего волшебника они узнавали по страху – страху в своей душе. Жевуны привыкли кого-то бояться, и они никогда не признают настоящим магом, а значит, законным правителем Голубой страны того, кто не внушает им опасений. Конечно, наше правление станет для них благом, но сначала они, для своего же блага, должны хорошенько испугаться.

Все вышло как по нотам. С утра мы вывесили на колодце указ – «Мы, Урфин Джюс Первый, великий и ужасный маг и волшебник, чьи сапоги попирают Вселенную», и так далее (это Зонтик сочинял, хозяин только записывал под диктовку, глядел с сомнением, языком прищелкивал от некоторых формулировок), а когда жевуны хорошенько переварили эту новость, о смене власти, вернее, о появлении у них наконец хоть какой-то власти, и как раз, собравшись на площади изрядной толпой, гадали – не то сорвать объявление да и разойтись по домам, не то – сорвать, пойти Урфину врезать всем миром хорошенько, и только потом разойтись, мы и въехали на медведе. Ох, медведь в этот раз у меня вышел, любо-дорого! С хорошую корову, черный, с желтых клыков слюна капает, трензель грызет! В седле возвышается Его Величество Урфин Джюс Первый в собственноручно заштопанном зеленом кафтане и почти что новых ботфортах, а на его плече скромно примостился ваш покорный слуга. А за нами, чеканя шаг – два десятка бравых молодцов с внушительными дубинами. Я сам видел, как Кими побледнел и лишился чувств, и от этого приятного зрелища наши молодцы стали еще свирепее и, не побоюсь этого слова, осязаемее.
Все честь по чести, Урфин речь сказал, немного бестолковую, и сбился пару раз, переврал то, что ему Зонтик насочинял, но основную мысль, кажется, донес очень хорошо. Жевуны поплакали, пообнимались в страхе, пара тех, кто пожаднее, выразили согласие пойти к Урфину Джюсу на службу. Тут я один взвод отправил улицы патрулировать, и мы всем велели разойтись, а хозяин повел «придворных» своих в соседний палисадник на инструктаж.
Вдруг прямо под брюхом медведя прошмыгнула мышь. Я вздрогнул и вроде бы на минуточку отпустил – не медведя, к счастью, а солдат, и с ужасом увидел, что левый край строя как-то подозрительно подтаял.
- Не подведи, штопор, миленький! – я изо всех сил, напрягая остатки внимания, попытался вызвать перед собой образ серебряной спирали, но остатки строя подернулись сизым туманом, лапы мои подкосились, и я свалился в траву без чувств.

Жарко припекало солнце, пахло чем-то незнакомым, но приятным, я немного помедлил, прежде чем окончательно проснуться – я уже понял, что лежу на крыльце, хотелось продлить мгновения блаженства, но… тут я вспомнил, что всему этому предшествовало, и в ужасе распахнул глаза. Хозяин сидел рядом со мною, на ступеньку ниже, и придирчиво выбирал яблоко из большой корзины. В нашем саду такие яблоки не росли.
- Все пропало, да? – проговорил я слабо.
- Ну это как посмотреть, - хозяин с хрустом откусил от яблока и пояснил несколько невнятно, - Медведь пропал, да, но я им сказал, что отпустил его домой силой своего колдовства. Они аж икать начали со страху.
- А солдаты? - спросил я, замирая.
- Солдаты тоже пропали, да не все, вон, смотри, - Урфин махнул рукой, и я увидел на крыше сарая несколько фигур, торчащих, будто караульные на вышке. Подул ветер, и фигуры слабо зашевелили руками.
- Но в общем ты вовремя очнулся, - задумчиво добавил он. – Они, конечно, боятся, но чудеса им надо подкидывать регулярно. Сегодня повторим марш по площади, а вместо медведя… я вот подумал, как насчет саблезубого тигра средних размеров? Но только недолго, ты не перенапрягайся так, им и четверти часа хватит. Промаршируем, и свободны.
Рядом с Урфином стояло несколько корзин – в одной были яблоки, в остальных, которые я сперва не заметил, кажется, картошка и несколько свежевыловленных кроксов (это от них приятно пахло).
- Подношения от верных подданных, - хозяин проследил мой взгляд и усмехнулся. – Сначала они натащили мышей и пиявок, припомнив старушку Гингему, но я им разъяснил что к чему.
- Мышами можно было и взять, - возразил я осторожно.
Урфин расхохотался и швырнул огрызком в одно из чучел на крыше сарая.

 Отправлено: 03.12.13 00:05. Заголовок: Потрясающе!

Замечательное произведение! Мне всегда в сказках Волкова нравился Урфин Джюс, а так как по жизни я заядлый кошатник, то я просто в восторге!
И ещё, судя по использованию слова "трензель" вместо "удила", Вы, наверно, и лошадками увлекаетесь?

 Отправлено: 08.04.14 15:09. Заголовок: Продолжение истории в "загадочных снах"

Продолжение истории в "загадочных снах"

 Отправлено: 08.04.14 15:39. Заголовок: Make me unsee it (c)

No comments

 Отправлено: 15.08.14 12:49. Заголовок: и снова здравствуйте

Мне теперь надо было много тренироваться. Не годится это, отключаться после любого напряжения на сутки и упускать наколдованное, сморгнув. И я здорово тренировался, но и без того с каждым днем чувствовал, как магия прибывает во мне. Я не знаю, с чем сравнить это ощущение – не с переполненным желудком, точно, но и не с уверенностью в себе – это чувство было ого-го каким материальным. Казалось, что денно и нощно у меня с огромной скоростью отрастает шерсть, и весь я становлюсь больше, занимаю все больший объем в пространстве. Однако в действительности и размеры мои, и длина меха – все оставалось прежним, я проверял. Вместе с этим «ростом» откуда-то приходило понимание, чего я могу, а чего нет. Скажем, я не мог управлять существующими предметами или приказывать живым существам. Зато – мог создавать, благодаря удивительной магии серебряного штопора, новых существ и новые предметы – и повелевать ими как мне заблагорассудится. Раз на реке, проголодавшись и убедившись, что рыба по повелению «всемогущего Гингемиона» из воды ко мне не выскочит, я наколдовал парочку солдат наподобие тех, какими мы стращали жевунов, и они через пять минут наловили мне десяток кроксов - больше, чем я мог съесть за неделю. Тут же я сообразил, что солдаты-то – это лишнее, отпустил их и наколдовал маленькую самоловную сеть. Она лихо вытащила на берег одиннадцатого крокса и растворилась в воздухе по моему повелению. Единственным ограничением было то, что все наколдованные мною существа и предметы существовали недолго – пока я о них помнил и хорошо их себе представлял. Проще всего было на них неотрывно смотреть. Постепенно я научился управлять несколькими предметами в поле зрения разом. Наколдованный топор сам рубил всамделишные дрова, которые никуда не исчезали и после того, как я отпускал топор, и одновременно созданная мои воображением лопата шустро вскапывала огород.
Все это, в отличие от фокусов с рыбами, я проделывал, как вы понимаете, по просьбе хозяина – сам я мало смыслю в лопатах и топорах. Моими успехами он остался доволен и сказал, что с таким колдовством мы сможем принести много пользы людям. А это было важно – ведь мы собирались завоевать Изумрудный город.

Впервые об этом намерении хозяина я услышал как-то ночью – предполагалось, что я сплю, но хозяин еще не ложился и шепотом переругивался с Зонтиком. Кажется, у того были какие-то возражения, но я удовлетворенно подумал, что это как раз то, чего достоин Урфин Джюс. А что? Он отлично сможет им управлять… подумаешь, один город! Да он и всей Волшебной страной управлять сможет, если захочет!
- Изумрудным городом всегда правил волшебник, - припечатал Урфин.
Зонтик неопределенно хмыкнул. А я – я ощутил, и не в первый раз уже, горькое угрызение совести. Конечно, действовал я из самых лучших побуждений, спасал хозяина и все такое, и еще не факт, что он бы так быстро оправился от нашего неполноценного магического ритуала, как это удалось мне – не зря же говорят, что у кошки девять жизней! Но это все «если» и «бы», а мы имели сейчас то, что имели – меня, живого, здорового и с неслабыми колдовскими способностями. А ведь на моем месте должен, и собирался, быть Урфин Джюс. Это он должен был сейчас мановением левой брови заставлять топоры обтесывать бревна, а жевунов – разбегаться по его щелчку пальцев, он должен был управлять свирепым, пусть воображаемым, да зато осязаемым медведем и армией бравых солдат. Он готовился к этому и мечтал об этом. А досталось все мне. Поэтому если хозяин хочет завоевать Изумрудный город – я стану его бессловесным орудием. Я не маг, я его магический ар-те-факт, удовлетворенно думал я, проваливаясь в сон. И я буду не я, если Урфин Джюс не сядет на изумрудный трон.

Все-таки жевуны – преглупый народ. Эти трое или четверо, которых хозяин оставил управлять страной в наше отсутствие, держались за свою новую власть и даже, кажется, не вполне понимали, что власть их – одно название. Они не получили ни гарнизона для самозащиты (о чем робко заикнулся один из них, Кабр Гвин, назначенный Урфином наместником Голубой страны), ни выгоды – только туманные обещания насчет изумрудов, которые им непременно пришлют из столицы… когда-нибудь. Интересно, долго они продержатся? Я не исключал, что долго – так же, как они поверили в реальность своей власти, поверили в нее и их нынешние подданные. Говорю же, исключительно глупый народец.
Мы стояли на краю леса, там, где вымощенная желтыми кирпичами дорога делала небольшую петлю и убегала в подлесок. Урфин держал Зонтик в руке, наподобие трости, но что-то мне кажется, что не очень-то на него опирался, а через плечо перекинул дорожную котомку – в нее он упаковал, на всякий случай, небольшой запас провизии и кое-что из своей одежды. Я было заикнулся, что наколдую ему любой наряд, по его вкусу, но он вдруг закашлялся, словно чем-то поперхнулся, и взял с меня слово никогда этого не делать. Еще в котомке лежали наши три с половиной магических предмета – бесполезные, не более как серебряные безделушки, но тем не менее, их следовало беречь как зеницу ока, потому что, как объяснил мне хозяин, если уничтожить один из них, исчезнет и моя магическая способность, связанная с этим предметом (больше всего я боялся за штопор). Оставшееся – большое – место в котомке занимали книги Гингемы. Урфин больше не мог читать их сам, но не терял надежды обучить грамоте меня. Скажу по правде, в этом направлении мои успехи были куда хуже, чем в практическом колдовстве. Даже магия башмачков давалась легче – не без сбоев, но я ухитрялся почти всегда удачно перемещаться в задуманное место, особенно в такое, где я часто бывал, которое хорошо представлял себе. Скажем, из огорода на реку и обратно я совершал волшебные прыжки по два раза на дню. Не было проблем и с главной площадью поселка, и с колодцем. Поэтому, тщательно расспросив об Изумрудном городе хозяина (он бывал там в юности) и Зонтик (который тоже, оказывается, повидал столицу Зеленой страны), я почитал себя готовым к самому ответственному перемещению. Хозяин даже набрасывал мне, по памяти, картинки – высоченные башни, флюгеры на шпилях, стены. Что-то красивое и немыслимо грандиозное.
- Уверен? – проговорил Урфин, и мне почудилось в его голосе сомнение.
- Положитесь на меня, хозяин! – воскликнул я с излишней, быть может, самонадеянностью, и, когда он поднял меня к себе на плечо, зажмурился и попытался вызвать в памяти наброски. На мгновение нас словно закружило в пространстве, и я отчетливо услышал тихий серебристый звон, смешанный с глуховатым постукиванием – словно изысканный бокал встретился за одним столом с оловянной кружкой. И в следующее мгновение, угадав скорее чем почувствовав, что под ногами Урфина снова твердая земля, я открыл глаза и в изумлении воззрился на окруженную непроходимой чащобой громаду Изумрудного города.


Грандиозной она была, это уж точно. И красивой. Наверное. Я раньше не видел своими глазами таких больших зданий, и сравнивать мне было не с чем. Какое-то время я так и таращился на возвышающиеся над верхушками деревьев башни и край стены, но потом понял, что что-то в них есть неправильное. А может, дело было не в самой открывшейся мне картине, а в реакции хозяина, хотя он никак особо и не реагировал - тоже молчал и разглядывал эти башни. А потом сказал:
- Сдается мне, мы не в Изумрудном городе. Совсем.
- А где? - я пригляделся получше. - Эх, не видно ничего за этими деревьями… - Я постарался быть поспокойнее, чтобы случайно туда не перенестись, поближе к этим башням и стенам - теперь мне туда как-то не очень хотелось.
- Вот именно - за деревьями. Изумрудный город стоит среди полей. И еще… - он не договорил, продолжая разглядывать то, что было перед ним. И только через какое-то время сказал: - Я думал, это легенда.
Я уже ничего не понимал - какая легенда, при чём тут Изумрудный город и почему нас сюда занесло. Почему хозяин не выглядит недовольным - все-таки я не смог сделать как следует то, что обещал, - я тоже не понимал.
- Наверное, я все-таки не очень хорошо сосредоточился, - попытался я как-то оправдаться. - Но я сейчас еще раз…
- Нет-нет, - прервал он меня, мотнув головой. - Это местечко тоже надо посмотреть. Может, не так уж и плохо, что меня закинуло именно сюда. - И, скосив глаза на меня, добавил: - Да уж, могло быть гораздо хуже. Не над пропастью оказались, и на том спасибо.
Я смущенно подобрал лапы. Ну что ж, по крайней мере, сейчас всё было в порядке. А что мне и в голову прийти не могло переноситься вместе с хозяином в опасное место - не говорить же об этом вслух! Лучше об этом и не думать даже, а то кто знает, как отреагирует магия на мои необоснованные страхи…
Тем временем хозяин наконец сдвинулся с места и направился туда. К башням. Не совсем по прямой - отделявший нас от них лес, как я уже сказал, хорошим местом для прогулок не выглядел. Но большое поросшее травой и незнакомыми синими цветами место, посреди которого мне стояли, - сзади тоже начинался лес, еще более мрачный, - тянулось куда-то вокруг крепостной стены, и там виднелось что-то вроде просвета в этой чащобе.
Мы шли всё ближе к деревьям, а верхушки строений по-прежнему были видны где-то высоко над ними, и, в общем-то, уже стало окончательно понятно, что с ними не так.
Черные дыры окон, провалившиеся крыши, неровный, сточенный временем край стены… Она была очень старой, эта башня, и в ней уже очень давно никто не жил.
Понятное дело, новой столицей Волшебной страны она никак не могла оказаться. Но тогда мне стало интересно, что же это за "легенда", о которой говорил хозяин.
- Говорят, Волшебная страна существовала не всегда, - сказал он, будто прочитав мои мысли. - Ничто не существует всегда, у всего есть начало и конец. Но никто точно не знает, как она появилась. Это было слишком давно. И к тому же, по слухам, тот, кто это сделал, сам хотел быть забытым.
По правде говоря, я не очень хорошо понимал этого неведомого создателя Волшебной страны. Я бы мог его понять, если бы он сделал что-то плохое, но сотворение нашего мира - не такое дело, которого стоит стыдиться. Так что могло заставить его отказаться от заслуженной славы? Я не знал этого. Не знаю и до сих пор, хотя с того времени у меня набралось куда больше знаний о волшебстве и о нём самом.
- Гуррикап, - сказал Урфин Джюс тихо, будто боялся, что кто-то его услышит. - Говорят, так его звали…
- Об этом... об этом было в книгах Гингемы?
Он мотнул головой:
- Нет, я же говорю, об этом только рассказывают, да и то считают сказками. В книгах Гингемы про это и не могло быть написано, она же сюда прилетела всего-навсего… - он быстро подсчитал что-то на пальцах, - лет четыреста назад, наверное.
Для меня четыреста лет были уже достаточно большим сроком, чтобы не ставить рядом с ним слова "всего-навсего". Насколько же древними тогда были эти стены, к которым мы приближались?
- И что, он здесь жил? - догадался я.
- Ну, точно я не знаю. Мне так кажется.

 Отправлено: 21.08.14 09:44. Заголовок: Возразить мог бы я, ..

Тут вдруг я осознал, что Зонтик больно долго молчит – с его обычной манерой как можно скорее одарить нас энциклопедической статьей о каждом новом и незнакомом нам явлении это вязалось плохо. Хозяин, должно быть, подумал о том же, потому что проговорил, глядя куда-то вниз:
- Ну а ты чего притих, друг артефакт? Не хочешь же ты сказать, что никогда не слышал легенд о Гуррикапе?
- Никогда, - с готовностью откликнулся Зонтик (надо отдать ему должное, стремление блеснуть знаниями легко сочетается в нем с немедленной готовностью признаться в неведении, сославшись на дыры в памяти). – Я же прилетел с Бастиддой, и бьюсь об заклад, что и она де слышала о том, что у всей Волшебдой страны был какой-то там основатель… Он занимался погодной магией, да?
- Кто? – не понял Урфин.
- Ну этот ваш… легеддарный Гуррикап.
- Понятия не имею… Погодная магия – это, типа, ураганы всякие насылать, дождь там и вёдро по заказу пахарей?
- Ну вроде того... Я ж все-таки зонтик, мне положено такое… чуять.
- Чуять? Хочешь сказать, что глядя вот сейчас на этот замок, ты почувствовал, что хозяин его черт знает сколько лет назад занимался… эээ… погодной магией?
- Де удивлюсь, если он и сейчас там сидит и занимается ею, - тихо пробормотал Зонтик.
- Он, вроде, умер, - хозяин почесал в затылке.
- Так говорится в легендах? – услужливо подсказал я.
- Н-нет, - голос Урфина звучал ничуть не уверенно. – Именно этого в легендах вроде бы и не говорится… Но ведь прошло столько лет… веков…
Я попытался окинуть взглядом разом весь замок. Что если и правда древний волшебник сидит где-то там, над своими книгами и котлами? Бррр… Но нет, глупости, о чем это я! Замок был так очевидно, явственно необитаем, что сомнений быть не могло. Мы стояли сейчас у того, что было, должно быть, когда-то главный входом – гигантский пролом в кирпичной стене, и уже давным-давно никаких следов двери (вероятно, она была деревянной и полностью сгнила). Прямо из середины каменного крыльца росло кривое дерево. Ступени были несообразно велики, дверной проем тоже, и во всех очертаниях замка мне почудилось некое злобное искажение реальности, какая-то издевка над природой, что ли…
- Он… был… великан? – догадался вдруг я с замиранием сердца. Хозяин только кивнул. Не было и смысла задавать следующий вопрос, вертевшийся у меня на языке – «Он был злой?» При таком росте можно было быть каким угодно, хоть добрым. Все равно сердце уходило в пятки при одной мысли о встрече с таким колдуном.
Хозяин тем временем решительно ступил на растрескавшиеся плиты крыльца. Я не пытался его отговаривать, во мне самом страх мешался с любопытством, и я бы всю жизнь мучался неизведанностью, уйди мы сейчас восвояси.
- У него должны были быть волшебные книги… - пробормотал Урфин Джюс. Мы стояли посреди огромного холла, а чувство было такое, будто мы по-прежнему в лесу. Крыша здесь была провалена практически полностью, и на полу лежал толстый ковер накопившихся за многие годы сухих листьев, так что если на плитках и был какой-то узор, рассмотреть его было нереально. Здесь не пахло крысами или мышами, не пахло сыростью – замок стал продолжением чащобы, и она продолжала заглатывать его, превращая в самое себя. Прямо напротив входа была лестница, к счастью, каменная, и несмотря на то, что ее ступени покрывали бесчисленные трещины, казалось вполне возможным и подняться, и спуститься.
- В подвале, - проговорил Зонтик. Если бы у него был нос, я бы поклялся, что он поводит им и принюхивается.
- Библиотека Гуррикапа? Странное место для хранения книг.
- Дет… Погодная магия. Ее источник в подвале, я это чувствую, не будь я зонтом.
Хозяин пожал плечами. Я понял, что притягивающая Зонтик материя интересует его мало, и будь его воля, он отправился бы сейчас вверх, а не вниз по лестнице, в поисках древних книг (а могли ли они сохраниться, если здесь прогнила даже вся древесина?), однако почему-то он предпочел сейчас послушаться чужого мнения – и зашагал по ступеням, ведущим в подвал. Ну то есть что значит – зашагал? Это не была лестница, пропорциональная человеческим габаритам, и, хотя ступени не были чересчур высоки, все равно мне это больше напомнило наш спуск в долину чудесного винограда.
В подвале было темно – и, наконец-то, сыро. Стены замка, а вернее, фундамент его оказался достаточно крепок, и подвал был практически не затронут разрушениями. Я впервые почувствовал себя в руинах, а не под открытым небом.
- По-моему, у западной стены, - прошелестел Зонтик. Хозяин, сняв с плеча котомку, полез за зажигалкой, чтобы можно было хоть как-то осмотреться в кромешном мраке, я, стараясь не мешать ему, сделал шаг в сторону – и провалился. Должно быть, наступил на какую-то расшатавшуюся плитку - потому что в следующую секунду, по счастливой кошачьей привычке, уже мягко приземлялся на все четыре лапы в совершенно ином помещении.
Маленькая – даже по моим понятиям – четвероугольная коморка с высоким потолком, терявшимся где-то столь далеко, что хотелось сказать – «в облаках», была освещена неярким золотистым сиянием, но его источника я нигде не мог усмотреть. Посредине, в небольшом углублении, был очаг, в котором горел синеватый огонь, а над очагом парил в воздухе начищенный медный котел. Край его приходился слишком высоко, чтоб я мог взглянуть на содержимое, и все, что я увидел – маленький ворокнообразный сизый смерч, покачивающийся на змеино-тонком хвостике над поверхностью котла. Такой маленький, что от него даже не исходило никакой опасности – по крайней мере, пока. Еще выше, в гуще золотистых пылинок, танцевала над котлом клепсидра в медном корпусе. Верхний сосуд ее был почти полон, лишь несколько капель просочилось в нижний, и я невольно подумал, что тут времени еще на годы и годы. Нет, все-таки не стать мне не то что магом, но и настоящим магическим артефактом – для меня тут не то что магией не пахло, а вообще не пахло ничем. Я понимал, что имею дело с сильным, недоступным мне колдовством, но это было все. Следовало подумать, как выбираться отсюда, и вот тут-то я ощутил легкую панику. В коморке не было ни окон, ни дверей; ни один камешек в полу не отзывался на мое нетерпеливое постукивание. А между тем мне не казалось, что я свалился на пол из-под потолка – тогда лапы болели бы ощутимей.
- О нет, - вырвалось у меня, - хочу обратно! Хозяин, я тут! Найди меня, пожалуйста! – я крепко зажмурился и так отчаянно представил, как вновь бреду, спотыкаясь, по полу подвала, как в следующий момент уже ошалело тыкался мордой в сапог Урфина Джюса.
- Эй, Гинька, не отходи далеко, потеряешься, - хозяин высоко поднял руку с зажигалкой, но слабенького огонька не хватало на то, чтоб хоть сколько-то осветить обширное помещение. Кажется, он даже не успел заметить моего отсутствия.
- Нету тут ничего, - наконец, объявил он, хотя тщательным осмотром все это никак нельзя было назвать. – Все, айда наверх, книги Гуррикапа должны быть где-то там.
Удивительно, но Зонтик ничего не возразил в ответ.

Возразить мог бы я, но как-то не нашелся. Стал вспоминать, какая именно плитка отправила меня к тому магическому очагу - сейчас они все выглядели одинаково непотревоженными, - представил, как я буду тыкаться во все по очереди. Кто знал, куда еще они могли проваливаться? И - что еще хуже - кто мог знать, получится ли у меня второй раз сделать то же самое или я буду просто без толку бегать по этому подвалу, но так и не найду обещанный проход? Кажется, эта мысль и заставила меня оторвать взгляд от исчезающих в темноте плиток и припустить вслед за хозяином. Уже на ходу мне пришло в голову, что нет необходимости - да и пользы особой нет - проникать в заколдованную комнату тем же путем, каким первый раз попал в нее я. Вместо этого можно было бы просто пожелать перенестись туда.
И для этого, между прочим, совсем не обязательно было оставаться в темном мрачном месте.
Но сначала я не решился попробовать сделать это прямо сейчас: после предыдущей неудачи, когда вместо Изумрудного города нас зашвырнуло к старому замку, мне хотелось быть уверенным, что я попаду именно туда, куда надо, поэтому я решил сначала немножко потренироваться самому. А это в ту минуту было невозможно, потому что Урфин Джюс снова посадил меня на плечо - иначе я бы слишком долго карабкался вверх по ступенькам. Когда же я снова оказался на твердой земле - точнее, на твердом полу второго этажа, - меня ждало жестокое разочарование: сколько я ни представлял себе коморку под далеким потолком, золотистое свечение, котел, над которым кружился смерч, и всё остальное - я оставался там, где был. И почему это происходит, мне, с моим-то уровнем колдовского образования, было непонятно. Может, заколдованное место и против магии башмачков было заколдовано? О том, что мне оно только померещилось, думать не хотелось.
Но и рассказывать о нём теперь не хотелось тоже. Самому мне там делать было нечего, привести туда хозяина я не мог. Да и желанием возиться с этой погодной магией он не горел, так стоило ли стараться? Вот так у меня появился маленький, красивый, совершенно бесполезный секрет.
Тем временем, пока я старательно воображал очаг с котлом, пытаясь не слишком сильно отставать от хозяина при этом, мы продвинулись вглубь замка довольно далеко: лестница выходила к длинному прямому коридору. В том крыле, куда мы забрались теперь, разрушений тоже было меньше, чем с той стороны, откуда мы вошли. Конечно, стекла были выбиты, стены покрыты мхом, а на полу под окнами кое-где пытались пытались прорасти чахлые деревца, но их становилось всё меньше, и я почти не удивился, когда за очередным дверным проемом обнаружилась комната с вполне сохранившейся мебелью - столом, стулом и какими-то шкафами. Размером всё это было под стать самой комнате - то есть человеку, решившему зачем-нибудь сесть на такой стул, пришлось бы карабкаться по ножке, и, даже если бы у него это получилось, он бы вряд ли смог дотянуться с него до стола, - но назначение предметов было ясно.
Урфин Джюс обрадовано шагнул к шкафам, но остановился, разочарованно пробормотав:
- Посуда… Пойдем дальше. Если эта комната сохранилась, то и другие должны быть в порядке.
- Локальный микдоклимат! - непонятно сказал Зонтик таким гордым тоном, будто это он лично защищал Гуррикапову утварь от гниения. Но, по крайней мере, теперь были причины надеяться, что, раз уж великан позаботился о своей мебели, ценные книги он тем более заколдовал как-нибудь понадежнее… Главное - чтобы не слишком надежно. Мы все-таки были в его доме незваными гостями.
В третьей комнате мы наконец нашли то, что искали. Здесь тоже был стол - кажется, чуть поменьше, чем тот первый, - и кресло. И шкафы. На этот раз - без посуды.
- И что теперь? - в задумчивости произнес Урфин Джюс, разглядывая ряды книг у себя над головой. Я тоже уставился на них и сам не заметил, как оказался на полке. Книги с такого близкого расстояния вообще не были похожи на книги - скорее на какие-то здоровенные пыльные камни.
- Ну и что мне это дает? - крикнул Урфин. - Сделай лучше лестницу, что ли.
Я торопливо наколдовал длинную приставную лестницу, надежно упирающуюся ножками в щель пола.
Когда мы оба очутились перед рядом книг, стало понятно, что это по-прежнему ничего не дает. У Урфина Джюса все равно не хватало сил на то, чтобы хотя бы сдвинуть одну из них, а я тоже ничего не мог с этим поделать. Я ведь не мог даже вообразить копию этой книги, удобно лежащую перед нами на полу, - потому что не знал, что у нее может оказаться внутри, на страницах.
- Ладно, - вздохнул хозяин. - Лестницей тут не ограничиться, придется делать… лебедку, например.
Следующие полчаса ушли главным образом на то, чтобы объяснить мне, что такое лебедка. Хорошо еще, сооружать вокруг этой злополучной полки конструкцию, которая действительно позволяла бы человеку поднять книгу за счет только собственных усилий, не понадобилось - потому что я не уверен, что у меня бы это получилось. Но самокрутящаяся лебедка с этой задачей справлялась, главное, не смотреть на медленно выползающую из ряда книг громадину, поддерживаемую не совсем реальными канатами, и не очень бояться при этом.
Итак, мы вытянули книгу из шкафа, опустили ее на пол и даже открыли. И на этом наши успехи закончились. Нет, я был готов к тому, что страницы окажутся покрыты какими-нибудь непонятными значками, которые я буду долго разбирать по слогам, одновременно напрягая свои силы на удерживание огонька зажигалки у себя в голове. Но страницы были пусты. Сколько я ни «щелкал зажигалкой» - так я это называл, но на самом деле ничего похожего на щелчок не выходило, скорее помогало чуть расфокусировать зрение, скосить глаза куда-то в сторону, а потом неожиданно вновь взглянуть на книгу, - они оставались белыми, девственно чистыми.
- Силён старик… - уважительно пробормотал Урфин. Однако не отступился. При помощи наколдованной мною лебедки мы вытянули еще книгу, затем еще и еще. (Уже позже мне пришло в голову, что можно было наколдовать деревянного человека, который бы проделал для нас всю работу – великана, ростом с хозяина замка, но тогда мне казалось совершенно естественным пытаться разобраться в конструкции знакомых Урфину механизмов. Я и сейчас думаю, что это правильно – я решил быть его артефактом, его орудием, и я им был.)
Словом, говорить ли, или и так все ясно? Все страницы всех пролистанных нами книг были белы и пусты. За окном давно стемнело, но Джюс запалил при помощи зажигалки огромную оплывшую свечу посреди стола, и мы не бросили усилий. Через несколько часов весь пол в библиотеке был покрыт огромными томами, раскрытыми и закрытыми, а у меня начали дрожать лапы от усталости, будто бы я тягал их сам. Очередную книгу я упустил. Должно быть, меня начал одолевать сон, и жуткий грохот, причиненный падением фолианта в лиловом бархатном переплете, не на шутку перепугал меня. Чудом успевший отскочить хозяин недовольно поглядел на меня сквозь завесу пыли, но ругать не стал, а только махнул рукой:
- Что ж, не даются нам книги Гуррикапа. Очень жаль… Пошли – на сегодня все, пора и передохнуть.
- Там дождь, между прочим, - заметил Зонтик.
- Значит, переночуем в замке, - ответил Урфин, и я сразу почувствовал, что ему страх как этого не хочется. А мне? Пожалуй, мне было уже все равно – я готов был упасть прямо на книгах и заснуть. Эту мою попытку хозяин предвосхитил:
- Не тут, - он махнул рукой на боковую дверь. Заходили мы через другую.
За дверью – даже, наверное, дверцей, она была исключительно миниатюрна для былого обитателя замка, - обнаружилась самая сохранная комната из всех, что мы успели посетить. Здесь оставалась не только мебель, но и кое-какие ткани. Высокий диван был обит чем-то мягким с виду, с круглого столика свешивалась бахрома скатерти, а на полу лежал толстенный ковер с ворсом высоким, как луговая трава, но не жестким. Я упал на этот ковер и мгновенно заснул.

 Отправлено: 16.12.14 12:56. Заголовок: и года не прошло

Проснулся я от того, что солнце светило мне прямо в глаза. Утренним светом была залита вся комната. Хозяин сидел на ковре неподалеку от меня и увлеченно листал небольшую, вполне человеческого размера книжицу, которой я раньше никогда не видел – на темно-синей, почти черной ее обложке были с одной стороны звезды и луна, светившиеся серебряным светом, а с другой – где обложка была нежно-голубая – маленькой золотое солнце. Среди книг Гингемы ничего подобного не было. Заметив, что я проснулся, хозяин похлопал по ковру рядом с собой и сделал приглашающий жест в сторону развернутых съестных припасов – сам он, судя по всему, успел уже подкрепиться.
Но меня куда больше бутербродов интересовала книга. Я забрался хозяину на колени и заглянул в нее. Непонятные закорючки, значки, картинки… Даже пара клякс на полях… Я поморгал глазами, изображение на секунду раздвоилось, и я прочел: «пу-сты-ню мо-жет не пе-ре-ле-тит и мы бу-дем в бе-зо-пас-нос-ти».

Я так до конца и не понял, почему эта книжка с личными записями Гуррикапа (именно так гласил титульный лист, я разобрал по складам) была столь мала. Вероятно, это какое-то уменьшающее заклинание, вроде того, что умеет накладывать на свою книгу волшебница Желтой страны (Урфин видел как-то раз, как она прячет книгу в рукав, а потом снова увеличивает до огромных размеров). Мне очень хотелось узнать, как хозяин достал книжицу – она лежала, оказывается, на круглом столике у дивана. Вскарабкался по витой ножке? Но на всякий случай я предпочел не спрашивать – люди не кошки, они выглядят довольно смешно, когда пытаются влезть на что-то в этом роде, еще обидится.
Перекусив, мы вновь вышли на лесную прогалину – Урфин решительно объявил, что мы не можем больше терять время в замке, пора и отправляться в путь. Звездно-солнечная книжица, бережно завернутая, лежала в котомке среди книг Гингемы.
- Я буду очень стараться, - заверил его я. – Сейчас прямо сосредоточусь-сосредоточусь, и думать буду в основном про изумруды на башнях…
- … и мы очнемся в изумдудных копях, - подхватил Зонтик. – Дет уж, мой хвостатый друг, пришел мой черед показать, на что я способен.
Кажется, один я не понимал о чем речь. Хозяин велел мне влезть к нему на плечо и держаться покрепче, а сам перехватил Зонтик за рукоятку и поднял вверх. И тут случилось нечто невероятное! Последовал достаточно резкий рывок, чуть не сбросивший меня с плеча Джюса, с громким хлопком, похожим на те, что издает белье, сушащееся на сильном ветру, купол Зонтика раскрылся, и мы оторвались от земли. Кажется, я закричал – от восторга и ужаса одновременно. Вот так артефакт! А я-то думал, он только и умеет советы давать да гнусаво читать нотации! Полагаю, что хозяину было использовать зонтиковы способности не впервой, поскольку выглядел он абсолютно невозмутимым. Зонтик меж тем забирал все выше и выше, так что даже холод начинал ощущаться (а здесь-то почему холод? Никаких покрытых белой субстанцией гор рядом не было и в помине), и вскоре я понял, зачем – понял, когда отважился чуть свеситься и взглянуть вниз. Волшебная страна раскинулась под нами будто нарисованная на листе бумаги, зелеными пятнами выделялись леса, и их было больше всего. Слева от нас лес тянулся до самого горизонта, торчали башни только что покинутого нами великаньего замка. Он был так огромен, что даже лес не мог его скрыть. Справа и впереди кое-где среди непроходимого леса попадались луговины, и Зонтик, поколебавшись немного (то есть просто зависнув на несколько минут в воздухе), направился к ним. Мы миновали еще какую-то постройку не менее великаньего вида, но все же поменьше замка – она была и сравнительно невысока, просто чуть выдавалась на край поля – но снижаться не стали. Зонтик по-прежнему держался на очень большой высоте, но летел плавно, так что постепенно я более-менее приспособился к такому способу передвижения даже вошел во вкус. Иногда мимо нас пролетали птички, они что-то невнятно и обалдело чирикали нам вслед, следить за ними было очень приятно. Постепенно луговины под нами становились все более голыми, каменистыми, а направо в поле зрения замаячили горные вершины, только более низкие, какие-то стесанные или разрушенные временем по сравнению с теми, которые переходили мы, когда шли к Черному камню. Здесь будто бы в заслоне, поставленном кругом всей Волшебной страны, оставлена была незакрытая брешь, и горный отрог как река влился вглубь, протянувшись на много миль внутрь равнины. Вдоль серого кряжа змеилось гигантское ущелье – не знаю, насколько глубокое, но невероятное широкое уж точно, я с трепетом припомнил нашу опасную горную переправу и покрепче вцепился в камзол хозяина. В паре мест над ущельем тянулся дымок, должно быть, курились какие-то горячие источники, подумал я сперва, но потом отчетливо уловил аппетитный запах жареного мяса. Выходит, ущелье было населено. Зонтик, повисев над одной точкой еще раз, снова сориентировался и забрал немного влево, так что солнце светило нам в спину. Вероятно, он увидел это раньше нас, ну а я вслед за ним: прямо по курсу, на горизонте, там, где леса сменяли разноцветные поля, нарезанные на свидетельствовавшие о близости жилья квадраты, весело подмигивала зеленая искорка. Мы приближались к Изумрудному городу.


- Так, от жилых мест лучше держаться подальше, - сказал Джюс. - Появление надо как следует подготовить, а не просто мотыляться над какой-нибудь деревней, чтоб все пальцами показывали.
Зонтик пробубнил что-то не очень одобрительное насчет воздушных потоков и неблагоприятных углов, но в сторону леса свернул. Лес был, впрочем, так себе, жиденький. У нас в Голубой стране его и лесом бы не назвали. Деревья будто сами старались держаться подальше друг от друга, и между их растрепанными кронами проглядывали тут и там бледные прогалины и темные заросли каких-то кустов. Можно было не бояться, что здесь не найдется места для приземления, но мы продолжали двигаться на север над этой мрачноватой местностью. Квадратных полей отсюда почти не было видно, а вот город по-прежнему виднелся впереди, светлый на фоне пасмурного неба, неуловимо становящийся всё четче и больше. Вскоре уже можно было хорошо разглядеть крыши дворцов, будто усыпанные зелеными блестками, и окружающую их городскую стену, и ниточку желтой дороги - неужели действительно той же самой, что начиналась недалеко от дома и заканчивалась, получается, здесь, вильнув среди пологих холмов и ткнувшись в городские ворота? Ее, правда, было не очень хорошо видно: мешала какая-то высокая тонкая башня, торчащая посреди поля.
- Так, быстро вниз, - сказал Джюс. Зонтик ухнул к ближайшему просвету между деревьями - этот резкий спуск, похожий на падение, был тем более неприятным, что для меня он оказался совершенной неожиданностью. И еще более неожиданным было то, что он так же резко прекратился и мы помчались мимо этой поляны дальше, над трепещущими на ветру верхушками деревьев.
- А что случилось? - спросил я, стараясь казаться спокойным и вцепляться когтями в кафтан Джюса не слишком глубоко.
- Надо сначала... скодость снизить, - отозвался Зонтик с натугой, и одновременно на вопрос ответил и хозяин:
- У них башня сторожевая, засекут.
На верхушке башни, на крытой площадке, действительно виднелись две человеческие фигурки. Отсюда еще нельзя было рассмотреть, в какую сторону направлены их лица, но если бы кто-нибудь из них повернулся сюда, он не мог бы не заметить такую странность, как летящий человек с зонтом.
- Ну снижайся же! - крикнул хозяин. Зонтик, уже успевший снова немного подняться, опять начал забирать ниже и совсем замедлился. Мы летели с огромной скоростью так долго, что я привык к этому и только сейчас, когда холодный ветер хлестнул по спине, начал понимать, какой он всё это время был сильный. Мне показалось, что меня сейчас просто сдует и я улечу куда-то вперед, к так и не достигнутому Изумрудному городу. Я подумал еще, что мне-то всё равно ничего не грозит, я в любой момент смогу просто зажмурить глаза и открыть их в каком-нибудь знакомом, безопасном, солнечном и теплом месте, а вот другие... Зонтик, пытаясь развернуться другим углом к ветру, громко захлопал всеми краями, как занавеска на ветру, и я так и не додумал эту мысль.
- Осторож... - Джюс перехватил ручку обеими руками, когда мы снова взмыли над лесом - хотя он почти сразу же кончился, внизу косо, будто отбегая от нас в сторону, прополз ряд деревьев, растущих между двумя полями, мелькнула какая-то дорога и овражек. В общем-то тут уже вполне можно было бы начать опускаться, несмотря на скорость, но во время очередной попытки снизиться ветер рванул особенно сильно, Зонтик закрутило колесом - и нас вместе с ним, так что было уже не до того, чтобы смотреть на землю, тоже завертевшуюся под нами и, кажется, на мгновение даже над нами, - а потом все его спицы, не выдержав напора, с треском выгнулись в обратную сторону. Наверное, я заорал - я плохо всё это помню - и еще раз запоздало начал представлять себе представлять себе то самое безопасное и знакомое место, в котором мы могли бы оказаться все втроем, подальше от этого сумасшедшего ветра, этих серых полей, будто несущейся на нас сторожевой башни и человека на ее верхушке. Я еще почувствовал ухватившую меня руку хозяина, а потом мы с грохотом врезались в ограждение, и наше первое волшебное путешествие закончилось самым печальным образом.

- Дровосек! Эй, Дровосек, по-моему, мне одному здесь не справиться!
Голос был незнакомый, высокий и хрипловатый, и раздавался совсем близко. Я приоткрыл глаза, но ничего не увидел, кроме вертикальных металлических палок и далеко за ними - серых квадратных полей, наполовину затянутых пеленой дождя. Я повернул голову - это оказалось довольно-таки больно.
Какой-то человек стоял рядом, протягивая руки через решетку. Или не человек. Я не мог понять, что с ним не так, но я не особо и вглядывался. Джюс висел где-то снаружи решетки - была видна только рука, уцепившаяся за прутья. Его тот человек и пытался вытащить, но не очень-то это у него получалось, хотя хозяин и сам пытался подтянуться повыше - но тут же съезжал обратно вниз. Потом я услышал его голос:
- Это моя сумка.
- Ее никто и не отбирает, - сказал незнакомец рассудительно, - просто за лямку держаться легче. А вот если ты ее выдернешь у меня и свалишься вниз, она станет ничья. - Он снова потянул изо всех сил, и над краем площадки появилась знакомая котомка и одновременно - вторая рука и голова Джюса.
- Гинька?.. - сказал он, увидев меня.
- Я здесь! - отозвался я, наконец сообразив встать и подбежать ближе. Это у меня получилось, так что приземлился я, получается, вполне удачно.
- Зонтик?.. - сказал Джюс после паузы. На этот раз не ответил никто.
- Дождя еще нет, - сказал человек на площадке, понявший его по-своему. И снова крикнул: - Дровосек, иди сюда, пока погода не испортилась!
- А что стряслось? - послышался у меня за спиной другой голос, низкий и странно красивый, похожий на какой-то неизвестный музыкальный инструмент. Я обернулся и отскочил в сторону, пропуская того, кто поднялся на площадку через круглое отверстие в ее полу и поспешил к решетке. Вот с этим человеком точно всё было не так. Он был сделан из железа. Как те солдаты, которыми я пугал Жевунов, были сделаны из дерева. Если бы я был настоящим волшебником, я попробовал бы определить, как и кем сделан он, но я мог только смотреть на него и пытаться как-то угадать, что, в конце концов, происходит. А происходило что-то странное. Нет, то, что при виде этого железного чудища хозяин вытаращил глаза и снова провалился вниз, странно не было - только страшно (и я рванулся еще ближе к решетке, как будто у меня получилось бы в случае чего удержать человека). Странно было то, что он при этом сказал:
- Ты? - и этот же вопрос, будто эхом, повторил тот, кого звали Дровосеком.
Потом Железный Дровосек и тот, первый - тут я уже начал понимать, что не так с ним: он был весь тряпочный, мягкий, будто набитый сеном костюм, и даже лицо у него было нарисованное, а волосы соломенные! - наконец втащили Джюса наверх и помогли пролезть внутрь через решетку. И теперь это удалось им без особого труда: Дровосек, похоже, был намного сильнее своего товарища.
- А теперь рассказывай, как ты тут оказался, - сказал Дровосек строго.
- Да подожди... - пробормотал Джюс, даже не пытаясь встать с пола. - Не все же железные, как ты...
- Ты знаешь этого человека? - спросил тряпочный.
- К сожалению, да, - холодно сказал Дровосек. - Это подручный Гингемы.
- Гм, но как он может быть подручным Гингемы, если самой Гингемы уже нет?
- Значит, теперь он еще чей-нибудь подручный... Или сам по себе какие-нибудь пакости строит. Не для хороших же дел он объявился в Изумрудном городе в такие трудные времена!
Тут я не сдержался и, забыв и о секретности нашего предприятия, и даже о собственных ушибах, крикнул:
- Почему вы говорите о том, чего не знаете? Хозяин, наоборот, собирается спасти Волшебную страну и вернуть ей волшебство...
- Тиш-ше, - цыкнул Джюс, прижав меня ладонью к полу, как будто я и без этого не понял. Потом, убедившись, что я замолчал, он отпустил меня и наконец сел, не выпуская из рук драгоценную сумку с книгами.
Дровосек и его товарищ всё это время молча смотрели друг на друга, потом Дровосек сказал:
- Страшила, ты это тоже слышал или мне померещилось?
- Если ты слышал, что он собирается вернуть стране волшебство, - ответил тот, кого, оказывается, звали Страшилой, - то да.