Отправлено: 16.02.23 18:19. Заголовок: Граев подарок (полная версия)

Это продолжение опуса под названием "Вода и звёзды".
https://izumgorod.borda.ru/?1-8-80-00000133-000-0-0-1606676271
(Но его не обязательно знать, чтобы разобраться, что к чему, просто два-три персонажа оттуда сюда перекочевали.)
Долго придумывала и даже забросила, но вдруг написала.
Начало я уже выкладывала, это было ооочень давно.
Вот окончательный полный вариант.

 Отправлено: 16.02.23 19:41. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 3. Великий, Добрый.

21 глава. Вечер на «Шестилапом».

Было решено, что кто-то должен постоянно находиться на «Шестилапом». Первыми вызвались Лувис и Гаэтано. Один человек, торчащий на лодке, мог бы вызвать ненужное любопытство. Если быть там вдвоём, и понятнее, и приятнее.
Лувис давно не оставалась наедине с братом. Он за последнее время так повзрослел, вытянулся, почти догнал её по росту. Гаэтано наверняка станет самым высоким парнем из числа её знакомых. Сестра представляла, что он будет взрослый, в него будут влюбляться самые красивые девушки (как иначе, он от природы наделён необыкновенной красотой), а она, как заправская будущая золовка, станет давать ему советы в выборе спутницы жизни.
Только бы выбраться из Серебряного королевства…
Лувис иногда спускалась в трюм и помогала Кейте, как её учил Дан. Разговорчивой его подругу было не назвать, но они все такие, этот народ Застепья. Лувис давала ей есть и пить, осторожно поворачивала, поправляла подушку и протирала лицо.
Дан ушёл вместе с Ианирой. Он сказал, что осторожно поведает остальным друзьям о случившемся, посоветуется с ними. Кейте надо спасать, если никто не захочет ему помогать, что ж… Он сам придумает. Лувис, Гаэтано и Ианира дружно возмутились. Как это – никто не захочет помогать? Заговор против короля Лотара Великого, Доброго – это подвиг, уже за одно это человек достоин вечного уважения и заслуживает беззаветной дружбы.
Меж тем в городе было страшновато. Ящеры спускались всё ниже, друзья видели ещё одно тело человека, выброшенное не туда, куда положено. Вечером, когда стемнело, не зажглись белые огни, а рыскари всё кружили и кричали. Над дворцом висела теперь сплошная, непроглядная туча из быстрых зеркальных силуэтов, и Лувис, по правде сказать, не завидовала королю Лотару Великому, Доброму. Она почему-то думала, что прилетевшие к нему ящеры не здравия ему желают, а чего-то от него требуют.
Когда утром Дан пришёл на пристань, он принёс в своей сумке не только лекарства, взятые из дома для гостей, но и кое-какую еду, поэтому до вечера Лувис и Гаэтано протянули. В темноте, со смоляными лучинами в руках, к ним пришли Бэрк и Бэргус.
- Что там? – спросила Лувис, поедая хлеб с сыром.
- Все чего-то боятся, город говорит тихо, мы сегодня на лесопилке были – потомки колдуна молчат, хуже Молчунов, а те, наоборот, улыбаются, как будто рады чему-то, - отвечал Бэрк.
- Как Дан? Он всё вам рассказал?
- Говорит, сказал то же, что и вам, и больше ничего не знает.
- С Айчен он разговаривал?
- Нет. Он к ней не ходил, и она к нам сегодня ни разу не приходила.
- И никто не приходил?
- Приходил. Приходили люди с мечами, расспрашивали, где мы были весь вчерашний день и вечер.
- А вы?
- А мы рассказали, что в послеобеденное время мы отправились на прогулку по озеру, вечером встретили в Серебряном гроте короля Лотара Великого, Доброго, по-свойски пригласили его на ужин, вместе вернулись к себе домой и провели с ним часть ночи до самого пожара.
- А они?
- Сделали большие и страшные глаза.
- У нас самое безупречное в мире алиби.
- Что?
- Так у нас в Пещере адвокаты говорят. Во время совершения преступления мы не могли быть на месте преступления, у нас в гостях был король Лотар Великий, Добрый.
Бэрк и Бэргус рассмеялись.
- А Дана спросили, где он был?
- Нет. Мы не сказали, что его в доме с нами не было, а сами они этого, похоже, не знали.
- Он сюда ещё собирается?
- Да, сказал, что придёт сюда ночью вместе с Зулой, - ответил Бэргус. – Как Кейте?
- Не жалуется. Немного пьёт, очень мало ест, молчит.
- Как думаешь, Лувис, я могу с ней поговорить? Я ведь её хорошо знал.
- Помню-помню. Кролик, рыскарь, выстрел из лука. Я спрошу.
Лувис спустилась в трюм, взяв у Бэргуса его лучину. Граева песка у них больше не осталось – сегодня, когда проходила стража, она сама отдала им последний запас. Сказала, что ночью забыли о песке, который был на лодке. Они с братом рассудили так: пусть лучше запишут, что эти люди всё сами отдали, чем придут с обыском.
Кейте не спала. Она смотрела на звёздное небо в квадрате открытого люка.
- Там пришли наши друзья, - сказала Лувис. – Одного из них вы знаете, это друг Дана. Его зовут Бэргус. Он говорит, что хорошо помнит вас. Хочет с вами поговорить. Можно, я его позову сюда?
Кейте вздохнула. Лувис до сих пор почти не слышала её голоса – она иногда отвечала ей полушёпотом то «нет», то «да».
- Он убил рыскаря, - сказала вдруг она.
- Ну и что?
- Нельзя убивать рыскарей.
- Кто сказал?
Кейте улыбнулась. Так радостно улыбнулась!
- Тот, кто сказал, сам ничего не знает.
- Ничего не знает, - согласилась Лувис. – Так я могу позвать Бэргуса?
Кейте кивнула.
Лувис поднялась наверх, передала Бэргусу его лучину. Он нырнул в трюм. Вылез обратно примерно через четверть часа. Он улыбался, как ребёнок, которому только что посулили подарок.
- Ты чего? – спросил его сын.
- Рад её видеть.
- Она, наверно, сильно изменилась?
- Это ведь хорошо и правильно, если человек меняется так, как ему положено. Не сильно. Как надо.
Они посидели немного в тишине, глядя на тёмный город, тёмную тень дворца, тёмные, никак не успокаивающиеся тени рыскарей. Если бы они были жителями этого города, они чувствовали бы тревогу, страх за свой устоявшийся быт. Но они были пленниками, и в нарушении покоя, обычно царящего здесь, им виделась надежда.
Вскоре Бэргус и Гаэтано ушли. Было условлено, что Бэрк и Лувис здесь дождутся Дана и Зулу, потом уйдут, а отец и дочь останутся на «Шестилапом» до утра.
Еще несколько раз по пристани проходили вооружённые люди. Кого и что они ищут, было неизвестно, вопросов они не задавали, показать содержимое трюма не просили. Однако у Лувис всякий раз душа уходила в пятки. Мало было им неприятностей – нате, получите старую знакомую Дана.
А ещё Лувис мучило воспоминание об отвратительной ссоре с Зулой. Было страшно стыдно за всё, что она сказала. Она ни у кого не спросила, как дела у подруги, как прошёл её день. Она боялась встречи с ней.
Они с Бэрком сидели на палубе, сначала молчали. Потом как-то сам собой, слово за слово, потянулся разговор. О каких-то мелочах, о воспоминаниях из детства, о родителях. Такие разные воспоминания были у дочери короля и сына селян. Теперь, когда у Лувис и Бэрка не было причин держать что-то в секрете друг от друга, они наговорились всласть. Бэрк даже рассказал ей о девушках, на которых заглядывался, когда был подростком, а Лувис, краснея в темноте, рассказала ему о своей самой первой и самой большой любви.
Бэрк, внимательно выслушав, по-мужски вынес главное:
- Что, прямо на глазах твоих старел? Ты всё такая же, а он стареет?
Лувис кивнула.
- Знаешь, я очень хорошо понимаю бессмертного короля, который решил свататься к такой же женщине, бессмертной. А ты?
Лувис подумала и решила, что она тоже его прекрасно понимает. Череда красавиц, одна за другой превращающихся в старух и обретающих место в Серебряной гробнице, должна была в конце концов утомить короля Лотара Великого, Доброго. В Стелле он, скорее всего, видел выход из этой круговерти.
В полночь пришли Зула и Дан. Отец нырнул в трюм, Зула деловито разложила плащи, провиант и лучины, которые они принесли с собой. Лувис теперь стала обращать внимание, как Бэрк следит за её движениями, как старается ни в чём не помешать ей и оказать помощь так, чтобы она не поняла, что он ей помог.
Заметила она и то, как угрюмо Зула отвечает ему. «Не лезь под ноги, отойди, не мешай, да ну тебя, Бэрк, скажешь тоже, Бэрк». И всегда так. За что она с ним так? А как она его тогда побила? Зря он ей сдачи не дал! Титуса бы своего ненаглядного била, пока он был жив, ведь было за что! Так нет, на Бэрка кидается из-за любой мелочи. А он столько жизнью рисковал, чтобы отыскать её отца непутёвого, хотя вовсе не обязан был, он ему никто! И сейчас рискует из-за Дановой бывшей подруги. Неблагодарные они – и этот Дан, и дочь его.
Было уже, пожалуй, начало первого. Они до сих пор не сказали друг другу ничего. Не смотрели друг на друга.
Бэрк ждал на берегу. Стало совсем темно, но он рассчитывал на кошачьи глаза Лувис, которая поведёт его по улицам города, оставшимся без освещения. Он подал ей руку:
- Прыгай давай.
Зула вдруг позвала:
- Лувис!
Она не откликнулась.
- Лувис!
- Ну?
- Если ты меня сейчас же не простишь, я утоплюсь в озере!
- Если таково твоё решение, я едва ли смогу тебя остановить. Доброй ночи! – ненавидя себя за то, что она такая гадина, Лувис взяла Бэрка за руку и спрыгнула с борта.
Гордая Зула больше никогда не попросит у неё прощения. Теперь уже точно. Навсегда. И пусть. В конце концов, Зула первая начала. Упрекала Лувис в том, что она не честна с Бэрком. А сама его вообще не любит, в то время как он… Как можно быть такой слепой, смотреть на Титуса какого-то, страдать из-за него, когда рядом, и всё время рядом, - самый настоящий, самый лучший Бэрк!
Зула сама виновата. Пусть теперь топится в озере.
- Вы чего? – спросил Бэрк, когда они уже отошли от «Шестилапого».
- Ничего.
- Я и смотрю. Из-за чего?
- Из-за тебя.
- Быть того не может. Ей на меня вообще плевать.
- Вот и я про то же. Под ноги смотри, вдруг где-нибудь ещё мертвеца уронили.
- Я думал, ты будешь смотреть.
- Я буду смотреть вперёд, чтобы в живых не врезаться.
Так и договорились.
По дороге к дому мёртвых не встретили, зато попалась парочка живых со смоляными факелами. Похоже, жители Серебряного королевства начали приспосабливаться к новым условиям.
- Бэрк, а почему они не делают простой горючий песок, как у вас? Бросили щепотку в ведро, к утру всё ведро в дело пускать можно. И не понадобится настоящий, тот, что серебро плавит. С горсточки начать, и потом на весь город хватит. А?
- Ты песок здесь видела?
Лувис подумала. Припомнила озеро и его берега. Странно. Берега были либо скалистые, либо серебряные, либо – глина. А ведь правда, речного песка здесь нет. Он был ниже, за горами, там, где Аффира - это уже река, а не озеро. Но из-за гор песок надо привозить.
- Привезут, наверно. Додумаются, - сказала она. – В конце концов, стражники, которые нас встречали, когда мы ещё только подходили к горам, наверняка знают и волшебнику могут сказать, где есть песок.
- Это если волшебнику не всё равно, чем его детки будут освещать свои дома.
- Он ведь так заботится о том, чтобы они все хорошо жили.
Как будто в ответ на её слова не меньше двух десятков рыскарей закричали совсем близко. Вот как сбросят мертвеца прямо им на голову…
- Пойдём-ка побыстрее, - сказал Бэрк.
В доме для гостей были Бэргус, Гаэтано, Таль и Ианира. Римол до полуночи не вернулся, Ианира места себе не находила. Утром вместе с остальными мужчинами он пошёл сначала на лесопилку, но потом разговорился с кем-то из королевских «сынков» о конструкции удобной масляной лампы и ушёл показывать тому, как, по его мнению, лучше её собирать. До поздней ночи от него не было ни слуху ни духу, и всего за пять минут до прихода Лувис и Бэрка пришла женщина с факелом, назвалась супругой королевского потомка в двенадцатом поколении и сказала, что её очень просили прийти и сказать: Римол задержался в мастерской, передавал своей жене, что занят, работает.
- В темноте, что ли? – удивился Таль.
- Нет, там светло, они уже много светильников собрали, - ответила женщина и ушла.
У «жены» отлегло от сердца. Ианира, сказать по правде, уже несколько раз пришла в отчаяние, потом, успокоенная друзьями, вновь начинала надеяться на лучшее, потом снова представляла, что его убили, посадили в острог, женили на какой-нибудь женщине в белом платье, убедили, что она, Ианира Джюс, ему больше не нужна. А светильники – ну что ж, делить его со светильниками она, пожалуй, согласна.


22 глава. В гости к волшебнику.

Утром пришла Айчен и заявила, что о ненадлежащем и безнравственном поведении жениха она сообщила во дворец, как только королю Лотару Великому, Доброму об этом станет известно, Дана ждёт порицание.
- И как он это переживёт, бедняга, – пробурчал Таль, которому первому посчастливилось встретить Айчен на пороге.
Она, впрочем, выглядела очень расстроенной, и спустившийся только что Бэргус хотел как-то ободрить её, но подумал, что слов всё равно не подберёт. Действительно потомок короля Лотара Великого, Доброго в тринадцатом поколении дорожила своим непутёвым женихом из далёкой страны, или у неё другая причина быть недовольной его долгим отсутствием без объяснения причины?
- Что, теперь обручение расторгнуто? – спросила Ианира у Айчен.
- Нет, конечно! – крикнула та, развернулась и ушла, хлопнув дверью.
- Нет? Она его что, прощает? – удивилась Лувис.
- А за что, собственно, ей прощать Дана? – поинтересовался Таль. – Где-то ходит по ночам, да и всё. Это она сама что-то придумала. Про безнравственность.
- Ну да, он всего-навсего зашёл в гости к бывшей подружке. Молодец, – согласилась Ианира.
- И главное, делать больше нечего колдуну, как заниматься теперь такими глупостями, – добавил Бэргус.
А волшебнику и впрямь было чем заняться помимо этого. За ночь в городе и сёлах прибавилось мёртвых тел, а рыскари всё носились и носились над головами людей, правда, пока никому не причиняя вреда. Римол, наконец-то вернувшийся и с большим трудом выбравшийся из объятий Ианиры, рассказал, что на улицах много вооружённых стражников, они останавливают и расспрашивают то тех, то этих, но самого Римола не остановили. На него лишь пару раз поглядели пристально, словно изучая рост, телосложение и черты лица. Ианира коротенько поведала ему о событиях предыдущего дня.
- Так я понял! – воскликнул Римол за завтраком. – Это всё здешние Молчуны придумали! Они всё провернули! Только жаль рыскарей, они же не виноваты.
- Скажи, что рыскари не виноваты, тому, кого ящер однажды схватил и протащил над горами, – возразила ему Лувис.
- Неприятно, конечно, и очень страшно, но ящеры так или иначе выполняют волю волшебника.
- Что-то непохоже, чтобы они его сейчас очень-то слушались, – заметила Ианира.
- Лувис! – воскликнул вдруг Гаэтано. – Если рыскари его не будут больше слушаться, то как быть... Как он сможет отправить...
Он не договорил, но все поняли, в чём новая беда. Если король Лотар Великий, Добрый не сможет больше держать своих рыскарей под контролем, ни один из них не понесёт Лувис в Розовую страну, туда, где у волшебника нашлось для неё поручение. Неужели надежда спасти однажды Тадео растает, как дым?
Бэрк, глядя на её расстроенное лицо, сказал:
- Пойдём к нему?
- К нему?
- Лувис, мы не можем сидеть здесь и мучиться неизвестностью.
- Он не на все наши вопросы отвечает.
- Пусть не ответит, мы придём ещё.
- Ему не до нас.
- Мы так решили, но точно не знаем.
- У нас сейчас и без волшебника проблем хватает.
- Лувис, ты что? Ты так хотела лететь и спасать своего Тадео, у тебя глаза горели, у тебя руки дрожали, а теперь... Ты передумала, что ли? – возмутился Бэрк.
- Нет, я… - она посмотрела на него, он горячился из-за её самого заветного желания, а она вдруг ужасно испугалась того, что услышит от короля Лотара Великого, Доброго. В тот вечер, когда он предлагал Лувис полететь в Розовый край, волшебник был хозяином положения. Он так лихо и без стеснения поведал обо всём, что натворил. А потом был этот пожар, она видела настоящий страх на его лице, будет ли он теперь заботиться о восстановлении благополучия в Застепье, или, наоборот, проклянёт Молчунов и даст им умереть с голода за то, что они ему сделали?
- Так идём? – Бэрк встал.
- Куда?
- К королю.
- Сейчас?
- Нет, через месяц! А лучше – через год, чтобы уж наверняка!
- Сынок, возможно, - начал Бэргус, - возможно, это не лучшая мысль? Колдун может даже не принять вас.
- Тем более, чего бояться.
- Ты так сильно хочешь, красавчик, чтобы Лувис оживила всех окаменевших? – спросила Ианира.
- Я хочу, чтобы моя родная деревня перестала считаться краем, что у Проклятого дворца. Я хочу, чтобы этого дворца не боялись дети, которые там растут. Понятно?
- Я с вами пойду, - сказал Таль. – Рядом постою, если что. Пока вы разговаривать будете.
Бэргус пожал плечами и пошёл за своим кафтаном. Римол встал из-за стола и тоже начал одеваться.
- А я? – испуганно спросила Ианира.
- Гаэтано, побудь около неё, хорошо? – попросил Римол.
- Так, а я что, я остаюсь, что ли? – не понял Гаэтано. - Лувис!
- Останься с Ианирой, пожалуйста. Ей одной будет невесело здесь.
- А я развлекать буду, да? – проворчал мальчик, но сел обратно к столу.
Впятером вышли из дома. На улице никого не было, казалось, что люди боятся выходить. Со стороны озера слышались крики рыскарей, всё громче и громче. Прямо над далёким дворцом, они увидели, ящеры то кружили вместе, создавая ужасающую воронку, то разбивались на группы и, похоже, налетали друг на друга, словно выясняя отношения, стараясь сбить друг друга.
- Никогда такого не видел, - сказал Бэргус. – Чтобы рыскари друг с другом сталкивались… Они же заодно всегда.
- Может быть, - предположил Таль, - они решают, чьим детям зеркальное питьё достанется? Если жидкого серебра совсем мало, а пить его надо всем…
- Это если детёнышей осталось много, - вздохнул Римол.
Разговаривать приходилось громко. Из-за криков ящеров шум стоял невообразимый.
- На «Кейте» идём? – спросил Таль.
- А почему на «Кейте»? – отозвался Бэрк. – У меня есть «Шестилапый».
- Но в трюме же…
- Чего только в моём трюме не было.
- Я считаю, правильно, - заметил Бэргус. – Если мы спокойно подойдём ко дворцовой пристани на собственной большой лодке, то вряд ли кто-то подумает, что нам есть что прятать. А здесь скорее могут в гости наведаться и обыскать.
- Зула! Иди обратно в дом, там Ианира с Гаэтано остались, - скомандовал Бэрк, едва поднялся на свою лодку. – С ними сиди.
- Ты чего это распоряжаешься? – злобно спросила она, не удостоив Лувис даже взглядом.
- Давай, иди. У нас во дворце дело.
- Ты сдурел, парень? Мы же… - начал Дан, но нахмурился и замолк.
- Дан, как она? – спросил Бэргус, подходя к другу.
- Её забрали.
- Кто? – испугались все.
- Кому она помогала. Ночью пришли и забрали. Её будут прятать.
Друзья вздохнули с облегчением. Раз Дан сказал, что Кейте кто-то поможет, значит, теперь будет одной бедой меньше. Они в чужой стране, и помогать здесь ещё и прятаться кому-то – дело безнадёжное. Удивительно, что до сей поры удавалось!
- Так она в безопасности? - спросил Бэргус.
Дан пожал плечами. Потом сказал, повернувшись к Зуле:
- Иди в дом, дочка. Подожди нас.
- Нет уж, ты от меня больше не избавишься, - крикнула она, и в том была необходимость, от рыскариных воплей закладывало уши.
- Уйди, - громко сказал Бэрк, глядя ей прямо в глаза. – Это моя лодка, и я решаю, кого беру с собой.
- А её берёшь? – Зула не верила своим ушам, её выгоняли, словно она не была одной из них!
- Её беру. А ты иди.
- Я всегда… Я всегда поддерживала тебя, я за тебя была, а ты со мной – так? Я вас обоих ненавижу, я рада, что она тебя не любит и в конце концов бросит!
Зула выкрикнула это ему в лицо, со злостью оглядела всех друзей, растерявшихся при виде такой неожиданной сцены, и, так и не взглянув на Лувис, покинула судно.
- Да вы что все? Граевых поганок объелись? – спросил озадаченный Таль.
- Ничего, поссорились – помирятся, - ответил Дан. – Давай-ка, Бэрк-младший, командуй, отчаливаем. Я тоже к колдуну с вами пойду. Порасскажу ему ещё кое-что. Может, хоть теперь до него дойдёт, что он творит.
Римол покачал головой. Если до сих пор король Лотар Великий, Добрый не внял голосу разума, то и новые доводы будут бессильны. В Застепье волшебник видел только одно – свой ресурс. Новую кровь для потомков и источник питья для ящеров. Вряд ли его убедит поддержать несчастный народ тот факт, что они даже заговор против него затеяли. Да наверняка он уже знает, как и почему произошёл пожар.
Ветер дул встречный, хитрый парус помогал, но слабо, пошли на четырёх вёслах. Больше на воде не было лодок, лишь красная ладья, ходившая от города до дворца каждый час, шла теперь в одном направлении с ними.
Над Зеркальным дворцом небо было черно от рыскарей.
На пристани три человека с мечами наблюдали за тем, как Лувис и Болтуны вышли на берег и направились ко дворцу.
- Может, оружие прихватим? – спросил Таль, оборачиваясь к лодке.
- У них на каждый наш меч найдётся сотня, - возразил Бэрк. – Мы поговорить пришли, а не драться. Пусть видят.
Когда компания прошла через сад и приблизилась к резным дверям, одна створка отворилась и появился старец – тот самый, Бауш. Просто удивительно, как он изменился за две недели! Если в самый первый день, когда «Шестилапый» причалил здесь, сей государственный муж держал себя прямо и с достоинством, то сегодня он был похож на развалину, которая держится на последнем издыхании и вот-вот рухнет. Всем стало жалко его, Римол вспомнил, как король обошёлся в тот вечер со своим великовозрастным «сынком» и вновь устыдился, будто была в том и его, Римола, вина.
Вслед за ним вышла красивая женщина – Мирейт.
Лувис поклонилась встречающим, сделали то же и Болтуны. Бауш и Мирейт также поклонились.
- Одну госпожу Лувис приказано пускать в любой час дня и ночи, - проговорил Бауш, и слова его, совсем тихие, никто бы не расслышал, если бы Мирейт не отчеканила громко:
- Одну госпожу Лувис приказано пускать в любой час дня и ночи!
Лувис думала было сказать своим спутникам, что, так и быть, она идёт одна, им не следует подвергать себя опасности, их тут всех сразу же…
Но Бэрк бесцеремонно отодвинул старика, слегка толкнул Мирейт и широко распахнул двери:
- Прошу вас, принцесса Лувис, вы сегодня со свитой!
Дважды никого просить не пришлось. Лувис пошла впереди об руку с Бэрком, их друзья за ними едва поспевали. Они были без оружия и ожидали, что вот-вот на них набросится кто-нибудь с мечом, секирой, луком, дубиной… Люди, встречавшиеся им в широком коридоре и на длинной лестнице, только разбегались в стороны и потом опасливо смотрели им вслед. Бэрк усмехнулся – быть храбрым ему нравилось.
- Лувис! – позвал вдруг Таль. – Лувис, а мы даже не знаем, здесь ли король! И если здесь, то где его тут искать?
- Если бы его здесь не было, - еле переводя дыхание, ответил за неё Римол, - рыскари не кружили бы над дворцом такой тучей. Они его чувствуют, я уверен.
Во дворце тоже стоял шум, от криков рыскарей здесь было не спрятаться.
Лувис провела своих спутников по лестнице и повернула в Зеркальную галерею – самое красивое помещение дворца. Там было пусто. Ни волшебника, ни «сынков», ни «дочек». Зато в проёмах галереи, как на насестах, сидело десятка два рыскарей. При появлении шестерых человек они захлопали крыльями и закричали.
- Сожрали его, что ли? – крикнул Бэргус.
- И не мечтай! – отозвался Дан. – Спрятался от них где-нибудь! Доченька, знаешь, где здесь тронный зал?
- Нет! – ответила Лувис.
- Пойдём там посмотрим, там окон нет, тихо, самое место!
Друзья вернулись обратно на лестницу, немного спустились, Дан свернул в коридор и привёл к широким зеркальным дверям.
«Ну и компания», - подумала Лувис, глядя в отражение и тяжело дыша. Четверо бородачей и один усач, одетые кто во что горазд, и одна молодая девушка в зелёном платье.
У зеркальных дверей их встретил «сынок», но сказать он ничего не успел. Дан потянул дверную ручку, заглянул внутрь и крикнул:
- Есть!
Друзья вошли в тёмный зал.
Тёмным он был потому, что окон в нём и правда не оказалось, зато было много узких зеркал, перемежающихся с белыми панелями, и лишь на трёх из этих панелей в кольцах для Граевых факелов горели факелы смоляные.
Дан закрыл дверь, наконец-то стало тихо. Не то чтобы крики рыскарей вовсе не проникали в тронный зал, но доносились сюда будто издалека, и сразу стали казаться какими-то не слишком реальными. Словно в другом мире остались.
Как только вошли, поняли, чему именно Дан крикнул своё «Есть». Король Лотар Великий, Добрый стоял возле дверей. Лицо его было освещено слабо, если бы Болтуны не знали, кто именно должен оказаться в этом зале, могли бы не сразу понять, а король ли это. Даже его рост, на полторы головы выше любого из Болтунов, теперь казался не таким уж выдающимся. Темнота словно придавила его. Многочисленные отражения фигуры не то в сером, не то в фиолетовом убегали в бесконечность.
Лувис пришла, чтобы говорить долго и обстоятельно, поэтому сразу прошагала вперёд, вглубь зала. Здесь не было, кажется, ничего, кроме невысокого помоста далеко впереди, а на нём – большого трона. Всё правильно, тронный зал. У них дома тоже был такой. И тоже, кстати, без окон.
Уже обернувшись, она поклонилась королю Лотару Великому, Доброму.
Он выглядел спокойным и радостным. Не так, как выглядит человек, который зашёл в тупик. Не так, как выглядит человек, который глубоко разочарован. Не так, как выглядит человек, не знающий, кому теперь верить.
- Опять вы их притащили, прекрасная принцесса Лувис. Теперь целых пятерых! Да они у вас множатся, что ли?
- Мы пришли поговорить с вами, ваше величество. Наша последняя беседа была прервана столь внезапно, и мы хотели бы продолжить её.
- Кто – мы? Я только с вами разговаривал. Только вам предлагал сделку.
- Мы можем обсудить условия вновь?
- Нет. Сделки не будет, - он говорил мягко и даже ласково.
- Почему?
- Я передумал.
- И я не могу поинтересоваться о причине?
- Можете поинтересоваться. Мне больше не нужна моя вещь. Мне больше не нужно Застепье.
- А Стелла?
- Она, как и вы, красива, но, как и я, бессмертна. Мы с ней встретимся позже. Я терпелив. У вас всё ко мне, прекрасная принцесса Лувис? Дверь там. И недомеркам своим покажите, вдруг заблудятся.

 Отправлено: 16.02.23 19:43. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 3. Великий, Добрый.

23 глава. Удавшаяся аудиенция.

- Ваше величество подождёт до лучших времён?
- Аудиенция окончена, моя красавица.
- Не вы назначили мне аудиенцию, не вам объявлять её окончание. Я уйду, когда сочту нужным.
- Вам так сильно хочется побыть со мной напоследок? Что ж, я вас в чём-то понимаю.
- Почему напоследок? Разве вы не приняли решение, ваше величество, что мы остаёмся здесь навсегда?
- Вы-то остаётесь. Я вас вынужден покинуть.
Такого поворота событий Лувис не ожидала, поэтому не нашла подходящих моменту слов.
- Что, моя красавица, ищете трогательные выражения для прощания? Я польщён тем внимательным отношением ко мне, которое вы демонстрируете с нашей первой встречи. И знаете, на месте вашего жениха я бы поостерёгся связываться с вами. Очень уж неспокойно у вас и в голове, и на сердце, такая жена не к радости, а к огорчениям.
- Неужели слинять собираешься, колдун? – спросил Дан. – Народ бросишь? Сынков и дочек тоже бросишь?
- А что прикажешь делать? Эти неблагодарные сделали всё, чтобы испортить жизнь самим себе, хотя я десять веков делал для них что мог. Пусть как хотят.
- Это же здорово! – воскликнул Таль. – Люди смогут жить без короля, сами будут решать, что им делать, на ком жениться…
- А плодородие? – напомнила Лувис. – Этот край превратится в степь, здесь не будет ничего.
- Может, он наврал тебе, и всё здесь останется как было, - возразил Бэрк.
Король Лотар Великий, Добрый рассмеялся.
- Даже если и так, - сказал Дан, - народ сможет уйти в другие земли, даже через Серебряные горы уйдут, если их никто не будет здесь удерживать.
- Их не будут удерживать? – Бэргус спросил, повернувшись к волшебнику.
- Не будут. Некому станет. Если только рыскари не сожрут.
- Вы и рыскарей бросаете? – возмутился Римол.
- Что вы так с ними носитесь? Жестокие и уродливые существа, а их детёныши просто омерзительны.
- Вовсе нет! Детёныши ласковые, они ещё и покрасивее, чем некоторые человеческие!
- Ну что вы, Римол, вы же будущий отец! – деланно возмутился король Лотар Великий, Добрый. – Разве вам можно вести такие речи?
- Вы намерены уйти прямо отсюда, ваше величество? Из тронного зала? – спросила Лувис.
- Нет, прекрасная принцесса Лувис, я не хожу через стены, не разломав их, зачем мне рушить такой красивый дворец? Я поднимусь наверх и улечу.
- На рыскаре?
- На рыскаре.
- Так они ещё подчиняются вам? – спросила она поспешно.
- Те двадцать, что ждут в Зеркальной галерее, - да. Я беру их с собой.
- С собой? Только двадцать?
- Да. Десять пар. Их будет достаточно для восстановления рода.
- А остальные? – с тревогой спросил Римол.
- А остальные – увы. Им больше нечем поить детёнышей. Они сами ещё смогут какое-то время охотиться, может, на баранов или кроликов, может, на людей, но Серебряную реку не восстановить, род рыскарей, населяющих Серебряное королевство и Розовую страну, вымрет, - волшебник говорил спокойно, и вдруг заорал, разбив криком одно из зеркал:
- Да перестаньте так смотреть на меня, Римол, будто я в этом виноват! Каждый, каждый детёныш зеркального ящера получал всё, чтобы вырасти, я веками заботился о них, я создавал для них горы серебра и следил за песком, они ни в чём не знали нужды! Пожар устроили люди! Такие же, как вы! Более двухсот детёнышей погибло – они сгорели! Остальных взрослые успели унести в когтях, но им больше нечего пить, и не сегодня – завтра они умрут! Их разъярённые родители начинают драться друг с другом, ожидая, что вот-вот Серебряная река потечёт вновь, и каждой паре необходимо, чтобы именно их дитя заняло место возле реки первым, пока ещё дышит. А это невозможно. На восстановление Серебряной реки, достаточной для трёх сотен детёнышей, что есть сейчас, да ещё тех, которых вот-вот принесут, нужно не менее месяца.
Волшебник замолчал, молчали и Болтуны, и Лувис.
Потом он сказал тихо:
- Не менее месяца. Вы ведь понимаете, что этого времени нет?
Римол кивнул.
- Ваше величество, а как же тот песок, который собрали со всего королевства?
- Это капля в море, прекрасная принцесса Лувис. Хотя вы не видели море… Это очень мало. За то количество жидкого серебра, которое можно сделать с его помощью, они поубивают друг друга, но его всё равно не хватит. Поэтому я им его не дам.
- Что?
- Я беру с собой десять пар. Детёныши у них появятся ещё не скоро. Там, куда я прилечу, я успею сделать для них всё.
- Всё-таки вы тоже любите рыскариных детёнышей больше, чем человеческих, ваше величество, - заметил Римол.
- Да, пожалуй.
Король Лотар Великий, Добрый прошёл в самый конец зала и сел на помост. Лувис видела его усталость – удивительно, бессмертный человек устал. Она пошла за ним и, хотя он её не приглашал, села рядом. Не очень близко, но так, чтобы хорошо его видеть. Болтуны подошли к ним.
- Ну, чего вам ещё?
- Вы улетите, здесь будет степь. А горы? – спросила она.
- Что – горы? Хотите, чтобы разрушил? Чтобы все отсюда разбежались?
Лувис промолчала. Хочет, конечно! Они уйдут по реке домой! Как будет здорово! Плодородие не вернётся в Застепье, не будет его и в Серебряном королевстве, но народ найдёт себе новое место для жизни! В этой огромной, окружённой Кругосветными горами долине, в которой есть место и Болтунам, и Жевунам, и Мигунам, и всем, кого Лувис даже по названию не знала, наверняка найдётся новая родина для бывших подданных его серебряного величества.
- Чтобы после всего, что мои дети натворили, я дал им свободно разгуливать по свету?
- И ведь не даст, - уверенно сказал Дан.
- Почему – ваши дети? – неосторожно спросила Лувис. – Разве это не… Я хочу сказать… Ваши потомки так благодарны вам…
- Ложь! – резко сказал волшебник. – Вы отлично знаете, что они – неблагодарные! Они так и не научились ценить, что они – исключительные, им дана лучшая кровь – моя, им дан лучший край, им даны лучшие законы, но им всё мало!
- Конечно, мало, они ведь не свободны, - заметил Бэргус.
- И вот эти болваны, чтобы почувствовать, наконец, что такое свобода, берут и уничтожают моих рыскарей! Вступают в сговор с Молчунами, которые тоже неизвестно чем недовольны, им здесь всё дали, и поджигают песчаный карьер! Всё королевство погружается во тьму, рыскари вот-вот начнут вымещать свою злость на людях, в городе хаос, зато все свободны! Свободны они!
Волшебник вскочил, схватил со стены факел и швырнул в зеркало. Одновременно с этим зеркалом во дворце, судя по звукам, разбилось ещё несколько, а потом вдруг друзья почувствовали дрожь под ногами и услышали низкий гул. Все слегка пожалели о том, что довели монарха до такого состояния, злить его опасно. Но, с другой стороны, он и так не припас ничего хорошего для людей, которых угораздило попасть в его руки. Неизвестно ещё, что хуже, погибнуть здесь от землетрясения или быть разорванным зеркальным ящером, который обиделся на двуногих из-за гибели своего детёныша.
Король Лотар Великий, Добрый достал из-за пазухи свой серебряный прибор, похожий на песочные часы, покрутил его в руках, постучал длинными пальцами. Лувис внимательно следила за ним. Он был сосредоточен, длинные чёрные волосы скрывали часть его лица, когда он, опустив голову, колдовал, исправляя последствия своей гневной вспышки. Бэрк, Бэргус и Таль смотрели на него, как заворожённые. Римол стоял, глядя в сторону, и о чём-то напряжённо думал.
Дан тем временем поднял брошенный факел, зажёг его от другого и вставил в кольцо в стене. Опять стало чуть светлее.
Волшебник вернулся к помосту и вновь сел, теперь уже совсем близко к Лувис.
- Хотел бы я здесь камня на камне не оставить, прекрасная принцесса Лувис. Чтобы никто отсюда не ушёл.
- Вашему величеству не жалко уничтожать то, что вы создавали с такой любовью? – спросила она.
Он посмотрел на неё и улыбнулся.
- Ну вы и лиса, прекрасная принцесса Лувис. Да, моему величеству жалко уничтожать всё, что я создавал. Но мне уже приходилось это делать. Это неприятно, но оправданно.
- Так мы все – покойники, что ли? – спросил Бэрк. – Интересуюсь, чтобы знать точно. А то как-то надоело быть в подвешенном состоянии. Ни то ни сё.
- Да, храбрец Бэрк, вы все покойники. Вы довольны?
- Вполне, - Бэрк слегка поклонился. – Даже от сердца отлегло. А чего тянете-то?
- Хочу насладиться обществом вашей прекрасной невесты. Эта наша последняя встреча. Вы ведь не против?
- Что вы, ни капельки! Пожалуйста! – усмехнулся Бэрк, подходя ближе.
- А что, храбрец Бэрк, если я заберу её с собой? Вам ведь всё равно, вы покойник, а мне на новом месте понадобится новая семья. Новая жена. Девушки красивее мне не найти, уж вы-то это знаете. Прекрасная Лувис проживёт долгую жизнь, а не погибнет здесь под глыбами серебра.
Усмешка исчезла с лица Бэрка.
- Брось, колдун, перестань куражиться, - подал голос Дан. – Взрослый уж, сколько лет на свете прожил, а всё не надоело над людьми издеваться.
Волшебник рассмеялся.
- Я знал, Дан, что тебе понравится моя шутка. А мне понравилась твоя. Ты помог женщине, которая зашила в одежду мужу спички. Да ещё, кажется, зарезала кого-то из моих детей. Это серьёзный проступок.
- Она здесь ещё четверых таких родила. Твоих детей.
- О, так у неё четверо? Что ж, это многое меняет, - сказал король Лотар Великий, Добрый примирительным тоном. – Хорошо, когда женщина исполняет своё истинное предназначение, а не только заговоры плетёт. За четверых новых детей одного можно… Простить. Передай ей, Дан. Я прощаю.
- Ей не нужно твоё прощение, - отозвался Дан спокойно. – Кейте сама хотела прийти прямо сюда, поговорить с тобой. Но ты ведь, кажется, и так понял.
- Что она – единственная из заговорщиков, не рождённая здесь? Что всё это придумали и осуществили мои дети? Что идея принадлежала Стайсу, и он удавился, лишь бы не выболтать секрет и не выдать сообщников раньше времени, когда я решил поспрашивать, зачем его понесло в горы в тот вечер? Не за цветами же, он был не такой дурак, это Баушу не хватило его старых мозгов, чтобы придумать что-то более правдоподобное.
- Кто-то пришёл к вашему величеству и любезно всё это сообщил? – спросила Лувис.
- Нет, кто-то непредусмотрительно выжил в пожаре, по моей настоятельной просьбе прилетел сюда в когтях оставшегося верным мне рыскаря и был так мил, что не смог сдержать язык за зубами.
- Эти люди пошли на мучительную смерть только для того, чтобы уничтожить Серебряную реку? – удивился Бэргус.
- Дураки, правда? – усмехнулся король Лотар Великий, Добрый.
Он снова встал.
- Так, ну хватит. Я не лгал, прекрасная принцесса Лувис, когда говорил, что мог бы взять вас с собой. Стелла пробудет в своём нынешнем состоянии ещё девяносто семь лет, а я не люблю одиночество. Вы летите со мной?
- Нет, не лечу.
- Серебряные горы поднимутся до небес и рухнут. Кто-то погибнет сразу, кто-то проживёт в муках ещё несколько часов.
- Тем более, это же так увлекательно.
Он подошёл к ней и взял за руку. Бэрк сделал движение в их сторону, чтобы как-то предотвратить зло, которое задумал волшебник, но Лувис посмотрела на него и покачала головой.
- Я пошутил, прекрасная принцесса Лувис. Я не буду устраивать здесь землетрясений, я и впрямь создавал этот край с любовью. Мне жаль горы, мне жаль озеро. А народ, скорее всего, начнёт войну со взбесившимися рыскарями, и неизвестно ещё, кто победит.
- Как вы великодушны.
- Летим со мной, Лувис. Ты не боишься рыскарей, ты не боишься ветра. Летим со мной! Ты будешь моей женой. Я дам тебе новый край, у нас будут новые горы.
- Если бы вы сказали это в первый день нашего знакомства, я бы согласилась не раздумывая, - Лувис ответила совершенно искренне, не стесняясь, что, кроме короля Лотара Великого, Доброго, её слышат ещё пять человек.
Волшебник удивлённо поднял брови.
- Правда, - произнёс он. – И с тех пор я так низко пал в ваших глазах, прекрасная принцесса Лувис?
- Да. Мне очень жаль. Мне и впрямь очень жаль.
- Ваше величество! – крикнул вдруг Римол, словно и не заметив, что говорят сейчас совсем не о том, что интересует его. – Послушайте, может быть, всё-таки как-то можно уговорить рыскарей? Успокоить их? Я знаю, каким умным и понимающим может быть рыскарь. У них беда, они в отчаянии, и многие, да почти все, оставшиеся детёныши погибнут, но ведь сами они останутся, взрослым серебро не нужно, они живут годами, и потом они дождутся новой Серебряной реки, они выведут новых детёнышей…
- Вы слишком высокого мнения об уме рыскарей, Римол, и об их способности понимать, - волшебник выпустил руку Лувис. - У них есть общий разум, развитый до определённых пределов, у них есть способность видеть наши намерения, узнавать что-то одно, например, слышать, велик и добр или мелочен и жесток король Лотар. Но объяснить им, что надо просто потерпеть и пожертвовать живыми ещё детёнышами ради светлого будущего… Это вряд ли.
- Вы же каким-то образом убеждаете их оставлять детёнышей, которые слишком независимы, разве нет? Таких, как мой рыскарь?
- Они сами таких опасаются. Им было дано понять, что излишняя самостоятельность и умение принимать собственные решения может быть пагубным для стаи.
- Вы пытались поговорить с ними?
- Пытался. Не хотите сами попытаться? Как бы вы разговаривали с родителями, которым следует побросать в пропасть этих детей, а через полгода произвести на свет ещё? Вы сами вняли бы такому совету?
- А приказать вы им никак не можете?
- Приказать… Нет. Я не могу. Я бессилен. Вам так нравится? – крикнул король Лотар Великий, Добрый, кажется, забыв о существовании Лувис, забыв об обиде, нанесённой ему его детьми. Рыскари и впрямь были ему не безразличны! Ближайшее к нему зеркало захрустело и треснуло, когда он крикнул.
- Мне не нравится, я же не собираюсь вас как-то уязвить или сказать вам какую-то гадость, ваше величество! - горячо заговорил Римол. - Я хочу, чтобы вы не спешили, поискали какой-нибудь выход. Чтобы успокоить рыскарей, нужен песок, очень много песка, правильно? Ну, и мёртвые тела, но с этим-то проблем не будет…
- Ещё бы, - усмехнулся волшебник.
- В Пещере Дураков ведь есть такой песок, правда? Его нельзя как-то достать оттуда?
- Я не могу войти в эту пещеру.
- Почему? – удивился Римол.
- Потому что таково условие. Попасть туда можно, только украв что-то из сундуков. В этих сундуках всё моё. Я не могу украсть сам у себя.
- Кто-то другой может войти. Я.
- Чтобы через месяц выйти с другой стороны?
- Я же не скроюсь там на месяц!
- Что вам помешает?
- Через месяц детёнышей не будет в живых! – Римол словно очевидное объяснил.
- Римол, из Пещеры Дураков ничего нельзя выносить. Иначе дверь не откроется, - напомнил Бэргус.
Все замолчали. Лувис смотрела на волшебника, ей показалось, что он глядит на Римола словно с надеждой. Тот оказался единственным человеком на земле, который понимал его тоску по рыскарям, разделял его беду, а не пытался выяснить свою собственную участь.
- Нельзя выносить… Ваше величество, что нельзя выносить из Пещеры Дураков?
- Из Пещеры Королевы Амит нельзя выносить то, что взял уже там или в сундуках в первой пещере, которая ведёт к двери. Ничего. Даже с тем, что съел или выпил, человек должен расстаться.
- А если вошёл, допустим, в своей одежде, то в ней и выходишь, да? – Римол повернулся к Лувис.
- Ну да, конечно, мы вышли в том, в чём и вошли. У меня из чужого было одно колечко, я его выбросила – и появилась дверь.
- И своё тело оттуда выносишь, какое было, да? Руки, ноги, борода – всё спокойно покидает пещеру, да?
- Римол, вы к чему? – спросил волшебник.
- Песок образуется из мертвецов, да?
- Да.
- Люди – не собственность вашего величества, да?
- На что мне такая собственность.
- Живого человека оттуда можно увести за руку, да?
- Да.
- А труп человека вынести?
- Не знаю, едва ли кто-то пытался, но думаю, что вполне. Если на нём нет взятых там вещей.
- Вот я и говорю, что песок…
- Я понял.
Стало тихо. И правда, очень тихо. Не слышны были даже крики рыскарей.
- Я не уверен, - заговорил король, - что из самой Пещеры Королевы Амит можно вынести песок. Едва ли кто-то проверял, кто и для чего стал бы это делать? Вернее, все последние сутки я был уверен, что это невозможно, и горячо жалел, что сделал эту пещеру столь совершенной. Но вы, Римол, можете быть правы. Только…
- Что? Лодка с сундуком здесь появится не скоро? Мы так поняли, что она бывает здесь. Вы знаете, когда и где она появляется?
- Я-то знаю. И будет она через два дня.
- Здесь, в Серебряном королевстве?
- Здесь, в Серебряном королевстве.
- За два дня, может быть, детёныши ещё не погибнут! А я готов войти, вынести сколько надо песка, и парни тоже… Бэрк! Таль! Вы ведь тоже…
В глазах друзей он не увидел того же энтузиазма.
- И зачем мне спасать рыскариных детёнышей? – спросил Таль. – Я мог бы соврать, что готов, но вы, ваше величество, мне не поверите. Вы скажете, что я просто хочу удрать, выйти через месяц в другом месте, да и всё.
Бэрк кивнул, соглашаясь с другом.
Римол вздохнул, волшебник рассмеялся.
- Создать вам мотив?
- Если вашему величеству не трудно, - ответил Бэрк.
- Итак. Рыскари получают от меня новую Серебряную реку, три сотни детёнышей выживают, ящеры успокаиваются и начинают вновь выполнять то, что мне от них время от времени требуется. Вы получаете то, за чем пришли, - на одном из успокоившихся ящеров ваша красавица летит в Розовую страну и привозит мне вещь, о которой я недавно вам рассказывал. Со всеми сопутствующими – с живописным пробуждением волшебницы Стеллы и её ненаглядного от каменного сна.
Все замерли, обдумывая сказанное.
- И кстати, - добавил король Лотар Великий, Добрый, - не забывайте, песка у вас больше нет. Ни щепотки. Если вы рассчитываете добраться до дома своими силами, то растопить ожерелье вам не удастся. Нечем.
- Ничего по-человечески не может, - проворчал Дан.
- Зато какой мотив! – возразил волшебник.

 Отправлено: 16.02.23 19:44. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 3. Великий, Добрый.

24 глава. Всё ради белого песка.

- Что-то тихо, - заметил Таль, открыв дверь, ведущую из тронного зала в коридор.
- И нет никого, - добавил Бэргус.
- Так мы всё решили, да? – спросил Римол у волшебника.
Король Лотар Великий, Добрый, только что столь успешно замотивировавший компанию Болтунов на участие в подвиге, кажется, всё же колебался.
- Попробовать-то надо! – сказал Римол почти умоляюще.
- Я бы не спорил. Если бы был уверен, что эти два дня у нас есть. Рыскари на грани. Могут запросто растерзать тех, кого я выбрал, чтобы они не улетели отсюда.
- И тогда – что? Не удерёшь отсюда? Людям в глаза смотреть придётся? – спросил Дан.
- Не придётся, против людских глаз у меня всегда есть отличное средство, - отозвался волшебник. – Повышибаю, да и всё. Просто пешком идти не хочу. Далеко.
- Куда сейчас? – спросила Лувис.
- Куда хотите. Лодки с сундуком здесь не будет ещё два дня.
- А вы куда?
- А я у себя дома.
- И что приходили, спрашивается, - вздохнул Бэргус.
- Нет, а чего так тихо-то, - вновь сказал Таль, - чего рыскари замолчали?
Наконец и король Лотар Великий, Добрый обратил внимание на эту тишину. Он взбежал по лестнице, ведущей в Зеркальную галерею.
- Удерёт же, ох, удерёт! – воскликнул Дан. – Улетит сейчас, и всё!
Они бросились за волшебником.
В Зеркальной галерее всё было как всегда. Прекрасные горные вершины, словно отражающие друг друга. И никаких рыскарей на перилах в проёмах. Вернее, был один. Непомерно огромный, словно проглотивший парочку других. Ящер сидел не на перилах, а в галерее, в самой её середине.
Хозяин дворца стоял перед рыскарём и молчал. Молчал и не двигался рыскарь.
- А остальные-то где? – осторожно спросил Дан, выглядывая из-за плеча волшебника.
Не было видно рыскарей и в небе над дворцом. Тишина повисла такая, что с непривычки закладывало уши. А король Лотар Великий, Добрый всё стоял и смотрел на небывало большого зеркального ящера.
Вдруг рыскарь сделал движение головой куда-то в сторону, словно за спину волшебника. Слегка хлопнул крыльями, отчего чёрные волосы волшебника отбросило назад, словно от порыва ветра, и треснул клювом, который мог бы, пожалуй, и лошадь пополам перекусить.
- Моя умница! – завопил Римол, выскочил вперёд и бросился обниматься с чудищем.
- Тагира! – воскликнула Лувис и тоже подбежала к рыскарю.
- Граевы портянки, - пробормотал Дан, вспомнив зеркальную кроху, которую он когда-то учил манерам.
- Как хорошо, что она теперь в трюм не поместится, - обрадовался Бэрк.
Король Лотар Великий, Добрый наконец словно очнулся, тряхнул головой, провёл пятернёй по волосам и подошёл к проёму галереи. Посмотрел по сторонам, посмотрел наверх. Прислушался. Потом повернулся к Римолу, самозабвенно целующему уродливую чешуйчатую голову:
- Так что, у нас есть два дня?
Римол оторвался от своего приятного занятия и ответил:
- Она очень постарается их убедить. У неё уже немножко получается, - и принялся щекотать рыскаря под крылом.
- А вы, ваше величество, не можете спросить у неё сами? – поинтересовалась Лувис.
Он покачал головой.
- Я же говорил, такие особи опасны для стаи. Они могут нарушить равновесие.
- Но сейчас-то она, вроде, хорошо сделала – всех собрала и увела. Они немного успокоятся, не подерутся ни друг с другом, ни с людьми.
- Будем считать это приятным исключением, прекрасная принцесса Лувис.
- Так что мы предпримем?
- Тот песок, который собрал я, мы отнесём в горы, чтобы положить начало новой Серебряной реке. А рыскарей убедим перенести детёнышей прямо сюда. Я создам много серебра, мы его сразу растворим песком из Пещеры Королевы Амит, и те из детёнышей, кто ещё будет жив, напьются. Им хватит на некоторое время. Потом снова придётся убедить немного потерпеть.
- А где появляется лодка с сундуком? – спросил Дан.
- Здесь. На пристани перед дворцом.
- Что? Прямо здесь? У всех на виду? – не поверили Болтуны.
- Да, а что? Здесь никому в голову не придёт трогать чужое, да ещё и лезть в сундук, стоящий на гнилой лодке.
Поспорить с этим утверждением никто не взялся.
Римол долго переглядывался с Тагирой, иногда что-то говорил, но больше молчал. Наконец он погладил её по крылу и шагнул назад.
Рыскарь сделал прыжок к проёму, вспрыгнул на перила, отчего они с треском обвалились, и улетел прочь.
- Ну и слон, - сказал волшебник и принялся подбирать серебряные обломки, укладывать их в нужном порядке.
- Что?
- Животное такое. Большое очень. Куда больше коня.
- И где оно водится? – поинтересовалась Лувис.
- Там, откуда я родом, - ответил король Лотар Великий, Добрый, не отвлекаясь от своего занятия.
В галерею влетели два рыскаря, куда меньше Тагиры. Волшебник, закончив ремонт обвалившихся перил, подошёл к ним, о чём-то с ними помолчал и сказал:
- Полетите со мной, Римол?
- На этих?
- Да. Вы мой подданный, они вас понесут.
- Хорошо. Куда?
- В горы. Новую Серебряную реку будем закладывать.
- Да! – воскликнул Римол. – С радостью!
Король Лотар Великий, Добрый усмехнулся.
- А где тот песок, который вы сохранили, ваше величество?
- Здесь. В мешках. Рыскари его перетащат.
- Летим, - Римол бесстрашно подошёл к чужому рыскарю и взялся за его шею.
Волшебник взялся за другого.
Через несколько минут друзья, ошарашенные всем, что сегодня произошло на их глазах, вышли из Зеркального дворца. И в саду, и на пристани были люди, словно повылезавшие из укрытия после того, как неизвестно откуда взявшийся гигантский рыскарь поводил за собой орду своих сородичей, покружил с ними над дворцом, да и увёл куда-то к горам.
Мирейт и с ней ещё несколько человек с крайне озабоченными лицами стояли возле ворот сада.
- Это наш государь сейчас улетел на рыскаре? – спросила она Лувис.
- Он самый. Но не надейтесь, он к вам ещё вернётся.
Мирейт посмотрела на неё как полоумную.
- Что же с нами будет, если он покинул долину?
- А что? – поинтересовалась Лувис.
- Смотрите!
Друзья оглянулись. Они сначала и не заметили, слишком заняты были своими мыслями, но всё вокруг словно потускнело. Луг перед ними был не изумрудно-зелёным, а словно выгоревшим на солнце. На деревьях, прежде цветущих, не было ни одного цветка, да и листья начали опадать. Они увядали прямо на глазах, с тихим хрустом отрывались от ветвей и падали людям под ноги.
- Да что же это… - начал Бэрк. – Лувис, так он не соврал, здесь всё на нём и держится. Ведь он только в горы полетел, а в долине уже всё вянет! Представляете, что будет, если колдун улетит из своего королевства навсегда!
- А как думаете, он про новую Серебряную реку не придумал? – спросил Таль. – Может быть, он специально с собой Римола заманил, потому что Римол умный, умеет всякое делать. Вот колдун его и взял с собой. Вместо жены. И правильно, кстати, мороки меньше. А нас всех здесь бросил. А?
Все призадумались.
- Так мы идём или как? – поинтересовался Бэрк.
Они пересекли озеро и вернулись в дом для гостей. Пока шли, трава и деревья словно ещё сильнее потускнели. Становилось страшно – а вдруг волшебник и вправду не вернётся? Серебряный край погибнет, людям станет нечего есть, здесь будет второе Застепье.
- И кстати, что мы Ианире скажем? – вспомнил Бэргус. – Куда, скажем, её милого подевали? С колдуном полетать отпустили?
- Римол сам кашу заварил, его никто не тянул, - возразил Бэрк. – Пусть он сам перед ней объясняется, когда вернётся. Если вернётся.
Возле дома для гостей рос высокий куст. Когда друзья подошли, они увидели, что ни одного листочка на нём не осталось. Поразило это, очевидно, не их одних. Выходившие из домов люди выглядели тревожно. Только что всё успокоилось, когда улетели рыскари, и вдруг новая напасть.
- Что случилось? Наш государь, король Лотар Великий, Добрый разгневался на нас? Кто провинился перед государем? Надо вымаливать прощение, пока мы не погибли! – гудел город.
Фройл, племянник Айчен, попался друзьям у порога дома. Он, как и все, выглядел озадаченным.
- Скажи, такое прежде бывало? – спросил его Бэргус.
Тот покачал головой.
- Король Лотар Великий, Добрый когда-нибудь покидал долину?
- На моей памяти – никогда. Говорили, что прежде он иногда уходил за горы, чтобы и там дарить земле жизнь, но возвращался, и всё становилось как прежде.
Пока Фройл говорил, Лувис разглядывала сухой куст. Вдруг прямо на её глазах из ветки пробилась почка. Потом ещё одна, и ещё. Куст зазеленел.
- Вернулся! Вернулся! – закричал Фройл.
Несколько раз в течение дня кусты и деревья то теряли листья, то вновь зеленели. Очевидно, волшебник сделал несколько перелётов туда, где они с Римолом положили начало новой Серебряной реке.
- А я, в общем-то, считаю, так им и надо, - рассуждал Гаэтано за ужином. – Они тут привыкли, что вслух уважают своего короля, но всерьёз не задумывается, что он и впрямь их кормилец. В прямом смысле. Теперь пусть посмотрят, что будет, если он их покинет.
- Объясните мне, а то я не поняла, - начала Ианира. – Вам был нужен рыскарь, чтобы Лувис полетела на нём в Розовую страну. Так?
- Так, - все кивнули.
- Вы пошли сегодня к королю за рыскарём, так?
- Так.
- Но как раз сегодня взяла и прилетела Тагира. Так?
- Так.
- И зачем, спрашивается, надо было отсылать куда-то Тагиру, если именно Тагира может взять и унести Лувис в Розовую страну? Если именно Тагира может всех нас по очереди взять и унести отсюда хоть в Застепье, хоть в Прету, хоть в Первую Розу? Зачем?
Все молчали.
- Тот болван, с которым я, дура, связалась, отправился спасать рыскарей, отправился помогать колдуну, а мы все – что? – она злобно смотрела на товарищей.
Возразить Ианире было нечего. И правда, они были так захвачены грандиозностью общих планов волшебника и Римола по спасению рыскарьей малышни, что забыли о главном. О себе.
- И ещё, - добавила Ианира, подняв указательный палец. – Подруга Дана зарезала другую женщину, лишь бы та не помешала ей в штаны мужа спички зашивать. Несколько королевских детей и несколько десятков Молчунов жизни отдали, чтобы спалить песчаный карьер. Они пожертвовали собой, чтобы их дурной предок, который любит рыскарей больше, чем людей, узнал, что такое несчастье. Они сгорели, чтобы только уничтожить Серебряную реку. И что мы теперь делаем? Чем мы теперь заняты? Мы помогаем королю выкормить детёнышей рыскарей! Тех самых рыскарей, которые держат в ужасе Застепье! Из-за которых людям в Застепье ни говорить, ни думать нельзя!
Возразить на эти обвинения было нечего. Бэргус думал, что Ианира, в общем-то, права, но ведь её не было там, с ними, и она не видела события так, как видели они.
Бэрк старался разобраться в череде своих мыслей. Да как же так получилось-то?
Усатый Таль, переводя глаза то на Бэрка, то на Бэргуса, тоже пытался понять, чем и для чего они занялись вместо решения своих собственных проблем.
Заговорила Лувис.
- Во-первых, Ианира, если бы я улетела в Розовую страну на Тагире прямо сейчас, нам нечем было бы растворить серебряное ожерелье, которое заколдовало Стеллу. Именно это удержало бы меня от путешествия. Удерживало бы до тех пор, пока я не получила бы он волшебника или от самого духа Бофаро хотя бы горстку волшебного песка. Во-вторых… Во-вторых, Тагира наверняка оказалась здесь не просто так. Она знала, что её сородичей надо возглавить и успокоить, и вряд ли она, только явившись, пустилась бы со мной в беззаботный путь. В-третьих, то, что мы видели сейчас, ужасно. Без своего монарха эта земля скудеет, он и есть её жизнь. Жизнь здесь не идеальна, но эти люди не сталкивались с голодом. Если он покинет их, спасая два десятка рыскарей, люди и не поймут, как им дальше быть. Как жить без него. И рыскари… Разъярённые рыскари, не подчиняющиеся никому, станут для людей очень опасны.
Все слушали и потихоньку соглашались. Ианира нахмурилась.
- А в-четвёртых, Ианира, давай ты у своего ненаглядного Римола спросишь, чего ему так сдались эти ящеры. Попробовала бы ты с ним спорить, когда речь идёт о рыскарях! Глаза навыкат, борода торчком, поди возрази ему!
Ианира опустила голову и нежно улыбнулась, должно быть, каким-то свои мыслям.
Дверь распахнулась, и ненаглядный Римол появился на пороге именно таким, каким его только что описала Лувис, но вдобавок очень грязным и с красными веками. Ианира вскочила и бросилась его обнимать.
- Ну что там? – спросил Бэрк.
- Много мешков песка. Гора серебра. Мы положили песок так, чтобы он пока не смешивался с серебром, чтобы образовалось больше. Самцы принесли мёртвые тела. Завтра станет больше песка. Послезавтра ещё принесут, станет ещё больше. Если завтра ночью мы вынесем песок из Пещеры Дураков, то возле дворца мы напоим детёнышей, и они смогут прожить ещё дня три – четыре. К тому времени уже можно будет пустить в горах небольшой серебряный ручей. Будет хватать всем понемногу, и так протянут месяц. Наверно. Мы надеемся, - он был невероятно возбуждён, разобрать, что он говорит, было трудно, но все поняли, что что-то из запланированного получается, и завтра ночью Римолу и его друзьям всё-таки предстоит идти в Пещеру Дураков. За песком. Нет, они не оставят его одного. И Бэрк, и Таль, и Бэргус, и Дан – они все пойдут и постараются вынести как можно больше.
- Потрясающий план, я так за вас рада, - объявила Зула, до сей поры не произнесшая ни слова. Она вообще как будто не интересовалась новостями, которые сегодня принесли друзья, ни о чём не спрашивала и ничего не комментировала. Кухней она сегодня тоже, кстати, не занималась. Горшки и котлы, когда компания возвратилась, были холодными, Гаэтано спохватился и кинулся что-то варить, Бэрк и Лувис ему помогали. Бэргус думал было спросить, чего это их дома не ждут, но вспомнил, какой неприятный разговор произошёл сегодня утром на «Шестилапом», и спрашивать не стал. Зулу обидели и не попросили прощения, с чего ей всем обеды подавать?


25 глава. Дочь Дана.

- Зула, ты хочешь предложить что-то другое? – удивлённо спросил Римол.
- Я могла бы вообще ничего не предлагать. Но хочу предложить ни в коем случае не связываться с колдуном, ни в чём не помогать ему, и пальцем единым не шевелить, чтобы спасать его рыскарей! Мне этот план кажется намного более надёжным, чем то, что придумал ты!
- Да ты что…
- Отец, ты говорил, ты сам нас предупреждал – колдун хитёр, никогда своего не упустит. Посмотрите все, как он повернул дело! Гаэтано уже утверждает, что так им, мол, и надо, королевским детям. Правильно, мол, он их пугнул завядшими листьями, они в следующий раз поостерегутся бунтовать и устраивать заговоры! Ты сам понял, Гаэтано, что ты сказал?
Гаэтано не знал, что ответить. Он, пожалуй, действительно был возмущён самой возможностью заговора против короля, хоть и не идеального. Если одобрять и поддерживать заговоры против законных монархов, что же станет с королевствами?
- А теперь вы потащитесь в эту пещеру с придурками, дядя Бэргус, как ты можешь, после всего, что с тобой там случилось? Что, если вас навсегда закроют там, не дадут выйти? Он сам эту пещеру создал, и вы верите, что он ни разрушить её не может, ни войти туда и что-то забрать? Римолу лишь бы рыскарей спасать, а вы-то что? Ианира права! Он с вами что-то сделал, и вы все на его стороне оказались!
- Ещё чего! – возмутился Бэрк. – Следи за тем, что говоришь! Язык свой придерживай! – уж кто-кто, а он колдуну не друг и не соратник.
- Не затыкай мне рот!
- И ты не говори, что мне делать! Умишком своим не доросла!
- Сынок! – робко возмутился Бэргус.
- Эта у тебя умная? – Зула ткнула пальцем в сторону Лувис.
- Поумнее некоторых. У тебя сроду мозгов не было, и не прибавилось ничуть!
- Сынок! – сказал Бэргус уже громче.
- Как хочешь. Спохватишься, Бэрк, - будет поздно, меня ни о чём больше никогда не проси.
- От тебя толку никакого, сама на шее повисла! Я тебя никогда с собой не звал!
Зула вышла из комнаты, через несколько секунд друзья услышали, как хлопнула входная дверь.
- Сынок, зачем ты так, что ты её обижаешь? Она во многом права! Лувис, доченька, ты чего молчишь? Что за Граева муха вас всех укусила, лучшими друзьями были!
Бэрк встал из-за стола и вышел, Лувис надеялась, что он пойдёт догонять Зулу. Но нет. Судя по стуку шагов, он поднялся в спальню, которую делил с отцом. Лувис пошла за ним.
Бэрк не заперся, он сидел на кровати, нахмурившись.
- Зачем ты её чуть ли не дурой обозвал? Она не заслужила. Сказал, что на шее повисла… Разве ты так думаешь? – сказала Лувис строго.
- Не думаю.
- А зачем?
- Забыть хочу.
- Получается?
- Получится. Вернёмся домой, она с отцом в деревню поедет, а я останусь на реке. Больше видеться не будем. Так что нечего нам… Друзьями ходить. Расставаться будет легче. Пусть мне ещё гадостей наговорит. Пусть обзовёт как-нибудь. И я ей много чего скажу. Чтобы точно не жаль.
- Аа, понятно. К расставанию, значит, готовишься.
- Девушку какую-нибудь найду. Чтобы совсем другая, непохожая. Знаешь, хочу, чтоб как у всех было. На танцы позову, гулять вечером позову. Под луной. Потом посватаюсь.
- Чего Зулу на танцы ни разу не звал? Чего не сватаешься?
- Я ей не тот, видишь. Не хочу. Забыть хочу, чтобы совсем. Найду красивую, хорошую. Я уже решил.
- Зула тебе некрасивая и нехорошая?
У Бэрка задрожали губы. Он какое-то время справлялся с собой, потом сказал:
- Если я её позову, она не пойдёт.
- Да она в плаванье с тобой пошла! По Большой реке и даже по Аффире! Она полсвета с тобой прошла!
- Замуж не пойдёт. Она не за меня хотела. Да что ты, - он вдруг крикнул, - забыла, что ли?
- Я не забыла! Но многое меняется! И сердце человеческое меняется! Тадео два раза звал меня замуж! Он был принцем, потом стал королём, а я оба раза отказывала! Если бы он попросил ещё, когда мы оба были нищие и голодные в Проклятом дворце, я бы пошла не задумываясь! А он, должно быть, думал… Как ты.
Бэрк мрачно молчал.
В дверь постучали.
- Что? – крикнул Бэрк.
Вошёл его отец.
- Чего ты стучишь-то, - буркнул сын.
- Мешать вам двоим не хочу.
- Бэргус, ты можешь заходить в любое время, когда мы с Бэрком вдвоём. Ты не застанешь меня и его ни за чем, в чём мог бы нам помешать. Я думаю, тебе надо это знать, - объявила Лувис.
Бэргус сначала немного растерялся, потом, кажется, понял, что она хотела сказать.
- Ну, это, конечно, ваше дело… Вы бы Зуле рассказали. Она как не в себе, так вы её обижаете. Нам сейчас что-то страшное предстоит. Нельзя ссориться. Потерять друг друга можете, а не проститесь по-человечески. Если сейчас гром над нашим домом грянет, погибнем все не сходя с места, какие твои слова, сынок, Зула вспомнит? Как дурой назвал? Сказал, что навязалась тебе? А ты, Лувис, от неё нос воротишь, тоже некрасиво. Тебе можно, ты у нас принцесса… Дослушай! – сказал он в ответ на её нетерпеливое движение. – Догони. Прощения попроси. Что хочешь ей говори, но попроси.
Лувис открыла было рот, чтобы заспорить, потом закрыла, потом поспешно вышла. Через минуту отец и сын услышали, как хлопнула дверь.
- Ну и что дальше делать думаешь? – спросил с улыбкой Бэргус.
Бэрк пожал плечами.
- Отец, ты ведь с нами в пещеру не пойдёшь, да?
- С чего? Пойду. Я сильный, много вытащить смогу.
- Ты там такой ужас пережил.
- С тобой мне не страшно. Я за тебя боюсь, вдруг и впрямь колдун что придумал. Но тебя отговаривать бесполезно, какой храбрый вырос. Только вот что: держись меня, слушай, что скажу. Народ там дурной, если поймут, что мы делаем… К некоторым рассудок всё-таки возвращается иногда. Если поймут, что мы из пещеры выходим, да ещё и вытаскиваем что-то, нас разорвут или затопчут. Разорвут или затопчут, понял?
- Отвлечь бы чем-нибудь народ! – сказал Бэрк.
- Чем?
- Не знаю…
- Сплясать им? – улыбнулся отец.
- Может, фокусом каким? Чудом? Таким, чтобы все заметили и загляделись, пока мы мешки будем наполнять песком и таскать к двери.
- Где мы чудо найдём.
- А колдун нам на что? Сказать ему надо. Пусть придумает что-нибудь. Волшебное. Чего простые люди в жизни не видали.
- Пожалуй, скажем, - согласился Бэргус.
Они спустились вниз. Лувис, как выяснилось, никуда не пошла, а на Бэргуса, кажется, обиделась. Усатый Таль и Гаэтано убирали остатки ужина, Римол и Ианира уже поднялись к себе. А хлопнул дверью, оказывается, Дан.
Решили, что завтра утром отправятся к волшебнику и изложат свою идею – попросят придумать чудо, чтобы отвлечь обитателей Пещеры Королевы Амит, пока сами они будут набивать песком и вытаскивать наружу большие мешки. Посидели ещё немного, но Дана и его дочь не дождались. Подумали, что они переночуют на одной из лодок, и разошлись по спальням.
С тех пор как Зула выросла, она была не слишком близка с отцом. В детстве она любила его и всегда очень ждала. Из своих дальних странствий Дан привозил дочери потрясающие подарки: засушенные редкие растения; камни необычной формы, найденные им на берегах реки; яркие перья птиц из чужих краёв. Маленькая Зула хранила эти сокровища в особой коробочке и часто перебирала, представляя, что это не отец, а сама она нашла чудесный клад. Потом, когда Дана не было очень долго, дольше, чем обычно, мачеха громко посетовала, что замуж она вышла неудачно, что он, должно быть, нашёл очередную подругу где-нибудь на реке, что их обеих он теперь бросит. Девочка вывалила все свои драгоценности в печку. Отец вернулся, и Зула была ему рада, но подарков попросила больше не привозить. Сказала, что она уже выросла и ей ничего не надо. Он удивился, но привозить диковинки перестал. Зачем, раз не надо.
Дан очень, очень обидел дочь, когда отказался брать её с собой. Ты женщина, говорит. Она плохо простилась с ним – сквозь рыдания припомнила ему все свои обиды. Что он быстро забыл её бедную маму, привёл в дом вот эту и заставил дочь жить с чужой женщиной. Что он всю жизнь привозил ей всякий мусор, и ни разу не привёз ничего дорогого и нарядного, как привозили другие отцы своим дочерям даже из далёких сёл, а не то что из богатых Зелёных полей. Что он хотел сына, а не дочь, хоть ни разу не сказал об этом вслух, но теперь она это поняла. Хорошо, что Магда не родила ему детей, а то они лили бы слёзы по отцу, как лила в детстве она, единственная дочь, а он их тоже бросил бы ради своей реки и подружек, которых на реке находит. Она ненавидит его, она желает ему сгинуть где-нибудь, как сгинул отец Бэрка. Она и замуж не выйдет, лишь бы не достался такой мужчина, как её отец.
Всё время, что они искали его, Зула вспоминала те свои слова и ужасно стыдилась их. Она никому не рассказала об этом, даже Лувис. Разве так можно – желать гибели тому, кто отправляется в путь? Она надеялась, что не навлекла на отца никаких бед своим справедливым, но таким неосмотрительным гневом. Ведь считается, что путешественникам надо говорить только добрые вещи, чтобы с ними ничего не случилось в дороге. А она... Если бы можно было повернуть время вспять и изменить только одну вещь, Зула тогда просто обняла бы Дана и попросила его поскорее вернуться домой.
Здесь, когда прошло какое-то время после первой встречи и слёзных объятий, Зула выяснила, что отец ничуть не изменился. У него новая невеста, и этим фактом он не особо тяготится, а также бывшая возлюбленная. Первое и второе его весьма увлекает, долгая разлука с дочерью никак не сказалась на его самочувствии, и она позабыла свой стыд и своё желание попросить у него прощения. Она тогда говорила от сердца, она ни в чём не виновата перед ним. Он сам виноват, что дочь не выдержала и наконец сказала ему правду.
А теперь он ещё и не заступился за неё! Утром он сам потребовал от дочери, чтобы она вернулась в дом, но для него это не новое дело, она ведь женщина. Однако он слышал, что говорил ей Бэрк и с утра, и, тем более, вечером! Её назвали глупой и ненужной, её сравнили чуть ли не с пустым местом, и никто не заступился, только Бэргус что-то там говорил. А родной отец слушал, как Бэрк с ней обращается, да ни слова не сказал ему! Не защитил, не вступился, не потребовал замолчать! И она ещё стыдилась, что когда-то обидела отца. Поделом ему было!
Да и все они... Все хороши. Зула ни в чём не провинилась, так она считала, чтобы заслужить от Бэрка такое отношение. Она вступилась за него, чтобы Лувис его не обижала. Так им обоим теперь и надо, замечательная пара. Пусть они в конце концов сделают друг другу больно и расстанутся. Зула и пальцем не пошевелит, чтобы кого-то из них утешать и успокаивать.
Перед Лувис ей, правда, было так стыдно, что аж в горле щипало. Но ведь она уже попыталась попросить прощения, и что услышала в ответ? Пожелание утопиться? Размечталась принцесса!
Лувис, конечно, обиделась на то, как Зула грозилась рассказать Бэрку что-то, что подруга доверила подруге по секрету. Но, во-первых, не надо никому выбалтывать свои секреты, а во-вторых... Во-вторых, Зула защищала Бэрка. Граева хворь ему в печёнки.
А он с ней так... И все они... И отец...
Она решила, что переночует на «Шестилапом». Это, конечно, лодка Бэрка, но бывшая «Кейте» – и вовсе лодка отца.
Улицы города Эукс уже не были такими тёмными, как в первую ночь после пожара на песчаном карьере. Кое-где горели масляные светильники и смоляные факелы. Хотя королю Лотару Великому, Доброму в последние сутки было не до заботы о «сынках» и «дочках», они и сами оказались, видимо, кое на что способны. Зула быстро дошла до пристани, вспрыгнула на палубу «Шестилапого», достала из трюма тёплое покрывало и устроилась на корме. Факел не зажгла, чтобы её не было видно с пристани. Она хотела посидеть и послушать тихий плеск озёрных вод.
Дан не забыл того, как нехорошо он простился с дочерью. Он не собирался брать её с собой именно потому, что она присматривала бы за ним, как матушка или ещё одна жена, а он, человек свободолюбивый, в такой заботе не нуждался. У него была тьма знакомых женщин на реке, таких, как Ианира, и плавание он не считал таким уж сугубо мужским занятием. Справляются же некоторые подруги, и ещё как справляются! Просто каждой своё. Пусть дочь будет домашней, ей всё это ни к чему. Он и на Магде в своё время женился, чтобы была в доме женщина, которая за дочерью присмотрит, пока его нет, а не такая, которая с ним в плаванье попросится и девчонку так воспитает.
Да и планы у него были непростые. Он всем сказал, что идёт за маками, но пошёл дальше, не доходя до Зелёных полей стёр название со своей лодки и старался ни с кем в беседы не вступать. Он шёл в Застепье, в своё предыдущее плаванье он узнал, что с Кейте случилась беда и собирался с силами, чтобы выяснить, кого же, Великого, Доброго, так боится народ.
Не объяснишь всё это дочери. Вот и не стал тогда больше ничего говорить. Молча выслушал её оскорбления и проклятия и отправился в путь. Но забыть, конечно, не смог. Он не напомнил ей ни о чём, но особо и не разговаривал с Зулой наедине. Только по обстоятельствам: «дочка, пойдём», «дочка, принеси», «дочка, я дров наколол». Всю прошлую ночь он просидел возле Кейте, пока за ней не пришли три человека, а после лёг спать, посоветовав дочери сделать то же и потеплее укутаться.
Когда Бэрк упражнялся в злословии, Дан хотел было остановить его, сказать: «А ну, парень, выбирай выражения, ты с дочерью моей разговариваешь!», но подумал, что и на него сейчас Зула накинется: «Не вмешивайся, это не твоё дело, ты и сам...», поэтому так и не решился ни на что. Лувис спустилась со второго этажа и сказала, что Бэргус отправил её догонять Зулу, но она никуда не собирается, мужчин, что ли, в доме мало, чтобы по тёмным улицам болтаться. Дан, хочешь – не хочешь, поплёлся вслед за дочерью.
Что сказать ей? Чтобы не расстраивалась? Так она ему и в ответ что-нибудь скажет, ей палец в рот не клади.

 Отправлено: 16.02.23 19:45. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 3. Великий, Добрый.

26 глава. Перед подвигом.

Волшебник и сам решил, что завтра ему понадобится чудо. Но не такое, о каком подумали Бэрк-старший и просто Бэрк. Король Лотар Великий, Добрый не собирался никого отвлекать эффектным фокусом, пока кто-то будет таскать мешки. Он, очевидно, пораскинул своими многомудрыми древними мозгами без горячки и решил сделать то, что у него получалось лучше всего. Скрутить трубы. Правда, на сей раз – не из серебра. Другого металла в Серебряном королевстве было крайне мало, волшебник давал его людям, вскрывая земные недра и выводя породу наверх. К тому времени, когда происходили описываемые события, железной руды в стране оставалось совсем немного. Но для планов короля Лотара Великого, Доброго сейчас ни коим образом не подошло бы серебро, увы, хотя сам он был серебро, он мог в любую минуту взять в руку слиток чистого серебра, который только что был неочищенной серебряной рудой где-нибудь на противоположной стороне земного шара (да, волшебник знал о шаре). Он притягивал серебро, а вовсе не производил его, как могло показаться. Будучи магом, король Лотар Великий, Добрый отлично понимал, что ничто не берётся из ниоткуда и не уходит в никуда, тем более - металл.
Отпустив от себя возбуждённого и перепачканного Римола, волшебник отправился в цеха сталеваров, а затем – в кузни. Предстояло подготовить несколько десятков больших стальных листов, скрутить в трубы, соединить и изогнуть под нужным углом, а потом перевезти в нужное место. Далее требовался механизм, напоминавший бы насос. Для всего этого ему понадобилась помощь полста «сынков» и Молчунов, которых после домашнего ужина вернули обратно в цеха. Но времени оставалось мало, надо было спешить. Завтра отоспятся, решил монарх. На рассвете тех отпустили, из постелей подняли и пригнали другую полусотню.
Часов в восемь утра, решив, что взъерошенный умник из Розовой страны отдохнул достаточно, чтобы пережить без потерь важный день и ещё более важную ночь, король Лотар Великий, Добрый отправил «сынка» в дом для гостей – будить Римола, удостовериться, что он позавтракал, и тащить его сюда.
Тем утром Лувис проснулась от того, что кто-то сел на её постель и погладил по плечу. Она, возвращаясь из приятного сна о своём родном доме и королевской охоте на Шестилапых, подумала, что это точно не брат и не Ианира, они куда легче, под ними кровать так не просела бы.
- Ты ещё не проснулась? – спрашивала Зула.
Лувис накрыла своей ладонью её руку у себя на плече и ответила, не открывая глаза:
- Я вот так буду спать, ладно?
- Хорошо, спи, - Зула поцеловала её в висок и осталась сидеть рядом. Было ещё совсем рано, но они с отцом, проговорив всю ночь о чём-то своём, важном для обоих, решили, что пора пойти поесть. Дан внизу загремел котлом и печной заслонкой, потом по звуку шагов стало понятно, что в доме проснулся кто-то ещё, донёсся запах горящих дров.
Зула посидела немного, Лувис уже не заснула, она встала, обе переоделись и отправились на кухню. Были все, кроме Римола и Ианиры. Но будить этих двоих никто не собирался, все вчера видели, как тревожится Ианира из-за излишне бодрого настроения своего возлюбленного.
Бэрк с Зулой не разговаривал и делал вид, что он вообще не в курсе самого факта её существования. Она, впрочем, отвечала ему тем же.
Стук в дверь был таким настойчивым, что только чудом никто не подавился. Друзья помнили: появление обладателя сильного кулака в прошлый раз не закончилось для них ничем приятным. Таль, сидевший ближе всех к двери, пошёл открывать, остальные замерли, не дожевав еду.
- Король Лотар Великий, Добрый требует доставить к нему гостя по имени Римол, - услышали они.
- Сейчас, - Таль потопал по лестнице, постучал в дверь и что-то там сказал, потом спустился к друзьям.
- Он идёт.
Римол не появлялся довольно долго. Посланник монарха два раза громко поинтересовался, действительно ли Таль позвал нужного ему человека.
- Позвал я, позвал! – отвечал тот. – Он спросонья злой. Сейчас придёт.
Он спустился один, без Ианиры, и хотел было сразу следовать за королевским «сынком», но тот сообщил о приказе государя убедиться, что гость по имени Римол не голоден. Римол пожал плечами, взял со стола кусок хлеба и яблоко и объявил:
- Я готов.
- Подожди! – вспомнил Бэргус. – Передай там вот что.
И он рассказал, какая мысль вчера пришла им с сыном в головы. Римол выслушал, кивнул и ушёл.
Когда закрылась дверь, на лестнице появилась Ианира. Она ни на кого не смотрела, спустилась вниз, походила по кухне, что-то потрогала руками и села.
- У нас всё получится, вот увидишь! – уверил её Бэргус, взял тарелку и сел рядом. – Хочешь?
Она покачала головой.
- Ничего не хочу.
- Ну, немножко?
- Потом. Завтра. Я обещаю, что завтра съем столько же, сколько съест Римол.
- А если он и завтра возьмёт только хлеб и яблоко? – улыбнулся Бэргус.
- И я тоже. Я каждый день буду есть то же, что ест он.
- Начни сегодня, - Гаэтано протянул ей яблоко.
Она взяла, кивнула, но так и просидела с этим яблоком в руках, глядя перед собой, пока другие завтракали.
Королевский замысел был и прост, и сложен. Бегать туда-сюда, набирать мешки – это хлопотно и опасно. Протянуть стальную трубу, которая по воле волшебника изогнётся, как ему надо, и поставить снаружи насос, а потом просто перекачать нужное количество песка, - такая была идея. Вот почему серебро не подошло бы – оно бы просто растаяло от белого песка.
- Будет ли такое механическое устройство работать в пещере с магией? – усомнился Римол, хотя и пришёл в восторг от изобретения и от того, как много успели сделать за ночь, пока он дрых. Он даже обиделся на монарха за то, что тот его отослал, но потом представил, как получил бы от Ианиры, если бы не явился ночевать.
Король Лотар Великий, Добрый поднял брови, поводил глазами по потолку.
- Почему нет?
- Не знаю. Это вы, ваше величество, волшебник, вам виднее. Просто спрашиваю. Нам ведь не понять, например, почему вы не можете войти в пещеру, хотя сами её создали, и почему не можете её уничтожить. Мало ли… Вот и спрашиваю.
- С чего вы взяли, Римол, что я не могу уничтожить Пещеру Королевы Амит? – брови мага были уже под самыми его чёрными волосами.
- Я так подумал. Это злое место, там люди мучаются, Бэргус вон чуть совсем с ума не сошёл. Вы тоже это знаете, что плохое место.
- И поэтому я должен хотеть уничтожить?
- Да, поэтому.
- Но я не хочу.
- А если вас кто-нибудь попросит?
- Кто?
- Ну, я раньше предположил бы, что попросить может Лувис. Но для неё вы ничего не сделаете, вам не надо, чтобы она думала, что вы хотите для неё что-то делать. А то привыкнет.
Лотар Великий, Добрый рассмеялся.
- Уничтожьте эту пещеру, пожалуйста, ваше величество.
- Вы думаете, Римол, для вас я захочу что-нибудь сделать?
Римол пожал плечами.
- Я просто попросил. Это всего лишь просьба.
- Уничтожить щелчком пальцев?
- Уничтожить каким-нибудь способом, который будет безопасен для обитателей.
- Ах, вот ещё что… А их я куда дену?
- На свободу.
- На что им свобода, у них есть еда, вино, сокровища и какие угодно плотские удовольствия. А ещё они сумасшедшие.
- Вы могли бы…
- Ну, ну?
- Вы могли бы поручить каждого из них заботам какой-нибудь семьи в вашем королевстве.
- По придурку в каждую семью?
- Да. Если их собрать где-то всех вместе, они останутся такими же. А им нужна помощь. Разговаривать с ними, жалеть. Бэргус ведь стал опять нормальным человеком.
- Он провёл там одиннадцать лет. Это мало.
- Да почему же… Почему вы не отпустили всех людей ещё раньше? – Римол крикнул и вдруг понял, что начинает горячиться, а волшебник начинает ухмыляться.
- Отпустите их, пожалуйста. И уничтожьте эту пещеру.
- Это две просьбы, Римол. Вы что, считать не умеете?
- Это одна просьба. Я умею считать.
- Я подумаю.
- Спасибо.
Волшебник вновь поднял брови, да так и стоял ещё какое-то время, потом махнул Римолу рукой и повёл его туда, где уже заканчивали ковать винт для насоса.
Работы шли до вечера. Король Лотар Великий, Добрый что-то делал сам – проводил пальцами то по металлу, то по воздуху, и тогда сталь слушалась его, но чаще требовалась работа сталеваров и кузнецов. Римол приходил в восторг от их мастерства.
Ближе к середине дня он вспомнил о просьбе Бэргуса и Бэрка – отвлечь чем-то обитателей Пещеры Королевы Амит, пока драгоценный песок будут оттуда забирать. Волшебник посмеялся, но чудо пообещал придумать. В конце концов, тот, кто войдёт в пещеру и протянет к песку тонкую стальную трубу, должен будет оставаться незамеченным.
Вечером к Римолу прилетела Тагира. Они переглядывались, ящер шумел клювом, потом улетел, оставив после себя вихрь.
- Что говорит? – поинтересовался волшебник.
- Рыскари ещё подождут.
Король Лотар Великий, Добрый кивнул.
Когда стемнело, во дворце и на пристани не стали зажигать факелы. Монарх, видимо, не хотел, чтобы его дети видели и знали, что будет происходить этой ночью.
Было условлено, что к пристани вечером придут Бэрк, Бэргус, Дан и Таль. Используя всё своё красноречие, поминая то и дело Граевы хвори, Дан убедил свою дочь, Лувис и Гаэтано не ходить ко дворцу. Там будет опасно, говорил он, им надо остаться с Ианирой и рассказывать ей, что всё будет хорошо. Когда нужное количество песка будет поднято, слетится полчище рыскарей с едва живыми детёнышами в лапах, они наверняка станут с боем выбивать себе место у временной серебряной реки, которую создаст для них колдун. Толпа наблюдателей там не нужна. Утром они вернутся и расскажут, как всё прошло.
Друзья думали, что сама Ианира захочет пойти к пристани и приготовились уже её отговаривать, но она никуда не рвалась. Она сказала, что Римол предупредил её: если она придёт, то он будет думать о ней и не сможет сосредоточиться на деле. После ужина, когда мужчины ушли, Ианира уселась на свою кровать, взяла в руки шитьё, но не сделала ни стежка. Она смотрела перед собой, по своей привычке что-то пожёвывала и иногда бормотала. Гаэтано, сидевшему рядом с ней на стуле, показалось, что она считает.
Лувис и Зула иногда выходили, приносили то поесть, то попить, два раза предложили всем лечь спать, но никто не согласился.
Было сильно за полночь, когда вдруг раздался крик рыскаря, сначала одного. Потом закричало сразу несколько, потом – больше, и уже много-много. Зула выглянула в окно и увидела, что люди выходят из домов и смотрят, что происходит. Король Лотар Великий, Добрый не предупреждал своих подданных, чем собирается заниматься сегодня ночью. Помогать ему должны были только пятеро Болтунов.
- Если рыскарей позвали, значит, всё получилось, для детёнышей готово питьё! – сказал Гаэтано радостно.
Все кивнули.
- Значит, – продолжал он, – наши сейчас дойдут до «Шестилапого» и вернутся сюда. Идём на пристань! Встретим!
- Идите, я останусь, – ответила Ианира.
- Я с тобой посижу. Ступайте без нас, – сказала Зула.
Лувис удивилась, что Ианира и сейчас не бросается встречать Римола. Если всё уже позади, ему не нужно думать о деле, он может думать о ней, она не отвлечёт его ни от каких важных мыслей.
- Он сказал, чтобы я никуда не ходила, – объяснила она.
Невероятно – Ианире Джюс что-то сказали, и Ианира Джюс не сделала по-своему, а послушалась.
- Давай я останусь, а ты отца встретишь, – предложила Зуле Лувис.
- Ну быстрее! – взмолился Гаэтано, – я побежал, кто-нибудь, догоняйте, если хотите!
Он стрелой вылетел из дома и помчался к берегу озера. Несмотря на безлунную темноту, сын Страны Подземных рудокопов видел, что в небе там, где Зеркальный дворец, кружат тучи рыскарей. Над озером их тоже было много, но кричали они сейчас не очень громко и не часто. Люди, вышедшие из домов, чтобы посмотреть, что за напасть приключилась в их прекрасном королевстве на этот раз, опасливо смотрели в темноту. Они видели хуже, чем Гаэтано, а понимали куда меньше.
Зула догнала его. Они взялись за руки и стали молча ждать.
Рыскари ещё долго кружили, потом их стало меньше, и меньше, и меньше. Через некоторое время Гаэтано мог видеть их силуэты только на той стороне озера. Крики совсем стихли. Люди начали расходиться, больше не происходило ничего, заслуживающего внимания горожан. Из-за гор поднималось солнце, наступал новый день. Гаэтано и Зула всё стояли на пристани и ждали, когда же «Шестилапый» появится на глади озера. Но их близкие всё не спешили возвращаться.
Вдруг огромная тень на мгновенье закрыла лучи поднимающегося светила, на пристань спустился очень крупный рыскарь. Друзья, конечно, рассказали о своей встрече с Тагирой, но Гаэтано её с тех пор ещё не видел, поэтому не смог узнать, а лишь догадался, что это она.
Зула отшатнулась невольно – такой большой стала их питомица. Гаэтано шагнул в объятия зеркальных крыльев.
- Что, Тагира, что? Где они? Почему так долго?
Ящер слегка бодал его головой и тихонько трогал крылом.
Зула тоже отважилась подойти и погладить Тагиру. В конце концов, она столько ухаживала за ней!
Рыскарь ещё какое-то время посмотрел на них, вытянув шею, оттолкнулся и взлетел. Тагира направилась не ко дворцу, а к Серебряным горам. Гаэтано повесил голову.
- Что? – спросила Зула. – Что-то не так?
- Она какая-то... Случилось что-то. Ей плохо очень.
- Так... Я больше ждать не могу. Берём «Кейте»? Ветер подходящий, дойдём быстро.
- Давай.

 Отправлено: 16.02.23 19:46. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 3. Великий, Добрый.

27 глава. Римол.

Мероприятие по выкачиванию песка из Пещеры Королевы Амит было в самом разгаре. Прямо на зелёном лугу перед дворцовым садом был подготовлен длинный овраг, и в любой момент король Лотар Великий, Добрый был готов опустить туда целые горы серебра. Хватило бы песка...
Отвлечь обитателей пещеры от тянущейся трубы он решил так: в нескольких местах, подальше от песчаного озера и того пути, по которому труба пройдёт, появились серебряные фонтаны. Те, в ком ещё сохранился интерес к происходящему, глазели на чудо и подставляли под сыплющиеся серебряные монеты ладони, шапки и полы одежды. Эффект был потрясающий – как только Римол, Бэрк и Бэргус вошли в пещеру и огляделись, они поняли, что путь свободен.
Были, правда, среди пленников Пещеры Дураков люди, потерявшие интерес к происходящему, но их внимание не привлекли ни три новичка, ни стальная труба на камнях. Они были заняты своими мыслями.
Римол во все глаза рассматривал и пещеру, и обитателей её. Он не забыл свой сегодняшний разговор с волшебником, таким непростым собеседником, и у него почему-то была надежда, что скоро страдания этих людей прекратятся, они вернутся в мир. Без труда узнал Римол в одном из бесцельно разгуливающих молодых мужчин своего соотечественника. Болтун, самый настоящий, как будто только что из розового дома вышел, только одет по-здешнему вычурно.
- Это что, один из Граевых новобранцев? – зашептал он Бэргусу.
Тот, по правде сказать, чувствовал себя здесь неважно. Ему показалось, что все его былые кошмары вернулись. Здесь он бродил одиннадцать лет, искал то выход, то надежду, то родственную душу, с кем можно было хотя бы поговорить. Здесь он забыл, что время течёт, и всё вспоминал любимую жену, которая болела дома, и маленького сына. Бэргусу было очень плохо тогда – и стало очень плохо сейчас.
- Что же я наделал, сынок, зачем тебя-то сюда притащил! – сказал он Бэрку.
- Отец, я говорил, выйди, вернись! Я потом приду, нас двоих тут хватит!
Они ещё наверху решили, что хватит двоих, ведь теперь речь не шла о том, чтобы таскать что-то тяжёлое. Один человек будет слегка направлять стальную трубу, другой будет посматривать по сторонам, да и всё. Поэтому ни Таль, ни Дан с ними не пошли, а остались возле волшебника.
Но Бэргус отказался расставаться с сыном, а о том, чтобы храбрец Бэрк куда-то не пошёл, речи быть не могло. Горел желанием как можно лучше проявить себя и Римол. Он, правда, ещё и любопытством горел. Два столь ярких огня слились в одно пламя, и посещение Пещеры Королевы Амит обещало стать самым ярким событием в жизни умельца из Розовой страны.
В итоге Бэрк пошёл, потому что он Бэрк, Римол пошёл, потому что он Римол, а Бэргус сказал, что хорошо бы кто-то, кто здесь уже бывал, показал парням путь к озеру. Ни колдун, ни Дан, ни Усатый Таль не спорили. Рядом с волшебником сидела Тагира, она должна была по его сигналу, но не раньше, полететь за своими сородичами, которые принесут сюда оставшихся в живых детёнышей.
К трубе была прикреплена стальная петля, Бэргус держал её и направлял. Волшебник снаружи каким-то своим хитрым способом делал так, что труба изгибалась, когда Бэргус сворачивал. Без затруднений он дошёл до озера, обогнул его и положил трубу на песок, слегка присыпав её край. Двое или трое местных посмотрели на стальную змею удивлённо, и Бэрк-старший слегка заволновался, но ведь труба-то была не из драгоценного металла, и в конце концов любопытствующие отправились к серебряным фонтанам, туда, где все собирали серебро, как будто оно им всё ещё было для чего-то нужно. Удивительно жадными и неумными со временем становились все, кто попадал в Пещеру Королевы Амит.
Бэрк и Римол чуть поотстали. Это ведь была их задача – наблюдать, вот они и наблюдали.
- Смотри!
- Смотри!
- Смотри! – беспрестанно говорили они друг другу.
Легко одетая женщина, увешанная серебром и золотом, чуть не прошла их насквозь, врезалась в Бэрка, ничего не сказала и пошла дальше.
Мужчина в роскошной мантии сидел на камне и насвистывал разудалый мотив.
- Подпевайте, братцы! – крикнул он Болтунам.
Столы с яствами, сцены непотребств и сундуки с сокровищами – всё как им рассказывали, но воочию убедиться было всё же интересно. И жутко. Интересно, может, попасть сюда по собственной воле, зная, что выйдешь, когда надоест. А жить годами под этими сводами, с этими людьми, и не иметь надежды на спасение? У Бэрка сердце сжалось, когда он представил, как жил здесь его отец, пока единственный сын считал его погибшим.
- Ты знаешь, Бэрк, я сегодня говорил с волшебником и попросил его всё это прекратить.
- Попросил? И он сразу такой: «Конечно, как скажете»? – усмехнулся друг, разглядывая голые коленки какой-то совершенно бесстыжей дамочки, усевшейся на крышку сундука.
- Не смейся. Я правда попросил.
- И?
Римол пожал плечами.
Бэрк, оторвав взгляд от голоногой женщины, посмотрел на него и тоже пожал плечами. Это ведь Римол...
Они встали поодаль и посматривали туда, где Бэргус следил за уходящим в трубу песком. Да, песок уходил! Волшебник там, снаружи, вращал рычаг винта движением пальца в воздухе, и насос работал. Бэргус иногда приподнимал трубу, она тогда издавала свистящий звук, и переносил на другое место. Вокруг них не было ни живой души, песком у озера никто не интересовался, а вот мертвецы здесь были, целых трое. Один человек умер, пожалуй, совсем недавно. Его тело было неестественно изломано и окровавлено. По двум другим было уже непонятно даже, мужчины это или женщины. Они уже становились песком и только контурами напоминали людей.
Бэрк почувствовал, что дрожит от этого зрелища.
Вдруг Римол дёрнул его за руку.
- Что?
- Обернись осторожно. Не быстро. Там, за скалой.
Бэрк ещё немного посмотрел на отца и повернулся. Он увидел то, что, по-видимому, встревожило Римола. Из-за скалы за ними кто-то наблюдал. Человек смотрел на то, что происходило на песке, а когда Бэрк обернулся, спрятался за скалу.
- Вижу. На нас смотрят.
- Один пусть смотрит, лишь бы остальных не позвал.
Бэрк кивнул. Если за ними, когда они будут выходить из Пещеры Дураков, кто-то увяжется, он просто не увидит дверь, но увидит, как люди, избавившись от чужих вещей, проходят сквозь гладкую стену. Увидит стальную трубу, в эту стену уходящую. Но не дверь. На всех здесь чужие сокровища. И если свидетелем их бегства станет один человек, два человека, да хоть десять – они всё ещё смогут выйти беспрепятственно. Но что, если путь им преградит толпа?
Оружия они не взяли. Бэргус рассказывал, что на любого, кто ходит по Пещере Дураков с оружием, рано или поздно находится противник из местных, и чем упорнее оказывать сопротивление, тем оживлённее будет драться враг. Многие из заключённых здесь мужчин были в прошлом обученными воинами и попали сюда со своими мечами и секирами, взять хотя бы Граевых новобранцев. Их самих осталось тут мало, они либо перебили друг друга, либо попадали со скал, но оружия было достаточно, оно и служило время от времени средством от скуки, как однажды наблюдали Лувис и Гаэтано.
- Подойти спросить, чего надо?
- Нет, Бэрк, наверно, не стоит. Пусть не думает, что он нам интересен.
Время шло. Бэргус, слегка успокоившись, думал, что он занимается самым странным занятием в мире – выкачивает из Пещеры Дураков белый песок, который прежде был телами умерших, для того, чтобы сделать с его помощью напиток жизни для королевских рыскарей. Он даже усмехнулся.
Человек за скалой всё смотрел. Когда Бэрк сделал знак отцу, что пора бы и уходить, он в последний раз переложил трубу и направился вдоль её изгибов к тому месту, где должен был быть выход. Сын и его друг последовали за ним, оборачиваясь. Из-за скалы наконец вышла высокая женщина и побежала в их сторону. Она была в жёлтом платье и обитой мехом бордовой мантии поверх. Бэрк и Римол остановились – оба решили, что не надо приводить преследователя прямо к двери.
- Чего тебе? – грубо спросил Бэрк, надеясь, что это отпугнёт женщину.
- Вы мужа моего не видели? Я его ищу, его нет! Вы мужа моего не видели?
- Видели! – нашёлся Бэрк. – Воооон там он, смотри! Среди людей! – он указал пальцем туда, где толпы народа обогащались у серебряных фонтанов.
Женщина опрометью понеслась туда, куда ей указали.
- Фух, аж пот вышибло, – вздохнул Бэрк.
- Может, нескольких человек мы сможем отсюда всё же спасти? – вдруг с надеждой в голосе спросил Римол.
- Нет! Отец что сказал? Нельзя! Нам самим не дадут выйти, если мы кому-то покажем выход!
- Но ведь Ианира и Титус тогда вошли и вытащили обоих Подземельцев, и ещё кое-кого, если ты не забыл! И они не боялись, что им не дадут выйти!
- Они-то как раз боялись! Они тогда чуть не опоздали! И мы сейчас можем опоздать. Давай бегом, – Бэрк схватил его за рукав и потащил.
Вдруг раздался ужасно громкий металлический звон, и изгибающаяся стальная труба возле них словно завыла. Оба застыли, потом бросились вперёд, туда, куда только что ушёл Бэргус.
Бэрк увидел отца, лежащего на камнях. Над ним стоял латник с мечом, и рядом – ещё два человека, без оружия, но тоже в доспехах. Один из них только что, видимо, ударил кулаком Бэргуса, а другой разрубил стальную змею. В новое змеиное горло со свистом влетал воздух. Где-то там, снаружи, в настоящем мире, король Лотар Великий, Добрый должен был понять, что подача песка прекращена.
- Отойдите от него! – крикнул Бэрк тем людям. Они, как ни странно, услышав команду, отступили на шаг. Им, кажется, вообще не интересен стал лежащий Бэргус, они увлечённо разглядывали чудо-трубу.
- Хватаем его, идём отсюда! – тихо скомандовал Бэрк. Вдвоём они подхватили Бэргуса под руки и понесли, и сначала их никто не преследовал. Отец застонал, потом что-то попытался сказать.
- Ничего, ничего, значит, живой, скоро выйдем, Граева кость им всем здесь в глотки... – бормотал Бэрк. Долго обходили озеро, потом шли прямо по камням, труба не дала бы заблудиться. Бэргус дал понять, что не надо его нести, он сам. Они поставили его на ноги, но он шатнулся, и его подхватили снова. Вот подъём, ещё наверх, и гладкая стена, из которой торчит блестящая стальная труба. И никого!
Вдруг прямо из стены им навстречу вывалились Дан и Таль. Оба со звоном покатились по камням – они были вооружены до зубов.
- Что тут у вас? Живы? Бегом обратно!
Они, должно быть, поняли, что трубу кто-то разрубил, не могли не услышать чудовищный звон. Добежали до «Шестилапого» и похватали всё своё оружие, чтобы спасать товарищей.
Увидев, что все трое уже готовятся выходить, выбросили те безделушки, которые взяли в первой пещере, чтобы провалиться в самый большой сундук, и – дверь перед ними! Бэрк и Римол тоже избавились от своего-чужого добра.
- Отец, у тебя что? Где? В кармане?
Но Бэргус, видимо, плохо соображал. Он смотрел на свои руки и вспоминал, где же у него то, что надо выбросить.
Эти мгновенья стали роковыми. Компания, которая напала на Бэргуса, но осталась возле впустую свистящей трубы, догнала их.
- Вызываю на бой! – прокричал тот, что был с мечом, и, прыгнув к Талю откуда-то сбоку, оказался между ним и дверью. Таль завертел головой. Что делать? Сражаться с этим человеком? А другого выхода, похоже, не оставалось. Вспомнив всё, что они проходили когда-то на борту «Шестилапого», а также основные правила успешной колки дров, Таль обрушил свой меч на голову латника. Доспехи у того были сработаны на славу, но и удар у Болтунов был поставлен неплохо. Человек в доспехах кубарем покатился со скалы. Таль дёрнул дверную ручку и распахнул дверь, ожидая, что друзья побегут вперёд.
Спутники погибшего латника, подбежав к тому месту, где он упал, ринулись вверх по камням. Один из них подобрал его упавший меч.
Римол, взяв в руки меч, принесённый товарищами, крикнул, что он задержит противников. Бэрк наконец нашёл в кармане отца горсть серебра и бросил её на камни. Отец кивнул – он увидел дверь. Дан и Бэрк, схватив Бэргуса под руки, бросились в дверной проём.
- Римол, давай! – крикнул Таль.
- Иди первый, я за тобой! – отозвался тот и повернулся спиной к преследователям.
Таль почувствовал, что Римол вдруг сильно толкнул его в поясницу. Он решил: товарищ подгоняет его, и захотел было повернуться и огрызнуться. Зачем толкать, и так все уже выходят, а те люди и двери-то не видят. Но Римол не толкнул его, а упал. Упал, едва перешагнув порог. Брошенный с большой силой тяжёлый меч угодил Римолу в затылок. Меч не пересёк черту – он остался в Пещере Королевы Амит. А Римол покинул её, сделав последний в своей жизни шаг.


28 глава. Боль.

Несколько десятков детёнышей не пережили долгий серебряный голод. Но осталось более двух сотен – и для всех них король Лотар Великий, Добрый устроил сегодня ночью зеркальный пир. Вокруг оврага закричали, захлопали крыльями. Взрослые рыскари пытались оттеснять друг друга, но за ними зорко следила огромная и авторитетная Тагира. Волшебник должен был удостовериться, что каждый из принесённых детёнышей насытился жидким серебром. Для этого он сел верхом на одного из рыскарей и летал над ними, лично наблюдая за кормлением. Он дал ящерам столько серебра, сколько им было необходимо. Песка ему доставили много, очень много, больше, чем рассчитывали, но и его следовало беречь. Разворотив луг перед дворцом, он утроил под землёй хранилище для новых запасов.
Когда детёныши закончили серебряную трапезу, король Лотар Великий, Добрый прошёл мимо каждого из них, каждого из них потрепал по крыльям и поглядел в глаза. Взрослые рыскари одобрительно стрекотали. Кажется, к волшебнику возвращалось доверие стаи. Он дал им то, что они не могли взять сами. А мяса для детёнышей ящеры всегда сумеют добыть сколько угодно.
Никто так и не узнал, может ли бессмертный король Лотар Великий, Добрый испытывать настоящую усталость. Но после того, как хитрый план по добыче белого песка был реализован, рыскари подхватили свою малышню и унесли в горы, а волшебник вернул зелёному лугу его былой вид, он прислонился спиной к решётке ограды сада и закрыл глаза.
Крики ящеров стихали, становились всё дальше, наступила тишина.
И в этой тишине покой монарха нарушил ненужный и неуместный звук. Кто-то рыдал. Горько, негромко, надрывно. Волшебник открыл глаза. Люди… Что у них ещё?
Несколько человек собрались у пристани, их силуэты были видны в предрассветной темноте. И король Лотар Великий, Добрый вновь закрыл бы глаза, если бы около людей не хлопал крыльями большой рыскарь. Разве они не все разлетелись? Звуки, издаваемые людьми, его не слишком встревожили. А вот ящер проскрипел клювом, прищёлкнул и накрыл обоими крыльями что-то, что лежало на земле.
Да что у них ещё?
Волшебник нехотя вернулся мысленно к тому, что предшествовало рыскариному серебряному пиршеству. Пещера Королевы Амит, труба, три отважных Болтуна. Что ещё два бросились к ним на помощь с оружием, он заметил краем глаза, но не придал тому особого значения. Он уже был слишком занят.
Король Лотар Великий, Добрый много раз видел смерть, не боялся её, но и не любил. Когда кто-то умирает, оставшиеся в живых люди становятся невыносимы. Они рыдают, они прячут глаза или кидаются обвинениями, они ищут виноватых или просят о сострадании, мстят и принимают опрометчивые решения. Смерть заставляет их всех скорбеть, словно они не знают, что и так умрут. Умрут все до единого, какая им разница, раньше или позже. И разве долгий путь, полный человеческой боли, полный человеческих горестей, лучше, чем путь краткий, но яркий?
Римол умер с открытыми глазами, и четверо его земляков не решались закрыть их. Он лежал на мягкой траве, на которую его положили, когда вынесли из первой пещеры, казалось, что он ещё жив, ужасной раны на затылке как будто не было. Бэрк рыдал, молча ронял слёзы Таль. Бэргус, которого поддерживал Дан, стоял над телом, закрыв лицо руками. К ним спустилась Тагира и обняла Римола крыльями. Потом она беззвучно взлетела и исчезла в небе.
На причале возле Зеркального дворца стали появляться люди – те, кто служил во дворце, работал на пристани и на общей красной ладье. Первой к Болтунам подошла Мирейт. Она поклонилась им и произнесла:
- Наш государь, король Лотар Великий, Добрый, поручил мне сказать вам, что погребение вашего друга пройдёт, когда вы решите. Для него всё будет подготовлено.
Бэрк, чьё лицо уже сушил ветер, словно очнулся от оцепенения. Он молча поклонился Мирейт.
- Мы должны сообщить о случившемся своим, - сказал Дан.
- Вы хотите, чтобы мы отправили к ним посыльного?
- Нет, мы должны сами.
- Тело заберут, омоют и отнесут в траурный зал, это там, - она махнула куда-то рукой, Дан кивнул, он знал, где здесь прощаются и хоронят. – Вы сможете, когда будете готовы, прийти и проститься.
- Благодарим вас, - ответил ей Бэрк.
Мирейт кому-то кивнула, подошли четверо мужчин, опустили на землю носилки и переложили на них тело Римола. Дан наклонился и всё-таки закрыл ему глаза.
В крови были их руки и лица, и на одежде была кровь. Когда там, в тёмной узкой пещере, Таль понял, что Римол упал и не отзывается, как он его ни звал, он сначала закричал друзьям, но Бэрк и Дан тащили Бэргуса, которого плохо слушались ноги. Они подняли его наверх, и лишь потом, сообразив, что двое товарищей замешкались, спустились за ними. Передвигались наощупь – огонь мог попасть на песок, и тогда всё ночное приключение потеряло бы смысл. И вот теперь - что они наделали? Будь проклят тот Граев песок, будь проклят тот колдун с его рыскарями и рыскариными детёнышами… Что они скажут Ианире?
- Он ведь ещё спасать кого-то собирался, - вспомнил Бэрк. – Хотел кого-нибудь забрать из Пещеры Дураков.
Лицо его теперь было сухо. Ветер дул с той стороны, с города. Ничего, хитрый Граев парус помогает идти даже при попутном ветре. А у них сейчас на одного гребца меньше.
- Пойдём, - и Бэрк зашагал к «Шестилапому», остальные побрели за ним. Бэргус слегка пошатывался, Дан повёл его под руку.
Стало совсем светло. Дан занимался парусом, ловя ветер, Бэрк и Таль гребли изо всех сил, остервенело, Бэргус сидел у борта. Он сильно получил по голове и был даже удивлён, что череп его оказался столь крепок. Он смотрел на спину сына и думал, а правда ли всё, что теперь происходит, действительно ли Бэрк ворочает сейчас тяжёлое весло, или это его мёртвые глаза несколько минут назад закрыл рукой Дан, а гребёт кто-то другой, кто-то, кто остался жив, и только тяжёлая боль в голове мешает отцу разобраться, что к чему.
На середине озера Дан вдруг крикнул:
- Суши вёсла!
Бэрк и Таль удивлённо подняли глаза. Здесь-то зачем? И тут же поняли. Навстречу им на полном парусе шла «Кейте». Обе лодки едва не стукнулись бортами. Сильные руки подтянули «Кейте» к «Шестилапому» и сцепили.
Зула и Гаэтано забрались к ним на палубу. В полной тишине они смотрели на своих. Зула видела: отец – вот он, её отец, смотрит на неё. Вот Бэрк. Настоящий, большой, живой Бэрк! С Бэргусом что-то не так, но он тоже на неё глядит. Гаэтано пошёл к нему, сел рядом и уткнулся лицом в его грудь. А вот Таль. Был Носатый, стал Усатый. Раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре – словно сердце Зулы отбивало. А где...?
Что же они скажут Ианире?
Бэрк поднялся навстречу Зуле, она сделала к нему шаг. Он сейчас обнимет её? Он её обнимет. И она его – тоже. Она теперь всегда будет его обнимать, поняла она. Иначе им никак, иначе обоим плохо. Она плакала, а он целовал её волосы, и она этому совсем-совсем не удивлялась. Может, он и чужой жених, но он её Бэрк.
Лувис до рассвета просидела с Ианирой, та к утру всё-таки заснула. Вдвоём они слушали рыскарей, потом услышали тишину. Потом, когда Лувис поняла, что подруга спит, всё так же сидя, уронив голову на грудь, она пошла бродить по дому. Ей сейчас была бы нужна хорошая долгая прогулка, утомительная, чтобы было чем занять всё своё тело, или весло в руки, или лук и стрелы, или подраться с кем-нибудь. Но Ианира спала в их с Римолом комнате, которую они делили вопреки законам нравственной жизни, и уходить было нельзя. Лувис стала ходить по лестницам, по недлинным коридорам, заходила во все комнаты, даже в спальни мужчин, лишь бы путь был долгим. Сняла обувь, чтобы ступать тихо, и ходила туда-сюда, кто-то счёл бы её сумасшедшей, если бы увидел.
Когда друзья вернулись, они не постучали, Лувис, кажется, услышала их шаги. Она бросилась вниз и открыла дверь. Вот они – Бэрк, Бэргус, Таль, Дан, и брат, и Зула с ними… Ещё раз – два Бэрка, Таль, Дан, Гаэтано и Зула. Нет, только не это, только не он, пожалуйста!
Почему Лувис не подумала, что Римол остался в какой-нибудь мастерской, или что его задержал волшебник? Она не могла бы так подумать, она видела по их лицам, Римол не вернётся. Молча отошла от двери и дала возвратившимся друзьям войти в дом.
- Давай-ка отца твоего уложим, - сказал Бэрку Дан. – Дочка, - он обратился к Зуле, - сумку мою принеси, там ещё лекарства кое-какие остались.
Лувис подумала: вот бы хорошо было, если бы ей тоже дали поручение, отправили бы что-нибудь принести или в чём-нибудь помочь! Но ей сейчас, кажется, надо подняться к Ианире. А лучше бы… Лучше бы что угодно, только не это.
- Таль, - сказала она, - тебе есть во что переодеться?
Он удивился, но кивнул.
- Умойся, переоденься. А потом наколи, пожалуйста, дров.
Он оглядел себя – на рубахе бурые пятна, руки такие, что…
- Да. Сейчас, - Таль ушёл наверх.
- Пойдём, - Лувис взяла за руку брата, и вместе они пошли к Ианире. Немного задержались перед дверью её комнаты. Она не стала стучать – была уверена, что Ианира по-прежнему спит сидя.
Но Ианира уже не спала. Она лежала на боку с открытыми глазами и смотрела на дверь. Когда брат и сестра вошли, она посмотрела на них, подождала с минуту, что они скажут, но оба молчали. Она повернулась на другой бок и с головой накрылась одеялом.
- Моя дорогая… Ианира, - Лувис подошла к ней и села на край кровати. – Пожалуйста, послушай!
Что ей надо было слушать, Лувис и сама не знала. Она не знала, как случилось, что Римол больше не вернётся, она ещё никого ни о чём не спросила. Но это и не имело значения, для Ианиры – тоже, поэтому и рассказывать было нечего. Лувис боялась, что Ианира останется одна, если не повернётся к ней, если не будет её слышать, если не ответит ей хоть что-нибудь. А одной быть нельзя, это самое страшное, что только может произойти с человеком, - остаться в одиночестве, в таком одиночестве.
Лувис слегка спустила одеяло с головы подруги, она не сопротивлялась. Погладила её по волосам. Думала, что Ианира хотя бы расплачется, но она не дрожала, не издавала ни звука, только дышала и смотрела в стену.
Она пролежала так до самого вечера, ничего не говоря, ни на кого не глядя. То Лувис, то Зула, то Гаэтано, то кто-то из мужчин сидели около неё. Когда стемнело, Дан, взяв её безвольную руку в свою, тихо рассказал, что произошло, как погиб Римол. Лувис наконец услышала, как всё было. До того она даже не спрашивала. И теперь жалела, что узнала. В голове её возникло сразу столько «если бы»! Если бы Дан и Таль не пришли в Пещеру Королевы Амит с оружием, набросились бы на них с мечом? Если бы Таль не поразил противника насмерть, бросил бы его приятель меч поверженного латника вслед обидчикам?
И главное «если бы»… Если бы Римол не загорелся так идеей спасать рыскарей…. Что было бы сейчас? Волшебник улетел бы, природа Серебряного королевства увяла бы навсегда, но Римол и Ианира были бы вместе.
А что уж там было в голове у Ианиры, сама Ианира никому не рассказала. Она так и лежала. Рано утром на следующий день пришёл королевский «сынок» и пригласил всех на погребение. Об этом сказали Ианире, но она не пошевелилась. Лувис хотела проститься с Римолом, но подумала, что ей лучше побыть возле подруги. Пойдут его друзья детства – Бэрк, Таль и Зула. Пойдёт Дан, вместе с которым Римол мечтал выходить детёныша рыскаря. Бэргуса Дан уговорил остаться в постели, у него болела и кружилась голова, а под глазами появились огромные синяки. Лувис ходила весь день из комнаты в комнату – то Бэргусу носила питьё и делала примочки, то Ианиру безуспешно уговаривала что-нибудь поесть.
А Гаэтано пошёл с друзьями.
Потом он рассказал сестре, что Римола переодели в здешнее платье, но нашли для него розовую рубашку почти такого же оттенка, как он носил дома. Что борода у него была причёсана и уложена так, как сам он никогда не делал. Что на местном кладбище на каждой могиле стоит серебряный камень с непонятными надписями. Их спросили, что написать на камне Римола, но Болтуны лишь пожали плечами. Дан сказал: «Ничего не пишите. У нас на могилах не пишут. Если человека помнят, надписи не нужны, а когда забывают, кому какая разница, как его звали и чей он был сын».
Король Лотар Великий, Добрый явился на погребение и молча стоял поодаль.

 Отправлено: 16.02.23 19:48. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

1 глава. Задание.

Когда Лувис готовила обед, а Зула зашла в их комнату, чтобы поменять передник, к ней постучался Бэргус. Он уже довольно бодро ходил, а от синяков под глазами остались только желтоватые полукружия.
Зула удивилась – что ему надо.
- Я, доченька, тебе одну вещь должен сказать, - начал он.
Она не ответила, глядя на него вопросительно, и Бэргус продолжил.
- Тебе говорю, потому что ты должна знать. Бэрку тоже потом скажу, он уж как хочет… Как поймёт, так и поймёт.
- Да что же?
- Я думаю… Я решил Ианиру замуж позвать.
Вот те раз… Какой ещё замуж, она Римола оплакивает, не ест, не пьёт, только если накричать и силой заставить.
Эти мысли, должно быть, были написаны на лице Зулы, и она поняла, что он их прочитал.
- К тому же, у неё ребёнок будет, - закончила она вслух свой внутренний монолог.
- Так и я о том, Зула, доченька, пойми! Родится – чей будет? Чей сын? Мать его – чья жена? А если девчонка родится, какой дорогой пойдёт? Плохо это, если… Ну, понимаешь. Не буду уж я всякие слова говорить…
Зула помолчала, подумала.
- Дядя Бэрк, а мне ты это зачем говоришь, раз уж решил?
- Тебе говорю, потому что в семью войдёшь. Хочу, чтоб знала.
Зула опустила глаза. Они с Бэрком с того утра ни разу ни словом не обмолвились о том, что касалось бы только их двоих. Да и было ли что-то, что только их двоих касалось? Они обнялись на палубе «Шестилапого», и он осыпал её поцелуями при всех, а к дому они шли держась за руки. Но тогда было особое утро. И за все эти дни так и не зашла речь между Лувис и Зулой, что обручение не настоящее, что Бэрк свободен. Они были заняты общей заботой – следить, чтобы Ианира поела и ничем себе не навредила. Забыли думать и про волшебника, и про его намерение отправить Лувис в Розовую страну, не говоря уж о всяких мелочах.
Видя, что мысли Зулы обретают иное направление, Бэргус поспешил вернуть её обратно:
- Так что вот.
- Дядя Бэрк, а ты её разве любишь?
- Да какая там… Зула, я же не то… Я же объясняю, - он начал, но замолчал.
- Она не согласится. Это же Ианира Джюс.
- А надо, чтобы согласилась. Гордая она, да не тогда, когда нужно.
- Это же Ианира Джюс! Был у неё один Римол!
- Один Римол, - усмехнулся Бэргус.
- И ты туда же! Да, один Римол! Ей никто больше не нужен!
- А о сыне своём она подумать может? Ну, или там о дочери? – Бэргус крикнул и тут же понял, что напрасно он так. Всё равно это не от Зулы зависит. Но своё решение он принял и готовился к разговору с Ианирой. С ней сейчас, конечно, говорить почти невозможно, но на такую важную тему она, может быть, и поговорит. Поговорит – и пусть подумает, пока ещё время есть.
- Как хочешь, дядя Бэрк, – буркнула Зула. – Ей решать.
На кухне Лувис хлопотала у огня, Зула спустилась к ней. Бэрк и Таль вчера и позавчера ходили работать, потому что даром им тут никто не привезёт продукты, но сегодня остались дома. Они принесли и накололи дров на неделю вперёд. Дан куда-то уходил время от времени, и Зула косо на него поглядывала, но куда он делся, выяснить ни разу не пыталась. К нему опять стала заходить Айчен, общалась со всеми вежливо и порой даже приветливо, но о скорой свадьбе вслух больше никто не говорил.
Сегодня Гаэтано торчал возле Ианиры и по кусочку скармливал ей фрукты и пирожки. Она уже была не в постели, а сидела иногда на стуле и даже шила, иногда ходила по комнате и подолгу стояла у окна, выходившего на улицу, и смотрела то на небо, то на прохожих. Одну её никогда не оставляли, Лувис и Зула по очереди ночевали с ней. Говорили с ней о ничего не значащих вещах – о дожде, о том, удалось ли сегодня тесто, о новой ткани, которую им привезли вчера. Её иногда гладили по руке или по голове, и она наконец начала плакать. Лувис считала, что это добрый знак.
Зула собиралась поговорить с Лувис о том, что сказал ей Бэргус. Он, с одной стороны, рассуждает здраво, да и намерения у него благородные. А с другой стороны, имеет ли он право сейчас тревожить Ианиру подобными вещами? Из благородных намерений он сейчас напомнит ей, кто она такая. Она не была замужем, она носит нагулянного, и он, Бэргус из Розовой страны, предлагает ей и её ребёнку своё покровительство. Без своего дома, на чужбине, с пустыми карманами – и он всё равно считает, что брак с ним каким-то образом защитит Ианиру и изменит всю её жизнь к лучшему.
Ну и самомнение у мужчин...
Кстати, о мужчинах. Почему Бэргус так уверенно сказал, что она... Он решил известить Зулу, что собирается привести в семью такую женщину, как Ианира Джюс. Он ошибается, наверно, этот Бэрк-старший. Он всё не так понял. Это Лувис – невеста Бэрка, как бы она к нему ни относилась.
Ближе к обеду случилось чудо – Ианира спустилась вниз. Гаэтано заявил, что это всё из-за него. Ей так надоели его яблоки и пирожки, что она не выдержала и вышла из комнаты. Ну и славно.
- С нами будешь обедать? – приветливо спросила Лувис.
- Я посижу здесь, – Ианира слегка улыбнулась.
Как непохожа была эта Ианира Джюс на ту уверенную в себе женщину, которую они когда-то встретили в Первой Розе! Но ведь и все они, наверно, сильно изменились с тех пор.
В дверь постучали – не громко, а так, будто не очень-то и хотели стучать.
Гаэтано пожал плечами и пошёл открывать.
- Ваше величество, – услышала Лувис голос брата.
- Ну вот, опять, – сказал Ианира. – Ему ещё кто-то нужен? Ему мало?
Она не поднялась и не поклонилась, когда король Лотар Великий, Добрый появился в столовой дома для гостей. Он внимательно на неё посмотрел, но ни слова ей не сказал, хотя слышал, конечно, что сказала она.
- Вам здесь не надоело? – с места в карьер начал волшебник, когда Лувис ему поклонилась.
- Нам здесь надоело, – ответила она.
- Вы летите в Розовую страну, или нет?
- Что я получу взамен?
- Я уже говорил. Ваш брат, эта женщина и пятеро Болтунов покинут Серебряное королевство.
Пятеро... Он ведь и говорил тогда – пятеро, а не шестеро. Он не считал тогда Дана, а теперь... Теперь он прямо говорит ей, что готов выпустить отсюда всех оставшихся в живых, даже суженого своей «дочки». Все, все близкие могут вернуться домой! Конечно, она сделает для этого что угодно!
- Да, конечно. Хоть сейчас.
- Сейчас не получится. Вы должны сначала выйти замуж, чтобы стать моей подданной. Только в этом случае мой рыскарь понесёт вас.
- Когда? – спросил Бэрк, внимательно прислушивавшийся к разговору.
- Завтра? – волшебник посмотрел на него вопросительно, затем перевёл глаза на Лувис.
Завтра... Уже послезавтра ей дадут рыскаря, несколько дней она проведёт в пути, прилетит в Розовую страну и вернёт к жизни Тадео!
- Да! – ответила она с готовностью.
- Да, – кивнул Бэрк.
- Как хорошо, – улыбнулся король Лотар Великий, Добрый, – что формально Болтуны являются моими подданными, и брак, заключенный здесь, благословлённый мною, несомненно, будет признан законным и у вас на родине. Я очень для этого постараюсь. Вы сможете не играть вторую свадьбу у себя дома.
Лувис закрыла глаза, Бэрк нахмурился, Зула опустила взгляд, а Бэргус сжал кулаки.
- У нас ведь есть рыскарь, который запросто поднимал Лувис, не спрашивая, чья она подданная! – напомнил Гаэтано.
- Нет у вас этого рыскаря, – возразил король Лотар Великий, Добрый. – Ваш рыскарь полетит в Розовую страну не раньше, чем придёт её пора выводить детёныша, а это ещё не скоро. Таково правило, которое не нарушают даже независимые особи.
- Насколько нескоро? – тревожно спросила Лувис.
- Не менее полугода. И там она проведёт примерно столько же. Только потом вернётся. И здесь будет ещё год носить своему детёнышу мясо.
Два года... Два года ещё Тадео будет камнем, а ведь каждый его день - пытка. Она хоть сейчас готова стать чьей угодно женой, лишь бы он больше не мучился.
- А не врёт ли ваше величество? – поинтересовалась Ианира, – или, может быть, вам стало скучно, и вы опять куражитесь?
- Я бы не куражился, дорогая Ианира, но такова, похоже, была воля прекрасной принцессы Лувис и её жениха. Им необходимо было пострадать ради каких-то высоких идеалов, и вот пожалуйста. У них хорошо получается. К счастью, – к счастью для вас, храбрец Бэрк, слышите? К счастью, есть другой способ. Принцесса Лувис попросит своего монарха лишить её подданства, он должен согласиться, а затем я приму её в свои распростёртые объятия.
- Какие ещё объятия? Она будет свободна, она сможет вернуться со всеми в Розовую страну? – крикнул Гаэтано и добавил:
- Ваше величество.
- Я, ваше величество, не имею ни малейшего желания её здесь задерживать, если все условия сделки будут выполнены прекрасной принцессой Лувис. Впрочем, когда прекрасная Лувис станет моей подданной, титул принцессы я ей дать не смогу. В моей стране нет принцев и принцесс – таковы мои правила.
Король Лотар Великий, Добрый, по своему обыкновению, посмеивался. Большинство присутствующих не до конца поняли, о чём идёт речь, но видели, что решается какой-то невероятно важный вопрос.
- Покидая свою страну, вы были действующим монархом? – уже серьёзно спросил волшебник.
- Да, – так же серьёзно ответил Гаэтано.
- Вы не считались умершим, свергнутым или отрёкшимся королём?
- Нет.
- Что ж, я думаю, всё получится. Видите ли, рыскари старомодны. Монархия – для них не пустой звук. Они недавно едва не взбунтовались, но теперь горячо раскаялись, и отныне намерены неукоснительно соблюдать древние правила.
- И теперь мне не обязательно выходить замуж за вашего подданного, чтобы лететь на вашем рыскаре? – уточнила Лувис. Её не спросили, хочет ли она менять подданство, но это сейчас было в её глазах сущей мелочью.
- Нет, ну если вы хотите...
- Да не хочу я!
- Не хочет она! – сказал Бэрк.
- И вы не хотите, храбрец Бэрк?
Бэрк опустил голову.
- Обручение расторгнуто? – допытывался король Лотар Великий, Добрый.
- Обручение расторгнуто? – спросил Бэрк, поворачиваясь к Лувис.
Она кивнула, он расплылся в улыбке. Зула смотрела на него изумлённо – он радуется? Или он притворяется? Ведь он сам хотел... Да как же...
- Ваше величество, – начала Лувис, кланяясь своему брату, – я прошу вас...
Вернувшийся через минуту Дан застал необычную сцену – прямо в столовой дома для гостей король Лотар Великий, Добрый принимал в своё подданство бывшую чужеземную принцессу. Чего только ни увидишь, пустившись однажды в дальнее странствие... Волшебник не без видимого удовольствия обнял девушку и назвал самой красивой своей подданной.
Уже через час в Зеркальной галерее король Лотар Великий, Добрый инструктировал Лувис: она должна добраться до Розовой страны, никого не предупреждая там о своих намерениях, войти в Проклятый дворец, подняться в зал с окаменевшими людьми, рассыпать белый песок по груди и шее каменной красавицы, дождаться, когда растворится ожерелье, взять в кулак прозрачный, чуть серебристый камень. Это первое. Второе. Ни в коем случае не отдавая камень никому, она должна использовать всё свое красноречие и убедить Стеллу пуститься с ней в обратный путь.
- Как? Как я смогу её убедить?
- Надавите на жалость, я слышал, что у неё очень доброе сердце. Возможно, ей станет жалко ваших близких, томящихся здесь в плену жестокого тирана. Опишите ей всё как можно более красочно.
Лувис плохо представляла себе свой разговор с волшебницей, плохо представляла, как сможет хоть в чём-то её убедить после того, как та отомрёт от двухсотлетнего каменного мучения. Зато она представляла, каким красивым и милым было лицо Тадео, когда он грустил или смеялся. Если Тадео будет живым и настоящим, разговор с волшебницей Лувис как-нибудь построит. Раз уж с волшебником говорить получается... Уж Стелла-то точно не станет строить ей глаза и делать вид, что ухаживает, а потом вновь ставить на место.
- Так, ладно. Я потом об этом буду думать. А как Стелла полетит со мной?
- На втором рыскаре.
- Втором? Я полечу с двумя рыскарями?
- Да. Я даже предложу вам взять с собой кого-то, кто будет вам помогать в пути, а потом останется дома. Чтобы вы чувствовали, что ваша миссия по спасению близких выполнена. Частично. Остальные пока останутся у меня в гостях.
- Кого?
- Не брата. Его мой рыскарь не возьмёт.
- Ах, ну да... Но никто из Болтунов летать не умеет!
- И Римол не умел. Он научился. Вы летите послезавтра, выберите того, кому не страшно и кто будет для вас надёжным защитником в пути. Двух рыскарей я пришлю к вашему дома, чтобы ваш спутник учился.
- А если никто... Если никто не решится?
- Я знаю, прекрасная Лувис, как минимум четверых весьма нетрусливых мужчин, которые готовы будут решиться на что угодно по первой вашей просьбе. Знаю также, что сами вы можете не захотеть подвергать одного из своих друзей опасности свалиться с большой высоты. Но путешествие в одиночку будет вам в тягость, а верный спутник станет помогать, когда возникнет необходимость принимать решение. Итак? Решили, кого попросите лететь с вами?
Она покачала головой. Король Лотар Великий, Добрый прав. Любой из её друзей не задумываясь предложит себя, несмотря на давний, почти врождённый страх перед рыскарями. Научился же Римол летать, когда стал мечтать о полёте.


2 глава. Несколько важных решений.

- Лувис, а может, это буду я? – с надеждой спрашивала Зула. – Почему обязательно мужчина? Я тоже кое на что годна!
- Нет, – хором возражали Бэрк и Дан, – упадёшь.
- А вы не упадёте? У меня, по-вашему, руки слабые? Слабее, чем у неё?
- Лувис, я готов, – сказал Бэрк, касаясь её плеча, – но я не хочу, вернувшись домой, остаться там. Моё место пока здесь, – он обернулся на остальных, – когда мы все сможем уйти отсюда, тогда я поведу «Шестилапого» по реке. Может быть, отец...
- Я лучше с тобой останусь, сын. Если только Лувис не решит взять меня. Тогда и я готов лететь.
- Я, конечно, не такой храбрый, – сказал Таль, – и домой не очень хочу. Ну что вы так вылупились? Я вернусь, а там родители Титуса. Я им что скажу? Куда я его дел? Мы же вместе с ним в путь отправились... Да и… Девушка там одна… Она мне отказала, и я сказал, что не вернусь.
- Флора? – вспомнила Зула.
- Я её имя стал забывать, - гордо ответил Таль. - Но если надо, то я полечу. Научусь. Увидит меня на рыскаре – в обморок свалится, так ей и надо.
- Меня ты, разумеется, не выберешь, я тут самый старый, – заговорил Дан. – Но я летал на рыскаре. Правда, вверх ногами. Не очень-то это и страшно. И знаю, где в Застепье можно безопасно сделать привал, если понадобится сесть.
Старому Дану было не сильно за сорок, он был подтянут и очень силён. Он умный, независимый, а ещё у него дома жена. Правда, и здесь у него две женщины, не считая дочери. Но те две пусть разбираются сами, а Зула останется с Бэрком, под его защитой. В деревне к Дану относятся с уважением. Если Лувис одна прилетит туда верхом на рыскаре, её, Подземелицу, никто и в дом к себе не пустит. А Дан... Дома лучше с ним, чем с горячим Бэрком, миролюбивым Бэргусом или неавторитетным Талем.
Решено. Это будет Дан. Тем более что рыскарями он интересовался ещё дома. Мечтал о полёте не вверх ногами – пусть будет полёт не вверх ногами. Она заберёт его от колдуна и привезёт к жене. Зула это одобрит.
Он сначала обрадовался, потом будто спохватился, что-то вспомнил и приуныл, потом задумался. Посмотрел на дочь, очень удивлённую происходящим. На Бэргуса, очевидно, довольного, что лететь верхом не ему, но растерянного от предстоящей разлуки с вновь обретённым старым другом.
- Я готов, – наконец улыбнулся Дан.
Бэрк прищурился, словно что-то обдумывал.
Два рыскаря, оба самцы, прилетели к ним ближе к вечеру. Лувис, подготовив удобную одежду, начала учиться летать на незнакомом ящере. Тот был понятлив и спокоен. Не хуже был и второй, выбранный волшебником для её спутника. Зула пообещала, что не будет подглядывать в окно, как её отец впервые взлетит верхом на рыскаре, но не выдержала и пошла посмотреть. В целом, зрелище было обнадёживающее. Крылатый ящер и его всадник почти не боялись друг друга и быстро спелись. К ужину Дан и Лувис вернулись удовлетворённые – они уже представляли, как пустятся в путь послезавтра. А их друзья озаботились подготовкой удобных мешков, простой лёгкой еды, оружия для охоты и защиты, тёплых вещей, которые могли понадобиться в пути.
Гаэтано думал схитрить. Сегодня к нему прилетала повидаться Тагира, и он пробовал попросить её поднять его в воздух. Что, если волшебник сказал неправду, и воспитанный людьми рыскарь всё-таки унесёт его отсюда? Но она почему-то отказывалась летать с ним. Она тянула к нему голову, касалась крыльями, но не поднимала. Не хотела больше.
Как ни странно, Ианиру, наконец-то вышедшую на улицу прогуляться с мальчиком, Тагира решила покатать. Та сначала слегка испугалась, поняв намерения ящера, но всё же согласилась и полетела. Тагира оттолкнулась от земли совсем не так, как она делала раньше. Она взлетела мягко, Ианира даже засмеялась, таким приятным оказался этот полёт. Ящер покружил над городом, столь же мягко опустил свою всадницу, и Ианира вдруг сказала:
- У нас с этой подружкой много общего.
Прилетела Тагира и на следующий день – обняться с Гаэтано и покатать Ианиру.
Дан и Лувис опять немного полетали на своих рыскарях, дела шли хорошо. Решили не переутомлять ни их, ни себя. А после полёта Бэрк позвал Дана поговорить о чём-то, что, по его словам, было очень важно.
- Для кого важно? – поинтересовался Дан.
- Для меня. Важно что-то сказать, пока ты опять не оказался за тридевять земель от нас.
- Валяй, выкладывай, – засмеялся Дан, похоже, поняв, о чём пойдёт разговор.
А Лувис наконец-то нашла время и рассказала Зуле всю правду о своём недавнем обручении с Бэрком. Она не знала, какие слова подобрать, чтобы говорить только о себе, а не о секретах, которые открыл ей Бэрк.
- Он тебе сказал, что не любит тебя?
- Сказал, что не любит.
- А ты ему сказала, что тоже его не любишь?
- Сказала.
- Лувис, почему ты мне не рассказала?
- Я собиралась! Но я не думала, что тебе это будет так важно. И потом, ты ведь сначала обрадовалась, ты сказала, как правильно, что мы с ним обручились, что всё давно к этому ведёт! Огорчать тебя не хотела. А ты начала... Ты помнишь, что ты начала.
- Я была уверена, что он тебя очень любит, ну, как иначе-то, когда ты всё время у него перед глазами, – Зула отвернулась. – И вдруг ты стала про своего... Тадео вспоминать. Меня как огнём обожгло – так за Бэрка обидно стало. Ну я и...
- Тебе больше за него не обидно?
- Больше не обидно. Ты знаешь, Бэргус мне тут сказал, – и Зула почти начала рассказывать, как Бэргус предположил, что она, Зула, войдёт в их семью, потому, наверно, что видел, как они с Бэрком обнимались и держались за руки, но это ведь всё не так... Но не стала рассказывать. Зато рассказала, что у Бэргуса появилось намерение жениться на Ианире.
- И что ты на это скажешь? – закончила она.
- Что бы я сказала, если бы оказалась на месте Ианиры? Так?
Она вспомнила Бэргуса. Улыбнулась. Это был бы прекрасный муж и отец. И на месте Ианиры, оказавшись в подобной ситуации, она бы, наверно, выбрала Бэргуса. Но на месте Ианиры не Лувис, а сама нездешняя Ианира. И она любила нездешнего Римола. Она не выберет Бэргуса.
- Она не выберет Бэргуса.
- А что она выберет? Выбор-то небогат.
Лувис вздохнула. Выбор небогат. А Зула продолжила:
- Мы позовём её с нами, к нам, домой, но ты представляешь, как она будет жить в деревне? Что про неё говорить станут...
- Не согласится она ни на какую деревню.
- Что же ей делать? Я на Бэргуса немножко поругалась, но теперь думаю, прав он. Нет такой страны, где за внебрачного ребёнка не осудят. Что дома у нас, что в Зелёных полях, а здесь так тем более все нравственные. Куда она с ним? Обратно на реку? Что из него вырастет? Безотцовщина...
Но у Ианиры, оказывается, были свои планы. Тем днём на закате она долго о чём-то переглядывалась с Тагирой и объявила после ужина:
- Я завтра тоже улетаю.
- Как? Куда?
- Домой.
- На реку? – не понял Дан.
- Нет.
- В Первую Розу? А колдун, значит, всё-таки набрехал, что Тагира не полетит в Розовую страну?
- Ты с нами полетишь? – обрадовалась Лувис, но тут же встревожилась:
- А тебе можно? Вдруг что...
- Мне можно. И нет, не в Розовую страну. Туда она и правда не полетит, пока ей не придёт пора. Но я попросила её, и она отнесёт меня домой. В Голубую страну. Я из Жевунов, не забыли? Мне пора возвращаться, погуляла, хватит.
- А как же ты... – Лувис опешила. – Ты говорила, что к тебе там были не очень добры.
- Потому что мать у меня была дура. А я не сделаю как она.
- Что ты не сделаешь как она? – насторожилась Лувис. Она-то думала, что уже прошёл срок, когда можно было что-то предпринять и «не сделать как она».
- Если бы меня отдали в услужение к ведьме, я была бы там теперь очень важной госпожой. Уж поверьте.
Она подпёрла бока руками, теперь было заметно, как изменилась её фигура.
- Ты же не собираешься, – осторожно начала Лувис, – не собираешься отдать своего... Своего ребёнка... В услужение к ведьме?
- Ещё как собираюсь. Мать должна думать о будущем.
Таль присвистнул.
- Вот так подумала о будущем, – поддержал его Бэрк.
- Я бы, Ианира, не советовал тебе связываться с колдунами и ведьмами. Один здешний чего стоит, Граев прыщ ему на нос. Им через человека перешагнуть – как нечего делать. Добра не жди, - предупредил Дан.
- Я не добра жду. Я хочу, чтобы люди ребёнка моего уважали. Не шпыняли почём зря, раз отца нет.
- Ианира, я вот тут как раз хотел с тобой поговорить, – начал Бэргус, понимая, что если не сейчас, то уже никогда. Хоть и при всех. Он сегодня рассказал о своих намерениях сыну, тот ответил, что отец его человек взрослый и сам решает, а к Ианире он относится хорошо. Точка.
- Я хотел с тобой поговорить, – Бэргус оглянулся на сына, потом на Зулу, она кивнула. – Думаю, чего бы тебе замуж за меня не пойти? Не богат я, конечно, но руки-ноги на месте, а что ещё надо. Вот и... И отец будет. И дом построим. Всё будет, только выберемся отсюда, и станем жить как люди.
- Как люди? – Ианира подняла брови и оглядела всю компанию. – Решили всё, значит? Придумали? Ну спасибо. Да только за меня никогда никто не решал. Сама я, понятно вам всем? Муж мне никакой не нужен, и замуж я ни за кого никогда не пойду! Сочинили тоже! – она расхохоталась.
Зула не выдержала и ушла, хлопнув дверью. Ианира Джюс и впрямь невыносима, она это ещё в Первой Розе поняла, давным-давно, когда отец только собирался в плаванье и ходил с этой бесстыжей особой пить в какой-то кабак.
А Ианира продолжала:
- Это ты, принцесса, придумала? За людей решать любишь, я заметила.
- Я уже не принцесса, не забывай.
- Так тебе, дурочке, и надо.
- Не надейся нас выбесить, Ианира.
- Чего это? Одну уже выбесила, вон дверьми хлопает. Кто следующий?
- Ты хоть не только о себе думай, – мрачно сказал Дан. – Тебе человек дело говорит: ступай, дура, замуж, о ребёнке своём позаботься!
- Нет, Дан, – вдруг серьёзно сказала Ианира Джюс. – Нет, красавчик, – обратилась она к Бэргусу. – И собой ты хорош, и сердце у тебя доброе, прямо рада я, что мы тебя тогда в Пещере Дураков не оставили. Спасибо тебе от всей души. Но нет. О ребёнке я позабочусь. Я это твёрдо знаю.
Никто не придумал, что ещё ей сказать. Всё сказали, что могли.
- Не дуйся, подружка, – сказала она Лувис и пошла в свою комнату укладывать нехитрый узел. Лувис поплелась за ней – не отговаривать, Ианиру не отговоришь, она знала, а побыть с ней напоследок.
- Что из одежды возьмёшь? – спрашивала она, перебирая то, что Ианира успела нашить из здешней белой ткани. – Послушай, ты ни одного платья не сшила, только бельё…
- Платья у нас голубые носят, я там куплю.
- На что купишь?
- Деньги у меня есть. В рост дала одному процентщику. В Прете. Ты думала, дурочка, нищая я? Я много работала. И товары возила, и лодки чужие водила. Не только гуляла. Даже дом смогу купить. Собственный, свой. Дай-ка сюда. Это не на меня бельё, это детская сорочка. Смотри, красивая?
- На девочку?
- На мальчика, пожалуй, не пойдёт, - рассмеялась Ианира. Её давно здесь не видели смеющейся, сегодняшний день сделал с ней что-то особенное. И не очень хорошее.
- Если что, просто выброшу. Или сожгу. Даром никому ничего не отдам. Мне там новые вещи никогда не давали, только старьё. Обноски. Ты из другого мира, подружка, ты в детстве носила обноски?
- Я? – вздохнула Лувис. – Я носила шелка и бархат.
- Бархат! Ну точно, я ей сошью бархатное платье! – у Ианиры загорелись глаза.
- Ей?
- Ну да! Я имя красивое знаю. Знаешь какое?
- Какое?
- Урсула. Красивое?
- Красивое, не слышала такого.
- А я вот слышала. В Прете у моего отца так дочку зовут. Законную. У меня тоже дочка будет Урсула. Урсула Джюс.
- Ианира, а вдруг всё-таки сын будет? – рассмеялась наконец и Лувис. С её подругой было трудно, но зато скучать она не давала.
- А, - махнула рукой будущая мать, - тогда придумаю что-нибудь. Похожее. На мальчика я тоже сшила кое-что. Целых две рубашки есть.
- Что, вот это всё укладываем?
- Кому же я всё это оставлю, зря я, что ли…
Лувис вспомнила, как она сидела и шила, а Римол садился возле неё и смотрел. Ианира, видимо, вспомнила то же. У неё изменилось лицо – она словно надела другое лицо. У неё их как будто два теперь было.
- Ладно, подружка. Иди давай. До завтра. Я уж тут сама, ладно?
- Ладно, до завтра. Спокойной ночи, Ианира!
- Спокойной ночи, Лувис.
Они больше никогда в жизни не увиделись. Тагира прилетела за ней ночью. Кому-то из друзей показалось, что под дверью мелькнул свет от масляного светильника, кто-то услышал звук шагов по лестнице, и тут же щёлкнул замок входной двери, а Гаэтано, выглянув в окно, увидел, как плавно и бесшумно взлетел ящер, которого он когда-то считал своим.

 Отправлено: 16.02.23 19:50. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

3 глава. В Розовый край!

- Дан! Вот так неожиданность! Ты очень торопишься со мной расстаться? – удивлению волшебника, казалось, не было предела.
- И рад безмерно, что больше физиономии твоей не увижу.
- Прекрасная Лувис, вы именно его решили от меня забрать? Это жестоко с вашей стороны, вы не могли не заметить нашу с Даном взаимную привязанность!
- Ваше величество, вы дали мне понять, что любой из четырёх мужчин может лететь со мной, - ответила она, поражаясь, как король Лотар Великий, Добрый до сих пор терпит такую невежливость её спутника. Любого другого на его месте…
Впрочем, надо отдать справедливость местному монарху: ни разу ещё Лувис не видела и не слышала, чтобы он лично кого-то убил, ударил или посадил за решётку. Унизить, поставить на место, пригрозить отобрать самое дорогое – это он, конечно, мог, но дальше угроз у него дело ни разу не пошло. А Дану сходило с рук его небрежное и даже грубое обращение. Волшебника как будто забавляли его открытые оскорбления. Может быть, он здесь отвык от людской откровенности, все лебезили перед ним, кланялись и заверяли в преданности, а этот человек берёт и говорит что думает. Хорошо для разнообразия.
- А не осталось ли у тебя здесь, Дан, каких-нибудь незаконченных дел? – улыбаясь, спросил король Лотар Великий, Добрый.
- Если и остались, за меня доделают.
- Не доделают, - волшебник сказал серьёзно, - я нашёл твой песок.
- Ну, нашёл – так нашёл, - вздохнул Дан. – Значит, дел не осталось.
- Ты в тот раз именно так с Серебряной реки удрал? Целый лаз под горой себе проделал?
- А чего б нет. И странно, что другие до этого не додумались. В открытую нельзя, конечно, за песком следят, но когда его так много, можно хоть по горсточке уносить и складывать. Есть гора из серебра, есть песок, который эту гору растворяет. Знай себе плавь гору потихоньку, да и всё. И уйдёшь.
- Куда?
- Домой.
- В Застепье?
- У меня в Розовой стране дом.
- А у них – в Застепье. Зачем им туда, там есть нечего.
- Тебе не понять, колдун.
- Не понять, - согласился волшебник. – Хорошо, что понятно мне другое: нет у них меж собой согласия. Пока одни таскают песок в тайники, чтобы секретный лаз проделать, другие берут и песок сжигают.
- Ничего, научатся ещё договариваться. Это всё только первые попытки. Ты дождёшься когда-нибудь настоящего бунта. И ничего с ним не сделаешь.
- Спасибо за пророчество, друг Дан, буду ждать.
- Таких друзей мы в Розовой реке топим, пока не начали мяукать и царапаться, - отозвался Дан.
- Мне будет не хватать тебя. Всё то время, что я буду помнить о твоём существовании. Примерно до завтра. Итак, - король Лотар Великий, Добрый повернулся к Лувис.
Она привыкла к резким высказываниям Дана, но последние его слова слушала с опаской. Однако даже они не вывели из себя ко всему привычного волшебника.
- Итак, прекрасная Лувис. Вы решили сделать доброе дело и, очевидно, чтобы поддержать свою дорогую подругу, вернуть этого человека в лоно семьи. Похвально. Вы готовы к полёту?
- Мы готовы, ваше величество.
- Я понимаю ваше нетерпение, но советую вам лететь не более восьми часов в сутки. Рыскарям надо ещё и охотиться, и отдыхать.
- Да, ваше величество.
- В Застепье вам придётся сделать как минимум один привал. Дан наверняка найдёт наиболее укромное и безопасное место. Лучше отдыхайте днём – разбойники предпочитают делать вылазки по ночам.
- Да, ваше величество.
- Далее. Я не хочу, чтобы моё имя трепали по свету, вам понятно?
- Понятно, ваше величество.
- Всё? Вот вам песок, чтобы растворить серебряное ожерелье. Не потеряйте, больше не дам. До встречи.
- Ваше величество!
- Что ещё?
- Если волшебница Стелла не захочет лететь со мной?
- У вас плохая память, прекрасная Лувис? Вы уже спрашивали меня об этом. До свиданья.
- Ваше величество!
- Что ещё?
- Стелла не ваша подданная, как её понесёт рыскарь?
- Стелла – волшебница, её понесёт кто угодно и что угодно. Я всё хочу распрощаться с вами, но вы, наверно, ещё не готовы от меня отстать?
- Я прошу вас дать мне гарантии.
- Что вам дать, прекрасная Лувис?
Она оглянулась на своих близких, которые всё это время стояли на пороге дома для гостей и слушали разговор. Бэрк, Бэргус, Зула, Таль и Гаэтано оставались здесь, и от результатов её путешествия зависело их будущее.
- Я должна быть уверена, что, пока меня не будет, с моим братом и моими друзьями не случится ничего плохого.
- Прекрасная Лувис, - сказал король Лотар Великий, Добрый раздражённо. – Ваш брат и ваши друзья здесь давно! Я хоть раз пригрозил вам, что с ними может случиться что-то плохое?
- Их не разлучат, никого из них не заставят вступить в брак?
- Брак – не такая уж большая беда, прекрасная Лувис, уверяю вас, я знаю, что говорю, проверял это неоднократно. Но раз вы столь легкомысленно относитесь к самому важному делу в жизни любого смертного, то так и быть, никого не заставят.
- Может быть, - сказала вдруг она и сама услышала, что у неё изменился голос, - может быть, вы всё-таки отпустите их? Я сделаю что смогу, я верну вам ваш камень, я постараюсь привезти сюда Стеллу, я поклянусь вам памятью моих родителей, что не обману вас. Отпустите их, пожалуйста! Ваше величество, я умоляю вас! Дайте им забрать наши лодки и уйти отсюда! Мы будем молчать о вас, мы никому и нигде не расскажем о Серебряном королевстве!
Король Лотар Великий, Добрый смотрел на неё, прищурив чёрные глаза и наматывая на пальцы правой руки свои длинные волосы. Он ответил не сразу.
- А вы заметили, прекрасная Лувис, за всё то время, что я знаю вас, а вы знаете меня, вы впервые обратились ко мне с этой просьбой прямо?
Она удивилась.
- Вы, ваше величество, дали нам понять, что…
- Что я вам череп раскрою, если вы будете откровенны и не станете пытаться мною управлять то красотой, то хитростью?
Лувис не знала, что на это ответить, а он продолжил:
- Трое мужчин, одна женщина и подросток – нет, это не та компания, которая может провести две лодки по Аффире и живыми добраться до безопасных мест. Вы были в Застепье и без меня знаете, что там творится. Они останутся здесь и будут ждать вашего возвращения. Если вы вернёте мой камень, я изменю Застепье, и тогда дорога станет безопаснее. По крайней мере, я смогу за этим проследить. У вас всё, наконец? Ну?
- До свиданья, ваше величество, - Лувис поклонилась ему, удивляясь, до чего же противоречивы её чувства к этому человеку, если он, конечно, человек.
- Счастливого пути, прекрасная Лувис. Прощай, Дан, - король Лотар Великий, Добрый развернулся на каблуках свои тяжёлых сапог и быстро зашагал по улице в сторону пристани. Сегодня он прилетел на рыскаре, на том, который должен был понести Лувис. Второй ящер чуть позже явился сам.
Лувис простилась с братом – обняла его и наказала вести себя хорошо. Она не знала никого лучше и надёжнее, чем те, с кем его сейчас оставляла. Её дорогие друзья Болтуны.
- Я так надеюсь, что ты сможешь спасти Тадео! Даже если вдруг что-то произойдёт, и я никогда не покину Серебряное королевство, никогда его не увижу, я очень хочу, чтобы ты его спасла! Когда с ним это случилось, это, наверно, было страшнее всего, что с нами произошло в Верхнем мире. Ты скажи ему, ладно, я больше всего на свете хочу, чтобы он был спасён, - шептал брат ей на ухо.
Она поцеловала его в щёку.
- Обязательно скажу.
- Лувис, ты там давай… Давай, - сказал ей Усатый Таль, она засмеялась и его тоже поцеловала.
- Мне поговорить с родителями Титуса?
- Если у тебя будет время, поговори, пожалуйста. Ты скажи им.
- Да, они должны знать, какой он был храбрый, - кивнула она.
- А мать Римола? – спросила Зула. – Да и отец… За его дела надолго в острог не сажают, он уж дома, наверно.
- Я к ним сам зайду, дочка – ответил ей Дан. - Расскажу. Лувис ни к чему кому-то говорить, что Римол ей другом был. Не забывай, он всё-таки убийство совершил, его искали.
Все согласились.
Бэрк ничего не сказал Лувис на прощанье, только обнял. Бэргус взял её за обе руки и крепко сжал. Зула долго обнимала и приговаривала:
- Вот увидишь, всё получится, вот увидишь…
Потом она обняла отца и сказала не ему, а Лувис:
- Ты там посмотри, чтобы домой пошёл, а не ещё куда.
- Посмотрю, - засмеялась Лувис.
Дан пожал руку старому другу, потом его сыну, Талю и Гаэтано.
Они повесили на спины свои узлы, крепко завязали, пристегнули оружие – у Лувис был лук, у Дана – меч. Предстояло лететь несколько дней, и это будут нелёгкие дни.
Два рыскаря взлетели и понесли своих всадников в небо. Дан попросил их сделать круг, и они послушались. Город, озеро, поля и сады, кладбище, где похоронили Римола, Зеркальный дворец, и вот наконец Серебряные горы. Вчера Дан пытался убедить своего рыскаря пронести его над горами, но он его просьбу проигнорировал. Сегодня же, получив, видимо, указания от своего монарха, ящеры летели нужным маршрутом – через горы в Застепье.
- Смотри, сколько песка было! – крикнул Дан своей спутнице. Лувис и сама уже увидела выжженную чёрную равнину в горах.
- А вон, смотри, новый карьер!
Пролетели над белыми шапками гор, почти касаясь их. Здесь, на такой высоте, было очень холодно. К счастью, вскоре снизились. Горы остались позади, перед ними лежало огромное Застепье. Кажется, оно стало ещё суше и безрадостнее. Аффира блестела внизу, Дан и Лувис узнавали знакомые места. Полёт – это вам не на вёслах вверх по течению, такое путешествие проходит куда стремительнее. Вскоре стемнело, лететь ночью было не так увлекательно, зато солнце не слепило, отражаясь от чешуи рыскарей. Теперь отражались звёзды и тонкий серп луны. Лувис через несколько часов полёта чувствовала, что очень хочет спать, хотя она и постаралась поспать немного вчера днём, и крикнула Дану, что боится свалиться. Он согласился, что пора бы сделать привал. При свете розовеющего неба он цепким взглядом оглядывал берега, над которыми они летели, и выбрал наконец место. Он указал на него ящерам, они спустились.
Дан предложил укрыться между высокими валунами на берегу. Сверху их прикрывал нависающий обрыв. Место не выглядело приветливым, зато не выглядело и привлекательным для людей. Рыскари улетели на охоту, а путешественники, наспех перекусив тем, что было у них в мешках, завернувшись в плащи, заснули прямо на земле.
Последующие несколько суток были несколько однообразны. Ночной полёт, дневной сон и долгие разговоры, снова полёт. Дан рассказывал Лувис разные истории из своих путешествий, рассказывал про интересных людей, встречавшихся ему в дальних краях. Он не был человеком прямым и открытым, и Лувис видела, что говорит он только то, что хочет говорить. Это странно сочеталось с его манерой высказывать в глаза монарху всё, что он о нём думает. Бэргус не походил на своего друга. Например, Дан так толком и не рассказал, как же он в первый раз попал на Серебряную реку. Как ему удалось выбраться оттуда и привезти мешки песка и чистого серебра, благодаря которым Римол поил Тагиру серебряным напитком, Лувис узнала только из недавнего разговора Дана с волшебником. Дан уклончиво отвечал друзьям, когда они его спрашивали, что связался кое с кем и заплатил кое-чем, но никаких подробностей так и не выдал. Должно быть, история была не слишком красивая. Ещё Лувис помнила, как Римол намекал: Дан по Большой реке возил что-то запрещённое, что-то, что хранил в самых недоступных местах, и даже в пещере под исчезающей лодкой, лишь бы никто не нашёл и не вынес. Но настроить его на откровенность и выведать, чем же приторговывал лекарь-путешественник, Лувис так и не смогла.
На рассвете третьего дня они пролетели прямо над Претой. Вот и Большая река, наконец-то! Лувис радовалась ей, как будто встретила старого друга. Она подумала, а не здесь ли сейчас Ианира. Как-то ведь ей надо забрать свои деньги у процентщика. Ну, если не сочинила насчёт денег, конечно.
Когда через полчаса сделали привал, Лувис спросила у Дана, а могут ли быть у Ианиры Джюс большие деньги. Тот усмехнулся.
- Могут, доченька. Могут.
И ведь ничего больше не скажет. Болтун, называется. Хорошо, что дочь не в него. Зулу за язык тянуть не надо.
Потом они летели над Маковым полем. Высоко, конечно, не так, чтобы маковый дух донёсся до них и усыпил. Алый простор был прекрасен на закате. Лувис видела, что Дан тоже любуется им.
Дальше они летели уже не вдоль реки. Рыскари решили срезать. Дан сначала попытался возражать, ведь он, опытный речник, обычно ходил только по воде, не отдалялся от реки больше, чем на одни сутки пешего хода. Но ящеры у них были компетентные и осведомлённые. Срезать – так срезать. Строго на юг.
Летели над лугами, над лесами и горами. В темноте Дан незнакомые места совсем не видел, лента реки под ними больше не блестела, зато Лувис увидела много интересного. Были тут и стада неизвестных ей животных, и очертания невиданных доселе деревьев.
Последний привал сделали, когда, по подсчётам Дана, до дома оставалось не более четырёх часов пути. Уже стояли перед ними белые вершины Кругосветных гор, раз или два вдалеке друзья заметили рыскарей, вода в ручьях казалась розоватой. Мимо пролетела стая розовых птиц. Цветы растений, которые уже распускались, когда они приземлились на рассвете, были ярко-розовыми.
- Неужели мы дома, - сказала Лувис, разминая затёкшие после долгого полёта ноги и руки.
- Уж и летели бы прямо, чего там, - проворчал Дан.
- Мы лучше ночью прилетим, - ответила она. - Никто не увидит нас на рыскарях, зачем зря людей пугать.
- Тоже верно, - согласился Дан.
Последний день, часть которого они проспали, был дождлив, тучи разошлись только к вечеру. Доев остатки своих запасов, не дождавшись заката, Лувис, Дан и их крылатые ящеры продолжили путь.


4 глава. Бусы.

- Магда, я запрещаю!
- Ты мне кто, чтобы запрещать?
- Я тебе муж!
- Муж? Муж – это тот, который с женой живёт! Я тебя годами не вижу! Какой ты муж! Мне говорили, мне все говорили! Соседи говорили – негоже девчонке за вдовца, пусть вдову себе ищет! Матушка говорила – не ходи за него, глупенькая, он гуляет, он от покойной жены гулял, и от тебя гулять будет! Муж он мне! Ребёнка своего мне повесил, и был таков! Какой ты муж? Где ты муж?
- Магда, зачем при людях?
- Какие это люди, Подземелица одна!
- Так она не глухая.
- А чего она не знает? Дочь твоя ей не рассказала, кто ты такой? А может, и сама знает, что ты за муж. Проверяла, поди. Все проверяли. Всей деревне ты муж, так что ж, всем запрещать будешь?
Лувис закашлялась. Как ни была она занята сейчас мыслями о предстоящем ей деле, подобное предположение супруги Дана не могло её не поразить.
- Идём, - Магда встала, взяла Граев факел на шесте и подсыпала песка. – Иди вперёд, девочка, я за тобой.
- Почтенная Магда, может, вам и правда не обязательно? – робко попросила Лувис.
- Обязательно.
- Вдруг там опасно, мы не знаем, на что идём, может что-то произойти, - просила она, видя отчаяние в глазах Дана.
- Ну и хорошо. Иди. И ты давай за мной иди, - она крикнула мужу. – И не суйся куда не след. У дверей жди. Слышишь?
- Слышу, - покорно отозвался Дан.
- А то и сунулся бы, - продолжала Магда, когда втроём шли по ночной деревне ровно в том порядке, который она назначила. – Давно бы уже пора сунуться. И стоял бы камнем как дурак, так тебе и надо.
Лувис фыркнула. Много, много раз она представляла себе этот ночной путь к Проклятому дворцу Стеллы. Она пойдёт одна, она проберётся сквозь малинник, не зажигая свет поднимется, войдёт, её будет преследовать тишина…
Сегодня после полуночи Дан постучал в окно своего дома. Тихо постучал, осторожно, не зная, обрадуются ему или нет. Магда выглянула, в темноте ничего не увидела, спросила:
- Кто это?
- Это я, Дан.
Ответили не сразу. Потом:
- Чего тебе?
- Домой вернулся.
- Поздно вернулся. Уходи.
Дан тоже помолчал, потом сказал:
- Да некуда мне.
- Ой ли?
Дальше было два часа объяснений. Дан постарался в двух словах обсказать жене, почему он здесь, а дочь осталась где-то там. Та самая единственная дочь, которую бедная Магда холила, лелеяла, ночей не спала, и вдруг родной отец её бросает у какого-то там короля, Граево копьё ему в дышло. И что тут делает длинная Подземелица, и почему она в штанах, а не в юбке, как подобает девице. Магда то верила, то не верила, но, к счастью, сварила им кашу и даже дала её поесть, правда, всё время переругиваясь с мужем, отчего у него началась икота. Когда она услышала, что Лувис сейчас предстоит идти в Проклятый дворец и расколдовывать каменные статуи, она вдруг как будто обрадовалась. Муж пытался её остановить, но, как мы видели, не преуспел.
- Поклянись, - сказала вдруг жена Дана, когда вся троица поравнялась с Розовым дворцом. – Поклянись, что ты здесь пробудешь месяц.
- Почему месяц? Я насовсем вернулся, - не понял Дан.
- Ты уже много раз насовсем возвращался, - возразила Магда. – А я тебе говорю – месяц. Чтобы не смел никуда завтра улетать. И послезавтра тоже. Месяц. Ну?
Дан смотрел на неё с опаской, и Лувис не понимала, почему. Магда говорила грозно и серьёзно, но она была миловидной, курносой и совсем не умела хмурить брови.
- Ну, месяц.
- Поклянись здоровьем дочери.
- Да хоть двух, - пробормотал Дан.
- Нет у тебя двух. Если только нагулянные где. Ну?
- Клянусь.
- Всё, идём.
К удивлению Лувис, Проклятый дворец Стеллы больше не был окружён непролазными зарослями малины. Кусты стояли теперь обработанные, подвязанные к колышкам, и, видимо, плодоносили ещё лучше, чем прежде. Лувис обернулась к Магде. Та пояснила:
- Решили, раз во дворце только мужчинам лучше не бывать, то почему бы землю не использовать. Теперь близко подходить никто не боится.
- Ну и дела, - проговорила Лувис. Она помнила рассказ о том, как двое красивых местных парней поспорили из-за молодой женщины, и проигравший Бэрк должен был подойти к воротам Проклятого дворца и ударить в них ногой. Это прямо подвиг был! А теперь – смотри-ка! Малину здесь собирают.
- Это что, - улыбнулась Магда, - девчонки наши отыскали зал со статуями, даже влюбились там в кого-то. Бусы на каменных парней вешают. Говорят, там очень видные парни есть. Я-то не была, но племянница мне рассказывала.
- Так… Бусы, значит… Я вам сейчас покажу бусы.
Лувис сжала кулаки, потом поправила кинжал на поясе.
В кармане у неё лежал мешочек с волшебным песком. Только бы король Лотар Великий, Добрый не ошибался, считая, что окаменевшее серебряное ожерелье воспримет песок как надо и растает! В том, что волшебник не солгал ей, Лувис не сомневалась. Она верила ему, но полагала, что он всё-таки мог ошибиться, ведь ожерелье изготовил не он, а его тесть – ювелир.
Несмотря на собственные свои слова, Магда, похоже, немного колебалась, когда, освещая путь Граевым факелом, следовала за Лувис. Та не нуждалась в освещении, но оно ей теперь и не мешало. Главные ворота Проклятого дворца по-прежнему было не открыть, они давно ушли в землю. Зашли через боковую дверцу, ту самую, которую Тадео когда-то высадил плечом.
Во дворце было чисто. Должно быть, местные девушки, влюблённые в статуи, постарались. Лувис усмехнулась. Весьма полезный культ. Она-то уж боялась, что ей опять придётся, стирая пальцы в кровь, прочищать себе путь.
Подошли к залу со статуями и велели Дану ждать. Он кивнул.
Лувис почти не дрожала. Почти не боялась. Она попросила Магду немного убавить свет Граева факела, стряхнув песок. В зале тоже было чисто, не были теперь загорожены окна. Целых три больших окна без стекол и ставней. Какой ужас, подумала Лувис. Что эти дурочки наделали? Каждый день в окна бьёт солнце, как же её бедный Тадео переносит дневной свет? Хорошо, что сейчас ещё ночь.
Вот она. Вот Стелла. Такая высокая, такая красивая. Как только король Лотар Великий, Добрый принял её за Стеллу?
Стелла держит руку у груди. Стелла смотрит вперёд. Трудно понять выражение её лица. Какая она? Спокойная? Радостная? Уверенная? Неужели всё вместе? Какая страшная беда случилась вдруг со спокойной, радостной и уверенной женщиной. Такой красивой женщиной.
Он стоит напротив неё. Правда, между ними встал тот невысокий старичок, наверняка появившийся куда позже. Грай. Грай стоит напротив Стеллы. Вот он. Без одного глаза, с бородой, и куда старше на вид, чем его отец. Почти такой же высокий. Довольный, гордый, влюблённый. Он принёс своей любимой прекрасный подарок.
- Магда! Почтенная Магда! Вот они! Это они! Это Стелла и Грай!
Магда подошла с факелом и осветила лица статуй.
- Они нас слышат?
- Я не знаю!
Магда ещё убавила свет факела.
- Вдруг им неприятно, - сказала она. – Красивая она какая… Лувис! – вдруг позвала Магда.
Лувис, собиравшаяся с силами, чтобы подойти к Тадео, обернулась. Мачеха Зулы её впервые назвала по имени.
- Да?
- Ты слышала… Ты слышала от кого-нибудь, что при Стелле бесплодных женщин не было? – Магда шептала.
- Что? Каких? – Лувис не поняла, так как слова Магды совсем никак не перекликались с её нынешними мыслями.
- Бесплодных. Бездетных. Она всем и всему дарила плодородие.
Как ни быстро пыталась соображать Лувис, поняла она не сразу.
- Про плодородие помню. Про женщин… Нет, я, наверно, не слышала.
- Вот. А у нас говорили… Сказки это всё, конечно. И Дан говорит, что сказки. Ты делай, пожалуйста, то, зачем пришла. Я попросить её хочу. Мне очень надо.
- Сейчас, - медленно сказала Лувис и медленно повернулась налево. – Я только с ним поговорю.
Пока Лувис шла, она не поднимала глаза. Она боялась поднять на него глаза. Хотя волшебник дал ей надежду, она всё равно боялась. А если нет?
Вот он. Милый мой, родной мой.
Она обняла холодную статую.
Что это?
Бусы.
Какая гадость.
Она взяла кинжал и срезала с его груди связки верёвок с нанизанными бусинами, монетами и засушенными ягодами, и только после этого подняла на него глаза. Сказать по правде, она и сама надела бы на него сейчас какую-нибудь драгоценность, золотую корону или перевязь, так красив он был. Как живой. Высокий, куда выше любого Болтуна. Занятно, в Стране Подземных рудокопов Тадео был среднего роста, а здесь он высок. Там, дома, он считался парнем плотного телосложения, а здесь показался бы куда изящнее остальных. Одно только по камню не скажешь – какого цвета были у него глаза и волосы.
Карие глаза. Добрые, влюблённые. Огромные такие! В Верхнем мире ни у кого не было таких больших глаз. И волосы тёмные, волнистые, почти до плеч. Непослушные, вечно лохматые.
Сбросив со своего Тадео остатки пылкой любви селянок из Розового края, Лувис вновь обняла его.
- Мой дорогой. Это я, Лувис. Помнишь, ты любил меня. Ты звал меня замуж. Я люблю тебя. Я тебе никогда не говорила, я люблю тебя. Я бы хотела быть камнем вместо тебя, чтобы ты не мучился так.
Она отошла от него на шаг и посмотрела ему в глаза. Он по-прежнему глядел на неё. На Стеллу.
Лувис вновь его обняла.
- Я сейчас попробую кое-что сделать. Я попробую тебя спасти, Тадео, милый. Я попробую. Я не знаю, что сейчас произойдёт. Но если всё получится, возьми меня за руку, я уведу тебя отсюда. Ты слышишь меня?
Она встала на цыпочки и заглянула ему в лицо.
Ох уж эта проклятая ведьма…
Во всём виноват, конечно, Грай. И король Лотар… Великий… Почти Добрый… И неизвестно какая по счёту жена его, королева, дура ревнивая. И отец её, не в меру талантливый маг и ювелир. Дурная семейка, что и говорить. Но какого Шестилапого Тадео уставился на Стеллу? Проклятая ведьма…
Лувис едва удержалась, чтобы не сказать это вслух. Она вспомнила слова Зулы о том, что Стелла – невинная жертва. Она красивая, вот вся её вина. Сама она, Лувис, тоже красивая. Что же, в камень её за это обращать каждому, кто неудачно посватался?
- Всё, хватит. Почтенная Магда, посветите мне.
Стелла держит руку у груди. Другую, чуть изогнув, возле бедра. Прежде, когда Лувис смотрела на Стеллу, она разглядывала лицо, волосы, красивые руки. Платье было простое, прямое, в пол. Теперь она должна найти украшение на груди Стеллы.
- Лувис, смотри. Если ожерелье надели и сразу окаменели, то оно должно быть поверх волос, так? Волосы-то до пояса почти. А они прямо лежат, - сказала Магда.
- Так, - согласилась Лувис и вдруг подумала, что она и Стелле тоже должна что-то сказать.
Она поклонилась.
- Госпожа Стелла. Я - Лувис. Я из чужой страны. Я уже была здесь и вела себя непочтительно к вам. Но я сейчас попытаюсь что-то сделать, чтобы всё исправить.
А повернувшись к Магде, она сказала:
- Это действует не так быстро. Я видела, как мой брат чуть не окаменел, но успела его вытащить. Значит, у неё могло быть время расправить волосы.
- Простите, моя госпожа, - снова обратилась Лувис к Стелле и положила руки ей на шею спереди. Она хотела нащупать ожерелье.
Камень. Холодный камень, как Тадео. Только без бус. Ей девушки ничего не принесли – должно быть, тоже ревновали каменных красавцев к проклятой ведьме.
- Что? – спросила Магда.
- Ничего не чувствую…
- Дай я попробую… Госпожа Стелла! Я Магда, жена Дана, я простая женщина, вы не обижайтесь, что я руками вас трогаю. Если я чем помогу вам, помогите и мне! Лувис, дай мне песка щепотку. Вот тут… Кажется… Смотри, дай руку. Тонкое, как паутинка, чувствуешь? Давай! Дай мне, я посыплю!
Это было очень странное занятие. Вдвоём с мачехой Зулы Лувис ощупывала шею и грудь статуи и посыпала песком из маленького мешочка, который дал ей король Лотар Великий, Добрый.
Граев факел Магда как-то незаметно передала своей спутнице, завладела её мешочком и теперь делала всё сама. Щепотка за щепоткой она высыпала песок на тонкую, изысканную паутину ожерелья, и оно проступало на груди каменной красавицы серебряным блеском.
Наконец серебро начало плавиться. Нежное серебряное кружево теряло форму и капало вниз. Серебряные капли стекали по каменному… Нет, розовому… Розовому платью. Они текли, текли, и вот ожерелья не стало. Под правой рукой Стеллы словно огонёк серебряный загорелся – это, должно быть, камень, тот самый, которому ожерелье было всего лишь оправой, сообразила Лувис. И она подумала, что надо протянуть руку и выхватить из-под ладони волшебницы этот камень. Ведь за камнем её сюда и отправили, король Лотар Великий, Добрый дал ей чёткие инструкции.
Но сзади вдруг раздался грохот и звон. Лувис обернулась.
Из рук мужчин, пришедших сюда много лет назад, падало оружие. Мечи, секиры, дубины. Оживая, молодые и старые мужчины выпустили своё оружие, оно ударялось о каменный пол. За оружием падали на пол и его обладатели, кто в латах, кто без. Упал старичок, стоявший ближе всех к волшебнице. Упали два парня – Болтуна. Упал одноглазый Грай в серых лохмотьях.
Лувис бросилась к стене, ведь её Тадео стоял у стены, и когда всё началось, он не упал, а начал медленно сползать. Глаза его, совсем не каменные, а карие, по-прежнему смотрели туда, на проклятую вед… На Стеллу.
- Родной мой, дорогой, милый! Тадео! – крикнула Лувис, взяв его за щёки. Щёки были холодные, как лёд, но живые, мягкие, любимые!
- Лувис! – громко сказал Тадео, всё ещё глядя туда, и вдруг посмотрел прямо на неё.
Она схватила его за руку и рванула со всей силы.
- Идём! Отсюда идём, скорее!
Он поднялся и пошёл за ней. Они спотыкались о лежащих людей, но всё-таки вышли из проклятой комнаты, где он провёл полтора года. Лувис не останавливалась, она увлекала его дальше – по коридору, по лестнице вниз. Позади было шумно, но она вела его к выходу. Вот они среди кустов малины, небо чуть розовеет, и она помнит, что у Тадео от солнца будут болеть глаза, значит, надо привести его в дом Дана до рассвета.
Он вдруг остановился так внезапно и дёрнул её за руку. Они стояли на дороге, по обе стороны которой было вспаханное поле. Любой житель Верхнего мира решил бы, что ещё ночь, но они видели друг друга.
Тадео смотрел на неё. Смотрел серьёзно, как будто хотел спросить о чём-то важном. И совсем не про любовь. Потом смотрел на предрассветное небо. Поднимал к лицу свои руки и глядел на них. Повернул голову направо, налево. Разбитые свои башмаки рассмотрел.
- Лувис, - сказал он, глядя в сторону.
- Да, мой дорогой?
- Лувис – это кого я люблю.
Она улыбнулась.
- Правда?
- Это кого я люблю.
- Разве не я?
- Это сон.
- Я – сон?
- Лувис – это у меня сон. Мой брат говорит, Лувис такая тонкая, как будто вся из капелек воды, а я простой и круглый, как решето, и я её не поймаю. Он хочет, чтобы я ловил. А я её люблю.
Он не смотрел на неё, но ведь он смотрел в свой сон, а в нём была она.
Она потянула его за руку, теперь уже тёплую. Он шёл словно нехотя, словно не понимая происходящего, но Лувис думала, что и она на его месте ничего не понимала бы. Лувис - сон. И Тадео – сон. И розовеющая дорога – тоже сон. Но он живой. Он настоящий. Та давняя беда ушла и больше не придёт.
В доме Дана ещё перед уходом Магда приготовила для неё постель. Лувис уложила спать Тадео. Он покорно лёг, даже башмаки и куртку снял по её просьбе. Кровать была ему коротковата. Заснул он так, будто не спал… Будто не спал полтора года. Она сидела возле него, иногда гладила по темноволосой голове и очень осторожно, чтобы он совсем ничего не почувствовал, целовала в макушку. Какие чудесные эти его волосы, какой он красивый. Когда его глаза закрыты, становятся особенно заметны его густые длинные ресницы. Почему она раньше не замечала, что у Тадео такие ресницы? А брови у него какие правильные! Он весь красивый. Даже шрам на щеке от той стрелы его не портит ничуть. Всё-таки у них в Стране Подземных рудокопов народ куда привлекательнее, чем здесь, в Верхнем мире. Вот взять хотя бы губы Тадео – как они очерчены, как будто талантливый художник нарисовал. И нос какой. Широкий, и при этом почти ровный, почти прямой, с небольшой горбинкой, такой обожаемой горбинкой. Он небрит – он был такой, когда они только попали сюда. Он совсем молодой, он, наверно, дома ещё не брился, а здесь у него и бритвы не было. И это так красиво.
Неудивительно, что они бусы на него понавешали.

 Отправлено: 16.02.23 19:52. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

5 глава. Пока он спал.

Стоял солнечный день, как будто самый обыкновенный. Но с рассвета всё пошло не так.
Едва светало, когда в дверь дома, где жила семья старейшины Талайкул, забарабанил тяжёлый кулак.
- Ну что ещё, - с постели встал тот из её родственников, который теперь был у старейшины на побегушках вместо давно уехавшего Титуса.
Стучал в дверь Дан – человек, покинувший деревню ещё раньше, и бесследно пропавший. Он потребовал немедленно разбудить Талайкул, потому что дело у него к ней исключительной важности.
- Часок не подождёт твоё дело, дядя Дан? – с надеждой спросил парень.
- Какой часок, каменная волшебница ожила, люди ожили, помогать надо! – крикнул гость.
Внучатый племянник Талайкул несколько секунд стоял, пытаясь вникнуть в услышанное, потом кинулся по лестнице наверх, Дан побежал за ним. Старуху не слишком любезно растолкали. Её разговор с Даном длился не более пяти минут, проснувшаяся родня лезла в дверь и тоже кое-что услышала. Совсем скоро люди, и мужчины, и женщины, по распоряжению старейшины отправились ко дворцу. Там, кто в кустах малины, кто прямо на дороге, а кто и на распаханной земле, лежали в беспамятстве мужчины разного возраста, в разной одежде. Талайкул велела бережно перенести всех в дома и ухаживать, не оставлять одних, подобрать им одежду и обувь и по возможности объяснить, когда очнутся, где они находятся и что с ними произошло. Сама старейшина обещала прийти к каждому. Собирать всех расколдованных людей в одном месте не велели – неизвестно, как они себя поведут, когда проснутся. Не проявили бы враждебных намерений к тем, кто их приютил. Поэтому в каждом доме, куда определили постояльцев, сегодня должен был остаться хотя бы один взрослый мужчина, чтобы не допустить каких-либо неприятностей.
Такое решение приняли по подсказке Дана. Он сказал старейшине, что после страшного испытания, через которое прошли эти люди, неизвестно, что у них теперь будет с головой, станут ли они нормальными. Она с ним согласилась. Он тоже сказал, что придёт ко всем, и пообещал подобрать какое-нибудь снадобье, чтобы очнувшиеся люди не волновались и чувствовали себя в безопасности.
- А где же волшебница? – просил кто-то.
- Она осталась там, - Дан указал на Розовый дворец.
- Одна?
- Нет, с ней там… Грай.
- Кто? – удивилась Талайкул. – Дан, ты головой повредился?
- Долгая история, мать Талайкул. Ты любишь всякие россказни, я знаю. Мы с Подземелицей тебе потом такое расскажем, закачаешься.
- Подземельцы вернулись? – зашумели люди. – А Бэрк?
- Потом, потом. Некогда мне сейчас.
Пришли люди и из деревни на том берегу, к их старейшине ходила Магда, жена Дана, она была ей близкой родственницей. Мужчины по двое-трое осторожно брали спящих и несли к себе по домам, те не просыпались. Кое-кто пошёл за повозками и телегами
Некоторые девушки метались между лежащими без сознания людьми, словно высматривая кого-то. Одна молодая селянка выглядела особенно встревоженной. Она решилась спросить:
- А где же… Там был один парень… Высокий. Нестриженный. Тётушка, его ты не видела? Его уже куда-то увезли? Ему уже помогают?
Магда усмехнулась:
- Подземелец-то? На него, Флора, не рассчитывай. У него своя есть.
Девушка изменилась в лице.
- Говорила я тебе, по себе надо выбирать, - назидательно сказала её тётка.
- Где он?
- У нас в доме, должно быть. Туда она его повела.
- Я… Зайду?
- Не стоит, доченька, не стоит, - Дан похлопал её по плечу. – Пойдём, Магда, домой, посмотрим, что там, да и лекарства я кое-какие соберу, что сейчас пригодиться может.
Девушка всё-таки увязалась за ними. Она выглядела очень расстроенной, как будто у неё что-то отобрали. Она много месяцев приходила к каменному Тадео и разговаривала с ним. Она доверяла ему свои секреты, она рассказывала о событиях каждого своего дня, она объявила девушкам из своей деревни и из той, что на другом берегу, что только она имеет право приносить ему бусы. И приносила исправно. Появившиеся на нём чужие нитки бус она безжалостно срезала с его шеи и выбрасывала в окно.
Поскольку Флора была девушкой серьёзной и не терпела конкуренции, связываться с ней открыто ни одна подруга не решилась. В конце концов, среди каменных парней были и другие, тоже привлекательные. Девушки разговаривали с ними, веря, что их слышат, веря, что, если с каменным мужчиной говорить, он в конце концов оживёт. Кто первый это придумал, неизвестно, но юные селянки предпочитали верить.
Теперь, вспоминая, как они боялись Проклятого дворца ещё совсем недавно, девушки усмехались. Хорошо, что живым мужчинам, их отцам, братьям и ухажёрам, сюда вход заказан. Они не услышат, какие секреты поверяют деревенские красавицы своим каменным красавцам.
Дан и Магда вошли в дом, племянница вошла с ними. Не выталкивать же её…
Лувис сидела на стуле возле кровати, на которой спал Тадео. Как только прошёл её первый восторг от случившегося, она осознала, что совершила непоправимое. Лувис провалила задание. Она обрекла своих любимых на вечный плен. Она должна была забрать камень у Стеллы, но отвлеклась, занялась своим милым Тадео, и теперь всё потеряно. Тадео спасён, он живой, тёплый, настоящий, и он любит Лувис, но какой ценой она это получила, что будет с её братом? Что будет с Зулой и Бэрком, которые доверяют ей, которые ждут, что она избавит их от плена? Как она вернётся в Серебряное королевство без камня, который должна была привезти королю Лотару Великому, Доброму? Что она ему скажет? Что была слишком занята, обнимая и целуя своего ожившего друга? Он жесток, он не простит, он найдёт как наказать её, как сделать больно, больнее всего.
Лувис чувствовала, что дрожит. Эта первая радость была не впрок. Совсем скоро ей предстоит сесть на рыскаря и отправиться в Серебряное королевство, ведь её место возле брата, она обязана быть с ним, он сирота, а Тадео останется здесь, они никогда не встретятся. Волшебник её больше не отпустит, а сам Тадео никак не сможет туда попасть. Это всё. Пусть он достанется одной из тех, что приносили ему бусы. Пусть самой красивой из них.
Лувис услышала, что вернулись хозяева. Дверь в комнату, где спал Тадео, была открыта, и Магда, сняв уличные башмаки, сразу подошла к ней. Молодая девушка, взволнованная, вошла вслед за хозяйкой. Лувис не понадобилось спрашивать, кто она и зачем пришла. Эту девушку она помнила. Звали её Флора, Зула жаловалась, что Титус за ней долго бегал, да только Флора славилась гордым нравом и на ухаживания первого парня на деревне, как ни странно, не ответила. А над ухаживаниями его белобрысого друга Таля и вовсе посмеялась.
Лувис поднялась и отошла к окну. Было уже светло, а Тадео не любит яркий свет. Надо опустить занавески.
Флора встала на колени возле кровати. Она во все глаза смотрела на лежащего юношу, она впервые видела его настоящего, не каменного. Оказывается, он темноволос. Оказывается, у него шрам на щеке. Кожа у него совсем белая. Какие ресницы. Вся деревня знала, что Подземельца звали Тадео, это имя называл худой мальчик, брат Лувис, рассказывавший селянам о своих злоключениях. Имя было странное, но Флора любила его ещё и за это имя. Как же так вышло, что теперь он живой? Неужели девушки и впрямь отогрели каменные статуи своими сердцами?
Магда, нахмурившись, смотрела то на племянницу, то на Подземелицу, которая, словно ей было что-то интересно на улице, глядела в окно. Потом Лувис повернулась и, не глядя на Тадео и любующуюся им девушку, вышла из комнаты. Магда пошла за ней.
- Ты чего, глупенькая, что ли? Зачем с ней оставила? Твой парень – ты около него и сиди, не подпускай никого. Знаешь, мужчины какие? Им если сказать, что они ещё кому-то нравятся, кроме своей суженой, сразу слабину дают. Уведёт же! Она, почитай, год к нему ходила, бусы носила, разговаривала! Если он её слышал, представляешь, чего наслушался?
Лувис опустила глаза. Другая девушка разговаривала с Тадео, а она – нет. Она уехала, она его оставила. Так даже лучше. Если он правда слышал, если он вспомнит, то, может быть, тоже полюбит. И не будет страдать, когда Лувис улетит навсегда.
- Магда, я не взяла камень. Теперь всё пропало. Я отвлеклась на Тадео и не взяла камень. Я улечу, и больше не вернусь, волшебник меня не отпустит.
- Ты что? – не поняла Магда. Она оторопело глядела на Подземелицу. Дан, рывшийся в шкафах в поисках каких-то пузырьков и трав, тоже бросил своё занятие и смотрел на Лувис во все глаза.
- Дан, я не забрала камень, - объяснила ему Лувис.
- Так я забрала, - удивлённо сказала Магда, не понимая, чему так огорчилась девушка.
- Что? – крикнула Лувис.
- Я забрала. Ты к парню своему побежала, а я смотрю – камень светится, как будто фонарик. Беру, руку волшебницы отодвигаю, она уже не каменная была, а белая, настоящая. Другой рукой этот фонарик хватаю. Она меня тоже за руку вдруг – хвать! И глаза опустила, прямо на меня посмотрела! Я чуть со страху не умерла. Еле вырвалась, даже толкнула её. И давай бежать. Тут уж Дан услыхал, что происходит, вошёл в зал, кричит всем: выходите отсюда!
- Люди кое-как поднялись и пошли за мной, а как вышли – попадали. Только один не поднялся, так и лежал в зале. А волшебница не упала, она на ногах стоять осталась, смотрела по сторонам, как будто не понимала. Потом, когда все разбежались, подошла к тому и на пол рядом с ним села. Я уж мешать не стал, ушёл. Она колдунья, без меня разберётся. Ты знаешь, доченька, не очень я их люблю, колдунов-то.
- Это Грай остался лежать? – спросила Лувис.
- Думаю, он. Среди остальных я его не видел – чтобы одноглазый и на колдуна нашего похожий.
Лувис кивнула.
- Магда… А камень… Он где?
- Да вот же, держи, - мачеха Зулы протягивала ей прозрачно-серебристый камень неправильной формы, он словно слегка светился, как те цветы, серебряные слёзы, что росли возле королевской гробницы. Камень остался в оправе – часть серебра, та, что Стелла прикрывала рукой, не расплавилась.
Лувис осторожно взяла драгоценность. Камень был неожиданно тяжёлым.
- Магда.
Лувис не смогла найти нужных слов и крепко обняла её. Какая славная женщина – мачеха Зулы.
- Да что ты, - проговорила женщина, вырываясь из объятий. – Может, она тебе потом сама отдала бы, если бы ты попросила. Это мне к ней с просьбами уже лучше не соваться. Я чуть не подралась с ней, - Магда повесила голову.
Лувис вспомнила, какого рода была просьба Магды. И несмотря ни на что она взяла и выполнила за Лувис её задание! Она отобрала у волшебницы камень, она не дала ему упасть, затеряться, пропасть навсегда!
- Спасибо. Я пойду во дворец, мне нужна Стелла, мне срочно надо поговорить со Стеллой, - засуетилась она.
- Стой, подожди, - остановил её Дан. – Не пори горячку. Вряд ли ей сейчас до тебя. Денёк-другой переждём, там разбираться будем, - посоветовал он и ушёл.
- И то верно, - сказала Магда, - и в чём ты собралась по деревне ходить? Ночью, когда никто не видит, - ладно. А днём так людям показываться не след. Давай платье тебе поищем. У Зулы в комнате что-нибудь найдём.
Лувис по-прежнему была в штанах.
- Платья Зулы мне коротки и широки, - напомнила Лувис.
- Шить, что ли, не умеешь?
- Умею.
- Ну и вперёд. А я на парня твоего что-нибудь подберу. Мужнино ему ничего не подойдёт, придётся перешивать. Мерки бы снять помог, а он ушёл… Ладно, я на глаз.
В комнате, где спал Тадео, всё ещё была Флора. Она села на стул и рассматривала его, должно быть, так же, как рассматривала недавно Лувис. Теперь, когда камень волшебника был у неё, Лувис решила, что от этой особы пора избавляться.
- Как мило, Флора, что ты пришла его навестить. Тебе не пора?
- Я у тётки в гостях, - ответила Флора, поднимаясь.
- Так к тётке бы и шла, а тут парень, видишь?
- Не слепая. А ты здесь у кого?
- Он мой жених, - сказала Лувис, король Лотар Великий, Добрый протянул бы сейчас: «Ложь».
- Он тебя замуж звал?
- Звал.
«Правда», - услышала Лувис у себя в голове голос монарха и улыбнулась.
- Он знает меня, он вспомнит меня. Я говорила с ним каждый день. А ты где была? Где болталась? Одного его бросила!
Что правда, то правда, бросила. Но зато…
- Я привезла средство, которое его расколдовало.
- Что?
- Я сегодня ночью расколдовала волшебницу Стеллу, а заодно – и ещё кое-кого.
- Как?
- Сказала же – привезла средство.
- Какое? – Флору эта новость явно не обрадовала, получалось, что её любовь и ожидание никак не помогли Тадео.
- Магическое. Не могу всё рассказать.
Флора опустила голову.
- Я признательна тебе, Флора, за то, что ты была добра и внимательна к нему.
- Катись ты… Со своей признательностью. Когда он проснётся, тогда и поговорим.
- Хорошо. Всего доброго, Флора.
Девушка ещё раз посмотрела на Тадео, сжала губы и вышла.
Лувис не собиралась ревновать, это ведь Тадео, он всегда любил только её. Но какого Шестилапого…
Она сходила в спальню Зулы, где по-прежнему был ворох недошитой и недовязанной одежды, выбрала всё необходимое и весь день до обеда шила себе красивое розовое платье. Такое, в котором будет лучше всех местных девушек. И лучше Стеллы. По крайней мере, в глазах Тадео.
Он по-прежнему спал, иногда поворачиваясь, иногда тяжело вздыхая, как будто видел дурные сны, тогда она откладывала иголку и гладила его по голове. Он успокаивался и слегка улыбался. Лувис хотела поцеловать его в губы, но подумала, что ещё успеет.
Ей было интересно, что сейчас происходит в Розовом дворце, осталась ли волшебница по-прежнему внутри со своим дорогим и таким долгожданным Граем, не нужна ли ей помощь людей, но решила, что пусть этим вопросом сейчас занимается кто-нибудь другой. Здесь есть умные люди – и Талайкул, и Карла, и Дан, в конце концов. А ей некогда. Она шьёт себе розовое платье.
К обеду вернулся Дан, сказал, что обошёл всех, все спят, как и Тадео. Во дворец пошли обе старейшины и два смелых парня, но оттуда до сих пор никто не вышел.
- Опять? – улыбнулась Лувис.
После обеда Дан снова ушёл. Лувис сказала Магде, что вздремнула бы, она уже давно не спала на кровати. Магда отправила её в комнату Зулы, а сама вызвалась посидеть возле Тадео со своим шитьём. Ей, правда, пришлось поднять занавески, она в полумраке не видела. Тадео не проснулся даже от света, только поморщился и потянулся.
Хозяин дома вернулся вечером. По его словам, Талайкул и Карла, выйдя из дворца, ликовали. Они рассказали, что волшебница Стелла добра, что она благодарна своим дорогим подданным за то, что помнили о ней и эпохе её правления, говорили о ней добрые слова, а ей это очень важно. Сейчас она просит дать ей немного времени, а потом она восстановит Розовый дворец, вернёт ему былой величественный облик. Если народ Розовой страны захочет, она станет помогать людям, как и прежде. Если не захочет, она не станет навязывать им своё покровительство. Разумеется, обе старейшины ответили, что народ захочет.
- Откуда они знают, - возразила Лувис.
Дан пожал плечами. Сказать по правде, он не считал, что без волшебницы народ как-то плохо жил. Нет, может быть, в старину, ещё до её прихода, здесь были войны, голод, всё такое… Но все последние годы люди честно трудились и жили в изобилии. Здесь ведь не Застепье, как ни крути. Работай, и земля прокормит.
- А муж её как? – спросила Магда.
- Старейшины его не видели, - отозвался Дан.
- Наверно, так же, - сказала Лувис, оборачиваясь к двери комнаты, где всё ещё спал Тадео.
- К Диусу я ходил, - проговорил Дан словно нехотя.
- К кому? А, ну да…
Римол, сын Диуса, - так звали их друга.
- Рассказал. Про всё рассказал. И про рыскаря… Ну, про рыскаря-то он знал, сам ведь его видел. Про то, как погиб, рассказал. Плакал он. Жена плакала.
- А про… Про Ианиру… Про ребёнка… Говорил?
- Не стал. Зачем им знать, что где-то внук растёт, которого они не увидят.
- Они теперь совсем одни?
- Так вместе они. Вдвоём.
- Дан, а я ведь обещала к родителям Титуса сходить.
- Сходи завтра. Поговори. Как звать, знаешь?
- Знаю.
Быстро темнело. Дан зевал, зевала и Магда. Лувис сказала, что она ночью будет сидеть у Тадео.
- Если что, буди меня, не бойся. Кричи погромче, - сказал Дан.
- Что – если что?
- Неизвестно, какой проснётся. Может, не вспомнит ничего. Чудить начнёт. Вон ведь какой здоровый. Больше Бэрка. Обоих Бэрков.
Магда отдала Лувис одежду, которую днём успела переделать для Тадео, рассказала, как ему привести себя в порядок и что поесть, если ночью проснётся.
- Спасибо, - улыбнулась ей Лувис.
Всё-таки мерзавец этот Дан. У него такая замечательная жена, чего же он… То ему Кейте, то ему Ианира, то ему Айчен…
Хозяева, пожелав ей спокойной ночи, удалились к себе. Лувис убрала остатки ужина, вымыла посуду. Здесь горел Граев факел, но ей он был не нужен. Она зажгла свечу и вернулась к Тадео. Он всё спал. Лувис принялась дошивать платье, оставалось совсем немного. К полуночи оно было готово. Она ушла примерять его в комнату Зулы. Красота…
Решив, что не стоит сидеть ночью у изголовья Тадео в таком красивом платье, она, оставив его на потом, вернулась на свой пост. Она будет сидеть и смотреть на Тадео, ведь это такое приятное занятие. Интересно, сколько времени он теперь будет спать? А вдруг столько же, сколько стоял камнем? Многовато… Тогда волшебнице ещё двести лет придётся ждать пробуждения Грая. Но она-то бессмертная, она дождётся. А вот Лувис жалко тратить полтора года жизни на ожидание. Она скоро, через полгода, станет ровесницей Тадео, а потом будет даже старше. Нет уж, дорогой, просыпайся быстрее.
Лувис вспоминала, как они познакомились. Она была нескладной четырнадцатилетней девчонкой, он – избалованным увальнем. Она всё время смеялась над ним, а он, оказывается, в неё влюбился. Спустя два года (по меркам Усыпляемых, конечно) просил её руки, даже не зная, изменилась костлявая длинноносая Лувис к лучшему или стала ещё страшнее. Если бы вернуть время назад, да ответить согласием на его первое предложение… Он тогда стал красив, он был бы лучшим женихом на свете.
Лувис тонула в своих воспоминаниях. Её родная Пещера, Синий двор, Жёлтый двор, Ружеро, своим появлением вызывающий только её раздражение и не вызывающий теперь любви, Тадео в одежде рудокопа, берущий её за обе руки и смеющийся, глядя на неё. Тадео в гробу. Нет, живой Тадео, босой, с ботинком и шилом в руках, в закатанных до колен штанах и серой рубахе, на крыльце бедного дома. Он схватил её и обнимает. Тадео в Розовом дворце, налаживающий вертел, чтобы пожарить рыбу. Каменный Тадео. О духи предков, нет! Каменный Тадео!
Лувис проснулась и поняла, что она сидит на стуле, догорает свеча, вот-вот погаснет, а Тадео лежит на спине с открытыми глазами и глядит в розовый потолок.

 Отправлено: 16.02.23 19:53. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

6 глава. Пробуждение.

- Тадео!
- Лувис.
- Ты узнаёшь меня?
- Ты так сильно изменилась. Очень, очень сильно изменилась.
- Но ты не смотришь на меня, ты в потолок смотришь!
- Ты спала, я смотрел. Ты совсем другая.
- Другая?
- У тебя лицо теперь другое.
- Какое?
- Взрослое. Слишком красивое.
- Слишком… Как скажешь. Ты хочешь есть?
- Ужасно!
Он сел на кровати. Поднял и опустил одну руку, поднял и опустил вторую. Посмотрел наконец на Лувис.
Свеча замерцала.
- Подожди, я новую свечу возьму!
Пока она ходила, он рассматривал свои ладони и босые ноги.
- Вот тебе одежда, вот таз, ведро, кувшин… Я подожду, ты сможешь сам?
- Думаю, да. Лувис!
- Да?
- Сколько прошло времени?
- Полтора года.
- Много?
- Я не знаю. Одевайся. И не шуми сильно, хозяева спят.
- Чей это дом?
- Моих друзей. Они очень хорошие.
- У тебя есть здесь друзья?
- Да, - удивилась Лувис. – Есть. Это Болтуны, они – замечательный народ.
- Мы их боялись, помнишь. Не решались к ним пойти и попросить о помощи.
- Прекрасно помню. Мы жестоко поплатились. Одевайся.
Она вышла, оставила ему новую свечу и пошла зажечь ещё одну, чтобы собрать для него ужин. Впрочем, уже, наверно, завтрак.
Тадео со свечой в руке наконец открыл дверь и вышел к ней. Он был так высок, он был такой настоящий. Магда сегодня потрудилась на славу – по нему спящему она правильно прикинула размер и сделала для него справный костюм. В розовом Тадео никогда прежде не ходил, но к его глазам и волосам этот цвет очень шёл.
Лувис прижала палец к губам, чтобы он не шумел, и повела его на кухню.
Пока Тадео ел, она рассматривала его при ярком свете целых двух свечей. Он иногда прекращал жевать и поднимал на неё глаза, потом опять увлечённо принимался за трапезу. Настроение у Лувис было так себе – он сказал, что она очень изменилась. Слишком красивое лицо. Красивое – но слишком. Как это понимать?
- Как я сюда попал? – вдруг спросил он.
- Я тебя за руку привела прошлой ночью. Ты не помнишь?
- Прошлой ночью?
- Да.
- Не помню. А ты сама не будешь есть?
- Сейчас ночь.
- И что?
- Ночью не едят.
- Где?
- Здесь.
- А. Лувис!
- Да?
- А где Гаэтано? Где твой брат?
- Видишь ли… Видишь ли…
Он смотрел на неё не мигая. Какие у него глаза, вот бы всю жизнь смотреть только в его глаза!
- Да что? Что с ним?
- Не волнуйся, с ним ничего плохого. Он в безопасности. Просто я должна была оставить его в одном месте. Не одного, с хорошими друзьями. Мне нужно было срочно лететь сюда, чтобы снять заклятье, чтобы спасти тебя.
- С ним всё хорошо?
- Да. Он просил сказать, что очень хочет, чтобы ты спасся. То, что с тобой случилось, было для него большим горем.
- Лувис, я всё помню, - сказал он вдруг шёпотом.
- Что?
- Всё, что произошло, я помню. Я знаю, чем я был. Я всё понимал. Я всё слышал. Я почти видел. Или, по крайней мере, чувствовал движение вокруг. Лувис.
- Да?
- Ты мне скажи. Не сон это? У меня иногда были сны. Я в них так же смотрел на свои руки, ноги, я двигался, я даже тебя видел. Я говорил с тобой. Ты была разная. Такая, как тогда, при дворе моего брата. Ты помнишь моего брата?
- Конечно. Твой брат был очень хороший!
- Он ведь… Умер? Я не путаю? Мне не снилось?
- Он умер, Тадео. Его застрелили из лука. Во время охоты на Шестилапого. Ваш племянник.
- Да, точно. Значит, всё правда. Лучше бы мне это приснилось. А потом ты была такая, как в деревне рудокопов. У Кьяры. Ты её помнишь?
- Конечно!
- Потом – как в Верхнем мире. Здесь. Во дворце. Дворец.
- Ты уже не во дворце!
Он кивнул.
- Такая, как сейчас, ты не была никогда. Сколько времени прошло?
- Ты спрашивал, - испугалась она.
- Да. Я проверяю. Это не сон? Три года?
- Нет. Полтора года!
- Да, полтора. Я проверяю.
- Хорошо, проверяй, - согласилась она.
- Люди приходили и говорили. Что-то мне рассказывали.
- Что рассказывали?
- Про деревню. Про волшебницу Стеллу. Она всё время была передо мной, волшебница Стелла. Каменная. За что она так со мной? Мне сначала показалось, что она очень красивая. Знаешь, что я потом подумал?
- Что?
- Я подумал про другую женщину, что она красивая, вот и поплатился. Веришь, я долго так думал.
- Тадео! На свете и впрямь много красивых женщин, не грех это признавать!
- За что она так со мной?
- Это не она. Это сделал колдун, которому она отказала. Обратил её в камень, и чтобы она делала каменными всех, кто на неё посмотрит.
- За что?
- За то, что она ему отказала.
- И ты мне отказала, мне что, надо было…
- Не вспоминай, пожалуйста!
- Прости, я тебе больше ничем не напомню! А то вдруг ты уйдёшь. Ты мне как вода, но я тебе больше ничем не напомню, обещаю! Когда я начинаю тебе говорить, ты сразу уходишь. Я обещаю!
- Ты хочешь пить?
- Да, очень.
Она подала ему ковш с колодезной водой. Он пил долго, как пьют люди, которые полтора года не брали в рот ни капли воды.
Осушив ковш и, кажется, с трудом оторвавшись от него, Тадео вновь принялся рассматривать свои руки. У него были очень большие руки. Возможно, чуть тоньше, чем у Болтунов, но длиннее. Тадео умел этими руками и дрова колоть, и в шахте работать, даром что был принцем всю свою жизнь и королём – целых три дня.
- К тебе приходила одна девушка, - неизвестно зачем сказала Лувис. Наверно, она хотела узнать, права ли Магда. И права ли Зула в том, что все мужчины одинаковые.
- Какая?
- Флора. Она целый год ходила к тебе, приносила бусы. И разговаривала.
- Разговаривала… Бусы… Лувис!
- Да?
- Ты порвала эти бусы?
- Срезала.
- Правильно.
Она улыбнулась, а он продолжил:
- Они тяжёлые, как каменные. Они мешают дышать. Без них мне будет лучше. Скажи ей, чтобы больше не приносила. Они мешают дышать. Если она ещё раз принесёт бусы, ты их тоже срежь, хорошо?
Лувис насторожилась.
Тадео вздохнул, будто прислушался к чему-то и сказал:
- Лувис, я дышу.
- Дышишь.
- Лувис, у меня бьётся сердце.
- Бьётся.
- Лувис, так всегда. Когда сон кончается, я слышу своё сердце.
- Это не сон.
- Но сердце бьётся!
- Потому что ты живой.
- Ты всегда так говоришь!
- Я уже давно с тобой не говорила, мы много месяцев не виделись.
- Скажи что-нибудь ещё, сон сейчас кончится! Я в зале с каменной женщиной, мне в лицо светит солнце!
Он поднял руку и закрыл ею глаза.
Она задула одну свечу.
- Солнце не светит! Сейчас ночь!
- Оно скоро поднимется. Я его ненавижу!
Он всё ещё закрывал глаза рукой.
Лувис подумала, что надо подойти и обнять его, тогда он успокоится и поверит, что всё реально, что она ему не снится. Он наверняка успокоится.
Она так и сделала. Встала, обошла стол, прижалась к нему и крепко обхватила руками за плечи.
Он вдруг оттолкнул её и вскочил. Со звоном упал со стола ковш. С грохотом повалился его стул.
- Прочь! - крикнул Тадео.
- Тадео, что ты! Что ты, за что ты так? – она сильно ударилась спиной и головой о печь.
Он тяжело дышал.
- За что ты так со мной? Я Лувис, я тебя люблю!
- У меня сердце бьётся. Сон сейчас кончится.
- Это не сон! Я Лувис, я тебя люблю!
В кухню вбежали проснувшиеся от грохота хозяева. Дан, в одном исподнем, держал в руках дубину.
- Сон сейчас кончится.
- Это не сон! Я Лувис, я люблю тебя!
- Это сон! Ты не Лувис! Она! Меня! Не! Любит! У меня сердце бьётся!
Тадео вдруг взялся обеими руками за розовый дубовый стол, словно собирался перевернуть его. Дан вытолкал женщин в сени и прикидывал, ловить ему стол или уворачиваться. Но Тадео вдруг осел, ещё какое-то время опираясь о стол, потом упал.
Дан осторожно подошёл к нему, посмотрел, наклонился, сел на пол рядом, прижался ухом к груди.
- Сердце-то, конечно, бьётся. Чего б не биться, здоровенный такой. Как буйвол. По виду – опять спит. Всего полтора года простоял, а как его забирает. Что ж другие-то вытворяют у людей в домах. Страшно представить.
Лувис рыдала на плече у Магды.
- Ничего, - утешала её жена Дана, - отойдёт. Время нужно. Присмотрится, разберётся, поверит. Всё хорошо будет.
- Лувис, дай-ка голову твою посмотрю, кровь, вроде. Ой, - Дан поглядел на себя. – Сейчас надену что-нибудь.
У Лувис и впрямь был разбит затылок, да и на спине между лопаток была рассечена кожа – она стукнулась об угол квадратной печной трубы, и кровь сочилась сквозь белую рубашку. Но боли она почти не чувствовала, ей было очень обидно за то, что происходило с Тадео, было безумно жалко его, и главное – жалко, что он был уверен: Лувис его не любит. Всё то время, что он так мучился в Проклятом дворце, он жил одними снами, а наяву знал: Лувис его не любит.
- Вот за что он любит меня, я не стою его любви, - плакала она, пока Дан мазал её ссадины и наклеивал пластыри.
Тадео так и лежал всё это время на полу.
Потом они втроём с большим трудом подняли его и перетащили обратно на кровать. Он всё спал.
Через какое-то время в дверь постучали: Дана, раз уж он вернулся, звали в один дом. Там очнувшийся чужеземец, из бывших каменных, устроил дебош, кому-то плечо вывихнул. Потом опять пришли: парень, с виду мирный, с виду земляк, проснулся, начал вспоминать своё житьё-бытьё, да вдруг сам себя ножом чуть не зарезал, еле отобрали.
Никому не обошлось даром многолетнее пребывание во дворце каменной Стеллы.
К утру Лувис, несмотря на боль в голове и спине, заснула и проспала часа два. Встала совсем разбитая. Зашла посмотреть на Тадео, он спал. Красивое платье, которое сшила вчера, надевать не было смысла, но и в штанах тоже ходить не стоило. Надела всё-таки платье. Позавтракала вместе с Магдой. Вышла на улицу.
Люди, проходившие мимо, были ей знакомы. Нет, не всех она знала по именам, конечно, но узнавала лица. Как хорошо было бы сейчас здесь, если бы не то, что случилось с Тадео.
Они узнавали её, кивали, махали рукой. Некоторые приветливо, некоторые – настороженно. Подземелица вернулась, надо же. А где же её брат, а где же её Бэрк?
Лувис в своём красивом новом платье прошла по деревне. Она постучала в дом Талайкул. Там, она знала, живут родители Титуса. Его отец был сыном сестры старейшины. В доме Талайкул Лувис провела не более часа. О том тяжёлом разговоре она потом долго не могла забыть. Рассказать родителям, как погиб их молодой, красивый, сильный, любимый сын… О том, куда и для чего его мёртвое тело унёс рыскарь… Титус не был единственным сыном, но он был горячо любимым сыном.
Выйдя из дома старейшины, Лувис под пристальными взглядами селян пришла обратно в дом Дана.
Но занимала сейчас всех вовсе не она. Занимали сейчас всех очнувшиеся каменные мужчины и очнувшаяся каменная волшебница Стелла. Первые с трудом привыкали к тому, что жизнь вернулась к ним, а о последней слышно было мало. Небольшие компании любопытных собирались возле дворца. С дворцом происходило что-то необычное. Он словно стал чище. Розовее. Исчезли опутывающие его засохшие лианы, остались только те, что были зелены. А в проёмах окон первого этажа неожиданно заблестели стёкла. Вот те раз… Далее обзавёлся стёклами второй этаж. Потом – выше. И выше. К вечеру этого дня Розовый дворец, нарядный, словно только что отстроенный, загорелся яркими огнями. Во всех окнах сиял свет. Главные ворота стали как будто просторнее и стояли распахнутые на обе створки. К ним вела широкая ровная дорога. Пока ещё никто не решился, конечно, по ней пройти, но все, кому было не страшно, подходили и убеждались: дорога есть.
Малинник, кстати, никуда не делся. Яркие ягоды всё так же приглашали насладиться своим сладким соком.
Вечером из ворот дворца вышел высокий мужчина, длинноволосый, красиво и не по-здешнему одетый, с короткой чёрной бородой и тонкими усами, горделивый, но с повязкой на одном глазу. На местного он не походил. Те, кто успел вчера и сегодня побеседовать с Даном, знали, что это за человек. Болтуны ему опасливо кланялись, а он неторопливо и учтиво кланялся в ответ.
- Добрые селяне, - спросил одноглазый у компании, которая не успела предусмотрительно убраться с дороги, едва он появился. У него был красивый звучный голос. – Не знаете ли вы, где найти молодую женщину, чужеземку? Она позавчера вечером приходила в Розовый дворец.
Единственной чужеземкой здесь была Подземелица, поэтому Болтуны указали на дом Дана.





7 глава. Гость.

Тадео к вечеру опять проснулся. Магда советовала Лувис не подходить к нему близко, пока не станет ясно, что с головой у него полный порядок, а то ведь опять что-нибудь натворит, силища-то у парня какая. Определённый смысл в её словах был – весь день у Лувис болела и голова, и спина. Тадео толкнул её не в шутку. Но ей было жалко совсем не себя, а его.
Дан вернулся, когда солнце садилось. Рассказал, что у людей в домах ожившие мужчины тоже подолгу спят, потом, проснувшись, никак не могут разобраться, явь это или сон. Старейшины считают, и Дан с ними согласен, что вылечит всех время. И внимание, конечно.
Тадео сидел на кровати и при свете свечи рассматривал окруживших его людей. Они молчали и ждали, что он скажет.
- Это Лувис?
- Это я. Ты оденешься, поешь?
Он опустил голову, о чём-то думая.
- Что это за место?
- Это мой дом, парень, - отозвался хозяин. – Зовут меня Дан.
- Как я сюда попал?
Все трое вздохнули. Он опять не помнил. На глазах Лувис выступили слёзы – как ей помочь ему? Что сделать?
- Жена, забери-ка её отсюда. Одеться ему помогу. Поднимайся, поднимайся.
Магда и Лувис вышли из комнаты. Лувис едва держалась, чтобы не разрыдаться.
В это время в дверь постучали.
- Грай кого-то принёс, не вовремя-то как… Кто там? Заходи, открыто, - крикнула Магда и ушла за новой свечой. Они решили не зажигать Граевы факелы, пока в их доме будет жить молодой Подземелец.
Открылась входная дверь. Силуэт, который появился на фоне ярко-синего вечернего неба, заставил Лувис вздрогнуть, она чуть не вскрикнула. Вошедший мужчина её не видел в темноте, но того, что смогла увидеть она, ей хватило, чтобы прийти в замешательство. Его не может быть здесь! Он остался в своём Зеркальном дворце, в своём Серебряном королевстве!
Она сделала шаг назад и вновь ударилась затылком, на сей раз – о дверной косяк. Тут уж она вскрикнула от боли.
- Ты что? Вы кто такой, чего вам надо? – Магда вышла со свечой в руке, вышел из комнаты и Дан, услышав крик Лувис.
Свеча теперь освещала гостя, и Дан тихонько рассмеялся. Грай не был точной копией отца, он походил ещё и на жителя Застепья, откуда, скорее всего, была родом его мать. Но если бы король Лотар Великий, Добрый мог состариться лет на двадцать, отпустить усы и бороду и оставить где-нибудь правый глаз, то примерно так он и выглядел бы. Грай был почти так же высок, так же сложен, носил длинные чёрные волосы, правда, с обильной проседью.
Вошедший, очевидно, понял, что что-то здесь произошло ровно в тот миг, как он появился в дверях. Он внимательно посмотрел на всех троих, прищурив свой единственный глаз, и после этого медленно и учтиво поклонился.
- Я прошу, добрые люди, простить меня за то, что, видимо, пришёл не вовремя. Если моё присутствие неудобно сейчас, я могу уйти.
И голос… Почти такой же голос, только как будто… Как будто прекрасный некогда музыкальный инструмент… Не фальшивит, нет. Но как будто корпус лютни рассохся и дал трещину, звуку не хватает силы.
- Проходи, чего уж, - ответил Дан. Если он с колдуном не церемонился, то не будет церемониться и с его сынком.
Гостя провели к столу. Он огляделся в комнате, спросил:
- Вы не зажигаете яркий свет?
- Не зажигаем. У парня нашего от него глаза болят, - отозвался Дан.
Такой ответ, очевидно, удовлетворил Грая. Лувис смотрела на него и удивлялась: он не похож на того, кто не в себе, как Тадео. Не похож на человека, который не отличает явь от сна. То же самое думали, кажется, и хозяева дома.
Гость повернулся к ним, вновь дал себя осмотреть с ног до головы и начал говорить:
- Прежде всего, позвольте мне назвать моё имя.
- Знаем мы твоё имя. У нас твоё имя каждый день на устах. Мы здесь Граевым именем и клянём, и клянёмся. Все двести лет так. Сказок про твои подвиги насочиняли. Только не знали, что ты живой до сих пор. Думали, сбежал от волшебницы, да и прожил человеческую жизнь, как суждено. Недавно только узнали, как оно всё вышло.
Пока Дан говорил, Грай слушал с лицом, ничего не выражавшим. Дослушав, он некоторое время обдумывал слова Дана, потом кивнул головой.
- Могу ли я узнать ваши имена, добрые люди?
Дан назвал себя, жену и гостью.
Дверь комнаты, в которой спал Тадео, открылась, и сам он вышел.
- Иди сюда, Тадео, сынок, садись здесь. Садись, - Дан отодвинул для него стул. Тадео, озирался по сторонам, нашёл наконец Лувис и, кажется, успокоился. Он сел и воззрился на неё. Она села напротив и улыбнулась ему.
- Чего стоишь-то, в ногах правды нет, - бросил Дан гостю. – Жена, собери поужинать.
- Я не хотел бы мешать вашей трапезе.
- Тоже поешь.
- Я благодарен вам, но я…
- Что, не ешь? Только вилки пальцами гнёшь?
- Дан! – воскликнула Лувис. – Он же не…
Она замолчала, не зная, как сказать то, что хотела сказать. Очевидно, Дан обратил внимание на то, что Грай переживает последствия своего каменного сна гораздо легче, чем простые люди. Он сын мага, он, может быть, не вполне человек. С ним не творится то, что творится с Тадео и другими.
- Вы путешественник, уважаемый Дан?
- Вроде того.
- И откуда вы недавно вернулись?
- Издалека.
- Вы пришли на лодке?
- Нет, мы прилетели на рыскарях.
- И что привезли?
- Иноземную диковинку – мешочек с песком.
- Где вы его взяли?
- Из рук в руки нам его передал король Лотар.
- Великий, Добрый, - закончил Грай. – Вам в руки, любезный Дан?
- Нет, мне в руки, - сказала Лувис.
Он перевёл на неё глаза. Глаз.
Магда накрыла на стол, Дан и Тадео взяли ложки и принялись есть. Дан как будто забыл о госте, так увлёкся своей кашей.
Грай всё смотрел на Лувис, смотрел внимательно, словно изучая. Он ей не нравился – не нравился и своим сходством с волшебником, и всем, что его отличало от отца. И говорил он, несмотря на любезность тона, не так, как говорят с друзьями. И, чего уж там, со спасителями!
- Почему же выбор короля Лотара Великого, Доброго пал на вас, прекрасная… Мне назвали ваше имя, но я боюсь, что не запомнил его.
- Лувис.
- Прекрасная Лувис.
Это было уже слишком.
- Очевидно, у короля Лотара Великого, Доброго были на то причины, - ответила Лувис резко.
Магда опасливо глядела на неё. Она понимала, что разговор складывается как-то не так, что этот человек явился к ним вечером вовсе не для того, чтобы поблагодарить их за своё спасение.
- Очевидно, были, - спокойно согласился Грай. – Король Лотар Великий, Добрый никогда и ничего не делает без веских на то причин. Что ему надо?
Теперь и Тадео, оторвав взгляд от Лувис, внимательно смотрел на Грая. В происходящем он ничего не понимал, но тон посетителя ему не нравился. Лувис заметила это и, протянув руку через стол, погладила его руку.
- Что ему надо? Что он ещё придумал? – продолжал свой допрос сын волшебника. Как же сильно надо было ненавидеть и бояться своего отца… Ему в голову не пришло, и совершенно правильно не пришло, что король Лотар Великий, Добрый всего лишь хотел избавить последнего оставшегося родного сына и его любимую женщину от мук каменного проклятья.
- Камень колдуну нужен, - ответил Дан за Лувис, облизывая ложку. – Что же ещё? Тебя домой не звал. Даже не поминал. Не волнуйся.
Хитрому отцу Зулы и на сей раз хитрости хватило – он, видимо, принял решение не заикаться пока о том, что нужна волшебнику ещё и бессмертная женщина. А беспардонный тон его общения не давал заподозрить, что он хитрит и что-то скрывает. Идеальное сочетание. Лувис улыбнулась гостю – вспомнила, как обошёлся с ним отец. Тут любой станет подозрительным.
Грай, кажется, удивился её улыбке, но спросил уже другим тоном:
- И где камень?
- У меня, - ответила Лувис.
- И что вы с ним будете делать?
- Верну хозяину.
- Зачем?
- Чтобы он вернул плодородие в Застепье.
- А что, там совсем худо?
- Там совсем худо.
- Разве там ваш дом? Не похоже.
- Нет.
- Тогда зачем?
- Там люди живут.
- Везде живут. Вам-то что?
Ну и тип. Докапывается до сути. Ищет сердцевину.
- Мои близкие в плену у короля Лотара Великого, Доброго. Я принесу ему камень, он их отпустит.
- Ну вот, - Грай удовлетворённо откинулся на спинку стула. – Это уже похоже на правду. Только зря надеетесь.
- Почему – зря?
- Король Лотар Великий, Добрый сам сказал вам, что отпустит ваших близких, как только вы доставите ему то, что он требует?
- Сам сказал.
- А вы поверили?
Лувис посмотрела на Дана. Он посмеивался. Она понимала, к чему клонит Грай, и не знала, что ответить.
- Вы считаете, волшебник не сдержит своё слово? – спросила она.
- Я считаю, волшебник не сдержит своё слово. Зачем ему. Он никогда ничего не делает без веской причины.
- Вы повторяетесь.
- Я думал, вы забыли, прекрасная Лувис.
- Не смейте меня так называть! Оставьте этот тон! И перестаньте подражать ему! Вы похожи на него, как курица похожа на орла!
- Ого, - сказал Дан и засмеялся.
- Лувис, что? – спросил Тадео, явно тревожась. – Этот человек чего-то от тебя хочет? Что ему надо?
- Ничего, Тадео, дорогой, прости меня, я просто вышла из себя, - быстро заговорила Лувис.
На Грая слова Лувис подействовали совсем не так, как она ожидала. Она, если честно, думала, что смертельно обидит его и заставит уйти. В конце концов, он не маг, пальцами тут щёлкать, угрожать карами небесными и законами нравственной жизни не будет.
Но Грай как будто и не обиделся вовсе.
- Я знаю, - сказал он, чуть подумав. – Я знаю. Я всю жизнь пытался доказать самому себе, что это не так. Но не преуспел, увы. Мне остаётся только сожалеть, что это бросается в глаза даже при первой встрече. Итак. Камень. Что вы намерены с ним делать?
- Я вам сказала.
- Возьмёте рыскаря, полетите в Серебряное королевство и отдадите камень королю Лотару Великому, Доброму?
- Да.
- Не советую.
- Я слишком мало знакома с вами лично, чтобы следовать вашим советам. И слишком много слышала о ваших поступках, чтобы следовать вашим советам.
- Смотрите, пожалеете.
- Судя по вашей настойчивости, на камень у вас другие планы. Охотно послушаю.
Он улыбнулся.
- Откуда вы, госпожа…
- Лувис. Вы забывчивы.
- Это верно. Я двести три года занимал память разными событиями моей долгой жизни, чтобы она не покинула меня, но что-то новое мне теперь запомнить будет трудно. Так откуда вы? Я слышал, что вас называют Подземелицей. Что это значит?
- Что вы хотели бы сделать с камнем?
- Оставить себе на память о родных местах.
- Ложь.
Словно испуг промелькнул на его лице, но он моментально овладел собой.
- Простите, это было жестоко, - смутилась Лувис.
- Да. Было. Вы долго изучали его?
- Не слишком.
- Но хорошо узнали?
- Не уверена.
- Он не изменился?
- Откуда мне знать.
- Так чего он хочет?
- Камень. Плодородие в Застепье. Народ там вот-вот вымрет. Застепье поставляет мёртвые тела для белого песка и живые тела для продолжения рода.
- Он не изменился, - улыбнулся Грай.
Как странно, он улыбнулся сейчас так, словно вспомнил что-то дорогое.
- Расскажите мне, что там ещё. Как вы туда попали? Или сейчас слишком поздно? – он вопросительно посмотрел на хозяйку. Магда покачала головой.
- Мне и сон сейчас не придёт, - сказала она.
- Мы вам всё расскажем, только не заставляйте меня поступить по-вашему. Я не нуждаюсь ни в советах, ни в руководстве.
- Как хотите…
- Тадео, милый, а ты не устал? Не хочешь лечь?
- Мне кажется, я очень долго спал, - ответил он.
- Но тебе и надо много отдыхать!
- Напротив, - возразил ей Грай, - ему нужны новые дела. Не давайте ему копаться в памяти. Она потащит его назад. Дайте ему новую пищу для ума.
- А может, и правда, - согласился Дан.
Лувис решила, что, раз Тадео нужна новая пища для ума, рассказ свой она поведёт для него. Расскажет о своих друзьях, о рыскаре, о путешествии. А этот пусть сидит слушает, если хочет. Ей нечего скрывать, она ничего дурного не сделала.
Пока она говорила, то Дан, то Магда вставляли что-то, чего она могла не знать. Например, от Магды услышали, что Огден, второй сын Мельника, погиб ещё месяц назад. Домой он не хотел возвращаться и, не найдя нигде Римола, остался жить в Первой Розе. Отец отказался присылать ему деньги на новые беспутства, о которых молва дошла до самой деревни. Огден связался с какими-то лихими людьми, но, не обладая ни умом, ни хитростью, денег не нажил, участвовал в кутежах за чужой счёт, а никому это не нравилось. Однажды ночью получил он дубинкой по голове, упал и больше не встал. Мельник уж и сам поехал в Первую Розу за непутёвым сыном, да не успел, привёз домой только его мёртвое тело. Похоронили родители Огдена рядом с Роем.
А из Дана сам Грай вытянул кое-что. Он поинтересовался, чем же таким платил Дан, что надсмотрщики на Серебряной реке приняли его за человека из Застепья и пустили в святая святых, а потом ещё и прозевали, как он с помощью белого песка расплавил для себя лаз и был таков. Да не один, а с дюжиной мешков серебра и песка!
- Есть средство, - отвечал Дан уклончиво.
- Из маков? Оно ещё в ходу?
- А как же.
- Его готовить надо уметь.
- Отец умел, меня научил.
- Что за средство? – спросила Лувис.
- Зелье? Дурманящее? – спросил Тадео. Он внимательно следил за рассказом, иногда переспрашивал, повторял незнакомые имена.
- Тьфу, - Магда встала из-за стола, собрала тарелки и вышла. Гость так ничего и не съел, как будто тоже не нуждался в еде, подобно отцу.
- Ну, вроде того. Кто один раз попробует, тот никогда не забудет. Без него людям совсем плохо становится. А с ним – всё хорошо. Лучше не бывает. Про Тайбара я говорил, Лувис, помнишь?
- Кого? А, это муж Кейте? Смотритель песчаного карьера? Которому она в штаны спички зашила?
- Он самый. Крепко сидел на этом зелье. Что угодно можно было от него потребовать. А когда я удрал, да остатки мака с собой забрал, он совсем лютым стал. Так зверствовал там… Всех обыскивал, донага раздевал, чтобы ни спичку, ни огниво, ни стекло кривое не пронесли. Всех, кроме себя. А зря.
- Он разве не участвовал в заговоре?
- Нет, что ты. Иначе сам спички и принёс бы. Он там, пожалуй, единственная невинная жертва. Напали они на него, одежду выпотрошили, спички нашли, да и…
Грай улыбался, слушая. Ему говорили о знакомых краях, называли имена, которые звучали как те, к которым он привык.
Внимательно он выслушал ту часть рассказа, в которой говорилось о секрете серебряного ожерелья. Грай и впрямь не знал о хитром замысле одной из предшественниц его матери. По замыслу королевы, волшебник подарил бы заколдованное ожерелье своей новой пассии, которой на самом деле и не было, та окаменеет, сделает камнем незадачливого дарителя, а с ним и ещё десяток-другой мужчин, пока не догадаются держаться от каменной женщины подальше. Сама чуть не угодила в собственную ловушку. А добрый супруг хранил ожерелье несколько веков, пока не представилась возможность подсунуть его сыну и дать тому сбежать из страны.
Когда упоминали имя его отца, Грай прищуривал глаз, будто пытался в размытых очертаниях комнаты при свете единственной свечи разглядеть совсем другие покои и другие лица. Лувис, рассказав в нескольких словах о том, как принял её и брата король Лотар Великий, Добрый, постаралась избежать любых упоминаний о Стелле. Она не сказала, что волшебник принял её за Стеллу. Она решила, что беседовать о ней будет с ней самой. Без Грая. Кажется, Дан решил придерживаться той же тактики. Хорошо, что они понимали друг друга.
Не было в её рассказе и личных подробностей – про Римола, Ианиру и их ребёнка, а ещё – про обручение с Бэрком. Когда-нибудь она обязательно расскажет любимому, как всё было, но один на один.
Рассказала Лувис Граю и о том, что король Лотар Великий, Добрый считает Болтунов своими подданными из-за его, Грая, брака со здешней правительницей. Грай этому, похоже, не удивился, только головой кивнул.
Уже светало, когда гость заявил, что ночь выдалась удивительно приятная и он был бы рад, если бы все его ночи были такими.
- Так что, госпожа Лувис, вы оставите камень у себя?
- Оставлю.
- И отвезёте в Серебряное королевство?
- Отвезу.
- И сгинете там навсегда?
- Это не точно.
- Смотрите, я предупредил. Как скоро думаете лететь?
- Побуду здесь ещё пару дней. Подожду, когда Тадео станет лучше.
- И проститесь с ним как можно более сердечно. Как положено перед вечной разлукой.
Лувис почувствовала, что начинает закипать.
- Лувис, я полечу с тобой, - заявил Тадео. - Я умею летать.
- Ещё чего! – возразила она. – Ты боишься света!
- Ночью полетим.
- Исключено, мой юный друг, вас рыскарь не понесёт. Вы чужеземец.
- Тогда я её никуда не отпущу.
Этого только не хватало! Он такой же, как все мужчины! «Не отпущу»! Как бы ни любила она Тадео, решать за неё не позволит даже ему.
- Тадео, там мой брат. Если мне предстоит выбор между ним и тобой, я выберу его.
- Лувис!
- Ты разве не помнишь, что такое единственный родной брат? – спросила она, понимая, что делает ему больно.
- Я помню, что такое единственный родной брат, - он повесил голову.
- Значит, обсуждать нечего.
Лувис не говорила, что сама вовсе не уверена в успехе, тем более что вторую и самую сложную часть задания она не выполнила и даже не представляла, как к ней подступиться. Она вынуждена была признаться самой себе, что боится Стеллы как огня.

 Отправлено: 16.02.23 19:54. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

8 глава. Волшебница Стелла.

- Лувис, что-то ещё? Ты ему что-то не сказала? – спросил Тадео, когда Грай ушёл.
- Я не сказала, мой дорогой, самого важного. Волшебница Стелла должна прилететь вместе со мной в Серебряное королевство.
- Зачем ещё?
- Он считает, что она должна стать его женой. Он бессмертный, она бессмертная, они станут идеальной парой.
- А она так не считает?
- Боюсь, что нет. Но мне придётся пойти во дворец и спросить.
- Когда?
- Да, пожалуй, уже сегодня. Зачем тянуть. Чем дольше я здесь, тем больше мои дорогие люди томятся в неизвестности.
- Как тебе, Дан, хватило ума дочку там оставить, - проворчала Магда, глядя на мужа.
- Не одну я её там оставил! Жениха она себе нашла, замуж выйдет!
- Я вот замуж вышла, а одна всё время, - пробурчала Магда и вышла в сени.
- С чего ты взял, Дан, что Зула выйдет замуж? – удивилась Лувис. – За кого?
- За Бэрка. За младшего, разумеется. Не знаешь, что ли?
- Не знаю. Она мне не сказала! Как она могла?
- Он мне сказал. Руки просил. Официально так. Серьёзно. Я согласие дал. А что, парень хороший, работящий. Своя лодка есть, шестивёсельная. И семья его мне знакома, - он ухмыльнулся.
- А, ну это ещё ни о чём не говорит, - Лувис улыбнулась. Хорошо, что Бэрк перестал валять дурака и решил наконец посвататься, но свататься надо было к девушке, а не к её отцу. Упрямая Зула сделает по-своему.
- Двое мужчин в доме, дрова кто-нибудь может нарубить? Или мне опять самой всё делать? – крикнула Магда. – Замуж, замуж… Вот и выходи замуж…
- Давайте я! – предложил Тадео.
- Там солнце, - напомнила Лувис.
- А, ну да…
- Ещё только заря. Может, выйдет ненадолго? Всё равно привыкать придётся, как он тут жить сможет?
Тадео кивнул.
Топор ему в руки, конечно, не дали, мало ли что ему в голову придёт, но до самого появления светила он стоял во дворе, держа Лувис за руку.
- Ты устал? – спросила она, когда они вернулись в дом.
- Нет, кажется, ещё нет.
- Я очень боюсь, что ты в следующий раз проснёшься и опять спросишь, где ты. Не вспомнишь, о чём мы сегодня говорили.
- Ты напомни, - предложил он.
- Хорошо.
Лувис рассказала ему ещё немного из того, что происходило с ней все эти полтора года. Описала в красках характер своей дорогой подруги. Рассказала, какой хороший и надёжный человек Бэрк. Про отца его рассказала. Он внимательно слушал, что-то обдумывал, задавал вопросы.
Дан наколол дров, Магда затеяла завтрак. После завтрака Дан сказал, что сходит узнает, как в деревне дела, а жена его отправилась отдыхать после бессонной ночи. И тут пришла Флора. Она вошла без стука – так, должно быть, привыкла делать, когда Магда жила совсем одна. Она застала Лувис и Тадео сидящими за столом и держащимися за руки. Лувис рассказывала, как её друзья добывали белый песок в Пещере Королевы Амит, и на глазах её были слёзы – она не могла без слёз вспоминать бедного Римола.
Тадео поднялся навстречу незнакомке. Он и впрямь не узнавал её – его зрение было не совсем зрением, когда он стоял в зале у каменной Стеллы. Придворные манеры, хорошо усвоенные, заставили его учтиво поклониться девушке. Флора встала как вкопанная.
Лувис не стала говорить ему: «Тадео, это Флора, она приносила тебе бусы». Лучше бы он забыл о тех бусах, раз ему кажется, что они мешали ему дышать.
- Ты не помнишь меня? – начала Флора, и при звуке её голоса Тадео вздрогнул. Девушка была совсем невысока ростом, рядом с ним, таким большим, казалась маленькой.
Он покачал головой, но без уверенности.
- Я – Флора, я каждый день приходила к тебе, я разговаривала с тобой. Помнишь?
Тадео вдруг провёл рукой по своей груди.
- Да! – обрадовалась Флора, решив, что он вспоминает её подарки.
- Лувис!
- Что? – она вскочила и подбежала к нему.
- Сделай что-нибудь, помоги мне! Я дышу!
- Конечно, дышишь, Тадео!
- Я дышу, убери это, я дышу!
- Я убрала, я всё сняла, ты дышишь!
Он стоял ещё некоторое время, потом начал засыпать. Лувис уже знала, как это бывает, и радовалась, что на сей раз он не буянит. Кое-как ей удалось довести его до кровати, и вовремя – опускаясь на постель, он уже крепко спал.
- Всё, - объявила Лувис, - больше сюда не приходи.
Флора ушла в слезах, но больше они с Тадео не виделись. По крайней мере, до того, как Лувис улетела в ночное небо на рыскаре.
Но случилось это не скоро. Перед этим ей надо было выдержать один очень непростой разговор.
Разговор с волшебницей Стеллой. Лувис решила, что пойдёт к ней сегодня. Правда, глаза у неё слипались, надо было выспаться. Чем она и занялась – отправилась спать в комнату Зулы. Ей нравилось находиться в комнате Зулы. Здесь всё было её. Как будто подруга ненадолго вышла и сейчас войдёт. Интересно, додумался ли уже Бэрк, что пора поговорить с самой Зулой о его чувствах к ней, или всё ещё тянет время неизвестно зачем?
Размышляя о сложных отношениях своих друзей, Лувис заснула. Проснулась она от того, что кто-то тихонько стучал в дверь. Она открыла глаза и обнаружила, что проспала довольно долго, солнце уже обошло дом и светило низко, прямо в окошко. Забавно, что оно ей теперь совсем не мешает. Вот бы и Тадео побыстрее привык… Но быстро, она знала, это не делается.
- Что? – спросила она.
- Лувис, это я, - услышала она голос Тадео. – Где все?
- Никого нет?
- Никого, в доме пусто. А на улицу я не пойду, там солнце.
- Иду.
Лувис оделась и впустила его в комнату.
- Это комната Зулы.
- Той, которая дочь хозяев?
- Она дочь Дана. И первой его жены. Которая умерла.
Он кивнул, вновь что-то запоминая.
- Ты не забыл?
- Что?
- Что я рассказывала.
- Ночью? Нет, не забыл. Только я не помню, как я лёг спать. Что-то случилось?
- Нет, ничего. Ты стоял, и вдруг стал засыпать, - она не сказала ему о Флоре, чтобы он ненароком не вспомнил опять про бусы.
- Ты собиралась поговорить с волшебницей.
- Собиралась.
- Ты можешь пойти к ней после заката?
- Почему?
- Чтобы я пошёл с тобой.
- Тадео, а ты уверен, что тебе надо туда? – она нахмурилась.
- Я с тобой должен пойти. Чтобы ты не была одна. Этот человек… Грай… Он очень непрост. Если волшебница – его жена, вряд ли она – лёгкая особа.
- Да, ты прав, - она вздохнула. – Вряд ли лёгкая особа. А если ты опять вдруг заснёшь?
- Я проспал почти весь день. Думаю, могу себе позволить побыть на ногах до утра.
- Если бы ты знал, как я рада, что ты больше не выглядишь потерянным, что ты говоришь дело! Как я рада! Я так мечтала тебя вернуть!
Она очень хотела обнять его, прижаться к нему, но решила, что лучше не стоит. В конце концов, он улыбается ей, а это уже очень много.
Лувис оглядела Тадео, оглядела себя, подумала, что они оба красивы и в таком виде вполне можно прийти во дворец хоть к волшебнице, хоть к королеве. Солнце вот-вот сядет. Они пойдут вместе. Пусть все их видят вместе.
Закат ещё горел, а Лувис и Тадео, взявшись за руки, шагали к Розовому дворцу. Дворец теперь был совсем не такой, каким они помнили его. Красивое здание, словно новое, светилось огнями. Было видно, что внутри люди. Кто-то шёл из дворца, кто-то входил в него.
Лувис помрачнела. Почему она не подумала, что волшебница больше не торчит в своём дворце одиноко? Она вновь жива, она правительница Розовой страны (по крайней мере, её никто не свергал!), наверняка толпы народу потянутся к ней с разными делами!
- Может, потом? – предложила она.
- Нет уж, - Тадео потянул её за руку.
Их нынешнее появление по дворце ничем не напоминало первое. То, когда Тадео с распоротой, кровоточащей щекой и сильным жаром высадил плечом боковую дверцу. Теперь они вошли в главные ворота. Навстречу им из дворца вышла семья Болтунов – мужчина, женщина и маленький ребёнок на руках у отца. Малыш надрывно орал, но лица взрослых были почему-то очень весёлые, счастливые. Словно не заметив высоких юношу и девушку, они прошли мимо.
Свет во дворце был не от Граевых факелов, а какой-то другой, более мягкий, хоть и яркий. Тадео лишь слегка щурился, но вскоре привык. Они осматривали роскошные розовые залы, дивную розовую мебель, прекрасные витражи окон.
- Ну и дела, - проговорила Лувис.
- У короля Лотара такой же дворец? – спросил Тадео.
- Нет, совсем другой. Но тоже красивый.
- Может выйти так, что ей там больше понравится?
Она посмотрела на него и увидела, что он смеётся.
- Ты шутишь, что ли?
- Я подумал, у неё должна быть хоть какая-то причина покинуть такой красивый дом.
Лувис даже рассмеялась.
К счастью, обновлённый Розовый дворец мало напоминал тот, который они знали, поэтому обошлись без тоскливых воспоминаний.
Ещё несколько человек вышли им навстречу, радостные. Они шли из большого зала, где прежде, Лувис помнила, стояли ветхие стулья и лежали на полу остатки ковра, заросшие белёсыми побегами травы.
- Они как будто подарки там получают, - заметил Тадео, глядя на идущих людей.
- Точно! – догадалась Лувис. – Наверно, приходят что-то попросить, и она их одаривает! Говорили же – она исцеление может дать, утешение в горестях, ещё что-то…
Нигде во дворце не было видно никакой прислуги, двери будто сами открывались и закрывались.
- Волшебство, - глубокомысленно произнесла Лувис.
Дверь зала вновь открылась, и им навстречу вышла Магда. Лувис и Тадео широко открыли глаза.
- Вы пришли? – сказала она улыбаясь. – Она такая добрая, она сама – свет!
- Что, не припомнила, как вы, почтенная Магда, отобрали у неё камень? – усомнилась Лувис.
Жена Дана покачала головой, и, всё так же улыбаясь, пошла прочь из дворца.
- Ну, пойдём, - сказал Тадео.
В зале были люди, человек пятнадцать, наверно. Все они окружили сидящую на розовом троне светловолосую красавицу в простом платье и что-то оживлённо говорили. Поверх их голов чернела голова Грая, он стоял возле жены и время от времени напоминал:
- По одному говорите, ваших слов не разобрать!
Как поняли Лувис и Тадео, Болтуны просили каждый о своём: кто – чтобы корова избавилась от хромоты, кто – чтобы внучка одумалась и бросила непутёвого парня, кто – чтобы старика отца покинули хвори. Красавица каждому что-то тихо отвечала. Люди кланялись, благодарили и расходились. Наконец просители покинули зал, и прекрасная Стелла подняла глаза на вновь прибывших. Грай уже давно смотрел на них, прищурившись. Лувис подумала, а не знает ли он и без её признаний, что, вернее, кого ещё должна привезти она в Серебряное королевство.
Стелла поднялась им навстречу, Лувис и Тадео, будучи людьми королевской крови и получившими блестящее придворное воспитание, отвесили свои самые изящные поклоны. Стелла ответила им величавым кивком прекрасной головы. Тадео поднял на неё глаза и словно вспомнил что-то, встревожился, но потом глубоко вздохнул и успокоился. Лувис, заметив это, вновь взяла его за руку, пусть это и противоречило всем правилам хорошего тона.
Стелла улыбалась ему, вот ведь проклятая ведьма, растопчи её Шестилапый. Улыбается она. Своему улыбайся, одноглазому.
- Не бойся, теперь всё будет хорошо, больше не случится ничего плохого, - заверила Стелла, подойдя к Тадео совсем близко.
Лувис думала, что сейчас Тадео опять намертво в неё влюбится, как иначе, она красивее всех женщин, каких только носит эта земля! Но, подняв глаза на него, она увидела, что он смотрит на красавицу холодно. Он крепко сжал пальцы Лувис, она ему ответила тем же.
- Я знаю, кто вы, - говорила Стелла, отойдя чуть подальше. – Мой супруг рассказал мне, какой непростой путь вы совершили, - обращалась она уже к Лувис. - Откуда вы родом? Неужели из Подземной страны?
- Госпожа правительница знает о Подземной стране?
- Я слышала о ней, - отвечала Стелла. – Знаю, что жители Голубой страны ведут торговлю с теми, кто живёт в большой Пещере.
Эти её слова не требовали никакого ответа, поэтому Лувис молчала, молчал и Тадео.
- Кем же вы были у себя на родине? – спросила Стелла и перевела взгляд на Тадео. – Ты был крестьянином? Или рудокопом?
Тадео усмехнулся. Лувис подумала, что Стелла пытается указать им обоим их место. Крестьянами они были, как же.
- Рудокопом, госпожа правительница, - ответил Тадео. – Я был рудокопом, жил в деревне рудокопов.
«Правда», - произнёс в голове Лувис голос короля Лотара Великого, Доброго. Как забавно – он был для неё теперь словно мерилом степени честности. Тадео провёл много месяцев в деревне рудокопов, он и впрямь работал в шахте. Он хотел посмотреть, видит ли Стелла суть вещей, или цепляет с поверхности.
Хотя Тадео и был от природы парнем довольно простодушным, детство и юность в Радужном дворце не прошли для него бесследно, он не мог не научиться продумывать свои шаги и предвидеть слова и действия собеседника. Учителя хорошие были.
Одинаковым, общим движением голов и глаз муж и жена оглядели Тадео сверху донизу. Не верят! Тогда зачем она спросила, был он крестьянином или рудокопом? Они обсудили их возможный визит, они знают, с чем пожаловала Лувис. Грай непрост, он ведь сын того, кто не бывает прост, а жена его – точно не лёгкая особа.
- Так чего ему надо? – спросила Стелла, сбросив налёт воздушного всепрощения. Она опустилась на свой трон, однако гостям сесть не предложила. Король Лотар Великий, Добрый воспитан лучше, подумала Лувис.
- Волшебник зовёт вас в гости, госпожа правительница, - сказала она.
- Да? Неужели? Зачем?
- Он мне не открыл.
«Ложь», - сказала Лувис сама себе и улыбнулась.
- Он думает, после того, что он сделал, я возьму и отправлюсь к нему в гости?
- Очевидно, думает.
- Почему?
- Имеет на то свои причины. Король Лотар Великий, Добрый на всё находит причины, разве не так? Очевидно, он откроет их только вам.
- А вас он отправил, чтобы вы мне на эти причины только намекнули?
- Пожалуй.
- Вы ведь не глупенькая, Лувис. Принцесса Лувис, правильно?
- Я не претендую на то, что я умна. Я не разбираюсь в делах бессмертных людей, я прилетела с поручением. Я должна привезти королю Лотару Великому, Доброму его камень и вас.
- И какие же доводы вы должны использовать, чтобы убедить меня лететь с вами?
- Я должна воззвать к вашему доброму сердцу. Мои близкие у него в плену.
- У короля Лотара?
- Великого, Доброго.
- Ну-ну. Я должна проникнуться сочувствием к вашим близким и принести себя в жертву жестокому тирану. Так?
Лувис пожала плечами. Она уже понимала, что вторая часть её задания провалена с треском. С громким – громким треском. Её жизнь никогда не будет спокойной, её любовь никогда не будет счастливой. Она пока ещё держит за руку Тадео, но это ненадолго. Она улетит в Серебряное королевство одна и больше не вернётся.


9 глава. Правитель Грай.

- А теперь смотрите, госпожа Лувис, как обстоят дела на самом деле. Вас отправили якобы потому, что вы умеете летать верхом. Другую девушку, вашу подругу, не отправили, - заговорил правитель Грай.
- Она никогда не летала.
- И отец её никогда не летал, однако научился за пару дней! Вам прекрасно известно, что это несложно! Отправили вас, ту, которая должна была испытывать ненависть и ревность к волшебнице из Розовой страны. Разве это не так? Как вы должны воззвать к доброму сердцу Стеллы, если ненавидите её за каждый взгляд, который бросает на неё этот ваш… рудокоп? Да ещё и за то предпочтение, которое отдаёт волшебнице Стелле король Лотар Великий, Добрый. Он предпочитает её вам! Как много ревности и как мало веры в её доброе сердце!
Лувис оторопело слушала, она, кажется, даже рот раскрыла. Тадео рядом с ней нахмурился и, вроде бы, чуть расслабил руку. Он уже не сжимал её пальцы так крепко. А сын волшебника продолжал, подобно волшебнику, делать больно, и больно, и больно всем, кто его слушал.
- Идеальная посланница! Она провалит поручение, но будет уверена, что виновата сама. Она привезёт то единственное, что ему и впрямь нужно, – камень. Он расстался с ним сгоряча, но наверняка был уверен, что найдёт способ вернуть. Король Лотар Великий, Добрый почти никогда не поступает опрометчиво. И вот – все, кто нанёс ему обиду, наказаны, камень возвращён, высоко задравшая нос, но красивая девчонка воротилась ни с чем, и даже без возлюбленного, - он остался далеко. Победа полная! Вы знаете, что каждую свою жену мой отец прогонял через череду испытаний, чтобы она поверила в свою никчёмность и его незаслуженную снисходительность? Одной он создавал подобие бессмертия, пещеру зла, чтобы она разочаровалась в бессмертии, другую заставил поверить, будто у неё есть соперница, а потом она чувствовала себя круглой дурой, получившей внезапное и полное прощение великодушного мужа. Вы – идеальное орудие и идеальная будущая королева. Вы, а не Стелла, которая так же сильна, как он, и с которой он никогда не договорится! Он не ждёт её, он ждёт фиаско, которое потерпите вы!
От всего, что вывалил на неё правитель Грай, у Лувис закружилась голова. А ведь как он прав! Волшебник не мог не понимать, что Стеллу она к нему не привезёт! Да ей ещё Ианира об этом сказала утром после пожара на песчаном карьере. Но нет, всё равно Лувис взялась… Но постойте, разве у Лувис был выбор? Лувис летела, чтобы спасти Тадео! И вот он живой, сильный, стоит рядом с ней и держит её за руку. Она своей цели добилась.
Тадео вновь крепко сжал её пальцы и заговорил:
- А не слушай-ка ты его, Лувис. Они одна семейка. Друг друга обдурить пытаются, людьми крутят как хотят. Что тот, что эти. Пойдём.
Словно умный и хитрый Дан говорил с ней. Лувис стало чуть легче.
- Пойдём, - ответила она.
Они поклонились, повернулись и пошли. Дверь перед ними не открылась. Так. Тадео толкнул дверь, дёрнул – она не поддавалась. Так.
- И? – спросил он, развернувшись. – Раз девчонка такая глупая и никчёмная, зачем вы её здесь задерживаете? И знаешь что, запомни: мне жена твоя – как пустое место, может мне в глаза не заглядывать. Для меня только одна женщина существует, ей ни к чему меня ревновать. Да и мне её. Даже не пытайтесь уверить меня в обратном. Не делай на это ставку, проиграешь.
- Какой смелый рудокоп, - сказал Грай.
- У нас в шахте все такие.
- Камень оставьте и идите.
Лувис хотела сказать: «А вы отберите». Потом вспомнила, как сказал однажды Бэрк: «А вы отодвиньте». И как щёлкнул пальцами король Лотар Великий, Добрый. Так что ничего нового сейчас не произойдёт. Она жалела Грая, она считала его бедным, несчастным, потому что отец жестоко обошёлся с ним, но и сам он жесток. Так ему и надо.
Грай и Стелла видят в ней врага. Что же тут удивительного, она сейчас – посланница короля Лотара Великого, Доброго. Она прилетела, чтобы исполнить его волю. Конечно, она их враг. Они не благодарны ей за своё спасение, они ненавидят её так же, как ненавидят его.
- Что вы сделаете с камнем? – спросила Лувис.
- Воспользуемся по назначению, - подала голос наконец Стелла.
- Как?
- Вернём Застепью плодородие.
- Это можно сделать отсюда?
- Нет. Мне для этого придётся проделать долгий путь.
- Так проделайте. Вместе со мной.
- Не настолько. Ноги моей не будет в Серебряном королевстве.
- Вы боитесь короля Лотара Великого, Доброго?
- У меня нет желания с ним встречаться.
- Вы ведь не виделись прежде.
- Не виделись. Но нашему соперничеству уже много лет.
- Соперничеству? Я думала, он сватался.
- Иногда делал вид, что сватался. Но он хочет остаться один – единственным в своём роде.
- Таких больше нет?
- Именно таких – нет. Три старые и малосильные ведьмы – не в счёт. Лотару надо уничтожить наш вид, чтобы не бояться, что родится кто-то, способный с ним потягаться.
- А кто-то может родиться?
- Как знать.
- Такой же сильный волшебник, как он?
- Почти такой же. Именно такой – уже вряд ли. Его сила – чистая сила, без примесей. Видите ли, он – сын родных брата и сестры.
- Что? – не поверила Лувис. – Он ведь так носится с…
- С недопущением кровосмешения? – рассмеялся Грай. – Потому и носится.
Смех его сейчас был так похож на смех отца, что Лувис тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения.
- Вы только что уверяли меня, что я – его орудие. А не ваше? Откройте, пожалуйста, дверь. Я хочу уйти.
- И что же вы будете делать? Вы ведь понимаете, что…
- Я понимаю, правитель Грай. Но я не бросаюсь своими словами. Я сказала вашему отцу, что сделаю всё, что смогу, и вернусь. Я сделала всё, что смогла. Я привезу ему камень и буду просить его отпустить моих близких.
- Это безумие. Он не выполняет просьб.
- Многие ли просят? Без обиняков, без хитростей, без желания заключить сделку?
- Вы так наивны? Вы молоды, но не похожи на женщину наивную.
- Я не принимаю ваших оценок, не воспринимаю их всерьёз. Вы даёте всем понять, что ваш родной отец – чудовище, но вы лучше всех остальных обучились его науке – делать больно. Когда мы слушали его рассказ о том, как он поступил с вами, нам всем было жалко вас, сердца наши не могли не содрогнуться от такой неописуемой жестокости. И что же теперь – я сочувствую не вам, а ему! А ведь ему случалось ранить меня очень глубоко. Откройте дверь, пожалуйста.
- Камень отдайте.
- Зачем?
- Чтобы народ Застепья славил Стеллу, а не Лотара, непонятно, что ли! – закричал Грай. – Великий, Добрый… Он это ничем не заслужил!
- Так ведь вы же сами украли у него камень и обрекли Застепье на оскудение!
- Так ведь вы же сказали, что он сам дал мне это сделать!
- Это с его слов! Вы думаете, ваш отец всегда говорит правду? Может, он не хочет, чтобы кто-то знал, как его облапошили! Вы утащили у него камень, чтобы ценой несчастья бедного народа преподнести подарок возлюбленной, мало ли что там заранее запланировал ваш отец, вы-то хороши! Вы не можете дать ей ничего сами, вы и подарок для неё украли! Так вам обоим и надо! Я бы ворованную вещь не взяла!
- Так отдайте! – он протянул руку.
- Нет. Я верну камень хозяину. Он внушает мне больше доверия.
«Правда», - услышала она и улыбнулась.
То ли её победная улыбка вернула Грая в реальность, то ли он и сам понял, как далеко зашёл в ругани с чужеземкой.
Он посмотрел на супругу. Посмотрел, как показалось Лувис, вопросительно.
- Нет, - ответила ему Стелла.
В чём уж там она ему отказала, Лувис не поняла, но Грай замолк и больше не проронил ни слова. Он сдвинул брови, отчего повязка, пересекавшая его лоб, сильно врезалась в кожу.
- Всё-таки оставьте камень, - сказала Стелла мягко.
- Там люди с голоду умирают, пока вы здесь своё величие тешите, - ответила Лувис.
- Я наведу порядок в Застепье.
- Без вас наведут.
- Вы ему верите?
- У меня нет причин верить ему меньше, чем вам.
- Вы считаете справедливым порядок, заведённый в Застепье? Все эти рыскари, таскающие мёртвых и живых людей…
- Вы придёте туда и будете воевать. Два хозяина на одной земле – это война.
- Войны кончаются, - заверила Стелла.
- Лучше им не начинаться.
- Как хотите. Когда думаете лететь?
- Когда сочту нужным.
- Кто летит с вами?
- Почему вы думаете, что кто-то летит со мной?
- У вас ведь два рыскаря.
- Не знаю.
Дверь с грохотом отворилась, Тадео сказал:
- Идём.
- Вы понимаете, что я могу остановить вас и отобрать камень? – спросила Стелла, когда они поклонились и повернулись к ней спинами.
- Мне благодарить вас за то, что вы этого не делаете? – бросила Лувис, не оборачиваясь.
- Как бы вам не пожалеть, что я этого не делаю. Вы совершаете ошибку.
Лувис и Тадео, ничего больше не говоря, стремительно покинули Розовый дворец.
Настроение у Лувис было – хуже некуда. Как так вышло? Она сама всё испортила? Или портить было нечего, и так всё складывалось наихудшим образом?
Вокруг дворца больше не толпился народ – было уже совсем поздно. После тяжёлой беседы Лувис и Тадео брели по ночной дороге, по-прежнему держась за руки, и Лувис думала, что надо запомнить навсегда этот момент, потому что держаться за руки им осталось совсем чуть-чуть.
- Тадео! – она вдруг кое-что вспомнила.
- Что?
- О чём ты думаешь?
- Я думаю, как много новой пищи для ума. Восхитительно.
- Да, здорово, - согласилась она. – Скажи, почему ты сказал, что Стелла для тебя – пустое место?
- Я ведь сразу и объяснил. Есть только одна женщина. Только, Лувис, давай не будем об этом говорить. Я не хочу всё сначала. Мне хватило.
- Нет, если ты хочешь сказать, что…
- Я ничего не хочу сказать, - он выпустил её руку.
Ну вот, зачем она полезла с расспросами.
- Я кое-что не понимаю, Лувис.
- Что?
- Им ничего не стоит отобрать у тебя камень. Он ведь у тебя с собой?
- Да, в кармане.
- Она волшебница, взяла бы да заставила отдать. Вряд ли ей это трудно.
- Вряд ли.
- Тогда почему?
- Почему?
- Я думаю, Стелла сама в чём-то сомневается. Он её спросил, а она сказала: «Нет».
- Правильно. Идея с подарком и Застепьем наверняка была его, ей не обязательно покидать Розовый край и куда-то там нестись, плодородие возвращать. А его гложет обида. Подарок он добыл, тот оказался с подвохом, теперь проклятие снято, а камешек снова уплыл. Вот он и бесится.
- Отвратительный тип. Папаша его такой же?
- Приблизительно.
- Мм. И ты к нему возвращаешься.
- Я возвращаюсь к Гаэтано, Зуле, Бэрку, Бэргусу и Талю.
- Привет им от меня передавай.
- Передам.
- Мне кажется, я засыпаю.
- Шестилапьи потроха… Идём быстрее!
Она и на этот раз успела довести его до дома, но упал он на пороге. Разбуженные грохотом Дан и Магда помогли втащить его в комнату и уложить в постель. Лувис в двух словах рассказала им: беседа во дворце прошла на повышенных тонах, не привела ни к чему хорошему, завтра вечером она одна летит в Серебряное королевство.
- Я с тобой полечу, - решил Дан.
Видя отчаяние на лице Магды, Лувис сказала:
- Не летишь. Ты поклялся здоровьем единственной дочери, что останешься дома хотя бы на месяц.
- Но тут такие обстоятельства…
- Нет, здоровьем Зулы мы рисковать не будем. Спокойной ночи.
С тяжёлой головой, с тяжёлым сердцем Лувис в последний раз ложилась спать в доме Дана. Может быть, в последний раз в жизни – в Розовой стране. Она оставит здесь Тадео. Он дал ей понять, что не хочет говорить с ней о любви. Когда в здравой памяти – не хочет. Он помнит, как больно она ему делала раньше.
Сон долго не шёл, всплывали в памяти злые слова Грая, его недоброе лицо, его прищуренный чёрный глаз, а ещё хуже – красавица Стелла с этими прекрасными, словно сияющими волосами и это её холодное равнодушие к беде Лувис.
Лувис проснулась довольно рано, хозяев дома уже не было, но Магда оставила ей чугунок с тёплой ещё кашей. Есть пока не хотелось, она подвинула чугунок поглубже в печь и села думать, положив руки на стол. Достала из кармана камень в серебряной оправе и повертела его в руках. Плодородие… Как это работает? Шестилапый их разберёт, этих волшебников. У простых людей всё просто. А эти… Слишком долго живут, жизнь свою не ценят, сердца свои не берегут.
Интересно, спит ещё Тадео? Вот бы он сейчас проснулся, она тогда смотрела бы на него до самого своего отлёта. Кстати, надо ещё вещи уложить, и поесть что-то с собой взять. Но совсем не хотелось об этом думать. Хотелось думать о Тадео.
Он не желал говорить с ней о любви, когда был в ясном сознании. А вот в полусне проговаривался. Что, если разбудить его и сразу спросить?
Она усмехнулась. Встала из-за стола и подошла к его комнате. Очень тихо постучала. Сказала шёпотом, прижавшись к двери губами:
- Тадео!
- Лувис?
- Ты ещё спишь?
- Нет, я давно проснулся. Я думал.
- Можно, я войду?
- Сейчас, подожди, я оденусь.
Лувис кивнула сама себе и отошла от двери. Потом быстро вернулась.
- Ты не одет?
- Нет ещё.
- Отлично, - сказала она и толкнула дверь.

 Отправлено: 16.02.23 19:56. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

10 глава. Ещё одно путешествие.

Как же сильно они любили друг друга, и как несправедливо долго были не вдвоём! Лувис и Тадео – два слова, которые всегда должны звучать вместе. Одновременно. Как одно слово, как один их поцелуй. Не могло быть ничего проще, ничего правильнее.
Лувис думала, что он самый лучший мужчина для неё. Самый настоящий, самый нужный. Как недостающая, где-то потерявшаяся, а теперь нашедшаяся часть самой Лувис – так она видела его. День подходил к концу, хозяева почему-то так и не пришли. Завернувшись в одеяло, Тадео сбегал и принёс чугунок с остывшей кашей и одну ложку, им хватило одной. Они кормили друг друга по очереди и смеялись. Неизвестно, почему, но теперь Лувис вдруг поверила в лучшее. Сегодня с утра дела её шли так хорошо, настолько непередаваемо хорошо, что дальше не могло быть разлук и горя. Она полетит в Серебряное королевство, она отдаст волшебнику его камень и скажет: ей очень, очень надо вернуться в Розовую страну, там её ждёт любимый. И она к нему вернётся. Вернётся вместе с братом и друзьями. И когда вернётся, они с Тадео устроят самую красивую свадьбу. Он только что в третий раз попросил её руки, попросил прямо в постели, крепко обнимая, она подумала и сказала, что благодарна за честь и склонна дать положительный ответ.
- Понимаешь, если бы я знал, - говорил он, - если бы я знал, что ты откроешь дверь и войдёшь, я бы никогда ни о чём не грустил ни единой минуты. Я бы всё это время терпеливо и покорно ждал, не металось бы сердце, не накрывало бы отчаяние, ничего этого не было бы. Если бы я знал, что в конце концов ты откроешь дверь и войдёшь.
- Если бы я знала… А ты разве не испугался? Испугался, любимый, признавайся!
- Да! Я… Нет, я… Я испугался, потому что не понял, потом понял и ещё сильнее испугался, потом испугался, что вдруг я понял неправильно, вдруг всё не так…
Они вновь и вновь переживали тот миг, когда она вошла к нему без разрешения, и смеялись, потом снова начинали целоваться.
Но неумолимо наступал вечер, и пора было пускаться в путь. Лувис знала, что два рыскаря прилетят к ней, как только она соберётся в дорогу, об этом её предупреждал волшебник.
- Я пойду оденусь.
Тадео кивнул.
Лувис опять надела свой наряд для полёта верхом – теперь никаких платьев для этих целей, только штаны. Собрала узел, проверила колчан. Лук. Надо показать Тадео, это ведь его старый лук, ещё из дома. Поискала на кухне какой-нибудь хлеб, нашла. Больше ей одной и не надо. Вряд ли в пути у неё будет хороший аппетит. А если что, найдёт фруктовую рощу. Она постарается лететь как можно быстрее, будет просить рыскарей проводить в полёте не восемь часов, а больше. В конце концов, их ведь двое, могут нести её по очереди, чтобы давать друг другу отдохнуть. А она и не очень тяжёлая. Чай, не из Болтунов.
Камень лежал в кармане платья, она переложила его в карман куртки, поближе к груди, проверила, что карман надёжный. Вот обидно будет его по дороге выронить. Даже если волшебник оставит её у себя, по крайней мере, в Застепье у людей жизнь станет чуть лучше. У них тоже появятся нивы и плодовые рощи. Глядишь, перестанут разбойничать и проклинать своего монарха.
Радость в её душе постепенно гасла, уступая место безнадёжному страху.
Тадео, одетый, вошёл к ней. За окном уже стемнело, значит, он мог выйти и проводить её.
- Мой милый, ты обещай мне, пожалуйста, что будешь привыкать к свету! Я прошу тебя! Это очень важно! Здесь нельзя жить только по ночам!
- Отчего же, все дни можно проводить так, как мы сегодня, - отозвался он. – Вот вернёшься – и каждый день будет такой. А ночью будем гулять и любоваться на звёзды.
- Обещаешь?
- Обещаю. Лувис… Ты знай вот что… Если тебя не будет долго, я буду тебя искать. Я отправлюсь за тобой. Я научусь жить при свете солнца, и я отправлюсь за тобой. Поможет мне кто-то, может, Дан, может, ещё кто-то, или я буду один, но мы с тобой встретимся. Через год мы встретимся, через два, через десять – но ты не думай, что мы расстаёмся навсегда. Не думай, что сейчас увозишь память обо мне, и будешь беречь её всю оставшуюся жизнь, потому что меня уже не будет. Ты всегда со мной – не память, не один сегодняшний день, ты вся. Я люблю тебя с того дня, как впервые увидел. У тебя на голове были жёлтые ленты, одна выбилась, я так хотел протянуть руку и поправить, и чтобы непременно дотронуться до твоих волос. Я всю жизнь, если понадобится, буду к тебе идти отсюда и до самых этих ваших Серебряных гор.
Она хотела обнять его, но подумала, что не сможет обнять так, чтобы не хотелось обнимать ещё и ещё.
Вдвоём они вышли во двор. Как ни странно, там, помимо двух рыскарей, их ожидала компания, и компания странная. Тадео собирался было отвернуться от Граева факела, но решил, что пора уж привыкать, и стойко разглядывал провожающих.
Хозяева, Дан и Магда, стояли с лицами озадаченными. Рядом с ними, опустив голову и ни на кого не глядя, стояла прекрасная волшебница Стелла. Муж её был тут же, почему-то в дорожной одежде и с кинжалом за поясом.
- Ну что, не передумали? Может, отдадите мне камень, да и останетесь здесь? - спросил Грай.
Лувис невольно потянулась рукой к груди – к тому месту, где в кармане лежал Граев подарок.
Он усмехнулся. Усмехнулась и Стелла. Она сказала:
- Мне достаточно руку протянуть, чтобы взять его у вас. Добрая Магда воспользовалась моим замешательством, когда пало заклятие, и потому забрала, но в целом дело нехитрое.
- Что же тогда?
- Вы верите, что сумеете решить дело добром? Лувис! Посмотрите на меня, не прячьте глаза! Вы правда верите?
- Я выполнила только половину своего поручения. Во что я могу верить?
- Но вы цепляетесь за надежду.
- Да.
- Что ж… Я с вами не полечу. Я ни разу не встречалась лично с Лотаром, и не хочу проверять, что из этого получится. Магия его страшна, не знаю, она больше моей или меньше, но всем, всем людям этой страны будет лучше, если мы не станем меряться своими силами близко друг к другу. Могут пасть горы и выйти из берегов реки.
Если бы Лувис услышала это раньше, она подумала бы, что это фигура речи, преувеличение. Но раз король Лотар Великий, Добрый может устраивать землетрясения и волновать озеро, то почему бы и Стелле не уметь. Похоже, так же подумал и Дан, потому что кивнул головой.
- Что ж, прощайте. Тадео, - Лувис быстро обняла его, поцеловала в щёку и тут же отпустила.
- Магда, спасибо большое за всё!
- И тебе, милая, спасибо! Береги себя!
- Дан. Я очень постараюсь сделать так, чтобы у Зулы и Бэрка было всё хорошо, я во всём их поддержу!
- Я знаю, доченька. Ты умница. Ну, лёгкой дороги!
Лувис взялась за одного рыскаря и обратилась к другому:
- А ты налегке полетишь.
- Пусть не надеется, - сказал вдруг правитель Грай и протянул руку к шее рыскаря. Повернулся к Стелле и сказал ей:
- Я не обещаю!
Она кивнула ему и больше не поднимала головы.
- Что? – не поняла Лувис. – Как? Зачем?
- Зачем… Вперёд! Вверх!
Оба рыскаря со своими всадниками взлетели. Лувис не могла поверить тому, что только что произошло. Она обернулась – там, внизу, остался Тадео, он смотрел на неё, подняв голову, и становился всё дальше. На расстоянии нескольких метров от неё летел на рыскаре правитель Грай, сын короля Лотара Великого, Доброго. Зачем? Для чего? Чего он хочет добиться? Неужели он хочет вернуться в Серебряное королевство?
Лувис попыталась расспросить его налету, но ветер свистел в ушах, да и не отвечал он ей. Она хорошо видела его – повязка вместо глаза, сжатые тонкие губы. Он наверняка не раз летал на рыскаре прежде. В Серебряном королевстве Лувис не видела, чтобы летал верхом кто-то из местных, кроме самого волшебника. Но, возможно, это было дозволено только близким потомкам? А родных сыновей и дочерей у короля Лотара Великого, Доброго больше не осталось, слишком давно он был женат в последний раз. Должно быть, на матери Грая.
Может быть, они со Стеллой составили какой-то план, и летит он вовсе не к отцу? Потому что если к отцу, то он возвращается в свой персональный ад. Может быть, он надеется по пути завладеть камнем? Да брось, камень они отобрали бы у неё играючи. Добрая Стелла так очаровала всех за последние несколько суток, что отобранный у каланчи – Подземелицы какой-то камешек все простили бы ей.
Но как же Стелла отпустила его? Она ждала его тридцать лет, она дождалась – и ещё двести ждала, и вот они вместе, она так красива, он ещё не стар и, по правде сказать, тоже хорош собой, если не сравнивать с королём Лотаром Великим, Добрым, конечно. Они могли бы жить вместе и любить друг друга, а он… Он сказал Стелле: «Я не обещаю».
Какой ужас.
Около часа или двух Лувис думала, потом думать устала и принялась вспоминать все события прошедшего дня. В жизни её не было дня лучше, и даже неожиданное завершение его не смазало впечатление. А ведь он тоже сейчас там, в деревне, в доме Дана, в той самой комнате и в той самой постели, вспоминает о ней.
Она вернётся к нему, по-другому и быть не может.
Они в эту ночь проделали большой путь и сели, когда солнце стояло уже высоко. Лувис подумала о Тадео – он сидит в доме, но наверняка пытается время от времени подходить к окну и смотреть на дневной свет. Он обещал ей, он будет. А ещё он говорил, что хочет помогать хозяевам что-нибудь делать. В конце концов, не даром же они будут кормить его, такого здоровенного!
Руки и ноги сводило от усталости, наспех прожевав кусок хлеба, Лувис нашла безобидный с виду куст без шипов и паутины, улеглась под ним и завернулась в плащ. На своего спутника она не смотрела – так сильно устала, что забыла о своём желании о чём-то его расспрашивать. Засыпая, думала о Тадео и вспоминала его красивые сильные руки.
Грай разбудил её, когда день уже клонился к закату. Он осторожно потряс её за плечо и отошёл подальше, видимо, чтобы не напугать. Она оценила такую деликатность, потому что во сне смешались все события последних месяцев, и стоящий над ней одноглазый мужчина спросонья вызвал бы не самые приятные ощущения.
Он был серьёзен и молчалив. Спросил только, будет ли она есть. Он, оказывается, пока она спала, подстрелил из её лука зайца, развёл костёр и испёк его в углях.
- Очень вкусно, - оценила Лувис охотничьи и кулинарные способности правителя Розовой страны, обгладывая косточки. – Так вы не расскажете, что задумали?
- Я ничего не задумал. У меня нет плана.
- Да ну? – не поверила Лувис.
- Я не до конца поверил, прекр… Я не до конца поверил, госпожа Лувис, что король Лотар Великий, Добрый действительно ожидает, что Стелла поедет к нему по доброй воле. Не до конца поверил. Он пытается таким образом получить что-то ещё.
- Что же?
- Я высказал одно из своих предположений – уязвить вас он пытается. Вызвать вашу безграничную, безоговорочную покорность. С сильными женщинами это делать интереснее всего. Дать вам понять, что с поручением вы не справились, хотя справились, на мой взгляд, удачно. Если он скажет вам, что вы ни на что не годны и ничего не можете, не верьте. Так и знайте: вы самая смелая женщина на земле, мало кто отважился бы на то, что делаете сейчас вы. Это я говорю не из желания подольститься к вам, мне это ни к чему. Я пытаюсь объяснить вам, что думаю.
- Так, и?
- Либо… То, что он пытается получить, это не вы.
- Чего ж ему не хватает?
- Ну, я даже не знаю… Может быть, тёплых сыновьих объятий? – Грай невесело засмеялся.
- Вы думаете, он ждёт, что вы… Почему он прямо не мог об этом сказать?
- Я не знаю, госпожа Лувис, почему он делает то, что делает. Если честно, я уже поверил, когда вы пришли, что произошло какое-то чудо, заклятие снял посторонний человек, и я теперь спасён. Свободен. Но нет. Он не оставил меня в покое. Он никого не оставляет в покое. Даже отпустив далеко. Видите, я опять возвращаюсь.
- Но вы же могли… Не возвращаться! Кто вас тянул? Остались бы со своей Стеллой!
- Нда? А девушка, которая мечется между возлюбленным и братом, меня не тянула? Он знал, кого присылать, - человека, у которого от боли разрывается душа.
- Я не знала, что у вас доброе сердце, - прошептала Лувис. – Я не поняла.
- Не добрее, чем у вас.
- А почему, - сказала Лувис, чтобы заговорить о чём-то другом и не заплакать, - почему вы не так переживаете пробуждение, как остальные? Тадео очень сильно чудил первые двое суток. От чего это зависит? Вы всё-таки немного волшебник?
- Ну, какая-то тень магии на мне действительно есть, только использовать её по своему усмотрению я не могу. Стелла сняла с меня остатки проклятия. Да и с остальных тоже, кого к ней догадались привести через некоторое время. Если бы вы с вашим Тадео не характер показывали, а пришли и попросили о помощи, она бы и ему голову хорошо просветила.
Голову просветила… Нет уж, спасибо. Лувис и сама нашла неплохой способ исцелить своего Тадео.

11 глава. Сын волшебника.

- Что такое Прета? – спросил Грай, когда они в очередной раз спустились для дневного привала, оставив позади уже и долину Прыгунов, и Фиолетовый край, и Маковое поле.
- Посёлок. Красивый, зелёный.
- Большой?
- Не знаю, с чем и сравнить… Меньше Первой Розы. Но вы ведь и Первую Розу давно не видели.
- Давно, - Грай улыбнулся.
- Намного меньше, чем Эукс. И там такие сады!
- Может, пойдём посмотрим, когда вы выспитесь?
- Пойдём! – Лувис обрадовалась. Всё равно они не полетят раньше, чем наступит ночь, а сидеть с полудня до вечера на одном месте скучновато.
Правда, Грай иногда рассказывал интересные вещи, если Лувис его расспрашивала. Например, однажды она спросила, откуда пришёл король Лотар Великий, Добрый в те края, которые стали потом Серебряным королевством.
- Я не знаю название той страны, - ответил он, - знаю только, что покинул он её в спешке, увезя женщину, которая стала его женой.
- А, ну это мы слышали. Странно, он там кого-то боялся? Кого же? Был кто-то сильнее него?
- Был кто-то не менее сильный. Собственный его отец, если я правильно понимаю.
- Так он у отца женщину увёз?
- Скорее всего, да.
- И боялся его мести?
- Мне кажется… мне кажется, просто не хотел с ним войны.
- А… мать?
- А что – мать?
- Её не было в живых?
- Была. Они оба и теперь живы.
- Отец и мать короля Лотара?
- Великого, Доброго.
- А как же там всё это… Соперничество с сыном из-за какой-то ещё женщины?
- Почему нет? Брат и сестра были сильными магами, но были не единственными на земле. Им нужна была поддержка других, и они решили, что магов-союзников, которые не предадут их, могут породить только они сами. Чем и занялись.
- Бррр… Много породили?
- Всего одного.
- Чего так мало? Впрочем, и тот сбежал… Они ошиблись в расчётах.
- Ошиблись. Мало, потому что волшебница не может просто так взять и стать матерью. Это не вопрос нескольких месяцев.
- То ли дело – смертная жена…
- Ага.
- У вас были братья и сёстры? Родные, единоутробные?
- Были.
- Вы… старший, младший?
- Я младше всех.
- Ваша мать была последней женой волшебника?
- Откуда я знаю, Лувис. Я там двести лет не был. Вы недавно были и могли спросить.
- Я знаю, что самый близкий потомок, очень старый, – это праправнук…
- Праправнук… Вполне может быть правнуком кого-то из моих братьев, который жил долго и женился поздно… Вполне.
- Вашей матери уже не было в живых, когда вас отправили сватать Стеллу за вашего отца?
- Нет, конечно! Какое сватовство при живой жене? Или вам ничего не говорили о законах нравственной жизни?
- Говорили, все уши прожужжали! Даже надоели. А какая она была?
- Моя мать? Старая.
- Правда?
- Чему вы удивляетесь? Смертные женщины стареют.
- А как… Как ваш отец к ней относился? Ну, когда она уже постарела?
Грай пожал плечами. Подумал.
- С почтением. И все относились с почтением. Это же королева. Мать королевских детей.
- А как она к нему относилась?
- Я никогда не спрашивал. Но как может относится тот, кто стал стар и безобразен, к тому, кто остался красив? Безнадёжно любить?
Лувис подумала, что он сейчас, наверно, говорит о себе и о Стелле.
- А вас она любила?
Он, кажется, не понял вопроса и воззрился на неё.
- Ваша мать вас любила?
- Конечно. Это же мать.
- Она защищала вас от него? То есть, пыталась защищать, когда с вами так обращались?
- Как обращались?
- Ну, так… Как всегда.
- Ах, как всегда…
Грай вздохнул.
- Лувис, со мной обращались как с любимым сыном. Пока я не сделал то, чего не должен был.
- Остались со Стеллой?
- Да.
Вот оно что… Детство и юность Грая, сына короля Лотара Великого, Доброго, прошли в любви и радости. Только вот отправили его с поручением, а он взял, да и… Разочаровал отца. И тот его не простил.
Интересно, а простил ли волшебника его собственный отец?
Бродя вместе с Граем по цветущей Прете в базарный день, Лувис радовалась, что может ещё раз побывать здесь. Одета она была, конечно, не так, как тут принято, поэтому куталась в плащ, но шумный люд и богатые торговые ряды подняли ей настроение. Оживлённым выглядел и её спутник. Его здесь рассматривали с интересом, очень уж примечательная была у него внешность, но расспрашивать, из каких он краёв, никто не решался. В конце концов, путешественники здесь не редкость.
- Что здесь было в ваше время? – спрашивала Лувис, поедая горстями вишню, которую Грай купил для неё на базаре. Сам он вообще редко ел, всего раз или два на её памяти. И мало спал.
- Здесь стояло королевство.
- Большое, сильное?
- Не слишком большое и не слишком сильное. С соседями враждовали, а вражда ещё никому сил не придавала.
- И куда же всё подевалось?
- Перебили друг друга да перебесились, видать. Мне сейчас больше нравится. А вишня такая и в Застепье растёт. А ещё там груши огромные.
- Нет там никаких груш, - возразила Лувис. – Там степь да сухая трава. Деревьев нет.
- Я и забыл.
- Вот пролетим землю буйволов и землю зайцев – и начнётся… Ужас. И люди серые. И злые.
- Зачем ваши друзья всё-таки ходят по Аффире, если в Застепье настолько скверно?
- По старой памяти, наверно, ведь ещё несколько десятилетий назад там было не так плохо. Вы бы видели нашего Одноухого – голодный, тощий, запуганный такой…
- Потом отъелся?
- Я не знаю, какова его дальнейшая судьба. Мы с братом видели его во дворце, волшебник вернул ему ухо, сказал, что отправит его поработать на Серебряную реку…
Лувис нахмурилась.
- Что? – спросил Грай.
- Если он успел туда попасть, он, возможно, погиб во время пожара.
- Уже с двумя ушами? Обидно.
- А глаз? – спросила вдруг Лувис.
- Что – глаз?
- Он может вернуть вам глаз?
- За тридцать лет не вернул.
- Не хотел или не мог?
- Я не спрашивал.
- Вы вообще с ним эти годы не разговаривали?
- Почти.
- А как вы сбежали? Как Дан? Сквозь гору?
- Нет. На рыскаре.
- Рыскарю разрешили вас вынести за пределы гор?
- Рыскарю не разрешили. Я рассчитал, как спланирует убитый рыскарь. Он, умирая, должен был спланировать на ту сторону Серебряных гор. Только для этого надо было подняться на очень большую высоту. Я долго ставил опыты, следил за траекторией их полёта, у меня был только один шанс. Убитого рыскаря не прощают.
- Это разве не сказки? Я знаю кое-кого, кто застрелил рыскаря, но его до сих пор не съели. Рыскари ему не мстят.
- Рыскари никому не мстят. Они добры. Мстит кое-кто другой. Если ему надо.
- Ну вот, а люди столько лет в сказки верят, - вздохнула Лувис. – Так что, вы взлетели высоко над горами и … И убили под собой рыскаря?
- Да, вот этим кинжалом в сердце.
- А если бы он вас свалил, а не спланировал так, как вам надо?
- Я же говорю, был только один шанс.
- И вас не преследовали?
- Преследовали. Я ушёл. Я долго был горд этим побегом, а потом появились вы, Лувис, и заявили, что король Лотар Великий, Добрый сам дал мне уйти.
- Да, чтобы вы отнесли Стелле заколдованное ожерелье.
- Представляете, какой удар по моему самолюбию?
- Мне жаль.
На ярмарке продавали широкополые шляпы, Лувис как-то раз купила себе такую. Вот купить мужскую и привезти её Тадео! Хорошая защита от солнца. Она вздохнула. Как он там, её дорогой? Очень грустит? Вот бы у хозяев нашлись для него дела, чтобы он отвлекался от грустных мыслей! И вот бы его не отвлекали от грустных мыслей местные красавицы. Флора эта… Вдруг опять притащится? А ещё хуже – Стелла. Осталась опять одна и наверняка зла на Лувис за то, что увезла её Грая. Ненаглядного и одноглазого.
Кстати, о Стелле.
- А Стелла…
- Что – Стелла?
- Стелла может так же, как ваш отец, исцелять людей?
- Может. Не совсем так, у неё для этого свои средства, но может.
- А почему вам глаз не вернула?
- Дался вам, Лувис, этот мой глаз, - сказал Грай раздражённо. – Я привык. Всё вижу. Никого ни о чём не собираюсь просить.
- Даже жену?
- Вряд ли она мне теперь жена.
- Как это?
- Вы думаете, я вернусь? Да и зачем…
Лувис опешила.
- Как – зачем? В прошлый раз вы пришли и…
- И подарок принёс, да?
- Ну…
- Такие подарки никому не нравятся. А больше мне нечего ей дать.
- Можно подумать, ей подарки нужны.
- Она ждала этот подарок.
- Она вас ждала.
Грай пожал плечами. Странно, неужели он не верит, что Стелла ждала его, а не волшебный камень, который подарит ей власть над новой землёй?
- Как бы то ни было, Лувис, следующие тридцать лет едва ли пройдут бесследно. Для меня время течёт не так, как для других смертных, но то, что останется от меня через три десятка лет, я не потащу за тридевять земель к красивой и вечно юной женщине. Это будет нечестно по отношению к ней, не находите?
- Не нахожу. Над настоящей любовью не властно время.
- Властно.
Всё, что знала о любви Лувис, внутри неё готово было спорить с Граем, но сама Лувис решила, что не переспорит его. Ему видней. Возможно, после того, как каменное проклятие спало с него и Стеллы, что-то между ними произошло, что умалило его веру в её любовь. А ведь вера и впрямь была велика, раз он не побоялся возвращаться к ней даже таким, постаревшим и изувеченным.
Неужели только Граев подарок? Но она так легко от него отказалась и позволила Лувис вернуть камень хозяину.
Скорее бы долететь, отдать камень, обнять брата… Ведь он там волнуется за неё, он боится, что она не вернётся за ним. Или не боится? Да нет, Гаэтано в ней уверен.
Застепье произвело на Грая тяжёлое впечатление, это было видно. После того, как они оставили позади и землю буйволов, и землю зайцев, где сделали привал и одного из обитателей пустили на обед, простиралась безжизненная, сухая степь, и Лувис показалось даже, что прежде, когда они шли через этот край на «Шестилапом», трава была всё же зеленее, да и обитаемых домов было больше. На рассвете она сделала своему спутнику знак приземлиться. Лувис узнавала те небольшие фермы, мимо которых она однажды шла по реке и где они выменивали хлеб и сыр на ткани или золото. Некоторые из домов опустели совсем недавно.
- Ну и дела, - Грай оглядывался, словно не веря увиденному.
Ночью они видели на реке несколько лодок с парусами и большим количеством полуобнажённых гребцов. Прошли над ними совсем низко – к рыскарям в Застепье привыкли, а людей у них на спинах не разглядели бы в темноте. Лувис подумала, что эти люди в лодках наверняка ищут, у кого бы чем бы поживиться. Но край вымирал, и едва ли они хоть что-нибудь найдут.
В последний привал, когда горы были уже близко, Грай не спал, и рыскарей они попросили не улетать, чтобы в случае нападения спастись отсюда. Ящерам пообещали хорошую охоту дома, в горах, сразу по возвращению, и они послушались.
От неизвестности и страха за будущее у Лувис сильно колотилось сердце, когда, уже ближе к полудню, проведя верхом всю ночь и часть дня, они подлетали к Серебряному дворцу. Она то и дело бросала взгляд на своего спутника и видела, что он становится всё мрачнее. Он словно летел на казнь, он стиснув зубы ожидал, как встретит его отец, что скажет.
Картина мирной зелёной долины, окружённой серебром гор, не вызывала радости в душе даже после уныния Застепья, Лувис боялась, что навсегда останется в этом серебряном кольце, а она теперь не хотела этого сильнее всего на свете.

 Отправлено: 16.02.23 19:58. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

12 глава. Два разочарования.

- Тааак… Значит, тааак, - король Лотар Великий, Добрый обошёл Лувис и оглядел её с головы до ног. – Значит, тааак… Отпустил, значит, красавицу на пару недель. Вы там время зря не теряли, прекрасная Лувис?
- Что, ваше величество?
Ей казалось, что он видит не только сквозь её одежду, но и сквозь её кожу, такой был у него сейчас взгляд. Только бы не смотреть ему в лицо. Ещё хуже будет. Они вместе, она и Грай, только что влетели на рыскарях прямо в окна Зеркальной галереи и застали там волшебника и, как ни странно, Гаэтано. Вдвоём они сидели, склонившись над какой-то клетчатой доской, уставленной статуэтками. Что это такое, Лувис не знала, но и не очень обрадовалась, увидев, что брат сейчас здесь и станет свидетелем вспышек монаршего гнева, который вот-вот обрушится на неё.
Король Лотар Великий, Добрый, едва её увидев, вскочил с места и бросился навстречу. Её спутника он как будто и не заметил. Зато заметил Грая Гаэтано. Он понял, что Стеллы здесь нет и не будет, а значит, произойдёт что-то неприятное. Подходить к сестре он пока не стал – встал и остался стоять у стола со статуэтками.
- Нда, - волшебник наконец закончил обход своих владений, именно так выглядел этот досмотр, который он устроил Лувис. Встал напротив неё.
- Ну?
- Вот, - она достала из кармана камень.
Король Лотар Великий, Добрый взял свою вещь в руки и слегка улыбнулся.
- Трудно было?
- Нет.
- Легко?
Она не отвечала. Он к чему-то подводил. Сейчас скажет, раз легко было, то почему не привезла сюда ещё и Стеллу. Он словно проследил за её мыслями и спросил:
- Так почему?
- Не нашла подходящих слов.
- А я не замечал прежде, чтобы вы грешили косноязычием.
Должно быть, вид у неё был такой несчастный, что Гаэтано, наплевав на приличия, подошёл к ней и обнял. Она уткнулась ему в волосы. Кажется, он ещё вырос, пока её не было.
- Нда, - сказал вновь король Лотар Великий, Добрый и повернулся наконец к сыну. Лувис подумала, что его он сейчас рассматривает так же, сквозь кожу.
- Прекрасная Лувис, вы ведь понимаете, что это – совсем не то, о чём я вас просил, - сказал он, не отрывая, впрочем, глаз от сына. Тот стоял опустив голову, и некому было подойти и обнять его.
- Понимаю, - отозвалась Лувис, по-прежнему обнимая брата.
- И зачем вы мне это привезли?
- Я не везла. Господин Грай сам отправился со мной в путь, когда выяснилось, что я лечу одна с двумя рыскарями.
- Как любезно-то со стороны господина Грая, и кто бы мог от него такой небывалой любезности ожидать! Просто сердце радуется!
Вот что было ответить на это?
- Ну и что… Хм… Господин Грай, - обратился наконец волшебник к сыну, криво усмехаясь, - чего ради вы сюда прилетели?
- Я подумал, что такова, возможно, воля государя.
- Ах, вы подумали. Что натолкнуло вас на такую мысль?
Грай молчал.
- И давно ли вы, господин Грай, интересуетесь волей вашего государя? Давно ли вам, господин Грай, не всё равно, какова воля вашего государя?
Тот всё не отвечал. Волшебник ведь не вопросы задавал, он упрекал.
-Я, кажется, спрашиваю вас, господин Грай, как давно вы решили, что пора начать исполнять волю вашего государя, - король Лотар Великий, Добрый говорил уже без усмешки.
- Государь отправил в Розовую страну женщину, которой необходимо вернуться туда, - заговорил Грай тихо.
- Вас не слышно, господин Грай.
- Этой женщине необходимо вернуться в Розовую страну, - сказал сын уже громче.
- А вам-то что?
- Я прошу государя отпустить её. И тех, кто с ней. Ей это необходимо.
- Ах, вы просите. Да, ей это действительно необходимо, особенно теперь. А что даёт вам, господин Грай, основания полагать, что я буду выполнять ваши просьбы?
- У меня нет таких оснований, государь.
- А к чему вы тогда воздух языком мелете?
- Государь задавал мне вопрос, я ответил.
- Он ответил, надо же.
Раздался подземный гул – король Лотар Великий, Добрый не кричал, но его ярость клокотала в ином месте и иным способом.
- Хорошо ли прошло путешествие, прекрасная Лувис? Не утомлены вы? – вдруг развернулся он к ней и заговорил ласково.
- Нет, ваше величество, не утомлена.
- Это очень кстати. Очень кстати. Через сколько дней вы готовы будете отправиться в путь?
- В путь? – вскрикнул Гаэтано. Он испугался, что Лувис сейчас опять отправят за Стеллой, и всё начнётся сначала.
- Что вы так пугаетесь, мой юный друг. Вы сами мне не далее как нынче утром говорили, что хотели бы спуститься по Аффире на своём… «Шестилапом», нет? Но я боюсь, что вашей сестре её драгоценное здоровье не позволит сейчас отправиться в плаванье.
- В плаванье? – переспросил Гаэтано. Лувис слушала, соображая, что ещё придумал волшебник и что не так с её здоровьем.
- Хотя, прекрасная Лувис, сегодня вы стали для меня источником целых двух разочарований, но вы слышали, сам господин Грай просит… Как же я ему откажу. Считайте. Сегодня – раз, завтра – два… Так вот, на четвёртый день на рассвете откроется Серебряный путь, постарайтесь успеть.
- Успеть? – переспросил Гаэтано, не веря своим ушам.
- Да что вы всё переспрашиваете? Вы меня плохо слышите?
- Я хорошо слышу, ваше величество, но то, что я слышу, меня и сестру удивляет, поскольку мы оба подумали, что, раз она не выполнила все условия своей сделки с вашим величеством, то…
- Вы хотите, чтобы мы вернулись к неукоснительному следованию условиям, мой юный друг?
- Нет, - выпалил Гаэтано.
- Тогда не обижайтесь, но нашу партию мы закончим позже, завтра или послезавтра. У меня сейчас неожиданно появились кое-какие дела. Семейные. Займитесь и вы своими, Гаэтано. Проводите вашу сестру и дайте понять вашим несносным Болтунам, что им пора готовиться к отплытию. Всё, - он махнул рукой.
Лувис посмотрела на брата, он тоже на неё посмотрел. Что, и правда всё? Всё? Она решила, что ни в какое «всё» не поверит, пока не обнимет Тадео. Но волшебник, кажется, и впрямь закончил разговор. По крайней мере, с ней и её братом. Он намеревался остаться наедине со своим блудным сыном, и сейчас над головой у того разразится настоящая буря, судя по издевательскому тону, который в самом начале разговора избрал для общения с ним король Лотар Великий, Добрый.
Лувис видела лицо Грая, он закрыл глаз и закусил губу. Вспомнила, что и он умел делать людям больно, и почти так же мастерски, как его отец. Здесь же, пред светлыми очами своего государя, правитель Грай из Розовой страны был никем и ничем. Да и там… И там полководец-неудачник был всего лишь мужем могущественной волшебницы.
- Идём, - шепнул Гаэтано. – Идём!
Они поклонились монарху, хотя он и отвернулся от них и смотрел теперь на белые вершины гор. Быстро вышли и бегом понеслись по лестнице.
- Ну что? – спрашивал Гаэтано на бегу. – Что там? Ты всех расколдовала? А Тадео? Ты его расколдовала, он живой?
- Живой, живой, ещё какой живой! – улыбалась она. – Передавал тебе горячий привет. Хотел лететь со мной, но он при дневном свете всё такой же беспомощный, как мы когда-то!
- И что? И как? Где он будет жить?
- У Дана в доме.
- А его жена как? Не выгонит?
- Нет, что ты. Как вы? Что нового?
- Ох, такое у нас новое! Ты не представляешь!
Они спустились уже к самым воротам, кто-то из «сынков» открыл перед ними дверь. А ведь Граю, наверно, не доводилось выполнять здесь лакейские обязанности. Он был не «сынок», он был настоящий сын.
- Ну, что? – она спросила, выйдя в дворцовый сад.
- Зула! Сказала Бэрку! Знаешь что?
- Что? – насторожилась Лувис. Она ждала, что кое-что скажет Зуле Бэрк, а оказывается, она – ему.
- Что она его, как выяснилось, давно любит и не будет против, если он посватается! Вот!
- Тааак, - произнесла Лувис так же, как недавно говорил с ней волшебник. – И что Бэрк?
Она-то знала, что Бэрк уже и у Дана просил руки его дочери, но ей было очень интересно, как же будет решаться вопрос между этими двумя.
- А он сказал, что уже и с отцом её обо всём договорился.
- Во дурааак… И что? Какой ответ получил?
- В лоб получил.
- Я так и подумала.
- Теперь не разговаривают.
- Что, в доме тихо?
- Нет, в доме громко. Они друг к другу не обращаются, зато нам всё время говорят друг о друге всякие гадости.
- Ну точно, дело к свадьбе.
- Мы тоже так думаем.
- А ты вообще что здесь делал?
- А я здесь каждый день бывал.
- Почему?
- Король Лотар Великий, Добрый меня пригласил приходить.
- Зачем?
- Играть в одну игру.
- Игру? – у Лувис брови побежали к макушке.
- Ну да. Ты видела такие фигурки на доске? В них надо разбираться. Очень интересно.
- И что, волшебнику заняться больше нечем?
- Не знаю… Он ещё несколько раз на новую Серебряную реку летал.
- И что там?
- Скоро пустит туда рыскарей. А пока те запасы не закончились, из Пещеры Королевы Амит. Рыскари несколько раз приносили детёнышей, он делал для них жидкое серебро, они пили… Я видел, он меня звал посмотреть. Как их много, ты бы удивилась!
- Что ж, значит, здесь всё своим чередом…
- Лувис! А как ты думаешь, он… Он это не просто так сказал? Что отпустит нас? Может, просто так сказал?
- Зачем?
- Ну… Я не знаю… Чтобы этот самый… Господин Грай услышал… Что он его просьбу, вроде как, выполняет…
- И я не знаю, Гаэтано. Пойдём уже к нашим. Ты как здесь оказался? На ладье?
Он кивнул.
Лувис вспомнила о Грае, и внутри всё сжалось. Что сейчас говорит ему отец? Опять душу выматывает? Задаёт вопросы, не требующие ответа, и наслаждается его унижением? Грай ужасно не понравился ей при первой встрече, она увидела в нём лишь нелепую, изуродованную копию сильного и властного отца. А каким ему ещё быть?
Но то, что он сделал для неё, было подобно прыжку в огонь.
Почему волшебник вдруг так быстро согласился отпустить её, Гаэтано и Болтунов? Новая игра? Или они ему просто надоели?
- Стой, - Лувис вдруг схватила брата за руку.
- Да я стою, ты чего?
Они и впрямь стояли на палубе красной ладьи, которая несла их в Эукс.
- Что он сказал?
- Кто?
- Волшебник.
- Лувис, много чего. Он вообще всё время говорит, просто рот не закрывается, только успевай понимать…
- Он сказал, что я сегодня стала источником двух разочарований. Гаэтано, какое второе?
- А какое первое?
- Грай вместо Стеллы – первое! Второе – какое? Что я ещё сделала не так?
- Может, что-то не так с камнем?
- Тогда почему он не сказал?
- Потом что он – король Лотар Великий, Добрый, - отозвался Гаэтано, - и у него не бывает всё понятно. Хочешь вернуться и спросить?
- Не хочу, - она с тоской поглядела на верхний этаж Серебряного дворца, туда, где Грай выслушивал сейчас от своего отца всё, что тому только в голову могло взбрести.
- Это прямо самый-самый настоящий полководец Грай? Ты и впрямь его видела и запомнила, когда он был каменным?
- Угу.
- И какой он?
- На отца похож.
- А она?
- Стелла?
- Угу.
- Не могу сказать. Непонятная. Хотя Болтуны от неё в восторге. И жена Дана, и Талайкул, все.
- Ну расскажи всё! По порядку!
- Подожди, вот придём – и всем сразу расскажу, не буду же я пять раз одно и то же пересказывать!
Говорить начала с порога, как только все по очереди её крепко обняли и чуть не раздавили. Начала с главного. Во-первых, сказала Лувис, она обручена с Тадео. Они поженятся сразу же, как только она вернётся в Розовую страну. Во-вторых, домой они пойдут уже через три дня, сказал волшебник. В-третьих, задание своё она выполнила только наполовину.
- Это как понять – наполовину? – поинтересовался Усатый Таль. – Мы и домой пойдём только наполовину? И замуж ты наполовину выходишь?
- Ну вот так, - развела руками Лувис.
Несмотря на усталость, рассказывала она всё друзьям долго и подробно, её между делом кормили и поили, Зула всё подсовывала кусочки. Не скрыла, что чуть не проворонила камень, когда побежала к Тадео, что с Граем и Стеллой они с Тадео разговаривали не очень-то почтительно, и вообще всё вышло совсем не так, как она надеялась, но итог вот такой. Вместо Стеллы она привезла сюда королевского сына и отдала на растерзание папаше.
- Знаешь, Лувис, я думаю, тебе не в чем себя упрекнуть, - подумав, сказал Бэргус. – Ты сделала всё что могла, посадить верхом и силой притащить сюда взрослую женщину, тем более волшебницу, - ну не мог же он всерьёз ожидать этого от тебя… Может, и прав его сын. Это был способ его сюда заманить. Как бы ещё он его из-под тёплого крылышка супруги вытащил, свежерасколдованного?
- Не переживай за них, договорятся, разберутся, - соглашалась Зула.
- Так что, мы собираемся в путь? Готовим «Шестилапого»? - спросил Бэрк.
- Спросите у него кто-нибудь, он не глухой, часом? Ему сказали человеческим языком, уходим отсюда на четвёртый день, считая от этого, – громко сказала Зула.
- Бэрк, ты слышал, Зула там тебе что-то сказала, - серьёзно произнёс Гаэтано.
- Передайте Зуле, что я глухой, когда она какую-нибудь очередную свою ерунду говорит, - отозвался Бэрк.
- Хорошо, передадим, непременно передадим, - со смехом ответил Таль.
Рассмеялась и Лувис.
- Шутки шутками, - вспомнил вдруг Бэргус, - но как мы пойдём через Застепье?
- А что? – спросил его сын.
- Мы и в прошлый раз там чуть все не погибли, - согласилась Лувис. – Волшебник тогда сказал: трое мужчин, одна женщина и подросток там пройти не смогут, очень опасно. Что, вторая женщина как-то дело поправит?
- Вниз по реке пойдём быстрее, - неуверенно сказал Бэрк. – Может, проскочим…
- Сколько идти от Серебряных гор хотя бы до земли зайцев?
- Ну, примерно… Примерно дней десять, если вниз, да с ветром, да иногда вёсла брать, - прикинул Бэргус. – Там, правда, ещё кое-где волоком придётся, помните?
- Помним, - кивнул Таль и потёр плечо.
- И что же мы рассчитываем проскочить? – спросила Лувис. – Мы с Граем, пока летели, видели лодки, битком набитые мужчинами, наверняка не слишком миролюбивыми. Как мы будем отбиваться?
- Лувис, знаешь что, - предложила Зула, - если он вдруг решил сделать доброе дело и дать нам всем уйти домой, давай спросим, не поможет ли он уйти безопасно. Потому что с такими шансами остаться в живых… Знаешь, я уж лучше тут жить буду.
- Король Лотар Великий, Добрый говорил, что я могу завтра прийти и закончить с ним партию, - вспомнил Гаэтано. – Я могу ему сказать. Если хочешь, Лувис, пойдём со мной. Или ты не хочешь?
- Я, пожалуй, хочу.
Вечером, выйдя из дому, чтобы принять привезённые для них продукты, друзья заметили, что трава и листва пожухла, как в тот день, когда волшебник покидал долину и улетал далеко в горы. К ночи было всё то же, должно быть, теперь у него дела были где-то подальше.
- Неужели в Застепье полетел? – догадался Гаэтано.
Поздно вечером Зула и Лувис обсуждали все последние события в своей комнате. Зула рассказала свою версию событий, связанных с её несостоявшейся помолвкой с Бэрком.
- Я… Понимаешь, я подумала, что он самый лучший, ну правда же, Лувис, самый лучший, а никого у него нет, тебе он не нужен, и у меня никого нет, ну, я сказала ему, что, может, раз уж мы тут, на чужбине, и никто нам здесь больше не нравится, то тогда…
- Ну, ну?
- А он: я, говорит, уже с батюшкой твоим договорился, он, говорит, согласен, чтобы ты за меня пошла. И усмехается, довольный, знаешь. Договорился он, видишь ли. Врёт же! Чтобы стыдно не было, что я к нему первая сватаюсь, а не он ко мне.
- Не врёт. Мне Дан рассказал. Правда.
- Вот ведь… Ну что за люди? Ничего по-человечески не умеют!
- Зула, он давно-давно тебя любит. Шла бы сейчас да поговорила.
- Я по ночам с парнями не разговариваю. Неприлично.
- Неприлично. Но иногда полезно, - ухмыльнулась Лувис. – Что-нибудь интересное можно узнать. Так что, вы, считается, не обручены?
- Какое – обручены, я ему по голове настучала. Вот этим вот кулаком.
- Зула! – Лувис вдруг встала и расправила на себе сорочку. – Зула, я требую, чтобы ты немедленно пошла к Бэрку и сказала, что ты его предложение принимаешь. Прямо при отце его скажи, если тебе приличия соблюдать надо.
- Так не делал он мне предложение! Отцу моему делал! Он согласен. На нём пускай и женится. Совет да любовь.
- Не получится никак. Отец твой уже в браке, - серьёзно возразила Лувис.
- Отцу моему его брак никогда не мешал в любви! – так же серьёзно ответила Зула, и обе расхохотались.


13 глава. О первом разочаровании.

- И ведь ни за что на свете, прекрасная Лувис, вы не пришли бы сюда, если бы у вас не было ко мне какого-нибудь важного, на ваш взгляд, дела! Я прав?
- Я не стала бы тревожить ваше величество своим присутствием просто так.
- А вот ваш брат тревожит. Он сидит дома, он вспоминает обо мне, решает, что, возможно, мне тоже скучно, и идёт со мной поболтать. Я так привык к его компании, что мне будет тяжело отвыкать.
- Вот видите, какое неудобство он вам доставил!
- Лувис! – улыбнулся Гаэтано.
- Ну что, партию мы с вами закончим? – спросил его волшебник.
- Если у вашего величества сейчас есть время.
- Да, пожалуй, есть. Прошу. Посидите с нами, прекрасная Лувис?
- Я не буду вам мешать?
- Будете.
- Хорошо, ваше величество, посижу.
- Итак? – спросил волшебник, подвинув на доске одну из статуэток. – С чем вы явились?
- Мои друзья просили узнать, не даст ли ваше величество нам какой-нибудь возможности пройти через Застепье безопасно. Там всё хуже и хуже. А нас только шестеро, и из них, как вы знаете, всего трое мужчин. Взрослых, - добавила она, чтобы не обижать брата.
- Моё величество даст вам какую-нибудь возможность, - он следил за действиями Гаэтано на доске и расплылся вдруг в улыбке.
- Так, - сказал он, что-то вновь передвинув. – У вас всё, прекрасная Лувис? Уже уходите?
- Не ухожу, если вашему величеству не угодно. Благодарю вас.
- Всегда рад. Вас весь путь будут сопровождать рыскари. Серьёзные такие, знаете. Сердитые. Люди к вам близко побоятся подходить, а стрелять в рыскарей в Застепье до сих пор не принято. И там, где надо было спускать лодки волоком, сейчас будет весьма полноводно. Полноводна некоторое время будет вся река – я чуть осушу озеро. Ненадолго, - продолжая говорить, он то двигал свои статуэтки на клетчатой доске, то следил, как это делает Гаэтано.
Лувис показалось, что король Лотар Великий Добрый нынче пребывает в невероятно хорошем расположении духа. Что так радует его? Не игра же с ребёнком. Статуэтки какие-то… Может быть, он выместил столько злости на вернувшемся сыне, что теперь набирается сил и копит новую злость? И где Грай? Куда он его подевал? Лувис надеялась, что увидится с ним ещё раз и поблагодарит.
- А что вы, прекрасная Лувис, будете делать в Розовой стране? Чем займётесь?
Ну вот. Всё-таки спросил.
- Я выйду замуж, я обручена.
- Опять? – он поднял глаза и удивился очень правдоподобно.
Она не стала отвечать.
- Замуж – это верно, - волшебник вернулся к своей игре. Если вы в ближайшее время не выйдете замуж, это будет… Хм… Совсем неправильно. Гаэтано, это что? Шах?
Мальчик поводил глазами по доске и шёпотом сказал:
- И, кажется, мат.
- Что? – не поняла Лувис, а брат вдруг крикнул:
- Вы специально!
- Что?
- Вы специально дали мне выиграть! Вы не могли проиграть! Ваше величество.
- Нууу, вы всё не так понимаете. Я вёл вас этим путём, но мне нравится, что вы и сами его видели. Здесь, здесь, здесь – он водил пальцем по доске, - вы сами нашли.
- Так нечестно, - надулся Гаэтано. – Это не выигрыш.
- Честно вы и не выиграли бы у меня.
- Ну и что. Честное поражение лучше нечестного выигрыша, - настаивал мальчик.
- В войне – нет.
- Это игра.
- Вы научились играть. Обучите кого-нибудь другого, и сами увидите, как скучно всё время выигрывать. Просто тоска.
- Лувис, хочешь научиться? – загорелся брат.
- Нет, - засмеялась она.
- Не хотите проигрывать или боитесь выиграть? – спросил волшебник, тоже смеясь.
- У некоторых людей выигрывать опасно, - осторожно согласилась она.
- А если они просто делают вид, что проиграли?
- Как вы только что? Тем более, ваше величество.
Он улыбался, глядя на неё, и Лувис вспомнила, как тяжело ей было выдерживать раньше его взгляд и его улыбку. Теперь при ней всё время её лекарство – живой, тёплый, пылкий Тадео ждёт дома, в Розовой стране. Он привыкает к солнечному свету и тоже любит её по-настоящему.
- Ну что, прекрасная Лувис, друзей вы здесь, как я понимаю, не завели, прощаться вам не с кем, все ваши уходят с вами, - заговорил волшебник уже другим тоном. – Вы ведь не подружились ни с кем из местных?
- Пожалуй, нет, дружбой это не назовёшь. Я знаю здесь кое-кого по именам, да и только. Мне, правда, интересна судьба некоторых… Некоторых людей.
- Кого же? – удивился король Лотар Великий, Добрый.
- Я хотела бы знать, что с Палланом стало.
- Кто это?
- Одноухий наш.
- А, этот… Передал его в руки одной из своих дочерей, она им довольна. Сообразительный и покладистый.
- Женили, то есть?
- Да.
- А он не служил на Серебряной реке, когда там случился пожар?
- Служил, но была не его смена. Он жив и здоров.
Она кивнула.
- А… Кейте?
- А это ещё кто?
- Это одна женщина.
- А, подруга Дана? Живёт у кого-то в доме. Она мне не очень интересна.
- Вы же знаете, ваше величество, что она сделала. Вы сами говорили…
- Ну, сделала… Я не казню людей, прекрасная Лувис. Никогда. Никого не режу, не вешаю и не жгу. И тюрем здесь нет.
- Даже для тех, кто… Что-то сделал? Неужели?
- Те, кто что-то сделал, всю свою жизнь живут с тем, что сделали.
- Даже убийцы просто… Живут?
- Живут. Потом раскаиваются. И пытаются принести себя в жертву там, где это даже и не обязательно. Ваш друг Римол был прекрасным тому доказательством.
- Римол…
Лувис и сама затосковала, и в глазах брата увидела тоску. Она не была согласна, что Римол так пылал желанием спасать рыскарей и рисковать собой из-за собственного раскаяния… Но то, что однажды он совершил убийство, не могло не оставить след в его душе. Он всегда помнил об этом.
- Он хотел спасти рыскарей. Мы все думали о другом, о себе, о дороге домой, а он – и вправду о рыскарях думал, - сказала она.
- И тут я его понимаю отлично, я тоже много времени провожу, думая о рыскарях. Я иногда думаю, зачем я с ними связался? Потом вспоминаю, сколько они для меня сделали.
- Мне Бэрк сказал, - вдруг вспомнил Гаэтано, - Бэрк сказал…
- Что? – спросил волшебник.
- Что он… Римол… Просил ваше величество уничтожить Пещеру Дураков.
- Ну, просил, и что? Вы думаете, я доброе божество, исполняющее по праздникам даже самые нелепые желания?
- Не такое уж нелепое это было желание, - возразил Гаэтано. – Место ведь мерзкое!
- Пещера да озеро, чем место мерзкое? Тем, что из него сделали люди? В мире вообще мерзко! Давайте уничтожим мир! Не будет ни воров, ни убийц, ни… Не при ребёнке сказать… Как вам идея, Гаэтано?
- Дурацкая, ваша величество.
Король Лотар Великий, Добрый вдруг погладил его по голове.
- Я тоже так думаю. Но Пещеру Королевы Амит, пожалуй, потихоньку расселю и запечатаю дверь.
- Правда? – обрадовалась Лувис. – Когда?
- Это не быстро. Займёт не менее полугода. Да ещё и подумать надо, куда всех этих обормотов девать. Отлично, будет чем заняться, когда жизнь опять войдёт в прежнюю колею и станет скучно.
- Вашему величеству станет скучно?
- Непременно! Вы, прекрасная Лувис, внесли в мою жизнь некоторое приятное разнообразие, да ещё и дураки мои пожар устроили, но всё проходит. Боюсь, мне придётся снова жениться. Вы ведь тоже этот способ развлечения считаете достойным, раз вновь обручены.
- Считаю, - кивнула она.
- Вы слегка… Огорчили меня… Хм… Я всё-таки надеялся… Он точно королевской крови?
- О да.
- Ну что, всё? Завтра ещё придёте? Или будете заняты подготовкой?
- У нас как будто всё есть. Бэрк держит и «Шестилапого», и «Кейте» в полной готовности. Одежда, оружие – у нас необходимое с собой.
- До завтра.
Они поклонились и направились к дверям. У Лувис на сердце было и спокойно, и неспокойно. Не всё, ещё не всё! Она не спросила про Грая! Она боится, что король Лотар Великий, Добрый вновь явит все свои отвратительные качества и развеет эту прекрасную иллюзию, а она очень хочет проститься с волшебником, и проститься так, чтобы немножечко по нему скучать.
- Ты что? – шёпотом спросил Гаэтано, едва они вышли.
- А что?
- По тебе видно, у тебя мысль в голове!
- Ну надо же, в голове мысль… Думаешь, ему тоже видно?
- Уверен!
- Лувис! – вдруг услышали они. – Вернитесь. Одна.
- Я с ней, - ответил Гаэтано.
- Ну как хотите, мой юный друг, я просто подумал, что вам будет не интересно.
Несмотря на то, что король Лотар Великий, Добрый потребовал, чтобы она вернулась, он сам спустился к ней по лестнице.
- Лувис, вы разбираетесь в любви? – спросил он, встав на пару ступеней ниже, чтобы смотреть прямо на неё.
- Думаю, не слишком, - ответила она, начало её насторожило.
- Что сказал вам на прощанье ваш новый жених?
Нет, он просто так её не отпустит, ну почему она поверила?
- Что будет ждать меня.
- И всё? Только ждать? Ждать – это мало, Лувис!
- Он сказал, что, как только его глаза привыкнут к дневному свету, как мои когда-то привыкли, он отправится за мной, и мы встретимся. Хоть через год, хоть через два, хоть через десять лет, - ответила Лувис со злостью.
- Нет, ну через год – это никуда не годится, вам необходимо как можно скорее к нему возвращаться, а то все заме… А как вы думаете, глазам волшебницы Стеллы надо привыкать к свету?
- К какому ещё свету?
- К дневному. Как глазам вашего суженого.
- Ваше величество, я не понимаю! Или извольте говорить, что вам надо, или перестаньте издеваться надо мной!
- Если её глазам не надо привыкать к дневному свету, если она – великая волшебница, то почему она всё ещё не здесь? Почему его от себя отпустила? Почему не прилетела сюда, чтобы камня на камне не оставить здесь, и не забрала его отсюда? Вы – не волшебница, но вы очертя голову бросились в Розовую страну, чтобы спасать своего каменного мальчишку! Почему все три десятка лет, что мой сын Грай провёл в Серебряном королевстве, когда покинул её и я не дал ему вернуться к ней, она просто сидела и ждала? Ждала, Лувис! Ждала, когда он здесь старел, ждала, когда он здесь сходил с ума от тоски, - ждала? Почему? – кричал волшебник.
- И почему же?
- Я вас спрашиваю.
- Нет, вы хотите навести меня на какую-то мысль.
- А разве эта мысль не очевидна? – он поднял длинный указательный палец и приложил к губам. - Она не любит его, Лувис! Это же просто! А ему не хватило тридцати лет и ещё двух веков, чтобы это понять! Он до сих пор не понял!
- Я, наверно, совсем плохо разбираюсь в любви, ваше величество, - сказала она и отвернулась от него, - но третий человек никогда не поймёт, что происходит между двумя.
Он как будто не услышал её, он всё ещё слушал себя.
- Я потерял надежду донести это до него.
Стало тихо, так тихо, как будто сейчас кричали рыскари, и только что замолчали.
- Неужели, ваше величество, все ваши усилия были направлены на это?
- Слишком много усилий, да? – прошептал он и начал подниматься по лестнице.
Лувис смотрела ему вслед и не верила тому, что только что услышала.
У дверей Зеркальной галереи король Лотар Великий, Добрый обернулся.
- Заберите его с собой.
- Что?
- С собой его заберите. Рыскаря я ему не дам, иначе сразу бросится… Пусть хоть в пути ещё подумает. Дайте ему весло, пусть думает. Попросите вашего Бэрка.
С совершенно круглыми глазами Лувис и Гаэтано вышли из дворца.
- Мы заберём Грая… С собой? Лувис, он его отпускает?
- Видимо, да.
- После вот этого вот всего – он его отпускает? С ума сойти… Я ничего не понимаю.
- Я тоже мало понимаю. Но я надеюсь, что, когда у меня будут дети, я дам им самим разбираться, любят их или нет.
Дома они рассказали своим, какого попутчика подсовывает им король Лотар Великий, Добрый. Бэрк, Бэргус и Таль хором присвистнули.
- И обслуживай его в пути, - сказала Зула.
- Пока мы с ним летели, это он меня обслуживал, - возразила Лувис. – Кормил, сидел рядом, пока я спала.
- Так что, колдун его отпускает насовсем? – переспросил Бэргус, Лувис ещё раз слово в слово передала друзьям ту часть разговора, в которой речь шла о Грае.
- Ну, если и правда не слишком стар, чтобы весло ворочать, то пусть, – сказал Бэрк. У него, как всегда, был практический взгляд на вещи.
- Завтра надо бы на кладбище сходить в последний раз, - напомнил Таль. – Больше сюда не вернёмся.
До вечера собирали и складывали вещи, крупу и сухари. Проверили оружие, приготовили одежду. Всё было готово, а у них оставались ещё одни сутки. Ночью волшебник, видимо, опять улетал из долины, потому что утром обнаружили, что природа снова грустит. Взяли «Кейте» и дошли до того берега, с которого удобней всего было пешком добраться до кладбища, где навеки заснул Римол. Провели там четверть часа, вспоминая друга.
Днём Лувис и Гаэтано пришли, как и обещали, во дворец. К этому времени на деревьях в саду вновь появились свежие зелёные листья.
- Интересно, - сказал брат, - а у волшебницы Стеллы такие же сложные отношения с природой Розовой страны? Она уйдёт, и всё завянет? Может, потому и не трогается с места?
- Вряд ли, - ответила Лувис. – Когда она пришла в Розовый край, там и так люди жили, не голодали. Только междоусобицы их замучили, помнишь?
- Помню. Значит, она могла встать и пойти отвоёвывать своего дорогого у его папаши, да просто не хотела?
- А сидеть и ждать, глядя перед собой, хотела?
- Это по сказке. А кто его знает, как она на самом деле ждала. Вот привезём мы её суженого, а она – раз! – и не обрадуется. Ты ведь говоришь, она его на прощание даже не обняла. Мы с Зулой и Бэрком и то обнимаемся всё время, когда расстаёмся или встречаемся. А тут – целые Стелла и Грай.
- Наверно, они друг с другом всё решили в Розовом дворце. Без посторонних глаз.
Лувис помнила, что говорил ей Грай: если ему ещё три десятка лет предстоит пропадать, то он не потащит к красавице Стелле то, что от него останется.

 Отправлено: 16.02.23 20:00. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

14 глава. О втором разочаровании.

В саду они наткнулись на Грая. Нет, Лувис, конечно, узнала его издалека. По росту, осанке и волосам с проседью узнала. Одет он был не так, как одевался его отец и все здешние. Очевидно, так носили одежду когда-то давно, а он не хотел следовать нынешней моде. Здесь у мужчин были короткие приталенные кафтаны, особо подчёркивающие ширину плеч, стать и стройность. А Грай носил длинные, до колен, камзолы, перетянутые на поясе широким кушаком. Сегодня камзол на нём был светло-серый, почти белый, с серебром. Гаэтано решил, что ему непременно нужен такой же, ещё до того, как понял, кого они встретили.
Лувис не ожидала увидеть его здесь одетым нарядно, почти празднично. Почему-то ей казалось, что провинившийся, принёсший разочарование сын так и должен ходить в той пыльной дорожной одежде, в которой прилетел позавчера. Но, с другой стороны, почему?
Он поклонился ей, она поклонилась ему и собиралась уже церемонно представить своего брата. Хоть он его и видел однажды, тогда было не до знакомства. Совсем не до знакомства.
Грай поднял голову, Лувис открыла рот, да так и осталась стоять. Он рассмеялся.
Грай смотрел на неё двумя глазами! Она даже и не заметила сразу, совсем не вспомнилась ей эта его чёрная повязка при таком нарядном образе.
Второй глаз, правый, тот, которого он лишился ещё в Застепье, когда привёл туда армию Болтунов-новобранцев, был не чёрным, а ярко-серым, почти серебряным, и словно отражал цвет его одежды. Тёмный тонкий шрам, проходящий черед верхнее и нижнее веко, делал его похожим на звезду. Гаэтано тоже, кажется, замер с открытым ртом. По крайней мере, он стоял рядом с сестрой не шевелясь. Пока удивление проходило (да и чему было удивляться, они уже знали, на что способен волшебник), Лувис увидела, что Грай не только в этом изменился. Она не была уверена, что на лице его стало меньше морщин, может, лишь слегка, да и седины в волосах почти не убавилось. Но он больше не прищуривался, а смотрел прямо, и улыбка его была улыбкой, а не насмешкой.
Лувис вздохнула и заговорила:
- Позвольте вам представить, господин Грай, моего брата. Гаэтано.
- Кажется, госпожа Лувис, это меня надо представлять вашему брату. Разве он – не король?
- Король, только давно без трона, - засмеялся Гаэтано.
- А вам не обидно?
- Нет, так интереснее, в мире столько всего, - заверил его мальчик, продолжая смеяться.
Лувис заметила недавно, что смех брата стал не таким звонким, каким был раньше, и подумала, что, может, у него какая-то печаль, о которой он не говорит сестре. Поделилась своими наблюдениями с Бэрком, но тот заверил, что всё у парня в порядке, просто голос ломается, больше не будет звонким, как у неё. Чай, не девчонка. Да и печали у него теперь будут такие, что он чаще станет ими делиться не с ней, а с ним да с Бэргусом. Лувис резонно рассудила, что ей так даже проще.
- Вы любуетесь садом? – спросила она Грая, чтобы он не подумал, что ей хочется обсудить с ним его глаз, так как последняя беседа на эту тему вызвала его раздражение. Она даже из приличия не рассматривала его, а смотрела на цветы на деревьях. Как быстро они опадают без волшебника и как быстро опять появляются.
- Да, в оба глаза, - засмеялся он.
Весел ли он на самом деле? Рад ли он тому, что отец отпускает его? Что поправил изъян его внешности и практически благословляет вернуться к Стелле без подарка, но более привлекательным, чем он вернулся двести три года назад?
Имеет ли это значение для Стеллы?
- Вы пойдёте с нами?
- Если ваши друзья не против.
- Бэрк не возражал бы против четвёртого гребца.
- У вас ведь шестивёсельная лодка.
- Иногда и от нас с Зулой толк есть. Мы можем грести.
- Передайте своему несносному Бэрку, прекрасная Лувис, что я лично запрещаю ему подпускать вас к веслу, рулю, мачте, топору, котлам и прочей дряни, что там у него ещё есть, - услышала она у себя за спиной.
- Ваше величество считает меня белоручкой? – Лувис повернулась к королю Лотару Великому, Доброму.
- Хотел бы считать. Хотел бы.
- Увы, никто не обязан кормить меня бесплатно. Я ведь больше не принцесса, вы забыли, ваше величество?
- Увы. Я не забыл. Пусть хоть они получше о вас заботятся.
- Почему?
- Гаэтано, - волшебник не ответил на её вопрос и повернулся к мальчику, - хотите подарок? На память?
- Это не обязательно, ваше величество, - сказал тот серьёзно.
- Отказываетесь?
- Нет. Вовсе нет!
- Забирайте мои шахматы.
- Что? Шахматы? Все?
- А как вы рассчитываете играть? Не всеми? Половиной? Вместе с доской забирайте.
- Мне не с кем, никто не умеет!
- Вон господин Грай умеет. Я его специально с вами отправляю, чтобы вам скучно не было. Развлекайтесь. Пойдите, кстати, проверьте, не разучился ли он. Как обыграете его, сворачивайте всё и тащите к себе в трюм.
Грай, внимательно это слушавший, понял, как и Лувис, что отец таким образом приказывает ему занять ребёнка игрой. Королю Лотару Великому, Доброму необходимо что-то сказать ей напоследок. Грай посмотрел на неё, и она угадала: он спрашивает, хочет ли она оставаться с волшебником наедине. Она кивнула.
- Идёмте, - он сделал жест мальчику.
- Государь, - поклонился отцу.
Когда они удалились, король Лотар Великий, Добрый долго молчал, не глядя на Лувис, потом вдруг сорвал с ветки большой белый цветок.
- Зачем? – охнула Лувис.
- Ещё будет, - ответил он, дотронулся до ветки, и точно такой же цветок появился на том же месте. Почка, бутон – и цветок.
- А в Застепье сейчас… Уже что-то растёт? – спросила она.
- Много чего. Вам понравится. Какие цветы вам больше нравятся? Какого цвета?
- Ну… Синие, - неожиданно для себя ответила она и поняла, что и правда, ей нравятся синие.
- Синие? Таких мало… Почему?
- Должно быть, потому что я родилась при Синем дворе. Всю жизнь в синем ходила.
- Хорошо, синие.
Дерево рядом с ними, цветущее белым, вдруг преобразилось. Каждый цветок стал нежно-синим.
- Такие?
Она кивнула.
- Держите, - он протянул ей тот цветок, который сорвал. Этот тоже стал синим в его руке.
- Как жаль, что он завянет.
- Нет. Никогда.
- Никогда? Вечно?
- Вечно – это всегда, а не никогда. Пока вы живы, он не завянет, а вам отмерено много человеческих лет.
- Это пророчество?
- К сожалению, нет, но искреннее пожелание.
- Мне или цветку?
- Вы невыносимы, принцесса Лувис. Вы натворили такое, что… А теперь ещё…
- Что я натворила?
- Я отпустил вас всего на две недели! Я думал, что вы всё-таки вернётесь, чтобы остаться со мной!
- Я не скрывала, что вернусь, чтобы забрать брата, друзей и отправиться в Розовую страну! Вы, ваше величество, от меня вообще-то Стеллу требовали! Вы бы уж определились!
- Стелла вечная, она никуда не денется.
- А я – цветок, который завянет?
Его лицо, то этой поры оживлённое и почти весёлое, вдруг помрачнело. Он помолчал, потом сказал:
- Да не цветок вы, не цветок, прекрасная Лувис. Вот же… Вы хоть любите его?
- Да, очень.
- И меня любили?
- Почти. Готова была любить.
- И что же мне теперь с этим делать?
- Уже ничего.
- Уже ничего. Держите, это подарок. Он и правда не завянет. Если ещё где синие цветы увидите – это от меня, знайте. Я не отпустил бы вас, если бы вы привезли сюда только камень и … господина Грая. Ни за что не отпустил бы.
- Я привезла что-то ещё?
- Вы привезли мне боль разочарования, потому что ваше будущее дитя не даст вам остаться со мной. Ему надо к отцу. Как можно скорее, Лувис, к отцу.
- А…
Король Лотар Великий, Добрый прищурился, точно так же, как щурил свой единственный глаз его сын Грай, и смотрел на неё.
Так. К отцу. К отцу. К отцу – значит, к Тадео. Тадео у нас теперь отец. Прекрасно. Чудно. Великолепно. А она, Лувис, теперь кто?
- О духи предков…
- Вы так расстроены?
Лувис удивилась не его вопросу, а тому, что он всё ещё здесь, ей показалось, она уже не меньше года стоит тут, под синими цветами и с синим цветком в руке, и пытается полностью осознать только что понятое.
- Кстати, откуда это верование, что духи умерших предков остаются с живущими и чем-то их поддерживают?
- Из дома… Из Страны Подземных рудокопов…
- Это сказки, имейте в виду. Вы так расстроены?
- Нет. Нет. Совсем нет.
- Вы побледнели. Выпейте, - Лувис только сейчас заметила, что около них стоит «дочка» и протягивает ей поднос с бокалом. Лувис взяла бокал, женщина ушла.
- Мне же срочно надо… Домой!
- А я вам про что уже третий день говорю? Вы на редкость невнимательны!
Лувис отпила из бокала. Что-то сладкое привело её в чувство.
- Мне, наверно, надо откланяться? – спросила она, решив, что дальнейшее общение с королём Лотаром Великим, Добрым будет неприличным после того, на что он только что открыл ей глаза.
- Зачем? Ваш брат и … господин Грай, должно быть, только-только расставили фигуры. У нас полдня впереди. Можно будет пообедать.
- Вы не обедаете, - буркнула Лувис.
- И опять она о самом больном… В вашу честь я готов умять хоть целую порцию… Чего вам угодно?
- Жаркого?
- Жаркого… Пусть будет жаркое. Более того, я и господина Грая заставлю есть. Лишь бы сделать вам приятное.
- Он тоже почти не нуждается в еде?
- Не могу сказать наверняка. Мне всегда казалось, что он просто опасается тучности.
Лувис рассмеялась.
- Мне кажется, ему это не грозит!
- А вы попробуйте его кормить четырежды в сутки! Для опыта. Потом, если хотите, напишите мне письмо и расскажите, на кого он стал похож! – рассмеялся и волшебник.
- Письмо? – переспросила она.
- Да, пришлите с рыскарём. Любым. Принесёт. А вас я сюда больше не пущу. Серебряный путь больше не открою, как ни просите. И меня в гости можете не ждать. Вы сами видели, что тут происходит, когда меня нет.
- А что же… Ваш сын? Вы навсегда его… Отпускаете?
- Отпускаю? Или выставляю, вы хотите спросить? Нет, он как хочет. Он может вернуться. Вы знаете, вообще не в моих правилах кого-то выпускать отсюда.
- Знаю, помню.
- А из-за вас я столько правил нарушил.
- Вы же их и устанавливаете, какая вашему величеству разница, - засмеялась она.
Король Лотар Великий, Добрый вздохнул печально.
- С кем я буду здесь разговаривать, Лувис.
- Что?
- Здесь без вас поговорить не с кем.
- Полно же народу.
Народу и впрямь в этот день было полно – и на озере, и на пристани.
- Да, государь, нет, государь… Весь разговор.
- А вы позвольте им болтать.
- Я уже позволял.
- Кому?
- Своим родным детям.
- Таким, как Грай?
- Да.
- И что?
- Высказывают мнения, выражают недовольство, свободы требуют.
- А вам надо «да, государь, нет, государь»?
Он снова вздохнул.
Они ещё около часа провели в саду, где все цветы, к которым они подходили, становились синими, и Лувис попросила хоть немного разбавить цвет. Волшебник кивнул, и появились красные, голубые, оранжевые, фиолетовые, жёлтые и даже зелёные цветы.
- Это же радуга! Это как Радужный дворец! – засмеялась Лувис. – Если бы видели, какой он у нас!
- А жених ваш… Какого цвета?
- Он был королём в Жёлтом секторе. Недолго, правда. Всего три дня.
- А, ксовирум… Помню. Вы рассказывали. Что, оставить вам два цвета?
- Нет, пусть будут все!
Когда подошло время обеда, король Лотар Великий, Добрый что-то скомандовал «сынку». Поднявшись в Зеркальную галерею, волшебник и гостья застали там Грая и Гаэтано, доски со статуэтками уже не было, зато был накрыт стол для обеда.
- Ну как? – спросил волшебник садясь.
- Я честно проиграл, ваше величество! – гордо ответил Гаэтано.
- Что же это вы, господин Грай. Не могли уступить нашему юному гостю. Завтра он покидает нашу благодатную страну, пойдёт человеческой тропой, а она терниста, и неизвестно, какие испытания его ждут. Пусть хотя бы сегодня всё будет как в сказке. Детям такое иногда необходимо. Впрочем, откуда вам знать о детях, в вашей жизни нет этих тревог.
Гаэтано надул губы. Грай не ответил, поскольку его не приглашали к разговору, а в очередной раз напомнили о его непростом пути и неправильном выборе спутницы.
Лувис, которая только что чуть не потеряла голову от того, сколь нежен и внимателен был к ней волшебник в этот их последний день, словно очнулась ото сна. Он никуда не делся, насмешливый, жестокий хозяин Зеркального дворца. Какое счастье, что она тогда вошла без разрешения в комнату Тадео, и теперь привезла королю Лотару Великому, Доброму не одно, а целых два разочарования. Иначе он не отпустил бы её, он сам так сказал.
С ней за обедом волшебник был по-прежнему любезен, потом перекинулся парой шуток с Гаэтано. Сын его рта не открывал, если не считать того, что отведал несколько ложек кушанья и сказал: «Да, государь» и «Нет, государь». Лувис думала, что сегодня утром видела его почти счастливым, по крайней мере, успокоенным, но здесь ему успокоиться не дадут и обязательно напомнят, где его место и как он виноват перед отцом.
Договорились, что рано утром, ещё до рассвета, «Шестилапый» и «Кейте» подойдут к пристани у дворца, заберут Грая и кое-какие припасы, которые обещал дать им с собой король Лотар Великий, Добрый. Лувис и Гаэтано откланялись.
У неё аж губы щипало, так хотелось кому-нибудь рассказать! Но о таком рассказывать нельзя. Никому. Даже Зуле. Если только потом, позже, намного позже. Сначала она расскажет Тадео. Если повезёт, она увидит его через… Через месяц или, в случае удачи, через двадцать пять дней они будут в Первой Розе, а потом ещё этот долгий путь в деревню, что у Проклятого… У Розового дворца.
Так не скоро!
Тут для Лувис пришла пора спуститься с небес на землю. Что они будут делать, как они будут жить? Их, конечно, поженят в деревне. Талайкул проведёт для них церемонию, как делала обычно для селян. Они придут на площадь нарядные, она расспросит их, как они собираются хранить верность и помогать друг другу, они это в красках при всём честном народе распишут, и она объявит их мужем и женой. Лувис знала, что именно так делается в Розовой стране. А дальше-то что? Где они будут жить? Втроём, нет, вчетвером, есть ведь ещё её брат. Ютиться в чужом доме? Злоупотреблять гостеприимством Магды и Дана? А если Магда и сама… Она ведь не просто так ходила к Стелле с просьбой и мужу велела месяц дома быть. И на что ей гости? Да ещё и такие?
Есть друг Бэрк, их старший брат Бэрк, но у Бэрка теперь нет своего дома, зато будет своя молодая жена, да ещё и отец. Деньги-то у него пока оставались, в Серебряном королевстве, к счастью, не пришлось потратить ни единой монеты, но как долго он будет помогать Лувис и Гаэтано? Разве честно – просить у Бэрка, когда ему и самому нужно?
Придётся браться за любую работу, чтобы сводить концы с концами, чтобы не остаться без хлеба и крова.
Бедный Тадео, ну и новость она ему привезёт.


15 глава. Прощание.

- Всё, хватит, нам всем надоело, - заявила Лувис. – Сколько можно?
Бэрк только что упаковал мешок с засоленным мясом и собирался положить его в телегу, чтобы отвезти на пристань вместе с другим добром, но у телеги стояла Зула, и он, решив ничего не давать ей прямо в руки, сунул мешок Лувис и попросил передать. Она отнесла мешок обратно в дом. Пусть сам ещё раз выносит и сам передаёт.
- И правда, сынок, надоели вы оба. Разберитесь уже по-хорошему. Добрыми друзьями останетесь – так оставайтесь. Пожениться решили – женитесь, - попросил Бэргус. – У нас впереди путь непростой, хватит ругаться.
- Вы обручены или нет, скажите уже? – поинтересовался Усатый Таль.
Бэрк пожал плечами. Зула тоже.
Было раннее утро, тёмное, беззвёздное. На стене дома для гостей, который они покидали навсегда, горел масляный фонарь, такой, как придумал когда-то Римол.
- Ну всё, решаем этот вопрос и идём, - сказал, зевая, Гаэтано, и взялся за телегу. Его растолкали в такую рань, а после завтрака ещё и на кухне прибираться заставили, чтобы не оставлять после себя грязь бедной Айчен.
- Как она скажет, - мотнул головой в сторону Зулы Бэрк.
- Мне что, здесь решать надо? – огрызнулась она. Вшестером они уже вышли на дорогу, многократно проверив, что они всё взяли, ничего не забыли. От утренней прохлады слегка поёживались.
- Быстро давай соглашайся, некогда, - он протянул ей руку.
Зула дала ему свою. Они пошли за Гаэтано, который, радостно присвистнув, покатил вперёд телегу. Таль, Бэргус и Лувис последовали за ними, переглянувшись с улыбкой.
В городе Эукс их ничто не держало, здесь не оставалось никого своего. Они дошли до пристани, погрузили последний груз, оставили телегу – её позже должен был забрать Фройл. Бэрк немного побаивался, что что-то произойдёт, что волшебник передумает и сочинит для них новое испытание. Товарищи его, каждый про себя, время от времени представляли то же самое. Лувис думала ещё и о Грае – действительно ли отпускает его отец?
Они пойдут так же – «Кейте» за «Шестилапым» на буксире. А куда деваться, не оставлять же годную лодку, Бэрку такое расточительство претило. С хорошим ветром перешли озеро и причалили возле дворца. В последний раз, надеялся Бэрк. У него мурашки по коже бежали от ожидания и страха. Серебряный путь снился ему все последние недели, он так хотел покинуть этот край!
Ещё не светало.
Друзья Лувис до сих пор не были знакомы с правителем Граем. Поэтому, когда на пристани в свете смоляного факела появилась высокая стройная фигура, все четверо Болтунов решили, что это сам волшебник пришёл их либо проводить, либо остановить. Но то был его сын – в том же дорожном платье, в котором он путешествовал с Лувис, только с более увесистым грузом на плечах.
- Доброе утро! – сказал он весело, поднимаясь на палубу «Шестилапого». – Какая славная у вас лодка! И парус какой! Ведёт и при встречном ветре?
- У нас все так ходят, это…
«Это Граев парус», - хотел сказать Бэргус, но осёкся. Он подумал, что и ему, и сыну, и друзьям придётся думать всякий раз, прежде чем сказать что-то. Очень уж многое в их стране привыкли говорить, поминая Граево имя.
- Хороший это парус, - закончил Бэргус.
Лувис представила Граю своих друзей, времени на политес особо не было – вот-вот встанет солнце, а король Лотар Великий, Добрый обещал открыть Серебряный путь на рассвете. Бэрк уж думал отдавать концы, но без сюрпризов волшебник не мог.
- Парус и впрямь неплохой, - заявил король Лотар Великий, Добрый, возникая из темноты, поднимаясь вслед за сыном на борт «Шестилапого». – Что, храбрец Бэрк, отвезёте меня в Застепье?
- Если потом дадите нам из Застепья уйти своим путём, чего бы не отвезти, - отозвался тот.
Граев парус развернули, Бэрк, не раз ходивший по озеру, сказал, что четвёртый гребец не помешал бы.
- Да запросто, - отозвался волшебник, и сел на весло рядом с сыном. Другие два взяли Таль и Бэргус, и совсем скоро «Шестилапый» подошёл к Серебряным горам, к гладкой зеркальной стене.
- К рулю поставьте кого-нибудь поумнее, - сказал Бэрку король Лотар Великий, Добрый, когда он обернулся к нему, желая, очевидно, спросить, где же русло. – Держите весло. Сейчас вас сильно вниз увлечёт.
Сам он встал и, опершись на мачту, достал из кармана кафтана свой серебряный инструмент, похожий на песочные часы.
Бэрк свернул парус, взял весло и помахал Зуле, чтобы она встала за руль.
Волшебник касался своего серебряного инструмента одним длинным указательным пальцем, словно смахивая с него невидимую пыль. В это время гребцы почувствовали, что течение понесло их вперёд, прямо в стену.
- Держите так, сейчас поднимется, - громко сказал волшебник.
Бэрк же подумал, что они сейчас врежутся в стену, так сильно их к ней тянуло, словно магнитом, но первый луч розового солнца вдруг осветил под серебряной стеной пустоту, и очень быстро возникло русло под горой, тоннель такой высокий, что «Шестилапый» поместился в него с мачтой.
В тоннеле и сегодня горели Граевы факелы, но на сей раз их было намного меньше, они лишь изредка указывали путникам, куда править. Впрочем, темно не было, света, отражённого стенами, хватало.
- Неужели, ваше величество, песка хватает уже и на факелы? – удивился Гаэтано.
- Это разбавленный речной песок, - отозвался король Лотар Великий, Добрый. – Чистый я сейчас, конечно, пока ещё берегу.
Если в прошлый раз тоннель проходили долго и на вёслах, то сейчас течение несло само, только успевай притормаживать.
- Осторожно впереди, придержите, - предупредил волшебник.
Зула крепко держала руль и следила за руслом. Гребцы постарались замедлить ход лодки, не слишком сильно, впрочем, чтобы пустая «Кейте» не вошла носом в корму «Шестилапого».
За те несколько минут, что они провели в тоннеле Серебряного пути, стало уже светлее. «Шестилапый» вышел в открытое русло Аффиры. Вышел в Застепье.
Серебряный путь за ними закрылся.
Полноводная и широкая Аффира увлекала путников по своим водам. Руль взял Гаэтано, Зула развернула парус. Они помнили, что теперь долго можно идти, не боясь порогов, здесь было глубоко. Через некоторое время встретились стражники в плащах и серебряных шлемах. Они низко кланялись – кланялись, как было видно, монарху, который сидел теперь на носу лодки и осматривал свои владения.
Уже с первых минут поняли, что Застепье меняется, меняется на глазах. Впереди было зелено. По обе стороны реки поднималась высокая сочная трава. Лувис посмотрела на волшебника и заметила, что теперь он держит в руке не серебряные песочные часы, а Граев подарок – тот камень в остатке серебряной оправы, что привезла ему она.
Гребцы работали не жалея сил. И сам Бэрк, и отец его, и Таль, и правитель Грай. А волшебник, судя по его лицу, был очень занят. Он смотрел то на камень, то вправо, то влево, то, усмехаясь, закрывал глаза и словно пытался что-то расслышать.
Две лодки шли вниз по реке с неслыханной скоростью. Лувис иногда думала, не слишком ли быстро они идут, не наткнутся ли на пороги, но хозяин здешних мест, очевидно, знал что делал.
Бэрка такие мысли, кажется, не посещали. Он был рад уходить подальше от Серебряных гор, но не рад был везти с собой колдуна. Поэтому, когда, примерно в полдень, король Лотар Великий, Добрый наконец оторвался от своих магических дел и положил камень в карман, командир «Шестилапого» искренне понадеялся, что сейчас он их покинет и никогда, никогда больше о своём существовании не напомнит.
- Вы не против, храбрец Бэрк, немного сбавить ход? – крикнул волшебник.
- Если только ненадолго! Суши вёсла! Зула, парус сверни! Гаэтано, так держать! – и команда сработала как часы.
- Здесь я вас оставлю, - сказал король Лотар Великий, Добрый, и неизвестно откуда вспомнившиеся хорошие манеры помешали Бэрку сказать: «Ну наконец-то».
- Не думайте, храбрец Бэрк, что я шёл с вами ради собственного удовольствия. Хотя плаванье мне, признаться, понравилось. Мне надо было завершить здесь кое-какие дела. Нечто, что позволит мне не появляться в Застепье ещё долго. Сами понимаете, я не могу всё время летать туда-сюда. Здесь можно бывать редко, а вот в Серебряной долине я должен находиться постоянно.
- Как же ваше величество вернётся? На рыскаре? – спросил Гаэтано.
- Да, именно.
Над их головами уже кружил зеркальный ящер.
- Храбрец Бэрк, прощайте. Прощайте, Зула, передавайте мои наилучшие пожелания отцу и его жене. Бэргус. И вы, Таль. Ваше путешествие будет удачным.
Они слегка поклонились, насколько позволили им вёсла и качка.
- Гаэтано, - заговорил волшебник, мальчик вдруг сделал движение вперёд, обхватил его и прижался к его груди.
Король Лотар Великий, Добрый такого, похоже, не ожидал, но улыбнулся, обнял его в ответ и, отступив назад, потрепал по длинным светлым волосам.
- Долгого вам пути, Гаэтано. Яркого пути. Прекрасная Лувис?
- Ваше величество?
Неужели всё, неужели всё, неужели навсегда? И к Тадео? Пожалуйста, пусть это будет всё, духи предков, даже если вы – просто сказка, пусть это будет уже всё!
- Вы ведь сирота, прекрасная Лувис. Некому дать вам приданое?
- Приданое, ваше величество?
- Приданое. То, что копят отцы для своих дочерей, которые выйдут замуж. У вас нет приданого?
- Было, да осталось в Пещере.
- И что в него входило?
- Как положено. Золото, серебро, камни, меха, ткани, а ещё три дракона и две дюжины упряжных Шестилапых.
- Богато. Так серебро всё-таки было?
- Было.
- И камни?
- И камни.
- И всё это теперь не достанется вашему жениху, какая жалость. А про синие цветы вы помните, прекрасная Лувис? Где мой подарок?
- Здесь, - она достала цветок из кармана. Он не увял и не смялся, она убедилась в этом сегодня ещё до рассвета.
Он посмотрел ей в глаза, кивнул и больше к ней не поворачивался. Она так и осталась стоять на корме с большим синим цветком в руках.
Ящер пролетел совсем низко, сделал виток и подлетел вновь, и все подумали, что волшебник сейчас схватится за него и улетит.
Но он не попрощался ещё с одним человеком на борту «Шестилапого». Лувис боялась, что он либо ничего не скажет своему сыну, либо скажет что-то, отчего тому станет больно.
Король Лотар Великий, Добрый всё-таки не сказал ему ничего. Он подошёл к нему близко, Грай сделал шаг навстречу, и волшебник вдруг обнял его и долго держал в объятиях. Сын сжал его крепко. Затем отец поцеловал Грая в седеющий висок, подлетел рыскарь, и уже через несколько мгновений ящер и его всадник скрылись в облаках.
Грай, ни на кого не глядя, вернулся к веслу, но, сев обратно на скамью, широко и радостно улыбнулся. Поднял глаза – и долго ещё улыбался небу, щурясь на солнце.
Когда Лувис вспоминала об этом путешествии, она помнила синее небо, зелёную траву, запах рыбы, которую она потом всю жизнь есть не могла, прямо до дурноты. Она её столько перечистила! Рыбы в реке было очень, очень много, иногда, если смотреть с борта вниз, казалось, что «Шестилапый» идёт не по воде, а по сплошным рыбным волнам. Люди на берегу то и дело закидывали сети и вытаскивали серебристую, и крупную, и мелкую, такую нужную им рыбу. А за спинами этих людей виднелись кусты и деревья, они росли на глазах. Застепье совсем не было похоже на то Застепье, которое помнили Болтуны, и тем более на то, через которое недавно летели Лувис и правитель Грай.
Похоже, местные жители не совсем понимали, что происходит и надолго ли это, но кое до чего всё-таки доходили своим умом. То и дело путники наблюдали, как люди, стар и мал, собираются большими компаниями, разводят костры из собранной граблями сухой травы, на месте которой росла сочная, зелёная, молятся молодым яблоням и хором повторяют: «Великий, Добрый, Великий, Добрый…»
Лувис и её друзья не знали, веселиться им или плакать. Грай же тихонько посмеивался.
- Они что, думают, это их молитвы наконец помогли? – спрашивал его Гаэтано.
- А я не понял, кого же теперь рыскари будут таскать на перевоспитание, если все будут благодарны, - говорил Усатый Таль.
- Никого не будут, - отвечал Грай.
- А где же брать… Новую кровь?
- Будут, как раньше, ненадолго открывать Серебряный путь и устраивать смотрины, - серьёзно отозвался сын волшебника.
- Как-то глупо – смотрины, - заметила Зула. – Разве человека разглядишь за одну встречу, за две, да хоть за десять? Пуд соли надо вместе съесть. Чтобы разобрать, по пути вам или нет. Разве я не права? - и Бэрк улыбался ей радостно, а Грай пожимал плечами.
Днём их сопровождали четверо рыскарей – летели рядом. На закате они улетали, и им на смену тотчас прилетали другие, уже шестеро. Они всю ночь кружили рядом с «Шестилапым» и «Кейте», иногда опускаясь на палубу. Спать это, конечно, мешало, но мешало бы и тем, кто, по старой памяти, не привыкнув ещё к садоводству и земледелию, решился бы промышлять разбоем.
Там, где прежде поднимали лодки волоком, вниз прошли по быстрой глубокой воде. Хорошо, что волшебник предупредил об этом заранее.
С тоской в сердце узнали знакомые места – тот берег, возле которого их покинул Титус. Друзья вновь плакали, так несправедливо было случившееся и ранило даже спустя время. Тогда к ним на помощь пришли прилетевшие верхом на Тагире Римол и Ианира. Если бы не они, не сносить бы головы и всем остальным. Римола больше нет, Ианира приняла странное решение, а их зеркальная питомица живёт сейчас своей собственной, необъяснимой рыскарьей жизнью.
Теперь здесь росли высокие травы и молодые деревья. Ещё немного – и берег их скорби будет не узнать.
Путь от Серебряных гор до устья быстрой полноводной Аффиры занял всего восемь с половиной суток.

 Отправлено: 16.02.23 20:02. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

16 глава. Приданое.

Едва они дошли до земли зайцев, Лувис обнаружила нечто странное. Рано утром, на рассвете, меняя в трюме платье с зелёного на белое, которое не так сильно пропахло рыбой, и решив переложить синий цветок из кармана в карман, она вдруг не нащупала его, а нащупала нечто твёрдое и как будто острое, но не ранящее. Тонкое, металлическое. Что это, кто ей в карман что-то положил? Зула спала рядом, будить её не хотелось, да и не увидела бы она ничего.
Надев белое платье, Лувис выбралась на палубу, держа в руках зелёное и намереваясь разобраться с содержимым своего кармана.
То бы цветок. Всё такой же большой, размером чуть больше нарцисса, но меньше лилии, и формой напоминающий последнюю. Но он был из металла. Из блестящего металла, как будто из серебра. Лувис вновь залезла в карман, и другой проверила – синего цветка не было. Был только этот. Серебряный. Очень тонкий, будто настоящий, с жилками. Его нежные лепестки отражали розовеющее небо. А посередине, в полураскрытой внутренней чашечке, светилась капелька воды. Она встряхнула цветок. Капелька не упала. Мизинцем, самым кончиком, дотронулась – это оказался кристалл, а не капелька. Очень маленький, совсем прозрачный, твёрдый. Изнутри его держали крошечные серебряные лапки.
Лувис выросла при дворе, была королевской дочерью и сестрой, носила драгоценные камни и знала, как они выглядят. В свете восходящего солнца она узнала бриллиант. Ей стало нехорошо, захотелось воздуха. А тут повсюду пахнет рыбой. И от палубы, и от обоих её платьев.
Правитель Грай обычно не спал ночами, его оставляли на карауле, но он предупреждал, если собирался всё-таки вздремнуть часок-другой. Вот и сегодня утром так вышло, он спал, а глазами в темноту хлопали Бэргус и Гаэтано. Но у них не было смысла спрашивать, что это за чудеса такие, вряд ли они дали бы объяснение. Лувис ещё раз ощупала цветок, тряхнула головой, чтобы проверить, что она не спит, и растолкала Грая, улёгшегося прямо на палубе. Она сунула ему под нос свою неожиданную находку.
- Что это? Господин Грай, что это такое?
- Что? – он просыпался ещё около минуты.
- Цветок! Был настоящий! Синий! Стал серебряный! И внутри – вон! Что это?
- От меня вы что хотите, Лувис?
- Объясните!
- Объяснить? Объясняю. Это волшебство. Объяснил?
- Нет!
- Значит, не смогу объяснить. Я не волшебник. Сами понимайте.
Он вновь улёгся.
- Господин Грай! Это что-то опасное?
- Почему опасное?
- Потому что вы знаете, кто это подарил.
- Он вам сам подарил?
- Да, подарил. Сказал, подарок.
- И что?
- Ну, последний подарок от него…
Грай вновь сел.
- Лувис, последний подарок, который вы изволите упоминать, был не от него, а от меня, и я его украл. Не путайте.
- Что же мне с этим цветком делать?
- А с синим что собирались делать?
- Ничего не собиралась. Он не увядал, я его иногда брала и любовалась…
- Так и любуйтесь.
- И всё?
- И всё.
- Но здесь же бриллиант!
- Вы богатая женщина, госпожа Лувис?
- Я богатая женщина, господин Грай! У меня есть лук со стрелами, два платья и штаны, и всё это пропахло рыбой!
- Тогда пусть вас греет мысль, что на чёрный день у вас есть бриллиант.
- Вы думаете? И всё?
- Что ещё?
- Это настоящий бриллиант? Это не как… золото дураков? Знаете, то, которое исчезает? Или превращается в какую-нибудь гадость, и того, кто его обменял, потом находят и жестоко наказывают?
Грай, кажется, уже не собирался спать.
- Лувис, вы думали о деньгах?
- Что?
- Говорю, вы думали о том, что вам нечем жить?
- Да, я думала о том, что нам нечем жить. Путешествие подойдёт к концу, быть гостьей короля и обедать с ним меня уже нигде не пригласят, новое платье просто так не подарят, Тадео ещё не привык к свету солнца, а если мы поженимся и у нас будут дети… И брат мой ещё ребёнок! Одну варёную рыбу всю жизнь есть не будешь, да и её надо ловить, и где-то жить... Сколько ещё мы сможем висеть у Бэрка на шее? Он ни в чём не откажет, но… Я думала о деньгах, господин Грай.
- Разве вам не пообещали приданое?
- Разве мне пообещали приданое?
- Мне так показалось. Он не бросит слова на ветер и не подсунет вам стекляшку.
- Мне не нужно от него никакое приданое! Что вы обо мне подумали?
- Хорошо, любуйтесь на серебряный цветок, как любовались бы на синий! Я вас вынуждаю продать бриллиант в ближайшем ломбарде, что ли? – шептал он горячо, так, что Таль и Бэрк, прихрапывавшие неподалёку, зашевелились.
- Возьмите его в руку, - сказала вдруг Лувис.
- Зачем? – удивился Грай, но цветок взял.
- Он не меняется, не становится мягким, синим? Нет?
- Я неважно вижу в темноте, но, вроде, нет.
В правом глазе Грая, серебряном, блеснув, отразился бриллиант.
- Дайте сюда, - отобрала Лувис свой цветок.
- Да пожалуйста.
- А вам он ничего с собой не дал?
- Дал, конечно, новое ожерелье. Лучше прежнего. Шучу, - засмеялся он, увидев ужас в её глазах. – Ничего не дал. И не собирался. Вы не заметили, я и сам уйти не рассчитывал. И сомневался до последнего.
- Господин Грай… Вы сомневались, что он вас отпустит? Или… Сомневались, что вам стоит уходить? – вдруг спросила она.
- А если я вам задам тот же вопрос? – вдруг резко развернул разговор он.
- О духи предков… Какое счастье, господин Грай, что у меня есть Тадео! – искренне ответила она и рассмеялась. – Вы бы знали, как это правильно, что он есть!
- Хорошо вам, - серьёзно заметил он.
- А… вам?
- Я не знаю, Лувис. Я пока не знаю.
- Вы думаете, не вернуться ли вам? Он сказал… Король Лотар Великий, Добрый сказал мне, что вы сможете вернуться, когда захотите. Если захотите.
Он помолчал, потом сказал:
- Я постараюсь понять, нужен ли я ей. Если нет… Тогда вернусь.
- К нему?
- Ему я нужен.
- И что он сделал, чтобы вас в этом убедить? Наговорил гадостей? Унизил? Напомнил о вашей никчёмности? А потом один раз обнял и поцеловал в висок?
Он опять помолчал и сказал:
- У него никого нет.
- Да там целая страна! Целая страна тех, кого он унижает, о кого вытирает ноги, кому диктует, с кем жить и…
- Вот. У него никого нет.
- Да он скоро найдёт новую жену, он сам сказал, у него будет полно таких же детей, как вы! Новых.
- И всех их он потом похоронит.
- И вас он похоронит!
- Так я и сказал, Лувис. У него никого нет. Мне порой так жаль, что Стелла не понимает его. Она ведь тоже всех хоронит, но почему-то до сих пор от этого не устала.
- Стелла хоронила своих детей?
- Я не знаю. Она не говорила.
- Не говорила? Вы ей чужой, что ли?
- Я же сказал вам как-то, волшебница не может стать матерью так просто, как смертная женщина.
- Просто, ага. Это не просто!
- Я хотел сказать… Я говорил вам.
- Да, да, это не вопрос нескольких месяцев… То есть, вы даже не знаете, были ли у неё дети?
- Я не буду это обсуждать.
- Я и не собиралась это обсуждать. Вы сами сказали, что Стелла до сих пор не устала хоронить. А ваш отец якобы устал.
- О чём мы говорим, госпожа Лувис.
- По-моему, господин Грай, мы говорим о том, что вашей жене лучше плюнуть на вас и отправиться в гости к вашему батюшке.
- Да.
Лувис, думавшая, что она сейчас не по-доброму шутит, вдруг вздрогнула, так серьёзно прозвучало это «да».
Она молчала, смотрела на поднимающийся диск солнца…
- Ваш отец думает, что она вас не любит, - сказала наконец.
- Он давно так думает.
- А вы что думаете?
- Я не знаю, умеет ли она любить.
- А как же… Тридцать лет… Она сидела и ждала, глядя перед собой…
- Хм… Она, возможно, думала, стоит ли ждать, или уже хватит.
- Тридцать лет?
- Это только для вас большой срок. Сколько вам будет через тридцать лет?
- Сорок восемь. С половиной.
- Даже с половиной…
В Прету они привезли много рыбы. Сначала думали, что в этом не будет смысла, ведь рыба шла вниз по руслу Аффиры в таком большом количестве, что и до Зелёных полей дошла бы, и тамошние рыбаки уже, удивившись небывалым уловам, насытили бы местный рынок… Ан нет. Хорошо, что правитель Грай всё-таки предложил на всякий случай закидывать сети ещё когда они шли мимо земли буйволов, а практичный Бэрк подумал, что хуже-то от рыбы никому не будет. Кроме Лувис, которая на неё смотреть не могла, ни на живую, ни на сушёную, ни на варёную, и всё время повторяла, что никогда, никогда в жизни не будет есть рыбу, даже умирая с голоду.
Грай трудился в полную силу. Он с видимым удовольствием брался и за весло, и за руль, и за рыболовную сеть. Когда Бэргус в шутку сказал, не останется ли тот у них наёмным матросом, Грай ответил, что и остался бы, настолько хорошо двигаться и работать после двухсотлетнего отдыха, даже сравнить не с чем эту радость.
Днём Грай выглядел бодро, ни с кем больше не обсуждал, куда и к кому он направляется, кто ждёт его в Розовой стране, да и ждёт ли. Все считали, что это и так понятно. Говорил часто с Бэргусом о простых житейских вещах.
Рыбой набили «Кейте» - и трюм, и палубу заполнили. В трюме «Шестилапого» теперь тоже была рыба, и в последнюю ночь перед Претой все спали наверху.
Подходя к Прете, закинули сеть и выяснили, что здесь дела обстоят совсем по-другому. Рыбы в реке здесь не больше и не меньше, чем было обычно. То есть, едва ли в порту посёлка небывалые рыбные распродажи. Тем и воспользовались, едва прибыв в порт. За рыбу получили хорошие деньги, и Бэрк объявил, что все идут на ярмарку.
Останавливаться на постоялом дворе не собирались. Бэрк, правда, предложил это, чтобы все отдохнули от реки, но Лувис не хотела отдыхать, она хотела к Тадео. Готова была сносить сутками рыбную пытку, не спать ни единой ночи на настоящей кровати, но быстрее добраться до любимого.
- Днём раньше, Лувис, днём позже, чего ты так блажишь, - говорил ей Усатый Таль. – Куда он от тебя денется? Там же и останется, дождётся.
- Тебе не понять, - отвечала она ему.
- Чего это – не понять, я тоже кое с кем поговорить хочу, - возражал Таль. – Но денёк могу и подождать.
В Прете Лувис хотела попросить, чтобы ей дали денег на новое платье. Но у Зулы тоже было теперь всего два, так с чего это бывшей принцессе будут покупать третье? А рыбой пахнуть не будет, если хорошо выстирать. И ещё раз выстирать. И, пожалуй, ещё раз выстирать. Не помогало, правда.
У Бэрка просить не стала, весь доход с продажи рыбы он с довольным видом распихал по карманам. У Грая – тем более. Что у него звенят карманы, она слышала, но уж точно ни о чём таком его не попросит. Грай сам купил для всех фруктов и орехов, Гаэтано довольно щёлкал, это и так было очень щедро.
Когда возвращались, Зула вдруг дёрнула Бэрка за рукав. Она теперь вообще чаще обращалась к нему, чем к Лувис. Обижаться тут было не на что – Лувис только о Тадео и думала, почему бы Зуле не думать только о Бэрке?
- Видал такое когда-нибудь?
- Вот странно-то как…
Все обернулись на них. Зула указывала на цветущее дерево. Кажется, это была яблоня. А может, и груша. Лувис не была уверена, что научилась их различать. Небольшие белые цветки с розовыми серединками, собранные в соцветия. Яблоня как яблоня. Или груша.
Но в одном из белых соцветий Зула увидела синий цветок. Той же формы, того же размера, как остальные, и всего один. Один на всё дерево, большое, раскидистое. Зула на всякий случай обошла его, чтобы убедиться.
- Странно, скажите? – засмеялась она. – А груша из этого цветочка тоже синяя вырастет?
Значит, всё-таки груша.
Все тоже засмеялись. Полюбовались на диковинку и пошли было дальше. Лувис подошла к дереву, вдохнула аромат его цветов, потом вдруг заметила, что Грай внимательно смотрит на неё.
- Что?
- Ну?
- Сорвать?
- Как хотите.
Все остановились и ждали, когда Лувис их догонит, а она взяла и сорвала крошечный синий цветок.
- Ну и зачем, завянет же, - с упрёком сказала Зула. – Зачем вообще цветы рвать? Они красивые, когда в саду, а потом сразу…
Но Лувис её даже не слышала. Она положила цветок на ладонь и смотрела, как на её глазах он меняется – вот стали блестящими, серебряными маленькие лепестки, вот серединка блеснула, но осталась густо-синей… Это сапфир. Камешек внутри ничем не был закреплён, он выкатился из серебряной чашечки на ладонь.
- Да что там у тебя? Лувис, ты чего чудная такая? Хорошая была девчонка, боевая, и вдруг как подменили. То ей рыба не нравится, то… Граева блоха мне в бороду, это что?
Грай в шаге от него рассмеялся, то ли блоха его насмешила, то ли выражение лица Бэрка, когда на ладони Лувис он увидел драгоценность вместо сорванного синего цветка.
Бэрк почесал голову.
Подошли остальные, внимательно рассмотрели чудесный цветочек. Таль принялся ходить вокруг дерева, потом к другому пошёл.
- Зря ходишь, парень, не для тебя это! – крикнул ему Бэргус.
Лувис не знала, радоваться ей или огорчаться новому подарку от волшебника. С одной стороны, он не даёт ей забыть о нём. Если так будет и ещё, и ещё, и ещё раз, он будет присутствовать в её жизни всегда. Даже если она не тронет руками синий цветок, выросший вдруг среди белых, желтых, розовых или красных, он напомнит ей о короле Лотаре. Великом. Добром.
С другой стороны… Платье. Она так хотела платье. Что будет, если она найдёт в Прете ювелира (а он здесь точно есть, и не один) и продаст маленький сапфир? Тогда будет новое платье. Не зелёное, нет. К счастью, в Зелёных полях продавали ткани разного цвета. Синее. Лувис давно хотела синее. Как у неё дома.
Длинными, как у отца, пальцами Грай взял с её ладони серебряный цветок и смотрел на него так, как… Как смотрят на что-то родное. Он любит серебро. Плодородие и серебро – это и есть его жестокий, одинокий, горячо любимый отец.
- Вы что-то хотели купить, Лувис? – спросил он вдруг, оторвавшись от собственных мыслей и возвращая ей цветок.
Через пару минут Лувис быстро шагала обратно на базарную площадь, Грай за ней едва поспевал даже на своих длинных ногах, а ещё за ними бежал Бэрк и говорил:
- Ты что, язык проглотила, ты мне не могла сказать, что тебе платье нужно, я тебе не брат разве, я для тебя хоть раз хоть что-нибудь пожалел? Лувис! Я с тобой разговариваю! Я бы дал тебе денег на платье.
- А если мне два платья надо? – остановилась она и повернулась к нему. - А если ещё для брата костюм, да для Тадео камзол и шляпа? У тебя свадьба скоро, а дома нет, ты где жить собираешься? На «Шестилапом»? А где жена твоя детей рожать будет? В трюме? Где рыбой пахнет?
- И далась тебе эта рыба, - проворчал Бэрк, но дальше за ней не пошёл. Человек практичный в нём спорил с тем человеком, который когда-то взял на себя ответственность за брата и сестру.
Был найден ювелир, была найдена прекрасная синяя ткань, были найдены расторопные портнихи, которые за хорошие деньги, что им посулили, управились очень быстро. Шляпу, зелёную, широкополую, Лувис купила для Тадео, ей самой давно уже не надо было прятать глаза от солнца. Себе она нашла красивый синий кружевной платок, под цвет платья. Надевать ничего из обновок не стала и на следующее утро появилась на палубе «Шестилапого» в видевшем виды зелёном, много раз стиранном и давно утратившем былой представительный вид. В ответ на удивлённые взгляды заявила, что наденет новое синее платье перед встречей с Тадео. Чтобы никто больше не любовался на неё. Только он.

 Отправлено: 16.02.23 20:03. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

17 глава. Домой.

Тадео смотрел на розовеющий диск солнца. Закат… На закате ещё ничего. Но днём, как он выяснил, прямо на солнце никто не глядел. Все, даже жители Верхнего мира, отводили глаза, если встречались с солнцем или его отражением.
Самым трудным временем оказались утренние часы, после рассвета, и вечерние, перед закатом. Тогда не помогали даже широкие поля шляпы. Солнце било прямо в лицо.
Дан и Магда недавно ездили к родственникам в соседние сёла и оставляли Тадео на хозяйстве. Он следил за скотиной, полол огород и сам себе готовил. Ему, конечно, объяснили, как это делать, а он, будучи парнем от природы неглупым, умудрился никого из овец, кур и кроликов не уморить и сам живым остаться. Ему привезли в подарок широкополую шляпу, такую, как носят где-то в Зелёных полях. Не новую, ношеную. Но назначение своё она выполняла хорошо. Выглядело не слишком красиво, но, когда рядом не было Лувис, ему было всё равно, как он выглядит. Это только при ней он старался убирать с лица непослушные тёмные волосы, а без неё… Пусть висят как угодно. Да ещё и шрам… Шрам на щеке, высоко, под глазом, который Тадео недавно обнаружил, очень удручал его. Наверно, Лувис считала бы его красивее, если бы шрама не было. Но, с другой стороны, она ведь, наверно, знала про этот шрам. Она сама видела, как враг ранил его. Она перевязывала его рану. Когда Лувис, не спросив разрешения, пришла к нему в комнату, она знала, что на лице у него теперь шрам. И всё равно она его любила. Лувис его любила. Даже со шрамом. И с бородой! С самой настоящей бородой.
Сначала он думал попросить у Дана помочь ему избавиться от всего того, что столь обильно выросло на лице. При Жёлтом дворе у Усыпляемых не принято было бороды носить. Но потом решил, что непременно сделает это по первому требованию Лувис, а пока борода и усы помогут ему защищаться от света солнца.
Он почти всё время проводил под солнцем. Сначала кисти рук обгорали до красной корки. Он обматывал их тканью и работал под солнцем. Широкополая шляпа защищала лицо, глаза всё равно слезились, но Дан нашёл какую-то траву, которая помогала, если её отваром смачивать веки. Кожа – ерунда, можно и кончики пальцев, и нос, и верх щёк скрывать под тканью. Самое неприятное – невозможность видеть. Если не видишь, не отправишься в путь за ней, будешь как слепой котёнок. И он привыкал к свету. Шляпа, хоть и не украшала его, помогла бы двигаться вперёд. Идти за Лувис.
- Сынок, куда идти? – спрашивал Дан.
- Серебряное королевство – разве не ориентир? Ты был там, ты знаешь, что оно есть.
- Ну, есть… На лодке из Первой Розы можно дойти, конечно. Если в Застепье не убьют. Только лодки у меня нынче нет. Да и лошади нет, чтобы хотя бы до Первой Розы дойти. Была лошадь, давно продал. Значит, и на повозке не дойти…
Тадео ходил в Розовый дворец и говорил с правительницей Стеллой. Она ласково улыбнулась ему и сказала, что всё будет хорошо, надо просто ждать. И он понял, что Стелла не сделает ничего, чтобы помочь ему вернуть Лувис. Как он жалел, что в свой прошлый визит вёл себя здесь дерзко.
Во дворце Тадео встретил Флору – девушку из деревни, приносившую ему бусы. Оказалось, она теперь служила у Стеллы, сама к ней попросилась. Он спросил и у неё, не поможет ли она ему что-нибудь вызнать у волшебницы, но Флора гордо отвернулась от него.
Он работал. Он выяснил, что, если наниматься к людям, то можно заработать серебряные, а то и золотые монеты. А если наняться в грузчики, то можно, день за днём перемещаясь из деревни в деревню, добраться до Первой Розы. Это посёлок, да что там, почти город, где открываются все дороги и откуда отправляются в плаванье лодки по Большой реке. А в Большую реку впадает Аффира. А исток Аффиры – в Серебряном королевстве. О нём никто не знает, о королевстве этом, но именно туда улетела Лувис.
Очень большого парня, прячущего от солнца глаза и кожу, всё-таки нанимали, он был куда крупнее многих и умел поднимать тяжести. Дан, выпросив у жены разрешение уехать из дома через три недели вместо одного месяца (она сказала, что теперь он может вообще не возвращаться, она уже и без него счастлива, и он ничего не понял), последовал за Тадео. Оказалось, что у Дана всё-таки есть сбережения, не зря же он всю свою жизнь ходил по реке и торговал… Да чем только не торговал… И жена его эти деньги не успела прожить одна даже за столь долгое время. Так что Тадео не обязательно голодать по пути. Нет, гордый Тадео, конечно, продолжил голодать, но умный Дан объяснил ему, что, отощав с голоду, он Лувис ничем не сможет порадовать. Вообще ничем не порадует. И Тадео вновь начал есть.
Если вкратце, то в тот день, когда «Шестилапый» и «Кейте» подошли к Первой Розе, Тадео был там уже вторые сутки. Он искал место гребца на любой из лодок, которая отправилась бы в Зелёные поля, чтобы и добраться, и заработать. Дан был с ним и предлагал свои услуги в качестве гребца, лоцмана, судового лекаря или кого придётся. Как он жалел, что его лодка, его выстраданная «Кейте», так и осталась в Серебряном королевстве…
Тадео не знал, как выглядит «Шестилапый». Он не знал, что из себя представляет «Кейте» (на её борту так и не появилось название). Зато он знал имена друзей своей любимой, и на закате, после неудачного найма в порту, разглядывая розовое солнце и делая про себя ставки, сколько ещё он сможет так смотреть, услышал:
- Зула! Зула! Крикни Талю! Канат пусть бросит!
Он встал возле парня, который это крикнул. Тот был на голову ниже него, светловолосый, бородатый, да обычный, как все они, местные, из Розовой страны.
- Ну чего встал? – сказал тот и слегка его толкнул. Не нарочно, просто тащил мимо что-то тяжёлое. Сказал и вдруг остановился. Снизу вверх посмотрел внимательно. Оглядел закрытое от света лицо. Глаза, всё ещё красноватые. У кого-то раньше тоже были такие красные глаза, когда солнце нещадно слепило, а надо было привыкать.
Посмотрел и крикнул куда-то назад:
- Лувис!
- Ну я здесь, ну Бэрк, ну вот, принесла. Сказала же - иду! С первого раза понимаю!
Она несла корзину с парусиной.
На ней было старое зелёное платье, заношенное и застиранное чуть ли не до дыр. Светлые волосы, любимые такие, заплетены в две косы, и сама такая любимая, тонкая… Тонкие любимые руки, такие тонкие… Как она ими только корзину эту держит?
- Я принесла!
- Лувис! – опять сказал ей тот бородатый парень, отчего-то радостно улыбаясь. К нему подбежала невысокая хорошенькая девушка и собиралась, видимо, что-то сказать, но, заметив того, высоченного, замерла с открытым ртом.
- Ну? – с недоумением произнесла Лувис, глядя на обоих своих друзей.
Она всё ещё не видела Тадео. Она не ожидала увидеть его здесь. Вчера они договорились, что, как только они прибывают и разгружаются (по пути пришлось брать товары, чтобы торговать, деньги-то по реке сами не ходят), Лувис, Гаэтано, Зула и Таль нанимают повозку и несутся в деревню, а Бэрк с отцом остаются и приводят в порядок лодки. Что дальше делать с лодками, они решат потом, но держать их в надлежащем виде было необходимо. Бэрк не был всё-таки уверен, что Дан, будущий тесть, считает «Кейте» трофеем зятя (в бою же взял!), и надеялся, что она пойдёт хотя бы как приданое Зулы. Ну, а почему нет? Можно будет продать, опять же, деньги по реке сами не ходят…
- Ну? – говорила Лувис.
- Да ты брось свою корзину! – сказал ей Бэрк, увидев, как глядит на неё этот укутанный по самый нос парень в широкополой шляпе. Она всё ещё не смотрела на него!
И наконец она на него посмотрела.
Корзину-то Бэрк у неё забрал, чего бросать-то, ещё в воду упадёт… Но если бы не забрал, она бы и уронила.
- Ты мой, ты любимый, - совсем тихо сказала она, бросилась к Тадео, обняла и больше не отпускала.
Пёстрый люд на пристани оборачивался на них, кто-то отпускал шуточки, кто-то вздыхал, а они всё так и стояли обнявшись.
- Бэрк, - сказала Зула, когда все друзья уже отправились на берег, а они вдвоём пошли запереть трюм и погасить на ночь огонь, - а когда ты меня так обнимешь? Раз, два, три…
Она сидела внизу и наощупь считала тюки ткани, оставшиеся внутри. Продадут их завтра, пожалуй. Отличный хлопок, и ровный, и мягкий, и на рубашки такой берут, и на простыни. Хорошие ткачи в Зелёных полях, здешним есть чему у них учиться.
- Тебе что, прямо сейчас обниматься, что ли? – буркнул он.
- Да нет, можешь потом… Шесть, семь… А можешь и вообще… Если не хочешь… Тебе только отцову лодку надо, да? В приданое? Десять, одиннадцать… А люди, вон, прямо сейчас обнимаются, и ничего… Двенадцать… Любят друг друга, наверно.
Граев факел горел на палубе, сюда попадал лишь слабый свет.
Бэрк поднял руку и хлопнул у себя над головой дверцей трюма.
- Бэрк, темно!
- Темно.
- А я не досчитала.
- Как тебя обнять?
- Иди покажу.
- Темно ведь.
- Тем более иди!

Поздно вечером, когда для Усатого Таля нашли место в повозке, отправляющейся в сторону родной деревни (он сказал, что ему срочно, срочно надо решать одно личное дело), и велели ему передать соседке Магде, что муж её ни в какое плаванье не пошёл, а встретил дочь и вот-вот будет дома, правитель Грай, Бэрк, Бэргус, Дан, Зула, Лувис, Тадео и Гаэтано сняли для себя жильё на постоялом дворе и решили никуда не торопиться. Заказали приличный ужин.
Бэрк и Зула держались за руки. Они, позже всех присоединившиеся к остальным, поначалу почти не участвовали в беседе и на любой вопрос отвечали с опозданием и только переглянувшись. Дан думал было строго нахмурить брови, но Бэргус ему напомнил, что он сам дочь свою его сыну пообещал и оставил обоих без пригляду в чужой стране. Так чего уж…
Лувис почти ничего не говорила и не отпускала Тадео, всё время старалась касаться его. Солнце давно ушло, он снял свои обмотки, повесил на спину шляпу, и теперь все женщины, которым не лень было посмотреть в его сторону, тоже видели, какой он у неё красивый. Она целовала его при всех – через одежду в плечи и спину целовала, в щёку, и ту, что со шрамом, и ту, что без шрама, целовала. Бриться не велела – он у неё весь красивый. Он дарован ей таким.
А он не касался её первым, он принимал её касания, поцелуи и объятия, думая, что так и надо, это теперь её право – проявлять нежность к нему. Он так давно ждал её любви, так много сделал, чтобы сказать ей о своей любви, что она просто не может не знать о ней. Не может и никогда не сможет сомневаться в ней.
Лувис только за столом вспомнила, что берегла для этой встречи новое платье. Сказала об этом Тадео, и он попросил надеть его на свадьбу. Она взяла и поцеловала его руки, ничуть не стесняясь, и он не стеснялся, и смотрел в глаза тех, кто их окружал, и смеялся от радости.
У них не было родителей, которые сказали бы, что так показывать свою любовь на людях неприлично. Были друзья, но они не возражали против их пьянящего молодого счастья.
А ведь ещё сегодня утром Тадео боялся, что и впрямь придётся пробираться к ней годами, но думал теперь, как хорошо, всё-таки, что он не стал ждать в деревне, а прибыл сюда. Иначе они прожили бы друг без друга ещё несколько дней, а это уже целая вечность.
Около двадцати золотых монет у него было – он подработал по дороге. Собирался ещё подработать. Его рост давал ему преимущество перед местными. Ничего, прокормит и себя, и её. И брата – раз Гаэтано её брат, значит, он их общий брат.
Тадео едва узнал своего будущего шурина, мальчик сильно вырос и очень изменился. Они за столом называли друг друга «мой царственный собрат» и смеялись, видя, как смеются этому все остальные.
Смеялся со всеми и правитель Грай. Ему было радостно с ними, с этими живыми, счастливыми и влюблёнными людьми. Иногда он, правда, вдруг хмурился, но тут же вновь улыбался. Лувис заметила бы это, но ей было не до того, она вся была поглощена своей любовью. А вот Бэргус, который чаще других во время путешествия говорил с Граем то о реке и парусах, то об уловах и торговле, то о жизни селян и речников, смотрел на него и видел тёмные тени неуверенности и боли в странных глазах сына волшебника.
Глаза эти, вернее, тот глаз, что был похож на звезду из-за серебряного блеска и вертикального шрама, привлекал внимание окружающих. Да ещё и рост, и осанка, и посадка головы этого путешественника. Хотя Грай одет сейчас был просто, люди на него посматривали с любопытством. Долго разглядывала его хозяйка «Розовой ладьи» Цилла.
Впрочем, и вся компания являла собой живописное зрелище, но расспрашивать, кто откуда, в портовом поселении было не принято.
Дан рассказывал последние новости – уже вся Розовая страна знает, что случилось месяц назад. В Розовый дворец отовсюду тянутся путники – Болтуны идут к волшебнице Стелле со своими просьбами, да и просто поглазеть. Она всем рада, всем уделяет время. Местных эти ходоки замучили просьбами о постое, и один умный парень решил построить у них в деревне постоялый двор. Талайкул пока не дала разрешение, но всё к этому идёт. Налоги-то парень будет платить – ого-го! Некоторые выражают желание жить в деревнях возле Розового дворца, так сильно хочется получить покровительство очнувшейся от каменного сна волшебницы. Земля теперь будет недешева, но своим платить за неё не надо. Дан подсуетился и выпросил у старейшины два прекрасных участка для постройки дома, пока не занял кто-то чужой. Один – для дочери, будущего зятя и его отца. Другой – для Подземельцев. Кое-кто попытался было открыть рот и возразить, что Подземельцы, мол, не свои, так пусть за землю платят как все остальные, кто издалека к ним приходит и просится жить. Но Дан напомнил, и старейшина согласилась, что только благодаря молодой Подземелице Розовый дворец – больше не Проклятый дворец. Поэтому у Лувис и её жениха денег не возьмут. Ни за землю, ни за лес, который пойдёт на строительство. Могут хоть сейчас ехать и строить, друзья подсобят. Если не собираются жить где-то в другом месте.
- В каком ещё другом месте? – засмеялась Лувис и тут только подумала, что они с Тадео и не договорились даже, где и как они будут жить. Посмотрела на него вопросительно.
- Понимаешь, мои друзья… Они все из деревни, они вернутся домой…
Он улыбнулся и пожал плечами, ему было неважно, где она будет счастлива, лишь бы счастлива. И с ним.
- Так мы что, все домой едем? – спрашивал Гаэтано.
- Сынок, я… - заговорил Бэргус.
Бэрк оторвался от Зулы и посмотрел на отца.
- Я… Вот что… Я в деревне жить не стану. На реке останусь. Вам всем помогу, конечно, стройка – дело непростое, лишние руки не помешают… Но потом на реку вернусь. Чего мне у вас под ногами там путаться.
- Я думал, ты домой хочешь, - удивился Бэрк.
- Я хотел, - он нахмурился. – Я к матери твоей хотел вернуться, да к сынку маленькому, - Бэргус давно не говорил ни с кем о своей печали, даже Лувис, вспомнив, какую боль он пережил, перестала гладить по голове Тадео.
- Словом, без меня вы обойдётесь, - сказал Бэргус уже с улыбкой. – Ты мне скажи, что с лодкой делать будешь? Если в деревне жить станешь, на что тебе «Шестилапый»? Здоровый, шестивёсельный. Продашь кому? Деньги хорошие дадут.
Продать? Все вдруг замерли. Как это – продать «Шестилапого»? Это как старого друга продать. Но если хозяин на реку не вернётся… А Бэрк на реку больше не вернётся, он хорошо запомнил слова Лувис о пропахшем рыбой трюме. Его жена достойна лучшего.
Но Бэрк улыбнулся.
- Я, знаешь, даже рад. Не будем продавать, зачем? Если будет кому ходить на нём. Дом-то твой был. А я его продал. Ты «Шестилапого» и заберёшь, команду нанимать можно.
- А я? Сестра, я хочу жить на реке! Я говорил тебе! Дядя Бэрк, возьми меня к себе! – взмолился Гаэтано.
Лувис опешила. Она не думала, что брат захочет с ней расстаться. Не думала, что после стольких тревог захочет возвращаться на реку. Но ведь он мужчина. Если у неё будет муж, если будут дети… Не в няньках же его держать, молодого парня!
- Нет, я тоже во всём вам помогу, я буду из путешествий подарки привозить! Но раз… Раз «Шестилапый» никуда не денется… ты же не запретишь? Бэрк, скажи ей! Дядя Бэрк, ты возьмёшь меня с собой?
Бэргус похлопал его по плечу. Лувис кивнула. Бэрк засмеялся. Ну вот, двое – уже команда.
- А «Кейте»? – спросила вдруг Зула.
- А что? – прищурился Дан.
- Что с твоей лодкой делать будем? – спросил Бэрк, чувствуя, как не нравится ему самому слово «твоей».
- Так ты же, вроде, зятёк, в бою её взял. Трофей, - ответил Дан, глядя на него всё так же, прищурившись. - Ты и решай. Тем более что с деньгами у меня сейчас не очень, на богатое приданое не рассчитывай. Магда ей там копила какие-то тряпки, меха, кружево да посуду, сундука четыре, не больше, камешки кое-какие есть, кольца, серьги, с серебром ларец, кубышка золотых роз, баранов с десяток, да куры и кролики… И всё.
- Э, как – всё? – почти серьёзно закричал Бэрк. Зула авторитетно, но не сильно треснула ему ложкой в лоб.
- А ты, отец, на реку разве не вернёшься? – спросила она.
- Не вернусь, - вдруг сказал Дан серьёзно. – Походил уж, хватит.
- Чего ж так?
- Магда говорит, что я ей больше не нужен. Всё, говорит.
- И поэтому ты к Магде едешь? Понятно.
- Нашла, думаю, кого-то, может, да пока не решила ещё, думает. Так что я лучше домой. Пока не поздно. А то в следующий раз вернусь – а жена уже не моя жена.
- Что, самому так можно, а ей нельзя? – ехидно спросила Зула.
- Домой, домой, - повторил Дан и улыбнулся.
Улыбнулась и Лувис. Она-то знала тайну Магды.


18 глава. Выбор Грая.

Было за полночь, но никому не хотелось расходиться. Очень уж тепло и хорошо стало в этой компании. Говорили ещё долго, вспомнили погибших товарищей, сухое Застепье и Одноухого, Пещеру Королевы Амит и белый песок. Потом вспомнили странные порядки в Серебряном королевстве и законы нравственной жизни, установленные тамошним властителем. Хохотали, вспоминая, как Таль прихорашивался перед зеркалом и боялся, что жену ему подберут некрасивую. Тут только сообразили, что привезли они с собой уроженца тех мест, человека, ни разу ни слова ещё не сказавшего, а только улыбавшегося их словам.
Правитель Грай как будто не торопился в Розовый дворец. Лувис, вспомнив наконец о его существовании, боялась, что сейчас её товарищи о чём-нибудь спросят его, а он и сам не знает ответов на вопросы, которые многократно задаёт себе. Ждёт ли его Стелла?
- Я ходил в Розовый дворец, - сказал вдруг Тадео, глядя на Грая. Их последняя встреча (если не считать вечера отлёта, когда они и не говорили) была скрашена не самой любезной беседой, и тёплых воспоминаний о правителе Грае у жениха Лувис не осталось. Это она успела узнать его с лучшей стороны.
- Что ты там делал? – спросила она.
- Я думал спросить у волшебницы, не знает ли она, как мне быстрее добраться к тебя, - ответил он.
- И… что? – Лувис не хотелось вести беседу о Стелле при её супруге, но осечь Тадео она не могла.
Грай смотрел на Тадео широко открытыми глазами.
Тадео пожал плечами и тоже посмотрел на Грая. Он видел, что тот изменился внешне с их последней встречи, он слышал, что тот не проронил ни слова за весь долгий ужин (да и не ел он ничего).
- Спросили? – впервые за вечер подал голос наконец Грай.
- Спросил.
- Что она сказала?
- Она сказала, что надо ждать, - ответил Тадео.
- И что же вы, смелый рудокоп, такому мудрому совету не последовали? – и Лувис услышала в его словах, в его голосе другой голос, такой знакомый. Та же мелодия – с верхних нот вниз, и потом – обратно. Она положила руку на плечо Тадео и одними глазами попросила его смолчать. Но он просьбе не внял.
- Моя жизнь не так длинна, как у некоторых мудрецов, щедро раздающих мудрые советы, а Лувис у меня и вовсе одна-единственная. Я не могу позволить себе такой роскоши – ждать. Это удел тех, кому некуда и не к кому спешить.
Бэрк и Бэргус переглянулись. Им обоим понравился этот парень с воспалёнными глазами, хотя они и не таким его себе представляли. Всё-таки король... Но не зря же их Лувис так в него вцепилась. Говорит мало, смело и по существу. Однако не довёл бы он до раздора с Граем. С правителем Граем. Как-никак, считался он супругом волшебницы. Путь подошёл к концу, он вернётся к жене, и каждый займёт своё место. Правители будут править, селяне – сеять хлеб и пасти скот.
- Бэргус, - сказал вдруг Грай, переводя взгляд с Тадео на него. – Как скоро вы отправитесь в новое плаванье?
- Ну… Я не знаю. Как выйдет с новым домом для сына, да и для Подземельцев, да и свадьба… Месяца три ещё в деревне пробуду.
- Три – много.
- Раньше не смогу, - ответил Бэргус, начиная догадываться, о чём речь. – Семья у меня, родные люди. Как сыну не помочь? Сейчас не до реки пока. Других поищите. Полно народу идёт вверх, до самой Аффиры. В Застепье пока, может, и не сунутся, но как дойдёт молва, что там сейчас цветущий край… И выше пойдут, торговать с Молчунами станут.
Грай кивнул.
- Господин Грай, - прошептал Гаэтано. В обеденном зале «Розовой ладьи» уже почти никого не осталось за столами, кроме их компании. Хозяйка несколько раз раздражённо на них посмотрела, но Бэрк подбрасывал на стол золото, и она подавала всё новые напитки, сладости и фрукты. Шёпот мальчика был слышен в тишине полупустого зала.
- Господин Грай, вы что, хотите вернуться в Серебряное королевство?
- Да, Гаэтано, - печально улыбнулся Грай. – Мне лучше вернуться в Серебряное королевство. Похоже, моё место всё-таки там.
Лувис вспомнила долину, озеро, Серебряные горы, Зеркальный дворец и Зеркальную галерею. Она тоже хотела бы вернуться в прекрасное Серебряное королевство. Но там не было и не могло быть Тадео. Он здесь, и он с ней. А у Грая там не было Стеллы, но не было её и тут. Ждёт она? Пусть себе ждёт. Он вернётся к отцу. Лувис читала эту мысль в его лице, в его сдвинутых чёрных бровях. Неужели волшебник прав, волшебник вернул себе сына?
Висело молчание, Дан думал, что пора предложить всем разойтись по комнатам и лечь спать.
Грай вдруг поднялся, сделал шаг к двери и замер.
- Что? – шёпотом спросила Зула.
А он стоял и как будто прислушивался.
Никто ничего не слышал, однако.
Потом снаружи послышались быстрые шаги. Стук в дверь.
- Закрыто, закрыто, - подойдя к двери, заговорила хозяйка. – До утра закрыто, постояльцы спят все, свободных комнат нет. Закрыто.
- Откройте правительнице Стелле! – раздался снаружи звонкий женский голос.
Цилла охнула и отперла засов, распахнула дверь. Она, как и её муж, как все друзья и соседи, жалела теперь, что их родители, бабушки и дедушки переехали когда-то из тех краёв, что у Проклятого дворца, и подались к Большой реке за звонкой монетой. Теперь у Розового дворца самая жизнь начнётся! Под крылом у феи будет благодатно. Хоть всё бросай да переезжай! И вот – сама Стелла здесь! В «Розовой ладье»! Непонятно, почему средь ночи, но у волшебников свои причуды.
Первым в обеденный зал вошёл Усатый Таль, который, как думали его товарищи, уже должен был сейчас ехать в повозке в сторону родного дома по какому-то важному личному делу. Вошёл с выпученными глазами. Он, наверно, и хотел бы что-то объяснить друзьям, но только поводил руками и мотнул головой.
Второй появилась девушка из их деревни, Флора. Та самая, что теперь служила в Розовом дворце. Уж очень нарядное платье на ней было, в другое время Зула по-родственному попросила бы выкройки, но, как всегда, не дошила бы и оставила бы висеть на стене своей комнаты, над кроватью.
Грай стоял посреди обеденного зала, между столов, на которые хозяева и слуги уже взгромоздили стулья ножками вверх, чтобы вымыть пол.
Стелла вошла в зал так, как после засухи приходит дождь, как после неурожайного года на яблонях расцветают розовые цветы, как красота и любовь побеждают усталость и равнодушие. Хотя, наверно, это только он её так увидел. Ни Тадео, ни Бэрк, ни Дан, ни Таль не почувствовали любви чужой возлюбленной, у каждого из них была в душе своя весна, у кого-то впервые, у кого-то – как в первый раз. Да ещё, правда, Бэргус мечтательно вздохнул, а Гаэтано почему-то ужасно смутился, покраснел и попятился назад.
Стелла и Грай расстались не так давно – всего-то месяц назад. Была в их долгой любви разлука и подлиннее, чего уж там. Но в этот раз он не обещал ей вернуться. Раз он мог не возвращаться – значит, она могла не ждать. Значит, могла следовать за ним. И она последовала.
- Я слышала, - сказала она. – Ты хочешь вернуться в Серебряное королевство.
- Хочу.
Все едва дышали и ждали, что будет. Лувис, помня землетрясения, случавшиеся иногда по воле короля Лотара Великого, Доброго, а иногда и вопреки его воле, думала, не выйдет ли сейчас из берегов Розовая река, да и Большая вместе с ней, если волшебница Стелла разозлится на супруга.
- И ты вернёшься?
- Если ты меня отпускаешь.
- Он победил?
- Ты с ним воевала?
- Ты воевал.
- Я слишком слаб для таких войн.
- Зачем же ты собрал армию против него? Почему просто не сказал, что хочешь бросить меня и вернуться к отцу! Это было бы честно!
- Это было не так! – возмутился Грай. – Я же… Если бы ты знала…
- Это было так с первой минуты! Ты считал, что здесь ты в плену, что я держу тебя колдовством, что любовь не настоящая! Он тебя отправил, чтобы ты вернулся, он тебя ждал, и ты помнил об этом каждый день, каждый миг! Возле меня ты думал об отце! Чего тебе не хватало? Я дала тебе полстраны, я дала тебе себя, я так любила тебя, но тебе надо было к отцу! Ты собрался и ушёл! Ты получил от меня армию, лодки, да всё, лишь бы ты больше не приходил! Я бы умерла во дворце одна, я могла бы умереть по своей воле, и мне не было бы уже больно! Мне оставалось совсем немного, и пришла бы смерть! Зачем ты вернулся со своим подарком? Чтобы я поверила? Я поверила! А теперь… Опять уходишь? Уходи быстрее! – она говорила всё громче и быстрее.
Они оба, кажется, даже не замечали, что не одни в этом зале, с этими столами и перевёрнутыми стульями.
- Что тебе дать? Ладью? Гребцов? Флот? Армию? Что сделать, чтобы ноги твоей здесь больше не было? Зачем опять ты явился? Что ещё вы с ним придумали? У вас обоих нет сердца – ни у него, ни у тебя!
- Так ты согласна, что я должен от тебя уйти? – тихо спросил Грай.
Стулья с грохотом попадали со столов, хозяйка вскрикнула и в ужасе выбежала на улицу, благо, так и стояла она всё это время у входной двери, за спиной Стеллы. Лувис и Зула вцепились в своих мужчин, те искали глазами, куда бежать. Если сейчас великая волшебница устроит здесь погром, уносить ноги надо быстро. Дубовую мебель тяжело остановить в полёте.
Впрочем, грохот вернул, кажется, к реальности и волшебницу, которая огляделась по сторонам и как будто только что заметила стоявших людей, и её мужа.
Стелла сжала губы, сделала движение рукой, и один за другим стулья поднялись с пола и так же, как и были, перевёрнутые ножками вверх, встали обратно на столы. Грай молча наблюдал за творимым ею бытовым чудом. Наверно, ему не привыкать было к такому. Сам он, сын волшебника и муж волшебницы, так не умел.
- Если бы я ударила кого-нибудь? - сказала она тихо и опустила голову.
- Что мне сделать, чтобы ты никого не ударила? – он шагнул к ней.
- Больше ничего не обещай мне. И никогда ничего не дари.
- Обещаю не дарить. У меня и нет ничего.
- Возвращайся к своему отцу.
- Он пришлёт рыскаря.
- Когда?
- Когда я позову.
- И почему рыскарь ещё не здесь?
- Я не звал, Стелла!
- Мне теперь всё время слушать, не летит ли за тобой его рыскарь?
- Не надо слушать. Я сам тебе скажу.
- Что скажешь?
- Что я слетаю к отцу и вернусь.
- Ты вернёшься?
- Ты велела не обещать.
Стелла вдруг подошла к Граю близко, взяла его за руку и увела в ночь.
- Ну, знаете, - начал говорить Дан, но мысль не закончил.
- Сложная любовь у волшебников, - пробормотал Бэрк.
- У рыскарей и то понятнее, - согласился Гаэтано.
- И что? Они всё решили? Договорились по-хорошему? Он остаётся? – поинтересовался Бэргус, и Лувис ответила:
- Что-то мне подсказывает, они ещё не раз и не два будут всё решать заново и договариваться.
- А вы здесь что делаете? – спросила Зула. – Таль? Ты же уехал. Флора?
- Я уехал, - ответил Таль, - но по дороге встретил карету правительницы, она меня расспросила, что здесь и как… А Флора теперь у неё служит… И я поехал обратно в карете.
- Ты, вроде, домой очень хотел вернуться, - напомнила Лувис. – Одно личное дело решить.
- Хотел. Но я уже в пути всё решил.
Флора кивнула и улыбнулась.
Когда всё-таки стали расходиться по комнатам, Лувис попросила Зулу, очень-очень попросила, чтобы та дала ей немного побыть наедине с Тадео. Ей надо было кое-что сказать ему. Зула подумала и разработала план. Лувис, услышав его, округлила глаза, уж от строгой подруги-то она такого не ожидала… Но вынуждена была признать, что план идеален. Зула сообщила о нём Бэрку, он в двух словах намекнул Тадео. Тот, к счастью, благодаря Лувис и её правильно подобранному методу лечения, соображал теперь быстро, в голове больше помутнений не было. Оба парня решили, что ночевать им надо непременно вместе, в одной на двоих комнате, очень уж много тем для разговора. О реке поговорят, о строительстве, ну мало ли о чём. Трудно было представить большее взаимопонимание у людей, только что познакомившихся.
Как только погасили свет, Лувис в темноте прокралась к Тадео, а Бэрк занял её место в комнате. Зула опять показала Бэрку, как, по её мнению, надо правильно обниматься. Он всё не мог научиться, но старательно брал уроки.
А Тадео, услышав новость, почему-то совсем не удивился. Сказал, что он так и думал, что тут необычного-то. Он уже давно знал, что, раз они с Лувис были в одной постели, то у них родится дитя. Маленький ребёнок. Сын или дочь. Разве дети не от любви бывают?
- От любви, - улыбалась Лувис, засыпая у него на груди.

 Отправлено: 16.02.23 20:05. Заголовок: Граев подарок. Част..

Граев подарок.

Часть 4. Путь домой.

19 глава. Последняя.

Гаэтано давно не был дома. Редко бывал он у сестры, чтобы считать её дом своим, но даже у заядлого путешественника, бывалого речника, должно быть место, которое можно назвать домом. Где ждут близкие люди.
А его ждали здесь.
Два дня подряд он отдыхал – дарил подарки родным, рассказывал, как далеко они с Бэргусом и командой ушли на этот раз и каким опасностям подвергали себя ради хорошей торговли и новых открытий, преувеличивая, конечно, но совсем чуть-чуть.
Главной новостью для всех было строительство нового прекрасного города в Зелёных полях, вернее, в тех краях, что раньше были Зелёными полями. Город звался Изумрудным, строил его волшебник, недавно спустившийся с неба. Гаэтано, помня, что это за публика, волшебники, не стремился знакомиться с ним лично, да, говорят, не многим-то и удавалось. Зато торговля в окрестностях нового города шла бойко, «Шестилапый» ходил битком набитый то товарами, то деньгами. И семейству командира, Бэргуса, и семейству его помощника, Гаэтано, перепадало и того, и другого.
Бэргус, правда, на сей раз сообщил сыну, что в плаванье пока не пойдёт. И подарков невестке и внукам станет дарить чуть меньше, чем раньше. Он купил большой дом с пышным садом в Первой Розе, в слободке у Розовой реки. Имелась на то веская причина.
Причину звали Алмара. Она одевалась в жёлтое, заплетала тёмные волосы в десять тугих тонких кос, растила двух детей от первого брака и была уже заметно на сносях, когда Бэргус привёз её, пасынка и падчерицу знакомиться к сыну и невестке.
Родители Алмары вырастили её на реке. Выдали замуж за такого же, за своего. Её сын и дочь отца плохо помнили – он утонул у Жёлтых утёсов, где была его родина. Дед мужа помогал ей водить лодку, справляться с уловом и воспитывать детей, пока у него были силы. Бэргус и Гаэтано иногда встречали эту семью во время своих дальних странствий.
И в это путешествие, поднявшись почти до самого истока Большой реки, они опять их встретили. Оказалось, дед недавно умер, среди людей на реке пошёл разговор, что лодку Алмара продаёт, ведь дети её ещё малы, помогать матери на реке пока не смогут, чтобы от них настоящий толк был, а одной ей всё не потянуть. Да только, мол, цену она большую заломила. Ясно дело, вдове, да без родственников, деньги нужны, помощи ей ждать неоткуда, но уж больно дорого просит.
- Дядя Бэрк, а лодка-то неплохая у них, - рассуждал Гаэтано. – Сходил бы ты поторговался, хочешь, я с тобой пойду. Пусть цену скинет. Мы её внизу выгодно продать сможем.
Бэргус послушал, подумал, да и согласился, что завтра стоит сходить и потолковать с женщиной насчёт продажи лодки. Только попросил его не сопровождать. Чего уж там, сам сговорится, торговаться ему не впервой.
Наутро почему-то побрился, и Гаэтано рассмеялся, увидев вдруг в нём Брина – того, кто вступился за худого мальчика в Пещере Дураков. Будто и не постарел с тех пор под своей бородой, и глаза всё такие же яркие.
Вернулся Бэргус с невестой. Оказывается, он давно на неё заглядывался, а она ему часто улыбалась. Её лодку продали, ничуть не сбавив цену, которую она называла изначально, и набрали на эти деньги отличного товара.
Он думал, Алмара захочет жить с ним на «Шестилапом», другой жизни ни она, ни её дети не знали. Но жена, едва понесла, призналась, краснея, что всегда мечтала пожить так, как люди живут. Не на лодке. В доме. С комнатами. Хоть немножечко! Она и первого мужа просила осесть, он обещал, да так и не успел обещание сдержать. Дом – это дорого, дороже лодки, а то она и сама бы уж давно…
Бэргус рассудил, что всему своё время. Принимать решений на всю оставшуюся жизнь он не собирался, может, Алмара ещё передумает. Но уходить на реку без неё он точно не хотел. Не хотел разлуки, не хотел, чтобы она ждала его и тревожилась. Очень уж хорошо Бэргус помнил, как это было с ним тогда, раньше, давно. Теперь либо вместе на реку, либо вместе дома.
Однако он предупредил её, что жить они будут в Розовой стране, поближе к Бэрку, его любимому родному сыну. Алмара не возражала, не возражали и дети, им понравился Розовый край. Нравился детям их новый отец, добрый и заботливый. Немного подивились они его семейной истории. Сводный брат Бэрк оказался таким взрослым, большим и бородатым!
А Бэрк смеялся, узнав, что у него тоже появятся младшие братья и сёстры. Как у Зулы.
Договорились так: то время, что Бэргус и Алмара будут решать, ходить ли им ещё в плавания, командовать «Шестилапым» будет Гаэтано. Он, конечно, ещё молод, ему всего двадцать, но опыта уже достаточно, и Большую реку, и Аффиру знает как свои пять пальцев. Знает цену деньгам, умеет управляться с командой. И язык подвешен, и приказы отдаёт убедительно. Ну ещё бы бывшему королю не уметь приказывать…
На третий день после возвращения из затянувшегося путешествия Гаэтано, подумав, что пора и о совести вспомнить, нехотя начал помогать зятю с хозяйством. Наколол дрова, вскопал полгрядки. Огород у этого семейства был не самый большой, так, чтобы росло только необходимое. В городе, окружившем теперь Розовый дворец и стоящем по оба берега реки, мало кто держал большие огороды, всё плотнее подступали друг к другу дома. Город вырос всего за несколько лет. В нём работали мастерские, ткацкие цеха, был большой рынок, а ещё – школа для детей и взрослых с самой настоящей библиотекой.
Библиотека была гордостью Лувис. Она убедила правительницу Стеллу, что Болтунов можно и нужно учить читать и писать. Некоторые из них и сами учились, друг у друга, но системы не было, многие всю жизнь оставались и вовсе безграмотными. Хорошо, если имя своё могли начертать, а то и нет…
Для школы необходимо было собирать знания о мире. Обо всём, что видели путешественники, стали писать в рукописных, а после – и печатных книгах. К удивлению Лувис, её муж Тадео неплохо понимал, как устроен печатный станок, видел дома, в Пещере. Эту махину он соорудил в тесном сотрудничестве с правителем Граем, который, в свою очередь, кое-что соображал в устройствах из металла, происхождение обязывало, как-никак. Грай вообще готов был поддержать любое начинание по развитию Розового края, в отличие от Стеллы, которая полагала, что лучше оставить всё как есть, лишь бы не было междоусобиц, неурожаев и эпидемий… Но и она с улыбкой признавала, что не может решать за других. Если люди, чья жизнь так коротка, считают нужным усложнить её образованием и книгопечатаньем, что ж, они имеют на это право. Стелла помогала тогда, когда просили помочь, и не вмешивалась, если считала, что и без неё справятся. Сама она с радостью собирала у себя маленьких детей, родители которых работали или учились, и подолгу рассказывала им сказки и были.
Поскольку Лувис и Тадео оказались самыми образованными людьми в новом городе, который называли Новой Розой, то они и занялись в нём вопросами образования, а вовсе не сельским трудом, как рассчитывали вначале, когда только поженились. Неожиданно для себя Лувис вернулась к книгам, которые так любила в детстве и юности. Только теперь она их писала или помогала писать другим.
Бэрк и Зула, побывав в путешествии, посмотрев ещё до свадьбы, как живут люди на белом свете, тоже решили, что не стоит увлекаться полевыми и садовыми работами. Они торговали и держали процветающий постоялый двор. Назывался он «Серебряное королевство», на самом деле такой страны нет, правда?
Именно в «Серебряное королевство» и собирался заглянуть Гаэтано, разделавшись наконец с родственными обязанностями. Там ещё с прошлого года работала горничной кузина Зулы, девушка по имени Лилла. Она однажды разрешила не по-здешнему высокому и красивому Гаэтано поцеловать себя сначала в щёку, а потом – даже и в губы. Конечно, на реке он встречал куда более сговорчивых девушек, и иногда проклинал свою привлекательность, эти свои большие серые глаза и предательски длинные густые светлые волосы, что в совокупности порой просто камня на камне не оставляло от его крепких моральных устоев, особенно если он удачно подбирал одежду (а удачно он подбирал всегда, очень уж хорошо знал, что ему идёт). Но потом он собирал эти устои обратно в мощные столпы и принимал решение в следующий раз дождаться настоящей любви.
Лилла была бы как раз такой. Но она сама всё испортила.
На прогулку с Гаэтано увязались сразу две племянницы. Дайна и Кьяра повисли на нём, он хотел уж крикнуть зятю, чтобы тот забрал свою малышню, нянька он им, что ли, но потом увидел, что Тадео вышел на крыльцо с младшим ребёнком подмышкой. Пришлось уносить ноги с двумя, а то как бы ещё и третьего не подсунули под предлогом «просто подержать», пока сам Тадео будет крутить в мастерской какие-нибудь рычаги и колёса. В прошлый раз это заняло четыре часа. Гаэтано подумал, что образ заботливого дядюшки будет ему очень к лицу, когда он придёт в «Серебряное королевство» и разговорится с Лиллой. Пусть не думает, что он к ней пришёл. Он с детьми сестры гуляет, он так любит милых малышек.
- Здравствуй, Гаэт, - приветливо и радостно сказала ему Лилла, как только он вошёл в дверь первого зала.
Он посмотрел на неё свысока (ещё как свысока!) и промолвил глубокомысленно:
- Да… такие сейчас девушки… Я думал, ты имя моё запомнишь, - развернулся и вышел прочь, надеясь, что пришедшие с ним дети тут и останутся, присоединившись к целой ораве таких же здешних. Они часто из дома в дом бегали.
Но нет. За маленькими Подземелицами и их дядей увязались близнецы-сыновья Зулы и её младшая сестра. Таким образом, когда Гаэтано, разочаровавшийся в любви, подошёл к саду возле Розового дворца, его сопровождали уже пять малышей. Все они по очереди просили то покачать, то покружить. На такую высоту детей здесь мало кто мог поднять, кроме, возможно, правителя Грая, и Гаэтано пришлось несладко.
Сад в последнее время разросся. Хотя преобладали в нём кусты малины, выросли и деревья с розовыми цветами. Как-то раз Лувис нашла в этом саду синий цветок, но рвать не стала, а только приходила и любовалась, пока он не отцвёл и не превратился в алый плод с кисловатыми зёрнышками, его сорвали и съели дети.
- Правитель Грай! – хором закричала малышня, увидев высокого человека в серебристом длинном камзоле на одной из аллей сада.
- Правитель Грай, - поклонился юноша.
Тот обнял его.
- Как давно я вас не видел, Гаэтано. Вы изменились.
- А вы – нет, - и оба сказали друг другу желанную правду.
- Ваше путешествие на сей раз было долгим. Что, много нового увидели? Много нового привезли? – спросил правитель, посадив на плечи одного из маленьких Болтунов.
- Много, - вздохнул Гаэтано. – Но и вы улетали, сестра сказала, только вернулись. Что там?
- Там их уже две, - засмеялся вдруг Грай.
- Кого – их? – оторопело спросил юноша. – Королевы?
- Да нет, что за мысль. Вы про законы нравственной жизни помните?
- Ещё бы, помню прекрасно. Потому на всякий случай и держусь подальше от Серебряных гор. Кого две?
- Детей. Маленьких девочек. Две.
Гаэтано рассмеялся.
- И как его величество это переносит?
- Стойко.
- А новые шахматы он наконец завёл?
- Какие шахматы, у него по младенцу висит на каждой руке. Или вы забыли, почему отдали мне свои?
Гаэтано не забыл – он попросил правителя Грая подержать драгоценный подарок короля Лотара Великого, Доброго пока у себя, в Розовом дворце. В доме сестры то и дело кто-нибудь норовил схватить и утащить фигуры. Правитель не возражал, в конце концов, только с ним юноша и играл.
- Гаэтано, партию?
- С радостью! Только этих куда-нибудь денем.
По счастью, правительница Стелла показалась в конце аллеи, дети бросились к ней, Гаэтано отвесил поклон издалека (вблизи неё он каждый раз неожиданно робел, словно впервые видел красавицу). Она, видимо, не возражала, чтобы супруг провёл часок-другой в компании доброго знакомого. Ведь он опять к ней вернулся, и снова, к её радости, без подарка.
В залитом светом Розовом дворце в одной из комнат расставили на доске фигуры. Кажется, это была та комната, в которой ночевала Лувис, когда, уставшие и полуголодные, три путешественника нашли наконец кров. Впрочем, Гаэтано уже и не помнил. Дворец сильно изменился. Иногда он вспоминал, как они стояли на распутье: идти в тёмный, жуткий, заброшенный дворец или идти к незнакомым людям? Постигшая их из-за неверного выбора беда была ужасна, но только она и помогла снять проклятие с дворца и освободить томившихся там в каменном плену людей. Большинство из них смогли прийти в себя и научиться жить в мире, который ушёл уже на годы вперёд. Все, кроме Тадео, провели здесь много десятилетий, за то время покинули землю их любимые люди, но в Розовой стране для всех нашёлся приют.
Непонятно каким образом вскоре после возвращения правительницы Стеллы и правителя Грая в Розовую страну явились три десятка человек, по виду – Болтунов, совсем молодые парни, которые утверждали, что недавно покинули край под предводительством своего полководца. Он обещал привести их к победе в дальней стране, победить тирана и принести волшебнице дорогой подарок. Они толком не могли объяснить, где же были всё это время – двести лет и ещё тридцать три года. Им пришлось, кажется, ещё тяжелее, чем тем, кого поразило каменное проклятье, но добрая Стелла помогла каждому из них вернуть мир в душу.
За неторопливой игрой правитель Грай рассказал своему молодому другу, как обстояли теперь дела у него на родине, в Серебряном королевстве.
Король Лотар Великий, Добрый по-прежнему контролировал речи и мысли Молчунов. У него было предубеждение против популярности его персоны среди большого количества народу. Не хотел он, чтобы знали о нём где-то за пределами Застепья. Но, рассудив здраво, решил, что иногда, в порядке исключения, очень редко, может открывать Серебряный путь и для Молчунов, и для гостей, как он открыл однажды для той, кого считал Стеллой. Гости, скажем прямо, порой находились весьма любопытные и лезли сами как мухи на мёд. Слава о красоте и плодородии Застепья разошлась далеко, там торговали, и торговали много. Некоторые везунчики, или, напротив, несчастливцы, доходили до самых Серебряных гор. Поползли уж слухи, что обратно, правда, никто не возвращается, но от Молчунов было ничего не добиться, а сами путешественники – народ любознательный. Будь они не любознательными, сидели бы дома да разводили кроликов, разве нет?
Единственным человеком, который уже неоднократно за последние несколько лет беспрепятственно покинул Серебряное королевство, был королевский сын Грай. Но он об отце неосведомлённым не рассказывал. Он знал недостатки своего государя, однако пытался мириться с ними, так нелегко ему было вдали от отца. Он ликовал душой, когда однажды понял, что не может быть привязан к одному дворцу – либо Зеркальному, либо Розовому, и не может быть привязан к одному сердцу – либо короля Лотара Великого, Доброго, либо правительницы Стеллы. Он понял это сам, и он рассказал об этом им. Отец, кажется, принял эту новость спокойнее, чем жена, но и она смирилась.
Когда Грай звал к себе одного из рыскарей отца, самого близкого к волшебнику и потому самого понимающего, он улетал, а после возвращался.
Жизнь в Зеркальном дворце била ключом. Ещё в первый визит сына волшебник поведал ему, что хотел бы увидеть, на что способны нынешние ювелиры. Он побаивался, что умельцы из его страны растеряли навыки, украшения из серебра выходили то ли старомодными, то ли похожими одно на другое.
Грай, если честно, так не думал, но решил поискать для отца хорошего ювелира. Тот, правда, предостерёг, что ювелир не должен быть магом, как в прошлый раз, потому что мало ли какой соблазн одолеет.
Сын взялся за поиски. Он побывал у лучших ювелиров и Розовой страны, и Жёлтой, и в Зелёных полях, им было дано серебро и заказаны красивейшие вещи. Отец его отобрал из присланного самые изящные изделия, ограничив круг тремя умельцами, и поручил выбрать того мастера, с которым Граю будет легче всего договориться. Ювелир должен был по доброй воле покинуть родной дом и навсегда остаться у неведомого ему правителя, чьё имя и название страны сообщать пока не надо было. Король Лотар Великий, Добрый отлично знал, что работать из-под палки вдохновенный мастер не будет и знания свои другим мастерам не передаст. То, что он сделает в неволе, будет лишь бледной копией того, что он сделает по велению своего сердца. Серебро – это красота, красоте нужен полёт.
Грай, обрадованный тем, что отец предоставил ему некоторую свободу выбора и благодарный за это (он помнил, как тяжело даётся его государю признание права других на свободу), долго изучал всё, что смог узнать о трёх людях. Тот, что был из Первой Розы, не понравился ему сразу. Ювелир опытный, пожилой (и без семьи!), одарённый, не зря волшебнику его изделия понравились, но как о человеке о нём отзывались дурно. Говорили, нечестный, недобрый. Такого Грай к отцу не повёз.
Второй, довольно молодой ещё, из Жёлтой страны, пользовался доверием самой волшебницы Виллины, был женат на дочери одного из её придворных. Молодая женщина, единственная дочь, была, в свою очередь, очень привязана к родителям. Едва ли эта семья могла бы бескровно расстаться с родной страной, и Грай не стал их тревожить.
Оставался третий. Созданный им серебряный браслет поразил воображение не только волшебника, но и самого Грая, он втайне надеялся, что именно этот мастер окажется подходящим, иначе придётся звать первого.
Мастер из Зелёных полей оказался подходящим.
Он честно вдовел и растил четырёх детей. Предложение покинуть родной край он воспринял с готовностью – был рад развеяться, уехать оттуда, где его постигла утрата. Да и вознаграждение ему Грай посулил такое щедрое, что грех было отказывать. Одно только обстоятельство останавливало его – старшая из детей, дочь, которая вот-вот должна была войти в брачный возраст, была обещана им в жёны одному купцу. Надо было подождать свадьбы, проститься с дочерью, не тащить же её на чужбину, вдруг там опасно девице. Она, став мужней женой, заживёт своей жизнью, тогда отец с тремя сыновьями будет свободен и, оставив ей накопленное для неё приданое, отправится в новый край и славно заработает (что деньги там не в ходу, Грай умолчал).
- Ваша дочь так настаивает на замужестве? – поинтересовался Грай.
- Нет, мой господин, не настаивает, вообще не хочет, но что девицы в этом понимают. С тех пор как жены не стало, я ума не приложу, как её воспитывать. С сыновьями куда легче. Возможно ли, чтобы мы подождали ещё полгода? Я выдам её замуж, и буду свободен от этого обязательства.
- Если девушке не хочется именно этого жениха, может быть, в стране моего государя она найдёт нового? – Граю страшно не хотелось откладывать решение вопроса на полгода, его ждала Стелла, а он тут летает туда-сюда, словно посыльный. Он взял на себя смелость перекроить судьбу юной Илмы, так звали рыжеволосую дочь ювелира.
- Безопасно ли в вашей стране? Вы ничего не говорите мне о ней, любезный, даже название я до сих пор не услышал, каково там будет девице? – усомнился заботливый отец.
- Там царит порядок, там соблюдаются законы, а для любой приличной девушки монарх старается подобрать достойного мужа. Это дело поставлено как следует, уж поверьте, - усмехнулся Грай.
- Приданое у вас берут большое? – всё же беспокоился ювелир.
- Невесты нарасхват, вы можете даже и не давать за ней ничего, - заверил чужестранец, и дело было сделано.
Сказать по правде, Граю стал чуть меньше нравиться выбранный им умелец, очень уж жадным оказался, но это был действительно лучший.
Семья ювелира поднялась в предоставленной им лодке с гребцами по Аффире, Серебряный путь открылся перед ними и за ними закрылся.
Ювелир превзошёл все ожидания короля Лотара Великого, Доброго. Он, правда, усомнился, когда монарх выразил уверенность, что его собственные мастера, здешние, чем-то уступают ему. Но волшебник пояснил, что он хочет новизны, хочет свежего взгляда на красоту его серебра и драгоценных камней. На этом языке ювелир из Зелёных полей говорил прекрасно. Дело пошло.
А вот семейными делами мастеру заниматься стало некогда. Он лишь сказал своему покровителю, что рассчитывает здесь выдать замуж дочь, да и для сыновей новую мать поискал бы. Волшебник поручил решение вопроса одному из «сынков», который быстро подобрал и для ювелира, и для юной Илмы сразу несколько кандидатур.
Чтобы выбрать, кого из неженатых молодых потомков наградить женой, король Лотар Великий, Добрый решил взглянуть на дочь ювелира. Он давно уже собирался устроить брак одного толкового своего «сынка», но хотел удостовериться, что девушка для него хороша. Произошло это через несколько месяцев после прибытия ювелира в Серебряное королевство.
Волшебнику хватило одного взгляда на Илму, и он понял, что «сынку» придётся подождать ещё.
Уже давно король Лотар Великий, Добрый, перед тем, как навсегда простился с Лувис, пообещал ей, что спасётся от скуки новым браком. Но время шло, а королева в Серебряном королевстве всё не появлялась. Очень уж… Очень уж сильно задела королевское сердце принцесса из Страны Подземных рудокопов. Он сказал ей об этом в шутку, в разочаровании своём признался смеясь, но самому было тоскливо. Синие цветы он отправлял ей не для того, чтобы она помнила о нём, а чтобы в его душе была она, Лувис, женщина в зелёном платье с подаренным им цветком в руках, какой осталась тогда на палубе «Шестилапого». В каждой встреченной женщине, так или иначе попадавшей сюда из-за Серебряных гор, он искал Лувис. Хотел увидеть хоть что-то похожее на неё – но не видел. Как мог он пропустить её, прозевать, сначала чуть не отдать одному из «сынков», потом играючи от себя отослать и думать, что никуда не денется, вернётся к нему, слишком уж он неотразим!
Встретит ли такую?
Король Лотар Великий, Добрый вовсе не считал, что земля полна женщинами, достойными его любви. Он умел ценить и красоту, и верность. Умение признавать собственные ошибки не относилось к его достоинствам, но он иногда кусал от ярости губы из-за того, что так опрометчиво выпустил её из рук. И тогда тряслась земля под Серебряными горами.
Илма ничем не напоминала её. И ему почему-то совсем расхотелось искать хоть какое-то сходство, в этом не стало необходимости.
Расстроенная тем, что здешний тысячелетний король собирается подобрать ей мужа, она даже глаз на него сначала не подняла, когда отец подвёл её к волшебнику во время прогулки. А как глаза подняла, так уже и не отводила. Это была любовь с первого взгляда, король Лотар Великий, Добрый знал за собой способность вызывать такую. Он не раз ею беззастенчиво пользовался.
Девушка, которую отец и братья знали как домашнюю бунтарку, вдруг притихла, ни словом не перечила отцу, когда тот явился от короля и очень осторожно, словно самому себе не веря, сказал, что замуж её возьмёт сам хозяин Зеркального дворца. Если прекрасная Илма не против, конечно. Монарх был учтив, любезен, ещё любезнее, чем обычно. Ювелир, кстати, считал, что ему несказанно повезло, от этой страны он был в восторге. Боялся только, что строптивая дочь всё испортит.
Строптивая дочь ничего не испортила. Сказала, что выполнит волю отца. До самого бракосочетания она была тиха, молчалива, только теребила пальцами всё, что попадало ей в руки, и думала о своём. С женихом во время редких встреч в людных местах она тоже почти не разговаривала, поднимая на него глаза и словно ничего больше не замечая вокруг.
Счастливицу, как называли Илму в королевстве, выдали замуж в день её семнадцатилетия.
Подданные короля Лотара Великого, Доброго не видели прежде королев, ведь последняя умерла двести пятьдесят восемь лет назад. Они и не представляли, какими бывают королевы.
Она не отходила от него ни на шаг. Если ему надо было в цеха, королева была возле него. Если он летел посмотреть Серебряную реку или на пару часов в Застепье, королева требовала у мужа рыскаря и летела с ним. И не боялась, и с первого раза научилась. С ним она посещала королевскую серебряную гробницу, изучила имена всех его предыдущих жён и попросила так же оплакивать, когда она его покинет. Она не сомневалась, что он её тоже очень любит, иначе, в её понимании, и быть не могло.
Смертной королеве был нужен ночной сон, её мужу – нет, но она запретила ему покидать её, и велела заниматься делами, какими ему ещё там надо заниматься, землетрясениями и составлением новых законов, в её спальне, возле неё спящей. Потому что боялась, что сердце её остановится, если проснётся, а его рядом нет. Она пригрозила ему, что будет голодать и умрёт, но не станет завтракать, обедать и ужинать без него.
Он выполнял всё, что она от него требовала, дарил подарки, заставлял всех исполнять её прихоти, даже самые необычные. Впрочем, необычных не было. Королева Илма хотела прожить рядом с бессмертным мужем свою собственную вечность, и он не лишил бы её такой возможности. Она даже при подданных говорила ему «ты» и звала его по имени – Лотар. Не добавляя таких привычных всем «Великий, Добрый», не называя его «государь». Это он звал её «ваше величество».
Дитя родилось в положенный срок, вскоре – ещё одно, и не похоже было, чтобы на этом супруги остановились.
Грай, явившийся года через полтора после того, как удачно помог отцу решить дело с ювелиром, не мог не подивиться на происходящее. Волшебник не выпускал из рук дочь, а юная жена всё время дотрагивалась до него – то за свободную руку держала, то стояла за его стулом и накручивала себе на пальцы пряди его длинных чёрных волос. Она смотрела на внезапно объявившегося пасынка так, словно он прилетел конкурировать с ней в чём-то. Лотар тихо смеялся и даже извинился перед сыном за то, что не может обнять его как следует, иначе придётся отдать ребёнка матери, а малышка от этого просыпается и истошно орёт.
Ровно через год всё стало ещё серьёзнее. Обе королевские руки были заняты дочерями. За кушак мужа, завязанный сбоку, цеплялась королева Илма. Должно быть, поэтому во дворце изменилась мода, таких кушаков не носили уже лет двести. Похоже, волшебнику было не до великовозрастного сына.
Грай думал, что вот будут ещё дети, а потом ещё, потом станет стареть прекрасная королева, как бы муж ни колдовал ради продления её юности, не всё в его власти. Потом вырастут и проживут долгую жизнь дочери и сыновья. Отец как сможет будет поддерживать в них молодость, красоту, здоровье, жизнь. Как поддерживает сейчас в Грае, хоть он и видится с ним редко. А дальше… Они от него уйдут. Уйдёт в серебряную гробницу королевская любовь, уйдёт в серебряную гробницу королевское счастье. Это уже было – и не страшнее ли оттого, что повторится вновь.
Сын когда-то завидовал его бессмертию. Потому, должно быть, и решил вступить с ним в бой за бессмертную женщину. Чудак…
Перед тем, как вновь покинуть отца, Грай вдруг сказал:
- Если я не вернусь больше, если умру там… Ты заберёшь меня домой?
Лотар не возмутился решению сына не возвращаться, не испугался его мыслей о смерти. Поставил старшую дочь на траву, и она со смехом обхватила его ногу. Свободной рукой обнял Грая и сказал:
- Заберу.

 Отправлено: 16.02.23 20:06. Заголовок: Всё. Если кто долист..

Всё. Если кто долистал, большое спасибо!

 Отправлено: 27.06.23 12:45. Заголовок: Agni, дочитала продо..

Agni, дочитала продолжение. Браво! Продолжение вышло не менее увлекательным, чем первая часть. То, что мне больше по нраву история про пещеру - это уже мои личные тараканы, просто люблю СПК. Автор сумел и лихо закрутить сюжет, и дать развитие знакомым персонажам, и вывести на сцену ярких новых. Как и первая история, эта читается взвхлёб, так, что не оторваться- ни на дела, ни на сон, ни на еду. Это было шикарно.

 Отправлено: 29.06.23 21:31. Заголовок: AVA, большое спасибо..

AVA, большое спасибо!