Отправлено: 18.05.25 20:12. Заголовок: Урфин Джюс и его деревянные солдаты вирш

 Отправлено: 18.05.25 20:14. Заголовок: ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ЧУДЕСН..

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЧУДЕСНЫЙ ПОРОШОК

 Отправлено: 18.05.25 20:22. Заголовок: ОДИНОКИЙ СТОЛЯР

**В глуби материка волшебной,
Средь гор и знойных пустынь,
Жила страна, где круглый год
Царили чудо и плоды.**

Животные, как люди, говорили,
И феи злы и добры были,
А солнце жарким языком
Ласкало листья, пыль и дом.

На юго-западе страны
Жевуны — народ весёлый,
Жили, скромны и малы,
Душой открыты, сердцем добры.

Но среди них один был мрачный,
Угрюм, упрям и нелюдим —
Звался он Урфин Джюс, и в жизни
Был он в борьбе всегда один.

С детства он был непослушным,
В играх — жесток, требовал власть.
Часто за спорами с ним
Оставалась в сердцах грязь.

Стал он столяром со стажем,
Мастерил и грабли, и плуг.
Но злоба его, как проклятие,
Всё превращала в недуг.

Вилы бодали хозяев,
Лопаты лупили в лоб,
А игрушки его из дерева
Пугали детей наповал.

Зайцы с глазами бездушными,
Медведи с оскалом в прыжке —
Не радость дарили, а ужас,
И пылились в его чулане.

Разочарованный, бросил работу,
Стал жить уединённо, с гряд.
Жевуны в голубых домах,
А его — бурый, мрачный квадрат.

В шляпах у них — серебро, колокольцы,
Он — без полей, без звона, без лиц.
Те — в кафтанах небесного цвета,
А он — в зелёных до пят пальто и ботин.

Слёз не знал он, был камень душой,
Словно ветром просушен был он.
И однажды к Гингеме явился
И стал ей слугою во всём.

Гингема — злая волшебница,
Властвовала в стране голубой.
Он стал ей слать жевунам угрозы
И приносить дань живой.

Лягушек, змей и пиявок
Собирали жевуны со слезой.
И шляпы снимали с бубенчиками,
Чтоб плакать громко, не звеня слезой.

А он хохотал без пощады,
Глядя на скорбный их плач.
С корзинами шёл он в пещеру,
Как будто бы жнец, но не срач.

Гингема замыслила бурю,
Чтоб люд погиб под огнём.
Но Виллина, добрая фея,
Разрушила злобный приём.

Домик одинокий из Канзаса
Ураган подхватил в тот час
И бросил на голову ведьме —
Вот так и пришёл её час.

Элли в домик вошла за Тотошкой,
Когда вихрь поднялся ввысь.
Виллина явилась попозже,
Увидеть, как исполнилась мысль.

Девочке путь указала
В Изумрудный волшебный град.
Слухи шептали: Гудвин — ужас,
Может сжечь, а может — наград.

Но Элли пошла с надеждой,
Что волшебник добрее, чем слух.
И Джюса, мрачного столяра,
Не встретила — к счастью, на дух.

Тот был в дороге по делу,
Когда Гингему постиг крах.
Он обрадовался и печалился,
Что колдунья ушла в прах.

Власть её он мечтал унаследовать,
Но в пещере жить не решился.
Чучела, мыши, мрак и плесень —
Джюс, как мальчишка, заёрзал, сжался.

Он башмачки искал серебряные —
Драгоценность для той колдуньи.
Но не нашёл он, хоть обыскал
Пещеру с настойчивостью свиньи.

И вдруг раздался насмешливый смех,
Как будто буря вновь ожила…
Но это уже совсем другая
История. Началась она.

/здесь был кусок канона в прозе/

 Отправлено: 18.05.25 20:23. Заголовок: Завтра напишу все гл..

Завтра напишу все глави

 Отправлено: 19.05.25 08:54. Заголовок: НЕОБЫКНОВЕННОЕ РАСТЕНИЕ

Однажды в вечернюю пору
Пронёсся ураган и споро
Заставил дрожать жевунов в страхе —
Домишки будто в зыбкой рубахе.

Но буря ушла, не разрушив крыш,
А утром, в саду, чуть пониже вишен,
Урфин увидел — растут ростки,
Зелёные, сочные, как огоньки.

«Семена прилетели с ураганом...
Вот сорняки! Опять головная рана…» —
Проворчал Джюс, на дело сердитый,
Собирался сорняки сгрести в плиты.

Он в лес отправился, взял с собой
Сковородку, масло — и, не с тобой,
Гуам, — он кролика там зажарил,
Смакуя, весь день на ветру прохлаживал.

А вечером… ах! Что же он узрел:
На грядке — гиганты! Да кто бы посмел!
Ростом — с мужчину, листья — как мясо,
Их появление — настоящее чудо в часе.

Он дёрнул — ай! Руки в крови,
Колючки словно шептали: «Живи!»
Вперёд за рукавицами, с топором в бою,
И начал он сечь эту зелень свою.

«Хряк-хряк!» — и летят стебли долой.
Джюс сражался, как с армией злой.
Когда завершил, измученный стал
И в темноте без снов он упал.

Но утром... о ужас! Всё вновь встало!
Растения везде — как армия вала.
На тропинке, на грядке, в земле,
На корнях, на одежде, на каждом стволе!

Он бросился вновь — резал, дробил,
На пустырь волок, разбрасывал в пыль.
Но семена в щели попали хитро,
И жизнь продолжалась — им всё нутро.

Даже на топоре — зелень свежа,
Даже на сапогах — поросль жива!
Он к филину — тот молвил ему:
«На солнце клади — поджарь как еду!»

Так Урфин поступил — и, о чудо,
Солнце их высушило без труда.
Обрадованный, с тачкой в Когиду —
Противней набрал — и на битву, вприду!

С зари до зари, усталый, седой,
Он сжигал зелёных врагов войной.
Клочок за клочком, всё очищал,
Порошок в вёдра — и так шагал.

И вот последний был срезан куст —
Иссяк в Джюсе, казалось, весь пыл и хруст.
Он споткнулся у входа — и не заметил,
Что на шкуру бурый порошок прилетит…

Проснулся — кто-то тянет за рукав,
Он смотрит — медведь! Настоящий, не прав?
Но шкура ведь мёртвая… как же так?
А медведь говорит: «Пора вставать, друг, как?»

Шкура ожила — на лапах стоит,
И голос басистый, и взгляд — не злит.
Он понял: вот в чём причина чуда —
Порошок волшебный, и всё оттуда!

 Отправлено: 19.05.25 09:23. Заголовок: ЧЕСТОЛЮБИВЫЕ ПЛАНЫ УРФИНА ДЖЮСА

На крыльце сидел Джюс недовольно,
В доме шум — перепалка скандальна.
Шкура медвежья и филин старый
Ссорились глупо, вразнос и нахально.

— Ты, филин, хозяина не почитаешь, —
Шкура бурчала, бушуя всерьёз.
— Рога он оживил — ты молчал,
Знал ведь, что будет беды перебор!

— Ух-ух-ух! — издевался филин в ответ,
— Не пугай, болтушка, весь твой пыл — бред!
— Да, пустая я, — шкура вздохнула. —
Хозяин бы опилок мне сунул...

Джюс прищурился: «Мудра мысль!
Поправить её, чтоб ветер не сшиб…»
А спор всё громче, и Джюс прикрикнул:
— Молчать, негодники! Вам бы крикнуть!

Шёпотом спорили, но не смолкали,
А Урфин мечты свои раздувал.
«Править страной — это дело моё,
Кокус Прем тут — случайный сигнал.

Он не умнее, не мастер как я,
И вид у меня — просто стать царя!»
Он выпрямился, надулся отважно,
Надел на себя гордость бумажно.

— Верно, повелитель, ты — великан! —
Шкура льстиво вставила в свой роман.
— Молчи! — зарычал он в ответ сурово
И начал шагать по комнате снова.

— Прем богаче? Ну пусть, не беда.
Я лес расчищу, и будет еда.
Порошок живительный — вот мой путь,
Соберу работников в трудный путь!

— А может, не слуг, а солдат создать?
Сильных, свирепых — чтоб власть держать!
Пусть попробуют жевуны дерзнуть,
Когда в моих рядах воины встанут в суть!

Джюс аж бегать по комнате стал,
Мечтая, как станет править тотал.
— Даже клоун укусил — это стыд!
Но солдаты из дерева — вот мой щит.

Сделать бы их в полный рост,
Дать им оружие, в грудь — герб и гвоздь!
Тогда и с Гудвином смогу я поспорить…
Хотя… тсс! Об этом и думать — позор мне…

Вдруг Гудвин услышит! Ударит враз!
Но тишина… Покой не угас.
— Пока Голубая — мой первый шаг,
А дальше… — промолвил, сглотнув свой страх.

Он помнил Изумрудный Град,
Как в молодости бродил там назад.
Тени домов, прохлада дорог,
Изумруды — прямо у ног.

Гудвин хранил все сокровища эти
Не армией — лишь один был на свете:
Солдат Дин Гиор — с бородой до земли,
Расчёсывал косу — вот где были!

В праздники бой он показывал ловко,
С мечом и щитом — без лишнего словца.
— Где ты научился? — спросил Урфин смело.
— Я сам изучал, — ответил он смело.

— В рукописях древних премудрости брал,
Сам тренировал себя, сам постигал!
И вот я — солдат! — Гиор улыбнулся,
А Урфин в тот миг задумчиво хмурился.

«Клоуна надо учить бою,
Чтобы понять науку сию».
— Эй, клоун, ко мне! — Он крикнул в зал.
— Ты будешь солдатом, ведь не устал?

— Я здесь, повелитель, — пискнул смешной.
— Выучусь быстро, ведь я не живой!
Но саблю держать мне не по плечу —
Пальцев-то нету, хоть плачь — не шучу…

— Сделаю пальцы! — сказал Джюс всерьёз.
— Ведь куклам я должен придать весь опрос.
Ученье до вечера шло без конца,
Клоун шагал, как в строю у бойца.

А шкура внимала приказам в восторге,
Шептала за ним, замирая в подворке.
А филин Гуамоко, скучающий взгляд,
Щурил глаза — мол, ну, клоун-солдат!

Но Джюс был доволен, в душе — ликованье,
Забыл он и злобу, и старое званье.
Лишь мысль тревожила — вдруг украдут
Порошок, что даёт власть и могучий путь?

Он спрятал ведра, заколотил дверь,
Спал чутко, как зверь, всю ночь напролёт.
А утром решил — в Когиду вернусь
С помпой, пусть видят — кто Урфин Джюс!

 Отправлено: 19.05.25 10:16. Заголовок: ПОХОД ДУБОЛОМОВ

Конечно! Вот стихотворная версия главы **«Поход дуболомов»** в полном размере на русском языке:

---

В злополучный день для Когиды
Взвился топот, будто беды.
По селу, гремя ногами,
Шли дуболомы рядами.

Впереди — с булавой, как штурм,
Шел генерал из палисандра.
Капралы — чётко, без цацур —
Командовали строго, с мандра:

— Ать-два! Ать-два! — марш вразнобой.
Деревянный грохот — под собой.
Сбоку мчал, сидя гордо,
На медведе — Джюс в походе.

Жители — с крыльца в испуге:
— Что за войско? Что за плуги?
А Урфин крикнул: — Внемлите мне!
Голубой страной теперь правлю я вполне!

— Вы служили Гингеме века,
Но теперь — другая рука!
Этих воинов я сам создал,
Из мёртвого дерева жизнь я достал!

— Армия моя — неуязвима!
Им одно моё слово — и вы все мертвы.
Признаёте ли власть надо мною?
Или встретимся с вашей бедою?

И — жевуны в плач, с рыданьем:
— Признаём тебя с покаяньем!
Скинули шляпы — звенят бубенцы,
Плачут и шепчут: — Враги молодцы...

Урфин — им: — По домам!
Но кузнецов оставлю вам.
Пусть сабли куют, точат до звона,
Для генерала и капралов — законы.

А чтоб весть не дошла до Кокуса Према,
Окружу деревню, замкну систему.
Сам — в дом старосты, выгнав жильцов,
Медведя на страже — как будто бойцов.

Спал до вечера, проснулся лениво,
А на посту — картина шутлива:
Солдаты в ветках, листьях, в страхе...

— Что с вами? — Джюс грохнул со взмахом.
— Нам стыдно... — Лан Пирот дрожит, —
Мы... голые. Это всех смешит.

— Да вы ж не люди, а древесина!
— Но мы же люди... хоть и с резьбиной.
Люди одеты, а нас дразнят...

— Ну будет вам, одежду вам взять!
Но где мне её в этой глуши?
Ни кожи, ни ткани — ни души!

Тут филин Гуамоко вдруг слово бросил:
— Краска. — И всё как по маслу спросим.
Урфин воскликнул: — Гениально, малярно!
Покрасим солдат — быстро, шикарно!

Принёс он краски всех цветов,
И начал — один солдат готов:
Жёлтый мундир, ремень, сапоги,
Белые пуговки — модный стиль!

Солдаты — в восторг: — И нам, и нам!
Позвал Джюс всех маляров к делам.
Работа закипела дружно,
Через два дня армия — как игрушка!

Пять взводов в цвета расписал:
Жёлтый, зелёный, голубой засиял,
Оранжевый — вспышка, фиолетов — шёлк.
Армия — радуга, а в нос — скипидол.

Капралам — ленты наискосок,
Чтобы отличались — хоть впрок.
Но солдаты — глупы, не ждали сушки,
Пачкали краску — как леопушки.

Но всё равно — Джюс их хвалил,
Как модный модельер — всех похвалил.
Но возникла новая неувязка:
Лица похожи — как капли с фляжки.

Раньше — сучок, плечо, иль глаз —
Теперь же — узнай, кто был вчерашний враз.
— Рисуем номера! — решил Джюс круто.
На грудь и спину — и будет круто.

Теперь уже:
— Зелёный один!
Вперёд два шага, ну-ка, не ленись!
— А ты почему так стоишь в строю?!
Вот тебе дубинкой — по бою!

К походу всё было теперь готово:
Сабли сверкают, краска — слово.
Урфин сшил седло для медведя,
И фляги с порошком — неведомо вреден...

Запретил к ним касаться руками,
Солдаты — только с инструментами.
Топоры, сверла, запас рук и голов —
Всё, что нужно для походных делов.

Клоун — за пазухой, филин — на плече,
Медведь — шагает, Урфин — на мечте.

— Ать-два! Ать-два! Левой! Правой!
Армия маршировала браво.
Шли на Према, ранним утром,
Радовался Джюс с безмерным штурмом:

— Если кто сбежит — по номеру найду,
На дрова распилю — в огненном саду!

 Отправлено: 19.05.25 10:22. Заголовок: ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ

Пока в поход шагал солдат
Деревянной грозной рати,
Вернёмся в миг, когда назад
Удача Элли стала кстати.

Домик с небес упал стрелой,
Злая Гингема была смята,
И путь открылся пред девчонкой —
Волшебства зовёт расплата.

Прошла она сквозь лес и страх,
С Тотошкой — верным псом под боком.
В стране чудес и снах в облаках
Всё было новым, странным, строгим.

Встретился Страшила — сноп,
На колышке в полях заброшен.
Он захотел иметь свой ум,
Как человек — быть с мыслью схожим.

Элли его с колья сняла,
Стал первым другом ей соломенный.
Он с нею в путь к мечте пошёл —
К правителю страны изумрудной.

Потом в лесу средь тишины
Заржавший Дровосек стоял.
Его спасла от смерти Элли,
Он сердце обрести мечтал.

Из железа был весь он,
Но добр и предан был без меры.
Стал спутником в тяжёлый час,
Пошёл с друзьями без потери.

А дальше Лев — он грозен был,
Но только с виду — трус на деле.
Он смелости просил у всех,
Чтоб стать царём зверей при цели.

Собралась храбрая четвёрка,
Их всех вела мечта одна:
К Гудвину — великому волшебнику,
Что желаниям даст свет и сна.

Но Гудвин был не так уж прост —
Он дал условие сурово:
Победите Бастинду-злу —
Ведьма злая, грозная основа.

Сразившись с ней, прошли они
Через опасности, тревоги,
И, пролив ведро воды,
Элли положила зло под ноги.

Вернулись в город Изумрудный
С победой чистой, как звезда,
И Гудвин — хоть обманщик чудный —
Исполнил просьбы как мог тогда.

Страшиле — мозг с булавкой в сене,
Но стал он мудрым, и по праву
Городом правил он отныне —
За смелость, ум и справедливость славу.

Сердце — лоскут и опилки,
Дал Гудвин Дровосеку в грудь.
Оно стучало, как у сильных,
И он пошёл в свой светлый путь.

Лев — храбрость выпил шипучую,
Стал царём лесных зверей,
И страх отбросив прочь, могуче
Воссел на трон среди теней.

А Элли с пёсиком домой
Вернулась — в родную Канзас-степь.
Башмачки — дар волшебный, зной
Сняла Стелла — добрая фея нежных леп.

 Отправлено: 19.05.25 10:55. Заголовок: НОВЫЙ ЗАМЫСЕЛ

Голубую страну — без труда, без борьбы
Захватил Урфин Джюс, как грозу в октябре.
Жевуны от испуга, без криков, в тиши
Признали: "Ты — властелин нашей души".

Два года назад в тех краях — содроганье,
Земля разошлась, и прервало посланье.
Два оврага дорогу прервали всерьёз,
И добраться до города стало всерьёз.

Элли с друзьями прошли этот путь,
Но жевунам было страшно рискнуть.
И слухи ловили они, как перо,
Сороки шептали им тайно и зло:

"Гудвин покинул страну навсегда,
И фея-освободитель — туда,
К себе на родину — прочь улетела..."
Так весть по стране вдруг заговорила.

Урфин узнал об измене времён,
Филин шепнул: "Теперь ты силён.
Гудвина нет, а Страшила — хоть умный,
Не вызывает он трепет безумный".

"Мудрость? — усмехнулся Джюс, — ерунда!
У меня есть армия — дубовая, да!
Что может солдатик с бородой седой,
Когда за мной — полк из дерева стой?"

Генерал Пирот поднял народ,
Армия тронулась — держит поход.
Но вот на пути их овраг разинул
И строй дуболомов в бездну втянул.

Один за другим они падали вниз —
Шеренги теряли прямой уклад.
"Остановить!" — заорал полководец,
Пока не исчезли внизу все бойцы.

Пять дней ремонт и мост наперёд.
И вот перед ними — таинственный брод.
Лес с мраком и тиграми страшной породы,
Саблезубые, будто мечи, их морды.

Сначала — всё мирно, но вдруг крик раздался:
"Повелитель, беда! — генерал подскочил. —
Сквозь чащу глядят, как огни, глаза —
И белые сабли — зубов полосА!"

И тут — нападение. Рык и прыжок,
Но дуболомы подняли клинок.
Тигры упали, завыли в тоске —
И больше не смели вернуться к реке.

Урфин в восторге: "Какой мой народ!
Им даже саблезубый — не враг и не кот!"
Шкуры хотел он оживить во славу,
Но передумал — чтоб не встали противу.

И снова вперёд — второй овраг ждёт.
Прошли — и в поле — река враз встаёт.
А дуболомы глядят на волну:
"Какая дорога! Пойдём по нему!"

Пирот рявкнул: "Вперёд, за мной, воины!"
И реку они приняли за путь иной.
Но только спустились — вода унесла,
Крутя и бросая дуболомы тела...

 Отправлено: 19.05.25 10:59. Заголовок: ИСТОРИЯ ВОРОНЫ КАГГИ-КАРР

На поле златом, где пшеница шумит,
Чучело Страшила безмолвно стоит.
Но ворон над ним, с крикливым задором,
Болтала одна — Кагги-Карр, та, что ворон.

Сварлива немножко, зато — добродушна,
С характером птичьим и верностью душной.
Она Страшиле дала добрый знак:
— Поищи ты мозги, и будешь — не так!

Когда же Элли героя увела,
Ворона осталась — ей нива мила.
Средь галок, сорок и собратьев-ворон
Она провозгласила себя как закон.

Прошло не так много — и слухи, как дым,
До Кагги дошли ветром птичьим седым:
Что правит теперь в Изумрудном краю
Живое чучело — старый знакомый ее!

— О, если он стал мудрецом и вождём —
То я же причина! Я — мысленный дом!
Пора за наградой, не медля, лететь —
Пускай благодарность умеет он петь!

Но страж Дин Гиор был упрям и суров:
— Простых ворон в замок не пустим без слов!
Тут Кагги взвилась, закричала в обиде:
— Я — воспитатель! Я — в птичьем их виде!

— Он бы без меня и соломой остался!
Без слова совета у власти не оказался!
А если ты, борода, не доложишь — беда!
Я тебя щипну так, что не рад будешь, да!

Испуганный страж доложил, как велели,
И сам удивился, когда в самом деле
Страшила воскликнул: — Впустите её!
С почётом и славой, без лишних слов!

С трона спустился, шагнул ей навстречу —
То был для вороны великий вечер.
В историю тот эпизод внесён:
«Три шага сделано. Слишком силён!»

Он вспомнил, как в поле была она рядом,
И мозг предлагала не с жалостью, — взглядом.
В награду ей дали и чин, и уют:
На кухне дворца пробу блюд ей дают.

Хотя сам Страшила не ест и не пьёт,
Он двор свой кормил — и вкуснейший компот!
Такого не было при Гудвине старом —
Теперь пиршество стало обычным даром!

А Кагги досталось за городом поле —
Пшеницы простор, её птичье раздолье.
Вот так простая, но мудрая птица
Судьбу изменила — да так, что дивиться!

 Отправлено: 19.05.25 11:04. Заголовок: ОСАДА ИЗУМРУДНОГО ГОРОДА

На птичьем поле, где просторно,
Где ворон — главный командир,
Урфиновых солдат узорно
Увидел вдруг пернатый мир.

Сверкали злобные личины,
Топтали плитку — стук и грохот!
И Кагги-Карр, в бою отныне,
Полет в тревоге совершает.

— К врагам! — кричит. — Задержим рать!
И птицы ввысь — клевать, сражать!
Сороки, галки, воробьи
Влетели в армию, как змей.

Царапают, щиплют, глаза
Стеклянные хотят достать.
Одна сорока в бой вошла —
И шляпу с генерала — хвать!

Взлетела вверх и унесла
Трофей вдаль, в небеса.
Внизу дуболомы метались,
Сабли в воздухе крутились.

Да только птицы не промах —
Удары мимо, ритм нарушен.
И вдруг зелёный, весь в тревогах,
Ударил синего по туше!

А капрал Гитон в панике лез
Разнять солдат — но без ушей остался он —
Удар дубины так полез,
Что не сдержать был общий стон.

Урфин — в гневе, генерал в бегах,
Всё в голове у всех в штормах.
Пока не грянула булава
И не вернула их права.

Порядок хрупко возродился,
И строй шагнул к воротам вновь.
А Кагги-Карр — уж улетела,
Донёсши важную любовь:

— Крепитесь! Городу — война!

И в бой бросается Дин Гиор,
Седой, но доблестный до дна,
Несёт он бороду с напором.

Он крикнул: — Враги у ворот!
А жители — в дома, в укром.
С ним Фарамант — ворота в гвоздь
Закрыл, да крепко и надёжно.

Но всё ж — тревога, страх и шум.
Камни срывали мостовую,
И хрусталь сыпался, как плуг,
Всё город закрывал собою.

Стук в двери. — Откройте, слышь?!
— Кто вы? — Фарамант спросил.
— Я — Урфин! Городом я стану!
— Никогда! — им в ответ звучит.

Тогда враги ушли за дубом,
Таран огромный вырубив.
Два ряда, стройно, под капралом —
В удар по воротам — как миф.

Но тут на стену вышли вои
Дин Гиор и Фарамант.
И камни в небо, вниз — в героев:
Урфин — в плечо, а в лоб — команд.

С трещиной в шлеме, с пылью в ухо,
Побежал злодей назад.
А следом — вся его порука,
Армия в панике бежит вспять.

Смех Дина Гиора гремит в след,
Топотун стучит, как мед.
Все бегут, мечи бросают,
Пыль стоит, как звонкий бред.

— Позор! — кричит злой полководец.
— Ты трус! — орёт он на главу.
— А вы ж бежали! — тот в ответ
Щупает лоб, дрожит в словах.

— Тьфу, не спорю, дерево починю,
А мне вон — смерть! Я не шучу!
Говорить он перестал,
Армию дубинкой наказал.

А дальше — лагерь, не атака.
Стену штурмовать — страх, морока.
Но и в городе — беда:
Еды осталось на три дня.

Стражи — двое. Спать хотят.
И если вражий таран в ночь
Захватит город — будет крах.
Но мудрый Страшила, как врач,

Сам к посту пришёл дежурным.
Сидит — глаза ему не спят.
Увидел, как враги, без шума,
Подкрались, ломом весь в отряд.

Разбудил он двух бойцов,
И камни сыпались — вал стеной!
Снова враг — в бегство, как птенцов,
Сметая строй рукой одной.

Страшила — мыслит наперёд:
— Щиты возьмут — тогда пройдут!
Они боятся то, что я —
Огонь. Вот в чём и суть.

Паклю, спички — нам на стены!
Пусть знают: в город — не пройти!
Солома — щит наш от дубины,
Пока живём — мы на пути.Так как только Кагги-Карр могла быстро и безопасно совершить путешествие по воздуху в Фиолетовую страну, то ее и отправили за подмогой. Она пустилась в путь, обещая нигде не задерживаться и поскорее вернуться с Железным Дровосеком.

 Отправлено: 19.05.25 11:11. Заголовок: ИЗМЕНА

Прошёл уж день, и следом — два,
А ворота всё — как скала.
Солдаты бдительно стоят,
И Урфин к ярости не рад.

— Ах, если силой не пробить,
Придётся хитрость применить! —
Так злобный план придумал он,
Что даже Страшиле — не во снах!

Он ночью, прячась в темноте,
Бросает клоуна в саде.
И шепчет:
— Найди мне предателя!
Пообещай хоть горы злата,
Хоть трон, хоть власть, хоть небеса —
А как там выйдет — ерунда!

Клоун зубастый, как крыса ночная,
В тени заскользил по тропам, шурша.
То в доме старик, то в доме окно —
Но нету предателя. Всё не дано.

И вот — наконец, у богатых дверей
Он слышит беседу про гнев и злодей.
— Всё злюсь я на Страшилу, друг,
Как он посмел — и без заслуг?!
Мне — с умом, заслугами, мечтой —
Лишь умывальную постой…
Позор! — взорвался Руф Билан,
Толстяк, надменный, властен, пьян.

Как только собеседник скрылся,
К нему шепнул вдруг клоун с низу:
— О, славный Руф, не гневайся —
С тобой хочу я поделиться
Мечтой великой — Урфин ждёт!
Он даст и золото, и трон!
Ты будешь первым средь людей —
Скорей открой нам воротей!

Готов был Руф служить хоть чёрту.
И вот, минуя всё заботу,
Он клоуна назад бросает —
А утром к Страшиле шагает:

— Я, мол, готов сражаться смело,
За город наш, за общее дело!
Он бросал камни, бил врагов,
Заслужил даже похвалу.

А к вечеру — вина и яства,
Друзьям раздал — ну вот же счастье!
Но в вино — порошок,
Чтоб крепкий их сморил сонок.

Когда Страшила спал, как пень,
Билан ломал баррикадень,
И Урфина солдаты злые
Вошли в Изумрудные края живые.

А утром — трубы. И глашатай
Кричит, чтоб каждый уважал
Великого волшебника Джюса —
Властителя, что сеет узы.

А Страшила — в подземелье.
Не жалко власти, трон — не цель.
Болело сердце за Дровосека —
Чтоб не пришёл он в беду навеки.

В заточении — Фарамант, Дин Гиор,
Но как утешить мудрый взор?
Предательство — вот страшный плен.
Вот так вершится мир — измен.

 Отправлено: 19.05.25 11:35. Заголовок: ЖЕЛЕЗНЫЙ ДРОВОСЕК ПОПАДАЕТ В ПЛЕН

На утро вновь с унылым видом
Глашатай важный прокричал:
«Кто Джюсу будет друг и свита —
Тот место при дворе пожал!»

Но горожане — не дураки,
Пошли к Джюсу лишь подлецы:
Руф Билан и ему подстать —
Из тех, кто может предавать.

Руф стал распорядителем,
Просил награды — не помог:
«Шут оговорился!» —
Сказал Урфин и замолчал.

А тех, кто Страшиле служил,
Джюс звал, звал — но был им чужим.
Придворных новых презирали,
Особо Руфа — презирали.

Стал он ходить с дуболомами,
Боясь людской ненависти злой.
От него Джюс узнал, где Дровосек,
И устроил обман — подлой рукой.

А тем временем Кагги-Карр
К Дровосеку спешит как жар.
В стране мигунов — всё по делам:
Он мостил дороги, ломал камням.

Он был не властелином в зале —
Он с молотом на поле вставал.
Работал сам — и все мигуны
Любили его, как правителя сна.

Но вот весть летит, как гром с небес —
В опасности друг, и в сердце — стресс.
Оставив всё, топор взяв в путь,
В Изумрудный город рвётся мчуть.

У врат встречает его Билан,
С лицом багровым, с речью — туман.
«Всё хорошо! Страшила ждёт…»
И Дровосек в ворота идёт.

И тут ловушка, тьма, верёвки,
Топор отброшен, связаны клёцки.
Кагги-Карр крикнула: «Измена!»
И взмыла в небо — крутая сцена.

Вели в залу героя с позором,
А Джюс сиял под изумрудным забором.
На троне важничал, хмурил бровь —
Но Дровосек глядел сдержанно, вновь.

Страшила — в соломе, в лохмотьях беды,
Но друг не отвернулся — клялся верный.
Слёзы скатились по железу —
«Осторожно! Заржавеешь ты!» —
Предупреждает, шутит друг —
Средь горя пробежал вдруг звук.

Урфин им: «Служите мне!
Дам я власть вам на земле!»
Но Дровосек и Страшила враз:
«Нет!» — звучит у них ответ как бас.

И вновь на суд, и снова «нет!»
И в третий день — не сменят след.
«Нет, нет и нет!» — звучит, как грозно
Сердца их честны и серьёзны.

И вдруг:
«Пр… р… авильно! Ур… р… рфин др… р… янб!» —
Раздался голос с высоты стен.
Кагги-Карр над толпой парит,
Смеётся — и снова в высь летит.

 Отправлено: 19.05.25 12:35. Заголовок: НОВЫЙ ПРАВИТЕЛЬ ИЗУМРУДНОЙ СТРАНЫ

Захватив Изумрудный чертог,
Урфин думал, как звать себя мог.
Много званий в уме перебрал —
И, в восторге, вот титул избрал:

> Урфин Первый, великий владыка,
> Чья нога — как удар для мирозданья,
> Король всех земель, что лежат под сапогом,
> И ужас несущий в молчанье!

Топотун был в восторге, как дети,
Но филин прищурил глазки при свете:
— Сначала, — сказал он, — пусть каждый слуга
Сможет вслух произнести без труда.

Созвал Урфин знатных вельмож,
Титул свой произнёс, был не гож
Первый ответ — Билан весь дрожал,
Слова перепутал, страхом страдал:

> Урфин могучий, владыка столицы,
> Чьё сапожище в звёзды стремится…
> Из самодельных земель повелитель…

— Прочь! — зарычал он, — Где мой смотритель?

Тот начал речь, заикаясь едва,
И вышла сплошная беда:

> Урфин Первый, премудрый герой,
> Из Вселенной сапогами… того...

Филин Гуамоко, кашляя зло,
Смех сдерживал, хоть и темно.

Разъярённый, Джюс всех прогнал,
В раздумьях на трон упал…
Потом, упрощённо, звучал титул так:

> Урфин Первый — король всех волшебных земель и тракт!

Вновь собрались придворные в зал,
И каждый уже не срывался в провал.
Титул звучал — безошибочно, чётко,
Ошибёшься — измена, недолго!

Чтобы народ приобщить к ликованью,
Назначили праздник — по странному званью.
Но зная, что сам не придёт ни один,
Дуболомов отправили ночью в сплин.

Спящих тащили на площадь толпой,
Будешь смеяться — хоть стой, хоть впокой.
Урфин в манте, как царь на параде,
Вышел на балкон — и вот он во влаге...

Скромные «Ура!» донеслися слегка —
То деревянных солдат возня.
Оркестр грянул — но, увы,
Играть не согласились профи.

Придворные и дуболомы
Получили флейты, барабаны, громы…
Играл оркестр, как осьминог в тоске —
Флейты мяукали, кларнет в визге.

Тарелки трещали, барабаны рвались,
А смех у народа уже не сдержался!
Хохот стоял, как веселье весны —
Все валялись от радостной кутерьмы.

Но летописец отметил в тетрадке:

> «Веселился народ по порядку!
> Восхищённый королем великим —
> Урфином, доблестным и безликим!»

На пир пригласили всех желающих,
Хотя и не очень-то жаждущих.
Повар Балуоль, улыбаясь с угрозой,
Затеял с Джюсом хитрую прозу.

Мыши — из кролика, пиявки — с какао,
Но выглядело — аж челюсть упала!
Король ел "мышей" — без отвращенья,
Пиявку поднёс — с живым выраженьем.

Все от ужаса спрятали взгляд,
Лишь Билан смотрел — будто благодать.
Но никто не узнал бы коварной еды,
Как бы не знал поварской тайны следы.

И молва разлетелась, как вихрь,
Что Урфин — злодей и обжора-магистр:
Он змей и ящериц хрупал в момент,
Настоящий диктатор, живой элемент.

Вот так восшествие на престол
В Изумрудной стране приобрело роль
Не триумфа, не славы, не чести —
А балагана, где правда — как в тесте.

 Отправлено: 19.05.25 12:36. Заголовок: ЧАСТЬ ВТОРАЯ НА ПОМ..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

НА ПОМОЩЬ К ДРУЗЬЯМ

 Отправлено: 19.05.25 12:47. Заголовок: СТРАННОЕ ПИСЬМО

Прошел уж год, как домик тот
Унес над миром злой полет.
И в Канзасе – опять поля,
Пески, дороги – как вчера.

Фермер Джон – дом построил свой,
Там с Анной жил и дочкой – той
Самой Элли, что когда-то
Мчалась к магам без возврата.

И вот однажды, в вечер зной,
К ним шел путник, хромой, с ногой
Деревянной вместо тела.
Но походка шла умело –

Будто по морям бродя,
Ветры слушал он, шутя.
Серый взор, плечистый, крепкий –
Шел он смело вдоль тропинки.

Пес Тотошка зарычал,
На беднягу напал,
Анна глянула – и слёзы:
– Чарли! Брат! Вернулся! – грёзы!

– Я жив, – сказал он, улыбаясь,
– Раз здесь стою – не пропадаясь.
Пять лет назад письмо дошло,
Что людоедов в плен попал я, зло…

Элли слушала в испуге:
Как? На острове? В округе
Людоеды? Он – не съеден?
Как же жив он среди беден?

– Приняли они меня, –
Он сказал, – не для огня!
Я учил их жарить рыбу,
И искать съедобных трибу.

Показал я девять трав,
Корм богов – и был им прав.
Подарили мне ладью,
Плавал сорок дней в строю.

И теперь вот – я с родней,
Вижу вас, живу, окей!
О, а вот и Джон на поле –
Скачет быстро, будто в воле.

Обнялись они, как братья,
– По делу, – молвил Чарли в счастье.
– Хочу судно, чтоб туда –
На Куру-Кусу – мечта!

Джон усмехнулся:
– Завтра уж про монеты.
А сейчас иди к котлетам.

Поздно ужин продолжался,
Чарли, словно в сказке, сдался:
– У вас домик – нов, красив!
А был фургон – да не актив.

Анна вспомнила:
– Ведь Элли
Полетела в вихре белом…
Мы про это не сказали –
Ты бы всё и сам узнал бы.

– Стоп! – кричит моряк с размаху.
– Сам хочу я знать ту сагу!
Пусть племянница мне скажет,
Что в волшебном мире важно!

И наутро, на крылечке,
Элли с ним сидит в словечке.

– Ураган поднял наш домик,
Мы летели в вихре грома…
То была не просто буря –
Феи злобные хохочут в пуре!

– Как же так?! – моряк в восторге.
– Что же ты – и в чьей подкорке
Вызвала беду такую?..
– Это злая Гингема злющая!

Всё она хотела злом,
Стереть людской наш отчий дом.
Но спасла нас Виллина светлая,
Добрая, как утро летнее.

И пошла я в путь далёкий,
Через лес и перевал,
Нашла друзей – чудес немало,
Гудвин встретил, знал финал.

И, вернувшись башмачками,
Снова дома – с папой, мамой…
Но теперь расскажу я всё
Тебе, дядя, про то волшебство…

/здесь был кусок канона в прозе/

 Отправлено: 19.05.25 14:27. Заголовок: ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ

В ту ночь в дому фермерском, Джона,
Сон не пришёл, тревога сильна.
Элли — с мольбой и с сердцем упрёком —
Просит родителей: "Мне в путь пора!"

— В страну волшебную мне нужно,
Туда, где чудеса и сны,
Где Страшила с мозгами из сушни,
И сердца — из шёлка у Дровосека храброго,
И звери говорят, и смех — как звон весны...

Чарли, моряк отважный и грозный,
Сказал: — Я с тобой, племянница, друг!
Я в штормах бывал, мне не страшна угроза,
А в чудо верить — мне не в тягость вдруг.

Фермер с женой — против, тревожны...
Слёзы и речи Чарли — в бой.
Сердце родителей дрогнуло всё же,
И вскоре в путь вышли — с мечтой.

Заехали к Джеймсу Гудвину в лавку,
Бывшему магу, ныне купцу.
Он Элли обнял, а Чарли — с ухмылкой
Принял, как родича, по сердцу.

Показали письмо и рисунок,
Он сказал, с гордостью, глядя вперёд:
— Этот знак — от Страшилы, не глупый он уж!
Ведь мозги я дал ему в свой черёд...

— Ты с нами, Гудвин, спасать героев? —
Но он затрясся: — Увы, не пойду!
Волшебства мне хватило с лихвою,
Я теперь торгую — и в тишину...

Чарли шепнул: — Помощник трусливый...
Элли кивнула — не нужен такой.
И вскоре в путь они отправились живо,
С Тотошкой, вороном — всей гурьбой.

Дни шли, и всё ближе пустыня,
Жар обжигал и лица, и путь.
Дюны вставали, как волны в пустыне,
А в норах — ящеры, страх — не свернуть.

Чарли готовился к битве с ветрами,
Шёлк — как палатка, как плот — и как парус.
Сквозь холода и пыль под ногами
Шли в неизведанное, в даль без оград.

И вот — последний лес перед ними.
Дальше — пески, как бескрайний прибой.
Чарли в лесу строит «корабль сухопутный»,
Колёса, парус — всё сделано с душой.

Он вышел с Элли на кромку пустыни,
Там, где песок — океан и покой.
— Напоминает мне море, — с грустью
Моряк проговорил — и снял головной...

Элли в испуге, но в ней же — надежда,
Ведь однажды уже пустыню прошла.
Теперь — осознанно, с сердцем, без дрожи —
Она, как героиня, вступает в дела.

Три дня — и подул ветер восточный,
Парус — ввысь, и качнулся плот.
Песок заскрипел, и бочонок с водой,
И провизия — в путь, всё вперёд.

Платочек Элли — как флаг на мачте,
Очки — от пыли, надёжный заслон.
Разговаривать — не вариант даже,
Но Чарли крикнул: — Держи фасон!

Телега мчится, объезжая бугры,
Песок как волна под колёсами шёл.
Курс чуть вправо — и влево порой —
Капитан корабля — шёл к мечте своей вдоль.

И вот вдали, словно в сказке,
Вспыхнули горы — серебра холмы!
— Горы! — закричал он. Элли в пляске,
Хлопает в ладоши — сбылась мечта.

С каждым мгновеньем — они ближе,
Снега, вершины — всё ясно и зримо.
— Лишь бы ветер держал, — молвил он тише.
А пески всё несли их в надежде хранимой...Чарли Блек вскарабкался на верхушку скалы. Направо в нескольких милях отсюда, среди желтых песков пустыни выделялось черное пятно. Моряк достал из кармана подзорную трубу, раздвинул ее, навел, всмотрелся. Рука его дрогнула. Там стоял точно такой же громадный черный камень. Моряку все стало ясно: Гингема расставила камни далеко один от другого, но наделила их такой волшебной силой, что через этот заслон пробиться было невозможно…

– Но нет, мы еще поборемся с тобой, старая ведьма! – сказал Чарли, слез со скалы и не рассказывая девочке о том, что увидел, принялся за дело. Он раскинул палатку, где Элли, Тотошка и ворона нашли убежище от зноя и песчаной бури, а сам приступил к ремонту тележки.

 Отправлено: 19.05.25 14:33. Заголовок: В ПЛЕНУ У ЧЕРНОГО КАМНЯ

Ночь опустилась над зноем пустыни,
Звёзды зажглись в тишине неземной.
Чарли не спал, всё искал в этой синей
Тьме — как разрушить Гингемы настрой.

Он ворочался, думал и ждал,
Может, случай поможет, быть может…
Но в рассвете усталость настала,
И Элли его разбудила всё же.

– Пора завтракать! – молвила звонко,
А потом Чарли вздохнул с укором:
– Раз корабль не желает в дорогу,
Пешком пойдём. До гор путь недолог.

– Мы бросим корабль?.. – Элли дрожит.
– Да, придётся. Не бойся, малышка.
Всего двадцать миль — и в сердце гранит,
А с тобой и Тотошкой всё будет слишком

Просто и быстро. Он рюкзак собрал,
Пищу, воду, инструменты, палатку…
На корабль последний раз он взглянул —
И шагнули они в неизвестную гладь ту.

Сто шагов они шли налегке,
Но вдруг будто ниткой, натянутой туго,
Сила какая-то — не по руке! —
Потащила назад, как проклятие круга.

Каждый шаг — как сквозь вязкий туман,
Тело вянет, душа устает…
И они на песок, как во сне, упали,
Без движения, будто кто-то зовёт.

– Назад пойдём, – сказал моряк тяжко.
Повернули — и вдруг чародейство:
Ноги сами бегут, словно пляшут,
И назад возвратились с поспешностью.

– Этот камень нас держит, как мрак,
Он не выпустит! – Чарли сказал угрюмо.
– Но не время сдаваться, ведь так?
Может, выйдем победой из шума…

Целый день — в безнадёжной борьбе,
То крадутся, то ползут на удачу…
Но колдунья сильней их в судьбе,
И усталые снова в лагерь возвращались.

Пищи — вдвое. И воды вдвое.
– Чем дольше продержимся здесь,
Тем больше надежды — вдруг кто-то
Нас спасёт… Подтянем ремни, как есть.

Утро новое — и опять тот же путь,
И опять — безуспешно, без толку.
Но ворон вдруг встрепенулся, как будь
Он хотел крикнуть: «Выпусти! Жутко!»

– Дядя Чарли, ну что ей сидеть?
Пусть летит! Ну зачем ей мученье?
– Эта птица нас в беду привела…
– Ты же добрый, не строй притворенье!

Он открыл ей путь в небеса,
– Лети, если сила тебя не удержит…
Ворона вспорхнула — свободна, легка,
Исчезла, как будто унес её ветер.

– Странно… – пробормотал моряк. – Почему
Птице путь оказался открыт?
– Она — из волшебной страны, потому
Камень держит нас, а ей — не преграда щит.

И ещё — она как бы шепнула мне:
«Надежду храни…» – Элли тихо сказала.
Моряк улыбнулся, хоть с грустью в окне
Оставалась судьба их усталой.

Но вода убывала, и зной
Сжигал и сердца, и гортань без пощады.
Элли просила: «Хоть глоток, дорогой!»
И Чарли давал, не жалея награды.

Тотошка смотрел — умоляя хвостом.
Он вставал на лапки и лапки держал.
И старик с одним только сердцем простым
И ему из фляги водицу давал.

Порции детям — себе ничего…
Он худел, как листок без росы.
Лицо покрывала морщин сеть его —
Но остался он светел, как луч в полосе.

 Отправлено: 19.05.25 14:42. Заголовок: СПАСЕНИЕ

На седьмой день – лишь пустота,
Бочонок высох до конца.
Элли в бреду, глаза закрыты,
А моряк держится, но сбитый.

Вдруг он очнулся, взглянул вдаль —
Что за движенье? Тень… деталь?
В пустыне мертвой, в зное гнусном
Вдруг пятнышко растет… И с мусором?

— Ворона?! — крикнул он в волненье. —
Клянусь Куру-Кусу и теченьем!
Что может быть в пустыне жаркой?..
Но сердце шепчет: не случайно.

Пятно приближается — вот!
Крылом ворона режет зной.
Летит с усилием, рывком —
Что-то тянет её долой…

И вдруг — как вспышка, как ответ —
Винограда тяжёлый свет!
Он в клюве! — ягоды как солнце!
И крик раздался в унисон:

— Элли, родная! — воскликнул Чарли. —
Проснись! Мы спасены! Не даром
Ворона снова к нам летит —
С подарком жизни, как магнит.

Капнул сок на губы Элли,
Прохладой горло заструилось,
И ожила, открыв глаза,
Шепнула: — Это… вода?..

— Нет, виноград! — смеётся Чарли,
— И знаешь, кто его достал нам?
— Кагги-Карр! — ворона крикнула,
Словно понять смогла без грамма.

Съев ягоды — и Тотошка ожил,
Глазки открыл, хвостом повёл.
И капитан, довольный тоже,
Себе виноградин наболтал.

— Ох, виноград! — шептал он снова.
— Не ел такого я ни разу.
Ты — умница! — вороне кивнул,
И перья гладил ей, как брату.

— Вот бы ещё ты нам сказала,
Как с камнем зла бороться в деле!
Но та лишь съела виноградину
И глаз сверкнул её в ответе…

«Намёк?» — подумал он про виноград.
«Но что он даст? Лишь боль продлят
Нам дни у камня колдовского…»
Но ворон вдаль зовёт, тревожно.

Пошёл за ней… и, чудеса!
Легки и быстры вдруг стали шаги,
Словно не было недели без еды,
И не лежал он в зное на песках.

Граница — вот, где падали всегда.
А он идёт — и не страшна беда!

— Элли, сюда! — кричит он звонко. —
Мы спасены! Жива тропинка!

— Скорей уходим! — Элли вторит.
— Не знаем, сколько магии даёт он!

Собрав рюкзаки и палатку, и пса,
Они покидают пустыню в слезах.
А ворона, как проводник путевой,
Летит впереди, указывая строй.

Когда же три мили они прошагали,
И камень исчез — отдохнуть они встали.
И вновь виноград придаёт им огня —
С новыми силами к горам, не шутя!

А утром... вороны нет у костра.
Но вскоре вновь появляется она —
С кистью огромной, как в прошлый раз,
И Чарли смеётся, утерши глаз:

— Кто б мог подумать, вот это поставщик!
С крылом и клювом, но лучший логист!Утром путники заметили, что вороны нет. Но им недолго пришлось гадать, куда она подевалась. Птица прилетела с новой кистью винограда в клюве.

– Черт побери! – бормотал Чарли, оделяя свою команду сочными ягодами. – Никогда в жизни не думал, что у меня будет такой странный поставщик!

 Отправлено: 19.05.25 14:56. Заголовок: ДОЛИНА ЧУДЕСНОГО ВИНОГРАДА

Меж гор, в долине яркой и живой,
Река журчала песней голубой.
Фруктов деревья склонялись к волне,
Цветы пылали в яростном огне.

Путники к речке кинулись скорей,
Напились вдоволь — и на луг скорей.
Там вдруг случилось чудо без прикрас —
Ворона молвила, склонив свой глаз:

— Кагги-Карр! — сказал пернатый гость.
— Слыхали уж! — ответил пес — и злость
В его словах читалась. Вдруг в ответ —
— Так это ж имя, мне покоя нет!

Я — Кагги-Карр, дегустатор при дворе,
Где Страшила мудро правит, как встаре.
— Ах, простите! — вежливо Тотошка.
Поклон отвесил, хвостиком немножко.

Моряк остолбенел, а Элли — в смех,
Он слушал, не поверив даже в грех.
— Чужой рассказ — не то, что вживую,
Когда вдруг птица — речь живую…

— Вам, видно, чудо вовсе не знакомо, —
Ворона заявила громко, прямо. —
Вы прибыли из мира, где без чар,
Без волшебства живёте вы, как вар…

— Тогда скажи нам, что за странный лист,
Что в путь привёл нас, будто ясный свист?

— Друзья живы, — сказала, чуть грустя. —
Но в башне заперты… и ждут, скорбя.

— Ты не жалеешь их?! — воскликнула с укором
Элли — и слёзы капали укором.
— Да как же! — Ворона вдруг вспылила. —
Я не летала? Риск не ощутила?

— Прости! — сказала Элли с содроганьем. —
Ты с нами, Кагги-Карр, в одно дыханье.

— Их держат… — продолжала птичья речь. —
Им полгода дали — срок убечь.
Прошло лишь половина — не беда.
Спасти успеем, коль пойдём туда!

— Не медлим! — моряк сказал сурово. —
С утра — в дорогу. Ну а нынче — дрова.
Надо бы поймать чего на ужин…
— Рыб полно! — ворона вдруг промолвила наружу.

— А я — жареную! — Элли шутит,
— А я — варёную! — Тотошка крутит.

Моряк удочку сделал, прут нашёл,
Поплавок из камыша извёл.
Жуков ловить пытались, но без толка…
Ворона — стук, и уж приманка в когтях ловко.

Река — прудком, где кувшинки плывут,
Там Чарли с удочкой нашёл приют.
И рыба клюнула — и вот на берегу
Сияет крокс, весь в лазури, не врагу.

— У нас зовут её кроксами, — молвила Карр.
Чарли поймал десяток — на жар.

А на костре уж дымок поднялся,
Элли — костёр, всё быстро зажгла.
Виноград на десерт, и орех в придачу,
Плотный, с мякотью — вкусно, не иначе!

Наевшись, травы мягкой под боком,
Они улеглись, глядя в небо оком.

— Скажи нам, Карр, где виноград волшебный
Ты взяла, что спас нас от беды нелепой?

— О, люди, — молвила Карр с упрёком, —
Недогадливы, хоть с виду — с толком.
Коль я в плену, могли бы выпустить…
Но Элли — сердце! — сумела допустить,

Что я — не подвластна злым чарам,
Что птице не ведомы заклятья с ядом.
Я вырвалась, и в небо — к горам,
К Виллине — к той, что давала домам…

Полетела я в страну жёлтых холмов,
Через шесть дней — увидела дворцов.
Меня впустили, выслушали молча,
И Виллина… с добром в глазах, как солнце.

— Элли?! — воскликнула, — Та, что в прошлом годе
С Гудвином справилась, победу принёсши в народе?

/здесь был кусок канона в прозе/

 Отправлено: 19.05.25 15:35. Заголовок: ДОРОГА В ГОРАХ

С утра ворона, Кагги-Карр,
Свой рассказ повела на жар,
Про подвиги, что совершил
Страшила, друг из прежних сил,

Про Дровосека — храбрец он был,
С врагами дерзко он сражался,
А Урфин Джюс — злой властелин —
В сердцах у всех презренье взялся.

Предательство Билана-лжеца
Всем стало ясно без конца.
Зато геройство, доброта
В сердцах разжгли любви костра.

Чарли, моряк, сказал в ответ:
— Таких в поход возьму я вслед!
А Фарамант, что пал в бою,
Был предан делу — честь пою!

---

— А что же с ним? — спросила вдруг
Элли, что вела немало мук.
— Фарамант с бородачом
В плену сидят в подвале сном.

— Урфин пытается склонить?
— Напрасно! Им не изменить
Своей отваги, добрых чувств! —
Сказала Элли, прочь отбросив грусть.

---

— Как ты меня нашла, скажи? —
Спросила Кагги, не спеши.
— Летела я сквозь ветры, даль,
Сквозь пустоту и сквозь печаль.

Подслушивала разговор,
Искала Канзасский простор,
Сквозь города, сквозь пыль и сны…
И вдруг — ты! Узнала я, как встарь, весны.

---

— Подвиг твой велик, Кагги!
— Сказала Элли в благости.
— Не зря тебя Страшила звал!
— Возможно, — ворона сказала в зал.

И улетела в горный край,
Чтоб тропку выискать, а знай —
Моряк тем временем в трудах
Кроксов сушил на небесах,

Виноград на нити вял,
И башмаки шипами сшивал.
Для Тотошки — сапожки из коры,
Чтоб не мерз он в скалах, в зари.

---

Ворона поздно вновь пришла —
Измучена, но с торжеством она:
— Найду проход, хоть не прост он —
Пусть путь и крут, я обойду заслон!

Наутро путь, как только свет,
Чарли собрал нехитрый скет.
Не было крюков, ни канатов,
Но с Кагги шли — как с картой.

Они прошли, где бурный склон,
Где камень, где поток ревёт,
Связались в связку, шли вдвоем,
И Тотошка был на руках при нём.

---

Но вдруг преграда — щель, провал!
Ни прыгнуть, ни обойти — застал.
Ворона вину почувствовала,
Что сверху щель не примечала.

— Облететь? — и улетела.
Но путь зажат, как в клетке тело.

— Мост нужен нам, — сказал бы друг
Страшила. И без лишних мук

Моряк сказал: — Построим мост!
И пусть у нас ни лес, ни трост,
Мы не отступим пред бедой —
Ведь добрый ум с собой возьмём!Отправив жевунов по домам, Чарли, Элли, Кагги-Карр и Тотошка устроили военный совет. На этом совете все пришли к тому, что силы их пока слишком слабы для далекого и опасного путешествия в Изумрудный город. Но у них есть сильный союзник и верный друг – смелый Лев.

Живя в своем отдаленном лесу, Лев едва ли знает, какая беда постигла его друзей. Было решено, что Кагги-Карр отправится к нему и призовет его в страну жевунов. Под защитой смелого Льва путешествовать будет легче и безопаснее.

Вороне был дан строгий наказ, никому, кроме Льва, не открывать тайну прибытия Элли и ее спутников в Волшебную страну и для чего.

Ворона пообещала хранить тайну и улетела.