Пост N: 8114
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
32
Награды:
Отправлено: 06.02.21 09:15. Заголовок: УДиеДС-1963 - уточнённый текст
Недавно мне понадобилась электронная версия первого книжного издания сказки «Урфин Джюс и его деревянные солдаты» (1963). Но к моему удивлению оказалось, что этой редакции в интернете нет (или, по крайней мере, я её не нашёл, хотя искал основательно).
Фейковой эту версию я называю потому, что она содержит многие десятки, если не сотни мелких отличий от книги. Причём это не только опечатки, но и масса совершеннейшей отсебятины, непонятно кем и зачем добавленной в текст.
Где-то эта отсебятина вполне безобидна, но где-то искажает оттенки смысла и коверкает авторский слог.
Примеры я приводил в фандомном чате, и частично повторю здесь (под MORE):
«Его не столько мучило сожаление об утрате ДВОРЦОВОЙ власти, сколько мысль о том, что Железный Дровосек, явившись к нему на выручку, попадет в беду ...»
«Можно было раздать Жевунам взятые у них железные противни И ТАЗИКИ, которые теперь не нужны были столяру».
«— Вот ЭТО КАК СЛУЧИЛОСЬ У НАС, — закончила рассказ Кагги Карр».
«Это нравилось Джюсу и между ним и филином установились хорошие ДРУЖЕСКИЕ отношения».
«— Не было печали! Дам Я вам одежду!»
«Я заметил, что ты слишком легка и неустойчива на ходу и потому решил набить тебя опилками И СТРУЖКАМИ».
«— В чем дело? — резко спросил Урфин Джюс. — Что с вами СО ВСЕМИ случилось?»
«А через НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ до Кагги-Карр по птичьей эстафете дошли ВЕЩИ, что какое-то чучело после отъезда великого Гудвина сделалось правителем Изумрудного города. Так как вряд ли в Волшебной стране нашлось бы другое ВОЛШЕБНОЕ живое чучело ...»
«Генерал простился со своей ПРЕКРАСНОЙ шляпой (из нее ВПОСЛЕДСТВИИ вышло превосходное сорочье гнездо) ...»
«И тут на них полетели охапки горящей соломы И ПАКЛЯ».
«...отныне Изумрудным городом правит могущественный Урфин Джюс, которому все должны оказывать беспрекословное повиновение под страхом суровой И СТРАШНОЙ кары».
Будь таких отличий немного, на них можно было бы закрыть глаза. Но, к сожалению, странности встречаются почти на каждой странице.
Кроме того, в тексте не везде соблюдена авторская расстановка заглавных букв: «Фея Убивающего Домика», «Длинная Борода», «Великий и Ужасный», титулы Урфина и т.п. местами идут со строчной буквы, вопреки книге.
Поэтому мне показалось разумным сделать исправленный вариант оцифровки УДиеДС-1963, который и выкладываю ниже.
Он в точности соответствует книжному изданию 1963 года, за исключением трёх моментов: 1) я проставил букву «ё», отсутствующую в книге; 2) в нескольких местах добавил ударения; 3) исправил пару опечаток, пропущенных корректорами в 1963 году.
Через три недели ожидания в дальней роще послышался громовой рёв: это Смелый Лев спешил к Элли. Девочка бросилась к нему навстречу. Она охватила руками его мощную шею, на которой красовался золотой ошейник, подарок Мигунов, перебирала пышную гриву, целовала жёсткие усы и огромные жёлтые глаза. А Смелый Лев растянулся на траве, скрёб передними лапами землю и мурлыкал от счастья, как гигантский котёнок. — Ах, Элли, Элли, Элли, — без конца повторял Лев, — как я счастлив, что снова с тобой! Я даже забываю, что в дальней дороге стёр лапы до мяса… Элли взглянула на лапы Льва и вскрикнула от жалости: они действительно были в ужасном состоянии. — Мы вылечим их, милый Лев! Дядя Чарли приготовил чудесное масло из мякоти ореха, оно поможет тебе… Моряк вежливо приветствовал Льва, и тот сразу принял его в число своих друзей. Из лесу выбежал Тотошка, пугавший на деревьях птиц. Встреча Льва и Тотошки была самой сердечной. Они важно подали друг другу лапы, а потом огромный зверь притворился, будто хочет проглотить пёсика, как это было несколько месяцев назад. Тотошка сначала сделал вид, что страшно испугался, а потом стал прыгать вокруг Льва, стараясь ухватить его за кисточку хвоста. И теперь Лев представился испуганным, поджимал хвост и вертелся вокруг себя. Глядя на проделки друзей, Элли хохотала до слёз. — Клянусь моей деревянной ногой! — воскликнул Чарли Блек. — Это самое уморительное зрелище, какое я когда-либо видел! — А где же Кагги-Карр? — спохватилась, наконец, Элли. — Разве она не с тобой? — Нет, я путешествовал один, — ответил Лев. — Передав мне твоё поручение, ворона сказала, что ей обязательно надо побывать в Изумрудном городе. Моряк мрачно покачал головой. — Зачем её туда понесло? Ох, натворит она там что-нибудь… — Ну, что ты, дядя Чарли, — вступилась Элли, — Кагги-Карр — умная птица. — Ума у неё достаточно, — проворчал моряк, — но не меньше и хвастовства. Чарли смазал израненные лапы Смелого Льва ореховым маслом и забинтовал полосками мягкой коры. Лев сразу почувствовал облегчение и растянулся на траве, а Элли сидела рядом и играла кисточкой его хвоста. — А как ты добрался до нас, мой старый друг? — спросила девочка. — Дорóгой у меня были две маленькие неприятности и одна большая, — сказал Лев, поглаживая лапой свой золотой ошейник. — Маленькие неприятности: мне дважды пришлось переплывать реку. Ты знаешь, Элли, где это было: где нас застигло наводнение, и там, где мы чуть не потеряли Страшилу. Но я эти неприятности перенёс легко. Но третья… ах, третья… Лев сморщил морду и застонал. — Да говори же! — нетерпеливо воскликнула Элли. — Ну, от кого же могла быть третья неприятность, как не от этих проклятых саблезубых тигров! С тех пор как Гудвин дал мне выпить смелость из золотого блюда, я этих чудовищ ничуть не боюсь, но ведь надо же было пройти через их лес невредимым. Что толку, если бы я геройски погиб в бою, а ты, Элли, ждала бы меня здесь недели и месяцы? И вот я решил пробраться через Тигровый лес втихомолку. Я бесшумно скользил по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом, и мечтал только о том, чтобы благополучно миновать опасное место, ты знаешь — то, между оврагами. И вдруг я услышал справа от дороги, немного впереди меня, тяжёлое сопение; повернув голову, я увидел в зарослях ярко горящие глаза. И в этот миг шорох и возня донеслись до меня и слева: там тоже был враг! Тут я позабыл про свои избитые лапы и сделал такой великолепный скачок, какого, думаю, не совершал ещё ни один лев на свете. И в это самое мгновение два огромнейших тигра прыгнули на дорогу, рассчитывая схватить меня. Они промахнулись самую чуточку и сшиблись грудь с грудью. Посмотрели бы вы, какая у них началась грызня! Наверно, каждый из них винил другого за то, что от него ушла добыча… От их рёва дрожал весь лес, а клочья шерсти летели выше самых высоких деревьев. Но мне некогда было любоваться этим восхитительным зрелищем, я улепётывал изо всех сил, пока не оставил позади Тигровый лес. Вот какая была третья и самая крупная неприятность, — закончил Лев. Кагги-Карр явилась на следующий день. Вид у неё был настолько сконфуженный, что моряк понял: оправдались его худшие опасения. — Говори! — сурово сказал он вороне. Та не решилась скрыть правду и рассказала всё, как было. Узнав, что Урфину Джюсу стало известно о прибытии Элли в страну Жевунов, все очень огорчились. Глядя на расстроенное лицо девочки, ворона быстро проговорила: — Да, я виновата! Но простите, милые друзья! Я проведу вас к Изумрудному городу так, что об этом не узнают шпионы Урфина… Моряк и Элли вспомнили, как Кагги-Карр спасла их в пустыне от верной смерти… и простили свою легкомысленную подругу. Ворона сразу повеселела и начала рассказывать обо всём, что видела и слышала в Изумрудном городе.
Лев лежал на траве кверху брюхом, раскинув лапы, а Элли смазывала их целебным маслом. Моряк Чарли наводил порядок в своём рюкзаке, раскладывая по карманам инструменты, гвозди, мотки бечёвок… Из его руки выскользнула плоская круглая коробка и упала на землю возле Элли. Девочка, потянувшись за флаконом с маслом, наступила на коробку, нажалась какая-то кнопка, и вдруг… из коробки вырвалась блестящая лента и с жужжанием ринулась на Льва! Лев, быстрый, как все лесные звери, сделал, извернувшись, огромный прыжок, и через две секунды можно было видеть только его испуганную морду, выглядывавшую из ближней чащи. — Что с тобой? — спросила Элли. — Змея!.. Там змея… — пробормотал Лев, со страхом глядя на светлую ленту, которая теперь лежала неподвижно. Элли расхохоталась. — Милый Лев, да это же рулетка дяди Чарли, — объяснила она, когда смогла говорить. — Ну понимаешь, это стальная лента с делениями, ею меряют расстояния. — А она… она не живая? — Да что ты! Элли взяла конец рулетки и поднесла ко Льву. Тому пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не удрать. — А почему она жужжала? Элли смотала ленту, и снова та вылетела из коробки с жужжанием. Лев задрожал всем телом, но храбро выстоял на месте: недаром же он получил от Гудвина смелость! Прошло несколько дней. Теперь можно было отправляться в путь, так как лапы Льва уже зажили. Но всем, и особенно моряку Чарли не хотелось оставлять страну Жевунов под властью жадного Кабра Гвина и его деревянных солдат. — Клянусь попутным ветром! — говорил Чарли. — Надо освободить славных Жевунов! А кроме того, военная наука, с которой я познакомился на море, говорит, что нельзя оставлять неприятеля в тылу: он может напасть на тебя сзади. Главная трудность была в том, что Чарли не мог сражаться со всеми деревянными солдатами сразу, а мог расправляться с ними только поодиночке. Но как подстеречь их по одному, когда они ходили всегда целым взводом под командованием краснолицего капрала? После недолгих размышлений, посоветовавшись с Жевунами, моряк придумал хороший план. Он очень кстати вспомнил, что когда-то неплохо владел лассо — не хуже бывалого ковбоя. Под вечер, когда солнце склонилось к закату, в поместье Према Кокуса, где жил наместник Урфина Кабр Гвин, явился запыхавшийся Жевун и попросил свидания наедине. — Достопочтенный господин наместник, — тихо заговорил Жевун, — никто не подслушает тайну, которую я намерен вам открыть? — Говори! — Мне удалось узнать, что у одного богатого купца скрыт в доме мешок золота… Глаза Кабра Гвина загорелись жадным блеском. — Где живёт этот купец? — Достопочтенный господин, доносчику полагается десятая часть… — Ты её получишь, — рявкнул Кабр Гвин. — Завтра отведёшь нас в этот дом. — Достопочтенный господин, сегодня ночью купец намерен зарыть сокровище в лесу, и тогда его никому не найти… — Идём сейчас! Шествие направилось в таком порядке: впереди капрал вёл проводника, крепко держа его за руку, сзади шагал взвод, а позади всех шёл наместник. После получаса ходьбы свернули с проезжей дороги на тропинку, где дуболомы могли идти только по одному. Тропинка привела к речке, через которую было перекинуто бревно. Капрал пропустил проводника вперёд. За речкой тропинка сразу поворачивала вправо и круто спускалась на полянку, обрамлённую деревьями. Бревно было скользкое, краснолицый капрал осторожно переступал по нему деревянными ступнями, а Жевун перебежал быстро и ловко. Выйдя на лужайку, капрал раскрыл рот, чтобы позвать исчезнувшего проводника, но в этот момент из кустов со свистом вылетело лассо, петля охватила шею капрала и потащила его вниз. Капрал, кувыркаясь, выпустил саблю, покатился под откос, и в тот же миг из-за деревьев выскочили несколько Жевунов и утащили его в лес. Чтобы звон бубенчиков не выдал их присутствия, Жевуны сняли шляпы, отправляясь на опасное предприятие. Всё было проделано так быстро и ловко, что капрал не успел даже открыть рот. А у моряка Чарли был в руках уже другой аркан. Зелёный дуболом появился на лужайке — новый взмах лассо, новый пленник у новой группы Жевунов… В десять минут всё было кончено, Кабр Гвин лишился своих защитников. Когда он, ещё ничего не подозревая, перебрался по бревну, к нему, прихрамывая, подошёл моряк Чарли и с насмешливой улыбкой посмотрел на него с высоты своего роста. — Ваша песенка спета, господин бывший наместник, — хладнокровно сказал Чарли. — Отдайте ваш кинжал, а то, неровён час, порежетесь! Кабр Гвин, выкатив глаза, бешено заорал: — Дуболомы! На помощь! — Не трудитесь звать солдат, они в плену. Убедившись, что сопротивление бесполезно, Кабр Гвин сдался. На следующее утро в поместье Према Кокуса, восстановленного в должности правителя, был суд над Кабром Гвином. На обширном дворе собрались сотни мужчин и женщин. Наиболее ожесточённые Жевуны предлагали казнить предателя, другие стояли за вечное заточение, третьи считали, что следует послать бывшего наместника в горы, в рудники, добывать железную руду. Слова попросил моряк Чарли. — А я полагаю, — спокойно начал он, — что надо Кабра Гвина отпустить в Изумрудный город, к его повелителю Урфину Джюсу. Мы его отпустим без солдат, и пусть он один отправляется в Изумрудный город по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом… Кабр Гвин понял, и его глаза побелели от страха. Он закричал безумным голосом: — Идти одному через Тигровый лес? Нет, нет, нет! Лучше отправьте меня в рудники, я буду стараться изо всех сил! Развеселившиеся Жевуны кричали: — Но мы же тебя отпускаем! — На съедение саблезубым тиграм?.. Хочу в рудники! Обезоруженных и связанных дуболомов сложили поленницей во дворе Према Кокуса до того времени, когда придумают, как их использовать. Элли и её спутники двинулись в путь. Снова, как и год назад, башмачки Элли застучали по жёлтым кирпичам твёрдой дороги, но не волшебные серебряные башмачки, а обыкновенные, козловые, на прочных кожаных подошвах. И снова шёл рядом с Элли огромный Лев и бежал весёлый Тотошка, но Страшилу и Железного Дровосека заменяли одноногий моряк Чарли и сидевшая на его плече ворона Кагги-Карр. И были с ними несколько сильных молодых Жевунов, которые несли провизию и вещи путников.
Жевуны проводили Элли и её спутников до границы своей страны. Когда остались позади последние фермы и вдоль дороги потянулся угрюмый лес, Жевуны сложили поклажу на дорогу и низко склонились перед Элли. — Прощай, милостивая госпожа Фея Убивающего Домика! Не сердись за то, что мы не решаемся идти дальше. Но там так жутко, и пустынно, и одиноко… Жевуны горько заплакали и поставили шляпы на дорогу, чтобы бубенчики своим звоном не мешали им рыдать. — Прощайте, милые друзья, — ответила Элли. — И перестаньте, пожалуйста, плакать, ведь вы теперь свободны и, надеюсь, навсегда! — Правда, правда, а мы ведь и забыли об этом! И Жевуны разразились дружным смехом. Эти простосердечные маленькие люди удивительно быстро переходили от одного настроения к другому. Когда фигурки Жевунов исчезли за поворотом дороги и смолк мелодичный звон их бубенчиков, путники пошли своей дорогой. В стороне от дороги на лесной просеке показалась небольшая хижина. Элли узнала её. — Это хижина Железного Дровосека! — радостно закричала она. — Здесь мы ночевали со Страшилой, а утром увидели самого Дровосека. Бедняжка стоял под деревом, неподвижный, как статуя, и только мог стонать. Помнишь, Тотошка? — Помню, — мрачно ответил пёсик. — Я тогда сломал зуб, когда укусил его за ногу. Признаюсь, это было моей ошибкой, потому что Дровосек оказался славным человеком. Но ведь не знал же я, что он сделан из железа, а моим долгом было защищать Элли. Уже спускалась ночь, и путники решили переночевать в хижине Дровосека, что избавило от необходимости разбивать палатку. Правда, для моряка хижина оказалась короткой, и его ноги торчали из раскрытой двери. Под вечер следующего дня Лев сказал: — Скоро мы дойдём до моего родного леса, где я впервые встретился с Элли. Там мы переночуем на чудном мягком мху, под чудными развесистыми деревьями, у чудного глубокого пруда, где живут чудные лягушки, у которых самые громкие голоса в Волшебной стране. — Удивляюсь, — насмешливо сказал Тотошка, — как это ты решился покинуть такое чудное место и поселиться в чужом лесу? — Что же поделаешь, государственные обязанности, — вздохнул Лев, потрогав лапой золотой ошейник. — Уж коли меня там выбрали царём… Через два дня дорога, вымощенная жёлтым кирпичом, упёрлась в лес, где жили саблезубые тигры. Послышалось отдалённое низкое рычание, похожее на отзвуки дальнего грома, и у путников стало нехорошо на душе. Чарли Блек скомандовал остановку. — Надо готовиться к переходу через Тигровый лес, — сказал он. — Что ты думаешь делать, дядя Чарли? У тебя есть какое-нибудь средство? — с любопытством спросила Элли. — Разве ты опять забыла, что мы несём с собой всепревращальное полотнище? — ответил моряк. — Не знаю, как оно может нам помочь! — О, оно способно на всякие чудеса! Моряк достал из рюкзака полотнище и слегка надул его. Потом разостлал на краю дороги, порылся в одном из бесчисленных клапанов рюкзака, извлёк оттуда флакончик с краской, кисточку и принялся за дело. Он нарисовал на полотнище страшную звериную морду с огромной гривой, огромными глазами, огромной разинутой пастью, в которой торчали огромные острые зубы… Когда рисунок высох, Чарли перевернул полотнище и повторил изображение на другой стороне. Тут его фантазия разыгралась, и он добавил зверю огромные изогнутые рога. Затем Чарли срубил два тонких деревца, очистил от веток и привязал между ними полотнище так, что можно было нести его держа за шесты. Нижние концы шестов моряк заострил. Когда он воткнул их в мягкую землю возле дороги, с высоко поднятого полотнища глянул чудовищный зверь. Полотнище было натянуто не очень туго, ветер шевелил его, и казалось, что чудовище щурит глаза и скалит зубы. Спутники Чарли почувствовали себя не очень уютно. Даже Смелому Льву стало не по себе. Тотошка с визгом полез под львиное брюхо, а Кагги-Карр зажмурила глаза. — Подождите, — ухмыльнулся моряк, — то ли ещё будет, клянусь всеми колдунами и ведьмами! Вечерело. Мрак быстро спустился на землю, и вдруг нарисованная морда чудовища начала светиться, и чем становилось темнее вокруг, тем она светилась ярче. Казалось, глаза зверя мечут искры, пасть извергает потоки пламени, по гриве и рогам перебегает огонь. — Дядя Чарли, что это? — в испуге спросила Элли, прячась за спину моряка. — Не бойся, Элли. Всё очень просто. Краска содержит фосфор, а он светится в темноте. Элли успокоилась, но Лев, Тотошка и Кагги-Карр ничего не поняли, и голова зверя по-прежнему казалась им таинственной и страшной. — Я думаю, эти картинки защитят нас от саблезубых тигров, — сказал Чарли. — Однако пора и в путь. Моряк достал из рюкзака две трубы из гибкой коры и протянул одну из них Элли. — Когда войдём в Тигровый лес — дуй что есть силы! Чарли Блек шёл впереди, Элли — сзади, они держали шесты правыми руками, и полотнище двигалось так, что одна звериная морда смотрела направо, другая — налево. Трубы в левых руках Чарли и Элли пронзительно дудели. Рёв их напоминал и вой шакала, и хохот гиены, и мычание носорога, и голоса всяких иных лесных зверей. К этим устрашивающим звукам Лев присоединил свой могучий рык, а ворона пронзительно каркала. Тотошка тоже визжал. Маленькая компания производила такой дьявольский шум, а огромные звериные морды, словно испускавшие искры, выглядели так зловеще, что саблезубые тигры, лежавшие в зарослях по краям дороги в ожидании добычи, задрожали от ужаса и, поджав хвосты, убрались подальше в лесную чащу. Ночной поход окончился благополучно, и утром все вышли на берег большой и быстрой реки, где когда-то застрял на шесте Страшила. Здесь утомлённые путники наскоро поели и, даже не разбивая палатки, улеглись спать.
Компания спала очень долго и проснулась только после полудня. Надо было переправляться. Так как Лев весил намного больше, чем Чарли, Элли и Тотошка, вместе взятые, то моряк окружил надувной плот четырьмя толстыми сухими брёвнами, и переправа совершилась благополучно. Пока Чарли Блек разбирал плот и просушивал полотнище, девочка осматривалась по сторонам. Знакомые места! Внизу по берегу краснело коварное маковое поле, едва не усыпившее насмерть её, Льва и Тотошку. Пёсика и девочку вынесли тогда на руках Страшила и Железный Дровосек. Но Лев был слишком для них тяжёл, и его пришлось вывозить на тележке, которую тянули тысячи мышей, созванных королевой-мышью, избавленной Дровосеком от Дикого Кота. Элли улыбнулась, когда вспомнила, как старались мыши, и дотронулась до свистка, висевшего у неё на груди. Этот свисток подарила ей королева-мышь Рамина год назад на этом самом месте и сказала, что стоит в него свистнуть, как она, королева, появится перед Элли. Девочка однажды воспользовалась свистком, когда заблудилась, возвращаясь в Изумрудный город после победы над Бастиндой. Тогда Рамина, сама принадлежавшая к семейству фей, действительно, появилась перед Элли и помогла ей. А в Канзасе девочка не раз свистела в свисток, но от этого не было никакого толку. Да это и не удивительно, ведь в Канзасе нет места чудесам! «Интересно, сохранил ли свисток свою силу и вызовет ли снова королеву-мышь?» — думала Элли. Переправа через реку совершилась после обеда, и путники долго совещались, стоит ли сразу идти вперёд или остаться здесь до ночи. В конце концов решили дождаться вечера, потому что, хотя деревянные солдаты видят в темноте так же хорошо, как и при свете, всё же благоразумнее пробираться по ночам, и не по большой дороге, а стороной. Пока остальные отдыхали в густой роще на берегу реки, Кагги-Карр отправилась на разведку. Она летала долго, вернулась усталая, но довольная. На десять миль вперёд ни на дороге, ни на фермах она не увидела ни одного деревянного солдата, значит, эту ночь можно будет идти спокойно по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом. Моряк, знакомый с военными хитростями, полагал, что коварный Урфин Джюс, оставив страну без надзора днём, может выслать дозоры как раз ночью. Поэтому, когда путники, собрав свои немногочисленные пожитки, тронулись в путь, Чарли отправил вперёд Льва. Ведь Лев был ночным зверем и прекрасно видел в темноте. Лев бесшумно крался на своих бархатных лапах, втянув когти в подушечки, и зорко глядел вперёд и по сторонам. За ним семенил Тотошка, чутко принюхиваясь к ночным запахам. Кагги-Карр сидела на плече у моряка, и скоро её охватил неодолимый сон. Элли пришлось взять ворону на руки. Скоро и девочке захотелось спать, но она крепилась и шагала, держась за руку Чарли. Так прошли несколько миль, и вдруг Лев остановился, а Тотошка присел на задние лапки и повернул мордочку назад. — Я чую запах краски и дерева, — прошептал он. Сон у Элли мгновенно прошёл, и она испуганно прижалась к дяде Чарли. Надо было выяснить, много ли деревянных солдат впереди. Если их не больше двух-трёх, можно драться, а если целый взвод — надо отступать. Тотошка, прижимаясь к земле и почти сливаясь с ней своей чёрной шёрсткой, пополз вперёд. Он вернулся через несколько минут. — Там двое солдат, — сказал он. — И ещё какой-то третий, и похожий и не похожий на них. Он тоже деревянный, только тоньше, ноги у него длинные и кривые, а руки похожи на паучьи лапы… — Фу!.. — с отвращением прошептала Элли. Тотошка продолжал свой рассказ. — Глаза у него зелёные, а уши громадные, с раструбами. Слышит, я думаю, лучше кошки. На что я тихо двигался, и то он сразу насторожился. Потом он отвернулся, а я ползком-ползком, да назад! Кагги-Карр сказала, что это мог быть только полицейский. Чарли задумался. — Плохо дело, — сказал он. — С дураками-солдатами ничего не стоит справиться, но полицейского нам не поймать. Он убежит, поднимет тревогу, и тогда нам несдобровать. К счастью, поблизости были заросли невысокого, но очень густого колючего кустарника. Изрядно поцарапавшись, оставив на колючках клочки одежды и шерсти, компания пробралась внутрь. Чарли пилкой срезал несколько кустиков, освободил место для палатки, и скоро моряк и Элли крепко спали под охраной Льва и Тотошки.
На следующее утро Кагги-Карр полетела на разведку. Вернувшись в полдень, она сказала: — Ничего не получится. Полицейские стоят на всех дорогах. — Неужели всё пропало? — в испуге всплеснула руками Элли. — И мы не сможем помочь нашим друзьям? Кагги-Карр сказала: — Ещё в детстве я слыхала от дедушки, старого ворона, что в башню ведёт подземный ход. Правда, дедушка говорил, что ход давным-давно заброшен, потому что в нём завелись чудовища… — Я боюсь только полицейских, — призналась Элли. — Уж если мы прогнали саблезубых тигров, то с подземными чудовищами как-нибудь справимся. — Но как узнать, где начинается ход? — спросил моряк. — Пусть Элли воспользуется волшебным свисточком Рамины, — предложила ворона. — Мыши везде шныряют, наверно, они знают и про подземелье. — А вдруг свисточек не действует? — усомнилась Элли. — Попробовать-то можно, — сказал Тотошка. Элли с замиранием сердца дунула в серебряный свисток. В траве затопотали крохотные лапки, и перед обрадованной Элли появилась Рамина с крохотной золотой короной на голове. Свисточек вновь получил свою силу в Волшебной стране! И как всегда неугомонный Тотошка с лаем кинулся на мышку, но Элли успела подхватить его на руки. Королева-мышь сказала: — Здравствуйте, милая Фея! Этот маленький чёрный зверек всё так же не любит наше племя? — О, ваше величество! — воскликнула Элли. — Простите меня, я потревожила вас… Ваше величество, — где-то в окрестностях есть вход в подземный коридор, ведущий в тюремную башню. Помогите нам найти его! — Это легче сделать, чем вывезти Льва из макового поля, — ответила Рамина. Она хлопнула передними лапками, и к ней подбежало несколько фрейлин. — Соберите моих подданных, живущих в этой местности! — приказала королева. — Будет исполнено, ваше величество! Фрейлины исчезли, и вскоре возле королевы начали собираться маленькие мыши, средние мыши, большие старые мыши. Одну древнюю старушку мышь три правнучки привезли на листе фикуса; она лежала на спине и беспомощно болтала лапками в воздухе. Услышав приказ королевы, мыши разбежались во все стороны, только старушку попросили остаться на месте. — Вам, бабушка, нужен покой, — сказала ей королева, — вы много поработали на своём веку. — Да, я много и славно поработала, — прошамкала старушка беззубым ртом. — Сколько я изгрызла больших вкусных сыров и толстых жирных колбас! Сколько кошек одурачила я за свою жизнь, сколько мышат вывела в уютной норке… Старая мышь закрыла глаза и погрузилась в блаженную дремоту. — Милая сестра, — сказала девочке королева мышей, — вы правильно решили воспользоваться подземным ходом, но и там можете столкнуться с большой опасностью. — С чудовищами, которые там завелись? — спросила Элли. — Насчёт чудовищ я ничего не знаю, но в этих краях под землёй лежит страна рудокопов. — Подземная страна рудокопов? — глаза Элли стали круглыми от изумления. — Возможно ли это? — В Волшебной стране всё возможно, — спокойно сказала Рамина. — Они злые? — дрожащим голосом спросила Элли. — Как сказать… Подземные рудокопы никого не трогают, но они не терпят, чтобы кто-нибудь вмешивался в их дела. Даже с теми, кто пытается подсмотреть, как они живут, они обращаются очень сурово. И если вам придётся повстречаться с подземными рудокопами, будьте осторожны и постарайтесь не разгневать их. — А почему их называют рудокопами? — Видите ли, они там у себя добывают разные руды и выплавляют из них металлы. И не только металлами богата их страна, там множество изумрудов. — У них тоже есть Изумрудный город? — Нет. Изумруды и металлы они обменивают у верхних жителей на зерно, на фрукты и плоды и на другие съестные припасы. Это у них Гудвин приобрёл изумруды; они стоили ему недёшево, но он не считался с расходами, когда строил великолепный город. — Значит, рудокопы иногда выходят на поверхность? — Их глаза не выносят дневного света, и мена происходит ночной порой вблизи от входа в их страну. Элли хотела ещё спросить у Рамины о жизни рудокопов, но в это время начали возвращаться посланные на разведку мыши. Они приходили сконфуженные, и когда собрались все, выяснилось, что ни одна из них не обнаружила никаких признаков подземного хода. — Мне стыдно за вас, мыши! — с негодованием сказала королева. — Неужели ваша повелительница сама должна идти на розыски? — О, нет, нет! — хором запищали мыши. — Мы снова пустимся в разведку, и тогда… — Подождите, детки, — сказала старая мышь. — Когда я была молодая, я видела на востоке отсюда в пятнадцати тысячах шагов, в стене заросшего оврага, какое-то отверстие. Не это ли вы ищете? — О, наверно, это самое! — в восторге вскричала Элли. — Спасибо, бабушка! К королеве-мыши вернулось достоинство, и она сказала: — Идите в том направлении, милая сестра. Но если это не тот вход, призовите меня, и я снова явлюсь перед вами. Все мыши мгновенно исчезли, к великому разочарованию Тотошки, который мечтал, что ринется в эту огромную стаю и наделает в ней переполоху. Пёсик сбегал на разведку, убедился, что поблизости нет врагов, и компания двинулась на восток. Когда было пройдено, по расчёту, пятнадцать тысяч мышиных шагов, показался овраг, и в нём путники нашли полуобвалившееся отверстие, из которого тянуло сыростью и гнилью. — Конечно, это то самое! — закричала Элли. Тотошка принюхался и сказал с тревогой: — Не нравятся мне запахи, которые идут оттуда. Лев принялся работать своими мощными лапами, расчищая проход. Тем временем одноногий моряк срубил смолистую сосенку и наколол два десятка факелов. Путники осторожно вошли в подземную галерею. Первым шёл Лев (ворона сидела у него на голове), за ним Элли с Тотошкой на руках. Шествие замыкал моряк Чарли, держа над головой зажжённый факел. В сыром и мрачном подземном ходе никто, по-видимому, не бывал уже десятки лет. Толстые крепи, поддерживавшие потолок и стены, позеленели от времени и поросли мхом. В углублениях земляного пола стояли лужи воды, в которых копошились отвратительные слизняки. Элли переезжала через лужи на спине Льва. Воздух становился всё тяжелее и удушливее: ход спускался вниз. Потом он начал снижаться настолько круто, что в полу были вырублены ступеньки, и он превратился в лестницу. Вдруг перед путниками открылась огромная пещера с каменными стенами и потолком. Она была так велика, что дальний край её терялся во мраке. Элли в испуге прижалась ко Льву. — Как здесь пусто и страшно! — прошептала она. Ворона полетела вперёд. Чарли Блек зажёг второй факел и подал его Элли. Он стал первым и медленно продвигался, ощупывая почву дорожной палкой. Путники прошли около тысячи шагов, миновав входы в несколько боковых гротов, когда навстречу им метнулась Кагги-Карр с воплем: — Здесь страшное чудовище! При свете факелов стало видно, что из тёмного отверстия в стене пещеры вылезает какой-то огромный неведомый зверь. У него было толстое круглое туловище, покрытое густой белой шерстью, и шесть коротких толстых лап с длинными когтями. Голова чудища, круглая и толстая, сидела на короткой шее, и в широко раскрытой пасти виднелось множество коротких острых зубов. — Ой, Шестилапый! — в страхе воскликнула Элли, отступая. Самым странным в наружности Шестилапого были его огромные круглые белые глаза, в которых отражался багровый свет факелов. По-видимому, глаза эти, привычные к темноте, были ослеплены внезапным светом, и зверю приходилось руководствоваться чутьём. Он стоял на своих массивных лапах и принюхивался, расширяя большие круглые ноздри. Незнакомый запах живых существ раздражал его, потому что он испустил низкое хриплое рычание. На это рычание Смелый Лев ответил громовым рёвом, эхо которого покатилось под сводами пещеры. — Пропустите меня! — рявкнул Лев. — Я ему пооборву лишние лапы! Он прыгнул вперёд и со страшной силой ударил Шестилапого грудью в бок. Намерение Льва было сбить противника с ног и перервать ему когтями горло. Но зверь на своих шести низких толстых лапах стоял непоколебимо, как скала. Лев покатился по земле, ударившись о чудовище, а Шестилапый с неожиданным для его массивной туши проворством цапнул Льва зубами за плечо. Лев понял, что имеет дело с очень опасным противником, и изменил своё поведение. Он закружился вокруг Шестилапого, стараясь зайти сзади, но тот, руководимый не то чутьём, не то острым слухом, всё время держался головой к врагу. Чарли мучительно соображал, чем можно помочь Льву. Он вспомнил про лассо, висевшее у него на рюкзаке, и сунул свой факел Элли. — Хорошенько свети, девочка! Удивительная вещь! До этого Элли дрожала от страха, но как только ей поручили ответственное дело, страх сразу исчез, и девочка думала лишь о том, как бы у неё не погасли факелы. Если бы это случилось, все преимущества оказались бы на стороне Шестилапого, привыкшего к подземной тьме. Моряк Чарли размахнулся, и петля обвила шею зверя. Чарли потянул аркан и с проклятием отпустил его: сдвинуть с места Шестилапого было всё равно, что опрокинуть дом. Все описанные события произошли очень быстро. Лев ещё кружился вокруг Шестилапого, стараясь зайти ему в тыл, когда в борьбу вмешалась Кагги-Карр. Она опустилась на голову зверя и начала долбить его по голове своим острым клювом. Страшная боль заставила Шестилапого позабыть осторожность, и он отчаянно замотал круглой башкой, безуспешно пытаясь сбросить маленького, но дерзкого врага. Воспользовавшись этим, Лев вскочил на спину противнику и принялся рвать её когтями. Но шкура зверя оказалась такой крепкой, что в воздух летели только клочья белой шерсти, залепляя глаза Льву. Шестилапый, раздражённый тем, что на его спине хозяйничает враг, вдруг покатился по земле. Он раздавил бы Льва, но тот оказался проворнее и успел спрыгнуть. Хрипло дыша, Шестилапый перекатился через себя и встал на ноги. Всё приходилось начинать сначала, но зверь казался неуязвимым. А обойти его и продолжать путь представлялось опасным: Шестилапый наверняка пустится в погоню. В этот момент случилось то, чего никто не ждал. Воспользовавшись тем, что Шестилапый всё время держался головой к Смелому Льву, Элли подскочила к чудовищу сзади и с пронзительным визгом ткнула горящими факелами в его бока. Загорелась густая свалявшаяся шерсть, в воздухе противно запахло палёным рогом, и Шестилапый с воем, похожим на раскаты отдалённого грома, помчался в темноту, сбив по дороге Льва. Нестерпимая боль гнала зверя вперёд, он мчался, как-то нелепо выбрасывая толстые ноги, а наши путники побежали в противоположную сторону. Но как ни быстро они пустились в бегство, моряк успел подхватить аркан, свалившийся с шеи Шестилапого: аркан ещё мог понадобиться.
Путники спешили оставить место боя. Скоро пещера начала суживаться и перешла в скалистый коридор, круто подымавшийся вверх. Чарли боялся только одного: не встретиться бы с другим чудовищем, битва здесь была бы безнадёжной. Но ворона спокойно летела впереди, Тотошка не выказывал тревоги, и моряк перестал опасаться. Коридор расширился и перешёл в широкую ровную площадку. — Я устала, дядя Чарли, давай отдохнём, — заявила Элли. Лев растянулся на полу, девочка удобно расположилась на его мягком широком боку и уже начала дремать, но в этот момент Тотошка, шнырявший по площадке, сердито заворчал. В Волшебной стране Тотошка ворчал очень редко, предпочитая разговаривать по-человечески, и его рычание обозначало, что случилось что-то очень важное. Элли вскочила. — Тотошка, что с тобой? Пёсик стоял у стены, в которой на высоте фута на три над полом виднелось отверстие, похожее на круглое окно. Тотошка, подняв морду к отверстию, злобно рычал, и шерсть на нём взъерошилась. Девочка давно уже не видела собаку такой сердитой: как видно, за окном была опасность. Элли побежала к окошку, взглянула в него и увидела поразительное зрелище: перед ней раскинулась целая страна. Впечатление было такое, будто Элли стояла на верхушке огромной горы и смотрела вниз. И там, внизу, на неизмеримой глубине, виднелись луга, за ними город на берегу большого озера, а дальше — поросшие лесом гряды холмов, терявшиеся в золотистом тумане… У Элли закружилась голова, девочке показалось, что она падает со страшной высоты, и она с криком отпрянула назад. — Дядя Чарли, за стеной страна подземных рудокопов! — Что?! — Моряк поднялся, прихрамывая подошёл к отверстию, взглянул, свистнул от удивления. — Да, оказывается, королева мышей говорила правду! Всё было забыто: и усталость, и только что происшедший бой, и Страшила с Дровосеком, ожидавшие помощи на тюремной башне… Чарли вытащил подзорную трубу, раздвинул её, наладил по глазам… — Клянусь айсбергами полярных морей! — воскликнул он. — Это необыкновенно! Труба, в которую поочерёдно смотрели моряк и девочка, всё время открывала новые подробности в представившейся их взорам чудесной картине. Колоссальная пещера раскинулась на десятки миль в глубину и на много миль в стороны. Дно её было глубоко внизу, а свод скрывали клубившиеся в высоте золотистые облака. По-видимому, они и освещали всё пространство мягким светом, похожим на тот, какой бывает во время захода солнца. Пейзаж был красив, но навевал грусть, подобную той, какую испытывает человек поздней осенью при виде увядающей природы. Зелёный цвет здесь совсем отсутствовал в окраске рощ и лугов, его заменяли бледно-жёлтые, розовые, багряные тона. Внимание моряка и Элли привлёк город, расположенный на берегу озера. Его окружала высокая крепостная стена с башенками по углам и над воротами. В центре города возвышался огромный круглый дворец с крышей, раскрашенной всеми цветами радуги. — Странная крыша! — воскликнул моряк. — А у крепостной стены я вижу завод. И там в озере, близ берега, вертится громадное колесо, которое, по-видимому, накачивает воду внутрь заводского здания. Должно быть, эта вода даёт им двигательную силу для станков… Но как они вращают колесо? Понять не могу… Посмотри-ка ты, у тебя глаза поострее моих. Девочка направила трубу, и вдруг её охватил безудержный смех. — Ой, дядя Чарли… Они там заперли Шестилапого, ха-ха-ха… Он кружится, как белка в колесе!.. Моряк выхватил трубу, и к смеху девочки присоединился его басистый хохот. — Вот это ловко, хо-хо-хо!.. Смотри, смотри, он взбирается на ступеньки, чтобы убежать от воды, а вода всё время догоняет его! Ну и дела! Остроумное использование силы Шестилапого и тяжести его массивного тела до такой степени восхитило моряка, что он долго не мог оторваться от потешного зрелища. — Интересно, чем они кормят такую зверюгу? — Может, рыбой? — предположила девочка. Моряк и Элли начали гадать, каким образом подземным рудокопам удалось укротить такого страшного зверя, а сами наводили трубу то на луга с красными и жёлтыми травами, то на дальние коричневые холмы… Но остальные друзья взбунтовались, и пришлось уступить им место у окна. На Льва зрелище не произвело большого впечатления, а Тотошка долго ворчал и взлаивал, весь дрожа от возбуждения. Кагги-Карр выразила желание слетать на разведки в таинственную страну, чтобы потом рассказать друзьям, что она там узнает. Но увидев под облаками тёмное движущееся пятно подозрительного вида, она благоразумно отказалась от своего намерения. И очень хорошо сделала. Когда, сменив Кагги-Карр, Элли посмотрела в отверстие, она вскрикнула от ужаса. Даже без трубы девочка увидела, что прямо на неё летит крылатое чудовище, похожее на ящерицу, увеличенную в тысячи раз. Летающий ящер быстро приближался. Он взмахивал громадными кожистыми крыльями, широкая пасть его была разинута, и в ней среди длинных острых зубов трепетал красный язык, жёлтые глаза величиной с тарелку были наполовину прикрыты непрозрачной оболочкой. Вид чудовища с чёрной спиной, с грязно-жёлтым чешуйчатым брюхом, под которым болтались сильные когтистые лапы, был страшен и отвратителен. Но самым поразительным было то, что на спине этого чудища сидел человек. — Клянусь водопадами! — прошептал моряк, вместе с Элли следивший за полётом дракона. — Эти подземные рудокопы — лихие ребята! Подумать только — они сумели приручить Шестилапого и эту миленькую птичку!.. Летевший на ящере человек в коричневом платье, в синем колпачке на голове, имел воинственный вид. У него было длинное бледное лицо с крючковатым носом, крепко сжатые губы, огромные, широко расставленные чёрные глаза… И эти глаза с неумолимой злобой смотрели на Элли! Девочка вспомнила предупреждение Рамины о том, что подземные рудокопы не любят, когда за их жизнью подсматривают. Воздушный страж потянул из-за спины длинный лук. — Дядя, спасайся! — взвизгнула девочка и бросилась на каменный пол, потянув за собой моряка. Это было сделано вовремя. Стрела прожужжала над их головами и, ударившись в противоположную стену коридора, разлетелась на куски. Тотошка принёс в зубах наконечник стрелы. Он был из закалённого железа, и острие его не притупилось даже от удара о камень. — Рифы и отмели! — воскликнул моряк. — С этими подземными жителями опасно связываться. Плохо придётся Жевунам и Мигунам, если команда этого подземного корабля вздумает выбраться наверх. Однако не будем терять времени, пошли дальше! — Дядя Чарли, мы же ещё не всё рассмотрели! Да и рудокоп улетел… — Улетел? Гм… Посмотрим. Одноногий моряк надел шапку на дорожную трость, сунул в отверстие… и шапка слетела, пробитая меткой стрелой. — Видела? Как бы он не подобрался к окну вплотную!.. Не разговаривая и почти не дыша, путники оставили опасную площадку. И лишь после этого заговорили, перебивая друг друга, делясь впечатлениями от необычайного приключения. — Да, это действительно Страна Чудес! — воскликнул Чарли Блек. — И чудеса её неисчерпаемы! Моряк зашагал вперёд, остальные последовали за ним. Через несколько сот шагов компания очутилась перед толстой, плотно закрытой дверью.
— Мы недаром перетерпели столько страху, — радостно молвил Чарли Блек. — Ход, действительно, привёл в тюремную башню. — Руби дверь, дядя Чарли, — сказала Элли. — Нельзя, — возразил моряк. — Нас услышат. Снаружи доносилась басистая речь деревянного капрала и визгливые голоса полицейских. Проделать проход надо было бесшумно. У Чарли нужные инструменты были под рукой. Он просверлил рядом несколько отверстий, расширил дырку клинком ножа и заработал пилкой. Через полчаса было выпилено квадратное отверстие, через которое мог пройти человек. — Элли, — сказал моряк, — осторожно поднимись на площадку и скажи Страшиле и Дровосеку, что мы ждём их здесь. Но пусть они спускаются так, чтобы не увидела стража. — А как же Дин Гиор и Фарамант? — спросила девочка. — Весь гнев Урфина Джюса обрушится на них, если Страшила и Железный Дровосек скроются. Моряк Чарли сконфуженно почесал в затылке. — В самом деле, я об этом не подумал. Что ты предлагаешь, Элли? — Мне кажется, Страшила и Дровосек должны ещё потерпеть на постылой башне, пока мы не найдём способа выручить из тюрьмы наших верных товарищей. Но как это сделать — я не знаю. Может быть, Страшила что-нибудь сообразит? — Ты права, девочка! И хотя мне трудно подниматься по лестницам, придётся устроить общий совет. Элли медленно взбиралась по крутым ступенькам, а за ней в темноте ковылял Чарли Блек, постукивая деревяшкой. Льва пришлось оставить внизу: дыра в двери была слишком мала для его огромного тела. Вот и люк, ведущий на площадку. Девочка осторожно высунула голову, приложив палец к губам: она боялась, как бы друзья, увидев её, не закричали от радости. Её опасения были напрасны. Железный Дровосек умел владеть собой, а Страшиле сидение в карцере досталось дорого. От сырости подземелья краски полиняли на его лице, и он плохо видел и слышал, а разговаривать мог только шёпотом. В данном положении это, впрочем, было кстати. Увидев Элли, Дровосек и Страшила ринулись было к ней, но, заметив позади моряка, остановились. Они знали Чарли Блека по рассказам вороны, и всё же ими овладело смущение. Чарли дружески приветствовал новых знакомых. В ответ Страшила шаркнул соломенной ножкой, а Дровосек снял с железной головы воронку и очень вежливо раскланялся. Чёрные глазки Кагги-Карр так и сияли от гордости: ведь она, ворона, выполнила такое поручение, с которым вряд ли справился бы кто-нибудь другой. После горячих приветствий Элли заговорила о судьбе Дина Гиора и Фараманта. — Вы сейчас можете уйти с нами через подземный ход, но им тогда несдобровать, — разъяснила девочка. Дровосек сказал: — Если они из-за нас погибнут, моё сердце разорвётся от горя… Он заплакал, слёзы скатились на челюсти, и челюсти сразу заржавели. Дровосек отчаянно замотал головой, не в силах сказать слово. К счастью, маслёнка была у его пояса. Страшила хотел смазать челюсти, но сослепу попал Дровосеку в ухо. Нескоро удалось ему сделать всё как следует, и тогда Дровосек заговорил: — Страшила, пусти в ход свои мудрые мозги, придумай что-нибудь! Страшила грустно прошептал: — С моими мудрыми мозгами что-то неладно. Они отсырели, пока я висел в карцере… В разговор вмешалась Кагги-Карр: — Фарамант и Дин Гиор сидят в подвале на заднем дворе. К их окну есть ход из каморки повара. Так это же превосходно! — воскликнул Чарли Блек и испуганно прикрыл себе рот рукой. — У меня есть вещь, которая принесёт узникам освобождение. Весь вопрос в том, как её передать… Он порылся в рюкзаке и вытащил маленькую стальную пилку. — Этой пилой можно перепилить любую решётку. — Да, но как её доставить туда? — прошептал Страшила. — Ах если бы не испортились мои мудрые мозги… А сейчас мне ничего нейдёт в голову, и от этого мне очень плохо… Элли бросилась к Страшиле, начала гладить его полустёршееся лицо. — Мой славный, не надо огорчаться, за тебя буду думать я! Наступило томительное молчание. Чтобы попасть во дворец и увидеть узников хотя бы через решётку окна, надо было выйти из тюремной башни. Но дверь, ведущая наружу, охранялась дуболомами, а другой ход шёл через подземную пещеру, где бродил Шестилапый. Кто решится пройти там один? Положение казалось безвыходным. Неужели придётся бросить Фараманта и Дина Гиора на расправу жестокому Урфину? Кагги-Карр встрепенулась. — Я снесу узникам пилу, — воскликнула она. — Меня не удержат ни стены, ни решётки. Предложение вороны показалось очень хорошим, но — увы! — Кагги-Карр не могла удержать в клюве пилу. Инструмент был слишком тяжёл, он перетягивал голову вороны вниз, а потом выскальзывал из клюва. Все опять призадумались. Вдруг Элли подняла палец, призывая к вниманию. — Я придумала, — сказала она, и все радостно встрепенулись. — Дядя Чарли, ты спустишь меня отсюда на верёвке. — С ума ты сошла, девочка? — проворчал моряк. — Сразу попасться в лапы охраны? — Да нет же, дядя Чарли, — возразила Элли. — Дуболомы сторожат только ту сторону, где дверь, а на другую не обращают никакого внимания. Посмотри сам! — Но почему именно ты? — спросил он. — Разве не может отправиться кто-нибудь другой из нас? — А кто? Не ты же, не Страшила и не Железный Дровосек. Да вам и не пролезть между прутьями решётки! — торжествующе закончила девочка. В рюкзаке Элли хранилось платье, подаренное ей доброй женой Према Кокуса. Элли была ростом со взрослых женщин Волшебной страны, и платье как раз приходилось ей впору. Оно было не голубое, а зелёное, потому что жена Кокуса была родом из Изумрудной страны и не потеряла любви к зелёному цвету. Элли переоделась. Чарли Блек достал из своего универсального рюкзака кисточку и чёрную тушь, провёл морщинки по её лбу, щекам, подбородку, и через три минуты перед ним стояла пожилая фермерша Изумрудной страны. — Клянусь пальмами Куру-Кусу! — воскликнул Чарли. — Тебя не узнает ни один шпион в мире… Но подожди! Тебе нужен предлог, чтобы идти в город. — А я уже придумала предлог, не беспокойся! Моряк опоясал Элли под мышками широкой лямкой, а к лямке привязал хорошую бечёвку. Элли взяла корзинку и протиснулась между прутьями, поддерживавшими кровлю. Дровосек караулил противоположную сторону: никто из дуболомов не собирался отправиться обходом вокруг башни. Моряк медленно спускал Элли, а та упиралась руками в изрытый непогодами и временем бок башни. Наконец она коснулась ногами земли. Смелая девочка сбросила лямку, которую моряк тотчас втянул наверх, послала дяде воздушный поцелуй и неторопливо пошла к дороге. Чарли Блек следил за ней с бьющимся сердцем и успокоился лишь тогда, когда Элли достигла дороги, вымощенной жёлтым кирпичом, и помахала ему рукой. Элли не сразу пошла в город. Свернув на полянку, она набрала корзинку прекрасных крупных ягод, а драгоценную пилку спрятала на самое дно. После этого она двинулась в путь и смело постучалась в городские ворота. Корзинка с ягодами, собранными будто бы для Урфина Джюса, послужила ей пропуском. Элли шла по улицам, когда-то блиставшим изумрудами и переполненным нарядной толпой. Как теперь здесь было пусто, и угрюмо, и скучно! Во дворце ей показали, как пройти в кухню. Толстяк Балуоль не узнал Элли в её новом виде, а узнав, страшно обрадовался. Элли просидела в его каморке до ночи, а потом повар провел её к окну камеры, где были заключены Дин Гиор и Фарамант. Окно, к счастью, оказалось незастеклённым. Элли начала звать спящих. Добудиться их оказалось не так-то легко, потому что люди с чистой совестью спят крепко даже и на тюремной койке. Первым проснулся Фарамант, он растолкал Дина Гиора. Друзья страшно обрадовались, узнав, что свобода явилась к ним в виде Элли со стальной пилкой. Тюремщик находился в коридоре за дверью, мешать было некому, и заключённые, вставая поочерёдно один другому на спину, заработали пилкой. Через десять минут прутья решётки были перепилены. Первым вылез Дин Гиор, опираясь на спину Фараманта. Но как выбраться Стражу Ворот, если в камере не было ни стола, ни стула, а железные кровати крепко привинчены к полу, и на них ни простынь, ни одеял? — Как же быть? — шептал Дин Гиор, наклонясь к окну. — Никакой верёвки… — Никакой верёвки! — насмешливо повторил Фарамант. — Эх ты, борода! Про свою бороду забыл! — А ведь и вправду я про бороду забыл! — обрадованно согласился Дин Гиор. Он опустил пышную бороду в окно, и Страж Ворот, вцепившись в её пряди и упираясь ногами в стену, полез наверх. Дин Гиор заскрипел зубами от напряжения, но выдержал. И оба друга бросились горячо обнимать свою спасительницу Элли. Повар вывел компанию через заднюю калитку в ограде дворца, и все трое оказались на улице. Выйти обычным путём из города было невозможно, так как ворота зорко охранялись дуболомами и полицией. Пришлось перебраться через стену. Зайдя на одну из окрестных ферм, Фарамант пошептался с хозяином, и после разговора тот отправил двух своих молодых и быстроногих сыновей на северо-запад, а сам пошёл к соседу. Встреча всех друзей была назначена в овраге, где начинался подземный ход. Туда и повела Элли освобожденных ею пленников. Когда девочка и её спутники поравнялись с башней, Фарамант трижды крикнул совой, а Элли помахала корзинкой. Это был сигнал, что предприятие удалось и оставшиеся на площадке друзья могут покинуть её. В ответ донёсся крик кукушки: сигнал услышан и понят! Элли, Дин Гиор и Фарамант явились к месту свидания первыми, счастливо избежав встречи с дуболомами и полицейскими. Утром Руфу Билану стало известно об исчезновении сразу четырёх пленников. По его приказу свора полицейских пустилась на поиски. Они рыскали по фермам вблизи города и допрашивали людей. Сверх ожиданий те оказались словоохотливыми и рассказали поимщикам, что беглецы рано утром прошли на северо-запад, очевидно рассчитывая найти убежище в Жёлтой стране. Два взвода дуболомов и три десятка полицейских отправились в указанном направлении. Солдаты мчались по твёрдой дороге, громыхая ногами, налетая друг на друга, падая. Полицейские стреляли камнями из рогаток в придорожные кусты, едва только замечали там малейшее движение. Время от времени начальник полиции, который сам возглавлял погоню, забегал в придорожные домики и расспрашивал про беглецов. Заранее подученные гонцами Фараманта обитатели домиков отвечали: — Они прошли здесь три часа назад… два часа назад… час назад… Рвение преследователей возрастало, им казалось, что добыча уже близка. Но они пробегали милю за милей, а дорога впереди по-прежнему оставалась пустынной. Полицейские окончательно рассвирепели, впереди них со свистом неслась туча камней, выпущенных из рогаток. А потом случилось вот что: начальник полиции вырвался вперёд, и ошалелые подчинённые, приняв своего начальника за беглеца, осыпали его таким градом увесистых осколков кирпича, что переломали ему руки и ноги, отбили голову. Подбежав к упавшему с криками торжества, полицейские и дуболомы вдруг остановились. Что делать дальше? Они не знали, а приказывать было некому. Собрав обломки своего командира, отряд вернулся в столицу. Один из полицейских доложил главному государственному распорядителю о том, что произошло. Руф Билан побледнел от ужаса. До того он ещё надеялся, что беглецов поймают, и тогда происшествие можно будет скрыть от короля. Теперь приходилось сознаться, что пленники, которыми так дорожил Урфин Джюс, вырвались на свободу. Больше того: погиб начальник полиции, которого правитель очень ценил за усердие и ловкость. Выслушав доклад, Урфин угрюмо промолвил: — Не сомневаюсь, что это штучки проклятой девчонки, маленькой феи Элли. И беглецы скрылись? — Бесследно, могущественный король Изумрудного… — Короче! — рявкнул обозлённый Джюс. — Слушаюсь! Хуже всего то, что преследователей, как видно, направили по ложному пути. Это был целый заговор. Начальника полиции Урфин восстанавливать не стал, и повар Балуоль бросил его останки в плиту: они горели очень жарко. Удостоверившись, что Элли освободила Дина Гиора и Фараманта, Чарли Блек повёл порученную ему компанию вниз. Все старались как можно меньше шуметь. Железный Дровосек с трудом протиснулся сквозь узкую дыру в двери, а ослабевшего Страшилу протащили, окончательно помяв его кафтан. Лев встретил друзей после долгой разлуки с восторгом. Вид Страшилы, слабого, почти ослепшего и оглохшего, растрогал Льва до слёз. Но тратить время на излияния нежных чувств не приходилось, надо было спешить. Дровосек на всякий случай вооружился крепкой железной полосой, которую выломал из лестничных перил. Приближаясь к окну в царство подземных рудокопов, Чарли Блек предупредил спутников об осторожности. Кто знает, может быть, страж, летающий на драконе, дожидается появления дерзких соглядатаев, чтобы пустить в них меткую стрелу. Но войдя на площадку, откуда он и Элли ещё вчера увидели картину странной чужой жизни, моряк ахнул от изумления: окно было наглухо заделано. Рудокопы так плотно вбили в него круглый кусок скалы, что не осталось ни единой щёлки. Шестилапого в пещере не оказалось: то ли он отлёживался в лабиринте скалистых коридоров после вчерашнего боя, то ли здесь успели побывать подземные рудокопы и поймали зверя. А сколько ещё других Шестилапых могло таиться во мраке обширного подземелья? Но теперь моряк не боялся встречи со зверем: Железный Дровосек живо расправился бы с ним. Чарли Блек опасался другого: не устроили бы рудокопы засады на их пути. Он только тогда вздохнул свободно, когда в рассвете раннего утра увидел Элли, Дина Гиора и Фараманта. Прежде чем предпринимать что бы то ни было, следовало заняться Страшилой. С ним дело обстояло очень плохо. Одежда свергнутого правителя порвалась, из дырок лезла сопревшая, свалявшаяся солома. Черты лица почти изгладились, и скверно было с мозгами: сырость подвала оказала на них вредное действие. Элли принялась за дело. Она сняла со Страшилы голову и повесила сушить на высокой ветке, где её обдувало ветерком и грело жарким солнышком. Она заштопала одежду Страшилы, выстирала в ручейке и развесила по кустам. Когда всё было готово, Элли набила кафтан, штаны и сапоги свежей соломой, которую Фарамант принёс с соседнего поля, прикрепила голову с просохшими мозгами. Затем достала краски, кисточку и начала рисовать глаза. Глаза тотчас замигали, заулыбались… — Всё испортишь! — сердито закричала Элли. — …иго, — прошептал Страшила, — …ай …рее …от! Это означало: «Ничего, давай скорее рот!» Наконец рот тоже был готов. Радостный Страшила пустился в пляс. — Эй-гей-гей-го! Элли опять спасла меня! Я снова-снова-снова с Элли! Эй-гей-гей-го! Я снова-снова… Тут вдруг Страшила спохватился, что он теряет своё достоинство правителя, танцуя в присутствии подданных, и боязливо взглянул на Дина Гиора и Фараманта. Но те деликатно отвернулись и сделали вид, что поглощены серьёзным разговором. Страшила вздохнул с облегчением. Общее веселье ещё увеличилось, когда моряк Чарли преподнёс Страшиле превосходную трость из красного дерева. Он успел сделать её, пока Элли «лечила» Страшилу. Страшила опёрся на трость, выпятил соломенную грудь и важно заговорил: — Друзья мои! Страшила мудр по-прежнему, и вот вам доказательство: у меня в голове появились великие мысли! Для борьбы с Урфином у нас нет оружия, и сделать его могут только Мигуны. Но Мигуны живут в Фиолетовой стране, а Фиолетовая страна — не Изумрудная. И я полагаю так, что когда ты находишься в одной стране, в другой тебя в это время нет. Какой же из всего этого вывод? Мы должны отправиться в Фиолетовую страну! Дружные аплодисменты были ответом на замечательную речь Страшилы, Лев одобрительно зарычал, а Тотошка громко залаял.
Энкин Флед, наместник страны Мигунов, был толстый человечек, с рыжими жёсткими волосами, торчавшими во все стороны, как мочалка. Он явился в страну со взводом фиолетовых солдат и капралом Ельведом и легко подчинил её, потому что, хотя Мигуны и славились как искусные кузнецы и слесаря, но воинственного духа у них было ещё меньше, чем у Жевунов. Заняв Фиолетовый дворец, Энкин Флед выгнал из него всю прислугу, обитавшую там ещё со времен Бастинды, и оставил только кухарку Фрегозу. Она хорошо готовила, а наместник любил поесть. В стране Мигунов у Фледа обнаружилось непреодолимое пристрастие к оружию. Он не мог равнодушно пройти мимо какого-нибудь кинжала или шпаги. Поселившись в Фиолетовом дворце, наместник приказал населению сдать все мечи, кинжалы и ножи, вплоть до кухонных. Такой приказ Энкин Флед отдал ещё и потому, что боялся восстания и хотел обезоружить народ. Мечей у Мигунов не оказалось, но среди сданного железного хлама наместник увидел два старинных кинжала чудесной работы. Блеск стали и удивительно тонкая резьба на рукоятках очаровали Энкина Фледа, и он велел привести к себе мастеров. — Откуда это? — спросил Флед, показывая кинжалы. — Сохранились с давних времен, когда ещё в нашей стране велись войны, — ответил старший из мастеров. — А вы можете сделать такие кинжалы? — Делали работы и потруднее, — сказал мастер. — Мы починяли нашего правителя, господина Дровосека, а у него очень сложный механизм. Только зачем вам кинжалы, мясо удобнее резать обыкновенным ножом. Энкин Флед не терпел противоречий. — Не рассуждать! — закричал он и затопал ногами, и Мигуны от испуга замигали быстрее обычного. — Сделать пять, нет — десять таких кинжалов, и чтобы у всех резьба была разная. Сроку — неделя. Если не успеете… ну, тогда узнаете, что значит иметь дело с Энкином Фледом! Мастера забросили всякую работу и сделали кинжалы. Флед развесил их на стене большой дворцовой залы, на фоне ковра, и зрелище ему очень понравилось. Но наместник решил, что оно будет более внушительным, если число кинжалов увеличить. С тех пор мастерам не было покоя. Им пришлось делать кинжалы, мечи, сабли, шпаги… Наместник целые дни проводил в зале, размещая коллекцию оружия то так, то этак… Взяв в руки меч или кинжал, толстый коротконогий Флед фехтовал, воображая, что сражается с волшебником или страшным чудовищем. В действительности он побоялся бы напасть даже на овцу и чувствовал себя в безопасности только под защитой свирепых дуболомов.
Элли и её друзья направлялись на восток. Путь их пролегал по тем самым местам, где они в прошлом году совершали поход на Бастинду. Теперь они шли на нового врага, на Энкина Фледа с его дуболомами. Армия освободителей пока состояла всего из двух бойцов: Железного Дровосека и Смелого Льва. Но никто не посмел бы отрицать, что эти двое стоили многих и многих обыкновенных солдат, не наделённых такой храбростью и силой. Итак, армия бодро продвигалась на восток, преодолевая каменистое плоскогорье, отделявшее Изумрудную страну от страны Мигунов. Железный Дровосек с удовольствием прислушивался, как у него в груди бьётся при каждом шаге сердце, а Страшила решал в уме арифметические примеры, которые, по его просьбе, задавала ему Элли. Наконец они пришли к тому месту, где кончалась дорога, пролагавшаяся Железным Дровосеком к Изумрудному городу. Здесь несколько месяцев назад нашла Дровосека Кагги-Карр, явившаяся вестницей от Страшилы, и здесь валялся молот, брошенный Дровосеком, когда он поспешил на помощь к другу. Молот никому не был нужен, да его и не смог бы никто поднять, кроме Железного Дровосека. Дровосек схватил молот, описал им круг над головой и со свистом рассёк воздух. Все ахнули и присели. — Силёнка ещё есть, — добродушно молвил Дровосек. — Пусть поберегутся дуболомы! — сердито сказал Страшила.
Здесь, где начиналась хорошая дорога к Фиолетовому дворцу, армия решила остановиться перед началом боевых действий. Кагги-Карр хотела было послать на разведку хилого воробья, клевавшего поблизости зёрнышки травы, но не решилась доверить ему такое ответственное дело. — Полечу сама, — сказала она. — Лично выясню, сколько войска прислал сюда Урфин Джюс. Она собралась лететь, но произведённый Страшилой в фельдмаршалы Дин Гиор задержал её. — Надо отправить врагам вызов, — сказал он, расчёсывая гребешком длинную бороду. — Лучше напасть внезапно, — возразила Кагги-Карр. — Внезапность часто решает исход боя. — Фельдмаршал прав, — вмешался Страшила. — Лучше вызвать неприятеля в поле, иначе он может запереться во дворце, а осада — не такое простое дело, я это знаю по опыту. — А если Энкин Флед не выйдет сражаться в поле? — спросил начальник штаба Чарли Блек. — Мы напишем такое письмо, что он выйдет, — заверил фельдмаршал. — Я знаю этого Фледа, он страшно самолюбивый человек. И вот главнокомандующий и его помощники принялись составлять вызов. Они долго рассуждали и спорили, наконец письмо было написано на бумаге, которая нашлась у Чарли Блека, и Кагги-Карр полетела с письмом в клюве. Энкин Флед в сотый раз переустраивал свою коллекцию оружия, когда к нему вошла кухарка Фрегоза. — Господин наместник, — сказала она, — там к вам прела… парле… перлатурман! — Кто? — заорал потревоженный Флед. — Ну, я не знаю, — попятилась Фрегоза. — В общем, вас хотят видеть… — Впустить! — приказал наместник и на всякий случай вооружился острым кинжалом. Дверь открылась, и в залу важно вошла ворона. Энкина Фледа одолел смех. — Это ты и есть… тот перал… мантур? — Прошу прощения, — строго ответила Кагги-Карр, взлетев на стол и опуская возле себя письмо. — Я к вам парламентёром от главнокомандующего Дина Гиора! Слушая ясную и связную речь вороны, Энкин Флед остолбенел. Он так изумился, что даже начал обращаться к вороне на вы. — Но вы… послушайте, я ничего не понимаю! Какой главнокомандующий Дин Гиор? Я знаю только армию моего повелителя, могущественного короля Урфина Первого, а ею командует генерал Лан Пирот! — Прочитайте этот ультиматум, и вы всё поймёте, — холодно возразила Кагги-Карр и взлетела на шкаф, на всякий случай подальше от наместника. Энкин Флед развернул бумагу, начал читать и побагровел. Бумага гласила:
«Ультиматум. Мы, правитель Изумрудного города Страшила Мудрый и главнокомандующий освободительной армией фельдмаршал Дин Гиор, настоящим предлагаем вам, Энкину Фледу, наместнику так называемого короля Урфина Первого, разоружить ваших солдат и сдать без боя Фиолетовый дворец. В этом случае ваше наказание за измену родине ограничится лишь тем, что вы в течение десяти лет будете дробить камень и мостить дороги в стране Мигунов. Если вы не примете это крайне выгодное для вас предложение, выходите сражаться в поле. И хотя мы можем выставить против ваших сил одного-единственного бойца, мы всё же уверены в победе, так как боремся за свободу против вашего самозванного повелителя, так называемого короля Урфина. За Страшилу Мудрого и фельдмаршала Дина Гиора подписал Чарли Блек».
Прочитав послание, Энкин Флед долго и насмешливо хохотал. — Армия! Из одного бойца! Один солдат и куча начальников! И они ещё думают победить меня, наместника его величества могущественного короля Урфина Первого! Они имеют нахальство предлагать мне, Энкину Фледу, сдаться и пойти мостить дороги! Ха-ха-ха! Эй вы, ламантерпер! Скажите пославшим вас, что я выйду сражаться в открытом поле, и разобью их, и возьму в плен, и самих заставлю дробить камень! Кагги-Карр только того и надо было. Она моментально покинула дворец, а наместник вызвал капрала Ельведа и приказал ему построить взвод к бою. Железный Дровосек ждал врагов на обширной площадке в миле расстояния от Фиолетового дворца. Он стоял один, в свободной позе, опустив молот к ноге и казался не очень грозным противником. Элли с Тотошкой, Страшила, Чарли Блек, Дин Гиор и Фарамант стояли поодаль, мирной безоружной группой, только у моряка было наготове лассо. Смелый Лев спрятался за камнем, его шерсть сливалась с жёлтым песком, и его нельзя было разглядеть. Он был в засаде на случай какого-либо коварства со стороны Энкина Фледа. Послышались звуки шагов. «Топ-топ-топ!» — грохотали по твёрдой земле деревянные ступни дуболомов. Солдаты увидели одинокого противника, и их свирепые рожи загорелись торжеством, а глаза из пурпурового стекла кровожадно блестели. Перед взводом шагал рослый краснолицый капрал Ельвед, а сзади всех шёл Энкин Флед, наместник, с мечом в одной руке и кинжалом в другой.
Кухарка Фрегоза подслушивала разговор наместника с вороной, и весть о том, что дуболомы Урфина Джюса будут сражаться с бойцом освободительной армии, мгновенно разнеслась по окрестностям. За громадными камнями, окружавшими площадку, прятались Мигуны и Мигуньи; отовсюду выглядывали часто мигавшие глаза, с любовью глядевшие на Дровосека, их бывшего правителя. Энкин Флед тоже узнал Железного Дровосека, и по спине наместника пробежал холодок. Он знал силу Дровосека, но всё-таки рассчитывал на победу. Во-первых, у Дровосека не было его топора, во-вторых, он был один против одиннадцати. Противники сошлись. Ельвед приказал своим солдатам окружить Дровосека и поражать его дубинками, а сам остался позади. Началась ожесточённая битва. Дубинки ударяли о железное тело Дровосека, и от них получались вмятины на спине, груди, руках. Но эти удары, хотя и опасные, не были смертельными для Дровосека. Зато удары его страшного молота дробили дубовые головы его противников, разбивали на куски их сосновые туловища. Только десять точных ударов нанёс врагам Железный Дровосек, и на месте взвода дуболомов лежала груда деревянного лома, годного только в печку варить суп. Но последний солдат перед тем, как рухнуть на землю, нанёс дубиной в грудь Дровосека такой сильный удар, что у него отлетела заплатка, сделанная Гудвином, когда тот вставлял Дровосеку сердце. Дровосек зашатался, и видно было, как болтается внутри красное шёлковое сердце. Прежде чем Железный Дровосек опомнился, к нему подкрался сзади капрал Ельвед, который уцелел, так как ещё не вступил в битву. Краснолицый капрал подхватил с земли дубину и нанёс ужасный удар в спину Дровосеку. Сердце сорвалось и вылетело на песок, спина Дровосека надломилась, он рухнул, успев только прошептать: — Сердце, моё сердце! Капрал Ельвед испустил торжествующий рёв, которому вторили злобные вопли Энкина Фледа. — Бей его! — кричал Флед. — Расправься со Страшилой! Убей фельдмаршала! Хватай девчонку, она — Фея, она у них самая главная! Страшила, Чарли Блек и остальные выступили вперёд, защищая своими телами девочку. Из засады выскочил Лев, но он был слишком далеко от места боя. Кагги-Карр заметалась перед лицом краснолицего капрала, пытаясь остановить его — напрасно. Он нёсся, свирепый и страшный, размахивая тяжёлой дубиной. И в этот момент из-за большого камня стрелой вылетел маленький человек, лучший мастер страны Мигунов, и бросился под ноги Ельведу. Тот с разбегу шлёпнулся и покатился по земле, но быстро вскочил и уже готов был опустить дубинку на голову самоотверженного мастера. Однако в этот момент свистнуло лассо, петля охватила руки Ельведа, Чарли Блек, Фарамант и Дин Гиор дёрнули аркан, и краснолицый капрал тяжело свалился на песок. И тут из-за камней посыпались десятки Мигунов и Мигуний, до того лишь взволнованных свидетелей битвы. Они грудой навалились на капрала, отобрали оружие, связали его арканом. Другие набросились на Энкина Фледа, вырвали у него меч и кинжал, которыми он, впрочем, и не пытался воспользоваться. С владычеством Урфина Джюса в стране Мигунов было покончено. Над головами наместника и капрала поднялись тяжёлые камни. — Не надо, — сказал Страшила. — Мы будем судить их. А Энкин Флед, бледный, дрожащий, упал на колени. — Там… в этом вашем ультиматуме… сказано… — запинаясь, бормотал он, — если сдамся… десять лет… мостить дороги… я сдаюсь… сдаюсь! — Презренный предатель! — сказал Дин Гиор. — Ты дважды изменник! Первый раз ты изменил своему народу, когда пошёл на службу тирану. А второй раз сегодня — когда после честной битвы замыслил подлое убийство безоружных людей. Я думаю, ты не отделаешься мощением дорог. Увести пленников. И их увели. Тем временем Элли со слезами на глазах хлопотала около безжизненного Дровосека. Она, впрочем, не впала в отчаяние, так как знала, что Мигуны, искусные мастера, восстановили её друга, когда он был в ещё худшем состоянии. Она подобрала шёлковое сердце, бережно сдула с него песок и спрятала до того момента, когда оно понадобится. Чарли Блек склонился над Дровосеком. — Клянусь людоедами Куру-Кусу и всеми их тремя тысячами триста тридцатью тремя богами, этот парень сражался как герой! Неужели с ним всё покончено? — Нет, что вы! — ответил Лестар, тот мастер, который бросился под ноги капралу. — Мы уже имеем опыт в починке господина правителя. Три дня работы, и он будет как новенький… Конечно, если не затеряны какие-нибудь части, — добавил он. — Тогда ремонт потребует больше времени. Ликующая толпа Мигунов проводила до дворца свою Фею Спасительной Воды. Дорóгой они мигали так отчаянно, что из глаз у них покатились крупные слёзы, и они почти ничего не стали видеть. И при этом они похвалялись, что данную в честь Феи клятву умываться трижды в день они соблюдали с величайшей добросовестностью, даже в тяжёлые дни правления Энкина Фледа. Наверно, это и помогло им избавиться от врагов!
Добрая Фрегоза по-матерински приласкала Элли. Во дворце она повела её в ванную комнату и вымыла в огромной ванне, которой никогда не пользовались ни Бастинда, смертельно боявшаяся воды, ни Железный Дровосек — по той же причине. Фрегоза выстирала запылённое платье девочки и ленточку бантика. Тотошка, тоже вымытый кухаркой, с расчёсанной шелковистой шёрсткой, пил из блюдца молоко, которого не пробовал после ухода из страны Жевунов. Элли рассказывала доброй женщине про свои приключения, и Фрегоза слушала её, удивляясь в душе тому, что Фея Спасительной Воды походит на обыкновенную маленькую девочку и любит ласку, как все маленькие девочки. — Вы, Мигуны, добрый народ, вы очень дружно живёте. — Да, мы живём дружно, — согласилась Фрегоза. — Тем, кого выгнал наместник, люди даже хотели построить домá, но теперь они, конечно, вернутся сюда, где привыкли жить, и снова станут ухаживать за нашим правителем. Хотя, — вздохнула кухарка, — господин правитель совсем не нуждается в уходе. Он не ест и не пьёт, ему не надо стирать бельё, и он разве в кои-то веки попросит масла для маслёнки. Следующие дни прошли в нетерпеливом ожидании, когда будет исправлен Железный Дровосек. И вот настал счастливый момент, когда сияющий Железный Дровосек вновь предстал перед друзьями. Он действительно сиял, потому что Мигуны опять отполировали его до невыносимого блеска. Дровосек опирался на огромный топор с золотым топорищем, и у его пояса висела золотая маслёнка с лучшим очищенным маслом. Мастера сделали ему новый золотой топор и золотую маслёнку по образцу старых. Больше того: они приготовили для Страшилы великолепную трость с золотым набалдашником, ещё более роскошную, чем прошлогодняя, которую Страшила утопил во время наводнения, путешествуя к волшебнице Стелле. Страшиле жаль было расстаться с тростью из красного дерева, подарком Чарли Блека, и он решил ходить, опираясь сразу на две трости. Но это было очень неудобно, Страшила то и дело спотыкался и иногда даже падал. Выход подсказала Элли. Она посоветовала Страшиле ходить с тростями поочерёдно, один день с подарком моряка, другой — с подарком Мигунов. — Как я сам не додумался до такой простой вещи, — огорчился Страшила. — У тебя просто не было времени, — утешила его Элли. Тотошке Мигуны выковали новый чудесный золотой ошейник. Самые удивительные подарки получила Элли. Это были серебряные башмачки и золотая шапка, точь-в-точь такие же, какие были у девочки год назад, с той лишь маленькой разницей, что эти вещи были не волшебные. Но тут уже ничего нельзя было поделать — ведь Мигуны не умели колдовать. Элли была страшно рада этим подаркам и тотчас надела и башмачки, и шапку. Известно, что добрые Мигуны питали большое пристрастие к красивым и блестящим вещам. Они не позабыли одарить и своих новых знакомцев. Чарли Блеку они сделали золотую искусственную ногу вместо его уже изношенной деревяшки, Дину Гиору — золотую расчёску для бороды и фельдмаршальский жезл с золотыми украшениями, а Фараманту преподнесли карандаш в золотой оправе и книжечку в золотом переплёте для записей по снабжению армии. Кагги-Карр получила изящные золотые колечки на лапки. Моряк отказался от золотой ноги: уж слишком тяжело было таскать её, да и она быстро истёрлась бы об камни: ведь золото — мягкий металл. Взамен Чарли попросил сделать деревянную, только покрепче. И тогда мастера выточили ему ногу из железного дерева, о которой сказали, что ей износа не будет. Дин Гиор и Фарамант своими подарками остались очень довольны. Дин Гиор сказал, что ему для дополнения к высокому чину фельдмаршала только и не хватало жезла, а борода у него уже есть и при том такая, какой не отращивал ни один фельдмаршал на свете. Страшила весело приплясывал вокруг воскрешённого Дровосека и пел: — Эй-гей-гей-го! Железный Дровосек снова-снова-снова с нами! Эй-гей-гей-го! Он не боялся уронить свой авторитет правителя, потому что Мигуны были не его подданными. Элли гладила блестящие плечи Дровосека. Глядя на эту трогательную сцену, Лев прослезился и, вытирая слёзы кисточкой хвоста, промочил её. Ему пришлось бежать на задний двор и сушить кисточку на солнышке. Через несколько дней Элли, Чарли Блек и их друзья собрались на совет. Пригласили и нескольких Мигунов. Надо было подумать, как быть дальше, как разгромить деревянную армию Урфина. Мигуны, которые сняли со стены коллекцию Энкина Фледа, предлагали использовать холодное оружие — мечи, кинжалы, пики. — Я думаю, эти вещи нам очень пригодятся, когда мы пойдём войной на Урфина Джюса, — сказал Дин Гиор, расчёсывая бороду золотым гребешком. — Да позволено мне будет высказать своё мнение, — скромно начал Лестар. — Мечи и кинжалы пригодны, когда между собой воюют настоящие люди. Какой прок от того, что вы ткнёте мечом в сосновое полено? Мне кажется, наиболее пригодным вооружением против армии Урфина Джюса будут топоры на длинных рукоятках и колотушки, которые я предложил бы сделать в виде железных шаров с шипами, насаженных на прочные древки. Для дубовых голов такое оружие будет очень опасным. — Браво, браво! Все члены совета выразили своё одобрение. Страшила напряг свою умную голову и важно сказал: — Дерево горит в огне. У Урфина Джюса солдаты деревянные. Значит, их можно сжигать! Все были поражены мудростью Страшилы. Лестару поручили придумать приспособление, с помощью которого можно будет бросать огонь на деревянных солдат. Это должна быть большая пушка, стреляющая огнём. Но как стрелять огнём — этого пока никто не знал.
Пока Дин Гиор и Чарли Блек готовили Мигунов к походу на самозванного короля Урфина Первого, в Изумрудной стране тоже назревало восстание против него. Здесь, где в городе и окрестностях беспрестанно патрулировали деревянные солдаты и полицейские, невозможно было открыто организовать освободительную армию. Дело велось втайне, собирались по ночам, где-нибудь в поле или в роще. Узнав о том, что в стране появилась Элли, Урфин Джюс всю свою энергию употребил на выпуск новых деревянных солдат, более рослых и сильных, более свирепых, чем прежние. Ещё несколько солдат из первых выпусков под руководством ефрейторов сделались столярами, и работа в мастерской кипела круглые сутки. Урфин Джюс теперь не гнался за внешней отделкой своих воинов. Он следил лишь за гибкостью сочленений, за тем, чтобы ноги и руки хорошо вращались на шарнирах и пальцы цепко держали оружие; а туловище могло представлять грубо отёсанный чурбан, который даже не окрашивали за недостатком времени. За собой Урфин оставил отделку лица, потому что его столяры при всём своём желании не могли придать им такого свирепого выражения, какое требовал король. А так как ежедневно выпускалось три-четыре солдата, не считая капралов, требовавших более тонкой работы, то Урфин Джюс изнемогал. Ему удавалось спать ежедневно всего два-три часа, часто он засыпал у верстака, и резец падал из его рук. Урфин почернел и высох, щёки ввалились и стали похожи на тёмные провалы, глаза ещё глубже ушли в орбиты под чёрными сросшимися бровями. Вид диктатора был и страшен и жалок, и советники боязливо сторонились его, когда он ненадолго показывался и торопливо проходил по дворцовым залам. Число деревянных солдат подходило к двумстам, когда случилась неожиданная и страшная вещь. Перед Урфином Джюсом на полу его секретной мастерской лежал ровным строем новый деревянный взвод с капралом красного дерева на правом фланге. Привычным жестом Урфин засунул руку во флягу с живительным порошком… и внутри его всё похолодело. На дне пустой фляги он нащупал лишь тонкий слой порошка! Вне себя от страха Урфин Джюс опрокинул флягу над верстаком: из фляги высыпалась порция, достаточная для оживления одного солдата, а фляга была последняя. Как безумный, Джюс колотил по дну фляги, стараясь выбить оттуда то, чего там не было. Он бросился к другим флягам, вытрясал их, но оттуда падали жалкие крупинки. Всё кончено! Урфин Джюс истратил волшебное вещество, дававшее ему власть над вещами и людьми, и отныне в его распоряжении лишь та сила, которую он успел создать… Увлечённый изготовлением всё новых и новых взводов деревянных солдат, он черпал порошок горсть за горстью, и фляги безотказно снабжали его волшебным снадобьем. Урфину Джюсу стало представляться, что его запасы неисчерпаемы. И вот пришла расплата за это заблуждение. Но прошлого не воротишь. Урфин решил попробовать остатками порошка оживить десять солдат и капрала — последнее пополнение своей деревянной армии. Он аккуратно разделил снадобье на одиннадцать частей и посыпал им лежавшие фигуры. Как и обычно, порошок с лёгким шипением задымился и всосался в дерево. Урфин ждал. Но прошло десять минут, пятнадцать… Дуболомы слабо зашевелились, слегка заворочали стеклянными глазами. Ещё через десять минут капрал, которому, по обычаю, досталось немного больше порошка, попытался встать, и не мог. Урфин помог ему, капрал с трудом поднялся и стоял, качаясь на ногах. Маленькие порции порошка оказались бессильны вдохнуть достаточно жизни в рослые деревянные фигуры. Через пятнадцать минут кое-как поднялись и солдаты. Урфин выстроил их; они стали неровным качающимся строем, хватаясь один за другого. К двери мастерской солдаты шли полтора часа. Чтобы перейти дворцовый двор, им, вероятно, пришлось бы потратить сутки. Урфин Джюс не стал этого проверять. Вызвав ефрейтора, король распорядился, указывая на еле шевелившихся дуболомов: — В печку! Таков был конец последнего взвода деревянной армии Урфина Джюса.
После бегства пленников прошло несколько недель. Быстроногие полицейские, посланные на разведку в Фиолетовую страну, вернулись с тревожными известиями. Прокрадываясь по ночам, затаиваясь за камнями и в оврагах, подслушивая разговоры, они узнали, что на Урфина Джюса скоро выступит войско из нескольких сот Мигунов под предводительством Страшилы, Железного Дровосека, Длиннобородого Солдата Дина Гиора и загадочного Великана Деревянная Нога. Подготовка к походу идет вовсю, готовится какое-то особенное оружие, Мигуны учатся военному строю под руководством Дина Гиора. Урфин Джюс был настолько измучен беспокойством, что ему показалось невозможным откладывать решение своей судьбы. Он призвал к себе главного государственного распорядителя Руфа Билана и генерала Лана Пирота. — Я решил повести мою армию в поход! — заявил он. — Пора показать этим мятежникам, кто повелитель Волшебной страны! Главный государственный распорядитель побледнел. Он первым расспрашивал разведчиков и знал о положении дел намного больше того, что счёл нужным сообщить королю. Руф Билан понимал, что выступать навстречу неприятелю было очень опасно, и осторожно начал: — Могущественный король, повелитель… — Без титулов! — Слушаюсь! Противник очень силён, и не лучше ли нам будет запереться в стенах города… — Жалкий трус! — взревел Лан Пирот, свирепо вращая глазами. — Моя храбрая армия разгромит любого врага! — Молодец! — одобрил Урфин. — Учитесь храбрости у генерала, Руф Билан! — Но я узнал, что у Дина Гиора… — Ма-ал-чать!! Как вы ко мне обращаетесь? Где мои титулы? Или я уж больше не король?! Окончательно сбитый с толку, Руф Билан замолчал, и выступление было решено. Дуболомов наскоро почистили щётками от пыли, генерал сказал им краткое воинственное слово, и армия в составе ста шестидесяти трёх солдат, семнадцати капралов и палисандрового генерала тронулась на восток. Солдаты громко топали деревянными ногами по кирпичам дороги, размахивали дубинками и корчили свирепые гримасы. Урфин Джюс ехал сбоку колонны на спине верного медведя Топотуна. Переночевали в поле. Солдаты и капралы простояли всю ночь в строю, тараща в темноту бессонные глаза. Урфин Джюс провёл ночь очень плохо и проснулся совершенно разбитый. Его одолевали недобрые предчувствия, но отступать было уже поздно. Встреча произошла на обширном поле Изумрудной страны, ограниченном с запада несколькими фермами. Ещё издали Урфин Джюс увидал фиолетовую полосу, которая всё росла и ширилась. Это было войско Мигунов. Впереди шёл, ковыляя, Великан-Деревянная нога, за ним девчонка, Пугало, Железный Дровосек, маленький чёрный зверёк и Лев, который свирепо бил себя по бокам хвостом с кисточкой на конце. Рядом с Мигунами шагали Длиннобородый Солдат и Страж Ворот. Урфину Джюсу стало не по себе. Ему захотелось, чтобы всё, что произошло с ним с той ночи, когда ураган принёс в его огород семена неизвестного растения, оказалось дурным сном и чтобы он проснулся в своём мирном домике, с крыльца которого виднелись величавые снежные горы… — Генерал, командуйте отступление! — закричал Урфин Джюс. — Мы запрёмся в Изумрудном городе, там с нашими силами можно долго выдерживать осаду! — Направо кругом! — скомандовал Лан Пирот, и его команду повторили капралы. Деревянное войско повернулось, и… Урфина Джюса затрясла лихорадка. Из-за зелёных домиков и изгородей, сливаясь с зеленью трав и кустарников, выходили толпами восставшие жители Изумрудной страны. Горожане и фермеры, вооружённые заступами, вилами, косами и просто кольями и жердями, выдернутыми из изгородей, лавиной затопляли поле. Отступать было некуда! В это время передняя цепь Мигунов расступилась, и вперёд выкатили огромную пушку, которую высверлили из толстого бревна умельцы-оружейники Лестара. Дуболомы замерли от неожиданности. Генерал Лан Пирот разинул рот, но ничего сказать не успел. Пушка начала дрожать, потом затряслась всё сильнее и сильнее, и, наконец, выстрелила, испустив громадный столб дыма. На головы дуболомов медленно понеслись в воздухе горящие тряпки, солома, мусор. Оружейники Лестара с криками повалились на землю. Порох, составленный по рецепту Чарли Блека, оказался слишком сильным, пушка треснула после первого же выстрела. Впрочем, одного выстрела оказалось достаточно. Армия Урфина Джюса в ужасе бросилась врассыпную. Сам генерал мчался быстрее всех, не разбирая дороги и закрывая руками свою полированную голову: ведь он теперь знал, что такое огонь! Мигуны воспользовались паникой противника и кинулись ловить бросивших оружие дуболомов. Каждого дуболома Мигуны аккуратно связывали по рукам и ногам и складывали в поленницу. Урфин Джюс решил спасаться бегством. — Топотун! Быстрее назад, в Изумрудный город! — крикнул он, но в эту минуту Чарли Блек бросил лассо, и петля прочно захлестнула туловище бывшего короля. Джюс кубарем покатился по земле, а Топотун, сразу потеряв воинственный пыл, стал на задние лапы и смиренно ждал, пока к нему подойдут Мигуны. Чарли приблизился к Урфину. — Эх, приятель, сколько добра ты мог сделать со своим порошком! — сказал Блек. Урфин злобно смотрел на него и молчал. Мигуны и жители Изумрудной страны обнимались, поздравляли друг друга с победой, плясали, пели песни. Завидев Страшилу, горожане и фермеры бросились к нему, схватили, подняли на руках высоко над толпой. Загремели приветственные возгласы: — Да здравствует наш правитель, Страшила Мудрый! Слава правителю Изумрудного города! Страшила Мудрый, крепко держа в руках трость, гордо раскланивался во все стороны. Он был в новом костюме, Мигуны сделали ему новую широкополую шляпу с золотыми бубенчиками, и правитель Изумрудного города предстал перед своими подданными в полном параде. Так же горячо, как Страшилу, чествовали Железного Дровосека. Все знали, что он по первому зову явился на помощь другу и мужественно переносил с ним тяготы тюремного заключения, что он, не жалея себя, дрался с солдатами Энкина Фледа и освободил страну Мигунов. И, наконец, он был такой неотразимо блестящий в сверкающей воронке, со сверкающей золотой маслёнкой у пояса, со сверкающим огромным топором… Его попробовали тоже поднять, но это оказалось не под силу, и Дровосек шёл, улыбаясь и кланяясь, среди шумных обитателей Изумрудной страны, старавшихся протиснуться к нему поближе и хоть пальцем дотронуться до его блестящего тела. Особенно восторженные толпы теснились вокруг Элли, сидевшей на спине Льва. Все знали, что эта девочка из-за высоких гор и Великой пустыни — Фея, которая во второй раз явилась в их страну, и не одна, а с дядей Чарли Блеком, моряком. Жители Волшебной страны не знали, кто такие моряки, потому что у них не было морей, но они составили о моряках наилучшее мнение по тому единственному их представителю, который так самоотверженно боролся против коварного Урфина Джюса. Людям всё нравилось в Чарли Блеке: и его огромный рост, и загорелое лицо со смелыми, широко расставленными глазами, и добрая улыбка, и даже деревянная нога, вид которой привёл их, впрочем, к ошибочному убеждению, что моряки — это люди с одной деревянной ногой. Элли и Чарли Блека, шедшего рядом с ней, забрасывали цветами, им жали руки, женщины обнимали и целовали Элли, ничуть не боясь Смелого Льва. Смелому Льву тоже досталась своя доля поздравлений и приветствий. Всем было известно, что он бросил своё лесное царство и по зову Элли совершил длинное путешествие в страну Жевунов, а по дороге чудом спасся от страшных саблезубых тигров. И он наравне с Элли и Чарли Блеком принимал большое участие в освобождении Страшилы и Дровосека из тюремной башни. Крохотные девочки шли рядом со Смелым Львом, вынимали из своих косичек ленточки и вплетали их в львиную гриву, так что она, в свою очередь, превратилась в тысячу косичек. Народ чествовал Дина Гиора, Фараманта, Лестара. Вспоминали, как Дин Гиор и Фарамант храбро защищали ворота Изумрудного города против дуболомов Урфина Джюса; как маленький Лестар бросился под ноги свирепому капралу Ельведу, спасая от смерти Элли и её друзей… Но едва ли не самые большие похвалы пришлось выслушать Кагги-Карр. Ведь это она в прошлом году подала Страшиле мысль добывать мозги, без чего Изумрудный город не имел бы такого удивительного, единственного в мире правителя, набитого соломой. Это Кагги-Карр с великими опасностями совершила путешествие через горы и пустыни в никому не ведомый Канзас за Элли и её дядей, которые одни лишь могли сокрушить злодея Урфина Джюса. Чествовали и Тотошку, потому что он совершил… Нет, он не совершил никаких подвигов, но он так любил свою маленькую хозяйку, так беззаветно готов был идти за неё на любые опасности, что, конечно, заслужил свою долю ласки и похвал. Его передавали из рук в руки, им восхищались, гладили его мягкую шёрстку, и умные чёрные глаза Тотошки горели торжеством. Он ворчал про себя: — Посмотрел бы на меня сейчас хвастунишка Гектор… Ручаюсь, ему никогда не дожить до таких почестей! До вечера продолжалось народное гулянье, песни, пляски, игры. А вечером Мигуны отправились на родину. Железный Дровосек не пошёл с Мигунами. Он решил провести с Элли то время, которое она ещё пробудет в Волшебной стране. Горожане и фермеры Изумрудной страны переночевали на поле и утром весёлой толпой двинулись обратно. Они вели обезоруженных деревянных солдат и полицейских. Урфин Джюс шёл один, его не окружала стража, наоборот, люди сторонились его, и в этом кольце угрюмых лиц и ненавидящих взоров бывший диктатор чувствовал себя хуже, чем если бы его посадили в темницу. Урфину не связали рук, ноги его были свободны, но куда он мог убежать в стране, где его ненавидел, казалось, каждый куст и каждый камень?..
Подходя к Изумрудному городу, Чарли Блек, благодаря своему высокому росту, первым увидел у его ворот небольшую кучку людей в странных позах. Подойдя поближе, разглядели, что эти люди стоят на коленях, а потом узнали в них распорядителей и советников бывшего короля. Прослышав ещё накануне о разгроме армии Урфина Джюса, они решили добровольной сдачей и покаянием облегчить свою участь. Теперь предатели стояли на коленях, в старых разодранных одеждах, низко склонив непокрытые головы, посыпанные пылью. Но среди них не было самого подлого предателя, Руфа Билана, который первым изменил родному городу, впустив в него врага. Из расспросов выяснилось, что Руф Билан исчез ещё вечером. Мальчики, игравшие у ворот, видели, как Билан пробежал по направлению к тюремной башне. Очевидно, он укрылся там. Железный Дровосек, моряк Чарли и Лестар отправились туда в сопровождении толпы любопытных. На площадке и внутри башни бывшего королевского распорядителя не нашли. Но по клочкам одежды, зацепившимся за отверстие в двери, стало ясно, что изменник протиснулся в дыру и скрылся подземным ходом, который стал ему известен после того, как он расследовал дело о бегстве Страшилы и Дровосека. — Я догоню его, — сказал Железный Дровосек, стукнув рукояткой топора о землю. — Я с тобой, — сказал Чарли Блек. — И я, — сказал Лестар. Но Дровосек отказался от помощи. Он пошёл знакомым ходом, которым они убегали из тюремной башни после освобождения. Пройдя длинным коридором, Дровосек вступил в пещеру Шестилапого. Его железные шаги гулко зазвучали под скалистым сводом. И он, видевший в темноте, как и при свете, заметил, что впереди метнулась маленькая толстая фигурка. Слепой, безрассудный страх гнал вперёд Руфа Билана. Дровосек, догоняя его, кричал: — Вернись, безумный человек! Ты погибнешь там! Но беглец свернул куда-то в сторону и исчез в лабиринтах узких каменных проходов. Дровосек искал его долго и безуспешно. Он пошёл назад, и с тех пор судьба Руфа Билана надолго осталась неизвестной. Вместе с главным распорядителем дворец покинул филин Гуамоко. Он не ждал от победителей ничего для себя хорошего. В городе считали, что Гуамоко помогал Урфину Джюсу в его злых волшебствах, хотя в действительности Урфин за последние месяцы не обращался к филину за советами. Сидя на плече Руфа Билана, Гуамоко брюзжал: — Я всегда считал, что из этого человека не получится дельного злого волшебника. Откуда в тебе возьмётся зло, если ты не поедаешь ежедневно мышей, пауков, пиявок? Гингема в этом отношении была образцовая колдунья. А Урфин просто пустоцвет… Последовать за Биланом в тюремную башню Гуамоко отказался: он поднялся с его плеча и, тяжело взмахивая крыльями, полетел в соседний лес. Там он поселился в дупле огромного дуба и потребовал от местных филинов и сов, чтобы они платили ему дань, иначе он, ученик Гингемы, нашлёт на них неслыханные беды. Испуганные птицы повиновались и стали исправно приносить Гуамоко мышей и птичек, а он в часы хорошего настроения, собирал вокруг себя большую стаю слушателей и делился с ними богатыми воспоминаниями из своего колдовского прошлого.
Когда Железный Дровосек и остальные возвратились к воротам, их встретил всем, кроме Чарли Блека, знакомый, но забытый блеск огромных изумрудов. Мастера-ювелиры, стоя на длинных лестницах и свешиваясь сверху в люльках, вставляли в ворота и стену драгоценные камни, извлечённые из кладовых дворца. Изумрудный город снова становился изумрудным! Под аркой вошедших встретил Страж Ворот с зелёной сумочкой на боку. — Прошу надеть зелёные очки! — строго сказал Фарамант, раскрывая сумочку, наполненную очками. — Без зелёных очков вход в Изумрудный город воспрещается — таков приказ Гудвина, Великого и Ужасного! Улетая к своему другу, великому волшебнику Солнце, Гудвин предупредил нас, что жители города никогда не должны снимать зелёных очков и что нарушение этого закона повлечёт за собой великие бедствия. Закон был нарушен, и великие бедствия постигли нас! Все безропотно надели очки. Надел их и Чарли Блек, и всё перед его глазами заискрилось, заиграло волшебными переливами самых разнообразных оттенков зелёной краски. — Клянусь зубами дракона, — воскликнул восхищённый моряк, — теперь я верю Элли, которая рассказывала мне, что Изумрудный город — самый красивый город на свете! Железный Дровосек и его друзья прошли по прохладным улицам, наполненным ликующим народом, и вышли на дворцовую площадь, где уже били сверкающие фонтаны. Ров, окружавший дворец, был, как и в прежние времена, наполнен водой, и мост был поднят. И, как в былые времена, на стене стоял Дин Гиор и расчёсывал золотой гребёнкой свою роскошную бороду. — Дин Гиор! — закричал Лестар. — Открой ворота! Никакого ответа. Дин Гиор самозабвенно смотрелся в зеркальце и любовно расправлял пряди бороды. — Дин Гиор! — закричали все пришедшие, а Железный Дровосек изо всей мочи заколотил топорищем по перилам оградки. Дин Гиор ничего не слышал. Привлечённая шумом, из окна выпорхнула Кагги-Карр и крикнула в ухо фельдмаршалу: — Очнись! Там внизу друзья! Опомнившийся Дин Гиор взглянул вниз. — А, это вы? — сказал он. — Я, кажется, немного отвлёкся… Теперь, когда армия Джюса была разбита и Изумрудному городу больше не угрожала опасность, Длиннобородый Солдат снова стал прежним рассеянным чудаком. Мост опустился, ворота раскрылись, и Железный Дровосек со своими спутниками вошёл в тронную залу дворца, где когда-то Гудвин Великий и Ужасный предстал перед ним в образе многорукого, многоглазого чудовища. Сейчас на троне важно сидел Страшила, возле него стояла Элли в серебряных башмачках и золотой шапке, лежали Смелый Лев и Тотошка в блестящих золотых ошейниках, на спинке трона сидела Кагги-Карр. По сторонам зала, пересмеиваясь и шушукаясь, толпились придворные — те, которые не пошли на службу к Урфину Джюсу. Они теперь страшно гордились и выставляли на вид свою преданность Страшиле Мудрому, и ждали за это наград. Страшила сошёл с трона и сделал навстречу гостям пять шагов, что было воспринято придворными, как знак величайшей милости с его стороны. А потом в залу были внесены длинные столы, уставленные всевозможными напитками и кушаньями. Начался пир, весёлый и радостный, и продолжался он до самого вечера. Жители ходили в нарядных костюмах, и время владычества Урфина Джюса казалось им тяжёлым сном. Через несколько дней состоялся суд над Урфином Джюсом. Жители Изумрудной страны предлагали отправить его в рудники. — Друзья, — сказал Чарли Блек, — а не лучше ли оставить этого человека просто наедине с самим собой? — Правильно, — сказала Элли, — это будет самым тяжёлым наказанием для него, пусть он поживёт среди тех людей, которых хотел подчинить себе, пусть всё напоминает ему о его ужасных намерениях и делах. — Элли, ты здорово сказала! — воскликнул Страшила. — Я с тобой согласен! — И я, — сказал Железный Дровосек. — И я, — сказал Смелый Лев. — И я, — добавил Тотошка. Кагги-Карр хотела что-то возразить, но в это время жители Изумрудной страны так громогласно закричали: «Ура! Да здравствует Элли и её друзья!» — что ей пришлось промолчать. А Урфин Джюс, освобождённый стражей, пошёл куда глаза глядят под свист и улюлюканье горожан и фермеров. Теперь надо было решить, что делать с деревянными солдатами и полицейскими Урфина Джюса. — Сжечь! — крикнула Кагги-Карр. Страшила приложил палец ко лбу и попросил не мешать ему думать. Наступила всеобщая тишина. После долгого размышления Страшила Мудрый сказал: — Жечь их мы не будем, это не по-хозяйски. Надо сделать из дуболомов хороших работников на общую пользу. А дéла у нас в стране много. Раз дуболомы — деревянные, то они понимают больше всего толк в дереве. Так пусть они будут садовниками и лесниками! Уж они-то лучше всех будут ухаживать за деревьями! Хорошо бы ещё вставить им мозги, да жаль — у них не пустые головы. Страшила сказал длинную речь и втайне был ею очень доволен. Речь была выслушана с величайшим вниманием. Железный Дровосек сказал: — Надо поставить деревянным солдатам новые добрые сердца! — Но ведь у них и сердец-то нет! — возразил Страшила. — Тогда уж я и не знаю, как с ними быть, — огорчился Дровосек. Страшила снова попросил время на размышление. На этот раз он думал больше часа и так напряжённо, что голова его страшно ощетинилась иголками и булавками. Толпа глядела на правителя с благоговейным ужасом. И вот Страшила ударил себя по лбу. — Я придумал! — воскликнул он, и площадь радостно ахнула. — Раз у деревянных солдат нет ни мозгов, ни сердца, значит, у них весь характер в лице. Урфин Джюс не зря вырезывал им такие зверские рожи. Стоит сделать им весёлые, улыбающиеся лица, и они будут вести себя совсем по-другому. Предложение Страшилы показалось дельным. Во всяком случае стоило попробовать. Опыт решили произвести над палисандровым генералом Ланом Пиротом. Его привели и поставили перед судейским столом. — Послушайте, генерал, — спросил его Страшила. — Вы признаёте себя виновным за все те проступки, которые вы совершили? — Нет, не признаю! — браво отчеканил генерал. — Я их совершал по приказу моего короля. — А если вас отпустят и дадут вам солдат, что вы станете делать? Генерал скорчил такую свирепую гримасу, что дети, стоявшие в толпе, испугались и заплакали, а Тотошка оглушительно гавкнул. — Что я буду делать? — хрипло пробасил полководец. — Буду воевать, буду грабить — в этом вся моя жизнь! — Увести его! — распорядился Страшила. Генерала отвели в мастерскую дворца, где его уже ждал самый искусный резчик Изумрудного города. Работа продолжалась долго, часа три, но ни один человек не ушёл с площади, всем было интересно знать, чем кончится этот удивительный опыт. И вот с моста спустился весёлый, улыбающийся человек, в котором узнали Лана Пирота только по палисандровым узорам на его голове. Лан Пирот, пританцовывая, прошёл через расступившуюся толпу и остановился перед столом судейской коллегии. — Вы, кажется, желали меня видеть? — звонким приятным голосом спросил он. — Да, — сказал Страшила. — Кто вы такой? — Кто я?.. Да, в самом деле, кто же я? Честное слово, не знаю… Сменив лицо, Лан Пирот сменил и характер и начисто позабыл всё своё прошлое. — Вас зовут Лан Пирот! — сказал Страшила. — Ну конечно, меня зовут Лан Пирот, как я мог это позабыть! — И вы — учитель танцев, — сказала Элли, которой очень понравились новые изящные манеры Лана Пирота. — Да, да, я — учитель танцев! Где мои ученики? Где мои ученицы? О, как я тороплюсь дать им первый урок! И Лан Пирот, напевая и приплясывая, устремился с площади, а за ним гурьбой побежали весёлые мальчишки и девчонки. Когда страсти несколько улеглись, толпа единогласно вынесла решение присвоить Страшиле следующий титул: — Страшила, трижды Премудрый правитель Изумрудного города.
Прошло несколько дней. Дуболомы, превратившиеся в весёлых и трудолюбивых лесников, были отправлены в страну Жевунов, в леса. Им был дан наказ — истребить саблезубых тигров, и они с этой задачей успешно справились. Пришёл для Элли и Чарли Блека час расставания с Изумрудным городом. Теперь, когда путь в страну Жевунов был открыт, следовало спешить домой. Страшила, Железный Дровосек и Лев решили расстаться с Элли у ворот города. Так посоветовал им Чарли Блек, сказав, что дальние проводы делают расставание более горестным. Смелый Лев, Дровосек и Страшила завидовали крылатой Кагги-Карр, которая не только собралась сопровождать Элли до страны Жевунов, но даже хотела снова сделать с ней переход через пустыню. Шляпа правителя Изумрудного города была украшена большим изумрудом, который ему поднесли любящие подданные. — Элли, — сказал Страшила, — сними с верхушки моей шляпы этот блестящий камень. Немного удивлённая, Элли вынула изумруд и протянула Страшиле. — Нет, — сказал тот, — отдай его Великану из-за гор, и пусть это будет мой прощальный подарок другу. Растроганный Чарли Блек не стал отказываться и бережно спрятал драгоценный камень. Элли со слезами на глазах гладила милое разрисованное лицо Страшилы, обнимала полированное тело Железного Дровосека, расчёсывала пальчиками гриву Смелого Льва и говорила дорогим друзьям ласковые прощальные слова. Три правителя Волшебной страны обняли в последний раз Элли и Тотошку и пожали руку Чарли Блеку. Моряк, Элли и Тотошка дружески распрощались со Стражем Ворот и сдали ему зелёные очки. Фарамант положил их в особое отделение шкафчика, сказав: — Я буду хранить их там до вашего возвращения. — Ты думаешь, что мы вернёмся? — спросила Элли. — Кто знает? — ответил Фарамант.
Пост N: 8158
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
32
Награды:
Отправлено: 06.02.21 11:12. Заголовок: Захар, спасибо на до..
Захар, спасибо на добром слове ) Оцифровка в данном случае, к сожалению, не открывает неизвестных ранее фактов о каноне, но хотя бы исправляет целый ряд укоренившихся ошибок. Возможно, кому-нибудь пригодится.
Пост N: 7368
Зарегистрирован: 09.03.17
Откуда: Россия, Архангельск
Рейтинг:
3
Награды:
Отправлено: 06.02.21 22:04. Заголовок: Чарли, а там так мн..
Чарли, а там так много различий в этой версии? она 1963 года? по моему у меня такая же дома ( мамина еще). и что там отличается от другой какой то версии? при том, что я сейчас посм, вроде бы никаких отличий я не увидела ( по сравнению в отличие ТЗЗ -76 от Тзз-82)
Пост N: 8159
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
32
Награды:
Отправлено: 07.02.21 05:51. Заголовок: Алена 25 пишет: арл..
Алена 25 пишет:
цитата:
арли, а там так много различий в этой версии? она 1963 года? по моему у меня такая же дома ( мамина еще). и что там отличается от другой какой то версии?
Смотря что с чем сравнивать )
С одной стороны, версия 1963 года отличается от так называемой "патриотической" версии 1971 года. Основные различия: - в 1971 город обороняют все горожане, а в 1963 только Страшила с Фарамантом и Дином Гиором; - в 1971 клоуна зовут Эот Линг, а в 1963 он безымянный; - в 1971 Руфа Билана на измену подбивает филин, а в 1963 клоун.
Но в данной теме речь о другом. Речь о том, что под видом версии 1963 года в интернете повсюду лежит сильно искажённый текст, в котором масса мелких отличий от бумажной книги. Поэтому задача была: устранить все неточности и искажения, чтобы получилась оцифровка точно по книге.
Боюсь, впрочем, что моё объяснение может показаться сложным для понимания )
Отправлено: 07.02.21 08:50. Заголовок: Интересно, что в сам..
Интересно, что в самом начале книги «северо-американский» написано через дефис (сейчас это слово пишут слитно), возможно, это написание «до 1956 года», но в отличие от публиковавшегося здесь издания 1961 года, других слов в старой орфографии тут нет (например, в УДиЕДС-61 писалось «кирпичем», здесь «кирпичом»).
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 322
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- дома
- никого нет дома
