Пост N: 7603
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
31
Награды:
Отправлено: 24.12.19 00:18. Заголовок: Из дневников А.М.Волкова - 2
Внучка Александра Волкова, Калерия Вивиановна, предоставила доступ к архиву своего деда, включающему дневники, некоторые рукописи и разные литературные документы.
Правда, материалов по сюжетам сказок о Волшебной стране пока удалось найти не так много, но отдельные записи представляют интерес, так что попробую что-то из них понемногу оцифровать.
Пост N: 8603
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 04.01.22 00:58. Заголовок: Оцифровка за январь ..
Оцифровка за январь – апрель 1945 года:
[[Для удобства чтения, фрагменты, относящиеся к ИГ, выделены фиолетовым цветом, возможные переклички с темой ИГ – красным. Мои комментарии – синие в квадратных скобках.]
* * * * *
1945 год
Январь.
1 [января 1945 года]. Думаю с завтрашнего дня приступить к работе над книгами. Хватит бездельничать. Поеду после занятий в Ин-те в Ленинскую б-ку, подбирать книги.
2 [января 1945 года]. Был в Ленинской б-ке, выписал очень много названий книг для «Царского токаря», несколько заказал. Был у Шубина.
3 [января 1945 года]. Несколько часов провел в Детгизе, все ждал Шиукова и Гетманского, которые назначили свидание по поводу рисунков. Наконец, состоялось совещание, Шиуков высказал свои соображения по поводу рисунков, которые он привез с собой. А потом завязался интересный разговор по следующему поводу. Ш. пожаловался, что ни одно изд-ство не хочет печатать его воспоминания, а они очень интересны и имеют большое значение для истории авиации, т.к. он работает в этой области почти сорок лет и сталкивался со многими видными деятелями, даже с Лениным и Сталиным.
– Пишите, мы издадим! – сказал Камир.
Камир предложил поставить это дело на прочную основу, договориться с Дубровиной и дать Ш. соответств. гарантии от изд-ства.
А я вызвался быть «литературным помощником», что Камир вполне одобрил и приветствовал, даже сказал, что в разговоре с Дубровиной он об этом упомянет.
Интересно, что из этого будет? [Вспоминается фраза Урфина Джюса «Посмотрим, что из этого будет», сказанная перед оживлением оленьих рогов.] Когда мы остались одни, Камир мне сказал:
– Я думаю, что ты способен сделать из этого материала интересную, увлекательную книгу. Идея: развитие русской авиации – до Окт. революции вопреки планам и намерениям правительства, а после при мощной поддержке советской власти.
Посмотрим...
4 [января 1945 года]. Весь день в Ин-те. Говорил с Бориным о вступлении в партию.
5 [января 1945 года]. После занятий был у Наумовой в Книжной Палате. Собирался больше года, а попал только теперь. Разговаривали больше часа. Я рассказал ей о судьбе «Токаря», она советует переработать, т.к. может еще кто-нибудь (кроме А. Толстого) взяться за эту тему. Линию Акинфия и Ильи Кострова выбрасывать она не советует, историю Петра и Алексея надо заменить. Все это я знаю, но пока никаких идей в голове нет; надо, чтобы книга была сюжетно интересна и чтобы судьба главного героя захватывала.
Говорил я Н. о том, что намерен оставить Ин-т. Она посмотрела на это неодобрительно, критиковала писательскую среду, ее нравы.
Я ее уверил, что этого во всяком случае не будет, это не в моих нравах.
6–7 [января 1945 года]. Сидел дома, готовил задания для контр. работ и экзаменац. билеты для предстоящей сессии.
8–9 [января 1945 года] Ничего существенного.
10 [января 1945 года]. Был в Детгизе. Камир откладывает заключение договора на новую книгу до тех пор, пока не будут сданы в производство «Самолеты», т.к. против заключения новых договоров гл. редактор Кононов. Камир просит потерпеть, т.к. тогда у него будут основания говорить с Кононовым. Пришлось согласиться.
11 [января 1945 года]. День рождения Вивочки. Ему исполнилось 21 год – совершеннолетие по прежним законам. Была только Верочка Барсукова.
12 [января 1945 года]. Ничего.
13 [января 1945 года]. Был в Детгизе, говорили о рисунках. Камир выражает сомнение в том, что Шиуков способен написать свои воспоминания. После долгого перерыва был салют: началось наступление в Польше.
14 [января 1945 года]. Ездил к Шиукову: он обложился сотнями фотографий – подбирает для моей книги. Очень много интересных фото есть у него.
Воспоминания он писать хочет, но о моем участии ничего не говорил, а я, конечно, тоже не поднимал этого вопроса – навязываться не хочу. Обещает Ш. кончить дело с книгой через 2–3 дня.
15 [января 1945 года]. Весь день в Ин-те; кончил занятия с двумя группами второго курса.
Вечером салют: взяли Кельце. В Будапеште все еще идут тяжелые бои.
Я много читаю. С неделю уже езжу в Поликлинику б. цекубу: лечу руку, которая болит в локте. Мне делают согревающие компрессы из парафина три раза в неделю.
16 [января 1945 года]. Купил в Мосторге Адику вечную ручку – подарок к дню рождения, а на чернила нехватило денег; пошел в Детгиз и ку занял у Камира 10 руб., вернулся в Мосторг и купил склянку чернил. Этой ручкой сейчас и пишу.
[вставка: Два салюта вечером: новый прорыв фронта и взятие Радома.]
17 [января 1945 года]. День рождения Адика – исполнилось ему шестнадцать лет... Назвал гостей – Молодовых, Верочку, приехала по его приглашению Фаля Губина. Позднее явилась Каня и Нюся с ребятами.
Вечер прошел замечательно, так как было три салюта. Первый в семь часов. Я об'явил о нем компании, сидевшей в другой комнате, словами Суворова: – Ура! Варшава наша!
Залпов было 24, салют ходили смотреть на мост.
Замечательно быстро взята Варшава – ведь в Будапеште до сих пор идут бои. Слава Красной Армии!
В 9часов второй салют войскам Рокоссовского: прорван фронт за Наревом на протяжении 100км. и на 40км. в глубину. Взято несколько городов и более 500 пунктов. Это – 2-ой Белорусский фронт.
В 11 часов салют Коневу: взято Ченстохово; это в 15 километрах от границ Германии, в 430км. от Берлина (по прямой линии). Если дело и дальше пойдет такими темпами, Польша будет скоро освобождена.
Сегодня отправил Виве 250р. Давно уж от него нет писем...
18 [января 1945 года]. Стремительное наступление Красной Армии продолжается. Сегодня опять три салюта!
1-ый: взяты Прасныш и Ново-Георгиевск (8 часов) 2-ой: взят Петроков 3-ий: взяты Сохачев, Скерновице, Лович (западнее Варшавы)
Это наступление – не чета тому, что ведут союзники на Зап. фронте. Недавно оказалось, что у них там всего 80 дивизий – это десятая часть тех войск, которыми они располагают... Результаты: продвинулись на 200 ярдов – длина катка ниток!
Прослушал сводку. Замечательно: занято около 2000 населенных пунктов, в Будапеште взято за один день – 18 января – около 2000 пленных. Очищен Пешт – в руках немцев осталась только часть Буды. Дело идет к концу!
19 [января 1945 года]. День замечательных побед! Пять раз гремели в течение вечера пушки в Москве, пять раз взвивались в темное небо разноцветные ракеты. Первые два салюта были, когда я шел в поликлинику на процедуры и возвращался через два часа к Смоленскому метро.
Изложу все систематически.
1. Прорыв войск 4-го Украинского фронта; взяты города Ясло и Горлице. 20 залпов, 6 час. вечера.
2. Взят Краков войсками 1-го Укр. фронта. 24 залпа, 8 часов.
3. Прорыв войск 4-го Белорусск. фронта в Вост. Пруссии, взяты города Пилькаллен и Рагнит [ныне – города Добровольск и Неман в Калининградской области] и больше 600 населенных пунктов. 20 залпов, 9 часов.
4.
4. Взяты войсками 2-го Белор. фронта города Млава, Зольдау и Плоньск. 20 залпов, 10 часов.
5. Взяты войсками 1-го Белор. фронта Лодзь, Кутно, Томашов, Гостынин и Ленчица. 24 залпа, 11 часов.
Итоги дня изумительны: за день взято 1750 населенных пунктов и за несколько дней наступ. боев при прорывах в В. Пруссии и на 4 Укр. фронте еще 1000; всего об'явлено о взятии 1750 насел. пунктов. Южнее Секешфехервара оставлено неск. населенных пунктов, но это неважно.
1. Взяты города Нов. Сонч (в Польше), Кошице и Прешов в Чехословакии.
2. В Вост. Пруссии взят Тильзит (памятный по Тильзитскому миру) и несколько других городов. Появилось Кенигсбергское направление. Помню, как в 1-ый день войны распространялись по Москве слухи о взятии нами Варшавы и Кенигсберга. Оказалось, что к ним путь потребовал трех с половиной лет войны и шел через Сталинград и Сев. Кавказ.
3. Взяты города Влоцлавен, Бжесць и Коло. По прямому расстоянию от Коло до Берлина 350км! Это вместо тех 500км., которыми исчислялось расстояние до паучьего гнезда неделю назад. Пройдена третья часть...
Что-то будет завтра? С каким нетерпением жду я вечера и известий...
Сегодняшний день – рекордный по числу взятых населенных пунктов: 2500! Поставлен и другой рекорд – количество н/п за день на одном направлении. Это 1-ый Белорусский фронт, где взято больше 1000 пунктов.
21 [января 1945 года] (воскр.) 1-ый салют (надеюсь, что будут и еще!) в 8 часов вечера. Войска маршала Конева вступили в пределы Силезии! Прорвана оборона по фронту на 90км., глубиной в 30. Взяты города Крейцбург, Гутентаг и три других. Символическое название! Хорош немцам «Добрый день», когда русский солдат шагает по Силезии! Думаю, что в Силезии не было неприятеля больше 100 лет, со времен наполеоновских войн. Пусть теперь узнает проклятая немчура, что значит война на своей территории.
Жду следующих салютов.
10 часов вечера. Второй салют: взят областной центр В. Пруссии, гор. Гумбинен (от Кенигсберга 90км.) 12 залпов.
1045. Третий приказ. Войска Рокоссовского (2 Бел. фронт) ворвались в В. Пруссию с юга (от Млавы) и взяли города Нейденбург, Эдвибно, Аллендорф и Танненберг. Отличившимся войскам присвоено название Танненбергских.
Знаменитое имя! Сотни лет назад тевтоны потерпели страшное поражение под Танненбергом и вновь вошло это имя в историю Отечественной войны!
Сейчас будет салют из 20 залпов.
Исторические дни!!
Около 1часа ночи прослушал сводку. Взято около 1900 н/п, из них больше 600 на территории Германии. Взят Плоцк (но по поводу его не было салюта) и много других польских городов.
22 [января 1945 года]. Перечисление салютов, случившихся 22-го сего Генваря, от сотворения мира года 7453-го, от Рождества же Христа нашего Спасителя 1945-го.
Первый: в 7часов вечера. Войска Черняховского взяли Инстербург в Вост. Пруссии.
Вторый: в 8часов вечера. Войска Жукова взяли Александров, Иноврацлав, Арденау... От Иноврацлава до Берлина 325 км. Буду теперь помечать пункты карты по мере приближения Кр. Армии к Берлину.
Третий: в 9часов вечера. Войска Рокоссовского взяли Алленштейн. Это движение к северу, очевидно, имеет целью отрезать Восточную Пруссию, с выходом на Данциг и Эльбинг.
Четвертый: в 10часов вечера. Войска Жукова взяли Гнезно на подступах к Познани; наступление идет стремительно. От Гнезно до Берлина 280 км. Слава! Слава!
Пятый: в 11часов вечера. Войска Рокоссовского взяли в В. Пруссии города Остероде и Дейч-Эйлау. От Остероде до Балтийского моря около 70 км.
В час ночи сводка. Занято более 1750 н/п.*) Замечательный день. Еще бы десяток-другой таких и ощутительно приблизился бы конец войны. Никакая работа нейдет мне на ум, целый вечер вожусь с картами, отмечаю продвижение. И моя старая заслуженная карта опять пошла в ход...
*) На территории Германии больше 450. Жуков взял 1000 н/п.
9 часов. Взяты в В. Пруссии города Вилленберг и другие (Рокосс.)
10 часов. В В. Пруссии взяты войсками Черняховского Лабиау и Велау (на подступах к Кенигсбергу) и несколько других городов.
11 часов. Войска Конева вышли на Одер на фронте в 60км., заняв несколько городов. Это произошло в районе Бреславля (интересно, сколько километров осталось до Бреславля?)
Сводка была в 1час ночи. Небывалое количество взятых пунктов: 3430! За время войны это в первый раз. В Германии взято свыше 1500 н/п, остальные в Польше. Двинулся фронт в районе Августова, где до сих пор было затишье.
В Венгрии оставлен нами г. Секешфехервар. В Будапеште бои развиваются медленно: вчера взято 20 кварталов, сегодня 25. Обреченные дерутся яростно, но им не уйти от своей судьбы.
24 [января 1945 года]. Вечером ездил к Шиукову, который кончил править рукопись и подобрал рисунки. Дорогой (в 745) застал меня первый салют: войска 2-го Украинского фронта перешли в наступление в Чехословакии и прорвали фронт – 40км. протяжением, 20 в глубину. Взяты два города (названий не упомнил). Сидя у Шиукова, слышал еще два приказа. Взят Калиш. В Силезии взят г. Оппельн, взят в Польше Равич – по измерению Ш. (не очень точному) от Равича до Берлина 250 км.
4-ый салют слышал дома в 12ч. – взяты три города в В. Пруссии. Сейчас сижу и жду сводки.
Книгу Ш. одобряет: «Хорошая получится книга». Замечаний немного и несущественные. Подобрано много прекрасных иллюстраций из заграничных авиационных журналов.
Сводку передали только в половине второго ночи. Сводка не так эффектна, как вчера, но все же хороша: больше 1500н/п, из которых в Германии свыше 600, взяты десятки городов (до 30, я полагаю, т.к. все записывать не успеваю).
25 [января 1945 года]. Было два салюта. 1-ый: взяты Глейвиц (в Силезии) и Хжанув (в Польше). 2-ой: Острув (Польша). Эльс (Силезия). Дневные результаты – 1500 пунктов. Наши войска в 8 км. от Познани, в 27км. от Кенигсберга.
26 [января 1945 года]. Когда я пишу эти строки, прошло уже 3 салюта. 1-ый – взято несколько городов в В. Пруссии. 2-ой – гораздо «интереснее»: наши войска вышли на побережье Балтийского моря и отрезали т. обр. В. Пруссию от остальной Германии. Кенигсбергская группировка оказалась в огромном мешке, из которой ей, надеюсь, не выбраться. 3-ий салют: взят г. Гинденбург в Силезии из группы промышл. городов, куда входит и Глейвиц, взятый вчера.
Я был вчера у Шиукова, дал ему завизировать рисунки Гетманского и занимались с ним подбором фотографий. Сегодня я завез их Камиру. Говорил с Камиром о книге воспоминаний Шиукова, т.к. сам Ш. «стесняется». Ему даже кажется, что Камир не хочет встретиться с ним, т.к. уклоняется от разговоров о книге. Всё это излишняя мнительность, Камир относится к мысли о создании такой книги положительно, но считает, что книга будет сделана лишь в том случае, если я приму в ней участие.
27 [января 1945 года]. Три салюта и около 1500 н/п. От Кенигсберга наши войска в 15 километрах (это данные за 26-ое, т.к. сводку слушал утром)
Я с 10 утра до 4 вечера экзаменовал в аудитории, где было –3–4° (холода, а не тепла!) У окна стояли обледенелые столы, покрытые сосульками (когда-то с потолка текло). Эти сосульки все время сохранялись в девственной неприкосновенности. В учебной части, где +2°, казалось очень тепло после этого ледника. Вытаскивать руки из карманов было очень неприятно: сразу страшно зябли. В такой обстановке экзаменующимся приходится обдумывать ответы, делать доказательства и чертежи... Незавидная обстановка, ярко характеризующая тупоумие и халатность руководителей нашего Ин-та.
Пришел домой, Галюська вкатила мне стакан водки, после которой меня сразу здорово разобрало и я лег спать.
Вечером 3 салюта. Прорваны укрепления в районе Мазурских озер (В. Пруссия), которые еще со времен 1-ой мировой войны считались неприступными, и взят ряд городов. Взята группа городов в Силезии и Польше. Войска Петрова в Карпатах тоже взяли несколько городов с трудно-произносимыми и неудобозапоминаемыми названиями.
Взято 1100н/п.
28 [января 1945 года] (воскр.) Три салюта. 1-ый – закончено овладение Домбровским угольным районом (Каттовицы, Беутен и другие) – 24 залпа войскам Конева. 2-ой салют неожиданный: войсками генерала Баграмяна взят Мемель (Клайпеда) и тем «закончено освобождение Литвы». Из этого видно, что город отходит к нам – т.е. будет советским. 3-ий салют Петрову: взят г. Побрад в Чехословакии. Пунктов 750.
29 [января 1945 года]. Опять весь день экзамены в холодной аудитории.
Два салюта. 1-ый Петрову (Новы Тарг), 2-ой Жукову – очень важный! Наши войска вторглись в пределы Померании и взяли ряд городов. До Берлина остается 150км. Немного!! Идет спешная эвакуация. Заворошились завоеватели...
Пунктов взято 880.
30 [января 1945 года]. За долгий промежуток времени ни одного салюта. Пунктов взято 640 [или 840?], в том числе Мариенвердер. В В. Пруссии кольцо сжимается все уже и уже.
Я целый день странствовал по Москве: поликлиника, магазин, Литфонд (карточки) и т.д. Последние два дня в Москве свирепствует метель, сильно нарушившая трамвайное движение. Я накануне ехал в Ин-т полтора часа на нескольких трамваях.
31 [января 1945 года]. Экзамен.
Вечером салют (надеюсь – не единственный!) в 8 часов. Войска Жукова вторглись в Бранденбург – в самую сердцевину Германии! Взяты города Швибус и другие. От Швибуса до Берлина 145 км. Исполинскими шагами шагает могучая Красная Армия! Швибус и другие города, сегодня взятые, прикрывают подступы к Франкфурту на Одере, а сей последний отстоит от Берлина на 75 км.
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8604
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
1 [февраля 1945 года]. Прочитал в «Комс. Правде», что до Берлина осталось 120км., а Гал. говорит, что по радио говорили о цифре в 110км. С нетерпением жду момента, когда начнут взламывать последнюю сотню километров...
Весь день сильно болела у всех голова: видимо, угорели ночью, рано открыли отдушину.
Вечером салют: взят Торн. Число пунктов всего 200. Вчера было 340. Темп наступления все же сильно ослабевает...
2 [февраля 1945 года]. Ездил в поликлинику на процедуру, был в Детгизе. Камир все откладывает заключение договора – теперь уж до окончания выставки рисунков. Усиленно приглашал меня на совещание (7-II) по вопросам художеств. оформления книги.
Наши продвигаются к Берлину.
3 [февраля 1945 года]. Экзамены. Мерял по карте расстояние до Берлина от взятого накануне г. Драссена – около 88 км. (до окраин нем. столицы).
Вечером это расстояние уменьшилось км. на 4–5. Теперь около 85 км. Итак, последняя сотня начинает добиваться... А пунктов берется не очень много – 2–3 сотни. От Будапешта погнали немцев обратно, но город все еще держится.
4 [февраля 1945 года] (воскр.) Ничего существенного.
Начал читать огромную книжищу с золотым обрезом: Paul d'Ivoi: «Les voleurs de foudre». Начало «завлекательное». Читал вслух Галюське и Адику.
[Поль д’Ивуа (1856–1915), французский писатель, мастер остросюжетных приключенческих романов, близких по стилю к книгам Жюля Верна. Роман «Похитители молнии» («Les Voleurs de Foudre», 1910) входит в многотомный цикл «Эксцентричные путешествия». В России творчество д’Ивуа было популярно до революции. https://ru.wikipedia.org/wiki/Д’Ивуа,_Поль ]
5 [февраля 1945 года]. Утром слушал передовицу «Правды», из которой узнал, что от взятого Жуковым города Бэрвальде до Берлина около 70 километров! В Берлине паника, голод, пожары... Наконец-то пришло возмездие!
Я экзаменовал, разболелась голова. Выпил порошок, к вечеру успокоилась. Галюська уехала ночевать к Вере, а мы с Адиком и читали «Похитители молнии».
Получил от Пермитина отчаянное письмо – просит хлопотать о вызове его в Москву, из попыток Юрия ничего не выходит. Нужен мотивированный письменный вызов, заверенный НКВД. Конечно, я постараюсь сделать что могу.
6 [февраля 1945 года]. Был в Детгизе, разговаривал с Дубровиной о заключении договора; она обещала поговорить с Кононовым и договор, вероятно, будет на-днях оформлен. Д. просила меня прочесть рукопись С. Боброва «Волшебный двурог» (занимательная математика). Об этой рукописи С.А. Яновская дала уничтожающий отзыв, а некий Арнольд (из Академии Наук) довольно снисходительный. Я дал согласие.
Камир просил меня взять на себя редактирование книги Бермана о моторах.
– Ты можешь сделать хорошую вещь из этой книги...
Я отказался. Этот Берман страшный склочник, иметь с ним дело невозможно.
Камир усиленно приглашал меня на завтрашнее совещание по оформлению художеств. книги.
– Ты мне там страшно нужен... Ты человек со вкусом!
Вечером салют. Войска Конева три дня назад форсировали Одер, углубились на 20км. и расширили прорыв до 80км. по фронту. Весьма важный факт! Пала последняя водная преграда на пути к Берлину... Правда, этот район далек от Берлина, но теперь взломают Одер и в других местах.
Купил сегодня билеты на «Пиковую Даму» в Большой Театр – специально для Адика, который в Большом Театре еще не бывал и оперы не видел.
7 [февраля 1945 года]. Сначала экзамен, затем совещ. в Детгизе по поводу худож. оформления книг. Я не досидел до конца. Разговаривал о договоре с Кононовым, он отнесся кисло и недоброжелательно, обнаружил тенденцию уклониться. Но Дубровина сказала, что она это уладит.
Были с Адиком на «П. Даме». Ему не понравилось, тем более, что у нас были задние места в ложе и пришлось стоять. Он почти все время ныл и возмущался. Только в последних действиях несколько угомонился. А в общем он портил мне впечатление. И все же во время представления у меня были такие мысли:
Сцена сияет огнями (бал у графини), балерины танцуют под звуки оркестра, две тысячи человек спокойно наслаждаются музыкой Чайковского. А в Берлине сейчас мрак, тьма, свист бомб, дезертиры и жители прячутся в развалинах зданий, сотни тысяч немцев бегут по темным снежным дорогам на запад... Вот оно, возмездие! Есть на свете Справедливость!...
8 [февраля 1945 года]. Был в Детгизе. С Дубровиной поговорить не удалось. Камир уезжает на несколько дней в Орел, так что заключение договора опять откладывается.
Был в Гослитиздате, у Чагина. Узнал, что он предпринял новые шаги по вызову Пермитина, послал письмо.
Заходил в ред. «Знамени», видел свою статью, напечатанную в № 11. Выписано мне за нее прилично: 2046 руб. Деньги и автор. экземпляр книги обещают дать во вторник.
Смотрели с Адиком в Кам. театре музык. комедию Шеридана «Обманутый обманщик». Эта вещь ему очень понравилась. Много хохотали, хотя в пьесе много балаганщины.
На фронте – взято около 150 н/п.
9 [февраля 1945 года]. Читаю франц. книгу – «Поль д'Ивуа. Похитители молнии». Автор – мастер увлекательного сюжета, умеет ловко «накалять интерес». Такие переводы, как «Нилия» дают слабое представление об оригинале.
Окружен Эльбинг.
10 [февраля 1945 года]. До 4ч. экзамен. Два салюта – взяты Эльбинг и Прейсиш-Эйлау – город, известный по историч. воспоминаниям.
[В 1807 году под Прейсиш-Эйлау состоялась чрезвычайно кровопролитная битва между армией Наполеона и русскими войсками. Сражение не выявило победителя. В 1946 году перешедшее под советский контроль Прейсиш-Эйлау переименовано в Багратионовск.]
Вечером два салюта. Один – в честь весьма важного факта: войска Конева форсировали Одер северо-западнее Бреславля и прорвали оборону на 160км. по фронту и до 60км. в глубину. Жуков взял Дейч-Кроне и Меркиш-Фридлянд в Померании.
Войска Жукова, без сомнения, бьются за Одер, но об этом пока не сообщается. Сегодня-завтра, возможно, объявят и об этом, это будет крупный шаг по пути к Берлину...
У Гавриловых оказалась прекрасная карта Германии (как в Ин-те, которую я собирался копировать, но, к счастью, не успел).
12 [февраля 1945 года]. Ничего существенного.
13 [февраля 1945 года]. Был в Детгизе, виделся с Дубровиной, она мне сказала, что вопрос о заключении договора на «Покоренную молнию» согласован с Кононовым. Т.о. все препятствия устранены и договор на днях будет заключен.
Получил в «Знамени» авторский экземпляр и 1825 руб. гонорара – на месяц это нас поддержит.
Я высказал Дубровиной свое мнение по поводу «Волшебного Двурога» и сказал, что пишу рецензию.
Вечером об'явлено о взятии Будапешта после тяжелой 1½ месячной осады и штурма. Разгромлена 160-тысячная армия. Победа гигантского масштаба. Мы с Адиком не ходили смотреть салют, т.к. только что вернулись из бани. Взято около 200 пунктов.
14 [февраля 1945 года]. Написал и перепечатал рецензию на «Волш. Двурог» Боброва.
Два салюта: Конев взял семь городов в Силезии, Жуков овладел городом Шнейдемюль, который был в окружении, вероятно, дней десять.
15 [февраля 1945 года]. Пришла в голову прекрасная мысль: из материалов «Мат. очерков» составить книжку «Очерки по истории математики» (Ч.I), перемежив ее «Страничками занимательной математики». Выйдет очень интересно. Книжку сдам на конкурс. Жалею, что эта мысль не пришла мне до Н. Года; впрочем, ее навеяло чтение «Волшебного Двурога».
Вечером было два салюта: взято несколько немецких городов. Мы были с Адиком в цирке.
16 [февраля 1945 года]. Был в Детгизе. Камир наконец-то написал проект договора на «Покоренную молнию» (12 листов по 2.500р.). Сдал проект в договорной отдел, обещали оформить к понедельнику. Отдал В.С. Фраерман «Волш. Двурога» и рецензию на него. Правил «Самолеты на войне».
17 [февраля 1945 года]. Экзамен до 3часов. Вечером были на именинах у Нюси Молодовой.
18 [февраля 1945 года]. Окончил правку «Самолетов». Просидел за рукописью целый день.
19 [февраля 1945 года]. Выступал вечером в госпитале (Ин-т протезирования). Было в палате 5–6 детей и несколько взрослых. Прочитал две сказки: «Глупый барон» и «Кит. гусь». Приняты «слабо», а когда читал массе детей в школе – неудержимый смех.
Об'явлено о гибели генерала армии Черняховского. Печальная весть...
20 [февраля 1945 года]. Экзамен.
Вечером составлял план «Очерков по истории математики».
24 [февраля 1945 года]. Проснулся со страшной головной болью: угорел, т.к. слишком рано открыл отдушину жарко истопленной печки... Весь день пошел прахом – не мог оправиться до следующего утра.
245 [февраля 1945 года]. Перепечатано 20 страниц.
26 [февраля 1945 года]. Опять день пропал: хозяйственные хлопоты, поездка в магазин; вдобавок болела голова – и еще один неприятный сюрприз: выключили электричество «насовсем». Работать по вечерам стало очень трудно.
27 [февраля 1945 года]. Никуда не ездил, сидел над книжкой. Дело подвигается. Опять перепечатал 20 стр., при чем ряд очерк значительно переработал, добавил новое и т.д. Написал стихами биографию Диофанта и т.д.
Вечером правил рукопись.
Салют: войска Рокоссовского за 4 дня боев продвинулись в Померании на 70км. и взяли несколько городов.
На Западе наступление развивается успешно: американские солдаты уже видят башни Кёльнского собора!
28 [февраля 1945 года]. Работал над книгой мало – ездил по делам. Получал карточки и т.п. Все это непроизводительно отнимает массу времени.
1 [марта 1945 года]. Занятия в Ин-те; вечером немного поработал.
2 [марта 1945 года]. Напечатал 10 стр. книги; она почти пришла к концу.
Каждый день ждем письма от Вивы и каждый день приносит горькое разочарование...
3 [марта 1945 года]. Слушал в Клубе Писателей лекцию Ильи Эренбурга – «О поездке в Вост. Пруссию». На пути домой пострадал – в метро втянуло новую калошу в гребенку и порвал ее, доставая оттуда. Вот уж поистине – «на бедного Макара все шишки валятся»!
4 [марта 1945 года]. Работал над рукописью.
5–7 [марта 1945 года]. Ничего существенного. Каждый вечер работал над рукописью, а 7-го просидел весь день и вечер, т.к. был свободен и никуда не ездил. Книгу кончил, придумал хорошее заглавие – «Великий счет».
7-го три салюта. Дела на фронте идут!
У нас очень тяжелое настроение [вычеркнуто слово] – все нет писем от Вивы...
8 [марта 1945 года]. Светлый, радостный день! Получили письмо от Вивы – оказывается, его письма терялись. Он попрежнему в Сталинабаде и у него все благополучно... У нас настроение совершенно переменилось! Послали ему 500р. Вечером благодушествовал, читал....
9 [марта 1945 года]. На партбюро Горного ф-та рассматривалось мое заявление о приеме в ВКП(б) (в кандидаты, конечно). Я ехал на заседание совершенно спокойно, уверенный в успехе дела. Так оно и вышло. Партбюро Горного ф-та постановило рекомендовать меня партбюро Ин-та.
10–14 [марта 1945 года]. Блаженное чувство успокоение после того, как получили письмо от Вивы. На душе легко и радостно, настроение прекрасное. За эти дни кончил «Великий счет». Делаю передышку перед тем, как приступить к «Покоренной молнии».
15 [марта 1945 года]. Мое заявление рассматривалось на партбюро Ин-та. Все благополучно, хотя и погоняли малость.
16 [марта 1945 года]. Важный день в моей жизни. Партсобрание приняло меня в кандидаты ВКП(б) – единогласно при одном воздержавшемся. Предложено взять нагрузку – политзанятия в группе и, вероятно, придется работать в газете.
17–19 [марта 1945 года]. Ничего существенного.
20–21 [марта 1945 года]. Ничего существенного.
22 [марта 1945 года]. Был у Камира, взял рукопись и рисунки; надо сделать подписи к рисункам, распределить их по тексту. Вечером занимался этой работой – сортировал рисунки.
23 [марта 1945 года]. Целый день просидел над рисунками.
24 [марта 1945 года]. Был у Шиукова, согласовывал с ним работу, проделанную над рисунками.
Ш. приглашает меня написать совместно с ним ряд статей под заглавием «Правда о русской авиации». Это, несколько тенденциозное, заглавие об'ясняется тем, что его, как он говорит, зажимают и неправильно освещают его роль в деле развития авиации. Я согласился (если только из этого что-нибудь выйдет!)
25 [марта 1945 года] (воскр.) Занимался рисунками, перепечатал список подписей (120 рис.). Сделал рисунок: «Немецкая летающая бомба», т.к. на фото, которое нам дали, не было пояснительных надписей. Вышло не хуже, чем у Гетманского.
Несколько дней назад, втаскивая бак с водой с улицы в кухню, свихнул себе спину и теперь она очень болит – не могу разогнуться, не могу сразу встать после того, как посижу и т.д. Небось, с Тургеневым таких вещей не бывало!!..
26 [марта 1945 года]. Хотел свезти материал Камиру, но не смог – болела спина... Вечером Галюська проглаживала мне ее горячим утюгом. Тоже медицинское средство! А впрочем, стало после этого лучше...
27 [марта 1945 года]. Справляли именины Галюськи. Были Молодовы, Верочка и Губины (Фаля с Каней). Ели пельмени, немножко выпили.
Надо отметить здесь большие успехи на фронте, как у нас, так и на Западе. Салюты почти ежедневно, а иногда и по два. Добивается котел в Вост. Пруссии, наши войска прорвались в Данциг и Гдыню и ведут уличные бои, наступают в Силезии и Венгрии, где взяли много городов и сел и продвигаются к границам Австрии... На Западе форсирован Рейн во многих местах. Зап. берег Рейна очищен от немцев, взяты Майнц, Коблинц, Дармштадт, Висбаден, войска союзников достигли Франкфурта на Майне, находятся в 15км. от Эссена. Час возмездия все ближе и ближе!
Сегодня был на орг. собрании стенгазеты Ин-та «Цветной Металлург». Я буду одним из ответ. сменных редакторов газеты, буду выпускать ее раз в месяц (пока).
28. Свез Камиру рукопись и рисунки.
28 [марта 1945 года]. Ничего существенного.
29 [марта 1945 года]. Провел два доклада на политчасе – «Приказ Сталина от 23/II» и «Международ. профсоюзная конференция». Говорил без подготовки, но прошло гладко.
30 [марта 1945 года]. Был на расширенном заседании Редсовета Детгиза в НКП. Председательствовал Потемкин. Доклад Дубровиной был содержателен и интересен. Она говорила о недалеком будущем детской книги. Перспективы прекрасные. Скоро из Германии прибудет оборудование книжной фабрики, которая передается Детгизу. За ним поедут люди... Замечательно! Начинает поступать бумага в значительно больших количествах, чем в прошлом году; бумагу дают финскую и наши фабрики стали выделывать более лучшие сорта. Теперь только пиши!
Говорила Д. о результатах конкурса. О моей книге она сказала так: – Книга т. Волкова «Самолеты на войне» – добротный труд о самолетах различных типов, участвующих в В. Отеч. войне.
Она упомянула также о том, что для участников конкурса (отмеченных) будет устроен прием в Совнаркоме.
Вообще было много интересного... Я выступал в прениях и предложил параллельную работу писателя и художника над книгой в целях ускорения выпуска книг.
Во время заседания Камир предложил мне дополнить новыми материалами главы о советской торпедон. авиации и о бомбардир. самолетах.
1 [апреля 1945 года]. Апрель 1945г. должен принести новые успехи в войне... События развертываются стремительно. Войска союзников углубились за Рейн на 200км. и между ними и войсками Конева осталось 400км. Венгрия почти вся освобождена. На днях взяты Гдыня и Данциг... Немцы теряют каждый день десятки тысяч убитыми и пленными. Надолго ли их хватит? Рузвельт на днях запретил членам своего правительства отлучаться со своих постов на случай быстрого краха Германии или непредвиденных событий. Эх, если бы война окончилась к 1 мая!
Работал над дополнениями к «Самолетам». Подбирал материалы. Набралось очень много. Решил «модернизировать» книгу значительным количеством вставок и дополнений. Завтра договорюсь об этом с Камиром...
Вечером был Юра Пермитин. Ефим едет! Через несколько дней он будет в Москве. Вот поистине радостное событие.
Пишу в 12ч. ночи. Прошло уже три салюта.
Союзники продвигаются на 30–40–50 км. в день на различных направлениях. По моему измерению до соединения остается около 350км.
2 [апреля 1945 года]. Замечательные известия с Зап. фронта передавались ночью, в полдвенадцатого. Нем. Западный фронт развалился, организации и командования нет, хаос и паника... Рурская область окружена, союзники у Касселя, приближаются к Ганноверу. Одна часть прошла за день 85км. Их лимитирует только снабжение горючим и состояние дорог. Пленный немецкий офицер заявил: «Пошлите парламентера в Вестфалию, и она сразу сдастся». Голландию немцы оставляют, союзники бомбят отступающие колонны.
Крах Германии недалек, я думаю, он наступит раньше 1 мая.
На нашем фронте немцы сражаются ожесточенно, но скоро они почувствуют себя неуютно, когда за их спиной появятся англо-американские армии.
Я написал для «Самолетов» очерк – «Подвиги советской торпедоносной авиации».
3.–4 [апреля 1945 года]. Работал над «Самолетами». Много времени отнимает институт.
5 [апреля 1945 года]. Почти весь день в Ин-те. Был на партсобрании (открытом). Вернувшись домой, узнал, что завтра приезжают Пермитины.
6 [апреля 1945 года]. Почти весь день – с 5 часов утра – провели на вокзале в ожидании Пермитиных. Поезд опоздал на 12 часов и пришел в 5ч. вечера.
Радостно встретились. Ефим мало изменился – все такой же шумливый, бодрый и оживленный.
Вечером ездили к ним; выпили за встречу; строили планы совместной работы. Я предложил «завоевать» Молдавию, эта мысль его увлекла.
[вставка между строк: Вторая радость – получено письмо от Вивы.]
7 [апреля 1945 года]. Проболела почти весь день голова – очевидно, результат вчерашней выпивки. День прошел впустую.
8 [апреля 1945 года]. Поработал над рукописью, перепечатал две статьи. Вечером были Пермитины.
9 [апреля 1945 года]. Опять почти весь день отнял Ин-т – было метод. собрание. Вечером не работал – устал.
В 12часов салют из 24 залпов: взят Кенигсберг! [ныне Калининград] 92 тысячи пленных и 42 тысячи убитых; огромные трофеи. Очевидно, отныне Кенигсберг – советский город... На З. фронте союзники движутся вперед, но, по-моему, медленно.
10 [апреля 1945 года]. Встал в 6 утра, работал до 10 над рукописью. Потом Ин-т. Заезжал к Ефиму. Настроен он кисло; дела не особенно клеятся; Соболев, кажется, встретил его не очень то приветливо, хотя он (из самолюбия) скрывает. В ССП ему придется подавать вновь – нелепая ситуация.
Вечером опять работал.
11 [апреля 1945 года]. Много работал над рукописью, почти закончил.
12 [апреля 1945 года]. С утра Ин-т. Вечером кончил правку рукописи. Опять получено письмо от Вивы. Обещается часто писать.
13 [апреля 1945 года]. Весь день просидел за перепечаткой вставок; вышло их немало – около печатного листа. Вечером вклеил и закончил, т.о., оформление рукописи, которое считаю последним.
Вечером салют из 24 залпов – взята Вена – шестая европ. столица, освобожденная Кр. Армией. Ходил смотреть \салют на мост.
14 [апреля 1945 года]. Сдал рукопись Камиру. Вечером были у Молодовых – год со дня смерти И.Л. [Ивана Лукича]
15 [апреля 1945 года]. Прокорректировал и сделал кое-какую правку в книге «Великий счет». Теперь можно сдавать.
16 [апреля 1945 года]. События на З. фронте ускоряют свой темп: за 12 апреля взято 50тысяч пленных, за 13 апреля 57тысяч, за 14 апр. 87тысяч! Почти двухсоттысячная армия сдалась за 3 дня... Дело идет к развязке. Вчера «Правда» писала, что расстояние между двумя фронтами уже меньше 150км. Но на нашем фронте немцы все еще сопротивляются упорно и держатся крепко... Ничего – скоро за спиной у них появятся союзники!
17 [апреля 1945 года]. После занятий в Ин-те заезжал к Пермитиным. Ее прописали постоянно, о нем вопрос еще решается. Ефима ссылка и лишения ничуть не изменили; все так же он самоуверен, всех критикует и считает ниже себя, думает, что ему среди «этой братии» ничего не стоит выдвинуться, и попрежнему мечтает о переиздании своих вещей...
Начинаю думать, что у нас с ним совместная работа вряд ли наладится.
18 [апреля 1945 года]. День прошел впустую – магазин, потом инструктаж в Ин-те; вечером читал.
События на Западе удивляют: за пять дней союзники взяли в плен огромную армию немцев – около 400 тысяч человек! Расстояние между фронтами сближается.
19 [апреля 1945 года]. Звонил Камиру. Он вчера сдал книгу в производство. Наконец-то!
20 [апреля 1945 года]. Был в Детгизе. Поработал у Камира – корректировал и подклеивал перепечатанные листы. Сдал В.С. Фраерман «Великий счет». Рекомендовал дать книгу на прочтение Ильину. Не знаю – хорошо это или плохо...
Вечером написал фельетон для институтской стенгазеты – «Дневник преподавателя».
Наши начали продвижение на Дрезденском направлении. Расстояние между фронтами всего около 100 км. В ближайшие 3–4 дня они должны сомкнуться.
21 [апреля 1945 года]. Был в Лен. б-ке, подбирал материалы, вечером тоже занимался этим делом.
В 2 часа ночи слушал сводку (до этого радио говорило чуть слышно). Взято до двух десятков городов и –
наши войска завязали бои в предместьях Берлина!!!
Наконец-то... Пришел долгожданный момент и штык русского солдата вонзается в ненасытное чрево проклятого города-спрута, города-вампира, который целые годы сосал кровь из порабощенной Европы!
Как вы себя теперь чувствуете, гордые завоеватели мира? Ваша столица лежит в развалинах, по вашей земле грозно шагают полки чужеземных армий, армий – освободительниц народов мира от черного фашистского кошмара. Со льстивыми улыбками на потных от страха лицах вы отвешиваете своим победителям низкие поклоны – но мы не верим вам, подлые оборотни с косматыми звериными сердцами! Пришел час нашей победы, настал на нашей улице праздник!!
Сегодня послал в «Правду» «Песню о Родине». Едва ли напечатают, но.... fecit, quod potuit. [сделал, что мог (лат.)]
Союзники взяли 64тыс. пленных (кажется за 18 или 19 апр.) Недурно...
22 [апреля 1945 года]. Тяжелый день... Получили от командира части, капитана Дерюгина, письмо, где он обвиняет Виву в серьезных грехах – нарушении дисциплины и т.д. Не хочется даже об этом и писать... Мы очень расстроились, плакали. Написал письмо Виве и Дерюгину, Гал. тоже написала Виве.
А вечером я решил сам ехать в Сталинабад – уладить все дела лично. Собственно даже не я решил, а весь наш семейный совет.
23 [апреля 1945 года]. Звонил в ССП, оказывается, командировку по лит. надобности легко получить. В Ин-те пока еще ничего не говорил, но надеюсь получить отпуск.
Вечером три салюта. Взято 26 немецких городов; войска Жукова ворвались в Берлин с востока, войска Конева с юга. Наши войска вышли на Эльбу в районе Дрездена. Германия фактически перерезана.
24 [апреля 1945 года]. Утром до Ин-та получил командировку в ССП. В Ин-те подал заявление Вас. Ивановичу и убедил его дать мне 1½ мес. отпуск. Разыскал таджикское постпредство, просили притти завтра к некоему Бейлину, котор. ведает билетами (это зам. постпреда).
Не спал до 3½ часов ночи. Подготовил все материалы для газеты (перепечатал, прокорректировал), а потом рылся в газетах, разыскивая материалы о таджикских героях и писателях. Нашел только одну маленькую заметку в «Лит. газете».
Очищение Берлина идет быстро.
25 [апреля 1945 года]. Был у Бейлина. Он обещает дать билеты только на 1 мая; я просил его записать. Потом пошел к Евгению. Он сразу же достал мне броню от ЦК на завтра; по всей вероятности, завтра уеду. Место в мягком вагоне.
Дни до чрезвычайности хлопотливые. Масса всяких дел: взял деньги в сберкассе, ездил в Ин-т, об'явил, что завтра уже не буду заниматься и сдал материалы для газеты, прикрепил карточки, получил бумагу в Литфонде и Детгизе, ходили с Адиком в баню и т.д.
Вечером два салюта: войска Жукова и Конева закончили окружение Берлина; Рокоссовский взял Пиллау.
26 [апреля 1945 года]. Утром получил билет без всяких хлопот и очереди, позвонил таджикам, что они могут вычеркнуть меня из своего списка. Постригся, пошел домой. Разболелась голова и болела до вечера, когда стало легче. Провожали меня Галюська и Адик. В 750 вечера загремел поезд – опять, прощай Москва!
27 [апреля 1945 года]. Ночь провел довольно хорошо, хотя немножко зяб; здесь еще холодно, около придорожных щитов еще лежит снег. Из Сасова послал домой открытку.
Узнал от одного из спутников по купэ, что вчера взяты Штетин и Брно. Штетин – это неожиданность. Двое из моих спутников едут в Сталинабад. Один из них – парт. работник, зовут его Иван Архипыч; он из Ср. Азии направляется на работу в Молдавию. От него я узнал, что в Ст-де только один аэродром, находящийся недалеко от города, так что Виву отыскать будет нетрудно.
Неизвестно еще, идет ли наш вагон прямо до Сталинабада или в Ташкенте будет пересадка. Не хотелось бы этого...
Читаю «Peter the pilgrim», надо вспомнить английский. Вторая спутница – Анаст. Федоровна – едет из Литвы, была на фронте.
[«Peter the Pilgrim: The Story of a Boy and His Pet Rabbit» (1903) – книга ирландской писательницы Элизабет Томасины Мид-Смит (1854–1914), известной под псевдонимом Л. Т. Мид и считающейся прародительницей жанра школьных романов. https://ru.wikipedia.org/wiki/Мид-Смит,_Элизабет ]
Она рассказывает много интересного о том, как наши бойцы мстят немцам – не только солдатам, но и мирному населению. Бойцы, у которых погибли семьи и которые дали клятву отплатить за это, не обращают внимания на формальные приказы о лойяльном обращении с населением Германии.
– У меня погибли жена, дети, – говорил один боец. – Пока не убью двадцать немцев, не успокоюсь...
Командиры же «не замечают» того, что делают бойцы. Мотивировка простая: «их много, за всеми не усмотришь». Прав был Эренбург, когда писал, что Германия навсегда запомнит приход русских войск. Думаю, что его статьи во многом «подогрели настроение». [...]
Сближение с Ив. Арх. Палшковым идет быстрыми шагами. Он уже обещал устроить мне комнату в сталинабад. гостинице. У него большие связи, т.к. он был секретарем Дюшамбинского городского райкома партии. Человек он очень начитанный и сведущий, особенно в вопросах истории партии и совр. политики. Мы с ним просидели до 12ч. ночи в разговоре о мировой политике, о войне, об истории, литературе и т.д.
Он говорит, что мы обязательно будем воевать с Японией, что туда уехали [маршалы] Говоров и Мерецков. (Шиуков тоже мне на-днях говорил, что на Д. Восток уехали большие полководцы). Мы обсуждали, как будут советивизированы соседние страны – Польша, Румыния, Болгария, Югославия... Пришли к выводу, что теперь этого не будет, но, возможно, случится в ближайшие 10–15 лет, когда мы усилимся и когда в этих странах появится (вернее, мы ее создадим) тенденция присоединиться к СССР.
Послал домой четыре открытки, но на одной из них забыл написать адрес. Покупал два раза по поллитра молока, купил за 60р. 350–400гр. сливочного масла, «питаюсь».
28 [апреля 1945 года]. Ночь провел хорошо. Утром приехали в Куйбышев. На вокзале узнал, что наши войска соединились с войсками союзников и об этом было специальное сообщение, подписанное Сталиным, Черчиллем и Труменом. В каком районе они соединились, я не узнал.
Ив. Арх. недоволен. «Лучше бы нам одним взять Берлин, да побыть бы там с месяц! Мы бы оттуда все вывезли...»
Собирались итти слушать радио в 9 часов, но хорошо, что не пошли, т.к. поезд, нагоняя опоздание, значительно сократил стоянку. А его не видно было от вокзала, т.к. он был загорожен другими составами. Больше десяти человек отстали от поезда. Миленькое положение!
Дал своим спутникам читать «Волшебника» и «Чудесный шар». Через полчаса они уже спали... Нелестно для автора!
В 12 часов ночи слушал в Чкалове сводку Информбюро. Сообщения очень хорошие. В Берлине взято 13т. пленных и вне Б. еще 15 тысяч. Взято 70 самолетов, 200 складов и вообще трофеи огромны. Взят ряд районов Берлина.
Мы долго беседовали. Мои спутники знают многое, что творилось в начале войны и что скрыто от публики. Они подтвердили предательство Павлова, который широко открыл фронт немцам. Он придумал для армии «летний кросс» и заставил всех бежать в одних трусах за 25км. от границы, оставив там винтовки, боевую технику. Все досталось немцам. В Вильно были колоссальные взрывы боеприпасов, сгорело на аэродроме множество самолетов (данные, приводимые в моей книге, безусловно неверны – они преуменьшены во много раз!)
[Дмитрий Григорьевич Павлов (1897–1941), генерал, танкист, Герой Советского Союза (1937), участник Гражданских войн в России и в Испании, боевых действий на Халхин-Голе, советско-финской войны.
С 21 июня 1941 года – командующий войсками Западного фронта. В первую неделю войны Западный фронт был разгромлен немцами. Вскоре Павлов был арестован, отдан под суд «за трусость и развал управления войсками» и 22 июля расстрелян. Реабилитирован посмертно. В сталинский период была распространена версия об измене Павлова, но в итоге возобладала точка зрения о его некомпетентности и неудачном стечении обстоятельств. https://ru.wikipedia.org/wiki/Павлов,_Дмитрий_Григорьевич ]
Впервые я вчера услышал о Власове и власовцах. Генер.-лейт. Власов – бывший офицер. цар. армии, в 37г. сидел, как оппозиционер, потом его восстановили. Он командовал 16-ой армией и послал на гибель десятки тысяч людей, если не больше. Палшков как раз служил в его корпусе и рассказывает, как он гнал на немецкие укрепления дивизию за дивизией – без поддержки танков и артиллерии. Создавались целые брустверы из мертвых тел, в которых живые прорубали амбразуры и проделывали проходы для войск... Жуткие, потрясающие факты... [Информация об отсидке Власова в 1937 году, его тогдашней оппозиционности, реабилитации и затем командовании 16-й армией не подтверждается википедией.]
Власов командовал больше года (если я не ошибаюсь), а потом перешел со своей частью на сторону немцев (он навербовал в нее кулаков и «бывших»). Его банды орудовали в Польше и Литве и сейчас еще в Литве «власовцев» очень много. Они называют себя «партизантами» и нападают на совхозы, на поезда. Автомобили, отправившиеся из городов, сплошь и рядом пропадают бесследно. Литовцы ненавидят русских и поляков. Они сотрудничали с немцами и помогали им уничтожать евреев, поляков, русских... Сейчас не хотят брать совет. деньги. «Нам нужно немецкие марки» – заявляют они. [Марка – денежная единица Германии до введения евро.] Вообще Литва сейчас для наших – это боевой лагерь...
Возвращаюсь к Власову. Он состоит, оказывается, председателем «Комитета Освобождения России»!
Палшков много рассказывал о генерале Селиванове, который тоже угробил десятки тысяч людей – но не как изменник, а просто по глупости и неуменью воевать. Это «герой гражданской войны», который хотел перенести ее методы в современность (очень качает вагон! [очевидно, ремарка поясняет неровности почерка Волкова на этих страницах])
«Измена была по всему фронту» – говорят мои спутники.
29 [апреля 1945 года]. Едем. Вокруг степи. Знакомая картина, которая прочно запечатлелась во время длинного путешествия в теплушке [речь об отъезде Волкова в эвакуацию в октябре-ноябре 1941 года]. Но теперь все это проносится во много раз быстрее... Я был бы вполне счастлив, если бы не беспокоила мысль о Виве.
Проехали утром Актюбинск, а вечером Челкар. Я много читал «Peter the Pilgrim»; уменье читать [по-английски] восстанавливается быстро. За день прочитал больше ста страниц.
Вечером разговаривали о снах. Анаст. Федор. Дунаева – ответ. ж-д. работник (едет она из Вильно в С-д за семьей) рассказывала случаи телепатии, которые очень пригодились бы Камиллу Фламмариону. Вот эти случаи.
[Камиль Николя Фламмарион (1842–1925), французский астроном и писатель, увлекался также спиритуализмом, писал о паранормальных возможностях и явлениях человеческой психики. https://ru.wikipedia.org/wiki/Фламмарион,_Камиль ]
Ее отец, страстно ее любивший, умер, когда ей было 14 лет. Она оставалась у гроба отца одна; на лице покойного было мрачное, хмурое выражение. Вдруг девочка явственно услышала голос отца: – Дочка, сыграй мне «Похоронный марш» Шопена!
Она не удивилась, но играть не стала.
Ночью она услышала голос отца, повторявший ту же просьбу вторично.
Наутро, когда все из квартиры ушли, девочка проиграла «Марш».
Потом пришла мать и, взглянув на мертвое лицо мужа, удивленно воскликнула: – Смотрите, у него разгладились морщины на лице!
– Я то знаю, почему это случилось.... – думала девочка.
Второй случай. Ее сестра, которую она горячо любила, явилась к ней в 8ч. утра, когда она еще спала (тогда она была уже взрослой), взяла ее за руку, повела с собой на улицу. А потом стала отделяться от Земли все выше и выше, подниматься к небу.
– Мария, что с тобой? – в ужасе закричала сестра и пробудилась.
Через два часа она получила телеграмму о смерти Марии; та умерла в 8 часов.
Еще один случай. Она болела родильной горячкой и была так плоха, что мать уже шила ей саван. Когда она лежала в постели она услышала твердые, тяжелые шаги на лестнице; они все приближались... Заскрипела сначала одна дверь, потом другая... В комнату вошел мертвый отец.
Он сел на постели дочери, взял ее за кисть руки своей ледяной рукой.
– Идем, Настя, я пришел за тобой. Здесь тебя любят не так, как я тебя любил... Пойдем...
В это время родственница, спавшая в той же комнате на кровати у противоположной стены, заворочалась и что-то пробормотала во сне.
– Мешают мне... – недовольно сказал отец, встал и ушел.
Дочь стала поправляться. Интересно, что у нее на руке остались следы от пожатия мертвеца и оставались с неделю.
Последний таинств. случай произошел с Дунаевой в 1944г. Она ездила в командировку из Вильно в Каунас, а город иногда бомбили немцы.
Д. остановилась в «доме ж-дорожника», легла на полу и крепко уснула. Вдруг она увидела (ей даже казалось, что она как будто еще и не заснула), как открылась дверь и вошла ее мертвая сестра. Сестра схватила ее за руку ледяной рукой и закричала: – Идем отсюда скорее! Я пришла за тобой...
Она потянула А.Ф. из дома. Только что она оказалась за дверью, в дом ударила бомба; на том месте, где она лежала, нашли четыре осколка.
Дунаева, конечно, не лжет, это женщина серьезная, партийка. Когда-нибудь наука об'яснит эти таинств. факты радиоизлучениями нашего мозга...
Ив. Арх. прочитал «Чудесный шар». Книга ему очень понравилась.
– Изумительно написано, – сказал он. – Петербург описан очень хорошо... Я там жил, учился и знаю его. Видно также хорошее знание Двора. Вообще, вы привлекли сюда богатый материал.
Много раз он повторял, что книга хороша и что она ему очень и очень нравится. Интересовался, что будет дальше с героями книги...
Сейчас ее читает второй спутник (из Ташкента, фамилии его не знаю). Очень увлекся.
30 [апреля 1945 года]. Утром проехали Казалинск. Отправил домой открытку, восьмую по счету с дороги. Смотрели карту фронта с флажками, от Германии остается очень немного.
Приходила из соседнего купэ мамаша с дочкой; они увидели «Волшебника» и у девочки разгорелись глаза от желания прочесть книжку. Она ее читала раньше уже два раза, но хочет прочесть еще раз. Пришлось дать, т.к. они тоже едут в С-д. Но девочка (Леля) ни за что не хотела согласиться с тем, что это я написал книгу. [В чём-то она была права.]
Дочитываю «Peter the Pilgrim».
На глухой степной станции открыл сердце Ивану Арх., все рассказал и показал письмо Дерюгина. Он обещал мне всякое содействие по выяснению вопроса и улаживанию его. У него есть хорошие знакомые из высшего начсостава авиачастей, он в очень хороших отношениях с зав. военным отделом ЦК Палеем. После разговора с ним стало несколько легче на душе. Он меня успокаивал тем, что обвинения против Вивы [вычеркнуто слово] вероятней всего преувеличены. Скорей бы Сталинабад! Нервное напряжение нарастает...
Пост N: 3099
Зарегистрирован: 18.01.10
Откуда: Щелково
Рейтинг:
16
Награды:
Отправлено: 04.01.22 16:51. Заголовок: Удивило, что нет ни ..
Удивило, что нет ни слова о немецком наступлении на американцев в Арденах. Похоже, про это не говорили и не писали, а может быть просто не придавали значения.
саль
задавака
Пост N: 3100
Зарегистрирован: 18.01.10
Откуда: Щелково
Рейтинг:
16
Награды:
Отправлено: 04.01.22 16:56. Заголовок: По доходящим сведени..
По доходящим сведениям, впереди 10 лет, не описанные Волковым ни в каких дневниках.
То есть те десять лет, в которые он прилагал усилия сделаться из печатающегося писателя писателем с именем. Пока не махнул на это рукой и не вернулся к Изумрудному городу.
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8606
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 04.01.22 18:28. Заголовок: саль пишет: Да. вош..
саль пишет:
цитата:
Да. вошел в литературу, тут не возразишь. Но в разряд особой категории писателей, впрочем, таких наверное большинство, то есть авторов одной книги. Не он первый, не он последний.
Тут ещё многое решает вопрос времени. Меняются эпохи - и время отсеивает многие, вполне достойные вещи.
Я когда-то, задумавшись, обнаружил, что даже самые признанные писатели - широко известны всего по одной-двум-трём книгам, хотя создали их, быть может, десятки.
Достоевский - "Преступление и наказание", затем с заметным отрывом "Братья Карамазовы", "Идиот", "Бесы". А ведь писатель по праву считается гениальным, и у нас в Ногинске стоит его 30-томник. Где же все остальные тома? Малоизвестны, забыты, канули в Лету.
Толстой - "Война и мир", в меньшей степени "Анна Каренина".
Диккенс - "Большие надежды", "Давид Копперфильд", "Оливер Твист", "Пиквикский клуб", ну ещё м.б. "Крошка Доррит". А ведь тоже 30 томов.
Дюма - трилогия "Мушкетёров", "Граф Монте-Кристо", тетралогии "Бальзамо" и о Генрихе Наваррском. А всего романов под сотню. Они становились событиями, ими зачитывались. А сгинули, как не бывало.
Не то "Маленький оборвыш", не то "Без семьи" - уцелела одна книга из трёх десятков у этого автора; остальные не переиздаются вообще. Впрочем и эта уже утратила популярность.
Что касается Волкова... До начала 70-х годов самой переиздаваемой его книгой была "Земля и небо". Затем её обошёл ВИГ. Не столь популярны, но известны и любимы читателями были его исторические романы - "Царьградская пленница", "Скитания", "Зодчие", "Чудесный шар", сборник "След за кормой". Переиздаются они и сейчас, но... их уже знают немногие. Вышел из моды сам жанр.
Ведь Волков там писал "про старину" для детей и подростков. А нынешние дети и подростки (кто вообще увлекается чтением) предпочитают старину не реалистичную, как у Волкова, а в фэнтези-антураже - с волшебством, с юмором, с романтическими линиями, с элементами современности.
Волковская добротная проза на этом фоне проигрывает грошовым поделкам-однодневкам нынешних графоманов с сюжетами вроде: "Менеджер Елена из маленькой фирмы стукнулась головой об стол и неожиданно оказалась в волшебном королевстве, где она единственная наследница местного короля, но за ней охотится Чёрный принц Аркадио с винторогим Мечом Многовластия".
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8607
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Уважал всё-таки Волков этих людей. Не был "перекрасившимся" приспособленцем и лицемером, хоть и держался особняком
По моим впечатлениям, Волков вообще был человеком искренним. Советскую власть он, как известно, принял не сразу. Но постепенно проникся её основными идеями вполне чистосердечно. Тем более что и сами эти идеи при Сталине сместились в ту сторону, которая Волкову была близка изначально: державность, русский патриотизм, частичная "реабилитация" "прогрессивных царей".
саль пишет:
цитата:
Удивило, что нет ни слова о немецком наступлении на американцев в Арденах. Похоже, про это не говорили и не писали, а может быть просто не придавали значения.
Волков вообще довольно краток в своих записях, за редкими исключениями. Многие вещи он просто обходит молчанием, видимо не считая их значимыми.
Меня вот удивило, что нет ни слова о смерти Рузвельта, хотя в ту пору это была заметная фигура, от которой зависело в т.ч. положение на фронтах. Притом о гибели генерала Черняховского Волков пишет.
Нет упоминаний о смерти А.Толстого в феврале 1945 года. Хотя ещё в январе Толстой в дневнике упомянут (и не в первый раз) в контексте сюжета "Царского токаря".
А в дневнике за август 1940 года, в те самые дни, когда СССР официально «прирастал» прибалтийскими республиками, Волков вполне аполитично и совсем не державно оставляет лишь бытовую запись: «Ничего особенного».
саль пишет:
цитата:
По доходящим сведениям, впереди 10 лет, не описанные Волковым ни в каких дневниках.
Да, уже скоро наступит затяжная лакуна. До неё осталось доцифровать наверное последний фрагмент за май-июнь 1945.
Затем в дневниках идёт примерно год, который я не успел отснять и в котором у Волкова происходит семейная беда - утрата жены. А затем - зияние длиной в десять лет. Чем занимался Волков в тот период, можно судить разве что по книге Галкиной.
Руслан
Пост N: 1129
Зарегистрирован: 10.12.19
Рейтинг:
11
Награды:
Отправлено: 05.01.22 07:56. Заголовок: Интересно, что Волко..
Интересно, что Волков честно отразил расправы с мирными жителями Германии - по контексту он это не то, чтобы одобрял, но считал заслуженным. Приятно, что не уходит в пропаганду, пытаясь изобразить СССР безупречными воинами света - что для меня мало отличается от воплей про "миллион изнасилованных русскими дикарями немок". У Волкова же честная позиция посредине: да, наши мстят всем подряд, командование закрывает глаза, но чего они хотели после всех зверств на нашей территории? Что, собственно, хорошо ложится в сформированный остальными письмами портрет человека жесткого, признающего войну без сантиментов. Желающим понять, откуда в ТЗЗ-76 та самая непривычная убийственная и самоубийственная жертвенность, следует именно здесь и искать: революция и война свой отпечаток наложили. Другой характерный момент - способность признавать от авторитетных людей даже вещи, не согласующиеся с его мироустройством. И откровенную мистику он пытается объяснить радиоизлучением мозга, хотя явно не в теме, судя по контексту. Т.е. в очередной раз показан портрет человека, при наличии уважаемых источников информации адаптирующегося к ним, а не стоящего слепо на своем. Вообще видно, что Волков был не зашоренный, принять новое и пересмотреть взгляды он всегда был готов.
саль
задавака
Пост N: 3103
Зарегистрирован: 18.01.10
Откуда: Щелково
Рейтинг:
16
Награды:
Отправлено: 23.01.22 23:46. Заголовок: цитата: Дал своим с..
цитата:
цитата:
Дал своим спутникам читать «Волшебника» и «Чудесный шар». Через полчаса они уже спали... Нелестно для автора!
Интересно, а зачем он вёз эти книги с собой. То есть, даже не одну, а две (может быть и больше двух)
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8630
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 24.01.22 16:57. Заголовок: Оцифровка за май – 2..
Оцифровка за май – 21 июня 1945 года:
[Для удобства чтения, фрагменты, относящиеся к ИГ, выделены фиолетовым цветом, возможные переклички с темой ИГ – красным. Мои комментарии – синие в квадратных скобках.]
* * * * *
Май
1 мая [1945 года]. Впервые встречаю майский праздник не дома, вдали от своих... Все бы это ничего, если бы не грызли мысли о Виве.
А сообщения какие замечательные! В Туркестане прочитали в газете сообщения о том, что Гиммлер предложил безоговорочную капитуляцию Германии перед Англией и США. Не вышло! Предложение отвергнуто: Германия должна капитулировать перед Большой Тройкой. Но кто сказал А, тот скажет Б. Конец войны в Европе близок!
Вечером в 10 часов мы были в Ташкенте. Посмотрел на вокзале телеграммы Тасс; масса интересного, но охранник прогнал с перрона. Ночью наш вагон возили по путям.
2 [мая 1945 года]. Какие известия! В Баварии восстание; восставшие баварцы захватили Лаваля и Марселя Деа. По утреннему радио Мюнхен (где накануне было восстание, повидимому подавленное ландштурмистами) уже взят союзниками. В Сев. Италии, оказывается, было грандиозное восстание партизан; освобождены Генуя, Венеция и ряд других городов. А по последним телеграммам организованное сопротивление немцев в Италии прекратилось...
[Пьер-Жан-Мари Лаваль (1883–1945), премьер-министр французского коллаборационистского правительства Виши (1942–1944), соучастник преступлений нацизма. По окончании войны обвинён в государственной измене и казнён. https://ru.wikipedia.org/wiki/Лаваль,_Пьер
Марсель Деа (1894–1955), министр французского коллаборационистского правительства Виши. По окончании войны сумел скрыться вместе с женой и обосновался в Италии, где жил под чужим именем. Заочно приговорён к смертной казни. https://ru.wikipedia.org/wiki/Деа,_Марсель
Данные об аресте 2 мая 1945 года Лаваля и Марселя Деа не подтверждаются википедией.]
Муссолини – отец фашизма – бесславно закончил свое существование: его поймали и казнили итальянские патриоты, и с ним его ряд его виднейших приспешников и даже любовницу. Трупы казненных выставлены на городской площади. Грозное предзнаменование для других!
Наши берут массу городов и десятки тысяч пленных. В Берлине занято здание рейхстага и над ним водружен красный стяг. Союзных войск в Берлине пока нет и это ужасно радует Ив. Архипыча.
– Добыча вся будет наша! – говорит он.
В Австрии образовалось Временное Правительство.
Попался в руки союзников немецкий радиогенерал Дитмар.
Эх, если бы я был сейчас в Москве и все было бы с Вивой хорошо...
Ходил смотреть Ташкент в окрестностях вокзала; прошел несколько кварталов по улице Шевченко и вернулся: смотреть нечего! Ташкент – это второе издание Алма-Ата! Можно смело подумать, что идешь по одной из алма-атинских улиц. Правда, на улицах продают грецкие орехи – в А.А этого не было.
Ан. Фед. откуда то узнала весть о смерти Гитлера; будто бы она слышала уже от трех человек.
Жалко если это так – ушел, мерзавец, от правосудия!
Пишу эти строчки под жарким ташкентским солнышком, сидя на какой-то металлической конструкции. В вагоне моют карболкой. Часа через два должны выехать в Сталинабад.
Пришлось-таки пересаживаться в другой вагон, который прибыл в Т. с предыдущим поездом. Там оказались какие-то важные пассажиры, которые не захотели перейти к нам. Правда, это не потребовало больших трудов – нам прислали группу носильщиков. Но что меня заставило страшно переволноваться – это отсутствие Палшкова. Я ждал его на перроне – он явился, загулявшись с товарищами, лишь в самый последний момент. И он и я вскакивали в поезд уже находу.
В Урсатьевской узнал: нем. радио распространяет слухи о смерти Гитлера.
В Самарканде были ночью. Меня разбудил Ив. Арх.: взят Берлин! Огромная завершительная победа!
3 [мая 1945 года]. Завтра Сталинабад... Сердце тревожно сжимается... Что-то я там узнаю?
В Кагане прочитал: доктор Плиде [или Пличе?], помощник Геббельса, утверждает, что Гитлер и Геббельс покончили самоубийством. Возможно – это трюк.
4 [мая 1945 года]. Сегодня Сталинабад... Что то меня ждет? Эх, Вива, Вива...
Неприятная шутка судьбы ждала меня в Сталинабаде. Вива уехал со своей частью за два дня до моего от'езда! [На самом деле – за два дня до приезда.] Получилось, как в приключенческом романе...
Сойдя с поезда, мы пошли с Палшковым в гостиницу, мне сразу же дали номер. Пошли дальше – он встретил приятеля – Антропова, работника ЦК компартии Тадж. Пошли к нему в ЦК, там они разговаривали о своих делах, но частично занялись и моим. Звонили туда и сюда, гл. образом полк. Красову, нач. гарнизона – и никак не могли до него добиться... А ведь я если бы узнал сразу, м.б. еще сел бы на обратный поезд и догнал бы эшелон дорогой или дождался бы, обогнав его, в Ташкенте. Но уж, видно, это не суждено.
Антропов дал нам машину, поехали за вещами (они были оставлены у Дунаевой), завезли мои в гостиницу, поехали дальше – к нему. У него я пробыл недолго – было неудобно, начались встречи и т.п. – пошел к себе в номер. Тут меня одолела мучительная нервная икота, кое как добрался до гостиницы. Полежал, потом поел, стало легче. После многих звонков к Красову, наконец, узнал адрес летной школы, где он начальником, пошел туда – это не очень далеко. Добился приема. Он уже знал, что к нему звонили из ЦК, занялся моим делом... и сказал, что часть уехала на Украину 2 мая! Я просил разузнать, не остался ли случайно Вива здесь в других частях. Обещали сделать.
Я уж ушел, прошел квартала два, потом вернулся. А вдруг он уже был под судом и попал в штрафную роту? Снова просил полковника принять меня, волнуясь рассказал все, показал открытку.
– Напрасно, они пишут такие вещи, – сказал Красов. – По моему это все преувеличено. Под судом он, конечно, не был, иначе это дошло бы до моего сведения...
Ушел несколько успокоенный. Но опять одолела икота, кое-как добрался до номера.
Ночью слушал в половине третьего последние известия из Москвы. Москва, Москва! Твой голос победно звучит по миру, проникая через безмерные пространства... Нет, не покину я Москву ни для какой окраины. Москва! В тебе, в тебе жить и умирать....
5 [мая 1945 года]. Утром пошел к Палшкову, позавтракал у него, рассказал о результатах своих поисков. Он меня уверил, что Вива вряд ли остался – на это шансов очень мало. Раз часть ушла, значит и он ушел вместе с ней.
Я отправился на аэродром. После некоторых блужданий нашел некоего Гусева, который хорошо знает Виву, «дружил» с ним. Гусев остался для завершения каких-то дел, а Вива, оказывается, уехал 3 мая утром... За сутки до моего от'езда [приезда]... Где нибудь мы раз'ехались недалеко от Сталинабада. Эх, если бы я знал...
Гусев рассказал мне кое-что о Виве. Оказывается, армия (вернее дурная компания!) действительно, его попортила... Грустно об этом писать, не буду... В письме Дерюгина много правды. Гусев говорил мне о двух товарищах Вивы (Туманов и еще чей-то) – они получили по 30 суток штрафной роты и сейчас сидят на пересыльном пункте.
Очевидно, Вива был менее виновен – он избежал, к счастью этой участи. А Палшков рассказывал мне о штрафной роте ужасные вещи... Как это Вива так распустился?.. Все это печально, печально... После того, как их убрали, Вива, по словам Гусева, подтянулся, стал дисциплинированнее... Эх ты, Вива, Вива... Зачем все это? Пережил здесь ужасную войну и не смог держать себя в руках... Гусев рассказал, что он имел 10 суток строгого ареста и второй раз 20 суток гауптвахты.
По словам Гусева (этот парень, видимо, был близок с ним) Вива писал нам подробно об этом, а мы письма, на беду, не получили. М.б. он выражал там свое раскаяние и обещал исправиться. Надеюсь, на него подействовала судьба Туманова...1)
1) По словам Гусева, капит. Дерюгин – хороший человек.
Гусев рассказал, что из их эскадрильи с ближайшим поездом едут двое отставших – догонять эшелон. Я с ними обязательно свяжусь и м.б. с их помощью удастся еще найти Виву по дороге. Поедут они через Москву. Вива говорил Гусеву, что постарается побывать дома.
Гусев и еще один сержант советовали мне лететь в Ташкент самолетом; «вы их обгоните и встретите там», – сказали они. Я заходил в аэропорт – но погода нелетная. В лучшем случае самолет пойдет в Т. в понедельник. Я эшелон там, конечно, не догоню – и садиться на поезд в Т. будет хуже, чем здесь.
Пошел к Палшкову. Дорогой зашел на почтамт, отправил молнию след. содержания:
«Здоров. Опоздал сутки. Партия выехала Украину через Москву Попытаюсь догнать Относительно поведения сына благополучно».
Пусть Галюська хоть немного успокоится, теперь ведь она там сама не своя. Ждать пассивно – гораздо хуже, чем действовать. [Параллель с финалом ОБМ, где похожие фразы соотнесены с настроением Мигунов, боевой дух которых был подточен гнетущим ожиданием вражеского нашествия.]
Палшков меня успокаивает.
– Все обойдется хорошо, – говорит он. – Поездка на Украину заставит забыть и простить все грехи. Война кончается, все будет хорошо...
Угощал он меня, заставил выпить порядочно местного вина, «винчишка» – как они его называют. Довольно крепкая, хотя и приятная штука.
Очень они гостеприимны – он, его жена Валя, сестра Елена и теща Дарья Георгиевна. Накрапывал дождик, они мне дали на дорогу зонтик. Звали завтра в гости.
Ночью слушал Москву. Немцы кое-где, особенно в Чехо-Словакии – еще упорно сопротивляются. Палшков говорит, что словаки против нас – видимо не хотят отойти под власть Чехии. Бенеш, говор. П.., уехал туда под нашей охраной.
[Эдвард Бенеш (1884–1948), президент Чехии в 1935–1948 гг. (в 1938–1945 – в изгнании). Известен, в частности, т.н. «декретами Бенеша» о выдворении немецкого населения из послевоенной Чехословакии. https://ru.wikipedia.org/wiki/Бенеш,_Эдвард ]
Узнал по радио, что прием в вузы окончивших среднюю школу в 1944–45г. будет без экзаменов и что занятия начнутся 1 октября.
Забыл записать: идя от Палшкова, послал Галюське вторую молнию:
«Повторяю. Рассказам товарищей Вива последнее время подтянулся. Выехал Украину через Москву. Возможно проездом зайдет.
6 [мая 1945 года]. Отправил еще телеграмму (срочную)
«Выезжаю одиннадцатого. Живу гостинице хорошо Возможно нагоню Виву Куйбышеве Тогда попытаюсь поехать Москву вместе
Заглянул на местную толкучку – подобие алма-атинской – потом пошел к Палшкову.
Компания была всего в несколько человек – Антропов с женой, некий Лагуткин – личность совершенно неинтересная – и Хижняк – офицер, приехавший недавно из Ирана.
Рассказы Хижняка очень интересны. Враждебное отношение иранского правительства к нам, отказ в нефтяных концессиях и т.п. – это результат английских интриг. Глава этого враждебного движения (Сияд-эд-Дин, если не ошибаюсь) прошел в парламент на английские деньги. Как говорит Хижняк, это стоило англичанам 2 млн. туманов; явился же этот Сияд-эд-Дин в Иран не то из Сирии, не то из Палестины. В общем, в Иране сложный политический круговорот, масса интриг, сталкиваются противоречивые интересы союзников.
Русские чувствуют себя завоевателями (как и англичане с американцами). Раз Хижняк задержал тегеранский поезд на полчаса; он, не зная времени отправления, сидел в буфете и выпивал, а поезд дожидался, когда он соизволит окончить.
Жизнь оккупац. войск роскошная, только очень донимает жара.
Я много разговаривал с Антроповым; он советует лететь на самолете – билет можно взять на Москву с пересадкой в Ташкенте и с остановками в Актюбинске и Куйбышеве.
– Летите завтра, – сказал он.
Надо бы так и сделать, но у меня нет на руках командировки и паспорта, не могу выручить их из управления гостиницы. Без заверенной командировки ведь нельзя же уезжать. Просил Антропова отправить меня следующим самолетом – он обещал.
Немного выпили, но очень в меру. Был знаменитый плов, приготовлением которого так хвастался Палшков – ничего особенного он не представляет; Галюська делает лучше – правда, сладкий, а этот был с маслом.
Придя домой, примерялся к самолетной поездке – примерял, что куда разместить.
Ночью слушал последние [вычеркнуто слово] известия. Наши войска взяли город остров Рюген – древнюю славянскую Ругу, воспетую А.К. Толстым.
«Плыви ж, в беде не спасший Ругу, Дубовый бог, плыви себе, плыви!»
Союзники вступили в Линц. Скоро произойдет соединение наших войск в Австрии. Союзники взяли 176 тысяч пленных за один день!
7 [мая 1945 года]. Утром зашел к Антропову, подарил ему для дочки несколько детгизовских книжек. Он звонил в аэропорт, просили позвонить вечером, тогда будет информация.
Я пошел в казармы к старшине Бекмуллину, который будет догонять часть, но не застал его. Долго ждал, разговаривал с ефр. Абидиным (узбек), который знает Виву и тоже поедет догонять. Но Абидин, видимо, много привирал, он обрисовал Виву рослым, здоровым парнем, а потом ребята, более близкие его товарищи, говорили, что Вива маленький, сухой. Конечно – ведь питание то недостаточное было, вернее – голод. Гусев и Веселов говорили позже, что супу давали буквально ложку-две. Отсюда продажа с себя обмундирования, а и обмундирование-то – были лохмотья.
Абидину оставил письма Виве и Дерюгину, написанные сегодня утром, большие прочувствованные письма. Просил передать их Бекмуллину.
Из казарм пошел в ССП, заверил командировку, прибытие и отбытие сразу, причем секретарь очень удивлялся тому, что я у них не поживу. В кабинете был председатель тадж. отдел. ССП – Лахути, но я к нему не пошел. Вести разговоры о литературе и о цели своего пребывания здесь – просто не хотелось. Зашел на почтамт, в сберкассе по аккредитиву получил 2000р.
[Абулькасим Ахмедзаде Лахути (1887–1957), поэт и политический деятель, классик таджикской литературы, автор слов Гимна Таджикской ССР. (От себя добавлю, хотя к теме дневников это не относится, что в бытность студентом РГГУ мне довелось учиться и проходить практику по «Интеллектуальным системам» у сына А. А. Лахути — Делира Гасемовича Лахути. А внучка поэта, Майя Лахути, известна переводом на русский язык последних двух книг о Гарри Поттере.) https://ru.wikipedia.org/wiki/Лахути,_Абулькасим_Ахмедзаде ]
Оттуда к Антропову, оказывается, он ушел и больше не будет. Это меня очень расстроило, но, к счастью, я догадался обратиться к секретарше, и она, узнав мою историю, пошла навстречу. Она обещала принять телеф. сообщение из аэропорта, если таковое будет.
Зашел я в ресторан при гостинице, с'ел тарелку бурды, называемой супом, и чуточку гречневой каши. За это заплатил 20 рублей. Потом, не стерпев ожидания, зашел к Антропову – вернее к его секретарше, познакомился с ней поближе и она написала в аэропорт от имени Антропова – предоставить мне место в самолете до Москвы. Подписал заместитель Антропова.
Пошел в аэропорт, после разговора с Михайлиным, начальником отправки, получил билет до Мо Куйбышева, т.к. уверен, что там эшелон перехвачу.
Пришел в номер (каждый раз волокита со сдачей и выкупом вещей из камеры хранения), отобрал тючки ненужных вещей (т.к. думал, что мой груз слишком тяжел) и понес к Палшкову.
Дорогой зашел на телеграф, дал срочную: «Восьмого вылетаю самолетом Куйбышев через Ташкент перехват эшелона Последнее время поведение Вивы вполне хорошее».
Да, я забыл сказать, что после аэропорта я зашел опять в казармы, Бекмуллина и Обидина не застал, долго разговаривал с Гусевым и Веселовым. Вот от них то я узнал, какое было питание и обмундирование; очевидно, Вивины проступки об'ясняются голодовкой...
Палшков принял меня с моим тючком почему-то очень кисло. Надоел ли я ему, или на меня что-нибудь наговорили (хотя кто? что? – не понимаю). В общем, разговор был довольно холодный, я забрал свой тючок и пошел назад.
В номере темно, воды нет... Вскипятил себе чайник воды (на дне оказалась газетная бумага, про которую я забыл и которой не видел – хороший дала навар!), напился в темноте и лег.
Ночью слушал сообщение – взят Бреславль.
8 [мая 1945 года]. Добрался в аэропорт к 8½ – но оказалось, ничего еще не известно. Тут я познакомился и подружился с кассиршей и весовщицей. Чемодан мой (таджик кряхтя нес его на аэродром – за 40р.) оказался всего 17кг., я туда еще положил три книжки. Ручной – килограммов 8, все это в норме и напрасно я таскался к Палшкову...
Вещи сдал, сидел, писал дневник, когда ко мне подошел Бекмуллин. Долго мы с ним разговаривали – очень развитой и приятный парень, гвардии старшина.
Долго мы с ним разговаривали, он знает Виву довольно близко. Приехал он сюда 29-XII-44 и познакомился с Вивой в карантине. Бекмуллин отбывал карантин после путешествия, а Вива после гауптвахты, это, оказывается такой порядок. Втягивал Виву в различные нарушения дисциплины Кряжев. Сначала он продавал свои вещи на барахолке и подкармливал Виву, а когда у него это кончилось, он потребовал того же самого от Вивы и тот, конечно, из чувства товарищества, не смог отказаться. У Кряжева был такой лозунг: – Чем на фронт, лучше в штрафную роту!
– Вы не знаете штрафной роты, – говорил им Бекмуллин.
Он не раз уговаривал Виву не водиться с Кряжевым, убеждал его, что эта дружба к добру не поведет.
Наконец, Кряжева послали в штрафную роту. Вива подтянулся и стал дисциплинированным. По словам Б., последние месяцы вел себя хорошо. Выходит письмо Дерюгина – это отрыжка старого. Гусев и Веселов мне сказали, что на посылке этого письма настоял Кузанов, зам. по политчасти. Кстати Веселов и Г. подтвердили, что Вива не пьет и не курит [...]
Бекмуллин много рассказывал о порядках, вернее, беспорядках в авиации. Он привел поговорку: – Где начинается авиация, там кончается дисциплина...
Хаос, распущенность, отвратительное снабжение... А потом хватаются за поднятие дисциплины.
Просил Бекмуллина заходить в Москве, дал адрес, он славный парень. Поручил ему сделать внушение Виве, если я с ним все же не встречусь. Письма он взял себе, конечно, передаст.
В 11часов мне заявила кассирша: – Не сидите, т. Волков, самолет будет только завтра.
Проверил у Михайлина – это так, завтра в 7–8 утра. Пошел домой – вернее в гостиницу, закрепить номер – ночевать то надо. Зашел к Дунаевой. У нее узнал слух, что будто бы Германия капитулировала перед нами. Толки и слухи об этом идут везде, но толком ничего неизвестно. Будто бы в 5 часов будет говорить Сталин.
Сейчас сижу в номере, слушаю радио, жду...
В 4 часа зашел к Антропову попрощаться. Он без всяких просьб с моей стороны выписал мне на дорогу из столовой ЦК кило хлеба, полкило печенья, банку джема. Спасибо!
Видел у него Палшкова, обещал встретить его в Москве, если я туда попаду раньше его.
Пришла мне в голову мысль попросить у полковника Красова удостоверение о том, что я разыскиваю сына и просьбу к военным комендантам о содействии. Пошел к нему около 6часов, к счастью застал его в канцелярии, просил уделить несколько минут. С ним был капитан Черняновский.
Пошли в кабинет Красова, я рассказал положение, сообщил, что завтра вылетаю.
– А вы знаете номер эшелона?
– Нет, не знаю. А разве это важно? Много ли их идет?
– Очень много! Без знания номера вам будет трудно его найти. Почему вы раньше не пришли?
– Не пришло в голову; да и захлопотался очень.
– Надо, надо узнать номер...
Он стал звонить на вокзал, к коменданту или его помощнику; никого. Звонил к коменданту на квартиру – не отвечают... Я подал мысль, что, м.б., знают в Гиссарах. Звонил туда – не знают.
Решили так: он даст мне удостоверение без номера транспорта, а потом – позже – он созвонится с комендантом, я узнаю от него № по телефону и впишу. Черняновский ≠ пошел печатать бумажку, а мы с полковником разговорились. Я сказал: – Моя эпопея даст мне, вероятно, материал для повести...
– Напомните мне ваши произведения.
Я сказал о «Чуд. шаре», о «Самолетах». Стал говорить о том, что я нахожусь в «летном» окружении. Сказал, что у меня брат летчик. И что же оказалось? Красов служил в одной школе в Ленинграде с Анатолием и прекрасно его знает! Знает и его историю – с арестом Гали [предыдущей жены Анатолия Волкова, арестованной и сгинувшей в лагерях в годы сталинских репрессий] и т.д. Дальше – больше: оказались у нас общие знакомые – А.В. Шиуков, ген-майор Алексеев...
– Как ваше имя-отчество? – спросил я.
– Иван Александрович.
С этого момента всякие официальности были отброшены и мы разговаривали, как добрые знакомые. Вот ведь встреча! И разговорились то случайно – а, оказывается, какая протекция могла быть у Вивы в Сталинабаде...
Узнав, что у Ив. Ал. есть сын 10 лет, я предложил подарить ему «Волшебника». Договорились, что я схожу в гостиницу и принесу ему книгу на квартиру, а он тем временем постарается узнать номер эшелона.
Так и сделал я. Побрился, пришел к нему в 9часов. Книгу, оказывается, Толя читал. Видно, мало ребят в Сов. Союзе, которые не читали бы моего «Волшебника». Пожалуй – эта мысль впервые пришла мне в голову – я могу делать турнэ по стране, выступая перед детьми. Ведь прекрасная мысль... Надо будет попробовать списаться с одним из ближайших городов – вроде Ярославля – и устроить пробу... Выступает автор «В.и.г.» etc1)
И это надо сделать во время каникул. Если дело будет удачно – брошу Институт.
Возвращаюсь в Сталинабад. Книгу я Толе подарил. Выпили с Ив. Ал. пива, закусили, поговорили об общих знакомых, о том кто, куда и как эвакуировался... Номер эшелона он разыскал и теперь у меня все козыри в руках.
Ушел в 10часов домой. Лег – а вскоре за окном засверкали молнии, загремел гром... Гроза!
Сердце у меня упало. «Ну, думаю, опять не вылететь...»
Пост N: 8631
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 24.01.22 17:00. Заголовок: 9 мая 1945 года –Ден..
9 мая 1945 года –
День Победы,
День Всенародного Торжества.
Кончена Великая Война, отгремели пушки на полях Европы...
Победа грозой прошумела, Домой возвратиться спешим – И сердце о счастьи запело, О счастьи под кровом родным!
Но по порядку.
Утро чуть начало просвечивать сквозь окно, когда я проснулся. Ночью было три салюта (один из них по случаю взятия Дрездена). Сначала мне казалось, что идет дождь, каплет за окном. Но подойдя к окну, убедился, что светят звезды, ясно.
Собрался, в 6часов вышел в аэропорт.
Подходя к нему, услышал радио в окне одного дома. Понял, что речь идет о подписании Германией капитуляции. Поспешил на в аэропорт. Там у репродуктора столпилась публика, я только услышал ее аплодисменты. Тотчас же было об'явлено, что 9 мая – День Победы, день нерабочий. Дежурная заявила: – Товарищи пассажиры, идите по домам, сегодня полетов не будет! Приходите завтра...
И я снова пошел в уже опостылевший мне номер гостиницы. Дорогой один будущий сотоварищ по полету, носящий историч. фамилию Буланже, сообщил мне, что из Ташкента на Москву самолет ходит раз в три дня и, возможно, пробудем там два-три дня.... Является сомнение – нагоню ли я Виву в Куйбышеве...
В половине восьмого услышал оперативную сводку за 8-ое мая, последнюю сводку!! Странно слушать цифры количества пленных, трофеев, названия захваченных городов. Теперь ведь вся Германия наша!
Но удивительное дело! Я как то еще не могу проникнуться чувством всей грандиозности того, что произошло, не могу этого осознать в полной мере...
Я вспоминаю огромное чувство облегчения, испытанное мной, когда я услышал о мире с Финляндией зимой 1940г. Не знаю, записал ли я в дневник сон, виденный мною несколько месяцев назад. Я видел во сне, что война кончилась и сознавал при этом, что Вива жив и здоров. Я рыдал от счастья и долго во сне сам себя проверял – действительность ли это? Потом, конечно, проснулся. [Видимо, речь о сне, записанном 20 марта 1944 года.]
Сейчас же на душе как-то спокойно и нет большого под'ема. Очевидно, это об'ясняется тем, что завершение войны не является неожиданностью, как это было в 1940г., или в моем сне. Ведь уже в течение последнего месяца и особенно последней недели – после взятия Берлина – было абсолютно ясно, что дело к концу идет, что Германия потерпела разгром и что ее сопротивление – это последние конвульсии издыхающего зверя. А раз отсутствует неожиданность, то событие не поражает, его наступление представляется закономерным.
Но, конечно, это придет. Оно придет, чувство огромного душевного облегчения, чувство блаженного успокоения и отдыха от тягот и трудов войны... С каждым днем оно будет укореняться в душе, зовя ее к мирному, созидательному труду.
Родина, Родина!
Коварной Германии злобная сила Разбилась о твой беспощадный гранит. Врагу – униженье, позор и могила, Тебе, наша Родина, светлые дни!
Беспокоит еще мысль о войне с Японией, но, думаю, она будет недолга. [Вспоминается фраза Льва из ВИГ в адрес Мигунов: «С этими битва будет недолга!»] Япония должна понять всю бессмысленность сопротивления такому могучему блоку союзников...
А Галюсенька моя, бедная, теперь плачет обо мне в Москве.
– Вот, – говорит она, – Шура мой уехал бог знает куда и теперь встречает праздник один...
Адик, конечно, рад, что кончилась война и – что особенно для него важно – сегодня не итти в школу.
– Ну и хорошо! – говорит он маме. – Что ты плачешь, папа же скоро приедет!
А если, по случаю победы, школьников переведут без экзаменов, радость Адика будет неописуема.
Да, забросила меня судьба далеко и мытарит по различным испытаниям, но в то же время, поездка в Сталинабад послужила мне огромным жизненным уроком. Я научился – преодолев свою природную застенчивость и замкнутость – ближе сходиться с людьми. Я понял огромное значение слов: «советский писатель» и увидел, какие возможности открывает коричневая членская книжечка ССП. Я всего этого недооценивал, не умел этим пользоваться. Я как-то не учитывал, что мое имя так широко известно юному населению Страны Советов, что мое имя знают миллионы школьников.
Довольно же сидеть в раковине! Пора выйти на широкий, вольный свет...
Возвращаясь к вопросу о публичных выступлениях, записываю мысль: надо написать о новых приключениях Страшилы, Жел. Дровосека и Трусливого Льва и с ними выступать в детской аудитории. Эти приключения, конечно, будут приняты с восторгом. [Весьма прозорливый прогноз.]
Дальше – «Рыбка-Финита» – в сокращении, сказки [очевидно, имеются в виду маленькие сказки Волкова – «Умный трактирщик и глупый барон» и т.п.] etc. Материал найдется.
Представляю себе такую афишу:
А. Волков, автор «Волшебника Изумрудного города»
«Новые приключения Страшилы, Жел. Дровосека и Трусливого Льва».
Рыбка-Финита. Рассказ о необычайных приключениях русского купца Тита Титыча Дыдина.
Китайский Гусь. Сказка
Ну что же? Qui vivra – verra!
[карандашная приписка на полях: Фантазии! Сколько несбывшихся планов в моих дневниках...]
Два раза уже прослушал текст капитуляции Германии. Об'явлено по радио, что в 11 часов будет общегородской митинг около почтамта (на площади Связи – громко выражаясь, по-сталинабадски). Пойду!
Все поздравляют друг друга с великим праздником Победы, радостный смех, восклицания, поцелуи, слёзы... Тяжело тем, кто потерял родных и близких – и, о как тяжко будет тем, кто потерял их в последние дни... Непереносна им будет мысль о том, что воин невредимо прошел через четыре года страшных, нечеловеческих испытаний и тягот – и пал накануне Великого Торжества! Несправедлива судьба к этим мученикам, но жертва их неизбежна...
Пошел на митинг. Слушал по дороге (радио из Большого Театра, расположенного как раз против гостиницы), как подписывалось соглашение о безоговорочной капитуляции. Кейтель и другие германские представители были введены в зал, где уже находились представители советского и союзного верховного командования.
– Согласны ли вы подписать акт о безоговорочной капитуляции?
– Да...
И когда они подписали, им было холодно заявлено: – Теперь вы можете удалиться!
И они пошли. Генерал-фельдмаршал Кейтель и еще два немецких генерала – когда то гордые завоеватели Европы!
[Вильгельм Кейтель (1882–1946), нацистский генерал-фельдмаршал, начальник штаба Верховного командования вермахта. Известен своей жестокостью в отношении жителей оккупированных Германией территорий, евреев, партизан, коммунистов и т.д. По легенде, за подобострастие перед Гитлером был прозван «Лакейтелем». Подписал акт о капитуляции Германии. Повешен по приговору Нюрнбергского трибунала. https://ru.wikipedia.org/wiki/Кейтель,_Вильгельм ]
Иду дальше... И вот когда смотрю на колонну веселых ребят из детсада, вразброд шагающих по аллее – слезы впервые выступают на глазах.
Слезы умиления и радости, слезы счастья, но почему-то они все же горьки, эти слезы и рыдания подступают к горлу... Нет, каковы бы ни были слезы – всё же это слезы...
Они капают из глаз, и я иду за толпами, стремящимися к месту митинга.
Прошел через толпу и устроился на ступенях почтамта под широким навесом второго этажа. Вот где мне пришлось встречать Победу!
Небольшая, плохо мощеная площадь, со всех сторон окруженная яркой зеленью деревьев, на ней пестрая веселая толпа народа, расцвеченная красными пятнами знамен и лозунгов, вдали снежные вершины гор, сверху синее небо и и в нем кудрявые облака...
Повстречал уже и знакомых: Лагуткина, подполковника Хорько – с ними разговаривал. Поздравил с великим днем полковника Красова. В таких городах, как Сталинабад, быстро становишься своим человеком.
Начались речи. Их было плохо слышно, т.к. царил шум, толпа перекатывалась с места на место, повсюду шныряли ребятишки, а милиция здесь очень слаба. Говорил первый секретарь ЦК Дмитрий Захарович Протопопов и другие. Затем стали проходить воинские/ части.
Пошла пехота со штыками на перевес, за ними курсанты авиашколы, суворовцы... И снова слезы выступили на глазах, слезы гордости. Вот она – армия победительница, идет чеканя шаг, стройными рядами. В таком далеком глухом углу, как Сталинабад, идут стройные, здоровые, уверенные в своей силе молодцы... Одна лишь горечь проскальзывает в моих чувствах: – И Вива мог сегодня шагать здесь, в этих рядах...
И дальше, дальше – снова проходят колонны, шагают ремесленники, мальчики и девочки, проходят пионеры, снова какие-то воинские части.
Слепая Германия – против какой грозной и непобедимой силы восстала ты в свой недобрый час! Если бы твой безумный фюрер мог когда-нибудь в один час оглянуть необ'ятные просторы Советской Страны, увидеть ее людские массы, давно забывшие, что такое рабство, заглянуть в их полные решимости сердца – он понял бы все безу всю бессмысленность своей дикой мечты и в страхе бежал бы от грозного видения на край света!
Вижу мысленным оком: через немного лет после войны, восстанешь ты, родная страна, более сильная и могучая, чем когда-бы то ни было и не будет в мире такой угрозы, которая устрашила бы тебя, победоносная Россия!
Когда проходили мимо колонны, ко мне подошел и поздоровался высокий человек, лицо которого мне знакомо. На его груди значок Депутата Верховного Совета.
Я сразу вспомнил. Он спросил меня, когда я уезжаю.
– Завтра лечу на самолете.
– Жалко, жалко; вы не дождались фруктов. Скоро будут ранние абрикосы, замечательные. Вы могли бы увезти с собой. Я бы вам это устроил.
Я спросил, с кем имею разговор, и представился сам.1) Мой собеседник, оказывается, замнаркома пищевой промышленности, Дмитр. Федор. Кибенко.
1) Тут же я дал ему свой московский адрес.
Он завязал со мной разговор на такую тему: не смогу ли я взяться за написание книги о таджикской пищевой промышленности. У них много замечательных достижений, есть прекрасные работники-стахановцы, есть прекрасно оборудованные заводы. А об этом ничего не написано, и некому писать.
Мысль эта мне понравилась. Ведь собираюсь же я «завоевать» одну из нац. республик. Почему бы эту участь (быть завоеванной мной!) не предоставить Таджикистану?
– Книга должна быть художественной, она должна представить материал в поэтическом освещении, – говорил я.
Кибенко с этим вполне согласился.
– Таджики очень любят поэзию, – сказал он.
А я ведь могу украсить книгу переводами их стихов и импровизаций, но не догадался, правда, об этом сказать.
– Мы вам предоставим все материальные условия, – говорил Кибенко. – Командировочные и т.п. У нас же масса средств! И что лучше того: это дело наверняка будет отмечено правительством и партией не только Таджикистана, но и Союза. А книгу мы издадим на русском, таджикском, узбекском, туркменском языках. Пусть знают все братские республики! Оформим книгу замечательно, дадим лучшие фотографии и иллюстрации... Да что там! Если понадобится на это дело истратить 100 грамм золота и то не пожалеем!
Мы организуем коллектив, вы будете возглавлять его... У вас будут помощники. Я составлю план, проведу его через правительство...
Словом, он развернул передо мной очень широкие перспективы и увлек меня ими.
Тут, действительно, можно поработать! Это край богатейшей природы и поразительных контрастов – снежные горы и ферганская долина, рис, хлопок, инжир, виноград...
Решено, бросаю Институт! Довольно прозябать ни в тех ни в сех! Галюська абсолютно неправа, когда говорит, что «писатель – это не положение». Это – положение, да еще какое! Надо только проявить побольше активности. Тогда будет и квартира и все блага... Ведь если я выдвинусь здесь – тот же Таджикистан будет за меня хлопотать в Москве.
А все таки – в мире, видно, нет случайностей и все закономерно. Если слова Кибенко не пустой разговор – а он, по-моему, должен быть серьезным человеком – то, оказывается, я, действительно, приехал в Таджикистан по литературным делам!!
– Я буду продвигать это дело здесь, – сказал Кибенко, – а потом крикну вам в Москву!
Только он не знает, долго ли останется здесь. У него больное сердце, и ему вреден здешний климат.
– Но, во всяком случае, не месяц и не два, – заверил он меня.
– Где вы будете днем? – спросил меня Кибенко.
– Буду сидеть у себя в гостинице, – ответил я. – Где же мне быть?
– Может быть, я за вами пришлю, если у меня найдется время...
У него много деловых хлопот по обслуживанию праздничного населения пивом, водкой и т.п.
На этом мы расстались и я пошел к себе – записать все эти впечатления и разговоры.
Да, быть может, не случайно я задержался на сегодняшний день в Сталинабаде. Все же этот разговор чрезвычайно показателен и открывает передо мной новые большие возможности.
Наконец, если то, о чем говорит Кибенко, не состоится – у меня в запасе еще есть Молдавия...
После обеда лежал в номере, читал «The dog Crusoe». Никуда не ходил. Ночью слушал радио. Был салют по случаю взятия Праги. Оказывается, еще не отгремели пушки в Европе: какие-то фанатические немецкие части не выполняют приказа своего командования и продолжают сопротивляться. Значит, еще жертвы, и это уже после того, как подписан мир...
В 12 часов (по сталинаб. времени) говорил по радио Сталин; речь его была очень коротка, он поздравил народ с победой. Не буду передавать содержание речи. Говорят, что в Москве ночью был салют: 30 залпов из тысячи орудий – но я это проспал. А какая жалость, что я не был в Москве и не видел этого величественного зрелища.
10 [мая 1945 года]. Утром опять встал чуть свет, отправился в аэропорт. Сразу же нам заявили: полеты начнутся не раньше 10 часов утра. Сюрприз... Пилоты, оказывается, слишком усердно справляли вчерашний праздник.
Кое-как проболтались часов до 10, потом у нас отметили билеты и повели нас на старт. Сердце начало немножко поднывать в ожидании скорого полета (как оказалось, оно это делало напрасно!)
На аэродроме мы увидели огромный «Дуглас», у него проверяли моторы, бешено вертелись пропеллеры... Треск был ужасный, я даже заткнул уши, благо нам выдали вату.
Но скоро шум прекратился, зато поползли [неразборчивое слово, м.б. «нехорошие»?] слухи о том, что командир корабля не желает лететь: он пил вчера и, очевидно, пьет и сегодня. Он у них здесь на каком-то особом положении, приписан не к здешней эскадрилье и, очевидно, что хочет, то и делает.
Помощник нам сказал: – Если командир придет, то полетим...
А около 12 час. заявили: – Приходите завтра к 7 часам!
Возмущайся, не возмущайся – делу не поможешь. Да еще, говорят, и на завтра надежды плохие, а завтра вечером отходит поезд. Потерять его – это значит еще здесь засесть и, м.б., на целую неделю. Безобразнейшие порядки! Начальник аэропорта Коган не говорит ничего определенного и притом, по его рассказам, не так то легко сесть в Ташкенте на московский самолет... Перспектива! А если еще где-нибудь испортится погода?.. Вот тебе и достижения современной авиации.
Решил хлопотать о месте на поезд. Если только это удастся сдам билет обратно аэропорту.
Взял сакво[я]ж и портфель, занес все это Дунаевой, попросил у нее приюта на эту ночь, хотя бы во дворике. Надоело таскаться в эту паршивую гостиницу...
Да, забыл! На аэродроме встретил Кибенко: он летит в Куляб. Поговорил со мной, посочувствовал, что я еще не улетел – но о вчерашней книге ни слова! Я тоже не поднимал вопроса. Очевидно – Кибенко трепач и фантазер, а вчерашние свои широкие планы развивал, будучи под хмельком уже с утра... Недаром я вчера выразил свои сомнения.
От Дунаевой пошел к Антропову.
– Его нет, но скоро будет, – сказала мне секретарша. – Он у военного коменданта на вокзале.
Это «скоро будет» вылилось в четырехчасовое ожидание – и так я его и не дождался! Он где-то загулял, прогонял вчерашнее похмелье. Веселые порядочки в Сталинабаде!!
Во время сиденья там позвонил Красову. Он удивился, что я все еще здесь, принял в моем деле участие, решил кое-куда позвонить.
Через полчаса я ему позвонил: – Военного коменданта нет ни на вокзале, ни в квартире, в аэропорт я еще не звонил.
– Я звонил Когану, он сказал, что обязательно отправит вас 12 числа...
Благодарю, не ожидал! Я отвечал Ив. Ал.: – Во первых, это не от него зависит, а от пилота. Да я вовсе и не хочу отставать от поезда...
– Хорошо, я еще приму меры.
Через некоторое время я позвонил военному коменданту Щетинкину. Он уже знает обо мне.
– Мне звонил о вас минут десять назад полковник Красов. Я могу устроить вас в мягкий ташкентский вагон.
Довольно искушать судьбу! Я сказал: – Если я завтра утром не улечу, я приду к вам за билетом.
– Приходите, но не раньше двух часов.
Уж это все-таки кое-что... Хоть бы вырваться отсюда, из этого несчастного Сталинабада!
Пошел к Красову, так и не дождавшись Антропова. Но уж если начинает не везти, то так и идет. Его я не застал, он куда-то уехал. Сейчас сижу на каменных ступеньках канцелярии и пишу дневник...
Лежу на ложе, составленном из самых разнородных предметов, под освещенным окном чьей-то чужой квартиры... Полночь... На темном небе бесчисленные звезды...
Тяжело на душе! Полковник Красов сказал мне под величайшим секретом, что дивизию Аввакумова отправляют на Дальний Восток... Из Куйбышева она повернет в Сибирь...
Вивусенька, Вива мой милый. Не везет тебе, не повезло и мне... Что бы приехать мне на недельку-другую раньше. Красов сказал мне сегодня: – Я перевел бы вашего сына к себе. Мне это ровно ничего не стоило. Я б поменял его у Аввакумова на другого работника.1)
1) Я сказал Красову, что был болен в день приезда в С-д. «Когда вы ко мне пришли, – ответил он – вам можно было дать на вид лет 80. А потом вы пришли ко мне молодцом. Сейчас выглядите моложе меня...» (Он родился в 1892 г. [а Волков – в 1891])
Но кто же знал, что есть на свете такой Красов, и кто знал, что он так пойдет мне навстречу? Он мне сегодня надавал разных бумажек – да теперь то что толку... Есть много людей на свете, которые могут помочь, да не знаешь их – они проходят мимо тебя, и ты проходишь мимо их. Если б Вива был здесь, я бы ведь не познакомился с Красовым и не дошел бы до такой короткости с ним, как теперь...
Трудно, тяжело мне... Не знаю, что выбрать – поезд или самолет? Поездом наверняка уж я его теперь не догоню, а самолетом еще есть шансы... Придется итти ва-банк... Полечу самолетом – тут все же еще есть какие-то шансы, хоть и очень слабые. Ах, если бы самолет полетел завтра...
– Без паники! – сказал полковник, сообщая мне о том, что дивизия идет на Д.В. – Вашему сыну не грозит никакой опасности.
Все это так, да опасность то в нем самом. Нет у него житейской выносливости, уменья приспособляться, вот что плохо...
Писать неудобно, темно, но не спится. Одолевают меня мысли без конца...
А еще Красов утешил меня тем, что здесь телеграммы лежат целыми грудами неотправленные... М.б. Галюська ничего и не знает обо мне, об от'езде Вивы.... Плохо...
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8632
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 24.01.22 17:06. Заголовок: 11 мая . Летим! Ноч..
11 мая [1945 года]. Летим!
Ночь провел тревожно, разбудил Дунаевых в 610, взял вещи, пошел в аэропорт.
Командир оказался на месте, проверка билетов, знакомая дорога на старт – и ожидание, но почему-то без той нервности, как вчера. Или потому, что это уж вторично, и притупились нервы?
И вот, входим в самолет. Длинная и довольно широкая кабина вместимостью с вагон московского трамвая, по бокам откидные сиденья... Сзади грузовое отделение.
Усаживаюсь около окна, затыкаю уши ватой. Начинаются пробы моторов. Потом рулежка на взлетную дорожку и самолет побежал по ней все быстрей и быстрее...
805. Самолет отделился от земли. Я это только вижу, но совсем не чувствую. Момент отрыва от земли неприметен. Самолет начинает набирать высоту – это тоже не производит впечатления. Сердце поднывает лишь тогда, когда машина немного проваливается вниз.
Сталинабад с птичьего полета. Мы как раз пролетаем над городом. Многоэтажные здания до смешного малы, производят впечатление игрушечных макетов, какие я видел на выставках.
Один пассажир, сидящий напротив, говорит соседу: – Высота две тысячи метров.
Я слышу эти слова, хотя уши у меня и заткнуты ватой. Вообще, разговаривать можно довольно свободно, несмотря на мягкий, мощный шум моторов.
830. Сейчас высота, вероятно, около 2½км. Это даже точно, т.к. мне сказал один летчик, сходив в кабину управления. Разреженность воздуха совсем не чувствуется, сердце работает прекрасно.
Только вот почему-то плохо пишет перо – не знаю, чем это об'яснить. Мало давления?
Все еще летим повидимому над Гиссарской долиной, но уже приближаемся к величественному снежному хребту, который стоит перед нами стеной. Видны полосатые, вертикальные обрывы хребтов, каких я не видал в других местах. Они имеют вид глинистых яров на берегах Иртыша.
Хребет все ближе, высота все больше.
Пассажиры – кто разговаривает, кто читает книжку. Похоже на каюту речного парохода. Тряска гораздо меньше, чем в вагоне, это видно по моему почерку.
Хребет наплывает в окна. Справа он почти на одной высоте с крылом самолета. Под нами перевал Байсун – это мне сообщил пилот Фролов, который поведет этот самолет в Алма-Ата.
Высота 3200м. – но не чувствую. Далеко внизу складки гор... Спокойное самочувствие, нет никакого страха.
Главный хребет справа, с моей стороны, слева – горы низкие и далеко-далеко в стороне.
Да, «Дуглас» – это настоящий воздушный автобус...
845. Летим уже 40 минут.
Теперь я рад, что все же вылетел самолетом, есть надежда перехватить Виву в Куйбышеве...
Фролов мне сказал, что авиация в этих краях играет большую роль. Да, это действительно так! Где всаднику надо потратить долгие дни пути по узким горным тропинкам, самолет проделывает это же расстояние за полчаса-час...
Опять под нами – на несколько сот метров ниже почти отвесный обрыв хребта. Его плоеная вершина запорошена снегом и представляет, по крайней мере на вид, довольно удобную посадочную площадку.
Оставили этот хребет позади, сворачиваем вправо. В мое окно светит солнце, мы летим сейчас почти на север.
Впереди еще снежные вершины. На север горы спускаются мягко, отлого, на юг обрываются круто, я вижу изломанные очертания обрывов.
Один из пассажиров говорит мне: – Как вы себя чувствуете?
– Очень хорошо.
– Нам повезло, что мы не вылетели вчера. Здесь, над горами, огромные воздушные ямы – до 250 м. Приходится судорожно хвататься за поручни.
855 Под нами долина, пересекаем ее поперек. Еще две минуты – и под нами опять хребет такого же характера, но ниже тех, через которые мы уже перевалили.
900. Высота 3100, курс – на север. Скорость 270км. Фролов подводит меня к двери кабины управления. Там сложные переплетения проводов, масса приборов, циферблатов, радиостанция, около которой сидит радистка. Фролов показывает мне альтиметр, барограф... Слева от нас скоро будет Самарканд, он обещает мне показать.
905. Летим уже час. Под нами Киттабская долина. Фролов чертит мне на моей карте примерную трассу полета, но это очень приблизительно, т.к. карта слишком мелка.
Справа от нас нагромождение огромных острых, снежных вершин. Очевидно, обходя их, мы и отклоняемся к [вычеркнуто слово] западу.
Маршрут полета по подробной карте: Сталинабад, Гиссары, Юрчи, Байсун-Дербент (повор. пункт), Шахрисябз, Самарканд, опять поворот, дальше Джизак, Ленинабад – Ташкент.
Слева – Самарканд. Мы пролетаем за 15–20 км. от него и на большой высоте, поэтому город представляется большим темно-зеленым пятном, прорезанным кое-где узкими серыми лентами дорог. Чуть заметны белые пятнышки – вероятно, большие здания. Если б Фролов не сказал мне, что это город, я б ни за что не догадался.
Сейчас внизу – очень далеко – какой то кишлак, как кучка глины, прорезанная прямыми канавками. Чтобы видеть его, я смотрю из окна почти вертикально вниз, под передний край крыла...
925. Самарканд остался позади.
Ко мне – как к писателю – Фролов проявляет большое уважение, все об'ясняет, показывает, притащил от пилота карту.
– Вы, наверно, опишете полет в «Правде» или в «Известиях»? – спрашивает он.
– Возможно...
Снежные пятна, как разлитое по полу молоко, далеко под нами внизу.– это слева. А справа – высокие горные хребты совсем близко.
– По этой трассе – она схематически имеет такой вид: [здесь Волков приводит рисунок в виде ломаной линии с подписями в точках изгиба: Стал., Байсун, Самарк., Ленин., Ташк.] – можно садиться везде в случае остановки мотора. Тут везде долины.
Прямой путь – через горы – опаснее и должна быть высотная машина – на 5км.
Справа – параллельно курсу – высокий снежный хребет, а за ним, тоже параллельно ему – еще более величавый – это Туркестанский хребет
935. Внизу опять долина, зелено, кое-где серые поля, разрезанные на неправильные четыреугольники. Я пишу почти непрерывно, Фролов снова притащил карту, ориентирует меня по маршруту.
– Чтоб вы чего-нибудь не напутали, когда будете писать...
Перо мое что-то опять закапризничало...
Все еще летим параллельно Туркестанскому хребту – он справа от нас. Слева – вдаль уходит равнина, пересеченная параллельными грядами холмов с обрывистыми краями. Я хожу по самолету, смотрю в окна то с той, то с другой стороны...
Самолет слегка снижается...
Вынул вату из ушей. Ничего страшного, только к шуму прибавился довольно неприятный свист. Разговоры пассажиров стали немногим слышнее.
Самолет слегка покачивает – верно воздух стал прогреваться.
Турк. хребет отходит правее, сейчас он от нас уже километров за 30. Покачивает, но не неприятно.
Внизу почти сплошь возделанная земля. Справа какой-то довольно большой кишлак.
950. Скоро должен быть Ленинабад (судя по времени)
Слева гор уже не видно. М.б. и есть низкие, но они затянуты туманной дымкой.
Проходим над Беговатским каналом. Здесь, по словам Фролова, работает много заключенных немцев. Канал похож на серо-стальную полосу...
Боль в ушах, довольно неприятная. Наверно, я напрасно вынул вату. Затыкаю уши снова, но все же больно. Боль сильнее в левом ухе – она какая-то колющая...
Подходим к Сыр-Дарье, она уже видна. Качает... Начались ямы. Сердце падает, неприятно.
Канал, который я видел, очевидно не Беговатский, т.к. только сейчас виден слева город Беговат.
1000 Пассажир-узбек показывает мне на Сыр-Дарье плотину Фархад-ГЭС'а. Довольно близко виден Беговат. Узбек показывает мне металлург. завод, но я ничего не вижу.
Город, как кучка разбросанных мелких белых камушков...
Ощущения реальности высоты как-то нет... Точно смотришь на карту...
Виден Ленинабад [ныне Худжанд, центр Согдийской области Таджикистана], на берегу Сыр-Дарьи. За рекой не очень высокий хребет. Вокруг города широкая полоса зелени – сады.
Опять закачало...
Оказывается, мы очень сильно опустились, но как-то незаметно. Летим совсем низко. Пошли на посадку...
Земля!
Так кончилось мое первое воздушное путешествие. Летели 2ч.05м. – точно по графику.
В Ленинабаде узнали по радио о смерти А.С. Щербакова.
[Александр Сергеевич Щербаков (1901–1945), член ЦК ВКП(б), с 1938 года глава Московской партийной организации. https://ru.wikipedia.org/wiki/Щербаков,_Александр_Сергеевич ]
Фролов соблазнил меня урюком – сбегал на базар – это порядочно далеко – и купил 6кг. урюку. Летчики накупили по 50 и по 100кг.
Под'ем в 1155.
Сразу ямы. Здорово качает. Жарко!
От Ленинабада до Ташкента летели всего 35м. Я почти все время лежал, т.к. была довольно порядочная качка, а лежа она почти незаметна. Лежали и многие другие пассажиры...
Поднялся я уже, когда подходили к Ташкенту. Внизу залитые водой рисовые поля.
Посадка. Идем в вокзал.
Мои спутники пошли выяснять положение. Повидимому, дело обстоит плохо. Говорят, рейсовый самолет полетит только 17-го числа... Отношение к нам холодное. – Чорт де вас принес, возись тут с вами!
Сидим в буфете – грабеж безбожный: стакан едва сладкого чая стоит 10 рублей!
Сдали вещи в камеру хранения, поехали в город. Я отправился на вокзал, с бумажкой Красова, и узнал, что эшелон Вивы ушел 6мая в 2часа утра по моск. времени. Быстро же их везут! Недаром, Красов сказал мне, что эшелон идет срочно...
Теперь единственная надежда догнать Виву – если завтра будет самолет. Но перспективы неясные.
Какое-то начальство грубо заявляет: – Мы вас сюда не просили! Поезжайте поездом!
Дежурная говорит, что ничего неизвестно.
Пишу это в комнате гостиницы, тут же на аэровокзале. Комната большая, десяток кроватей. За окном громко кричат ташкентские лягушки в канавах...
[Далее запись ведется ручкой поверх идентичного карандашного текста.] 12 [мая 1945 года]. День провел в гостинице аэровокзала. На улице жара невыносимая. Ходил недалеко на рынок – купил хлеба, кислого молока, редиски – вспотел страшно, хотя было еще 7ч. утра.
Часам к десяти выяснилось, что сегодня не полетим. К Борисовым я решил не ехать: жарко, город чужой, незнакомый, разыскивать трудно. И оказалось, что я был абсолютно прав. Два моих спутника, выехавшие со мной из С-да, вернулись из города в кислом настроении. У одного вытащили из кармана деньги и документы, у другого прорезали снизу сумку военного образца и в ней поизрезали секретные карты. Вот какие дела творятся в богоспасаемом городе Ташкенте!
Впрочем, я тоже пострадал, хотя и никуда не ходил. Моей соседкой по койке была женщина с грудным ребенком. Она собиралась на почту, я попросил ее отправить мою телеграмму домой, написал и оставил ручку на стуле. Вечером, когда я ее хватился – ручки не было. Никто не мог взять ее, кроме этой мадам. Так я лишился вечного пера и теперь пишу карандашом1)
1) Пишу по карандашу чернилами 2 месяца спустя.
Питался сухоядением, запивая водопроводной водой, (она очень хорошая, кстати) т.к. в буфете дерут безбожно: стакан чуть сладкого чая – 10руб.!
Пост N: 8633
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 24.01.22 17:07. Заголовок: 13 . Не спал до двух..
13 [мая 1945 года]. Не спал до двух часов ночи – мешало хождение по комнате и разговоры. А в пять нас разбудили – на полет!
Но начальник порта, подполк. Тураев, меня очень разочаровал: – Посадки в Куйбышеве не будет. Актюбинск–Москва.
– Как же мне быть?
– Оставайтесь. Сегодня, по всей вероятности, будет машина с посадкой в Куйбышеве, я вас отправлю. Или сойдите в Актюбинске. Там вас отправят дальше самолетом или поездом.
Решил лететь до Актюбинска, а дальше видно будет.
Отлет в 640 утра. Погода изменилась, небо заволокли тучи.
Набираем высоту. За окном самолета сплошной серый туман. Летим слепым полетом в облаках...
Я заснул и проспал минут 40. Проснулся от холода. Внизу что-то вроде земли, покрытой снегом. Вгляделся: под нами облака. Больше всего они похожи на большие круглые кочки на болоте, занесенные снегом. Просветов нигде нет.
Ничего себе! Но сердце работает нормально. Только чем дальше, тем становится холоднее. Из стенок самолета и щелей у окон страшно дует. Я пытаюсь защититься портфелем – бесполезно. Пришлось достать из чемодана одеяло (чемодан я взял на руки и хорошо сделал! Я его приставил к сиденью и положил на него ноги). Но и закутанному в одеяло – мне холодно. Пассажиры укутываются все, кто чем может. Двум летчики дали свои шинели; у них в кабине, очевидно, тепло, т.к. они выходят оттуда в майках.
Настроение минорное. Почти до самого Актюбинска летим на высоте Монблана! 4км. Ноги страшно озябли, не помогают и калоши. Разулся, спрятал ноги в одеяло, стало легче. Недолго читал «Чуд. шар», потом бросил – холодно. Перед Актюб. появились просветы в облаках. Снизились, посадка.
Спешу в вокзал. Рассказал зам. нач. порта Данилову мое положение и то, как мне необходимо быть сегодня в Куйбышеве.
– Покажите ваш билет. Хорошо, дожидайтесь, я вызову команду и тогда решим ваш вопрос.
Пришел командир самолета, разговаривали они довольно долго. Потом выходит Данилов: – Вас посадят в Куйбышеве.
– Правда? Я вам очень-очень благодарен.
Но летчики недовольны. Командир ругает меня: – Хитрите! Вы же сказали, что высадитесь в Актюбинске... Это вам не на извозчике ехать, спускаться надо с 5000 метров...
– Я и готов высадиться. Могу поехать хоть поездом...
– Ладно уж! Идите к самолету.
Пошел опять к Данилову, рассказал об этом разговоре.
– Они вас высадят. Им отдан приказ.
Еще раз благодарю и после 15 минут ожидания пассажирам приказано итти в самолет.
Я сел на свое место, вещи у меня уже собраны. Входит командир.
– Куйбышев!
– Я!
– Будьте готовы! Мы вас высадим на площадке.
– Где угодно, лишь бы в Куйбышеве.
Летим не на очень большой высоте – под облаками. Внизу все время видна земля. Летчик зверски торопится – здорово болтает. Я лежу: сравнительно тепло. Некоторые пассажиры чувствуют себя неважно и часто бегают в уборную.
У меня самочувствие неважное: – А вдруг обманут, не высадят...
Наконец, внизу Волга. Самолет круто идет на посадку. Я уже около двери. Приходит бортмеханик. Самолет останавился; спущена лесенка и я внизу.
– Спасибо, товарищи!
Самолет бежит по Земле – вот он уже в воздухе... Для меня одного спускалась эта огромная механическая птица. Значит, и я, в своем роде, не маленькая птица, со мной здорово считаются.
Потащился со своими вещами к букве Т, которая видна невдалеке. [В те годы знак разрешения посадки для самолёта принято было выкладывать на земле широкими полосами в виде большой буквы «Т».] Около сидит человек.
– Здравствуйте! Как к вам в Куйбышев попадать?
Выясняется, что 2–3км. надо пойти до ст. Смышляевка, а там 25км. до города дачным поездом. Далеконько!
– Нельзя ли донести вещи до станции? – Человек от буквы Т будит своего товарища, ефрейтора, стартера с военного аэродрома. Тот долго не может очухаться
– Долгафаров! Отнеси вещи товарища на станцию.
– Я вам пачку папирос дам...
Тот соглашается, идем. Прошли с километр, [вычеркнуто слово] пересекли паханую землю и сели у дороги отдохнуть.
– Зачем в город едешь? Самолеты у нас здесь все получают. Здесь завод, вон видишь – труба... У нас тут БАО... 850 полк обслуживания... Надо здесь искать... К нам как раз дня три назад дивизия приехала – все черные, загорелые...
Неужели такая удача? Но как быть с вещами? Долгафаров говорит: – Иди назад. Видал там будку? Там есть полевой телефон. Звони в БАО, в 850 полк, тебе скажут, где твой сын. У нас их много стоит. Вещи оставь здесь. Там если узнаешь, что надо, скажи товарищу, пусть пустит ракету. Я приду назад, вещи принесу.
Волнуясь иду назад. Прошел в будку, рассказал молодому парню, дежурному, в чем дело.
– По телефону нельзя звонить, ничего не скажут. Надо лично итти в штаб... Там все выясните.
Он показывает мне, куда итти. Это – километра за 2, через поле, около аэропорта.
Иду к стартеру, прошу пустить ракету. Зеленая ракета летит туда, где остался Долгафаров.
Спускаюсь в землянку, иду между нарами. Сочувственные голоса: – Дальше, дальше, вон он там лежит!
И ко мне навстречу с нар поднимается капитан Михаил Дмитриевич Дерюгин!
Дерюгину на вид лет 28, хотя на самом деле ему 34. Чертами лица походит на Евг. Никольского, слегка медлителен в движениях, добродушен.
Поговорили в землянке, я рассказал, как догонял их.
– В Ташкенте вам трудно было поймать нас, даже если бы вы ждали отправки в С-д. Мы там стояли всего часа 4, при том не на главном вокзале, а км. в пяти от него (да, вдобавок, это было ночью!) Мы долго стояли в Арыси и еще кое-где... Если б вы сразу сели на скорый поезд в тот же день, вы бы обогнали нас около Чкалова...
Но не мог же я догонять их, не зная № эшелона и не имея такой бумажки, какую мне дал Красов!
– Ваш сын проехал два дня назад, 11 числа, прямо из Куйбышева. Сюда они не заезжали...
Он говорит немного о плохом поведении Вивы. Я прошу его поговорить наедине. Дерюгин медленно одевается, идем на улицу. Приходит Долгафаров и сообщает, что за мной из аэропорта приехала машина, которую вызвал стартер по телефону.
– Скажи ему (шоферу), пусть подождет. Я заплачу́.
Устраиваемся за соседней землянкой, чтобы укрыться от резкого пронзительного ветра. Дерюгин приносит пару скамеек. Я расспрашиваю о Виве.
– Неважно он себя вел... Был на такой линии, чтобы попасть в штрафную роту.
– А как за последнее время?
– Нельзя сказать, чтобы особенно исправился. Даже дорогой приходилось за ним присматривать.
Рассказывает о случае с плакатом.
– Он у вас избалованный, очевидно, жил хорошо, богато, ни в чем не нуждался...
– И напрасно столько посылали. Он и так получал больше всех. Я по вашим письмам (я их читаю обычно) вижу, что вы его балуете – все еще смотрите на него, как на маленького... А ведь он уже взрослый человек.
– Мы же его не видели три года и естественно, он для нас представляется таким, каким был тогда...
– Он мало вырос, худенький, сухощавый. Но на лицо возмужал.
– Усы есть? – с улыбкой спрашиваю я.
– Да какие там усы. Раз в неделю бреется.
Я прошу Дерюгина повлиять на Виву, рассказать, как мы горевали, как я его искал...
– Конечно, все расскажу. Как только приеду, буду с ним серьезно разговаривать. Вы не волнуйтесь, ничего особенно страшного нет.
Я очень прошу Д. написать мне адрес, где они будут жить, говорю, что приеду и туда.
Да! Я забыл записать начало нашего разговора. Я передал Дер. сообщение полковника Красова о том, что их дивизия переадресована на Д. Восток.
– Нет, это не так! Он напутал. Дивизия идет на Украину. Эшелон то ведь уже ушел туда. И мы погоним туда самолеты – вот карты получили (при мне они начали их склеивать). Неверно это...
Сообщение Дерюгина меня очень радует, но становится непонятным сообщение Красова. Что это – злая шутка? Мистификация?
Итак – я просил Д. написать «гражданский адрес».
– Я не знаю, где мы будем. М.б. нас перебросят в Германию, или в Польшу, в Чехословакию...
– Нет, конечно, напишите лишь в том случае, если будет возможно к вам приехать. Как вы думаете, стоит ли похлопотать о том, чтобы перевести Виву в Москву? Или куда-нибудь поближе?
– По моему, не стоит. Будет убегать со службы без спросу... Да их и так, возможно, скоро отпустят. (Надо будет связаться по приезде в Москву с авиаинститутом и узнать там, как обстоят дела – м.б. они уже хлопочут, тогда надо будет сообщить им данные о Виве)
Шофер нервничает, под'езжает ближе к нам. Я прошу его подождать еще несколько минут.
– М.б. послать ему с вами денег?
– Не надо. Не балуйте его деньгами – пусть он будет, как и все. Зачем ему? Он не пьет, не курит. У нас в армии никто не умер с голоду. Мы сами все находимся на таком же положении – видите, я на нарах вместе со всеми...
– Буду. Правда, вам отсюда будет трудно выбираться, но я вас провожу....
На прощанье я крепко поцеловал Дерюгина, просил передать поцелуй Виве и смотреть за ним, как за родным. На глаза набежали слезы. Он тоже растрогался.
– Не беспокойтесь, все будет хорошо...
Я сел в переднюю кабинку грузовика, поехали. От шофера я узнал, что самолет, спустивший меня, вернулся, т.к. у него испортился мотор. Пойдет он лишь завтра, так что я смогу с ним улететь. Этим я доволен – эпопея моя кончилась, и надо скорее домой!
Шофер подвез меня к зданию аэровокзала – очень невзрачному. Пошел в отдел перевозок, узнал, что улететь с этим самолетом я могу. Дали мне записку в гостиницу, которая находится от вокзала чуть не за полкилометра. Потащился туда с вещами, получил койку на втором этаже нар – неважно!
Опять пошел на вокзал, выпил кружку пива, с'ел пару бутербродов с сыром. Это удовольствие обошлось в 44руб., но здесь все гораздо дешевле всё же, чем в Ташкенте.
Снова пришел в гостиницу, лег, полежал минуты две... Блеснула мысль: – Не для того же я проехал 10000 километров, чтобы здесь лежать.
Пошел за Дерюгиным пригласить его в ресторан – выпить пива. Забрал слишком вправо, сделал огромный крюк. В общем, прошел по полю больше 3 км., под пронзительным ветром и мелким дождичком. Но шел быстро, так что даже вспотел.
Добрался до казарм.
– Пойдемте, М.Д., в аэропорт, пива выпьем...
– Как возвращаться то? Еще заблудишься...
– Ну вот, чтобы летчик да не ориентировался? Идемте, я вам свою книжку подарю...
Уговорил, он начал собираться. Было больше половины восьмого. по местному времени. В вокзал пришли около восьми.
Дорогой я ему рассказывал о себе, о своей жизни и работе, расспрашивал его. Он мне тоже много рассказал о себе и своей семье. Жена его живет в Новочеркасске, я записал адрес, обещал выслать детских книжек его сыну (ему восьмой год).
Пришли, сели за столик в стороне, я заказал пару кружек пива, бутерброды.
– За нашу с вами дружбу! – предложил я первый тост.
Посидели мы с Дерюгиным часа полтора, выпили десяток кружек пива, поговорили по душам. Я рассказал о литер. своей работе, подарил ему «Чудесный шар» и «Бойцы-невидимки» (благо и то и другое было в кармане).
– Почитаем, обсудим, напишем вам свое мнение.
О Виве я разговоров особенных не поднимал, но время от времени говорили и о нем.
Из подразделения Дерюгина попало в штрафную роту 8 человек, все они погибли. Кряжев, по его словам, будет сидеть несколько лет. Видимо, там существует система, как на франц. каторге – продолжать заключение за каждую мелкую вину... Ужасная участь... Теперь она Виве не грозит. Капитан Дерюгин уже знает, что он имеет дело с сыном писателя. Я – без нажима и подчеркивания – говорил о своих связях с ВВС, о том, что я получил броню на билеты из ЦК.
– Я ж понимаю, что не надо губить такого парня... Он очень способный, дело знает лучше всех.
Тоже и ребята говорили в землянке – «он у нас самый «грамотный», «развитой».
– Я буду вам писать часто. Напишу, как только приеду на место.
Я просил его приезжать к нам в Москву, как к себе, в родной дом.
– Останавливайтесь у нас, – говорил я. – Я и жена страшно будем рады.
– Я, м.б., скоро буду в Москве. Тогда уж обязательно к вам приду.
– Да живите у нас! Место вам найдем...
Дал ему свой адрес, хотя он говорит, что у него есть адреса всех подчиненных.
Он обещал написать с места адрес своей квартиры – чтобы я мог приехать туда.
– Я поеду в Молдавию в командировку и заеду к вам, обязательно!
– Будете моим гостем! – сказал он.
Возвращаюсь к больному вопросу о штрафной роте.
– Я написал одним родителям (кажется, Соколовым) о плохом поведении их сына. «Раз вы не можете с ним справиться, испортили его, так отдайте его нам...» – написали они мне. Я послал его в штрафную роту. Там он погиб.
– Мы совсем не так смотрим на дело, – поспешил ответить я. – Мы вам очень благодарны, за ваши заботы, за письмо. Видите, я все бросил и приехал, чтобы повлиять на него... Жалею только, что вы раньше не написали...
– Я сам думал с ним справиться, – признался М.Д.
Еще разговаривали о многом. Все, конечно, не запишешь, но разговоры относительно Вивы записаны почти дословно по свежей памяти.
Когда кончили выпивать, он проводил меня до гостиницы. Прощаясь, М.Д. сказал: – Не беспокойтесь, все будет хорошо! Успокойте вашу жену. Я, конечно, не смогу ему заменить вас – но во всяком случае постараюсь... Я сделаю ему кой-какие уступочки... Но не думайте, конечно, что я буду его баловать. Я буду его наказывать, но только своими средствами – а у меня их имеется достаточно...
– Конечно, зачем же его распускать? Наказывайте, только не доводите дело до крутых мер.
– Нет, нет, будьте спокойны. Зачем же губить такого парня? Я знаю его способности...
– Это вам спасибо за то, что приехали! – ответил М.Д.
Да – он еще мне говорил, что его в эскадрилье очень любят и что когда он приедет, его будут встречать с цветами. А я ему сказал, что уже слышал такие отзывы о нем в Сталинабаде и говорил о большом значении любви подчиненных к своему командиру.
Кстати, вспомнил: сидя за столом, написал Виве коротенькое письмо на одной страничке из этой тетради и вручил Дерюгину для передачи.
Расстались совершенными друзьями...
Эпопея кончена – я все-таки разыскал Дерюгина в бесконечных просторах Сов. Союза и, хотя не видел Виву – считаю, что выполнил важнейшую часть своей задачи. Жизнь солдата вполне зависит от воли его командира – а теперь эта воля будет к нему благожелательна...
Fecit quod potui, faciunt meliora potentes! [Я сделал, что мог, пусть кто может, сделает лучше (искажённый латинский).]
Еще кстати: я рассказывал ему, сколько знаю языков. Это наполнило его уважением ко мне. Говорил я о намерении изучить молдавский язык.
14 [мая 1945 года]. Утром отвратительная погода. Вылет задерживается... Оформил билет до Москвы. Заполнил дневник теми записями, которые сделаны карандашом – вчера то ведь было некогда...
Московское время 11 часов. Уже и погода улучшилась, появилось голубое небо – а мы сидим... Появился слух, что полеты вообще запрещены до особого распоряжения: будто бы из Сан-Франциско летит Молотов.
Пассажиры обвиняют меня в том, что их путь прерван. Одна пассажирка говорит: – Когда вас высаживали, был сделан крутой поворот, и вот испортился мотор...
Я парирую обвинения: – Благодарите меня за эту остановку. Если бы не я, вы бы улетели дальше от Куйбышева и сели бы где-нибудь в глухой степи...
Экипаж, по моему, на меня сердит. Но это то меня не беспокоит, раз я выполнил цель моей поездки. Теперь то я спокойно жду последнего этапа пути. Мне знакомы теперь аэропорты в Сталинабаде, Ленинабаде, Ташкенте, Актюбинске, Куйбышеве... Остался один аэропорт по этой трассе – Москва!
Переписал чернилами карандашные записи 9–15июля; иначе они пропали бы, уже начали стираться. Не очень приятная работа!
Распространился слух: нас задерживают не из-за погоды, а потому, что из С.-Франциско через Сибирь летит в Москву Молотов. Этот слух оказался верным. Погода во время ожидания улучшилась.
Я сидел, читал, вдруг ко мне подходит Дерюгин. Оказывается, он пришел в ресторан с товарищем выпить «по кружке пива». Пригласили меня. Сидели втроем, разговаривали, выпивали. Товарищ Дерюгина – капитан Влад. Кузьмич Некрасов, тоже командир эскадрильи из полка Родина. Говорили о том, что я приеду к ним в гости на Украину. Мои книжки у них уже читаются запоем. Дневальные читали всю ночь, обсуждают, ведут расчеты по статьям «Бойцов-невидимок».
Ушли они, примерно, в полов. второго и тут же стало известно, что дано разрешение на вылет. Билет у меня взят еще с утра.
Вылетели в 220 (по моск. времени).
Летчики опять взяли курс за облака. Снова холод, снова кутанье в одеяло и все неприятные ощущения. Облака внизу не имеют вид кудрявых кочек, они похожи на волнистые полосы тумана, что несутся над рекой ранним утром: это потому, что мы летим над ними низко, м.б. на высоте какой-нибудь сотни метров.
Ближе к Москве стали появляться просветы, мы несколько снизились и летели так, что почти все время была видна земля; иногда – на несколько секунд – мы прорезали блуждающее облачко, и самолет погружался в серую мглу...
Внизу все по большей части серо и темно – зелени мало. Земля похожа на одеяло из лоскутьев – но лоскутьев самых разнообразных форм и размеров, бурого, серого, темного цвета. Населенные пункты видны, как на плане, ни человека, ни животных, ни автомобилей с такой высоты не видно. Человека увидал лишь, когда снизились метров до 500 – и то он виден, по отбрасываемой им тени.
Появились дома и церкви, как игрушечные макеты, хорошо стали видны стада, поползли по дорогам авто...
Мы летели долго вдоль Оки. Она хорошо видна со своими бесчисленными извивами, со старицами, протоками, с затопленными лугами. Очень сложен контур реки, когда видишь ее сверху – она виляет бесконечно, и вокруг нее везде вода, вода...
Подлетаем к Москве; увидел знакомое место: берег Москвы-реки возле Цаги, куда мы ходили рыбачить из Отдыха, увидел Быковку. Наконец, показалась Москва.
Москва сверху походит на скопление многих городов, разделенных большими пустырями, ж.-дор. путями.
Большие коробки домов, фабрики, церкви – все это сверху кажется, каким-то нереальным... Опять неприятные ощущения при посадке. Я то и дело прикладываюсь на свое неудобное ложе, одн посматриваю в противоположное окно.
И вот, самолет покатился по аэродрому. Рулежка, остановка... Москва!
Путешествие в Сталинабад окончилось.
Домой добрался экономическим способом – на двух трамваях – 23 и 27. Был встречен с большой радостью. Была у нас Тоня. Она меня ждала, а Галюська ее разуверяла, говорила о том, что я приехать так скоро не могу.
Прибежал Адик, тонкий, долговязый. Мне кажется, что он за это время вырос. Начинается чаепитие. Я дома!
15 [мая 1945 года]. Был в Детгизе, у Камира. Приема в СНК еще не было, Дубровина только вчера приехала из Берлина. Хорошо, я хоть этого не пропустил. Книга моя только еще идет в типографию после корректорской читки. Ужасно долго! Править ее теперь будем в гранках.
Побывал в Литфонде, ордеров мне, конечно, нет. Но скоро вся эта волынка кончится.
Поехал в Политехн. Музей на открытие пленума правления ССП. Слушал доклад Тихонова о советской литературе за 1944–45г. но не до конца, ушел. Сидел рядом с Ильиным. Он расспрашивал, над чем я сейчас работаю, хочет говорить в своем выступлении о моих книгах.
Приходила вечером Ан. Ив. Пермитина. Ефим восстановлен во всех своих правах, сдал рукопись в издательство, ждет ответа.
Спать лег рано, т.к. чувствуется большая усталость после работы.
16–23 [мая 1945 года]. Наверно, простудился в самолете. Болела голова несколько дней; боль тупая, простудная. По ночам сильно потел. Пил хину и аспирин. Стало лучше. Нигде не был, кроме Ин-та, куда явился в пятницу 18-го. Там началась юбилейная сессия – 15-летие Ин-та. В связи с этим много награждений. Я награжден похвальным листом Наркомцветмета.
23-го начал работу над «Молнией». Написал несколько страниц: очерк «Велик. значение радио».
24–27.–28 [мая 1945 года]. Работал над «Молнией». Написал несколько очерков. Система работы у меня теперь другая: я откладываю перепечатку на долгий срок: пока путем многих вставок и доработок не доведу очерки до надлежащего состояния; слишком уж раздроблен материал, по которому приходится работать.
27-го получили открытку от Вивы: он в Карловке Полтавской обл. «Все благополучно» – по обыкновению!
Написал ему открытку.
289 [мая 1945 года]. Был в Райкоме партии, утвержден кандидатом после недолгой беседы. Секретарь спрашивал, не принес ли я свои книги.
– Я принес бы, если б знал; но я не расчитывал быть сегодня здесь.
Заполнил анкету в секторе учета.
Приехал домой; застал Пермитиных; рассказал о принятии меня в кандидаты партии; поздравления. Немного выпили по этому случаю. Он сказал мне, что есть возможность получить квартиру путем надстройки. Якобы нужно построить всего одну стенку и поднять крышу и все это будет стоить только 8 тысяч.
Надстраивать в компанию берет некий Петр Акимыч, охотник, связанный по роду деятельности с многими писателями. Условились, что я завтра зайду к Ефиму и поедем смотреть дом и хозяина застройки.
30 29 [мая 1945 года]. Был у Петра Акимыча. Ни сам он, ни его застройка мне не понравились. Ефим по свойственной ему восторженности дело сильно прикрасил – там не одна стенка, а будет хлопот неисчислимое множество. Да и сам П.А. что-то разговаривает очень кисло.
– Я еще не решил, не знаю, м.б. на будущий год, м.б. отдам какому-нибудь учреждению и т.д.
Мне думается, ничего из этого дела не выйдет.
[вписано между строк: Просидел очень долго, готовил газету «Цветной Металлург», печатал материалы.]
301 [мая 1945 года]. Получили письмо от Николая Барсукова; оказывается, он ранен, лежит в госпитале, в Бромберге. О характере раны и состоянии здоровья ничего не пишет. Обеспокоились, поехали к Верочке. У нее, оказывается, никаких сведений. Она очень расстроилась, утешали ее по мере возможности.
Работа по книге не клеится – то голова болит, то Институт, то Адиковы экзамены, то просто нет настроения. Нейдет дело, а было наладилось...
Виделся с Полькиным [директором института], он поздравил меня с утверждением в партии.
– 1 июля исполняется 35 лет моей педагогической деятельности, – сказал я ему. – За такое дело медалями награждают в других местах...
1 [июня 1945 года]. Утром проболтался по пустякам. Вечер просидел в райкоме – два с половиной часа ждал фотографа, чтобы сняться для партбилета. Все таки дождался. Обещали выдать билет в следующую субботу.
2 [июня 1945 года]. Был в Лен. б-ке, сделал кое-какие выписки, заказал книги.
3 [июня 1945 года]. Опять день прошел в пустую; колка и пилка дров, огород, готовил Адику материал к экзамену по географии (ряд вопросов по междунар. положению), да еще болела голова.
Забыл я записать в дневник, что в прошлое воскресенье мы были в гостях у Евгения (именины Тани). Разговаривал я с ним о политике. Вот некоторые его высказывания (я не принимаю их всерьёз, т.к. он был здорово пьян): – Сейчас всю политику ведет патриарх Сергий. Это умнейший человек. Сталин сейчас – ничто, это пешка (!!!) Сергию даны огромные средства на то, чтобы организовать заграницей общественное настроение в нашу пользу...
В Англии сейчас ведется страшная кампания против нас, но нам на это наплевать! Все их разногласия партийные, избирательная кампания – все нам на руку. Это мы устроили (?)
Америка за нас. Окраинные государства – это все наши. Бейрут (он так называет почему-то Берута, председателя Польской Рады Народовой) – Бейрут – это наш человек. Он коммунист, конечно, у него фамилия другая... Гроза – премьер-министр румын. пр-ства – тоже коммунист (не знаю, верно ли это). В Австрии два заместителя премьера – коммунисты. Все эти государства мы крепко держим в руках.
С Японией воевать не будем. Зачем нам это нужно? Японский император прислал Сталину телеграмму: «Вы получили громадное значение в Европе. Мир на материке Азии и Европы можем обеспечить только мы с вами.»
За что купил, за то и продаю. Надо сказать, что общественное мнение сейчас твердо стоит на том, что с Японией мы воевать не будем. А это барометр довольно чуткий!
Отношения наши с Англией сейчас очень напряженные, консерваторы ведут против нас ожесточенную кампанию, об этом довольно открыто говорят наши газеты (напр. «Известия» на-днях писали об этом в международном обзоре). Есть много антисоветских выступлений и в США, а Трумэн – очевидно, слабая личность, не пользующаяся и десятой долей авторитета Рузвельта.
В общем международная обстановка туманна и, вероятно, поэтому – никаких признаков демобилизации.
4 [июня 1945 года]. Был на занятиях в Ин-те, зашел к Борину. Говорил с ним о представлении меня к награде.
Он высказался очень сомнительно.
– У нас таких, очень много, как вы. Нам придется представлять человек сорок – Шумилова, Макарова, Ванюкова, Бочвара А.М. и многих других. А повода к этому нет. Я поговорю с Полькиным, выясню, какие перспективы...
– Дело ваше, я настаивать, понятно, не имею права и не могу.
5 [июня 1945 года]. Почти весь день проболтался в Ин-те; после занятий было партсобрание ячейки Горного ф-та.
Вернулся поздно и с больной головой. Ночью она болела очень сильно и утихла лишь после энергичных мер (порошки, уксусный компресс).
6 [июня 1945 года]. Ездил в Гл. Санит. Управл. хлопотать о переводе Ник. Барсукова в московский госпиталь. Предложили подать заявление. Вернулся домой, напечатал заявление и свез, после этого часа два работал в Лен. б-ке.
7 [июня 1945 года]. Опять Ин-т, а вечером общее парт. собрание. Кувыркин надо мной смеется: – Ага, заседаете?!..
В промежутке немного поработал – часа три – в Лен. б-ке. Начал изучать румынский язык – он же и молдавский (с некотор., очевидно, разницей). Дома уже ничего не делал, т.к. вернулся после 10 часов вечера.
8 [июня 1945 года]. Весь день работал дома. Написал несколько статеек.
9 [июня 1945 года]. Написал заявление Сталину о квартире. Будет ли что-нибудь? Ведь не допустят до него секретари...
Написал заявление в Молдавию, Зеленчуку, чтобы выслали вызов. Написал также открытки Красову, Дерюгину, Дунаевой – в Вильнюс (ее прошу купить мне веч. перо).
Сегодня у Адика последний экзамен за 9 класс – устная литература. Надеюсь, что на тройку все-же сдаст. Волнуется он всегда перед экзаменами – ничего не ест...
Вечером узнал, что Адик сдал на четверку. Итак, он уже десятиклассник.
10–21 [июня 1945 года]. Давно уже не брал я в руки дневник.1) Много работал над книгой. Кроме тех дней, когда болела голова – а такие теперь бывают довольно часто (наверно, переутомление) – или занимался в Лен. библиотеке или писал дома. Книга подвигается довольно успешно. Самое главное – я, наконец, «вработался» в нее, составил правильный план, где все стало на свои места... Словом, книга начинает меня увлекать, а без этого невозможно работать. Написаны частично несколько глав – не систематически, т.к. приходится писать по тем материалам, которые имеются под рукой.
1) Был в эти дни в Молдавском постпредстве. Узнал, что Зеленчук уже не работает там, а [неразборчивое слово: «учит»? «уже»?] здесь, в высш. парт. школе. Был у него. В постпредстве узнал, что погиб Фурман, заместитель Гершфельда – разбился при катастрофе самолета.
14-го у меня кончились занятия в Институте. 15-го Адик уехал на две недели в лагерь, на военные занятия. Свободного времени у меня теперь много.
15-го скромно справили день моего рождения; были только Молодовы. [Традиционно отмечу, что на самом деле день рождения Волкова по новому стилю – 14 июня, но узнал Волков об этом лишь многие годы спустя.]
На этом 6-я книга дневника завершается. Дальше, согласно Т. В. Галкиной, должны следовать ещё три книги со специфической нумерацией: – книга 6-я (окончание)–книга 7-я (начало) — с 22 июня 1945 г. по 7 июля 1946 г.; – книга 7-я (окончание)–книга 8-я (начало) — с 8 октября 1946 г. по 13 мая 1948 г.; – книга 8-я — с 20 мая 1948 г. по февраль 1956 г.
Отснять их я, к сожалению, не успел. Поэтому перейду сразу к книге 9-ой.
* * * * *
Капрал Бефар
Пост N: 1502
Зарегистрирован: 07.06.19
Откуда: Украина
Рейтинг:
6
Чарли Блек, спасибо! А вот так описать всю эту "таджикскую" историю - скажут ведь, что надуманно, так не бывает )) Особенно с подставой из-за капитуляции Германии. И немного напоминает растянувшийся на неделю полёт Кагги-Карр в Жёлтую страну, чтобы в итоге узнать о винограде, растущем совсем рядом...
Гроза
Пост N: 84
Зарегистрирован: 08.03.13
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг:
6
Награды:
Отправлено: 25.01.22 12:50. Заголовок: Ещё раз спасибо за и..
Ещё раз спасибо за интересную публикацию!
саль
задавака
Пост N: 3104
Зарегистрирован: 18.01.10
Откуда: Щелково
Рейтинг:
16
Награды:
Отправлено: 26.01.22 01:44. Заголовок: Написал заявление Ст..
цитата:
Написал заявление Сталину о квартире. Будет ли что-нибудь? Ведь не допустят до него секретари...
Так что же, Волков собирался попасть лично на прием к Сталину? В Кремль? Но ведь к Фадееву он, кажется, с таким вопросом не обращался. Так что же, через голову? Странно это как-то всё...
Вот интересно, А Сталин читал "Изумрудный город"? Или хотя бы слышал о нём?
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8636
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 26.01.22 09:53. Заголовок: Руслан пишет: И отк..
Руслан пишет:
цитата:
И откровенную мистику он пытается объяснить радиоизлучением мозга, хотя явно не в теме, судя по контексту. Т.е. в очередной раз показан портрет человека, при наличии уважаемых источников информации адаптирующегося к ним, а не стоящего слепо на своем. Вообще видно, что Волков был не зашоренный, принять новое и пересмотреть взгляды он всегда был готов.
Мне думается, в мировоззрении Волкова удачно сочеталось сильное рациональное начало - и, вместе с тем, какая-то подспудная готовность к чудесному. Эти две составляющие его натуры идеально отразились в сказках о Волшебной стране.
саль пишет:
цитата:
Интересно, а зачем он вёз эти книги с собой. То есть, даже не одну, а две (может быть и больше двух)
Предполагаю, что книги эти для него были чем-то вроде "оружия" для открывания бюрократических дверей, документа, подтверждающего писательский статус, материала для бартера (замена алкоголю) и для подарков детям. А учитывая, что "Чудесный шар" он читал в самолёте (13 мая 1945), можно заключить, что ему и самому нравилось перечитывать свои книги.
Капрал Бефар пишет:
цитата:
А вот так описать всю эту "таджикскую" историю - скажут ведь, что надуманно, так не бывает )) Особенно с подставой из-за капитуляции Германии.
Да, много удивительных совпадений... и НЕсовпадений тоже, ведь надо было ухитриться на два дня разминуться с сыном, который до этого годами не менял "места дислокации".
Примечательным (и даже забавным) мне показался ещё тот факт, что первое своё воздушное путешествие Волков осуществил уже будучи автором книги "Самолёты на войне" (ещё, правда, не вышедшей из печати, но уже премированной на государственном конкурсе), не говоря уже о том, что тематика воздушных перелётов играла ключевую роль в "Чудесном шаре" и ВИГе.
Капрал Бефар пишет:
цитата:
И немного напоминает растянувшийся на неделю полёт Кагги-Карр в Жёлтую страну, чтобы в итоге узнать о винограде, растущем совсем рядом...
Кстати, да, определённое сходство есть )
Гроза пишет:
цитата:
Ещё раз спасибо за интересную публикацию!
Спасибо за отклик!
саль пишет:
цитата:
Вот интересно, А Сталин читал "Изумрудный город"? Или хотя бы слышал о нём?
Интересный вопрос ) К сожалению, никаких данных на сей счёт у меня нет. Но на уровне догадок думаю - маловероятно. Из художественной литературы Сталин читал более взрослые вещи (Булгакова, например, Шолохова, А.Н.Толстого), а в детской литературе его скорее мог интересовать выраженный идеологический аспект, которого в ВИГе нет.
саль пишет:
цитата:
Так что же, Волков собирался попасть лично на прием к Сталину? В Кремль? Но ведь к Фадееву он, кажется, с таким вопросом не обращался. Так что же, через голову? Странно это как-то всё...
Думаю, фраза "не допустят к нему секретари" означала "не пропустят письмо". Личный приём по квартирному вопросу у фактического главы государства - кажется всё же избыточным.
Текст письма приводит Т. В. Галкина (не знаю, насколько полностью) в 9-й главе своей книги, правда датирует его августом 1945 (а не июнем):
цитата:
Завоеванная мирная жизнь требовала решения накопившихся бытовых проблем, в том числе проблем с жильем. Положение с квартирой [было] настолько безвыходным, что A.M. Волков еще в августе 1945 г. решил обратиться в высшую инстанцию — к Сталину. Он писал: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Я — сын бедного сибирского крестьянина. Работая учителем, я окончил экстерном педагогический вуз за один год и Московский университет за восемь месяцев. Мой педагогический стаж — 35 лет, за это время через мои руки прошли тысячи школьников и студентов. В настоящее время я — доцент московского вуза (член секции научных работников) и писатель (член Союза советских писателей).
Литературной работой я занимаюсь усиленно и написал много книг. До войны напечатаны «Волшебник Изумрудного города» и «Чудесный шар». За годы войны написан целый ряд оборонных радиопьес и рассказов, а также книги на оборонные темы: «Бойцы-невидимки» и «Самолеты на войне». Последняя книга премирована на конкурсе НКП РСФСР. Сейчас закончил книгу «Покоренная молния» (электричество в военном деле). Имеются переводы с английского и французского языков (я самостоятельно изучил несколько иностранных языков).
16 лет я живу в Москве и все эти годы хлопотал о жилплощади, но до сих пор не имею угла, где бы мог спокойно работать (не говоря уже об отдельной комнате). Я занимаю две крохотные проходные комнатки по 7 кв.м. у застройщика. Семья — три человека: жена — учительница, сын — учащийся 10 класса. Старший сын — в рядах Красной Армии. Удобств в квартире никаких, дверь из спальни (она же и мой «кабинет», и комната для занятий сына), выходит прямо на улицу. Работать я могу только по ночам, когда семейные спят, иначе нет никакой возможности сосредоточиться. Застройщик постоянно требует очистить квартиру, и это морально угнетает меня. А мне 54 года и в лучших условиях я бы работал значительно продуктивнее и гораздо больше мог бы сделать для советской литературы.
Родной Иосиф Виссарионович! Я не решился бы побеспокоить Вас просьбой о помощи, если бы не крайняя необходимость. Очень прошу Вас помочь мне в улучшении моих жилищных условий». Это письмо было переадресовано в Московский комитет ВКП(б) и «кануло в Лету». Потом были письма во многие другие инстанции, в том числе К.Е. Ворошилову, [в] Союз советских писателей. «Наивный искатель справедливости! Хотел таким простым способом пробить медные лбы «руководящих товарищей»! Вот если бы я пьянствовал с ними в ресторане, быть может, добился бы и лучших результатов... Я всегда шел прямыми путями и горжусь этим — всеми достижениями в жизни я обязан только себе и, конечно, моей бесценной Галюсеньке»4.
Только письмо на имя Н.С. Хрущева позволило сдвинуть дело с мертвой точки. Однако решение жилищного вопроса затянулось до 1954 г., когда семье были выделены три комнаты (55 м2) в четырехкомнатной квартире по адресу: Большой Гнездниковский переулок, д. 3, кв. 15. Однако в новую квартиру A.M. Волков переехал уже без супруги
Вообще, заглядываю в книгу Галкиной и обнаруживаю разъяснения некоторых неясностей, совершенно мною забытые, хотя оцифровку этих фрагментов я сам же и делал сколько-то лет назад. Вот, например, в той же 9-й главе нашёлся пассаж о пенсии, тема которой недавно всплывала при обсуждении дневников:
цитата:
Однако пенсия была небольшая, как свидетельствует заявление A.M. Волкова в Молотовский районный отдел социального обеспечения от 21 апреля 1950 г.: «Молотовским райсобесом мне была назначена пенсия в размере 150 р. в месяц с 25 ноября 1939 г. за 25 лет педагогической работы в средней и высшей школе. Эту пенсию я перестал получать с 1 октября 1944 г., т.к. мне Постановлением Комиссии при Министерстве социального обеспечения РСФСР от 29 сентября 1944 г. протоколом 16а была назначена академическая пенсия в размере 250 р. в месяц. В соответствии с положением, утвержденным Постановлением Совета Министров СССР от 28 сентября 1949 г. за № 4140 мне выплата академической пенсии с 1 января 1950 г. прекращена, как не достигшему 60-летнего возраста. Ввиду вышеизложенного прошу восстановить выплату мне пенсии по учительской службе в размере 150 р. с 1 января 1950 г.»7
Чарли Блек
Великан из-за гор
Пост N: 8643
Зарегистрирован: 21.05.05
Откуда: Москва
Рейтинг:
36
Награды:
Отправлено: 01.02.22 19:59. Заголовок: Оцифровка за март – ..
Оцифровка за март – июнь 1956 года:
[Для удобства чтения, фрагменты, относящиеся к «Изумрудному городу», выделены фиолетовым цветом, возможные переклички с темой «Изумрудного города» – красным. Мои комментарии – синие в квадратных скобках.]
* * * * *
Дневник.
Книга девятая.
С 3 марта 1956 года по 11 июня 1957 года.
1956 год.
3 марта [1956 года]. Решил возобновить дневник после почти десятилетнего перерыва. Буду попрежнему заносить сюда по преимуществу все то, что относится к моей литературной работе.
Коснусь вкратце того, что сделано с начала года.
Зимняя экзаменационная сессия была для меня очень тяжелой – 17 групп, из которых бóльшую часть пришлось экзаменовать одному. Понятно, было не до литер. работы.
Но февраль прошел очень плодотворно. В начале месяца вернулся к переработке «Волшебника Изумрудного города» и закончил ее 13 февраля (с перепечаткой).
17 февраля отправил предложения Киевскому изд-ву «Молодь» (для издания на русском и украин. языках) и Учпедгизу Белорусской ССР (в Минск) – для издания на русском и белорусском языках.
19 февраля начал пьесу на сюжет «Рыбки-финиты», 27 февраля закончил. Пьеса, по-моему, вышла интересная. Остается написать песенки и перепечатать.
Во время одной из ночных бессонниц пришла в голову мысль предложить издательствам однотомник из переведенных мною романов Жюля Верна: «Необыкн. приключения экспедиции Барсака», «Равнение на знамя», «Дунайский лоцман», «Проклятая тайна».
Два-три дня писал обращение к издательствам, сегодня напечатал одно – в адрес Украинского Государств. Изд-ва Худож. Литературы.
1 марта присутствовал на церемонии выдачи грамот участникам конкурса Министерства Просвещения РСФСР. Это проходило в здании Мин-ва, выдавал грамоты министр Каиров. Было сказано несколько речей и приветствий, но все это прошло довольно вяло и ординарно. Беседовал с Пискуновым насчет «Волшебника».
– Вопрос деликатный, мы будем разрешать его очень неторопливо...
[Иван Андреевич Каиров (1893–1978), президент Академии педагогических наук РСФСР в 1946–67 гг., министр просвещения РСФСР с 1949 по 28 марта 1956 года. Автор учебников по педагогике. https://ru.wikipedia.org/wiki/Каиров,_Иван_Андреевич ]
[Константин Федотович Пискунов (1905–1987) – издательский деятель, редактор. В 1948–1974 гг. директор издательства «Детская литература». Высокую оценку Пискунову дал в своих воспоминаниях Анатолий Рыбаков (автор «Кортика» и «Детей Арбата»), назвав его «лучшим издателем в послереволюционное время». Согласно тем же воспоминаниям, именно Пискунов был инициатором написания продолжения «Кортика» – повести «Бронзовая птица». http://lebed.com/2020/7888.htm ]
Разговаривал с Максимовой и Прусаковым. Максимова сказала, что они рассматривали обложку к «Земле и небу», понравилась. С Прусаковым говорил, что надо начинать работу над большим историческим романом.
[«Земля и небо» – книга А. М. Волкова, сборник познавательных рассказов о развитии астрономии с древних времён до современности (1957). Повествование ведётся в доступной для детей форме. Долгое время «Земля и небо» оставалась самой переиздаваемой из книг Волкова, пока в начале 1970-х годов её не потеснил «Волшебник Изумрудного города».]
2 марта отправил в Псков М. Ульянову письмо с просьбой переговорить с местным издательством о возможности напечатания «Зодчих».
[«Зодчие» – историко-художественный роман А. М. Волкова (1954) о строительстве храма Василия Блаженного.]
цитата:
[Письмо Волкова Учпедгизу БССР с предложением об издании «Волшебника Изумрудного города», 16 февраля 1956 года: [ЛитДок-4 за 1951 – 1956 годы, файл 2]
В Государственное Учебно-Педагогическое Издательство БССР
Директору Издательства Главному Редактору
члена Союза Советских Писателей ВОЛКОВА Александра Мелентьевича.
Уважаемые товарищи!
Предлагаю Вашему вниманию мою книгу "Волшебник Изумрудного города". Это – сказочная повесть для детей младшего возраста, представляющая переработку сказки американского писателя Франка Баума "Мудрец из страны Оз".
Перед войной, в 1939–1940 г.г. она вышла в Детгизе тремя изданиями [официально 3-е издание датировано 1941-ым, а не 1940-ым годом]. Тираж первых двух изданий был по 25 тыс. экземпляров, а третье издание вошло в "Школьную библиотеку" тираж 177 000 экз./
В те годы сказка была широко известна советским детям, но она не забыта и теперь: в библиотеках ее часто спрашивают, но имевшиеся экземпляры да[в]но "вышли из строя". Сказка передавалась московским радио, а также многими радиостанциями других городов.
Для Всесоюзного Комитета по Делам Искусств мною была написана на сюжет сказки кукольная пьеса, которая шла во многих городах /в том числе и в Москве/.
О качествах книги говорит и то обстоятелсство, что она издавалась за рубежом. Книга выходила в Болгарии /двумя изданиями/, в Румынии, а также в Югославии /на сербском языке/.
После войны сказка не перепечатывалась, так как, занятый работой над другими книгами, я не имел возможности вернуться к этой, а в первоначальном виде выпускать ее не хотел.
В настоящее время я значительно переработал сказку /об"ем ее увеличился с пяти до шести авторских листов/.
Мне думается, что Ваше издательство могло бы выпустить эту популярную книгу одновременно на русском и белорусском языках. Если даже тираж книги достигнет 150–200 тысяч экз., он разойдется очень быстро.
В случае Вашего принципиального согласия на выпуск книги немедленно вышлю Вам рукопись.
Жду Вашего скорого ответа.
С товарищеским приветом,
/ВОЛКОВ/
16 февраля 1956 года.
Москва, К-104, Большой Гнездниковский пер., 3, кв.1. Александр Мелентьевич Волков
4 марта [1956 года] (воскр.) Отправил предложения об издании однотомника Ж. Верна Госуд. Изд-ву Украины и в Новосибирское Книжн. Изд-во.
Написал несколько песенок для пьесы «Рыбка-финита».
5 марта [1956 года]. Sic transit gloria mundi! [«Так проходит мирская слава» (латынь).]
Сегодня трехлетие со дня смерти Сталина. В газетах ни слова, нет даже краткой заметки, не говоря уже о портрете. В «Последних известиях» по радио тоже ни слова. «Радиопрограммы» – умалчивают....
И это после того, как по случаю семидесятилетия Сталина газеты два года печатали «поток приветствий».
Сегодня ночью у меня была бессонница, я долго думал обо всем этом...
Вечером Вива сказал, что есть постановление ЦК не отмечать смерть вождей, а только день рождения.
[На самом деле, девятью днями ранее, 25 февраля 1956 года, состоялся т.н. Секретный доклад Хрущёва на XX съезде КПСС, посвящённый развенчанию культа личности Сталина. Доклад способствовал усилению десталинизации, негласно шедшей в стране после смерти Сталина. https://ru.wikipedia.org/wiki/О_культе_личности_и_его_последствиях ]
Был в Лен. Б-ке, читал «Агентство Томсон и Ко» в издании Сытина 1912г. без первых 18 страниц, их прочел во фр. оригинале. Немножко конспектировал. Вообще роман средненький.
[«Агентство Томпсон и К°» (1907) – приключенческий роман, опубликованный под именем Жюля Верна (1828–1905), однако авторство романа оспаривается. Есть основания полагать, что роман написан сыном Жюля Верна, Мишелем. https://ru.wikipedia.org/wiki/Агентство_Томпсон_и_К° ]
10 марта [1956 года], суббота. Поразительные вещи рассказала мне сегодня Люся, пока я еще не вылез из постели. Оказывается, вчера в Институте читали письмо Хрущева, раскрывающее деятельность Сталина... Волосы встают дыбом, когда узнаешь письмо в кратком пересказе, а оно читалось три часа!
В последнее время я много думал над этим вопросом и додумался до того, что Ягода, Ежов, Берия не уничтожили Сталина потому, что он был удобной для них ширмой, под прикрытием которой они творили все, что хотели. Но, оказывается, дело много было хуже: он во многих случаях направлял сам их деятельность по уничтожению неугодных ему людей, очевидно, таких, которые не смотрели на него, как на божество.
История революции и советской эпохи искажена была до невероятия, чтобы поднять авторитет Сталина до небес. Я, лично, мало верил росказням о роли Сталина до 1924 года, т.к. я-то знал, что он был неизвестен тогда широким массам. А молодежь? Вот она – правдивость нашей печати и литературы!
Историю с Тито, оказ., тоже раздул Сталин, т.к. тот не захотел плясать под его дудку – но он оказался крепким орешком, и его не удалось разгрызть.
[Иосип Броз Тито (1892–1980), послевоенный глава коммунистической Югославии. В 1948–49 гг. состоялся громкий разрыв отношений между СССР и Югославией, после чего в советской печати режим Тито клеймился как фашистский. После смерти Сталина отношения СССР с Югославией были восстановлены (1955). https://ru.wikipedia.org/wiki/Советско-югославский_конфликт ]
А сколько погибло! Люся приводила поражающие цифры уничтоженных крупных деятелей партии. Т.к. она плохо запомнила, то я к этому еще вернусь, когда прослушаю письмо сам.
А военная деятельность?! А присвоение звания генералиссимуса?! Оказывается – величайшая комедия! Сталин и на фронтах не бывал (а какие строились легенды!) и за ходом войны следил по глобусу! [Утверждение насчёт глобуса, прозвучавшее в докладе Хрущёва, не подтверждается фактами.] Вот тебе и 10 сталинских ударов, и сталинская стратегия... Да еще из-за его преступной беспечности мы вступили в войну в самых невыгодных условиях... И из всего этого создать ему ореол величайшего полководца всех эпох – это надо только уметь!
[10 сталинских ударов – общее название десяти крупнейших наступательных операций советских войск в 1944 году, закрепившееся в советской печати и литературе при жизни Сталина. В рамках начавшейся затем десталинизации термин был выведен из употребления. https://ru.wikipedia.org/wiki/Десять_сталинских_ударов ]
Словом, это оказался не имеющий прецедентов «Humbug» во всей мировой истории [humbug – обманщик, мошенник, обман (англ.); это слово неоднократно используется в адрес разоблачённого лже-волшебника Оза в сказке Баума]. Лопнул величайший мыльный пузырь, раздувшийся чуть не до космических размеров! Сколько теперь полетит литературных произведений (баллады, песни и пр. произведения композиторов, уже вышли из строя), пьес, поэм. Гимн будет другой (об этом я думал ранее и верно!) А сталинские премии? Или носители их останутся таковыми из боязни международного скандала? На их месте я сам не стал бы носить медали.
[В 1943–56 гг. в тексте Государственного гимна СССР, пришедшего на смену Интернационалу, были строки о Сталине: «Нас вырастил Сталин – на верность народу, // На труд и на подвиги нас вдохновил!». В 1955 году началась подготовка нового гимна, но в итоге, как утверждает википедия, в 1956–77 гг. гимн просто исполнялся без слов. Затем появилась новая редакция текста гимна С. Михалкова, в которой Сталин не упоминался. https://ru.wikipedia.org/wiki/Гимн_СССР ]
[Сталинская премия была учреждена в 1939 году. После 1955 года Сталинские премии не присуждались. В 1956 году была учреждена Ленинская премия, фактически заменившая собой Сталинскую. А в 1966 году была учреждена также Государственная премия СССР, и прежние Сталинские премии были приравнены к ней, вплоть до того, что лауреаты Сталинских премий могли обменять свои дипломы на дипломы Государственной премии СССР. https://ru.wikipedia.org/wiki/Сталинская_премия ]
[В 1953–61 гг. саркофаг с телом Сталина был размещён в Мавзолее на Красной площади, рядом с саркофагом тела Ленина. Сам Мавзолей в этот период именовался Мавзолеем Ленина–Сталина; на фасаде Мавзолея присутствовали обе фамилии. В 1961 году Сталин был перезахоронен в могиле у Кремлёвской стены, позади Мавзолея.
6 марта 1953 года, на следующий день после смерти Сталина, советским руководством было принято решение о создании в Москве Пантеона для увековечения памяти выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства. Предполагалось перенести в Пантеон саркофаги Ленина, Сталина и прочие захоронения у Кремлёвской стены. Однако Пантеон так и не был построен. https://ru.wikipedia.org/wiki/Мавзолей_Ленина#Сталин_в_мавзолее ]
Все-таки разоблачение Сталина происходило очень медленно и постепенно, народ подготовляли к этому исподволь.
Да, кстати! В больнице, где я лежал в 1954г., один старик называл Сталина «душителем колхозного крестьянства». И, оказывается, это верно! Налог на крестьян превышал их доходы, а жизнь колхозников Сталин знал только по лакировочным кинофильмам.
Словом, уму непостижимо! Несмотря на невообразимо громадный обман, тянувшийся десятки лет, правда все же вышла наружу – правду не скроешь!
А как подумаешь – зачем все это было нужно?
Vanitas vanitatum et omnia vanitas!.. [«Суета сует и всяческая суета» (лат.)]
13 марта [1956 года], вторник. Вечером купил за 1250р. пишущую машинку «Олимпия», т.к. «Москва» меня не устраивает, слишком маломощна. Накануне умер Болеслав Берут, и тело его было выставлено для прощания в Колонном зале. Центр был закрыт, нам с Вивой пришлось ехать на ул. Кирова кружным путем.
[Болеслав Берут (1892–1956), глава послевоенной коммунистической Польши. Умер во время визита в СССР. Бытует легенда, будто Берут, поражённый докладом Хрущёва о развенчании культа личности Сталина, покончил с собой. https://ru.wikipedia.org/wiki/Берут,_Болеслав ]
14 марта [1956 года], среда. Осваивал новую машинку. Начал печатать пьесу «Рыбку Финита». Напечатал 20 страниц. Машинка дает 5 экземпляров, 5-ый лучше, чем у «Москвы» 3-ий.
15 марта [1956 года]. Занимался в Ин-те, имел долгий разговор с Н.М. Челабовой, которая очень толково изложила мне описание письма (вернее, доклада) Хрущева. Оказывается, в этом докладе очень много противоречий, можно после него задать множество вопросов. Челабова (как и многие другие) считает опубликование доклада несвоевременным. А истину во всем этом деле мы, видно, узнаем нескоро...
[Вероятно имеется в виду Нина Матвеевна Челабова (1907–1987), преподаватель математики в вузе. Волков упоминал её в записях за 1 и 2 сентября 1941 года, когда собирался увольняться перед отъездом в эвакуацию, и Челабову уже назначили на его место, но затем Волков передумал и сохранил место за собой.]
16 марта [1956 года]. Вечером был в Лит. Клубе на вечере «Что такое хорошо и что такое плохо?» – по вопросам производства товаров широкого потребления нашей легкой промышленности и торговли ими. Были три заместителя министров. Было много горячих и горьких речей. Выступали Мариэтта Шагинян, С. Кирсанов, А. Барто и др. Выступали хорошо, а к чему это? Не первое уже это совещание по данному вопросу, а воз и ныне там. Одна болтология...
[Семён Исаакович Кирсанов (1906–1972), поэт-футурист, ученик Владимира Маяковского, считается создателем жанра рифмованной прозы. Многие его стихи положены в основу популярных песен. Среди прочего, известен поэмой «Сказание про царя Макса-Емельяна». https://ru.wikipedia.org/wiki/Кирсанов,_Семён_Исаакович ]
17 марта [1956 года]. Муся [домашнее прозвище жены Вивиана Волкова, Марии Кузьминичны] затащила меня в кино смотреть глупую австрийскую комедию «Я и моя жена». Вернулся с головной болью, т.к. сидели в духоте, в бельэтаже.
18 марта [1956 года], воскр. Закончил перепечатку «Рыбки Финиты».
19 [марта 1956 года]. Правил «Рыбку Финиту», оформлял.
21 [марта 1956 года], среда. Начал перепечатывать пьесу «Чудесные пилюли». 10 [или 20?] страниц. Партсобр. в Ин-те, доклад Ломако.
Забыл записать – 17 или 18го получил из Пскова письмо от М. Ульянова, обещает поднять вопрос о переиздании «Зодчих» в изд-ве «Псковская правда»
22 [марта 1956 года]. 10 страниц «Чуд. пилюль».
23 [марта 1956 года]. 10 страниц «Чуд. пилюль».
24 [марта 1956 года], суббота. Правка и оформление. Думал о переделке «Терентия и Тентия» по рецензии Херсонского, т.к. я нашел его замечания справедливыми. Идеи насчет переработки пришли ночью, когда я лежал без сна и думал.
[«Терентий и Тентий» – неопубликованная маленькая сказка Волкова. План сказки, под ранним заглавием «Степан и Тень», был составлен Волковым 11 ноября 1939 года. Есть основания полагать, что сказка сюжетно восходит к «Тени» Андерсена. Текст сказки в доступной части архива Волкова, к сожалению, не найден.]
25 [марта 1956 года], воскр. Утром был у протезиста, он предложил мне вставить в верхнюю челюсть постоянные зубы, я согласился. Он производил над зубами довольно неприятные операции при помощи бор-машины. Я сидел и терпел.
Прямо из Театра Сов. Армии приехал в Колонный Зал Дома Союзов, на открытие «Недели Детской Книги», «представлялся» читателям.
28 [марта 1956 года], среда. Работал целый день. Переделывал «Терентия и Тентия», думается, что образ Терентия значительно вырос. Изменено окончание злоключений попа Ивана, снимающее жалость к нему у зрителя. Написана «Песня Терентия».
Машинистка принесла 3 экз. «Проклятой тайны», довольно паршиво перепечатанной. Вечером правил, прошел около 40 стр.
В «Правде» появилась большая редакц. статья «Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма?» Более откровенно, чем прежде, в ней говорится о делах, творившихся при Сталине.
Звонил гл. режиссеру Московского Кукольного театра Виктору Алексеевичу Громову; договорились о том, что я занесу ему «Чудесные пилюли»; после того, как он прочитает, будем разговаривать.
29 [марта 1956 года], четверг. Отчетно-перевыборное собрание в партгруппе. После критики (больше всего отличался Исай в плане личных обид) переизбран.
30 [марта 1956 года]. Завёз в Моск. Кук. театр «Чудесные пилюли». Два часа у протезиста: мучительная операция со слепками: с нижней челюсти брал 5 раз!
1 [апреля 1956 года], воскресенье. Перепечатал 24 стр. «Т. и Т.» и, т.о., закончил в два дня. Во время перепечатки внес ряд изменений и дополнений.
5 и 6-го [апреля 1956 года]. Правил экземпляр «Проклятой тайны», очень скверно напечатанной машинисткой, которую мне рекомендовала Нюся Молодова. Страшно много опечаток.
7 [апреля 1956 года], суббота. Получен 1-ый ответ на мои послания, отправленные в провинцию. Это письмо из Минска, где сообщается, что «В.И.Г.» включен в перспективный план 1958г. Нескоро, но лучше поздно, чем никогда. Мне самому раньше надо было действовать.
Был у Шпет, имел разговор по поводу «Т. и Т.» и «Рыбки Финиты», узнал, как оформлять пьесы для сдачи в отдел распространения УОАП [Управления по охране авторских прав]. Оставил ей обе пьесы, просил показать «Р.Ф.» Образцову.
Перенес поправки в два экз. «Проклятой тайны».
8 [апреля 1956 года], воскресенье. Был у протезиста. Сшил три экз. «Проклятой тайны». Таня по моей просьбе перепечатывает в пяти экз. «В.И.Г.» Кончит – пошлю в Красноярск. Кроме того, свяжусь с радио и мультфильмом.
9 [апреля 1956 года], понедельник. Мне звонила Елена Константиновна Бесядовская, второй режиссер «Московского Театра Кукол». Она узнала от Л.Г. Шпет, что у меня есть пьеса на пионерскую тему, а такие пьесы театрам, конечно, крайне нужны*) – и вот она сразу обратилась ко мне, чтобы ее получить. Я ей сказал, что пьеса у них в театре, отдана для передачи Громову.
*) Они им крайне нужны, целый год не удосужились ответить! 18.III.57. [слово «год» подчёркнуто двойной чертой]
Буду ждать результатов.
11 [апреля 1956 года], среда. Много ходил пешком. Был в УОАП'е, просмотрел «Путешествие в Сказочную страну», экземпляр, разрешенный Главреперткомом. Как я и опасался, это «негритянский» вариант, который мне не нравится, и который был создан для спасения пьесы. [Вероятно, речь о пьесе на сюжет ВИГ, где Гудвин представлен в виде негра, бежавшего в Сказочную страну от преследования белых расистов.]
Оттуда проехал в Детгиз. Договорился с Прусаковым о повести из эпохи Александра Македонского. Он предложил подать заявку.
Убедился, что ничто в мире не пропадает бесследно. Мне звонил один студент Энергетического Института. Оказывается, он читал мой очерк «Уженье на Буже», узнал в изд-ве «Ф. и Сп.» [«Физкультура и спорт»?] мой телефон и справлялся у меня об условиях лодочного путешествия по Буже, как у великого знатока этой реки! Я, понятно, дал ему разъяснения более обширные чем в статье, основанные на нашей прошлогодней поездке с Вивой.
12 [апреля 1956 года], четверг. Составил заявку на повесть «На просторах Малой Азии», объемом на 8 листов, срок 1 мая 1957г.
Получил ответ от украинского изд-ва «Молодь», обещают напечатать сказку «В.И.Г.» в 1957г. на украинском языке и просят выслать рукопись для ознакомления. Давно бы мне надо было связаться с республиканскими и областными изд-вами.
Вот только что-то пропал с горизонта мой почтенный Гилевич-Горский, автор сценария «Зодчие». Давно уже о ним ни слуху ни духу. Что сие значит?
14 [апреля 1956 года], суббота. Отмечаю книжные покупки. Утром был на ул. Герцена [ныне Большая Никитская улица], в магазине «Ин. книга» и купил за 125 руб. четыре тома журнала «La lecture illustrée» за 1897–98г.г.
А днем попал в Книжную Лавку писателей и увидел полное собрание Дж. Лондона в 24 томах (12 переплетах), прилож. к «Всемирному Следопыту», в приличных переплетах. Стоило это удовольствие 1000р., я не утерпел, взял деньги из кассы и послал за книгами Виву.
Был в Детгизе, смотрели с Вебер и Кыштымовым обложку и рисунки к «Земле и небу». Книга будет необычайно нарядная, с множеством цветных рисунков. Вебер говорит, что у них это первая такая книга выходит.
15 [апреля 1956 года], воскр. Правил еще раз рукопись «В.И.Г.», напечатанную мной на маш. «Москва». Приготовил к отправке рукопись в Киев.
16 [апреля 1956 года], пон. Получено письмо из Новосибирска, куда писал насчет однотомника Ж. Верна. Отказ. Нужно писать в другие изд-ва.
Написал относительно однотомника в Ригу.
Приготовил рукопись для изд-ва «Молодь» («В.И.Г.»)
17 [апреля 1956 года], вторн. Отправил по почте рукопись и письмо.
цитата:
[Письмо Волкова украинскому издательству «Молодь» с предложением по поводу «Волшебника Изумрудного города», 15 апреля 1956 года: [ЛитДок-5 за 1956 – 1958 годы, файлы 2–3]
ВИДАВНИЦТВО ЦК ЛКСМУ "МОЛОДЬ"
Редакция Детской Литературы
Уважаемый тов. Чайковский!
С удовлетворением я прочитал Ваше сообщение о том, что Издательство "МОЛОДЬ" намерено выпустить повесть "Волшебник Изумрудного города" на украинском языке в 1957 году. И, так как времени терять нельзя, я посылаю Вам рукопись сказки – ведь потребуется известный срок для перевода.
Я хотел бы, чтобы перевод сказки был авторизованным, потому что мать моя была украинка, и я знаю украинский язык. Поэтому большая просьба к Вам прислать мне экземпляр перевода для ознакомления.
Мне не совсем понятно, какую Вы видите связь между изданием "Волшебника" на украинском языке и изданием его на русском языке в РСФСР. По моему, одно другому никак не мешает, и если бы Ваше издательство выпустило книгу на русском языке тиражом в 100–200 тыс. экз., книга ни на один день не залежалась бы на полках магазинов. Но это, конечно, дело Вашего издательства, я же могу Вас информировать, что до 1957 года "Волшебник Изумрудного города" не будет издан.
Меня интересует вопрос об иллюстрациях. Намерены ли Вы дать книгу на иллюстрацию одному из киевских художников или думаете воспользоваться рисунками известного художника Радлова из старых изданий? Во втором случае, Вы, вероятно, найдёте экземпляр моей книги в киевских библиотеках, но если там её не окажется, я могу выслать Вам на время свой экземпляр.
Сообщаю Вам анкетные данные, которые могут интересовать Издательство.
Год рождения – 1891. Место рождения – г. Устькаменогорск, Казахской ССР. Образование – окончил три высшие учебные заведения: Ярославский Педагогический Институт, Московский Государственный Университет, Университет Марксизма-Ленинизма. Хорошо знаю языки французский, английский, немецкий и латинский. Партийность – член КПСС. Награждён орденом Трудового Красного Знамени и медалями.
Очень прошу Вас, уважаемый товарищ Чайковский, уведомить меня о получении рукописи и в дальнейшем информировать меня о ходе работы над книгой.
С искренним уважением писатель [подпись Волкова] /ВОЛКОВ/
15 апреля 1956 года. Москва, К-104, Б.Гнездниковский пер., дом 3, кв.1.
18 [апреля 1956 года]. Начал править «Волш.», перепечат. Татьяной. Звонил Шпет, рукописи сказок она еще не прочитала. Звонил в Мульт[ф]ильм, нач. сценар. отдела Фролову Петру Вас. Он просил завезти рукопись «Волш.»
Свез в радиокомитет «Чудесные пилюли» с предложением сделать радиопередачу, отдал некоему Карамяну. Думаю – вряд ли примут.
19 [апреля 1956 года], четв. Мне звонили из «Междун. книги» (референт франц. отдела) и очень вежливо сообщили, что моя заявка на три книги Ж. Верна на фр. языке передана одной французской фирме и, что, если книги будут найдены, то будут присланы непосредственно в мой адрес.
20 [апреля 1956 года], пятн. Ненадолго заезжал в Детгиз. Завтра разбор заявок, Прусаков обещает драться за «Македонского».
21 [апреля 1956 года], суббота. С 11 до 1430 работал в Детгизе, составлял подписи к рисункам для «Земли и Неба». Книга будет роскошно иллюстрирована – больше 110 рисунков! Говорили, что такая книга выходит в Детгизе впервые.
Между прочим, сейчас, кажется, в изд-ве другая установка: это иллюстр. в красках издание хотят выпустить массовым тиражом – в 90 000 тыс. экз., а мне обещают уплатить за два полных тиража. А в «Школьной серии» книга, возможно, выйдет потом. Ну, посмотрим.
Смешная история разыгралась сегодня на совещании, где две редакции поссорились из-за того, кому из них я буду вперед писать книгу. Брусиловская, очевидно, вперед выступила со своей заявкой (младш. возрасту отдается предпочтение), а Прусаков очень обиделся. Говорят, перепалка была довольно резкая. Пр. требовал утвердить историч. заявку, а научно-худ. редакция очень хвалила «З. и Н.»
– Это не жанр Волкова, писать о воде и ветре, еще понятно, что он пишет по астрономии, т.к. он математик. Но вода и воздух – не его тема.
Решили предоставить решение вопроса мне, а я сказал, что буду вперед делать «Воду и возд.» – к 1 окт. Обрадов. Брусил. сразу начала писать проект договора на 5 л. А с Пр. я долго разговаривал в коридоре и обещал ему сделать книгу к 1/V 58, как и намечалось.
«Вода и возд.» по словам Бр. вставлена в план 57г., ее надо делать срочно.
[Дописано на полях: Итак, я завоевал в Детгизе авторитет, что весьма приятно. Уйду из Ин-та и буду всецело заниматься литературой. (продолж. на стр.]
[Далее, посреди записи от 21 апреля 1956 года, Волков приводит в дневнике обширный конспект доклада Хрущёва на XX партсъезде против культа личности Сталина. Конспект очень длинный, занимает 51 рукописную страницу и почти дословно воспроизводит официальный текст доклада Хрущёва, с которым можно ознакомиться здесь: http://lib.ru/MEMUARY/HRUSHEW/kult.txt
Комментариев по ходу текста Волков практически не даёт; краткий итог подведён им по окончании конспекта. Сам же конспект снабжён лишь редкими ремарками «(!)» и «(!!)» в отдельных местах, уточнениями некоторых неясностей и позднейшей сноской к следующему пассажу на первой странице:
«После смерти Сталина ЦК партии стал разъяснять недопустимость возвеличивания одной личности, превращения ее в сверхчеловека, подобие бога, к-ый все знает, видит, за всех думает, все может сделать; он непогрешим. Такое понятие о Ст. у нас культивировалось много лет.1)»:
«1) А разве сейчас с Брежневым не то же самое? 26-IV-75.»
Поэтому данные страницы дневника выкладываю без оцифровки.
За этим конспектированием я просидел почти всю ночь с 18 на 19 апреля, спал всего 3 часа. Писал с 10 вечера до половины третьего ночи и с 6 утра до половины девятого. А заканчивал 19го после обеда, вернувшись из Института.
Писал я это, и передо мной развертывалась неприкрашенная картина прошедших почти тридцати лет, чуть не половины моей жизни. Как мы мало знали о том, что творилось в стране за эти годы. Правда была скрыта за газетными дифирамбами и потоками приветствий.
Я очень рад, что мне удалось так основательно ознакомиться с этим ценнейшим документом эпохи и оставить у себя вещественный след.
Вспоминаю свои восторженные стихи о Сталине в годы войны, и все таки жалко, что рассеялось обаяние великого имени, с которым на устах тысячи шли на подвиг и на смерть... Где он, этот мудрый человек с короткой трубкой в зубах и в скромном военном френче, окно которого светилось бессонным светом в долгие зимние ночи над кремлевской стеной. Да, прав Хрущев: это великая трагедия эпохи, и когда-нибудь новый Толстой напишет о ней потрясающую эпопею...
21 [апреля 1956 года], суббота. [продолжение записи, прерванной конспектом доклада] Кстати, отмечу, что Прусаков сказал мне, что на совещании были возражения против темы об Александре Македонском, т.к. на эту тему написана книга В. Яна (по словам Пр. вопрос этот поднялся из-за спора между редакциями, а то бы он и не возник). Пр. защищался, указывая, что моя книга будет не об Ал-дре Македонском, а о его эпохе. Но мы думаем, что заявка пройдет, когда она будет подана через несколько месяцев.
[Василий Григорьевич Ян (настоящая фамилия – Янчевецкий) (1874/75–1954), писатель, путешественник. Среди прочего, автор повести «Огни на курганах» (1932) о сопротивлении скифов и согдов Александру Македонскому. https://ru.wikipedia.org/wiki/Ян,_Василий_Григорьевич ]
Теперь буду подбирать материалы для этой книги «Вода и воздух – слуги человека». Брусиловская говорит, что эта книга должна состоять из отдельных рассказов, некоторые из них могут быть беллетризованы.
Кстати (опять кстати!) – слышал в Детгизе от одного из редакторов, будто «погорела» легенда о Крякутном. Якобы где-то кто-то по-новому, при помощи лучей каких-то, прочел ту известную страничку летописи, которая оказалась подчищенной, и ее следует читать: «крещеный нерехтец....» и отсюда выведено заключение, что это был выкрест из немцев. И сейчас будто дано указание на радио о Крякутном ничего не говорить. Пропал, стало-быть, приоритет...
Хорошо, что я отбросил тот вариант «Чудесного шара», где рассказывалось о полете Крякутного.
Я был в поликлинике (по поводу зубов) и убедился, что все, говорившееся в докладе Хрущева о культе личности, является секретом полишинеля и все факты, в нем приводимые, широко обсуждается в Европе.
Мне в поликлинике показали № югославской газеты «Борба» от 18 марта с/г. и там есть статья: «Вальтер Ульбрихт критикует деспотизм Сталина». И в этой статье, которую я сумел прочитать через пятое на десятое, говорится и о пренебрежении Сталина к сигналам о предстоящем нападении немцев, и об уничтожении тех, кто осмеливался поднимать голос против Сталина (названы фамилии Постышева и Вознесенского), и о том, что Сталин сам вписал в свою биографию, что он величайший полководец всех времен, и об его теоретических ошибках...
[Вальтер Ульбрихт (1893–1973), коммунистический руководитель Восточной Германии (ГДР) в послевоенный период, инициатор строительства Берлинской стены. Был известен как сталинист. Примечательно, что в 1973 году московская Новопесчаная улица, где жил Волков, была переименована в улицу Вальтера Ульбрихта (прежнее название возвращено в 1994 году). https://ru.wikipedia.org/wiki/Ульбрихт,_Вальтер ]
[Павел Петрович Постышев (1887–1939), партийный деятель, публицист, активный участник сталинских репрессий, впоследствии сам павший их жертвой. С подачи Постышева в СССР было введено широкое празднование Нового года взамен фактически отменённого после революции Рождества. https://ru.wikipedia.org/wiki/Постышев,_Павел_Петрович ]
[Николай Алексеевич Вознесенский (1903–1950), экономист, председатель Госплана, замглавы правительства СССР в 40-х годах. Арестован и расстрелян в ходе сталинских репрессий (т.н. Ленинградское дело). https://ru.wikipedia.org/wiki/Вознесенский,_Николай_Алексеевич ]
Итак, правда прорвалась и гуляет по миру. Да и как ее скроешь, если доклад Хрущева напечатан в сотнях тысяч экземпляров, и его слышали в СССР миллионы коммунистов и беспартийных (взять хотя бы чтение в нашем Ин-те, где были все, кто смог пролезть в аудиторию).
Перепечатал несколько стр. «В.И.Г.», неоконч. Татьяной.
23 [апреля 1956 года], понед. С утра работал в редакции, составлял подписи под рисунками к «Земле и небу». Всё закончил, потом поехал в Ин-т, – на заседание кафедры.
25 [апреля 1956 года], среда. С утра просматривали с Брусиловской текст «З. и Н.» Исправления незначительны, но предложено переработать сказку (переставить вставку о Лактанции) и еще одно место – капитализм и теория Мальтуса.
Партсобрание до 12ч. ночи.
26 [апреля 1956 года], четверг. Встал рано, переработал страницы «З. и Н.» Вечером исправлял подписи под рисунками.
27 [апреля 1956 года]. Работал с Брусиловской над рукописью «Земли и Неба».
28 [апреля 1956 года], суббота. Сборы на рыбалку.
29, 30 [апреля 1956 года]. Отъезд и Переяславское озеро.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 145
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- дома
- никого нет дома
