Отправлено: 27.06.19 23:25. Заголовок: Серебряный башмачок, или Если бы Тотошка...
AU, которая внезапно начала вырастать из игры "что было бы, если"... Точка бифуркации + ряд допущений и домыслов, без которых никак.
Размер: 59 тысяч слов, макси в двух частях
джен, PG-13
Статус: закончен
Дисклеймеры: элементы кроссовера А.Волков / Ф.Баум; развитие альтернативного таймлайна влечет отсутствие или трансформацию некоторых канонических персонажей, а также местами кажущиеся OOC; дубовый язык и канцелярит
Отправлено: 09.07.19 14:09. Заголовок: Коль мы готовы духом..
Коль мы готовы духом, - все готово
С утра Урфин Джюс продолжил путь верхом на запряженном Топотуне - к немалому удовольствию медведя.
Нет, он не прятался от разговоров в фургоне (слышать голос Нимми Эми ему было приятно, что бы именно она ни говорила) и, тем более, от вопросов Тилли-Вилли. Просто теперь пришел его черед приставать к Чарли с вопросами о Большом мире. А их количество после пролистанных ночью при свече книжек набрало критическую массу.
Элли, разбуженная в дорогу с рассветом, ностальгически досыпала на собственной старой кровати под неровный стук колес по выбоинам дороги из желтого кирпича, которых, чем дальше в лес, становилось все больше - но рессоры дядиной конструкции смягчали тряску, по-настоящему баюкая в резонансе с чеканным шагом неутомимых дуболомов за стенами фургона. В общем, спалось не хуже, чем тогда, когда домик несло ураганом, и поднялась она только к полудню. Да и то лишь потому, что дядя остановил фургон, прокричал, что видит у поворота дороги любопытный столб - и догадавшись, что это такое, девочка выскочила прямо в ночной сорочке.
Знакомый столб с роковой табличкой и в самом деле встречал ее там же, где в прошлом году. Только теперь за ним никто не ухаживал, он был весь опутан плющом, и надпись на заросшей табличке не читалась. Но этого и не требовалось - Элли помнила ее наизусть: "Путник, торопись! За поворотом дороги исполнятся все твои желания!"
- Это ж надо было купиться на такую разводку для грудных младенцев! - девочке было так стыдно, словно это произошло вчера.
- Грудные младенцы читать не умеют, - заметил Тотошка. - Но да, я тоже повел себя, как глупый щенок...
- Нет-нет, ты как раз был на высоте. Так смело бросился меня защищать!
- Это мой долг, - ответил песик без ложной скромности. - Вот только я с ним плохо справился.
- Ничего не плохо! - горячо возражала Элли. - Вел себя как настоящий герой, чуть не погиб, полз за Людоедом до последнего, теряя сознание... Просто что ты мог против него сделать, такого большого?
Самолюбивому Тотошке, несомненно, была приятна вполне заслуженная похвала, и все же он не мог не признать:
- Спасли тебя все-таки Страшила и Железный Дровосек. А меня самого спасать пришлось.
Все присутствующие, конечно, не раз слышали эту историю. Где-то поблизости в лесной глуши, за уже заросшими тропами, таился опустевший замок Людоеда, из которого самоотверженные друзья освободили Элли, а потом и расправились с его жестоким владельцем.
Взгляд Элли скользил по верхушкам деревьев - не выглянет ли из кроны добрая и смелая Белка, которая поведала друзьям о случившемся и провела их до самого замка, хотя ужасно боялась Людоеда? Увы, она, вероятно, не знала, что с колонной непонятных деревянных людей, от которой все лесные жители заранее спешат на всякий случай подальше скрыться, следует благодарная ей маленькая девочка, спасенная ее неравнодушием.
Тилли-Вилли выдернул столб, переломил и раздавил обитой железом стопой в щепки вместе с табличкой. Но старая заноза в душе от первой смертельной опасности, когда Элли убедилась в правоте слов доброй волшебницы Виллины "Не везде наша страна хороша", так и осталась.
- И все-таки, откуда замок в таком глубоком лесу? - продолжал размышлять Чарли в пути, верхом на кОзеле.
- Это сейчас лес, - отвечал ему Урфин со спины медведя, тянущего ту же оглоблю. - А была оживленная дорога из столицы Нараньи в удел принца Бофаро, по которой затем и сама столица перетекла. Наверняка в стороне от нее находились поместья Балланагарской знати. И замок Людоеда - интересно, как его звали? - просто последний из них, дотянувший до наших дней.
- Не исключено. А поскольку Элли описывает Людоеда высоким даже по нашим меркам, это в копилку твоей версии о рослых балланагарцах.
- Может быть, мои родители - не рудокопы, а слуги Людоеда, бежавшие в Голубую страну, когда он взялся их есть? - предположил Урфин и надолго задумался, какой из вариантов был бы для него более лестным.
Элли испытывала странное чувство. Дорога из желтого кирпича, которая в прошлый раз бесконечно тянулась долгие дни, с трудом преодолеваемая ее маленькими шагами и особенно рыхлыми соломенными шагами Страшилы, теперь с грохотом проносилась за окнами фургона, как проносятся воспоминания о пережитом. Такими темпами они вот-вот должны встретить Льва, который обещал ждать на месте их драматического знакомства.
И в самом деле - Тотошка внезапно забеспокоился и выпрыгнул из фургона прямо на ходу.
Лев был не один. Десятки глаз осторожно наблюдали из зарослей за странным, но грозным войском. Мартышки и павианы прыгали по ветвям. Самого льва окружала представительная свита. Пара медведей, пума, черная пантера, несколько рысей и, бок о бок с ним, молодая грациозная львица, глядящая на него с такой нежностью, что Элли понимающе улыбнулась, а Лев смущенно отвел взгляд.
Тотошка немедленно разыграл сцену, о которой они договорились со Львом еще дома у Урфина - ринулся на него, будто бы защищая Элли, а тот разинул свою свирепую пасть.
- "Как тебе не стыдно обижать маленьких?" - Элли с серьезной миной попыталась строгим голосом процитировать саму себя, но не выдержала и прыснула. - С подругой познакомишь?
- Ох, и бойкая ты! - усмехнулась львица. - Именно такой я тебя и представляла по его рассказам. Нашего рода, даром, что человеческий детеныш.
К сожалению, полностью отыграть эпизод их знакомства не представлялось возможным: Страшила и Железный Дровосек, на которых Лев тогда напал, пытаясь скрыть свою трусость, продолжали томиться на башне. И горечь этого факта мешала удариться в приятные воспоминания.
Лев стал настойчиво уговаривать Элли, чтобы она продолжила путь верхом на нем.
- А это не уронит твое достоинство?
- Наоборот! Ты же фея.
- И тут начинается, - вздохнула девочка. - Ладно, дай хоть прихорошусь, серебряный обруч надену...
С обручем она, конечно, не удержалась показать зрителям трюк "исчезающий лев", и звери, которых становилось все больше, с трепетом смотрели на восседающую на Льве могущественную феечку, увлеченную светской беседой с идущей рядом львицей.
Элли помнила, что вскоре дорога должна была выйти на большую поляну. Здесь Лев собирался окончательно расставить все точки, призвав присоединиться к походу.
Поляна оказалась плотно заполненной зверями. Урфин со страхом наблюдал эти продолжающие расти ряды хищников и суровых разумных быков. Вероятно, здесь были не только сторонники опального Льва, а и случайно оказавшиеся рядом зеваки. Но если хотя бы половина присутствующих поддержит призыв, деревянное войско будет смотреться на их фоне не так уж и эффектно.
Ему уже казалось однажды, что он теряет над ним контроль, когда Чарли затеял свои малопонятные реформы. К счастью, теперь оно подчинено генералиссимусу Тилли-Вилли с его наивной сыновней преданностью, то есть фактически ему самому. И вот теперь ему придется считаться с довольно грозными союзниками.
Но уязвленное самолюбие вскоре уступило место страху. Если слуги Бастинды смогли одолеть такую орду даже без пресловутых Летучих обезьян - каковы у них шансы на победу? Пусть деревянным солдатам не страшны ни железные клыки и клювы, ни ядовитые жала черных пчел, пусть пороховые гранаты Чарли - действительно мощное убойное оружие... Но кто знает, что еще припасено в арсенале злой волшебницы?
А если она успеет отыскать башмачки?..
От невеселых размышлений его отвлек Чарли. Они давно заранее обсудили, что хозвзвод капрала Ельведа будет послан вперед, к разведчикам, которые, по его расчетам скоро должны достичь первого оврага и начать сносить к нему деревья для моста. Обученный наведению мостов фиолетовый взвод уже был снабжен инструментами из дома Железного Дровосека, и Урфин дал им впридачу плотницкие инструменты из своего хозяйства, строго наказав обращаться с ними аккуратно.
Между тем Лев вскочил на крышу фургона, и на поляне воцарилась гробовая тишина.
- Звери и птицы! Я уже не царь, и это ваш выбор. У меня нет права никому ничего приказывать. Но я также не собираюсь сейчас проводить Вече, что-либо обсуждать и ставить на голосование. Я хочу, чтобы вы меня услышали и каждый сделал собственный выбор лично для себя.
На Вече много говорили о том, что кровь наших братьев и сестер, погибших у переправы - на мне, который втянул вас в чужую войну. Я не буду напоминать, что она никому не казалась чужой, когда начиналась. Не буду и спорить, грозит ли опасность порабощения Бастиндой каждому из нас.
Я хочу лишь озвучить то, что знает каждый, но никто не решается произнести вслух: на самом деле их смерть на совести трусов, бежавших с поля боя.
По звериным рядам тихо прокатился рыкающий ропот, но Лев не стал выдерживать паузу и продолжал, повысив голос:
- Как вы знаете, я до последнего времени был трусом, поэтому не могу осуждать трусов. Я просто хочу, чтобы трусы на этот раз оставались дома.
Вы видите наших новых союзников - деревянных солдат и их полководца, обитого железом. Каждый из них в состоянии держать оборону так же, как до последнего держал ее Железный Дровосек. Нет, лучше, потому что они неуязвимей для пчел Бастинды. Но это не значит, что новый поход будет менее опасным.
Звери и птицы! Наверняка будут новые жертвы, и не все, кто отправится в этот поход, вернутся из него. Но каждый, кто вернется, до конца дней останется в ореоле славы великой победы над злой волшебницей, о которой затем его внуки будут рассказывать своим внукам. Я, Смелый Лев, не хочу делиться этой славой ни с трусами, ни со случайными попутчиками. И не хочу погибнуть рядом с теми, чей труп будет лежать хвостом к противнику.
Те, кто сегодня уйдут, будут до конца дней жалеть об этом, когда выжившие вернутся с победой. Но я прошу присоединиться только готовых к тому, что не вернутся именно они. На этот раз мне не нужно большое войско. Мне нужна кучка смельчаков, готовая идти до конца.
Многие слышали, как по дороге в Изумрудный город я заснул на Маковом поле за Большой рекой, и как меня вытащили оттуда полчища маленьких полевых мышей. Раньше я думал, что им это удалось потому, что их было много. После нашего поражения понял: гораздо важнее было то, что они действовали слаженно, одной командой в едином порыве. Трус на поле боя - это не просто ноль, это перечеркнутые усилия минимум одного смельчака. Вот такая арифметика.
И последнее. У нас мало времени. В прошлый раз длинный кружной путь привел к тому, что колдунья рано узнала о наших планах. Поэтому мы пойдем напрямик через Тигровый лес. Каждый, кто сейчас недовольно зарычал, пусть подумает, насколько Бастинда со своими слугами сильнее и опасней Саблезубых тигров. И еще раз взвесит, а касалось ли его то, что он сейчас услышал, или ему лучше вернуться домой. У меня все.
- Ну, парень, ты отжег! - восторженно сказал Чарли, когда Лев спрыгнул с фургона. - Это было мощнее монолога Генриха V перед битвой при Азенкуре, который я зубрил в школе.
- Какой еще монолог? - сердито проворчал Лев. - Высказал то, что накипело за эти месяцы...
А заметно поредевшие звериные ряды кипели и бурлили горячими спорами, в результате которых продолжали редеть. В конце концов осталось меньше половины, но Урфина это теперь не радовало.
Уже начинало темнеть, однако Чарли решил двигаться дальше. Дуболомы, Тилли-Вилли и тянущие фургон Топотун с кОзелом не нуждаются в сне и отдыхе, девочки могут спать в фургоне всю ночь, а они с Урфином будут сменять друг друга на вахте.
- Надо было с самого начала так сделать, а я, старая копченая селедка, не сообразил. Только потеряли несколько часов. Они нам еще аукнуться могут. Лев прав - слухи бегут впереди нас, и надо спешить, если хотим застать Бастинду врасплох.
- Да ладно, - благодушно возразил Урфин, - сколько там мы потеряли? Зато Нимми Эми, наверное, было приятно переночевать в родном доме?
Моряк поглядел на него как-то странно, с интересом и суровой теплотой.
- Откровенно говоря, не очень. Она ведь по твоему требованию должна его покинуть...
Урфин опустил голову и ничего не сказал. Только порадовался, что филин не был свидетелем этого разговора, иначе его сейчас клевали бы с двух сторон.
Быстроногие звери-союзники были отправлены вперед, чтобы к приходу колонны успеть и отдохнуть, и подключиться к строительству моста, в котором у них уже был опыт.
Тилли-Вилли, чье засветившееся в темноте клыкастое лицо повергало в невольный трепет даже Смелого Льва, скомандовал построение...
Овраг был достигнут неожиданно быстро, однако и работа над мостом - основательным, способным выдержать и фургон, и Тилли-Вилли - близилась к завершению. Элли, Лев и Тотошка осторожно подошли к краю расщелины, вспоминая, как Лев переносил через нее спутников, дрожа от страха и преодолевая его с каждым прыжком.
- А знаешь, Элли, - говорил ей Лев, косясь на подругу, которая у фургона о чем-то весело шепталась с Нимми Эми, - я ведь и трусом-то себя почувствовал после того, как побоялся признаться ей в любви - а вдруг откажет? А когда вернулся и стал царем, тоже медлил - как теперь узнать, любит ли она меня на самом деле? За царя кто угодно пойдет...
Элли смеялась, расчесывая ему густую гриву:
- Кажется, я была права: смелость оказалась просроченной...
- Издевайся, издевайся... Когда свергли, было не до того - я винил себя в нашем поражении и не смел на нее глаз поднять. К тому же ей досталось от ворон при переправе. И только вернувшись от вас, первым делом отправился к ней и выложил все, что несколько лет носил на сердце. Оказалось, она все эти годы ждала от меня этих слов. И на войну тогда отправилась ради меня. Где были мои глаза?
- Вот! Зрение тебе, дорогой Лев, надо было просить у Гудвина, а не смелость, - Элли поцеловала его в мокрый нос и тут же бросила лукавый взгляд в сторону львицы - эта хоть не начнет глупых шуток про "ревность", как Нимми?
Урфин и Чарли говорили со зверями о более приземленных вещах.
- А ведь эти махайродонтины...
- Кто? - переспросил Чарли.
- Это у вас так ископаемые саблезубые тигры называются, я в Эллиной книжке посмотрел. Гомотерии, а может быть, смилодоны, только эти побольше будут. Я к тому, что им этот овраг должно быть нетрудно перепрыгнуть - неужели не пытались?
- Пытались, конечно, - рассказывали звери, - иначе откуда бы мы о них знали и почему так боялись. Мы от страха начали сбиваться в стаи, и шальные одиночки почувствовали себя в нашем лесу неуютно.
- То бишь, если мы выдвинемся плотной стаей, они не рискнут на нас напасть? - заключил Урфин.
- А если рискнут, то мы должны быть готовы их встретить, - сказал моряк. - Но лучше, конечно, выжать эффект стаи максимально.
Переход по мосту прошел без проблем, и Чарли начал перестраивать войско для прохождения через Тигровый лес. Теперь фургон был со всех сторон окружен зверями, а их в свою очередь прикрывали с флангов две колонны дуболомов, где по всей длине равномерно распределялись капралы с острыми саблями и гренадеры с гранатами наготове.
И над всем этим пылала в предрассветной мгле жуткая маска Тилли-Вилли, чьи острые клыки способны были вызвать у Саблезубых тигров комплекс неполноценности.
С первыми же шагами дуболомы грянули свой хит "Бастинда - дрянь!", а звери одновременно издали многоголосый рык и рев. Лес пробудился от страшных звуков, предварявших появление невиданного монстра.
Деревянные разведчики теперь шли в общих колоннах с дуболомами. Разведку осуществляли обезьяны, прыгавшие высоко по деревьям, в недосягаемости для тигров.
Они и рассказали, что произошло.
- Искры пылающего огня вспыхнули в концах ночного леса. Пламя в тигриных глазах горело жгучим страхом и воспаряло на крыльях ужаса, гнавшего их прочь от приближавшегося войска навстречу заре. Черным молниям подобно рассекали тигры темень чащи. Сердца их колотились, сжатые клещами смертного ужаса, и казалось, вот-вот порвутся жилы. И когда звезды отбросили копья, а небеса увлажнились слезами, тигры, замершие было у разверзшейся на их пути пасти преисподней, разом ринулись в мрак предвечной бездны, как агнцы, обреченные на заклание.
- Ведь можем же, друзья? - довольно сказал Лев.
Да, произведенный эффект превзошел все, даже самые смелые ожидания...
Второй расселины достигли, когда уже совсем рассвело. Наведение моста надолго приостановило колонну, рассыпавшуюся в обычную толпу.
Эта щель была не только намного шире первой, но и несравненно глубже. Лишь улегшись на краю, можно было осторожно заглянуть вниз. Взгляд спускался по отвесным стенам оврага и тонул в непроглядной тьме.
- Что же случилось с тиграми? - спрашивал себя Чарли. - Страх заставил их совершить коллективное самоубийство? Или все-таки...
- Думаешь, овраг соединен с Подземной страной? И она аж сюда тянется? - догадался Урфин.
- Возможно ли такое?
- Легенды утверждают, что один из входов в Подземье и пункт наблюдения за изгнанными в Пещеру людьми Бофаро находился в его бывшем уделе, то есть в Изумрудной стране. Но думаю, они что-то путают.
- Что саблезубые тигры появились после землетрясения вместе с оврагами - это факт, я уже говорил, - заметил Лев. - Так что вполне их могло выбросить оттуда, а теперь они от страха решили вернуться в родные края. Сомневаюсь только, что люди в состоянии жить в той же части Подземья, где эти твари. Это, кстати, может объяснять, почему они вели себя как неразумные, хотя и хищники.
- В Волшебной стране все хищники разумны? - уточнила Элли.
- Насколько я знаю, да.
- Значит, и дикий кот, который напал на Рамину? Он, получается, как Людоед в животном мире? Хотя ведь и король Тонконюх говорил, что лисицы до переселения охотились на ее народ... Я думала, разумные хищники охотятся только на неразумных, неговорящих животных.
- Всяко бывало в истории, - опустил глаза Лев. - У нас тоже есть свои легенды. Говорят, разумные животные в Волшебной стране начали враждовать между собой после того, как стали воевать люди, по их примеру. А по замыслу создателя Волшебной страны чародея Гуррикана было не так.
- Он разве не Гуррикап? - удивилась Нимми, и знаток фольклора Урфин подтвердил, что эту полумифическую личность, чей гигантский замок, впрочем, до сих пор можно видеть в окрестностях Голубой страны, называют по-разному.
- Некоторые дивные сектанты вообще называют его Торном из Атлантиды.
Сразу за оврагом войско было снова перестроено. Теперь основные силы дуболомов и животных рассредоточились к северу от дороги, вымощенной желтым кирпичом. Чтобы не повторить роковую ошибку Первого звериного похода, было решено форсировать Большую реку широким фронтом и так же двигаться к Изумрудному городу.
Чарли вымачивал и смолил дуболомов во время двухнедельной подготовки к походу отнюдь не для того, чтобы придать им брутальности, и не от нечего делать включил в их строевую подготовку обучение стилям плавания. Им предстояло не просто пересечь реку вплавь, а в обнимку образовать собой импровизированные плоты для переправки грузов и некрупных зверей.
Красный взвод был отправлен на юг, чтобы двигаться через маковое поле, чей усыпляющий аромат, некогда сваливший с ног Элли, Тотошку и Льва, не опасен для деревянных людей, а также страховать, если кого-то отнесет туда течением.
На каждом участке наступления был свой гренадер, порохобот, запас гранат и пороха. Действия должны были координироваться птичьей службой, которую возглавила Кагги-Карр.
Переправа проходила на удивление гладко и быстро. Большинство зверей не тратили время на создание плавсредств и преодолевали реку самостоятельно - даже кошачьи, вдохновленные личным примером Смелого Льва и его боевой подруги, которые еще и переправляли на спинах с десяток обезьян.
Генералиссимус изначально делался с расчетом на плавучесть, и его лишь предстояло усилить парой поплавков из пробкового дерева. Хуже обстояло дело с фургоном. Если бы Чарли успел законопатить щели и хорошо его просмолить, Убивающий домик с такими же поплавками мог бы стать плавучим домиком-амфибией. Но решение взять его в поход было принято слишком поздно. Теперь приходилось переправлять фургон на большом, а значит, неповоротливом плоту, яростно орудуя шестами. Их все-таки снесло к Маковому полю, и Тилли-Вилли, шагая по заросшему камышом берегу, тянул плот на канате вверх по реке к дороге из желтого кирпича.
А там ждала неприятная новость.
- Волки Бастинды полукольцом сторрожат окрестности Изумрудного города, захватывая и Дозорную башню, - докладывала Кагги-Карр данные птичьей разведки. - Эти меррзкие недоворроны кружат, наблюдая за доррогами.
- Нас все-таки обнаружили. Вот зачем я потерял время, останавливаясь на ночлег? - ругал себя Чарли, и Урфин в который раз восхищался силой духа этого человека, способного вслух признавать свои ошибки и брать на себя ответственность за неудачи.
- Перестань, дядя Чарли, - рассудительно заметила Элли. - Нашумели мы уже в лесу, особенно в Тигровом. А после этого двигаться быстрее никак не могли из-за мостов и переправы.
- Возможно, ты и права, брамсельный ветер. Но что же теперь делать?
- Наступать! - рявкнул Лев.
- Бастинда была в Изумрудном городе вчера, а значит, до завтра не появится, - сказала ворона. - Если наступать, то не откладывая.
- А вы, горячие головы, подумали о Страшиле и Железном Дровосеке, которые у них в заложниках?
- И еще Дин Гиор с Фарамантом в городе, - напомнила Элли.
- Да, тоже по моей вине, мачты и реи, и сильно усложняя дело. Мы рассчитывали внезапно захватить башню и освободить узников. Но теперь, если мы прорвем оборону, их успеют перевести в другое место. Не сомневаюсь, что Бастинда оставила распоряжения на такой случай.
На самом деле Чарли подозревал, что Железный Дровосек в таком случае, в отличие от Страшилы, будет попросту уничтожен, но, разумеется, не стал озвучивать эту мысль при Нимми Эми.
– Еще в детстве, - сказала Кагги-Карр, - я слыхала от дедушки, что из башни идет подземный ход куда-то далеко на юг. Наверняка дальше, чем стоят волки, и мы бы могли им воспользоваться. Правда, дедушка говорил, что ход давным-давно заброшен, потому что в нем завелись чудовища.
- Подземные чудовища после саблезубых тигров нам не страшны, - улыбнулась Элли. - Но как узнать, куда выводит ход?
- А скажи, Элли, - спросил вдруг моряк, - не оставила ли ты в Канзасе серебряный свисточек мышиной королевы?
- Рамины?
- Да, ты ее так, кажется, называла.
Девочка полезла в рюкзачок:
- Свисток у меня с собой, вот он... Думаешь, мыши могут знать о подземном ходе?
- Почему бы нет? Они всюду шныряют...
- Да, но работает ли он? Я им никогда не пользовалась.
- Вот и проверим, - резонно ответил Чарли.
- Хорошо. Но тогда, дядя, крепче держи Тотошку - у него на мышей аллергия.
- Не аллергия, а охотничий инстинкт! - обиженно уточнил песик.
- Это у вас так ископаемые саблезубые тигры называются, я в Эллиной книжке посмотрел. Гомотерии, а может быть, смилодоны, только эти побольше будут. Я к тому, что им этот овраг должно быть нетрудно перепрыгнуть - неужели не пытались?
Отправлено: 11.07.19 18:29. Заголовок: Ядра - чистый изумру..
Кровь, вера и страх, город в цепи
Руф Билан давно потерял счет дням. Хотя поначалу пытался его вести.
Какой смысл фиксировать линию времени, когда оно давно стало для тебя цикличным?
Каждое утро ему приносили еду, которую надо было разделить на целый день, но он обычно съедал все сразу из-за того, что делить особенно было нечего, и из-за крыс. После третьего раза обычно через некоторое время появлялась Бастинда и, злобно впившись в него единственным глазом, задавала всегда один и тот же вопрос.
Вопрос, на который у него не было и не могло быть ответа - но старуха этому не верила. Или просто ей надо было излить на кого-то свою черную злобу, текущую в высохших за столетия венах вместо крови.
Затем все повторялось.
Иногда она пропускала сутки или двое, и эти дни обманутого напряженного ожидания были особенно тяжелыми. С другой стороны, они вносили хоть какое-то разнообразие.
Его помраченному рассудку начинало казаться, что время давно свернулось и схлопнулось, что он просто проживает заново одни и те же дни, выслушивает снова и снова однажды заданный вопрос волшебницы. И это бесконечное колесо не разорвется, пока он не даст ей ответ.
Только где его взять?
Он уже с трудом понимал, где находится. Смутно помнил, как его вместе со Страшилой тащили к древней круглой башне, сложенной в незапамятные времена из огромных глыб, ныне изрытых временем и непогодами, и служившей после строительства Изумрудного города сторожевым постом, как бросили в темный каменный колодец ее подвала. Но там ли он до сих пор? В этом Билан не был уверен. Как, впрочем, и ни в чем остальном.
А ведь наставлял его покойный родитель никогда не доверять злым волшебницам. И уж точно не привиделось бы ему в кошмарном сне, что баловень Руф сойдется с той самой Бастиндой, за доблесть на проигранной войне с которой Гудвин и возвысил их род, сделав первыми потомственными дворянами Изумрудной страны.
Но что толку, папаша, в этой бумажной чести, если улетев с феей Элли на Солнце, Гудвин назначил преемником не меня, а вздорное соломенное чучело? За это ты воевал? А может быть воевал не на той стороне, раз твои заслуги ни во что не ставят?
Это тогда ему казалось, что есть какие-то стороны... Реальность печальней - на кого ни поставь, окажешься на подвале.
Ему обещали помочь в свержении самозванца Страшилы и возвращении законного престола. От него требовался пустяк - в назначенное время выкрасть у него ключ от ларца, в котором хранились серебряные башмачки, тем самым сняв с города их защиту и дав волшебнице возможность ввести войска Летучих Обезьян. Ну, и ей потом ключ отдать за услугу.
Разве он не в точности выполнил условие? Его ли вина, что в ларце оказался один башмачок? Он и доступа к нему не имел - но как это докажешь... Попал под подозрение - и вот, вместо трона подвал.
Никому нельзя верить. Особенно волшебникам и волшебницам.
Он не сразу обратил внимание на шорох за толстой деревянной перегородкой, то ли огромной дверью в дальнем углу подземелья. В первые дни она привлекала его внимание, потом интерес угас. Шорохи были обычным делом - крысы чувствовали себя здесь хозяевами. Руф Билан ласково называл их крысакунами, но они его игнорировали.
Однако звуки становились все сильнее и настойчивей. Билан на всякий случай отошел подальше, не отрывая взгляд от двери. Теперь было очевидно, что ее пилили. Возможно, тюремщики объединяли соседние помещения. Но было тревожно. Не такого радикального разнообразия в круговорот своей нынешней бестолковой жизни он желал...
Вдруг шум прекратился и тотчас из перегородки провалился в темноту, рассеиваемую сверху рваными отблесками пламени, квадратный фрагмент. Из темноты вылез, отбрасывая жуткую длинную тень, бородатый великан с факелом. Глухо постукивая деревянной ногой по каменным плитам, он сделал несколько шагов в его сторону, но его опередил маленький черный зверек, именуемый, как помнил Руф Билан, "собачка".
И это уже было по-настоящему страшно.
Особенно после того, как следом за ним вынырнула его хозяйка. Свет ее факела и рыхлый луч дневного света, падающий из крошечного оконца под потолком, не осставляли сомнений - это действительно она. Фея в серебрянных башмачках, покинувшая Изумрудный город вместе с Гудвином и "собачкой", оставив, впрочем, башмачки. Из которых один неведомым волшебством исчез из запертого ларца, за что он теперь невинно страдает от произвола Бастинды.
Она его, разумеется, тоже узнала. Да и не случайно же возникла из ниоткуда именно в его темнице.
- Ага, это действительно вы, тот самый предатель Руф Билан... Кажется, Бастинда не оценила вашего усердия?
За спинами феи и великана выросло еще два силуэта, мужской и женский.
- Если ты не просто призрак, а вправду фея Элли, которая вернулась из Канзаса или с Солнца, то должна знать, что я здесь по твоей вине! - злобно выкрикнул Билан.
- Это еще почему же? - Одноногий Великан даже растерялся от такого обвинения.
- Что тут непонятного? - истерично захохотал узник. - Как в ларце оказался один башмачок, если Гудвин при всех положил туда пару? Либо Страшила успел его перепрятать, либо вы похитили своим волшебством. А я страдаю ни за что!
- То есть один башмачок у Бастинды? - уточнил мужчина за спиной Великана, тоже немногим уступающий ему ростом.
- Один! А за второй она спрашивает с меня! - кричал Билан со слезами искренней обиды.
Пришельцы продолжали к нему приближаться, он испуганно пятился и вскоре ощутил спиной шершавый камень стены. Оставалось ползти вдоль нее.
- Нет, какой нахал, а? - изумленно качал головой Великан. - Это, значит, оправдывает твое предательство?
- Я никого не предавал! - взвизгнул Руф Билан. - Никогда в истории Изумрудной страной не правило соломенное чучело! Наш род в родстве с древними королями Балланагара! Я единственный легитимный претендент на престол независимо от Гудвина!
- Какой-то он жалкий, правда? - со вздохом обратилась феечка к спутникам.
- Он просто мерзок, - угрюмо ответил Второй верзила. - Как Бастинда вообще с ним связалась? Я бы ни за что...
Молчавшая до сих пор девушка едко ухмыльнулась:
- Можно подумать, у нее был выбор, или другие предатели лучше...
Ее челюсть и щеки характерно по-жевунски двигались, да и одета была, насколько позволял разглядеть полумрак подвала, вроде бы в голубое.
- Вы к нему слишком суровы, друзья, - возразила фея Элли. - Все-таки столько дней в заточении, у всякого испортится характер...
- Она мне сочувствует! Как это трогательно и бла-ародно! - Билан медленно крался по стенке к единственному выходу - проему, из которого они появились. - А, то, что я здесь из-за нее, - обида захлестнула его, и он бросился к спасительному отверстию наперерез. - Будь ты проклята! - яростно затряс вытянутыми руками со сложенными в фигули пальцами. - Будьте все прокляты!
Оступился и упал спиной в квадратную дыру. Скатился по чему-то мягкому и, когда оно испуганно зарычало, понял, что это какой-то зверь. Выяснять, какой именно, желания не было - ноги уже несли его прочь.
- Вернись, безумный человек! Там чудовища! - ревел вдогонку Зверь.
Безрассудный страх гнал Билана дальше и дальше. Он слышал за спиной не отстающее дыхание Зверя, спотыкался и несся вперед во мрак.
Широкая ровная площадка внезапно оказалась освещена тусклым светом. Руф легко отследил его источник, которым оказалось круглое отверстие в метре над каменным полом. Не раздумывая, просунулся в него.
Это оказалось не лучшей идеей. Голова тут же закружилась от представшей взору неизмеримой глубины. За месяцы заточения Руф Билан отвык от открытого пространства настолько, что от одного его вида мог тронуться рассудком - но пространство, убегающее далеко вниз, наводило на подозрение, что это уже случилось.
Словно с вершины самой высокой горы, словно с птичьего полета расстилались под ним рощи и луга с озером вдали. А прямо над головой клубился золотистый туман.
Билан не успел осмыслить увиденное: оглушительный шум перепончатых крыльев вывел его из равновесия, и он чуть не вывалился из отверстия в сумеречную золотистую бездну - но она скрылась под набежавшей тенью, и в следующее мгновение его выдернула за шкирку сильная рука.
- Опять шпионишь, мерзкий соглядатай? Я сейчас сброшу тебя вниз!
- Я не соглядатай! - отчаянно заорал Билан. - Я... я прошу убежища!
- Убежища? - спросил высокий всадник, летящий на чем-то огромном, к чешуйчатой шее которого оказался прижат Билан. Черный взгляд из-под остроконечного колпака без полей (увенчанного, в отличие от шляп жителей Волшебной страны, не декоративным хрустальным шариком, а светящимся, разгоняющим сумрак перед глазами) был полон неумолимой злобы.
- Да! Я жертва политических интриг и репрессий!
В золотистом тумане хлестал неистовый ветер - или это таинственное существо рассекало пространство с огромной скоростью.
- Дела Верхнего мира нас не касаются. Но по древнему закону всякий просящий убежища в Пещере имеет право предстать перед правящим королем. Ойххо, в Город!
Дракон (назовем это создание так - ему идет) резко сменил курс и понесся головокружительными кульбитами. Рыжая поверхность земли мелькала почти отвесной стеной то справа, то слева. В бешеной качке она одновременно приближалась - все крупнее и различимее становились деревья, одетые в непривычный для Волшебной страны желто-оранжевый убор. Может быть, это Желтая страна Виллины, о которой толком никто ничего не знает?
Или все-таки таинственная страна Подземных рудокопов, где Гудвин, по слухам, выменивал изумруды для строительства города? Кажется, суровый всадник что-то говорил о Пещере.
- Скажите, почтенный...
- Заткнись! - перебил его всадник. - В нашей стране низшие не имеют права задавать вопросы высшим.
В Руфе Билане взыграла былая спесь:
- Я высокопоставленный сановник Изумрудного города!
- Ты навоз Шестилапого. Или будешь молчать, или упадешь.
Блеснула водная гладь - очевидно, то самое озеро - и на берегу показался настоящий город. Уступающий размерами и красотой Изумрудному, но тоже окруженный высокой стеной с башнями. В центре, как и в Изумрудном городе, высился дворец, разбавляющий своим ярким видом желто-ржавую тоску и сумеречное уныние окружающего пейзажа. Каждая из семи башен по периметру была выкрашена в один из цветов радуги, а черепица крыши образовывала красочную мозаику.
Дракон кругами снижался на посадку.
- Меня сейчас вырвет, - простонал Билан.
- Не вздумай. Отправишься следом - за осквернение Радужного дворца...
А в это время Элли и Нимми наперегонки, с колотящимися сердцами, преодолевали последние витки широкой винтовой лестницы, составляющей нутро Дозорной башни. Одноногий Чарли за ними, конечно, не поспевал и лишь покрикивал вдогонку, в очередной раз напоминая не поднимать на площадке голов, чтобы не быть обнаруженными снизу. Лестница не имела ни промежуточных площадок, ни бойниц в стенах башни - только редкие решетчатые окошки для скудного освещения и вентиляции. Подъем по ней, конечно, не сравнить с переходом через Кругосветные горы, но все-таки он утомлял. Лишь радость предстоящей встречи окрыляла, придавая сил.
Оказалось, что Кагги-Карр, которая уже давно ждала их на площадке башни вместе с узниками, несколько сгустила краски, описывая плачевное состояние Железного Дровосека. Его неподвижность была вызвана скорее депрессией, чем физическим состоянием. Во всяком случае, при виде Элли он радостно приподнялся, и упавшая с головы воронка зазвенела по каменным плитам площадки.
А при появлении Нимми Эми...
- А шо я? - оправдывалась ворона, зачем-то неумело копируя жевунский акцент. - Она мне велела ничего не говорить. Я сдержала слово.
- Милый, как тебе в голову могло прийти, что я оставлю тебя в беде? - говорила ему Нимми нежно и строго одновременно, с трудом сдерживая слезы. - Неужели ты обо мне так плохо думаешь? Смотри - я захватила твою запасную масленку. Сейчас смажем тебе суставы...
Она касалась губами бесчувственной, лишенной осязания железной поверхности, зная, как этот жест эхом отзывается в добром-и-любящем сердце Ника. Впервые в жизни она была искренне благодарна Урфину Джюсу, который отказался подниматься на башню и портить их встречу, сам предложив вместо этого забаррикадировать входную дверь, чтобы в случае чего можно было выиграть время для побега.
Поскольку Дровосек оказался безраздельно окружен вниманием любимой, двойная порция объятий Элли досталась Страшиле. Его нарисованные глаза действительно сильно полиняли, рот мог только шептать, причем что-то бессвязное:
- Э... гей... гей... гоу... я снова... снова... с Элли...
Ему бы следовало подновить лицо, но краски были в рюкзаке у дяди, поэтому в ожидании его Элли с пятого на десятое пересказывала друзьям последние приключения, еще не известные не только узникам, но и вороне, с которой расстались у любезно найденного полевыми мышами входа в подземный коридор неподалеку от фермы Лина Рауба. О спуске в огромную пещеру, вероятно, часть Подземья (легенды не обманывали, утверждая, что оно тянется до Изумрудной страны!), где на них напал Шестилапый, с которым героически боролся Лев, о крутом подъеме и окне в удивительный мир Подземных рудокопов, о том, как любопытство едва не стоило им жизни, когда было обнаружено стражем-лучником на летучем драконе, о побеге Руфа Билана навстречу верной гибели и неудачной попытке Льва его остановить...
Показавшегося в люке Чарли Блека узники встретили с благоговением. С одной стороны, это был родной дядя их любимой маленькой Элли, с другой, Кагги-Карр с таким восторгом и некоторым художественным преувеличением живописала его подвиги, что он не мог не вызывать уважительного трепета. Однако моряк радушно приветствовал их словно старых друзей, и вся неловкость моментально испарилась.
Взгляд Чарли бегло пронесся по тысячелетним плитам площадки, помнящим и дозорных Балланагара, и столетия полного запустения, и сходку Четырех фей, споривших о том, кто из них останется в Волшебной стране, и в конце концов поделивших ее между собой, и поселившегося здесь на некоторое время для наблюдений за звездами короля Пасторию, который и устроил этот капитальный навес, и сторожей Гудвина, обозревавших окрестности, в первую очередь, в направлении Фиолетовой страны, во время строительства Изумрудного города и в первое десятилетие по его завершению, пока окончательно не прекратилась торговля канзасского хитреца с королем Подземных рудокопов Арбусто, служившая вторым, не афишируемым назначением башни в эти годы. Да-да, через то самое пробитое Нараньей для наблюдения за изгнанниками злополучное отверстие, будущее которого в эти самые минуты решалось глубоко под землей вместе с судьбой Руфа Билана.
Одноногий моряк не знал этих подробностей, и его, говоря откровенно, куда больше занимало происходящее вокруг башни. Осторожно пригибаясь за зубцами площадки, обозревал он раскинувшиеся как на ладони окрестности.
С севера практически полностью просматривался Изумрудный город. Зеленые черепичные крыши домов плотно сходились друг с другом, в просветах плелись вьющиеся растения, и сверху, даже в подзорную трубу Чарли, даже заранее зная, что город на самом деле не такой уж и изумрудный, что мрамор домов и мостовых кажется зеленым, а хрусталики между плитами - изумрудами лишь благодаря зеленым очкам, которых никогда не снимают изумрудники и немногочисленные туристы, разглядеть это было решительно невозможно. Расступались крыши лишь в центре города, где, окруженный рвом с водой и вторым кольцом высокой стены, возносил к небесам башни с настоящими огромными изумрудами дворец правителя, в котором нынче хозяйничали наместники Бастинды.
На юг простирались бескрайние золотистые поля с фермерскими домиками, такими же круглыми с конусовидными крышами и навесами для тени, как у жевунов, но зеленого цвета. Дорога из желтого кирпича петляла между ними к Большой реке, и совсем недалеко при взгляде с высоты ее сторожил черный волк Бастинды.
Еще как минимум по два волчьих поста просматривалось на запад и восток. На относительно небольшом расстоянии между собой они создавали довольно плотную цепь, которая по данным птичьей разведки тянулась весьма далеко.
Волка, сторожившего саму башню, Чарли увидеть не мог - для этого надо было свесить голову. Хотя с обручем-невидимкой это нетрудно, но нет особого смысла. Если вдруг Урфин, который сейчас бесшумно заколачивал изнутри входную дверь, все-таки привлечет внимание спящего на ступенях волка, и раньше, чем баррикада окажется для него труднопроходимой... На этот случай у них есть план "B": Лев атакует волка (с одним он справится легко), волки с ближайших постов, вероятно, бегут ему на помощь, цепь перераспределяется, Кагги-Карр через птичью эстафету передает всем участкам фронта приказ к наступлению...
А им останется держать оборону, спрятавшись на лестнице и отбиваясь от ворон, которые могут атаковать только сверху, со стороны площадки. У него на этот случай и порох в пороховницах имеется. Вот если дело дойдет до пчел... Останется разве что зарыться в солому, которой набит Страшила.
О Летучих Обезьянах не хотелось и думать. Нет, до плана "B" дойти не должно.
- Бастинда сегодня к вечеру должна прилететь, - напомнил Чарли. - Ее бы мог задержать дождь, но на небе, как назло, ни облачка. Давайте уже обсудим наш план "A".
- Сейчас, дядя, уже заканчиваю, - ответила Элли, подновлявшая красками лицо Страшиле. - А ты, дружок, потерпи, а то останешься с косыми глазами...
Нимми Эми тоже заканчивала смазывать Железного Дровосека. Правда, делала она это так нежно и страстно, что Чарли было неловко глядеть в их сторону.
Надо бы посмотреть ему ходовую часть - вдруг можно починить. Конечно, Лев легко поднимется по этой лестнице и спустит его вниз - но еще предстоит возвращаться подземным ходом, а Дровосек все-таки тяжел даже для льва. Не кликнуть ли через ворону на помощь его героическую подругу, чтобы караулила у пещеры Шестилапых со стороны того входа? И на помощь придет в случае необходимости, и Дровосека подхватит...
Чарли снова припал глазом к подзорной трубе в сторону востока. В дали, открываемой с высоты башни, виднелась граница Фиолетовой страны. Казалось, можно даже различить фиолетовый цвет строений. Или это уже было игрой воображения?
- А скажите, милые друзья, - спросил вдруг моряк, - что за странный ребус вы нам отправили?
- В детстве я учился грамоте, - смущенно ответил Железный Дровосек, - да как-то все забылось. Пришлось нарисовать письмо, а не написать.
- Нет, рисуешь ты здорово. Элли вас со Страшилой сразу узнала. И решетка вышла выразительной. Но что означал на этой картинке башмачок?
- То, что им завладела Бастинда. Это Мудрый Страшила посоветовал его пририсовать, чтобы было понятней.
- Не хочу никого обидеть, но похоже, мудрые мозги Страшилы к тому времени успели немного отсыреть. Потому что мы поняли эту картинку так, будто вы просите привезти второй башмачок. А этого как раз делать не стоило...
- Ты не прав, дядя Чарли, - вмешалась Элли. - Это нам в Долине чудесного винограда, когда Кагги-Карр наконец смогла все рассказать, казалось, что лучше было бы его оставить в Канзасе, чтобы и он часом не попал к Бастинде. Но вспомни: когда я с голыми руками бросилась на Шестилапого - не потому ли он убежал, что в рюкзаке у меня был башмачок? И не потому ли король Тонконюх решил и смог отдать мне серебряный обруч?
- Может быть и так. У тебя в волшебных делах опыта больше...
Нимми Эми напряженно слушала разговор, пытаясь понять его смысл.
- Погодите, - спросила она наконец, - значит, на самом деле второй башмачок у вас?
- Да, - ответил вместо Чарли Страшила, которому не терпелось поговорить обновленным ртом. - Когда Гудвин улетал с Элли в Канзас, он долго не мог решить, как поступить с башмачками. Оставить их, чтобы они защищали Изумрудный город от Бастинды? А вдруг ей удастся ими завладеть и приичинить с их помощью много зла? Тогда я уже получил от него мои первосортные мозги, поэтому посоветовал оставить только один. Один башмачок лучше, чем ни одного, а колдовать с одним Бастинда не сможет. Гудвин очень хвалил это решение и называл со-ло-мо-но-вым. Элли, расскажешь потом, кто такой Соломон и имеет ли отношение к соломе? Своим волшебством Гудвин сделал так, что в мраморном ларце оказался один башмачок, хотя все видели, как он кладёт туда два.
- Ну уж, волшебством, - усмехнулась Элли. - Ловкостью рук на самом деле.
- Короче, - подвел итог Чарли, - Бастиндин "глаз-алмаз" может пронзать Изумрудный дворец до упора, но второго башмачка там нет. Вот только, Нимми и все остальные, мы не случайно никому об этом не говорим. Чем меньше людей знают об этом, тем меньше шансов узнать Бастинде.
- Я поняла, - сказала Нимми.
- Я тоже, - кивнул Страшила.
- Отлично. Если все всё поняли, давайте приступим к нашему плану "А". Сейчас Элли вам его изложит, а я проверю, хорошо ли она его усвоила.
- Ну, дядя, сколько можно? - капризно протянула девочка, продолжая штопать кафтан Страшиле. - Вообще-то я сама этот план и придумала в общих чертах...
- Твоих заслуг никто не отнимает. Но одно дело придумать, другое воплотить. Не отступая и не импровизируя на ходу.
- Итак. Я надеваю серебряный обруч и становлюсь невидимой. Твою солому, Страшила, мы вытряхиваем, извини.
- С удовольствием, она вся сгнила - чувствуете запах? Главное, мозги не трогать.
- Нет, твоя голова с драгоценными мозгами свободно пройдет через прутья. Костюм и сапоги завязываем в узел. Дядя спускает меня на веревке.
- Ты, главное, вниз не смотри, - напомнил моряк.
- Да не боюсь я высоты, - презрительно фыркнула Элли. - Смотрела и в пропасти в горах, и в Пещеру рудокопов, и жива, как видишь... На ближайшей ферме набиваю Страшилу свежей соломой...
- Хорошо, - заметил Страшила, - а то я уже волноваться стал.
- Не выпуская рук, мы с ним проникаем невидимые в Изумрудный город и идем к повару Балуолю. Кагги-Карр к тому времени должна его подготовить.
- Веррно! - кивнула птица, польщенная тем, что о ней наконец-то вспомнили.
- Оставляю пилку Дину Гиору и Фараманту. Оставляю обруч Страшиле. Покидаю Изумрудный город и возвращаюсь в наш лагерь к фургону. Спокойно прохожу мимо волка: они следят за теми, кто идут к городу, а не из него. К тому же я буду переодета.
На прощальном обеде жена Према Кокуса подарила Элли свое старое платье. Она была родом из Изумрудной страны и, хотя давно уже одевалась по жевунской моде, зеленое платье сохранила. Девочке оно было как раз впору.
- Пока Бастинда будет в городе, Страшила ни в коем случае не снимает обруч. Страшила, скажи дяде Чарли, что ты это запомнил, а то он не поверит. "Глаз-алмаз" его не видит. Когда Бастинда отправляется к башне, он дает знак Фараманту и Дину Гиору, они начинают пилить решетку. Бастинда видит, что узники башни бежали, поднимает кипиш, но ее время истекло, она вынуждена возвращаться в Фиолетовую страну. Страшила с Фарамантом и Дином Гиором призывает народ в городе против наместников Бастинды. Тем временем войско идет в атаку. Побеждает. Сказке конец, а кто слушал - огурец. Доволен?
- Был бы доволен, дорогая племянница, если бы не успел тебя хорошо изучить и не узнавал в тебе свой собственный характер. А так что-то тревожно на душе. Хоть не отпускай тебя...
- Ну, иди сам, - пожала плечами Элли, - если пролезешь между прутьями решетки. Только между ними не полезть даже Нимми - у нее бедра широкие.
- Спасибо, Элли, за внимание к моей фигуре!
- Я же в хорошем смысле, - не смутилась девочка. - Сами видите, что кроме меня идти некому.
- Не это плохо. Плохо, что в плане много слабых мест.
Колебания Чарли прервало появление Урфина Джюса. Он, конечно, не мог надолго оставить Нимми Эми с Железным Дровосеком, которому девушке еще предстоит сказать жестокую правду. Как только закончил баррикаду, не поленился подняться на башню.
Время действительно неумолимо работало против них. Элли нырнула на лестницу переодеваться. Когда вернулась в образе взрослой жительницы Изумрудной страны, Страшилы уже не было. По плитам была разбросана прелая солома, а к широкой лямке привязаны узел с его одеждой и мешок с недавно подрисованным ею неподвижным лицом, из которого торчали ржавые булавки. Отделенная от туловища голова Страшилы не жила, и это выглядело довольно жутко.
- Лицо у тебя, конечно, слишком детское, - придирчиво оглядел Чарли результат перевоплощения.
- Да, волки ведь от скуки всем под шляпы заглядывают...
Моряк сарказма не оценил и теми же красками, которыми обновлялось лицо Страшилы, навел ей морщины.
- Так вроде бы лучше... Видишь этот изгиб дороги? Будешь его проходить, положи на середину черный камешек. Это будет для нас сигналом, что все в порядке и можно уходить.
Они подкрались к стороне площадки, противоположной от двери со спящим волком. Чарли опоясал девочку лямкой под мышками, в очередной раз проверил бечевку на прочность. Элли просунула руку под шляпу, скрывающую серебряный обруч, и исчезла вместе с лямкой.
Спускать невидимую бечевку было страшно, и Чарли судорожно сжимал руки, чтобы ненароком ее не выпустить. Сердце тревожно колотилось до тех пор, пока она враз не ослабла, после чего последовали три условленных рывка - "я не свалилась, а достигла земли", затем два - "Страшила отвязан, можно втягивать", и веревка стала видимой. Быстро ее втянув, прикипел подзорной трубой к повороту. Вскоре (ему эти минуты показались слишком долгими) на желтых кирпичах появился из ниоткуда черный камешек.
Ситуацию он больше не контролировал. Оставалось молиться или уповать на удачу.
Все-таки она была на другой стороне башни. А по канону местность довольно людная, мало ли там кого носит...
Sabretooth пишет:
цитата:
ждём продолжения
Во второй части планируется больше экшена и меньше рефлексии, в связи с чем возникают два желания: 1. Приблизить главы второй части по размеру к волковским, т.е. не овер 20 килознаков, а в районе 10 хотя бы. 2. Названия им тоже делать более волковскими. Вопрос к тестерам - стоит ли? Или это внесет структурный разнобой?
Вы пишете на лету или все-таки на основе плана/черновика?
Будете смеяться, но на лету (с намеченной фабулой, конечно). Что чревато понятными опасностями, но пока интересно гнать в таком режиме. *Задумывается на будущее о бетинге*
Отправлено: 13.07.19 17:17. Заголовок: ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЕРЕБР..
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЕРЕБРЯНЫЙ СВИСТОК
Что-то пошло не так
- Вот теперь и в самом деле - эй-гей-гей-го! - радостно сказал Страшила, набитый свежей соломой. - Помнишь, как я застрял на шесте посреди реки, и вы меня спасли? Мне кажется, в этом какая-то за-ко-но-мер-ность: я постоянно оказываюсь, как пугало, на обозрении, то на шесте, то на башне. А ты меня спасаешь...
- Все-таки не забывай, что ты больше не пугало, а правитель Изумрудного города, и у нас важная миссия... Ой, что это со мною? - Элли даже рот ладошкой прикрыла. - Я занудствую, как дядя Чарли!
- Это потому, что старшая теперь ты.
- Наверное. Моей младшей сестре повезло, что ее у меня нет - я бы ее затюкала...
Страшила придирчиво оглядел свой костюм. Некогда роскошный кафтан из зеленого бархата после заточения смотрелся не многим лучше прежней поношенной робы фермера-жевуна. Большие прорехи Элли заштопала, но кустики соломы еще выглядывали в самых неподходящих местах.
- Все-таки я сейчас больше похож на пугало, чем на правителя, - вздохнул он. - Мы еще и шляпу оставили...
- Она же с бубенчиками, - напомнила Элли. - Их звон бы нас...
- Де-ма-ски-ро-вал, - подсказал Страшила.
- Я хотела сказать "выдавал", но это одно и то же.
- Не скажи - "де-ма-ски-ро-вал" длиннее и красивше... Знаешь, в Изумрудной стране не принято носить бубенчиков на шляпах, но когда я стал правителем, Руф Билан, Кабр Гвин и Энкин Флед тут же их завели по моему примеру. И именно они потом переметнулись к Бастинде.
- Видимо, здесь тоже эта самая... закономерность, - предположила девочка.
Ферма была последней на пути в Изумрудный город. Дальше начинались ремесленные слободки, подбиравшиеся впритык к городским стенам.
- И все-таки без шляпы как-то неприлично. Даже невидимому.
- Может быть, это тебя утешит? - Элли надела ему на голову серебряный обруч. - Не шляпа, конечно, но тоже мило. Попробуй сам его включить.
Пухлые пальцы Страшилы (набитая соломой перчатка) не сразу попали по звездочке, но с третьего раза сработало безупречно.
- Отлично. Тебе нельзя показываться, пока не улетит Бастинда, а я смогу, если надо, отпустить твою руку, не привлекая внимания.
- Только не в городе, - возразил Страшила. - У тебя же нет очков.
Элли смутилась:
- И в самом деле, я совсем забыла об этой детали...
Попасть в город, будучи невидимыми, оказалось несложно. К воротам, украшенным огромными изумрудами, ослепительный блеск которых заранее готовил гостей города к необходимости надеть зеленые очки, время от времени катились по дороге из желтого кирпича фермерские фуры со свежими фруктами и овощами. В лучшие времена можно было бы вообще дождаться дворцовых поставщиков и прокатиться с ними прямо к Балуолю. Но Бастинда, полагая, что башмачок, скорее всего, спрятан на территории дворца, резко ограничила и поставила под строгий контроль наместников (контролировавших, как вы помните, друг друга) его контакты с внешним миром, сделав крепостью в крепости. Поэтому Элли со Страшилой просто проскользнули в ворота, как только они открылись - между прочим, перед знакомым фермером, у которого Элли с друзьями ночевали по дороге к Гудвину.
Вместо бессменного Фараманта на контрольно-пропускном пункте дежурили представители от обоих наместников и делали это совершенно наплевательски. К счастью, Страж Ворот не мог видеть, как небрежно валялась без присмотра отобранная у него при аресте сумка с очками, которую он никогда не снимал. Зато невидимая Элли смогла спокойно выбрать очки своего размера. Замочек на очках был удобный: со стороны не догадаться, что он не закрыт на ключ.
Несмотря на то, что очки на девочке тоже стали невидимыми, для нее зеленые стекла работали как положено. Мир погрузился в зеленый сумрак. Солнце светило зелеными лучами и зажигало сотни зеленых огоньков в изумрудах, повсюду выглядывающих из стен и мостовых. Разумеется, изумрудов, выменянных Гудвином у Подземных рудокопов, хватало только на украшение ворот и башен, и Элли помнила свое разочарование, когда впервые увидела город без очков. Граненые хрусталики, такие же, как на здешних шляпах, по-прежнему весело сверкали среди белых мраморных плит, но не оставалось ощущения тайны и сказки, которое создавал сдернутый зеленый покров.
И все же, пробираясь со Страшилой узкими улочками, среди домов с нависающими друг над другом этажами, Элли не могла не признать, что город действительно прекрасен. Пусть Гудвин оказался фальшивым волшебником, и изумруды у него тоже фейк, но свое имя в историю Волшебной страны он, несомненно, вписал. После того, как он наотрез отказался присоединиться к их миссии ("Хватит с меня волшебников, волшебниц и всяких волшебных дел"), дядя Чарли не скрывает презрения к нему, но девочка оставалась ему благодарной за то, что помог ей вернуться домой. Она даже простила его малодушие, когда он, опасаясь разоблачения, пытался отправить ее сражаться с Бастиндой - хотя только теперь начинала понимать, насколько безумной и безуспешной была эта идея. "Я надеялся, что серебряные башмачки тебя защитят", - оправдывался Гудвин, когда воздушный шар летел над Великой пустыней. Учитывая его колебания, как поступить с башмачками, покидая Волшебную страну, надежда была довольно призрачной.
Не в пример иллюзорной зелени домов и мостовых , дворцовый парк шелестел настоящими изумрудными кронами. Деревья вплотную подступали к наполненному водою рву вокруг дворца, оставляя большую площадь только напротив поднятого моста. Раньше у моста нес охрану Единственный Солдат армии Гудвина Дин Гиор, дни напролет ухаживая за своей роскошной бородой и порой не замечая ничего вокруг за этим увлекательным занятием. Еще до ареста исчез он с этого поста, и мост опускался только тогда, когда это было нужно Бастинде или наместникам.
- У меня ощущение де-жа-вю, - сказал Страшила. - Точно так мы с Железным Дровосеком стояли перед замком Людоеда с поднятым мостом через ров и запертыми воротами...
- И ты предложил срубить дерево.
- Нет, это Дровосек сам придумал. У меня еще не было мудрых мозгов для такой мысли.
- А что твои мудрые мозги подсказывают сейчас? Рубить дерево здесь - не лучшая идея.
Страшила оставался невидимым, но Элли была уверена, что его нарисованное лицо в этот момент лукаво улыбнулось:
- Мои мудрые мозги не просто так привели тебя в эту часть парка. Пойдем, что-то покажу. Тебе понравится.
Они завернули в одну из улочек, примыкавших к парку. Узкий дом, зажатый между соседними, с единственным занавешенным окном над дверью, выглядел скорее как вход в здание на соседней улице. Однако сразу за входной дверью неожиданно начиналась деревянная лестница - вверх, к комнате с окном, и вниз.
- У нас тут подземный ход маленький, зато без чудовищ.
По узкому коридору, ведущему из подвала в сторону дворца, можно было идти только друг за другом.
- Гудвин использовал его, чтобы бродить по городу ин-ког-ни-то. Кода передавал дела, показал мне все потайные помещения дворца. Я там даже пытался прятаться от Бастинды, но она меня все равно нашла.
- Ну да - "глаз-алмаз"... Странно, что она этот ход не велела заложить.
- О нем же никто, кроме меня, не знает. А так узнали бы, - мудро рассудил Страшила.
На великолепных галереях дворца, так поразивших Элли во время первого визита, теперь лежала печать запустения. Или, попросту говоря, пыль и грязь. Штат слуг был резко сокращен, оставлены только те, кому доверял один из наместников, поэтому убирать дворец не успевали. Впрочем, знакомая Элли Флита уволилась из дворца по семейным обстоятельствам еще раньше, вскоре после их с Гудвином улета (такого слова в английском языке нет, но Элли подцепила его от Страшилы).
А вот толстяка Балуоля рассчитать не решились - вкусно поесть любили и наместники, и Бастинда.
Добродушный повар, конечно, охнул, когда у него перед носом возникли из пустоты Страшила и переодетая Элли, но несказанно обрадовался - благо, Кагги-Карр все-таки успела его предупредить.
К разговорам о городском сопротивлении, однако, отнесся скептически:
- Это Бастинда, детка. Ты не знаешь ее могущества. Ей достаточно будет сказать одно слово, и все мы повалимся мертвыми.
- Что же она не сказала такого слова, когда наступало звериное войско? - усмехнулась Элли. - Пилку-то передашь Фараманту с Солдатом после улета Бастинды? Раньше нельзя - "глаз-алмаз" ее пронзит.
- Он ее и у меня пронзит, - ворчал Балуоль. - Если Бастинда меня раньше не испепелит, то передам, конечно...
Он провел их к окну камеры, где томились в заключении Дин Гиор и Фарамант - и взаимной радости не было конца. Внезапно нарисовавшаяся вездесущая Кагги-Карр поведала, что Железный Дровосек благополучно доставлен в лагерь, где дядя Чарли колдует над поврежденным механизмом.
Страшила объяснил узникам, где находится вход в подземный коридор - на случай, если его в это время не окажется рядом. Он, как и планировалось, собирался походить невидимым по дворцу и разузнать подлинные настроения среди слуг. Возникла у него и более смелая идея, но он пока что боялся признаться в ней даже себе самому.
- Ну, мне пора, - сказала Элли с застенчивой полуулыбкой.
Однако ворона, описав круг над дворцом, вернулась встревоженной:
- На горризонте обнарружена Бастинда!
- Полезли на крышу! - скомандовала Элли Страшиле.
- Ты уверрена? - засомневалась осторожная Кагги-Карр.
- А что тут такого? Мы же будем невидимые. А "глаз-алмаз" начнет работать только через час, я из города двадцать раз уйти успею.
Карабкаться на крутую крышу в платье почтенной изумрудницы, держась при этом за невидимого Страшилу, чтобы не обнаружить себя, оказалось нелегко. В кармане звякал флакон с живительным порошком, который Элли, в спешке переодеваясь, забыла выложить.
В прозрачном безоблачном небе стремительно приближался к Изумрудному городу черный силуэт под раскрытым зонтиком. Выглядело, признаться, не столько устрашающе, как представлялось Элли по рассказу вороны, сколько комично. По крайней мере, до той поры, когда тень от зонта легла на город.
С крыши дворца было видно, как пустела площадь и парк, как захлопывались оконные ставни. Уже можно было различить яркую фиолетовую ленту на шляпе сбавляющей высоту волшебницы и фиолетовую сумочку-ридикюль в руке. Подобно тому, как белое платье Виллины драпировалось желтой шалью, Бастинда тоже подчеркивала свою власть над Фиолетовой страной. Птицы с шумом разлетались от нее – и, напротив, подлетали черные вороны с блестящим на солнце клювами, видимо, докладывая о результатах наблюдений за окрестностями.
Элли следила взглядом за кляксой зонтика, которая через несколько минут должна была достигнуть дворца, - но вдруг она повернула от города в сторону Дозорной башни. Что-то привлекло внимание Бастинды, насторожило подозрительное чутье, заставив сделать крюк.
Может быть, разбросанная по площадке солома, пятном бросавшаяся в глаза издалека?
Элли съехала по черепичной крыше, потянув за собой Страшилу. Ощущение было не из приятных, хотя и не дотягивало по остроте до скачек на деревянном кОзеле без седла. Она запоздало поняла, что для Страшилы этот спуск мог оказаться более чреватым - не хватало еще, чтобы и на дворцовой крыше Бастинда заметила солому, а тем более, чтобы она возникла из воздуха прямо у нее на виду! Но все обошлось, и даже массивный водосточный желоб их выдержал...
Пилили попеременно то повар - благо, с улицы окно было на высоте его роста, - то Фарамант, сидя на плечах долговязого по местным меркам Дина Гиора, то наоборот.
- Надо вам было дожидаться улета Бастинды внутри башни, на лестнице, и тогда бы мы спокойно ушли, - выдали запоздалый совет мудрые мозги Страшилы.
- Рассматривали мы такой вариант, - осадила его Элли, - хотя дядя и боялся, что волшебница может захотеть перевести вас во дворец. Но когда коридор вывел нас прямо в камеру к Руфу Билану и тот убежал, ничего другого не оставалось.
- Да, - признал Страшила пристыжено, - про Билана я как-то забыл...
Они не видели и не знали, как Бастинда ошалело взирала единственным глазом на опустевшую площадку, как вороны штопором кружили по лестнице в слабой надежде, что беглецы спрятались внутри башни, а сама волшебница, спустившись на зонтике, устраивала разнос волку-стражу, как зубами вгрызался волк во внезапно запертую и забаррикадированную изнутри дверь башни, а затем дверь в подземный ход (куда старуха, боясь темноты, и носа не сунула), как мчался по следу беглецов вниз мимо отверстия, в которое Подземные рудокопы уже заколотили огромную каменную "пробку", и всяких боковых ходов - в пещеру, где его и настигла смерть от пары разъяренных Шестилапых (клыкастые чудовища, вернувшиеся на днях в Подземье, заставили их массово мигрировать и бороться за новые места обитания).
Они знали только, что счет шел на минуты и секунды.
Когда прутья решетки были рекордными темпами перепилены, возникла новая проблема: один из узников, сидя на плечах другого, мог подтянуться и влезть на окно, но как втащить следом товарища? В камере из всей мебели были лишь намертво привинченные к полу железные нары без постелей, с охапками соломы (Бастинда очень сурова).
- Пусть первым залезет Дин Гиор и спустит Стражу Ворот свою бороду, - созрела новая мудрая мысль у Страшилы.
Так бы и сделали, но оказалось, что Балуоль догадался сбегать за веревкой.
Скрежет в замке раздался, когда Фарамант еще вылезал из окна.
- Бежим! - отчаянно закричал он, хватая за руку повара.
- Я? куда? может быть, обойдется? - колебался Балуоль, напрочь забыв об испепеляющей словом Бастинде, но его уже тянул за вторую руку Дин Гиор.
Мягкие ноги Страшилы безнадежно отставали.
- Торопитесь! - кричала Элли вдогонку. - Постарайтесь, если получится, покинуть город...
- А как же вы? - спросил на бегу Дин Гиор.
- А мы приступаем к плану "B".
Они снова ушли под обруч, и очень вовремя: тишину вымершего дворца уже разгоняли крики и топот многих ног. Кажется, в этом шуме можно даже было различить визгливые вопли Бастинды.
- А у тебя действительно есть план "B"? - подозрительно уточнил Страшила, проводив взглядом пронесшуюся по галерее мимо них, таких невидимых, толпу растерянных слуг во главе с обоими наместниками: Кабром Гвином с безумно вытаращенными глазами и рыжим лохматым Энкином Фледом, размахивающим отобранным у Дина Гиора протазаном, который он теперь всюду таскал с собой. Что характерно, бубенчиков на шляпе ни у того, ни у другого давно не было.
- Что за вопрос? Нет, конечно! Сейчас будем его придумывать...
Отправлено: 15.07.19 15:10. Заголовок: Зарево над Изумрудны..
Зарево над Изумрудным городом
Сказать по правде, в момент, когда Элли вместо того, чтобы присоединиться к другим беглецам, осталась со Страшилой, она и сама толком не понимала, зачем это сделала.
Но теперь выяснялось, что у них независимо друг от друга возникла одна и та же мысль.
Имея в распоряжении обруч-невидимку, можно улучить момент и попытаться отнять у Бастинды башмачок, который она, несомненно, всюду носит с собой. Элли даже догадывалась (а может быть, чувствовала), что он у нее в том самом фиолетовом ридикюле.
Сейчас, когда чародейка неистовствует из-за двойного побега пленников с башни и из дворцовой темницы, это может облегчить задачу. Особенно если она убедится, что посторонних во дворце нет, и не будет ожидать сюрпризов.
Башмачок тоже станет невидимым, "глаз-алмаз" его не пронзит. А через пару часов Бастинда вынуждена будет покинуть Изумрудный город силой заклятия Договора фей.
Разумеется, дядя Чарли разнес бы этот план по многим пунктам. Напомнил бы о волках, которых старуха может оставить прочесывать дворец даже после своего "улета" и которые способны выследить по запаху даже невидимок. Повторил бы в очередной раз, что для операции в тылу надо обеспечить поддержку фронтов, как это было сделано во время похода в башню.
Только даже если бы эта идея пришла Элли в голову раньше, он ее ни за что бы не одобрил. Конечно, дядя свой человек и во многом не похож на других известных ей взрослых Большого мира (кроме, может быть, старого Рольфа), но все-таки он взрослый. Со всем отсюда вытекающим. Пообещал родителям отвечать за ее безопасность, и теперь оберегает от малейшего риска. Перед друзьями стыдно. На простую прогулку в Изумрудный город и то едва отпустил, колебался до последнего, а о том, чтобы допустить ее самостоятельное единоборство с Бастиндой... шутите?
И вот теперь, когда ситуация пошла развиваться не по его плану и, вероятно, из-за его косяка (хотя кто знал, что разбросанная солома так заметна и контрастна с высоты?), неужели она не попробует воспользоваться ее преимуществом, а будет паинькой и последует завету дяди "не отступать от плана и не импровизировать на ходу"? И это после всех рассказов моряка о том, как сам он в подобных случаях именно что импровизировал?
- У нас два варианта, - говорила Элли, - или ожидать, пока Бастинда положит сумочку, или самим заставить ее это сделать.
Страшила задумался.
- Второй мне нравится больше. Но как это сделать?
Элли не ответила. Не только потому, что не знала, но и потому, что сама Бастинда шла им навстречу галереей, что-то бормоча под нос и размахивая сложенным зонтиком. Девочка прижалась к стене, затаив дыхание. Слышала, как бьется ее сердце, и боялась, что волшебница тоже это услышит.
Но та была слишком погружена в разговор с самой собой:
- Теперь может начаться в любой момент. Мне почти нечем держать оборону. А если она почувствует свою силу...
Страшное бельмо и здоровый, но еще не пронзающий левый глаз, полный черной злобы и ненависти, глядели сквозь невидимую Элли. Острый конец зонтика пронесся у нее прямо перед лицом.
- В сумку крепко вцепилась! - шепотом отметил Страшила.
В конце галереи показались растерянные наместники. Бастинда принялась громко ругать их прямо на ходу, грозясь бросить в темницу обоих вместо сбежавших пленников.
- Пойдем, - шепнула Элли, - есть идея.
Кроме оттягивающего карман платья флакона с живительным порошком, там была еще разная мелочь, которую Элли засунула, укладывая рюкзак, и теперь таскала с собой. В том числе моток веревки.
Страшила, выслушав план Элли, предложил натянуть ее в приемной перед тронным залом:
- Бастинда здесь обязательно пройдет. Где ей еще сидеть и пронзать, как не на троне?
Невидимая преграда пролегла через всю ширину приемной. Страшила крепко вцепился в натянутую веревку обеими руками, а Элли держалась за его рукав, готовая ловко подхватить сумку, если старуха ее выпустит. Чем дальше, тем менее удачным казался ей весь этот план.
Но отступать было поздно.
Тем же размашистым шагом ворвалась Бастинда в приемную и направилась к дверям тронного зала. Споткнувшись о невидимую веревку, растянулась на полу. Башмачок серебряной искоркой вылетел из раскрывшейся пасти ридикюля и зазвенел по паркету.
Вот только зазвенел не он один...
Страшила Мудрый действительно держал веревку очень крепко. И не выпустил ее даже тогда, когда она резко рванула под тяжестью Бастинды. Легкий соломенный человечек просто подался за ней следом - и серебряный обруч слетел с его головы, покатившись по полу в другую сторону.
Оказавшись между двумя артефактами, один из которых считала давно потерянным, злая волшебница растерялась лишь на долю секунды. Лиловый зонтик метнулся к обручу и, нанизав его на себя, бумерангом вернулся в руку колдунье, которая, приподнявшись на колени, пыталась зацепить им Элли, как багром.
- Верни башмачок! - шипела она. - Он мой, а не твой!
Девочка попятилась, но уперлась в стену, в то время, как трость зонта начала расти, а изогнутая ручка со змеиной головой вдруг ожила и сделала стойку, раскинув капюшон, как заправская кобра.
Вскрикнув, Элли выронила башмачок. Он, однако, не упал, а был подхвачен на лету крючком зонтика.
- Вы не имеете на него права! - отчаянно кричала девочка.
- Ты же мне сама его отдала, - пожала плечами Бастинда, уже вставшая на ноги. - Как и обруч. А теперь...
Она направила на Страшилу острие зонта.
- Бастинда - дррянь! - раздалось из окна.
Ведьма метнулась на звук, чтобы разглядеть дерзкую птицу хоть на этот раз. Воспользовавшись моментом, Элли подскочила к Страшиле и, схватив его за руку, пустилась в бегство.
Поняв, что - буквально! - проворонила свергнутого Правителя и Фею из-за гор (сомнений в ее идентификации не было никаких), Бастинда пустилась было в погоню, но снова зацепилась за ту же веревку, хотя теперь видимую и не натянутую. Это дало беглецам несколько спасительных секунд.
Когда они мчались по огибающему тронный зал коридору-дезамбулаторию с огромными гербовым щитами на стенах, Страшила вдруг остановил Элли:
- Скорее нажми на корону в верхнем поле!
Не успев даже удивиться, Элли сделала это - и щит утонул в стене, открыв проход, куда они и нырнули.
- Знает Бастинда про эту потайную дверь или нет - едва ли ей придет в голову, что мы не прорываемся к выходу, а засели за тронным залом!
- Ага. Вот только скоро у нее заработает "глаз-алмаз"...
- Значит, надо придумать, что делать дальше, пока не заработал, - мудрые мысли Страшилы иногда были слишком очевидными и бесполезными.
Элли узнала это помещение - мастерскую Гудвина позади тронного зала. По-прежнему на дощатых стенах были развешаны аватары, которыми Великий и Ужасный дурил немногочисленных визитеров. Огромная зубастая рыба с круглыми красными глазами; косматое чудовище с десятком лап и глаз и рогом посреди бородавчатой морды; синий осьминог с толстыми щупальцами; большая розовая птица с длинным хвостом и короной на голове - Элли видела похожую в книжке, где она, кажется, называлась фениксом.
- Кстати, не знаешь, зачем тут все эти куклы? - спросил Страшила, пристально разглядывая Морскую деву с веером и рыбьим хвостом.
- Я ведь уже говорила тебе, - осторожно начала Элли, - что Великий и Ужасный Гудвин - просто обманщик...
- Не обманщик, а ил-лю-зи-о-нист! - обиделся Страшила за Гудвина, полученными от которого мозгами был вполне доволен.
- Ну да, ты предпочитаешь длинные слова. В общем, он усаживал их вместо себя на троне, принимая посетителей. И управлял из-за ширмы. Вот эта Живая голова, - Элли хлопнула по полированному черепу, и огромные глаза со скрипом повернулись в разные стороны, отчего выражение лица стало еще свирепей, - встречала нас с Тотошкой. А этот феникс мне потом даже снился, когда мы летели с Гудвином на воздушном шаре. Будто это не шар, а он несет меня по воздуху, и вдали уже виден наш дом. Почему-то старый фургон, хотя я помнила во сне, что он остался в Голубой стране...
Элли замолчала под тяжестью навалившейся щемящей тоски. За бедами Волшебной страны она нечасто задумывалась о том, что родители, хотя и не похоронили ее, как в прошлый раз, наверняка полны неотступной тревоги о ней. И тревога эта в текущей ситуации оказывалась очень даже не беспочвенной.
А уж как дядя Чарли будет винить себя до конца своих дней за то, что не смог ее уберечь...
- Я вот думаю, - почесал Страшила взлохмаченную погоней соломенную шевелюру, - что он бы действительно смог понести тебя по воздуху. И даже нас обоих. Если бы был живым, конечно.
- Так ведь я могу его оживить! - ахнула Элли. - Или не могу... У меня с собой есть немного живительного порошка Урфина Джюса, только дядя не уверен, будет ли он работать у других.
Дрожащими от волнения руками Элли вытащила тугую пробку. Если получится, то они смогут легко покинуть дворец и город.
С легким шипением порошок исчезал между перьями. Казалось, этим все и ограничится. Но вдруг птица повела длинной шеей и расправила крылья:
- Я Гудвин, Великий и Ужасный! - произнес феникс приятным низким голосом, действительно похожим на голос Гудвина. Видимо, повторяя слова, которые не раз звучали от его лица в тронном зале.
- Чего? - опешил Страшила, а Элли рассмеялась:
- Какой же ты Гудвин? Гудвин в Канзасе!
Розовая птица надменно уставила на них стеклянный глаз:
- А кто же я тогда?
Элли задумалась, подбирая слова:
- Ну, ты искусственная птица, сделанная из дерева и перьев разных настоящих птиц..
- Кем сделанная? - феникс с первых секунд жизни был полон экзистенциальных вопросов. - Вами?
- Нет, мы тебя только оживили. А сделал тебя настоящий Гудвин.
- Где он? Можно ли его увидеть?
- Он улетел в Большой мир, - рассказывала Элли. - Пытался работать в цирке, потом решил, что слишком стар для этого. На прихваченные с собой изумруды открыл свой бизнес, купил бакалейную лавку...
- Зачем он меня сделал? - не отставал феникс.
- Чтобы сажать тебя на трон, выдавая за себя, - честно ответила девочка.
Птица довольно кивнула головой:
- Значит, я создан Гудвином как его заместитель, а самого Гудвина нет в Волшебной стране? Так кто же я, если не Гудвин, недалекие вы люди?
Элли не нашлась, что ответить, но на помощь пришел Страшила:
- А ты можешь отнести нас туда, куда мы скажем? - спросил он без лишних вступлений.
- Я все могу! Я Гудвин, самый великий и могущественный мудрец Волшебной страны...
Он спорхнул с жердочки, на которой был укреплен - и на открывшейся за ним полке что-то ярко блеснуло.
- Это же Золотая Шапка Бастинды! - изумился Страшила. - Она была на ней, когда Летучие Обезьяны захватили Изумрудный город.
- Зачем же Бастинда оставила ее здесь? Или она ей больше не нужна?
- Понятия соломенного не имею. Но, пожалуй, прихвачу ее взамен серебряного обруча. Без головного убора неприлично.
Красивая шапка оказалась для пухлых рук Страшилы слишком тяжелой, и девочка помогла ему надеть ее поплотнее, чтобы не повторился конфуз с обручем.
- А теперь тише... Особенно ты, Гудвин.
Дверь из мастерской в тронный зал прикрывалась сливающейся со стеной ширмой, за которой и прятался Гудвин-настоящий. Дезамбулаторий вместе с потайной мастерской огибал круглый зал только с одной стороны. Вдоль второй шел ряд распахнутых окон. К нему и ринулись было друзья - но шум от входной двери заставил их притаиться за широкой спинкой-плитой украшенного хрусталем трона посреди зала.
Направлявшаяся к трону Бастинда по-прежнему бубнила под нос:
- Второй башмачок точно во дворце! Иначе зачем бы они собирались штурмовать Изумрудный город? Не ради этих людишек же! И во дворец проникли не просто так...
Колдунья уселась на троне. Теперь их разделяла только мраморная плита, из-за которой продолжало доноситься бормотание:
- Как бы там ни было, у меня теперь половина Регалий Озмы. Не треть, как было у сестры. Если даже они утащат второй башмачок, я останусь самой могущественной волшебницей в стране.
"Пора!" - сказала Элли глазами. Они уселись на спину феникса, ухватившись как можно крепче.
Бастинда услышала взмах могучих крыл и метнулась за трон. Но было поздно. Огромная птица с беглецами исчезла в раскрытом окне.
В ответ на визг железного свистка из воздуха сплелась черная ворона с блестящим смертоносным клювом.
- Остановить их! - приказала Бастинда. Птица вылетела в окно, но тут же вернулась:
- Это невозможно.
- Что? У них действительно второй башмачок?
- Башмачка я не разглядела, - призналась ворона, - но на чучеле Золотая Шапка. А это тоже охранный амулет.
Старуха в яростном отчаянии вырвала клок седых волос:
- Теперь еще и Шапка! Если они вызовут Летучих Обезьян, город точно не удержать...
Феникс Гудвин несся над городом, и Страшила изо всех соломенных сил цеплялся за Элли, чтобы не свалиться.
- Все-таки не очень удобно, - жаловался он.
- Ну, извини, летающих диванов не завезли, - Элли сама как можно крепче обнимала шею феникса.
Город между тем оживал. Открывались окна, люди глядели вверх, выбегали на улицы, которые начинали заполняться.
Девочка поняла, что они не могут просто так взять и улететь.
- Спустись немного и покружи над городом, - сказала она Гудвину.
У изумрудников развеялись последние сомнения: на волшебной птице собственной персоной восседал Мудрый Страшила в Золотой Шапке, памятной всем по тому черному дню, а с ним та самая Великая Волшебница из-за гор, убившая Гингему.
Птица же, польщенная оказанным вниманием, кричала над растущей толпой:
- Я Гудвин, Великий и Ужасный!
- Гудвин и Элли вернулись, чтобы победить Бастинду! - катилось по рядам.
У Бастинды как нельзя кстати заработал "глаз-алмаз", поэтому она наблюдала происходящее во всех подробностях. Как выбегали на площадь люди, оставляя за спиной страх, как робость и растерянность на каждом из сотен лиц сменялись надеждой и решительностью. Как спонтанно группировались они вокруг не успевших покинуть город долговязого Дина Гиора, коротышки Фараманта и смешного толстяка Балуоля.
Народ на площади был ее кошмаром и фобией в течении всех четырехсот лет правления Фиолетовой страной. Завоевав с помощью Летучих Обезьян воинственный народ мигунов, она заставила их перековать мечи на орала и копья на серпы, в течении поколений методично насаживала рабский дух. И больше всего на свете после воды, сильнее даже, чем темноты, боялась, чтобы память о былой славе не пробудилась в сознании этих коротышек, ярмо на чьих шеях выглядело очень ненадежным. Потому и окружила Фиолетовый дворец высокой стеной с гвоздями.
И вот теперь Площадь настигла ее под окнами в лице куда более мирных изумрудников. Смертельный страх сковал черное сердце колдуньи.
А рядом уже возникла новая ворона - взъерошенная, с отчаянием в горящих глазах:
- Началось наступление по всему фронту! Волки не могут ничего поделать - их давят количеством. Полегло уже не менее десятка. Мы пытаемся атаковать с воздуха - но все удары принимают деревянные люди, в которых вязнут клювы, и наши ряды тоже редеют. Их полководец высится над войском железным утесом, навевая страх одним своим видом. Мы отступаем, чтобы оборонять город более плотным кольцом...
- Что? Нет, уходите! Просто уходите!
Бастинда понимала, что исход битвы предрешен, тем более, с учетом настроений в городе. Фактически она уже потеряла Изумрудный город и не хотела терять еще и последних слуг.
Покинув город через час по Договору фей, она в него больше не вернется. И навсегда потеряет надежду найти второй башмачок.
Но обязательно ли покидать его теперь, имея на руках такие артефакты Пастории? Державная Диадема с одним башмачком способна на большее, чем просто один бесполезный башмачок. И даже на большее, чем сама без башмачка.
Магия озовского канона в состоянии преодолеть силу Договора. А также защитить дворец (целый город с одним башмачком не получится, да теперь и не хотелось) от всех атак, включая Летучих Обезьян. Не зря она, ломая язык, училась выговаривать все эти "пирцхгшл" и тренировала свое старческое тело сопутствующей им гимнастикой! О, эти древние заклинания, на фоне которых так смехотворно звучит не только маразматическое бормотание Виллины "пикапу, трикапу, ботало, мотало", но и яростное "сусака, масака, лэма, рэма, гэма" безумной сестрички... Бастинда верила, что когда-нибудь сможет их применить.
И вот, этот день настал.
Медленно, словно колеблясь, надела она башмачок и обруч. Освежила в памяти нужное заклинание, в котором нельзя было ошибиться ни единой буквой или жестом.
- Гкмнвронк! - крикнула она, встав на левую ногу и вскинув вверх правую руку с оттопыренным средним пальцем.
На золотой пряжке башмачка зажглась огненная искра.
- Апгон Зоприщон! - продолжала Бастинда, сменив ногу и руку. Искра поднялась вместе с башмачком, но не остановилась, долетела до обруча и села на звездочку с монограммой Oz. В обе стороны поползли от нее по обручу огненные змейки, замкнувшись на затылке.
И, наконец, последнее слово, руна пятого элементала, одиннадцатая сфира, тень стертого иероглифа, хлопок одной ладони... Волшебница подняла обе руки с растопыренными пальцами и выдохнула слог, от которого сотряслись своды и основания Подземья, забурлил Источник забвения и заворочался в тайной пещере Древний Ужас именем Арахна, чей пятитысячелетний сон истекал через десять лет:
- Боф!
Огненный обруч, опоясывавший голову поверх серебряного, начал расти в диаметре, одновременно вытягиваясь вверх и вниз. Вскоре он прошел сквозь стены тронного зала и лишь виднелся заревом из окон, полностью закрыв собою небо.
Изумрудный дворец окружила, уходя далеко ввысь за облака, не обжигающая, но непроницаемая извне огненная стена.
слог, от которого сотряслись своды и основания Подземья, забурлил Источник забвения и заворочался в тайной пещере Древний Ужас именем Арахна, чей пятитысячелетний сон истекал десять лет спустя:
- Боф!
потрясающе!
Не в тему: Ну-матами пишет:
цитата:
Какое счастье, что руна пятого элементаля на форуме забанена...
То есть, Бастинда вернула себе обруч, но невидимой становиться не спешила?
Это ей ничего бы не дало - она ведь по-прежнему считала, что второй башмачок спрятан во дворце. Поэтому сделала невидимым и недосягаемым весь дворец :)
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 702
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Отправлено: 27.06.19 23:25. Заголовок: Серебряный башмачок, или Если бы Тотошка...
но посмотрим, что будет дальше!
ждём продолжения
сба-лан-си-ро-вать 
потрясающе! 
- дома
- никого нет дома
