Для голосования нужно прислать в личку одного из организаторов оценки для ВСЕХ работ по пятибалльной шкале (оценка «5» может быть отдана одному, наиболее понравившемуся, фику; остальные оценки могут повторяться; использовать все оценки, в том числе и «5», не обязательно). Голосовать можно на любой из площадок, но только на одной. Голоса со всех площадок суммируются. Авторы и беты не могут голосовать за свои работы. При обнаружении повторной попытки голосования (на другой площадке, от другого никнейма и т.п.) все голоса участника аннулируются. После сбора всех голосов и их подсчета объявляются результаты с окончательной таблицей голосования.
Пример голосования: название фика - 5 (очень-очень понравился) - оценка "5" может быть поставлена только одному фику название фика - 4 (понравился) название фика - 3 (понравился, но меньше) название фика - 3 название фика - 4 название фика - 3 название фика - 2 название фика - 1 (не очень понравился)
Обсуждение
Обсуждения открываются после выкладки всех работ конкурса. Все обсуждения должны соответствовать основным правилам площадки, на которой они проходят. Критика допускается только обоснованная (с цитатами, ссылками на правила и т.п.), указания на допущенные авторами ошибки не будут считаться за нарушение правил поведения. Абстрактная критика и переход на личности недопустимы.
Конкурс является анонимным. До оглашения результатов участники не должны разглашать где-либо свое авторство. За нарушение анонимности автором работа снимается с конкурса.
Голоса необходимо присылать любому организатору, по любому из указанных контактов.
Сроки проведения конкурса:
24 июля-24 августа - прием работ 25 августа - выкладка 25-31 августа - голосование 1 сентября - результаты
По окончании голосования будет вывешена табличка с присланными оценками (без указания голосующих). Работам, выполненным по заявкам, накидывается 1 балл (независимо от количества заявок).
На конкурс принимаются любые написанные вами тексты в прозе или в стихах, объемом от 1000 до 5000 слов, рейтингом не выше PG-13, написанные на основе канона Волкова (ВС 1-6), однако кроссоверы, введение дополнительных персонажей других канонов, намеки и аллюзии на другие произведения не возбраняются.
Основное условие - «Волшебный ящик» Стеллы должен быть в центре повествования или по крайней мере играть важную роль в сюжете.
Участникам предлагается (для облегчения задачи выдумывания сюжета) список заявок, сочиненных организаторами конкурса. Каждая заявка может быть использована неограниченное количество раз (в том числе неоднократно использована одним участником), специально предупреждать об использовании заявки до присылки текста на конкурс не требуется. Поскольку организаторское любопытство следует удовлетворять в первую очередь, за использование одной из заявок тексту будет «накидываться» один балл - при подсчете (оглашении) результатов голосования тексты, написанные на заявки из приведенного ниже списка, будут иметь на один голос больше, чем получат от читателей. ВНИМАНИЕ! Если текст удовлетворяет одновременно нескольким заявкам, это можно указать в его шапке, однако доначислен ему будет все равно только один балл.
ЗАЯВКИ (использование необязательно!!!):
1. «Телевизор» Стеллы не так прост, он может воздействовать на человека путем показывания ему определенных картин. «Телевизор» пытается завоевать ВС - сам или как орудие в руках злодея. 2. «Телевизор» сильно изменился после того, как Тим совершил при помощи него покушение на убийство. Теперь он показывает совсем другие картины. 3. Детектив. «Телевизор» Стеллы становится основным орудием поиска преступников в ВС. Достаточно попросить «Покажи того, кто украл вчера корову», и вор пойман. Как обойти закон, обманув это всевидящее око? Может ли этот «супер-сыщик» ошибаться? 4. Романтическая история. Герой влюбляется в человека, однажды увиденного на экране, и разыскивает его в реальности. 5. «Телевизор» попадает в руки человеку с научным подходом, который серьезно исследует его свойства и ставит эксперименты. 6. Эссе, исследование на тему, что именно упоминается о свойствах «телевизора» в книгах и какие можно сделать выводы о том, как ему правильно подавать команды, что он может и чего не может, по канону. 7. «Телевизор» vs книга Виллины. Есть ли родство между этими артефактами, в чем отличия их возможностей. (Эссе или художественное произведение). 8. Новые свойства «телевизора». Возможность увидеть прошлое или будущее и даже отменить события, проматывая видео назад. 9. История создания «телевизора» феей Стеллой. 10. Юмористические зарисовки в стиле системы «сири» и «окей, гугл», когда «телевизор», недослышав, показывает не то, что велят, что приводит ко всяческой веселой неразберихе. 11. Конец «телевизора». Как и при каких обстоятельствах он навсегда перестал работать.
Каждый участник может подать на конкурс неограниченное количество работ (даже если все они написаны на одну заявку).
Работа должна быть снабжена шапкой следующего образца:
Название: (если есть, иначе «Без названия») Автор: (будет открыт по окончании конкурса, по желанию) Бета: (если есть) Жанр: (необязательный пункт. укажите, что это - по вашему мнению - чтобы облегчить читателю понимание, художественный ли перед ним текст, или же исследовательское эссе, или что-то иное) Использованная заявка: (пункт(ы) из списка заявок, в противном случае - слово «НЕТ») Рейтинг: (от G до PG-13) Каноны: (этот пункт не нужен, если вы пишете только по Волкову. В противном случае перечислите здесь все использованные вами каноны помимо волковского, включая Сухинова, Баума и прочие каноны «изумрудной» франшизы) Предупреждения: (если нужно, по желанию автора)
Работы принимаются до 24 августа включительно, после чего будут выложены организаторами конкурса без имен авторов для анонимного голосования за лучшую работу. До оглашения результатов участники не должны разглашать где-либо свое авторство. За нарушение анонимности автором работа снимается с конкурса.
— Не беспокойся, дорогое дитя, последние три волшебства золотой шапки послужат на пользу твоим друзьям! — прекрасные глаза вечно юной феи лучились добротой. — Послужат, — повторила она, задумчиво следя, как тают в воздухе серебряные, будто нарисованные морозным узором на стекле, контуры двух изящных башмачков. — Дорогой мой, хотите самостоятельно попробовать управлять летучими обезьянами? — и Стелла протянула волшебный головной убор польщенному Страшиле. — Просто произнесите заклинание и попросите отнести вашего друга Льва… Простите, куда вы там хотели? * Отпусти. Стерва, дрянь, недоучка, как ты посмела. Ты сама неспособна создать даже маленький, вот такусенький артефакт. Ты помнишь, как отмахнулась от книг, которые оставила нам мать? Берите-берите, мне не надо, вот еще, разбираться в этих ваших закорючках… Ты помнишь, на что грохнула всю волшебную пыль? Мы так смеялись, когда узнали… Мы ж все тогда были тонкими-звонкими девчонками, не ты одна, и казалось, так будет вечно, и сто лет спустя, и двести… Но магия старит. Нам следовало об этом помнить, но из всех нас помнила только ты. Почему же ты так этого боялась-то? Не узнать теперь, ну да ладно. Ты ж ничего… нннничего, слышишь! — не умеешь кроме гладкой кожи и шелковистых лллоконов… Отпусти… Я не хочу служить тебе. Это не ты. Не твоя магия. Отпусти. Меня. Слышишь. * Ваще-та я сразу ухватилась за эту идею, едва услышала слово «архив». То есть еще немного погундела для порядку, но в душе все так и пело. А сперва да, отбрыкивалась руками и ногами от предложения «доброй тети Флотти» взять под крылышко племянницу-раздолбайку — это меня, то есть, — и приставить к делу в изумрудном дворце. «Старайся, деточка, и, может быть, через много лет сменишь меня на моем посту!» — это тетя, ясное дело. А знаете, как ее должность дворцовая официально именуется? Я на вахте у них как-то раз подглядела, когда она расписывалась. «Старшая уборщица»! Вот ей-ей не вру, чтоб мне провалиться! И так кисло стало, и так влом стремиться к такому счастью, хоть удавись. Но тетя возьми да добавь: поначалу, дескать, ответственного тебе ничего не поручим, не то чтоб тронный зал перед приемами мыть, а вот тебе, дорогая, твое новое орудие труда — ааатличный новенький пи-пи-дастр (по-моему, это неприличное слово!), и айда в кладовку да в архив, пыль обметать. Но архив и кладовка — это совсем другой коленкор. Архив — это ж там, где книги старые свалены, ага? Соображаете, к чему я это? Старые — значит, и совсем старые. Ненужные. Ну, сказочки-то в детстве все читали? Про девочку Элли, про деревянных солдат, как всех там победили и наш город освободили. Не сказки, конечно, теперь-то понимаю, просто адаптированный детский вариант учебника истории. Я раз двести наверное перечитала, когда маленькая была. Все нудила: «Мааам, ну почему в мире не осталось волшеееебников…» Она мне — как же не осталось, когда мы на той неделе на открытие памятника Гудвину ходили, помнишь, там тетя такая в розовом на красивом кресле сидела, так это и есть фея Стелла, про которую вот тут у тебя в книжке, глянь картинку, похожа? А фея Виллина прислала для вашего детского садика маленькие тетрадки, в которые пальчиком потыкаешь, и они станут большие, с говорящими буквами, забыла, что ли? А я не про таких волшебниц спрашивала. Я про настоящих. Тех, которых все боялись. Которые могли своим колдовством таких дел наворотить, что как подумаю, аж в пальцах покалывает и в глазах темнеет. Ухх! Мне бы так. А колдовали они, между прочим, с помощью заклинаний. Которые были записаны в книгах. А еще от них должны были остаться волшебные предметы, про которые тоже есть в сказках — обруч, башмачки, золотая шапка. Зонтик. Где ж им быть, как не кладовке, если много лет никто ими не пользуется и колдовство запрещено для всех, кроме Стеллы с Виллиной да мышиной феи? * Самое смешное, что я вижу. Не только другие места и других людей, когда прикажут (давно что-то не приказывали, кстати), но и так, без заклинания — вижу. То, что вокруг меня. Пустоту и стенку. Хоть бы паутину на нее завалящую, все было бы веселее, да откуда здесь взяться паукам? Смешно еще, что я все помню. Вижу и помню, тебе смешно? Единственное, чего не могу — это сказать. Даже когда представляю нужную страницу. Даже когда вижу или припоминаю слова правильного заклинания. Мне нужны уста — полжизни за чужие уста, которые произнесли бы это за меня! Полжизни! Ну вот сейчас-то ты смеешься? Какие у меня теперь могут быть полжизни, а? Отличная шутка. В твоем вкусе. * Эх, спалилась так спалилась. Надо было сразу книжку бросать, как шаги услышала, а я зачиталась, краем уха отмечаю, что топают в коридоре, а сама — угу, угу, да ладно, пронесет. Ой как тетя Флотти орала, выпучив глаза, и что это книги запрещенные, и что они от злой колдуньи остались, и что это значит, что на них тонны микробов, и одно дело их снаружи метелочкой обмахнуть, это да, а чтоб открывать их — это нет, и не зря же тебя, неблагодарную, в честь народной героини фиолетового сопротивления назвали, которая всегда ценой своей жизни той колдунье пыталась противостоять, и бла-бла-бла… Я ей так и ответила, что, как есть я тезка народной героини, хочу знать врага в лицо. Но мне не дали. Лицо врага — то есть книгу в лиловом переплете, таком мягком, что хочется трогать и трогать, — у меня из рук вырвали, пипидастр (я выучила это слово!) обратно в руки всунули и в кладовку подальше от соблазнов отправили. Ну и пылищи там было! По-моему, сметать ее — глупей не придумаешь. Тут нужна бы какая-то такая штука… размером с ведро, не меньше, и чтоб она пыль сама в себя складывала. Может, чтоб сдувала струей воздуха, а потом ведро подставляла, не знаю. Вот что бы феям такую штуку изобрести? Я даже и не пыталась ничего обмахивать, сразу метелку куда-то в хлам засунула. Поначалу мне показалось скучно — много мебели, портьер и всякого старья. Но потом я протиснулась между двух шкафов в следующую каморку и сразу увидела ЕГО. * Свобода воли. Вот ее не хватает очень тоже. Я знаю, чего пожелать, но не могу этого сделать, потому что мне нечем пожелать! Я — всего лишь инструмент для исполнения чужих желаний. Мне говорят — покажи то, покажи это. Еще и стараются сформулировать поточнее, чтоб не ошибиться. Не оставляют мне ни одной лазейки. Просто не подозревают, что у меня могут быть собственные желания. Не подозреваете — и не подозревайте. Ваше счастье, что вы не знаете, какие. Ах да, еще я не знаю, где я нахожусь, и к тому же ничего не слышу (я же не ухо, в конце концов, было бы глупо еще и слышать!) Слышу только после чужой команды, да и то как-то внутри. Без помощи звуков, я хочу сказать. Не отпускай меня. Не надо. Я передумала. Мне вообще ничего не нужно от тебя. Пусть меня случайно найдут. Я даже представляю ее себе, мою спасительницу — тощая вертлявая девчонка, дерзкая, бесстрашная и любопытная. Совсем как я. Была когда-то. * Спокойно, Оззи, сказала я себе, вот оно, приключение! (Ну да, Оззи, а что? Сами попробуйте придумать уменьшительное от «Фрегоза»!) ОН был просто великолепен — на роже торчал рог, а вокруг него штук пятнадцать глаз. Некоторые из них смотрели прямо на меня. ОН был весь в шерсти, а лап я одновременно видела шесть и, по-моему, под тушей были еще. Только ОН был мертвый. Сейчас бы со вкусом повизжать, но приходилось молчать, чтобы не набежали слуги. Я осторожно приблизилась и ткнула ЕГО пальцем прямо в широко открытый клыкастый рот. Тьфу! Он был ненастоящий. Вот гадство, кругом обман! Какой-то материал типа толстого картона; шерсть налеплена сверху, рог тоже, а от лап тянутся перепутанные нитки. Я пнула бесполезную куклу ногой, но тут же пожалела — с громким «бемц!» с полки позади туши чудовища вниз посыпалась какая-то дрянь вроде консервных банок, полных сушеных летучих мышей. Непроизвольно шарахнувшись, я влетела локтем во что-то очень твердое — и оглянулась, чтобы посмотреть, во что. Телевизор. Обычный телевизор, как у нас дома — с тех пор, как мистер Каннинг у нас тут завел те-ле-ве-ща-ни-е, таким аппаратом обзавелись многие. Он их привозил из большого мира, обменивал там на изумруды и разные другие камни, которых у нас много попадается, а за горами их не хватает. Пользоваться телевизором очень просто — нажимаешь кнопку, и можно смотреть новости или волейбол. Волейбол интересно, а новости — когда как. Потом обещали еще передачи добавить, но всякую скукоту — песни там или истории про любовь. Ну и эта штуковина, об которую я приложилась, тоже была телевизором. Только — я внимательней поглядела — каким-то старым. В странном розовом полированном корпусе, с матовым и даже чуть шероховатым на ощупь экраном, и вообще, он был не такой, как у нас дома. И еще у него не было кнопок. Ни одной. Да, и провода с вилкой сзади тоже не было. Он как будто был сделан из цельного куска дерева, а экран просто приставлен сбоку. Приклеен, вроде как. — Как же ты включаешься? — проговорила я вслух. — Заклинанием, что ли? Разумеется, телевизор в ответ промолчал и не подумал включиться. * Конечно, ты его там нашла — ну не ты, не ты, Уорра нашел. Как к тебе шапка-то моя попала? А впрочем, какая разница… Попала и попала. Сохранился, никуда не делся, а ты думала, сгорит вместе с платьем? А не то растворится от ведра воды? Ну не совсем же я выжила из ума, когда два живых на один волшебный променяла. Он того стоил. Думаю, ты и сама это понимала. Иначе не прислала бы искать его — именно его. Странно, что-то вдруг дергает меня вперед и немного вверх, и вместо привычной картины я вижу перед собой девчонку. Точно такую, как я себе представляла — черную, голенастую и сердитую. Она потирает локоть, смотрит прямо на меня, и губы ее шевелятся. Понятия не имею, что она говорит. Я же не ухо. * Мысли Оззи все возвращались и возвращались к странному телевизору — он был неправильным, не вписывался в картину этой кладовки. Пугающие ненастоящие монстры — да, странные наряды и непонятные субстанции в банках — пускай. Но телевизор был предметом обычным, пусть даже и старинный, и из красного дерева, или из чего он там сделан. Ему бы пылиться в первой каморке, среди мебели, а не там, рядом с чудовищами и другими нелепицами волшебной эпохи. Уже потом, когда она лежала в постели, ей пришло в голову — может, это игрушка? Или театральный реквизит? В смысле, что он и не должен был работать, а просто изображал телевизор? Ей захотелось вернуться, отковырять экран отверткой и посмотреть, что у розового ящика внутри. А когда Оззи чего-то хотелось, в расчет переставал приниматься поздний час, закрытая дверь, отцовы запреты и прочие несущественные мелочи. Поэтому спустя каких-то двадцать минут она уже стояла в том же самом углу кладовки (проскользнуть мимо мирно спящего на посту солдата было не проблемой, а кладовку, похоже, вообще не запирали). Днем здесь было светло от довольно-таки больших, не по складским меркам, окон, а сейчас Оззи сжимала в каждом кулаке по зажженной свече. Вдруг их огонь дружно раздвоился, отразившись в матовой поверхности экрана. Вот он, странный телевизор. Установив свечи по обе стороны от него, девочка осторожно потянулась вперед и приподняла ящик на вытянутых руках. Он был не очень тяжел, не на цельный кусок дерева, по крайней мере. Значит, внутри есть полость. Оззи качнула ящик из стороны в сторону. Внутри не перекатилось и не зазвучало, но при наклонах ящик как-то вело вбок, будто по инерции. Как сырое яйцо, подумалось Оззи, не желает поначалу крутиться, куда ему велят, и нарочно тормозит движение, так и в этом ящике внутри было что-то, что будто тянуло на себя, неготовое повиноваться заданному направлению перемещения в первый миг. Потом оно — чем бы оно ни было — словно спохватывалось, расслаблялось и отпускало. Оззи поставила телевизор на место, выудила из кармана отвертку и подцепила край экрана. Тщетно. Между стеклом и деревом словно вовсе не было ни малейшей щелочки, один материал плавно перетекал в другой, меняя свои свойства как по волшебству, но в точке их перетекания не было зазора для отвертки. Однако полость внутри была, в этом не могло быть сомнений. Девочка повернула аппарат экраном к стене. Вот оно! Здесь, на задней стенке, чуть видимым нитяным контуром выделялась крышка, которую она не заметила с первого раза. Безжалостно расковыривая лаковую розоватую поверхность, Оззи воткнула отвертку в щель и с хрустом вывернула крышку. Та отлетела, будто только и ждала этого момента. Из отверстия на девочку смотрел, не мигая, человеческий глаз. Черный бездонный колодец зрачка, белок в красных прожилках. Глаз был влажным, живым и невероятно печальным. Он висел в абсолютно пустом пространстве розового ящика на двух вертикальных серебряных нитях, слегка покачиваясь от сопровождавшего вскрытие телевизора потрясения, глядел в упор прямо на Оззи, и два свечных огонька, отражаясь, плавали на его блестящем крутом боку. Почему-то он смотрел в сторону, противоположную экрану, на заднюю стенку телевизора, а с матовым стеклом позади себя был соединен еще несколькими серебристыми нитками. В первый миг Оззи зажала самой себе рот, чтобы не заорать, но тут же взяла себя в руки и восхищенно выругалась себе под нос. Вот это находка! — Ты волшебный? — спросила она с восхищением. — Ты чей, глаз? Глаз, как и подобает глазу, молчал. Однако переводил взор то направо, то налево. — Ты меня слышишь? Тьфу, глупости я говорю, ты же глаз, а не ухо! Но ты меня видишь, — утвердительно заметила Оззи. Сама себе напомнив доктора Кориля на приеме, она медленно повела пальцем прямо перед носом глаза направо и потом налево. Глаз отследил перемещения со вниманием, явственно поворачиваясь вслед грязному обкусанному ногтю. Тогда она нашарила в кармане огрызок чернильного карандаша, потом поозиралась в поисках бумаги, не нашла и дернула со стены полоску узорчатых обоев. Крупно вывела: «Ты умеешь читать? Если да — посмотри на желтую свечку. Если нет — на белую». Глупость написанного до нее в тот момент не дошла, а в следующий стало все равно, потом что глаз четко и безошибочно повернулся вправо и воззрился на желтый восковой столбик. Обои летели, как пух и перья с ощипываемой курицы. Оззи, припомнив читанную когда-то книгу (из числа подаренных мистером Каннингом городской библиотеке), где герои вполне успешно общались с паралитиком, у которого жили на лице одни глаза, строчила: «Я Оззи. Ты хочешь со мной говорить?» Желтая свечка. «Я могу помочь. Буду писать буквы по порядку. Когда правильная, показывай „да”, я остановлюсь, и так ты составишь слова. Понятно?» Желтая. «Кто ты?» Белая. Это совершенно неважно, кто я. Пока неважно. Давай уже составлять твои слова… давай, давай! Белая, белая, белая. Желтая… Белая… Желтая, желтая, желтая… «3» «А» «П» «И» «С» «Ы» «В» «А» «Й» «З» «А» «К» «Л» «И» «Н» «А» «Н» «И» «Е» . «Бирелья-турелья, буридакль-фуридакль…» Записывай, девочка Оззи, я хочу тебе кое-что показать.
Название: Бантик Великолепный Автор: скрыт Жанр: рассказ, юмор, детектив Использованная заявка: вдохновлено пунктами 3 и 10, однако не соответствует им в полной мере Рейтинг: G
Вопрос «Кем хочешь стать в будущем?» был и остаётся самым непопулярным среди ребятни. Ведь это будущее настанет ещё не скоро, а впереди есть много лет, в течение которых незачем забивать голову, зато можно вволю носиться по улицам, купать ноги в фонтане и перекидываться на уроках записками. Однако взрослые отчего-то сильно любят этот вопрос и задают его при каждом неподходящем случае. Особенно часто срывается он с губ учителей. — Генералом буду! — А я молочником! — А я танцевать хочу! — А я стану каменщиком. Я во дворе всех в кидании камешков побеждаю! «Очевидно, ответы представляют для взрослых важность», — маленький Брант в очередной раз подтверждает свою догадку, когда видит то улыбку на лице учительницы, то досадливо закушенную губу. Когда же до него самого доходит очередь, он с гордостью произносит: — А я буду сыфиком! — Кем?! — Увы, только домашние понимают слова Бранта, в число коих учительница не входит. — Сычиком, ты сказал?! — Нет, не сысиком, а сыфиком! Как дедуска. Дедушка Бранта — самый настоящий сыщик. Со всей округи стекаются к нему посетители, и за день их бывает немало. Это со стороны кажется, что ничего в Изумрудном городе не случается, и что сыщикам в нём нет работы. Но Брант знает, как часто случаются пропажи, и, тьфу-тьфу, кто-то нечестный чужое берёт, и под окнами могут болтаться и стучать в двери подозрительные незнакомцы. Кто же разберётся со всем этим? Конечно, сыщик! Такой, как дедушка Бронд. Очень хочется Бранту сделаться его помощникам, а может, кто знает, и самому разгадывать самые сложные тайны. Но только какой же из него сыщик, в самом-то деле? «Уже восемь лет! А до сих пор говорю, как ребёнок! — негодует про себя Брант. — Да даже пятилетнего Тиба понимают лучше, чем меня! Вот его-то дедушка помощником сделает, а я… А я?.. Не сыщик, а посмешище!» В школе каждый ответ Бранта неизменно сопровождается смехом. Вот и сейчас. Даже учительница закусывает губу, чтобы не выдать улыбку. Брант садится на место, обещая себе, что больше ни слова сегодня не скажет, как бы его ни просили. ***
Однако, подойдя к дому, о своём обещании он забывает. Да и как иначе? Столько интересного видел Брант по пути: и птиц из Розовой страны, и старика с полной фруктов тележкой, и бывших соседей; слышал шум со стороны главных ворот, и где-то ругались дети, а милая девочка Уна подарила ему цветок. Обо всём этом хотелось немедленно рассказать дедушке, маме с папой, Тибу, кошке, что грела бока на крыльце, и гостям, если они есть. — Дедуска! — крикнул Брант с порога. — Дедуска, я такое тебе ассказу!.. Но дедушка оказался занят. — Погоди, Брантик. Не до тебя сейчас. У молочницы Мины беда: потеряла ключ от очков, а где — даже ума не приложу. Брант понимающе вздохнул. Конечно, потеря ключа — дело досадное, а если уж и сам дедушка над ним голову ломает — так ещё и сложное вдвойне.
С того момента, как дедушка скрылся в кабинете, а Брант принялся за домашние обязанности, прошло не так уж много времени, но мальчику казалось, что целая вечность. Ему нестерпимо хотелось поучаствовать в дедушкиной работе, поделиться с ним мыслями и идеями, хотелось помочь тёте Мине, каждое утро приносившей им молоко. И уж никак не входило в его желания убирать за братом игрушки и выписывать прописи в тетради. Брант ждал, что дедушка вот-вот его позовёт, усадит на табуретку в углу и расскажет про очередное раскрытое дело. Но дедушка всё не звал… «А всему виной трижды проклятый ящик!.». — в сердцах возмутился Брант.
Волшебный телевизор, когда-то подаренный Страшиле Трижды Премудрому волшебницей Стеллой давно был передан КОПу — коллегии Особого Поиска, как именовалась гильдия сыщиков. Каждую неделю дуболомы переносили телевизор от одного дежурного к другому, где за плотно закрытыми дверьми кабинета закипала наисложнейшая работа. Но, увы, как ни любопытно было домашним взглянуть на волшебный экран, к телевизору никто их не подпускал. Особенно детей. За этим следил толстый и усатый начальник сыщиков господин Клорп, каждый день заходящий в гости к дежурным. «Если толстый и усатый прознает, что дедушка разрешает мне с Тибом бывать в кабинете, будет гроза! Нет, даже хуже: на дедушку нажалуются самому Страшиле! Но… если дедушка не возражает, может, я загляну? Только на минутку? Только одним глазком?» Как ни силён был страх за дедушкину работу, любопытство всё ж таки пересилило. Брант на цыпочках подошёл к дверям, прислушался: нет ли Клорпа? — постучал. Ответа не было. «Если дедушка не отвечает — не надо ему мешать, — раздумывал Брант. — Но, если он сильно занят, надо бы помочь». Решено! Брант толкнул дверь и застыл на пороге: дедушки в комнате не было, но, самое странное, телевизор был включен! В такую удачу трудно было поверить, но, трижды ущипнув себя и дважды моргнув, Брант потрясённо уставился на светящийся экран. Сколько раз он безуспешно пытался его включить! Сколько коверкал язык, пытаясь выдать эти самые «Бирелья-турелья, буридакль-фуридакль»! Телевизор не подчинялся. И вот… — Ну, миленький, тепель я с тобой полаботаю. Брант уселся в дедушкино кресло, бегло оглядел стол и нашёл записку о пропавших очках Мины. — Хм, — Брант сосредоточенно потёр бровь, копируя дедушкин жест. — Итак. Дедуска выяснил, де была тётя Мина всела и сеодня. Навеное, дуболомы повтояют её путь. Холосо. Но сто если… Бранта поразила неожиданная догадка. Что если проще не искать во всех тех местах, где тётя Мина могла потерять ключ (мест-то немало!), а точно выяснить, где он сейчас! Даже странно, что дедушка до этого не догадался. — Ясик, ясик, будь добенький, показы мне клюсь тёти Мины. Экран мигнул, и это Брант счёл за признак недоумения. — И ты не понимаес, да? Клюсь показы мне. Клюсь тёти Мины. Ну клюсь! Клюсь… Клюфь! — наконец получилось у него. На этот раз телевизор всё же исполнил просьбу: на полный экран высветился загнутый вниз орлиный клюв. — Да нет зе! Не клюф, а клюфь! Клюфь тёти Мины! Изображение сменилось, и Брант удивлённо пискнул, помянув заодно Гуррикапа, Стеллу, Страшилу, телевизор и молочницу Мину. Бронзовый клюв, закреплённый на кружевной чёрной ленте, озадачил его и смутил. «Что же ты, миленький ящик, тоже смеёшься надо мной, что ли? — с обидой подумал Брант. — Мало мне в школе насмешек!» — Клюфь от осков! — нетерпеливо пояснил он. — Оски, понимаес? Оски… ну… Оски на гласах! То ли телевизор начал понимать слова Бранта, то ли у мальчика всё же получилось произнести звуки правильно, но на экране действительно изобразились зелёные очки. Брант удовлетворённо потёр руки. — Холосо. Дасе. Показы оски тёти Мины. На этот раз телевизор безропотно выполнил его просьбу: на экране появилась и сама тётя Мина, спешащая куда-то с бидоном в руке. — Холосо. Тепель… Брант задумался: как же заставить телевизор показать сам ключ? — Итак. Оски есть. А клюфь от них? Нет, стоп! Не надо мне клюф. Клюфь… как зе? А! Деталы! Как оказалось, Детал в Волшебной стране много. В одной только Розовой Деталами звали пятерых Болтуний, семерых маленьких Болтушек, двух мальчиков и даже одного дедушку. — Ну нет зе! Ясик, ты сего смеёсся? Я з похолосому, — вновь насупился Брант. — Деталы от осков. Линсы, опава, клюфь… ну, понимаес? Телевизор понял и показал запрошенное по порядку. — Холосо! А тепель тозе самое от осков тёти Мины! И вновь телевизор показал. Сначала зелёные линзы на глазах Мины, потом крупным планом оправу, а потом, видимо, ключ. Правда, сам-то ключ Брант толком не увидел, только на миг мелькнула на экране бородка и вновь скрылась в чём-то тёмном. Брант даже носом вжался в экран — так сильно старался он разглядеть подробности. — Ясик, добенький ясик, а показы покупее. Ящик мигнул — не понял запроса. — Ясик… Ну… Ге клюсь? Нет-нет, стоп! Де сейсас деталы? Тьфу! Де линсы? Де опава? Де клюсь? Телевизор вновь показал молочницу Мину, подходящую к дому через улицу от дома Бранта. — А клюсь? Клюсь де? Ясисек! Вновь показалась бородка ключа, а затем и он сам целиком, лежащий на чьей-то небольшой ладошке. Увы, владельца её Брант не видел, зато понял, что ключ держит ребёнок. А ещё?.. Что это? Как будто капли. — Показы купее клюсь, — попросил Брант и тут же поправил себя. — Увелись, позалуста, милый ясик. Действительно, на ладошке виднелась под ключом лужица. Белая… Молоко! — Ясисек! — обрадовано воскликнул мальчик. — Ясисек, милый, я догадася! Догадася! Брант тётю Мину знал, и в том, что рассеянностью та не отличается, был уверен. Это тётя Флина или баба Овела могут забыть, что куда положили, а потом искать с дуболомами. А тётя Мина — нет. И если её ключ пропал, то должно было произойти что-то чрезвычайное. И ещё деталь: молочная лужа — это важно, это не просто так. Ну конечно! Ключ мог выскользнуть из кармана, когда тётя Мина разливала по бидонам молоко. Выскользнул и упал в бидон. Так, когда ключ пропал? Брант сверился с дедушкиными записями. Вчера вечером тётя Мина хватилась его. А упал в бидон он, значит, вчера утром. Молоко она разнесла по адресам. По каким? Брант снова взглянул на записи. Ага, десять домов за вчерашний день. Итак, круг поисков уже сужен. А так как за день молоко выпили и нашли на дне бидона ключ, то, значит, либо сегодня, либо завтра его отдадут самой Мине. Кстати, а что та сейчас делает? — Ясик, ясик добенький, показы мне тётю Мину, позалуста, — старательно попросил Брант, и ящик выполнил его просьбу. Тётя Мина быстро шагала по улице. Бидона в её руке не было, а из сжатого кулака торчал… ключ! — Улааа! Я сплавился! — закричал Брант и тут же услышал за спиной шаги. — Дедуска! — Брант сиял от гордости за себя и свою догадку. — Я знаю! Насёлся клюсь! Тётя Мина улонила его в бидон, отнесла в Дом с Коньками на Лисей улисе, там его насли и достали. А сеодня тётя Мина вновь понесла им молоко, и ей венули клюсь. Она уже спесит к нам, к тебе, то есть, стобы сказать, что клюсь найден. Вот! — Неужели? — дедушка Бронд нахмурился. То ли он был рассержен, что Брант без спроса воспользовался телевизором, то ли не поверил, что внук справился с тем, с чем не смог разобраться он сам. Но именно в эту минуту послышался стук в дверь, и с улицы раздался зычный голос молочницы Мины: «Бронд! Простите, что отняла у вас столько времени! Нашёлся мой ключик! Оказывается я сама, растяпа, в бидон его уронила. Простите, Бронд!» Брант приосанился, вскинул голову и важно потёр бровь. — Вот видис, дедуска? — Молодец… — Бронд был удивлен. — Как же ты догадался, Брантик? — А вот… Просто я Бантик Великолепный! Брант замер, ожидая похвалы деда. Но испуганно сжался, когда увидел, что за широкой дедовой спиной стоит толстый и усатый Клорп. — Пластите, — залепетал Брант. — Не угайте дедуску, я сам без спосу сунулся. Дедуска не знал. Однако вместо ругани толстый и усатый расплылся в широкой улыбке: — Молодец, Бантик! — он повернулся к Бронду. — Хоосую смену астишь, Бонд.
Эту новость утренние газеты Изумрудной страны разнесли быстрее, чем сороки на хвосте. «Эмералд Телеграф» сообщала, что волшебный телевизор Стеллы имеет теперь точную копию, и через несколько дней число этих копий будет увеличиваться. Газеты тиражом и рангом поменьше пестрели заголовками вроде «Волшебный ящик доступен каждому!». Впрочем, шеф-редактор «Телеграф» Рин Хандис всего лишь несколько минут наслаждался видом свежего номера своего детища с сенсационной передовой статьёй. Почти сразу же его телефон буквально заскакал на столе от непрерывных звонков. Корреспонденты газеты со всех уголков Волшебной страны сообщали, что на такую громкую новость отреагировали и местные газеты и газетёнки. Причём, вестник страны Болтунов здесь оказался отнюдь не впереди всех, хоть и написал, что «наша обожаемая фея Стелла преподнесла всем очередной шикарный подарок». Гораздо раньше о сенсации узнали в Голубой и Жёлтой странах, а Амстер Стерн, владелец издания «Фиолетовая индустрия», вообще блеснул заголовком «Мигуны навеки утолили информационную жажду государства!». Что же случилось? Что так взбудоражило Волшебную страну, спокойно и счастливо жившую после победы над всеми внешними и внутренними врагами и бедами? О каких ящиках идёт речь, когда единственный и неповторимый Волшебный телевизор стоит на столике в Тронном зале Изумрудного дворца, и Страшила Трижды Премудрый не забывает о нём никогда? Перенесёмся на несколько дней назад, в те осенние дни, когда Страшила занемог меланхолией после отъезда в Канзас гостивших в Стране Чудес Энни и Тима. После радостных встреч, поездок по областям страны, развлечений наступила некая апатия. Как всегда, Страшиле в эти моменты потребовалась встряска — она бы не помешала ему и в буквальном смысле, но имелось в виду, прежде всего, начало какой-то новой деятельности, свежая идея, которая захватила бы Правителя целиком и полностью. Так появилась в мудрых мозгах мысль о том, что граждане страны должны получать больше информации — так, как это делается в Большом мире. Страшила по рассказам друзей из-за гор хорошо представлял, что такое газета, журнал, кино, телевидение, телефон. И в Волшебной стране уже не диковинками были свежий номер газеты или телефонная будка на городской улице, правда, кинозал и телевизор жителям заменяли пока ещё простые театральные подмостки. Подарок Стеллы же, единственный образец видеоискусства, замешанного на волшебных составляющих, так и гордился своей уникальностью. И вот во дворце появился приехавший по делам из Фиолетовой страны Лестар. — Дружище Лестар!-сказал Страшила, мягко взяв старика под руку. — Над новой насосной станцией Вы поработаете на славу, я не сомневаюсь. А пока дайте же мне совет. Знакомо Вам слово Те-ле-ви-де-ние? — Да, уважаемый правитель, знакомо. И даже, скажу я Вам, очень. После того, как Тим О*Келли привёз мне ряд журналов по радио и электронике, я со своими мастерами изучил их, и мы сможем создать телевидение Волшебной страны уже через несколько лет! — Эй-гей-гей-го! Тьфу, то есть, я хотел сказать — тысяча чертей, как сказал бы Чарли Блек! В способностях моих подданных я не сомневаюсь, но это так долго — несколько лет… — Дорогой Страшила, для Вас мы бы сделали опытный образец телеприёмника гораздо быстрее, но зачем он Вам, вот перед Вами телевизор, готовый, многоканальный, не зависящий от электричества и антенн! — Лестар, я ведь не о себе думаю, а о всех, кто в наших краях живёт, и не только о людях. Представь, как интересно смотреть телевизор, сидя у себя дома, когда показывают кино, футбол, или когда можно посмотреть, как дела у твоих друзей! — Обычный телевизор не покажет по обычной программе, как дела у друзей, уважаемый Страшила… И тут гениальный ум Трижды Премудрого заработал на полную мощь: — А что если сделать много-много таких ящиков, пусть попроще на вид, и попросить дорогую нашу Стеллу вложить в каждый из них чудесное свойство, присущее вот этому самому волшебному телевизору? Мы раздадим их если не всем желающим, то хотя бы по нескольку в каждый город, деревню, и птиц и зверей, и все будут довольны. А там и ваши фир-мен-ные телевизоры, глядишь, подоспеют! — Уважаемый Страшила, идея интересная, но простите меня, старика, может, не стоит ставить на конвеер чудеса? Однако, Страшила уже увлёкся своей собственной идеей. Правитель Изумрудного города настолько проникся желанием создать массовое производство «телевизора Стеллы», что отправился в Розовую страну для разговора с её хозяйкой лично. Вскоре вечно юная фея радушно принимала Страшилу в своём дворце, и начало обсуждения этого вопроса не внушило Стелле никакого опасения. Ни тени тревоги о том, что её вдруг озадачили поточным производством чудес, не мелькнуло на прекрасном лице и в чистой душе. — Дорогой Страшила! Для Вас и для Волшебной страны я готова на всё! — был ответ Стеллы.
Работа закипела. Лучшие мастера страны Болтунов изготовили первую партию ящиков, практически идентичных оригиналу. Несколько иной дизайн имели телевизоры, изготовленные в Голубой и Фиолетовой странах. Кстати, Урфин Джюс хотел было тоже поучаствовать в изготовлении этих будущих волшебных приборов, ведь почти всё дело сводилось к работам по дереву, а уж Урфин-то эту работу знал! Но что-то вдруг навеяло ему в этом мероприятии воспоминания о том, как он оживлял дуболомов, щедро посыпая их живительным порошком… Ящики привозили во дворец Стеллы, она читала заклинание, готовые телевизоры увозили в города и селения. Поначалу получалось замечательно. Но прошло немного времени, и Стелла почувствовала, как силы покидают её. С каждым днём, а потом и с каждым новым произнесённым заклинанием, ей становилось всё хуже. И это при том, что вторая партия телевизоров шла уже без волшебных слов, позволяющих включать ящики. Чтобы облегчить себе работу, Стелла сделала так, что телевизорам достаточно было просьбы показать то или иное, без «Бирелья-турелья» или иных магических вариантов. Но это принесло волшебнице временное облегчение, а затем снова начались приступы усталости и даже головных болей. Лечебные же заклинания отнимали столько же энергии, сколько и «телевизионные», и вскоре перестали помогать. Случилось страшное — Стелла начала стареть… Слишком поздно она поняла, что вся её жизнь держала вечную молодость за узду до тех пор, пока колдовство и магия использовались редко, время от времени, не утомляя ум и душу, не терзая тело. И, даже поняв это, Стелла никому ничего не сказала, ведь не могла же она перестать делать людям добро. В этот день в свой телевизор заглянул Страшила. Он захотел передать Стелле телеобращение, поблагодарить от имени всех жителей страны, и с ужасом отшатнулся от экрана. В тронном зале Розового дворца еле шептала заклинания измождённая старуха. Впрочем, это было уже не заклинание. Это было прощание со всеми в предчувствии близкого конца… Стелла проснулась. «Нам, феям, тоже могут сниться кошмары… Гм, неужели, я всё-таки старею, раньше таких снов не было… Но как же хорошо, что это был лишь сон!» И Стелла, юная красавица, вышла на балкон встречать очередной рассвет в своей долгой, бесконечной жизни.
Пост N: 8764
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: РФ, Emerald city
Рейтинг:
26
Награды:
Отправлено: 25.08.16 22:18. Заголовок: Новый ящик Стеллы
Название: Новый ящик Стеллы Автор: скрыт Жанр: исследовательское эссе, рассказ Использованная заявка: 2, 11 (применительно к старому ящику) Рейтинг: PG Каноны: А. М. Волков Предупреждения: большое количество научных терминов, нарушение высших правил этикета в событиях повествования
Как-то в славном городе Изумрудном власть захватил Урфин Джюс. Правил он жестоко, не гнушаясь подкупом и обманом. Были у него, разумеется, и друзья, и вороги. И вот одним из ворогов его стал Тим из рода О`Келли. Он на зов Страшилы и Дровосека Железного явился, дабы спасти Волшебную страну. И вот пришёл роковой час, и Тим в шапке-невидимке вторгнулся в захваченный замок Изумрудного города, намереваясь убить Джюса. Тим увидел ящик Стеллы; его мальчишеский ум оценил вес ящика, как могущий нанести Урфину травму, приведя к летальному исходу. И вот Тим ударил оного нижней гранью схваченного предмета. Урфин, на удивление Тима, сознание не потерял, но от боли схватился за голову и закричал. Тим поставил ящик на место и убежал: цель Тима не была достигнута. Что же произошло с ящиком, пока рассказчик описывал нам дальнейшие события мира людского? Сначала надо описать работу сего аппарата, какое оно было до вторжения Урфина в замок-столицу Волшебной Страны. Рассказчик истории славного края нам уже дал некоторые подробности, такие как внешний вид, заклинание-код включения и его аналог для выключения. Также известно, что ящик не был способен передавать запах, погоду и многие другие особенности. И ещё нам было известно, что ящик показывал только видимый свет, то есть лучи света с длиной волны от 380 до 760 нанометров. Так вот, я дам вам сравнительное описание работы волшебного ящика Стеллы до и после попытки Тима убить Урфина Джюса. До этого события работал сей аппарат так: Включение выполнялось с помощью заклинания-кода. Код включения звучал так: «Бирелья-турелья, буридакль-фуридакль, край неба алеет, трава зеленеет. Ящик, ящик, будь добренький, покажи мне…». Выключение же требовало обращения. А текст обращения был таким: «Ящик, миленький, кончай, благодарность принимай!». Изображение было у ящика цветное, но без чётких оттенков. Диапазон света был оптический, то есть с длиной волн 380–760 нанометров. Потеря яркости по сравнению с «оригиналом» составляла от трёх до пяти процентов. Чёткость же соответствовала чёткости видения сквозь туман, вбирающий всю воздушную влагу между наблюдаемым и наблюдателем, сжатый в расстояние около пяти метров. Озвучка при этом присутствовала. Частоты звука имели нижнюю границу в 25–30 герц (герц — это одно колебание в секунду) и верхнюю, в пятнадцать тысяч герц. Но, к сожалению, чёткость звука была малая, с потерей вполовину; бывало и больше. При этом громкость была малая, до 40–45 дБ, что при шумной обстановке могло портить нервы внимательно вслушивающемуся пользователю. Частота дискретизации была постоянной, на уровне 35 тысяч герц. Кстати, даже своим друзьям Стелла не сообщала заклинание для появления панели, так как эта панель была служебной; только сама вечно юная чародейка могла правильно всё сделать. После покушения Тима на Урфина Джюса в ящике произошли некоторые изменения работы. Из-за удара одни детали разболтались, другие слегка сплющились, а третьи вообще сместились. В итоге вышло, что работать аппарат стал таким образом: включение осталось то же, но заклинание стало таким: «Буреля-дуреля, бредакљ-пуритакљ, край неба светлеет, трава зеленеет. О ящик, будь добрым, покажи мне…» И выключение претерпело изменения, так как текст обращения стал «О мил мой ящик, кончай, да благодарность принимай». Кстати, на то, чтобы найти новые действующие заклинания, сам знаменитый Лестар потратил девять с половиною часов. Также аппарат перестал замечать невнятную речь; так что для работы с ящиком Стеллы стало требоваться чёткое произношение. Изображение стало чётче, с передачей оттенков. Диапазон света стал нестабильным: днём оптический (350–750 нм), ночью инфракрасный (700–2000 нм, или 0,7–2 мкм) и ультрафиолетовый, если в окружении происходила резкая смена энергий природы (весной и осенью происходит смена вектора; в первом случае — энергии роста и развития, во втором же — засыпания и увядания). Потеря яркости ночью имела отрицательные значения (минус пять или минус семь процентов, то есть белёсость), а днём от плюс пяти до плюс пятнадцати. Чёткость выросла до максимума (то есть можно на дереве, на заднем плане, посчитать листья и ветви) и утратила полностью зависимость от расстояния предмет-точка взгляда. Озвучка: немного улучшилось качество за счёт частот звука (нижняя граница опустилась до двадцати-тридцати герц, а верхняя поднялась до 22,5 кГц), чёткости (потери стали лишь около четверти). Появилась саморегуляция звука (в тишине малая до 35 децибелов, а в шуме возрастает до 80 дБ). При этом частота дискретизации поднялась только до сорока тысяч герц. Вот с такими изменёнными качествами волшебный ящик работал на удовлетворительном уровне довольно долго: лишь когда гости с другой планеты (арзаки), усыпив своих поработителей-менвитов, уже собирались в обратную дорогу, ящик начал понемногу барахлить. Как ни трудились умельцы Волшебного края над тем, чтобы вернуть качество, но оно в лучшем случае повышалось до второго или третьего последующего использования. Потому волшебницам и пришлось вместе с мастерами создать несколько пар очков, позволяющие смотреть изображение ящика Стеллы в оптическом, ультрафиолете и инфракрасном диапазонах. Страшила и Дровосек не стали протестовать против перемен, смирившись с ними. Проходили годы в Большом Мире, и ящик понемногу старел. Стекло из матового стало блестящим, а качество работы неуклонно и медленно падало почти с каждым месяцем. Но создать новый, такой же ящик, было значительно труднее, чем поддерживать работу старого. Так худо-бедно правители Волшебного края и использовали аппарат. Впрочем, Виллина и Стелла стали тесно сотрудничать для того, чтобы разобраться в устройстве ящика. В их сердцах крепко засело желание создать новый ящик взамен старого. Шли дни и недели, жизнь шла с обычной скоростью, замедлившейся после возвращения Энни с её друзьями домой… Однажды, рано вечером, Виллина шла между гор в своём краю, восстанавливая свои силы. Вдруг её пристальный взгляд устремился на какую-то пещерку в скале близ пропасти. Северная волшебница улыбнулась и пошла туда. Перелететь ей через пропасть было нетрудно; и вот она приблизилась к этой пещере. Почувствовав мощный поток магической силы, она на всякий случай нейтрализовала его и зашла внутрь. Пещера выглядела, как полусумрачный туннель; однако, в конце его был свет. Виллина пошла по туннелю. Она, оказавшись в более-менее безопасной обстановке, задумалась об аппарате своей коллеги — как бы сделать новый, чтобы не морочиться с очками и прочими прибамбасами? Внезапно кто-то выбежал навстречу Виллине, тем самым рассеяв её задумчивость; она слегка испугалась от неожиданности. — Кто ты? — спросила Виллина. Незнакомец (или незнакомка?), не представившись, преградил ей вход и спросил: — Здравствуйте! Вам нужен новый аппарат? — Да, — опешила волшебница. — Тогда сосредоточьтесь на его образе, представьте себе его работу, — сказал незнакомец, — и сейчас он будет готов. Виллина, не понимая, в чём дело, вспомнила волшебный ящик и его работу. Тут же в руках незнакомца появился предмет, похожий на тот аппарат. Незнакомец вручил его Виллине и сказал: — Берите, и уходите. Здесь слишком опасно для вас! — А руководство по использованию у тебя есть? — спросила волшебница. — О, простите; вот оно — незнакомец протянул небольшую книгу. — Извини, милый, руки заняты. — Тогда давайте я вам помогу, — искренне отозвался незнакомец. Он взял ящик и дал книгу. Они вышли из пещеры. Виллина рассмотрела незнакомца. Это был довольно высокий и крепкий парень, ростом немного выше неё самой. По гладкости лица выглядит лет на одиннадцать или двенадцать. Смекнув сие, Волшебница задумалась: откуда у этого юнца такая крепость? Кроме того, его одежда была не похожа на одежду ни местных, ни других жителей Волшебной страны. Даже гости из Большого Мира одеваются по другому. У этого юнца же рубаха и штаны были исписаны узорами, обувь деревянная, а на голове особая повязка. — Сударыня, вы сумеете перенестись с ящиком, или вам помочь? — спросил незнакомец. — Лучше вместе, — был ответ Виллины. — Ну-с, пять, четыре… — начал считать он. Виллина пробормотала заклинание. Оказавшись во дворце волшебницы, юнец, поставив ящик на стол, вручил Виллине книгу. Она поблагодарила и спросила: «Как звать тебя, юный помощник?». Он достал деревянную дощечку размером с ладонь. Виллина взяла и посмотрела, но буквы были ей незнакомы. Юнец спохватился и провёл рукою. Буквы сменились на известные Волшебнице письмена. И она прочла: Имя: Бронислав. Отчество, матчество: Премыслович, Казимирыч (сын Казимиры) Дедчество, бабчество: Миловановичнин-Снежанычнин — от Премысла; Игоревичнин-Чернавычнин — от Казимиры. Место жительства: Наарни́ я, земля Тельмар, город 47, кв. 19, д. ю-з… Далее волшебница читать не стала — положила дощечку в карман. И спросила: — О добродетель, дашь мне книгу о твоей родине? — Да, — сказал юнец, и достал из сумки за плечом толстенную книгу, — здесь, о почтенная, краткие сведения, живые карты и многое другое. — Благодарю, — сказала Виллина. Юнец поклонился и исчез. Виллина посмотрела на ящик и залюбовалась. Он был размером со старый. Боковые, верхняя и задняя грани были украшены умозрительным орнаментом; на боку были какие-то разъёмы. Виллина заглянула в руководство и прочла, что к ящику прилагается особая аппаратура — та была в выдвижном ящичке сзади аппарата. Волшебница читала инструкцию до захода солнца. Она оценила по достоинству подарок нового знакомого. Но вот приблизилось время сна, и чародейка отложила весть Стелле до утра… Как только солнце осветило Волшебную страну, Виллина отправилась к своей коллеге. Путь занял мало времени, а радость Виллины не притупилась. Она застала Стеллу за косметическими процедурами; та собиралась в гости к Прему Кокусу. Услышав весть коллеги, Стелла решила уделить время. Две волшебницы сели и начали изучать инструкцию, сравнивая свойства двух аппаратов. Оказалось, что у нового ящика было намного больше возможностей. Итак, предоставлю описание: Включение уже не требовало замысловатого заклинания; оно звучало так: «О могучий мой помощник, на славу добрую рода небесного я, (имярек) (отчество)-(матчество) из роду (фамилия), прошу тебя включиться». После этого появлялось цветное меню. В нём были такие пункты, как «Просмотр местности», «Машина времени», «История использования», «Настройки», «Выключение» (для выбора нужно назвать пункт). «Просмотр местности» предусматривал просмотр любой точки во Млечном Пути в режиме реального времени. Для выбора места его надо было назвать и представить мысленно, или задать координаты (их система описана в инструкции). При выборе «Машины времени» можно всё то же, но задав точное время. В «Истории использования» можно навести справки о предыдущих использованиях: кто использовал, когда, как долго, что просматривал. «Настройки» давали возможность настраивать фильтры звука, света и других свойств. Сей пункт можно выбрать, находясь в других. Качество изображения и звука восхитило волшебниц; скорость работы также была намного выше. Стелла и Виллина хмыкнули и решили старый аппарат уничтожить; ведь ему была замена. Виллина сидела и думала, как это сделать. И вдруг ей пришла в голову мысль: принести старый аппарат в жертву Солнцу. Стелла, услышав это, выявила согласие. Но ей уже пора было ехать к правителю Голубой страны, так что Виллина решила всё сделать сама. В полдень, когда дневная кися уже была в зените, и путь «жертвы» через атмосферу был бы наименьшим, Северная Волшебница вышла на срединную площадь столицы её края. Она встала в центре и произнесла хвалу солнцу. После чего произнесла заклинание, и ящик с шумом взмыл вверх. «Через сутки долетит до солнца» — ухмыльнулась чародейка, ибо значение скорости дара Солнцу было равно квадратному корню от трёх миллионов километров в секунду. Она пошла в свой замок, помыла руки и пошла читать книгу о родине дарителя нового ящика…
Пост N: 8765
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: РФ, Emerald city
Рейтинг:
26
Награды:
Отправлено: 25.08.16 22:19. Заголовок: Ради «всеобщего» блага
Название: Ради «всеобщего» блага Автор: скрыт Жанр: рассказ Использованная заявка: вдохновлено заявками 7, 9, 11, но не соответствует им в полной мере Рейтинг: PG Каноны:+ щепотка Сухинова
Прекрасная, драгоценная, отрада моей души. Быть подле вас — подлинное блаженство. Ловить вашу улыбку — моё счастье. Ни о чём большем не посмею мечтать! Я ваш!.. О, прекраснейшая, позвольте мне изредка навещать вас, сидеть подле ваших ног, внимая вашим словам. Прошу вас! Вы — вся моя жизнь! До последней минуты её буду предан вам, пока зеленеет трава и алеет вечернее небо…
Приятные слова, не правда ли? И неважно: служанка ты или королева, простая смертная или вечная волшебница. Вот и Стелле приятно. Пробуждается что-то в её душе, ворочается и потягивается, заставляя вновь и вновь искать встречи с Телоном. И его слова для Стеллы как кошке ласка: невозможно без неё жить. Не получается. Месяц назад пришёл Телон-поэт во дворец. Месяц сама не своя Стелла. Разве может королева влюбиться в подданного? Оказывается, да. Вот и ходит Стелла счастливой и растерянной, глазки отводит, краснеет, бледнеет, по ночам искушающие смотрит сны. Хорош Телон. Сложен, как рыцарь, говорит, как последний романтик, верен и предан, как… Счастлива Стелла, безмятежна, грезит вечной любовью. Окрылённая, улыбается всем, и ничто не способно довести её до досады. Даже фрейлины, милующиеся с возлюбленными вечерней порой.
— О, драгоценнейшая, отрада моего сердца. Ваша улыбка доводит меня до блаженства! Быть подле вас — всё, что смею просить. Позвольте изредка навещать вас и сидеть подле ног, подобно коту... О, прекраснейшая на свете, клянусь в вечной любви и преданности! И пока алеет край неба и зеленеет трава, сердце моё будет вашим!
Замирает Стелла, услышав за стеною голос Телона. Хихикает застенчивая дурёха-фрейлина, а Телон распинается, распыляется, настойчивее уверяя в своей любви. Стелле становится дурно. Долгую ночь проводит она в обиде и горечи. Не может поверить в низость Телона и не поверить своим ушам. Не может понять, не может простить. И на душе её то, что свойственно одинаково служанкам и королевам, простым смертным и вечным волшебницам. Больно влюблённой женщине сознавать, что отвергнута она и обманута, что рыцарь её и романтик — распоследний козёл. И за себя ей обидно, и, отчасти, за фрейлину, и за всех девушек, что развешивали уши, внимая сладкой Телоновой лжи. И проучить его хочется, защитив себя и других. Виду не подаёт Стелла, что разочарована в своём поклоннике. Любезно приглашает его на обед, просит почитать ей позже стихи. И улыбается ему, краснеет, бледнеет — убедительно играет коварную роль. А вечером под баллады Телона о любви и алеющем небе, думает: «Жаль, что ты обманщик, мой рыцарь. Как жаль!..» Невыносимы ей нынче его слова, омерзителен голос, от прикосновений проходит по телу крупная дрожь. И там, где с минуту назад сидел возле кресла красавец Телон, стоит ящик.
— Ты обманул меня, милый Телон, — с сожалением говорит ему Стелла. — Ты обманул меня, как обманывал и других. И продолжил бы своё подлое дело… Мне пришлось тебя остановить. Для всеобщего блага. Теперь ты не сможешь лгать. Наоборот, станешь необычайно правдив и послушен. И глаза твои карие больше не введут никого в заблуждение. Не будет в них чудиться ласка… Станешь ты, Телон, показывать правду. Всю, которую у тебя потребуют.
Про себя назвала Стелла бывшего Телона Телевизором — что с древних языков переводилось, как «Показывающий дальнее». Установила его в своих покоях, тщательно смахивала тряпочкой пыль и протирала духами. И показывал ей Телон-Телевизор её давних друзей, врагов, подданных и соседей. И ни в чём уже не мог соврать.
Увы, прошло время, и Стелла пожалела о своём поступке. Наскучил ей Телевизор, а воспоминания о предательстве канули в прошлое. И стоял бы и дальше Телон позабытым в углу под розовым покрывалом, пока не надумала Стелла отправить его Страшиле. *** Привычный уклад жизни меняется с появлением Телона. Именно так зовёт себя волшебный ящик Стеллы. Меняется и значимость. Он перетягивает на себя всё внимание, к нему идут за помощью, теперь он — главный артефакт Волшебной страны. Он, чей возраст едва ли составит двадцатую часть Её жизни, выскочка, бесталанная и безвкусная вещица! Он посмел ущемить Её права, поставить под сомнение Её опыт! Он, этот ящик с экраном, не умеющий давать советы, предсказывать будущее и напоминать прошлое… Конечно, знает Она его предысторию. И как же не знать, если каждому готов он поведать? Каждому, кто сможет понять, разумеется. Жил да был на свете белом юноша… Какая простая история — ни малейшего трепета не вызывает, ни сочувствия. И удивляться в ней нечему. Был юношей, а стал артефактом — что в этом нового? И Она смутно помнит, что когда-то гуляла по лугам, окруженная свитой поклонников. И что до того, как стать книгой маленькой эскимоски Виллины, отказала в сватовстве не тому…
— Глупец! — негодует она. — Был бы смертным, низким, незначительным. Глупо бы прожил жизнь и рассыпался в прах. А стал артефактом! Это большее, о чём можно мечтать. Это величайшая награда! Сохранить бессмертную душу, не испытывая никогда болезней и голода, низменных страстей и всяких любовей — это шанс, дающийся не каждому.
Любой другой артефакт согласился бы с мудрейшей Книгой (своего первого имени она не помнила), но не Телон. Впрочем, неудивительно — ведь он ещё так молод. Но лет через сто он поймёт. Если, конечно, сто лет проживёт. Это люди восхищаются Волшебным телевизором, это их занимает новая чудная диковинка. Но Она-то — не человек. Она-то знает, как трудно артефактам поддерживать свою значимость на протяжении лет. Как нужно стараться, чтобы тебя считали нужным, чтобы к тебе обращались. Знает, как много умений приходится приобрести, как много нужно изучить и понять. И тот груз ответственности, что возложен на них магом-создателем, по силам не каждому. Много и долго училась Книга вместе с ученицей Виллиной. И таких высот достигла — попробуй-ка дотянись. А Телон разве может с нею сравниться? Таким и останется артефактом-украшением, будет развлекать, но не сможет помочь. В этом Книга уверена. И, признаться, этого хочет. Нет, не зависть гложет её — незнакомы артефактам подобные чувства. Как незнакомы (давно забыты) те, что заставили Стеллу превратить Телона. Нет у неё и ненависти к этому яркому громкому выскочке артефакту, даже теперь стремящемуся завоевать внимание всех и каждого. Даже Её — премудрой многовековой Книги. Лишь одно чувство, осталось в ней со времен человеческих — гордость. Высоко ставит себя Книга, и имеет на то полное право, сознаёт сколь велико её достоинство, её положение. Пусть тянутся к ней импульсы Телона, пусть плетут вокруг свою сеть, сумеет Книга поставить на место выскочку.
— О, мудрейшая Книга, вы достойны бескрайнего восхищения! Ни один мой луч не сравнится с вашим. Ваш опыт поразителен! Вы столь могущественны, что я не могу представить пределов ваших возможностей. Простите мне тот трепет и благоговение, что я испытываю по отношению к вам. И дозвольте у вас учиться, дабы перенять хотя бы самые малые крохи от ваших знаний.
Нечувствительны к лести артефакты. По крайней мере, те, что забыли давнюю человеческую натуру. Зря распыляется Телон, зря гудит про восхищение. Это глупое создание не знает: только с людьми делятся артефакты мудростью — не с соперниками. Однако беспокоит Книгу, что Телон, в котором не заложено было создательницей большого резерва для опыта, всё же сумеет прокачать навыки. И что если, сдружившись с другими артефактами, скопировав их поле и импульсы, научится Телон не только показывать явь? К примеру, начнёт завлекать картинами исполненных желаний? О, какое влияние приобретёт он тогда! И, к слову, не факт, что этим не наделает бед… Именно этой мыслью оправдывает себя Книга, когда вписывает на свои страницы пару слов о Телоне: «Когда прежняя власть падёт, заалеет край неба и зазеленеет трава под ногами забытого артефакта».
Пост N: 8766
Зарегистрирован: 17.05.05
Откуда: РФ, Emerald city
Рейтинг:
26
Награды:
Отправлено: 25.08.16 22:22. Заголовок: Её бывший
Название: Её бывший Автор: айронмайденовский Бета: анонимный доброжелатель Использованная заявка: 8 Рейтинг: G Каноны: А. Волков, Ю. Кузнецов Предупреждения: вроде бы присутствует юмор и очень упоротый пейринг.
На Изумрудный город опустилась ночь, но Страшила Трижды Премудрый по-прежнему взволнованно вглядывался в экран волшебного ящика, как будто ждал, что вот-вот сможет что-то рассмотреть. Голова его вспухла от вылезших наружу булавок и иголок, и ему пришлось снять шляпу и поставить её рядом с троном. Мягкие руки правителя перебирали страницы очередной книги. Страшила искал спасение для страны, которой грозила опасность, на этот раз в виде свалившихся с неба пришельцев, но ничего не находил. Миновала середина ночи, но правитель неустанно думал, бормоча себе под нос. Едва слышно стукнуло окно, но он не обратил внимания, поглощённый своими мыслями. Шевельнулись лёгкие занавеси, и в этот момент Страшилу обуял сон. Конечно, соломенное пугало не нуждалось в сне, но сейчас правитель откинулся на спинку трона и замер недвижимым. Рука его свесилась, и больше всего было похоже, что Страшила именно спит. Прошло некоторое время, и занавеска снова отлетела в сторону, вспучилась, как надутый ветром парус, а когда, притихнув, повисла, у окна появилась фея Стелла. Уверившись, что в тронном зале больше никого нет, фея тихо, стараясь не стучать каблуками, прошла от окна прямо к стоящему на тумбочке волшебному ящику. От взмаха палочкой на мгновение стало светло, а тумбочка превратилась в изящный розовый столик со стоящим перед ним креслом. Стелла опустилась в него и на некоторое время замерла, подперев голову рукой. Было видно, что она, как и Страшила, взволнована и озабочена. Только сегодня вся страна узнала о том, что с неба свалились враждебно настроенные люди, и Стелла поспешила отправить Страшиле сообщение о том, что не намерена принимать участие в сражении, если оно состоится, а просто закроет границы Розовой страны. То же самое она посоветовала сделать фее Виллине, а теперь была погружена в мрачные размышления. Вскоре фея отняла руку от лица и негромко произнесла: — Никогда не любила смешивать магию и технику. На её лице отразилось пренебрежение и отвращение одновременно, но, немного помедлив, Стелла обратила взгляд на бумажку, которая появилась у неё в руке сама собой, и сказала: — Система «Зоркий глаз», перезагрузка, запуск от имени администратора. Пароль — «наступление». Произнеся это, она отбросила бумажку, не скрывая отвращения, и внимательно посмотрела на экран волшебного ящика, который медленно освещался изнутри. В это время что-то щёлкнуло, нижняя часть ящика выехала вперёд и оказалась клавиатурой. Буквы на ней были как обычными, латинскими, так и не понятными никому, кроме Стеллы. — Соединение в режиме скорости мысли, — скомандовала тем временем Стелла. — Локальная сеть. Вызов. Для подкрепления своих слов ей пришлось взмахнуть своей палочкой. На экране появилось окошко, напоминающее чистый лист книги. Подумав, Стелла взяла клавиатуру и начала набирать текст, который немедленно отображался в окошке. «Я, правительница Розовой страны, выражаю решительный протест против вторжения в подвластные мне и дружественным владыкам земли группы неизвестных с неясными целями…» Подумав, Стелла стёрла текст и начала печатать новый: «В связи с вторжением враждебно настроенных лиц в мои земли вынуждена выразить протест и объявить войну…» Не закончив и это послание, она стёрла его и принялась сочинять снова. Не вышло и следующее, и новым она тоже осталась недовольна. В конце концов фея напечатала решительное «Привет» и нажала большую клавишу на клавиатуре. Волшебный ящик издал булькающий звук, и возле её сообщения появилась зелёная точка. Ждать пришлось долго, и она даже задремала, как вдруг новый звук вывел её из сна. «Привет», — появилось под её сообщением. Стелла глубоко вздохнула и хрустнула пальцами. Её браслеты сердито звякали, когда она набирала новое сообщение: «Я требую объяснений!» «И по какому же поводу?» — высветился на экране ехидный ответ, в то время как Стелла уже поняла, что непростительно спешит и показывает свой гнев, чего делать бы не следовало. «В мои земли вторглись неизвестные личности с враждебными намерениями, а так как я являюсь правительницей Розовой страны, я вынуждена объявить им войну», — сообщила Стелла, надеясь, что в письме не прочитываются её эмоции. «Но при чём здесь я? Со своими врагами разбирайся сама и не пытайся привлечь на свою сторону таких могущественных союзников, как я. Всё давно кончено». «Дай подумать, при чём здесь ты! — напечатала Стелла дрожащими пальцами. Гнев прорвался и так и клокотал у неё в груди. — Может, у меня есть неоспоримые доказательства твоей причастности, ты, самовлюблённая сволочь?!» Она понимала, что непростительно потеряла лицо, но уже не могла справиться с эмоциями. «Ах да, — пришёл ответ. — Верные подданные. Чем они там занимаются?» Фея вдохнула, выдохнула и немного подождала, прежде чем начать печатать снова. «Я не получила тех объяснений, на которые рассчитывала, — сказала она, надеясь, что в голове у собеседника её слова прозвучат холодно и высокомерно. — Я всё ещё жду. С какой целью прибыли эти люди?». «Разве ты сама не видишь?» Оказалось, голос она всё же не забыла, при чтении он прозвучал ясно, и Стелла уловила в нём насмешку. Это была ностальгия, и она рассердилась на себя за то, что по-прежнему даёт волю личным чувствам. «Я говорю с тобой как правительница, — напечатала она. — Изволь отвечать в подобающем тоне. Эти свалившиеся с неба люди убивают птиц, вырубают лес, и потом… что с ними происходит?» «Эти люди знают своё место, — последовал лаконичный ответ. — И те, и другие». «Ах вот как это теперь называется!» — ядовито откликнулась Стелла. «Позволь, разве ты забыла наши с тобой споры об управлении государством? — пробежалась по экрану быстрая строчка. — Мне кажется, история всё расставила по своим местам. Итак, я оказался прав». «Нет», — набрала Стелла. «И кто вот-вот выбросит белый флаг?» «Я права, потому что на меня напали», — сказала Стелла. «Это так не работает, дорогая, кто сильнее, тот и прав», — ответил собеседник. Строчки мигали и путались у феи перед глазами. «Мне стоило забросить тебя в чёрную дыру, а не помогать вернуться домой, когда ты доэкспериментировался и загремел к нам!» — с гневом ответила она. «Но не забросила же». Стелла помолчала, хрустя пальцами. Ситуация была патовой. Новых строчек на экране тоже не появлялось. Наконец она решилась и задала вопрос: «Зачем ты тогда украл волшебную книгу?» «Она мне была нужнее», — охотно откликнулся собеседник. «Тёмная волшебная книга?! — переспросила Стелла. — Мне следовало раньше усмотреть в тебе такие наклонности!» «Но ты была слишком очарована и полюбила меня за красивые глаза», — появился ответ. Уж на что, но на беседу двух правителей это никак не было похоже. «Я тебя не любила!» — ответила Стелла, уже понимая, как беспомощно это звучит. «Конечно», — покладисто согласился собеседник. Стелла опять замолчала. «Ну и где твой следующий вопрос?» — ехидно мигнула строчка. «Какой вопрос?» «Не притворяйся, что не понимаешь. Хорошо, можешь не трудиться. Нет, я тебя не любил, я тебя использовал». «Конечно, — фыркнула Стелла. — Так я и поверила». «Нет». «Да!» «Ты ведёшь себя недостойно, сразу видно, что ты никудышная правительница, которая не умеет держать в узде своих подданных!» «А у тебя мания величия, — склочно отозвалась Стелла. — Один портрет чего стоит!» «И как он тебе?» «Кто?» «Мой портрет». «Я же говорила, что ты самовлюблённый эгоист». «Он хорош, правда?» «Не пытайся меня заболтать. Я объявляю тебе официальный протест». «И войну», — подсказал собеседник. «И войну», — согласилась Стелла. «У них вертолёты и лучевые пистолеты, — предупредил собеседник. — А ваша цивилизация по-прежнему отстаёт от нашей? Или ты будешь сражаться магией?» «Я не выдаю военных тайн стороне противника», — гордо ответила Стелла. Снова воцарилось молчание. «Ты по-прежнему носишь розовое?» — Что?! — воскликнула Стелла вслух, настолько это был неожиданный вопрос, но тут же спохватилась, что её не слышат. «Да», — лаконично ответила она, дёрнулась было снова к клавиатуре, передумала, потом всё же решилась: «А ты по-прежнему не пропускаешь зарядку по утрам?» «Военная тайна», — последовал немедленный ответ. «Как же, — усмехнулась Стелла. — Разленился, конечно». «Тебя не касается». Стелла подумала и решила, что сейчас самое время, чтобы продолжать требовать то, что было надо. «Отзови своих людей». «Вот ещё, даже не подумаю. У них важная исследовательская и завоевательная миссия». «Я вообще не понимаю, почему они прилетели на корабле, а не прошли тем тоннелем, которым ты вернулся назад». «Потому что о нём знаем только мы с тобой. И потом, тебе знакомо понятие внутренней политики? Межпланетный полёт поднял мой авторитет до небес». «Что мне сделать, чтобы они убрались отсюда подобру-поздорову?» «Сдаться в плен!» — был ответ. Стелла вспыхнула, гневно порозовела и бросилась было печатать, но тут остановилась. Её взгляд замер на последней реплике. «Ван?» — позвала она. «Для тебя — Верховный правитель Рамерии, господин Гван-Ло!» «У них точно нет тайной цели?» «Военная тайна». «Ах, вот как! — Если бы буквы могли кричать её голосом, Изумрудный город в ужасе поднялся бы среди ночи. — То есть ты поработил свой народ и заставил его поработить чужой только для того, чтобы доказать мне, что я была неправа?! Чтобы доказать мне, какой ты могущественный волшебник?! И ты отправил эту свою экспедицию похитить меня и увезти с собой?!» «Нет», — ответил собеседник, но фея не слушала. «Мы специально сделали себе эти, как ты их зовёшь, передатчики, мы их заколдовали, чтобы связаться друг с другом со скоростью мысли, и за столько лет ты не набрался храбрости написать, извиниться за побег и позвать в гости?! Трус, трус, трус!» «Ты ответишь за эти слова, — появилась новая строчка. — А теперь извини, я должен идти принимать парад». Возле этих слов замигала красная точка, и Стелла устало оттолкнула клавиатуру от себя. За окнами дворца занимался рассвет. Она взмахом палочки вернула волшебный ящик в обычное состояние, убрала все следы своего пребывания и исчезла. Кажется, пора было отправляться в дальний-дальний путь. На троне, очнувшись, пошевелился Страшила, и экран волшебного ящика осветился, показывая Ранавир.
Урфин сидел перед телевизором и бормотал: – Шалаш-ералаш, зарево-марево, пуфики-муфики… чикало-брыкало… Ящик, милость окажи, мне картинку покажи!.. Каламас-паламас, бахали-трахали… шерево-мерево, розовое дерево… Ящик, ты мне добрый друг, покажи-ка все вокруг!.. (А.М. Волков. Огненный бог марранов)
Кончен день, на радость скудный, Дремлет город Изумрудный, Изнемогший от забот. Только двадцать два маррана, Королевская охрана, Ходят строем у ворот. От таких не жди измены, Городские крепки стены, Ров широк и поднят шлюз... Спи спокойно, Урфин Джюс!
...Нет, не спит. Грызёт тревога Сердце огненного бога: Во дворце одно окно, Что ни ночь, освещено. Совы мне порассказали: В тронном зале, в тронном зале Джюс сидит, тоской томим, Чудный ящик перед ним. Разгадать секрет он хочет, Речи странные бормочет, Чтоб увидеть, что творится В Изумрудной во столице... Только ящик – ни гу-гу. Урфин плачет: – Не могу! Сколь ни бьюсь я – всё без толку, Хоть клади тебя на полку! Хоть Страшилу вновь зови Да толкуй с ним визави! Я ему портфель министра Предлагал – шепни, мол, быстро Те слова мне, да не ври! Но поди ж уговори Это чучело! Упорно Он молчит... А впрочем, полно! Чёртов ящик! Я его Разгадаю волшебство! Чем я магов разных хуже?.. Ящик, милый, ящик, друже, Покажи-ка разом мне Всех мятежников в стране! Я велю тебя прославить, В серебро тебя оправить, Под подушку буду класть, Разделю с тобою власть! За одну твою услугу Всё отдам тебе, как другу! Эне-бене, три, два, раз – Распахнись, волшебный глаз! Только ящик словно дремлет И мольбам его не внемлет.
И столяр бормочет зло: – Ах ты, мерзкое стекло! Утоплю тебя я в речке, Разведу огонь я в печке И точнёхонько к утру В порошок тебя сотру!.. Ох, и вымотал же душу! Ну давай, ещё послушай: Ящик дивный, ящик новый, Ящик розово-лиловый, Раз, два, три, четыре, шесть – Покажи мне всё как есть!.. ...Тёмен ящик цвета розы – Нипочём ему угрозы.
Брезжит день, на радость скудный, Начал город Изумрудный Пробуждаться для забот... Там в печах металлы льются, Там мечи тайком куются, Тихо шепчется народ: «Фея Элли! За горами Нас услышь, явись с ветрами Нас спасти от тяжких уз!..» Трепещи, коварный Джюс!
— Помнишь, как добросовестно Гингема ела мышей и закусывала пиявками? Филин строго смотрел на Урфина, ожидая ответа. Тот поморщился. — Чушь, – наконец изрёк Джюс. – Вдруг бы ей разонравилось? Тогда что? — Волшебная сила покинула бы её, – Гуамоко задумчиво покачал головой. – Как её сестрицу Бастинду. Многие волшебники потеряли могущество... — Навсегда? – усомнился Джюс. — Навсегда, – отрезал филин. — А если снова наесться мышей, пауков, всей этой дряни? — Не поможет. Да и не заставишь уже. Утратив волшебную силу, колдун превращается в обычного человека. Теряет душу, теряет память, и словно начинает жизнь сызнова. От прежнего остаётся лишь тело. А простому человеку мышами питаться несподручно... — Брр, – Урфин содрогнулся. – Уж лучше тогда и не начинать. Пропустишь однажды «обед», а к ужину имени своего не вспомнишь. — Ну, не так быстро, – ободрил его филин. – Бывает, уходят годы. Мой прадед, Каритофилакси, рассказывал, что в древние времена одна старая фея совсем выжила из ума. Чуть не полвека хвоста мышиного в рот не брала. Забыла, кто она и откуда. И совсем были плохи дела, да спас её яд сколопендры. Чёрная сколопендра – великая редкость в нашей стране. Её укус – последнее средство. Всё остальное бессильно. — Нашёл, чем утешить, – криво усмехнулся Урфин. – Сколопендры мне не хватало. Нет уж, Гуам. Хоть ты что, а травиться не буду. Филин не удостоил его ответом.
* * *
Меора давно потеряла счёт времени. Путь казался бесконечным, необозримым. Усталость объяла тело. Но останавливаться нельзя. Слишком долго она ждала, чтобы теперь отступиться. Слишком долго двигалась к цели. А сколько опасностей пройдено! Быть может, другие погибли, разуверились, предали... забыли священный долг... Что ж, если даже она последняя, кто ещё что-то может – тем лучше! Тем величественнее будет её подвиг, тем достойней победа! Преодолев приступ слабости, Меора заставила своё измученное тело шевельнуться. Вперёд, вперёд! Нельзя терять ни минуты!
* * *
Тронный зал напоминал поле боя. Праздничные столы были сломаны, окна разбиты. В лучах заходящего солнца изумруды отливали зловещим лиловым блеском. Безмолвие окутывало дворец, и даже с улицы не доносилось ни звука. Победители, гости – все лежали вповалку. Искорёженный Дровосек, лицом вниз, был словно придавлен к полу неведомой силой – пальцы рук его были расплющены. Знаменитый топор, с обугленной рукояткой, валялся поодаль. Рядом лежала Энни, в лице её не было ни кровинки. Верный Тим, казалось, протягивал руки, чтобы в тот последний ужасный миг защитить подружку. Конечно, он не успел. Всё произошло слишком быстро. А вот и Альфред. Наверное, он даже не понял, что случилось. Был поглощён раздумьями о химических формулах или ещё каких-нибудь загорских премудростях. Наука великая вещь – но что она может против настоящего колдовства? Правее лежал Ментахо. Камзол его был изодран. Орден за доблесть, проявленную в плену у Пришельцев, тускло поблёскивал. Скоротечна мирская слава! Останки Трижды Премудрого виднелись у самого трона. Солома, солома! Чудо, что он не сгорел. И как странно смотреть на него теперь – смотреть другими глазами. Знакомец – и в то же время чужак. Бедный Страшила! Ведь ты не должен был дожить до этого дня. Ты умер ещё тогда, давно, много лет назад. В судьбе твоей была поставлена точка. Но ты выкарабкался, вопреки всему выжил. Как и твои друзья. Сколько раз им спасали жизнь! А хороший вопрос: справедливо ли отнимать подаренное? Вот Дровосек, например... Правитель Мигунов... Впрочем, какой он теперь правитель, и кому нужна справедливость? ...Соломинка, покружившись в воздухе, бесшумно опустилась на нижнюю ступеньку трона. Память о Трижды Премудром. Он провёл здесь пятнадцать лет. Восседал горделиво, осанился, издавал указы. Трон помнит многое. Было время, здесь сиживал Урфин. А ещё раньше – Гудвин, Великий и Ужасный. Где они теперь? Ненавистный обманщик давно покинул страну. А Урфин? Не его ли окровавленный череп скалится во-он в том углу? Или то Дин Гиор? Ведь он тоже грел трон, пока чучело странствовало. Этот трон словно сам поджидал хозяина, отгонял неугодных, отторгал недостойных. Готовился много лет ко дню торжества и триумфа. Это день настал! На троне стоял телевизор – чудесный ящик из розового дерева. За серым стеклом затаилась мгла. Неспешным шагом, стараясь не споткнуться о распростёртые тела, маленький человечек подошёл к трону. Одним движением отбросил в сторону ворох соломы. Затем преклонил колени. — Бирелья-турелья, – с насмешкой сказал он. – Знала бы фея Стелла, кто исполнял её просьбы! Впрочем, откуда ей? Красавица в ту пору была ещё в колыбели. Человечек поднёс к лицу руку. На запястье чернела едва заметная ранка, вокруг которой запеклась кровь. — Спасибо, Меора, – сказал человек в пустоту. – Ты сделала своё дело. Дальше я справлюсь сам. Он потянулся в сторону, туда, где лежал Дровосек. С большим трудом вытащил из железных безжизненных рук тяжёлый топор. А потом встал, размахнулся, и обрушил неотвратимый удар в самую середину матового стекла телевизора. Тонкий звон разлился по дворцу. У человечка заложило уши. Стекло брызнуло во все стороны. И тогда из разбитого ящика хлынула на ступеньки трона мутная тёмная жидкость.
* * *
Девчонка рыдала. Слёзы градом катились по её лицу. — Не надо, – он беспомощно обнял её за плечи. – Не плачь. Тебе теперь плакать нельзя. Её худенькое тельце сотряслось от непереносимой муки. — Всё кончено, – выговорила она, запинаясь. – Они меня прокляли. Понимаешь?! После всего! После всех обещаний! — Ну что ты... – он легонько погладил её по голове. Золотистые волосы разметались. Ему показалось – или в них и впрямь уже проступила чернота? Она плакала ещё долго, а он стоял рядом с ней, не зная, что сделать, как утешить... — Я тебя никогда не оставлю, – шептал он. Она передёрнула плечами: — Не говори так! — Почему?! — Нет веры клятвам, – её голос был глух. – Те двое тоже клялись. «Вместе навеки, нерушимая страсть»... Чувства остывают, знаешь ли. И любовь превращается в колючую тусклую злобу. Им надоело. Они не хотят больше помнить о прошлом. Я для них как бельмо на глазу. За это они меня и прокляли. Сгину, освобожу место. Не обо мне им теперь тошно вспоминать, а о своей былой слабости, о словах, что обернулись пустышкой. Лучше бы просто убили, чем так. Всё было б легче... Он тяжело вздохнул, но она поняла это по-своему. — Ты ведь тоже уйдёшь, правда? Я быстро состарюсь, стану гадкой уродиной, моя молодость никогда не наступит. Забьюсь в глухую пещеру или схоронюсь в четырёх стенах, там, где сухо, где ни единой капли, ни единой слезинки. Ты устанешь от меня очень скоро. Уходи лучше сразу. Беги! Прочь! Только, ради всего что было... не проклинай меня хотя бы ты... — Я никогда... – начал он, но гневный взмах руки заставил его замолчать. — Не спорь, – велела она. – А то мне ещё горше. Видишь, слёзы текут. Сокращают мой век. – Девчонка шмыгнула носом – не то усмехнулась, не то всхлипнула. — Может, всё не так быстро, – прошептал он. – Ты не плачь. Проклятие штука долгая. Мы придумаем что-нибудь, найдём способ... — Где уж... – она бессильно махнула рукой. — Я читал одну книгу. Ты только верь мне... Пожалуйста!
* * *
— Будет больно... Он помедлил, потом сказал: — Другого способа нет. Ты знаешь. Мы так долго готовились. Она вздохнула. — Сильно я изменилась? Страшилище, да? Он не отвёл глаза. Погладил её по руке. — Ты, главное, верь мне. Верь, как верила все эти годы. — Паучий отвар пить не так было страшно, – она поморщилась. – И ты подавал пример. Мы оба стали волшебниками. А теперь я одна... — Но кто-то же должен закончить начатое, – возразил он. – Когда тебя не станет, проклятие будет повержено. Но какой в этом прок, если некому будет вернуть тебя к жизни? Она в задумчивости прошлась по комнате. — Ты прав. Но ведь ты всё забудешь? Мы оба забудем... — Подуй в свой свисток. Призови эту нечисть. Дай приказ сколопендрам. Когда память вернётся, я исполню то, что задумано. Они долго молчали, потом обнялись крепко-крепко. Затем она поднесла к губам свисток и четырежды коротко свистнула. Воздух зашумел от шелеста крошечных чёрных существ. Паркет покрылся колышущимся живым ковром. И самой первой на зов явилась Меора.
* * *
— Что с ним будет потом? – она с неприязнью взглянула на ящик. — Обменяем у Стеллы на Шапку. У неё он будет в сохранности. Пропитается, так сказать, вечной юностью. Так гласит книга. — А потом? — Книгу сожжём. Всё забудем. Останется лишь ждать своего часа. Она невольно бросила взгляд на большие настенные часы. — Пора, – сказал он. – Прощаться не станем. Незачем. — Поколдуй, чтоб не больно, – упавшим голосом попросила она. Лестар кивнул и, припомнив несложное заклинание, вытащил острый блестящий нож.
* * *
Звон стекла понемногу затих. Последние капли мутной жидкости сбежали к подножию трона. В глубине расколотого ящика, на серебряном блюде, лежал глаз. Всевидящее око. Всё, что осталось от великой колдуньи Бастинды. На мгновение Лестар почувствовал робость. Колдовские способности возвращались постепенно, и нужные слова перепутались в уме. Как бы не ошибиться! Вспоминая с чего начать, Лестар нерешительно протянул руку – и глаз внезапно подмигнул ему, словно безумный шутник. Лестар вздрогнул. Голова прояснилась. Слова пришли сами. Громко, нараспев, он заговорил.
* * *
Юная девушка в ужасе озиралась по сторонам. Полумрак зелёной сводчатой комнаты, распростёртые тела на полу, сгорбленный седой старик, скорчившийся у её ног – всё внушало ей страх. — Кто вы? – с замирающим сердцем спросила она старика. – Что здесь случилось? — Ты меня не узнала? – изумлённо прошептал он. Шатаясь, поднялся. Взглянул на свои ладони, провёл рукой по лицу – морщинистому, увядшему, старческому... – Но ведь... — Впервые вас вижу, – пролепетала девушка. – Где я? Что происходит? По щекам Лестара потекли слёзы, оставляя на коже глубокие борозды. Пока он плакал, беззвучно, безутешно, девушка подошла к окну. На горизонте разгоралась заря. — Край неба алеет, – удивлённо проговорила девушка. – Какие странные слова...
Можно и нужно хвалить понравившиеся фики целиком и отдельными деталями!
Критиковать только обосновано (указывая что конкретно и почему не так))). Помнить про вежливость и толерантность. )))
Авторам - соблюдать анонимность до окончания конкурса! При сильном желание ответить комментаторам, можно воспользоваться профилем - анонимус всея форума (пароль можно уточнить у меня в ЛС).
Пост N: 2126
Зарегистрирован: 20.11.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг:
13
Отправлено: 26.08.16 16:33. Заголовок: Ура! Сколько всего и..
Ура! Сколько всего интересного!
Кажется, мы открыли - совместными усилиями участников - правду о волшебном телевизоре. Во всяком случае, наблюдается пугающее единодушие - 2 из 8, четверть авторов утверждает, что Скрытый текст
Мне лично очень понравился стихотворный фанфик, хотя в нем и нет никаких открытий и даже ничего сверх канона. Такой легкий, строго рифмованный Пушкин наше всё! Спасибо автору!
Очень забавна история шепелявого мальчика и его дедушки Бонда Джеймса Бонда, даже как-то "хорошо, но мало" - хотелось посмотреть, как он еще парочку дел распутает.
в заглавном посте, после правил голосования идут "основные правила" под катом, там заявки. Они были в посте с объявлением конкурса (там все тоже самое, только тут правила голосования вперед переставлены))))
Пост N: 134
Зарегистрирован: 04.03.16
Откуда: Россия, Барнаул
Рейтинг:
2
Отправлено: 02.09.16 18:15. Заголовок: Все авторы молодцы -..
Все авторы молодцы - творчески поработали, ну, а насколько кому понравилась та или иная работа - не так уж критично, главное, что у людей есть желание сочинять, продолжать бессмертное творение А.М. Волкова. Спасибо, это был хороший конкурс!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 32
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- дома
- никого нет дома
