Отправлено: 27.06.19 23:25. Заголовок: Серебряный башмачок, или Если бы Тотошка...
AU, которая внезапно начала вырастать из игры "что было бы, если"... Точка бифуркации + ряд допущений и домыслов, без которых никак.
Размер: 59 тысяч слов, макси в двух частях
джен, PG-13
Статус: закончен
Дисклеймеры: элементы кроссовера А.Волков / Ф.Баум; развитие альтернативного таймлайна влечет отсутствие или трансформацию некоторых канонических персонажей, а также местами кажущиеся OOC; дубовый язык и канцелярит
Пост N: 246
Зарегистрирован: 07.06.19
Откуда: Украина
Рейтинг:
2
Награды:
Отправлено: 16.08.19 14:31. Заголовок: Бег по кругу Дорога..
Бег по кругу
Дорога, петляя вслед за полётом филина, забирала вправо, к северу. Всё гуще становились скалы, торчащие вокруг гнилыми зубами. В лучшее время Урфина непременно заинтересовала бы эта геологическая аномалия, но Гуам нёсся в воздухе с несвойственной его возрасту и характеру резвостью, так что оставалось лишь крепче вцепиться в золотой ошейник Топотуна и не особо вертеться по сторонам.
Впрочем, филин вскоре опустился ему на плечо, поскольку дорога перешла в ущелье, чуть пошире того, которое ведёт в Фиолетовую страну. Здесь не заблудишься.
Медведь продолжал бежать, не сбавляя темп. Мысли продолжали путаться. А надо было до встречи с Бастиндой определиться с пунктами и чёткой формулировкой их договора, скреплённого клятвой.
- Не гони так! Долго ещё? - это уже филину.
- У неё же зонтик, может вылететь нам навстречу, если захочет.
- Вот и пусть захочет, не развалится. А мы уже и так далеко от лагеря...
- Она же боится темноты, до рассвета всё равно не появится.
- Это её проблемы.
- Тоже верно. Если ты, конечно, не передумал, - пронырливый Гуам не мог не заподозрить неладного - хотя бы просто на всякий случай.
- А если и передумал, тогда что? Ты ведь говорил, что примешь любой мой выбор...
- Выбор - это одно. А колебания...
Урфин крепко схватил филина за лапы:
- Имей в виду: мною никто никогда не будет манипулировать. Ни Чарли, ни Бастинда. Тем более ты, рюкзак лупоглазый. Понял?
- Что ты опять заводишься на ровном месте? - проворчал филин с обычной невозмутимостью, однако слабая дрожь в ногах, которую ощутили чуткие пальцы Джюса, выдала его волнение. Это хорошо.
Топотун совсем сбавил шаг. Можно было собрать мысли в кучу и подготовиться к разговору с Бастиндой.
Можно, но недолго.
Узкое ложе ущелья наполнилось эхом звонкого цокота. Урфин и Гуам напряжённо вглядывались в липкую темноту, дрожащую на его дне в бледных отблесках зари, как-то неожиданно заигравших над склонами.
Сомнений не было: звенеть золотыми подковами мог только кОзел. Деревяшка их всё-таки заподозрила и выследила.
- Топотун, вперёд!
Самонадеянность деревянного коня, пустившегося в погоню в одиночку, играла им на руку. Или дело не в самонадеянности? Может быть, кОзел не хочет делать их попытку предательства достоянием гласности прежде, чем попытается с ними поговорить?
И может быть, у него даже есть основания рассчитывать на успех?
Ведь говоря начистоту, у Джюса совершенно не было ощущения правильности того, что он делает. Его гнала даже не обида, а размороженная этой обидой усталость его деятельной и гордой натуры от постоянного следования чужой воле. Сейчас он сделал выбор и осуществляет его - но удастся ли ему выторговать свободу действий и свои интересы в союзе с Бастиндой?
Далеко не факт.
Топотун снова нёсся вдоль ущелья, которое, сужаясь, всё сильнее резонировало цокот золотых подков. Вместе с кОзелом Урфина догоняло противное ощущение, что убегает он от самого себя.
Оторваться не удавалось. Что ж, он знал, зачем брал гранаты. И видят Гуррикап, Торн и Лурлина, совсем не хотел их использовать.
Ещё бы прихватить зажигалку Чарли. Спички на бегу упорно не желали зажигаться.
- Стой!
Медведь послушно остановился, но удивлённо обернулся на Урфина. Тому как раз удалось поджечь фитиль.
- Нет, хозяин! - в голосе Топотуна зазвучала такая неслыханная прежде решительность, переходящая в угрозу, что Джюс испугался. Виду, однако, не подал.
- Что значит, "нет", шкура?
Ущелье здесь было настолько узким, что походило скорее на дно расселины. Но заря над склонами уже играла вовсю, и в уходящей вдаль черноте преодолённого пути бледнел растущий силуэт кОзела.
- Хозяин, нет!
Медведь резко сбросил его со спины (Гуам, как и следовало ожидать, поспешил исчезнуть после первого "нет") и оскалил пасть. Урфина это не остановило:
- Прочь!
Он двигался прямо на Топотуна, и тот, поникнув головой, отошёл в сторону. Перейти рубеж и напасть на хозяина он не смог. Да и взрываться как-то не хотелось.
Но и у Джюса теперь не поднималась рука бросить гранату в скачущего кОзела. Драйв перегорел, а бесконечных терзаний совести постфактум не хотелось, как и окончательной потери верного медведя. Можно ведь остановить его иначе.
Граната ударила в трещину, идущую по склону. На дно узкого ущелья с грохотом обрушился камнепад.
Урфин успел вскочить на спину медведя, улепётывавшего из зоны поражения без всякой команды. Заставил его притормозить, чтобы швырнуть вторую гранату.
Если кОзел и сможет преодолеть образовавшийся завал, они успеют оторваться.
- Ты будешь наказан, когда я придумаю, как именно. Понял?
- Как скажешь, повелитель, - покорно отозвался Топотун.
* * *
Элли после разбудившего её Урфина снилась какая-то чепуха. Фургон вдруг вырос и стал железным, разделённым перегородками на три комнаты с тамбуром у входа. Будто бы стоит он на земле посреди заброшенного одичавшего сада, сам заброшка, изредка служащая ночлегом бродяг и нелегалов. Она со спутниками остановилась здесь по дороге в Изумрудный город... или не Изумрудный, но с большим колоколом то ли над воротами, то ли просто на гербе... на нём ещё должна быть надпись, которая поможет вернуться домой... нет, не ей, а Озме. Или не Озме? Очень близкой подруге и в то же время дальней родственнице (слова "то же время" резанули некой несообразностью), с которой их связало то, что Стелла называет "феерическим чутьём"... или самое обыкновенное человеческое взаимопроникновение чувств, как у Нимми и Дровосека - но они обречены расстаться навсегда.
Спутники - какие-то малознакомые дети, два мальчика и девочка, в которых Элли сперва безуспешно пыталась опознать Страшилу, Железного Дровосека, и Льва. Четвёртого знает давно и хорошо, но это точно не Тотошка. Она роется в ящиках стола в поисках недостающей ложки, чистит сплошь гнилую картошку, следя взглядом за тусклым огоньком в печи, кирпичной и основательной (зимы здесь явно холоднее, чем в Канзасе), и засыпая с ножом в руке от навалившейся моральной усталости, как давеча в ванне в Фиолетовом дворце.
То бишь осознавая, что происходящее - сон, загадочный не столько причудливыми образами, сколько наполняющей их тревогой. С самого начала путешествия и до появления у её изголовья Урфина, она спала крепко и спокойно. А теперь что-то случилось. Не во сне - наяву.
Наяву был и глухой взрыв вдали, заставивший её подскочить с кровати.
- Что случилось? - растерянно моргал спросонок дядя Чарли на своей постели.
За окнами брезжил рассвет, бил хвостом Лев и лаял Тотошка.
Элли уставилась в содержимое своего рюкзачка, почему-то раскрытого, вывалившееся при его падении с кровати:
- Башмачок... Урфин...
Новый взрыв.
* * *
Бастинда оказалась совсем не похожей на сестру.
В полёте на зонтике она выглядела комично, во время битвы - жалко.
Сейчас его глазам предстала чопорная аристократка, подавляющая своей надменностью и неприступностью. Высилась среди глыб, как одна из них.
Но ведь он всю жизнь мечтал сокрушать скалы...
- Ты забавно формулируешь условия договора. Оставляешь возможность конкретизировать их на своё усмотрение. А что остаётся мне?
- Второго башмачка, причём не в пользование, а в полную собственность, вам недостаточно?
- При условии соблюдения договора? - ухмыльнулась старуха. - А смысл? Ты ведь можешь сейчас в любую секунду сорваться в пропасть. И я просто унаследую его, как девчонка у Гингемы.
Они действительно стояли на краю отвесного склона, куда вознёс их фиолетовый зонтик. На дне ущелья продолжали спорить Топотун и наконец-то догнавший его кОзел, оба размером с жуков. Филин по требованию мстительного Урфина, не желавшего его присутствия во время переговоров, где-то затаился. А вдали по плоскогорью катился скорее угадываемый, чем различимый Тилли-Вилли с поднятыми по тревоге дуболомами, которые отсюда казались поднимаемым им облачком пыли.
Да, они уже долго ведут диалог, но пока всё бестолку.
- Элли смогла стать хранительницей башмачков потому, что не убивала Гингему. Не она подкорректировала её заклинание, и её присутствие в фургоне ни на что не повлияло. Так что если вы поможете мне туда упасть, башмачка вам не видать. А сам я, поверьте, твёрдо стою на ногах. Во всех смыслах.
- А как, по-твоему, мы с ней получили диадему и башмачки от Пастории?
- Они на тот момент ещё не были активированы, потому что предназначались Озме, - пожал плечами Урфин, словно Бастинда наивно пыталась подловить его на незнании общеизвестных вещей. - Но после того, как вы начали их использовать...
Старуха рассмеялась - почти дружелюбно, насколько это понятие вообще к ней применимо:
- Вижу, Стелла тебя хорошо просветила. Что ж, так даже лучше.
Стелла действительно рассказала им многое. Достаточно для того, чтобы ему вести игру в своих интересах. Вовсе не в ущерб им он отказывался от владения башмачком. Регалии Озмы оказывали негативное влияние на своих временных хозяев, и Урфин имел возможность воочию наблюдать его у Тонконюха и Рамины. Артефакты, будучи атрибутами власти, резонировали не только магические способности (у кого они были изначально), но также и честолюбие, и державные амбиции, что тяготило даже самих августейших зверушек. Лишь законная владелица была бы свободна от этого воздействия, и лишь такая чистая и абсолютно неамбициозная душа, как Элли, способна стать их хранительницей.
Насчёт чистоты своей души Урфин не питал никаких иллюзий, но, хотя и не считал честолюбие пороком, находиться в зависимости решительно не хотел ни от кого и ни от чего. Даже от волшебных вещей.
А злым волшебницам такой негатив не страшен - он испокон веков служит одним из источников их магии.
Урфин и серебряный свисток не собирается себе оставлять, но пока не время заводить о нём речь. Старуха его или не пронзает, или выжидающе молчит. Помолчим и мы. Если свисток действительно защищён от пронзания "глазом-алмазом", он может стать сильным козырем в случае будущих затруднений.
- А кроме того, я по законному праву главы военной администрации Голубой и Фиолетовой стран, а также Изумрудной страны и всех нейтральных по Договору фей земель делегирую вам полноту исполнительной власти на всех подконтрольных территориях. По-моему, это очень выгодное предложение.
- Значит, ты предлагаешь мне министерский портфель, оставляя за собой исключительное право устанавливать законы? - уточнила Бастинда.- А тебя не смущает, что я всё-таки злая волшебница, и действую, так сказать, специфическими методами?
- Почему меня это должно смущать?
- Мне кажется, ты стремишься не просто к власти ради власти. У тебя же какие-то планы по обустройству Волшебной страны, не так ли?
- И чем твои методы помешают этим планам? - пожал плечам Урфин. - Власть Гудвина десятилетиями держалась на тайне и страхе, хотя он оказался просто мошенником. Если ты обеспечишь этот страх и уважение, то не всё ли равно, какими методами, коль скоро они будут служить благу державы?
Бастинда хитро прищурила единственный глаз:
- Значит, ты из тех мудрецов, которые мечтают обращать зло во благо?
- Я из тех прагматиков, которые знают, что благо державы обеспечивается принуждением подданных. Это называется злом? Пусть оно действует в заданном направлении и в заданных пределах. И служит государственным интересам.
- Как твоё предательство? - ухмыльнулась колдунья.
Ни одна мышца не дрогнула на годами тренированном лице Урфина:
- Ты не тот человек, с которым я готов обсуждать вопросы морали.
- Хорошо. Мне нравится, что ты лишён предрассудков на этот счёт. Думаю, мы сработаемся. Но два изменения в твой проект договора придётся внести.
- Какие? - напрягся Урфин.
- Во-первых, я согласна на политику нейтралитета по отношению к Жёлтой и Розовой странам, но мы должны оставить за собой право в случае первого удара с их стороны обеспечивать свою безопасность радикальными мерами. Включая пересмотр их границ и даже самого признания их суверенитета. Это будет справедливо. Пастория тоже так поступил по отношению к нам с Гингемой.
Колдунья давно нащупала болевую точку Джюса. Против аргументов к справедливости он ничего не мог возразить.
Но всё-таки уточнил:
- Для Стеллы резервация должна быть сохранена в любом случае.
- Хорошо, принимается, - кивнула Бастинда с настораживающей усмешкой в голосе.
- Кстати, что с Озмой?
- Заверяю тебя: жива, здорова и в данный момент чувствует себя лучше, чем когда бы то ни было. Но дальнейшее улучшение едва ли в твоих интересах.
- Ладно, у нас будет время поговорить об этом подробнее. Какое второе условие?
Бастинда ткнула зонтиком в долину, где войско во главе с Тилли-Вилли успело приблизиться настолько, что были различимы не только цвета взводов, но и отдельные фигурки:
- Твой Генералиссимус должен быть изолирован вместе с остальными.
- Нет! Я с ним поговорю, и он всё поймёт.
- Не поймёт, Урфин. Я достаточно за ним наблюдала. Против зомбимедведа ничего не имею: как бы ни распинался перед ним сейчас в красноречии деревянный конь, и как бы он ни кивал ему в ответ, а пойдёт за тобой. Но Тилли-Вилли не таков. И в конце концов, ты же собираешься вернуть их всех, когда всё обустроится. Или уже передумал?
- Нет, конечно. Не надейся.
- Тогда какая разница?
- Пожалуй, никакой. Но только в обмен на встречные уступки. Тилли-Вилли мне слишком дорог, чтобы я уступал его дёшево.
- Если я соглашусь на условное владение обоими башмачками и диадемой, это будет достаточной ценой твоих отцовских чувств?
- То есть в случае нарушения тобой условий договора они мои?
- Они и так твои. А ты предоставляешь их мне во владение под условием. Не один башмачок, как договаривались, а оба вместе с обручем.
Урфин задумался. На ловушку это не было похоже. А его позиции укрепляло весьма.
- По рукам! Прими башмачок, Министр магии.
- Прнимаю башмачки и Державную диадему, Могущественный король Изумрудного города и сопредельных стран, Владыка, сапоги которого попирают Вселенную.
Бастинда с неожиданной для Урфина ловкостью вскочила в башмачки, надела обруч. Встала над пропастью, выставила вперёд обе руки, пальцы знаком "Виктория":
- Всех бывших союзников, упомянутых в договоре, вместе с Убивающим Домиком - в Долину Смертной тени, к Потоку слёз!
Трижды щёлкнула каблуками, одновременно сводя и разводя пальцы.
Вихрь под ногами, от которого отпрянул Топотун. Вихрь в глубине долины, разметавший дуболомов. Смерч вдали над местом лагеря.
- Почему именно туда? Мы так не договаривались!
- Мы вообще не договаривались о месте, - пожала плечами Бастинда. - Но это самое надёжное и безопасное для нас.
- Было же условие вернуть гостей из-за гор в Большой мир!
- Ошибаешься. Ты сказал "за пределы Волшебной страны". Долина Смертной тени - это уже запределье. Посидят все вместе под куполом, веселее будет. Что толку возвращать их домой, если они способны проникать в Волшебную страну?
Урфин чуть было не ляпнул, что без серебряного свистка путь для Элли в Волшебную страну закрыт, но вовремя прикусил язык. О свистке сейчас говорить точно не время, раз уж старуха с первых секунд действия Договора начинает толковать его положения по-своему - и не придерёшься.
А чего было ожидать от контракта, составленного в суматохе на бегу, отрываясь от погони?
Бастинда вцепилась ему в плечо костлявыми пальцами:
- Ты сам убедишься, что они там неплохо устроились. Регалии Озмы не только увеличили пронзательность "глаза-алмаза", но и дают возможность показывать увиденное другим. Я действую честно и забочусь о наших общих интересах. Строй своих бойцов, - кивнула в сторону долины. - Они тебя услышат.
- Дуболомы! - рявкнул Урфин и едва не оглох от собственного громогласа, прокатившегося по горам. - Слушать мою команду...
- По крайней мере, мы поняли, куда бежать, - отозвался Генералиссимус. - Правда, в итоге я почему-то тоже здесь.
- Мне удалось поговорить с Топотуном. И даже почти его убедить. Урфин решил перейти на сторону Бастинды.
- Ах, как неожиданно! - зевнул Лев. - А мы-то гадали - зачем ему среди ночи понадобились башмачок и свисток...
Тилли Вилли вызверился на него светящейся маской, зловещее выражение которой в эти секунды совсем не обманывало.
- А папу видел? - спросил он кОзела.
- Они в это время договаривались с Бастиндой.
- И судя по тому, что мы оказались здесь, тоже успешно, - заметил Страшила, пародируя моряка.
- Точно, накрой меня девятый вал! - согласился Чарли. - Хорошо бы ещё понять, "здесь" - это где? Уже рассветало, а теперь темно, как в желудке у кашалота. Другой часовой пояс? Но животные разговаривают, как в Волшебной стране. По звёздам местонахождение не определить ввиду их полного отсутствия.
- А я, кажется, поняла, - сказала Нимми Эми. - Смотрите - горный поток, но течёт совершенно бесшумно.
- Поток слёз! - догадался Железный Дровосек.
- Да. Исток Большой реки в Долине Смертной тени за Жёлтой страной, над которой, как говорят, никогда не восходит солнце и не светят звёзды.
- И похоже, не вррут! - отозвалась темнота голосом Кагги-Карр.
- Ага, значит выбираться нам отсюда надо в сторону потока...
- У нас же есть Золотая Шапка! - вспомнила Элли. - Я вызову Летучих Обезьян, и они заберут нас отсюда.
Девочка бросилась к фургону. Из-за сломанной оси домик завалился на корму, стол, кровати и ящики сползли вниз, повалив печку, один из стульев вывалился в распахнутую дверь. "Хорошо ещё, что порох не сде-то-ни-ро-вал", - запоздало порадовалась Элли, подхватившая у Страшилы не только "улёты", но и привычку произносить по слогам красивые слова. Запасы пороха дядя Чарли восстановил за время ремонта Железного Дровосека - впрочем, значительную часть взяли с собой дуболомы, а теперь, получается, он у Бастинды.
Пока искала шапку, вспомнила о рудокопских шариках. Всего четыре штуки, но фургончик и погром в нем осветили хорошо. Снаружи уже не так.
- Поднимут ли они Тилли-Вилли? - скептически покачал головой Чарли. - И куда лететь?
- Атаковать Бастинду, вестимо! - без раздумий ответил Лев.
- Ага, атакуешь тут... В прошлый раз Обезьян один башмачок остановил, теперь у неё пара.
- Феникса он не остановил, Тилли-Вилли тоже не чувствовал препятствий, - заметил Страшила.
- Это так. Но внезапной атаки с её пронзающим глазом всё равно не получится. Тем более, Урфин и дуболомы теперь против нас.
- Неправда! - глухой трубой загудел Тилли-Вилли. - Мой папа не может быть предателем!
- Успокойтесь все! - прикрикнула Элли, но на фоне рёва Генералиссимуса её голос прозвучал писком Рамины. - Скоро всё узнаем. Лучше посветите кто-нибудь шариком - мне заклинания на подкладке не видно.
- Зачем? Я его наизусть выучил, - сказал Страшила. - "Бамбара, чуфара, лорики, ёрики"...
Все притихли, ожидая знакомый шелест перепончатых крыльев. Но окружающее безмолвие ничто не нарушало.
- Или заклинание в Долине не работает, или Обезьяны не могут сюда долететь...
- Этого следовало ожидать. Если нам оставили Золотую Шапку, значит, она бесполезна, - вздохнул Страшила.
- Надо отдать им должное, нам вообще оставили фургон. Есть крыша, еда - одного изюма из чудесного винограда на месяц всем хватит. В потоке вода хоть и немая, но, надеюсь, вполне пригодная для питья. Могло быть куда хуже.
- Как-то не похоже на Бастинду такое милосердие, - сказал Железный Дровосек, поправив съехавшую набок воронку.
Одноногий моряк вглядывался в густую тьму, куда убегал, теряясь, бесшумный поток:
- Хочется думать, что это Урфин проявил заботу. Он человек со странной моралью, с тяжёлым и скрытным характером, но подлость исподтишка... Нет и нет, якорь мне в селезёнку! Скорее это я подтолкнул его к предательству...
- Да что ты такое говоришь, дядя Чарли!
- Правду, неприятную, как всякая правда. Эта дурацкая история с башмачком... Если бы я просто признал свою неправоту, конфликт бы просто угас. А я, дырявая шлюпка, вместо этого начал грузить аргументами, что выглядело как оправдание...
- Зато теперь вы оправдываете его, - решительно возразил кОзел, шевеля ушами. - А выглядит пока всё так, что он украл башмачок сразу, как только о нём узнал.
- Не смей оскорблять папу! - крикнул Тилли-Вилли, с размаху стукнув ногой по колесу передней оси, которое, разумеется, раскололось и отлетело. Домик накренился, задрав кверху оставшееся колесо.
- Тише, малыш, - Нимми с неожиданной силой бросилась наперерез Генералиссимусу, упёршись ему в ногу. - Нам сейчас осталось только разнести фургон и взорвать порох. Будем молодцы, шо. А если кого винить, то меня.
- Это ещё почему?
- Нет, правда. Я видела, как он меняется, видела, что ищет со мной общий язык. Но делать какие-то ответные шаги, пока надо мной висит требование расстаться с Ником...
- Вот оно что! - ахнул Железный Дровосек.
Нимми опустила голову:
- Да, Ник. Такое было условие его союзничества и участия в твоём освобождении. Разве у меня был выбор?
- Ну...
- Ничего не говори. Твоё сердце у меня на ладонях, как тогда, на поле боя. Я знаю, что ты меня понимаешь. И понимаешь, что любой шаг навстречу Урфину выглядел бы признанием его права на такие вот условия, а может быть, чем и похуже. Самовлюблённые натуры своеобразно толкуют малейшие знаки внимания. Но вчера он освободил меня от этого требования. Знаю, вы скажете, это лишь для того, чтобы освободиться от клятвы самому... Нет! Я долго жила с ним бок о бок и научилась немного читать по его лицу, каким бы непроницаемым он ни старался его делать. Он действительно колебался, понимаете? Я ждала, что он хотя бы извинится за всю ту боль, которую причинил, а он... Он тоже чего-то от меня ждал. Мы так и не поняли, не почувствовали друг друга...
- Вот-вот, ты мне так и сказала, когда прибежала от костра, - подтвердила Львица. - Ревёшь, уткнулась в щёку, она опять вся мокрая, хотя знаешь, как мы, кошки, этого не любим...
- Ну, извини, дорогая.
- Да что я, не понимаю? Это ты как раз всё повторяла, что не понимаешь Урфина. А я что могу? У меня лапки...
- В общем, мы все молодцы, и не время спорить, кто больше, - подвёл черту Чарли. - А время выбираться отсюда. Если мы не можем вызвать Летучих Обезьян, придётся самим. У кого не лапки, а крылышки, пусть слетают на разведку.
Феникс и ворона взмыли с крыши перекошенного фургона и тут же растаяли в вязкой мгле.
Надо было разобраться с вещами, а для начала поставить нормально домик. Нимми стукнула кулаком по втулке последнего колеса, и оно соскочило с оси, покатившись по камням.
- Ты с ума сошла? - воскликнул Железный Дровосек.
- Всё в порядке. Это же работает в обе стороны: когда ты рядом, мои руки крепки, как железо, и боли я не чувствую.
- Глупенькая! - улыбнулся Ник. - Ты не чувствуешь её потому, что её сейчас чувствую за тебя я...
- Ой! Я не подумала, - испугалась Нимми.
- Наоборот. Если бы ты знала, как я соскучился по боли и прочим человеческим ощущениям... Знаешь, даже если нам с тобой суждено провести здесь вместе остаток дней - я не жалею...
- Это ещё что за разговоры! - прикрикнул на Дровосека Чарли. - Кто как, а я здесь надолго задерживаться не собираюсь.
Однако едва он установил и разжёг печку, вернулись понурые Гудвин и Кагги-Кар:
- Вокруг долины невидимый барьерр, дядя Чарли...
- Похоже, такой же, как был вокруг дворца, так что изюм не поможет.
Чарли в сердцах громыхнул деревяшкой:
- Прорвёмся! Поток ведь через него проходит. У нас, в конце концов, порох есть. Магия же не может противоречить физике!
- Ага, - меланхолично ответил феникс, - особенно вечная ночь и бесшумный горный поток ей ни разу не противоречат...
Огонь в печи горел очень неохотно и постоянно клонило в сон. Хотя в долине стояла лёгкая прохлада и едва ли она была слишком уж высокогорной, разреженный воздух незаметно парализовал всякую волю.
- И всё-таки папа не предатель! - упрямо повторял Тилли-Вилли, хотя с ним никто и не спорил. Видимо, продолжал убеждать сам себя.
- Я тоже ему почему-то верю, - тихо отозвалась Элли.
* * *
- Убедился, что с ними всё нормально? - Бастинда отпустила руку Джюса.
Долина Смертной тени исчезла. За окнами тронного зала бушевал розовый вихрь. Этот огненный занавес выглядел внушительней прежнего. "Глаз-алмаз" Бастинды, с парой башмачков получивший способность быстро перефокусироваться, пронзал теперь улицы Изумрудного города. Дуболомы и Топотун возвещали горожанам, что Великий Урфин, освободитель Волшебной страны, ведёт единоборство с Бастиндой, снова захватившей Изумрудный дворец.
Заклинание вышвырнуло из дворца всех находившихся в нём, кроме Энкина Фледа и Кабра Гвина, которые томились в ожидании суда в той же темнице, где ранее Фарамант и Дин Гиор, правда, в куда более гуманных условиях. Город погружался в тревогу, как в туман. Пресловутая Территориальная оборона во главе с Капитаном Дином Гиором оказалась совершенно бессильной против злой волшебницы. Лишь Великий Урфин, настоящий эпический герой, мог дать ей отпор один на один на равных.
- Всё-таки слишком мудрёный план. Зачем оно тебе? Нашими проверенными методами подчинить их куда проще.
- Но не надёжнее. Надо действовать кнутом и пряником.
- Ладно, пряники не по моей части. Я из-за тебя подскочила с рассветом, пойду досыпать. Есть тут у меня любимая комната с фонтаном... А ты обрабатывай с пряником эту сладкую парочку, готовь речь, программу, что там ещё. Свою работу на этом этапе я сделала. Ход за тобой.
Конечно, Урфин облегчённо вздохнул, оставшись один. Вот только покоя наедине со своими мыслями так и не обрёл. Бастинда и не догадывалась, какую бурю подняла в его душе трансляцией из Долины Смертной тени. Она видела и слышала то же, что и он, но в ней давно высохли человеческие чувства и отношения, поэтому она попросту не могла понять, как воспринял Джюс увиденное, что услышал на забытом ею языке. И не встревожилась - а зря.
Они пытались его понять, найти оправдание его поступку! Это жгло его радостью и стыдом. Но и то, и другое перекрывало растущее ощущение безнадёжности затеянного. Он-то знал, что не заслуживает снисхождения. Он рассчитывал в обозримом будущем не на прощение, а на признание его правоты, совершенства и безальтернативности для Волшебной страны его способа правления. Но если эти странные люди, животные и искусственные существа верят ему без всякого на то основания и готовы простить просто из милости, значит, они никогда не оценят царства, построенного на абсолютной справедливости, без развращающего милосердия.
Сейчас по плану он должен был освободить бывших наместников, усадить каждого составить список придворных, которым тот не доверяет, наиболее нелояльных к Бастинде. Затем совпавшие в обоих списках имена занести в собственный, чтобы не возвращать их во дворец.
Но общаться с предателями, в которых теперь видел своё отражение, было выше его сил.
Обойдёмся. Лучше составим речь. Призовём горожан к миру и согласию, осудив бессмысленное кровопролитие и тех, кто в него втягивает. Даже побеждённая им Бастинда будет теперь служить общему благу - это ли не утопия, ради которой Гуррикап создавал Волшебную страну? Её пыталась возродить Балланагарская империя, но четыре пришлые феи в своё время раскололи единую страну, один народ, искусственно поляризовав "свет" и "тьму" в своих магических интересах. Настало время положить этому конец.
Урфин расхаживал по тронному залу, репетируя будущее выступление. Слова красиво сплетались в эмоциональные тезисы. Проблема в том, что сам он не верил не только им (этого и не требовалось), но и целям, ради которых всё затеял. Что-то снова сломалось в нём после увиденного в Долине Смертной тени.
Надо собраться. Надо во что бы то ни стало убедить Капитана Дина Гиора и Фараманта. Они смогут повлиять на Страшилу, за ним потянутся Железный Дровосек и Нимми Эми, счастливая воссоединившаяся пара. Страшилу и Дровосека даже наместниками можно будет назначить - одного в Голубую страну, другого в Фиолетовую, подальше от себя и друг от друга. У Тилли-Вилли не останется вопросов. Львиную пару давно заждались в родном лесу, а гостей из-за гор - в Большом мире. Девочке в школу с осени. Ваша миссия выполнена, спасибо, Страшила и Железный Дровосек на свободе и даже при власти. Чего вам ещё?
На подоконник распахнутого окна опустился Гуам.
- Готовишься?
- А ты прилетел мне мешать? - недружелюбно огрызнулся Урфин.
- Наоборот, - ответил невозмутимый филин. - Помочь и предостеречь от ошибок.
- А я уже успел сделать ошибки?
- В общем-то, да. Уже в самом договоре с Бастиндой - вернее, в своих ожиданиях от него.
- Ну-ка, с этого момента поподробнее...
- Кто тебе виноват, что ты вполуха слушал, когда я рассказывал о злом волшебстве? О том, что оно хаотично по природе и не работает, когда его ограничивают и направляют. Поэтому законы тебе придётся принимать в интересах Бастинды, иначе всё развалится. Ну, или нарушителем договора окажешься ты.
- Раньше ты, конечно, не мог мне это напомнить?
- Когда? Кто прогнал меня с переговоров?
- Вот почему я уверен, что если бы не прогнал, ты всё равно промолчал бы? Или хочешь сказать, сам ты совсем не заинтересован в сотрудничестве с Бастиндой?
- Дело не в том, в чём я заинтересован, Урфин. Важно, в чём заинтересован ты. У тебя был выбор - вполне свободный. Теперь ты его уже сделал. Остаётся в рамках сделанного выбора следовать своим интересам. Чтобы ты, а не Бастинда, оставался ведущим в вашем дуэте - или, лучше сказать, в нашем трио.
- Врёшь. Выбора в пользу тьмы я не делал.
- Бу-бу-бу... Урфин, не пора ли взрослеть? Не тьма и не свет - это унылые сумерки. Между чёрным и белым только серость. Я в курсе, что вы различаете цвета, но для нас, ночных птиц, что Голубая, что Изумрудная, что Фиолетовая страна - лишь оттенки серого. Ты тридцать лет прожил в серости и серостью. Тебя это не устраивало. Так меняйся же, наконец! В какую сторону меняться, ты уже определился. Нет, опять начинает топтаться на месте и мечтать о постылой серости...
- Пошёл вон! - внятно произнёс Урфин одними губами, без тени эмоций.
- Вот опять... Когда ты дозреешь до серьёзного разговора?
- Когда ты научишься понимать слово "вон" с первого раза, пернатое! Я здесь король, и решаю я. "Наше трио", надо же... Я тебя куда-то приглашал?
Урямый Гуам всё ещё надеялся на продолжение беседы. Пришлось столкнуть его с подоконника и закрыть окно. Это было даже приятно.
Вот только слова филина об особенностях злого волшебства наверняка не были блефом.
Урфин чувствовал, что запутался и увяз окончательно. В пунктах собственного договора, в собственной глупости и упрямстве.
Он вышел из тронного зала, медленно пересёк анфиладу опустевших помещений. От гостевых комнат исходила сильная магическая защита. Шёл в её сторону, пока слушались ноги. На дверях облюбованного Бастиндой люкса - слой прозрачного огня.
Ему по-прежнему не доверяют - и Бастинде он, в отличие от Чарли, истерику на этот счёт даже не вздумает закатить. Оно и правильно: сам себе он тоже сейчас бы не доверял.
Хорошо, что про серебряный свисток ей не проболтался, а она его, похоже, действительно не пронзает.
Урфин присел под арку дворцовой галереи, достал свисток.
Похож на тот большой железный, который Бастинда продолжает носить на шее, хотя у неё уже нет ни волков, ни ворон, ни пчёл. Может быть, она теперь Гуама свистком вызывает? Он совсем не удивился бы, узнав, что крылатый интриган ведёт двойную игру. Филину всё равно, кто будет первым в их "трио" - главное, чтобы фактически первым стал он сам.
Интересно, откликнулась бы Рамина, если бы Урфин попытался её вызвать? И смогла ли бы дать мудрый совет, как выбраться из ситуации, в которой он оказался?
Нет, он не станет проверять. Хотя бы потому, что не в силах глядеть в глаза даже мыши.
Если уж использовать свисток, то иначе.
А почему бы и нет?
Забавно - сегодня ночью он уже говорил "сейчас или никогда". А в принципе, можно ведь, как ворона, откатить события к этой точке. Только надо правильно сформулировать желание. И заранее - потом будет не до того...
Гибкие пальцы Урфина уже раскрутили свисток. Блестящий "изумрудик" покоился на дне крошечной чашечки с цепочкой, маня и пугая.
Нет, с откатом плохая идея. Двойной риск. Во-первых, неизвестно, потянет ли магия пилюли такое масштабное изменение реальности. Ещё потратит желание, как Элли вызов Летучих Обезьян. А во-вторых, он не уверен в себе, что не напортачит вновь. Надо что-то заведомо выполнимое, а себя больше не ставить перед выбором. И пилюлю эту испить до конца. Что бы это ни значило.
Так, ещё раз. Всё должно быть как тогда, с Кагги-Карр. Желание надо произнести уже после того, как проглотил кристаллик, и обязательно вслух. Хотя это, возможно, будет тяжело.
"Что я делаю?" - била в висках мысль, притворявшаяся голосом разума. И эта простая человеческая трусость и слабость не имела ничего общего с голосом совести, преследовавшим его тогда в фургоне. Как он вообще мог их путать?
Закрыв глаза, Урфин рывком забросил в широко раскрытый рот содержимое чашечки.
Невообразимая горечь огнём разлилась по горлу и полости рта. Урфин пытался произнести желание, однако горечь перешла в настоящую боль, спазмом сковавшую челюсть. Следом судороги покатились волнами по каждой из мышц, но челюсть отпустило - более того, она самопроизвольно задвигалась ненавистным жевунским тиком, чего с ней не было уже много лет. Одеревеневший язык тоже начинал оживать.
Давай же!
Но пожар по телу, от которого, казалось, начинала кипеть кровь, разогнал все мысли. Их приходилось снова собирать в слова.
- Пусть серебряные башмачки... диадема... и свисток, - хрипло вылетало из горла кускам боли, - перенесутся к хозяйке... к Элли...
Горечь внезапно обернулась сладостью мёда, такой же липкой и тягучей. Ноги подкосились, дворцовая галерея закружилась колесом, увлекая его в тёмный бездонный колодец.
* * *
- Урфин!
Знакомые голоса рассекают тьму. В железной печке трещат дрова.
Элли. Чарли. Фургон.
Долина Смертной тени.
- Я же говорил, что папа не предатель! - гудит сквозь крышу Генералиссимус, чей глаз светится в открытом люке.
Ощущение сладости во рту не проходит, но теперь по телу разливается приятная теплота и лёгкость. И какая-то ясность в голове.
В левой руке он крепко сжимает обруч, в правой - пару башмачков. Свисток собранным висит на шее.
- Нет, Тилли-Вилли, я всё-таки предатель. И недостоин больше называться твоим отцом. Пусть лучше им будет Чарли.
Привстал с кровати.
- Вот, Элли, все регалии, возьми. Не знаю, почему я сам оказался здесь. Я проглотил пилюлю из свистка и пожелал, чтобы они перенеслись к тебе. С вами встречаться совсем не хотел. Но, честно говоря, рад, что всё так получилось.
- Бедолага, зачем ты это всё закрутил? - приобнял его Чарли осторожно, но крепко.
Урфин тяжело вздохнул:
- Сам не пойму. Видно, такой упрямец, как я, должен был попробовать перейти на сторону тьмы, чтобы удостовериться, что ничего хорошего там нет...
- Ты не просто упрямец, Урфин, - в голосе Нимми Эми звучало совершенно непривычное сочувствие и где-то даже ласковые ноты. - Ты... Я даже не знаю, как сказать. Иногда ты рассуждаешь и ведёшь себя, словно тринадцатилетняя девочка...
Нимми говорит с ним как... нет, не с другом - он этого и не заслуживает, - но хотя бы как с человеком. И Железный Дровосек глядит понимающе. Да что же это такое! Он всё-таки умер, и перед его воображением проносятся самые смелые фантазии?
А может быть, наоборот, ожил? И начал наконец-то жить в реальном, а не сплетаемом из собственных комплексов мире...
- Девочка, говоришь? А это интересная мысль...
- Клянусь колдунами Куру-Кусу, сейчас не время думать мысли, даже интересные! Теперь, когда у нас есть башмачки, мы можем застать Бастинду врасплох.
- А они здесь сработают? - засомневалась Элли.
- Уж если они работают в Большом мире, то здесь тем более. Только как сделать, чтобы они перенесли нас всех?
- Думаю, принцип должен быть такой же, как у обруча, - сказал Страшила. - Если он делает невидимыми тех, кто держится за его хозяина, то и башмачки должны перенести их вместе с ним.
- Но нас очень много, а Элли одна, - заметил Дровосек.
Мудрый Страшила не смутился:
- Если мы останемся в фургоне, а она возьмётся за лямку и сделает три шага...
Конечно, вся компания в фургоне всё равно не могла поместиться. Львы запрыгнули к фениксу на крышу, которая опасно прогнулась под их тяжестью. Левой рукой Элли уцепилась за ухо кОзела, а саму её аккуратно обхватил за талию своей могучей пятерней склонившийся Тилли-Вилли. В правую руку взяла лямку, казалось, уже не нужную после того, как фургон снова лишился колёс, стукнула каблуком о каблук:
- Несите нас в Изумрудный дворец, к Бастинде!
Три коротких шага - и неистовый вихрь снова подхватил фургон...
* * *
...приземлив его прямо за троном в Изумрудном дворце.
Элли же с кОзелом и Тилли-Вилли оказались перед троном, окружив полукольцом Бастинду, которая как раз в сопровождении Гуама забежала в тронный зал в поисках Урфина и пропавших артефактов. От неожиданности волшебница громко вскрикнула, вскочила с ногами на трон и прижала к груди сухие руки, как зайчик.
- Неужели я такая страшная? - улыбнулась Элли.
Лев с Львицей соскочили с крыши фургона и встали передними лапами на подлокотники трона с обеих сторон, не оставляя шансов мыслям Бастинды о побеге. На вершину хрустальной пирамиды, венчающей спинку трона и имитирующей изумрудную, взлетел Гудвин, раскинув над колдуньей крылья.
Урфин Джюс первым выпрыгнул из фургона.
- А, двойной предатель! - злобно захохотала Бастинда. - Знала же, что лучше с тобой не связываться. Но нет, захотелось магию по-лёгкому прокачать...
Филин метался под куполом. Все окна оставались закрытыми, дверь тоже некстати захлопнулась. Розового вихря за окнами, как и следовало ожидать, больше не было. В парке толпились горожане, мост оставался поднятым, но вымерший дворец оживал голосами - силы Терробороны уже вошли в него через подземный ход.
Зазвенел колокольчик у входа. Гуам было ринулся к двери, но под строгим взглядом феникса поник и опустился на пол.
- Войдите! - привычно отозвался Страшила.
В тронный зал вошёл Дин Гиор - и застыл, поражённый увиденным.
- Вы очень кстати, капитан! Мы тут как раз решаем, что делать с Бастиндой...
- Когда мы с Тотошкой год назад стояли перед этим троном, Гудвин предлагал посадить её в клетку или отправить в изгнание.
- Совершенно верно! - отозвался феникс с верхушки трона. - Я и сейчас предлагаю на выбор из этих вариантов.
- Я за клетку, - сказал Чарли. - Пусть сидит там, пока не исправится. Из изгнания всегда можно тайно вернуться и продолжать делать зло. Но что скажет правитель Изумрудного города?
Страшила с важным видом опёрся на подаренную мигунами трость.
- Можно согласиться и на изгнание, если только Бастинда расскажет, куда они с сестрой дели Озму - законную принцессу Изумрудной страны.
- Не надо!
Все изумлённо уставились на Урфина.
- Не надо её ни о чём спрашивать, - повторил он, угрюмо глядя в пол. - Я знаю, где Озма.
Бастинда ядовито захихикала, прищурив на Урфина единственный глаз:
- Догадался всё-таки? Молодец!
Остальные недоумённо переводили вопросительные взгляды с него на волшебницу, ожидая дальнейшей конкретики.
- А они, гляжу, до сих пор не поняли, - продолжала веселиться Бастинда.
- В самом деле, не поняли? - переспросил Урфин, подняв глаза на присутствующих.
Чарли покачал головой.
- А что тут непонятного? Почему меня перенесло в Долину Смертной тени вместе с артефактами, хотя я об этом не просил? А просто желание оказалось сформулировано некорректно. "Перенесутся к хозяйке, к Элли"... Но Элли не хозяйка, а хранительница! Хозяйка и Элли - два разных человека, находившихся в разных местах.
Он замолчал, но не увидев ни у кого проблесков понимания, продолжил:
- Почему пилюля не причинила мне такого вреда, как Кагги-Карр, словно была мне и предназначена? Почему сделанные мною вещи пользовались репутацией заколдованных, а на огороде росли такие овощи, как ни у кого из жевунов? Почему живительный порошок работает только у меня, но не у Чарли - правда, сработал у Элли, хранительницы Регалий Озмы?
Присутствующие, наконец, начали переглядываться, о чём-то догадываясь.
- Всё ещё не понимаете? Народ, мне тридцать лет, и я не знал своих родителей. Тридцать лет назад примерно на это самое место, где мы находимся, тогда ещё пустынное, упала звезда, превратившись в младенца Озму...
- Нет, но согласитесь, - оскалилась Бастинда, - лучший способ спрятать девочку - превратить её в мальчика! Заблокировав тем самым дар вечной юности, недоступный мужчинам. Поместив в такие условия, где добродетели выродятся в страсти, а таланты в комплексы. Когда глядя каждый день в зеркало и видя там не то, кем себя ощущает, начнёт выдумывать себя, и всё неудачно. Когда щемящая тоска по Изумрудной стране будет рационализирована в желание покорить её под своей пятой. Ведь красиво же? Хотя вы с вашей этической фиксацией нечувствительны к эстетике и не способны оценить красоту злого волшебства.
- Ты знал? - спросил Урфин у филина.
Тот повертел головой:
- Нет. Госпожа Гингема при мне не обмолвилась об этом ни намёком. Сам знаешь - я был всего лишь старшим охранником её пещеры. Если бы знал, наверное, не решился бы к тебе пойти.
- А вот сестрица не побоялась с ним связаться! Да и я по её примеру. Ведь башмачок, добровольно отданный мне лично Озмой, пусть и заколдованной, оказывался в разы сильнее! А если не он один, а все артефакты, и если Озма-Урфин при этом ещё и примет власть в Изумрудной стране... Стеллу это не освободит, потому что заклятие с Озмы не снято, и это же заклятие даёт возможность полноценно использовать её регалии для злого волшебства. Меня заворожила красота комбинации, я стала жертвой эстетики. Озма, хоть и под личиной Урфина Джюса, меня переиграла.
- Как снять заклятие? - невежливо перебила Элли потоки её красноречия.
- Зачем? - хриплым шёпотом спросил Урфин.
- Что значит "зачем"? - возмутился Чарли. - Злое волшебство и его последствия причиняют боль всей Волшебной стране. Даже я, пришелец из-за гор, успел это понять. Озма должна быть Озмой, а не Урфином Джюсом.
Урфин в отчаянии схватился за голову:
- Народ, вы на меня хоть посмотрите, а? Какая из меня Озма? Я похож на вечно юную принцессу? Нет, правда? Даже не внешне - характером, который доставил вам всем столько слёз, особенно тебе, Нимми...
- Как сказать - характером, - ответила Нимми Эми. - Ты ведь окончательно всё понял после моих слов о "тринадцатилетней девочке", правда?
- Правда. Но ты же слышала от Бастинды, что стало с этой девочкой за тридцать лет. И всё это тоже правда, только она ещё подробностей не знает. Поэтому и сказала совершенно правильно много лет назад: "Этой девочки давно нет".
- "Как бы нет", - многозначительно поправил его Чарли. - "Как бы". Но почему мне сейчас кажется, что она возвращается?
- Именно что кажется... Мне что-то прочистило мозги - то ли проглоченная пилюля, то ли все эти дни, проведенные с вами. Я теперь могу непредвзято смотреть на себя со стороны. Но это не значит, что глазами Озмы.
- Ты не о том думаешь, - покачала головой Элли. - Стелла для спасения твоей жизни пожертвовала свободой. Расколдовать тебя необходимо прежде всего ради неё.
Урфин опустил глаза:
- Вот видишь - я думаю только о себе. Как я могу стать доброй феей, если доброе волшебство основано на альтруизме?
- Но попытаться-то можно?
Бастинда с интересом прислушивалась к разговору.
- Так я не поняла, - сказала она наконец, - предложение остаётся в силе? Вы отпустите меня в изгнание, если я расскажу, как расколдовать Озму?
Возражений ни от кого не последовало.
- И я с тобой, если ты не против, - сказал колдунье филин. Урфин с болью посмотрел на него, но тот демонстративно отвернулся.
- И чтобы в место, выбранное мной самой! - осмелевшая Бастинда начинала откровенно наглеть.
- Принимается, - кивнул Страшила.
Старуха лукаво ухмыльнулась:
- В общем-то, могли бы и сами догадаться - это куда проще, чем пронзить Озму в Урфине. Просто надо вручить ему все регалии. Одна незадача: кроме диадемы и башмачков в их число входил ещё серебряный свисток. Где он, я не знаю. Найдёте - сможете расколдовать.
- А что его искать? - рассмеялась Элли. - Вот он!
- Ну вы и хитрецы! Опять меня переиграли... Тогда за чем остановка? Вручай их, хранительница...
Элли выжидающе смотрела на Урфина.
- Всего каких-то пару часов назад я с радостью готовился сесть на этот трон, а теперь... Хорошо, только ради Стеллы. В конце концов, если я окажусь плохим правителем или диктатор...кой, всегда ведь можно отречься, да?
- Диктаторы не отрекаются, - заметил Чарли. - Их свергать приходится. Но ты не переживай - с этим, если что, поможем. Кагги-Карр дорогу в Канзас помнит.
Урфин расхохотался так искренне и радостно, как, пожалуй, никогда в жизни. Уж точно никогда прежде на его памяти не смеялись его чёрные колючие глаза и не стояли в них слёзы.
- Ну спасибо, друг! - хлопнул он моряка по плечу. - Теперь-то я спокоен...
Хорошо, что его запомнят смеющимся. Хорошо, что он сам запомнит себя таким, прежде чем растворится в этой непонятной и никому ещё не знакомой Озме. Жизнь прожита не напрасно, коль скоро в ней были эти несколько секунд. Их, конечно, могло быть больше, но в качестве яркого финала тоже ничего так. А Озма уж пусть принимает эстафету.
Повесил на шею свисток, надел диадему.
- Активируй невидимость, - подсказала Бастинда.
Урфин нажал на звёздочку с монограммой Oz и исчез. Элли переобулась, выставила серебряные башмачки.
- Маленькие они какие-то, - откликнулась пустота ломающимся мальчишечьим голосом.
- Они подстраиваются, как и обруч, тупица! - раздражённо объяснила волшебница. - Думаешь, у Гингемы был один размер с Элли?
Башмачки исчезли. Все напряжённо вглядывались в пустоту, но ничего не происходило.
- Урфин? - робко нарушила молчание Элли.
- Сейчас, пару секунд, - разлился по воздуху нежный девичий голосок, словно перезвон крошечных колокольчиков. - Кажется, я одета и, кажется, прилично...
Следом голос материализовался в девочку в лёгкой белой мантии. Моложе Стеллы, совсем ребёнок и очень милый. Взгляд из-под серебряного обруча блестит застенчиво и робко.
- Ну вот, как-то так, - встряхнула она густыми локонами, струящимися по плечам. - Странное ощущение, конечно...
- Я выполнила обещание? - Бастинда попыталась отвлечь всеобщее внимание от Озмы на свою судьбу.
Но принцесса даже не удостоила её взгляда.
- Гуамоколатокинт, - произнесла она без запинки, - я предлагаю тебе остаться. Ты в прошлой моей жизни был единственным существом, которое я могла считать своим другом - и до сих пор хочу верить, что это было хоть немного взаимно...
Филин снова завращал головой, решительно и энергично:
- Нет, Озма. Водиться с доброй феей мне совсем не понятиям. И вне характера тоже. Лучше изгнание.
- Очень жаль, - печально сказала девочка. - Изгнание, значит... В изгнание, Бастинда, ты отправляешься без волшебства. Зонтик и "глаз-алмаз" я конфискую.
При этих словах лиловый зонтик вырвался из рук колдуньи с такой силой, что она никак не могла его удержать. Вытаращенный левый глаз потух, а бельмо на правом исчезло. Бастинда глядела на мир двумя обычными глазами. И не было в них теперь былого нахальства.
- Мы так не договаривались!
- Мы вообще не договаривались о деталях, - ответила Озма, поймав зонтик. - Помнишь, чьи слова? А место изгнания ты уже выбрала, когда отправила туда моих (дерзаю называть их так) друзей. Как видишь, я тоже не чужда эстетики и изящной игры слов.
- Нет! - завизжала Бастинда, вмиг лишившись остатков спеси. - Только не туда! Я боюсь темноты!
Алые губы Озмы растянулись в холодной злой улыбке.
- Бастинду и Гуамоколатокинта - в Долину Смертной тени! - выдохнула она, трижды щёлкнув каблучками и "ножницами" пальцев.
Вихрь подхватил колдунью и филина, растаяв без следа.
- Это жестоко, Озма! - сказала Элли, качая головой.
Принцесса виновато опустила взгляд.
- Элли, я понимаю, что я теперь добрая фея и всё такое, должна соответствовать... Но весь мой жизненный багаж - это опыт Урфина Джюса, с которым ещё предстоит долго разбираться и переосмысливать. А интуитивно, оказавшись в родном расколдованном теле, я каждой клеткой ощутила одно: передо мной убийца моего отца... Из Долины Бастинда выберется, если захочет, барьера там больше нет. С ней ещё проводник, для которого темнота родная стихия. А почувствовать себя в вашей шкуре ей будет полезно. Ты меня не осуждаешь?
- Как я могу? Я ведь не была на твоём месте...
- Спасибо, хранительница, - серьёзно сказала Озма. - Мне это в самом деле очень важно. Я обязательно отращу милосердие и сострадание, но надо понимать, что это не происходит мгновенно. Даже у волшебниц. К сожалению, не всё подвластно чудесам.
Она перевела сияющие глаза на Нимми Эми. Было радостно видеть, что взгляд девушки, начавший оттаивать ещё в Долине, продолжал это делать, пусть медленно и настороженно.
- Нимми, мне жаль, что будучи Урфином я так и не набралась смелости извиниться перед тобой за всё. Если можешь, прими извинения сейчас и не сочти их запоздалыми. Мне действительно хотелось быть твоим другом - просто другом, не более. Увы, понятия о дружбе у меня были странными, а упрямство в достижении своих целей заслуживало лучшего применения. Буду счастлива, если когда-нибудь мы сможем стать подругами.
- Понимаешь, Озма, после того, как мне больше не надо было избегать Ника и прятаться от него, все прошлые обидки стали совсем несущественными и смешными. И именно тогда я смогла посмотреть на Урфина непредвзято и начала его немного понимать. Если для тебя это важно. А Озма мне не сделала ничего плохого. И вообще я её пока что не знаю. Да и ты сама, полагаю, тоже. Будем узнавать тебя вместе.
- Но ведь я всё тот же Урфин, - настаивала Озма.
- Тот, да не тот! - прогремел с пятиметровой высоты голос Тилли-Вилли, срезонированный куполом.
- Хорошо сказано, малыш! - рассмеялась Нимми. - Поэтому смысла топтаться по прошлому я не вижу, а будущее зависит только от нас. Забегать вперёд тоже не нужно.
Они с Озмой даже поцеловались - формально и отстранённо. Губы Нимми были холодными и отдавали железом.
- Озма, - застенчиво спросил Тилли-Вилли, - а я могу называть тебя если не папой, то хотя бы мамой?
Девочка обворожительно улыбнулась:
- Конечно, если хочешь. Я-то знаю, каково чувствовать себя сиротой. А вот феей себя до сих пор не чувствую. Натворить какое-нибудь чудо? А, знаю!
Озма изящно взметнула руки, словно в танце, и щёлкнула пальцами. На секунду рубины серебряной диадемы превратились в изумруды. Просто подмигнули зелёным - но следом изумрудная волна пошла по всему тронному залу. Белый мрамор становился зелёным, куски хрусталя - изумрудами, и когда весь зал, кроме притаившегося за троном фургона, преобразился, волна выплеснула за окна и покатилась городом. Мостовые и нижние этажи домов зазеленели, сверкая изумрудными искорками.
- Это тоже иллюзия, - грустно сказала девочка в ответ на восхищённые взгляды. - Действует в пределах города. Вообще-то добрым феям иллюзии создавать крайне не рекомендуется. Но я фея всего каких-то полчаса, да и возраст удачный, когда ещё простительны маленькие шалости. В конце концов, я лишь поддерживаю иллюзию Гудвина. Зато теперь можно не заморачиваться с очками.
- Фарамант не согласится, - хмыкнула Элли. - Очки - это вся его жизнь.
Из присутствующих только Дин Гиор, который был в очках, не заметил разницы. Но судя по лукавой улыбке, затерявшейся в густой капитанской бороде, что-то заподозрил.
Впрочем, спецэффекты на этом не закончились, хотя уже не по вине Озмы. Вихрь и мрак в северном конце тронного зала. Гламурное розовое облачко в южном. Виллина и Стелла снова столкнулись лицом к лицу и обе остались не в восторге от этого обстоятельства.
- Моя книга поведала о происходящем, и я поспешила поздравить принцессу Озму...
- Мой ящик показал, что я теперь могу лично явиться в Изумрудный город с поздравлениями...
- Нет, сёстры, - отрезала Озма. - Поздравления принимаются только после того, как вы помиритесь.
- А девочка зубастая! - усмехнулась Виллина.
- Это же хорошо! Наши врагиньки, сами того не желая, дали Озме отличную закалку. А ещё иммунитет ко злу.
- Посмотрим. Палка-то о двух концах, - осадила старушка безудержный оптимизм Стеллы.
Они обменялись рукопожатиями и поцелуями, ещё холоднее, чем Нимми с Озмой.
- А всё-таки нам тогда надо было объединить усилия, - сказала упрямая Стелла.
Виллина скептически покачала головой:
- Слишком большой был риск. Будущее Волшебной страны хрупко и не определено. Даже предсказание, которое дала в прошлом году Элли моя книга, было не только условным, но и стохастическим. Я не стала расстраивать девочку, озвучивая его полностью, но её путь домой мог оказаться гораздо длиннее и драматичней. А главное, в этом случае погибала Бастинда, унося в могилу тайну Озмы на многие десятилетия.
- То есть я бы ещё десятилетиями оставалась Урфином Джюсом, а Стелла заточённой в Розовой стране? - вздохнула Озма.
- Получается, что так. Хотя в дальнейшем, в постканоне, всё должно было закончиться благополучно.
- Но почему же вы мне этого не сказали, сударыня? - удивилась Элли. - Ведь я могла бы повлиять на правильный ход событий.
- В том-то и дело, дитя моё, что нет. Информация о будущем всегда даётся таким образом, что на него нельзя повлиять, а стохастические прогнозы - с неопределённой точкой развилки. Это древний магический закон мироздания. Только теперь, постфактум, книга открыла мне, что благоприятное развитие событий обеспечил этот вот чёрный герой, который глядит на нас блестящими глазами и радостно виляет хвостом. Всего лишь тем, что оказался на этом самом месте во время вашего разговора с Гудвином.
- Я даже знаю, как именно он это сделал, - хитро улыбнулась девочка. - Но значит, я действительно могла отправиться сражаться с Бастиндой? И победить её? Не представляю...
- А этого и не надо представлять, дитя моё, - сказала Стелла. - Пройденные нами пути могли быть совсем другими, но они таковы как есть. Просто надо идти дальше и не сворачивать.
- Как по дороге из жёлтого кирпича...
- Точно. В стороне от пути ещё не раз встретятся и замки людоедов, и коварные маковые поля. Но верные друзья всегда помогут друг другу вернуться на дорогу. Это тоже древний магический закон.
Волшебницы ещё некоторое время беседовали с Озмой, вводя её в курс волшебных дел. Недолго - Договор фей оставался в силе, и им надо было возвращаться. Впрочем, Озма предложила заключить новое соглашение.
А потом Изумрудный город погрузился в многодневные торжества по случаю интронизации Озмы, с танцами и магическими фейерверками - в создании последних принцесса неожиданно для самой себя обнаружила немалый художественный талант.
Сама, впрочем, почти не участвовала во всеобщем веселье, охватившем городские улицы, где даже на амнистированных Кабра Гвина и Энкина Фледа почти никто не глядел косо или осуждающе, принимая их на равных в общий круг. Каблучки серебряных туфелек то и дело звенели, и её белая мантия мелькала по Волшебной стране невесомым облачком.
Лично отправилась в Фиолетовую страну забрать на праздник Лестара, а в Голубую за Премом Кокусом и заодно Ку Клипом (суровый кузнец не любил вечеринок, но мастер Лестар уж очень хотел с ним познакомиться). Посетила Лисоград, где вызвала свистком Рамину и памятью отца скрепила вечный Договор о дружбе между лисьим и мышиным народами. Вместе с Чарли крепко жала лапы и целовала морды каждому участнику звериного войска, а с львиной четой договорилась сразу по окончании праздника отправиться освобождать Заречный лес от дракопаука. Снова перенеслась в Голубую страну, теперь с Топотуном, и посетила каждого, кого чем-то обидела, будучи Урфином Джюсом (а таковых оказалось ох как немало), принося извинения и подарки.
Детское тело с даром вечной юности было полно сил и энергии, хотелось воротить горы. Жизненный опыт Урфина ехидно подсказывал, что жизнь вскоре непременно возьмёт своё и поставит на место. Но это будет потом.
В конце концов явилась на пир в самом его разгаре. Туда были приглашены старики, заставшие Пасторию. С блеском распахнутых глаз девочка жадно внимала их рассказам об отце, который правил народом в чистоте и беззлобии сердца и водил его мудрыми ладонями. Назначила всех своими советниками, потребовала сразу одёргивать её, если начнёт поступать не по его принципам.
Элли в праздничной суматохе не сразу вспомнила о Золотой Шапке. Вызвала Летучих Обезьян, чтобы исполнить своё обещание. Растроганный Уорра присягнул Озме на дружбу, а та, разумеется, опять вызвала Рамину с мышиной оравой, заставив помириться и эти два народа. Обезьяны и мыши присоединились к пирующим, и во дворце стало совсем весело.
Впрочем, Озма с Элли вскоре сбежали под шумок в фургон, так и оставшийся стоять в тронном зале, где до утра провели время в разговорах.
На следующий день принцесса попыталась приступить к государственным делам и тут же столкнулась с небольшой заминкой. Она планировала назначить Страшилу соправителем от своего имени к Прему Кокусу в Голубую страну, а Железного Дровосека - к Лестару в Фиолетовую. Это выглядело логично: в аграрной стране жевунов никогда не было проблем со свежей соломой, а блеск никелированного корпуса Ника так восхищал мигунов.
Однако Дровосека и Нимми Эми охватила тоска по родине.
- У вас же там и родственников нет, кроме Нимминой тётки, - удивлялась Озма.
- Да и друзей, кроме Ку Клипа, тоже особо нет. Но вот, лежит сердце. Чьё сильнее, мы уже и сами запутались. Мы ведь всё время вместе - за все дни разлуки.
Страшила же оставался кос-мо-по-ли-том ("Где же мой дом - на поле, у портного или у сапожника?" - озадачил он Элли вопросом ещё в прошлом году) и, судя по тому, что охотно продолжал носить мигунский костюм, против назначения в Фиолетовую страну ничего не имел.
- Как я уже говорил, Фиолетовая страна - не Изумрудная, - протягивал он Чарли на пухлой ладошке довольно крупный изумруд. - Этот настоящий, не ил-лю-зор-ный. Украшал мою шляпу, отвалился, когда я прятался от Летучих Обезьян. Теперь мне положено носить аметист, так что возьми его как прощальный подарок.
- Я обязательно сохраню его на память, - сказал моряк, нисколько не кривя душой. Он и без того получил столько ценных подарков и от мигунов, и от Озмы, что мечта снарядить на Куру-Кусу собственное судно превратилась из мечты в ближайшие планы.
- Что ж, к жевунам так к жевунам, - сказала Озма Железному Дровосеку. - Первым заданием будет исправить лица дуболомам зелёного взвода. Справишься?
- Верный топор и настоящее сердце не должны подвести.
- Отлично. А я займусь остальными. Если, конечно, мои руки не разучились держать инструмент, - принцесса с сомнением посмотрела на розовые ладони, не знавшие мозолей.
Празднование, хоть и не с таким буйным размахом, как в первые дни, продолжалось уже неделю. Но почему всё печальнее становились лица друзей с приближением неизбежной разлуки?
И почему печальнее всех была Озма?
Спросите у неё сами. Если осмелитесь.
Ранним утром принцесса вышла с гостями из-за гор на широкий балкон с южной стороны дворца, превращённый ею в огород для отдыха от государственных дел. Под ногами просыпался город, утомлённый затянувшимся праздником, за стеной угрюмо возвышалась Дозорная башня и, сколько мог охватить взгляд, простирались бескрайние пшеничные поля Изумрудной страны.
Активировав на диадеме невидимость, Озма взяла за руки моряка и Элли, прижимавшую Тотошку:
- Несите нас в Канзас, на ферму Смитов.
Серебряный перезвон каблуков. Три шага. Вихрь.
Домик - рукой подать.
Озма отпустила руки, оставаясь невидимой. Утративший дар речи Тотошка принюхивается к месту, где она должна стоять.
- Прощайте, друзья! - в хрустальном голосе печаль, как глубокая трещина.
- Ой, - разочарованно протянула Элли, - я думала, ты хотя бы с моими родителями познакомишься...
- Нет, сестричка. Я даже видимой не становлюсь, потому что в Канзасе нет места чудесам. Мне очень больно расставаться с вами. Вы сделали меня тем, кем я должна быть. Своим примером расколдовали мне душу задолго до телесной метаморфозы. В этом, видимо, и заключалась главная миссия хранительницы Регалий.
- Значит, мы больше не увидимся? - в голубых Эллиных глазах стояли слёзы.
- Связавшее нас феерическое чутьё подсказывает мне, что увидимся, и ещё не раз. Но боюсь, очень нескоро.
Судя потому, как моментально Тотошка потерял интерес к месту, откуда звенел хрустальный голос, помчавшись к домику, Озмы там больше не было. Элли бросилась за ним вдогонку.
Чарли с улыбкой проводил взглядом девочку и пёсика, хромая следом. Деревяшка неприятно отдавала подзабытой в Волшебной стране болью. Добро пожаловать в Большой мир!
Впрочем, без всякого феерического чутья моряк почему-то был абсолютно уверен, что Волшебная страна ещё постучится в его жизнь.
Что стало с Эотом Лингом? Куда делась Флита? Что ждёт Элли и Фреда в Пещере рудокопов, учитывая альтернативный способ попадания в неё Руфа Билана? (Кастальо респект за верность идее и матюки за исполнение вне канона) Какую тайну хранят Хранители времени? Имеют ли под собой реальное основание легенды о странной девочке с волком? (сам пока не знаю) Как Бастинда покорит марранов? Готова ли Волшебная страна к пробуждению Арахны? (не вполне пробуждению и не совсем Арахны) Найдут ли Озма и Гуамоколатокинт общий язык? Получит ли Тотошка дар вечной юности? И главное: как воспримут друг друга Энни Смит и Волшебная страна.
Эти и другие вопросы планируется осветить в сиквеле "Фея Будущих побед, или Если бы Тотошка-2". Если он будет написан, конечно.
Более к месту эту фразу вставить было бы невозможно))
А конец грустный... Урфин разобрался в себе, только перестав быть Урфином. Но что-то правильное и красивое в этом есть. Автор, спасибо, читал с большим интересом, сиквела буду ждать.
Имеют ли под собой реальное основание легенды о странной девочке с волком? (сам пока не знаю)
Если ещё и девочка с волком появится, то у вас будет первый в истории фандома полномасштабный кроссовер сразу трёх, а не двух, изумрудных миров разных авторов
Пост N: 409
Зарегистрирован: 07.06.19
Откуда: Украина
Рейтинг:
2
Награды:
Отправлено: 06.10.19 22:28. Заголовок: Donald пишет: Если ..
Donald пишет:
цитата:
Если ещё и девочка с волком появится
Из персонажей точно появится Тамиз, может быть, кто-то ещё (НМП и НЁХ, похожие на сухновских, не считаются), но кроссоверности там и на других уровнях планируется. Корина всё настырнее лезет туда как тёмнаянеоднозначная в общем, своеобразная сторона и альтернатива Озмы, искушаемой [неким спойлерным волковско-баумовским кроссоверным персонажем]. "Синее платье", ага. Так что девочка с волком, скорее всего, появится только в легендах...
Пост N: 1012
Зарегистрирован: 07.06.19
Откуда: Украина
Рейтинг:
5
Награды:
Отправлено: 07.06.20 23:02. Заголовок: Внезапно только год ..
Внезапно только год спустя обнаружил, что завязку AUшки я сымпровизировал в первый же день регистрации на форуме (ссылка в шапке)
А её Главный Спойлер - два дня спустя http://izumgorod.borda.ru/?1-3-1591559437547-00000164-000-280-0#096
Почему-то казалось, что это было чуть попозже, и я сразу же начал писать ))
Капрал Бефар пишет:
цитата:
Если он будет написан, конечно.
Полагаю, когда-нибудь будет, но как-то не рассчитывал, что оно разрастётся в такое монстромакси: http://izumgorod.borda.ru/?1-8-0-00000429-000-0-0-1591534926 Уже раза в полтора с лишним больше "Башмачка" - а не закончена пока даже вторая часть из трёх ))
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 722
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Более к месту эту фразу вставить было бы невозможно)) 
- дома
- никого нет дома
