Форум Изумрудного города

Старинный обычай

По узкой лесной дороге шла длинная цепочка людей. Густой лес молчал, в полуденный час дикие звери отдыхали, хищники – после ночной охоты, мирные животные – от хищников. Но люди знали – стоит углубиться в чащу, повстречаешь или медведя, или тигра. И долго с ними не поболтаешь. Поэтому никому в этой длинной веренице не пришло в голову сбросить тяжелый груз и метнуться в лес. С голыми руками это была верная гибель. Король Наранья обещал оружие, но пока оно оставалось в обозах конвойных отрядов.
Дорога вывела к клочковатой лесной опушке и повернула вдоль края леса. А люди сошли на бездорожье. Подминая и раздвигая кусты, обходя глыбы камня и торчащие из-под почвы острые верхушки скал, они пошли прямо на юг, щурясь от слепящих лучей солнца. Нарраны из передового отряда стражников, лучше всех знающие путь к Пещере, сразу надвинули на глаза полупросвечивающиеся повязки. Они еще не привыкли к солнцу. Некоторые из приверженцев Бофаро тоже заслонили лица от яркого света, но сам принц и большинство изгнанников только щурились. Хотелось наглядеться на яркое светило и мир, полный перелива разнообразных красок, так как все знали – очень скоро, уже завтра, всё это будет для них потеряно.
Пришли! Вот она, последняя остановка. Грубый, унылый пейзаж. Два вытянутых вдоль узкой тропинки нескладных дома с длинными рядами окон, из которых выглядывают заспанные любопытные образины. Гарнизон на посту! А дальше – мощные ворота из толстых брусьев с перекладинами и косыми накладками. Да, постарались! Даже в замке самого Нараньи слабее ворота. К тому же, говорят, изнутри их обшили железом.
--Зря это всё! – усмехнулся опальный принц, обращаясь к Финдаро, командиру сопровождающего конвоя.
--Почему?
--Если бы мы захотели вырваться, нам бы никто не помешал выломать любые ворота. Они сами служили бы нам лучшей защитой. И бой произошел бы уже вот здесь и здесь. В месте очень невыгодном для обороны. Так считал сам барон Торминья. Мы атаковали бы сверху, а наши тылы прикрыли стены и свод этого выхода из-под земли.
--Такие слова пугают меня, ваше высочество!
--Можете передать их королю. Пусть усилит гарнизон впятеро. Тогда он сможет надеяться, что запер нас прочно.
Финдаро быстро огляделся. Нет, всё идет своим порядком. Стражники уже выбрались из домов. Они полностью снаряженные, ощетинились мечами и луками, командиры разводят их по загодя намеченным позициям.
Бофаро же замолчал, похоже, не желает говорить о своих тюремщиках. Стоит невесел, но спокоен и задумчив. Подле него – совсем поникшая принцесса Канчеза. Видно, что непривычный пеший переход придавил в ней и горе, и страх. Осталась одна безмерная усталость. Лумпиро и Граменто, королевские внуки, еще мало что понимают. Разглядывают скалы, стражников, мечущихся в небе птиц, потревоженных такой огромной массой народа, зачем-то заполнившей всю безлюдную местность.
Пора! Финдаро махнул рукой, это был сигнал. Восемь плечистых стражников стали медленно открывать тяжелые створки. За воротами открылась черная пустота, путь в подземное царство.
Канчеза с тонким взвизгом застонала и ударилась в слезы. Сыновья удивленно посмотрели на мать. Лумпиро насупился, Граменто зашмыгал носом. Жена поверженного принца быстро притянула их к себе.
--Почему ты не упросил своего отца? Разве они виноваты в чем-то, Бофаро!? Король Наранья мог оставить их на свободе. Пусть даже не в своем замке, мог бы отправить их в родовое владение моей матери.
Принц Бофаро удивленно поднял черные брови. Но недовольная гримаса тут же сошла с его смуглого лица. Это раньше он никогда не посвящал жену, и вообще женщин, в свои мысли и планы. А с Канчезой не разговаривал ни разу после выхода из заточения в подземельях королевского замка. Теперь же им вместе противостоять безжалостной судьбе.
--Я бы скорее умер, чем оставил их наверху. Ты что, хочешь, чтобы Граменто съели на первом же празднике Красного Облака?
--Съели? Кто!?
--Все. Может быть среди них и сам… король Наранья.
Не зная, что сказать, Канчеза зажала свой рот рукой. Ей хотелось кричать, кататься по земле и биться, но здесь бы никто не подхватил ее на руки, не утешил. Скорее эти угрюмые стражники просто отволокли бы сверженную принцессу по земле за волосы прямо туда, за неприступные ворота. И точно также поступили бы с Бофаро, ее гордым супругом.
--Разве Прыгуны едят и своих? – всё-таки выдавила она из себя страшный вопрос.
--Они съедают всех лишних, в первую очередь лишних сыновей. И позволяют участвовать в пиршестве кроме кровной родни только близким друзьям.
--Но ведь мы не Прыгуны!
Бофаро мрачно кивнул. И нехотя ответил.
--Мой отец объявил, что отныне Прыгуны и Грызуны – один народ. И первый ритуал уже прошел. Ты знаешь, куда исчез мой дядя Торминья, главный противник выпуска Прыгунов из Пещеры?
--Он заточен в подземелье, - неуверенно возразила Канчеза. – А ты!? Тоже участвовал в ритуале?
Бофаро только скривил рот. Жена смотрела на него с ужасом. Как всё-таки он изменился всего за четыре месяца. Раньше он не только не произнес бы жевунского прозвища своего народа, но и не позволил бы это сделать никому другому.
--Граменто был обречен, - печально заключил Бофаро, глядя на уже распахнутые ворота. Пора было спускаться в преисподнюю.
--И если бы у короля… у его новой, могучей жены родился наследник, следом за братом пошел бы и Лумпиро!
Принц, понукаемый взглядами конвоиров и нетерпеливыми вздохами Финдаро, сделал тяжелый шаг. Ему предстояло первому войти под своды странного подземного мира. Как могли там жить Прыгуны, нынешние Нарраны, принявшие это имя в знак признательности к его гостеприимному отцу. Видимо, не просто так они поедают друг друга! В Пещере нет ни садов, ни полей, ни пасущихся стад.
Ничего, лучше борьба за жизнь в Пещере, чем смерть под ножом повара. Финдаро уже выделил пять мечей передовому отряду. Остальное оружие будет передано замыкающей партии изгнанников, когда их тюремщик убедится, что остальные отошли далеко. Отец не обманет, он умеет держать свое королевское слово.
А с оружием можно будет без страха идти в самые недра. Говорят, в Пещере обитают чудовища. И не все Нарраны вышли из-под земли. Кто-то предпочел остаться в привычном мире. Станет ли такой ужасный мир привычным и для изгнанников? Во всяком случае…
--Пока я жив, - произнес вслух Бофаро, - что бы не случилось, ни один человек съеден не будет! А уж мои сыновья пусть сами ищут свою судьбу. Но в том, людоедском, мире им жалеть не о чем.
Благородный Финдаро возвращался с довольной улыбкой, он великолепно выполнил приказ грозного Нараньи. Правда, принц - бывший принц - Бофаро болтал непозволительные речи, но их слушал только он – Финдаро. И про себя смеялся. Да захвати Бофаро престол, он поступил бы так же, как и его отец. С Нарранами войско королевства возросло вчетверо! Раньше воинов только и хватало, чтобы собирать дань с Жевунов. Эти коротышки многочисленны, но рассеялись по полянкам бескрайних лесов отдельными хуторками. А вот теперь Нарраны стали их вылавливать, сгонять в большие деревни, заставлять расчищать лес, засеивать целые поля.
А войск теперь столько, что можно осуществить дальний поход за Большую Реку и Левобережные Степи. Рассказывают, в тамошнем королевстве просто купаются в серебре и золоте! И кто теперь устоит против могучего Нараньи. А он, Финдаро, надеется из этого похода вернуться уже бароном!
Теперь всё возможно. Изготовить побольше оружия, накопить провианта на целую военную кампанию. Поднапрячь Жевунов, пусть жнут и сеют. Кому же еще пахать землю! Не победителям же всех окрестных народов. И пусть завистники зовут их Грызунами – они Ринхалы, умелые охотники и бесстрашные воины!
А людоедские обычаи, введенные при дворе – это такая мелочь, что просто смешно. Жевунов же никто есть не собирается! Зачем, они и так кормят королевство. Только своих, родных - изредка, во имя процветания. Это же лучше, чем непрерывные войны с Прыгунами.
Сменится одно-два поколения, Ринхалы и Нарраны сольются в одно целое. Не может быть, чтобы такой дикий обычай широко распространился среди господствующего народа. Наоборот, он постепенно будет иссякать, и Ринхалы… Конечно, не те, что сегодня ушли под землю. Те сгинут и про них скоро забудут!
А гордые потомки народа короля Нараньи поселятся здесь навсегда, поглотят и Жевунов, и Болтунов, и Шмыгунов, и… Короче всех, кто недостоин владеть этой страной. И только иногда, случайно, у какого-нибудь отщепенца проглянут во внешности, в манерах, в характере чужие черточки, так отличающие его от соплеменников. Что-то неприятное, противное – жевунское.