Форум Изумрудного города

Искупление (Год Тигра)

Энни следила взглядом за приближающейся белой фигурой, стараясь не моргать слишком уж часто. В глаза от бессонных ночей и слёз будто насыпали песка.

— Миссис О' Келли, у меня для вас хорошие новости, — подойдя ближе, сказала медсестра в белом накрахмаленном переднике и розовой кофточке. — Ваш муж сегодня утром пришёл в себя.

— Наконец-то! — Энни вскочила со скамьи для посетителей. — Он сейчас в сознании?

— Да, и очень вас ждёт. Пойдёмте.

Энни шла за медсестрой по узкому еле освещённому коридору больницы, в которую неделю назад доставили её мужа в бессознательном состоянии, и ей опять вспоминались все события последнего времени, вырвавшие их из размеренной жизни. Долгие безуспешные попытки завести ребёнка, обращение к докторам, диагноз «бесплодие», поставленный сначала неправильно ей, потом, уже верный, — Тиму. Затем — расстроенный и рассеянный Тим, отставший от неё на перекрёстке в Омахе. Ослабевшее в городе с непривычно большим количеством машин внимание — и… Энни опять вспомнились дикий визг тормозов грузовика, принадлежавшего гастролирующему цирку, удар, скрючившийся на чёрно-белых полосах пешеходного перехода Тим, быстро собравшаяся толпа зевак, водитель грузовика, полицейские. И дрессированный тигр, смотревший из зарешёченного оконца в двери грузовика совсем не дрессированным, диким взором на пятна крови на проезжей части.

Энни мотнула головой, отгоняя мрачное зрелище, и вошла в маленькую комнатку в самом конце коридора. В отличие от остальных палат, где лежали по десять-пятнадцать человек, здесь было всего две кровати. Больше для безнадёжных больных, которым была отведена эта каморка, и не требовалось. Здесь всю эту неделю и пролежал Тим, не приходя в сознание. Доктора определили множественные переломы, внутренние кровоизлияния и осторожно сообщили убитой горем жене потерпевшего, что надежда минимальна.

Энни сняла угол в маленькой комнатушке высокого грязного дома в нескольких минутах ходьбы от больницы, но за эти дни появлялась там редко, проводя в палате у постели мужа все часы, разрешённые для посещения. Состояние Тима было стабильно тяжёлым, не улучшалось, но и не ухудшалось, словно должно было что-то произойти.

Этой ночью Энни долго ворочалась на старом сундуке за занавеской. Семья ирландских иммигрантов, сдавших ей угол за символическую плату только из-за фамилии, давно спала, но к ней сон никак не шёл, несмотря на усталость. Прежде чем всё семейство заснуло, старуха-ирландка, мать главы семьи, заглянула к ней в угол, погладила по голове и сказала:

— Подумай о самом лучшем, дочка. О лучшем, что было в жизни. Так быстрее успокоишься.

Энни постаралась понять, что было в её жизни самым лучшим. Картины счастливой до недавнего времени семейной жизни постепенно стали уступать место давним воспоминаниям о далёкой стране, настолько непохожей на всё вокруг, что три пребывания в ней казались фантазией. Огромные орлы, лисий король, усадивший её на свой трон, титул «Фея Будущей Победы», который ей дали местные жители, суровое лицо инопланетного лётчика, Страшила и Дровосек… Воспоминания походили на дивную сказку, и вскоре Энни настолько в них погрузилась, что совсем успокоилась и задремала.

Сон был смутный, и то ли из-за нахлынувших приятных воспоминаний, то ли из-за чего-то ещё, но Энни проснулась на рассвете отдохнувшей и преисполненной убеждением, что все происшествия последнего времени связаны с Волшебной страной. Как именно, она не знала, но сейчас, входя в пахнувшую карболкой комнатку, почему-то была уверена, что Тим знает больше неё.

Тим лежал неподвижно, на всём теле жили только глаза, словно на голове Гудвина, которую Энни вместе с остальными куклами однажды показывал Страшила. И эти глаза засверкали от радости при виде вошедшей Энни.

— Тим! Наконец-то ты очнулся, — прошептала Энни. — Как ты себя чувствуешь?

— Всё болит. Словно места живого нет. Но при этом всё хорошо, — улыбнулся Тим.

Энни осторожно присела на стул рядом с кроватью. Она очень боялась, что Тим пришёл в себя на короткое время перед тем, как умереть, как иногда бывает. Но взгляд Тима был совсем не тихим и угасающим, а наоборот, обычным, бодрым и полным жизни.

— Конечно, хорошо, что ты пришёл в себя.

— Я о другом. Хорошо, что я всё знаю.

— Что ты знаешь? — насторожённо спросила Энни, тут же вспомнив свои неясные сновидения.

— Что случилось и что делать дальше.

— А откуда ты знаешь?

— Ты не поверишь. Мне приснилось.

Тим выжидающе посмотрел на Энни, но та молчала, и он продолжил:

— Я не могу пока рассказать всё. Скажу только главное. Мы должны опять побывать в Волшебной стране.

— Я вчера перед сном её вспоминала, — прошептала Энни. — Очень долго, пока не заснула.

— Значит, всё правильно, — ответил Тим. — Когда я поправлюсь, мы сразу же отправимся туда.

У Энни внутри всё затрепетало от радости при словах «когда я поправлюсь». Но Тим, обессилев от долгого разговора, уже спал спокойным сном выздоравливающего человека. Энни осторожно поправила ему одеяло и тихо вышла из палаты.

С этого момента Тим пошёл на поправку невиданными темпами. Доктора только ахали и удивлённо разводили руками при виде того, как у безнадёжного больного быстро, словно по волшебству, срастаются кости и исчезают ушибы. Энни в глубине души догадывалась, что здесь и в самом деле присутствует волшебство, но боялась в этом признаться даже самой себе. С Тимом она не решалась говорить об этом, к тому же его характер изменился. Из бесшабашного удальца он превратился в задумчивого молчуна, часто глядевшего куда-то вдаль сквозь собеседника и не сразу слышавшего обращения к себе. Доктора говорили, что с людьми, побывавшими на краю гибели, такое случается, но Энни знала, что Тим думает о Волшебной стране, и привыкла к его новым странностям.

Через неделю от ран не осталось и следа. Врачи собрали конференцию с участием студентов-медиков и продемонстрировали чудесно быстрое восстановление организма после травм, обычно несовместимых с жизнью. Слово «чудо» прозвучало при осмотре несколько раз, но, кроме Энни, никто из присутствующих и не подозревал, насколько оно может быть близко к истине.

Отправиться в путешествие Тим и Энни решили, как и в первый раз, на механических мулах, с которыми до сих пор так и не расстались. Цезарь и Ганнибал оказались очень полезными в хозяйстве. Они успешно пахали поле, а если надо было что-то перевезти или быстро куда-то доехать, лучших помощников было не найти. Энни каждый вечер вытирала их от пыли и грязи, отчего мулы выглядели почти такими же новыми, как и в тот далёкий день, когда они с громким ржанием вылезли перед удивлёнными хозяевами из ящиков, на которых стояло имя их создателя Альфреда Каннинга. И в этот вечер Энни бережно протёрла своих любимцев и тихо сказала:

— Завтра мы с вами отправляемся в Волшебную страну.

В Канзасе мулы не говорили и вели себя как обычные механизмы, но Энни показалось, что в полутьме сарая их глаза засверкали каким-то особенным блеском.

Наутро Тим и Энни попрощались с Джоном, который оставался до их возвращения следить за фермой, и отправились в путь. Цезарь и Ганнибал, впитывая тепло восходящего солнца, скакали всё быстрее и быстрее. Опять, как и много лет назад, поля, фермы, перелески, ручьи проносились мимо Тима и Энни, а бьющий в лицо свежий ветер сулил новые приключения.

Через несколько дней они достигли пустыни, отделявшей Волшебную страну от остального мира. В лесу на её краю, где Чарли Блек когда-то построил сухопутный корабль, путники запаслись водой, надели очки для защиты глаз от песка и пыли и понемногу тронулись к цели. Вскоре лес исчез позади, и вокруг осталась только песчаная равнина, на которой кое-где возвышались небольшие барханы. Ни единого живого существа не было видно ни на раскалённом песке, ни в неподвижном знойном воздухе. Через несколько часов Энни заметила в подзорную трубу впереди чёрное пятно.

— Вот и камень Гингемы, — сказала она. — Я даже вижу на нём пушку менвитов.

Тим рассмотрел камень и ответил:

— Будем действовать как в прошлый раз, только ехать медленнее, чтобы чувствовать притяжение обоих камней, и держаться места, где оно одинаковое.

Сделав небольшой крюк вправо, путники оказались примерно на равном удалении от двух камней Гингемы и потихоньку поехали вперед. Они были очень сосредоточены на ощущении притяжения камней, которое усиливалось с каждой минутой, и не сразу обратили внимание на какое-то движение впереди, в безжизненной выжженной дали. Прямо посередине между камней на уровне глаз двигалась какая-то точка. В подзорную трубу Тим различил небольшую птицу странной расцветки — желтоватую в чёрных полосках и пятнах. Птица летала туда-сюда в одном и том же месте почти прямо перед путниками, словно звала к себе.

— Знаешь, — сказал Тим, когда Энни тоже рассмотрела птицу, — мне кажется, что она летает как раз в том месте, где притяжение камней одинаково. Нам надо ехать прямо к ней.

— Может быть, она из Волшебной страны и камни на неё не действуют? — с сомнением произнесла Энни.

— Может быть… Но давай попробуем.

Путники не спеша направили мулов прямо к птице и с удивлением и радостью почувствовали, что невидимые силы уравновесились и ехать стало куда легче. Птица словно заметила всадников и понемногу стала удаляться. Тим и Энни следовали за ней, пересекли линию, проходившую от одного камня к другому, и вскоре притяжение камней стало слабеть, а впереди уже ясно виднелись вершины Кругосветных гор.

Когда действие камней перестало сказываться, путники устроили небольшой привал. Энни вспоминала, как едва не погибла здесь в прошлый раз, благодарила Тима и Ганнибала за то, что её тогда спасли, и радовалась, что сейчас всё обошлось благополучно. Но Тим был всё так же рассеян и задумчиво смотрел вперёд, где на фоне снеговых шапок на горных пиках виднелась летавшая взад и вперёд чёрная точка.
До Кругосветных гор путники добрались уже вечером. И тут вновь заговорившие мулы с восторгом обрушили на хозяев целую кучу вопросов и впечатлений, накопившихся за годы безмолвия. Энни с удовольствием отвечала, и даже Тим отвлёкся от размышлений.

Переночевав в долине у гор, путники наутро стали подниматься на перевал. И здесь им опять помогла странная птица. Она не отзывалась, когда её окликали, но настойчиво летела в том или ином направлении и безошибочно указывала самую лучшую дорогу в обход пропастей и крутых обрывов, которую сами Тим и Энни вряд ли бы скоро нашли, если бы нашли вообще. Следуя за таинственным проводником, путники преодолели горы даже быстрее, чем в прошлый раз, когда часть пути их нёс Карфакс. Но вот, наконец, все ущелья и уступы остались позади, скалы сменились мягкой травой, и путники оказались в самой красивой и живописной местности, в которой когда-либо бывали.

Птица незаметно исчезла, но Энни и Тим даже не обратили на это внимания. Некоторое время они молча смотрели вокруг, отдавшись нахлынувшим воспоминаниям. Словно время вернулось на пятнадцать лет назад, и они впервые увидели эту изумрудную траву, услышали плеск воды в чистых ручьях. Вот-вот с соседней поляны Тонконюх позовёт на помощь… Но было тихо, только в ветвях раскидистых деревьев с незнакомыми плодами переговаривались болтливые попугаи да над пёстрыми цветами кружились такие же яркие разноцветные бабочки.

Внимание путешественников привлекла крупная бабочка, окраской очень похожая на исчезнувшую птицу. Такая же желтоватая с чёрными пятнами и полосками, только по краям крыльев была чёрная, будто траурная каёмка. Концы крыльев были длинные, белые и слегка изогнутые. Бабочка не беспорядочно порхала над цветами, а то подлетала к мулам, то отлетала к чаще леса, будто звала за собой. Не сговариваясь, Тим и Энни направили мулов вслед за бабочкой. Они выехали на тропинку и некоторое время следовали за новым крылатым проводником, пока не оказались в месте, где дорога огибала холмик с покосившимся столбиком. На столбике виднелась почерневшая от редких, но обильных дождей Волшебной страны табличка. Бабочка села на табличку. Энни и Тим спешились, подошли к холмику и посмотрели на полустёртую надпись:

«Здесь погребён прах последнего Тигра Волшебной страны. Погубить этого злодея нас научил Мальчик из-за гор, великолепнейший Тим. Слава ему, слава, слава!»

Некоторое время Тим молча смотрел на табличку. Потом лицо его потемнело, и он в гневе со всей силы ударил её ногой. Трухлявая доска разлетелась на куски.

— Вот мы и пришли, — сказал он, успокаиваясь, и опустился рядом с холмиком.

— Здесь была яма, в которой погиб последний саблезубый тигр? — спросила Энни.

Тим кивнул:

— Да.

— Но зачем мы сюда пришли?

— Искупить вину. — Тим внимательно посмотрел на жену и продолжил: — Мою вину. Я так укорял себя, что ты тоже из-за неё страдала, хотя ты ни в чём не виновата. Прости меня, Энни.

— Я ничего не понимаю… — растерянно ответила та.

— Все эти несчастья, которые на нас рухнули одно за другим, — расплата за это, — Тим показал на холмик.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам мне сказал.

— Кто?

— Тигр.

Глядя на выражение лица жены, Тим поспешил добавить:

— В ту ночь, когда у меня был кризис, мне приснился сон. Ко мне явился тигр и сказал, что за то, что я пресёк его род, он пресечёт мой. И единственное, что я могу сделать, чтобы искупить вину, — попросить на его могиле у него прощения. Я обещал, что сделаю это. После этого всё складывалось само собой. Я выздоровел так быстро, что сам не поверил. Мы благополучно, не как в прошлый раз, проехали Чёрные камни, и проводники сами привели нас на место. Значит, мы всё делаем правильно.

Энни опустилась рядом с Тимом у холмика и сказала:

— Тогда я тоже попрошу прощения.

— Зачем? Ты ни в чём не виновата.

— Я ведь тебя тогда не отговорила, хотя могла. И ещё… Я просто очень хочу, чтобы он тебя простил. Может быть, к моей просьбе он прислушается даже сильнее.

— Энни… Спасибо тебе… родная.

Энни мягко погладила Тима по руке и сказала:

— Давай тогда приступим.

Тим кивнул, и они оба замолчали и стали пристально глядеть на холмик с обломками деревянного столбика. Механические мулы немного недоумённо прислушивались, наблюдая происходящее, но не вмешивались. Странные всё-таки эти люди! Живыми быть трудно, у них столько забот.

Тим произносил про себя слова, которые сами собой рождались у него в душе. Он обращался к невидимому собеседнику, которого много лет назад на этом самом месте по его наставлениям милые маленькие человечки заманили в яму и с довольным хохотом под радостный звон бубенчиков на своих шляпах закидали камнями. Тогда, узнав об их успехе, Тим почувствовал себя героем. Теперь он заново переживал те мгновения и чувствовал только отвращение, желание повернуть время вспять, понимал, что это невозможно, и просил прощения со всей страстностью человека, желавшего хоть как-то немного исправить непоправимое.

И тут он почувствовал ответ. Это не был ни звук, ни образ, просто смятение начало само по себе уходить, спадать волнами. Затем боль душевную стала сменять физическая. Тим ощутил странный зуд во всём теле и сильную ломоту в деснах. Он взглянул на руку и в ужасе вскрикнул, увидев, как прямо на глазах из загорелой кожи лезут густые тёмные волосы. В ту же секунду послышался крик Энни. Тим взглянул на жену и увидел, что она тоже быстро покрывается шерстью. Под стремительно нараставшими буграми могучих мускулов затрещали и превратились в клочья одежда и обувь. Через несколько минут перед опешившими мулами стояли две огромные, красивые грозной красотой кошки, покрытые желтоватой в чёрных пятнах и полосках шерстью. Из пасти у них торчали длинные, ослепительно белые, слегка загнутые клыки.

— Что это, Тим? — спросила тигрица, недоумённо рассматривая себя. — Мы превратились в тигров?

— Видимо, это и есть то искупление, о котором говорил тигр, — ответил Тим. — Мы должны воскресить его род, а для этого нам пришлось самим стать тиграми.

Тим повернулся к мулам и произнёс:

— А вы, друзья, теперь можете делать что хотите. Спасибо вам за всё.

— А что будете делать вы? — спросил до сих пор ошарашенный Цезарь.

— Жить дальше, — просто ответил Тим.

Мулы долго смотрели вслед тиграм, которые потихоньку, привыкая к новым телам, шли по тропинке, потом свернули и пропали в чаще. После этого Ганнибал с беспокойством поглядел сквозь ветви деревьев на уже низкое солнце и сказал:

— Пойдём, что ли, поищем Жевунов, а то скоро стемнеет. Я уже вялый что-то.

Правитель Изумрудного города Страшила Мудрый был всецело погружён в инженерные расчёты очередного проекта — из Энциклопедического словаря он узнал о существовании в Большом мире трамвая и задумал завести его и у себя в городе. Но от этого важного занятия его отвлекла старая знакомая, начальница птичьей почты ворона Кагги-Карр. По своей должности она могла посетить правителя в любое время дня и даже ночи, так как соломенный человек никогда не спал. И сейчас она влетела в окно, бухнулась на стол и каркнула:

— Пррредставляешь? В Тигровом лесу объявились два саблезубых тигра! Где они всё это время прррятались — ума не прриложу! Самец и с ним беременная самка — скорро, похоже, рродит.

— Эк-стра-ор-ди-нар-ный случай! — ответил изумлённый Страшила и отодвинул чертежи.

— Может, позвать Дина Гиора?

— Нет, не его. Будь другом, слетай в дворцовый парк и позови капрала Бефара. Он там со своим бывшим взводом чистит фонтаны.

Ворона улетела. Через некоторое время в коридоре загремели чёткие шаги. Вскоре в Тронный зал с громким топотом вошёл капрал Бефар и гаркнул:

— Вызывали, ваше премудрие?

— Да, мой друг. Оставьте пока фонтаны, я хочу поручить тебе и твоим ребятам более важное задание. Помнишь страшных хищников, живших в Тигровом лесу?

— Так точно!

— Они объявились опять.

Оловянные глаза капрала бессмысленно таращились на Правителя, но вырезанная раз и навсегда улыбка стала откровенно недоброй.

— Прикажете действовать как тогда? — спросил он.

Правитель Изумрудного города медленно, но твёрдо наклонил голову.