Форум Изумрудного города

цитата:

- А тебя как зовут? – насмелилась Янка.
- Элли, - сказала Элли.
- Какое имя красивое. Как в кино!
- В каком фильме? – спросила Тука.
- В каком-нибудь. Это я так, в смысле – имя необычное.
- Необычное, - согласилась Элли. – По бумагам меня Электрификацией зовут, в честь прабабушки.

Не в тему: Неопубликованная глава город над адом Скрытый текст

Осень была такой дождливой, что листья на деревьях не сохли, а гнили, сохраняя цвет первой декады сентября. В Город пришла Великая Сырая Морось, лёгкий ветерок нёс запахи прелой травы с загородных лугов. Грязь, о которой раньше в городе и слыхом не слыхивали, появилась на дорогах и тротуарах и покрыла плащи пешеходов своими узорами. Водители ездили медленно и осторожно, стараясь обдать случайного прохожего водой из многочисленных луж.
Янка скучала. Основательно вывихнув в начале сентября правую ногу, она сидела дома и большую часть времени проводила у окна. Заняться было решительно нечем – телевизор она не любила, компьютера у неё не было, да и ток часто исчезало из дома. После обеда к Янке приходила одноклассница Маша, принося с собой домашнее задание и школьные сплетни, а вечером забегала соседка Таня сыграть в карты и рассказать очередную страшную байку. Вот и все развлечения.
Восьмого октября Янка проснулась совсем рано, ещё даже родители спали. Разбудил её плач младенца – в соседней квартире плакал маленький братишка Тани. Девочка долго лежала с закрытыми глазами, пока не услышала трели будильника в комнате родителей. Тогда Янка открыла глаза, вгляделась в полумрак и прислушалась. На улице шептал дождь. Видимо, он пошёл навечно.
Девочка попыталась вспомнить весну. Весна не вспоминалась. Впрочем, у многих горожан этой осенью возникли сомнения относительно существования такой тёплой и сухой поры, как весна. СМИ, привыкшие радовать обывателя позитивом даже когда Небесный Шаман плотно садился попой прямо на редакционное здание, мутировали и стали гнать откровенный апокалипсис.
- Чего это ты так рано? – мама была немного удивлена.
- Так. А где папа?
- За газетой пошёл. И чего ему неймётся? Мог бы по дороге в автобусе почитать… Так нет же! Он прочитает газету за завтраком, а по дороге на работу будет делиться со мной впечатлениями о прочитанном.
Хлопнула входная дверь и на кухню протиснулся разъярённый отец:
- Газета сырая! Совсем почтальоны обнаглели!
Он сел на свой стул и попытался развернуть слипшуюся газету. Тонкие бумажные листки легко рвались. В конце концов отец скомкал газету и бросил её в угол. Потом передумал, поднял обрывки и стал осторожно просматривать заглавную страницу.
- Что там? – без интереса спросила Янка, наливая себе чай на ногу. К счастью, чай был не очень горячим.
- Мэр наш повесился, - удивлённо сказал отец. – Вчера вечером. В резиденции.
- Надо же, - тоже удивилась мама. – Такой жизнерадостный человек…
- …Вены трижды резал, - подхватил отец. – В психушке лежал.
Янке стало скучно и снова захотелось спать. Пролитый чай неприятно холодил ногу. Она вернулась в свою комнату, легла в постель, закуталась в уютное одеяло и уснула.
Два часа спустя девочка проснулась от чувства животного ужаса. Она вскочила в постели и схватилась за грудь. Сердце билось гулко и часто, кожа была липкой и горячей.
- Приснилось что-то, - прошептала Янка и собственный шёпот напугал её.
Она встала и, прихрамывая, пришла на кухню. Там она поставила чайник на плиту и выглянула в окно, начиная потихоньку успокаиваться. Тучи сгустились и солнечной свет почти не достигал поверхности планеты, было ещё сумрачнее, чем ранним утром. Потом Янка пила кофе и пыталась вспомнить, что же её так напугало во сне. На границе сознания она припоминала какое-то огромное горящее пространство и кружащих над этим пространством существ. Существа напоминали червяков, но они летали высоко и могли быть чем угодно.
- Фигня какая-то, - сказала девочка. С тех пор, как вывих ноги отдалил её от общества одноклассников, Янка заимела привычку разговаривать сама с собой. – Мне приснилась фигня, так и будем считать.
За окном совсем потемнело, потом сверкнуло до рези в глазах и грохот грома заставил стёкла окон задребезжать. Дождь перешёл в ливень, а Янка включила свет. На кухне сразу сделалось по-вечернему уютно и девочке захотелось есть. Она встала, открыла холодильник и… больше ничего не было.

*****

Очнулась она в машине «скорой помощи», рядом с ней сидели её родители и толстый врач. У неё болело всё тело и её мутило.
- Я же говорил! – воскликнул усатый врач. – Вот она и пришла в себя!
- Как ты, доченька? – спросила мама, заливаясь слезами.
- Ав… - только и смогла ответить Янка.
Сознание её стало вновь угасать, она перевела взгляд на окна машины – ощущение было, что «скорая помощь» едет под водой. Вспышки молний и раскаты грома следовали так часто, что девочка приняла их за собственный бред. С тем она и вырубилась.

*****

В реанимации Янка пробыла совсем недолго – на её койку в этом жизнерадостном отделении было немало вакансий. Едва она пришла в себя и оценила пару трубок, вливающих ей в вены неизвестные жидкости, как к ней подошли два медбрата и с ветерком покатили прямо на койке в неизвестном направлении.
- Ку… куда вы ме?.. – прохрипела девочка.
- В морг! – хором сказали медбратья и хором же рассмеялись.
В морг её, разумеется, не повезли. Привезли её в забитую до отказа подростковую палату и перегрузили на свободную кровать.
- Эй, а где моя одежда? – смутилась Янка, заворачиваясь в слегка воняющее чем-то неприличным одеяло.
- Потом принесут, когда поправишься, - сказал один из медбратьев, вскакивая на колёсную койку, на которой привезли Янку. Второй медбрат с громким автомобилеподобным звуком покатил его в коридор. Ещё с минуту было слышно, как они несутся по коридору, гудя и бибикая встречным. Потом стал слышен ливень.
Янка огляделась. Обшарпанные стены, яркий свет светильников «дневного» света, шестнадцать кроватей, поставленных так часто, что в проходах между ними можно было передвигаться только боком. Однако никто не передвигался. Все кровати были заняты. Девочки и три мальчика.
- Янка! – одна из девочек приподнялась и Янку узнала девочку-гопника из параллельного класса. У девочки-гопника была забинтована голова.
- Привет… - покивала Янка. – А ты что здесь делаешь?
- Так не пойдёт! – приподнялась на локтях другая девочка, с неожиданно красивыми волосами – каштановыми и вьющимися, как у фарфоровых фантазий школы кукольников Яна ван Даалена. – По правилам сначала о себе рассказывает тот, кто только что поступил!
- А? – переспросила Янка, всё ещё любуясь волосами девочки.
- Ты по какому поводу здесь? – спросила девочка-гопник.
Янка задумалась. Вопросов временем приподнялся один из мальчиков – хмурый и густобровый (может, от того и хмурый):
- Её током ударило, - сказал он. – Её без сознания привезли, она, верно, и не помнит, что с ней случилось. Молния ударила в электропровода, а она за холодильник держалась. Санитар говорит, что в холодильнике, в морозильнике мороженая курица запеклась, а девчонке повезло. Эта молния ещё дядьку какого-то убила – он радио чинил, не вынув вилку из розетки.
- Откуда ты знаешь? – не удержалась Янка.
- Печкин всё знает, - насмешливо сказала девочка с кукольными волосами.
- Потому, что ему уже одежду выдали, он здесь дольше всех лежит, - пояснила девочка-гопник.
Янка внезапно вспомнила кличку девочки-гопника – имя её она никогда и не знала.
- Тука, а ты как здесь оказалась?
Тука заложила руки за голову и стала неспешно рассказывать:
- Решили мы с товарищами мужика одного ограбить. Один он живёт, работает где-то и, судя по всему, неплохо зарабатывает. Ну, не в смысле, что он богатый, а в смысле, что живёт неплохо. И один постоянно. Ни друзей, ни подруг у него не наблюдалось. Подкараулили мы его прямо у дверей его дома. Лампочки в подъезде перебили предварительно, понятно. Дождались его, он шарил-шарил ключом по двери – в скважину попасть не мог, потом попал, ну… Ну мы и ломанулись в его дом, увлекая его с собой. Трое нас было – я и ещё две девочки. У нас были цепи. Я размахнулась цепью голову ему разбить, да промахнулась, Сыроежка по руке его слегка задела, юркий он какой-то, скользкий… хотя, вроде и крупный… Да, а он вдруг в большую комнату ка-а-ак рванулся, мы за ним, а он уже здоровенную железную палку вынимает. Это всё, что я запомнила. Тех двоих милиция забрала, а меня заберут попозже, когда здоровье позволит.
- Меня сбила машина, - сказала девочка с кукольными волосами. – Я посреди дороги лужу пыталась обойти, а водитель эту же лужу пытался объехать. Так мы и врезались друг в друга. Постовой сказал, что я сама виновата. Так оно, видимо, и есть.
- А меня Чёрная Рука задушить хотела, - сообщил хмурый Печкин. – Но я никому не расскажу подробности!
- Почему? – спросила Янка.
- Чтобы в дурдом не посадили, - пояснил Печкин.
В палате воцарилось молчание, остальные больные не спешили делиться информацией.
- А почему одежду забирают? – поинтересовалась Янка.
- Ну, кого в реанимации раздели, а кого-то и просто для того, чтобы не сбежали. А я бы сбежала. Может, ещё сбегу, если Печкин штаны подарит, - ответила Тука.
- Не подарю, - пробурчал Печкин.
- Утиное время, - сказала какая-то мелкая девочка с ужасными синяками на лице.
Печкин немедленно поднялся, схватился за кровать одного из мальчиков и с трудов стал выкатывать её в проход.
- Утиное время – это время идти в туалет, - пояснила Тука. – Печкин выкатывает мальчиков, закрывает дверь и стоит снаружи на стрёме. Мы идём в сортир, видишь, дверь в углу? Вот туда. Мальчикам сложнее. Если кому приспичит, Печкин его везёт коридором до маленькой комнатки, так никогда нет никого, потом Печкин бежит за уткой… Потом утку уносит и привозит мальчика обратно. Так что радуйся, что ты девочка.
- Что вообще мальчишки делают в девчачьей палате? – возмутилась Янка, глядя как Печкин осторожно закрывает за собой дверь.
- Много больных, класть некуда, - пояснила девочка с синяками, слезла с койки и побежала в санузел. Оказалось, что синяки были у неё не только на лице.
- Что с ней случилось? – спросила Янка Туку, кивая на санузел.
- Вон у неё спроси, - Тука кивнула на девочку с кукольными волосами. – Маринка её сестра.
Янка так и не поняла, кто из девочек сестра, а кто Маринка.
- Она через день после меня поступила, - сказала сестра-или-Маринка. – Её одноклассницы избили за то, что она чихнула на уроке.
- Чихнула? – не поняла Янка.
- Чихнула, - подтвердила сестра-или-Маринка. – Маринка чихнула, учительница ботаники взъелась на неё, потребовала встать и попросить прощения у всего разряда. Вредная тётка такая. А Маринка встала, хотела что-то сказать и чихнула опять. Учительница взъярилась, понаставила всем колов, даже своим любимчикам тройки с минусом вывела. Дети не разобрались кто виноват, подошли после уроков к Маринке и всем разрядом её испинали.
- А тебя как зовут? – насмелилась Янка.
- Элли, - сказала Элли.
- Какое имя красивое. Как в кино!
- В каком фильме? – спросила Тука.
- В каком-нибудь. Это я так, в смысле – имя необычное.
- Необычное, - согласилась Элли. – По бумагам меня Электрификацией зовут, в честь прабабушки. Ты знаешь, что такое электрификация?
- Она эту твою электрификацию на себе опробовала, - сказала девочка с косой, лежащей поверх одеяла. – А я ногу сломала, меня Никой звать. Ногу я сломала когда дедушку пинала. Это ко мне маньяк такой пристал, в образе дедушки. Я его пнула, чтобы он отвязался, а нога взяла и сломалась. Кстати, в этот день я впервые попробовала пиво…
- Столб она по пьяни пнула, - пояснила Тука.
Раздался стук в дверь.
- Постой! Ещё не всё! – истошно завопила подравшаяся со столбом Ника. Она неожиданно резво сползла на пол и поползла к туалету. На неё странно было смотреть – вся голая, а одна нога тепло одета в гипс.

*****

Вечером пришла медсестра и сделала всем уколы. Потом пришла другая медсестра и стала делать уколы и давать таблетки уже выборочно. Девочки шепнули Янке, что первая медсестра колет всем снотворное, потому что в больнице и так людей больше нормы, не хватало ещё, чтобы дети по ночам шатались.
Когда медсёстры ушли, Печкин закрыл за ними дверь и рассказал несколько страшных историй, в ходе которых половина палаты уснула. Потом настало утиное время и Янка поняла, что иметь штаны – не такое уж большое счастье в обществе тех, у кого штаны забрали. Кровати с мальчиками были тяжёлыми, а ещё же и утки носить… фу… Впрочем, подумала она, посетив чудовищно грязный санузел, утки – не самое противное в этом месте.
После утиного времени, когда все, ещё не успевшие заснуть, разлеглись и успокоились, Печкин завёл длинную и бесконечно унылую страшилку, в середине которой лампы под потолком потухли, осталась лишь маленькая тусклая синяя лампочка, создавшая в палате сонный полумрак. С наступлением полумрака страшилка Печкина сделалась чуть мрачнее, а голос его стал подрагивать. Янка уже проваливалась в сон, когда услыхала приближающиеся раскаты грома.
- Вечный дождь, – прошептала она в подушку.

*****

Янке снился народ, живущий в тучах и облаках. Народ этот обитал на небольших летающих островках, со стороны выглядевших облаками. И ещё этот народ немного умел летать – ровно настолько, чтобы не падать на головы живущим на земле, если вдруг кто-то упал с острова по неосторожности или в состоянии алкогольного опьянения. Подробностей Янка не запомнила и надеялась, что когда-нибудь ей приснится продолжение. Но облачный народ больше ей не снился. Никогда.
- Эй, эй, ёу!
Янка с трудом открыла глаза и разглядела склонившуюся над ней Туку.
- Хочешь, что-то покажу?
- Ммм… покажи…
Тука потянула её за одеяло.
- Вставай, прогуляемся. Такое покажу – всю жизнь будешь помнить!
- Тука, я спа-а-ать хочу! – прошептала Янка, чувствуя, что сон уходит, уступая место любопытству.
- Это быстро, - настаивала Тука, – зато ты такого никогда не видела!
Янка откинула одеяло и села. В палате стояла тишина, все крепко спали.
- Пойдём, - повторила Тука и потянула Янку за руку.
- В таком виде?
- В одеяла завернёмся!
Палату они покинули очень тихо, никто не проснулся. Янка чувствовала себя крайне неуверенно в этом огромном незнакомом дурно пахнущем здании, в этом противном на ощупь одеяле, с этой девочкой, пару раз выворачивавшей ей карманы в тёмном подъезде.
В проходе пахло санузлами и какими-то едкими химикалиями.
- Пойдём, - шепнула Тука. – Если кто-то встретится, то скажем, что ищем туалет.
Пол коридора был устлан грязными и липкими дорожками, ходить по ним было неприятно. Отовсюду доносились звуки – это были звуки присутствия множества больных людей: храп, шаги, бубнящие голоса, металлические или стеклянные постукивания. Где-то в недрах больницы что-то мощно, но тихо гудело. Девочки добрались до лестничной клетки и Тука потащила Янку вниз по ступенькам.
- Вниз, вниз, вниз!..
- А наша палата на каком этаже?
- На втором. Быстрее!
- Не могу, у меня нога была вывихнута, до сих пор болит.
- Не отвалится…
На первом этаже ходили и бегали люди.
- Вниз, вниз!
- В подвал, что ли?
- Тихо!
Подвальный этаж встретил их тусклым светом, более громким, чем наверху, гудением неизвестного устройства и, как ни странно, менее зловонным воздухом.
- Всё, - прошептала Тука, отпуская янкину руку. – По ночам здесь людей почти не бывает. Если что, то скажем, что заблудились.
- А куда мы идём?
- В морг, - сказала Тука и захихикала. Янка кисло улыбнулась шутке и стала рассматривать таблички на попадающихся навстречу дверях. Названия были непонятными и немножко волшебно-зловещими.
Покойницкая
- Ты что, с ума сошла? – ужаснулась Янка.
Тука захихикала:
- Да ладно, прикольно же! Могу поспорить, что ты в морге ни разу не была!
Тука толкнула дверь покойницкой и потянула Янку за собой. Янка на всякий случай зажмурилась и тут же споткнулась, глаза пришлось открыть. Покойницкая оказался маленькой и невзрачной, мертвецов нигде не было видно.
- А где мертвецы?
- Попрятались! Шучу. Вон ту дверь видишь?
Янка кивнула.
- Морг находится за этой дверью. Здесь только прихожая.
Янке было очень страшно и страшно любопытно одновременно. Девочки с трудом открыли тяжёлые дверь и им в лицо пахнуло холодным смрадом.
- Блин, - сказала Тука. – В прошлый раз здесь был свет!
Она отпустила янкину руку и стала шарить по стенам. Янка стояла как вкопанная. Наконец, щёлкнул выключатель и морг предстал перед девочками во всей красе: голые синие люди лежали на металлических столиках и очень плохо пахли. Какое-то громадное металлическое подобие кондиционер выплёвывало из-под потолка холодный воздух.
- Страшно? – шёпотом спросила Тука.
- Нет, - шёпотом ответила Янка. – А это что?
Она указала на странное сооружение в углу покойницкой. Сооружение было оснащено квадратной дверкой, примерно метр на метр в поперечнике.
- Не знаю, может, крематорий? Давай заглянем? Может, там черепа лежат, я возьму один... На тумбочку в своей комнате поставлю.
Янка вздрогнула, представив, как на её столике стоял бы рядом с торшером череп и всю ночь глядел на неё. Тука тем временем нащёпала какой-то рычажок и потянула дверцу на себя. Дверца со скрипом поддалась и Тука нетерпеливо сунула в неё голову.
- Смотри-и-и…
Янка села на корточки и аккуратно заглянула в «крематорий». Увиденное поразило её – дверца выходила в небо, а далеко внизу видна была сумрачно освещённая местность, заросшая травой. Кое-где попадались группы деревьев. А ещё там была дорога – совершенно прямая, серая, она уходила вдаль и терялась за горизонтом. Янка сунула в дверцу голову и посмотрела вверх. На тёмно-синем небе горело блеклое солнце, раза в два меньше обычного.
Внезапно в прихожей покойницкой раздались шаги и голоса, девочки заметались. Тука сначала подбежала к крематорию, роняя одеяло, в которое была одета, потом подхватила одеяло, проворно легла на пустой столик и накрылась с головой. Янка, пребывая в предобморочном состоянии, последовала её примеру. Так пролежали они минут десять, прежде чем в морг зашли несколько человек. Девочки замерли, а один из вошедших сказал:
- Пятого и четырнадцатого отправьте в утилизатор в течение часа: на Советской горит автобус, скоро здесь будет… хе-хе… людно. Думаю, через два-три часа привезут всех. Надо вызвать судмедэксперта и усилить охрану входа в больницу, чтобы родственники заживо сгоревших не прорвались. Джонсон, почему здесь горит свет? И почему так тепло?
- Свет, наверное, кто-то выключить забыл, а тепло потому, что холодильник полдня не работал – молния попала в бензовоз, который вёз топливо для генератора, - ответил другой голос. – Товарищ Чжун, а может, сорокового тоже в утилизатор?
- Нет! – резко ответил первый голос. – Я ещё даже не начал с ним заниматься, а ведь у меня существенные опасения, что он умер от какой-то редкой заразы. Нам в Городе ещё эпидемии не хватало…
Тем временем несколько пар ног расхаживали по всему моргу, Янку, по счастливой случайности улёгшуюся на столик в полутёмном углу, снова разобрало крайне нездоровое любопытство и она осторожно выглянула из-под одеяла. Два здоровенных санитара открыли дверцу «крематория», потом взяли за руки и ноги труп пожилой тётки и с усилием выбросили его в дверцу. Затем они повторили ту же предприятие ещё с двумя телами. Янке сделалось не по себе и она опять спрятала глаз под одеяло.
- Ладно, пока мест хватит, - сказал тот, кого Джонсом назвал товарищем Чжуном, и вся предприятие покинула помещение, выключив напоследок свет.
Янка ещё с минуту полежала, потом слезла со столика и принялась поудобней заворачиваться в одеяло, чтобы оно не падало и не мешало ходить.
- Тука! – позвала она.
Тишина.
- Тука! – погромче позвала Янка.
Тишина стала ещё тише. Тогда Янка осторожно пошла в ту сторону, где, как она помнила, был выход. Вместо выхода она наткнулась на стол с мертвецом, ткнула сослепу мертвецу пальцем в глаз, осознала этот факт и чуть не обделалась.
- Это всего лишь оболочка от человека, - попыталась успокоить себя Янка, шаря руками по мёртвому телу. – Оболочки не опасны…
И тут она почувствовала, что её руку кто-то поймал за запястье.
- Тука? – не своим голосом прошептала Янка.
Тут зажёгся свет и девочка увидела, что Тука стоит у выключателя далеко-далеко от неё. Перед Янкой же на металлическом столике сидел мертвец и держал её за руку, вглядывался в её лицо матово-белыми глазами и разевал пасть, полную острых зубов. Янка торопливо упала в обморок.

*****

- А дальше что было? – спросила Ника.
- В морг вошли медбратья, увидели этот беспредел, повалили ожившего мертвеца на пол связали ему руки простынёй. Потом взяли Янку на руки, а меня за ухо и приволокли сюда.
Настало время обеда, но обеда всё не было и не было. Девочки наперебой посылали Печкина сбегать и узнать причины отсутствия кормёжки, Печкин в ответ посылал девочек:
- Сами идите. Я нездоровый человек, зря, что ли, в больнице лежу? Мне вредно ходить!
Не страдавшая от скромности Тука в конце концов заявила, что если Печкин сию же минуту не пойдёт на разведку, то она встанет и сходит в туалет ему на голову. Печкин, злобно шевеля густыми бровями, ушёл. А через минуту его кто-то впихнул обратно в палату, после чего все услышали, как дверь закрывают на ключ.
- Чего там? – спросила Элли испуганным голосом, который совершенно не вязался с её заинтересованным лицом.
- Эпидемия! Вот! – несчастным голосом сказал мальчик. – И война.
- Чего? – в один голос переспросила вся палата.
- Не знаю! Меня поймал санитар и сказал, что в городе война и эпидемия!
Все замолчали, потом Тука стала тихонько напевать:
- Добрый врач Ойбляболит – в кабинете он сидит,
Лечит иглотерапией геморрой и простатит…
- Всё, хватает! – оборвала себя Тука, встала с постели, подошла к Печкину и потребовала:
- Штаны!
Печкин вздохнул и снял штаны. Под штанами оказались длинные чёрные трусы в синенький ангелочек. Тука натянула штаны на себя, немного их подвернула, задумалась, подошла к своей постели, вытащила простыню и завернула верхнюю часть туловища в неё.
- Не поминайте матом, - попрощалась девочка-гопник, открыла окно и выпрыгнула с высоты второго этажа на улицу.

*****

Бунт назревал постепенно. Сначала кто-то затребовал утиного времени и получил от Печкина утку. Утка полетела в Печкина и тот предложил ходить под себя. Потом все захотели есть и Печкин с полчаса стучался в закрытую дверь, за которой раздавались крики, беготня и прочие разновидности шума.
- Нас здесь бросили! – воскликнула Элли, сияя от переживаемого приключения.
- Я думаю, что сейчас принимают первых жертв эпидемии, - рассудительно сказала весёлая девочка со сломанными руками. – Сейчас они разберутся с ними и про нас вспомнят.
Все согласились и Печкин, дабы скрасить ожидание, принялся пересказывать «Fall of the house of Usher» своими словами. История неожиданно заинтересовала большинство слушателей и Печкин разошёлся:
- И спит он, значит, и видит во сне чудовище, выползающее из чрева ночи… с когтями такое чудовище, ага. И оно когтями так «тук-тук» по мрачному каменному полу, вот. И такое подползает-подползает, поднимает голову и видит он, весь ужасом исполнен… наполнен… испуганный весь… Морда стр-р-рашная, значит, пасть так разевает… Даша, закрой рот!
Девочка с косой, лежащей поверх одеяла, закрыла рот и смущённо покраснела.
- И открывает чудище пасть свою зловонную и говорит ему: «ХА-ХА-ХА!!!». А он такой поворачивается и бежит-бежит-бежит… а сзади когти: «тук-тук, тук-тук» и голос такой ужасный: «ХА-ХА-ХА!». И он – р-р-раз! – такой проснулся весь в поту и испарине и думает: «а-а-ах… это всего лишь сон! Какое счастье!», и слышит где-то в недрах дома Эшеров «тук-тук, тук-тук!». Ну, испугался он, прибегает…
Тут в двери щёлкнул замок и в палату вошёл доктор, держа за руку Туку.
- Не спите, ребята? – участливо спросил врач.
- Как же, уснёшь тут без ужина, - жалобно проговорила Ника.
Доктор отпустил тукину руку и девочка-гопник мрачно прошла к своей койке, забралась под одеяло с головой и проворно зашевелилась. Потом она вынырнула верхнейчастью своего туловища из-под одеяла и кинула Печкину его штаны.
- Так вот, ребятки, - добрым нервным голосом начал доктор. – Город охватила странная эпидемия. Умершие люди превращаются в зомби и атакуют живых. Всё как в кино - укушенные тоже становятся зомби. Сейчас горсовет сел за просмотр фильмов об оживших мертвецах, в надежде найти способ справиться с этой нечистью. Ну, а пока способов нет, предлагаю вам не покидать палату. Впрочем, если Тука расскажет вам, что она видела, то вы и сами не захотите отсюда выходить. Держитесь, детки!
Тут доктора пробила слеза и он стремительно вышел из палаты. В замке щёлкнул ключ.
- Что ты видела? Что? – закричали дети, вскакивая с постелей кричали дети.
Печкин громко захлопнул окно и в образовавшейся тишине коротко скомандовал:
- Тука! Говори!
- [вырезано антиматом], - сказала Тука и сокрушённо покачала головой.
- А конкретнее? – потребовала Даша.
- Всё горит, все рушится, город наводнён полчищами зомби. Людей почти не осталось.
Печкин подошёл к окну и выглянул в город. Высоты второго этажа было недостаточно, но были видны плывущие над городом облака дыма.
- Дождь перестал, - удивился Печкин. – Надо же. А вдалеке слышно что-то вроде выстрелов. Знаете что? Есть нам сегодня наверняка не дадут, так что…
В этот момент потухли все лампы над потолком и Печкин заткнулся.

Остальное не поместилось