Отправлено: 24.12.19 00:18. Заголовок: Из дневников А.М.Волкова - 2

Внучка Александра Волкова, Калерия Вивиановна, предоставила доступ к архиву своего деда, включающему дневники, некоторые рукописи и разные литературные документы.

Правда, материалов по сюжетам сказок о Волшебной стране пока удалось найти не так много, но отдельные записи представляют интерес, так что попробую что-то из них понемногу оцифровать.

——————————————————

Часть 1 - http://izumgorod.borda.ru/?1-0-0-00000050-000-0-0-1582911963
Часть 2 - https://izumgorod.borda.ru/?1-0-0-00000052-000-0-0-1670506651
Часть 3 - https://izumgorod.borda.ru/?1-0-0-00000072-000-0-0-1670529131

 Отправлено: 31.10.21 13:18. Заголовок: Чарли Блек, спасибо!..

Чарли Блек, спасибо! Драматические месяцы...

 Отправлено: 31.10.21 16:37. Заголовок: Ай да Волков! Я чувс..

Ай да Волков! Я чувствовал, что он не размазня. Но никогда не подозревал, что он настолько практичный человек (в положительном смысле слова).
Есть за что уважать.

 Отправлено: 31.10.21 21:35. Заголовок: Какая же долгая и сл..

Какая же долгая и сложная была эвакуация. И как же крут Волков, сумел не только сам там существовать, но и других организовывать и контролировать.

 Отправлено: 01.11.21 09:13. Заголовок: Капрал Бефар, http:..

Капрал Бефар,

Капрал Бефар пишет:

цитата:

Драматические месяцы...

Угу, обстановка ещё та... Люди хоть и надеялись на долгожданный перелом в ходе военных действий, но знать о нём заранее никто не мог, а весь предшествующий ход войны не давал оснований для оптимизма.

саль пишет:

цитата:

Ай да Волков! Я чувствовал, что он не размазня. Но никогда не подозревал, что он настолько практичный человек (в положительном смысле слова).

С правительством поговорил, в коменданты вагона попал ) Кроме того, мастеровитый - то бомбоубежище соорудил, то лестницу сделал. Будущее столярничество Урфина очевидно не просто литературная фантазия, а наделение персонажа долей личного опыта.

Donald пишет:

цитата:

Какая же долгая и сложная была эвакуация.

Ага... Железнодорожные пути были забиты под завязку, поэтому путешествие, которое можно было бы проделать за два-три дня, растянулось на три недели.

Для сравнения, в тот самый период мой шеф, который тогда был мальчишкой 13-ти лет (почти ровесник Волковского сына Адика), ехал в эвакуацию из Одессы во Владивосток 39 суток, а на место прибыл 19 ноября (на 5 дней позже прибытия Волкова в Алма-Ату).

 Отправлено: 01.11.21 11:54. Заголовок: Чарли Блек спасибо з..

Чарли Блек спасибо за продолжение дневника Теперь можно предположить, что прототипом Кругосветных гор стал Киргизский хребет:

Чарли Блек пишет:

цитата:

В Джамбуле стояли часа 2, потом пошли ходко, почти без остановок. Окрестности Джамбула цветущие, а дальше до самой Луговой сухая степь. С правой стороны дороги (считая по движению) тянется величественный горный хребет со снежными вершинами. Он идет параллельно дороге, всего в 12–15 км. Часа в два приехали в Луговую.

 Отправлено: 01.11.21 11:57. Заголовок: Sabretooth, спасибо ..

Sabretooth, спасибо за отзыв )

Sabretooth пишет:

цитата:

можно предположить, что прототипом Кругосветных гор стал Киргизский хребет:

Сходство есть Тем более, по пути упоминалась пустыня и барханы, которые в гексалогии тоже имеются...

 Отправлено: 02.11.21 20:49. Заголовок: Мне тоже, когда чита..

Мне тоже, когда читал, подумалось о Кругосветных горах.
Но думаю, это просто желание, найти во впечатлениях Волкова что-либо подобное. Вряд ли он, во время отвлечения от повседневных забот, погружался мысленно в единственную книгу.

Мне даже кажется, что он упорно старался считать ее пройденным рубежом.

 Отправлено: 02.11.21 20:51. Заголовок: саль пишет: думаю, ..

саль пишет:

цитата:

думаю, это просто желание, найти во впечатлениях Волкова что-либо подобное. Вряд ли он, во время отвлечения от повседневных забот, погружался мысленно в единственную книгу. Мне даже кажется, что он упорно старался считать ее пройденным рубежом.

Так разговор вроде не про то, что Волков в момент эвакуации придумывал сюжет продолжения, а про то, что спустя годы, когда он реально уже писал следующие книги, ему вспоминались реально виденные им азиатские горно-степные пейзажи, и это повлияло на описание.

 Отправлено: 04.11.21 00:23. Заголовок: Ан, нет! Не в продол..

Ан, нет!
Не в продолжениях, а в новых версиях первой книги появились Кругосветные горы, которых сначала не было.

Потому гипотеза возможна. Но всё-таки мне она, при спокойном размышлении кажется легковесной. Могло, конечно быть. Но слишком зыбко.

 Отправлено: 04.11.21 00:56. Заголовок: Ну как сказать... Хр..

Ну как сказать... Хронологически раньше был замысел УДиЕДС, а затем редакция ВИГ-59 с мостиками ко второй книге.
И ко времени работы над этим замыслом относится запись Волкова после знакомства с книгой Баума "Страшила из Страны Оз" о возникших идеях для второй книги.
А разглядеть там в качестве гипотетического влияния можно:

образ Кэпа Билла как чарлиблекосоставляющую;

подземный ход с огромной Пещерой;

страну, отделённую непроходимыми горами и бездонной пропастью (в книге Баума отделяет Джинксию от страны Кводлингов).
Вот от этого баумовского импульса (+ озабоченность географическими вопросами магического реализЬму: а что удерживает пустыню от наступления на Волшебную стану?) и могла потянуться ниточка к воспоминаниям...

 Отправлено: 04.11.21 03:47. Заголовок: У меня тут промелькн..

У меня тут промелькнуло еще одно соображение.
Сначала подумалось - какой массив острых впечатлений - этот путь в эвакуацию. Неужто так и кануло в никуда, с точки зрения писательства - ни повести, ни рассказа, ни фрагмента. Всё также писались "Царьградские пленницы", "Алтайские робинзоны", "Царские токари"?

А потом мелькнуло. Не просто так от Урфина город защищали Страшила да Фарамант. А жители куда подальше, на стену не заманишь, и не загонишь. Вот они - впечатления сорок первого.

 Отправлено: 08.11.21 00:46. Заголовок: Оцифровка за середин..

Оцифровка за середину ноября – декабрь 1941 года:

[Для удобства чтения, фрагменты, относящиеся к ИГ, выделены фиолетовым цветом, возможные переклички с темой ИГ – красным. Мои комментарии – синие в квадратных скобках.]

* * * * *

Алма-Ата.

15 [ноября 1941 года]. Утром уборка, выхлопывали вещи, потом пошли в баню, но неудачно, она занята военными на весь день. Были в парикмахерской. Я обрился, Виву подстригли, Адика под машинку. Вечером ничего не делали, спать легли рано.

Питаемся в студенческой столовой; суп с вермишелью, на второе тоже вермишель.

Скрытый текст


16 [ноября 1941 года]. Были в бане, помылись. После бани стояли на базаре за яблоками в 3 очередях часа полтора, промерзли, но яблок не купили, не досталось. Встретили на рынке Вивина товарища Колодочкина, он рассказал, что МАИ уже занимается, дал адрес. Они выехали из Москвы 17/X и 2/XI уже были в Алма-Ата, очень споро!

От стояния на рынке у меня разболелась голова и болела всю ночь, хотя и выпил ночью порошок.

Вечером к нам вселили двух сестер Синельниковых – Асю и Ниру. Ася – работник нашего Ин-та, препод. кафедры «Золото и платина», Нира – ее сестра, радиоинженер, к Минцветмету никакого отношения не имеет.

Скрытый текст


Прощай уют, теперь наша комната будет, как проходной двор.

17 [ноября 1941 года]. Вива ушел в МАИ к 8 часам. Я хлопочу о карточках и прописке, пока дело идет плохо. Студентов прописывают, а преподавателей нет (не разрешают местные власти).

Заходил в МАИ, узнавал, где студенты, приехавшие 14/XI – они в доме отдыха СНК, где-то очень далеко (впоследствии узнал, что они два дня жили на вокзале, в теплушках и в это время я мог бы выручить пропавший тюк).

Сейчас сижу в адресном столе. Узнал адреса Валерьяна Волкова, Александра и Петра Устименко. Ольга Курочкина (Молодова) не значится, Тараненко тоже. Степанида Терентьевна Волкова выбыла в Барнаул с Кастекской, 201.

Сходил домой и отправился с Гал. к Валерьяну, Красноармейская, 81. Оказалось, что это гостиница «Дом Советов» и мне сказали, что он там не проживает. Снова пошел в адресный стол – справку уточнили и даже № комнаты.

Вернулся в гостиницу – узнал, что Валя мобилизован 26 авг., а жена выехала.

Гал. тем временем узнала адрес Натальи Васил. Молодовой – 7 линия, дом 119.

Скрытый текст


Было поздно, пошли домой. Идут слухи о слиянии институтов и о сокращении штатов.

18 [ноября 1941 года]. Рано утром поехал на 7 линию, 119. Там оказался один обитатель – наш старый сосед по Устькаменогорску – Петр Симонович Курочкин. Я договорился с ним о найме свободной комнаты в его доме (по его словам он почти сдал ее какому-то профессору КАЗГУ). Ни света, ни дров, а цена 150р. в месяц!

Оттуда прошел на Кастекскую, 201. Оказалось любопытнейшее совпадение: оттуда выбыла Степанида Лаврентьевна Волкова и именно в Барнаул! Бывает же так. Между прочим, меня предупреждали в адресном столе, что отчество не сходится.

Шел к трамваю по ужаснейшей, грязной дороге. По дороге речка Поганка, через нее любопытнейший мост – обледенелое узенькое корыто на столбах, итти очень страшно, я перебирался чуть не ползком.

Направлялся в справ. бюро, узнать, где местное отдел. ССП, и тут захватила воздушная тревога. Часа два проторчал в проходной будке Дома колхозника, страшно промерз. Узнал адрес ССП, отправился туда. В Правлении всё казахи, встретили меня очень холодно, но от них я узнал, что здесь Маршак, Ильин, Квитко и др. писатели. Успели-таки примчаться сюда!

Маршак представляет Оргбюро по устройству писателей. Я узнал его телефон и адрес – гостиница «Дом Советов», комн. 134. Позвонил – нет дома.

Сходил домой, пообедал и отправился к Маршаку, на этот раз он оказался дома. Обещал оказать содействие и включить меня в список лиц, о которых он будет хлопотать (у писателей создалось об'единение с кинематографистами, вместе хлопочут о прописке). Посидел недолго, он меня просил завтра позвонить.

Вернувшись в общежитие, узнал очень неприятную новость: меня не включили в штат. Конечно прекрасно устроились Величко, Гаврилов, проф. Ванюков и другие, а нас они продали и предали (Василий Иванович Шумилов¹⁾, конечно, тоже включен, хотя математику читать будет неизвестно кому: наших первокурсников и второкурсников нет).

¹⁾ Я не записал, что Ш. явился в Алма-Ата дня на два раньше меня. Где-то, каж., в Муроме, они с женой попали в эшелон, несколько дней ехали на открытой платформе. Я страшно рад был за него, что он все-таки благополучно добрался сюда.

Скрытый текст


Поведение этих главарей Ин-та удивительно подлое! Я очень расстроился. Теперь вся надежда на Маршака и на площадь, снятую у Курочкина.

Вечером Ася Синельникова сказала мне, что слышала обо мне разговор: меня предполагают устроить в Пединституте. Что-то мало мне это внушает надежд, хотя Ася и говорит, что директору Горно-Металл. Ин-та звонил директор Пед. Ин-та и просил прислать математика.

Спал неважно, ночью проснулся и долго думал. Дела обстоят паршиво, но все же сохраняю надежду зацепиться в Алма-Ата. Верочка собирается уезжать в Семипалатинск.

19 [ноября 1941 года]. Пошел к 9 часам в Пед. Ин-т. Дождался директора Адильгиреева, в беседе с ним выяснил, что им нужен геометр. Директор направил меня к зав. уч. частью профессору Тимоско, тот к декану Жаутыкову, а Жаутыков к зав. кафедрой Сатбаеву.

Выяснилось, что места нет и что директор звонил о тех часах, которые уже распределили между собой работники Ин-та. М.б. и будет место, если не вернется некий Захарин, призванный на военную переподготовку. Это выяснится на-днях. Возможны занятия на заочном секторе, но не утверждены штаты. В общем, как видно, работу получить можно, но главное – прописка!

Поспешил к Маршаку. Он сказал, что я включен в список кинематографистов, для которых хлопочут комнаты и посоветовал обратиться к Большинцову, представителю киноорганизаций. У Маршака я познакомился с Поповой из детского радиовещания. Оказывается, здесь передавались инсценировки «Чуд. шара» и «Волшебника» – но не мои. Попова приглашала меня работать для радио.

Я пошел к Большинцову. Он сказал, что некоторых членов ССП отправляют в районы. Примером того, как там люди устраиваются, служит украинский писатель Сенченко: он служит в колхозе сторожем!

Положение с пропиской очень трудное. Если есть жилплощадь – легче. Я показал справку, полученную мной от Курочкина (о том, что он предоставляет мне жилплощадь). Большинцов посоветовал мне ее переписать; надо, чтобы меня впустили в порядке самоуплотнения, иначе у него комнату отберут, а мне не дадут. Тогда он пошлет своего работника и добьется разрешения на прописку. Это надо сделать не позже послезавтра. Он также посоветовал взять справку от радиокомитета, что я буду работать у них. Сейчас сижу в радиокомитете и жду Попову (кстати, я напросился у Маршака пойти с ним к Абдыкалыкову, пред. горсовета, который дает разрешение на прописку).

Услышав разговор композитора с работниками радио о том, что он (композитор) хотел бы написать песню о советском летчике, но не имеет слов, я предложил ему «Балладу о советском летчике», которая случайно задержалась у меня в портфеле с самого лета. Гершфельду (такова фамилия композитора) она очень понравилась и он решил писать на нее музыку. Просил работать совместно с ним, обменялись адресами.

[Давид Григорьевич Гершфельд (1911–2005), основатель и глава Союза композиторов Молдавии, создатель ряда театров, позже глава Сочинской филармонии. В 1992 году эмигрировал в США.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Гершфельд,_Давид_Григорьевич ]

Отношение от радиоком. она мне дать согласна, но нет председателя, просила притти часам к 4.

Чтобы не пропадало время, поехал к Курочкину, переписал справку о предоставлении им жилплощади в порядке самоуплотнения.

Скрытый текст


Вернулся в Радиокомитет. Бумажку я составил, но председатель, Ив. Георг. Вавилов, отказался ее подписать. Им не разрешено ходатайствовать за писателей – не их ведомство и должен хлопотать ССП. Но говорил он со мной очень любезно, обещал позвонить по телефону, если нужно будет его содействие.

– Мы вас знаем, для нас ваш приезд очень ценен, мы весьма рады!

Остаток вечера провел дома.

20 [ноября 1941 года]. Утром пошел к Большинцову во Дворец Культуры. Насбирал там гвоздей (идет ремонт!) и нашел иголку (иголок в Алма-Ата нет), но Б. не было. Встретил юрисконсульта, который посоветовал мне не передавать документы никому, а хлопотать лично, а еще лучше пойти с Маршаком к самому Абдыкалыкову.

Пришел домой и продал детских книг на 500р. в Центральную Детскую Библиотеку (Захарина сотрудница б-ки).

Отправился в гостиницу к Маршаку, не застал, пошел к нему на квартиру (ул. Чайковского). Софья Михайловна мне сказала, что насчет свидания С.Я. с Абдыкалыковым еще ничего неизвестно, но советовала мне самому с этим вопросом к Абдыкал. не итти, а просить С.Я. хлопотать за меня. Я согласился.

Часа в 3 пришел в гостиницу, дождался Маршака. Он мне заявил, что договорился обо мне с Планкиным в горкомхозе и тот даст разрешение на прописку, если есть жилплощадь и справка об эвакуации. В Горкомхозе было полно военных – громадная очередь. Я прошел под видом сотрудника (помахивая портфелем) без очереди. Планкин мне наотрез отказал на том основании, что он не знает, оставляет ли меня в Алма-Ата комиссия, ведающая этими делами.

Я вышел из Горкомхоза в ужасном настроении и опять побежал к Маршаку, просил его действовать. Он взял мои справки об эвакуации от Ин-та и ССП и обещал хлопотать.

Вернувшись в Ин-т, узнал «приятную» новость: я окончательно оставлен вне штата, включен только Шумилов. В порыве возмущения я наговорил немало горьких, но правдивых слов о коммунистах и вожаках, которые устраиваются сами, не заботясь о других. Это было передано Величко и Гаврилову, и они в дальнейшем старались вредить мне, где только и чем могли.¹⁾ Правда глаза колет!

[сноска другой ручкой: ¹⁾ А жить Гаврилову оставалось 3 месяца... См. 4-ую книгу «Дневника», стр. 40 [речь о записи от 8 февраля 1942 года].]

Надеюсь на Маршака, думаю, он устроит дело.

21 [ноября 1941 года]. Пошел в Горно-Металлург. Ин-т, говорил с зам. дир. по научно-учебной части Лысенко. Он человек отзывчивый и направил меня к зав. кафедрой математики Ахиезеру, который может устроить меня на полставки. Ахиезер сначала было согласился, потом начал придумывать разыне препятствия и в общем отказал; но высказал предположение, что я могу устроиться на кафедре механики.

Серг. Ив. Губкин сказал мне, что я могу устроиться на кафедре прикладной механики у проф. Вас. Степ. Макарова (профессор нашего Ин-та, убежал из Москвы раньше прочих и потому устроился здесь очень хорошо). Макарова я как раз встретил и он обещал содействие, но выразил сомнение, справлюсь ли я с его предметами. По его словам, у него четыре вакансии, а кандидатов три – Максимов, Матвеев и я, все «москвичи». Распределение назначено на завтра. Я ушел несколько обнадеженный.

Звонил Маршаку, он еще не ходил к Абдыкалыкову.

Скрытый текст


22 [ноября 1941 года]. С утра пошел в Ин-т, говорил с директором Коктовым. Он сказал, что вряд-ли меня можно устроить – начерт. геометрия, которую я расчитывал взять, уже вся дана, а по спец. предметам у меня нет подготовки. Мне стало дурно при директоре, Лысенко и С.И. Губкине (который как раз пришел туда и хлопотал за меня). Лысенко поил меня водой, с полчаса я лежал в кабинете директора, потом в профессорской и затем ушел домой. Когда я вышел из кабинета директора, меня встретил Макаров. Я хотел с ним говорить, но он просил меня успокоиться и посидеть в профессорской. Лежа там, я слышал, как Губкин уговаривал его дать мне нагрузку. Дома лег, заболела голова.

В 4 часа меня навестил Губкин, он говорил с Коктовым и тот обещал содействовать моему устройству. Макарову он (Губкин) говорил о моих исключительных способностях. Губкин меня очень обнадежил, сказал, что все уладится. Был Шумилов; Макаров тоже расспрашивал его обо мне и тот сказал, что я, конечно, справлюсь. Вечером у меня температура была 38,2º, ночью беспрерывные кошмары [...].

Скрытый текст


23 [ноября 1941 года] (воскр.) Послал Виву и Адика с письмами к Курочкину и Маршаку, но неудачно: они ни того, ни другого не застали дома и оставили письма. Днем приходил Губкин и снова меня успокоил. Уговорились завтра в 10ч. утра пойти в Ин-т к Макарову.

Утром и днем температура 36,9º, самочувствие почти нормальное.

24 [ноября 1941 года]. К 10ч. пошел к проф. Макарову, спокойный и обнадеженный его обещаниями. Живет он далеко, я как раз встретил его при выходе из дома. Он с места в карьер огорошил меня заявлением, что нагрузки мне дать не может, кроме 25 часов по теории механизмов, которые меня никак не устроят.

– Начерт. геометрия у нас занята, а с графикой вы не справитесь, будет скандал.

– Я через две недели от вас уйду, дайте мне сейчас нагрузку, чтобы меня прописали.

– Нет, я этого сделать не могу. Обратитесь на кафедру сопротивления материалов, или на физику.

Швыряют меня, как футбольный мяч, от одного к другому.

Расставшись с ним, пошел на квартиру Маршака. От С.М. узнал, что в 3 часа будет заседание в ССП, где будет решаться вопрос об устройстве писателей. Решил пойти. Явился в Институт, разговаривал с проф. Иловайским (каф. сопромата), с Медведевской (ассистент по каф. матем. и механики), просил ее перейти сейчас на механику, а мне уступить часы по математике. Она как будто отнеслась к моей просьбе сочувственно, а потом это оказалось лицемерием.

Встретил проф. Воронкова, зав. каф. механики, познакомился с ним. У него есть 150 лишних часов, которые он мог бы предоставить мне, если согласится Лысенко. В общем (считая часы, данные мною в Москве) набирается полставки, все дело за дирекцией.

Пошли к Лысенко. Он не возражает, если Комиссия из КВШ¹⁾ даст им эту полставку (т.е. включит ее в бюджет ин-та), сам же он по этому вопросу об'ясняться не пойдет. За меня будут хлопотать Губкин и Ванюков, они отправляются к Плоткину (из КВШ).

¹⁾ Комитет по Высшей Школе

В Ин-те я проболтался до 3 часов, обтирая стены коридоров, а потом пошел на заседание ССП.

Маршак по обыкновению запоздал и явился в 4 часа. На заседании выяснилось, что Правление Каз.ССП подавало в ЦК КПК ходатайство о прописке восьми писателей (в том числе был мой знакомец по эшелону Медынский, украин. писатель Бурлака, литературовед Черняк, живущий в Алма-Ата уже 53 дня и другие). И ЦК им отказал! Их прекрасный город, видите-ли, перегружен и 8 писателей доведут его до гибели...¹⁾

[сноска другой ручкой: ¹⁾ Какое везде было бездушие, какая черствость...
Было бы им хорошо, а на всё остальное наплевать!]

После заседания стали всех спрашивать, кто может ехать в область, а кто нет. Я был настолько нервно настроен мыслями о Виве (перед этим я еще разговаривал с Зощенко: его семья осталась в Ленинграде, а его самого вывезли на самолете, 19-летний сын мобилизован – в таких разговорах мало утешительного!), что со мной приключилась истерика. Я заявил, что никуда в другой город не поеду, в крайнем случае устроюсь под городом, в колхоз и буду носить сыну продукты в котомке за плечами.

Большинцов, у которого семья тоже в Ленинграде, резко меня оборвал и попросил обойтись «без дамских истерик», но Маршак его тоже оборвал и просил меня успокоиться.

– Идите, мы сделаем для вас все возможное, – сказал С.Я. и я пошел (они решили снова разговаривать с ЦК о нескольких писателях).

Скрытый текст


Из ССП я шел несколько успокоенный, у меня вновь появилась надежда.

Вечером был у Губкина и просил его завтра хлопотать.

Видно, что и ему это уже надоело.

– Что я такое? Я просто преподаватель, не директор. Величко на меня сердит за то, что я вмешиваюсь не в свои дела и т.д.

В общем, он дал слово пойти, если пойдет В.А. Ванюков. Таково отношение товарищей – а С.И. Губкин лучший из них!

Интересный штрих:
В.С. Макаров, отказав мне и выяснив, что и на других кафедрах для меня нет нагрузки, заявил мне:
– Ал. Мел.! Я теперь перед вами чист!

– Вы-то чисты, да мне от этого нелегче, – был мой ответ.

Пилат Понтийский тоже когда-то умывал руки.

25 [ноября 1941 года]. С утра в Ин-те. Ловлю Губкина и Ванюкова, чтобы свести их вместе и направить к Плоткину. Трудная задача: то тот, то другой уходят то из Ин-та, то в столовую и т.д. Наконец, они стали у двери Плоткина, чтобы пройти к нему без очереди, но это им долго не удавалось.

Скрытый текст


Губкину надоело ждать и он ушел, а в это время вышел Плоткин, с которым Ванюков незнаком. Пришлось об'ясняться в коридоре. Плоткин сначала не хотел и слушать, но наконец разрешил нам передать Лысенко, чтобы тот сделал ему доклад по этому вопросу. Пришлось удовольствоваться этим. Пошли к Лысенко и тот обещал это сделать.

Но прошло часа полтора, в течение которых я слонялся по коридорам, вероятно, вызывая своей унылой фигурой раздражение у Лысенко. Наконец, я обратился к нему и он мне резко ответил:
– Я не буду Плоткину докладывать, я говорил с директором (Коктовым) и он мне запретил!

Из этого видно, как настроен против меня Коктов!<sup>1)

1)</sup> Любопытно, что всего через 2–3 дня после того, как я ушел из общежития и покончил всякие хлопоты, Коктова (а еще до этого Лысенко) мобилизовали в армию.

Утром Величко мне сказал, что предс. комиссии КВШ Синецкий в 2 часа вызывает к себе всех тех, кто еще не устроен, и просил меня их оповестить. Это сделала за меня Галюська, т.к. я боялся упустить Губкина и Ванюкова.

Вместо 2-х нас собрали в 4 и говорил с нами не Синецкий, а Плоткин, который ограничился заявлением, что всех устроят – если не здесь, то пошлют в другие города, откуда у них будто-бы есть заявки. В общем, безответственный и пустой разговор. Люди не понимают, что они играют чужой судьбой!

Величко, присутствовавший при наших разговорах, вел себя исключительно подло. Когда Коктов кричал, что у него нет для меня нагрузки и что он не желает платить мне из своего кармана, а я ему доказывал, что у него нагрузка есть, Величко ни звука не проронил в мою защиту, хотя и обещал не раз. Форменный негодяй!¹⁾

[сноска другой ручкой: ¹⁾ В 1944г., когда Ин-т снова работал в Москве и когда я там снова устроился, Величко был арестован вместе с несколькими другими работниками Ин-та (среди них Викт. Алекс. Илларионов и Ф.А. Виноградов – доценты). С тех пор о них ни слуху ни духу (пишу это в январе 1946г.)]

В 4 часа звонил Софье Михайл. [жене Маршака], от нее узнал, что писательская делегация еще в ЦК и след. результаты переговоров неизвестны.

Вечером узнал от Вивы о том, что родителей студентов прописывает МАИ. Решил наутро пойти туда и попытать счастья.

26 [ноября 1941 года]. С утра поехали с Галюськой в МАИ. Там я говорил с замдиректора по адм.-хоз. части Градовым. Он военный, батальонный комиссар, очень симпатичный человек. Он мне сказал, что прописать нас можно, надо только написать заявление по опред. форме и представить справку от домовладельца, тоже по форме.

Не теряя времени, поехали к Курочкину и, к счастью, встретили его на пути, близко от трамвая, он собирался в город

– Я уж беспокоился, придете вы или нет... – начал он свой обычный припев.

Пришлось ему с нами вернуться, оформить заявление и припечатать печатью одного из соседних домов. С этим документом мы поспешили в МАИ. Градова опять удалось застать.

– Зачем вы написали, что один человек живет на жилплощади в 16 метров! – воскликнул он. – У него же ее отберут. Пишите, что живет человек пять, вас пропишут.

Я при нем же поправил 1 на 4.

– Вот так будет хорошо! Чернила-то у вас такого же цвета?

Заодно я написал заявление от имени Вивы и оба подал. Обещали ответ через пару дней. Настроение улучшилось.

Вечером бездельничал.

Скрытый текст


27 [ноября 1941 года]. Утром ходил к Коктову просить должность завхоза (я узнал, что такая должность предлагалась Шубину). Он мне, конечно, отказал.

– Почему это вы никуда не хотите ехать? Зачем вам надо обязательно оставаться здесь?! Работать везде можно.

Мои резоны насчет Вивы он отверг.

– Вас против меня настроили, – сказал я.

– Что ж, пожалуйста, думайте и так, если хотите.

Я ушел без дальних разговоров.

К 10 часам приехал в МАИ. Получил за Виву продкарточки, они давно там лежали, а он не соизволил получить.

К 11 приехал Градов. Разнесся слух, что разрешили прописку всем подавшим заявления, кроме шести человек, список которых вывесили на двери. Я себя в числе этих шести не нашел. Все же я поймал Градова в зале и спросил его, прошел ли я; он ответил: «Да!»

Радость была большая, но ее уменьшали опасения, что в дальнейшем дело может лопнуть – мало ли какие еще могут быть препятствия? Пока решил Галюське ничего не говорить. Градов сказал, чтобы к нему приходили в 2 часа с паспортами. Я вернулся домой, взял Гал. паспорт «на всякий случай» и отправился в МАИ, Градова пришлось прождать до 6 часов, лишь тогда он начал принимать (я был в очереди вторым). Он меня слегка «поисповедывал», спросил, почему я приехал сюда, где работаю, потребовал эвакуац. свидетельство, поинтересовался, нет ли связей с заграницей. В общем, мои ответы его удовлетворили и он поставил против наших фамилий крыжики [крестики].

Придя домой, я рассказал Г. под секретом, что дело устроено почти на 100%. Она поджидала меня с большим волнением и страшно обрадовалась.

Градов велел утром приходить за получением свидетельств на прописку. Кажется наша алма-атинская одиссея близится к концу и так неожиданно!

Вечером мне передали, что институт направляет меня в НКПрос, куда я должен явиться к 9 часам утра завтра.

28 [ноября 1941 года]. В 9 утра пошли с Гал. в НКП. С завед. сектором кадров Абдулаевым я держался очень уверенно, сообщил ему, что я член ССП, что о моем оставлении в Алма-Ата поднят вопрос в ЦК, что я работник крупного масштаба и могу работать только здесь, в Алма-Ата.

Это на него подействовало.

– Когда у вас будет прописка, приходите ко мне, мы вас устроим здесь.

Он звонил несколько раз в гор. отд. нар. образ, но телефон был занят.

В МАИ мы узнали, что общий список лиц, которым разрешена прописка, надо разбить по отделениям милиции и снова заверить списки в Горсовете. Я отправил Галюську домой, а сам включился в эту работу, как активист. К вечеру работа была сделана, Градов пошел в Горсовет, и мы – активисты – за ним.

И вот, наконец-то, в руках заверенный пред. горсовета Абдакалыковым список, в котором мы значимся все четверо! Вот уж теперь дело крепко и мы живем!

Два раза я ходил вечером в 3 отд. милиции с одним из списков и неудачно. Список зав. паспор. столом не принял.

– Соберите все паспорта и прописывайтесь все сразу!

Административный произвол...

Скрытый текст


29 [ноября 1941 года]. Встал в 5³⁰ утра и поехал к Курочкину. Приехал – еще темно, его застал дома, но он как-раз собирался уходить. У него встретил Наталью Вас. Молодову, с ней поговорили с полчаса.

В 8 пошел в милицию – пусто. Снова пошел в 9, занял очередь, т.к. уже был народ. Без каких-либо трений и придирок я прописался в 11 часов!

Итак, в кармане прописанные паспорта, ура-ура!

Занес к Курочкину домовую книгу и поехал домой, порадовал Галюську.

После обеда ходил во Дворец Культуры к Большинцову. Узнал, что они принимают кино-новеллы, но у них уже много материала.

– Люди пишут и есть очень интересные вещи!

Еще бы им не писать, они ведь живут не в таких условиях, как я!

Вечером узнал адрес Веры Волковой, пошли к ней с Гал., познакомились. Живет она в крохотной комнатке с дочерью и матерью мужа. Сидели у нее до 10 часов вечера.

Скрытый текст


30 [ноября 1941 года]. Днем были у Курочкина, повесили на окнах занавески, я свез несколько книг и положил в пустую комнату (Курочкин запер ее на замок).

Оттуда заехали к Галине Волковой – жене Валерьяна и случайно застали там и его самого, он получил отпуск на сутки. Посидели, поговорили, даже выпили по стаканчику, это в первый раз в Алма-Ата.

В этот день по два раза заходил к А.Д. Устименко и к Гершфельду, но не застал ни того ни другого.

От Волковых вернулись домой в 10час. вечера.


Декабрь.

1 [декабря 1941 года]. Был в институте, узнал «утешительную» новость: директор собирается передавать в милицию дело о нашем выселении из общежития. Я отказался в НКП ехать в область, а потому не могу больше жить в Ин-те без прописки. Хорошо, что мы успели прописаться, теперь хоть есть куда приклонить голову.

Карточки продов. обещают дать.

Скрытый текст


Пошел в НКП, там сидел часа два и попал на прием к замнаркома Тлеубердину. Он взял меня на персональный учет и направил в Гороно.

– Со временем работу получите, – сказал он мне.

Оттуда я зашел в Публ. Б-ку им. Пушкина и договорился о приеме франц. книг. Для образца принес с собой две книги Жюль Верна; они их сразу взяли, а на остальные просили представить список.

Был в ССП, зарегистрировался.

Маршак сообщил мне по телефону, что он слышал от редактора «Каз. правды»: дело с пропиской пяти писателей (в том числе и меня) предрешено в положительном смысле. Мне, конечно, интересно, чтобы проживание в Алма-Ата было разрешено ЦК партии.

Вызвал из мастерской мастера для починки пиш. машинки, которая разладилась в дороге.

Оттуда прошел в Ин-т. Мне отказали в получении прод. карточки из-за моего «упрямства» – не хочу ехать в область. И все же карточки я завтра получу!

Звонил Вере Волковой, она обещала мне достать ордер на саксаул.

Скрытый текст


Был мастер. Машинка повреждена серьезно, сломана какая-то важная часть. Он снял каретку и унес, обещает исправить завтра-послезавтра.

В 8 вечера отправился к Ал-дру Демьян. Устименко, ждал его до 9. Посидели, поговорили до 11. Выяснилась интересная для меня вещь: его мать может сдать мне комнату, рядом с Колхозным базаром; комн. с электричеством. Я обещал платить 200 р. в месяц. Завтра он поведет переговоры; думаю, они будут успешны, т.к. мать его нуждается, а он не может ей помогать.

Домой вернулся в 11½, порадовал Галюську. Неужели нам не придется ехать на 7-ую линию к Курочкину? Он – скряга, настоящий Плюшкин, жалеет самовара, не хочет дать ничего из мебели. Условия у него – отвратительные.

 Отправлено: 08.11.21 00:48. Заголовок: 2 . Утром составил с..

2 [декабря 1941 года]. Утром составил список франц. книг для библиотеки, занес. Заходил в ССП, узнал, что прод. карточки получаются в райсовете. Был в Пединституте, надежды на работу плохие; просто не хотят давать – и все тут.

Оттуда пошел к Вере, она дала мне записку в Райсобес, я долго искал его и, наконец, найдя, внес деньги (47⁵⁰ за полтонку саксаула)

Скрытый текст


Пришел домой, и сразу приехали из библиотеки. Свез книги, оставил до оценки комиссии.

От долгого хождения разболелась голова, проспал часа полтора. В семь часов пошли с Гал. к Устименко; он пришел в половине восьмого и порадовал нас известием о том, что его мать после долгих уговоров согласилась комнату сдать; напугал он ее гл. образом тем, что сказал, что к ней на квартиру могут поставить еврея.

Поехали туда, комната понравилась, теплая, с эл-ством, с радио, со всей почти обстановкой.

Я написал согласие от ее имени и припечатал печатью. Домой вернулись в половине одиннадцатого. Ночью проснулся, долго лежал, думал, удастся ли получить разрешение на перемену квартиры. Заснул часов около 7 ненадолго.

3 [декабря 1941 года]. В 9 был в Горсовете, час просидел в очереди у председ. горсовета, потом догадался спросить, где надо брать разрешение на перемену местожительства. Оказалось, в горкомхозе, у моего «друга» и знакомца Планкина.

Шел я к нему с трепетом сердечным, памятуя предыдущий прием. Очередь колоссальная, до вечера. Я, не долго думая, через задние двери и предстал перед ясные очи Планкина. Он немного подумал над моим заявлением, но все же разрешил. Оттуда я, опять минуя вторую огромную очередь, боковыми дверями прошел к Перемитину, котор. двигает это дело дальше и скоро получил от него утвердит. резолюцию. Дальше – через голову 3-ьей очереди подал свое дело секретарю Симаковой. Она мне выписала разрешение и в 2 часа я получил его, уже подписанное Планкиным и с печатью.

В три часа я уже прописался на новой квартире и порадовал Галюську известием, что будем жить на Транспортной. Тотчас поехал к Курочкину, уплатил ему 75р. за те полмесяца, что его комната числилась за нами, забрал свои пожитки и с радостным чувством в последний раз проделал длинный, грязный путь до трамвая.

Вечером помогал Галюське укладываться.

4 [декабря 1941 года]. Утром сборы; получил в Пушк. б-ке 245р. за франц. книги. Просил у директора машину для перевозки багажа, получил отказ. Подводу нашел Адик – договорился с мужиком, который привез картошку в столовую, я его нанял за 25р.

Сейчас оставляем общежитие Горно-Мет. Ин-та и едем в свою комнату, где будем жить одни, без надоедливых сожителей.

На этом заканчивается
третья книга дневника.

[сноска другой ручкой: Какая эпопея с пропиской и квартирой! Сколько у меня было тогда энергии! Я бился, как лев и был мудр, яко змий... 1/XI-69г]

Скрытый текст


* * * * *

Дневник.

Книга четвертая.

С 4 декабря 1941г.
по 5 февраля 1943г.

Се повести временных лет...

1941 год, декабрь.

4 [декабря 1941 года]. Великая война катит перед собой миллионы людей, выброшенных из привычной колеи, из обжитых десятилетиями уютных квартир – бросает их в неизвестность, в темное и страшное будущее... В бесчисленных эшелонах, забивших железнодорожные пути копошатся они, как муравьи, стоят в очередях у степных колодцев, ссорятся, отбивая друг у друга кусок брынзы, принесенный к поезду оборванной бабой, растаскивают щиты, предохраняющие путь от снеговых заносов...

Для нас все это осталось позади. Мы благополучно оставили за собой страшный крестный путь, мы пережили тысячи волнений, связанных с устройством в Алма-Ата, преодолели всяческие рогатки, поставленные перед нами «властями предержащими» и теперь мы опять в «своей комнате», снова начинаем вить свое гнездо. Такова уж природа человека. Самое главное – все мы вместе, есть у нас одежда, обувь, есть деньги на первое время, и есть что продавать. В общем – живем!

Вещи стаскали в комнату, свалили как попало. Стаскивать помогал А.Д. Устименко. Он просил меня успокоить его мать, котор. в ужасе; ей наговорили, что ее надуют, что я буду платить по ставке и т.д. Успокоил старуху, дал ей 100р. задатка и она сразу ожила.

Вытащили кой-какие хозяйские вещи и проспали, как на бивуаке.

5 [декабря 1941 года]. Почти весь день разборка вещей. Гал. убирала, мела, проворачивала невероятную грязь, которая копилась годами.

Я ходил в Ин-т в надежде получить деньги, но не получил. Гал. ходила в 2 или 3 школы, наконец, устроила Адика в 52 школе, благодаря записке А.Д. Устименко. В той школе директором жена его брата Николая. Самое ценное, что шестые классы у нее на 1 смене, это здесь редкость. Ему велели завтра приходить.

6 [декабря 1941 года]. До 2 часов занимался уборкой и перетаскиванием вещей, затем пошел в Собес (насчет пенсии), но опоздал. Ходил в Ин-т за деньгами, опять нет денег. Знакомился с алма-ат. магазинами. Звонил в Радиокомитет – Поповой; она сказала, что ждет меня и уже поставила в план мою передачу. Договорились встретиться в понедельник.

Скрытый текст


Звонил Маршаку, он сказал, что дело с пропиской (по писательской линии) улажено и что мне надо искать свою фамилию в списках, вывешенных в горсовете. Я пошел туда, но своей фамилии не нашел. Договор. с Марш. о том, что я от его имени пойду к Смоличу (Бюро выступлений).

Заходил к Гиершфельду, предупредил его жену, что зайду завтра в 2часа.

7 [декабря 1941 года] (воскр.) С утра опять домашние хлопоты. Сходил на толкучку, присмотрелся к тому, что там продается.

В 1час уже собирался к Гиершфельду, как пришли Петр и Александр Устименко. Визит к Гиерш. пришлось отложить, просидели до 3½ часов, была выпивка, на закуску – жареная картошка. К Гиершф. заходил в 4часа – но он болен, лег спать, не дождавшись меня. Устим. зазвали к себе (Петр), там немного поиграли в преферанс. Домой вернулся в 8 вечера, в 10 лег спать.

[Пётр Демьянович Устименко – соавтор учебника «Физическая география Казахской ССР» для 7-го класса.
https://search.rsl.ru/ru/record/01006278714 ]

С ними я договорился о том, что напишу небольшую книжку (в печ. лист) на тему «Мат. в военном деле», и они ее проведут через НКПрос. Это надо сделать быстро – в 3–4 дня. Как мне нужна пропавшая рукопись! Но что случилось не воротить... Надо срочно восстанавливать исчезнувшее... [В последних трёх фразах три слова вписаны другой ручкой поверх затёртых: «пропавшая», «случилось», «исчезнувшее».]

8 [декабря 1941 года]. Утром занимался добыванием обстановки для комнаты. От Петра Устим. принесли с Вивой овальный столик, а от Александра – старую этажерку для книг. Нехватает только ящика под пиш. машинку – и тогда можно успокоиться и работать.

После обеда получил от Устим. А.Д. записку о том, что в 28 школе есть уроки физики, и что директор меня ждет завтра утром.

9 [декабря 1941 года]. Утром к 10 часам пришел в 28 школу (угол Совет. и Фурманова). Выяснилось, что директор прочит мне место завед. уч. частью и лишь при этом условии может выделить уроки. Я выдвинул встречное требование: квартира. Директор (Георг. Фадеев. Званцев) на это ответил, что квартира будет вряд-ли, что предоставить ее невозможно. Я обещал дать свой ответ на след. день.

Остальное время ушло на разные хозяйст. хлопоты.

10 [декабря 1941 года]. Снова был у Званцева, прождал очень долго. Мы с Галюськой решили, что место завуча стоит взять (зарплата и питание в буфете) и потому я дал согласие – даже и без квартиры. Пошли к зав. гороно (Ив. Емельян. Соколов). Интересно – как во дни молодости приходится вновь начинать педаг. поприще переговорами с Иваном Емельяновичем, но только не Мирошниченко!

Скрытый текст


Выяснилось, что на это место уже имеется два кандидата, проведенных через райком партии (преподаватели педучилища, котор. закрыто). Званцев настаивал на моей кандидатуре. Соколов предложил мне заполнить анкету и написать заявление, что я и сделал. Он мне сказал, что уроки предоставить будет можно.

11 [декабря 1941 года]. Часов в 12 пришел в Собес, чтобы стать на учет, как пенсионеру, но постояв с час ушел: дело поставлено безобразно, и я увидел, что толку не добиться. По дороге увидел очередь за ливерной колбасой и примкнул к ней. Попав в магазин и получив полкило, примазался к очереди, не выходя из магазина, и получил еще полкило (кстати: потом с'ели ее с большим трудом, т.к. оказалась дрянная, Адик ее совсем не ел).

Ездил в музык. училище к композит. Гершфельду, но неудачно, не застал его.

Вечером составил план радиопередачи «Вожатый уходит на фронт» и написал для этой передачи песню (хотя она имеет и самостоят. значение) «Походная комсомольская». Песня так себе.

12 [декабря 1941 года]. В этот день встал рано, к 8 часам был в Собесе, занял 6-ую очередь. Все же отделался только к 11, но зато здесь свои дела покончил. Пошел к Званцеву – о назначении завучем еще ничего неизвестно. Но он мне сказал, что он предоставит мне возможность вселиться в квартиру, а для переговоров по этому вопросу просил приехать завтра.

Начал писать радиопьесу «Вожатый уходит на фронт», сделал больше половины. Написал песню «Прощанье бойца», которая мне очень нравится своими нешаблонными свежими рифмами и особенно энергичным чеканным припевом:

От вод заветного Урала
До волн прозрачных Иртыша,
От Сыр-Дарьи до Кокчетава
Сыны степей на бой спешат!

13 [декабря 1941 года]. Опять был у Званцева. Мое назначение завучем сорвалось, но я почему-то об этом ни капельки не пожалел – тоже интересного мало торчать в школе с утра до вечера. Насчет квартиры я узнал, что можно в'ехать в комнату, уплатив за нее 600р; смотреть в воскресенье вечером – в 9 часов.

Скрытый текст


Созвонился с Гершфельдом, условились встретиться завтра в 10 часов утра. Кончил «Вож. ух. на фронт» и начал перепечатывать; перепечатал 6 страниц (между прочим «историю с носками» придумала Галюська).

14 [декабря 1941 года] (воскр.) Все утро просидел у Гершфельда. Прождал я его около трех часов, т.к. оказалось, что его вызвали в военкомат. Разговаривал с его женой Полиной Борисовной. Она мне много рассказывала о себе и муже. До 1939 г. Гершфельд жил в Тирáсполе, а после присоединения Бессарабии его назначили директором Госуд. Консерват. в Кишиневе. Там они и жили до войны. Жена с двумя мал. ребятами уехала почти в чем есть на второй день после начала войны, а он через две недели. Встретились они соверш. случайно на ст. Ртищево, под Саратовом. Вообще, очень интересная эпопея. Она мне рассказывала, как безобразно вели себя наши военные в Кишиневе, после того как он стал советским (спекуляция, скупка товаров, реквизиция пиш. машинок etc) [всё предложение отчёркнуто на полях и снабжено пометкой «NB!»].

Пришел Гершфельд; рассказал, что музыку к «Балладе о сов. летчике» он написал, но у него нет пианино и он не может мне продемонстрировать. Просил меня написать песню для музыки, котор. у него уже есть (это была песня о наркоме обороны Тимошенко). Я записал стихотворный размер и обещал сделать. Говорили с ним о том, чтобы перевести молдавские песни на русский язык (он даст мне подстрочник), а также о стихах к фильму «Котовский».

Условились, что я завтра заеду к нему в муз. училище.

Вернувшись, кончил перепечатывать радиопьесу «Вож. уходит на фронт», а вечером, несмотря на головную боль (она продолжается уже дня три) и скверное самочувствие засел за обещанную песню. Дело пошло, написал пять строф песни, которую назвал «Две войны».

В 9 вечера были у Званцева; комната, о которой он говорил, оказалась его собственная. Надо сказать, очень паршивая, настоящий курятник; маленькая, низкая, дом ветхий, коридор и чулан – все валится. Район не так далек от центра, но очень глухой и непривлекательный.

Мы обещали подумать с Гал. и дня через два дать ответ. Спать я лег в час ночи (сидел за песней).

Скрытый текст


15 [декабря 1941 года]. Утром кончил песню «Две войны». Мне она определенно нравится: актуальная, боевая, написана очень живо.

Потом ходили осматривали токмакскую улицу и ее окрестности (где квартира, предлагаемая Званцевым). Определенно нам там не понравилось: глушь, грязь, от рынка далеко; есть мал. рынок, очень своебразный: восемь пивных и винных ларьков и два всего с'естных.

Оттуда пошел в Радиокомитет. Пьеса моя очень понравилась Поповой, обещала завтра же выписать за пьесу и стихи деньги. Платят они, правда, небогато, но все же – за то и требования не такие, как в Москве.

Просила срочно сделать пьесу «Тимуровцы» к четвергу 18^го числа. Я обещал.

Проехал к Гершфельду. Он проиграл мне и пропел «Балладу о советском летчике». Очень мне понравилось – прекрасная концертная вещь, широко и напевно написанная, и очень выразительная. Хороший композитор Гершфельд. Песня «Две войны» страшно ему понравилась. «Бесподобный текст» – заявил он. «Очень актуально и здорово сделано. Песня станет массовой, я за это ручаюсь». Обещал он завтра же сдать ее в Радиокомитет. Вообще, видно, что мы с ним сработаемся. Песню эту («Две войны») он мне пел с аккомп. фортепьяно – здорово выходит!

Вечер был банный. Между прочим, в бане встретил студентов Минцветмета (бывшего!), они мне сообщили, что сюда едет Суханов. Интересно, что даст его приезд?...

16 [декабря 1941 года]. Утром получали коммерческий хлеб – я, Галюська, Адик. Потом разные хоз. дела; в общем провозился почти до 3 часов. Ходил в Радиокомитет, хотел получить деньги, но денег не было. Был в «Каз. правде», отдал две песни: «Прощанье бойца» и «Две войны». Заходил к Петру Устименко, просил достать учебники для Вивы, такое же поручение дал Асе Синельниковой.

Вечером Гал. наполучала 2,4 кгр. копченой колбасы, да я еще успел получить 0,8. Теперь мы обеспечены колбасой недели на две.

17 [декабря 1941 года]. Ездил в Радио-Комитет за деньгами, но неудачно. Звонил Гершфельду, он сообщил, что им открыты какие-то снабженческие каналы и просил позвонить завтра.

Скрытый текст


В Радиоком. познакомился с Сандлером – композитором, котор. пишет музыку к передаче «Вожатый уходит на фронт». Он играл и пел две песни: «Походная комсомольская» и «Прощанье бойца». Музыка мне понравилась, особенно второй песни, хотя он так изуродовал припев, что он в чтении никуда не годится (а в пении хорошо!)

[Оскар Аронович Сандлер (1910–1981), композитор, автор песен, опер, музыки к фильмам и т.д.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Сандлер,_Оскар_Аронович ]

Поздно вечером был в «Каз. правде», разговаривал с секрет. лит. отдела Артамоновым. Он отказался печатать мои песни.

– Написано внешне гладко, но нет, знаете, этакого откровения...

Затем он стал придираться к отд. стихам, а в заключение сказал, что недостатки стихов можно бы исправить, но у них в газете нет места. А уж если бы ему захотелось быть откровенным, то пришлось бы сознаться, что они гонятся за именами и напр. за подписью Михалкова печатают всякую дрянь.

Работал над передачей «Тимуровцы» (план составлен еще 15-го, я забыл это записать). Написал несколько сцен и «Песню тимуровцев».

18 [декабря 1941 года]. Закончил «Тимуровцы». Написал еще песенку «За прялкой». По-моему песенка получилась очень милая.

Был у Синельниковых, думал, Ася взяла книги для Вивы, оказывается, еще нет.

19 [декабря 1941 года]. Ездил на 13-ую линию, думал найти там какао, которое исчезло в городе, но неудачно: нет и там. На обр. пути заехал к Гершфельду, он пригласил меня ехать завтра в колхоз за продуктами, а за какао посоветовал пойти в магазин на Пугасов мост. С'ездил и туда – тоже нет. Вечером снова был у Гершфельда, договаривались о поездке.

Перепечатал половину радио-пьесы «Тимуровцы».

20 [декабря 1941 года]. День пропал из-за Гершфельда – я звонил ему (по нашему условию), на это потерял 40 минут, потом приехал в школу (тоже по условию) и не застал его. Не то он ушел куда, не то уехал в колхоз, не дождавшись меня, и никому ничего не сообщив. Домой вернулся около 2-х часов дня. В 4 часа снова звонил 40 мин. и опять не дозвонился, ходил к нему на квартиру – повидимому он уехал. Хорошенький номер! А я и собрался, тепло оделся, приготовил «тару» под продукты, все это таскал с собой в школу – и напрасно!

Скрытый текст


Вечером получали с Гал. и Адиком в соседнем магазине копченую колбасу – и опять удалось получить 2,4 кг. Все очень довольны, колбасу едим с утра до вечера во всяких видах, даже суп сварили с колбасой!

Вечером переработал «Тимуровцев» и написал «2-ую песню тимуровцев.»

Забыл записать: 18-го мне передали в Союзе писат., что меня просил позвонить Маршак. Звонил, его не было дома. Позвонил 19-го.

– Я хотел вам сообщить, что в ЦК есть надежда (?!), что вас пропишут, это обещал Бузурбаев (смотри запись от 6/XII!). А как вы?

– Я прописался, – ответил я, – живу в своей комнате.

С.Я. взъерепенился.

– Когда вы прописались?

Я имел благоразумие ответить, что два дня назад. Он начал ругаться.

– Почему вы мне не сообщили сразу, вы знаете, как трудно хлопотать, приходится биться за каждого отдельного человека и пр. и пр. Придется звонить в ЦК, чтобы вас вычеркнули из этого списка.

Пожалуйста! Он чем дальше, тем более становится деспотичным.

Под конец разговора он все-же меня спросил, как мне удалось прописаться (я ответил: «Через один институт») и поздравил. Но эта их волынка с пропиской через ЦК поистине поразительна. Дело тянется уже целый месяц!

21 [декабря 1941 года] (воскр.) Ухитрились получить с Адиком 4 кило сахару (по 15р. кг.) Вива по обыкновению пролежал, не пошел с нами и не получил.

Кончил перепечатывать «Тимуровцев». Вечером был у Гершфельда – он все еще не возвратился. Интересно, куда он заехал и что привезет?

22 [декабря 1941 года]. До 2-х часов прозанимался с Вивианом, потом поехал в Радиокомитет. Сдал «Тимуровцев» Поповой; случайно встреченному Сандлеру показал стихи: «Песню тимуровцев» и «За прялкой». Из первой песни ему понравились «куплеты», а припев не очень. «За прялкой» – очень понравилась.

Получил гонорар за 1-ую рад.-передачу «Вож. уходит на фронт» – 278руб. (за стихи меня Попова обсчитала – вместо 3р. за строку выписала по 2р.). Узнал, что меня хочет видеть Кампанеец. (Ждал его очень долго и, наконец, встретился. Он мне дал «заказ» на стихи для мелодии, котор. у него есть. Дал размер, тема: «Дети-партизаны». Я обещал сделать.

Скрытый текст


От Сандлера я узнал, что Гершфельд мобилизован в Кр. Армию, известие это меня очень расстроило и я, покончив дела в Радиоком., пошел к ним. Но там меня успокоила жена его – оказ., он освобожден. Ждал я его часа 2–3, играл с ребятами, наконец, он явился и я его поздравил. Продукты он привез и обещал немного дать мне.

Вернулся я поздно, около 11. Хотел написать стихи Кампанейцу, ничего не вышло, лег спать.

23 [декабря 1941 года]. С утра ходил на топливную базу – попусту, саксаула нет. Зашел на толкучку и устроил глупость, купил старый мятый бидон для керосина за 30р. После обеда долго стоял в магаз. за батонами, в общем день прошел впустую. К 7ч. вечера пришел к Гершф. за продуктами (был дождь!), тоже напрасно, они еще не развешаны. Вернулся в 9ч. веч., с 9½ до 11 спал, а в 11 встал и сидел за работой до 3½ч. ночи. Поработал хорошо: написал стихи «Юные партизаны» для Кампанейца и составил план радиопьесы «Приключения Давида» (с хорошей дозой пинкертоновщины – это ребята любят.).

24 [декабря 1941 года]. Утром звонил Поповой – моя рад.-перед. (а с ней и мое личное выступл., текст которого я написал в воскр. и передал Поповой в понед., и который ей очень понравился) – вновь откладывается. Артисты не собрались на репетицию! (Интер. порядки, об'ясн. она тем, что у них нет своей труппы). В 3 часа понес Гершфельду весы для развешивания продуктов, оттуда прошел в Р.-К., отдал Поповой стихи «Юные партизаны». Они ей очень понравились, но она выразила недовольство, что музыку будет писать (хотя она уже написана) Кампанеец – у него музыка слишком серьезна для детей.

– Стихи мы во всяком случае принимаем, – заявила она. – Нам такие стихи нужны. Если музыка Кампанейца нам не подойдет, я передам их Сандлеру.

Стихи она взяла для передачи Кампанейцу.

Из рад.-ком. дозвонился к Гершф., он просил притти за продуктами в 8часов.

Вечером мы пошли к нему с Вивой – под дождем, по страшной слякоти – и я получил от него 8 кг. свинины и 2 кг. сахару. Эта «заготов. кампания» потребовала от меня усиленных хлопот в течение целой недели, но теперь мы будем есть мясо недели две.

Скрытый текст


Ночью засел за работу, написал несколько страниц «Приключений Давида» и комический дуэт для этой передачи «Спор конюха с сапожником». Считаю его удачным.

25 [декабря 1941 года]. Опять полдня в хлопотах о продуктах. Накануне Гершфельд сказал мне, что у них в буфете можно купить зараз 4–5 кг. хлеба, я решил этим воспользоваться. В 11ч. я пошел в радиостудию с Поповой и там пробыл до 12 ч. – слушал, как детский хор исполнял «Прощанье бойца» и «Походную комсомольскую» (муз. Сандлера). Впечатление приятное. А оттуда проехал к Гершфельду и там прождал открытия буфета почти до 3 часов, зато вернулся домой с 5 кгр. хлеба.

Гершфельду я прочитал «Спор», он ему понравился и я предложил ему написать музыку. Он согласился.

Вечером я опять написал неск. страниц «Прикл. Давида».

26 [декабря 1941 года]. Сегодня первый день никуда не ходил. Закончил пьесу «Прикл. Давида», днем – от часу до трех – написал стихотвор. «Бдительность». Это 9-ое по счету стихотворение, написанное в Алма-Ата.

Скрытый текст


Вечером ходили в магазин за колбасой – Гал., Адик и [я]. Колбасу получили, но я лишился новых кожаных перчаток, которые у меня кто-то вытащил из кармана. Затем – баня, а ^во время мытья в бане – тревога (конечно, учебная). Гал. в баню не попала (не продавались билеты), пошла было домой, попала под тревогу и простояла во дворе какого-то дома. Домой вернулись в половине первого.

27 [декабря 1941 года]. Утром был в ССП. Узнал, что здесь В. Шкловский. Звонил в саксаульную базу, оказалось, что дают саксаул. Пошел туда и операция по получению саксаула затянулась до 4 часов. Очень трудно было найти подводу – приходится перехватывать на улице. Сманил одного старика и он содрал с меня 40р. (а весь саксаул стоит 47⁵⁰). Но зато я теперь освободился от этой заботы.

Потом отдыхал, а вечером написал стихотворение «Разведчик» для Гершфельда (по заранее заданному размеру).

28 [декабря 1941 года]. Много сидел за машинкой. Перепечатал радиопьесу «Приключ. Давида», еще над ней малость поработал. Часа два или больше занимался с Адиком – он теперь тоже отнимает у меня ^много времени.

С утра провели с Вивой радио (из полуподвала сделали отвод). Шнур я еще в общежитии выпросил у монтера (и штепсель старый), а вместо репродуктора – наушники, взятые на время у Гершфельда. Так все устроилось бесплатно.

Много слушал радио – соскучился все-таки, а самое главное – уж очень приятно слушать Москву! Родной она стала и когда слушаешь голос: «Внимание! Говорит Москва!» – в сердце вселяется уверенность, что придет конец наших испытаний. Сегодня прослушал сообщения Сов. Информбюро. Сводка хороша – взяты города Новосиль, Лихвин, Сухиничи...¹⁾ Теперь я все время буду в курсе дела, а то совсем отстал от событий. С 1 янв. буду получать «Каз. правду». Словом, жизнь налаживается...

¹⁾ Потом оказалось, что это не Сухиничи, а Высокиничи!

Досидел до 1часу ночи (по моск. времени – 10 часов.)

Гремит Интернационал с башен Кремля! Жива советская Москва и будет жить!! [Интернационал был государственным гимном СССР до 1 января 1944 года.]

29 [декабря 1941 года]. С утра поехал в Радиоком., сдал «Приключения Давида». Узнал, что Кампанейцу песня «Юные партиз.» не подошла – текст не соответствует музыке. Из Рад. к-та поехал к Гершфельду, отдал ему три стих.: «Спор», «Бдительность», «Юные партиз.» и четвертое – «Разведчик», написанное спец. для него. Оно ему очень понравилось, а на остальные он тоже хочет писать музыку. Купил там буханку хлеба – 3½ кг. – плюс к нашему пайку.

После обеда болел – невралгия очевидно – ныли мускулы правой ноги, ставил грелки и т.д., работать не мог. Боль успокоилась только в 1ч. ночи.

30 [декабря 1941 года]. К 12 часам приехал в студию, на передачу «Вожатого». Перед радиопередачей было мое выступление перед микрофоном. Немного волновался (ведь первое выступление!), но Гал., которая слушала меня дома, уверяет, что я говорил хорошо – четко и даже выразительно. Передача сошла по здешнему хорошо, а по-московски, конечно, слабо. Там такую никогда не выпустили бы.

Вечером был у Гершфельда. Опять он очень хвалил мне слова «Разведчика», котор. замечательно подходят к его музыке, написанной ранее на тему о пограничниках. Он написал музыку на слова песни «Юные партизаны», которую забраковал Кампанеец.

Забыл записать – после радиопередачи зашел на почтамт – в Отдел. писем до востребов. и там оказалось письмо от Паши. В Москве, как видно, все в порядке, квартира цела, Губины здоровы, только бабушка болеет. Написал письма Евгению, Михаилу и Людмиле.

Скрытый текст


Вечером (вернее, ночью) набросал план радиопьесы «Аслан Темиров – разведчик» – четвертой из цикла «Тыл и фронт».

31 [декабря 1941 года]. День как-то прошел впустую, никуда не ходил, но и дома ничего не делал. Вечером читал «Вокруг света» и краем уха слушал радио. Решили встретить Новый Год своей семьей и, конечно, с традиционными пельменями, благо были и мясо и мука.

Я помогал Галюське стряпать пельмени, потом варили и в 12часов выпили немножко сливянки и провозгласили тост за победу и за то, чтобы нам следующий Новый Год встретить, как и этот, всем вместе.

Потом сидел до 3часов, дожидался Нов. Года по московскому времени, включил радио незадолго до 3 и слушал конец новогодней речи М.И. Калинина, из которой узнал, что наши войска заняли Калугу.

После 12ч. моск. времени Москва начала новогодний радиоконцерт, а я лег спать.

Что-то принесет нам Новый 1942 год?

Скрытый текст

 Отправлено: 08.11.21 01:27. Заголовок: Дааа, вот так эвакуа..

Дааа, вот так эвакуация. Доехать, пожалуй, проще было, чем получить прописку.

 Отправлено: 08.11.21 08:08. Заголовок: Прямо пьеса Горького..

Прямо пьеса Горького "На дне"

 Отправлено: 12.11.21 22:09. Заголовок: саль пишет: Не прос..

саль пишет:

цитата:

Не просто так от Урфина город защищали Страшила да Фарамант. А жители куда подальше, на стену не заманишь, и не загонишь. Вот они - впечатления сорок первого.

Отчасти, думаю, это наследие второй книги Баума. Там защита города от нашествия полностью провалена, активны только Страж Ворот и Солдат с Бакенбардами, да и те показаны далеко не смельчаками.

Но у Баума это весёлая пародия, насмешка над атакующими, атакуемыми и над войнами в целом, а вот Волков уже всерьёз апеллирует к патриотизму, даже в ранних версиях УДиеДС. Захват города у него - не комедия, а беда.

С другой стороны, впечатления 1941 года тоже могли сыграть свою роль. Но примечательно переписывание истории постфактум в брежневскую эпоху: Волков после замечаний от Шпет осознаёт, что трусость жителей ИГ смотрится неприятно, и создаёт патриотическую версию УДиеДС-1971; а в 1965 году, спустя 20 лет после войны, звание города-героя присваивается Москве - видимо, потому что как-то некрасиво получалось: города-герои в стране есть, а столица в их число не входит. Хотя все знали, что Москва отличилась не столько героизмом горожан, сколько знаменитой октябрьской паникой.

Donald пишет:

цитата:

Дааа, вот так эвакуация. Доехать, пожалуй, проще было, чем получить прописку.

Нелепая ситуация, на самом деле. Жильё найдено, хозяин готов его сдать, жильцы готовы вселиться, в цене сошлись, деньги есть, казалось бы - чего ещё надо? А вот оказывается, ещё госинстанции должны дать своё разрешение, и пойди это разрешение у них выцарапай. Горазда была система отравлять людям жизнь на ровном месте.

 Отправлено: 12.11.21 22:10. Заголовок: Чарли Блек, спасибо ..

Чарли Блек, спасибо за новые материалы, солнышко Заходи почаще на форум. А то без тебя скучновато, хи-хи

 Отправлено: 12.11.21 22:12. Заголовок: Ellie Smith, спасибо..

Ellie Smith, спасибо на добром слове ) стараюсь по мере сил и свободного времени...

 Отправлено: 13.11.21 17:05. Заголовок: Чарли Блек пишет: а..

Чарли Блек пишет:

цитата:

а в 1965 году, спустя 20 лет после войны, звание города-героя присваивается Москве - видимо, потому что как-то некрасиво получалось: города-герои в стране есть, а столица в их число не входит. Хотя все знали, что Москва отличилась не столько героизмом горожан, сколько знаменитой октябрьской паникой

Я 1965 хорошо помню и процедуру присвоение героев городам тоже. Учился во втором классе. Нам по этому поводу в классе коротко рассказывали про Сталинград, про Севастополь, про Ленинград. Конечно, рассказ о блокаде - самое острое впечатление. До этого война нам подавалась на уровне отдельных героических личностей, и по большей части почему-то партизан. Все они обязательно погибали. Потому масштабов войны мы не знали, и вот эти рассказы о городах в целом несколько прояснили мозги.

Разумеется, про панику в Москве в 1941 нам никто не рассказывал, не только в школе, но и дома. Поэтому в массе знали про нее только те, кто родился примерно до 1930 года.
Сам я впервые прочитал об этом у Симонова в 1972 году.

Таким образом, тогда никто не кривился от мысли, что Москве дали героя. Хоть я не раз слышал от матери короткую фразу: "Москву защищали сибиряки", но это не выглядело ни издёвкой, ни упрёком. Какая разница. Бои за Москву были, Москву защищали - точка.
Тем более звучали еще и три легенды - панфиловцы, Космодемьянская, Талалихин. Их знали с детства. (а вот, кто такой был Сталин, я представлял очень смутно)

 Отправлено: 13.11.21 17:36. Заголовок: саль пишет: Разумее..