Пост N: 7603
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
31
Награды:
Отправлено: 24.12.19 00:18. Заголовок: Из дневников А.М.Волкова - 2
Внучка Александра Волкова, Калерия Вивиановна, предоставила доступ к архиву своего деда, включающему дневники, некоторые рукописи и разные литературные документы.
Правда, материалов по сюжетам сказок о Волшебной стране пока удалось найти не так много, но отдельные записи представляют интерес, так что попробую что-то из них понемногу оцифровать.
1 [мая 1940 года]. Были у Молодовых. Верочка Барсукова рассказывала историю своего брата Никонова-Ерохова. Замечательно интересна биография этого человека, которого я лично знал когда-то, но никогда, конечно, не подозревал о его прошлом.
Это богатейший материал для повести из времен гражданской войны.
«Чудак».
Василий (имя условное) Никонов – лесничий. Еще до войны построил себе дом с потайными выходами, идущими в лес. Не знаю побробностей его жизни до революции, но он был на импер. войне [Империалистической войной именовалась в ранний период СССР Первая мировая война] и стал офицером. После революции не захотел итти ни к белым, ни к красным. «Я – сам по себе». В анкете о партийности написал – «максималист» (!)
От призыва в Кр. Армию уклонился, ушел в лес, вырыл себе землянку и прожил в ней целый год, изредка наведываясь домой.
В эти времена (18–19 г.) в лесу скрывалось много дезертиров и бандитов. Каким-то образом он оказался их вожаком и участвовал в восстании Восстание, конечно, было разбито, он спасся раненый. Его «компаньоны» хотели убить его из-за хороших сапог и поддевки, но он узнал об опасности от одного из мужиков, который был связан с бандитами, и убежал. Еще прежде, до восстания, двоюр. брат снабдил его документами умершего Луки Ерохова, но в них пришлось сделать кой-какие подчистки (возможно, возраст или приметы). Теперь наш герой существует уже, как Ерохов.
Он явился в Мензелинск [город в Татарстане], к жене, Анисье Васильевне, но тут скрываться опасно, Мензелинск – это родина. Он бежит в Уфу и там является к некоему Павлу Васильевичу, начальнику пожарной команды, своему старому хорошему знакомому, в прошлом эсеру.
Пож. команда в одном здании с милицией, но приходится итти. Меж тем в Уфе много мензелинцев, его могут узнать на улице в любой момент (тем более, что у него есть личный враг, Витька Ралов, который его разыскивает, как полит. преступника, но момент личной вражды – мотивов ее я не знаю – очень важен). Ерохов встречает П. Вас. у дверей пожар. депо. Встреча неожиданна, но П.В. не растерялся. Быстро бросил: «Приходи в 6 часов, адрес такой-то» и прошел мимо.
Вечером Ерохов явился по указанному адресу и П. В. препроводил его к брату жены, где его продержали три дня. Но надо было искать выход из положения, решили просить пропуск в Сибирь (очевидно, это уже 20 год, после ликвидации Колчака). Нельзя было обойтись без личной явки к начальнику милиции и вот Ерохов (он страшно смелый, бесшабашный и беззаботный субъект) сидит в приемной среди десятков посетителей, ожидая, что его вот-вот узнáют.
Но явился П. В., Ерохова вызвали в кабинет без очереди.
– Вот этого учителя, – говорит П. В., – надо отпустить в Сибирь...
– Почему он здесь не хочет работать? Дадим место.
Ерохов начинает изворачиваться, говорить о том, что в Сибири лучше матер. условия и т.д.
(Учитель он, между прочим, липовый)
На расспросы и рассуждения начмила, П. В. замечает: – Э, да отпусти ты его. Пусть едет! Подумаешь, жалко! Что мы, других не найдем?
Ерохов получает пропуск, едет в Сибирь.
Дорогой обыск, проверка документов. Ерохов, боясь, что в его документах увидят подчистки, заводит суматоху, шум и в сумятице подсовывает свой паспорт. Все обходится благополучно.
Он приезжает в Ново-Сибирск, где живут его брат Иван и сестра Вера.
У Ивана живет недолго, Иван очень труслив и не хочет рисковать. Иван устраивает Ерохова на житье в Нахаловку. Ерохов работает на мельнице чернорабочим. Такая жизнь его не устраивает, решает ехать вместе с Верой дальше.
Здесь интересный штрих: Анисью Васильевну таскают в Мензелинске на допросы, допытываются, где ее муж.
Ерохов через родню и письма, написанные эзоповским языком (там они дают друг другу конспиративные клички, напр. Ерохов – «Маруся») узнает об этом и хочет выдать себя, чтобы избавить жену от неприятностей.
Но та не соглашается. «У меня есть пояс с молитвами, он меня спасает на допросах, на меня кричат, машут плетью, но меня не трогают» (!)
Ерохов и Вера едут в Семипалатинск. Там в Губзу есть знакомый (тоже из «бывших»), он направляет Ерохова в Устькаменогорск – агрономом. Потом Ерохов переходит на работу землеустроителем (у него спецобразование).
Здесь начинаются его причуды, уже известные мне (он поселился на квартире в доме Губиных [Губина – девичья фамилия жены Волкова]). Жил он очень богато по тогдашним временам. В одно лето зарабатывал 2000–3000 р. золотом (т.е, конечно, не золото, а счет на золотые деньги). У него было запасов: сотни пудов пшеницы, десятки пудов меду, масла и т.д.
Целую зиму землемеры пировали каждый день.
Ерохов ввел среди землемеров «теорию голодания»
Организм очищается, обновляется голодовкой. И вот они голодали по 15–20–25 дней!
Ерохов купил себе дом по Мечетскому пер., большой, старый, вытянутый в длинную линию. Он его перестроил по своему вкусу (чуть ли не подземные хода опять устроил! Надо узнать у Верочки). Землю в ограде он решил употребить под сад и перекопал ее больше чем на аршин в глубину.
– Теперь ей плодородия на сто лет хватит! – сказал он.
Но сто лет он на этой усадьбе не прожил. Через год-два она ему надоела и он продал ее.
Ерохов арендовал Бетпаевский луг и развел на нем плантацию помидоров. У него вообще была страшная тяга к одиночеству, к жизни в лесу, в поле, среди природы. На Бетпаеве он построил шалаш. Но в силу своей занятости он не мог там часто бывать и поселил там сына, 12-летнего Леву. И этой своей затеей он Леву погубил. Лева был чудесный мальчик, необычайно развитый, вежливый, нежный и умный. Но здоровье его было слабое. Отец, очевидно, хотел воспитать его по своему образцу, сделать таким же лесным отшельником, но не вышло. Лева простудился в холодные ночи у Иртыша, заболел и умер...
Дальнейших событий не знаю, мы уехали из Устькаменогорска в Ярославль. Знаю только, что его разоблачили и арестовали, но где и при каких обстоятельствах, надо узнать у Верочки. Он будет одним из главных героев моего романа «Революция в уездном городе».
2 [мая 1940 года]. Начал работу над «Царским токарем». Было настроение, работалось хорошо. Галюська с ребятами уехала к Пермитиным, а я сидел один. Написал план 1-ой части (примерно, 12 глав). Пришло в голову несколько хороших мыслей.
[Ефим Николаевич Пермитин (1896–1971), писатель, друг Волкова на протяжении многих десятилетий, оказавший влияние на выбор Волковым писательской профессии. В 1938–45 годах Ефим Пермитин находился в ссылке по сфабрикованному обвинению, его семья поначалу оставалась в Москве, и Волков с женой оказывали им поддержку. Внучатая племянница Ефима Пермитина, Татьяна Николаевна Карпович, в настоящее время возглавляет Музей Волкова в Усть-Каменогорске.]
Вещь начинает понемногу обрисовываться перед «моим умственным взором», выражаясь согласно традициям.
3 [мая 1940 года]. Звонил Маршаку. По его словам, он звонил Ф. Левину два раза и разговаривал с ним очень настоятельно. Но Левин сказал ему, что ничего не может сделать, т.к. президиум все откладывается.
– Вы только добейтесь, чтобы он поставил этот вопрос на первое заседание, – просил я. – А когда это будет, это другой вопрос...
Вернувшись с лекций, поработал очень хорошо: написал и перепечатал первую главу «Царского токаря». Размахнулся сразу широко: триумфальная процессия, которой я рассчитывал уделить 2–3 страницы, заняла целую главу (7 страниц!)
4 [мая 1940 года]. Получил из Ленинграда письмо от Анатолия [младший брат Волкова]. Он пишет, что «Волшебник» транслировался в Ленинграде еще в средине апреля. Интересно! Вещь, как говорят, имеет рыночную стоимость и ловкачи греют на этом руки.
Написал 2-ую главу «Токаря». Опять вышел из намеченных рамок. Этот материал должен был составить только половину главы.
5 [мая 1940 года]. Утро начал с телефонных разговоров.
Звонил Шкловскому, он прочел «Алтайские Робинзоны». Вот его замечания.
Экспозиция слишком растянута (все еще слишком!), мальчик подан в духе крайней изнеженности.
В повести мало событий. Флора и фауна Алтая обыграны недостаточно. Герои пассивны, слишком мало действуют. Мало страхов, острых переживаний (взять для сравнения хотя бы скитания Расковой по тайге).
[Марина Михайловна Раскова (1912–1943) – знаменитая советская лётчица-штурман. В сентябре 1938 года после 26-часового беспосадочного перелёта Москва – Дальний Восток, побившего женский мировой рекорд дальности полётов, перед аварийной посадкой самолёта выпрыгнула с парашютом и затем 10 суток скиталась по тайге. За проявленный в ходе полёта героизм удостоилась звания Героя Советского Союза, став одной из первых женщин, представленных к этой награде. В 1939 году вышла книга Расковой «Записки штурмана». Погибла в период Великой Отечественной войны. https://ru.wikipedia.org/wiki/Раскова,_Марина_Михайловна ]
Лошадь, которую так старательно выхаживают, в дальнейшем не играет никакой роли, и Арбузов уходит на разведки пешком.
Герои не готовятся к зимовке, и если бы их не спасли, то они погибли бы.
Доктор не имеет характера, хотя и читает стихи (с остальными дело обстоит, очевидно, более или менее благополучно).
В общем, повесть не дописана.
Я очень благодарен Шкловскому за его критику и переработаю вещь еще раз и основательно. Работа меня не пугает, важно сделать хорошо.
После разговора у меня уже появились хорошие мысли. Мои герои слишком мало бродят по Алтаю. Они заблудились и я сразу перевожу их в пассивное состояние.
Теперь я сделаю так: они будут блуждать долго, путаться в ущельях без выхода, взбираться на скалы, выходить на поиски настоящей дороги. Будут встречи со зверями, перестрелки. Тут они, возможно, и потеряют лошадей. Часть багажа они спрячут и налегке (с одной лошадью) двинутся дальше. И лишь тогда их постигнет катастрофа.
Через несколько дней Петю отправят за вещами. Его одинокий поход, знаки, чтобы не заблудиться, каменные пирамидки etc.
Обратный путь. Все-таки он сбивается и находит дорогу по дымовому сигналу.
Приносит ружье (это обдумать) и кой-какие необходимые вещи.
Недельки две еще придется посидеть над «Робинзонами».
Надо перечесть Сетон-Томпсона.
Звонил Левину, перспективы малоутешительные, в конце мая будет заседание, на нем будет рассматриваться около 30 дел, некоторые из них лежат по 1½ года (!!) Возможно, мое дело попадет в июне – но это под вопросом.
Написал 4-ую главу «Токаря» (не перепечатал).
Вечер провели у А.И. Орлова.
6 [мая 1940 года]. Плохо, когда не докончив одной крупной вещи, берешься за другую! Встал и сейчас меня обуревают различные мысли об «Алт. Робинзонах».
Большое спасибо Шкловскому, его замечания натолкнули меня на очень и очень многие мысли – мне ведь достаточно только дать толчок, а там голова заработает сама.
Сегодня проделал огромную работу. До обеда написал две главы, V и VI, а вечером перепечатал IV, V, VI главы – 19 страниц на машинке!
Меня теперь вдохновляют такие примеры, как пример Чайковского, который, оказывается, создал «Пиковую Даму» в 44 дня.
7 [мая 1940 года]. Был у Шкловского. Взял рукопись и письменный отзыв, где повторено то, что он говорил мне по телефону.
Я задал такой вопрос: – Доктор не имеет характера. Значит ли это, что с другими более или менее благополучно?
– Лучше других проводник. Арбузов и доктор уж очень как-то одинаковы, неразличимы. Вы можете переставить их фамилии, ничего не изменится. Надо дать им резкие индивидуальные особенности.
Насчет проводника я и сам знаю, что он лучше всех. Характерами Арбузова и доктора я давно болел, но теперь я их сделаю.
– Как язык?
– Язык как язык. Обыкновенный. Есть очень неплохие пейзажики. Но вообще вы слишком честно пишете, вы мало привираете.
Я обещал вставить в книгу медведей и волков.
Шкловский посоветовал мне обратиться в Детфильм и предложить приключенческий сценарий.
– Они в этом нуждаются.
Значит, он все же неплохого мнения о книге.
На мою просьбу поконсультировать меня по «Токарю» Шкл. показал мне в своем кабинете несколько старинных изданий и рекомендовал поработать над ними.
Конечно, займусь.
Звонил в Мультфильм. Сангир просит притти с «Волшебником», эта вещь им нужна и скоро. «Площадь Революции» она забраковала, как чересчур «моралистичную».
8 [мая 1940 года]. Написал и перепечатал 7-ую главу «Царского токаря».
10 [мая 1940 года]. Побил рекорд быстроты работы. В этот день написал целых три главы: 8, 9, 10-ую. Из них удалось перепечатать только 8-ую. Вдобавок написал новый план сценария для мультфильма «Волшебник» и перепечатал.
11 [мая 1940 года]. Написал главы XI и XII. Перепечатал IX и X.
Завез в «Мультфильм» план «Волшебника». Получил от машинистки пять экземпляров пьесы «Право на жизнь».
12 [мая 1940 года]. Написал главы XIII, XIV и XV. Закончена первая часть (в 10 дней).
13 [мая 1940 года]. Получил ответ из «Чижа» по поводу сказок. «Трактирщик и барон» – «очень хороша», но для «Чижа» не подходит, как чересчур «взрослая», а потому передана в «Костер» и будет там напечатана. «Лис и барсук» – не подходит, «жидковата» и, кроме того, журнал обеспечен «звериной» тематикой. Главная причина отказа, вероятно, именно в этом. Но во всяком случае, приятен отзыв о моей оригинальной сказке «Трактирщик и барон».
«Костер», вероятно, предложит сотрудничать.
После лекций заезжал в Ленинскую библ., немного поработал и заказал ряд книг.
Вечером перепечатывал «Токаря».
[Вот письмо, о котором упоминает Волков:
Эстер Паперная (журнал «Чиж») — Волкову, 10 мая 1940 года: [ЛитДок-1 за 1920 – 1940 годы, файл 11]
10 мая 1940г.
Уважаемый тов. Волков !
Спасибо за то, что откликнулись на просьбу " Чижа " , и простите за задержку ответа.
Сказка о трактирщике и бароне очень хороша, но для нашего читателя она взросла, поэтому мы передали ее в "Костер". Зав. редакцией "Костра " т. Лисовская , вероятно, напишет вам сама, но и меня она просила передать вам, что сказка будет напечатана в "Костре".
Сказка " Лиса и барсук Пачкун" по возрасту дошколятам, но она не очень интересна и какой-то налет английской сказки, (литературной, а не народной ) делает ее жидковатой.
Кроме того, она для нас слишком объемна, мы можем печатать сказки размером не больше 4-х страниц на машинке. Скажем прямо, что «звериной» тематикой мы обеспечены и что хотелось бы получить от вас дошкольную сказку без традиционных персонажей.
14 [мая 1940 года]. Кончил перепечатку «Царского токаря». Получилось 98 страниц. Очень и очень еще много над этой частью работать, сделать живее и ярче; многие главы скучны.
15 [мая 1940 года]. Получил от Е.Н. Пермитина письмо с отзывом о «Ч.Ш.» [«Чудесном шаре»]
16 [мая 1940 года]. Работал в Ленинскои б-ке, был в научно-библиограф. отделе, выписал целый ряд названий.
Заходил в «Дет. Л-ру». Марьямов разговаривал со мной о своей рецензии на «Чуд. шар».
Он считает недостатком, что я перенес действие (пуск первого шара) из эпохи Анны в эпоху Елизаветы (кстати, он уверен, что первые шары пускались с водородом!). Считает, что я преувеличил ужасы тайной Канцелярии. (Кстати: очень наивное он сделал замечание – арестованным, по его мнению, не читали указ о пытках. «Такого обряда не было!» Я ему возразил, что это не обряд, а прием.)
Далее: я идеализировал заграницу; Ракитин должен был и заграницей наблюдать сцены муштры и поэтому не должен был возмутиться наказанием солдат (сцена с Бесфамильным).
Но это же черта характера Дмитрия – вступаться за слабых.
Все эти замечания я считаю несущественными.
– Какое же достоинство вы находите в книге? – спросил я.
– Она очень интересна.
– И по-моему, для книги это самое главное, – отметил я.
Обещал занести им отзыв о книге А.С. Макаренко. Очень заинтересовались, узнав, что есть такой отзыв.
Получил из «Костра» просьбу дать согласие на напечатание сказки «Умный трактирщик и глупый барон».
[Р. С. Лисовская (журнал «Костёр») — Волкову, 11 мая 1940 года: [ЛитДок-1 за 1920 – 1940 годы, файл 12]
11 мая 1940 г.
Уважаемый тов. Волков.
Редакция журнала "Костер" хотела бы напечатать Вашу сказку "Умный трактирщик и глупый барон" в одном из осенних номеров журнала.
Если вы не предполагаете напечатать ее где-нибудь раньше – напишите нам и мы включим ее в план одного из последних номеров нынешнего года.
Составил примерный план 2-ой части «Царского токаря»
17 [мая 1940 года]. Утром работал в Ленин. б-ке.
Вечером был Розов, разговаривали о «Праве на жизнь».
18 [мая 1940 года]. Утром решил придумать сюжет для детского рассказа. Стал гулять по двору и обдумывать. В голове абсолютно ничего не было. Но я не сдавался. Ход моих мыслей был примерно таков: «Беру какой-нибудь порок... Напр., непослушание. Порок в самом себе таит наказание... Мальчик делает проступок. Напр., выпускает из клетки гуся (не знаю, почему мне пришел в голову гусь. М.б. потому что мальчишки и гуси вечные антагонисты). Гусь на него нападает, мальчик бегает по всей комнате, затем зарывается в подушки. Но этого мало. Борьба с гусем должна стать гиперболической, должен явиться повтор – любимый мотив сказок. Так нападению гуся подвергаются другие члены семьи...»
И вот, подтверждая тезис Чайковского, что вдохновения ждать не надо, а надо работать, как ремесленнику, возник сюжет: «Китайский гусь». Я тотчас же записал его.
Больше за целый день ничего не удалось сделать – занимался с Вивой.
19 [мая 1940 года]. Утром пошел в Институт пешком и действуя тем же методом, как и накануне, придумал сюжет рассказа «Выдумщица-Лялька».
После лекций поехал в Лен. б-ку и там поработал часа два. Записал найденный сюжет.
Вечером написал и перепечатал рассказ «Китайский гусь». Читал Галюське и ребятам, им очень понравилось, хохотали ужасно.
И мне этот рассказ очень нравится. Пошлю его в «Чиж».
20 [мая 1940 года]. Принялся за 2-ую часть «Царского токаря». Написал три главы, перепечатал 1-ую главу и часть 2-ой.
Звонил в Мультфильм. «Волшебник» стоит в плане и, как мне сообщили, вопрос о нем стоит вполне конкретно. Меня просили звонить 22-го.
– Тогда мы с вами решим, как дальше вести работу над этой вещью.
21 [мая 1940 года]. Утром был в институте, а вечером страшно болела голова. Написано начало 4-ой главы.
22 [мая 1940 года]. Целый день занимался с Вивой, готовил к экзамену по эволюции. Вечером немного поработал: выправил «Кит. гуся» и корректировал пьесу «Право на жизнь», очень скверно перепечатанную машинисткой из Детиздата.
Между прочим, читал «Кит. гуся» пятилетней Гале; она все поняла; я же, глядя на ее внимательное лицо, понял, какие выражения в рассказе являются неуместными и это помогло мне его выправить.
23 [мая 1940 года]. Паломничал по святым местам.
Был в «Дет. Л-ре», мне вернули отзыв А.С. Макаренко, печатать не будут.
Снес «Рыбку-Финиту» в [журнал] «Красную Новь», обещали дать ответ через месяц.
Отдал один экземпляр пьесы «Право на жизнь» в журнал «Октябрь», а другой в драмсекцию ССП – на отзыв. Розов должен сдать один экземпляр в изд. «Искусство», а другой – в театр.
Был в Мультфильме: ничего определенного, заявка моя находится в Дирекции – обещали известить.
Отправил в «Чиж» рассказ «Китайский гусь».
[А. М. Волков — Эстер Паперной (журнал «Чиж»), 23 мая 1940 года: предложен к печати юмористический рассказ «Китайский гусь»: [ЛитДок-1 за 1920 – 1940 годы, файл 14]
Уважаемая т. Паперная!
Посылаю Вам рассказик для маленьких. Думаю, что на этот раз он Вам подойдет: я читал его малышам, воспринимают хорошо. [вычеркнуты почти две неразборчивые строки] Если «Китайский гусь» Вам годится, могу написать еще парочку рассказов в том же духе: сюжеты есть.
С приветом [подпись Волкова] 23/V-1940г.
P.S. Если надо будет сократить, предоставляю Вам право сделать это.
24 [мая 1940 года]. С 9 часов утра и до 5 вечера работал над радио-пьесой «Волшебник Изумр. Города». Сократил обе серии и значительно уменьшил число реплик Ведущего.
Вечером ездили к Евг. Худякову и от него я узнал, что 20 мая в «П. П.» была помещена моя статья «Числа-великаны». Номер это был у нас в свое время получен и никто не обратил внимания. А статья большая. И интереснее всего то, что и я сам просматривал каждый номер, ища эту статью.
25 [мая 1940 года]. Был у Шкловского, просил дать рекомендацию в Литфонд, он согласился и обещал прислать.
Немного разговаривали о «Чуд. шаре». Он высказывает те же мысли, что и Марьямов: почему я перенес действие на 20 лет назад (тут он очевидно говорит об эпохе Монгольфье, а не об эпохе Крякутного). Что же – мне надо было дать Монгольфье? Не понимаю я их критики: ведь в моей повести важен не фактический полет, а борьба Дмитрия за свободу и его психологическая борьба с майором. Затем, он что-то толковал о Елизавете – для чего ее я ввел в повесть?
– У нас слишком увлекаются царями, – сказал он.
Одним словом, они критикуют с каких-то очень странных сторон...
Маршак в Барвихе, придется написать ему туда письмо.
(Забыл – Шкловский пытался доказать мне, что в эпоху «Чуд. шара» – т.е. в 1755 г. уже существовала книга о воздушных шарах. Он даже рылся в каком-то справочнике, но ничего не нашел, да по-моему мудрено и найти. Но он обещал мне прислать...)
26 [мая 1940 года]. С утра был на экзамене по тригонометрии в 10 классе 401 школы, где учится Вива. Как «добрый» экзаменатор, не «режущий» учеников, очень понравился ребятам, и они просили меня приходить еще.
Получил рекомендацию Шкловского; он перепутал и произвел меня почему-то в доценты Московского Университета.
[Рекомендация от писателя Виктора Шкловского — Александру Волкову, для вступления в Литфонд, 25 мая 1940 года: [ЛитДок-1 за 1920 – 1940 годы, файл 15]
В Литфонд СССР.
Александр Мелентьевич Волков, доцент Московского университета, математик, за последний год издал следующие книжки: «Волшебник Изумрудного города». Книга вышла в Детиздате, она является переделкой английской книги, и, по-моему, интересна.
«Чудесный шар» – книга в 13 листов [вероятно, имеются в виду авторские листы по 40 000 печатных знаков] о русском воздухоплавателе времен Елизаветы. Книжка спорна по своему сюжету, потому что настоящий русский изобретатель воздухоплавания на аппаратах легче воздуха жил за 25 лет до описанного события. Товарищу Волкову это известно, в романе это упомянуто, но из-за сюжетной напряженности /побег на шаре/ центр событий передвинут.
Во всяком случае это книга очень способного литератора.
В рукописи сейчас находится книга «Алтайские робинзоны».
Товарищ Волков начал книгу из эпохи Петра I.
Работа А.М.Волкова в детской литературе чрезвычайно желательна. Рекомендую его в члены Литфонда.
Написал Маршаку письмо с просьбой дать рекомендацию в Литфонд. Завтра занесу и отдам Софье Михайловне.
[А. М. Волков — С. Я. Маршаку, 26 мая 1940 года: просьба о рекомендации для вступления в Литфонд: [ЛитДок-1 за 1920–1940 годы, файлы 16–17]
Дорогой Самуил Яковлевич!
Рассмотрение вопроса о моем принятии в ССП, вероятно, случится не скоро. Я решил подать пока заявление в Литфонд. Там обещают обсудить вопрос сравнительно быстро.
Для принятия в члены Литфонда нужны рекомендации от двух писателей. Надеюсь, Вы не откажете мне в своей рекомендации. Мои работы Вы знаете: перевод «Необыкнов. приключений экспедиции Барсака» Ж. Верна, «Волшебник Изумрудного Города», «Чудесный шар», математические очерки в «Пион. правде» – это то, что напечатано. Ненапечатанных вещей больше («Рыбка-финита», «Алтайские Робинзоны», «Искатели правды» и т.д.).
Вторую рекомендацию мне дает В.Б. Шкловский.
19 26/V 40.
С искренним приветом Ваш [подпись Волкова]
P.S. Пересылать не затрудняйтесь, я зайду к Вам на квартиру и возьму рекомендацию у Софьи Михайловны. [подпись Волкова]
27 [мая 1940 года]. Отдал письмо для Маршака Софье Михайловне, она собирается сегодня ехать к нему в Барвиху и обещает свезти.
Звонил в Мультфильм. Еще ничего определенного, но Сангир сообщила слухи, что какой-то театр собирается ставить «Волшебника». Как на источник этих слухов, она указала на Смирнову, я ей позвонил, но она ничего не знает. Надо справиться в К-те по делам Искусств.
Утром, пока шел в Ин-т пешком, придумал сюжет рассказа: «Чудесная тюбетейка». Рассказ имеет чисто утилитарную цель: заставить работать учеников, получивших переэкзаменовки.
Вечером перепечатал на машинке 12 страниц «Царского токаря».
Получил из редакции «П. П.» два письма с критикой моих «Чисел-великанов». Критика основана на плохом знании геометрии и незнании шестиразрядной системы. Вечером же ответил на эти письма.
28 [мая 1940 года]. Утром работал над «Ц. т.»
Принесли пакет из «Октября» – возвращена пьеса «Право на жизнь», как непринятая к напечатанию в журнале. Сдал я ее 23-го, 24-го был выходной, а ответ датирован 26-м числом. Значит, пьеса была на рассмотрении один день, 25 мая! Быстрое обслуживание неизвестных журналу авторов, что и говорить! Не подкопаешься... В пьесе подчеркнуто несколько фраз: Розинские повторения «Чорт-те что!», бабушкина «Лушка» и еще две-три фразы. Умопомрачительная глубина анализа!
Ладно, посмотрим, что будет дальше: хорошо было Шекспиру писать пьесы, когда у него был свой театр!
[Секретарь журнала «Октябрь» — Волкову, 26 мая 1940 года: отказ на рукопись «Право на жизнь»: [ЛитДок-1 за 1920–1940 годы, файл 18]
26 Мая 1940 года
Уважаемый тов. Волков!
Редакция журнала "Октябрь" возвращает Вам Вашу рукопись "ПРАВО НА ЖИЗНЬ" непринятую к напечатанию в н/журнале.
Пост N: 8397
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 30.08.21 23:30. Заголовок: 29 . Написал 7-ую гл..
29 [мая 1940 года]. Написал 7-ую главу «Царского токаря».
Получена рекомендация Маршака в Литфонд.
Заготовил заявление.
30 [мая 1940 года]. Усиленно работал над «Царским токарем». Написал 8, 9, 10 главу.
Вечером получил неутешительное письмо из «Чижа». «Кит. гусь» забракован, его сравнивают с «Приключениями Глупышкина». Отзыв Паперной в моих глазах малоавторитетен, дам прочитать сказки Маршаку.
[Эстер Паперная (журнал «Чиж») — Волкову, 27 мая 1940 года: отказ и критика рассказа «Китайский гусь»: [ЛитДок-1 за 1920 – 1940 годы, файл 19]
27 м а я 1940 г.
Уважаемый тов. Волков!
Прочитала я вашего "Китайского гуся" и такое у меня осталось ощущение, как-будто я посмотрела старый комический фильм из серии "Приключения Глупышкина". Смешно-то оно смешно, да только, пожалуй, уж черезчур... Юмор такого рода дети очень любят, но это еще не значит, что он хорош. Дети, например, весело смеются, когда кто-нибудь падает на улице. И, мне кажется, смех, вызванный тем, что старенькую бабушку завернули в ковер, – такого же качества.
Конечно, можно было бы рассказ сократить и несколько убрать это "комикование", но дело в том, что сам сюжет расчитан именно на юмор такого рода и только на нем и держится. Тогда и вовсе рассказа не останется.
Может быть, другие рассказы больше подойдут? Пришлите их.
Читаете ли вы "Ч и ж"? Интересно, какие вещи в нем, по-вашему, заслуживают внимания?
31 [мая 1940 года]. Написал часть одиннадцатой главы «Ц. т.»
Ездил в Литфонд подавать заявление.
Предложили приложить список произведений, а еще лучше – приложить и самые произведения. Секретарь Е.В. Васильева посоветовала пойти на прием к Лидину и переговорить с ним относительно приема. Вечером занимался с Вивой по физике.
Июнь.
1 [июня 1940 года]. Свез в Литфонд увесистую пачку книг и договорных рукописей. Был на приеме у Лидина и узнал неутешительную вещь: меня могут не принять в Литфонд потому, что я член СНР [Секции научных работников?]. Они полагают, что СНР обслуживает своих членов. Я сказал Лидину, что препод. деятельность для меня побочное занятие, а основное – литература. Он посоветовал приписать это к заявлению. Васильева сделала лучше: посоветовала переделать все заявление и я взял его обратно.
Подарил Лидину «Волшебника» и «Чудесный шар».
Узнал, что в Литфонд подают заявления люди, у которых весь литер. багаж исчерпывается несколькими десятками страничек стихов, напечатанных на машинке. По сравнению с такими мой багаж колоссален.
Лидин сказал: – Завидую вам, что у вас есть вторая профессия. А вот у меня так ее нет. Напишите книгу, которая заставила бы детей полюбить математику. Напр., покажите, как при помощи математики можно строить дома... Но это не должен быть очерк, а художественное произведение.
Обещал поддерживать мою кандидатуру.
Заходил к Евгению, оставил ему записку насчет машины.
Весь остальной день занимался с Вивой.
2 [июня 1940 года]. Опять ездил в Литфонд. Свез переработанное заявление. Подарил дочке Васильевой, шестикласснице Лиле, «Волшебника» и «Ч. шар». У Лили разгорелись глаза, когда она увидела «Волшебника» (она его читала, и он ей очень понравился; из героев лучше всего полюбился Страшила).
– Мама, обязательно возьми эту книгу! – попросила она.
Я сделал на обеих книгах надписи и она уселась перечитывать «Волшебника».
Васильева сообщила мне, что у нее с Лидиным был обо мне разговор. Подавал заявление некто, имеющий пару рассказов. И тут выплыла на сцену моя пачка (насколько я понял, Е.В. даже принесла ее).
– А ведь Волков вдобавок профессор, – сказал Лидин.
– А сколько он знает языков! – добавила Васильева.
Хорошо, что они помнят обо мне.
Заседание приемной комиссии будет в средине июня.
Из Литфонда прошел в Радиокомитет. С «Волшебником» все в порядке, его еще малость подсократили. Музыку пишет композитор Никольский (если я не перепутал фамилию; кстати за музыку он получает две тысячи рублей – вдвое больше, чем я за пьесу!), ставить будет режиссер Ольга Васильевна Москвичева. Пойдет пьеса 21–22 июня.
Лаговская сказала, что меня желает видеть Захарьина из научно-познават. редакции.
Пошел к Захарьиной и она заявила, что желает транслировать «Чудесный шар».
Эту повесть она сочла исторической*) и заявила, что где-то в истории даже встречала фамилию Ракитина (!) Пришлось ее разубедить и рассказать, где правда и где вымысел.
*) Убеждение ее в истинности всех происшествий основано на фразе: «Это было в середине июля 1755 года». (Вот мощь фразы!)
Но все же от мысли сделать радио-пьесу для старшего возраста она не отказалась. Она находит, что в книге хорошо передана эпоха, что книга очень интересна.
– Я очень смеялась в конце книги... Хотя это смех сквозь слезы! – добавила она, вероятно, из желания показаться очень глубокомысленной.
Я согласился написать пьесу и мы заключили договор. Придется втиснуть Ракитина в прокрустово ложе 18–19 страниц! Как то он, бедняга, почувствует себя после этой болезненной операции...
Второй редактор, работающий рядом с Захарьиной (не знаю ее фамилии) страшно хвалила «Волшебника».
– Я познакомилась с этой книгой у одного мальчика. Он захлебываясь рассказывал мне ее содержание, я принесла книгу домой и читала целую ночь... Какая богатая фантазия! Чудесная книжка! Этот мальчик назвал свою собачку Тотошкой, а т.к. его зовут Толя, то он требует, чтоб и его тоже звали Тотошкой!
Кстати, Лаговская находит, что «Волшебник» прекрасный материал для пьесы не для кукольного, а для «живого» детского театра.
С Захарьиной был разговор относительно того, что я мог бы дать им еще для дальнейших передач. Сказал об «Алтайских робинзонах». Она надеется, что эта вещь не пройдет мимо них. Я тоже...
Утром дописал XI главу «Токаря» и написал главу XII.
Вечером занимался с Вивой по геометрии. Я не писал об этом раньше, но почти все мои вечера, начиная с ноября, были заняты работ[ой] с ним. Работа эта не пропала даром. В четвертой четверти он стал круглым отличником и все экзамены сдает на отличия (кроме сочинения, за которое получил хорошо: сделал пять ошибок в знаках).
Написал рассказ «Чудесная тюбетейка». Пошлю в «П. Пр.»
3 [июня 1940 года]. Написал XIII главу «Царского токаря».
4 [июня 1940 года]. Написал XIV главу «Царского токаря». II-ая часть, т.о., закончена. По об'ему она приблизительно равна первой. (9 рабочих дней)
Вечером был Розов, беседовали с ним по поводу пьесы «Право на жизнь», а вскоре после его ухода принесли открытку из драмсекции ССП, с предложением позвонить А.П. Бородину.
[Возможно, имеется в виду Александр Павлович Бородин (1898?–1967). Сайт фантлаб.ру говорит о нём так: «...в двадцатые годы член Союза Революционных Драматургов, его пьесы издавались с 1925-го. Написал он их немало, издал даже руководство «Как писать пьесу» (1928). В тридцатые работал на радио. [...]». https://fantlab.ru/blogarticle23716 ]
5 [июня 1940 года]. Звонил Бородину и он просил зайти к нему в драмсекцию в 3 часа дня.
Ездил в «Правду» получить гонорар за статьи, и сдал рассказ «Чудесная тюбетейка» в «П.П.»
В 3 часа был у Ал-дра Павловича Бородина. Разговаривал с ним минут 20.
– Вы писали раньше пьесы? – был его первый вопрос.
Я рассказал ему о своих прежних драматургических трудах. Вот его мнение о «Праве на жизнь».
Года два тому назад эта пьеса пошла бы в московских театрах. Она резко выделяется из той массы самотека, которая поступает в драмсекцию ССП. Пьеса не хуже «Очной ставки» и других ей подобных. Но мы опоздали писать пьесу на «вредительский» сюжет: теперь таких пьес поступает огромное количество, и нашу пьесу, конечно, в Москве не поставят и не напечатают. Но в провинции она, м.б., и пройдет.
Пьеса сценична, написана хорошим языком, герои имеют характеры, индивидуальности. Хорош образ Окунькова, острый, запоминающийся. Образ Клюева неубедителен. Трудно поверить, чтоб советский профессор, из одной лишь зависти и желания построить личную карьеру, дошел до диверсионных актов. Его социальное происхождение – только авторская попытка об'яснить положение. Нужно было бы об'яснить это сползание Клюева на путь вредительства, дать психологические обоснования, но так как пьеса стала на путь приключенческий, то это сделать уже невозможно.
Немножко смешно выглядит, когда Цветкова уговаривает продолжать дело вредительства такого матерого диверсанта, как Клюев.
Вообще нужно сказать, что характеры даны довольно поверхностно, неуглубленно.
Во всяком случае, продолжать писание следует. Мне Бородин задал вопрос, зачем мне нужно это соавторство. Я ему прямо сказал, что мне хочется вывести Розова на путь литератора. Сам я, конечно, могу писать пьесы и без него.
Он мне советовал написать детскую приключенческую пьесу.
Надо будет договориться с Комитетом по Делам Искусств. Теперь даю себе задание: придумать сюжет.
Бородин просил меня показывать ему мои будущие драматургические опыты, обещал помогать своим опытом. Он произвел на меня весьма приятное впечатление.
Переехали на дачу.
6 [июня 1940 года]. Целый день разборка и наведение порядка.
7 [июня 1940 года]. Был в Ин-те, экзаменовал студентов.
Звонил в Мультфильм: положение неопределенное, фантастика пока не нужна, требуется современная тематика.
8 [июня 1940 года]. Написал 1–2 главу III части «Царского токаря». Вечером был Розов. Рассказал ему о посещении Бородина, наметили дальнейшие шаги по реализации пьесы. Придумал сюжет пьесы «Дверь» и рассказал Розову в общих чертах, чтобы он подумал над планом. Основа: склока в коммунальной квартире из-за двери, которую хочет пробить один из жильцов для собственного пользования. Когда он добивается победы после длительной волокиты, в дом приносят повестку: «Ваш дом сносится по реконструкции Москвы»! Идея – осмеять сутяжничество.
9 [июня 1940 года]. 3-ья глава и половина четвертой.
10 [июня 1940 года]. Вторая половина 4-ой главы, 5 глава и половина 6-ой.
11 [июня 1940 года]. Вторая половина 6-ой и 7-ая глава.
В эти три дня – 9–11 июня исправлял крышу «голубого павильона». Раскрыл ее, подпер поломанные балки и снова покрыл шифером – каверзная и трудная работа. Думаю, теперь крыша не потечет.
12 [июня 1940 года]. Новый рекорд: написано четыре главы: 8, 9, 10, 11-ая! Да еще болела голова; впрочем, к вечеру она благодаря принятым мною энергическим мерам (антипирин, одеколон и крепкий чай) прошла. Проделанная сегодня работа огромна – будет страниц 28–30 на машинке. Писалось очень легко.
13 [июня 1940 года]. Утром написал часть 12-ой главы и составил план последних глав книги. Рассчитывал 14-го ее закончить, но не вышло.
Днем поехал в Москву, зашел в «Дет. Л-ру» и там мне показали в сигн. экз. 5-го номера журнала разносную рецензию Марьямова на «Чудесный шар». Недаром они от меня ее скрывали до самого напечатания под разными предлогами: то ее нет, то она не согласована, то редакция ее еще будет утверждать и т.д. И все время уверяли, что отзыв будет положительный, потому что книга всем нравится.
И вот – такой сюрприз! Но зачем было так нагло лгать и изворачиваться? Ведь не мог же я заставить их иметь такое суждение о книге, какое мне угодно.
Написана рецензия (вернее начало ее) в издевательском тоне: какой то глупый анекдот о том, что где-то перепутали и налили вместо квасу уксус. Автору рецензии, видите-ли, надо было, чтоб я написал роман о Крякутном; исходя из этого, он опорочивает вещь; совершенно не разбирает ее по существу, не рассматривает характеры, сюжет... Все не стоит обсуждения, потому что т. Марьямову захотелось, чтобы А. Волков написал книгу о Крякутном!
Только в конце он говорит, что книга очень занимательна и прочтется читателем с интересом.
Я, конечно, расстроился, прочитав эту рецензию, написанную по методу «оглоблей по голове», хотя и сам сознаю, что напрасно: всегда и со всеми писателями бывали такие вещи и моя книга, я уверен в этом, переживет десятки таких рецензий-эфемер. Надо сказать, что Марьямов ничего не понял в том жанре, каким написана книга и это лишь свидетельствует о его ограниченности. А.С. Макаренко был ценителем повыше его и ему подобных и дал о книге прекрасный отзыв...
Все же обидно получать такой первый отзыв о своей любимой книге и дня два, очевидно, не смогу работать, пока не «переболею».
Звонил в Радиокомитет: 21-го будет прием «Волшебника», а 22 и 23-го он будет транслироваться в детской передаче.
Васильева сообщила, что 15-го предполагается заседание приемной комиссии в Литфонде.
Приехал Анатолий. Мы с ним раз'ехались: он приехал на дачу, когда мы были в Москве.
Вечер был посвящен патефону, который он привез с собой, чтению его стихов и разговорам.
А всю ночь – рецензия преследовала меня, как кошмар! Видел себя в компании Шкловского, Марьямова и других, я очень горячо спорил с Марьямовым (называл почему то его Щербаковым) и доказывал ему неправильность его установок. Шкловский как-будто бы на моей стороне, хотя со своей всегдашней ехидной манерой, заставляющей предполагать заднюю мысль.
Читаю «Тень» Шварца. Опоздал я написать свою сказку «Степан и Тень», хотя у меня действие развертывается в совершенно другом плане.
14–15 июня [1940 года]. Ничего не писал. Прослушал довольно длинное начало (листа полтора-два печатных), сказки, которую пишет Анатолий, предложил ему коренным образом переработать, сделал ряд указаний
16 июня [1940 года]. Написано окончание 12 главы, глава 13 и начало главы 14-ой.
17 июня [1940 года]. Был в Москве – экзамен.
18 июня [1940 года]. Написано окончание главы 14-ой и глава 15-ая
В два часа дня закончен первый вариант «Царского токаря».
Часть I. Май 2. План. 3. Написана 1 глава. Перепечат. 1 глава 4 " 2 и 3 гл. — " — 2 и 3 гл. 5 " 4 глава 6 " 5 и 6 гл. — " — 4, 5 и 6 гл. 8 " 7 глава — " — 7 гл. 10 " 8, 9, 10 гл. — " — 8 гл. 11 " 11, 12 гл. — " — 9 и 10 гл. 12 " 13, 14, 15 13 — " — 11 и 12 гл. 14 — " — 13, 14, 15 гл. Часть II. Май 16. План. 20 Написан. 1, 2, 3 гл. Перепеч. 1 и часть 2-ой 21 — " — 4 гл. (начало) 27 " Часть 2, 3 и 4 гл. 28. Исправлен план. Напис. глава 4 (конец), 5 и 6 гл. 29 Написана 7 глава (оч. большая) 30. Написана 8, 9, 10 главы 31 — " — 11 гл. Июнь 2 — " — 12 гл. — " — 3 — " — 13 гл. — " — 4 — " — 14 гл. Часть III. Июнь 8. План. Напис. 1 и 2 гл. 9 Напис. 3 и начало 4 гл. 10 — " — конец 4, 5-ая, начало 6-ой 11 — " — конец 6-ой, 7 глава 12 — " — 8, 9, 10, 11 главы 13 — " — начало 12 гл. 16 — " — Конец 12, 13, нач. 14 гл. 18 — " — Конец 14 гл., 15-ая глава.
30 рабочих дней. Перепечатка десяти глав 2-ой части и всей 3-ей части потребует еще дней 6–7.
19 июня [1940 года]. Ничего не делал.
20 [июня 1940 года]. Экзамен.
21 [июня 1940 года]. Ничегонеделание.
22 [июня 1940 года]. План радио-пьесы «Чудесный шар».
26–27 [июня 1940 года]. Ничего особенного. Все дни, примерно с 20-го слушал по частям Тосину сказку, помогал указаниями, идеями, ввел новый персонаж (Царап Царапыч), уточнил характеристику других.
27-го читал «Царского токаря». Прочитал 1-ую часть и большую половину второй.
28 июня [1940 года]. Дочитал «Ц.т.» Впечатление хорошее. Приступаю к перепечатке. 27-го июня опубликован закон о том, что служащие не имеют права уходить с работы. Как-то он отразится на мне?
Записывал чуть не за две недели сразу и потому кое-что упустил.
21-го был в студии РадиоКомитета, слушал прием «Волшебника» (генеральную репетицию). Музыка композитора Никольского, стихи не знаю кто писал. Неважные, между прочим, стишки. Передача произвела хорошее впечатление, но страшно нервировала скрипучая дверь (как у старосветских помещиков), которая беспрестанно открывалась и закрывалась.
Роль Гудвина исполняет заслуж. артист Осип Наумыч Абдулов и, неважно, по моему мнению. Я ему высказал ряд замечаний.
[Осип Наумович Абдулов (1900–1953), актёр театра и кино. Среди его ролей – Джон Сильвер в советском фильме «Остров сокровищ» (1937). Режиссёр-постановщик более 200 радиоспектаклей. https://ru.wikipedia.org/wiki/Абдулов,_Осип_Наумович ]
Музыку критиковали, как однообразную и неоригинальную.
23 слушал из московской квартиры вторую часть. Все-таки я ожидал большего: уж очень урезывается вещь в радио-передаче (рожки да ножки!) Кстати: Анатолий мне сообщил, что в Ленинграде «Волшебника» читали несколько дней подряд – целиком, отдельные роли исполняли артисты, текст автора читал ведущий, была музыка.
25 разговаривал по телефону с Наумовой, она с рецензией Марьямова в корне несогласна. «Нельзя расценивать неисторическую вещь, как историческую» – сказала она и советовала мне не огорчаться. Я же давно успокоился.
29 июня [1940 года]. После экзамена побывал в Детиздате. Предложил Резниковой написать биографию молодого человека нашей страны – летчика (совместно с Анатолием). Она внесла контрпредложение – написать биографию конкретного лица, героя Сов. Союза. Обещал подумать, но вряд ли из этого что выйдет.
Резникова в основном согласна с мыслью Марьямова, что нельзя было писать роман о воздухоплавателе Ракитине.
– Ваша вещь не историческая, но написана так, что воспринимается, как историческая, и все вдаются в обман.
(Это то верно, я уж это отмечал.)
Зато рецензией возмущен худ. Иванов (худож. редактор «Чуд. шара»); Максимова тоже с ней несогласна и советовала мне не обращать на рецензию внимания.
Максимовой я обещал представить «Робинзонов» к 15–20 июля.
Видел у нее гранки третьего издания «Волшебника» (школьная серия). Формат значительно меньше, шрифт и картинки те же. Скоро будет вёрстка. Но потом, очевидно, ее заматрицируют и будут ждать бумаги.
Свез в Радиокомитет пьесу «Чуд. шар». Редактор Захарьина (она, между прочим, тоже имеет дачу на «Отдыхе», в нашем поселке [дача Волкова расположена на подмосковной станции «Отдых»]) выразила сожаление, что не вошел ряд сцен. Я предложил сделать вещь в двух сериях; не знаю, что из этого выйдет; а было бы неплохо.
«Волшебник» признан в Р.К. [Радиокомитете] хорошей передачей, ребята слушали с большим интересом, не отрываясь от репродукторов. Правда, получено ругательное письмо от какого-то врага сказок, который заявляет, что все это – чепуха!
30 июня [1940 года]. Напечатал 17 стр. «Токаря». Потом приехали Барсуковы и работу бросил.
Пост N: 5812
Зарегистрирован: 24.08.12
Откуда: Россия, Химки
Рейтинг:
20
Награды:
Отправлено: 31.08.21 16:13. Заголовок: Насколько же скурпул..
Насколько же скурпулёзный человек был Волков! Переписывать дневник двадцатилетней давности... Большинство бы махнули рукой, а он переписал, и теперь мы узнаём оттуда, как "Волшебник Изумрудного города" и "Чудесный шар" обретали свою славу.
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8398
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 31.08.21 22:07. Заголовок: Donald пишет: Наско..
Donald пишет:
цитата:
Насколько же скурпулёзный человек был Волков! Переписывать дневник двадцатилетней давности... Большинство бы махнули рукой, а он переписал, и теперь мы узнаём оттуда, как "Волшебник Изумрудного города" и "Чудесный шар" обретали свою славу.
Тоже удивляюсь методичности Волкова. Недаром в его книгах так много летописцев и летописей - видимо, ему самому это занятие было не чуждо.
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8399
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 03.09.21 20:05. Заголовок: Оцифровка за июль – ..
Оцифровка за июль – сентябрь 1940 года:
[Для удобства чтения, фрагменты, относящиеся к ИГ, выделены фиолетовым цветом, возможные переклички с темой ИГ – красным. Мои комментарии – синие в квадратных скобках.]
3 [июля 1940 года]. Болела голова и ездил в Москву за каникулярным жалованьем. Ничего не напечатал.
4 [июля 1940 года]. Начал третью часть: 30 страниц.
5 [июля 1940 года]. 30 страниц. Очень утомляюсь.
6 [июля 1940 года]. Еще тридцать страниц; норму выдерживаю но с большим напряжением. Получил от Захарьиной письмо, где она бракует мою радиопьесу: «Чуд. шар». «Нет эпохи, нет истории, нет техники».... Конечно, трудно все это втиснуть в 17–18 страниц.
7 [июля 1940 года]. Был у Захарьиной; она высказала пожелание включить встречу с разбойниками, сцену с Елизаветой (о летании). Книгу она назыв. чудесной. Ей хочется, что[бы] радио-передача «Чуд. шара» пошла. Договорились о характере переделки.
Кончил печатать 3-ью часть «Царского токаря» – 31 страница.
Итак, во всей книге получилось 323 страницы, это около 13 печ. листов (об'ем «Чуд. шара».)
К 30 рабочим дням, затраченным на книгу, надо прибавить еще 7 дней на перепечатку 2-ой и 3-ей части. Трудно мне достались эти дни: спина просто разламывалась от боли, но все же я не сдавал темпов. 7-го я даже не поехал на рыбную ловлю на Павел. ж/д., где работает Николай, и исключит. с той целью, чтоб кончить книгу.
9 [июля 1940 года]. Писал ответы на письма читателей «П.П.»
10 [июля 1940 года] Свез рукопись в Детиздат и сдал для передачи Наумовой. Анатолий прочитал «Ц.т.» и мы имели с ним по этому поводу разговор. В общем книга ему очень понравилась. «Она не из таких книг, которые забываются моментально после прочтения». Он считает, что Маркову уделено мало места; роль его пассивна, даже не он открывает заговор Воскресенского. Затем он «иконописен», мало черт живой жизни, домашнего обихода и т.д. Даже Ракитин обрисован ярче.
Мне же после разговора с ним пришло в голову другое: мой Егор Марков – это тот же Дмитрий Ракитин: та же неподкупность, принципиальность, честность. Егор Марков в «Чуд. шаре» совсем другой: правда, его могла изменить жизнь за прошедшие 40 лет. Но в общем над трактовкой характера Маркова надо еще подумать.
Слишком много цитат по мнению Анатолия (оно совпадает с моим).
В общем же книга читается с интересом, хотя она и хроникальна (но это неизбежная участь почти всех историч. романов).
11 [июля 1940 года]. Приехала Людмила [младшая сестра Волкова] с сыном Юликом. Почти полный с'езд Волковых, кроме Михаила [брат Волкова], который застрял в Казахстане. Л. сообщила, что читала рецензию о «Волшебнике» в «Д. лит.», в моей московской квартире, но журнала не догадалась привезти. По некоторым ее выражениям я решил, что рецензия весьма ругательная и очень расстроился.
12 [июля 1940 года]. Поехал в город. Прочитал рецензию. Рецензия обычного типа – начало весьма хорошее, а конец неожиданно плох: оказывается, книга неудачна! Но это никак не вытекает из всего содержания рецензии. Конец этот вытекает из неверного представления рецензента о книге Ф. Баума. Он почему-то решил, что я ее значительно сократил и из'ял из нее какие-то нужные вещи. Это, конечно, чепуха («Ерунда и неверный факт», как говорит Филимон Зубков» [согласно уточнению Т.В. Галкиной, цитирующей эту запись, Филимон Зубков – персонаж повести Волкова «Алтайские робинзоны»]). Рецензент уверен, что дети этой книги не поймут; я бы советовал ему прежде, чем высказывать такое утверждение, поговорить с детьми. В общем «Д. лит.», как видно, задалась целью отбить у меня вкус к детской литературе, но это ей не удастся.
Но какая все-таки двуличная редакция! Они же все меня уверяли, что книга им страшно нравится.
Прочитав рецензию, я сразу успокоился, т.к. ее обвинения смешны и беспочвенны.
Заезжал в ДИ и договорился с Максимовой о том, что представлю «Алт. Роб.» к 1/IX. Надо все же отдохнуть.
13 [июля 1940 года]. Опять ездил в город, чтоб узнать результаты заседания приемной комиссии в Литфонде (оно было накануне и накануне же я завез туда три части «Царского токаря»).
Е.В. Васильева по секрету сообщила мне, что я принят, что обо мне составилось очень благоприятное мнение и в протоколе сделана приписка (обо мне одном!) просить ССП о скорейшем принятии меня в члены ССП.
Это меня весьма утешило (правда, еще накануне та же Васильева сообщила мне, что мое заявление рассматривала тройка – Алтаузен, Первенцев, третью фамилию я забыл – и постановила меня принять, так что результатов заседания я ожидал уверенно).
Через час я зашел за рукописями и книгами и встретился с Алтаузеном. Он взял из моей пачки «Волш.» и «Чуд. шар» для прочтения.
Я просил его считать эти книги своими. А он мне сказал: – Мы вас приняли.... – Пауза. – Но вас еще будет утверждать Правление (которого он же, кстати сказать, председатель!).
Я поблагодарил.
– При чем учтите, – продолжал он, – что, как правило, мы сейчас никого не принимаем.
– Но я надеюсь, что вы для меня сделаете исключение!
– Да вот, как видите, сделали. Вам надо подавать в Союз [Советских Писателей].
Я сообщил, что заявление мною уже подано, но до него еще не дошла очередь.
Заседание Правления будет 20 июля. Будем ждать, надеюсь, что это утверждение лишь формальность.
Вечером написал несколько страниц начала сказки для Анатолия. Оно всем очень понравилось, но Ан. не смог продолжать ее в том же духе. Не владеет он еще стилем, очень получается сухо.
22 [июля 1940 года]. Был в Литфонде, оказывается, собрание отменено. Теперь вопрос о моем принятии будет решаться в конце августа. А я так ждал этого дня. Заходил в ДИ. Наумова прочитала «Царский токарь», но отзыва ее не знаю.
23–27 [июля 1940 года]. Переплетал «Историю» Соловьева и полное собр. сочинений Писемского. Городки, бильярд, вечерами преферанс.
28 [июля 1940 года]. Был у Захарьиной. «Чуд. шар» принят, но она попросила внести небольшие изменения. Сделал их в тот же день и отнес ей пьесу.
29 [июля 1940 года]. Ничего особенного.
30 [июля 1940 года]. Двадцать пять лет счастливой жизни с моей дорогой Галюсей, моим ангелом-хранителем. Никаких официальных торжеств, ни гостей; мы даже никому не сказали об этом дне и только наедине поздравили друг друга и выразили один другому свои чувства и пожелания.
День же прошел, как обычно. Кончил переплетать «Историю» Соловьева.
31 [июля 1940 года]. Ничего особенного.
Август.
1 [августа 1940 года]. Был в Москве. Заходил в Радио-Комитет. «Чуд. шар» окончательно принят и я, посидев с полчаса, сделал еще некоторые сокращения, чтоб уложить его в норму. В разговоре со мной Захарьина несколько раз упомянула, что режиссеру, котор. ставит «Чуд. шар», пьеса страшно нравится. Пойдет она в первый раз 23 августа, в 10-30 утра.
5 [августа 1940 года]. Был в Москве, разговаривал по телефону с Сафоновым. Он просил написать для журнала «Пионер» статью на тему «Есть ли конец счету» (ответ на письмо одного школьника). Сказал также, что в одном из ближайших №№ они намерены поместить мой математический материал.
6 [августа 1940 года]. Ничего особенного.
7 [августа 1940 года]. Вечером написал статью «Есть ли конец счету». Уехал в Ленинград Анатолий. (Людмила уехала 1-го). Теперь примусь за «Робинзонов».
8–11 [августа 1940 года]. Все никак не мог приняться за литер. работу. Заканчивал переплет книг, ходил с ребятами за грибами в дальний лес (результаты очень удачны), были гости.
12 [августа 1940 года]. Ездил в Москву. Максимова торопит с «Алтайскими Робинзонами».
Был в Радио-комитете. Имел разговор с О. Прусаковым .(научно-познавательная редакция младшего возраста). Он знает о том, что мной написаны «Робинзоны», внес их в свой годовой план и просит меня сделать пьесу, но предварительно дать ему на прочтение рукопись. Я обещал сделать это в сентябре.
«Чуд. шар» пойдет 23/VIII. Музыка не пишется, а будет подбираться и я считаю это вполне целесообразным. Зачем тратить такие большие деньги на музыку, которая будет исполняться всего несколько раз?
День просмотра еще не назначен.
Звонил Евгению, он выздоравливает, 14 или 15 должен выписаться. Собирается приехать ко мне.
Из «Молодой Гвардии» вернули «Рыбку-Финиту», пролежавшую там больше года. В препроводительной очень хвалят сказку, но возвращают потому, что она якобы не подходит к программе журнала. – Ерунда и неверный факт! – как говорит дядя Филимон.
13 [августа 1940 года]. Начал новую переработку «Робинзонов». Написал новый план и около четырех страниц добавлений. Решил сделать крупную вставку – заставив своих героев побродить по Алтаю, после того, как они расстанутся с Филимоном.
14 [августа 1940 года]. Написал двенадцать страниц вставки.
15 [августа 1940 года]. Еще шесть страниц. Большой вставной эпизод закончен. Перепечатано 5 страниц.
16 [августа 1940 года]. Перепечатано 11 страниц.
17 [августа 1940 года]. Перепечатка эпизода закончена (еще 5 страниц). Начал просматривать дальше, менял некоторые сцены в связи с предыдущей вставкой. Экспозицию выбросил почти всю (совет Шкловского) и начал сразу с дороги.
18 [августа 1940 года]. Написал несколько сцен новых (Филимон у Волчьего Загона) и перепечатал.
19 [августа 1940 года]. Написал новый план для последних глав, где Петя должен пережить опасное приключение с волками, и первые шесть страниц этого эпизода.
Ездил в Москву, устраивать К. Губина на педагогическую работу в школу, где учатся Вива и Адик. Переговоры с директором прошли успешно, место ему обещано.
Был в Радио-Комитете. Редактор Герман сказала мне, что артистам очень нравится текст «Чуд. шара». Заходил в ДИ, обещал Максимовой привезти «А.Р.» 26-го августа. Рецензии на «Токаря» еще нет, Наумова выходит на работу 1/IX.
Звонил в «Пионер». В октябрьском номере идет одна из моих матем. статей, а в ноябрьском ответ на письмо: «Есть ли конец числам?» За эту статью благодарили.
20 [августа 1940 года]. Докончил второй большой эпизод (четырнадцать страниц). 10 страниц перепечатал.
21 [августа 1940 года]. Закончил перепечатку второго эпизода. (12 страниц) Приступил к новому пересмотру.
22 [августа 1940 года]. С утра немного поработал, а потом пришел В.И. Шумилов и огорошил меня неприятной новостью: мне надо брать в Институте полную нагрузку! Мое чудесное расписание, составленное весной, пошло на смарку.
Пришлось помириться с необходимостью. Я поехал в Ин-т и там уточнил с В.И. свои часы. Получился 721 час! Веселенькое дело.... Но надеюсь, что это последний такой год.
Был на просмотре «Ч. шара», но он сорвался: не было оркестра и хора. Устроили репетицию отдельных сцен и не в порядке, так что полного впечатления не получил.
Артисты Шатов (Рукавицын) и Коршун (Горовой) очень хвалили мне пьесу.
– Очень приятная пьеса! – говорили они, применяя свою актерскую терминологию.
23 [августа 1940 года]. Утром слушал «Чудесный шар» по радио. Впечатление осталось очень хорошее. Только сцена с шаром (пуск) кажется мне очень суетливой, роли главных героев теряются в общем шуме. Елизавете не достает важности. Есть замечания по поводу ударений (сажё́н, зори́).
Слышал А.В. Колбановский, тоже очень хвалит.
Весь день работал над «Робинзонами».
24 [августа 1940 года]. Утром закончил пересмотр «Робинзонов» и сейчас же принялся «проходить» заново, с перепечаткой вставок и сильно поправленных мест.
25 [августа 1940 года]. С утра работал. Потом лежал на солнышке и сделал интересные наблюдения.
«Наездник» (тема для рассказа).
Я лежал на красном одеяле, принимая солнечную ванну, как заметил рядом в траве большую зеленую гусеницу. Около нее суетилось насекомое, похоже на муравья, с тонкой красноватожелтой (скорее даже буро-красной) длинной талией и черным подвижным брюшком; крылышки длинные, узкие, такого же буро-красного цвета. Назову его условно наездником, так как это характеризует его манеры.
Наездник примерялся к гусенице, сел на нее верхом и поехал по траве, так как лапы его (или ноги?) хорошо доставали землю. Наездник полез под одеяло, я отвернул его; он миновал меня и пустился дальше – через клубничные грядки. Их было восемь, свежесделанных, с пыльно-песчаными осыпающимися краями. Он все их одолел, хотя некоторые (наиболее сухие) достались ему с большим трудом. Он поднимался, волоча жирную зеленую гусеницу, которая весила раз в шесть больше его, земля осыпалась под ним, он скатывался вниз. Иногда он достигал самого гребня и в этот момент перевертываясь летел вниз. Но настойчивость и терпение его были изумительны – он снова карабкался вверх, не выпуская добычи. Когда он убеждался, что ему не взять гору прямо, он поднимался по ней наклонно. В одной из «гор» я сделал ему брешь на его пути; но, пренебрегая ею, он взобрался в другом месте, где увидел проход меж двух земляных глыб.
Потом он одолел заросли травы; они были для него чрезвычайно густыми и спутанными, но он легко преодолевал их, просовывая голову гусеницы, которая была чуть не на сантиметр впереди его головы, между травами. Иногда он взлетал вверх на 10–20 см., точно для того, чтобы осмотреться, и снова спускался к гусенице. Иногда он отползал от нее на 20–40 см., тоже как будто присматривался и возвращался к добыче. Ощупав ее, он садился верхом, иногда в обратном направлении, но тотчас переменял его на правильное. Ниразу он не сбился с пути и бежал с поразительным соблюдением направления.
Наконец, наездник добрался до площадки, здесь ему было легко. Со стороны казалось, что гусеница везет наездника, а не он ее. Видимо, он устал, так как часто останавливался и отдыхал.
Кстати, был для меня непонятный момент, когда он еще переползал траву. Он весь корчился и извивался в траве 2–3 минуты, точно сражаясь с невидимым противником.
Так наездник минут в 20 прополз примерно сорок метров до сосны, что стоит в углу, рядом с домом отдыха. Тут он закружился по всем сторонам, кругами, хотя до этого двигался поразительно прямо.
– Он ищет свою нору, – предположил я. – Не может быть, чтобы он заблудился.
Наездник крутился минут 10 или больше. Я даже вырыл ямку, чтобы посмотреть, как он к ней отнесется, но он не обратил на нее внимания. Оказалось, что он действительно искал ее, и что еще удивительнее – нашел! Вход в нее имел диаметр не меньше больше карандаша, и она была засыпана.
Я отвлекся на несколько мгновений, но когда вновь взглянул на наездника, то дверка уже была открыта и он расчищал ее. Он много раз забирался туда, с каждым разом все глубже и глубже, вытаскивая в челюстях соринки и кусочки земли: он расчищал нору и вход в нее. Каждый раз он подлетал или подбегал к добыче, чтобы удостовериться, что она на месте.
Потом он подтащил ее головой к отверстию норы (гусеница была еще жива и слабо шевелилась), нырнул в нору, зацепил ее челюстями и поволок. Через минуту гусеница совершенно исчезла в темном отверстии норы. А наездник вылез оттуда и забегал вокруг. Он схватил две-три палочки, но они показались ему неподходящими, он бросил их. Потом подхватил земляной шарик как-раз диаметром с отверстие и потащил к норе; бросив его в нору, он ее закупорил. Затем он еще притащил несколько шариков, разыскав их в окрестностях норы. Дальше наездник принялся зарывать норку землей, подгребая ее лапками. При этом становился почти на голову и жужжал (вероятно крыльями подметал землю к норке). Через несколько минут он ее соверш. замаскировал, бросил сверху несколько соломинок и хвоинок и улетел.
Через полчаса я раскопал норку; я едва нашел ее, хотя точно заметил место, где она была. Гусеница оказалась там; и в земле блестели чуть видные блестящие точки – очевидно яички самки наездника.
Я измерил гусеницу – длина ее 35 мм., а поперечник 6 мм. Положил гусеницу около разрытой норки; не знаю, что будет дальше.
Вечером кончил работу над новым вариантом «Робинзонов», перенумеровал и сшил рукопись. Стало 235 стр., а до переработки было 205.
26 [августа 1940 года]. Был в Москве. Сдал «Робинз.» Максимовой, обещает прочесть к 5/IX.
Из отпуска вернулась Наумова; разговора с ней о «Ц.т.» не пришлось иметь, т.к. она была занята. Но она сказала мне, что общее впечатление удовлетворительное, хотя, конечно, над рукописью придется работать.
Заезжал в Радиокомитет, передал свои впечатления от передачи «Чуд. шара» Пискунову. Он передачей очень доволен, слушал ее из дет. парка с ребятами. Ребятам передача понравилась и они выразили желание слушать ее еще.
Пискунов просил меня сделать продолжение «Чуд. шара» – дать радиопьесу о дальнейшей судьбе Горового и Ракитина, независимо от той работы, которую я дальше поведу над циклом «XVIII век». Он мотивирует свое желание тем, что ребята любят передачи с продолжениями. Я обещал подумать. Говорил я с ним о передаче «Царский токарь» – он не возражает и против нее, но хотел бы сначала иметь о Ракитине, а потом уже эту. Тогда они могли бы передавать их последовательно – в виде цикла.
Разговаривал с Лаговской; она тоже просит сделать радио-пьесу для младшего возраста; я рассказал ей сюжет «Пионеров в Норландии» и он ей понравился, просила занести рукопись для ознакомления.
Т.о., у меня уже имеется три заявки от Радиокомитета; очевидно этой зимой я сделаю для них несколько пьес.
Лаговская же сообщила мне, что в Мультфильме работают над «Волшебником»; пытался проверить по телефону – не удалось.
Звонил в Литфонд, повидимому дело о моем утверждении будет рассматриваться 2/IX.
27 [августа 1940 года]. Дело с моей нагрузкой в Ин-те пришло к благополучному разрешению; т.к. нагрузки научным работникам увеличены, то у меня взяли две группы I курса (те самые, которые я не хотел брать) и отдали их ассистентам, чтоб дополнить их нагрузки; мне же досталось 3/4 ставки. Я очень доволен!
Звонил в Мультфильм. Там сейчас ведутся переговоры с режиссерами о том, кто из них повет [поведёт?] работу с картиной; повидимому, дело имеет под собой твердую почву; меня просили позвонить через 2–3 дня, чтоб говорить о поправках и дополнениях к плану сценария, который я им дал.
Ездил в Детиздат и имел с Наумовой довольно продолжительный разговор по поводу «Царского токаря».
Вот ее мнение.
Вещь не имеет очень крепкого, занимательного сюжета. Это потому, что центральное – борьба Петра и Алексея показана совершенно недостаточно, в плане личного конфликта. Надо захватить эту борьбу шире, показать всю ее грандиозность; вместе с тем, надо показать, что Петр проводил свои реформы варварскими средствами (Ленин), что народу очень тяжело приходилось от этих реформ. В частности можно показать эти народные трудности и тяготы на Ракитине; а то – слишком уж он благополучно и быстро богатеет (хотя и у Ал. Толстого с Бровкиным такая же история!) [Имеется в виду не Дмитрий Ракитин, главный герой «Чудесного шара», а его отец, купец Иван Ракитин.]
Народ надо ввести шире, у меня не затронуты народные массы и их отношение к Петру (о нем говорится, но вскользь). Даже в двух-трех художественных картинах Булавинский бунт – это серьезнейшая оппозиция Петру, которая чуть не поколебала его трон.
В повести много публицистики; надо ее вытравить, заменить художественным показом. Многое, что было дано «от автора» надо дать в диалогах, в живых сценах.
Дать на одной-двух страничках историю Сухаревой башни; лучше показать навигацкую школу – она у меня дана суховато и бледно. Встречу Егора с царем (первую) обыграть интереснее: [очень] уж она получилась обыденной; в нее надо ввести выдумку (м.б. Егор как-то сам добивается, чтоб царь его увидел?)
Первую главу Наумова советует выбросить: она не дает яркого, запоминающегося образа Петра; по ее мнению лучше начать с рыбалки (но я этого не сделаю: «Искатели правды» у меня тоже начинаются с рыбалки!)
Искание клада, по ее мнению, тоже следует выбросить: оно уводит в сторону и мало добавляет к характеристике героев. Лучше шире осветить взаимоотношения Петра и Алексея (особенно в конце 3-ьей части, где Алексей как-то оказывается на заднем плане).
Очень хороши главы о заключении Маркова на острове; они волнуют, зажигают читателя желанием знать, что будет дальше. Хорош солдат Ладыжный.
Маша Ракитина очень бледна, она просто отсутствует; надо вдохнуть в нее жизнь.
В начале книги непонятно почему Ваня Ракитин смеется над Егоркой, что тот ест барские об'едки; надо это как-то обосновать. Наумова не возражает против задуманных мною сцен скитаний Вани Ракитина со странниками (здесь будет вскрыто отношение народных низов к реформам Петра.)
Язык повести она находит хорошим; замечаний по поводу языка очень немного.
Сделать переработку надо примерно к концу октября; тогда книга может выйти в этом году. И тогда она может заключать со мной договор на следующую книгу «Искатели правды». Наумова советует мне ввести в «И. П.» Ракитина, чтоб линия его не прерывалась в книгах цикла.
Я передал Анне Иосиф. предложение Пискунова писать продолж. «Ч. шара». Она против.
– Пусть лучше они подождут. Не стоит писать, когда вам еще не все ясно в дальнейшей судьбе ваших героев.
Теперь, как только перееду в Москву, усиленно начну работу над «Царским токарем».
1 [сентября 1940 года]. Разбирался с книгами, приводил в порядок рукописи.
2 [сентября 1940 года]. Был в ДИ. Максимова «порадовала» меня тем, что над «Роб.» еще придется работать; ей не нравятся образы, язык, и она недовольна тем, что я выбросил экспозицию. Впрочем, подробно я с ней не разговаривал – она была занята.
Работал в Л. б., делал выписки для «Токаря»
3 [сентября 1940 года]. Первая лекция в новом учебном году.
Звонил в Мультфильм. Телефон работал плохо и слышимость очень неясная, но все же я понял, что меня постарались «отшить» от работы над сценарием и поручили ее своему человечку, а мне хотят заплатить за право экранизации.
Любопытные нравы в киностудиях, что и говорить!
Был в Управлении по охр. авт. прав (УОАП), справлялся, нет ли каких-нибудь поступлений на мое имя от постановок «Волшебника». Оказывается, ничего нет...
Работал в Ленин. б-ке с 3 до 8½ часов вечера.
4 [сентября 1940 года]. Составил заявку в изд-во «Молодая Гвардия» на «Историю математики». Завез ее и отдал Столперу, зам. зав. изд-твом. Он просил меня дать образцы моего матем. «творчества», я обещал завезти материалы, написанные для «Д. Э.»
Не знаю, увенчается ли успехом это мое новое предприятие.
Работал в Лен. б-ке с 2-х до 8½ часов.
5 [сентября 1940 года]. Был в ССП – никакого движения воды. Фадеев в Элисте и вернется к 20 сент.
Был в Комитете по дел. Искусств, познакомился с Ниной Васильевной Немченко, котор. теперь ведает кукольными театрами. Получился довольно длинный разговор.
Во-первых, оказывается, что «В.И.Г.» стоит у них в рекомендательном списке и они вообще рекомендуют его театрам в частной беседе. Пьеса ей очень нравится.
– Это первый случай, когда вещь не проиграла, а выиграла при инсценировке. Прочтя книгу, я сомневалась, что ее можно инсценировать. Но у вас появилась идея, которой не было в книге – перековка характеров героев...
Пьеса, по словам Н., может попасть в репертуары театров только с осени; поэтому неудивительно, что в УОАП ничего нет. Она советовала справиться в Отделе распространения,*) какие театры выписали пьесу.
*) Лаврушинский [переулок], там же, где УОАП.
Я предложил написать еще пьесу – «Рыбку-Финиту». Хотя средства этого года исчерпаны, но она просила занести сказку для прочтения.
Много говорила о безыдейности современных пьес «сказочного» характера; это повело к тому, что театры стали их избегать.
Будут внедряться в репертуары театров кукольные пьесы для взрослых, сатирического по преимуществу жанра. Н. предложила мне поработать для этого жанра.
– У вас богатая фантазия и я считаю, что вы сможете сделать хорошие вещи. Возможности этого жанра очень велики, он допускает неограниченную фантастику; напр., ставя щедринский «Органчик», можно снять с актера голову; а разве снимешь голову с живого актера?..
Она много говорила о необходимости пьес для школьников научно-познавательного характера. Обычно у нас школьные темы понимаются очень узко: только жизнь ребят в стенах школы; а ведь весь тот материал, котор. они усваивают в учебе (история, география и т.п.) может дать материал для школьной пьесы.
Н. также говорила о необходимости создания советского Петрушки: трудная, но благодарная задача (писал и вдруг пришла в голову фантастическая мысль: Страшила в стране Советов! Дико? Но может быть....)
Вообще Немченко сетовала, что писатели обходят кукольный жанр. Он приучает к большой работе над словом: ведь кукольная пьеса не допускает лишнего пустословия; смешно представить себе куклу, углубившуюся в психологический самоанализ. Беспрерывное действие, крепкий сюжет – вот чего требует кукольная специфика.
Обещал дать Н. для прочтения «Чудесный шар». У меня осталось от разговора приятное впечатление.
После обеда работал над приведением в порядок «Матем. очерков».
6 [сентября 1940 года]. Целый день проработал над «Мат. очерками» и планом «Истории математики».
7 [сентября 1940 года]. После Института (с 3-х часов) «хождение по святым местам».
Занес Немченко «Рыбку-Финиту» и «Чудесный шар», предложил ей написать кукольную пьесу для взрослых «Дверь». Просила сделать заявку (с кратким содержанием пьесы)
Кстати, я был свидетелем ее разговора с неким драматургом Симуковым; она уговаривала его писать для кукольного театра, при чем почти слово в слово повторяла те речи, что я слышал от нее третьего дня...
Затем был в «Мол. Гвардии», отдал Столперу план «Ист. мат.»
– Мы обсуждали вашу заявку; такая большая книга (18–20л.) нам не под силу; мы можем выпустить только 10–12 листов.
Я, конечно, согласился и на это.
Столпер обещал внести книгу в план. Если план будет утвержден, тогда пойдет речь о заключении договора. Надо позвонить О.П. Мишаковой.
Рукопись он у меня пока не взял.
Дальше я «проследовал» в ДИ. Максимова еще не прочитала «А.Р.» Договорилась, что рукопись будет читать Маршак. Наумова составляла план издания з-евр. [западноевропейских] классиков и приключ. литературы. Я ей назвал несколько книг и по моему предложению она внесла в план «Барсака» (но просила дать книгу для прочтения). Кроме того я написал аннотацию на «Искатели правды» и она сказала, что постарается внести ее в план. Просила подумать и дать ей список приключенческих книг для включения в перспективный план.
Потом часа два работал в Лен. биб-ке. Вернувшись, застал дома Розова.
Снова был разговор о совместном написании пьесы и он читал мне начало своего расказа «Тайна».
8 [сентября 1940 года]. Составил для Наумовой список приключенческих книг (более 50 назван.).
Думал над пьесой «Дверь», намечал героев и сюжет.
Составил из нескольких написанных мною сказок и рассказов сборничек, думаю отдать в дошкольную редакцию Детиздата.
9 [сентября 1940 года]. Снова паломничество.
Снес Наумовой свой список книг, она осталась очень довольна. Долго рассказывал ей содержание и характеристики книг и убедился, что знает она их плохо. приключенческую литературу.
Отдал рассказы и сказки некоей Эмтен, в редакцию дошк. возраста. Оказ., она читала моего «Волш.» и «Алт. Робинзонов». Обещала прочесть рукопись к концу недели.
Встретили меня с большим энтузиазмом. «Чудесн. шар» пользуется успехом, его требуют многие радиокомитеты из других городов. При мне просил экземпляр представитель Ленинграда.
Мне дали прочитать письмо писателя Кудимова из Смоленска, в котор. он заявляет, что лучшей из постановок он считает «Чудесный шар».
[Вероятно имеется в виду писатель Виктор Кудимов (псевдоним Михаила Дмитриевича Богомолова, 1904–1953). https://vk.com/wall-144624460_10961 ]
Захарьина очень просила меня дать им еще пьесы. Узнав, что я работаю над «Цар. токарем» и она и Герман (режиссер «Ч.ш.») пришли в телячий восторг и стали настаивать на том, чтоб я им спешно сделал радиопьесу. Я обещал подумать, но это их не устраивает. Им нужно пьесу...
– Мы вам повысим оплату, только, пожалуйста, работайте для нас! – сказала Захарьина.
Я предложил им сделать радиопьесу из рассказа «Солнечная станция Е-16» – просили принести рассказ.
Прусаков настаивает на том, чтоб я побыстрее сделал «Алт. Робинзоны», обещает добиться двух серий. Я договорился, что принесу ему рукопись – один из прежних вариантов.
Кстати: Захарьина предлагала мне написать радио-пьесу «Софья Ковалевская» и инсценировать «Пулковский меридиан». Я уклонился от того и от другого – у меня достаточно своих тем.
Лаговская еще не прочитала «Пионеры в Норландии». Она мне сообщила, что «Волшебник» будет записываться на тонфильм.
Заехал в Комитет по Дел. Искусств, но Немченко не застал. Оставил ей заявку на «Дверь».
Немного поработал в Лен. б-ке.
Вечером ко мне приехал Розов, окрыленный надеждами, и привез отзыв о «Праве на жизнь» от изд-ва «Искусство». Отзыв очень и очень неплохой... Придется еще поработать над этой пьесой. Так в моем литературном творчестве все более вырисовывается драматургическая линия.
Мы решили с ним представить пьесу на конкурс – чем чорт не шутит!..
Звонил сегодня О.П. Мишаковой, но она больна.
10 [сентября 1940 года]. После лекции поехал в Музей редкой книги.
Впервые познакомился с «Арифметикой» Магницкого – любопытная книжица. Читал «Историю Росс. Коммерции» Чулкова. Как странно видеть на старинных книгах надписи, сделанные рукой людей, кости которых истлели в могилах. Бледные чернильные штрихи надолго пережили тех, кто проводил их дрожащей или уверенной рукой...
На одной из книг Чулкова надпись: «Куплена сия книга 1808 года генваря 16 числа».
Это было тогда, когда Москва еще не видала Наполеона, когда еще не родился Л.Н. Толстой...
Чернила чуть выцвели от времени, а ведь столетие с третью прошло над этой надписью.
Вечером приводил в порядок «Солнечную станцию» и пьесу «Право на жизнь».
11 [сентября 1940 года]. Был в Мультфильме – заявил свои права на соавторство. 16-го будет творческое совещание, на котором будет некая Гурьян (та, что работает над фильмом) и режиссеры; приглашен и я.
Чувствуется какая-то фальшь в позиции Мультфильма.
Завез в Радиокомитет рукописи: «Солнечная станция Е-16» и «Алт. Робинзоны».
Сдал на конкурс пьесу «Право на жизнь». Девиз: «В содружестве сила».
Был в ДИ, разговаривал с Наумовой. Некий Желобовский (пишет диссертацию о Ж. Верне) утверждает, что «Барсак» написан не Ж. Верном. Интересные слухи, они до меня доходят невпервые.
Н. спросила меня, не возьмусь ли я переводить «Алису в стране чудес».
– Возьмусь! – ответил я.
– Мы включим ее в план и будем с вами разговаривать.
Интересно, реальное ли это предложение или пустословие?
Работал в Лен. б-ке.
12 [сентября 1940 года]. После Ин-та работал в Лен. б-ке.
Вечером перечитал (уж не знаю, в который раз) «Без семьи» Гектора Мало.
13 [сентября 1940 года]. Составил новый план «Царского токаря».
14 [сентября 1940 года]. Звонил в Радиокомитет Захарьиной. Она прочитала «Солн. станц.», но считает, что она не пойдет, т.к. будто бы очень напоминает передачу «Авария», написанную Адамовым, тоже научно-фантастич., где речь идет о двигателе, построенном на разности температур. Так как я этой передачи не слышал, то ничего не могу сказать.
[Григорий Борисович Адамов (1886–1945), писатель-фантаст. Самая известная его вещь – «Тайна двух океанов». Рассказ «Авария» опубликован в 1935 году. https://ru.wikipedia.org/wiki/Адамов,_Григорий_Борисович ]
Звонил в К-т по Делам Искусств.
«Дверь» – отвергнута, не подходит к специфике кукольного театра. Это вещь бытовая, для театра Сатиры. Зато «Рыбка-Финита», как материал для кук. пьесы, очень понравилась. Немченко просила позвонить через неделю, тогда м.б. разрешится вопрос о возможности заключения договоров.
Был в Детиздате. Наумова прочла и одобрила новый план «Царского токаря». Он ей понравился и она находит, что книга много выиграет от такой переделки.
Наумова говорила со мной о книге – художественной биографии Жюля Верна. Мог ли бы я написать такую, очень занимательную книгу о великом писателе и его героях.
– Жюль Верн близок мне по духу, я его прекрасно знаю и такую книгу стал бы писать с удовольствием... И думаю, что сделал бы не плохо.
– У нас имеется несколько кандидатов, но я буду отстаивать вашу кандидатуру, – заключила А.И.
Вечером был Розов с планом переделки «Права на жизнь». План этот обсудили, наметили изменения. Я предложил ему писать совместно «Дверь» и дал свой план. План ему очень понравился и он на эту работу согласен.
Потом сидел, работал над «Царским токарем».
Кстати, вчера и сегодня слушали радиопередачу «Волшебник Изумрудного города» (всей семьей).
16 [сентября 1940 года]. Переработал 2-ую главу и написал часть 3-ьей (новой) – пять страниц. Сделано много, но сделал бы еще больше, если бы не потерял время на поездку в Мультфильм, на заседание, которое отменили, не предупредив меня.
17 [сентября 1940 года]. Написал несколько страниц 3-ьей главы (новой).
Звонил в ДИ редактору Эмтен. Она мне сообщила, что мои сказки они забраковали и приглашала зайти для подробного разговора.
Придумал сюжет для радио-пьесы «Кончина мира» («Михаил Штифель). Звонил Захарьиной, она очень довольна.
[Михаэль Штифель (ок. 1487–1567), немецкий математик-алгебраист, один из изобретателей логарифмов, активный деятель протестантской Реформации.
Согласно википедии: «занялся нумерологическим исследованием Библии, пытаясь найти в ней скрытый числовой смысл. В книге «О конце света» заявил, что имя незадолго до того скончавшегося римского папы Льва X (LEO DECIMVS) совпадает с Числом Зверя, и поэтому конец света настанет 19 октября 1533 года в 8 часов утра. Когда предсказание не сбылось, был арестован и заключен на 4 недели в тюрьму. В дальнейшем не пытался делать какие-либо предсказания». https://ru.wikipedia.org/wiki/Штифель,_Михаэль ]
18 [сентября 1940 года]. Кончил 3-ью и написал 4-ую (нов.) главу «Ц.т.» По-моему получилось хорошо. Проредактировал 5 и 6 главы. Напечатал 10 стр. (часть 3-ей и 4-ая главы).
19 [сентября 1940 года]. Свез Наумовой первые шесть глав нового варианта.
Совершенно переработал VII главу (воспитание Алексея). Из нее получилось две – VII и VIII-ая. Многое выбросил, еще больше того вставил. Дал в художественной форме причины разногласий между Петром и Алексеем.
20 [сентября 1940 года]. Много работал над «Токарем», написал ряд новых сцен.
В 4 часа был у Наумовой; общее мнение ее хорошее, но она считает, что тип Акинфия надо переработать – не подавать его таким мрачным фанатиком. Я думаю, что это стоит сделать – он у меня получился вроде попа Ивана Крестовоздвиженского. Буду еще думать над ним.
Взял сказки из редакции дошкольников.
Вот их мнение: «Об умн. тракт. и глупом бароне» – малоинтересна и походит на иностранные. «Кит. гусь» и «Марсик» – лучше всего подходят для мультфильмов. Лучше других «Лис и барсук», но и ее находят композиционно незаконченной (начата сказка с кроликов, а потом о кроликах мало; кролики – «нестреляющее ружье». Положим это не так – но что толку спорить?)
Звонил Немченко, дело еще невыяснено.
Заходил к Столперу в «М.Гв.», он сказал, что «И.м.» [«История математики»] включена в план, но план еще не представлен в ЦК ВЛКСМ.
21 [сентября 1940 года]. Над «Токарем» не работал – как-то еще не определился образ Акинфия.
Написал в Радио-Комитет заявку на «Штифеля».
Был Розов, толковали о пьесах, решили работать над пьесой на школьную тему.
22 [сентября 1940 года]. Переделывал сцены с Акинфием и еще кое-какие написал заново.
23 [сентября 1940 года]. Перепечатал все вставки – 16 страниц! Первая часть сильно разрастается – уже добавилось примерно 25 страниц. Вот тебе и укладывайся в 10 листов. Установили какие-то дурацкие нормы – прокрустово ложе. Как хочешь, так и укладывай. А я не буду укладывать и все тут. Пришло в голову новое заглавие для книги: «Великий перелом». Не знаю только, будет ли оно уместно...
24 [сентября 1940 года]. После Ин-та побывал в нескольких местах. Был в УОАП, в отделе распространения, хотел узнать, какие кукольные театры затребовали «Волшебника», но ничего не узнал, предложили позвонить через две недели: сведений еще нет.
В Литфонде тоже ничего – на 20-IX намечено было заседания Правления – отложено.
Был в Радиокомитете: «Штифель» принят, очень понравился. После того как заявка будет одобрена начальством, можно начинать работу. Кроме того, Захарьина предложила мне сделать радиопьесу о первопечатнике Иване Федорове. Я согласился, надо будет подбирать материалы (позвонить Колбановскому).
«Алтайские Робинзоны» будут ставиться в двух сериях; пьеса должна быть насыщена познавательным материалом об Алтае. Я обещал написать к 1 ноября, но предварительно согласовать план.
«Пионеры в Норландии» Лаговская не приняла – антифашистская вещь. Я сказал, что ее можно построить совершенно в другом плане и обещал впоследствии перестроить – когда будет время.
Сдал Наумовой «Царского токаря» – 83 страницы первой части. Обещала прочитать в два дня.
Вечером хотел итти на писательское собрание – доклад Фадеева о задачах советской литературы, но остался: очень разболелась голова.
Был Розов с планом пьесы «Весенний поток». После обсуждения решили совершенно этот план перестроить и основать пьесу на показе того положительного, что имеет наша школа.
25 [сентября 1940 года]. Переработал XII–XIV главы; нового в них вставил немного.
Был на приеме у Маршака в ССП. Узнал, что Литфонд переходит в К-т по делам искусств и от этого заминка в делах и приостановлен прием. Маршак при мне просил по телефону Оськина (из Литфонда) ускорить мое дело; тот предложил зайти к нему дня через 3. Кроме того М. обещал переговорить с Фадеевым. От чтения «А.Р.» уклоняется – очень занят.
26 [сентября 1940 года]. Ничего не сделал – разболтался после Ин-та и пошло до самого вечера.
27 [сентября 1940 года]. Переработал главы XV–XVI; несколько страниц новых.
28 [сентября 1940 года]. Ездил в Литфонд к Оськину. Узнал, что правление Литфонда уже распущено. Литфонд будет обслуживать только членов и кандидатов ССП. Значит, теперь надо попадать в ССП. Просил секретаршу устроить мне выписку из протокола приемной комиссии.
Работал очень мало.
29 [сентября 1940 года]. Написал план XVII и XVIII глав – «Астраханский бунт». Много занимался с Вивой – вообще он отнимает у меня почти все вечера.
30 [сентября 1940 года]. Написал почти всю XVII главу (9 печатных стран. на машинке).
Пост N: 8407
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 10.09.21 06:38. Заголовок: Оцифровка за октябрь..
Оцифровка за октябрь – декабрь 1940 года:
[Для удобства чтения, фрагменты, относящиеся к ИГ, выделены фиолетовым цветом, возможные переклички с темой ИГ – красным. Мои комментарии – синие в квадратных скобках.]
* * * * *
Октябрь.
1 [октября 1940 года]. Написал конец XVII гл. и начало XVIII гл. [«Царского токаря»] (6 страниц).
2 [октября 1940 года]. Очень много и хорошо поработал, засев сразу с утра. Написал конец XVIII главы (6 страниц) и для XIX главы страниц 5. Перепечатал XVII и XVIII главы – 21 стран. на машинке!
3 [октября 1940 года]. Закончил первую часть. Очень она у меня затянулась. Об'ем ее вырос на 60 страниц! Вот так сокращение, о котором мечтает Наумова.
4, 5 [октября 1940 года]. Написаны две главы о булавинском бунте (III и IV главы 2-ой части) и перепечатаны. Много над ними работал.
6 [октября 1940 года]. Закончил IV главу, написал большие отрывки для V и VI, частью перепечатал (IV и V главы).
7 [октября 1940 года]. Написал VII главу (много нового) и перепечатал. Сделаны небольшие куски для следующих глав.
8 [октября 1940 года]. Закончил переработку 2-ой части (написал две сцены, все перепечатал за вчера и за сегодня, вклеил). Во второй части нового материала около 36 страниц; но так как много выбросил (кладоискательство), то об'ем ее возрос всего на 15 страниц.
9 [октября 1940 года]. Начал третью часть. В Ин-т не ездил и работал очень плодотворно, написал до 15 страниц нового. Из них перепечатал страниц 7.
10 [октября 1940 года]. Закончил перепечатку. Вставок оказалось 17 страниц! (на 20 страниц старого). Повесть растет неудержимо и Марков отступает на задний план. Написанные главы рисуют жизнь Алексея за границей. Написал еще страницы 4 для следующ. главы.
11 [октября 1940 года]. Написал 4–5 страниц и все написанное перепечатал. Поработал в общем хорошо.
12 [октября 1940 года]. Ничего не написал. Был Розов, читал начало радио-передачи «Дж. Бруно», которую он пишет по моему поручению. Я навел уничтожающую критику: написано совершенно не то, что нужно. Вместо детской радиопередачи начало огромной героико-трагической поэмы, написанной пятистопным ямбом! Вообще он работает без всякого плана и заносится в заоблачные сферы, куда уносит его пылкое воображение, не считающееся с требованиями действительности.
13 [октября 1940 года]. Записываю темы для радиопередач, которые можно будет сделать:
«Господин Ветер и госпожа Непогода» (П. Мюссе) «Мятежники с «Баунти» (по Ж. Верну, М. Твэну и Д. Лондону) «Приключения экспедиции Барсака»
Получил 10-ый номер журнала «Пионер» с моей статьей: «Мир больших чисел» (6 столбцов).
Закончил переработку 3-ей части «Токаря». Об'ем от 121 стр. вырос до 145 стр. Нового материала 34 стр.
14 [октября 1940 года]. Пересмотрел и прокорректировал все три части; в первой части сделал кое-какие вставки, во 2 и 3-ей ничего не успел сделать. Общий об'ем рукописи от 323 возрос до 425 стр. (правда из них много неполных). Это значит от 16 до 17 листов. Интересно, что скажут в ДИ?
Вечером опять был Розов со своим «Дж. Бруно.» Теперь дело у него начинает направляться, он написал нечто, похожее на начало детской радиопередачи.
15 [октября 1940 года]. Отдал «Ц.Т.» в Детиздат. Наумова «крутила» перед Еремеевой, чтобы замазать тот факт, что вещь в полтора слишком раза больше договорного об'ема. В общем, приняли, а там видно будет. Хотят дать на историческую консультацию проф. Базилевичу из МГУ. С историч. стороны я не очень боюсь, думаю, ошибок и ляпсусов мало.
[Константин Васильевич Базилевич (1892–1950), профессор, специалист по отечественной истории XV–XVII веков. https://ru.wikipedia.org/wiki/Базилевич,_Константин_Васильевич ]
«А. Р.» должен прочитать Куклис. Интересно, что скажет этот высокий ценитель?
16–18 [октября 1940 года]. Прорабатывал материалы для радиопьесы «Михаил Штифель». Переводил его биографию из Кантора. Вот это капитальный труд по истории математики.
19 [октября 1940 года]. Вечером засел за «Штифеля». Писалось легко, написал бóльшую, пожалуй, половину пьесы (8 больших писаных страниц, на машинке это будет страниц 11–12).
В этот день передавалась моя радиопьеса «Чудесный шар», но никто из нас ее не слушал, т.к. узнали о передаче позднее, от знакомых (я, положим, и не мог бы слушать, т.к. был в Институте).
20 [октября 1940 года]. Утром кончил «Штифеля».
21 [октября 1940 года]. Перепечатал «Штифеля». Вечером был Розов, читал свою радиопьесу «Джордано Бруно». Получилось неплохо. Он сообщил, что Ярославский театр выразил согласие прочитать на общем собрании и обсудить нашу пьесу «Право на жизнь». Мы решили, прежде чем посылать, переделать ее в плане показа положительных героев. В ближайшее время этим займемся.
22 [октября 1940 года]. Был в Радио-Комитете. Захарьиной отдал Штифеля, Прусакову план «Алт. Роб.», а Лаговской «Лиса и Барсука» с предложением сделать из этой сказки передачу для маленьких.
Вечером ничего не делал.
23 [октября 1940 года]. Работал над новым планом пьесы «Право на жизнь». Наметил переделки по всей пьесе.
24 [октября 1940 года]. Звонил Наумовой; «Царский токарь» дан на рецензию Базилевичу. Рецензия будет в первых числах ноября.
Заходил в отдел распростр. при УОАП [Управление по охране авторских прав]; оказывается, можно представлять им пьесы для распростран., минуя всякие организации, «единолично», только получив на пьесу разрешение Главреперткома. Надо это учесть. «Волшебника» разошлось пока 6 экземпляров; немного, если учесть, что в СССР 98 кукольных театров. Но меня утешают тем, что сезон только еще начинается.
Кстати о кукольных пьесах. Звонил Немченко и узнал, что она дала «Рыбку-Финиту» на рецензию Шпет. Жаль, что я не знал этого раньше! В общем, Немченко мне ничего вразумительного не сказала, предложила зайти завтра для переговоров.
Был в Литфонде, получил копию (выписку) из протокола, где было вынесено постановление о принятии меня в Литфонд. Печальный документ! Заходил к Левину в «Лит. критик[?]», но мне сказали, что он будет в субботу с 4 часов.
В ССП завез письмо, адресованное Фадееву, с просьбой о содействии и «Чуд. шар» с авторской надписью для него же. Но он сейчас болеет и 2–3 дня не будет в Союзе.
Заходил в Радио-Комитет, там ничего нового. Пискунов предлагает написать пьеску (радио-пьесу) из школьной жизни на тему о хорошем учителе. Идея богатая, надо ее использовать.
Сегодня в «П. Пр.» напечатана моя статья «Механический математик».
25 [октября 1940 года]. Ездил в Театр Кукол к Шпет; подарил ей «Чудесный шар». Она высказала мне свое мнение о «Рыбке-Фините» (оно выражено в ее рецензии, которую я получил от Немченко). Но я ей подробно рассказал содержание сценария, который привез с собой и прочитал кой-какие выдержки. Шпет даже удивилась, насколько смело я переделал сюжет и как его улучшил.
– Теперь я уверен[а], что из этого получится очень интересная пьеса, – сказала она.
Сценарий она оставила себе и обещала показать режиссерам своего театра. На него она напишет рецензию для Немченко.
[Рецензия Леноры Густавовны Шпет на рукопись сказки Волкова «Рыбка-Финита», 21 сентября 1940 года: [ЛитДок-1 за 1920 – 1940 годы, файл 20]
А. ВОЛКОВ.
«РЫБКА ФИНИТА» (Сказка)
Вещь эта мне представляется в литературном отношении очень интересной. Сюжет ее своеобразен и свеж. Удивляет сочетание элементов чисто приключенческих с элементами социальной сатиры, - это сделано занятно и смело. Приятна центральная фигура купца Тит Титыча, выведенного здесь в качестве положительного персонажа, что, опять-таки радует, как отход от шаблона. Юмор, пародийность сочетаются с лиризмом и театральностью отдельных эпизодов. Все это, вместе с очень выдержанным стилем языка этой сказки-повести, делает вещь незаурядной.
Недостатком ее является то, что чисто приключенческий элемент все-же превалирует над идейным содержанием вещи. Для чего автором была нам рассказана вся эта занимательная история? Ради занимательности? Этого нам мало. Ради того, чтобы показать, как друг выручил своего друга из беды,-т.е.утверждается сила дружбы, куначества, крепость слова, данного "названному брату"? Если в этом видеть идейный смысл вещи, то надо прямо сказать, что сюжет эту идею несет весьма относительно: он ее, по сути дела не выражает. Эта идея наличествует в сказке только как вторая побочная тема, следовательно идеей вещи и не является.
В результате - определить идею этой сказки трудно, она неясна, неотчетлива. Вместе с тем, есть момент в сюжете, который позволил бы идею развить, но автором момент этот обойден. Когда Тит Титыч увидел, что царь не оценил его заслуги, он говорит: "Царя кормить - под порогом стоять, купцов кормить - сам большой на пиру буду", а позднее эту же реплику он развивает дальше: "Нищую братию кормить - нищая братия за меня богу помолится". И он, действительно, устраивает пир сначала для купцов, потом для нищей братии. Но эти два эпизода даны так проходно, так случайно, что никакого идейного вывода отсюда сделать нельзя. А он требуется. Мне думается, что именно здесь может лежать идейная развязка вещи. Пока эти два эпизода введены автором лишь для того, чтобы усилить гнев царя, но они могут выдержать и большую нагрузку и развить так, чтобы показать, прав или неправ был Тит Титыч в своих чаяниях, в ожидании поддержки и помощи со стороны купцов или, если и они обманули,- со стороны нищей братии.
Если идея этой вещи уточнится и конкретизируется, сказка может лечь в основу пьесы для детей (для ТЮЗов или кукольных театров),- без этого идейного уточнения работа окажется сделанной за зря.
От Шпет я поехал к Немченко; получил от нее очень благоприятную рецензию на «Рыбку-Финиту». По получении второй рецензии от Шпет, Немченко намерена поставить вопрос перед начальством о заключении договора, хотя теперь, как правило, договора не заключаются.
Был в ЦДТ, отдал зав. лит. частью Песоцкой (преемница Смирновой) пьесу «Волш. Изумр. Города». Она и Дудин обещали прочитать к 10 ноября; я в этом очень сомневаюсь. Оказывается или в театре или у Смирновой сценарий «Рыбки-Финиты», надо взять.
26 [октября 1940 года]. Звонил Прусакову, он говорит, что к работе над «А. Р.» для радио можно приступать; заявка будет утверждена определенно; вопрос только во времени – когда вещь будет поставлена в план.
27 [октября 1940 года]. Написал для радио-пьесы «Михаил Штифель» две песенки кузнеца Ганса и похоронный гимн.
28 [октября 1940 года]. Ездил в ДИ. Ничего нового: Наумова еще больна, а «А. Р.» не прочитаны Куклисом. Звонил Ф. Левину – он не мог мне сообщить ничего нового о приеме в Союз. Уже полгода ССП не занимается этими вопросами, но почему-то неожиданно приняли помимо Комиссии генерала Игнатьева, Кармен и еще кого-то. По этому случаю он написал протест в Президиум ССП. Левин просил меня позвонить через несколько дней. Был Розов, взял план.
[Алексей Алексеевич Игнатьев (1877–1954), генерал, бывший граф, перешедший на службу Советской власти. После Октябрьской революции остался во Франции, в 1937 году эмигрировал в СССР. Автор мемуаров «Пятьдесят лет в строю». Был инициатором создания Суворовских училищ. По легенде, способствовал также возвращению погон в армейскую форму (до 1943 года в Красной Армии погон не было, они рассматривались как контрреволюционный пережиток, характерный для царской армии и Белого движения).]
29 [октября 1940 года]. Звонил Захарьиной. «Штифеля» она забраковала – для их редакции не годится, надо основ. перерабатывать (она назвала вещь «пустячком»). Передала для прочтения Пискунову, м.б. он возьмет. Переговоры после октябрьских праздников.
30 [октября 1940 года]. Написал и перепечатал 1-ую часть радио-пьесы «Алтайские Робинзоны». Приезжал Розов, читал «переработанные» два действия «Права на жизнь». Началось с того, что он громко заявил: – Я переработал! Это оказалось очень легко и просто!
После чтения выяснилось, что он ничего не переработал, а сделал несколько десятков маленьких вставок и изменений в репликах действ. лиц. Конечно, такая «переработка» никуда не годится и я сказал ему, что возьмусь за дело всем [сам?]. У него характеристики действ. лиц остались те же самые. Комично выглядит, когда он читая те же слова, пытается доказать путем авторских пояснений, что они означают совсем другое. Подтекст конечно, есть во всякой пьесе, но нельзя же одними интонациями сделать из мерзавца святого.
Пока поручил ему «доделывать» его работу.
31 [октября 1940 года]. Поздно вечером немного поработал над «Робинзонами».
Ноябрь.
1 [ноября 1940 года]. Написал и перепечатал 2-ую часть радио-пьесы «Алт. Роб.».
2 [ноября 1940 года]. Звонил Максимовой и узнал очень неприятную вещь: у них в редакц. забраковали «Алт. Роб.», считают, что книга мне не удалась. Но мы еще поборемся! Я сказал, что я буду перерабатывать ее, и сделаю книгу.
Вечером был Розов, читал свои поправки к «Праву на жизнь», теперь за нее возьмусь я.
3 [ноября 1940 года]. Целый день болела голова, ничего не сделал.
4 [ноября 1940 года]. Переработал 1-ое действие пьесы «Право на жизнь».
Вечером был на торж. собр. Ин-та по поводу 23-ей годовщины Окт. револ. Приехал наш шеф, М.И. Калинин. Конечно, бурная овация. [Михаил Иванович Калинин (1875–1946) как Председатель Президиума Верховного Совета СССР формально считался главой Советского государства. 7 мая 1940 года имя М. И. Калинина было присвоено Московскому институту цветных металлов и золота, в котором преподавал Волков.] Он выступал с большой речью, говорил об идейности человека и ее значении. Очень интересная манера говорить – простая, интимная, очень тихая речь (даже некоторые слова ускользают от слуха, хотя перед ним стоял микрофон, а я сидел довольно близко).
Некоторые вещи из его речи едва-ли попадут в печать – они были лишь для слушателей. Напр., он говорил, что теперь прожить более или менее культурно можно только на полторы тысячи руб. в месяц («Я, конечно, цен хорошо не знаю, на рынок не хожу!»), поэтому каждый должен наработать покрайней мере на 2500р. в месяц. 1000р. должна пойти на содержание аппарата («в том числе и меня!»), армии и т.д. Говорил он о том, что придется много воевать («Мы много воевали, а вам придется еще больше драться»). «Мы все, как один, пойдем в армию!» – закричали студенты. – «Нет, уж вы лучше будьте инженерами!» – улыбаясь сказал Мих. Ив.
До этого ездил в «Правду», свез в «Пион. Пр.» два ответа на письма, был в «Смене», договорился написать статью о значении математики к 25/XI (стр. на 10). О значении математики, веселую, остроумную статью с неизбитыми фактами и примерами. Хорошо показать значение матем. в военном деле (артиллерия, самолетостроение и т.д.) Это будет выигрышный момент и ускорит появление статьи. Можно поговорить о фокусах и указать, что это не математика. Об'ем – 10 ст.
Дали мне номер «Смены», она, оказ., роскошно издается. Кроме того, я договорился написать о числовых суевериях (только новую статью) и просили «мелочишки» из истории матем. (кто первый придумал + и – и т.д. Можно дать исчисление об'ема ада и т.п.).
Мелочишки просит и «П.П.» Им обещал дать «Метр. сист. мер». Надо послать после праздников.
Звонил Шпет насчет сценария. Ей понравилось. «Очень занятная штука». Обещала написать рецензию для К-та по делам искусств.
На торж. вечере имел интересный разговор с женой Полькина [директора института, в котором работал Волков]. Ей страшно понравился «Чуд. шар» и она рассказывала, как ребята увлекаются «Волшебником». Они населили дачу героями этой книги и просто боготворили их. Страшила, напр., жил у них на чердаке и младший мальчик, лет 4-х, не раз подглядывал на чердак, мечтая увидеть там Страшилу... А насчет «Чуд. шара» она сказала: «Это именно то, что нужно для старших ребят» (она преподает биологию в 8–10 кл.)
6 [ноября 1940 года]. Был в ДИ и говорил с Максимовой. Она обещала сказать Куклису о необходимости еще одной переработки [«Алтайских Робинзонов»] (по ее словам, такие вопросы теперь будто-бы решает главная редакция). А в общем, я ясно понял, что это зависит от нее самое. Главное – типы: неудачны и профессор (раньше он был теплее, лучше, когда давалась Москва) и доктор (доктор неприятен! Почему – не знаю...) Приключений слишком много и они однотипны. Знаешь, заранее, что они кончатся благополучно... Нет напряжения, оно не растет (вот это важно и надо это учесть!). Язык надо облегчить, упростить, надо, чтобы чувствовался Алтай.
Итак: 6 листов, яркие типы, простой и доходчивый язык, постепенное нарастание действия. (Не сделать ли так: одному из них – хотя бы отцу становится все хуже и хуже. Доктор делает вылазку в снега. Потом Петя едет на коне, волки, встреча с Филимоном. Первую встречу с волками можно, пожалуй, выбросить).
7 [ноября 1940 года]. Всю ночь бредил «Робинзонами». К сожалению не могу отдаться всецело этой вещи – надо кончать пьесу. Решил ввести собаку – Волчка. Многие события станут живее и интереснее.
Работал над пьесой [«Право на жизнь»]. Переработал IV и V действие, в основном переработку закончил.
Написал письму Ефиму [Пермитину (ссыльному другу Волкова)].
Вечером долго разговаривал с Галюськой. Она меня укоряла в поверхностном подходе к моим вещам (и совершенно справедливо!) и высказала ряд очень верных мыслей.
– Ты без конца читаешь чужие книги и питаешься чужими мыслями. Нельзя же все время жить на иждивении, надо думать самому.
Это все верно. «Робинз.» из-за этого и потерпели неудачу – мало думал.
Галюська дала очень интересную ситуацию для V действия [пьесы «Право на жизнь»]. Родина приносят с шахты в обмороке – он переработал чересчур и сердечный припадок. Тут ярко выразится самоотвержение Родина, благородный энтузиазм. Я эту мысль обязательно использую. К ней я уже добавил: студенты приходят к больному Родину (не все, а 3–4 впускают), тут выражается их любовь.
Раньше дать: Родин тоже собирается спуститься в шахту (он не предоставляет этого опасного дела Полянскому!) Это Галюськина мысль, очень ценная.
Клюев – человек формально, казенно относящийся к делу. Пришел, отчитал и ушел.
8 [ноября 1940 года]. Проснувшись, опять думал о «Робинзонах». Решил сделать Арбузова археологом, пылким, увлекающимся. Вот тут-то он и проявит свой характер. В связи с этим и все приключения можно построить.
Заново переписал 1-ую половину V действия. Потом начал перепечатывать, перепечатал только 4 страницы. Приехал Евгений с семьей и Розов.. Розову я прочел всю переработанную пьесу. Она стала гораздо короче, но вместе с тем – увы! – из нее вытравлены острые моменты, она стала пресной, бессодержательной. Это признал Розов, согласен с этим и я. В таком виде она годится лишь для клубной сцены. Он снова взял ее к себе, чтобы попробовать сделать с ней, что можно и что удастся.
Сцену с обмороком Родина он признал очень хорошей (но она одна не решает же судьбу пьесы!).
9 [ноября 1940 года]. Болел Адик и я ничего не делал; немного почитал матем. книжки (к статье для «Смены».)
10 [ноября 1940 года]. На практ. занятиях набросал тезисы для математич. статьи. Никуда не ходил, никому не звонил.
11 [ноября 1940 года]. Звонил Р.М. Персон о рецензии Базилевича. Она сказала, что рецензии еще нет, но книга ему нравится. Хоть это утешительно... А то все подряд неудачи. Что-ж, а я буду продолжать свое дело. Заходил в ДИ, разговаривал с Максимовой и Куклисом об «Алт. Роб.», мою просьбу дать еще срок для переработки поддержал случайно встреченный Маршак. Оказ., они хотят угробить книгу из-за того, что у них напряженный план и им видите-ли надо освободиться от нее. Посмотрим.
Заходил в Радио-Ком., но ничего не удалось выяснить, т.к. Захарьина больна. Наумова тоже больна.
12 [ноября 1940 года]. Звонил Шпет. Она дала положительный отзыв о «Рыбке-Фините» Немченко и та просила меня зайти. Я после занятий заехал. Немченко хорошего мнения о сценарии, но толку мало: они не заключают договоров. Она предложила мне обратиться к одному из московских кукольных театров – м.б. кто-нибудь заключит договор. Я высказал сомнение, т.к. знаю, что значит иметь дело с московскими театрами. Тогда она сказала, что можно написать в Киев, к известному режиссеру Сороке и дала к нему рекомендацию. Она пошлет письмо, а я должен послать сценарий и сказку. Попробую.
Кроме того, Немченко просила меня что-нибудь дать для сборника, который они готовят (кукольные пьески и миниатюры для эстрады). Опять говорила о необходимости создания советского Петрушки или чего-нибудь в этом роде (собирательного типа, который полюбили бы ребята). Но это трудное дело.
Вчера и сегодня несколько раз звонил Фадееву (по личному телефону), но никто даже не подошел к телефону...
13 [ноября 1940 года]. Был на «докладе» акад. Тарле в Детиздате (для чего пришлось поручить свои занятия другому преподавателю). «Доклад» заключался в разборе нескольких истор. книг, изданных Детиздатом и был построен по принципу: «Все хорошо, прелестная маркиза, за исключеньем пустяка...» Он разобрал «Из искры пламя» С. Голубова, «Завоеватели» Вольского и т.д. Даже такую пустую и никчемную книжку, как «История одного восстания» Л. Чуковской, Тарле аттестовал, как интересный историч. очерк.
[Академик Евгений Викторович Тарле (1874–1955) — известный историк, автор книг «Наполеон», «Талейран» и др.]
[Приглашение Волкову на доклад профессора Евгения Тарле, 12 ноября 1940 года: [ЛитДок-1 за 1920 – 1940 годы, файл 21]
Ц К В Л К С М ИЗДАТЕЛЬСТВО ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ДЕТИЗДАТ Москва, Мал. Черкасский пер., д. 1. ———————————————
№_____ "12" ноября 1940 г.
Уважаемый Александр Милентьевич
13/XI-с.г. в 13 часов в Детиздате ЦК ВЛКСМ /комната № __1___/ состоится доклад профессора Тарле на тему об исторической книге для детей среднего и старшего возрастов.
«Завоеватели» – историческая повесть Станислава Вольского из эпохи открытия и завоевания Южной Америки. Книга вышла в 1940 году в Детиздате.
Станислав Вольский – псевдоним литератора и политика Андрея Владимировича Соколова (1880–1943). В царской России Соколов участвовал в революционной деятельности, примыкал к разным партиям. Советскую власть не поддержал, эмигрировал, но вернулся в Россию, отошёл от политики и занялся литературной работой. В 1940 году арестован; через 3 года умер в тюремной больнице. https://takiedela.ru/2018/10/veshhestvennye-dokazatelstva/
«История одного восстания» – книга о восстании гайдамаков на территории Правобережной Украины в 1768 году.
Лидия Корнеевна Чуковская (1907–1996) – писательница, поэтесса, мемуаристка, диссидентка, дочь поэта Корнея Чуковского. https://ru.wikipedia.org/wiki/Чуковская,_Лидия_Корнеевна ]
Вывод: «Эти книги надо переиздавать да переиздавать... Чем создавать новые книги, что трудно и не всегда удается, лучше переиздавать старые...»
Прекрасный вывод, что и говорить, в особенности для Детиздата, который и так заслужил славу Переиздата...
Во время заседания Куклис сказал мне, что спор об «Алт. Роб.» решен в мою пользу.
Вечером был Розов, читал новые, написанные им сцены из «Права на жизнь». Мне они очень понравились, они дают хороший, настоящий тон пьесе.
14–15 [ноября 1940 года]. Обрабатывал и перепечатывал «Право на жизнь», сделал 1, 2, 3 действия.
16 [ноября 1940 года]. Вечером был Розов, читал последнюю (девятую) картину. Вышло хорошо. Потом работали над некоторыми сценами по методу Ильфа и Петрова, т.е. сидя вместе за письменным столом. Получается неплохо и продуктивно, фразы заостряются и улучшаются в процессе взаимного отбора.
Наметили сюжет пьесы для кукольной эстрады примерно такой: американский капиталист и его «нейтралитет».
После его ухода немного попечатал, хотя болела голова, а потом до двух часов ночи корректировал сценарий «Рыбки-Финиты», перепечатанный Галюськой.
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8408
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 10.09.21 06:39. Заголовок: 17 . Написал письмо ..
17 [ноября 1940 года]. Написал письмо режиссеру Сороке в Киев. Отправлены сказка и сценарий.
Докончил перепечатку пьесы «Право на жизнь». Очень много над ней работал, изменил ряд сцен.
18 [ноября 1940 года]. Вечером был Розов, просматривали «Право на жизнь». Он читал 1-ую сцену кукольной пьесы для взрослых «Нейтралитет». Очень, по-моему, неплохо, но, конечно, нуждается в коренной переработке.
19 [ноября 1940 года]. Еще дорабатывал «Право на жизнь», корректировал, оформлял рукописи. Звонил Немченко. Оказ., надо представлять пьесы в Главрепертком не лично, а через драмсекцию ССП., театры или Комитет по Делам Искусств. Завтра пойду туда.
20 [ноября 1940 года]. Был в К-те по делам Искусств, но не застал Немченко. Заходил в ДИ. В производственном отделе мне подтвердили (это я слышал на-днях от Максимовой), что «В.И.Г.», быть-может, будет печататься в декабре. В плане его нет, но возможности бумаги, кажется, позволят. его напечатать. Вот было бы хорошо, а то у нас с финансами весьма туго...
Все-таки дело сдвинулось с мертвой точки.
От Базилевича все еще ничего нет.
21 [ноября 1940 года]. Вечером был Розов, читал «Нейтралитет». Много еще надо работать над этой вещью. Теперь буду дорабатывать ее я.
Ездил в К-т по делам искусств. Немченко отрекомендовала меня Радомысленскому, начальнику репертуарного сектора.
– Это наш кукольный драматург, т. Волков. Он обладает тем свойством, что пьесы сделанные им по книгам, выигрывают по сравнению с книгами...
[Вениамин Захарович Радомысленский (1909–1980), театральный педагог. С 1945 года ректор Школы-студии МХАТ имени Немировича-Данченко. https://ru.wikipedia.org/wiki/Радомысленский,_Вениамин_Захарович ]
Я дал Радом. «Право на жизнь».
– Вы давали эту вещь на конкурс?
– Давали, но в совершенно иной редакции.
– Под каким девизом?
– «В содружестве сила».
Он записал девиз и вложил бумажку в пьесу. К чему бы это? Я еще раз подчеркнул ему, что пьеса совершенно переработана.
Ответ обещает дней через 10. Подождем.
Поздним вечером поработал над «Нейтралитетом».
Звонил Захарьиной, договорились встретиться после воскресенья.
22 [ноября 1940 года]. В двухчасовой перерыв между занятиями работал в инст. б-ке над «Нейтралитетом».
Сегодня радостный для меня день: наконец-то получена рецензия от Базилевича на «Царский токарь» и очень хорошая. Я позвонил Персон из Ин-та, но она ничего не сказала мне о характере рецензии, т.к. Баз. очень неразборчиво пишет и его отзыв пошел в машинное бюро.
Понервничал, пока сам не с'ездил в ДИ и не получил копию. Тогда успокоился. Книге дана весьма хорошая оценка. Относительно недостатков с'езжу поговорить с ним лично.
Вечером работал над «Нейтралитетом», закончил первые две сцены и перепечатал; вышло 11 страниц. Переработка розовских сценок полная, сделал гораздо живее, речи короче и проще, ввел целый ряд трюков и провел героев первой сцены по второй, чего у Розова не было.
23 [ноября 1940 года]. После занятий завез первые две сцены «Нейтралитета» в Комитет по Делам Искусств, чтобы там почитали и высказали мнение. М.б. вещь неприемлима с политич. стороны (в сценической пригодности я уверен). Я это сделал по совету Галюськи, чтобы не делать лишней работы. Немченко я не застал и оставил рукопись.
Звонил Наумовой, но она еще не получила рецензии. Между прочим, высказала она странную мысль: «хорошая рецензия может помешать нам, так как над книгой еще надо работать». Вероятно, она думает, что у меня получится «головокружение от успехов». Напрасно: меня так часто щелкают, что таких самонадеянных настроений у меня никак не может получиться: я знаю, что над книгой еще надо работать, теперь, правда, гл. образом, с точки зрения языка.
Наумова не может читать рукопись в ближайшие дни и посоветовала мне пока поработать над ней. Я заехал в ДИ и взял рукопись.
Вечером были с Вивой и Адиком у Колбановских. Читал «Нейтралитет», особого энтузиазма не вызвал; Колб. говорит, что это вещь эфемерная и с ней надо спешить. Я и сам это знаю.
Взял у него материалы по истории книгопечатания в России, чтобы написать радио-пьесу об Иване Федорове.
[Иван Фёдоров (~1520–1583), по традиции считается первым русским книгопечатником. В 1564 году напечатал первую точно датированную русскую книгу – «Апостол». https://ru.wikipedia.org/wiki/Иван_Фёдоров ]
Звонил к Базилевичу, он предложил мне приехать к нему завтра в 7 часов вечера.
24 [ноября 1940 года]. Днем почитал немножко по истории Петра и продумал замечания Базилевича.
Прочитал рукопись А.И.Орлова (начало его диссертации) и сделал массу замечаний, главным образом со стороны языка.
Вечером поехал к К.В. Базилевичу. Он меня встретил очень любезно.
– Ваша книга [«Царский токарь»] мне очень понравилась, очень легко и хорошо написана. Она захватывает читателя; мой сын, ученик 8 класса, прочитал ее, не отрываясь...
Я уверил Конст. Вас., что мне очень приятно слышать такой отзыв.
Он говорил о фигуре Петра и о целесообразности казни Алексея. В отношении Толстого и Румянцева [персонажей книги – деятелей эпохи Петра I] можно говорить не о предательстве, а об обмане и хитрости. Петр же, казня Алексея, без сомнения переживал сильную внутреннюю драму. Предание суду вельмож и чиновников – мудрая мера.
Фигура Петра, по его мнению, мне в основном удалась, также как и фигура Алексея.
Второстепенные лица тоже удачны. Поп Акинфий и Илья Костров [позже, в опубликованной версии книги, Илья Костров, вероятно, «превратился» в Илью Маркова, мятежного брата царского токаря Егора Маркова] показывают в романе, как Петр силой своего гения, размахом, притягивал к себе своих противников, превращал в своих сторонников (об этом я сегодня прочитал и в «Истории СССР»).
Заглавие лучше дать «Великий перелом», это будет больше соответствовать характеру книги. Основание СПБ лучше дать по официальной версии, т.е. 16 мая 1703 года. Конец Булавина показать более ярко, он героическая фигура и надо это оттенить (показать его предсмертную борьбу).
Астраханский бунт в интересах цельности лучше дать подряд, а не разбивать на два или три куска.
В заключение он еще раз сказал, что считает книгу очень удачной.
Я немножко рассказал ему о себе и о своей предыдущей книге – «Чуд. шар». Мысль написать цикл «XVIII век» он нашел очень интересной.
Я советовался с ним об исторической специальности для Вивы; он мне рассказал какие специальности у них на Истфаке 1 МГУ и в ИФЛИ и какой практической деятельностью могут заниматься окончившие.
[ИФЛИ – Московский институт философии, литературы и истории (1931–1941), был выделен из состава МГУ, но через 10 лет снова с ним слит.]
25 [ноября 1940 года]. Звонил Немченко, оказалось, что «Нейтралитет» неприемлем с политич. точки зрения, она уверена, что его не пропустит Главрепертком. Политика сейчас так неопределенна, что задевать какие-то страны рискованно. Вот и еще с одной пьесой мы опоздали; а сценически Немченко признала ее очень хорошей. Ну что ж, учимся...
Накануне вечером начал математическую статью для «Смены»; назвал ее «Математика и техника», хотя заглавие мне не нравится. Сегодня ее закончил.
26 [ноября 1940 года]. Редактировал и перепечатал «Матем. и технику», вышло десять страниц. Завтра пошлю Мейеровичу в «Смену».
Был Розов, горевал по поводу неудачи «Нейтралитета». Хочет все же предложить его для эстрады, хотя, думаю, этот номер не пройдет.
Собирается писать коротенькую пьеску для того-же сборника. Если у него явится интересная идея – попробуем сделать.
27 [ноября 1940 года]. День прошел впустую. Надо сказать, что теперь такие дни, в которые мне ничего не удается сделать, вызывают у меня довольно неприятное чувство неудовлетворенности.
Вечером был Розов, читал написанное им' обозрение «Весьма обыкновенное приключение Пети Вертунчикова». Я забраковал: слабая вещь как со стороны художественной, так и со стороны житейской правды. Ничего нельзя из этой вещи сделать.
Отправил Мейеровичу «Матем. и техн.»
28 [ноября 1940 года]. Опять день прошел бесполезно. Вечером оформлял оставшиеся у меня два экземпляра пьесы «Право на жизнь». Много занимался с Вивой и Адиком (об этом вообще можно не писать – это каждый день).
29 [ноября 1940 года]. Звонил Мейеровичу. Моя статья «Математика и техника» ему очень понравилась. Он назвал ее необычной. Просил заехать во вторник в редакцию, чтобы переговорить относит. некоторых поправок.
Звонил в Радио-Комитет, узнал от Захарьиной, что «Джордано Бруно» Розова совершенно провалился, признан очень слабым. Когда я попробовал указать, что ведь это его первая вещь, то получил довольно резкий ответ: – Пускай он учится не на нас!
Наумова все еще больна, не встает.
Вечером до 2-х часов сидел над «Царским токарем»
30 [ноября 1940 года]. Звонил Радомысленскому, он еще не читал «Право на жизнь».
Опять сидел до 2-х ночи над «Токарем» (хотя я теперь переименовал его в «Великий перелом».)
Декабрь
1 [декабря 1940 года]. Работал над «Великим переломом».
2 [декабря 1940 года]. Работал над «Вел. перел.» Был в Радиоком., разговаривал с Захарьиной о переделке «Штифеля». Вечером читал для этого материалы. Был Розов, очень обескураженный тем, что его радио-пьесу «Дж. Бруно» забраковали.
3 [декабря 1940 года]. Договорился с Наумовой о том, что над «Вел. пер.» могу работать числа до 20_ декабря. Был в ДИ, там уже заготовлен договор на школьн. издание «Волшебника», с тиражом 177.000! Я его подписал и он, очевидно, будет на-днях оформлен. Это кстати, т.к. у нас страшное безденежье.
Звонил Мейеровичу, редактор еще не прочел моей статьи, поэтому в «Смену» я не поехал.
Галюська сегодня подписалась на некоторые журналы. Как это теперь трудно! Мне же удалось «вырвать» подписку на «Дет. литер.» в отд. Союзпечати.
Звонил в ССП. Оказывается Федор Левин нахально лгал мне, уверяя, что мое дело подготовлено к рассмотрению. Оказывается, приемная комиссия не собиралась около года! И он имеет наглость винить в задержке приема в ССП Фадеева. [Весь абзац отчёркнут на полях и помечен карандашным значком «NB».]
Хороши порядочки в Союзе Сов. Писателей!
4 [декабря 1940 года]. Написал половину радио-пьесы «Михаил Штифель» в новой редакции.
5 [декабря 1940 года]. Докончил «Штифеля» и перепечатал. Вышло почти 16 страниц. Трактовка образа Штифеля совершенно другая – теперь это бескорыстный энтузиаст науки, передовой человек эпохи.
Работал над пьесой весь день и вечер.
6 [декабря 1940 года]. Звонил Мейеровичу. «Мат. и техника» редакторам понравилась, но кое-что надо переделать. Просил заехать 10-го.
Начал работать над радио-пьесой «Алт. Робинзоны».
7 [декабря 1940 года]. Заходил в К-т по Делам Искусств, но ответа по поводу «Права на жизнь» не получил. Просили зайти в понедельник. Поехали к Худяковым, ночевали у них.
8 [декабря 1940 года]. Окончил 1-ую часть радио-пьесы «Алт. Роб.»; перепечатал. Но это, конечно, только вчерне.
9 [декабря 1940 года]. Был в К-те по дел. Иск., разговар. с редакт. Дуниным. «Право на жизнь» рекомендовать театрам К-т не может, но по соображ. не художественным, а кон'юнктурным, политическим.
Угробил пьесу бандит Окуньков!
Фигура его вышла настолько яркой и сильной, что подавила всех благонамеренных героев пьесы.
– Это такая сила ваш Окуньков, такая символическая фигура, везде он так раскинул свои щупальцы, что если это верно, то просто страшно становится жить... Зритель уйдет из театра с тяжелым чувством... Вашу пьесу не пропустит цензура, не решится поставить ни один театр. Окуньков сочен, он реальная фигура с плотью и кровью и вы повторили общее правило: отрицательные герои написаны лучше положительных. С драматургич. точки зрения, пьеса сделана очень хорошо: не придерешься. События нарастают стремительно, сюжет построен плотно, умело.
Пьеса очень сценична. Два года назад она была бы «очень репертуарной». Но теперь установка на показ положительных героев... Перерабатывать пьесу нет смысла, ничего не выйдет.
Мы уже и пробовали это делать, но Окуньков поставил на своем и не позволил превратить ее в безобидный пустячок.
Я сказал, что мы работаем над школьной пьесой.
– Несите, будем читать. Школьные пьесы очень нужны. Но не ошибитесь в отношении идеи.
А теперь это очень просто...
Заходил к Немченко. «Нейтралитет» можно переработать, выбросив конкретные указания на воюющие страны; сделать безобидную, веселую сатиру на буржуазию. Она в таком виде вещь примет, т.к. у них в сборнике нет ничего на международную тему. Надо сделать к 13/XII (пятница) Я обещал.
Вечером был Розов. Говорили долго о сюжете новой пьесы. Я предложил ему выбросить из головы школьную пьесу, т.к. получается скучная и надуманная вещь. Решили писать пьесу из жизни рыбаков, на фоне моря и борьбы со стихией.
Много работал над «Алт. Роб.» (радио-пьесой), правил язык.
10 [декабря 1940 года]. Свез «Алтайских Роб.» и «Мих. Штиф.» – две радиопьесы в Радио-Комитет. Обещали быстро прочитать.
Был в «Смене» у Мейеровича по поводу статьи «Мат. и техника». Нужно дать больше математики, углубить статью, не стесняясь расширением об'ема.
Вечером перерыл весь испанско-русский словарь, отыскивая имена, где происходит действие пьесы «Нейтралитет». Нашел хорошие: После этого переделал 1 и 2 сцены «Нейтр.», придав им южно-американский колорит.
11 [декабря 1940 года]. Утром был в Поликлинике. В Ин-т приехал за час до занятий. Сел в библиот. зале и принялся писать 3-ю сцену «Нейтр.» Дело пошло легко. После этого писал еще 2 часа в аудитории, пользуясь тем, что мои студенты делали контрольную работу. Написал 3-ю, 4-ую и начало 5-ой сцены. Из Ин-та приехал в ДИ, получил 1000 р. аванса (за шк. издание «В.И.Г.»), что пришлось очень кстати и даст возможность заплатить часть долгов.
Вечером закончил 5-ую сцену «Нейтр.» и все три, т.е. 3, 4, 5-ую перепечатал. Поработалось в этот день замечательно. Пьеса мне нравится – живая и острая.
12 [декабря 1940 года]. Звонил Прусакову о радио-пьесе «Алт. Роб.» Вещь пойдет, вполне приемлемая; надо кое-что подработать. Очень нравится оригинальное начало без трафаретного выступления ведущего. Не решен еще вопрос, пойдет она в одной или в двух сериях.
Вечером перепечатал 1 и 2-ую сцены «Нейтр.», представляющие сцены Розова, значительно мной переработанные.
Был Розов, читал «Нейтр.», очень хвалит. Обсуждали с ним план пьесы «Буря».
13 [декабря 1940 года]. Гал. утром свезла «Нейтралитет» в Комитет по Дел. Искусств, я в 3 часа звонил Немченко, но она еще не прочла.
Звонил Захарьиной, она и Герман читали «Мих. Штифеля», обеим понравилось. Несколько суховаты реплики ведущего, но это пустяки, легко изменить. Вещь пойдет. Начинается, так. обр., полоса удач.
Звонил Наумовой, муж ее говорит, что она числа 17 выйдет на работу. Т.о. надо приналечь на «Великий перелом». Сегодня, кстати, другой работы не предвидится.
Забыл кое-что записать. Вчера Розов сказал, что он сдал «Право на жизнь» в Малый театр, зав. литер. частью Бертенсону и в изд-во Искусство. Ответ обещают дать в конце декабря.
Я в Детиздате 11-го был в редакции «Дет. календаря» и договорился о ряде статей. Темы такие: «Матем. и артиллерия», «Матем. и авиация», «Гаусс», «Эйлер» – это к юбилеям. «Взятие Нотебурга». Далее – моральные новеллы – героизм, бесстрашие, честность русских людей и т.п. (Это можно дать подвиг майора Горталова и т.д. Посмотреть библ. Березовского).
[Взятие Нотебурга (1702) – взятие шведской крепости Нотебург (бывшая русская крепость Орешек) русскими войсками под командованием Петра I в ходе Северной войны. https://ru.wikipedia.org/wiki/Осада_Нотебурга_(1702)#Штурм
Кажд. писатель должен дать в календарь 1942г. (к 25лет. юбилею Окт. Револ.) по рассказу или новелле (смотр [?] писателей «детских» и «взрослых»).
Срок – 15 января. Можно использовать и лицевую сторону листка. Напр., на лицевой стороне дать очень кратк. биографию (в неск. строках), а на оборотной – случай из жизни великого человека. Или – на лицев. стороне изречение, подл. [подлинные?] слова данного лица, а на обороте биография.
Вечером 13-го много работал над 1 частью «Великого перелома», правил язык.
14 [декабря 1940 года]. Звонил Немченко. «Нейтралитет» понравился, она его сдала в редакцию и попросила позвонить через несколько дней. Сборник будет печатный.
Вечером – работа над «Великим переломом».
15 [декабря 1940 года]. Весь день работал над «Вел. переломом». Кончил просматривать 1-ую часть.
16 [декабря 1940 года]. Немного работал над 2-ой частью «В.П.» Читал «Историю СССР». Некоторые факты из истории астраханского и булавинского бунтов изложены у меня неправильно, надо уточнить. [В советское время учебники под заглавием «История СССР» нередко охватывали и многовековой период дореволюционной России, когда никакого СССР ещё не существовало.]
17 [декабря 1940 года]. Утром немного поработал над 2-ой частью. Потом Институт. Вечер весь ушел на занятия с Вивой.
18–19 [декабря 1940 года]. Работа над второй частью «Перелома»
20 [декабря 1940 года]. Звонил в Радио-Комитет. Со «Штифелем» опять скандал: миновал Захарьину, споткнулся на Захаркиной! Захаркина – начальник сектора – осталась недовольна. Мотивов в точности не знаю, кажется, недовольна тем, что Штифель получился очень свободомыслящим. Вот и угоди! Захарьина просила зайти для личного разговора.
21 [декабря 1940 года]. Звонил в К-т по делам искусств. С «Нейтралитетом» еще не выяснено. Звонил Прусакову – «Алт. Робинзоны» тоже не сдвинулись с места.
Вечером кончил 2-ую часть «Перелома» (далеко не окончательно!)
22 [декабря 1940 года]. Воскресенье. Весь день работа над 3-ей частью. Прошел больше половины.
23 [декабря 1940 года]. Продолжал работать над «Вел. Переломом»
24 [декабря 1940 года]. Был в Радио-Комитете. «Алт. Робинзоны» пойдут, но пока еще не определен об'ем передачи. Прусаков просил позвонить через несколько дней. Договорился с Захаркиной о переработке «Штифеля». Начальник сектора детского вещания Захаркина поразила меня убожеством мысли и низким уровнем умственного развития (полным отсутствием знаний). Она читает, запинаясь: «Като....лизм». Противопоставляет: католичество, протестантство и... христианство! Весело... Договорились на том, что я сделаю Штифеля под конец безбожником.
Был в изд. «Искусство» у ред. Циновского. «Нейтралитет» забракован: чрезмерно велик, плакатен. Нужны миниатюрки в 4–5 страниц.
Разговорились о других пьесах, мною написанных. Я ему сказал о кук. пьесе «В.И.Г.» Она его заинтересовала, он просил представить пьесу и кстати ознакомить его с книгой. Я обещал дать ему. Он сказал, что пьеса м.б. будет издана. В общем, надо им завезти, м.б. что-нибудь и выйдет.
26 [декабря 1940 года]. Заходил к Наумовой, она вышла на работу. «Великий перелом» можно представить к 20 января. После этого она поставит в порядок дня вопрос об «Искателях правды» (конечно, если эта рукопись будет удачна).
Закончил пересмотр «Вел. перелома»
27 [декабря 1940 года]. Вернулся из Института с головной болью, со скверным самочувствием. В общем заболел.
28–31 [декабря 1940 года]. Болезнь. Грипп, правда при не очень высокой температуре, но страшные головные боли; вдобавок разболелись зубы (вернее десны). Нельзя жевать, десны сверлит и ноет. Все дни лежал, ничего не делал, читал. Аппетит хороший. 28-го слушал трансляц. «Ч.ш.»
31-го встречали Новый Год своей семьей – я, Галюська, Вива с Адиком.
Янв. 15. «Числовые суеверия» напечат. в «Пион. Правде».
Январь. «Числовые суеверия» транслиров. по радио.
Февр. 22. «Математ. турнир» – статья в «П. Пр.»
Марта 5. Две иллюстр. к «Чуд. шару» в «Литер. газ.»
" 29 «Волш. Из. Гор.» – кук. пьеса принята К-том по Дел. Иск.
Апрель. Приняты 4 статьи для «Дет. календаря».
Мая 20. «Числовые великаны» – статья в «Пион. пр.»
Июня 22–23. «Волш. Из. Гор.» – трансляц. по радио (1 раз).
[без даты] («Волш. Из. Гор.») целиком читался в Ленингр. и передавался на Украине)
Авг. 23. «Чудесный шар» – трансляц. по радио (1ый раз).
Октябрь. «Мир больших чисел» – статья в журн. «Пионер».
Нояб. 5 «Механич. матем.» – статья в «П. пр.»
[вставка другой ручкой: Дек., 23. «Чудесн. шар», трансляц. по радио (2ой раз)]
Январь. 2-ое издан. «Волшеб. Изумруд. Города».
Март. Вышел из печати «Чудесный шар».
Литерат. заработ. (чистый) 22633 руб. (план был 20000р.) Написано очень много, но многое отвергнуто (надеюсь, временно). Неудачи с пьесой «Право на жизнь», с «Алт. Роб.», со сказками, с радио-пьесой «Мих. Штифель» и т.д. Литфонд и ССП. – попрежнему впереди...
Чарли Блек спасибо за новые интересные отрывки из дневников!
цитата:
Вечером долго разговаривал с Галюськой. Она меня укоряла в поверхностном подходе к моим вещам (и совершенно справедливо!) и высказала ряд очень верных мыслей. – Ты без конца читаешь чужие книги и питаешься чужими мыслями. Нельзя же все время жить на иждивении, надо думать самому. Это все верно. «Робинз.» из-за этого и потерпели неудачу – мало думал.
У меня вышло что-то похожее - стало гораздо легче придумывать, писать и (самое трудное) заканчивать длинные произведения толь, когда я почти перестал читать чужие книги и переключился больше на жизненный опыт и обдумывание увиденного и происходившего в жизни.
Напр., он говорил, что теперь прожить более или менее культурно можно только на полторы тысячи руб. в месяц («Я, конечно, цен хорошо не знаю, на рынок не хожу!»), поэтому каждый должен наработать покрайней мере на 2500р. в месяц. 1000р. должна пойти на содержание аппарата («в том числе и меня!»), армии и т.д. Говорил он о том, что придется много воевать («Мы много воевали, а вам придется еще больше драться»). «Мы все, как один, пойдем в армию!» – закричали студенты. – «Нет, уж вы лучше будьте инженерами!» – улыбаясь сказал Мих. Ив.
"Отдавайте половину зарплаты на содержание аппарата и воюйте" - "Согласны, ура! Ведь это не при королях спину гнуть (с)" Вот времечко было Но это уже политика, поэтому дальше мысль развивать не буду.
цитата:
Угробил пьесу бандит Окуньков! Фигура его вышла настолько яркой и сильной, что подавила всех благонамеренных героев пьесы. – Это такая сила ваш Окуньков, такая символическая фигура, везде он так раскинул свои щупальцы, что если это верно, то просто страшно становится жить... Зритель уйдет из театра с тяжелым чувством... Вашу пьесу не пропустит цензура, не решится поставить ни один театр. Окуньков сочен, он реальная фигура с плотью и кровью и вы повторили общее правило: отрицательные герои написаны лучше положительных.
Мне этот Окуньков напомнил одного персонажа Сухинова, о-которой-нельзя-говорить и одну из главных тем дискуссий о ней. Отрицательные герои часто получаются лучше положительных даже у мастеров пера помимо их желания, и причём это в порядке вещей.
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8409
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
стало гораздо легче придумывать, писать и (самое трудное) заканчивать длинные произведения толь, когда я почти перестал читать чужие книги и переключился больше на
Звучит любопытно, надо будет попробовать ) У меня пока, правда, другая тенденция: в последние годы читаю всё меньше (тает интерес к чтению), но и пишу тоже меньше.
Sabretooth пишет:
цитата:
"Отдавайте половину зарплаты на содержание аппарата и воюйте" - "Согласны, ура! Ведь это не при королях спину гнуть (с)" Вот времечко было
Ну, мне кажется, это не такой уж негативный пример. Энтузиазм тех студентов - результат иного чем сейчас отношения к родине и правительству. Люди чувствовали, что это их страна, их армия, их правительство, ощущали искреннюю сопричастность ко всему этому. Сейчас отношение изменилось; по некоторым опросам половина молодёжи хотела бы переехать за границу, армейской службы люди боятся, чиновников не любят. Другое дело, что уже с середины 1930-х годов руководство страны, на мой взгляд, такого доверия не заслуживало, но студенты этого знать не могли.
Sabretooth пишет:
цитата:
Мне этот Окуньков напомнил одного персонажа Сухинова
Да и с Волковским Урфином та же история ) В фандоме он популярнее противостоящих ему героев - Страшилы, Дровосека, Элли, Чарли Блека, Энни и Тима.
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8418
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 16.09.21 10:26. Заголовок: Оцифровка за январь ..
Оцифровка за январь – март 1941 года:
[Для удобства чтения, фрагменты, относящиеся к ИГ, выделены фиолетовым цветом, возможные переклички с темой ИГ – красным. Мои комментарии – синие в квадратных скобках.]
* * * * *
1941 год.
Январь.
1 [января 1941 года]. Много работал над 1-ой частью «Вел. перелома». Снова чистил слог, обрисовывал внешность героев, жесты.
2 [января 1941 года]. Продолжал работать над «Вел. Перел.»
3 [января 1941 года]. Кончил 1-ую часть «В.П.» – теперь почти начисто. Начал вторую.
4–5 [января 1941 года]. Закончил обработку 2 и 3 части «Вел. перелома».
6 [января 1941 года]. Начал снова (после болезни) работу в Ин-те. После экзамена поехал в Детиздат, получил первый экземпляр «Волшебника Изумр. Города» в школьной серии. Симпатичная книжечка в сером коленкоровом переплете, с зеленым рисунком на лицевой стороне. Приятно... [Это вышел ВИГ-1941.]
Вечером переносил поправки в свой экземпляр «Вел. пер.»
7 [января 1941 года]. Целый день работал над вторым экз. «В. п.» Почти закончил 1-ую часть.
8 [января 1941 года]. Утром Ин-т. После занятий был в ДИ, еще взял 10 экз. «В.И.Г». Познакомился с Радловым. Разговаривал с Наумовой, она поставила в план февраля сдачу книги на иллюстрацию. Но раньше февраля не обещает приступить к чтению книги.
[Николай Эрнестович Рáдлов (1889–1942), художник, карикатурист, первый иллюстратор «Волшебника Изумрудного города» (издания 1939 и 1941 гг.). https://ru.wikipedia.org/wiki/Радлов,_Николай_Эрнестович
На рисунках Леонида Владимирского к изданию «Волшебника» 1959 года отчётливо видна преемственность по отношению к рисункам Радлова — в образах Страшилы, Дровосека, других персонажей, в выборе сцен. Если бы иллюстраций Радлова не было, вероятно и нарисованные Владимирским персонажи выглядели бы совсем иначе.
Примечательно также, что знакомство Волкова с Радловым состоялось уже после выхода «Волшебника» из печати. Т.е. творческого содружества (в т.ч. согласования образов) между автором и художником предусмотрено не было.]
9 [января 1941 года]. Оформил 1-ую часть «Вел. пер.» (свой экземпляр) Написал и перепечатал 3-ий вариант радио-пьесы «Михаил Штифель» (около половины нового текста; сократил на 28-мин. передачу).
10 [января 1941 года]. Не работал.
11 [января 1941 года]. День рождения Вивы [17-летие]. Вечером гости.
12 [января 1941 года]. Читал материалы для матем. статьи.
13 [января 1941 года]. Перерабатывал статью «Математика и техника». Написал около 10 стр. нового текста.
14 [января 1941 года]. Экзамен в Ин-те. Вечером работал над оформлением 2го экз. «Великого Перелома».
15 [января 1941 года]. Писал 2-ую часть радио-пьесуы «Алт. робинз.»
16 [января 1941 года] Перепечатывал «А. Р.» и работал над «Вел. Пер.»
17, 18 [января 1941 года]. Заболела Галюська. Не работал.
19 [января 1941 года]. Кончил перенос поправок в III часть «Вел. Пер.»
21 [января 1941 года]. Перепечатка и обработка статьи «Мат. и техника».
22 [января 1941 года]. Оформил вторые экземпляры «Мат. и техн.» и «Алт. роб.»
23 [января 1941 года]. Отправил Мейеровичу «Мат. и техн.». Вечером был в ЦК ВЛКСМ на расшир. собрании Комиссии по дет. литер., по вопросам трудового и военно-физического воспитания. Думал встретить там Фадеева, но он не пришел. Докладчиками были Шкловский и Ивантер. Из выступлений было интересным выступление ген.-майора Кашубы, котор. призывал писателей создавать книги по оборонной тематике и приводил примеры патриотического воспитания народа за рубежом. Он рассказывал о 13-летней финской девочке, которая стреляла в наших и упорно отказывалась сдаться, пока ее не подстрелили. В госпитале она три дня ничего не ела: когда ее вылечили и спросили, что она будет делать, если ее отпустят, она ответила «Буду бить москалей»! У нас же в СССР делу патриотического воспитания уделяется очень мало внимания.
[Владимир Нестерович Кашуба (1900–1963), генерал, танкист, участник Гражданской, финской и Великой Отечественной войн. Герой Советского Союза. https://ru.wikipedia.org/wiki/Кашуба,_Владимир_Несторович ]
Видел Ильина, который приглашал работать у него, в подкомиссии научно-популярной литературы.
В общем же, заседание было достаточно бесцветное.
Вечером (вернее ночью), вернувшись с заседания, нашел на столе телеграмму из ССП со срочным вызовом. Вероятно, вопрос о приеме, наконец, сдвинулся с места.
24 [января 1941 года]. Мое предположение оправдалось: 27 янв. на президиуме ССП стоит вопрос о принятии меня в Союз Писателей. Долгожданный день близок! Секретарь Елена Аветовна просила меня уладить вопрос с поручителями: я назвал Шкловского и Ильина. Шкловского я встретил в Литфонде, он дал согласие; с Ильиным договорился вечером на совещании по дет. л-ре; он даст письменную рекомендацию, против чего не возражает А.А. Фадеев. Кроме него [или: Кроме того?] на том же собрании Фадеев обещался выступить и поддержать мою кандидатуру. Из Литфонда взял письменные рекомендации Шкловского и Маршака, их тоже представлю. Как будто бы дело должно увенчаться успехом. Буду ждать 27 января...
Половину дня употребил на глубокий рейд по редакциям и театрам.
Был в ЦДТ. Колосова, конечно, «Волшебника» не прочитала, но мне сказала, что читала, только давно, и ей надо «освежить в памяти». Договорились, что она прочтет к 31/I. Оказывается, у нее брал рукопись драматург Швембергер и она ему очень понравилась. Он хотел со мной познакомиться. Я сделал из этого организац. выводы: записал его адрес, увижусь и поговорю.
В театре Образцова перемены. Шпет ушла в декретный отпуск, ее заменяет Перец (зам. директора). Я с ним познакомился, дал ему читать сценарий «Рыбки-Финиты» и «Нейтралитет» (где действуют сеньор Перец и сеньор Сахар!). Он обещал прочитать ко вторнику; в таких вещах, как «Нейтр.» они нуждаются, но об'ем велик и для них. Насчет «Р.-Ф.» он находит, что там нет интересной идеи. Она вскрывает внутр. свойства людей только для зрителя; вот если бы этим пользовался кто-нибудь из действующих лиц, то было бы совсем другое. Над этим стоит подумать.
Был в Радио-Комитете, сдал Лаговской «Алт. роб.», дал читать Захарьиной «Мат. и технику»; о «Штифеле» ничего не выяснено. Сдал в литдрамсектор «Нейтралитет», может быть, что-нибудь и выйдет.
Был в Детиздате, сдал рукопись «Вел. перелом». Наумова обещает прочитать в первой неделе февраля, но этого не гарантирует. Вообще-же думает заняться рукописью во 2-ой половине февраля и если у нее не будет особых сомнений и вопросов, она ее одобрит.
Взял у Максимовой рукопись «Алт. Роб.»
Вечером был на совещании в ЦК ВЛКСМ. Этот вечер прошел очень интересно и я был весьма доволен, что пошел, хотя цель у меня была очень узкая: увидеть Ильина. Но кроме Ильина, я увидел и Фадеева, а кроме того, приобрел целый ряд ценных и интересных идей. Теперь я знаю, в каком духе надо перерабатывать «Алт. Роб.».
Мысли и интер. моменты выступлений записаны в зап. книжке.1)
1) Я вписываю это сюда 20 лет спустя, в августе 1961г., когда привожу в порядок свое литературное хозяйство.
Совещание по вопросам детской литературы в ЦК ВЛКСМ 24 января 1941 г.
Очевидно, я начал записывать не сразу, потому что содержание основного доклада у меня незафиксировано, и даже не указано, кто был докладчиком.
Запись начинается с прений и, быть может, с выступления далеко не первого оратора. Она велась довольно бессвязно, отрывочно.
Гуревич (очевидно, Г. Гуревич, писатель-фантаст) говорил о необходимости поднимать интернациональное воспитание.
Мишакова тут же его оборвала и сказала: – Надо воспитывать национальное чувство, поднимать «на щит» народы Советского Союза.
(Вот как нынче дело обстоит1)
1) В скобках подаются мои мысли.
[Здесь Волков ошибся, отождествив в 1961 году Гуревича из записок 1941 года с фантастом Г. Гуревичем.
Писатель-фантаст Георгий Иосифович Гуревич (1917–1998), судя по данным интернета, публиковаться начал только в 1946 году. А на момент описываемого совещания, будучи в возрасте всего 23-х лет и не имея никаких публикаций, он вряд ли мог выступать с поучающими призывами на писательском совещании в ЦК комсомола среди литературных корифеев, таких как Михалков, Гайдар, Кассиль, Фадеев и т.д.
К этому не располагала и биография будущего фантаста Г. Гуревича: в 1936 году он был арестован, приговорён к 3 годам лагерей «как социально опасный элемент», в 1937 году освобождён досрочно, в 1939 вернулся из ссылки, в 1939–1945 гг. служил в армии. В Союз Писателей принят только в 1957 году. https://ru.wikipedia.org/wiki/Гуревич,_Георгий_Иосифович https://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=unpublished&syn=334 ]
Михалков говорил, что, когда везешь дрова, не надо останавливаться из-за упавшего полена...
Романов (секретарь ЦК ВЛКСМ): – Так без дров останешься!
Геннадий Фиш очень ярко и образно говорил о необходимости уметь ходить на лыжах. Наши ходили в атаку пешком, проваливаясь по пояс в снег, а финны бегали на лыжах...
[Геннадий Семёнович Фиш (1903–1971), писатель, переводчик, киносценарист, военный корреспондент, участник финской и Великой Отечественной войн, автор очерков о Скандинавии. https://ru.wikipedia.org/wiki/Фиш,_Геннадий_Семёнович]
Л. Кассиль очень хвалил итальянского писателя Эдмондо де-Амичиса – у него надо учиться писать о детях. Он говорил о книге «Сердце»... (названия я не уловил), посвященной трудовому и военному воспитанию.
[Эдмондо Де Амичис (1846–1908), итальянский писатель, поэт, журналист, писал о социальных проблемах. Номинант на Нобелевскую премию по литературе 1908 года. Детская повесть «Сердце. Записки школьника» (1886) принесла автору мировую известность. https://ru.wikipedia.org/wiki/Де_Амичис,_Эдмондо ]
Михайлов (секретарь ЦК ВЛКСМ). Детские писатели и даже Правление ССП недооценивают значения этого совещания. Оно имеет огромное значение, ставит проблему коренного перелома в работе каждого писателя. Он говорил также о иждивенческих настроениях нашей молодежи, которой всё слишком легко дается.
(Идеей «Алтайских робинзонов» всё же должно стать перевоспитание Пети, становление его характера).
Барто. У нас очень мало книг, где дети преодолевают трудности. У нас всё благополучные книги с благополучными детьми. Надо говорить о воспитании моральных качеств.
(Вот мне и поставить в центр труд Пети! Это будет кстати!)
Гайдар говорил о том, что надо воспитывать у детей чувство долга, сознание ответственности. Говорил он хорошо, глубоко, хотя и бессвязно. Тогда им и было сделано его знаменитое высказывание о хитрых людях, которые притворились детскими писателями (я точно не помню).
Нат. Забила (укр. писательница) говорила о развитии смелости и находчивости. Хвалила книгу Тальбота «Старшины Вильбайской школы» (обязательно прочитать).
[Наталья Львовна Забила (1903–1985), детская писательница. Перевела на украинский язык «Слово о полку Игореве». https://ru.wikipedia.org/wiki/Забила,_Наталья_Львовна ]
[Тальбот Бейнс Рид (1852–1893), английский писатель в жанре школьных историй для мальчиков. Его книгами, в том числе «Старшинами Вильбайской школы» («The Willoughby Captains», 1883–84) вдохновлялся П. Г. Вудхаус, автор «Дживса и Вустера». https://en.wikipedia.org/wiki/Talbot_Baines_Reed ]
Г. Фиш (с места). Книги должны быть о страстях!
А.А. Фадеев рассказывал о том радостном трепете, когда он получил винтовку, как он ее чистил, ночью вставал и смотрел, не украли ли ее...
(Это – чувство Пети Арбузова, когда он едет с винтовкой искать помощь отцу и доктору. Но чувство это смешанное: днем гордость, а ночью страх, не надо прямолинейности).
Михайлов. У наших детей развивают неприспособленность к жизни, им даже не дают самим бусы на елку повесить. В результате они не хотять подмести комнату, сварить суп, пошить и т.п.
Количество молодежи, нарушающей Указ о трудовой дисциплине, насчитывается десятками тысяч. В ЦК ВЛКСМ являются делегации студентов по поводу отмены стипендий (очевидно, в то время правила выдачи стипендий в некоторых Вузах стали более строгими).
Писатели несут ответственность за такое отношение ребят к труду. Учить детей при помощи игры можно только до 7-летнего возраста. Надо подчеркивать детям, что труд – дело серьезное, незачем его прикрашивать, а у нас всё идет под лозунгом «счастливого детства». У нас рисуют труд, как путь побед, как дорогу, усыпанную розами.
Как пример отношения к жизни нашей молодежи, докладчик приводит курьезный факт.
Некий ученик 7-го класса из Воронежа написал в ЦК ВЛКСМ, что за отличную учебу и общественную работу его пора наградить орденом!
(Но тут и нет ничего удивительного, если награждали орденом доярку, надоившую за год от коровы 3000 литров молока. Большое геройство!)
Мы мало говорим ребятам, что жизнь коротка, что надо производительно использовать каждый ее час, чтобы подготовиться к вступлению в жизнь.
(Сделать так: показать, какой труд затратил Арбузов, чтобы стать археологом.)
Появилась детективная литература с детьми в качестве главных героев. В изображении некоторых писателей поймать шпиона легче, чем выловить щуку из реки! Ребята ловят шпионов почем зря... Носятся с выращиванием собак для Красной Армии. А книжек о физическом воспитании нет.
(Смогу ли я включить этот вопрос в «Алтайские Робинзоны», или получится винегрет?)
Писать о страстях, значит писать о воспитании моральных чувств на конкретных вещах и в конкретной обстановке. Страсти не могут развиваться вообще.
Писатели мало работают над своим марксистским воспитанием – отсюда упрощенный подход к вопросам детского воспитания.
Тов. Михайлов приводит тиражи книг ведущих детских писателей за период с 1933 по 1940г.
Видимо, Михайлов и был основным докладчиком на совещании, но в моих бессвязных записях он почему-то оказался просто выступающим, да и выступление его почему-то разбито на две части.
Александра Бруштейн1) при смехе всего зала приводит изображение «несокрушимого» профессора из пьесы, присланной на конкурс. Тема военная.
Профессор напевает турецкий марш Моцарта перед серьезной операцией, которую ему предстоит сделать.
Ему докладывают: – Госпиталь окружен!
– Готовьте всё к операции! – Поет марш.
Получает записку, вынутую из рук убитого сына...
– Готовьте всё к операции! – и уходит в операционную, напевая турецкий марш Моцарта (!!)
1) Она сидела в кресле со слуховой трубкой возле уха и произвела на меня впечатление совершенно больной, немощной старухи. А с тех пор прошло 20 лет, и она за последние годы выпустила прекрасные большие книги о своей жизни. Преклоняюсь перед энергией Александры Бруштейн!
[Александра Яковлевна Бруштейн (1884–1968), писательница, драматург. По сей день популярностью пользуется её автобиографическая трилогия «Дорога уходит в даль...» (1956–61) о детстве и юности девочки Саши Яновской в царской Вильне 1890-х – 1900-х годов, городе на стыке трёх культур – еврейской, польской и русской (ныне город Вильнюс, столица Литвы). https://ru.wikipedia.org/wiki/Бруштейн,_Александра_Яковлевна
Много внимания в трилогии уделяется семье маленькой Саши, особенно отцу, врачу-бессребренику Якову Яновскому (в реальности – Выгодскому), подробно освещаются социальные и политические события, будоражившие общественность того времени – восшествие на престол Николая II, деятельность революционеров-подпольщиков, знаменитое «дело вотяков» и дело Дрейфуса. Фактически трилогия стала масштабным и живым портретом эпохи. Вероятно, эту трилогию и подразумевает Волков.]
Кальман (кажется, молдавская писательница) [карандашная пометка на полях: Кальма Наталия]. Рассказывает о русских и молдавских детях, которые учатся в школах Молдавии.
[Н. Кальма – псевдоним Анны Иосифовны Кальманок (1908–1988), детской писательницы, автора биографии Маяковского и др. https://ru.wikipedia.org/wiki/Н._Кальма ]
У молдавских ребят большое уважение к своему и чужому труду (к доске бегут галопом, занимаются с энтузиазмом). Они гораздо дисциплинированнее русских.
У русских высокомерие, пренебрежение ко всему местному (очевидно, речь идет о детях военных и гражданских работников, присланных в Молдавию после ее воссоединения [Молдавия стала союзной республикой в составе СССР 2 августа 1940 года, после возвращения под советский контроль в июне–июле территории Бессарабии]. Они презирают молдавских учителей и не хотят у них заниматься (!)
Тяжелое, неприятное впечатление производят русские дети. Мальчики передают девочкам любовные записки через директора (Непонятно!)
Надо лучше готовить детей в физическом и военном отношении. Надо показывать удовлетворение от хорошо выполненной работы.
На этом кончаются мои записи, конечно, далеко не охватывающие всего, что говорилось на этом интересном совещании.]
25 [января 1941 года]. Утром был в Ин-те, соверш. напрасно: ко мне не пришел экзаменоваться ни один студент. Вечером – последнее заседание Комиссии по дет. лит. Очень интересное выступление секретаря ЦК ВЛКСМ Михайлова: инструктивное, много важных мыслей.
26 [января 1941 года]. Получил из президиума ССП повестку с вызовом на заседание 27/I. Хорошо.
27 [января 1941 года]. Вот он – пришел большой день моей жизни! Я принят в Союз Советских Писателей.
Расскажу все по порядку. Утро прошло в хлопотах. Поехал к 12 часам к Ильину, вхожу в ворота его дома... и встречаю его самого и жену, которые отправились по делам. Оказывается, он забыл о том, что назначил мне свидание. Возвращаться он не стал, условились встретиться в Детиздате. Поехал в ДИ, дождался там И., просидел час, пока он обсуждал рисунки для своей новой книги, и потом он написал мне рекомендацию. На душе, понятно, остался какой-то горький осадок после такого случая.
К 8 часам приехал в ССП. Заседание уже шло, но по другим вопросам. Нас, принимаемых, пригласили в «зал заседаний» в 845. Ввалились всей оравой в маленький зал – человек сорок с лишним, принимаемые и поручители –, и сразу наполнили его шумом, кашлем, разговорами. Многим не хватило стульев, они стояли на ногах у дверей.
К своему большому удовольствию, я заметил среди членов Правления Маршака. Я прошел к нему, спросил, будет ли он за меня говорить, и получил утвердительный ответ. Сел я недалеко от президиума и вскоре получил от Маршака записку, где он просил написать ему список моих произведений; я это сделал.
До моего дела было рассмотрено четыре: Н.Н. Гусева, С. Мицкевича («Револ. Москва»), Большакова («В чаду костров» – роман из жизни ненцев), Вейсмана (киносценарист).
Затем Фадеев сказал: – Т. Волков, детский писатель...
– Здесь! – откликнулся я для формы.
– Т. Волкова, наверно, могут рекомендовать многие присутствующие здесь... Но... Маршак, вы будете первый!
– Да! – ответил Маршак. – Т. Волков пришел к нам во время горьковского призыва знающих людей в литературу. Т. Волков – педагог, работал в сельской школе, в средней, теперь работает во Втузах. Он – математик. Первую его рукопись прочитал 6–7 лет назад (Милый С.Я.! Солгал ли он по своей вечной рассеянности или из похвального желания увеличить мой писательский стаж – кто знает?). Это «Волшебник Изумрудного Острова» (Удивительно он настойчив в своих ошибках!) Рукопись эта пролежала в редакции два или три года, но затем за короткий срок выдержала три издания. Книга эта удивила даже профессиональных литераторов; в ней есть грация (были еще какие-то похвалы, но я их не запомнил; не знаю также, что он говорил о «Чудесном шаре»; какой-то чудак, сидевший рядом со мной, – кстати, член правления, – узнав, что я математик, подсунул мне бумажку с уравнением x3+y3=z3*) и начал расспрашивать, кто им занимался. У меня нехватило мужества отмахнуться от этого неуместного вопроса и разговор меня на минуту отвлек от выступления Маршака. Пробудил меня вопрос его: «Как называется роман Ж. Верна, который вы перевели?» Я ответил.)
*) На след. день я выяснил, что невозможность решения этого ур-ия показал Эйлер (Васильев, «Целое число»)
У т. Волкова имеется много ненапечатанных рукописей. Надо его принять в члены ССП, т.к. это весьма серьезный, талантливый писатель.
(То, что мною записано по памяти, это, конечно, далеко не стенограмма).
Шкловский: – Волков – это большой детский писатель (прости мне, боже, мои прегрешенья!!) «Волшебник Из. Гор.» – это книга с большой выдумкой, изобретательностью. Там очень яркие интересные типы, есть прекрасные находки. Напр., сцена, когда домик летит по воздуху и собачка проваливается в люк... (К сожалению, эта сцена не моя и похвалы за нее не могу принять на свой счет...) «Чудесный шар» – интересная книга; по поводу сюжета мы с автором спорили, но во всяком случае, в этой книге много интересной выдумки. Я рекомендую Волкова в члены ССП. (Я забыл, он еще упоминал об «А. Р.» – но без оценки)
Фадеев. – Я тоже скажу несколько слов. Все те, у кого есть дети, знают Волкова (в зале оживленное движение ((смешно, звучит, как из стенограммы, но это было так)). Да его книги читают не только дети, а и взрослые с удовольствием. «Чудесный шар» – это очень увлекательная книга. Т. Волков хороший писатель... Кто еще желает высказаться?
Молчание.
Я: – Там есть еще рекомендация Ильина.
Фадеев: – Да, есть рекомендация Ильина – письменная. Он болен, не мог притти. Будем голосовать. Кто за? (Руки всех членов правления поднимаются). Против? Нет. Воздержавшиеся? Нет. Т. Волков принят в члены ССП.
Я подошел к столу, пожал руку Фадеева.
– Спасибо, Алекс. Алекс.! Доверие оправдаю, постараюсь написать новые хорошие книги! (В зале легкий смех и я, радостный, прошел через расступившуюся передо мной толпу у входа).
Итак, Рубикон перейден, взята еще одна крепость!
Елена Аветовна первая поздравила меня очень тепло, сказала, что отдел учета выдаст через несколько дней карточку и я поспешил домой с утешительным известием.
Ночью написал письмо Ефиму [Пермитину], хороший он парень и бесконечно его жаль...
Между прочим, Адик вчера назвал меня новоиспечённым писателем – остроумный парень!
28 [января 1941 года]. Написал письмо Анатолию [брату], отправил. Раскритиковал там его поэму «Виталий».
Звонил Ильину, благодарил за содействие. С той же целью звонил Шкловскому и Маршаку, ни того ни другого не оказалось дома.
Ездил в Лен. биб., выписал литературу. Меня привели в научный чит. зал в новом здании, он мне не понравился, в старом гораздо уютнее.
Был в редакции «Дет. Календ.», взял экземпляр. Там помещена одна моя статья: «Масса земного шара» (листок от 24/XII). Просили поспешить с писанием листков. Обещал дать через неделю.
Завез Цыновскому [Циновскому] в изд. «Искусство» книгу и пьесу «В.И.Г.» Если подойдет пьеса, то м.б. будет включена в мартовский план. Звонить через 10 дней.
Вечером работал над листками для «Д.К.», подбирал материалы.
29 [января 1941 года] Был в ССП, получил временное удостоверение, что я член союза писателей; заготовил заявление в Литфонд, завтра подам.
Звонил Шкловскому, выразил благодарность.
Звонил Перецу; «Рыбка-Финита» им вообще не годится, а «Нейтралитет» если и подойдет, то лишь с большими изменениями. Хотел заехать, не удалось.
Часа два слишним работал в «Лен. б-ке; подбирал материалы для «Д. К» (а утром написал вчерне два листочка).
30 [января 1941 года]. Ездил в Литфонд; дело там обернулось неожиданно быстро; по пред'явлении удостоверения, что я член ССП, меня заставили заполнить анкету, сразу же выдали карточку, прикрепили к поликлинике (Институт Курортологии на Новинском).
Оттуда отправился в Союз (как это теперь звучит просто и солидно: в С-о-ю-з!); там подарил Елене Аветовне «Чуд. шар», забрал в киоске отложенный накануне словарь Даля (за 200р.) и абонировался в библиотеке. Выяснил, что там есть и мой «Чуд. шар», но, как сказала библиотекарша, он не лежит на полке, а ходит по рукам.
Вечером написал листочки о Гауссе и Эйлере и перепечатал три листочка, написанных накануне («Взятие Нотебурга», «Матем. игра» и «Что быстрей всего на свете?»)
Был Розов; теперь он носится с замыслом трагедии о большом человеке нашего времени, погибающем непризнанным, непонятым и затравленным толпой. Сия трагедия, навеянная ибсеновским «Брандтом», должна быть написана белыми стихами. Я показал ему ложность этого замысла и его ненужность. Вероятно, Р., убедился, т.к. на него всякие «отговоры» действуют очень быстро.
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8419
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
1 [февраля 1941 года]. Утром военный сбор. Стрельба, где я проявил для первого раза неплохие успехи (раз в девятку, вторая пуля в двойку и третья около круга, но вне). Правда, получил оценку «слабовато», но это потому, что условия стрельбы очень жесткие, из нашей пятерки я первый; остальные выбили от пяти очков до нуля. Полковник сказал, что из меня выйдет замечательный стрелок.
Вечером перепечатал «Эйлера» и «Гаусса», написал и перепечатал «Мат. и артиллерия», «Мат. и авиация».
Т.о., готово для календаря семь статей.
2 [февраля 1941 года]. Был в Центр. Дет. Театре у Колосовой. Пьеса «В.И.Г.» ей очень понравилась, хотя она считает, что в живом театре она проиграет. Все же она покажет ее ведущим артистам и Дудину и будет ее «пропагандировать», хотя вопрос о постановке не м.б. поставлен ранее 1942г.
Кроме того Колосова предложила мне сдать пьесу в изд. «Искусство», а когда узнала, что я уже сдал, обещала дать положит. рецензию и вообще «оказать протекцию».
Был и в Театре Кукол, но не застал Переца.
Вечером составил новый план для «А. р.»
3 [февраля 1941 года]. Узнал, что о заседании ССП, на котором я был принят в члены Союза, сообщалось по радио (кажется, 31-I). Упоминалась и моя фамилия. Об этом я узнал от Сучкова, на военном сборе.
4 [февраля 1941 года]. Начал работать над «Алт. Роб.»
5 [февраля 1941 года]. Свез в «Д.кал.» листки.
6–10 [февраля 1941 года]. Усиленная работа над «Робинзонами». 10-го отправил рукопись Ефиму на его суждение и приговор. Был в «Д. кал.», взял листочки для переработки.
11 [февраля 1941 года]. Написал Ефиму большое письмо по поводу «Алт. роб.» Вечером был в Лен. б-ке, читал «Сердце» («Школьный год») де-Амичиса.
12 [февраля 1941 года]. Был в ДИ. Наумова обещает прочесть «В.п.» к 18-му февраля. С Максимовой договорился об отсрочке на «А. Р» (примерно, до 15/IV, но, вероятно, она не будет возражать, если дело протянется до 1/V)
Мейерович сообщил, что мат. статья для «Смены» пойдет, он ее урезал и пришлет мне на просмотр.
Узнал от Цыновского, что Колосова дала положит. рецензию на «В.И.Г.», рекомендует к печати. Цыновский еще не читал, обещает к 15/II прочесть.
Вечером немного посидел в Л.б., потом был у врача, а остаток вечера прозанимался с Вивой.
13 [февраля 1941 года]. Был в Моск. Обл. Театре Кукол у Викт. Алекс. Швембергера. Это человек с большим полысевшим лбом, со свободными и непринужденными манерами артиста. С ним сразу начинаешь чувствовать себя совершенно свободно.
– Так вот вы какой! – загремел он, услышав мою фамилию. – Дайте-ка на вас посмотреть! Настоящий волшебник!
И у нас завязался непринужденный разговор.
«Волш. Из. Гор.» ему очень понравился.
– Когда я прочитал эту книжку, – сказал он, – у меня, признаться, сильно чесались руки сделать инсценировку. Да, думаю, автор живой, он сам сделает!
Для Обл. Театра (где он худ. руков.) «В.И.Г.» в настоящем виде слишком сложен. Его надо сократить до 25 страниц, убавить число действ. лиц и он тогда пойдет повсюду. Идея – советская: все добывается своим трудом, без всякого волшебства. Он не любит пьес, где людей «вывозят» коты и щуки.
«Нам не надо петушиных слов!» – говорит он.
Стеллу, по его мнению, надо превратить в обыкнов. старушку. Основ. идею пьесы – все добыв. трудом и товарищ. поддержкой – надо оттенить ярче.
Он просил позвонить ему 17/II, чтобы условиться о встрече. Тогда перечитаем «Волш.» и наметим пути к переработке. Просил также побывать на читке его исторической пьесы (по эпохе Алексея Михайл.) Я предложил ему прочитать «Рыбку-Финиту», он не возражает.
Заходил в книжн. лавку ССП и особую комнату при ней; купил несколько хороших книг (однотомник Лескова, «Господа Головлевы», 1ый том Шекспира и т.д.).
Вечером работал в Л. библ.
14 [февраля 1941 года]. Утром болела голова. Вечером был в Л.б., читал биогр. Эйлера и Гаусса, делал выписки по археологии.
15 [февраля 1941 года]. Утром написал листочек о Гауссе. Вечером – Барановы. Звонил Цыновскому; он не дочитал «В.И.Г.» но ему нравится. Однако, они пока (мес. 3–4 по его словам) будут держать пьесу в резерве, т.к. сейчас выпускают два кукольных сборника. Мало радости.
16 [февраля 1941 года]. Написал вчерне листочек об Эйлере. Вива ходил в 25-км переход и пришел совершенно разбитый и больной с темп. 38,4°. Это называется – тренировка.
17 [февраля 1941 года]. Работал над листочками. Написал «Математика и авиация» (заново).
18 [февраля 1941 года]. Был в Малом Театре у Бертенсона. Получил такой отзыв о «Праве на жизнь»: – Пьеса нам не подходит. Мы ставим мало современных пьес – у нас классика. Кроме пьесы Корнейчука, мы нуждаемся сейчас в героической пьесе. Но ваша пьеса имеет право на существование; в ней очень приятный язык. Имейте ввиду, что если ваша пьеса не подходит нам, это еще не значит, что она не нужна другим театрам.
Он мне сказал, что пьесу читали он сам и два режиссера (значит, считались с ней!) и теперь она передана в филиал Малого Театра, режиссеру Прозоровскому: м.б. подойдет для филиала. Когда Бертенсон узнал, что я писал раньше пьесы, он сказал: – Это видно!
В общем, отзыв обнадеживающий, придется, видно, нести ее в Главрепертком.
– Тема о мещанстве, – возразил я. Напишу Розову, и составим аннотацию для Главреперткома.
Сдал Молодых четыре листочка: «Мат. и арт.», «Мат. и авиация», «Эйлер», «Гаусс». Обещала поговорить с Гарбузовым и прислать мне для новых поправок. Всех больше ей понравилась «Мат. и авиация».
Заходил в Литфонд – справиться о жилищных делах. Плохо! Никаких фондов нет, а в кооперативе, говорят, 1300–1500 р. кв. метр.
Очень долго сидел в «Смене», задержали с перепечаткой моей статьи. Мейерович ее подсократил, и написал около страницы своего, очень интересного материала (что было бы, если бы математика исчезла из жизни людей). В «П. Пр.» занес три статейки: «Как появилась метрич. система мер», «Римские цифры» и «Что всего быстрей на свете?».
Взял в «Пионере» «Матем. очерки». Сафонов предложил мне сделать две заявку на две математ. книжки и прислать их в комиссию по научно-попул. книге (для включения в план Детиздата). Я обещал сделать и послать в «Пионер» на его имя.
Потом был в Поликлинике – в рентген. кабинете, просвечивали грудную клетку.
19 [февраля 1941 года]. Написал и послал Сафонову заявку на две книги: «История математики» и «Математика вокруг».
Звонил Прусакову – начальство не одобряет пьесу «Алтайские робинзоны» – придется переделывать! Оказывается радио – это какая то запретная зона и в ней милостиво относятся, повидимому, только к произведениям напечатанным.
Наумова книгу прочитала и имеет о ней положительное мнение, но будут читать еще Еремеева и Воробьева. Вопрос с утверждением откладывается до конца марта (а м.б. и дальше, если Еремеева не соизволит одобрить!) Вот несчастье иметь дело с этими редакторами. У них обязательно разные вкусы и что нравится одному, то другой бракует (в этом особенно я убедился в Радио).
Вечером был на чтении пьесы Швембергера «Куземка». Читал он в школе, где-то в районе Трубной площади. Сначала зашли с ним к Нине Павловне Саконской – устроительнице этой читки.
Саконская меня не знала (хотя мы с ней встречались на собраниях, но нас никто не знакомил). Фамилия моя ей ничего не сказала.
– Вы работаете в театре?
– Нет... Т.е. немного пишу для театра.
– Вы работаете в области детской литературы?
– Да. «Чудесный шар» читали?
– Как? Это ваша книга?
– Ну да. И «Волшебник Изумрудного Города».
– Ах, вот что! Ну, так я вас прекрасно знаю. Вы делаете замечательные вещи! Леля! Лелечка! (Это к сыну, находящемуся в соседней комнате). У нас тов. Волков, автор «Чуд. шара» (Ко мне) Вы знаете, это у него любимая книга. Но вы, по-моему, чересчур уж скромно держитесь!
– А зачем мне нескромно держаться?..
Пошли в школу. Там Саконская нас представила ребятам (их собралось человек 50, 5–7 класса).
– Вот это А. М. Волков...
– «Чудесный шар» – подсказывает мальчик с первой скамьи.
– Совершенно верно. И «Волшебник...
– Изумрудного Города» – кричат ребята.
Аплодисменты. Я неловко раскланиваюсь.
Швембергер начинает чтение «Куземки», которое затянулось больше чем на два часа.
Пьеса сделана крепко. Кое-какие недостатки я записал и буду ему о них говорить.
Я отдал Швембергеру «Рыбку-Финиту» (сказку и сценарий) – он просил позвонить в понедельник.
Саконская просила меня что-нибудь почитать ее подшефным ребятам. Я обещал. Думаю прочесть им «Рыбку-Финиту».
20 [февраля 1941 года]. Был на Таганской телеф. станции, сдал заявку на телефон. Что из этого будет – не знаю. Приняли заявку – и то хорошо, потому что вообще они не принимают.
Оттуда проехал в ДИ. В коридоре встретил Дороватовского и он начал говорить мне от имени научно-попул. Комиссии – что она хотела бы от меня получить. Я же, как говорится, выдвинул встречный план и достал ему из портфеля заявку. От «Матем. вокруг» он пришел в восторг и сказал, что это весьма актуально, что «Матем. в военном деле» – это вопрос сегодняшнего дня и что они могут эту книжку выпустить молнией. Он просил меня срочно представить план, чтоб на следующем же заседании Совета (в среду) обсудить. Кроме того, он просил меня указать еще темы и книги старые, которые стоило бы переиздать. Я обещал это сделать.
Затем попал к Наумовой и просидел у нее часа 1½ на заседании Комиссии, обсуждавшей План по классической литературе (там был К.И. Чуковский и другие).
После этого имел разговор о «Царском токаре». Название «Вел. перелом» – она отвергает, оно очень ко многому обязывает. Надо сделать следующее: больше показать труд Маркова на разных этапах (очевидно на лит. заводе, изобретательство его и т.д.), больше показать созидательную, преобразовательную деятельность Петра; конец плох: он ничего не обобщает, не дает никакого заключения. Тут надо дать что-то широкое о Петре и значении его деятельности для России. Конец, словом, надо переделать совершенно (ведь не обязательно доводить книгу до рождения Дм. Ракитина, лучше закончить смертью Петра).
Наумова просила дать заявку на «Искатели правды».
Читал отзыв читателя о «Чуд. шаре» (из Ново-Сиб. области). Начинается примерно так: «Я прочитал изданную вашим издательством книгу «Чудесный шар». Книга мне очень понравилась, она очень интересна. В ней хорошо показана нищая и бесправная Россия XVIII века. Из героев книги мне больше всего понравились Ракитин и Горовой...»
В конце он жалуется на то, что листы у книги перепутаны, конец заменен другими страницами. Он заканчивает грозным восклицанием: «Кто это испортил хорошую книгу!»
Звонил Молодых; Гарбузов уехал в Ленинград и дело с листочками (как и везде!) затягивается.
– Ничего! Еще успеете их переработать! – сказала она. Успеть-то успею.... Все успеется!
Вечером занимался планом «Воен. матем.» и заявкой на «Искат. Правды».
21 [февраля 1941 года]. Завез в ДИ заявки на «Матем. в военном деле» (Дороватовского не застал) и на «Искатели правды». «Царский токарь», повидимому, не движется с места. Был в Лен. б-ке, заказал ряд книг по истории техники (для «Ц.т.»).
22 [февраля 1941 года]. Звонил Дороват., план ему очень понравился, он будет докладывать о книге на заседании Редсовета.
Звонил Циновскому – «Волшебник» будет лежать месяца три; он почему-то считает, что в пьесе образ Элли обеднен и что она какая-то беспомощная. Не знаю, почему у него сложилось такое мнение. Он мне рассказал, как его шестилетний сын увлекается «Волшебником», мать читала ему уже несколько раз и он знает почти наизусть.
Звонил Евгению, он, оказывается, болен. У него колит. Розов вечером (без меня) завез аннотацию на «Пр. на жизнь»
23 [февраля 1941 года]. Переработал и перепечатал аннотацию на «Право на жизнь». Перечитал пьесу, по моему – хороша.
24 [февраля 1941 года]. Звонил Швембергеру, не дозвонился. Звонил на телефонную станцию, обещали прислать техника. Звонил Прозоровскому – тоже не дозвонился – его нет, он на репетиции и т.д.
25 [февраля 1941 года]. Целый день хождение по мукам. Даже заболела голова. Понес пьесы в Главрепертком, оказывается, их надо зарегистрировать в УОАП [Управление по охране авторских прав]. Пошел в УОАП – надо подписи под пьесами мои и Розова; так ничего и не вышло, а времени потрачено много. Придется опять вызывать Розова.
Был у Переца. Пьесы он вернул с извинениями, стараясь меня не обескуражить (это трудно!)
– «Рыбка-Финита» очень интересна в стилевом отношении. Сюжет оригинальный, не бродячий. Но нет идеи. Ребятам она ничего не дает, для взрослых примитивна. М.б., в живом театре можно создать стилизованный спектакль, но кукольного в ней ничего нет. «Нейтралитет» примитивен, синеблузен [о «Синей блузе» и синеблузниках можно прочесть здесь: https://ru.wikipedia.org/wiki/Синяя_блуза ]; кроме того Репертком запретил касаться международных тем. Но вы безусловно можете работать. Язык хороший, некоторые сцены хороши (напр., сцена у бомбоубежища – кстати, целиком моя) Поиски жанра – трудная вещь и не надо терять надежды («Я никогда и не теряю» – ответил я). Писать надо в духе Генри, используя неожиданные повороты и развязки. Нужны спектакли о школьниках (напр. резко осмеять грубость, безразличие ко всему и т.д.)
[О. Генри (1862–1910, настоящее имя Уильям Сидни Портер), американский писатель в жанре иронической прозы, мастер короткого рассказа. https://ru.wikipedia.org/wiki/О._Генри ]
Обещал пару контрамарок на просмотр «Аладиновой лампы» (13 марта), но надо предварительно позвонить за несколько дней.
Был в Радио-Комитете, разговаривал с Прусаковым об «Алт. Роб.»
– Я верю в эту вещь, – сказал он. – Ее надо сделать. Но сейчас в ней нет напряженности и целеустремленности. Не показан Алтай, нет его; действие не происходит именно на Алтае, а где то вообще в горах. Постановка нам нужна, дело ведь идет к лету. Подумайте над сюжетом, я тоже подумаю и сообщу, м.б. что нибудь придумаем.
Я обещал подумать и скоро к нему зайти. Пискунов «Штифеля» еще не прочитал.
Был в Лен. б-ке, по технике ничего не нашел из того, что нужно для «Токаря».
Получил в Литфонде 2кгр. бумаги (около 400 листов), в марте опять можно получать.
Вечером лежал с больной головой.
Получил письмо от Ефима с извещением о получении рукописи. Он прочел только несколько страниц, а потому оценки нет.
26 [февраля 1941 года]. Принял первую серо-водор. ванну.
27 [февраля 1941 года]. Работал в Л.Б. Наконец-то получил материалы по токарным станкам. Теперь можно писать о работе Егора Маркова. Вечером наметил темы для эпизодов, начал писать и сделал 2–3 странички.
Получено большое письмо от Еф. с разбором «Алт. Робинзонов». Перспективы с книгой малоутешительные, но постараюсь сделать, что могу.
Звонил Дороватовскому, конечно, Редсовет не состоялся и мою заявку не обсуждали.
Навестил больного Евгения, просидел у него часа 2.
28 [февраля 1941 года]. Писал утром эпизоды для «Ц.Т.». Потом – ванна, прием у н-ка [начальника] телеф. узла Дорошина. Зачислен на очередь – это значит телефона надо ждать 10 лет.
Вечером перепечатал 8 страниц вставок для «Ц.Т.».
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8420
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 16.09.21 10:34. Заголовок: Март. 1 . После Ин-..
Март.
1 [марта 1941 года]. После Ин-та поехал к Швембергеру. «Р.-Ф.» ему очень понравилась, он считает ее вполне кукольной вещью (ср. отзыв Переца!) Сюжет интересен и оригинален, вещь сценична. Но – требуются советские пьесы, а потому их Театр не может сейчас ее принять. Будь у них деньги, он все же заключил бы со мной договор на пьесу, чтоб поставить ее в дальнейшем.
– Стоит ли делать из нее пьесу вообще? – спросил я.
– Обязательно надо. Будет очень хорошая вещь.
И он высказал ряд весьма интересных идей – в развитие сюжета.
Пьеса должна принять оттенок историко-революционный. При помощи рыбки-финиты разоблачается оборотная сторона царизма, срывается маска с царя, патриарха и т.д.
Дыдин [главный герой, купец Тит Титыч Дыдин] должен быть борцом за народ. Абдул – этакий революционный корсар, кормит Дыдина финитой, т.к. чувствует в нем хорошую душу. В Турции рыбку-финиту не едят, она под строгим запретом, ее даже уничтожают (она вносит брожение в народ!).
Словом, мне его предложения так понравились, что я его пригласил быть соавтором пьесы.
Предложение ему польстило (как он сказал сам) и он недолго подумав согласился. По этому случаю мы перешли «на ты» (новый вид брудершафта – творческий!)
Он оставил у себя сценарий и сказку, чтобы подумать несколько дней над планом. В среду просил позвонить.
Звонил Бертенсону, вместо него ответил Попов, видимо важная шишка в Малом Театре, т.к. он заявил: – Т. Бертенсон мне о вашей пьесе докладывал...
Оказывается пьеса у него, а к нему (по его же словам) попадают только избранные пьесы, заслуживающие внимания.
Попов будет ее читать и просил позвонить ему во вторник от 3 до 5.
Интересно! Выходит все же, что пьеса обратила на себя в Малом Театре большое внимание (ей-богу не хотел писать каламбура, а получился, хотя и неважный!)
Был у проф. Базилевича, взял у него на время учебник истории СССР для Вивы. Он опять хвалил «Цар. токаря». Интересная, живо написанная вещь, должна пользоваться успехом».
Утром написал и отправил Еф. письмо по поводу «А. Р.» и пару номеров «Лит. газ.»
2 [марта 1941 года]. Утром допечатал вставки к 1-ой части «Цар. ток.». После обеда поехали к Марголиным, пробыли до 12ч. ночи.
3 [марта 1941 года]. Утром Ин-т, потом ванна. Купил 500 листов копир. бумаги у агента по снабж. нашего Ин-та и теперь обеспечен надолго. Вечером – занятия с Вивой. Был Розов. Воодушевился тем приемом, какой встретила наша пьеса в Мал. Театре. Собирается писать новую.
– Чтобы проверить наше заключение о пьесе, – сказал мне Бертенсон, – мы дали ее читать еще одному режиссеру.
Фамилию его он отказался назвать (конспирация!) Итак, все же пьеса вызвала большой интерес.
Был в ДИ. Свез вставки к 1 части «Ц.Т.» Наумовой. Она прочитала при мне же, ей они очень понравились. Она уже говорит о том, что через 2–3 дня выпишет мне утверждение, как только кончит читать Воробьева, а Еремеевой давать на прочтение не будет. Я этому очень рад, т.к. суждение Еремеевой не внушает мне никакого доверия.
– Я верю, что из «Т.» получится хорошая книга, – сказала Наумова.
Я спрашивал Воробьеву о ее мнении.
– Читается с большим интересом, – ответила она.
Звонил Мейеровичу. «Оружие формулы» пойдет, но, видимо, будут еще сокращения в «артилл.» части статьи.
Звонил Молодых, договорился зайти к ней в четверг для разговора с Гарбузовым. В четверг также к Прусакову. Вечером – Вива.
5 [марта 1941 года]. Интересный день. Утром немного пописал для второй части «Токаря» (3 стран.), потом пошел проводить дополн. занятия в школе.
Оттуда позвонил Швембергеру.
– А мы читаем твоего «Волшебника», – ответил он. – Не можешь ли ты приехать к нам?
Я сказал, что не могу. Договорились встретиться у него часов в 9 вечера.
После процедуры и приема у врачей поехал к В.А. (захватив экземпляр пьесы). Оказалось следующее: У них сорвалась постановка одной пьесы ([слово зачёркнуто] («Балт» – Матвеева: от автора потребовали переделок, а он гордо ответил, что своих пьес не переделывает, потому что когда он их пишет, то над ними думает (!) И Шв. решил ставить «Волш.»
Читка книги продолжалась часа 3–4, оставила у труппы очень приятное впечатление. Решили: над «Волш.» работать.
Шв. предложил мне срочно поработать над «В.» и приспособить его к потребностям кук. театра.
Постановочн. гонорар – рублей тысяча или около того.
Выяснилась интересная вещь: в УОАП'е мне налгали: с кук. пьес гонорар автору платится, Швембергер получает его и даже показал мне ведомость с росписью театров и указанием переведенных сумм. Мало того: каждый театр платит ему постановочный сбор от 500 до 1000р.! Не знаю, имею ли я право на эти вещи, поскольку я пьесу продал К-ту по дел. искусств, это надо выяснить. Зайду к Немченко, спрошу.
Кстати правила таковы: при издании кук. пьесы на стеклографе авт. права на постановочный сбор сохраняются, а для живого театра – нет.
Для живого театра пьеса должна быть размножена на машинке, тогда она считается «на правах рукописи». Автор. отчисления 1½% с каждого акта.
Шв. должен выяснить вопрос с начальством и сообщить мне результат через день-два.
Он высказал некоторые мысли о переработке пьесы. Вновь повторил, что не надо Стеллу. Характеры героев ему больше нравятся так, как они даны в книге (более тонко!), но он об этом еще подумает.
Жалко, что Элли расстается со своими друзьями. Хорошо, чтобы она взяла их с собой в Канзас и они отказались бы от своих королевств. Кстати, это дает материал для новой книги (и для новой пьесы) – «Страшила и Дровосек в Канзасе».
Вот она – та идея, которую я искал и не находил для второй книги о Страшиле!
Шв. также очень хотел бы получить кук. пьесу на советскую тему и просил меня об этом подумать. М.б., мы напишем с ним такую пьесу вместе.
[Вложено письмо А. М. Волкову от брата, Анатолия Волкова, 5 марта 1941 года:
[вверху первой страницы письма – идут строки, записанные вверх ногами, вероятно, приписка, сделанная от нехватки места:
К сожалению еду не [вычеркнуты несколько неразборчивых букв] через Москву, на обр. пути постараюсь заехать туда.]
5/III. 41г.
Дружище Саша!
Пишу тебе коротко, но вопреки принятому обычаю – неясно. И пишу вот по какому поводу: завтра я выезжаю на 10 дней из Ленинграда, поэтому на некоторое время присылка очередных глав сказки приостановится. Ты задашь вполне естественный вопрос: куда и почему я выезжаю и чем это кончится?
На вопрос – куда?, – отвечаю: в Ярославль. почему – на сбор начсостава запаса.
Ну, а чем это кончится и сам не знаю, во всяком случае есть вероятность снова оказаться в кадрах.
Во всяком случае именно такое предложение я получил, когда пару дней тому назад был вызван в Военкомат.
Советоваться было не с кем, да и времени не было и принципиальное согласие я дал. Мотивировок (основных) две: 1-я – возможность вернуться к привычной (и, пожалуй, любимой работе), 2-я – автоматическая ликвидация пятна, которое мне изрядно мешало жить [имеются в виду последствия репрессий, коснувшихся ранее семьи Анатолия Волкова: его жена, Галина Аполлоновна Волкова-Тимофеева, была арестована, объявлена врагом народа, и след её затерялся в лагерях, где она, вероятно, погибла, а Анатолий Волков был уволен из Красной Армии].
Угрожает, правда опасность – получить назначение куда нибудь в глушь, но я на это иду.
Впрочем, все это не значит еще, что вопрос уже решен. М.-б. он предрешен, но окончательное решение последует посл в Ярославле, по окончании сбора, причем, кажется, и тогда еще не поздно будет отказаться. Если у тебя есть по этому вопросу особое мнение черкни мне в Яр. до-востребования, т.к. где я там буду, я не знаю.
Вот все. Привет всем. Как 3й день?
Тося.
]
* * * * *
Дневник.
Книга третья.
С 6 марта 1941 г. по 3 декабря 1941 г.
Март 1941 г.
6 [марта 1941 года]. На первой странице новой книги подвожу баланс своему «литературному хозяйству». Оно довольно обширно и о некоторых вещах даже по временам забываю.
1. «Царский токарь» – ист. повесть. Близка к одобрению. 2. «Алт. Робинзоны» – прикл. пов. Надо перераб. к 1–15/IV. 3. «Право на жизнь» – пьеса (в сотр. с Розовым). На рассм. в М.Т. V 4. «Волш. Из. Гор.» – кук. пьеса. Собир. ставить Шв., издав. «Иск.» 5. «Рыбка-Финита» – пьеса. Думаю писать со Швемберг. 6. Листки для «Дет. Кал.» – в стадии переработки. 7. «Алт. Роб.» – радио-пьеса. В стадии переработки. 8. «Михаил Штифель» – радио-пьеса. Повид., угроблена в ВРК [Всесоюзном Радиокомитете?]. V 9. «Оружие формулы» – мат. статья, будет помещ. в 4№ «Смены». 10. «Умн. тракт. и глуп. барон.» Обещ. помест. в «Костре», но замаринов. 11. «Родное знамя» – перев. из Ж.В., м.б. будет помещ. в «В. св.» V 12. «Математика в военном деле» – подана заявка в Детизд. 13. Собираемся писать с Розовым новую пьесу.*)
Чортова дюжина, но я не суеверен. Если хоть две трети из этих вещей увидят свет в этом году – будет очень хорошо! [карандашная приписка: Какой оптимист! Две трети!!. Пошли две или три вещи...]
*) 14. Мат. статьи в «Пион. правде» (три или четыре очерка).
Сегодня опять целый день «хождение по мукам.»
Был у Прусакова, разговарив. о радио-пьесе «А.Р.» Надо почти выбросить начало (до 7 стр.), но оставить сцену поездки по горам. Алтай показать с точки зрения натуралиста (кедры и пр. – то, что характерно для Алтая, его флора, фауна). Показать страну в духе Ж. Верна или Майн-Рида.
«Михаила Штифеля» прочитал Пискунов и дал положит. отзыв, но его упорно не пропускает Стрекалова. Захарьина просила подождать еще 2–3 дня. Повидимому, все-же тут – конец.
Звонил Мейеровичу; статья пойдет, но выбросил почти всю артиллерию, т.к. на эту тему в третьем № «Смены» пойдет статья какого-то генерала. А между тем, когда они договаривались со мной, то вопрос об артиллерии ставился во главу угла. Ну что ж – артиллерию сдам в «Пионер». Надо будет только посмотреть, что осталось.
В «Дет. Календаре» переработать 4 листочка; забрал их с собой, надо сделать в ближ. дни, пока не забылись замечания.
Звонил Бертенсону, вопрос еще не решен, просил звонить завтра.
Немножко работал в Лен. б-ке, завтра надо перерегистрировать билет в спецзал.
Был у Немченко. Ей не понравилось, что я хочу работать со Швемб. Очень резко говорила о его манере использовать каждую пьесу в двух планах (живом и кукольном).
– Он очень увлекающ. человек и начнет портить, ломать вашу вещь. Зачем вы с ним связались? Для чего это вам нужно. В «Тюзах» ваша вещь все равно не пойдет, они заключили уже очень много договоров, К-т по делам иск. тоже заказывает пьесы.
Вообще от разговора с ней о Шв. остался какой-то неприятный осадок. Оказывается, у них процветает групповщина в полной мере. И Шв. мне сказал тоже вчера, когда я сказал, что консультировался со Шпет: «Ну, тоже нашел кого!»
Пожалуй, мысль о сотрудн. со Швемберг. лучше оставить, пока не поздно; не стоит замешиваться во все эти группировки и причина отказа будет именно эта.
Немч. тоже говорит о необходимости сократить кукольного «Волш.» Он не под силу театрам, громоздок. При этом условии он пойдет и в сборнике издательства «Искусство».
– А вещь очень хорошая, нужная по своей идее и очень интересная по типам. Она безусловно пойдет по многим театрам. Принесите мне, я скажу, какие надо сделать сокращения.
Очень просит поработать над советской пьесой. Но не в бытовом плане, а в гротесковом, полуфантастическом, м.б. даже с отрицательными персонажами. На такую пьесу может быть заключен договор.
В 10 часов вечера получил открытку от Цыновского о том, что «В.И.Г.» включается в издат. план «Искусства» на март. Он просит срочно заехать.
7 [марта 1941 года]. Несколько интересных достижений за этот день. Во-первых Наумова сегодня хотела одобрить «Царского токаря» в об'еме 12 листов, а если не успеет сделать, то в понедельник. Воробьева рукопись прочитала и ей очень понравилось.
– Увлекательная книга, очень легко читается.. Но надо внести ряд поправок: сократить историю Алексея, дать Петра, как реформатора, линию Ильи и Акинфия сплести с линией других героев – они идут по повести изолированно. Образ Ивана Ракитина нуждается в доработке – вы добродушно смотрите на его мошенничества, не осуждаете их, это в старом духе.
Наумова просила внести поправки в книгу к 25 марта. Был разговор с Дороватовским. Заявка на «Математику в воен. деле» принята, написан проект договора (4 листа по 1300 р., срок 1/VI), но, очевидно, заключение договора затормозится до тех пор, пока я не сдам «А.Р.» (с «Токарем» можно считать вопрос оконченным). Придется теперь приналечь на «Робинзонов» и во что бы то ни стало сдать хотя бы к 10/IV.
Наумова также сообщила мне, что принята моя заявка на «Искатели Правды», но опять-таки оформляться будет, когда я очищусь от «грехов».
Был в изд-стве «Искусство», прочитал очень лестные отзывы Цыновского и Колосовой о пьесе «Волшебник». Хотят они ее печатать в сборнике; но выяснилось, что я теряю права на получение постановочных гонораров, а с матер. стороны это мне очень невыгодно, т.к. я получу в «Искусстве» 1000–1200 руб., а мне один Обл. театр кукол собирается уплатить примерно столько же. Придется, видимо, воздержаться от предоставления им пьесы, хотя они и могут обидеться. Получается это не совсем удобно, но меня никто не посвятил раньше в курс дела. Надо посоветоваться со Швембергером и с Немченко. Цыновский сделал ряд замечаний к переработке.
Звонил Бертенсону – опять напрасно, он не виделся с режиссером, читающим пьесу.
Утром работал над календ. листочками, исправил четыре: Эйлера, Гаусса, Мат. и авиацию, Взятие Нотебурга.
8 [марта 1941 года]. Утром работа над «Цар. токарем». Институт. Звонил Наумовой; она написала рецензию и одобрение на 12 листов. Домой вернулся с больной головой, лежал. Вечером был Розов, читал две первые картины «Бури». Трудно сказать что-нибудь определенное, предложил ему писать дальше.
9 [марта 1941 года]. Утром «Токарь». Сначала писал, а потом перепечатывал все вставки к II-ой части. Набралось около 15 страниц. После обеда ездил с Вивой к Колбановским, разговаривали со студентом 1 МГУ о химической специальности.
10 [марта 1941 года]. День начался в семь часов (как и все эти дни) работой с «Токарем». Затем Институт.
Звонил в Малый Театр. Как и следовало ожидать, «Право на жизнь» отказались принять; оказывается рассмотрение пьесы велось с целью выяснить, годится ли она для филиала. Оказалось, что она «перекликается» с какой-то другой пьесой и потому не пригодилась. Бертенсон приглашал заехать, надо будет побывать.
Был в ДИ. Одобрение выписано, но, оказывается, Куклис срезал его до 10 листов и хотел даже до 8 (!), но заступилась Персон. Наумова, к сожалению, больна, не вышла на работу, м.б. она и отстояла бы. Я пошел к нему, он заявил, что книга тем скорее выходит, чем она тоньше. Новый прием оценки литер. произведений! На «Матем. в воен. деле» отказывается заключать договор.
– Пишите, а мы посмотрим, что получится.
Но этот номер не пройдет.
Вечером написал два списка книг и тем (по математике и астрономии) для 3-хлетнего плана ДИ.
11 [марта 1941 года]. Утром «Токарь». Днем был на заседании комиссии по научно-поп. книге (предс. Ильин), особого интереса это заседание не представило. Уехал до окончания.
Галюська начала перепечатывать «Царского токаря» в трех экземплярах.
12 [марта 1941 года]. Утром написал заключение «Царского токаря», а потом до обеда печатал вставки ко 2-ой части «Царского ток» и к 3-ьей. Кончил все, остается вставить.
Из поликлиники позвонил в Обл. Театр Кукол, пригласили приехать для заключения договора [на кукольную пьесу ВИГ]. Поехал, заключил. Это мой первый договор на постановку пьесы. Скоро я увижу своих героев на сцене (на первый раз на кукольной, но и то хорошо!). Первый шаг сделан.
Дома меня ждал Розов; читал начало 2-го действия «Бури». Он все допытывался от меня, что сказал Бертенсон, отказывая в приеме «Права на жизнь» и каким тоном разговаривал со мной.
В 9½ вечера поехал к Швембергеру. Добрался с большим трудом, т.к. свирепствовала снежная буря. Работали до 1ч. ночи, я читал пьесу, он делал разметки по сценам. Потом занялись вопросом о сведении нескольких сцен в одну и добились того, что вместо 31 сцены стало 10! Домой вернулся пешком, после 2 часов ночи.
13 [марта 1941 года]. Почти весь день работал над оформлен. «Ц.Т.». Начал вычеркивать (гл. обр. линию Алексея). Звонил Цыновскому, об'явил, что «В.И.Г.» им дать сейчас не могу, надо много работать, а у меня совершенно нет времени. Он остался недоволен, выразил надежду, что я дам им пьесу осенью.
14 [марта 1941 года]. Работал над «Токарем». С 9 час. вечера до 1ч. ночи был у Швембергера, обсуждали план и сюжет «Волш.» для кукол.
15 [марта 1941 года]. Закончил работу над «Ток.», вычеркнул около 60 стр. Был у Бертенсона. Мнение о пьесе, как у всех: «Опоздали. Тематика устарела. Отрицательный герой ярче положительных». Ему нравится язык, типы: Окуньков, Родин и некот. другие. Его совет: переделать пьесу в комедию. Мысль очень хорошая. Окунькова достаточно, чтобы наполнить целую комедию.
Вечером был Розов. Просил помощи в развитии сюжета: я дал ему научную идею большого масштаба, которой должны жить герои пьесы.
16 [марта 1941 года]. Много печатал «Токаря». Получил письмо от Ефима с ценными указаниями по поводу «Робинзонов». Ездил к Швембергеру, не застал дома.
17 [марта 1941 года]. Печатал «Токаря», помогая Галюське, которая очень устает.
18 [марта 1941 года]. До обеда печатал «Токаря», затем поехал в Детиздат. Говорил с Куклисом о возможности перенесения аванса с «Робинзонов» на «Военную математику». «Роб.» мне все равно не сделать ни к 1/IV, ни даже к 1/V. Поэтому решил пока эту вещь отложить и не компрометировать себя представлением плохой рукописи. Сделаю позже, а когда она будет хороша, напечатают. Куклис обещал выяснить этот вопрос.
С шести часов был в Обл. Театре Кукол. Обсуждал план «Волш.» совместно со Швемб. и труппой. Артисты разрабатывали план пьесы с большим увлечением и дали много ценных указаний. Вечером опять печатал «Токаря».
19 [марта 1941 года]. Написал и перепечатал 1-ое действие (четыре картины) кук. «Волшебника». Действия стало гораздо больше, а об'ем меньше. Вот что значат указания знающих людей.
20 [марта 1941 года]. Написано и перепечатано 2-ое действие «Волшебника». Вечером был в Детиздате на мало-интересном заседании Комиссии по научно-популярной книге.
21 [марта 1941 года]. Написано и перепечатано 3-ье действие «Волшебника». После ванны (в 6 часов) поехал в Обл. Театр Кукол. Была читка пьесы. Читал Швембергер в присутствии бригады артистов. Пьеса очень им понравилась. Особенный фурор (и даже взрыв рукоплесканий) вызвало «Чудовище, которому нет имени».
– Ну и хитрый автор! – было общее мнение.
[Список действующих лиц одного из вариантов пьесы:
22 [марта 1941 года]. После Института поехал в Ивантеевку к Губиным. Утром немного попечатал «Токаря».
23 [марта 1941 года]. От Губиных вернулись в 5ч. вечера. Печатал «Токаря».
24 [марта 1941 года]. Много сидел за машинкой, печатал «Токаря».
25 [марта 1941 года]. С утра «Токарь». После обеда ездил по делам. Был в УОАП, ничего пока не удалось выяснить, повидимому «Волш.» нигде нейдет. Заезжал к Немченко; она об'ясняет это обстоятельство сложностью и громоздкостью постановки. «Надо упростить» – говорит она. Я обещал принести ей через недельку. упрощенный вариант и она обещала рекомендовать его театрам для постановки к смотру.
Был в Детиздате, подписал договор на «Математику в военном деле». Разговаривал с Наумовой. «Токаря» надо дать ей к 1/IV. Она хочет в апреле подготовить его к печати. Куклис выразил мнение, что книгу надо дать прочитать еще Нечкиной (проф. истории 1 МГУ). Теперь это меня не пугает, я за книгу спокоен.
[Милица Васильевна Нечкина (1899 или 1901–1985), специалист по истории России XIX века, исследователь творчества Грибоедова, академик АН СССР. Участвовала в подготовке Малой и Большой Советских Энциклопедий, автор учебников по истории СССР. https://ru.wikipedia.org/wiki/Нечкина,_Милица_Васильевна ]
Наумова говорит об «Искателях правды». Когда я ликвидирую свои обязательства перед Детиздатом, возможно заключение договора на «Искателей». Но я 22-го подал Куклису заявление о расторжении договора на «Робинзонов», так что теперь с моей души этот камень пока спал. Приготовлю вещь без договора, будет спокойнее. Теперь на мне только «Военная математика».
26 [марта 1941 года]. Весь день (кроме поликлиники) печатание «Токаря». Пока был в поликлинике, лежал в ванне, отдыхал после нее – думал о советской кукольной пьесе.
Рисуется, примерно, такой сюжет.
Четверо школьников, два мальчика и две девочки не блещут своим поведением. Виктор увлекается чеканкой (чемпион района). Рина всюду сует свой нос. Катя любит подсказывать, а Юлик только на подсказках и выезжает.
После родит. собрания, на котором обсуждались грехи героев, родители ведут их к профессору Витаминову (фам. услов.). Он дает ребятам «витамин Ижица», который заставляет неимоверно разрастаться те органы, которым дается неправильное употребление. У Виктора необычайно удлиняется правая нога, у Рины выростает нос, у Кати вытягиваются губы, а Юлик получает уши, как у осла.
[Вероятно, здесь обыгрывается выражение «прописать ижицу», употреблявшееся в дореволюционной школе и означавшее «наказать, высечь розгами». Ижица – буква русского алфавита, вышедшая из употребления после реформы орфографии 1918 года.]
Ребята в ужасе. Бегут к Витаминову (вывеска: «Лечу детские и ученические болезни»). Его нет: уехал в научную экспедицию. Записка: «ребята избавятся от своего груза тогда, когда употребят к добру то, что раньше употребляли к вреду».
Ребята отправляются на розыски и переживают ряд необычайных и интересных приключений, которые пока рисуются мне очень смутно. В общем они проявляют находчивость и героизм, отыскивая Витаминова, который скрылся нарочно. Им помогают как раз те качества, от которых они хотят избавиться. У Рины необычайное обоняние, Виктор своей ногой сбивает медведя (медведь говорящий, его научил Витаминов), у Юлика слух, а Катя кричит, как паровоз.
Их терпение и находчивость, наконец, увенчиваются успехом. Они находят Витаминова и становятся нормальными детьми.
Пьеса должна быть очень веселой и насыщенной действием и всевозможными трюками.
Буду понемногу писать сценарий.
26 [марта 1941 года]. Печатал «Царского Токаря».
27 [марта 1941 года]. Печатал «Токаря». Набросал краткий сценарий кук. пьесы «Профессор Витаминов». Был в Кук. театре, просматривал эскизы к постановке «Волшебника».
29 [марта 1941 года]. Был на книжном базаре в Клубе писателей. Кое-что купил (особенно доволен тем, что приобрел Вельтмана «Приключения, почерпнутые из моря житейского» и рассказы Ч. Робертса).
[Чарльз Робертс (1860–1943), канадский поэт и писатель натуралист, автор рассказов о животных. https://ru.wikipedia.org/wiki/Робертс,_Чарльз_Джордж_Дуглас ]
30 [марта 1941 года]. С утра печатал «Токаря», а потом свирепо разболелась голова (жег кипятком).
31 [марта 1941 года]. Принял последнюю серо-водор. ванну. С сердцем, в общем, стало лучше. Галюська закончила печатать III часть «Токаря». Проделана большая работа – рукопись 375 больших страниц (больше 18 печатных листов.).
Вечером был Розов, читал пьесу «Буря». Над ней еще очень много работать надо. Оставил у себя, будет перепечатывать Галюська, чтоб я имел возможность засесть за нее. Дал ему «Проф. Витаминова», чтоб он подумал над ним и развил сюжет. Вещь ему понравилась. Поручил ему написать об'яснительную записку, он мастер на эти вещи.
Узнал от препод. Скарзова, что накануне (30-III, в воскресенье) передавался по радио «Чуд. шар». Скарзов сам «Чуд. шар» не читал, но ему очень подробно рассказывал Полькин. (Кстати, Скарз. рассказал мне, что Полькин очень гордится тем, что я работаю у него в Ин-те).
Жалко, что Элли расстается со своими друзьями. Хорошо, чтобы она взяла их с собой в Канзас и они отказались бы от своих королевств. Кстати, это дает материал для новой книги (и для новой пьесы) – «Страшила и Дровосек в Канзасе».
Вот она – та идея, которую я искал и не находил для второй книги о Страшиле!
Вот оно как. Т.е. о продолжении ВИГ Волков думал ещё в 1941 году, но при том думал (ещё об этом не зная) о полной противоположности того, куда стал продолжать свои книги Лаймен Фрэнк Баум. Более того, эта идея расходится и с тем, что потом Волков написал на самом деле. Идеи про защиту от завоевателей и про технических прогресс пришли ему в голову уже после Великой Отечественной... что логично. До войны автор думал в совершенно иную, мирно-трудовую сторону.
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8421
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 17.09.21 11:44. Заголовок: Donald пишет: Т.е. ..
Donald пишет:
цитата:
Т.е. о продолжении ВИГ Волков думал ещё в 1941 году
И даже раньше:
цитата:
5 [сентября 1940 года]. [...] Н. [Немченко] также говорила о необходимости создания советского Петрушки: трудная, но благодарная задача (писал и вдруг пришла в голову фантастическая мысль: Страшила в стране Советов! Дико? Но может быть....)
А идею создать приквел про Гудвина Волков упоминает ещё 13 ноября 1939 года.
Donald пишет:
цитата:
полной противоположности того, куда стал продолжать свои книги Лаймен Фрэнк Баум
И да, и нет ) С одной стороны, Баум - эскапист. Он постепенно переселил в Страну Оз чуть ли не всех приглянувшихся ему персонажей внешнего мира. С другой стороны, едва ли не половина действия в сказках Баума происходит за пределами Страны Оз. Ощущение, что внутри Оз Бауму тесно. Там слишком идиллическая обстановка, поэтому его тянет вынести действие вовне, а прибытие в Оз отложить на финальные главы в качестве награды и отдыха для героев.
Donald пишет:
цитата:
эта идея расходится и с тем, что потом Волков написал на самом деле
Ага. Идея "жители ВС в Канзасе" вряд ли годилась бы для второй книги, ибо это означало бы отказ от Волшебной страны со всеми теми сказочными возможностями, которые она даёт для сюжета. Это у Баума полно магии за пределами Оз, а у Волкова Канзас реалистичен, в нём нет места чудесному.
Вот где-нибудь после 3-й, 4-й или 5-й книги, когда читатель уже мог устать от однообразия волковской схемы с борьбой за власть внутри ВС, перенос действия в Канзас выглядел бы свежо (примерно как 7-й год Гарри Поттера внезапно вне Хогвартса). Но и там пришлось бы постараться, чтобы книга вышла интересной.
Way Foward
Пост N: 195
Зарегистрирован: 15.03.21
Рейтинг:
5
Награды:
Отправлено: 17.09.21 13:48. Заголовок: Чарли Блек Если след..
Чарли Блек Если следовать точной концепции Волковского мира, то многие жители ВС не смогли бы действовать в Канзасе. Животные не смогли бы разговаривать, а искусственные существа - вообще что-либо делать. Полноценно побывать в БМ смогли бы разве что Урфин Джюс, Лестар, Дин Гиор, Фарамант.
Алена 25
горожанин
Пост N: 7830
Зарегистрирован: 09.03.17
Откуда: Россия, Архангельск
Рейтинг:
4
Награды:
Отправлено: 17.09.21 15:02. Заголовок: Вот с этим я полност..
Вот с этим я полностью согласна. А Фарамант в Канзасе на ферме у Смитов уже был в 5 и 6 ой книге. И совершенно спокойно общался со Смитами и детьми, рассказывал им про Арахну и про пришельцев. Языкового барьера у него с ними не было ))))))
Sabretooth
горожанин
Пост N: 2960
Зарегистрирован: 26.03.19
Рейтинг:
12
Наконец-то стало точно известно происхождение Стража Ворот Об этом давно уже многие догадывались, но сейчас теория окончательно подтвердилась.
Ну, вообще она подтвердилась несколько раньше: http://izumgorod.borda.ru/?1-0-1631899126799-00000065-000-0-0#000.001 Впрочем, это получается два разных Фараманта. Один - известный нам Страж Ворот ИГ (в книжных изданиях), другой - некто из массовки при Фиолетовом дворце (в пьесах). Просто Волков передал имя одного персонажа другому.
Way Foward пишет:
цитата:
Если следовать точной концепции Волковского мира, то многие жители ВС не смогли бы действовать в Канзасе. Животные не смогли бы разговаривать, а искусственные существа - вообще что-либо делать.
Строго говоря, да. Но если уж Волков раздумывал над идеей о Страшиле с Дровосеком в Канзасе, то наверное он бы снабдил их возможностью как-то существовать вне ВС. А вот все прочие чудеса, характерные для Волшебной страны, в Канзасе бы оказались скорее всего неуместны...
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 170
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Но это уже политика, поэтому дальше мысль развивать не буду.
и одну из главных тем дискуссий о ней. Отрицательные герои часто получаются лучше положительных даже у мастеров пера помимо их желания, и причём это в порядке вещей.
Об этом давно уже многие догадывались, но сейчас теория окончательно подтвердилась.
- дома
- никого нет дома
