Отправлено: 03.12.22 05:28. Заголовок: История Трусливого льва

Третья книга из цикла Ведьма A Lion Among Men. Перевод любительский. В связи с авторскими правами имена и некоторые события будут изменены под мир Волкова привычный русскому читателю. Также будут вырезаны сцены + 18 и намеки на ЛГБТ,

 Отправлено: 19.12.22 12:59. Заголовок: 3

Был ЛИ ОН гостем Гуллима или пленником? Он сам не мог с уверенностью ответить на этот вопрос. Если гость, то в конце концов ему придется уйти. Если он заключенный, он полагал, что должен протестовать против своего заключения. И все же, что это было за заключение? Зарядка, утренняя пробежка и скалолазание с Мухламой и ее спутниками. Вряд ли это наказание.
Бррр расслабился; что еще он мог сделать? Он наслаждался едой, иногда приготовленной древесными эльфами, иногда пойманной и поданной сырой охотниками на тигров из Слоновой кости. (Он отказался от вегетарианства, когда приехал в Шиз, хотя предпочитал человеческий обычай приготовления мяса.) Он принимал участие в играх в прятки, в которых всегда был лучшим, потому что он, единственный среди Кошек, не мог ни взобраться на кору дерева, ни спрятаться в листве его кроны. Даже истощенный от голода, он весил в два раза больше, чем взрослый самец тигра из слоновой кости.
Днем - самое ленивое время Льва - он дремал недалеко от того места, где Уйодор Х'Аким вершил суд. Мухлама исчезла. Он гадал, совершает ли она омовение, или дремлет в личном будуаре, или - он старался не представлять себе этого - флиртует с каким-то другим существом. Это было не его дело. И он никогда не узнает: в своих царственных манерах она сияла и тоже отводила пристальный взгляд, как Шелл морская ракушка.
Тем не менее, эта идея обожгла его и немного подразнила.
Он никогда не ожидал, что сможет кому-то понравиться. Он не очень-то нравился самому себе. Он признал очевидное: возможно, его держали поблизости как объект комического интереса, подобно чокнутой незамужней тетушке, выбежавшей в семейную гостиную, чтобы позабавить соседей и убедиться, что разговор остается невинным и забавным. Но что с того? Он начинал привыкать к манерам Мухламы. Ее высокий стиль и ее высшее презрение, которое иногда перерастало в нетерпение.
Бррр и Мухлама время от времени ссорились, и она даже набросилась на него, но он не обиделся. Неодобрение было лучше, чем невидимость.
Он пробыл с гуллим месяц или даже два, когда равновесие пошатнулось. Однажды ночью, после угощения тушеной корейкой бородавочника, поданной с грибами, Уойдор Х'Аким вздрогнул и проснулся. Он утверждал, что попал в ловушку в дурном сне. (Казалось, что тигры из слоновой кости редко видят сны, но когда они это делали, это был плохой знак.) Правда, однако, заключалась в том, что необработанная местность была омыта сильным ветром и треском ветвей. Вождь, вероятно, был напуган падением дерева неподалеку.
Сны всегда были предупреждениями. Но что это значило? Незнакомый с условностями сна, Уойдор подозвал Бррра к себе.
“Во сне были люди", - сказал Слоновый Тигр, вышагивая взад-вперед под напором сухого ветра. "Ты жил в мире людей, говоришь ты. Скажи мне, как я должен толковать этот сон. Скажи, почему он приснился мне именно сейчас?”.
“Буря выбила тебя из колеи”, - сказал Бррр. “Своим острым слухом вы услышали тревожный крик какого-то безжалостного существа, унесенного сильным ветром. Не обращай на это внимания”.
“Это был сон”, - настаивал Уйодор. “Откуда это взялось?”
“Может быть, грибы были не те?” Но это было слишком бойко. Уйодор сверкнул глазами и повторил все, что мог, из своего мрачного полуночного видения. Это было менее ясно, чем когда-либо; в нем были опасные люди. У кошек, подумал Бррр, могут быть не более откровенные сны, чем у носков или горчицы.
Но он не хотел ничего выдумывать. “Вы не подумывали, возможно, уволить своих поваров?”
“Вы предполагаете яд?”
“Небеса! Нет.” Бррр больше не хотел крови на своих лапах, даже жидкой глупой крови древесных эльфов. “Возможно, ваш вкус нуждается в перемене - ваше несварение желудка - результат своего рода любопытства к чему-то новому...”
Ветер подхватил одну из золотых вуалей и унес ее прочь.
“Возможно, вам нужно перенести лагерь”, - сказал Бррр. “Может быть, сон был предупреждением о том, чтобы собрать вещи и уехать отсюда до того, как произойдет катастрофа, более сильная, чем шторм”.
Это было больше похоже на то. Шеф удалился, чтобы провести остаток ночи без сна, а Бррр заполз обратно в отведенный ему уголок - расщелину под выступающей плитой розоватого гранита. Взошла луна, небо было ясным, и Бррр мог видеть, что древесные эльфы забрались в свои железные горшки, чтобы их не унесло ветром.
На рассвете Уйодор Х'аким созвал совет старейшин. Он отдал приказ о законности совета Льва. Они должны были немедленно отступить в новый лагерь, добыть пищу из более свежих источников, избежать какого-то бедствия, которое должно было настигнуть их на месте, которое они собирались покинуть.
Его племя отреагировало с обычной вежливостью и непосредственностью. Все, кроме Мухламы, которая без комментариев исчезла в лесу.
Бррр отправился к месту приготовления пищи, чтобы узнать, что обо всем этом думать.
"Уйодор Х'аким, храбрый вождь Гуллима! Для него это редкий случай суеверия", - заметил Твигг. "Он гордится тем, что он выше таких вещей”.
“Этот участок остается на месте до тех пор, пока не появится причина для переезда”, - согласился Стемм. “Но, Твигг, это не твоя работа - судить о том, как Уйодор Х'Аким принимает свои решения. Некоторые лидеры делают это с внутренностями, некоторые с чайными листьями, некоторые с костяшками свиней. Он делает это с помощью снов о бурях или штормов сновидений. Та же разница.”
“Гуллимы часто переезжают?” - спросил Бррр.
“Мы теряем след”, - одновременно сказали древесные эльфы. “Одна лесная поляна для нас такая же, как и любая другая”, - продолжил Стемм. “Мы обречены на рабство всю нашу жизнь, поэтому нас не интересует наше окружение”.
“Почему бы тебе просто не уйти?” - спросил Бррр. “Насколько я вижу, ты никоим образом не скован, и половину времени никто не обращает на тебя никакого внимания”.
Они казались оскорбленными этим. “В самом деле!” - сказал Твигг. “Ты многого не знаешь, не так ли, Бррр? Они были бы потеряны без нас, потеряны. Ни у одного из них нет противопоставленных больших пальцев. Как они вообще могли приготовить жареную ножку лесного козленка с гарниром из папоротников цвета слоновой кости и пудингом из соленой ягоды? Я имею в виду, действительно!”
“Кроме того, - сказал Стемм, - куда бы мы пошли? Это не похоже на то, что повсюду растут десятки колоний древесных эльфов, как, как... какая-то проблема в контроле численности леса.”
“Мы идем туда, куда нам говорят, - заключил Твигг, - и на самом деле, я полагаю, Бррр, ты тоже пойдешь. Разве вы ничего не узнали о священном исполнении своих обязанностей? Ты пойдешь с нами. Если только наши работодатели не решат, что ваше присутствие навлекло бурю с неба и сон на вождя. В этом случае вас нужно будет принести в жертву, обескровить, поджарить, нарезать ломтиками и подать на листьях лютикового салата.”
“С маринованным луком-шалотом”, - сказал Стемм, потирая руки.
“Нет, сейчас такой разгар лета. Давай отправимся в осень. Тыква из бакалейной лавки, фаршированная измельченным фундуком в соусе из лисичек и пастиччо из дикого риса.”
“Может, хватит?" - сказал Бррр. "Я никуда не пойду. Я имею в виду в любые кастрюли, спасибо большое. И тебе повезло, что я был рядом и спас тебя от той же участи".
"Мы должны были позволить разнести себя в пух и прах, когда у нас еще был шанс”.
В то время как гуллимы начали сворачивать лагерь, Мухлама, казалось, застопорилась в состоянии сильного раздражения, пыхтя и шипя на любого, кто приближался. Бррр тоже держался на расстоянии. Он увидел, что древесные эльфы были теми, кто взбирался наверх и отвязывал прозрачные занавески со своих ветвей, и складывал кухонную утварь в деревянные ящики, и скатывал узорчатый ковер Уойдора, и собирал объедки и сувениры. Он предположил, что Тигры из Слоновой кости обеспечивали эльфам своего рода безопасность, но эльфы выполняли всю работу.
Точнее, большую ее часть. Откуда-то из кладовки достали старую ветхую тележку, и Бррр попросили толкать. Твигг и Стемм сидели наверху и управляли.
Итак, Бррр уперся плечом в наклонную заднюю панель человеческой тележки. Для этого ему пришлось наклонить голову под углом, и он надеялся увидеть, что Мухлама смотрит на него с некоторой долей благодарности. Видите ли, он зарабатывал себе на жизнь, совсем как древесные эльфы. Однако она не удостоила его даже взглядом. Он работал без вознаграждения или даже без особой помощи.
Тон Мухламы был пропитан злобой. "Куда мы идем? На Луну? Уйодор, ты собираешься провести нас через все склоны Скальпов? Насколько велика была эта мечта? Я не пойду больше ни шагу!" Казалось, она забыла о своем требовании повиноваться отцу. "Или эта так называемая мечта была просто уловкой? Ты все равно планировал переселить нас в высокогорье, но забыл нам об этом сказать? Неужели вы, горничные, так и будете топтаться на месте, не говоря ни слова?"
Ей пришлось сплюнуть от отвращения, что было очень элегантно и, как подумал Бррр, обладало некой сладкой сексуальностью. Хотя его шея и плечи болели.
Возможно, она утомила отца, поскольку он выбрал новый кемпинг еще до наступления сумерек. Бррр не смог определить, как далеко они заехали, но это не могло быть пять или шесть миль, учитывая, что телега буксовала и скребла на каждом дюйме. Поваленные сучья, беспорядок бури. В одном месте целый бассейн был опустошен от воды; черепахи вылезали из грязи и моргали от новизны воздуха.
“Это довольно талантливая штормовая система”, - заметил Бррр так непринужденно, как только мог. Пытаясь поднять настроение. Мухлама не обратила на него внимания и обратилась к своему отцу, который подтвердил свои предчувствия, потому что они были проиллюстрированы повреждением от ветра.
“Это наше последнее пристанище?” спросила она. “Или это просто пожелание спокойной ночи? Вас пугает очередной ураган, а завтра мы продолжим путь к Гликкусу или к корзине с перепаханной кукурузой? Устроим наш дом на одомашненных полях, как множество съежившихся полевых мышей?”
Его глаза вспыхнули, но она была его дочерью, и он не стал бы упрекать ее публично. Рано или поздно она будет править гуллимом. Нельзя было допустить, чтобы он подрывал ее авторитет, даже когда она ставила под сомнение его.
Бррр наблюдал. Странное расположение, которое отцы оказывают на своих детей. Это восхищало его.
Он также увидел, что древесным эльфам было приказано распаковать повозку, так что, возможно, это действительно был выбранный лагерь на следующий неопределенный период. Если бы завтра они снова выступали в поход, эльфы не стали бы утруждать себя украшением поляны такими украшениями, которыми восхищаются тигры из Слоновой кости.
Пока охотники ускользали на поиски ужина, который, как уныло предполагал Бррр, будет подан без каких-либо соусов или приправ, ему удалось расправить плечи настолько, чтобы доковылять до Мухламы и оглядеть ее с ног до головы.
“Зачем ты меня разглядываешь?” - прорычала она.
“Ты потратила сегодня ужасно много времени, пребывая в ярости”.
“Ну и что”.
“Ну и что" (вот оно, началось) "Я не могу не заметить, как ты разъяряешься”.
Она отступила на несколько шагов; ее хвост щелкнул. “Ты... ты стайный лев! Ты слуга... скотина! Как ты смеешь! У тебя есть немного наглости!”
“У меня мало смелости”, - ответил он. “Но после моей работы на благо вашего племени я слишком устал, чтобы лгать. Почему я не должен говорить тебе, что ты более провокационна, чем когда-либо, когда ты так раздражена?”
“Ты - ты и твоя расшифровка какого-то сна вождя - заставляешь нас переносить лагерь своими предсказаниями”.
“О, убери это”, - сказал он, плюхаясь на какие-то листья. “Я единственный, кто с тобой разговаривает. С таким же успехом я мог бы поговорить с тобой честно.”
Он знал, что в его словах была доля правды. Она застыла в напряжении, хотя ее хвост не мог перестать дергаться взад-вперед.
Он воспользовался своим преимуществом. “Почему ты не хотела уходить? Ты просто злишься на своего отца за его односторонний диктат? Если то, что все говорят, правда, однажды эти силы будут твоими”.
“Я не хочу править. Разве ты еще не догадался об этом?”
"Почему нет? Все будут смотреть на тебя снизу вверх, воспринимать тебя всерьез”.
“Ты что, отклонение от нормы для своего вида?” она плакала. “Кошки не ищут одобрения!”
Он не ответил. Ее слова были резкими, но она еще ни в чем его не убедила, кроме того, что его можно резать словами. И он уже знал это.
“Мне не нужна эта охраняемая жизнь, этот венок безопасности вокруг нас все время, это... близорукое рабство самим себе”, - сказала она более медленно. “У меня есть другие амбиции, кроме как быть принцессой по контракту с деспотичным отцом”.
“Тогда почему бы тебе просто не уйти?” спросил он. “Ты достаточно изящна. Ты могла бы убежать от любого количества охотников.”
“И я закончу так же, как ты, бесцельно блуждая по лесу?”
“Все могло быть хуже. Как, кажется, вы знаете. Почему бы тебе не уйти?”
“Потому что это разобьет ему сердце”, - ответила она еще тише. “Это все, ради чего он живет. Не я, не они, а из-за опьянения от того, что ты правитель, и передачи этого дальше. Отцы хотят одного-единственного: чтобы их власть пережила их самих. В конце концов, это его единственный подарок мне.”
Он не был уверен, поверил ли он ее доводам. Тем не менее, он поверил ее огорчению. Она не просто играла в то, чтобы быть взволнованной.
“Чего ты хочешь?” - снова спросил он, более конфиденциально, надеясь, что она удивит его интимностью. “Неужели древесные эльфы правы? У вас был какой-нибудь любовник-кот поблизости, и именно поэтому вы так не хотели уходить?”
“Это они так сказали?” Ее голова повернулась так быстро, что он мог видеть только окружность круга, описанного кончиками ее торчащих ушей. Он боялся, что она бросится прочь и убьет эльфов.
“Нет”, - быстро ответил он, вставая. “Я дурачился. На самом деле, это была моя собственная мысль. Хотя я надеюсь, что был неправ.”
“Ты настолько ошибаешься во всем, что если бы ты когда-нибудь начал быть правым...” Но она не смогла закончить свою мысль. Она посмотрела на него, возможно, самым холодным взглядом, но ему показалось, что он увидел вспыхнувшую грань возможности.
“Ты надеешься, что ошибаешься”, - повторила она. Она сделала шаг назад, все еще глядя на него. Это было так, как будто она видела его в первый раз. Он пожалел, что у него не было времени расчесать свою гриву. Но, несмотря на все свое смятение, он все равно прихорашивался для нее, вскидывая голову и дергая шеей. Обычно это заводило человеческую толпу, но хорошо. Она не дрогнула. Она придвинулась на дюйм ближе.
“Бррр”, - сказала она. “О, Бррр. Сегодня я вела себя довольно эгоистично. Ты делаешь всю эту работу, и только для того, чтобы привлечь мое внимание. Теперь я это вижу. Теперь я понимаю.”
“Мне нравится работать”, - солгал он.
“И они воспользовались тобой. Это на них похоже, знаете ли. Моя родня. Они делают из гостей слуг. Вы, конечно, понимаете, что три Тигра из слоновой кости могли бы достаточно легко тащить эту повозку спереди, если бы эльфы запрягли их в кожу. Но нет, они все воспользовались твоей грубой силой.”
Ему понравилось, как она сказала "грубая сила", хотя его мышцы так устали, что задние конечности дрожали. Он надеялся, что стоял под таким углом, что она не могла видеть. Он предположил, что с некоторых точек зрения он на самом деле не выглядел таким уж неэффективным. Он надеялся.
“Для меня было честью помочь”, - снова сказал он.
“С тобой все в порядке?” - спросила она. “Ты выглядишь больным”.
“Я в порядке”, - сказал он. “Было бы хорошо прилечь и немного отдохнуть. Это был долгий день.”
“Мы пойдем прогуляемся”, - сказала она. Она повернулась и прорычала ближайшим часовым: “Мы идем на прогулку. Понял?”
Он не мог сказать, почему они отступили в сторону и беспрепятственно пропустили ее. Возможно, они поняли, что она все еще злится. Возможно, они видели, что Бррр успокаивал ее.
Мухлама шла впереди. У нее было очень острое обоняние, и она следовала по тропинке сквозь густые заросли виноградной лозы, пока через несколько минут не достигла края пруда. Здесь она легла, полностью откинув задние конечности, ее грудь изогнулась в элегантном изгибе, так что голова откинулась назад на шее. Перламутровая тень позади нее, голубая, лавандовая и лиловая. Ее глаза опустились. Ее уши опустились. “За нами никто не следит”, - сказала она. “Я бы услышала их, если бы они были такими”.
Он сел рядом. Не слишком близко. Достаточно близко, чтобы он мог чувствовать жар от ее шкуры. Мускус редкого сорта; он никогда не воспринимал такой неприкрытый намек на приглашение. Аромат подгоревшего ореха пекан, абрикосовый, влажный.
“Ты такая королевская особа, что можешь вызвать течку по своему желанию?” Смелый поступок, и он был бы груб, сказанный кому угодно, кроме принцессы; и действительно, он имел в виду это как комплимент.
“Я талантлива”, - ответила она, поднимая свой хвост еще выше по параболической траектории, - “но вы слишком высоко оцениваете меня”.
Некоторое время они молчали, пока вечерние птицы обменивались своими бюллетенями, а лягушки-быки из избытка скромности ныряли в воду. Прилетела колибри, порхающий цветок, и села Мухламе на ухо, пока не осознала свою ошибку и не улетела.
“Ты не можешь быть так добра ко мне”, - сказал Бррр через некоторое время. “Это невозможно. Никто никогда этого не делал. Я не вписываюсь в это общество”.
“Это я не подхожу, - сказала она, - я с моим твердым характером, моим желанием покинуть тот самый дом, к которому я привязана. Я знаю, я выгляжу принцессой; но я здесь рабыня, не меньше, чем древесные эльфы, не меньше, чем вы. Я не принадлежу этому месту.”

Когда он смог мыслить словами - было ли это тогда, было ли это позже, он не знал, - это было просто так: теперь я вписываюсь.
Его мечтательность была восхитительной. Глаза закрыты. Он частично осознавал плавающие нити мира, его грани, перестраивающиеся в более привлекательное восприятие. Некоторые могли бы назвать это послесвечением. Для Бррра это было так, как будто новый аппетит только начал пробуждаться от его мечтательного сна. Но это было прервано шипящими сигналами тревоги. Он едва ли понимал, что надвигается на него, пока все не закончилось.
Обнаружение на месте преступления разведчиками "Айвори Тайгер". Вынужденное возвращение в лагерь. Обвинение Уйодора, его перечисление преступлений Бррр против благородной линии лагеря Гуллим. Было ли это попыткой сорвать режим Уйодора? Был ли Бррр марионеткой Гудвина из страны Оз, пробравшейся сюда и соблазнившей дочь вождя гуллимов?
“Не было никакого соблазнения, сэр!” Бррр был ошеломлен. Он впился взглядом в Мухламу, ища свидетельских показаний. Мухлама не согласилась со своим отцом и не протестовала против его обвинений. Она не могла говорить. Для гнева, для сожаления? Затем он увидел то, что они уже видели. У нее началось кровотечение. Железный смрад от этого, рана слишком велика, чтобы ее скрыть. Ручеек оранжевой крови, который не остановится.
Казалось, он не совсем вписался, но она все равно позволила ему попробовать.
С холодной решимостью она тоже посмотрела на него. “Иди. Разве ты не видишь? Разве ты не понимаешь этого? Уходи, пока они не положили твою голову на доску для трофеев. Ты сделал вполне достаточно.”
Возможно, потому, что она все еще была дочерью Уйодора, они отпустили его. Хотя Уйодор заявил, когда Бррр попятился: “Ты не дикое создание, Лев; тебе здесь не место. Если мы снова столкнемся с вами или с нашими союзниками, вы станете легкой добычей для хищника. Отмеченный зверь. У вас есть десять минут, прежде чем мы выполним наше обещание отомстить.”
Поэтому он бросился прочь, но с тех пор всегда задавался вопросом, почему. Было ли это просто для того, чтобы сохранить свою собственную жизнь? Его жизнь имела жестяной оттенок, искусственное качество, которое вряд ли стоило сохранять. Или он ушел не столько для того, чтобы спасти свою шкуру, сколько для того, чтобы избежать необходимости видеть, как жизнь Мухламы истекает кровью из ее собственной?
В любом случае, он исчез. Не в первый и не в последний раз: позорное отступление от драки, которая стала для него слишком жаркой.
Обратно в дикую природу, обратно в леса, обратно в изгнание. И на этот раз ему предстояло пережить одиночество, ставшее еще более мучительным из-за недавнего опыта кровного родства. Или назови это любовью, если хочешь.
Изгнан, даже для самого себя, до тех пор, пока не появится что-то, способное искупить его.
Спустя какое-то время — дни или недели? — рядом с тем местом, где Вендова пустошь переходит в Кукурузные поля, было то приятное происшествие, известное как Элли. Еще один редкий и нежный человек, на этот раз девочка, невероятным образом пробирающаяся по дороге из желтого кирпича, которая начиналась в центральной части страны Манчкинов.

 Отправлено: 20.12.22 04:53. Заголовок: 4

Это был несчастный случай со светом, не более того, который заставил маленькую девочку и пару ее компаньонов-спутников подпрыгнуть в ужасе при виде его. Или прошло слишком много времени с момента его последнего мытья и умывания? В любом случае, он приготовился к неизбежному расспросу и задумался о том, как много из своей печальной истории он сможет изложить. Может быть, у них была какая-нибудь провизия, которой можно было поделиться.
Элли, однако, не была раздираема диким любопытством. Казалось, она приняла его искаженную биографию за чистую монету. Она не задавала никаких наводящих вопросов. Она просто разгладила края своего фартука и утешила своего дрожащего маленького щенка. “О, Тотошка, ты когда-нибудь представлял себе такую большую кошку в своих самых диких кошмарах? Я надеюсь, ты не потеряешь свой обед.” Она прижалась лицом к морде своей собаки так, что некоторые жители страны Оз могли бы усомниться в ее здравомыслии.
И все же, к своему удивлению, он обнаружил, что испытывает к Элли некоторую симпатию. Он больше не был склонен тепло относиться к людям, но, возможно, он смог сделать исключение, потому что она была явно иностранкой. Бррр вообразил, что она такая же сирота, как и он сам, поскольку люди обычно не оставляют своих детенышей бродить по большой дороге в одиночку. И ни один наполовину порядочный родитель любого вида не стал бы нанимать Пугало и Железного Дровосека в качестве сопровождающих и помощников.
“Пойдем с нами”, - сказала девушка. “Мы направляемся в Изумрудный город”.
Благожелательные слова.
Человек не обязательно знает, когда в своей жизни он встретит человека, способного к путешествиям. Хороший учитель, кокетка за прилавком с галантереей, мелкий воришка, орудующий ножом. Любая из тысячи случайных встреч может оказаться шансом всей жизни. Или время смерти. Потерянная девочка в синей клетчатой юбке и белом переднике едва ли казалась вероятным послом более радужного будущего: тем не менее, случались и более странные вещи.
Он подумывал о том, чтобы присоединиться к ним. Что еще у него было запланировано? Он не мог рисковать, снова столкнувшись с гуллимом. Ни болтуны студенты из Шиза, ни Медведи, ни озмисты, ни гликкуны с их кинжалами, ни какие-либо любящие мальчики-солдатики, заблудившиеся в Великом лесу Гилликин.
Казалось, в дикой природе для него ничего не существовало; это была сама цивилизация, которую нужно было приручить. Возможно, это был его счастливый случай. Это точно было как раз вовремя.
И кто лучше мог бы сопровождать его обратно в общество, как не эта Элли? У нее был приказ о безопасном проезде от леди Стеллы, которая встретила иностранку, когда расследовала внезапную смерть Гингемы, последнего выдающегося Троппуса и губернатора Манчкинии. Бррр потребовалось несколько недель, чтобы вытянуть из Элли всю историю о торнадо, падающем доме, сверкающих туфлях. К тому времени он пришел к выводу, что Стелла увозила девочку от греха подальше, потому что Манчкиния была готова к захвату теперь, когда его губернатор был мертв. Вернется ли сестра Гингемы, Бастинда, на земли Колвена и будет ли править отделившейся нацией?
Бррр решил, что каждый шаг в сторону от Страны Манчкинии будет шагом в сторону от Злой ведьмы Востока. Точно или нет, но его имя было связано с ней раньше; он не хотел воссоединения, большое вам спасибо.
И однажды в Изумрудном городе - ну, там можно было встретиться с известным затворником Гудвином из страны Оз! Великим и Ужасным! Если офисы леди Стеллы были так хорошо связаны, как она засвидетельствовала Элли.
“О, присоединяйтесь к нам. Леди Стелла такая хорошая, ” сказала Элли. “Я уверена, что Гудвин выполнит ее просьбу и примет нас. После того, как я проделала весь этот путь - и через этот ужасный шторм, не меньше. В тысяче миль от любого флигеля. Я не буду рассказывать вам, что мне пришлось делать в воздухе; это было отвратительно”.
Бррр тщательно просчитал даты в обратном порядке и пришел к выводу, что великий смерч, унесший Элли в страну Оз, был тем же штормом, который вызвал кошмары Уйодора Х'Акима и положил начало последовательности событий, приведших к изгнанию Бррра из Гуллима. Он потратил несколько мгновений на мрачную фантазию о мести Элли. Но не она организовала этот шторм; она была такой же жертвой судьбы, как и он. Так что он отпустил это дело.
“Я пойду с вами”, - сказал он Элли и остальным.
В этот момент - момент, когда Бррр оказался в центре внимания истории - ему было, возможно, двадцать, хотя, конечно, как Льву это означало, что он был среднего возраста. Двадцать, и он занимался своими грязными делами и грешками только в Гилликине и Манчкинии. Но он провел свою жизнь в пределах слышимости великой столицы страны Оз, которая пульсировала такой мощью, что была почти отдельной нацией - самостоятельным государством. Возможно, то, что было скандальным в других местах, в таких захолустных провинциальных центрах, как Шиз, в столице показалось бы мелочью. Возможно, ИГ был достаточно большим, достаточно вежливым, чтобы считать испытания и позор Бррр не только случайными, но и ничем не примечательными.
Теперь ему было нечего терять. Если печать одобрения Элли от леди Стеллы окажется подлинной, он может путешествовать с дипломатическим иммунитетом. В конце концов, Элли показала ему надпись на свитке, хотя он не мог прочитать ее достаточно хорошо, чтобы разобрать ее замысловатую грандиозность.
Это называлось "Поцелуй леди Стеллы": паспорт, требующий от предъявителя безопасного проезда в Изумрудный город под страхом судебного преследования по всей строгости закона, и так далее, и тому подобное.
Оно было подписано росчерком и маленькими каракулями в виде сердечка с улыбкой внутри, что выглядело для Бррр как изображение удаленного зуба, радующегося освобождению из чьего-то грязного рта.
Многое из того, что произошло дальше - история с Элли - было историей, на которой он не хотел останавливаться. Как деклассированно прибыть с искалеченным человеком, украшенным жестяной профилактикой и Пугалом, достаточно милым, но невежественным относительно своего собственного происхождения - хотя кто им не был? Хотя Элли Бррр нравилась. Однажды вечером он поймал себя на том, что представляет ее в образе Джемми в платье и с косичками, что казалось слишком странным, хотя и забавным, поэтому он переключил свое внимание на что-то другое.
Изумрудный город возвышался на горизонте, с большей помпой и великолепием, чем Бррр мог себе представить. Изумрудный овердрайв. Даже туалетная бумага была зеленой, что Бррр счел своего рода дизайнерской ошибкой. Но поцелуй Стеллы, так сказать, сотворил свое волшебство. Великолепный и ужасный Гудвин из Изумрудного города согласился встретиться с ними, хотя и в отдельных беседах. Бррр был последним, и он ожидал великолепную голову, подобную той, что показалась Элли, но, возможно, вино было более ядовитым, чем он предполагал, потому что все, что он мог видеть, был свет, исходящий от трона.
Собравшись с духом, Бррр вспомнил озмистов и подумал: Бартер! Он договорился бы о какой-нибудь правительственной синекуре в обмен на то, что сопроводил этого иностранного сановника во дворец. “У меня есть к тебе просьба, - начал он, - о великий, могущественный и всезнающий Гудвин”.
“ Смелость”, - сказал Гудвин.
“Нет, не Смелость”, - сказал Лев. “Я имею в виду, ну, смелость была бы хороша. Но я думал о чем-то большем в плане работы”.
“Я дам тебе то, в чем ты больше всего нуждаешься, - сказал Гудвин, - если ты победишь Злую ведьму Востока”.
“ Уничтожить ее? Я надеялся, что она даже не появится, - пробормотал Бррр. Гудвин умел торговать лучше, чем он сам.
Позже Бррр сказал своим новым компаньонам: “Я полностью за то, чтобы поучаствовать в небольшой акции "срежь и беги". Почему мы должны делать грязную работу Гудвина? У него есть свое собственное военное присутствие. ИГ кишит солдатами”.
Некоторые из этих военнослужащих среднего возраста, возможно, когда-то знали Джеммси. Но Бррр пропустил эту мысль мимо ушей.
“Да”, - сказал Ник Чоппер, Железный дровосек. “И любой из этих солдат может взять тебя под стражу за отказ выполнить просьбу Гудвина”.
“Он не приказывал нам отправляться на Восток”, - сказал Бррр. “Мы выступаем добровольцами. Разве не так? Не так ли?”
Они посмотрели на него.
“Конечно, нас не призывают против нашей воли”.
“Де-факто так оно и есть”, - сказал Страшила. “В любом случае, только то, что у нас есть поручение от Трона страны Оз, удерживает этих солдат от того, чтобы забрать тебя. Законы о защите животных не были отменены, Кошечка. Вы не часто видите животных на улицах этого прекрасного города, не так ли?”
“Кроме того, - сказала Элли, - я хочу домой. Меня тошнит от этого места. Не от вас, дорогие друзья, никогда от вас. Но вся эта канитель, все это пресмыкательство. Это утомительно. Давайте просто будем считать эту маленькую военную акцию чем-то таким, через что нам предстоит пройти. В любом случае, я пойду сама, если придется”.
“Ты бы убила ведьму, просто так, по чьему-то предложению?” - спросил Железный Дровосек. “Как бесчувственно. Ты чудовище.”
"Я не говорила, что собираюсь убить ее", - сказала Элли. "Возможно, мы сможем договориться с ней в частном порядке. Заключить мирное соглашение, какой-нибудь компромисс. Кто знает. В любом случае, мой дом как-то раздавил ее сестру, и у меня не было возможности справиться с этой травмой, со всеми этими событиями и так далее. Я имею в виду, мне нужно какое-то завершение здесь".
Гудвин из страны Оз, казалось, держал их всех за короткие волосы. Итак, вопреки здравому смыслу, Бррр согласился на эту миссию. Может быть, сверхъестественная невинность Элли принесет им удачу, и он сможет частично извлечь выгоду. И Гудвин пообещал Бррру соответствующую награду в случае успеха миссии.
Итак, было ли это предвкушением победы? Или это было из сковороды в огонь? Ставки никогда не были выше. Что бы ни случилось, после всего этого анонимно уйти на пенсию было бы невозможно. Возможно, Бррр должен был с ревом загнать этого крошечного Тотошку в могилу пораньше и убраться оттуда, пока мог.
Поездка на Восток была утомительной во всех смыслах. В конце концов появились Крылатые обезьяны Ведьмы, чтобы подбросить их вверх по самому крутому из склонов Нобблхед Пайк к замку Ведьмы, известному как Киамо Ко. Железный Дровосек и Страшила остались внизу, но Льва, Элли и Тотошку высадили во дворе, чтобы они познакомились с Ведьмой и ее маленькой свитой: другими обезьянами, мальчиком по имени Лестар и старой няней, с которой Якль, похоже, познакомилась много лет назад.
Лестар был наименьшим из существ на сцене, карабкающимся мальчиком на подхвате, как помнил Лев. Неуклюжий, серьезный: сногсшибательный парень, который выглядел так, словно мог выпасть из окна башни без особого удивления. Лев обращал на него мало внимания: кто знал, что местонахождение Лестара однажды заинтригует высших и могущественных в Изумрудном городе?
А о так называемой Ведьме, что мог бы сейчас вспомнить Бррр? Казалось, вся его жизнь вела к этому роковому событию: приказу убить Злую ведьму Востока. Так что можно было бы подумать, что он лучше разбирается в этой Бастинде Троппус.
Но на самом деле он видел ее всего один раз, и она осталась там, запечатленная перед его мысленным взором в виде своего рода барельефа, как фигура на памятной медали. Если она действительно была ведьмой, то под всем этим колдовским налетом она была взбалмошной. Ее тело образовывало зигзагообразную форму на вершине ступеней замка, похожую на упавшую на бок палку. Она была вся в углах, искривленная, как калека, скрюченная от ярости и страха, но не от паралича. Она была кем угодно, только не парализована.
“Ты!” - крикнула она ему. Узнала ли она в нем Львенка из лаборатории в Шизе? Он не знал. У него не хватило смелости попросить разъяснений. “Ты!” - снова закричала она, и на этот раз он испугался сильнее, думая, что она имела в виду тебя, предатель! Как можешь ты, Лев, выступить против меня, когда я сражалась за твое благо еще до того, как ты родился!
Он хотел ответить, проявить ко мне хоть какое-то уважение. Некоторые из ваших недоброжелателей запятнали меня как вашего знакомого. И он сказал бы это и даже больше. Если бы у него только хватило наглости.
Но ее взгляд обратился к Элли, и Бастинда понеслась вниз по ступенькам, как огромная, заколдованная взбивалка для яиц, вращающаяся сама по себе. То, что произошло дальше, знаменитое исчезновение Ведьмы, произошло за кулисами, когда летучие обезьяны загнали Бррра и мальчика-помощника Ведьмы, Лестара, в кладовую и заперли дверь. К тому времени, как Бррр сорвал дверь с петель, ущерб был нанесен. Ведьма исчезла. И репутация Бррра была бы навсегда запятнана его присутствием в замке.
Вина по ассоциации - или герой по всеобщему мнению, в зависимости от того, кто из политических халтурщиков будет освещать события.
Так или иначе, Ведьма исчезла.
После пары стычек с варварскими племенами Винку Лев и Элли - вместе с юным Лестаром, а вскоре воссоединившиеся с Ником Чоппером и Страшилой - отправились по суше обратно в Изумрудный город. Их надежды были велики, но вскоре рухнули. По случайности, которую можно увидеть на сцене, маленький тявкающий зверек Элли, Тото, ухватился за занавеску шкафа и дернул. Единственное полезное дело, которое это глупое животное когда-либо делало. Гудвин оказался простым смертным, да еще и шарлатаном. Он был так же ловок с руками - все эти изобретения тиктока, эти ужасающие образы, которые он проецировал, - как и со своими диктатами, распоряжениями и вердиктами. О боже.
В последовавшей за этим неразберихе нерегулярные войска Изумрудного города были забросаны хламом. Безделушки, которые можно купить в магазине за пять с фартингом.
Пока Волшебник рылся в ящике стола, он сказал через плечо: “Мои коллеги-исследователи скрупулезны, когда им нужно подготовить дело к награждению. Ты, мой друг, известен как Трусливый Лев - о, не будь застенчивым! Ваша история предшествует вам! Я дам тебе именно то, чего ты заслуживаешь: знак уважения, подходящий для ношения при дворе.” Он придумал оловянную медаль на зеленом с золотом поясе. Оно не подходило для того, чтобы надеть его на церковную распродажу, если только вы не собирались выбросить его в коробку для раздачи. Пояс был испачкан жуткими бежевыми пятнами (не хочу знать, что это было), а на медали было написано "ЗА отвагу"! Оно было составлено так неуклюже, что первые три буквы были раздуты. Единственная разборчивая часть гласила "ЯРОСТЬ!"
“Спасибо, ваше высочество”, - сказал Бррр, надеясь, что это была шутка, надеясь, что если он подыграет, то в конечном итоге будет счастлив. Лев повесил медаль себе на шею. Была ли медаль Джеммси "За отвагу" так же дешево изготовлена, так же отвратительна? Бррр поднял медаль, чтобы понюхать ее, чтобы вернуть Джеммси. Булавка, вмонтированная сзади, порезала мягкую часть подушечки его лапы.
“Я не могу принять это...” - начал он говорить, но Гудвин перешел к Элли, а маленькая девочка сияла в таких больших надеждах на выездную визу из страны Оз, что у Льва не хватило смелости прервать.
Тем не менее, когда их отпустили и проводили прочь, Бррр продолжал воображать, что он мог бы каким-то образом парировать сомнительную честь реабилитацией, возможно, даже должностью при дворе Гудвина. Однако он ошибался. Его выбор времени не мог быть хуже. Долгое правление Гудвина наконец подошло к концу. Джемс Гудвин, великий и ужасный Оз, отрекся от престола и покинул Изумрудный город на воздушном шаре, как говорят, тем же путем, каким он прибыл четыре десятилетия назад. Зачем, зачем уходить сейчас, когда с его противницей, Злой ведьмой, наконец-то покончено? Никто не был уверен. Возможно, хитрый старикашка слышал, что дворцовые ножи затачиваются для более зловещего применения, чем разделка жаркого из крупы.
“Трусливый лев”, - сказала ему Элли, щелкнув пальцами перед его лицом, чтобы привлечь его внимание. “Если повезет, мой визит подходит к концу, и мне нужно поговорить с тобой, прежде чем я уйду”.
Он очнулся от летаргии негодования. Элли закрыла дверь в комнату убогого пансиона, в котором он жил. Прямого света не было, учитывая, что на севере шестью этажами выше них возвышалось правительственное бюро. “К сожалению, нуждается в косметическом ремонте”, - сказала Элли, разглаживая юбку и усаживаясь на покрывало из синели, “но ничто по сравнению с тем, с чем столкнулись мои родители, учитывая, что я ушла из дома, захватив с собой весь дом”.
“Ты готовишь обходы, раздача последних капель бромидов? Ты можешь поберечь дыхание.”
“Не будь таким. Когда мне придет время уходить, я знаю, ты не захочешь поднимать из-за меня шумиху на публике. Поэтому я пришла сказать кое-что наедине.”
Бррр на самом деле не планировал посещать прощальную сессию Элли. Он просто кивнул ей: продолжай.
“Знаешь, я люблю твоих приятелей: Страшилу и Дровосека. Но я люблю их за их необычность, в то время как тебя я люблю за животное в тебе”.
В большинстве кругов животных упоминание чьего-либо животного инстинкта считалось бы жестоким оскорблением. Но Бррр счел за лучшее не вызывать Элли на дуэль на данном этапе. Он, вероятно, проиграет.
“Видите ли, я выросла на ферме. Однажды у меня была маленькая ручная курица. Она ходила за мной по пятам, входила и выходила из кухни, во двор фермы. Она, конечно, не могла говорить. Мы говорим о Канзасе, где свобода слова в целом не очень ценится”.
“Есть ли мораль в этой истории?”
“Однажды она перешла дорогу. Ты знаешь, почему курица перешла дорогу?”
“Это что, шутка?”
Для Элли ничто не было шуткой. “Потому что я была на другой стороне”, - закончила она. “Я стояла на одной ноге и пела маленькую песенку о, о, я не знаю о чем. И эта храбрая маленькая курица пересекла опасный путь, чтобы быть со мной”.
“Что с ней случилось?”
“Однажды субботним вечером мой отец свернул ей шею, а мама приготовила тушеную курицу. Я все плакала и плакала, но на самом деле она была довольно вкусной”.
Бррр покачал головой. “Я не улавливаю смысла этого, Элли. Я думаю, ты слишком долго была вдали от себе подобных.”
“Именно это я и хочу сказать!” - воскликнула она. “Видишь ли, я потеряла своих родителей. Я тот, кто у них есть а других сестер и братьев у меня нет”. Она пожевала свою косичку. “Возможно, они сожалеют об этом сейчас, а может быть, и нет. Трудно сказать”. “Элли, - сказал Бррр, - я собирался вздремнуть”.
“Прости. Суть в том, что мы с тобой больше похожи, чем ты думаешь. И какой бы раздражительной ни была мама, и каким бы свинопасом ни был отец, но они моя семья, и я скучаю по ним и люблю их. Я готова перейти дорогу ради них, как моя домашняя курица ради меня. Вы не должны чувствовать себя иначе по отношению к своей собственной семье”.
“При всем моем уважении, у меня нет семьи, Элли”.
Она обняла его, что было странным утешением.
“Позаботься о них”, - прошептала она. “Хорошо? У него тоже нет семьи. И он немного... ну, туповат.”
“У меня нет никаких обязательств перед этим мальчиком”. Бррр слишком хорошо понимал, как он подвел Джеммси и Каббинса. Лучше, чтобы Лестар преуспел в своей жизни, не будучи скованным большим здоровенным Львом в качестве напарника.
“Для меня?” - спросила она. “Если Ведьма была его матерью, честное слово: это моя вина, что он теперь тоже сирота. Как я и вы оба. Я не могу привести его домой с собой, и я не смею оставить его одного. Ему нужен кто-то, Бррр, и тебе тоже.”
Он отстранился от нее, чувствуя себя неловко из-за этой консультации. Она сидела, серьезно сложив руки на коленях. Она ждала обещания. Было что-то жуткое в ее мягких манерах и стальном терпении. Ветры превратили бы утес в каменистую отмель, прежде чем она изменила бы свое мнение о благости мира.
Он должен был любить ее за это. Он лизнул ей руку. Он знал, что она восприняла это как обещание относиться к Лестару как к своей собственной семье, но он просто избавлялся от нее. Он был не в том положении, чтобы заботиться о несовершеннолетнем, не тогда, когда он сам был таким же несовершеннолетним.
“До свидания, Элли”, - сказал он. “Надеюсь, дома тебя будут любить так же сильно, как мы любим тебя здесь".
"Хорошо, - сказала Элли, вставая, - я скажу им, что так будет лучше”.

 Отправлено: 20.12.22 18:15. Заголовок: 5

Через несколько недель после отъезда Элли Стелла официально вступила на трон. Бррр смог добиться у нее аудиенции, и после небольшого заискивания и мурлыканья он выпросил титул. Сэр Бррр, Полномочный Лорд Лоу в рыночных окрестностях Траума. Это был, как он думал, и другие шутили, жестокий удар: звание пэра было настолько ничем не примечательным, насколько это было возможно получить. Можно было бы получить более высокие награды, роясь в мусоре. Полномочный лорд Лоу был титулом без поместья, работой без зарплаты, почетным званием без права голоса в Совете согласия, который леди Стелла обещала вновь созвать после длительного перерыва.
А Траум? Траум, из всех мест? Леди Стелла отправляла его на место его публичного унижения. Неужели она хотела ткнуть его в это носом? Или в своей легкомысленной невинности она надеялась дать ему шанс вернуться героем-победителем? Он не знал и не потрудился посетить свой район и выяснить это. Пусть они справляются без него.
Он слишком много выпил в течение дня и потерял след того взволнованного парня, Лестара. Когда Лев узнал, что Страшила был назначен преемником леди Стеллы на троне - Страшила возвысился, чтобы стать главой страны Оз, в то время как Лев пресмыкался, полномочный представитель лорд Лоу!- ну, он потерял больше кишок из-за желудочной кислоты.
Ангедония, сказал врач. Страх перед удовольствием.
Он чуть не укусил доктора, просто ради удовольствия.
Он мог бы пережить унижение, если бы у него был круг товарищей. Что-нибудь вроде исповедника, закадычного друга.
Но Элли исчезла, возможно, исчезла так же, как исчезла и Озма Типпетариус. Страшила был занят королевскими делами и редко встречался со своей публикой. (Некоторые говорили, что он был даже не тем Пугалом, а самозванцем. Бррр больше никогда не подходил достаточно близко, чтобы высказать свое мнение по этому поводу.) А Ник Чоппер был преисполнен романтики трудового бунта, встречался по ночам с сомнительными типами, чтобы вынашивать планы по организации работников тикток, механизированных слуг страны Оз. Все говорили, что перемены витают в воздухе - перемены любого рода, кроме мелочи: не такого рода. Времена не были лучше, они просто были другими. Времена были трудными по-новому. Можно было быть благодарным за новизну, но только до чаепития, когда на столе появлялись сухие ржаные хлебцы и студень из мармелада. Если, конечно, вы не были Дворецким.
Он мог бы пережить это, если бы никогда не научился читать. Но что еще оставалось делать, кроме как тусоваться в кафе, посещаемых полусветом, потягивать несвежий чай или разбавленный водой хмель в районе Бернтпорк (Жареная свинина) и внимательно изучать выброшенные газетные вырезки?
ДОСТОЙНЫЙ СТРАШИЛА УСТРАИВАЕТ ДВОРЦОВЫЙ ПРИЕМ
Дата: Изумрудный город
Пэры королевства, от уровня Малого Учредителя и выше, собрались вчера вечером в сверкающей аркаде Озмы на одном из самых эксклюзивных званых вечеров сезона.-
Смотрите и будьте замечены! Тиззи Сплендтрифт, светский шпион, сообщает об очень неприличной вечеринке, состоявшейся прошлой ночью в нераскрытой частной резиденции в районе Тони Голдхейвен, на которую попали блестящие музы Оз, великие и добрые, с самого верха социальной пирамиды, на которую можно подняться, ничего хорошего не получилось - и мы действительно имею в виду вверх…
Переворачивал страницы с такой силой, что они порвались. Финансовые колонки и редакционные страницы, спорящие о том, был ли Ник Чоппер достаточно хорошо связан, чтобы привлечь внимание Трона к предлагаемой схеме поощрения сотрудников тикток.... Было бы ли это хорошо для страны Оз.... Социальные обязательства, если таковые имеются, по вознаграждению часового механизма за то, что он тикает вовремя.... Страдания рабочих и их семей, если бы была объявлена всеобщая забастовка.... НИК ЧОППЕР: КРОВОТОЧАЩЕЕ СЕРДЦЕ ИЛИ ЧЕРТОВСКИ БЕССЕРДЕЧНЫЙ?
Бррр было все равно. Это были вечеринки, на которые его не приглашали, салоны, заседания комитета, посвященные сбору средств для переоборудования библиотек в стиле императорской Озмы, теперь, когда больше не запрещалось произносить ее имя.... Пьяные обеды газетчиков, которые смеялись над бесчинствами высоких и могучих! Он был бы рад подшутить над своими бывшими друзьями, если бы его пригласили сделать это.
Затем какой-то журналист, пишущий под псевдонимом Шпионаж, опубликовал колонку, в которой поставил под сомнение правильность того, что Дворец присвоил Льву, который, в конце концов, был коллаборационистом, хотя бы низшую должность полномочного представителя. Он ведь работал по приказу Гудвина, не так ли - когда более респектабельные животные были заключены в тюрьму или бежали в глубинку?
Коллаборационист. Работая на Гудвина, который так много сделал для угнетения животных страны Оз. Когда-то Бррр был запятнан как знакомый Ведьмы, теперь он был лакеем ее врага. Он был перебежчиком на все времена года. Ты не смог бы победить.
Возможно, рассуждали они, если бы Трусливого Льва лишили его почестей, трудолюбивые животные, наконец, почувствовали бы себя вправе вернуться в города и поселки страны Оз и снова поступить на работу. Разве Бррр не был известен как Трусливый Лев? Если бы он был таким храбрым, он бы сам отказался от своих почестей, добровольно, ради символизма этого. Его извинения перед нацией.
Позвольте ему реабилитироваться как обычному гражданину и присоединиться к рабочей силе животных, которые, как надеялся Лояльный Оз, вскоре вернутся из изгнания - то есть к тем, кто не был уничтожен. Верните животных в качестве резервного трудового ресурса. Покажите взволнованным работникам мельницы, что их можно отпустить, если они создадут проблемы.
Так что тогда прочь, вон оттуда, но хорошо. Бррр старался не думать о несправедливости этого, но, конечно, несправедливость встречала его ежедневно. Была ли какая-то причина, по которой он должен был быть так встревожен, кроме злонамеренности судьбы?
Он не избегал мыслей о Элли; в этом не было необходимости. Она испарилась из страны Оз так же успешно, как и сама Ведьма. Можно было бы подумать, что Элли привезли из-за границы только для того, чтобы поразвлечься с Ведьмой. Но это была паранойя, не так ли? К черту Элли. В некотором роде говоря.
А что касается его обещания присматривать за Лестаром - что ж, у Лестара была своя история, которой нужно было следовать. Он растворился в толпе Изумрудного города. Просто еще один беспризорник, беспомощный маленький человек, отвергнутый сильными мира сего. Пусть он уклоняется от собственной судьбы, как может; в конце концов, он не был львенком. Бррр должен был защищать свою собственную шкуру.
Снова вернуться в дебри, где известие о его понижении в должности в результате низкого продвижения по службе могло бы оказаться менее горьким, менее публичным. Конечно, ему придется избегать гуллимов. Если бы Мухлама Хаким была жива, она могла бы сейчас быть вождем. И если бы общение Гуллимов было таким острым, как они хвастались, они бы услышали, что их сбежавший Лев был маргинализирован из-за унижения мелких почестей. И запятнан худшей насмешкой из всех. Коллаборационист.
Нет, он бы избегал гуллимов. Избегайте их всех. Избежать всего этого проклятого бардака всей его проклятой жизни до сих пор.

 Отправлено: 20.12.22 18:15. Заголовок: 6

В ЧЕСТЬ ЭЛЛИ.

Бррр лелеял мысль, что он мог бы вернуться и снова присоединиться к этому прайду львов с хохлатыми подбородками в восточных Мадленах. Насколько он знал, он был первым Львом с титулом. Возможно, прайд жил достаточно далеко от ИГ, чтобы не слышать проклятия “Коллаборационист!” Может быть, он решил бы произвести впечатление. Переосмысливая свое раннее бегство с него, они могут прийти к выводу, что были слишком провинциальны, чтобы с первого раза признать его достоинства. Почему бы и нет?
Но по прошествии этих лет Львы рассеялись. Глубинка Гилликина не оказалась гостеприимной для животных, даже для тех, кто никогда не покидал свою естественную среду обитания в дикой природе. От мелких животных, которые все еще оставались здесь, не желая покидать старый район, Бррр узнал, что львы с хохлатыми подбородками мигрировали на запад, в Страну манчкинов. “Хотя мне говорили, - продолжала самоуверенная Белка с волчьей пастью, из-за чего его слова было трудно разобрать, - что времена для животных в Свободном штате Манчкиния были не легче, чем в Лояльной стране Оз. Великая засуха слепа к национальным границам. Более крупным животным пришлось уйти в менее полезные земли”.
“Например?”
“Более труднопроходимые участки к югу от дороги из желтого кирпича. Нест Хардингс, Венд Хардингс и деревни-призраки на берегах Илсуотера.”
“Призрачные деревушки”. Конечно, не озмисты; они держали свои убежища в Великом лесу Гилликин. Или Облачное болото пострадало от засухи, и призраки тоже мигрировали?
“Я имею в виду старые фермерские деревни на юго-западе Манчкинии - последний жалкий кусочек перед тем, как Манчкиния превратится в непроходимую пустыню. Эти пустынные места, которые даже людям больше не нужны. Или которые люди бросили, как только животные начали заселяться”.
“Я пойду в ту сторону”.
“Я пойду с тобой”, - сочно сказала Белка.
“ Нет, если тебе дороги твои орехи.. Забудь об этом”. Бррр покончил с поиском приятелей на дороге.
Он направился на запад, учась лелеять свои обиды, как многие приятные воспоминания. Вынимать их в часы его дремоты, в его снах. Чтобы цепляться за них в приступах бессонницы. Он вспомнил, как хмурая мисс Пиарсоди Скаллоп лечила свои таинственные недуги со всей преданностью послушницы. Он с таким же рвением реагировал на сыпавшиеся на него оскорбления, постоянно обращая на них внимание.
Смерть Джеммси. Насмешки медведей. Изнание озмистами. Резня в Трауме. Прекрасный, но жестокий случай с Мухламой и его последующее изгнание из Гуллима.
А потом насмешки. Трус. Ведьмин приятель. “Маленькая мисс Сисси” в одной популярной музыкальной пародии, которая была в моде в тот сезон, когда он сбежал из кварталов Амплтона. Лорд Лоу Полномочный представитель, ради любви к Лурлине. Коллаборационист.
Лев, даже малодушный, может бродить по недружелюбному ландшафту легче, чем, скажем, Барсук или медлительная корова. Льва избегали, но никак иначе не оскорбляли. Он держался особняком. Он мог найти мало работы в Стране Манчкинов; фермеры ревностно выполняли свои обязанности по хозяйству.
Однажды ночью он заснул на краю кукурузного поля, и ему приснилось более счастливое прошлое. Когда он проснулся, чтобы отлить, он услышал свой собственный голос, бормочущий у него в ушах. Он разговаривал с поджарым пугалом, созданным для отпугивания хищников. Это было странно, совсем не похоже на его прежнего приятеля. Ни мужчина, ни женщина, ни животное, ни человек, у этого существа был женский фартук, фермерская мягкая фетровая шляпа для часовни, бычий ошейник и хитро устроенный ремешок из колокольчиков для саней. Его голова была чем-то вроде тыквы, размягчающейся сзади, а семена, выпавшие из ссадины на черепе растения, были обглоданы полевыми мышами. “Отойди от моего человека Джека!” - прорычал Лев, но когда мыши в ужасе разбежались, ему пришлось заплакать. Он дошел до этого: властвовал над тупыми мышами на ослабленных засухой полях. И разговаривать с пустышкой - лучшее, на что он мог претендовать как на друга.
Он пересек границу из Гилликина в Манчкинию недалеко от южной границы Мадлен. Он хотел держаться подальше от Гуллима, поэтому направился на юго-восток, к тому месту, где дорога из желтого кирпича пересекала реку Манчкин через пролет из девяти арок из мертвого камня. На дальней стороне местность лежала и отказывалась двигаться, даже морщинки на пыльной земле не было. Подходит для небольшого, но натурального хозяйства. Ничего из того, что можно было бы найти в корзине с кукурузой дальше к северу от Манчкинии. Просто жалкие фермы, посеревшие от ветра и сожаления.
Единственной работой, за которую он мог взяться и которую выполнял без огорчения, была перевозка навоза из фермерских конюшен. На этой пустоши фермеры не могли обеспечить достойный урожай зерновых культур без навоза. Так что конюшни были фабриками дерьма. Были ли Животные настолько рады, что их овсянка гадила по требованию, Бррр не знал, и он изо всех сил старался не спрашивать. Оказавшись лицом к лицу с Жеребцом на привязи, Бррр повел себя так, как будто он был немым Львом или, возможно, не знал основ озишского языка. Он не сомневался, что Жеребец видит уловку насквозь, но все равно казалось правильным притворяться немым.
Он выполнил работу, ему заплатили внутренностями и потрохами.
Он спал отдельно, в одиночестве, и оставался там до тех пор, пока его бессонница не разыгралась снова, после чего он перешел на следующую ферму. Постоянно меняющийся горизонт казался единственной профилактикой от его навязчивого пересмотра своих обид.
Следующий горизонт, иногда просто следующая ферма, всегда был более многообещающим, пока, в конце концов, не оказалось, что это не так.
Таким образом, Бррр медленно продвигался на юго-запад через Манчкинию, пока не добрался до труднопроходимого района, известного как Хардинги.
Белка была точна в своем описании. В городах Три мертвых дерева, Раш-Марджинс и неуместно названный Центр Баунти (больше похоже на Центр Злобы) преследуемые существа притаились и извлекли максимум пользы из плохой ситуации.
К этому времени он, наконец, начал понимать, что случилось с животными в стране Оз. Профессионалы - болтающие классы, а также щебечущие, кудахчущие, гогочущие и ревущие классы - ушли в подполье. Некоторые из них буквально (Кроты, Кролики, Барсуки), некоторые символически. Как правило, многие из них так долго были далеки от любого вида физического труда, что у них совсем не получалось, когда они пытались снова заняться практикой своих предков.
Они зарабатывали себе на жизнь, как это было, в городках юго-западной части Манчкинии - в каменистых долинах и почерневших, солоноватых ручьях, на безлесных холмах, где росли только утесник и ракитник, а иногда и усталое стадо овец, из-за их усталой шерсти, или жеребята с перечным молоком, из-за не менее утомительного сыра. Животные теснились, щека к щетинистой челюсти, или чахли от жира, в каменных хижинах, каменных лачугах, каменных навесах и каменных амбарах, построенных в более обнадеживающие времена.
Бррр продолжил свою карьеру в дешевом изобразительном искусстве. Месяц в "Трех мертвых деревьях", две недели в Брод-Слоуп-Тауне, затем довольно долгое пребывание, почти год, на окраинах Раша, поверхность Илсуотера, сверкающая суровой красотой в редких лучах солнечного света. Чаще всего небо было испещрено серыми прожилками. Здесь никогда не было очень тепло, даже весной, из-за постоянных ветров, похожих на приливные волны. Они бесконечно засыпали оконные стекла песком, принесенным из западных пустынь.
Но в конце концов даже порывы ветра тоже стали невыносимыми, и Бррр прокладывал себе путь против ветра, все дальше на юг. Он задавался вопросом, не питает ли он тайного желания полностью покинуть страну Оз, отправиться в безлюдную пустыню, из которой, как говорили, нет возврата. Выкопать себе могилу в самой большой куче кошачьего помета, какую только могла предоставить природа, похоронить себя там, как дерьмо. Вне законной досягаемости самой страны Оз, вне ее памяти, если бы он только мог устроить и это тоже.
Однажды вечером на южном склоне Илсуотера, недалеко от Стоунспар-Энда, Бррр наткнулся на заброшенный дом священника. Он был посвящен служению министра-юниониста - Бррр узнал символы, вырезанные над перемычкой. Он едва не пропустил это мимо ушей, поскольку благочестивые речи были ему нужны не больше, чем политический капитал. Однако из открытого окна донесся голос, предлагающий стакан воды, и никто не отказался от напитка, даже если это было сделано ценой духовного обольщения.
Это была древняя обезьяна в стеганом бархатном смокинге, таком старом и потертом, что по нему невозможно было догадаться о его первоначальном цвете. Он поманил меня трясущимися костяшками пальцев. Он называл себя мистером Микко. Он делил землянку с кабаном по имени профессор Ленкс, который из-за ухудшения состояния бедер был прикован к тележке на колесах, которую Обезьяна едва могла протащить через садовую дверь.
Оба они были слишком стары, чтобы много делать, но помнили старые добрые времена, когда они были штатными преподавателями в Шиз.
”На постоянной основе, - настаивал мистер Микко, - пока мы не остались без работы“.
“Уволены”, - сказал профессор Ленкс. “Передай шафрановый крем, хорошо, старина?”
Своего рода шутка. Шафрановый крем для этих двоих остался в прошлом.
Они разместили Льва достаточно спокойно, убедившись, что он понимает, что это только временно. Бррр попытался подавить желание посмеяться над их старомодными манерами. То, как они настаивали на том, чтобы предложить ему две трети того, что у них было в кладовой, было елейным и превосходным. Он все равно это съел.
“Вы ищете дом, но у нас здесь только две спальные комнаты”, - заметил мистер Микко. “Мы дворяне определенного поколения, разве ты не знаешь, поэтому мы не стали бы спать в общих помещениях, как скот”.
“Конечно, нет”, - сказал профессор Ленкс. “Никогда не думай об этом. Сама идея.”
“Слишком уютно. Не в нашем стиле”.
“Ты предполагаешь, что мне не все равно”. Бррр умудрился прозвучать оскорбленно, смутно.
“ Ну, Лев сам по себе..." Их голоса прервались. Подозрительно, они хотели сказать. "На свободе".
"Мой конец не свободен”.
Им не нравился такой стиль фальсификации. “И, конечно, еды не хватает. Если бы у нас были сады, подобные тем, что сейчас в колледже, это могло бы быть другое дело. Овощи! Вы помните овощи, мистер Микко? Сладкий летний зеленый лук, помидоры, голубая фасоль! И когда кукуруза созрела! Сезон Аллилуйи.”
“Действительно, я хорошо это помню, мой дорогой профессор. Хотя я также был неравнодушен к формальным прогулочным садам, цветникам, цветущим вишням, бордюрам из миккасандры и ириса...”
“Шиз был раем садов. Здесь, увы, если мы получаем восемь картофелин за сезон, нам повезло”.
“Сады Крейг-Холла! Я действительно помню. В тот год, когда пересаженный плющ-термитник из Малого Келлса одичал! Сотрудникам потребовалось пять лет, чтобы искоренить все это. Им даже пришлось снести древнее святилище лурлинистов, потому что мигрирующий корневище закрепилось там.”
“Если бы у нас сейчас была проблема с вторжениями”.
“У нас есть. В нас вторгается грязь”.
Они рассмеялись. Это было так, как будто Бррр больше не было там. Их воспоминания были сильнее, чем настоящий момент. Бррр чувствовал себя так, словно он был новым пришельцем.
“Я сам был в Шизе”, - отважился он.
“Ну что ж, дорогой мальчик, многие идут в Шиз”, - сказал мистер Микко.
“И многие покидают его”, - сказал профессор Ленкс.
Они смотрели друг на друга так, словно обсуждали глубочайшие философские принципы. Затем они одновременно рассмеялись. “Скатертью дорога плохому мусору!” Их одновременность была приторной, но в некотором роде сладкой.
За ужином - отвратительная картофельная каша и бутерброды на черством хлебе - разговор вернулся к Шиз. Естественно. Бррр узнал гораздо больше о неблагоприятных для животных законах, принятых во время правления Гудвина. В самом начале, когда профессиональные Животные еще могли оставлять свои должности и свободно пересекать границы, профессор Ленкс бежал слишком быстро, чтобы ликвидировать значительный портфель, хранившийся в одном из доверительных домов Шиз. Он предположил, что с тех пор средства были кооптированы финансовыми министрами Гудвина, но у него не было возможности узнать.
“Я не осмеливаюсь писать, чтобы узнать. Видите ли, я не хочу выдавать свое местоположение. Старомодная сдержанность в денежных вопросах, и в этом смысле осторожность, - сказал Кабан.
“Никто бы не назвал тебя трусливым, старина”, - сказал мистер Микко, что прозвучало как ответный удар в разногласиях между ними, которые растянулись на годы. “Немного горчицы на твою сырную булочку? Я так думаю. Позволь мне намазать его для тебя.”
Возможно, это был трепет сочувствия к профессору Ленксу, вынужденному терпеть это особое оскорбление - трусливое!- или, может быть, Бррр просто испытал облегчение от того, что сам не стал объектом критики. Он поймал себя на том, что говорит: “На самом деле у меня когда-то был профиль в Шизе - в некотором роде - и, конечно, теперь я официально Титулован, по приказу леди Стеллы”.
“Титулован! И вы не упоминали об этом до сих пор. Вы слишком скромны, сэр Бррр, - сказал профессор Ленкс. “Могу я унизить вас еще одной ложкой похлебки?”
“В наши дни в Изумрудном городе ощущается нехватка определенных видов рабочей силы”, - сказал Бррр. “Похоже, работа по дому еще не открыта для животных, но есть и другие возможности. Ухаживание - это история, джентльмены. Твое старое пристанище, Шиз, окружено фабриками. Я так понимаю, Дикси Хаус к северу от Шиза просит прислугу. Законы о защите животных значительно смягчены, и ИГ делает всевозможные попытки помочь изгнанным животным”.
“Ну, мы слишком стары, чтобы наниматься на работу”, - сказал мистер Микко.
“И я калека”, - сказал профессор Ленкс. “Не говоря уже о том, что моей специальностью была математика. Я специализировался на разбавленных уравнениях.”
“Вы сказали, обманутые уравнения?” Мистер Микко благочестиво изложил это.
“Ха-ха, чрезвычайно ха. Какое у тебя крепкое чувство юмора. Жаль, что это не соответствует вашему чувству истории. Или, может быть, вы преподавали театральное искусство, я совсем забыл, как, конечно, и следовало ожидать.”
Как для того, чтобы сгладить комедию с профессиональным снайперством, так и по любой другой причине, Бррр сказал: “Если министры труда ИГ действительно заинтересованы в возвращении рабочей силы для животных, им было бы разумно высвободить любые средства, выделенные животным, которым пришлось уйти из-за любезностей Гудвина.’”
“Нам не нужно было уходить”, - сказал мистер Микко. “Я действительно преподавал историю, юный сэр Бррр, и я знаю это много. Знаете, мы могли бы с таким же успехом отправиться в тюрьму. Нам никогда не отказывали в этом выборе. Так что считается, что мы ушли по собственной воле”.
“Ты знаешь, что я имею в виду”, - сказал Лев. “Банки могли бы объявить своего рода амнистию. Если бы животным снова разрешили инвестировать и получать прибыль, они, возможно, с большей вероятностью подставили бы свои плечи колесу промышленного прогресса. Власть Имущие должны рассмотреть это”.
“Ну, я бы доверял нынешней администрации не больше, чем Гудвину из страны Оз, пусть он гниет в аду, а все дети спят спокойно, большое вам спасибо”. Профессор Ленкс подцепил языком кусочек кожуры, а затем выплюнул это месиво из уголка своего щетинистого рта.
“Ту-ту. И я только что подмел эту навозную кучу”, - сказал мистер Микко и сплюнул в унисон.
“О, Страшила недостаточно умен, чтобы быть хитрым”, - сказал Лев.
“Глупость так же опасна, как и ум”, - возразила Обезьяна.
“Тем более”, - сказал Кабан.
Бррр посмотрел на них двоих, отмечая их немощи, их унижения, их отважную любезность по отношению к нему. Ему не нравились старые чудаки, ничего настолько радикального, как это. Но если бы он принадлежал к определенному классу городских животных, он мог бы сам когда-то поступить в Университет Шиз. Он почувствовал нежность при этой мысли. Они могли бы быть его настоящими профессорами. На мгновение он притворился, что так оно и есть, а он был преданным учеником, который преуспел в этом мире и заботился об их интересах, о старых добрых друзьях, теперь, когда они мало что могли сделать сами.
“Время от времени я посещал несколько лекций”, - сказал он им, разыгрывая фантазию. Что ж, посещение лекций, открытых для публики, было достаточно правдой. “Когда-то у меня была частная практика торговли небольшими оригинальными гравюрами под стеклом, иногда акварелью. Я узнал довольно много о старой бумаге и летучих свойствах некоторых пигментов...”
“ Ах, не скажешь! Но как странно, — сказал мистер Микко. — Я не думаю, что вы когда-нибудь встречали мисс Квазимода? Она была Белой Обезьяной, которая учила рисовать с натуры. Довольно скандально.”
“Учитывая ваше участие, я бы не удивился”, - нараспев произнес профессор Ленкс.
“Я имею в виду рисунок с натуры”, - фыркнул мистер Микко. “Сама идея!”
“Нет, нет, я никогда этого не делал”, - поспешно сказал Бррр. “Я не помню ничьего имени с того времени, за исключением директрисы одного из женских залов. Кто-то по имени…Мадам…Мадам Виллины.”
Тишину можно было соскрести шпателем.
“Она была в сговоре с Гудвином”, - коротко сказал профессор Ленкс. “Во всяком случае, так было сказано в SCR”.
“Конечно, она была, она и ее маленький агент тикток. Грамитик”.
“Громметик”.
“ При всем уважении. Я уверен, что это был Грамматик. Грамитик.”
“У твоей уверенности больше голых пятен, чем у твоего скальпа”.
Мистер Микко оскалил свои старые зубы на своего коллегу и снова повернулся к Бррр. “Не обращайте внимания на профессора Ленкса; его разум сходит с ума. Я полагаю, вы никогда не сталкивались с доктором Дилламондом? Козел, разбирающийся в нескольких областях, в том числе в истории и естественных науках.”
“История науки”, - пробормотал профессор Ленкс. “Наука об истории”.
“Я никогда этого не делал. И я прошу прощения за то, что упомянул мадам Виллину. Я не встречался с ней лично. Она председательствовала на чаепитиях для посетителей - общественные отношения, что-то в этом роде, схема смягчения напряженности между городом и деревней. Раз или два она читала лекции. Я не помню тему.”
Однако он это сделал. Враждебные законы животных и милосердие Гудвина.
“Доктор Дилламонд”, - сказал профессор Ленкс. “Прекрасный ученый”.
“И ранний поклонник Бастинды Троппус, насколько я помню”, - добавил мистер Микко.
Бррр воспользовался представившимся шансом. “Я полагаю, вы не помните случая, когда в лабораторию в Шизе принесли детеныша Льва? Для какого-то лечения?”
Профессор Ленкс и мистер Микко обменялись взглядами.
“Многое было сделано, о чем лучше не вспоминать”, - мягко сказал мистер Микко.
“Я думаю, что я мог бы быть тем львенком”.
Гробовая тишина, когда в соседней комнате несколько углей выпали из их маленькой кучки.
“Мы все могли бы быть тем львенком”, - сказал Кабан.
Обезьяна встала, чтобы убрать. Чашки дрожали в его руках. Когда он вышел из комнаты, Кабан наклонился вперед. “Мы этого не одобряли”, - прошептал он. “Пожалуйста, не говори об этом снова. Он очень расстраивается, старый дурак.”
“Это была моя жизнь”, - сказал Бррр.
“И это наше, то, что от него осталось. Пощади нас и спаси себя. Ты достаточно молод. Смотри: ты выжил. Благослови вас господь, дорогой сэр. Благослови тебя Господь, и заткнись.”
Когда мистер Микко убрал со стола, Бррр втолкнул тележку профессора Ленкса в переднюю гостиную, где она заняла половину комнаты. Лев разворошил огонь, в то время как Кабан погрузился в размышления о мадам Виллине и последних золотых годах интегрированной университетской жизни. Когда Бррр устроился в старом потрепанном кресле с мягкой обивкой (просто покрытом серебристой обезьяньей шерстью), он не говорил, а думал о животных в изгнании и о необходимости современной рабочей силы на фабриках.
Здесь была возможность. Смотрю ему в лицо. Своего рода реабилитация, если он все сделал правильно. Если бы у него хватило смелости сделать это.
Во время ужина Бррр сделал свое предложение за бокалом горького хереса. Он предложил свои услуги в качестве посредника. Он вернется в Шиз и представится соответствующим властям как агент профессора Ленкса. Он запросил бы 15 процентов от любых средств, которые ему удалось бы найти и организовать их высвобождение. Все нотариально заверено и оформлено.
“Я знаю, что вы молоды”, - сказал мистер Микко. “Ну, моложавы. Но хватит ли у тебя смелости вернуться в Лояльный Оз?”
“Я лорд”, - напомнил он им. “Однажды я получил медаль от самого Гудвина из страны Оз. И какое-то время я считал Страшилу, который сидит на троне, своим личным другом.”
“Мы вращаемся в высоких кругах, но носим такую благородно потертую куртку”, - сказал Кабан, столь же кроткий, сколь и насмешливый.
Бррр настаивал на своем. “Я должен, по крайней мере, иметь возможность добиться аудиенции у него, если банки будут мне мешать”.
Профессор Ленкс не мог сдержать дрожь, когда мистер Микко, более умелой рукой, трудился над контрактом, в котором Бррр выступал в качестве финансового агента.
“ Если предположить, что со стороны Лояльной страны Оз банк Шиза выполнит свои условия, разрешит ли Высокопоставленный Троппус здесь, в Манчкинии, перевести средства?» — спросил Бррр. «Я мало знаю о денежно-кредитной политике. И вообще, кто теперь нынешний Высокопреосвященный Троппус?”
“Со смертью Бастинды и Гингемы титул выдающегося Троппуса должен был вернуться к Шеллу”, - сказал мистер Микко. “ Я имею в виду, учитывая отсутствие вопроса о женщинах линии. Ибо, подобно происхождению Озмы, Высокопреосвященства нисходят с предубеждением по материнской линии. Но говорят, что Шелл — завсегдатай в игорных заведениях Изумрудного города. А также постоянный посетитель игровых залов для девушек. Он не проявлял никакого желания отказываться от светской жизни и возвращаться сюда, чтобы управлять страной-изгоем. Можно подозревать, что его политические симпатии, если они когда-либо возникали, в любом случае соответствовали бы симпатиям Гудвина”.
“ Кто еще появился?" - спросил Бррр. "Я имею в виду, чтобы подхватить графство, которое Гингема оставила после своей смерти?"
"Немного местных, - сказал мистер Микко, - но если бы у нас были деньги, которые вы могли бы нам принести, мы бы поставили их на выдающегося пастора в Старой Пастории. Ее зовут Момбли".
"Ее зовут Момби”.
“Ее имя не имеет значения. Мямля, мамочка, ты дашь мне закончить, старушка дорогая? Она держится особняком. Она дальняя родственница Пасториуса, который был последним регентом Озмы до захвата власти Гудвином. Вероятно, у нее больше всего оснований противостоять Изумрудному городу в случае попытки повторной аннексии, хотя я не знаю, стала бы она этого делать. Я не думаю, что у нее есть убежденность в исключительности, которой обладала Гингема”.
“В любом случае, мы используем одну и ту же валюту, - добавил Кабан, - так как же может быть запрет на возврат наших пенсионных средств?”
Бррр оставил их наедине с их болтовней и погрузился в дымку предвкушения. Может ли это сработать? Законная работа, обслуживающая два населения одновременно? Если бы он помог разрешить трудовой кризис, несомненно, это придало бы ему легитимность, которая до сих пор ускользала от него в человеческом обществе?
Прошло несколько лет с тех пор, как он покинул Изумрудный город. Он мог бы вернуться с триумфом, сделав сначала круг на север, в Шиз, конечно, чтобы начать переговоры.
Он заснул перед камином, и ему приснилась благодарность.
Утром Бррр удалось выпросить у двух старых холостяков аванс в счет будущих заработков - мешок с пятнадцатью меттанитовыми флоринами. С растущими надеждами он отправился обратно по суше в Шиз. Вернулся из самого отдаленного обитаемого уголка Страны Манчкинов, вернулся к жизни. Все это время строил козни. Сначала он потратил бы треть денег на новый гардероб, а затем купил бы квартиру в респектабельном районе. Куда-нибудь получше, чем кварталы Амплтона: это было важно. Люди бы заметили.
Неделю, не больше, он ходил в кафе и на концерты. Он бы снизошел до того, чтобы не узнать никого из своих бывших коллег. Этого было бы достаточно, чтобы быть замеченным. Бррр вернулся. Бррр вернулся в город. Вкусный. Он вернулся: Лев, не боящийся человеческого общества. Пусть о нем скажут, что он был первым из Животных, вышедшим из укрытия. Он первый, ты же знаешь. Кто бы мог подумать такое о нем?
Пусть говорят, что он высоко держал голову.
Его грива - бронзовый ерш. Невзгоды укрепили его! Пусть это тоже будет сказано.
Однако его колени дрожали под панелями красного бархатного пальто, специально скроенного длинным, чтобы скрыть именно такой синдром, когда он, наконец, набрался смелости представиться генерал-губернатору банковского дома, указанного профессором Ленксом.
Он представился как сэр Бррр, Лорд из Дворца Трона страны Оз. Он не уточнил свой ранг и не назвал свой округ, что оказалось разумным ходом. Генерал-губернатор, по-видимому, счел невежливым задавать вопросы. (До сих пор название животного само по себе было отклонением, и, возможно, предположил Бррр, генеральный директор банка не хотел, чтобы его видели не знающим условностей, какими бы новыми они ни были.)
Несколько шокированные просьбой сэра Бррра, банковские чиновники не смогли достаточно быстро найти причину отклонить его ходатайство. В конце концов, нужно было решить, какую комиссию применить к сумме снятия средств за непосильную работу по обеспечению сохранности депозита профессора Ленкса все эти долгие годы, в то время как упомянутый рассеянный профессор бездельничал, не получив даже открытки на праздники.
Когда они объявили сумму, которую они возьмут - 30 процентов, - Бррр был шокирован. Он сразу понял, что недооценил себя в отношении процента от своего гонорара. Но как легко преувеличить на 5 процентов то, что взимал банк, и прикарманить разницу. Он того стоил. Без его умения вести переговоры и его самообладания животные в Каменном Конце ничего бы не получили.
Взяв с собой письмо с заверениями, Бррр отправился обратно в Страну Манчкинов. Он избегал большой дороги, опасаясь бандитов - у него были с собой наличные, - поэтому потребовалось некоторое время, чтобы прибыть. За то время, что его не было, мистер Микко перенес какую-то вирусную инфекцию и потерял все зубы, и он отказался выходить из своей комнаты.
Со своей стороны, профессор Ленкс был разгневан, узнав, что его инвестиции, далекие от роста, потеряли 50 процентов своей первоначальной стоимости. Но иметь немного наличных было лучше, чем ничего не иметь. Он горячо поблагодарил Бррра со слезами и колючими объятиями и представил его соседу из "Трех мертвых деревьев", старому калеке Цебре, чья семья тоже имела внушительный трастовый фонд в шизском денежном импорте.…
Таким образом, карьера Бррра как профессионального регулировщика личных финансов - его собственная - укоренилась и процветала. Он устроился на новом месте в Шизе, на крыше переоборудованного дворца. У него был личный лифт, и он нанял личного камердинера - человека, какой восхитительный штрих - и из своего салона ночью он мог видеть сверкающие огни банков, отражающиеся в черных водах канала Самоубийц. На пианино была наброшена тигровая шкура.

 Отправлено: 22.12.22 05:51. Заголовок: 7

ЛЕВ МОГ двигаться по кругу, чего не могли другие. Как только он зарекомендовал себя как профессиональный арбитр, сэр Бррр начал требовать - и получать - более полезные отзывы. Письма от соответствующих должностных лиц, которые разрешили ему пересечь границу страны Оз и Манчкинии на контрольно-пропускном пункте под названием Мышиная нора Манчкина. Это тоже хорошо. Гораздо безопаснее, чем суета по бездорожью, которую предпочитали предприятия черного рынка. Тем не менее, страх перед ограблением на дороге оставался сильным, поскольку колеса арендованного фургона были с бронзовыми ободами, ударяясь о желтую кирпичную мостовую, издавали тревожный звон - "Деньги здесь!.
Камердинер Бррра одновременно был и кучером. Он носил дубинку и пистолет и сам был похож на бандита, что, возможно, было полезно. У него постоянно текло из носа, и он, казалось, наслаждался своим пуншем в любое время дня и вечера, что Бррр упускал из виду, поскольку все остальное казалось в порядке. Его звали Мухобойка.
У Бррра никогда не возникало необходимости обращаться к своему старому приятелю Страшиле из Изумрудного города. И это тоже хорошо, поскольку Пугало сошло вниз или через него перешагнули. Действительно, Мухобойка, выступая от имени полусвета, настаивала на том, что Пугало исчезло. Власть в ИГ теперь перешла к невероятной личности Шелла Троппуса, который публично хвастался своим родством от своих знаменитых и могущественных сестер, Гингемы и Бастинды. А потом он провозгласил себя императором.
На основании каких полномочий? У него было обращение. Неназванный Бог выбрал его, чтобы возглавить страну Оз. Неназванный Бог избрал в Шелле слугу и управителя этого великого народа, этой достойной нации, этого скопища добра, этого благословенного зеленого пастбища, окруженного жгучими пустынями... Что ж, риторика была почти такой же обильной, как и моральное успокоение, которым Оз приписывал себя.
Бррр не обратил на это особого внимания, разве что порадовался, что ему не нужно было приближаться к Дворцу императора страны Оз. Вместо этого он занялся более традиционными кредитами типа двойной бухгалтерии.
Банкам не нравилось видеть, как сокращаются их депозиты, но те, кто был в курсе, всегда бормотали о стоимости предстоящего военного удара. Кто может сказать, когда Трон может конфисковать депозиты с целью финансирования армии? Если бы банки могли взимать 30 процентов за каждое снятие средств Животным, а затем использовать магическую бухгалтерию, чтобы исчезли их доходы так же тщательно, как исчезла сама Озма, они были бы в некотором роде впереди.
Любые внутренние сомнения были легко подавлены. Определенная группа лоялистов никогда не соглашалась с тем, что в банках Шиза вообще должны храниться фонды животных. Прогнившие!
Таким образом, банки процветали в краткосрочной перспективе и скрывали свои доходы; Животные получили некоторый капитал после длительного периода нищеты; и Бррр процветал. Его собственный счет накапливался как... ну, как по волшебству. Он расплатился со старыми долгами, связанными с кварталами Амплтона, и разумно вложил деньги в менее безвкусные позолоченные гравюры Хиири Фуркенстаэля. Не для торговли, а для собственного удовольствия.
Однажды днем Лев столкнулся с Пиарсоди Скаллоп на бирже изящной гравюры по ту сторону цирка Тикнора. Она не очень постарела, лицо ее стало багровым, и она была одета в неподходящее девичье платье, сплошь в белых рюшах и розовых меховых поясах. Ее ботинок был расстегнут, потому что она страдала от слоновьей лодыжки. Болезнь заставила одно плечо опуститься к полу ниже, чем другое, но мисс Скаллоп с удивлением выпрямилась, увидев его. Она шла, спотыкаясь, по усыпанному опилками полу, подняв обе руки в воздух, как будто собиралась швырнуть арбуз. Он был порезал на куски.
Он жил припеваючи, набрал вес, стал почти грузным, как и подобает джентльмену средних лет. Он хорошо ел. Это было заметно.
Он называл это гравитацией, но в основном это была подливка. Он плавал в подливе.
Пока лодка с подливкой не выплеснула его..
На этот раз все произошло так медленно, так изящно, что он даже не заметил, как это произошло. Он уделял мало внимания разговорам в клубе о необходимости рабочей силы для животных, чтобы поддержать производственный сектор Гилликинии. Никаких существенных улучшений в этой области пока не отмечено, что обеспокоило руководителей отрасли. Но сэр Бррр - теперь он использовал этот титул - не чувствовал себя замешанным. Во-первых, он сам не был чернорабочим, что было совершенно очевидно. Во-вторых, хотя он изначально предложил банкам Шиз, что ослабление денежно-кредитной политики приведет к росту числа работников животноводства, ищущих работу, банкиры, казалось, проявляли должное терпение. Банки все еще взимали огромные комиссии за снятие средств. “На что им есть, на что жаловаться?” он что-то пробормотал своему камердинеру, не ожидая ответа. Мухобойка ему ничего не ответил.
Что бы там еще ни лаяли и ни мычали, Верный Оз не видел возврата к законам о защите животных. На самом деле, эти старые стратегии сдерживания были отменены в церемониях, пропитанных общественной символикой. ПРИЕЗЖАЙТЕ ДОМОЙ В СТРАНУ ОЗ и читайте правительственные объявления на всю страницу.
“Ха”, - сказал Бррр Мухобойке. “Возвращайся домой в Оз. Вот это будет день".
"Что это будет за день, сэр?”
Бррр объяснил. Животные, эмигрировавшие в Страну Манчкинии или в глубинку Винку, по-прежнему осторожно выбирались из своей безвестности. Едва ли лучше интегрированные в Свободное государство Манчкиния, где законы Гудвина о защите животных нанесли более слабый удар, многие животные, тем не менее, жили в относительном спокойствии. “Некоторые из них уже целое поколение находятся в изгнании, и их практически никто не трогает в сельских районах Хардингов и Фэллоуз. Они держатся особняком. Они нашли свое безопасное убежище и будут придерживаться его. Умно с их стороны, ты так не думаешь?”
“Я не знаю, сэр”.
Бррр обдумал это. Немногие животные пытались заново найти себя в Шизе или Изумрудном городе, как это сделал он. За границей - во Флиане, в Иксе - это было другое дело, но пески, окружавшие страну Оз, делали вероятным, что любой, кому удалось пережить путешествие по пересеченной местности в чужую страну, остался там.
Страна Оз - Лояльная и нет - оставалась, при всей своей широте, жизнеспособности и отдаленности, изолированной от чего-либо похожего на содружество наций. Еще не было построено судно, которое могло бы плавать по пескам пустыни на полозьях саней, хотя изобретатели и безумцы представляли себе такую вещь на протяжении многих поколений.
“Говорят, войска собираются на границе с Манчкинией”, - пробормотал он однажды Мухоловке. Камердинер подстригал ему бакенбарды. “Этот долгожданный удар по системе жизнеобеспечения Манчкинии?”
“Что бы это могла быть за система жизнеобеспечения, сэр?”
“Озеро под названием Тихое озеро. Огромная вещь. Ты что, газет не читаешь?”
“Я держусь особняком, сэр”.
Бррр обратился к финансовым отчетам. Это выглядело так, как будто Шелл, человеческий император страны Оз, обанкротил свою казну, наращивая вооруженные силы для возможного вторжения.
“На сегодня достаточно, Мухобойка”. Бррр решил добраться до банка. Он видел, что императорский канцлер приказал провести ревизию банков, надеясь найти гроши налогооблагаемой прибыли.
Управляющий банком был слишком занят, чтобы встретиться с ним. Он пришел домой и наблюдал, как разворачиваются события в газетах, слушал сплетни в клубах.
Подождите, - кричали аудиторы. Что это? Шиз-депозиты стекаются в отделившееся государство Манчкиния?
Возможно, финансируя вооруженные силы этой выскочки-нации?
И это во времена социальных волнений, когда не хватает рабочей силы, все еще продолжается засуха, а налоговая база сокращается по мере падения доходов?
Тьфу, воскликнул канцлер, и банкиры пожали плечами, и тьфу! скатился с их плеч. Это лежало, как приговор, на плечах Брррр.
Или, возможно, Мухобойка сдала его полиции. В любом случае, однажды утром появилась полиция, а камердинер сбежал, так что Бррр сам открыл дверь. На нем был, к сожалению, очаровательный халат из бежевого атласа, сотканного в полоску более темного бежевого цвета, с розовой окантовкой, очень приятный, очень о-о-о-какой-вечер, и его грива разметалась во все стороны. Сторонники новой журналистики - фотогравюры со вспышкой на месте - ждали за плечом констебля, чтобы устроить засаду на Льва.
“Пособничество и подстрекательство к врагу", - сказал констебль, как будто объявляя о преступлении, связанном с одеждой. "Это подделка Рампини?”
“Это оригинал”, - сказал Бррр, роняя его на пол. Нагота животных всегда вызывала у людей чувство глубокого дискомфорта. Это было лучшее, что он мог сделать в знак протеста, учитывая столь короткое уведомление. “Мне можно одеться самому?”
“Мы здесь джентльмены. Но сделай это быстро.” ЗАКУЙТЕ ЕГО В ЦЕПИ, гласила подпись к видео в тот вечер, и ЕСЛИ СЭРУ БРРР ТАК НРАВЯТСЯ НАШИВКИ, МЫ МОЖЕМ ПОКАЗАТЬ ЕМУ НЕСКОЛЬКО НАШИВОК НА ТЮРЕМНОЙ ОДЕЖДЕ.
Похлопайте еще немного, когда его поведут в тюрьму, - таков был смысл, а мы выходим на свободу за то, что похлопали ему по пальцам.
“Я всего лишь служба доставки”, - заявил Бррр секретарю суда. “Вам нужны банкиры, а не я”.
Регистратор поднял бровь. Бррр знал, что он говорил: банкиры всегда чисты. Банкиры чище священников. Что-то в деньгах изолирует их от добродетели.
“Для начала я обвиняю вас в мошенничестве”, - сказал первый судья, которого он увидел в Шизе, известный как судья дверного звонка за его работу по составлению первоначального судебного определения обвинительного заключения. “Ты негодяй”.
“Я обвиняю вас в преувеличении”, - парировал Лев. “Я жертва”.
Обвинение в мошенничестве было внесено в реестр - мошенничество, совершенное почему-то не против жертв (кто считает жертв?), а против самих банков. Мошенничество на службе государственной измены. (Может быть, его сдал один из его приятелей по бильярдной?) Жалобы были написаны таким запутанным языком, что Бррр не мог за ними уследить. Тем не менее, его желудок казался прожаренным, но крепким.
Его предложение вернуть банкам любые средства, которые, как считается, были незаконно сняты со счетов освобожденных животных, было встречено “без комментариев”. Суд был не в настроении торговаться. Бррр провел несколько недель в изоляторе временного содержания, не худшем жилище, чем та старая министерская хижина, в которой профессор Ленкс и мистер Микко впадали в маразм. Однажды ночью Льва запихнули в специальный поезд для осужденных, который в полночь отправился из Шиза в столицу. Бррр знал, что в миле или двух от императорского дворца, на южной лестнице, находится подземная тюрьма, высеченная на месте мегалитической гробницы. Он представлял себе это место как огромное устье страны Оз. Он разминал свою каменную глотку, ожидая туши Бррра.
Но сначала нужно было вынести несколько шагов: шутку с подачей апелляции в Изумрудном городе, наказание в виде необходимости ждать слушания, пока самый подлый судья не освободится от социальных обязательств. Обычные подлые сцены.
В соответствии с вынесенным против него судебным решением его активы были заморожены в ожидании присвоения. (Кто-то должен был заплатить за его заключение в Саутстейрсе, и лучше обвиняемый, чем государство.) Он не был ягненком, брошенным львам - он знал это, - он был Львом, брошенным смертоносным, но доминирующим Ягнятам Неназванного Бога.
Тогда, если это можно так назвать, наконец-то мне улыбнулась удача. Кто-то, служивший другом двора, узнал его в палате; это был Марграф из Биланоуз, гилликинский дворянин по имени Руфус. Для собственного развлечения, если не для чего другого, Руфус работал в Секретных делах, подразделении команды защиты дворца. Прежде чем окончательное рассмотрение апелляции Бррра могло быть отменено из-за недостаточной причины, и прежде чем его могли отправить в тюрьму, Руфус организовал встречу между преступником и судьей, выносящим приговор, профессиональной ругательницей по имени мисс Элдерсдоттер. По усмотрению суда Марграфу было разрешено присутствовать.
“Насколько я понимаю, вы Лорд”, - сказала мисс Элдерсдоттер. Ее блестящая челюсть ощетинилась таким количеством уродливых волосков, что она могла бы связать себе из них салфетку для подбородка.
“Сэр Бррр, низкий полномочный представитель Траума”, - ответил он.
“Первое животное, удостоенное такой чести”, - вставил лорд Руфус.
“Тем больше причин подавать пример”, - огрызнулась мисс Элдерсдоттер. “Тебе должно быть стыдно за себя, Бррр”. Ее отказ использовать почетное обращение был не чем иным, как насмешкой. Он управлял своим характером.
“Мне очень стыдно за то, что произошло”, - холодно сказал он.
“И что ж, возможно, так оно и есть”. Ее взгляд был прикован к документам. Он ожидал, что если он продолжит отвечать, она продолжит отвечать на его утверждения, чтобы последнее слово осталось за ней. Мне по-прежнему глубоко стыдно, ваша честь. Как и должно быть, Бррр. И как оно есть, ваша честь. Я бы ожидал, что это будет так, Бррр. И так далее. И так далее.
Затем она подняла глаза и сказала: “Не Трусливый Лев из инцидента на Востоке? Эти маленькие неприятности с изящной Элли? Ты действительно ходишь вокруг да около.”
“То же самое, ваша честь, хотя я не указываю прозвище на своем бланке”.
Лорд Руфус фыркнул. Даже мисс Элдерсдоттер пришлось выдавить улыбку в знак покорности.
“Итак, у тебя были дела со Злой ведьмой Востока и ее мальчиком-ведьмаком”.
“Поступки навели бы на это могучий глянец. Я сопровождал Элли на Восток и провел вечер, о котором идет речь, в основном запертый в кухонной кладовой”.
“Вы знаете парня по имени Лестар. Некоторые говорят, что это ее сын”.
“Он уже не мальчик, если он все еще жив. Я знал его несколько недель, и на этом все закончилось”.
“Есть ли у вас мнение относительно того, действительно ли он был ее сыном? Проявлял ли он когда-нибудь признаки какого-либо особого таланта к заклинаниям?”
“За то время, что я его знал, он не проявлял особой инициативы и ничего не обещал”.
“И все же", - сказала она без выражения. "Все равно. И даже так.”
“У нас может быть здесь возможность”, - сказал Марграф.
“Я начинаю понимать, о чем вы говорите, лорд Руфус. Не хотите ли вы представить свое предложение суду? Поскольку мы сейчас не будем записывать, мисс Сосерли, вы можете прерваться на ранний чай".
Мисс Сосерли ушла. Мисс Элдерсдоттер сняла свой парик судьи, чтобы показать маленькую прическу из стального блондина, свободную и удрученную. Она распушила волосы карандашом мисс Сосерли, пока лорд Руфус говорил.

Бррр выглянул в окно, его будущее в руках других. Он слушал, но сначала не слишком внимательно, боясь вселить надежду в то, что предлагал лорд Руфус. Мисс Элдерсдоттер задала несколько вопросов и сделала несколько заметок. В какой-то момент она отправила голубя во дворец, запросив у кого-то информацию, и голубь вернулся через двадцать минут с ответом, нацарапанным на обратной стороне того же свитка.
Так был задуман заговор с целью перенести наказание Бррр с заключения в тюрьме строгого режима в стране Оз на гражданскую альтернативу: государственную службу. Благодаря своему опыту общения со Злой ведьмой Востока и ее предполагаемым сыном Лестаром, Бррр будет привлечен для проведения некоторых исследований для Двора и для тайных дел.
Он выяснит, что случилось с Лестаром после того, как его в последний раз видели около восьми лет назад, подозреваемого в том, что он скрывался в поисках убежища в этом самом монастыре Святой Стеллы на Сланцевых отмелях. Он будет искать то или иное среди вещей ведьмы. Опросить нескольких свидетелей.
С какой целью? Бррр настаивал на том, чтобы следовать этому пункту. Не потому, что он принял бы это во внимание - просто так. Возможно, любопытство и убило кошку, но он был большим котом и имел большую терпимость к любопытству, чем некоторые.
“Лорд Руфус объяснил. Дело закрыто.” Мисс Элдерсдоттер закрыла папку и потерла виски. “Прежде чем вы приступите к своему новому заданию, Бррр, я хотела бы знать, не могли бы вы рассказать мне о том аспекте вашей карьеры, который связан с оценкой старинных гравюр. Я унаследовала набор заплесневелых старых вещей от моей овдовевшей тети в Тенникене, и я подозреваю, что они стоят немалых денег.”
Появились всевозможные возможности. Он придержал язык, пока мысли не улеглись у него в голове. Затем он ровно сказал: "Боюсь, рынок настолько изменился с тех пор, как я профессионально занимался этим делом, ваша честь, что я больше не могу выносить суждения”.
”Ну, - сказала она, - нас так мало“. И она почти откинулась на спинку стула и закинула пятки, смеясь над своей маленькой самокоронацией.
Предположим, овдовевшая тетя мисс Элдерсдоттер была матерью пехотинца Джеммси. Это сделало бы магистрата и Джеммси двоюродными братьями. Но если она была такой родственницей, Бррр не хотел знать. Поэтическая справедливость могла бы быть именно такой ироничной, но зачем позволять ей задевать его самые хрупкие чувства?
Как только сделка о признании вины была заключена, одобрена и подписана в трех экземплярах, копии подшиты, а квитанции проштампованы в трех экземплярах и сами подшиты, он был свободен покинуть свою камеру. В экипаже лорд Руфус прибыл, чтобы забрать Бррр у дверей убежища Святого Саталина для мелких преступников. Марграф предложил пообедать в респектабельном заведении, но Бррр сказал, что у него нет аппетита. Это было ложью лишь отчасти, поскольку у него определенно не было аппетита появляться за ужином на публике.
Итак, Руфус повел Бррр на прогулку по набережной Озмы, где их не могли подслушать пешеходы. У Руфуса было маленькое устройство, называемое пневматическим пистолетом, которое при выстреле издавало внезапный хлопок, и близлежащее птичье население невольно впадало в неистовство. Лебеди на канале били по воде своими мощными крыльями, били по лилиям, всплескивали в воздухе. Ни один маленький крылатый шпион не остался достаточно близко, чтобы подслушать откровения Руфуса.
“Вы правы, что спрашиваете о своих обязательствах перед судом”, - признался он Бррр. “Секретность - это все очень хорошо, но агент может лучше выполнять свою работу, если он знает параметры”.
Бррр поднял воротник вокруг своего жабо. Он был в ярости, но он был свободен. Набережная Озмы была в весеннем цвету. Бабочки, не потревоженные пушечным салютом, приклеились к ветвям миниатюрных декоративных листочков. Пчелы повторили свои гимны богине нектара. Дворник в ножных кандалах тоже спел какую-то языческую песнь в честь Лурлины. До распускания роз оставалась неделя. Его глаза наполнились слезами при мысли о том, как быстро все это могло быть сметено. Красота. Мерзавцы.
“Я не знаю, почему вы встали на мою сторону”, - сказал он лорду Руфусу.
“Не будь трусом”, - сказал Марграф. “Это не было возвышенным чувством, поверьте мне. Как я слышал, тебя когда-то называли приятелем ведьмы, когда она была врагом общества номер один. И - насколько вы талантливы на самом деле - вас также запятнали как коллаборациониста, выступившего на стороне Гудвина против вашей собственной популяции животных-разумных. И левые, и правые называли вас мятежником. Тебя все презирают. Это хороший профиль в нашей сфере деятельности. Если у вас была какая-то реальная практика в предательстве, вы сможете лучше осуществить этот план снова.”
Бррр не ответил. Он никогда не считал себя ни защитником Ведьмы, ни коллаборационистом с Гудвином; это была интерпретация прессы и общего общественного мнения. Словно угадав его мысли, Руфус продолжил: “Не обращай на меня внимания. Предатель может исказить свои моральные угрызения совести в отношении любого нового начинания и заставить его казаться правильным и даже похвальным курсом действий. Это тоже часть характера шпиона: способность убеждать себя в правильности своих целей”.
Бррр нашел в себе смелость сказать: “Сэр, я не шпион”.
“Ну, это просто замечательно”, - невозмутимо сказал Руфус. “Ты просто Лорд, который чудом избежал тюремного заключения за государственную измену. Как повезло, что у вас есть такие патриотические порывы. Все готовы помочь нации в небольшой миссии по установлению фактов! И поскольку вы тоже не предатель, как я вижу, вы собираетесь заявить, у вас не будет никаких сомнений в том, что вы работаете от имени Секретных служб.”
Они добрались до того места на набережной Озмы, где можно было развернуться и посмотреть назад вдоль Большого канала, чтобы увидеть Тронный дворец. Он сиял на своем маленьком притупленном полуострове над отражающим бассейном. Изумруды на его фасаде мерцали, как отражения в озере: в этот час, с этой точки, дворец выглядел так, словно был построен из чистейшей воды.
Эта перспектива была предметом десятков гравюр из меттанита и холодного камня. Он знал это, как свои пять пальцев. Но увидеть вид по-настоящему, в камне, драгоценностях и водной глади, а не в акварели, размытой тушью на бумаге, - что ж, это пробирало до костей, даже когда от мощи, которую олицетворял дворец, сводило судорогой.
“Из того, что я слышал, - говорил Руфус, - старая Бастинда, эта чудачка на метле, однажды дала Гудвину из страны Оз страницу из книги, которую она называла ”Гриммерия“. Она соблазняла его этим, используя книгу в качестве разменной монеты, чтобы договориться об освобождении политического заключенного по имени Нор. Добрый Гудвин отказался вести переговоры с такой террористкой, как она, но, честно говоря, у него было искушение. Он уже некоторое время знал об этой волшебной книге, и он хотел ее получить. Единственная страница, которую ему удалось получить от Бастинды в тот день, была посвящена знаниям о том, как обучать драконов для использования в военных маневрах.”
“Какая-то книга”, - осторожно сказал Бррр.
“Насколько большего мог бы достичь Гудвин, если бы получил всю книгу целиком! Но Гудвин отрекся от престола - некоторые говорят, что он был свергнут, как он сверг регента Озму до него - и представления об этих волшебных евангелиях были забыты на некоторое время во время короткого, головокружительного правления Стеллы Доброй и Страшилы после нее”.
“Да”, - сказал Бррр, не в силах удержаться от хвастовства по поводу его связи. “Так уж получилось, что когда-то я был вполне согласен со Страшилой”.
“Действительно, ты был. Конечно, ты был. Тогда ты вспомни, как Шелл, брат Бастинды, взошел на трон таким плавным, без сопротивления способом. Пугало не хуже дворецкого, то, как он растаял без единого звука.”
“В то время я путешествовал, но узнал об этом позже”.
“Это были министры Шелла, прочесывающие казну в поисках оборотных товаров для финансирования своей армии, которые наткнулись на страницу о драконах”.
Руфус объяснил дальше. Поскольку надпись на обратной стороне страницы, по-видимому, была второй половиной заклинания, не идентифицированного иным образом, поначалу никто не обратил на это особого внимания. Но затем император нанял знатока магии в Шизе - мисс Грейлинг, пишется г-р-e-й, или, может быть, это пишется г-р-a-й - что-то в этом роде - расшифровать то, что она могла из завершения заклинания, и сделать вывод, если возможно, название заклинания и его намерение.
“Это потребовало бы некоторого таланта”, - рискнул Бррр.
“Она потратила на это несколько лет”, - продолжил Руфус. “В конце концов она сделала свой доклад императору. Насколько она могла судить, оборотная сторона страницы манускрипта была второй частью заклинания, открывающего скрытые надписи. Коды, водяные знаки и тому подобное. Универсальное заклинание для расшифровки рун. Возможно, даже местонахождение скрывающихся людей; может ли это быть? Либо это, либо, возможно, рецепт овсяных оладий. Трудно было быть уверенным.
“Что нам нужно, - ответил наш Император Шелл, - так это остальная часть этого текста, чтобы мы могли использовать его, чтобы показать нам местоположение Гриммерии. Круговая порука, но как только у нас появится Гриммерия, что еще мы могли бы сделать!”"
“Как выглядит Гриммерия?” - спросил Бррр. “Не то чтобы я когда-либо увлекался книгами или чем-то в этом роде. Мой опыт ограничивался плоскими изделиями, изготовленными на частных прессах”.
“Мало кто мог когда-либо увидеть это”, - сказал Руфус. “Итак, надежного описания нет. Судя по размеру страницы, которую Шелл хранит в своей сокровищнице, это большой кодекс, том - возможно, квадратный фут.” Он пристально посмотрел на Бррр. “Ты был одним из немногих, кто отправился в замок Ведьмы, когда считалось, что он находится у нее. Я имею в виду, остальные - мертвы или исчезли. Вся семья Тигелаар, которая владела замком под названием Киамо Ко до того, как Ведьма поселилась там, была схвачена и заключена в тюрьму. Одна из них, та девочка по имени Нор, сбежала с Южной лестницы несколько лет назад - она может знать местонахождение Гриммерии”.
“Ну, допроси ее”.
“Ты найди ее и спроси у нее сам. Кроме того, мальчик по имени Лестар, который, как говорят некоторые, является сыном Бастинды, отправился на Южную Лестницу в поисках ее. Возможно, он тоже видел книгу и искал свою сводную сестру для работы. Но он также ушел в подполье. Страна Оз просто изобилует тайниками, если судить по количеству полезных людей, которых мы, похоже, не можем найти. Можете ли вы представить, каким благом было бы, если бы правительство смогло наложить лапы на остальную часть заклинания, не говоря уже об остальной части этой книги?”
“Конечно, замок ведьмы был обыскан?” - спросил Бррр. Он не хотел возвращаться туда снова; он почти предпочел бы провести сезон в тюрьме. Эти летучие обезьяны - при воспоминании о них у него по коже пробежали мурашки.
“Это место было вывернуто наизнанку”, - сказал Руфус. “По крайней мере, я так понял. Там не осталось ничего, кроме старого семейного слуги и обезьян. Нет, предполагаю, что кто-то забрал Гриммерию из Киамо Ко. Но кто - и почему - остается загадкой, а где это сейчас - еще большая загадка”.
“Кому он на самом деле принадлежит?” - спросил Бррр. “Я имею в виду, если Лестар действительно сын Ведьмы, я полагаю, что это действительно его книга”.
“Это принадлежит правительству”, - сказал Руфус. “Надеюсь, я не обманул своего доверия к тебе, Бррр”.
“Вовсе нет. Я просто поддерживал разговор. Интересно, может быть, Лестар все-таки каким-то образом нашел её”.
“Я не думаю, что он нашел”, - сказал Руфус. “Потому что букмекерские конторы ставят девять к одному, что когда или если Гриммерия попадет в руки Лестара, он найдет способ использовать ее против Императора”.
“Определяется ли наша политика национальной безопасности коэффициентами в букмекерских конторах?”
“Ты забавный”, - сказала Марграф голосом, в котором не было никаких признаков веселья. “Лестар возглавил своего рода протест против императора семь или восемь лет назад. Он командовал огромной армадой Птиц, и они летали над Изумрудным городом. У него была метла ведьмы и ее плащ. Если он заполучит в свои руки и ее книгу, никто не знает, с какого угла начнутся неприятности. Тот факт, что в последнее десятилетие все было так тихо, говорит о том, что он ищет ее так же усердно, как и мы ”.
“Может быть, это и не так”, - сказал Бррр. “Может быть, он растаял, как и его так называемая мать. Он отказался по соображениям совести...”
Руфус вздрогнул.
“Я имею в виду его подстрекательство к беспорядкам”, - продолжил Бррр. “И если сброд отказывается подниматься дальше, зачем беспокоиться? Может быть, он уехал на пенсию в деревню, чтобы заняться крокетом.”
“Он определенно залег на дно”, - согласился Марграф. “Но это не то, чего мы хотим конкретно. Это Гриммерия. Следите за текущим вопросом. Мой совет - начать с мадам Виллины. Очевидно, Гудвин нанял ее, чтобы она держала Бастинду под каким-то наблюдением. Она умерла два десятилетия назад, но ее вещи хранятся в архиве колледжа университета Шиз, где она была директрисой. Крэйг-Холл, так он называется. Начни с этого.”
Когда они собирались проститься друг с другом, Бррр спросил: “Как вы хотите, чтобы я отчитался?”
“Я доверяю тебе”, - сказал Руфус. Он набросил плащ на плечи. Несмотря на весеннее цветение, поднялся холодный ветер, пахнущий старым льдом. “Ты Трусливый Лев, дорогой друг. Вы выполните свое обязательство перед троном или ваше помилование будет аннулировано. Трусам всегда можно доверять, они ведут себя определенным образом; они предсказуемы, как ржавчина. Вот почему ты так полезен.”
“Вы слишком добры”, - сказал Бррр.
Руфус рассмеялся. “Ты даже не можешь делать подобострастие с какой-либо убежденностью. Идеальный шпион. Я надеюсь, что ради себя и ради нас ты сможешь это осуществить”.

 Отправлено: 22.12.22 05:51. Заголовок: Освобожденный, чтобы..

Освобожденный, чтобы снова бродить, хотя и без своей веселой одежды. Бррр ограничился вещами, купленными на распродаже в бутике "Бедная ярмарка" в районе Бернтпорк. Лев выхватил подделку Рампини и подрался за нее с беззубым джентльменом, который хотел, по его словам, сделать из нее сумочки. Бррр выиграл схватку, но потерял свое достоинство. Как будто ему было что терять.
Снабженный пачкой выписок и небольшим кошельком на расходы, Бррр направился обратно в Шиз. Было жутковато быть существом средних лет, расхаживающим по дворам в качестве сотрудника секретных служб, где когда-то, будучи щеголем, он скакал по посыпанным гравием дорожкам в оперном плаще и дерзко пахнущем розой одеколоне. Теперь все выглядело таким же убогим, каким он себя чувствовал. Он не знал, было ли это процессом старения - отступлением от беззаботности - или университет переживал трудные времена.
Он познакомился с архивариусом, мисс Грейлинг, стоиком в остроносых туфлях, и решил, что она чокнутая. Она не могла открыть засов на створке окна, не помнила, какой рукой пожимать лапу Бррр, и не знала, является ли прикосновение к войлочной подушечке животного нескромным, дерзким, незаконным или морально глубоким. Как она могла догадаться, о чем говорила половина заклинания? Он догадался, что это было бы полуколдовством, не стоящим и ломаного гроша. Кроме того, ее верительные грамоты казались сомнительными. Но она была преданной и взволнованной, и ее щеки розовели, если он позволял себе грубость, что он делал время от времени, чтобы напомнить ей, что он, в конце концов, Животное.
“О, сэр, - говорила она, - кексы в Лурлинемасе, я буду кричать!”
Его это забавляло, но и огорчало. И вот что получилось. Я говорю гадости стареющим девам, чтобы поднять им настроение. Какой же я волк. Какой неудачник.
Однако она нашла ему имя Якл, и со временем, с тревожным количеством других зацепок, нацарапанных в блокноте, Бррр решил покинуть эту тепличную атмосферу.
У домика носильщика сидел призрачный кот и прихорашивался. Возможно, не привыкший видеть льва на улицах Шиз, кот стал преданным и даже романтичным, мурлыча во всю свою стареющую гортань. Вот что значит иметь домашнее животное, подумал Бррр, и хотя он не поощрял это существо, но и не прогонял его. Прошло слишком много времени с тех пор, как кто-либо - существо, человек или животное - мурлыкал в его присутствии.
Зачем кошка перешла дорогу из желтого кирпича? Чтобы добраться до Льва, который ждет на другой стороне.
Бррр принял это общение. Это была новинка. Он назвал ее Тенёк за его яркую прозрачность, за его склонность прятаться в тени, чтобы не перегреться на солнце.
Повторное путешествие по суше - в ту часть страны Оз, где, скорее всего, будут происходить военные действия, - не было пикником. Однако до первых признаков битвы он предпочитал неминуемую опасность шумихе сдаваемых внаем комнат для гостей в коттедже. Пакетики с лавандой, чаи с геранью и мятой, певчие птицы в клетках, украшающие воздух милыми звуками своего горя. Старые девы могут украсить свои очаги изделиями ручной работы и камуфляжем, но Льву это казалось тюрьмой другого рода.
Однако он двигался в новом направлении, и в этом были свои достоинства. Ему всегда нравился вид девственного горизонта. Он направился прямо на юг, минуя ИГ, на юго-восток, к месту, где мертвое озеро под названием Келлсуотер наиболее близко подходило к большому резервуару Рестуотер - Тихое озеро. Провинции Винкус и Гилликин встретились здесь, и Свободное государство Манчкиния на западе столкнулось с ними обоими. Вполне возможно, что сейчас это было самое горячее место на карте из-за потребности в пресной воде.
Разные подружки со своих веранд согласились: к северу от дубравного леса он найдет монастырь Святой Стеллы на Сланцевых отмелях. Он кивнул и продолжил. Если повезет, старая Якль все еще будет цепляться за жизнь. Если бы она дожила до этого глубокого возраста, она была бы очень слабой. Он не беспокоился об этом.
Он будет использовать любую возможную зацепку, чтобы узнать от Лестара или из любого другого источника о местонахождении роковой книги магии, известной как Гриммерия. Даже осмеливаясь шнырять по ландшафту, ставшему шумным из-за передвижения пехотных дивизий. Где, в немного ужасающую ночь, он наткнулся на сестру-врачевательницу и сестру-травницу, ухаживающих за ранеными, и убедил их позволить ему и Теньку сопровождать их обратно в монастырь.
ОН СИДЕЛ В темнеющей комнате. Ранний вечер всегда был самым трудным для переговоров. Он попытался сосредоточиться на насущном. Ветер немного стих; дубовый лес стонал не так сильно. Всходила луна; сегодня ночью она будет нырять в облака и выходить из них. Мир сначала в тенях и тайнах, затем в неприкрытой известности.
На самом деле в его собственной жизни не было ничего, что стоило бы помнить. Каждый ход обещал награду, а приносил что-то меньшее. Так что, по правде говоря, выяснение поворотов чужой жизни - будь то жизнь мадам Виллины, или несчастного Лестара, или даже старой Якль - было настоящим утешением. Желанное развлечение. Было забавно размышлять о жизнях, которые были такими же запутанными, как и его собственное беспокойное существование.
От знакомого ведьмы до коллаборациониста Гудвина и до этого: государственного служащего, привязанного к информационным агентствам. Ненавидимый как правыми, так и левыми одинаково, как сказал Руфус. В некотором смысле, окруженный всеми, Бррру не осталось ничего, чем можно было бы быть, кем можно было бы стать, кроме самого себя.
Однако какая ограниченная, даже мрачная перспектива.
Кто-то может, о, плохо готовить, или быть неучтивым в обществе, или неразумно инвестировать, или не соблюдать наилучшие правила личной гигиены. Но никто не хочет жить неправильно - от вдоха до выдоха, от начала до конца, чтобы все было неправильно, настолько неправильно, настолько полностью неправильно, что у вас никогда не было проблеска идеи, что это могло бы быть лучше. Или все-таки один? Может быть, если вы собираетесь понять это так неправильно, то лучше понять все это неправильно. Пресловутый глупый муравей, ползающий по полям шляпы пророка, жаждущий только тени за левым ухом пророка и не знающий о проповеди, изменяющей цивилизацию, свидетелем которой он является.

 Отправлено: 22.12.22 12:28. Заголовок: 8

Служители Часов Дракона Времени швыряли кухонную утварь в грязные котлы, завязывая свои спальные мешки. Их тревога при звуках далекой пушки была очевидна по их чрезмерному смеху. Мальчики по соседству с войной.
“-- Мы тут вяжем колья, Мисс Угрюмая, -- крикнул гном, но, когда она не встала, чтобы спешить к ним, только про себя выругалась и продолжал вязать веревки, чтобы закрепить повозку. Слишком много нужно было сделать, чтобы тратить его дыхание на то, чтобы пререкаться с ней, когда она решила оглохнуть.
Она повернулась к ним спиной, наклонив голову, словно прислушиваясь к внутреннему спору. Она была одинока так, как одиноки смертельно больные, скопившиеся в лечебнице. Если бы у нее было зеркало, чтобы изучить свои черты, она бы с одобрением отметила раннее посеребрение волос, брызги печеночных пятен на краю виска. Это помогло бы ей не замечать, что ее кожа все еще сияет, как бы подсвеченная, завидным блеском молодости.
Но у нее не было зеркала. Она не хотела видеть на своем лице ни тени того обнадеживающего ребенка, которым она была, ни проблесков коварной распутной девушки, которой она стала. В последние годы она была обуздана комплиментами: “Как ты похожа на сильфиду! Какая ты красотка!” - как будто попытки пережить ее бедствия и выполнять полезную работу оказались неспособными сделать ее взрослее.
Поляна была усеяна прядями дубового волоса. Они вибрировали раньше, но с приближением ночи ветер стих, музыка стихла. Почти настало время зажечь свечу, но она не хотела возвращаться к своим товарищам в фургоне. Как бы они ни ревели, они не ушли бы без нее.
Она задумчиво вертела ручку в руках.
Она годами пыталась писать, но даже когда ей удавалось написать пару строк, она не могла или не хотела использовать личное местоимение. Привычка к скрытности помешала ей. Во всяком случае, она больше не была убеждена, что обладает настолько решительным характером, что может похвастаться собой: Я, я, я! Когда она писала это слово, за ним следовала точка. Я. Это могло быть и ее инициалом, как, например, "Я. сидела в одиночестве, как сидят в одиночестве смертельно больные, набившиеся в больницу.”
Ее сомнения коренились не в эстетике. Она мало знала об этой ветви мнений, и ее это волновало еще меньше. Красота и ее утонченности. Хах! Если бы ей пришлось рассматривать свое отвращение к несокрушимому "Я" с точки зрения теории, она предположила, что говорила бы об элегантности справедливости: ваше "я" и мое "я" имеют одинаковый вес. Или о центральном парадоксе равенства: Я, местоимение первого лица единственного числа, должно было быть уничтожено, чтобы поддержать аргумент о наглом отсутствии интереса правосудия к индивидуальной истории - даже когда правосудие существовало, чтобы отстаивать права таких историй на существование. Я, и я, и я, и я, по всей земле.
Гном рявкнул на нее. “Головокружительная Ледяная леди! Возможно, нам придется свернуть лагерь до того, как наш разведчик вернется с новостями об этих надоедливых передвижениях войск! Собирайтесь, пока мы не поняли, делаем ли мы себя мишенями или уклоняемся от перестрелки! Уберите свою записную книжку, если только вы не предпочитаете, чтобы вас поглотил пушечный дым. Хотя, является ли это орудием профессионалов ИГ или маленьких партизан-коротышек, мы пока не можем сказать. Ты слушаешь, Болван-Болван-с-горных вершин?”
Через некоторое время она откупорила бутылочку темно-красных чернил и написала несколько слов.
Чем безумнее битва, тем разумнее мир.
Она не знала, было ли это правдой. Она написала, чтобы задать себе вопросы. Была ли какая-то причина для того, чтобы мир когда-либо был вменяемым? Возможно, война была слишком безумной попыткой для того, чтобы мир выжил нетронутым; возможно, ее последствия всегда были искажены. Она знала, что "я", считавший это, был не лишен коррупции.
Она подумала, но не написала: чем громче пушка, тем глуше миротворцы.
Это было ближе к тому, чего она хотела, но это было неправильно.
Она вздохнула. Учитывая, как впервые возник писательский импульс, неудивительно, что было так трудно подобрать правильные слова.
За несколько лет до того, как наняться медсестрой к грязному старому болвану, она устроилась на работу в качестве утешителя джентльмена в приземистом промышленном гилликинском городке Ред Сэнд. Она изучила свое ремесло, овладела им с пользой. Однажды вечером она выбралась из темного уголка Зала соляных фонтанов прямо на колени поставщику железной руды из северного Гилликина. Он назвал свое имя Сербио, которое, как она знала, было фальшивым. Неважно; она тоже использовала инкогнито в своей работе.
После короткой и дразнящей поездки в экипаже она оказалась в его постели в ночлежном доме на одной из самых захудалых улиц Ред-Сэнда. Из-за занавесок исходил запах горячих отбросов, серы и тусклости, вплетенных друг в друга; фабрики работали сверхурочно.
Ее клиент был пьян и красив, хотя и склонен к дородности, и дома у него была жена, которая не позволяла ему распоряжаться хлыстом для верховой езды. В то время как я могла притворяться покинутой с изяществом, граничащим со сверхъестественным.
Ее клиент оставил ее там обнаженной в коричневатом свете лампы, пока он отвечал на стук сторожа в их дверь (прерывание, казалось, скорее разожгло, чем утолило его пыл). Сторож пожаловался. Не мог бы мастер Сербио, пожалуйста, позаботиться о неудобном посетителе у входной двери, когда сторож ложи удалялся - снова, и на этот раз навсегда?
Она ожидала, что ее прервут - именно поэтому она была здесь, - хотя и не рассчитывала на избиение. Но если бы она смогла доставить товар, неожиданные рубцы на ее обнаженной коже можно было бы рассматривать как знаки отличия.
Как только Сербио вышел из комнаты и побежал по коридору к арендованным комнатам, она, вздрагивая, поднялась с кровати, чтобы выполнить свою задачу.
Ее команда должным образом проработала схему, и она была готова. До них дошли слухи, что, пока Сербио приезжал с западной окраины Гликкуса, производитель боеприпасов в Красном Песке надеялся провести с ним секретные переговоры. Сделка должна была быть заключена до того, как Сербио отправится домой, на склоны Скальпов, где находятся железорудные рудники. Ей нужно было выяснить: Сколько голубой железной руды Сербио продал арсеналу в Красном песке? И как часто? В пехотных маневрах ценились только определенные виды огнестрельного оружия - особенно "Поллингер редублер", - а железная руда, используемая для отливки стволов орудий "Поллингер", добывалась главным образом из гликкунских источников. Таким образом, выяснение того, на каком заводе производилась основная масса артиллерии "Поллинджер" и как часто, дало бы ключ к пониманию того, как генералы Изумрудного города планировали осуществить вторжение в Страну Манчкинов.
Если бы основная масса боеприпасов производилась здесь, в Ред-Сэнде, то вторжение, скорее всего, началось бы на юге, поскольку (при тщательно спланированной транспортировке по суше) артиллерию можно было бы доставить из Ред-Сэнда на Сланцевые отмели через реку Гилликин. Цели вторжения, скорее всего, были бы ограничены отвоеванием великого озера и его водоснабжения у Манчкинии.
Если, с другой стороны, железная руда предназначалась для нового завода по производству боеприпасов в Трауме, стратегия вторжения ИГ, вероятно, включала в себя пересечение каналов Гликкус - преодоление этих троллей - и проникновение в Страну Манчкинов с незащищенного севера. Марш по залежам Гнезд - летний отдых для пехотинцев!- затем на территорию Центра Мунка и Колвена. Сначала захватите столицу, а не ее главный актив – Тихое озеро.
И. спланировала соблазнение; она надела красную пиканделлу с кружевным вырезом; она сделала прическу в виде жемчужных розеток. В углубление, извлеченное из ее туалетного набора, украшенного морскими ушками, она поместила тонкий блокнот с изогнутыми страницами (каждая вырезана по размеру маникюрными ножницами) и карандаш, обрезанный до дюйма.
Птицы в клетке на лестничной площадке, однако, она не планировала. При звуке стука в уличную дверь в полночь они обезумели от песни. (Они не произнесли ни слова ни при звуке дубинки, ни при ее оборванных криках. Возможно, как и у многих других, у них были склонности к вуайеризму.) Теперь они громко кричали.
На нежных и ушибленных подошвах она поспешила обратно в комнату, молясь, чтобы все остальные ночные обитатели, даже если они проснулись, съежились со своими незаконными соседями по постели, надеясь избежать внимания. После того, как перевалило за двадцать, мало кому нравится неожиданный полуночный посетитель. Она схватила свою юбку и вернулась с ним, его крылья трепетали, и она швырнула его через клетку. Птицы замолчали при неожиданно близком заходе солнца.
Она скорчилась на верхней площадке лестницы, дрожа от холода. Она прислушалась и услышала одно, два жизненно важных слова; а затем бонус, что-то об увеличении заказов следующей весной. И второй бонус - в помощь производителю опылителей привлекался другой поставщик - может ли Сербио рассмотреть возможность снижения оптовых цен и соответствовать ценам своего конкурента? Меньший показатель на единицу тонны…
Ее клиент начал торговаться. Она должна была восхищаться бизнесменом, способным защищать свою территорию, стоя в холодном зале в одних брюках на пуговицах.
Этого было достаточно. Подобрав юбку, она прокралась обратно в комнату и сделала три пометки карандашом, в то время как птицы снова начали кричать.
Они перекрыли шум возвращения Сербио на цыпочках. Он хотел застать ее съежившейся, спрятав голову под подушку; вместо этого она была занята письмом.
“Письмо маме о том, какой непослушной девочкой ты была?” сказал он, хотя его изогнутая бровь определяла его внимание как крайне подозрительное.
Она ахнула и сумела не отшвырнуть книгу от себя. Она сказала первое, что пришло ей в голову.
“Заметки для рассказа”. Долгая пауза. “Я пишу фантазии; они приходят ко мне только тогда, когда я в беде”.
Сербио выхватил у нее листок со словами: “Тогда что тебе нравится, чтобы я мог сделать это три раза подряд, хе-хе?”
Благословляю члена команды, который настоял на том, чтобы она выучила код. “Это похоже на драконью скороговорку”, - сказал он. “Слова здесь ни при чем”.
“Я только начала”, - сказала она.
“Скажи мне, в чем твоя главная идея, что ты должен встать со своего сладкого ложа боли, чтобы записать ее”.
Может быть, это было его упоминание о маме. Как раз вовремя она вспомнила историю из своего детства. Она никак не могла понять, была ли это известная легенда или выдумка ее собственной матери. “Это о ведьме, ” сказала она, - ведьме, которой внезапно захотелось поужинать из лисьих детенышей. Но мать-лиса воет на луну, которая вращается, как дверь могилы, перед пещерой Ведьмы. И там остается злая старая ведьма, очень надолго.”
Он не был настолько пьян, чтобы не сомневаться; неожиданные деловые переговоры в полночь скорректировали его мышление. “Все это в этом маленьком наброске, эти колючие линии?”
“Я только начала”, - сказала она.
“Я буду сидеть и смотреть, как ты пишешь”, - сказал Сербио. “Ты можешь прочитать это вслух, когда это придет тебе в голову”.
“Жила-была мать-лиса”, - сказала она, но там, где раньше она избегала плакать, воспоминание об истории, пересказанной в этой ситуации, вызвало еще большую печаль.
Отвлекающий маневр сработал. Она сбежала с требуемой информацией, которую на следующее утро передала посреднику за рыночным прилавком. “Вы поранились?” - спросил посредник, делая вид, что рассматривает картошку, когда он засовывал написанную информацию в свой жилет.
“Я не уверена, - ответила она, - это не было описано в истории, которую я рассказала”.
Некоторое время после этого она переживала худшие травмы, вызванные ее шпионажем, убегая в истории. Они служили своего рода гибкой броней, когда она была обнажена, местом, куда мог отступить ее разум. Снова и снова она рассказывала себе историю о Ведьме и лисьих детенышах, словно мысленно напевая песенку, чтобы придать себе храбрости, - то же самое, что те мерзкие шумные птицы сделали тем вечером. Позже, иногда в синяках и замешательстве, она брала себя в руки, пытаясь что-то записать. Не заметки в коде - эта система, как ни удивительно, осталась нераскрытой. Но обрывки сказок.
Она включилась в работу. На короткое время это стало ее спасением. Она вспомнила, как ее тети перечитывали один и тот же роман снова и снова, потому что это был единственный роман, который у них был, и как в своем унылом детстве они трепетали от ложных приключений в придуманном мире.
Затем она набрала некоторую дистанцию и немного сбавила обороты. Она начала понимать, что ее рассказы были аргументом через инцидент. То, что казалось произвольным, даже волшебным - события, разворачивающиеся вне ее карандаша, как если бы это ее карандаш думал, - теперь она выводила как редуктивный шаблон, ложное упрощение мира. Стройность повествования была фикцией сама по себе, ложью. Карандаш лгал о том, на сколько осмысленный мир способен.
Любой вывод, к которому она когда-либо могла прийти, был ложным, потому что справедливость любого вывода не могла быть доказана ни одним существом, все еще находящимся в плену жизненных мук и, следовательно, все еще плохо осведомленным о мириадах причин и конечных следствий.
Поэтому через несколько лет она отказалась от эксперимента с художественной литературой. На время или навсегда, она не знала. Когда пожилой вдовец - людоед, как она его называла, - нанял ее в качестве помощницы и сиделки только для того, чтобы запереть в башне и наблюдать сверху, как он умирает, слова снова подвели ее.
Теперь, сидя в стороне от компании Часов, своих спасителей, она наблюдала, как ее карандаш скользит по бумаге и, избегая выражений, рисует длинную дугообразную линию, своего рода ствол дерева. Она добавила странные переплетающиеся ветви, изогнутые как геометрически точные арки. Стилизованная ива, идеальный фонтан зелени.
Иногда, когда слова начинали вызывать рубцы на ее коже и панику в груди, было достаточно рисунка. Оно появилось из ниоткуда, это чистое дерево на странице. Возможно, это был код другого рода, и она еще не могла его прочитать.
Гном сказал: “Илианора!” При звуке своего имени ей пришлось пошевелиться; у нее не было выбора. “Разведчики вернулись, ” продолжил он, “ мы разработали наш маршрут. Мы прямо под прицелом ополчения ИГ, приближающегося с востока; у нас есть пятнадцать минут, чтобы убраться с их пути. Если ты сейчас же не придешь, мы оставим тебя здесь! И пока-пока, Малышка-красавица!”
Гном повернулся к остальным. “Мы идем на север, ребята, на север, к опушке леса, но не на открытое место, потому что мы не знаем точно, где находятся жители Манчкинии, и в вечернем свете мы не хотим, чтобы они приняли нас за своих врагов. Мы не хотим привлекать их огонь. Поторопитесь, или мы заплатим дополнительные расходы еще до полуночи! Если я не потерял хватку, убежище должно быть прямо перед нами.”
Мальчики в свою упряжь, гном на сиденье впереди. Она сунула карандаш и блокнот в карман фартука и снова натянула вуаль на лоб. Затем она повернулась, чтобы присоединиться к своей семье.
“Я иду”, - объявила она, потому что такова была ее история, и она не могла избежать своего будущего так же, как не могла избежать своего прошлого. Однако часто она тихо сидела в стороне, переживая из-за этого. “Я иду”, - крикнула она громче, чтобы они могли услышать ее сквозь грохот пушек.

 Отправлено: 23.12.22 04:52. Заголовок: Вопрос влияния 1 П..

Вопрос влияния

1

ПРИЗРАЧНЫЙ кот издал жалобный звук; Бррр вернулся в настоящее.
“Оооо, Тенек, скоро подадут ужин. Эти бедные слуги Неназванного Бога не позволят тебе голодать. Их догмат этого не позволяет.”
Кот забрался к нему на колени и слизнул несколько старых крошек, застрявших в веските Бррра. Бррр погладил его, пытаясь спровоцировать мурлыканье. Это было единственное тепло, которое мог показать Сумеречный кот, тональное тепло: его тело было невосприимчиво к изменениям температуры и холода, насколько мог судить Бррр.
Какое преимущество. Может быть, это произошло от старости. Что-то, чего можно ожидать, отсрочка.
Даже древняя Якль казалась несколько инертной в эмоциональном плане: она стойко переносила свое кажущееся бессмертие. Он бы сошел с ума, если бы думал, что уговоры смерти будут отвергнуты им навсегда.
Он пытался убежать от тех воспоминаний, которые нахлынули на него за последний час: его катастрофическая несовместимость с кланами, как животными, так и человеческими, такими как Гуллим, как банковский круг Шиз; его ошибки с изгоями, такими как Элли или Бастинда. Его унижение в баре мисс Элдерсдоттер.
Сотрудничество. Но сотрудничество подразумевало предательство своего естественного племени, и если у человека не было естественного племени…
Возможно, Якль обладала толикой милосердия; возможно, она ушла не для того, чтобы помолиться, а чтобы выйти из комнаты, пока на него нахлынули более отвратительные воспоминания. Возможно, она была в состоянии догадаться, что между Траумом и этим отдаленным монастырем он пережил целую жизнь, полную рушащихся надежд и злоключений.
Если так - если он мог приписать старой злюке столько чувств - ему было за что ее поблагодарить. Хотя, учитывая его послужной список, он, вероятно, ошибался. Он был еще одной пешкой в другой кампании и еще не разобрался, какова была ее точка зрения.
В любом случае, Якль скоро вернется из часовни, если только она не умерла более святой смертью, чем та жизнь, которую вела. Тем временем маленькие звезды появлялись одна за другой, медленно, неохотно прокладывая себе путь сквозь сгущающиеся сумерки. (Он предпочитал пасмурные ночи еще со времен жуткой атмосферы Облачного болота.) Звезды высыпали на небо, которое сияло цветом тех мифических морей, нарисованных Доббиусом и его последователями. Серповидно-зеленый оттенок, наложенный сине-угольным карандашом Конте, нанесенным указательным пальцем. Еще через десять минут зелень небес утонет в черноте, и ночь наступит полностью и законно. На данный момент день сыграл свою последнюю партию, небо наслаждалось своей полной размерностью, разгораясь во всех направлениях: высота, ширина, глубина, долговечность.
Грохот пушек, далекий, но недостаточно приятный, соответствовал звуку приближающейся по коридору Якль, шаркающего и вздыхающего присутствия.
Она вошла в комнату, оттолкнувшись от услужливой руки послушницы, которая вела ее. “Хватит, ты, ворона; иди приставай к какому-нибудь другому бедному крапивнику. Я сломаю бедро, если захочу, и вы ничего не сможете с этим поделать”.
“Прошу прощения, матушка Якль, но сестра Врачевательница просит меня показать Льву его вечернюю комнату, а вам - вашу. Я привела тебя сюда только для того, чтобы пожелать тебе доброго вечера, а потом я приведу тебя дальше”.
“Я посижу здесь в темноте. Мне не нужна кровать.”
“Я не трачу время на сон”, - сказал Бррр. “Разве ты не слышишь эту стрельбу? Что бы ни происходило, оно приближается. Давайте закончим здесь, и я отправлюсь в путь под покровом темноты тем же путем, каким пришел. У меня нет намерения проводить здесь ночь”.
“Я подожду снаружи”, - сказала послушница. “Я даю тебе десять минут. Я не вправе отменять приказы сестры-врачевательницы”.
Молодая женщина удалилась, и дверь закрылась. Якль протопала к своему креслу; Бррр не предложил ей помощи. Она казалась более усталой, хотя и не на унцию более мертвой, чем раньше.
“Восстановлена, я надеюсь?” - горько сказал Бррр.
“Они не изменились, эти женщины”, - сказала Якль. “Кажется, десятилетиями я сидела среди них, удивляясь, как им это удавалось, вся эта сдержанность эмоций, вся эта строгость и пыл. Я все еще удивляюсь. На самом деле я не была создана для этого мира”. По ее тону он понял, что она имела в виду мир в целом, а не только монастырь.
“Сентиментальная религиозность?” спросил он. “Это цепляет за одно, не так ли?”
“У меня нет слов, чтобы дать этому определение. Не для того, чтобы защищать его или принижать его. Это просто берет надо мной верх, вот и все. Как они могут петь эти гимны Неназванному Богу? В чем смысл?”
Не ему отвечать, только не ей. “Почему ты такая кислая? В конце концов, ты - монтия. Или притворялась таковой все эти годы.”
“Я так же мало претендую на свою духовность, как вы на свое мужество”, - отрезала она. “По правде говоря, я хотела бы быть не только слепой, но и глухой. Облегчение от того, что приходится слушать, как придирчивые девчонки нападают друг на друга. Сестра Врачевательница более или менее ответственна, но ее помощница по хирургии, сестра Травница, никогда не забывала, что сестра Врачевательница была повышена, когда ее пропустили. Я полагаю, что в течение многих лет это не имело большого значения, но с приближением вторжения войск Императора в страну Манчкинов, что ж, эта крепкая маленькая сестра-травница из страны Манчкинов считает, что сестра Врачевательница оказывается слишком нейтральным лидером.”
“Очень психологично с твоей стороны”.
“Не издевайся надо мной. Презрение с обеих сторон оглушительно. Покорный умиротворитель, думает сестра Травница о сестре Врачевательнице. Чертов вспыльчивый крестьянин, думает сестра-Врачевательница о сестре-Травнице. Ты думаешь, я не слышу всего этого в том, как они произносят свои молитвы?”
“У тебя действительно хороший слух”, - сказал Бррр. ”Я вижу, что это большая помеха вашему душевному спокойствию“.
”Иди отдыхать", - сказала она. “Я не собираюсь разговаривать с тобой сегодня вечером, так что ты можешь поспать. Если тебе придется очень быстро бегать по утрам, хороший ночной сон пойдет тебе на пользу”.
“У меня еще нет того, что мне нужно”, - сказал он.
“Сейчас ты этого не получишь”, - ответила она. “Я собираюсь посидеть здесь немного, в темноте. Я думаю о том, говорить ли тебе вообще что-нибудь еще. Вполне возможно, что я могла бы. Но я хотела бы немного поворчать про себя, и я не хочу, чтобы меня подслушивали”.
“Пора, сэр Бррр”, - робко сказала послушница.
Она повела его к лестнице, которая спускалась вниз по широкой высокой лестнице. Над полированными деревянными панелями на стенах открывалось большое окно с прозрачными стеклами в центре и цветными рамками по бокам. Бррр стоял на верхней ступеньке, ожидая, когда Тенек догонит его. Бррр вытянул спину, шею, чтобы заглянуть за край подоконника, за навесную стену монастыря, чтобы посмотреть, сможет ли он обнаружить какие-либо признаки армейских подразделений или снайперов. Небо спустилось почти до земли - плоская география в этих краях. Ничего не видно, кроме одного-двух домов с горящими огнями на фоне темноты.
Дом прямо на пути. Бедные дураки.
“Сэр Бррр”, - сказала послушница, используя обиженный тон, чтобы успокоить Льва. Он поднял кота, сопротивляясь желанию швырнуть его в череп послушницы, и последовал за ней, больше не говоря ни слова.
Комната, в которую послушница привела Льва, была снабжена тремя окнами на втором этаже. Они были слишком высоки, чтобы он мог перепрыгнуть через них, если на это место нападут ночью - сколько забот он нес с собой!- и в любом случае они, вероятно, тоже были слишком малы, так как он набрал что-то вроде брюшка, несмотря на трудные времена.
Принесли ужин, и он не очень понравился, так что все прошло так, как было. Тенек держался на расстоянии, морща свой стеклянный нос от вони.
Он обнаружил, что не может спать на жестком соломенном матрасе, поэтому свернулся калачиком на своем пальто. Каменный пол был холодным, и Бррр дрожал так сильно, что загнал Тенька в другой конец комнаты, как будто маленький кот боялся разбиться вдребезги.
Он метался и дергался, избегая последнего ярма, самого худшего из них, но по мере того, как он все больше уставал, его сопротивление ослабевало; и тогда это обрушилось на него.
Люди с их дубинками и гарпунными ружьями, сеть, позорная сеть. Сдача в плен, ужас в клетке, позор. Обвинения, вынесение приговора. Хирург со своим успокоительным, иглой и поршнем. Затем ножницы четырех или пяти парикмахеров заскрежетали вокруг него, все одновременно. “Умерщвление плоти полезно для взрослеющего зверя”, - сказал чей-то голос, голос хирурга. “Лишите его почестей, сбрейте гриву, сведите его на нет, и если он выживет, то вырастет сильнее”.
Остриженная голова - признак коллаборациониста.
Он не мог и не хотел помещать это воспоминание; он даже не стал бы приписывать ему правдивость. Он не мог видеть себя ни львенком, ни благородным финансистом. Правда оставалась: он был пустотой посреди своей собственной жизни. Он никогда не достигал личного положения, стандарта, по которому можно было бы судить о положении других.
Возможно, это был ужас, который он только вообразил. Если это действительно произошло, он не хотел вспоминать подробности. Лучше бы этот день остался мертвым.
Избавившись от этого самого мрачного воспоминания, Бррр наконец погрузился в сон. Ему снился сон, и он знал, что это сон, когда это происходило, что было любопытно само по себе, тем более что в целом кошки редко видят сны.
Длинная худощавая фигура Мухламы Х'Аким вытянулась в его мыслях-снах, элегантно потягиваясь, как будто она только что пробудилась от дремоты у бассейна в джунглях. Он лизнул ее позвоночник, когда она выгнула его дугой, каждый позвонок сочленялся в чувственной складке по одному за раз. Прекрасная фигура тигрицы из слоновой кости.
На мгновение что-то вроде призрачного образа сна задержалось на внутренней стороне его век: вид Мухламы Хакима, скачущего прочь по выступу известняка. Она была слишком далеко, чтобы он мог заснуть, снова быть с ней. Слишком далеко, чтобы он мог сказать, была ли она ранена и истекала кровью - если это было в то время - или она все еще была молодой буйной Кошкой, сбежавшей из своей королевской семьи.
Он перевернулся на бок, не желая смотреть и выяснять, был ли Теневой Щенок свидетелем его полуночных неосторожностей.
Сон не возвращался. Все эти непреднамеренные показания, которые он дал самому себе в ответ на хитрые вопросы Якль, вернули Мухламу в список его поражений. Он так много похоронил. Подобно котенку, прячущему свои маленькие фекалии из березовой веточки, он зарылся в песок и похоронил воспоминания о стольких бедствиях.
Где бы она была сейчас, если бы осталась жива?
Дело не в том, что я любил ее, сказал он себе. Она никогда не давала мне узнать о себе достаточно, чтобы понять, могу ли я любить ее или нет.
"Ни то, - хныкал он про себя, - ни то, что я сам дал ей знать".
Старый, старый Бррр, скорчившийся в холодной комнате. Думаю о дерзком коте из его салатных дней. Каким печальным созданием он был! Беднее во всех отношениях, за исключением расширения воображения о предательствах, которые мы совершаем друг по отношению к другу.
Например - он почти улыбнулся остроумию этого - он стал вполне способен думать о других оппортунистически. В конце концов, возможно, Мухлама никогда не любила его. Возможно, она оценила его (в буквальном смысле) и изобрела стратегию, направленную на то, чтобы лишить ее права править после своего отца, старого как-его-там. Юйодох. Уйодор, вот и все.
Если бы ее родовые свойства были разорваны, истекли кровью, покрыты шрамами, не функционировали, она не смогла бы выносить тигрят, чтобы продолжать практику руководства гуллимом. Она могла отречься от престола без возражений племени. Она могла бы назвать себя неподходящей. В конце концов, у них был матриархат, вспомнил он.
На другом конце комнаты древний кот сплюнул, как будто мог представить, над чем тешится Бррр. Ему пришлось подавить желание сжать лапу в кулак и разбить ее вдребезги.
Он посмотрел на квадраты почерневшего бирюзового неба, проникающие в камеру, и на более бледные бирюзовые звезды, вращающиеся на своих невидимых стеблях. Всходила луна, выбеливая звезды: Слава Лурлине! Он был уверен, что слышал тиканье часов, хотя не видел никаких часов ни на стене, ни на столе. Он считал шаги во времени, которые совершали тики, по одному за раз, пока снова не заснул и больше не мог считать.
На этот раз ему ничего не снилось.
Одна из немногих милостей, оказанных нам.

 Отправлено: 23.12.22 12:03. Заголовок: 2

Мысли, НАСТРОЕНИЯ, времена исчезли, Якль сидела на полу, вытянув ноги под прямым углом друг к другу и к позвоночнику. Она была подвижной от лодыжек до нижней части грудной клетки; выше этого ее туловище было выпуклым и искривленным. Очень похоже на осажденных гликкунов с их горбами, догадалась она. Во всяком случае, такими, какими она их себе представляла.
Однако она не спала. Сон не был для нее благословением, пока это не был последний сон. Пробуждение было ежедневной жестокостью, оскорблением, и она избегала этого, не спя.
Она не спала, потому что ей не нужен был сон. Казалось, ей не нужно было ничего видеть или по-настоящему есть. Больше года ей не требовалось ни опорожнять кишечник, ни опорожнять мочевой пузырь. Казалось, все приходит и уходит через ее легкие.
Поэтому она села и обхватила колени, разминая позвоночник. Она прислушалась к звуку тиканья. Она не помнила, чтобы монтии любили часы; в конце концов, они жили столько, сколько могли, в святом времени, которое было аномалией, противоречием, тавтологией: время, в котором время не имеет значения. Парадокс. Что это было за слово?
Она ведь не теряла дар речи, не так ли?
Она не могла потерять связь.
Оксюморон, вот и все. Святое время. Ха.
Хотя как ей хотелось погрузиться в это, даже несмотря на то, что она не верила - не могла - в такую идею. Должно быть, догадалась она, именно так молодые относились к бессмысленным фантастическим историям, которые рассказывали им их бабушки, - младшая из трех дочерей заблудилась в лесу. Маленькая медная рыбка в мифическом синем море. Забавная история о гусиной ручке, которая исполняла желания - дословно. Дети играли в эти истории; они мечтали о них. Они принимали их близко к сердцу и вели себя так, как будто жили внутри них. "Мы живем в наших рассказах о самих себе, - подумала она, - и игнорируем, насколько можем, противоречия, промахи и царапины от заговора против наших смертных душ"....
И как бы то ни было, здесь она делала то же самое: представляла себя внутри часов, как штифт-штифт механизма медленно движется по окружности часа. Игра шестеренок, выпад маятника, ползание стрелок, отверстие, которое теперь одновременно открывается и закрывается с точно таким же соотношением навсегда. Но в монастыре не было никаких часов, кроме солнечных, которые отсчитывали лунные часы так же тихо, как и солнечные. В этом, чем больше она думала об этом, тем больше убеждалась.
"Это сердце, мое старое сердце, - подумала она, - или чье-то старое сердце живет в моей старой груди?" Могу ли я теперь услышать, как он тикает, как часы?
Или сам монастырь превратился в часы, высокие, старые каменные часы с корнями, а монтии в их нервном подергивающемся сне - в маленьких мышек, которые бегали вверх и вниз по его перемещающимся грузикам, мышей гикори-дикори?
Но это была фантазия; она поддавалась фантазии так, как не делала раньше. Как ново. Следующей она начнет видеть призраков, если ей повезет. Всегда доставляет удовольствие, всегда вызывает восторг это бремя жизни, выходящее за рамки ожидаемой продолжительности жизни!
Она повернула голову к окну. С этой точки по компасу ее комната выходила на растущую гряду облаков, и то, что Льву казалось бирюзовым, кому-то в комнате Якль показалось бы набухшей фиолетовой жижей. Якль, хотя и ничего не видела, представила себе небо, по которому катится волна чернил осьминога, гасящая молодые звезды. Ее инстинкты все еще были остры, острее, чем она думала.
Достаточно ли она узнала о Бррре, чтобы доверять ему?
Ей не нужно было знать каждую черточку и йоту его унижения. Из чего она сделала вывод, так это то, что, несмотря на его многочисленные ссадины, его короткую жизнь, он все еще не был вне стыда. И у этой раздражающей плети, которая хлещет нас всех, есть небольшая польза: она стимулирует наши стремления избежать ее следующего шипящего удара.
Она слушала его воспоминания, насколько могла - некоторые из них были произнесены вслух, хотя он, возможно, и не осознавал, что говорит; другие из них репетировались в тишине - но у нее был хороший слух. Через день она обнаружила, что он, казалось, обладал бесконечной способностью все портить. Возможно, его история беспечности обеспечила ему идеальное алиби, чтобы быть хранителем того, что она знала и что все еще скрывалось в ней.
Могла ли она доверить ему то, что знала? А потом, может быть, умереть?
Или это было искушение, которого она должна избегать любой ценой - даже ценой отказа от смертной казни, обещанной всем нам?
Затем нервный спазм на мгновение перехватил ее горло, и она поймала себя на том, что думает о том, о чем ее спросил Лев. Этот старый Бррр. Его грубые манеры не обманули ее ни на мгновение. Он был не более прожженной дубинкой, чем она. О чем он спрашивал? Если у нее, возможно, и была другая жизнь, слишком глубоко запрятанная в ее памяти, чтобы пережить ее, так что все ее протесты были всего лишь безумной защитой сумасшедшей женщины.
Нет, подумала она, нет, этого не может быть. Я рассматривала эту возможность восемьсот раз до этого, и я всегда отворачивался от нее: нет. Бррр был права, предположив, что что-то маленькое выдало бы ее прежнюю жизнь: ложка, стебель сельдерея, застрявший в зубах, то, как облака могут выглядеть как чернила осьминога. Что-то зацепилось бы в более раннем воспоминании, если бы оно было. Но ни одна случайная искра повседневности никогда не была связана с какой-либо жизнью, предшествовавшей тому времени, когда она проснулась, родившись голой старухой в кушетке.
Бррр был там, перед ней, в ее сознании. Она не могла представить его в точности, но все, что она могла себе представить, это как он закатывал глаза и вертел ручку, с которой едва мог управляться. “Почему ты проявила такой интерес к Бастинде?” - спросил он вслух. “Почему история Бастинды и Гингемы так зацепила тебя?”
“Ты скажи мне”, - мысленно прогремела она в ответ, давая показания в полночь. Или она скрывала это?
“У психически ненормальных нет способности к запоминанию”, - сказал он. “Может быть, ты сумасшедшая тетя Софелия. Другая дочь леди Партры; старшая сестра Мелены; тетя Бастинды, Гингемы и Шелла, которая теперь является императором страны Оз. Настоящий Троппус спускается.”
“Если бы я поверила в это, я была бы виновна в мании величия, - сказала она, - тогда я действительно была бы сумасшедшей, и если бы кто-нибудь мог найти способ упрятать меня еще дальше, чем в склеп, они были бы правы, сделав это сразу”.
“Я никогда не слышал доказательств того, что Софелия умерла, - сказал Бррр, - и ваш возраст, я думаю, примерно соответствовал бы тому, сколько ей было бы лет, если бы она все еще жила”.
“Это безумие”, - ответила она. “Ты сумасшедший”.
“Не я.” Он улыбнулся, когда начал исчезать из ее сознания. “В конце концов, ты ведешь этот разговор сам с собой. Я пойду спать где-нибудь в другом месте.”
“Черт”, - сказала она вслух в холодной спальне.

Она проследила это еще немного - только основные моменты. Как она передвигалась по стране Оз, захваченная идеей двух сестер Троппус. Она начала чувствовать себя помазанной, если это было подходящее слово - или осужденной - на жизнь в стороне. В той мере, в какой у нее развились подлинные способности к пророчеству, она пыталась понять, что происходит, что может произойти, и поставить себя на пути Бастинды, где она могла бы принести какую-то пользу.
Конечно, она во многом ошиблась. Непогрешимой она не была. Там она была в непристойном притоне интимных эскапад, собирала наличные у окна, прочитав знаки, что Бастинда придет той ночью. Она думала, что сможет защитить Бастинду от какого-то ужасного опыта. Философский клуб! Она могла это помнить. Гном у двери, мерзкий маленький бродяга: вот где их пути пересеклись в первый раз. Похоже, он тоже следовал по пятам за Бастиндой, хотя она и не могла определить почему.
В ту ночь он был так же неправ, как и она. Бастинда оказалась неуловимой, часто быстрее, чем могла отследить способность Якль к предсказаниям. Правда, появились приятели Бастинды по колледжу: Руфус, Прем, Фиеро. Несколько других. Но не Бастинда или Стелла. Вместо этого эти два лучших друга улизнули той ночью и ускользнули из-под отстраненного и бдительного ока Якль - тогда это сработало, око, оба глаза - и они помчались в Изумрудный город на свое знаменитое интервью с Вуликим и Ужасным Гудвином из страны Оз.
И Якль потребовались годы, чтобы снова напасть на след. Бастинда ушла в подполье, своего рода борец за свободу с сомнительной этикой. Она была чертовски скользкой - кто бы мог подумать, что зеленокожая девушка может стать такой невидимой? Потребовались лучшие из талантов Якль, чтобы снова выследить ее. Но она нашла ее спустя несколько лет, и на этот раз ее показания были более точными. Она могла видеть, что Бастинда обратится к монтиям (хотя и не знала почему, не то, что она прибудет с кровью Фиеро на запястьях).; и Якль появилась у дверей заведения раньше, чтобы быть там, быть готовой, когда прибудет Бастинда: и так оно и было.
Якль держалась особняком, кивая в своих одеялах, как бабушка Гага, но она наблюдала. Она протянула руку Бастинде, вложив пару скрюченных пальцев в зеленую ладонь, как будто искала помощи подняться по какой-то лестнице: она пыталась вложить силу и мужество в это бессловесное сообщение. Кто сказал, что это немного не помогло?
Знала ли Якль, что она делает, когда отдавала Бастинде метлу?
Она больше не могла вспомнить.
Затем, когда пришло время, сестра Басти отправилась на Восток, в горную резиденцию Тигелааров, правящей семьи Арджики. Всю свою жизнь выскочка, с твердостью в глазах, от которой слезятся глаза, Бастинда надеялась стать отшельницей. Надеялся на прощение от вдовы Фиеро, надеялся на утешение от горного одиночества.
Но гном вернулся на сцену и передал Бастинде старое зеркало, которое было у нее в детстве. Бастинда разогрела стекло и придала ему форму шара, превратив зеркало в глаз, и кто знает, что она смогла увидеть в его глубине. Девушка была талантлива.
Достаточно талантлива, чтобы обойти все, кроме, в конце концов, своей собственной смерти.
Хотя, возможно, как и Якль, смерть была тем, чего она хотела больше всего.
Якль застонала. Идея быть тетей Софелией, чокнутой тетей Софелией: проклятие, что эта идея поселилась в ней! Теперь ей придется опровергать это к собственному удовлетворению. Тем не менее, в этом был какой-то безумный смысл: зачем еще она провела эти странные долгие десятилетия старости, обходя юбки чужой жизни? Она никогда не знала, откуда взялось это принуждение. Возможно, что-то столь же простое, как кровь.
Палата тикнула, не выражая ни сочувствия, ни обвинения.
"Когда ты не можешь умереть, - подумала она, - все звучит как тиканье часов".
Якль не могла видеть рассвет, но она могла слышать в шуме движения, в порывах ветра, бьющегося о черепицу на крыше, и в шуме птичьего пения, что светает. Она была уставшей без изнеможения или измученной без усталости - это было трудно выразить словами.
И все же она спросила себя: если я не сумасшедшая тетя Софелия Троппус и никогда ею не была, тогда кто поместил меня сюда? У кого было достаточно влияния, чтобы превратить меня в отчасти человеческую фигуру в мире более полноценных человеческих существ, а также фигур животных - и случайных гномов? А пророческие часы?
Если бы я была назначена для того, чтобы вызвать перемены в жизни Бастинды, кто вызвал перемены в моей? Легендарный источник зла среди нас, эта старая демоница, Кумбрийская ведьма? Или великое, тусклое, затхлое, разложившееся божество, богиня творения, сама Лурлина? Или Неназванный Бог, более трезвый, потому что более скрытный? (И означало ли “неназванный” безымянный или "однажды названный, но имя отозвано"? Все эти годы среди юнионистских монтий она ни разу не задала ни одного теологического вопроса. Что это было доказательством, кроме упрямства?)
Кто дал Лурлине или любому другому божеству ее силу?
Может быть, те самые дети, которые теперь слушали историю Бастинды только как поучительную басню о Злой ведьме Востока - ее взлете и падении - и верили в это? Урезать их школьную мораль, чтобы она соответствовала дешевым урокам пропагандируемой биографии?
Она не могла знать. У нее болела голова, когда она пыталась представить. Самое близкое, к чему она была близка ко сну в эти дни, было своего рода боковым погружением в видение, и вот что она увидела: Кругообразность влияния была похожа на след костяшек домино, падающих в четырех измерениях. Каждый раз, когда один ударял другого и падал на землю, с другой точки зрения он казался сбитым с ног, готовым получить пощечину и снова упасть.
Все было не просто относительно, это было - как бы это выразиться?- актуально. Репрезентативный. Выявление. Референциальный и благоговейный одновременно.
Нет, она не теряла дар речи. Она задыхалась от этого.

 Отправлено: 23.12.22 12:26. Заголовок: 3

Прошла МИЛЯ ИЛИ две, не больше, и в подлеске зашевелились маленькие существа. Компания могла читать маршруты побега зверей, обитающих на лесной подстилке. “Подразделение ИГ, которое приближалось с северного пляжа Мертвого озера, направляется в эту сторону”, - решил гном. “Ребята, смотрите в оба; они украли у нас марш. Мы хотим пересечь их путь до того, как они доберутся сюда, чтобы пересечь наш. Если мы не будем осторожны, то столкнемся с ними носами”.
“Мы разнесем их на куски!” - воскликнул один из мальчиков, возбужденный, но скучный. Его приятели не потрудились напомнить ему, что они путешествовали без огнестрельного оружия. Их единственной защитой был страх, который оракул мог внушить легковерным. Хотя они понятия не имели, насколько легковерными могут быть солдаты вторгшегося батальона, и остановятся ли они достаточно надолго, чтобы обнаружить легковерие в себе.
“Тащи, тащи”, - позвал гном, но даже он старался говорить тише.
Птицы дубравного леса, устроившиеся на ночлег, возобновили свой щебет. Илианора снова подумала о птицах в зале, о той ночи, когда она впервые написала причудливую сказку, чтобы ее не раскрыли. Пойте от всего сердца, подумала она: дайте нам знать, с какой стороны опасность сильнее всего.
Но одна из всей компании она шла без особого страха. Она скромно заботилась о своих товарищах и надеялась, что они выживут. Конечно, она не хотела, чтобы они страдали. Но у нее была прерогатива спокойствия, поскольку только у нее не было никаких обязательств перед оракулом или будущим, за которое они все выступали или против. Действительно, она часто задавалась вопросом, мертва ли она или умирает изнутри, и это было корнем ее спокойствия, причиной, по которой она могла отказаться от своего характера.
Теперь они не могли продолжать без света; ночь действительно наступила. Гном зажег факелы и дал ей один, чтобы она несла. “Иди вперед, если у тебя хватит на это духу”, - пробормотал он ей. Она знала, что парни будут подбадривать ее, и что они не могут рисковать, прикрепляя фонари к телеге, чтобы шальная пуля не разбила стеклянный дымоход и весь ящик с зажигательной смесью не взорвался пламенем.
Хотя, что это было бы за зрелище! Еще один вид освобождения, предположила она.
Она сделала, как ей было велено. У нее был неплохой инстинкт находить выход. Здесь, между озерами, лес был довольно ровным, и за это они все были благодарны - хотя кто мог знать наверняка, что они не загоняют себя прямо на линию огня сопротивления Манчкинии, наступающих с запада?
Верхом на вершине гному подручному не нужен был хлыст. Четверо его "красавчиков", как он их называл, в чем-то вроде самодельной упряжи тащили заводного оракула за собой. Трое других подпирали его сзади плечами, помогая преодолевать рытвины и корни дубовых деревьев. Ветер стих, что было прискорбно: когда компания пробиралась сквозь нанизанные вертикали дубовых орехов, они создавали странные мерцающие аккорды, вибрирующие вокруг них. Это звучало так, словно по струнам пианино, давно не настроенным, бегали мыши.
Конечно, если бы силы ИГ наступали на их левый фланг, солдаты играли бы свою собственную вступительную тему?
Если бы помощники Часов остановились и позволили всем прядям дубового волоса замолчать, они могли бы услышать, где еще в лесу разразилась какофония. Но мальчики теперь были рьяными и слегка обезумевшими от страха и не откликнулись на предложение сержанта остановиться на мгновение, чтобы послушать.
Фургон поднялся по пологому, но более длинному, чем обычно, склону, и мальчики крякнули от своей работы. Хотя он весил немного, гном спрыгнул со своего насеста, чтобы облегчить ношу. Он вышел вперед, чтобы идти рядом с Илианорой. Он был лишь наполовину так высок, как она, когда стоял прямо. Она подумала, не в первый раз, этот маленький человечек, эти семеро мальчиков: это звучит как история, которую я, возможно, сочинила, когда записывала такие фантазии.
“Я уже проходил через это раньше”, - сказал он. “Мы немного выровняемся, и если подлесок не будет более густым, чем обычно, мы сможем увидеть Мертвое озеро справа от нас”.
“Ты был везде в стране Оз”, - ответила она.
“Конечно, похоже на то, после всего этого времени”. Он знал достаточно, чтобы не спрашивать ее о ее собственных путешествиях. Она не ответила. Пустая трата времени.
“Как далеко на северо-западе находился лагерь манчкинцев...”
”Шшш-"
Они достигли пологого гребня длинного склона, и первый снаряд пролетела мимо - не винтовочный выстрел, как они ожидали, а стрела. Она уткнулась головой в ствол дерева, за ним последовал второй, и третий.
“Мы в этом замешаны”, - прошипел он. “Мальчики, бросайте!” Илианора закрыла лампу колпачком, чтобы погасить ее, чтобы выиграть им минуту или две. Но еще четыре стрелы и крики войска, врывающегося на левый фланг возвышения: пройдет всего мгновение, и они будут схвачены.
Луна безжалостно выглянула из-за бугристых прорезей облаков, и они смогли разглядеть силуэты солдат на фоне бело-стальной воды озера внизу.
“Мы будем отстаивать нейтралитет, посмотрим, к чему это нас приведет”, - сказал гном, потянув Илианору за руку, чтобы поставить ее на колени. “Мальчики, вы, идиоты, ложитесь!”
Находясь ниже, солдаты находились в невыгодном положении, но они были обучены. Илианора видела, как целится арбалет, видела блеск штыка. Они толпились - тридцать, сорок, пятьдесят - в полумиле от нас. Звук ломающегося подлеска, топот приближающихся людей. “Эй, на узкой”, - крикнул один; голос был деловым, как у профессионального пастуха крупного рогатого скота. “Хист, второй залп”, - крикнул другой. ”Класс и масштаб“, - сказал кто-то рядом. ”Чертовски маловероятно", - последовал ответ. Раздался выстрел.
“У нас нет эмблемы!” - крикнул гном, но еще один выстрел заглушил звук его слов. “Черт возьми, мы не оказываем сопротивления!” - заорал он, раздраженный настолько, что его голос сорвался на визг фальцетом.
У Часов была другая идеи на этот счет. Огромная голова дракона оторвалась от своего механического сна и повернулась, как лебедь, а глаза с тусклым карминовым блеском блеснули в темноте. Кожаные ноздри расширились, и оловянные чешуйки заскребли друг о друга, когда арматура крыльев растянулась, как два паруса в лесу. Возможно, этого было как раз достаточно, чтобы заставить ближайших экстрасенсов остановиться, поскольку они пытались понять, что за огромное существо ждало, сердито глядя и поскрипывая в темноте. Свет переместился.
“Продолжайте!” - крикнул гном своим пони-мальчикам. ”Озорница говорит свое собственное слово!"
Ноздри раздулись. Клубы паровато-серого дыма медленно вываливались наружу, раскручиваясь при падении и уплотняясь, как желатиновые шарики в воде. Через мгновение Часы окутал туман, пахнущий дрожжами и грязью.
“Класс и ниже!” - крикнул командир. “Оспа на моих глазах”, - крикнул передовой разведчик совсем близко; они могли слышать его дыхание и ругань, и он упал на землю.
“Я намерен продолжать”, - сказал гном. “Идите вперед, мисс Путешествующая-По-деревьям, и прокладывайте нам путь отсюда, прядь за прядью, если нужно”.
Вершина холма была затянута туманом, доставлявшим Илианоре не меньше хлопот, чем подразделению Изумрудного города, но у нее было преимущество - она добралась до вершины раньше нападавших, и она немного видела, как выглядела земля. Вдоль гребня, а затем вниз по зубчатому углублению; она могла бы завести их так далеко. Она протянула руку и извлекла кривую песенку из лесных распорок. Прогресс пиццикато. Компания держалась близко позади нее, и дракон натянул дышащий плащ, который быстро не истончался.
Они были далеко, возможно, не меньше мили, прежде чем дубравы кончились, и роща более высоких оленеголовых дубов увенчала следующий пологий холм. Там компания остановилась, чтобы передохнуть и по луне судить, не слишком ли далеко они забрели на запад. Пункт назначения гнома находился прямо на севере. Самый ясный путь из опасности лежал прямо на север. Глаза дракона потускнели, а из ноздрей теперь вырывались лишь слабые едкие струйки. Его крылья вернулись на свое обычное место, сложенные поперек тела с сетчатыми когтями на запястьях, направленными прямо вверх, как наконечники копий.
“Это плохая ночь для того, чтобы бродить по лесу”, - сказал гном. “К несчастью для некоторых, но не для нас. Спрячь глаза, чтобы блеск не выдал нас.”
Компания замерла, глядя сквозь пальцы туда, куда он указывал. В восьмидесяти футах к северо-западу группа жителей Манчкинии в плащах и сапогах готовила что-то вроде катапульты. Они шептались - должно быть, что-то услышали о суматохе внизу. Но они, казалось, не обращали внимания на компанию Часов, сгорбившихся на отдельной вершине холма. Они были слишком увлечены своими собственными попытками что-то размешать в большом чугунном котле сферической формы, по крайней мере, такого же роста, как они сами.
Это было не что иное, как чудо, что их внимание было так приковано к их приготовлениям. Тем не менее, благодаря дыханию дракона, которое продолжало доноситься близко к земле, приглушенные жалобы людей из ИГ четко определили их местоположение: примерно в миле вдоль хребта и ниже него, к востоку. Звон ломающихся прядей дубового волоса; ругань солдат и громкие оскорбления их офицеров.
Дым рассеивался еще четверть часа, и к этому времени партизаны из Манчкинии перебросили свою тяжелую артиллерию по суше на чем-то вроде лесных саней - гладких березовых полозьях, которые с выгодой использовали скользкость сосновых иголок. Когда дым рассеялся настолько, что лунный свет снова упал на поверхность Мертвого озера, Часовая компания смогла видеть достаточно хорошо. Не атака жителей Манчкинии, не разбрызгивание огненной смолы, которую они приготовили в своей ужасной чашке. Не солдаты ИГ, съежившиеся или отступившие назад - все это оставалось скрытым огромными темными и недифференцированными складками холмов, завесой из дубовых ветвей. Что могла видеть компания, так это металлические кольца яркой, залитой лунным светом воды, которые вырастали из берега, круги, прерывающие медленные круги, шевроны, разделенные на осколки, когда один за другим Угрожающие из ИГ были отброшены назад в озеро.

 Отправлено: 23.12.22 13:26. Заголовок: Прошлое приближается..

Прошлое приближается


1

РАССВЕТ был замаскирован, облака скрывали яркость солнца.
Бррр, чей сон был беспокойным, сел. В углу, еще не освещенный, Тенек выглядел как водянистое молоко. Небольшая кучка дерьма, кончик которой был похож на голову червя, лежал, свернувшись кольцом, неподалеку. Бррр не мог себе представить, как прозрачное существо могло производить непрозрачные субпродукты, но если это был замаскированный философский вопрос, он был не в настроении обдумывать его до завтрака.
Он встал и попытался разгладить складки на своем пальто. Не то чтобы скромных монтий или слепого оракула это волновало.
Он не мог смотреть в окно, а окно пробуждало аппетит. Он хотел посмотреть вниз на местность, понаблюдать за пшеничными полями поближе и дубовыми лесами дальше. Чтобы спланировать, если бы он мог, передвижение противостоящих ополченцев. Чтобы отметить, выпускал ли дымоход того маленького фермерского дома в пшенице дым от кухонных очагов, или же жители наконец покинули свою усадьбу ночью?
Однако, за неимением окна, его взгляд устремился внутрь, в последний, непроизвольный рывок к его самому сокровенному достоянию - воспоминанию о Мухламе.
Она ушла, энергично подпрыгивая, прочь от него, вверх по склону из камней цвета кожуры перламутрового плода. Теперь, когда его усы начали белеть, он слишком хорошо мог представить себе какого-нибудь самца Оцелота, скрывающегося за скалами. Или, может быть, даже Падший Тигр - кто-то, кто больше подходит Мухламе, чем толстый и Трусливый Лев.
“Давай, тенек”, - сказал Бррр, подталкивая старого кота лапой в ножнах. “Время заканчивать наш допрос. Разгадывайте те загадки, которые есть под рукой, а не те, которые вне досягаемости.”
Кот замурлыкал, и Бррр замурлыкал в ответ. Лучшая часть этих последних дней заключалась в их безмолвном мурлыканье вместе. Самое близкое к общению, что у него было.
Затем, попав в общество раздражительных, усталых, одетых в черное монтий, направлявшихся на утреннюю молитву, лучшая часть дня осталась позади.
Сестра врачевательница и сестра травница горячо спорили на лестничной площадке. Они обернулись при его приближении.
“Дамы, - сказал он, - я думал, что в таком доме, как этот, правит милосердие”.
“Не лезь не в свое дело”, - сказала сестра Врачевательница.
“Это твой ответ на все”, - огрызнулась сестра Травница. Она прижимала руку к боку, как будто у нее были швы; возможно, она бежала. В любом случае, она была толстенькой малышкой, и лестница была построена не с учетом ножек манчкинки.
“Я могу чем-нибудь помочь?” Этим утром его тон звучал величественно; возможно, просто воспоминание о Мухламе время от времени оказывало тонизирующий эффект.
“Вы можете закончить свою работу и идти своей дорогой”, - сказала сестра Травница.
“Вы можете присоединиться к нам в часовне, чтобы помолиться за тех, кто умер прошлой ночью”, - сказала сестра Врачевательница.
Его шерсть вздыбилась. “Не Якль?”
“Нет, но если она и дальше будет отказываться умирать, мы можем поставить ее гроб на колесики и спустить ее в Мертвое озеро, как... как...” Тут сестра Врачевательница, которая была одним твердым орешком, испуганно выпустила по маленькой слезинке с внешней стороны каждого из ее глаз. Капли медленно скатывались вниз, как клей, словно удивляясь своему освобождению.
“Не будь слюнтяем”, - огрызнулась сестра Травница, а затем нервно шмыгнула носом. Нечаянно она отпустила какую-то шутку. Сестра-врачевательница с ненавистью посмотрела на нее.
Бррр не нуждался ни в одном из них. “Но что? Новый военный маневр? Сыпь, вспыхнувшая среди новичков? О чем ты говоришь?”
“Мы получили известие о вчерашней схватке”, - сказала сестра Врачевательница. “Странствующий гном пришел к нашей двери сегодня рано утром за едой и рассказал нам, что он знал. Посреди ночи ополченцы Манчкинии окружили отряд Угрожающих Изумрудного города и прогнали их вниз по склону утеса. Гном все это видел, сказал он. Жители Манчкинии согнали незадачливых солдат прямо с берега кислой гальки в мертвые воды Мертвого озера.”
“Это невозможно”, - сказал Лев.
“Они продолжали стрелять, как залпом стрел, так и россыпью - я не знаю условий военного ремесла - и солдаты были загнаны глубже, по пояс вглубь; и в конце концов нырнули вниз, спасаясь от натиска”.
“Но Мертвое озеро - это ядовитая вода”, - сказал Бррр. “Это то, что говорят. Там ничего не растет, ни одно животное не пьет у его берегов”.
“Это то, что сказано, и это то, что подразумевается”, - сказала сестра Врачевательница. “И на то есть веская причина. Солдаты вынырнули мертвыми - их тела начали гнить, как только они погрузились в воду. Они покачивались, как множество туш. Ни одна душа не была взята в заложники, ни одному мужчине Джеку среди них не было оказано пощады”.
“ Что ж", - сказал Лев. "Значит, военная операция сработала”.
“Жители Манчкинии были излишне жестоки”, - сказала сестра Врачевательница. “С их склонностью к тщательности они справились с целым полком, который мог бы сдаться”.
“Ты придерживаешься возвышенной точки зрения”. Сестре Травница, которая сама была жительницей Манчкинии, было отказано в какой-либо возвышенности. “Силы Изумрудного города вторглись в Манчкинию, чтобы аннексировать другое озеро - большое озеро, доброе озеро. Незаконное упражнение со всех сторон. Почему жители Манчкинии не должны защищать свою территорию так, как они считают нужным?”
“Хорошая вода и плохая”, - сказал Лев, желая избежать принятия чьей-либо стороны здесь. “Одно озеро мертво - бездонный бассейн яда, насколько всем известно, - а другое озеро, всего в нескольких милях отсюда, является источником жизни для самой большой зеленой корзины пахотных земель, которые есть в стране Оз. Как вода может проявлять такое разнообразие в характере?”
“Вы можете быть полезны, сэр Бррр”, - сказала сестра Травница. “Если захочешь. Гном рассказывает нам, что жители Манчкинии понесли тяжелые потери на земле, прежде чем задумали этот маневр. За последние несколько недель то одно, то другое ополчение реквизировало у нас всех наших повозочных лошадей и ослов. У нас нет возможности тащить тележку для сбора страдающих тел. Не могли бы вы оказать нам услугу?”
Он посмотрел на сестру-врачевательницу, воображая, что она не одобрила бы предложение помощи раненым жителям Манчкинии, поскольку она не одобряла их тактику. Но она разочаровала его; ее холодное проявление милосердия, каким бы милосердием оно ни было, было недвусмысленным.
“Я думаю, у нас есть повозка, в упряжке которой ты бы поместился”, - сказала она. “Позор, я знаю, унижение, но это война, сэр Бррр”.
“Я бы не смог”, - сказал он. “Во-первых, есть вопрос о старой травме моего позвоночника. Я стараюсь не жаловаться на это, но из-за этого о некоторых видах труда не может быть и речи”.
“У меня есть много мазей, полезных для восстановления поврежденных мышц”, - сказала сестра Травница. “У меня полный запас бальзамов и лосьонов”.
“Тогда есть более глубокий вопрос о моих обязательствах перед короной”, - продолжил Бррр над ее замечаниями. “Мне нужно закончить свои расследования и быть на пути к подаче моего отчета”.
“Вам повезет, если вы выберетесь отсюда”, - сказала сестра Врачевательница. “Если то, что говорит нам гном, правда, то Угрожающие Изумрудного города начнут еще более яростную кампанию против жителей Манчкинии, а это тихое убежище находится прямо на пути из одного лагеря в другой”.
“Я сделаю то, что должен”, - сказал Лев.
“Я буду молиться за души моих соотечественников”, - сказала сестра Травница.
“ Я не буду держать обиды", - сказала сестра Врачевательница им обоим, и спустилась по лестнице. Призрачный кот, который молчал все это время, зашипел.

 Отправлено: 27.12.22 10:02. Заголовок: 2

БРРР ВЕРНУЛСЯ в комнату для допросов, но Якль там не было. Она была в часовне, слушала литургическую музыку о полетах ангелов, сопровождающих счастливых мертвецов к их наградам, хорошему отдыху среди них.
Колодец тьмы, в котором жила Якль, был чем-то непохожим на то, что предполагали ее спутники. Иногда казалось, что ее слепота не имеет ничего общего со зрением. Вместо этого это казалось чем-то вроде отсутствия желания или того желания, которое, как она воображала, испытывали другие. Она испытывала предвкушение без ожидания освобождения - скорее похоже на то, что, по ее предположению, могло бы испытывать либидо евнуха. Или духовные амбиции, скажем, клопа.
Итак, в часовне, когда монтии молились за утонувших угрожающих, Якль не прислушивалась к молитвенному гулу старых дев вокруг нее. Она, которая, казалось, не могла умереть, верила в смерть как в символ веры - единственный символ веры, и он был вне ее досягаемости!- хотя мысль о загробной жизни вызывала у нее отвращение. Представьте себе скуку загробной жизни! Весь этот недифференцированный вой похвалы. И все же монтии, которые боялись изнасилований и убийств или, по крайней мере, неудобств со стороны оккупационной армии, казалось, были готовы раструбить о своих надеждах на то, что их хищникам будут дарованы прощение и вечность. Они были хорошими женщинами. Они были сумасшедшими.
Вместо того чтобы молиться, Якль напрягла память, чтобы вспомнить выцветшие фрески с изображением ангелов, которые украшали верхние части стен часовни и сводчатый потолок. Насколько она знала, изображения к настоящему времени были побелены, ангелы несколько вышли из моды, но за оградой своей слепоты Якль могла хорошо представить картины. Игривые ангелочки женского пола в ниспадающих одеждах, выгибающие лодыжки и надувающие губки, словно в вечном эротическом блаженстве. Крылья, как матрасы - представьте себя ангелом, красиво сражающимся с мягким сопротивлением своих собственных пернатых придатков. Ангелы-мужчины едва ли менее уязвимы.
Как утомительно быть ангелом: столько святой энергии, и все направлено на Неназванного Бога, который, не имея формы, имени или доказуемой сущности, вряд ли мог наслаждаться вниманием, которое ангелы, казалось, стремились оказывать.
Вероятно, эти изображения были побелены. В то время как миссионерское поселение этого аванпоста было удобно удалено от духовного управления ИГ, самозваный Святой император страны Оз оказал свое влияние на различные религиозные и агностические традиции нации. Вероятно, пышногрудые нимфы и розовощекие мальчики-ангелы наверху были изгнаны за облако неведения, как известковый налет, нанесенный кистью. О, какие счастливые воспоминания должна хранить щетка с мягкой щетиной!
Она доводила себя до состояния возбуждения.
Она попыталась на мгновение сосредоточиться на музыке.
Но духовная музыка - еще одна аномалия. Если в Загробной жизни все хорошее сосуществует вечно, тогда музыка не может существовать. Музыка - это чередование соседних шумов в последовательности - стресс, диссонанс, жалоба, решение: затем освобождение - а последовательность означает выбор времени. Если звучание музыки одновременное, все ноты звучат одновременно, вечно, тогда это просто звук. Неясное пятно шума. Море слухового пуха.
“Сдавайтесь, сдавайтесь”, - пели монтии в панихиде, написанной, как ни странно, во время вальса. Якль вспомнила об этом и постучала пальцами ног.
“Отдайте свои души
Чтобы опалить воздух.
Сдайся и поднимись по небесной лестнице.
Сдавайся, сдавайся,
Ты почти на месте.
Ты уронил свои кости в дерн.
Сдавайтесь, сдавайтесь, отдавайте свои души
К мрачному, безымянному исчезновению:
Сердце Неназванного Бога.”
Когда сестра Врачевательница подошла к трибуне, чтобы произнести хвалебную речь в память о погибших солдатах, Якль встала и побрела прочь.

 Отправлено: 27.12.22 10:04. Заголовок: 3

Она почти вернулась в комнату, где Бррр проводил свои дознания, когда ее прервал незнакомый запах. В холодном каменном дыхании коридора - мягкий, молочный запах клубней. Примерно на уровне ее бедер.
“Кто это?” - спросила она, думая: "Собака?" Енот? Жевуном, которого она еще не встречала? (Сестра Травница была единственной жительницей Манчкинии в резиденции, и ее мускус благоухал гниющими чайными листьями, сколько бы лаванды она ни поливала себя.) Тогда Якль подумала: я немного не в себе - я представляю, что это старый, как его... э-э-э... зовут, Гликкун из прошлого Льва. Саккали Тупица. Гликкун пахнет корнеплодами; все они живут под землей.
Но ответил ей мужской голос. “Хитрая старуха, кто бы мог подумать? Ты, старая дрянь? До сих пор? Что тебя держит?”
Она знала этот голос много-много лет назад. “Опять создаешь проблемы?” - рявкнула она на гнома.
“Я никогда не создаю проблем”, - запротестовал он, посмеиваясь. “Я открываю дорогу неприятностям”.
“Что ты здесь делаешь? В монастыре религиозных женщин, из всех неприличных мест?”
“Не мой первый выбор”, - признался он. “Но каким бы маленьким и случайным я ни был, не более чем соломинка в потоках истории, меня толкают вперед приближающиеся Угрожающие. Изумрудный город получит новости о нападении этим утром. Время возмездия. Конечно, все в картах, разве ты не знаешь? Армии уже здесь, готовые к следующей провокации. Какая очевидная игра, какая утомительная. Но я согласен: я подозреваю, что мне не больше, чем вам, нравится быть выброшенным на берег религиозным истеблишментом”.
“Ну, тогда убирайся отсюда”, - сказала она. “Я не хочу иметь ничего общего с твоим вмешательством”.
“Но я не вмешиваюсь”, - повторил он. “Я даже не комментирую. Я просто присаживаюсь и наблюдаю. Придержи мой собственный совет. Губы сжаты, глаза открыты. Как тебе удалось остаться в живых, ты, старый язычник?”
“По одному вздоху за раз. И у меня сейчас нет времени даровать вам аудиенцию. Убирайся с моего пути, ты, бесенок. Ты хобгоблин.”
“Мои чувства задеты”. Его голос был вкрадчивым, почти ласковым. “И мы возвращаемся так далеко назад“.
”Так далеко назад, и никакого дальнейшего продвижения вперед", - сказала она. “Убирайся с моего пути”.
“Ты не натыкалась на Льва, крадущегося по этим коридорам, не так ли?”
Она повернулась к нему. “Что за игру ты затеял, негодяй?”
“О, вы знаете меня, миссис мадам Менада. Вы думаете, что вы единственная, у кого есть взгляд в будущее, но я получаю приказы от довольно потрясающего инструмента на колесах. Меня заставили поверить, что где-то здесь я найду Льва. В нынешние времена, я полагаю, мне нужен еще один призывник, может быть, с когтями”.
“Ты-ты держись от него подальше. Если ты найдешь его. Он на задании.”
“Ты защищаешь какого-то трусливого зверя? Скажи, что это не так. Я думал, ты никогда не заботишься ни о ком, кроме себя.”
Якль не ответила. Она просто видела в своем неопределенном образе что-то вроде тени Льва, сутулого, с подбородком и усами. Шляпа, вращающаяся в его руках, пятно на жилете. Страдающий от привычки постоянно оглядываться через собственное плечо. “Лев здесь не в игре”, - сказала она.
Она оставила гнома. Насколько знала Якль, гном был таким же безымянным, как и Безымянный Бог, но не таким безупречным. Предполагая, что Неназванный Бог был невиновен в вопросе человеческих страданий - и если бы вы предположили это, вы не смогли бы использовать такое неэффективное божество.
Она стиснула зубы, проходя мимо. И тогда она подумала: может быть, этот больной старый карликовый обрубок - мое спасение, в конце концов. Может быть, Лев - это просто приманка, отвлекающий маневр. Может быть, это надвигающееся прибытие гнома вызвало меня из моей беспокойной могилы, и Бррр просто случайно оказался на пути. Несомненно, оказаться в неподходящем месте в неподходящее время, казалось, было единственным занятием этого незадачливого мошенника в жизни.

 Отправлено: 27.12.22 10:11. Заголовок: 4

Когда ОНА вошла в комнату, она была взволнована, но Бррр едва ли это заметила. Его собственная шерсть взъерошилась при известии о военном разгроме. “Мы закончим нашу работу сегодня утром”, - сказал он Якль, прежде чем она даже успела устроиться в своем кресле. “Возмездие за вчерашнюю катастрофу в Мертвого озере направлено именно в эту сторону. Я это чувствую. Я намерен убраться отсюда до того, как он ударит. Давайте закончим эту беседу”.
“Ничто не может быть закончено”, - отрезала она.
“Прибереги свое раздражение для обеденного меню”, - ответил он так же резко. Он раскрыл свой блокнот. Призрачный кот выглядел немного встревоженным резкостью между ними и уставился на подоконник. Но сегодня утром створка была распахнута, впуская свет и воздух, и, возможно, кошка была достаточно умна, чтобы понять, что она слишком взрослая, чтобы полагаться на то, что сможет прыгать и садиться на насест, не вываливаясь из окна и не ныряя - чтобы разбиться вдребезги?- в гравий далеко внизу.
“Это наша вторая встреча, - сказал Бррр, записывая это на новой странице, - и наша последняя. Вчера мы потратили слишком много времени, травя истории друг друга. Приступайте к делу, и немедленно, пока не прибыла армия.”
“И так оно и будет”, - сказала она. “У меня есть это ощущение на самом высоком уровне”.
“Твое глубочайшее шестое чувство?” - язвительно спросил он.
“Нет”, - призналась она. “Выше этого. Мое доверие к человеческой жестокости. Но задавай свой вопрос; мне это надоело так же, как и тебе. Я бы хотел посмотреть, как твой большой пушистый зад ковыляет прочь. Или, во всяком случае, вообразите это. И засунь в него старый ботинок, когда будешь уходить, если уж на то пошло.”
“Ты была бы не первой. Теперь слушай. О слухах, циркулировавших в течение десятилетия или около того, что у Бастинды Троппус был сын. Этот мальчик по имени Лестар.”
“Что насчет него?”
“Если он ее сын, и если он все еще жив, и если у него нет сестер от Бастинды, то он следующий в очереди, чтобы унаследовать должность Выдающегося Троппуса. Он был бы фактическим губернатором Манчкинии. Его притязания превзошли бы притязания Святого императора страны Оз Шелла Троппуса. Брат Бастинды.”
“Я знаю, кто такой Шелл, и я тоже знаю о Лестаре”.
“Можете ли вы подтвердить, что он сын Бастинды? Или если он жив? Кажется, он был здесь несколько лет назад.”
Она не была заинтересована в том, чтобы давать Льву хоть какую-то информацию, которая могла бы помочь головорезам ИГ найти Лестара. Она говорила осторожно и делилась только тем, что считала излишним или несущественным. "Да. Он был здесь три раза в своей жизни. Однажды, будучи маленьким ребенком - возможно, даже младенцем, - когда Бастинда еще не была Злой ведьмой Востока. Она отправилась отсюда в замок на востоке...”
”Киамо Ко".
“Да, да, как бы это ни называлось. Она отправилась туда по своим собственным причинам. Она взяла ребенка с собой, хотя откуда он взялся изначально - если он действительно был ее проблемой - я не знаю”.
“Разве ты не знаешь своим внутренним зрением? Ты что, не можешь в этом разобраться?”
“Даже если бы я знала, какие у тебя были бы доказательства? Только мое слово. С таким же успехом я могла бы сказать, что он был результатом того, что ручка метлы горячо и весело ткнулась в вихрь высокой черной шляпы. Какое это имело бы значение? Просто потому, что у меня были видения, это не значит, что они правдивы”.
Хотя она никогда раньше не говорила себе этого.
Он хмыкнул. “Мы плохо спали, не так ли?”
Она уставилась на него так пристально, как только может смотреть слепой. Он продолжил более нейтральным тоном. “Все, что вы скажете, будет записано. Пусть кто-нибудь другой решит, правда это или нет. Когда ты в последний раз видела Лестара?”
“Это было после того, как на него напали в воздухе драконы Императора, насколько я понимаю. Он был оставлен умирать в Разочарованиях немного южнее. Какой-то благодетель притащил его сюда, чтобы монтии позаботились о нем. Затем молодая женщина-квадлинг по имени Кандела, послушница, вернула ему здоровье и жизнь с помощью собственных приспособлений и методов”.
“Вы не имели к этому никакого отношения?”
Она сделала паузу.
“Не лги мне, не лги мне”, - прорычал он. “Зачем беспокоиться? Весь мир лжет! Не делай этого и ты тоже!”
“Я немного помогла ей”, - сказала Якль. Как странно чувствовать себя способным на потрясение. Может быть, она умирала! Ее настроение сразу же поднялось. "Да, я помогла ей, почему бы и нет? Я не знала, был ли Лестар сыном Бастинды, но он мог им быть; я видела это. Я помнила его с детства. Так что я внесла немного романтики в терапевтическую ситуацию. О, Кандела, эта странная девушка: она была милой, но и загадочной тоже.”
— Как и все остальные, — сказал он.
— Как и все остальные, — согласилась она. «Поэтому я взяла на себя задачу охранять комнату в башне, где она помогала ему цепляться за жизнь всеми способами, которые может и хочет молодая женщина».
«Способы?» Лев был весь внимание. Его усы дрожали.
— Не будь ханжой, старый глупец.
"Вы сказали это. И ты это серьезно, я вижу."
Она сказала это; это вырвалось само собой. Еще есть время все исправить. “Да”, - продолжила она. “Я никогда не пользовалась преимуществом хорошей перекладины. Я думала, что она могла бы. Я думала, что он мог бы. На мой взгляд, он выглядел довольно отвратительно девственным. Назовите это, какой термин они используют - назовите это переносом. Назовите это божественной сублимацией. Назовите это метафорой. Я заперла их вместе и позволил их природе идти своим чередом”.
“И что произошло?”
“Я в некотором роде купидон, - сказала она, - но я не подглядывающий развратник. История решит, что произошло, а не вы или я.”
“Но что же все-таки произошло? Я имею в виду, облажались они или нет - что произошло дальше?”
“Случилось то, что они покинули монастырь под покровом темноты. Как ты сам поступил бы мудро прошлой ночью.”
“Куда они пошли?”
Она немного помолчала, а затем сказала: “Это все старые дела. Я полагаю, никому не повредит сказать”.
“Кого вы защищаете, - вмешался он, - и почему?”
Ах, но это было все, не так ли? Она восхищалась им за то, что он уловил ее намек. Однако она ответила на его предыдущий вопрос. “Когда-то Монтии держали маленький печатный станок за пределами территории. Побочный эффект религиозной жизни: выпуск брошюр, выступающих против разжигания войны императором. Скорее случайно, пресс был обнаружен людьми императора, которые более или менее уничтожили его. Но они так и не проследили, что подстрекательство к мятежу привело сюда. Пресс-служба располагалась на некотором расстоянии, примерно в дне пути отсюда. Я погрузил эту пару на осла - бедняга Лестар был едва жив - и отправила их восвояси, не доверившись моим сестрам. Я думала, что это был их конец”.
“Ты сделала”. Он сказал это ровным голосом, намереваясь быть таким же нейтральным, как штукатурка. Продолжай, старушка.
“Да, но затем некоторое время спустя - я думаю, недели, самое большее, несколько месяцев - Лестар вернулся в монастырь в последний раз. Он и солдат ИГ, мелкий злоумышленник по имени Трисм бон Кавалиш, подожгли конюшни летающих драконов и бежали из Изумрудного города. Это был случай политической акции - шпионажа - я не знаю, как бы вы это назвали. Но отряд Изумрудного города под командованием коммандера Лан Пирота пустился в погоню по горячим следам и прибыл к этим стенам вскоре после парней. Это было до того, как я ослепла - о, может быть, девять лет назад? И, следовательно, Лестару было, возможно, двадцать, его спутник на несколько лет старше.”
“Был ли Лестар пойман?”
“Ты знаешь, что это не так”. В этом она была уверена. “Не тратьте свое время, сэр Бррр, его осталось не так уж много. Если бы его поймали, это было бы в протоколах. И ты бы не был здесь и не спрашивал о нем”.
“Ты права”, - признал он. “Но что с ними случилось?”
“Лестар взял метлу Ведьмы и покинул монастырь с крыш. Случилось так, что леди Стелла была в резиденции - она была своего рода покровительницей ордена, разве вы не знаете; много лет назад она сменила свое собственное имя с Эстеллы на более стильное Стелла. Чтобы почтить популярную святую, похоронить ее деревенское происхождение, по какой-то другой причине. Кто знает. Как бы то ни было, она попыталась сделать Тризма одним из своих приближенных, и поначалу это, казалось, сработало. Команда, которая охотилась за парнями, не осмелилась обвинить леди Стеллу в измене - по крайней мере, без каких-либо доказательств. В конце концов, какое-то время она была на троне страны Оз. Она по-прежнему занимала почетное место в сердцах своего народа, хотя политический климат сильно изменился, причем в худшую сторону”.
“Естественно. Некоторых из нас обвиняют в государственной измене без всякой причины. Другие, которые этого заслуживают, развеваются свободно, как мыльный пузырь на ветру. Пойди разберись.”
“Шшш. Слушать. Когда Стелла решила, что они в безопасности от пристального внимания, она отправила бона Кавалиша в его собственные кампании. Она не знала, что за ней следят и что головорезы из ИГ продолжат преследование Тризма. Они набросились на него и избили. Я слышала, что он довольно жестоко обошелся с ним, прежде чем позволить ему сбежать. Они были уверены, что он приведет их к месту, где они с Лестаром встретятся. Видите ли, друзья бывают разные. Этот пытался спасти девушку своего друга.”
“С таким другом, нужна ли была эта связь с Канделой”.
“О, боги небесные, любовь найдет свои собственные выходы, ты так не думаешь?”
Он не собирался комментировать. “ Они проследили за Трисмом до фермы”.
“Видишь, - сказала она, - ты уже знаешь об этом”.
Он издал опасный звук. Призрачный кот встревожено огляделся, как будто обнаружил занозу в собственном горле.
“Я никогда не называла это фермой”, - заметила она.
“Я провел свое исследование”, - признался он. “Разве мне это не позволено?”
“Мы сами выбираем себе начальников”, - согласилась она. “Кроме тех, кто работает как рабы. Теперь, о деле, Трисм каким-то образом ускользнул от этих солдат на пару дней. Ненадолго - у них были ищейки на работе, можете в это поверить, - но на пару драгоценных дней. Кажется, Трисм представился Канделе, и что произошло между этими двумя - ну, этого я не могу сказать”.
“Ты не можешь или не хочешь?”
”Все равно что одно и то же, мой дорогой".

“Но сейчас мы подошли к самому главному. Отношение Трисма к Канделе. Он хотел ее спасти или предать друга чтобы спастись самому? А может он воспользовался ей?”
“Имеет ли это отношение к вашему расследованию, или я обнаруживаю особый интерес к личной жизни? Всплеск вашего кровообращения? Немного поверхностного дыхания?”
”Пошла ты“.
”Если бы мне только так повезло".
Тенек, казалось, уловил напряжение. Он прервал свои утренние омовения и изучал пятно на стене, словно смущенный упадком вежливости.
Бррр управлял собой. Не теряй его сейчас. Ты приближаешься к сути дела.
“Кандела и Трисм. Переросло ли его дружеское отношение к Лестару каким-то образом во влечение друг к другу? Когда Лестар отправился по каким-то своим делам - за пределы фермы - подальше от любопытных глаз - что случилось?”
Или Кандела и Трисм просто каким-то образом использовали друг друга? Как они со старой Якль только что делали?
“Есть некоторые вещи, которые даже оракулы не могут определить”, - призналась Якль. “Что я точно знаю, так это то, что к тому времени, когда Лестар вернулся, Трисм уже ушел. Может быть, он хотел избежать встречи с Лестаром. Может быть, он убедил Канделу присоединиться к нему позже в какой-нибудь безопасной гавани, вдали от внимания начинающего мага.”
“Волшебник!”
“Ну, если бы Лестар был сыном Бастинды, он был бы своего рода ведьмой, не так ли? Или, во всяком случае, у вас есть потенциал? Вот в чем все дело, не так ли? А теперь не лги мне, - огрызнулась она. “Выведала ли я у тебя, какова твоя настоящая цель? Вы ищете Лестара? Ты хочешь добраться до него любым возможным путем - через любого из его близких, андела или Трисм, или...”
И все же она сделала паузу; она не могла этого сказать.
“Или что?” Бррр надеялся, что она скажет ему то, что он хотел знать - Гриммерия, Гриммерия!- вместо того, чем ей нужно было поделиться. Она продолжала.
“Итак, коммандер Пирот объезжает ферму Яблочный Пресс, но Трисм уже ушел. Лан Пирот ждет в ожидании возвращения Лестара. Затем, однажды утром, незадолго до рассвета, Кандела уходит со свертком под мышкой. Надеясь, что это может быть Гриммерия, Лан Пирот бросает все свои усилия на то, чтобы последовать за ней. Однако оказывается, что она унесла с собой сверток тряпья, не более того. Считается, что она не имеет никакого значения - возможно, она вела себя как простушка, - и ее отпускают”.
“Что случилось с ними всеми?”
“В дыму”, - сказала она. “Все они превратились в дым, каждый в отдельной затяжке”.
Они оба подумали об удобстве частного выхода.
“Откуда ты так много знаешь?” нажал он.
“Лан Пирот вернулся сюда, когда все остальные его следы остыли. Он провел собеседование со старой матерью игуменьей. Мне жаль говорить, что она умерла несколько часов спустя. Либо от шока, либо из-за более сильного таланта к самосохранению, чем я была способна управлять”.
“И он беседовал со мной”, - сказал Бррр.
“Ты это знаешь”, - ответила она.
“Ты рассказала мне больше, чем ему, ” сказал он, - и я не стал так далеко заходить, чтобы выколоть тебе глаза, как это сделал он”.
“Слепые видят историю иначе, чем зрячие. Кроме того, - она вздохнула, говоря это, - тогда я понятия не имела, что окажусь настолько безнадежной в том, чтобы умереть естественной смертью. Вся эта кровь, весь этот беспорядок...”
“Пожалуйста”, - сказал он. “Пожалуйста. Я действительно немного позавтракал”.
“Это древняя история”, - сказала она. “Это было девять лет назад. Где они все сейчас? Как им удалось так тщательно исчезнуть? Если они все еще живы, им было бы двадцать восемь или... девять Канделе... трижды тридцать два... и... и...”
И, подумала она, ребенок, ребенок; ребенок, которого родила Кандела? Но она все еще не могла говорить.
Бррр сидел очень тихо.
Она села прямо. “Я рассказал тебе все, что знала. По правде говоря, как только я ослепла, я начала сомневаться в своих собственных способностях предсказателя. Возможно, ужасное нападение коммандера Пирота на меня было именно тем, что нужно. Я чувствую запах человека, - сказала она, - я чувствую запах лжи, но я больше не могу видеть правду прямо перед своим лицом”.

“Вы многое подтвердили”, - согласился он. “И все же, откуда ты так много знаешь о движениях Трисма и Канделы?”
“Кандела вернулась на одну ночь”, - сказала Якль. “Она вернулась, чтобы поблагодарить меня за... за все. Разумно, что она не сказала мне, куда направляется; это означало, что я не могла заставить себя это сделать. Она была на неделю или около того впереди Пирота.”
Казалось, она смотрит в окно. “Я часто думаю о ней”, - сказала она. “Мне понравилась эта молодая девушка. Она была храбрее многих.
“Храбрее тебя”, - продолжила она.
“Это мало о чем говорит”, - сказал Бррр.
”Я чувствую запах лжи, - сказала она, - и я верю, что ты все еще не сказал мне, почему ты здесь“.
“У меня дело”, - сказал он. “Мы ищем Лестара, разве ты не знаешь? Чтобы убедиться, что жители Манчкинии не сплотятся вокруг него как подобает Преосвященству. Чтобы убедиться, что притязания Шелла на житницу страны Оз не будут оспорены...”
“У нас больше нет времени лгать”, - сказала она ему довольно миролюбиво. Если бы она могла найти его огромную лапу и погладить ее для утешения, она бы это сделала. “На самом деле ты пришел сюда не для того, чтобы узнать о Лестаре, Тризме, Канделе и прочем. Большую часть этого ты уже знал. Вы знали о Лестаре и о том, как он будет страдать, думая, что Трисм и Кандела возможно были вместе. Хорошо для него любить ее - не так уж хорошо для него наблюдать, как эти двое предали его.”
“Я делаю много заметок, - сказал Бррр, - но я не обращаю внимания на этот аспект жизни людей”.
”Ты не хочешь, - заметила она, - потому что, я подозреваю, это слишком близко к дому“.
“Не твое дело”, - прорычал он. “Если ты такая злобная и все время права, то как же я лгу? Зачем я пришел, чего ты мне еще не сказала? Расскажите мне это сейчас, и мы закончим с этим. Я чувствую запах смерти, поджаривающейся на сковороде вместе с беконом на обед. Давай закончим.”
Она встала и с безошибочной точностью ткнула костлявым пальцем прямо в складку его носа. “Вы хотите узнать местонахождение Гриммерии”, - сказала она. “Ты хочешь великую книгу магии. Уверен, вы были бы достаточно рады узнать, где находится Лестар и его маленький круг странностей. Но Лестар не такой головорез, каким была Бастинда; он ничто без этой энциклопедии заклинаний. Император послал вас сюда, чтобы узнать, могу ли я сказать вам, где находится книга. Волшебная книга Бастинды и чья-то еще волшебная книга до того, как она стала ее. Ты лгал все это время. Лестар - это только часть этого. Тебе нужна книга.”
Он сидел очень неподвижно долгое-долгое время. Призрачный кот наблюдал за происходящим немигающим глазом.
“Если ты знала это все время, - мягко сказал он, - тогда ты также должна знать, где это находится”.
“Ах, нет, не это”, - сказала она. “Ваш товарищ по войне, тогда простой командир, ослепил меня, и я потеряла те силы, которые у меня были. Скажите генералу Пироту, чтобы он вернулся, вырвал мое сердце и поджарил его вместе с вашим беконом на обед, и тогда мы посмотрим, смогу ли я потерять остальные свои способности - например, дышать, думать, помнить и ненавидеть. Я была бы рада отказаться от некоторых из этих функций”.
“Отпусти драму, почему бы нам этого не сделать. Скажи мне, почему ты не можешь просто иметь видение и узнать, где находится Гриммерия. Это все, чего я хочу. Чтобы выбраться отсюда с какой-нибудь достоверной информацией. Сейчас мы считаем часы, а не дни, прежде чем это место станет милитаризованной зоной. Записи мадам Виллины предполагали, что вы были ангелом-хранителем Бастинды. Ни у кого нет больше шансов узнать, куда делась книга, кроме тебя”.
“Ангел!” Она начала смеяться. Это было отвратительное зрелище, ее глаза вращались в черепе. Она схватилась за ребра и согнулась пополам. “О, это смешно! Ангел-атеист.”
Ему пришлось подождать, пока она перестанет хрипеть. “Пожалуйста”, - сказал он. “Что я должен пообещать тебе в обмен на местонахождение Гриммерии?”
“Это безнадежно”, - сказала она, теперь ее голос звучал легкомысленно, как будто она оставила всякую надежду. “У человека не бывает видений по первому требованию. И даже если бы я знала, дорогой Бррр, как я могу тебе сказать? У нас разные цели. ИГ использовала бы это против...”
Но она перешла от легкой безнадежности к внезапному исступлению; ее лицо исказилось.
“С тобой все в порядке?” он сказал. Она покачала головой. Это была не смертельная боль - ничего более полезного для нее, чем это, - но горе, достаточно смертное, чтобы унести любого, кто был менее бессмертен, чем она продолжала быть.
“Остановись”, - сказал он. “Все не так уж плохо. Этого не может быть”.
“Что ты будешь делать, если не сможешь найти Гриммерию?” - спросила она наконец. “Кто ваш следующий свидетель?”
“У меня их нет”. Он захлопнул свой блокнот. “На самом деле, в бумагах мадам Виллины обнаружилось очень мало. Она сама была немного волшебницей - вы, должно быть, догадались об этом - и она была достаточно проницательна, чтобы точно знать, от чего отказаться. Даже ее упоминания о тебе были загадочными - больше в духе вывода о твоем существовании с помощью своего рода магической алгебры. И знаю твое имя через посредство механического шпиона по имени Громметик”.
“Все это подготовка, а я дала тебе очень мало. Что ты будешь делать дальше?”
“Предполагая, что я смогу добраться по суше, не подвергаясь преследованиям, мне придется вернуться в Изумрудный город с тем, что я смог собрать. Суд будет недоволен мной, но я сделал все, что мог”.
“Они не отправят тебя в Южную лестницу?”
“Они не будут. Моя сделка о признании вины, по крайней мере, уладила это”.
“Вы верите, что Суд не отменит свое решение?”
После этого обзора того, как его жизнь протекала до сих пор? Только один ответ. "Нет. Я вообще не доверяю Суду”.
“Тогда это первое свидетельство здравого смысла, которое я увидела в тебе.” Она омерзительно скрючила пальцы. “Я буду доверять тебе и надеюсь, что, когда ты уйдешь отсюда, ты, возможно, образумишься. Изумрудный город никогда не примет тебя. Ты слишком груб и очевиден для них. Послушай, у меня нет другого выбора. Я не собираюсь доверять это дело ни одному гному; он уже поклялся в верности. Вам придется это сделать. Ты существо, одержимое глупостью и невезением, но если ты, наконец, достаточно умен, чтобы скептически относиться к шишкам в ИГ, что ж, я полагаю, есть некоторая надежда”.
“Позволь мне спасти тебя от ошибки”, - сказал он. “Ты слишком умна, чтобы доверять мне”.
“Мне нужна твоя помощь”, - ответила она. “Больше никого нет. Все сводится к этому. Я должна доверять тебе, должна я это делать или нет.”
Ну, вот и все, не так ли? Для нее, для него, для кого угодно? Быть нужным? Старая жалкая игра в одобрение? Либо это сработает, либо нет: у нее не было выбора.
“Хорошо, тогда расскажи мне”, - сказал он. “Скажи мне то, что ты должна мне сказать. Может быть, если я пройду реабилитацию в ИГ, я смогу когда-нибудь помочь”.
“Ты ведь не сдался, не так ли?”
“Послушай, если ты собираешься доверять мне, тебе придется довериться мне. Я поступлю с вашей информацией так, как сочту нужным. И ты знаешь, я не считаю это очень подходящим”.
“На данный момент ты видишь лучше, чем я”.
“Вопрос мнения”. Он закрыл свой блокнот. “Я откладываю свой карандаш. Просто скажи мне”.
“Это не Лестар”, - сказала она. “Это Лестар и Кандела вместе - это - их ребенок. Мне нужно, чтобы ты заступился за нее, если ей нужно заступиться. Как никто никогда не стоял за тебя”.
“Их ребенок”, - сказал он.
“Родилась на ферме Яблочный Пресс, пока Лестар отсутствовал. Девять лет назад. Когда Кандела ушла с этим свертком, это было сделано для того, чтобы отвлечь наблюдающие глаза от новорожденного. Она оставила ребенка, чтобы его нашел Лестар; она поспешила прочь, чтобы сбить собак со следа.”
“Так вот почему ты заперла Канделу в башне с Лестаром? Чтобы она занялась сексом с Лестаром и, возможно, зачала ребенка? Почему тебя это должно волновать? Это потому, что тебе никогда не было девяти? Нет, не это. Это было потому, что вы сами никогда бы не зачали ребенка. Ты была слишком стара, когда родилась. Ты вся высохла еще до того, как начала двигаться.”
“Очень проницательно с вашей стороны. Полагаю, я это заслужила. Я могу сказать, что у вас было много званых обедов со знатоками, которые развлекаются тем, что угадывают мотивы других. Но моя мотивация не имеет значения. Это случилось, и теперь у нас есть ребенок, девочка. И я поняла, что именно поэтому я не могу умереть. Я присутствовала при ее зачатии: в некотором смысле я была ее крестной матерью. Но я не договорилась об опекуне для нее в мое отсутствие, так как я пыталась быть им для Бастинды”.
“Зачем ей нужен опекун?” Голос Льва был холоден. “У некоторых из нас вообще не было никаких опекунов”.
“И вы бы порекомендовали это, основываясь на вашем собственном опыте?”
“Я полагаю, она особенная”, - ядовито сказал он. “История принадлежит ей, верно? Следующая выдающаяся жевунья в своем меньшинстве? Пророчества дрожат на ее маленьких плечиках? Что ты сказала об Бастинде в тот раз, когда сделал глоток сока радости и у тебя было первое видение? Что-то вроде этого ребенка принадлежит истории, не так ли? Добро и зло висят на волоске, верно? Значит, ее нужно защищать любой ценой, верно? Она спасет нас всех, как маленькая мертвая Озма? Маленькая прелесть? Верно?”
Якль не могла обидеться на его тон. Она поняла гнев, замаскированный под сарказм. Она потерла лопатки, как будто они были слишком тяжелыми для ее собственного позвоночника. Когда она ответила, ее старые губы задрожали.
“Дело не в том, что она особенная”, - сказала Якль. “Дело не в том, что она избранная. Дело в том, что она наша. Вот и все.”
Он знал, что означает притяжательное местоимение. Она единственная, кто здесь, особенная или нет. Быть ли прославленным историей или покинутым судьбой - быть жертвой несчастного случая или избранным ребенком пророчества: это не имеет значения. Она самая невинная на борту. Это было все. Все сводилось не более чем к этому.
“Они ходят на войну, туда и обратно”, - сказала Якль. “Самая маленькая неделимая часть нации, которую стоит защищать, - это не поле, озеро, город, промышленность, а ребенок.
“Ребенку было бы девять”, - сказала Якль более мягким голосом, почти про себя. “Хороший возраст для ребенка.
“То есть, ” продолжила она, - я всегда предполагала, что это может быть. Мне самому никогда не было девяти. Как вы знаете. Тем не менее, это звучит как приятный возраст.”
Бррр подумал, что ни один из его возрастов не был особенно приятным. Тем не менее, в этот момент он не упустил бы ни минуты ни из одного из них.
“Ну, ну”, - сказал он. “Не обижайся на нас. Я сказал, что буду слушать, и я послушал. Я слышал, что ты сказала. Я этого не записывал. Я положил это, - он постучал себя по груди, - прямо сюда.”
Призрачный кот повернул голову так быстро, что свет отразился от кончиков его ушей. Бррр приподнялся со стула, а кот прыгнул на колени, ужасно скрипя суставами. Он свернулся калачиком на полу у ног дрожащей старой ведьмы. Она плакала в край своего савана. Он мурлыкал и терся головой о ее лодыжки.

 Отправлено: 27.12.22 10:16. Заголовок: 5

СТУК В дверь. Бррр принял более достойную позу при появлении сестры Травницы. “Вы должны простить меня”, - сказала она тоном, не допускающим возражений по этому поводу. “Сестра Отшельница, замурованная в кенобитской башне, нарушила свое молчание, чтобы бросить послание в корзину. Армия, более многочисленная, чем она знает, как описать, переходит вброд реку Гилликин к востоку отсюда.”
“Я не понимаю”, - сказал Бррр. “Какая армия, в каком направлении?”
“С востока на запад, так что это, должно быть, угрожающие ИГ”, - сказала сестра Травница. Поскольку она придерживалась нейтралитета, ее тон был резким, но ее симпатии были на стороне ее собственных соотечественников, поэтому ее глаза вспыхнули, как угли. “Но на юге также происходит пожар. Возможно, банда угрожающих сжигает лес, чтобы уничтожить укрытия, за которыми могут скрываться снайперы и партизаны. Они заставят жевунов отступить на юг. В любом случае, угрожающие пока не встречают сопротивления и будут здесь к закату.”
“Я на их стороне”, - сказал Лев, ни к кому конкретно не обращаясь - значит, к самому себе.
“Нахал за себя. Ты можешь приготовить чай и пышки за восемь сотен.” Страх делал ее язвительной. Она продолжила в спешке. “Административная тройка монастыря созвала чрезвычайный совет - я имею в виду, конечно, сестру-врачевательницу и двух ее помощниц, - одним из которых я не являюсь, не занимаюсь управлением. Они предложат, как мы встретим безжалостных захватчиков”.
“Вряд ли захватчики”, - поправил ее Бррр. “Этот монастырь находится не в Стране манчкинов”.
“В моей книге армия, намеревающаяся вторгнуться, - это армия вторжения, независимо от того, с какой стороны границы вы на нее смотрите. Сестра-врач может смотреть на вещи по-другому; это ее прерогатива. Я просто персонал.” Ее голова повернулась к залу, и она крикнула: “Разве вы не присутствуете? Пожалуйста. Ты можешь зайти сюда, если хочешь.”
“У нас гости?” - спросила Якль.
“У нас нет времени на компанию”, - сказал Бррр.
“Вы не имеете права голоса в этом вопросе”, - сказала сестра Травница. “Ты что, забыл, что ты здесь гость? Созывается Совет, на котором должны присутствовать сестры Гостеприимства и кухарка. Поэтому я приготовил холодный обед для всех незнакомцев, которые искали здесь убежища. Вы можете поесть вместе. Мы выпроводим вас, когда и если Совет решит, что это было бы разумным решением”.
“Я не могу работать в таких условиях”, - сказал Бррр.
“Мужество”, - сказала Якль. “Кто знает, что ты можешь или не можешь сделать?”
Сестра Травница даже не пошевелилась, чтобы помочь послушницам, которые вошли с флягами воды, нарезанными перламутровыми дольками, бутербродами с ветчиной и миской голубых оливок. Молодые женщины поставили угощение на буфет и убежали.
В комнату вошли гном, женщина в простой вуали и несколько мускулистых парней в мандариновых туниках и леггинсах, а также с бритыми головами, которые по ассоциации выглядели мандариновыми.
“Я позволю вам представить себя самим”, - сказала сестра Травница. Она вздернула подбородок так, что ее нос оказался почти на уровне лба. Этот жест доказал, что она может быть выше гнома, что ни для кого не осталось незамеченным.
“Мы не доверяем хаму, разгуливающему среди новичков, - оживленно продолжила она, - и, как я уже упоминала, нам нужно созвать экстренный совет. Так что простите мне унизительность этого ключа - это необходимость в наше военное время и не означает неуважения”. Она ушла, решительно хлопнув дверью. Они все прислушались, чтобы услышать, как ключ поворачивается в замке.
“Нас держат в заложниках сестры в монастыре?” - спросил Бррр.
“Эй, у меня слабые почки”, - сказал один из бритоголовых.
“Помочитесь в окно”, - крикнула сестра Травница через дверь. “Не считай меня грубой. Мы просто не можем допустить, чтобы парни, готовящие бифштекс, бродили по монастырям и прятались в шкафах послушниц, ожидая, чтобы преподнести им полуночный сюрприз. Я уверена, ты понимаешь.”
“Опять ты”, - сказала Якль, раздувая ноздри, как могла бы лошадь.
“Снова я”, - согласился гном. “Кажется, нам суждено провести время вместе”.
“Что ж, один из нас должен знать о судьбе, - сказала Якль, - хотя, признаюсь, я этого не предвидела”.
“В том, чтобы предвидеть грядущие события, есть гораздо больше, чем кажется на первый взгляд”, - сказал гном. “Я имею в виду пресловутый глаз, а не твою шаткую пару. Но что я знаю? Это всегда требует некоторого...”
“Я здесь на правительственном задании”, - прервал Бррр. Ну, во всяком случае, по сравнению с гномом он таким и был. Он помахал своим блокнотом. “Полагаю, для протокола мне следует записать ваши имена и так далее. Важные свидетели на случай, если суд допросит следующую часть моих показаний”.
“У меня нет имени”, - приветливо сказал гном.
“У каждого есть имя”, - сказал Бррр.
“Спроси садового мотылька, как его зовут”, - сказал гном.
“Гном”, - сказал Бррр, записывая. “Уродливый и враждебный. Отказывается назвать себя.”
“Кто может назвать себя?” - спросил гном. ”Давай".
“Я назвала”, “ сказала Якль.
“Ах ты, ты прелесть, ты”, - сказал гном. “Дай мне передохнуть. Старый мамин маразм становится творческим.”
“Я Илианора”, - сказала женщина. Она откинула вуаль со лба, открыв резкий профиль. Ее белые волосы были блестящими и густыми, без малейших признаков пожелтения. Действительно, отметил Бррр, у Илианоры был хороший тон кожи, только несколько морщинок вокруг глаз. Ее подбородок не опустился, и румянец был ярким. Рубиновая слива. “Запиши меня в ученики к гному. И он не упрямится: у него нет имени, по крайней мере, я не слышала, чтобы он признавался в том, что я скрывалась поблизости. Когда мне нужно обратиться к нему, я называю его мистер Босс”.
“Домой?” - спросил Бррр. У нее был странный акцент; он не мог его определить. Может быть, она Винки?
“Ни одного”, - сказала она. “Мы странствующие. Мы - компания Часов Дракона времени. Возможно, вы слышали о нас.”
“Йо-хо”, - сказал Бррр, отшатываясь. “Я слышал об этом. Да. Не знал, что это все еще действующее предприятие.”
“В данный момент мы никуда не торопимся”, - довольно дружелюбно сказал гном. Он почесал себя у основания позвоночника, где, как подумал Бррр, появился бы хвост, будь он у него.
“Вы, молодые стойкие воины?” - спросил Бррр. Парни отказались назвать себя. Они устроились, чтобы разыграть несколько партий в шамерику, игру, которая, по-видимому, включала два набора игральных карт, пачку бумажных банкнот, набор игральных костей с утяжелителем и карту из ткани трапунто, в которую можно было вставлять, перемещать или снимать маленькие латунные флажки. Бррр догадался, что им нечего предложить, и нацарапал “семь учеников”. Позже он мог бы вытрясти из них их имена.
“Итак, угрожающие Изумрудного города приближаются легионами”, - сказал Бррр. “В хорошую переделку ты попал, маленький человек”.
“Правда или последствия”, - сказал гном. “Моя любимая игра”. Он вонзил зубы в бутерброд с ветчиной и улыбнулся с набитым ртом.
“Не ешь так быстро”, - сказала Илианора. ”Ты задохнешься“.
”Я бы хотел", - сказал гном.
“Ты говоришь как я”, - удивленно сказала Якль. ”Жизнь для тебя тоже слишком затянулась?"
“Не заставляй меня начинать”, - сказал гном.
“Мистер Босс - это не ваша забота”, - сказала Илианора Якль и Бррру обоим. Обращаясь к гному, она продолжила: “Давай используем это время для отдыха”.

“Справедливо”, - сказал гном. “Когда мы снова будем готовы двигаться, нам, возможно, придется действовать быстро”.
Илианора села на пол и расправила складки юбки, чтобы прикрыть лодыжки. “Не обращайте на нас внимания, друзья. Мы посидим молча и вздремнем в полдень, как твой хрустальный кот.”
Кошка открыла один глаз, как по команде. "Никогда не называй кошку", - подумал Бррр с некоторой гордостью.
“Бррр, как восхитительно”, - сказала Якль. “Мы почти дошли до конца того, что могли бы сказать друг другу, и смотрите: смотрите. Судьба, или Безымянный Бог, или грубое совпадение, как бы вы это ни называли, снабдили нас кодом. Что такое часы Дракона Времени, если не устройство для того, чтобы говорить правду? И это произошло здесь, на мелководье нашей беседы, как раз тогда, когда мы ничего не добились. Благословение или проклятие, кто знает? Но следующее, это точно.”
“Вряд ли я здесь по официальному делу”, - промурлыкал гном через нос с набитым ртом. “В этом году я в творческом отпуске”.
“А чем конкретно ты занимаешься?” - спросил его Лев.
“Я не обязан тебе отвечать, ты, любопытный соглядатай”.
“Я снабжен приказом императора”, - сказал Бррр.
“У меня есть мастер, который является независимым агентом, большое вам спасибо. Я не отчитываюсь перед императором страны Оз. - Гном был раздражен. “Верно, я искал Льва, я думал. Но мне не нужен прислужник государства. Вы не думаете, что в этом помещении есть какие-нибудь другие львы?”
“Мистер босс”, - сказала Илианора ласковым, но усталым тоном. “О, мистер босс”. Она достала из кармана расческу из слоновой кости и начала распутывать узлы в волосах.
“У вас ведь есть с собой ваше причудливое снаряжение, не так ли?” - спросила Якль. “Сказочные театральные часы с Драконом Времени, свернувшимся кольцом на вершине?”
“В этом сезоне он не оставляет его на хранение”, - нараспев произнес один из мальчиков, потирая ноющее плечо.
“Я припарковал бы что-нибудь в твоих недрах", - рявкнул гном. "Если что-то нужно сказать, я скажу, или ты останешься в истории. Понял?”
“Один раз слишком часто", - пробормотал парень, притворяясь, что защищает больные задние конечности, но потом замолчал.
“Я не хочу разговаривать с часами”, - сказал Лев.
“Но только подумай!” Якль была полна энергии. “У меня закончилась способность видеть дальше кончика моего собственного воображаемого носа. И кто войдет, кроме вашего мистера Босса, давайте назовем его. Сопровождающая легенду тикток: устройство, которое может вынюхивать скрытое. Бррр, я спрошу его о своей смерти. Я могу вынести, чтобы узнать что-то новое. Мне надоело торчать здесь. Что ты скажешь?” Она повернулась туда, где, как она знала, должен был развалиться гном. “Ты можешь оказать старому другу услугу?”
“В каком контексте можно сказать, что вы друзья?” - спросил Бррр.
“Да, в каком контексте это могло бы быть?” - сухо спросил гном.
“Мы годами крутились вокруг друг друга”, - сказала Якль. “Почему бы вам не взять у него показания, сэр Бррр? Он тоже был на задворках жизни Бастинды.”
“Чистое совпадение, если это вообще произошло, а я не говорю, что это произошло или не произошло”, - сказал гном. “У меня была другая миссия, леди. Не втягивай меня в свою суматоху.”
“Вы вовлечены”, - сказала Якль. “Ты бы не пришел сюда, если бы у тебя не было дела по соседству. Не трать мое время впустую!”
"Почему нет? Тебе есть что терять, - ответил он. “Может, ты и не становишься моложе, но и мертвее не становишься. Нет, у меня были причины думать, что я ищу Льва, который мог бы присоединиться к нам, но не этот печеночный комок. Я, должно быть, не в своей тарелке.”
“Ваше странное оборудование знает, куда оно хочет пойти и когда оно хочет отдохнуть”, - сказала Якль. “Значит, оно хотело прийти сюда, да? Это может выглядеть как феерия тикток, все шестеренки, блестки и порошкообразные вспышки света. Передвижной театр. Но что он знает и что показывает! Как вы это объясняете? Посылаете ли вы своих сообщников впереди себя в качестве передовых разведчиков, чтобы вынюхивать местные сплетни, читать местную заварку, чтобы, когда вы въезжаете в деревню, вы знали, что у всех на уме?”
“Они? Ха, ” сказал гном. Он заткнул одну ноздрю и изобразил, как выпускает слизь из другой. “У них не хватает мозгов спрятаться от дождя”.
“Тогда это амулет - я всегда об этом догадывалась. Какой-то амулет, который может правильно читать секреты мира десятилетие за десятилетием”.
“Точность девяносто девять целых девяносто семь десятых процента”, - сказала Илианора. ”Во всяком случае, так написано на рекламной панели“.
”Тише, дочь", - сказал гном более добрым тоном, чем раньше. “Налей мне немного воды, хорошо?”
“Чье заклинание такое сильное?” - спросил Лев, невольно заинтересовавшись. “Чье заклинание могло научить кукольную машину раскрывать такие секреты?”
“Тот, чье имя я не называю, как не называю и своего собственного”, - сказал гном. “О, эта вода хороша. Меня всегда удивляло, почему великие визири магии в Изумрудном городе - то есть, если таковые вообще существуют - просто не взялись за разработку заклинания, чтобы очистить все Мертвое озеро. Уменьшите зависимость лояльной страны Оз от иностранной воды. Это озеро почти такое же большое, как Тихое озеро, и, если его сделать пригодным для питья, оно могло бы орошать всю страну Оз. Это освободило бы ИГ от его одержимости свирепыми жевунами, которые, как я слышал, никогда, никогда не будут рабами”.
“В одной из народных сказок, которые я слышала в юности, - сказала Илианора, - говорилось, что древняя демоническая ведьма, сама Кумбрисия, живет в глубинах Мертвого озера или, возможно, умерла там, навсегда лишив его запасов”.
“Ты и твои сказки”, - сказал гном. “Одна из народных сказок, которые я слышал в юности, заключается в том, что народные сказки идиотские. В любом случае, причина не имеет отношения к делу.”
“Выясните причину, и вы поймете решение”, - сказала Якль. “Но кто знает. Мистер Босс, мистер Босс, если вы не покажете сэру Бррру, где в стране Оз может быть спрятана Гриммерия - потому что это действительно то, чему он здесь должен научиться, - тогда сделайте что-нибудь хорошее для меня, вашего старого партнера и заклятого врага в жизни Бастинды. Покажи мне, как я могу умереть. Я рассказала этому Льву все, что знаю. Позволь мне получить взамен какую-нибудь небольшую выгоду”.
“Лев работает на Изумрудный город”, - сказал гном. “Я должен вознаградить вас за то, что вы передали ему информацию, которую ИГ может счесть полезной? Я не испытываю никакой симпатии к Императору страны Оз как таковому, но и привязанности тоже не испытываю. Живи и давай жить, вот мой девиз”.
“В любом случае, часы закрыты; мы заперты”, - заметила Илианора, заплетая три белые ленты в свои белые волосы. “Это, вероятно, самое безопасное место в центральной части страны Оз прямо сейчас”.
“Убежище или ловушка”, - сказал Лев. “Я выломаю дверь, если захочу. Как я уже сказал. Но, мистер Босс, почему вы находитесь на "краю" жизни Бастинды, как выразилась матушка Якль?”
“Ты здесь, чтобы допрашивать старого каменщика, а не меня”, - сказал гном. “Разве это не так? Дай мне этот стул, ты, чтобы я мог выглянуть в окно и посмотреть, видны ли армии”. Он вскарабкался на сиденье и приподнялся на цыпочки.
Лев мог бы сказать гному, что было видно: низкий столб дыма на юго-востоке. Дым, должно быть, сильный. Его усики поднялись вверх, как головы темных лебедей, затем снова опустились. Однако в воздухе не было никакой резкости. Ветер, должно быть, все еще дует с севера или северо-запада.
“Они сжигают дубовый лес”, - сказал гном. ”Оттесняя жителей Манчкинии дальше на юг, подальше от озера, я полагаю".
“Если только ветер не переменится”, - сказала Илианора, стоя рядом с ним. “Тогда это могло бы выкурить жителей Манчкинии на открытое место. Их бы скосили, как пшеницу косой.”
“Мы не принимаем ничью сторону”, - напомнил ей гном. “Не в нашем отчете”.
“Мы можем принять сторону милосердия, не подвергаясь риску”, - ответила она. “Конечно?”
“Если это не ставит под угрозу нашу миссию, почему бы и нет?” Он с аппетитом прожевал свой бутерброд. “Порази себя милосердием, милая”.
“Мистер босс”, - сказала она. “Угрожающие, возможно, получили свою идею о выкуривании от дракона. Их товарищи-пехотинцы были ослеплены дымом от наших часов - и сброшены в озеро мертвых”. “Похоже, Судьба, возможно, настигла тех, кто рекламируется как голос Судьбы”, - сказала Якль, не без оттенка удовлетворения, подумал Бррр. Даже самодовольство. Профессиональная зависть среди оракулов!
“Ха”, - ворча, ответил гном. “Судьба. Некоторые называют это судьбой. Некоторые называют это обедом.”
“Ты винишь свою собственную профессию?” Якль, казалось, наслаждалась этим. “Как тебе не стыдно”.
“Судьба привела тебя сюда”, - сказал Лев. “Ты должен признать это”.
“Послушайте, - сказал гном, - представьте себе стаю детей ясельного возраста на церковном пикнике. Они собираются взобраться на поросшую травой вершину холма. Облака собираются, когда один из них останавливается внизу, чтобы завязать шнурки шепелявящему младшему. Затем молния ударяет в вершину холма. Скажем, это поражает самого подлого ребенка, того, кто не остановился бы, чтобы помочь, и поэтому продвигается вперед. Или, скажем, жестокий ребенок уже перешел в безопасное место, поэтому молния убивает доброго отстающего ребенка, который идет вторым по склону. Или даже скажем, что оба, кто действует, будь то из грубости или милосердия, благополучно пересекают нагорный луг, так что погибает невинный малыш. Любая из этих трех смертей возможна без привлечения морали. Как вы думаете, молния выбрала свою жертву по силе характера?”
“Тогда при чем здесь судьба?” - спросил Лев. “Разве эти ваши часы не смогли бы предсказать, что должно было произойти? Или какой-нибудь слепой старый оракул, достойный ее внимания?”
“Судьба есть судьба только тогда, когда она случилась. Даже наши собственные смерти являются лишь теоретическими, пока мы не сдохнем.”
Илианора поджала губы, словно пытаясь решить, стоит ли вступать в разговор. Она это сделала. “У подножия холма есть четвертый ребенок, который достаточно хорошо знает погоду, чтобы знать, что молния вероятна. Ребенок может броситься вперед, чтобы прогнать всех остальных с насыпи, и она рискует быть убитой в процессе. Если это храброе дитя убито молнией, значит, за дело взялась злая судьба. Но жизни других детей изменились. История была раздосадована заступничеством игрока в бит. Это то, на что мы надеемся, и то, чего мы боимся тоже. Не так ли?”
Гном ответил: “Я ничего не боюсь, кроме чесночных кексов. Послушайте, ребенок, который может читать предзнаменования погоды, вполне мог поспешить с остальными обратно вниз по склону в пасть мантикоры, сам чувствительный к молнии и пережидающий бурю в кустах ниже по склону.”
“Не действовать - значит тоже действовать”, - настаивала Илианора.
Гном, казалось, согласился с этим, или, возможно, он устал от дискуссии. “Не может быть правдивее, сладкие пирожные, но у нас нет времени продолжать болтать подобным образом. Я полвека не отходил в сторону только для того, чтобы быть застигнутым судьбой или несчастным случаем в каком-нибудь туалете в монастыре, из всех богом забытых мест. Сломай эту дверь, Лев, и мы все сможем выйти и оставить этих святых женщин на произвол судьбы. Быть изнасилованными, а затем замученными - это может быть веселым развлечением для монтий, но я не могу подвергать свою Илианору опасности. Лев, дверь.”
У Бррра не было особого желания подчиняться командам гнома, но у него вообще не было желания оставаться на месте. “Всегда с дверями”, - сказал он. “Когда я прорвался в замок ведьмы, я был в лучшей форме”. Он снял свой плащ и аккуратно сложил его, пока мальчики складывали свои карты и собирали свои четырехгранные фигурки из слоновой кости. Маленький призрачный кот моргнул, послушный и даже покладистый, но, казалось, готовый покинуть компанию оракулов и помощников.
Илианора со спокойствием, которое в данных обстоятельствах свидетельствовало о легкой умственной отсталости, поправила края своей вуали и встала. “После тебя”, - сказала она Льву, указывая на дверь.
Для Льва оставаться в боевой форме никогда не было ежедневной целью. Он сделал несколько глубоких наклонов на коленях и запрыгал взад-вперед по комнате, чтобы разогнать кровь. Повернувшись к Якль, он спросил: “Ты идешь с нами? Или это то, чего ты так долго ждал? Смерть от руки армейского снайпера? Я не должен торчать здесь дольше, чем необходимо -”
Якль, казалось, потерял сознание.
“Я знаю, что вид моих физических упражнений - повод для легковерия", - сказал Бррр.
“Она больна”, - сказала Илианора. Она без видимой спешки подошла к пожилой женщине, но в ее голосе наконец послышалось некоторое раздражение. Древний оракул склонился набок к полу и - о, не самое приятное зрелище - ее глаза на самом деле закатились в черепе, как, по слухам, могли делать оракулы, так что слепые глаза смотрели внутрь. Только сизоватая белизна виднелась между оставшимися клочками древних ресниц.
Илианора посадила Якль к себе на колени, как мать к ребенку, но перевернула.
“Она притворяется”, - сказал Лев без убежденности.
“О-о-о, это отвратительно”, - сказал один из мальчиков. “Эти глаза”.
“Она пытается удержать нас здесь”, - сказал гном, когда Якль начал дрожать. “Она в сговоре с власть имущими. Не обращай на нее внимания. Лев, выломай эту дверь, пока я не отломал тебе хребет.” Он протопал по полу и показал Льву смехотворный маленький кулачок, так близко, что волоски свиной щетины, растущие на костяшках пальцев, расплылись, и Льву пришлось отступить, чтобы сфокусировать их.
“Мы можем чем-нибудь помочь?” - спросила Илианора. Якль разорвал ее мантию, и Илианора попыталась снова ее застегнуть. Ее попытки были пресечены дергающимися конечностями древней монтии. Звук, сорвавшийся с ее губ, был тонким протестом; он гудел на фоне - теперь он сам мог слышать это, Бррр, мог - стона дубовых деревьев, когда струны их арфы качались в дыму, и мерцали на мгновение, а затем лопались. Все это он мог слышать, и даже больше: в комнате стало так тихо, что все смотрели, как Якль корчится в муках какого-то состояния, словно в пасти какого-то невидимого зверя.
“Воды для нее”, - пробормотала Илианора, и один из мальчиков принес стакан воды. Но рот Якль не оставался достаточно неподвижным, чтобы вместить жидкость, и она стекала с ее лица, пачкая халат.
Бррр наблюдал, как старый Тенек, который до этого крепко обматывал хвост вокруг согнутых ног, теперь с усилием потянулся и, надо сказать, пополз по полу. Он осторожно положил лапу на тяжелую дверь с крестовиной и неуклюже прошелся передними лапами по панелям, пока не прислонился к двери, как к хрупкой стеклянной опоре. Кот мяукнул. Бррр и раньше слышал мурлыканье от Тенька, но за все эти недели не было ничего более выразительного, чем гортанный гул. Эта жалоба была злобной, как голос кота, которому перечат, и напомнила ему, всего на секунду, о чрезмерной раздражительности Мухламы.
“Поехали. Мы все согласны, ” сказал гном. “Даже твой неряшливый кот может сказать, что пришло время”.
Бррр захлопнул свой блокнот. Якль притворялась? Он не пропустил бы это мимо ушей. Но зачем ей понадобилось держать их там? Не причинять ему вреда - угрожающие ИГ и пальцем бы не тронули Бррра, по крайней мере, с его рекомендательным письмом от ИГ при себе. Знала ли Якль о гноме что-то большее, чем она показывала?
Но кого это волновало? Он получил большую часть того, за чем пришел. Старый мешок с костями мог пострадать и смяться, если бы она захотела. Это было то, чего она хотела. И вообще, разве бегство из кризиса не было его особым умением и фирменным знаком?
Он снова принялся расхаживать взад и вперед еще несколько раз. Это разгоняло кровь, расслабляло суставы, наращивало мышцы. Прошло много времени с тех пор, как ему приходилось бросать все на ветер. Унизительно, если он на самом деле не мог победить дверь в подвале, но он старался пока не думать об этом. Краем глаза он увидел, как гном роется в кармане плаща самого Льва.
“Эй, что ты делаешь...”
Слишком поздно. Гном сложил кусок официального пергамента в виде шеврона и целился в окно.
“Ты не посмеешь!”

 Отправлено: 27.12.22 10:16. Заголовок: Бумага вылетела в ок..

Бумага вылетела в окно прежде, чем Лев успел ее схватить. “Теперь мы все в одной лодке”, - дружелюбно сказал гном. “Никто не снабжен специальной защитой от нападения угрожающих или какой-либо другой армии, которая доберется сюда первой. Так что перестань тянуть время, Лев. Вытащи нас отсюда до того, как прибудут солдаты.”
Бррр мог бы прыгнуть на гнома и вышвырнуть его боком в окно. Размять его в уродливую органическую котлету, внутренние органы пропущены через мясорубку, как колбасное мясо. Прощайте с немигающей, не терпящей отвращения позой мистера Босса, его выступающим бородатым подбородком и агатовыми глазами. Его воинственность. Его уверенность. В одном таком маленьком: таком концентрированном. Как болван Саккала. Откуда это взялось?
Был ли гном Гликкуном, мстящим за резню в Трауме, спустя столько времени?
Нет: это были его собственные нервы, атаковавшие его, случай юмора. Или, как некоторые это называли, паранойя. Чтобы встряхнуться, как и все остальное, Бррр взревел. Мальчики вздрогнули. Гоном этого не сделал.
Лев напрягся и прыгнул, перекатывая позвоночник вперед и вбок, чтобы принять основную тяжесть удара на плечо, а не на череп.
Раздался приятный глухой удар, визг раскалывающегося дерева и эхо, но дверь не раскололась. Старые дубовые доски шли в две глубины по наклону, они были уложены шпунтом и укреплены железными скобами. И дверной косяк был каменным.
“Хорошая идея”, - сказал гном. “Очень мило, это. Меньшего и не ожидал.”
“В словах из одного слога или меньше, ” сказал Лев, “ сначала: ой. Следующее: заткнись. Хочешь занять очередь, будь моим гостем.”
Илианора подошла к Бррру, чтобы надавить руками на мышцы его плеч. “Твоей старой тетушке нужна помощь”, - сказала она. “Разве тот манчкинец Монтия, которая заперла нас здесь, не была целителем? Травница? Мы должны найти ее.”
“Ты не понимаешь. Если Якль наконец терпит неудачу, последнее, чего она хочет, - это помощь, - сказал Лев, стряхивая с себя Илианору. “Но я попробую еще раз”.
Три, четыре раза в дверь.
“Кто торопится?” - спросил гном. “Не я. Я не могу видеть приближающуюся армию через это высокое окно. Я слишком мал ростом. Так что я совершенно безразличен. Я думаю, что сяду здесь и научусь считать на иностранном языке. Раз, два, три, черт, черт, шесть, семь, восемь, девять, черт.”
“Мистер босс”, - сказала Илианора.
“Эй, посмотри на прозрачную киску”, - сказал один из мальчиков. “У нее настоящий приступ шипения?”
“Скорее всего, комок волос”, - сказал другой.
“Стеклянный шарик для волос? Ой.”
Бррр подумал: Как будто Тенек так же встревожен потерей судебного прохода, как и я. Настроенный на мое волнение. Какое-нибудь милое, маленькое утешение.
Защищая Тенька, если не кого другого, Лев сделал еще полдюжины выпадов в дверь. В конце концов дерево раскололось вдоль волокон, и железная дверная ручка и замок повисли под странным углом. Оказалось, что сестра Травница оставила ключ в замочной скважине. Им пришлось немного повозиться, переориентируя замок, чтобы выровнять его, но в конце концов они справились и открыли остатки двери.
“Ты идешь?” сказал гногм.
“Она не в том состоянии, чтобы ее перевозили”, - сказала Илианора. “Ты иди, приведи все в порядок. Мы последуем за вами, как только сможем.”
Они бросились прочь. Их шаги, удаляющиеся вниз по каменной лестнице, издавали изолирующий звук. В монастыре эхо отдавалось, как в мавзолее.
Якль все еще дергалась, как слепая рыба, неспособная видеть веревку, выходящую у нее изо рта, или рыбака над головой, но реагирующая на каждый рывок. Илианора держала одну руку на плече Якль или на ее запястье.
“У тебя есть талант утешать больных?” - сказал Бррр.
“Никаких”, - ответила она. “Почему бы тебе не пойти с ними? Ничто не удерживает тебя здесь”.
У него не было ответа, поэтому он ничего не предложил. “Каков твой ответ на тот же самый вопрос?” сказал он.
”По давней привычке, - ответила она, - я не отвечаю на вопросы“.
“Не могли бы мы посадить ее мне на спину?” - спросил Бррр. “Может быть, я мог бы отнести ее вниз по лестнице?”
“Она слишком хрупкая, и ее все еще беспокоит какое-то заклинание”.
“Может быть, на этот раз она проснется и обнаружит, что она младенец”, - сказал Бррр почти про себя. “С трусливым Львом и кем бы вы ни были для родителей. Кто ты такая?”
“Полагаю, я служанка Часов”, - сказала Илианора.
“Это говорит мне меньше, чем я хочу знать”.
“Ты делаешь заметки?”
“Нет, - сказал он, “ и это обещание”.
Она подтянула колени к подбородку. В своей белой вуали она была похожа почти на маленькую ледяную обезьянку. С Якль тоже в белом, они могли бы быть бабушкой Ледяной обезьяной с внучкой. Два странных персонажа в одинаковых плащах.
“Вы дочь мистера Босса или вы замужем за ним?” - спросил Бррр. “Я не понимаю, зачем кому-то связывать себя с заводным оракулом, если только это не семейный бизнес”.
“Я не замужем и не буду замужем”, - сказала Илианора. “Я больше не гожусь для того, чтобы рожать детей”.
“У тебя седые волосы, но ты не настолько стар...”
“Я закрыла себя, - сказала она, - после того, как наслушалась достаточно о человеческом беззаконии, чтобы отчаяться в этом виде. Закрытая. Поэтому я ступаю по миру легко, насколько это возможно, и не приношу младенцев вперед, чтобы они страдали так, как страдала я. Я работалк с подпольными дружинниками, которые борются с тираном на троне Изумрудного города - нашим императорским апостолом, - пока не узнала, что во имя своей благородной цели они способны на поступки столь же бесчестные, как поступки Императора, - тогда я решила, что проиграла. Я скиталась без цели или амбиций, печальный глупый способ провести свою жизнь”.
“Мне ли не знать, когда я окунаюсь в свершения каждый раз, когда открываю новую дверь...”
Она рассмеялась над ним; звук, похожий на звон колокольчика, был настолько лишен злобы, что у него зазвенело в ушах. Бррр настаивал, чтобы она продолжала, не только из-за истории, но и потому, что он покраснел. “И Часы нашли тебя и взяли в заложники?”
“Вы могли бы сказать и так, - сказала она, - если вы верите в оракулов. Поскольку я не верю в судьбу, это не может причинить мне вреда. Его способность предсказывать мои дни равна нулю. Я стала подмастерьем компании "Часы" и служу своего рода сторожевым псом ее пророчеств. Гном беспринципен, он просто делает свою работу; его не волнует, какой хаос творят Часы. Парни, которые работают в компании месяцами или даже годами, присоединяются к нам, потому что они молоды и напуганы возможностями жизни. Вера в предопределенную историю утешает тех, у кого мало перспектив, и мальчики, как правило, происходят из семей шахтеров или крепостных. Они видят немного страны Оз, наблюдают, как часы показывают свои предсказания и сеют смуту, и выполняют приказы гнома. Я полагаю, они думают, что это способ обеспечить себе светлое будущее”.
“Возможно, мальчики знают больше, чем ты”, - сказал Бррр. “Возможно, вера в часы сама по себе является наградой. Ты никогда не видела, как это предсказывает твое будущее за тебя?”
“У меня нет будущего. Он бы не посмел”.
“Ты говоришь очень цинично”.
“Ты достаточно насмотрелся на жизнь, чтобы предположить, что я должна быть другой?” - спросила она.
“Как я уже сказал, клумба из роз и прогулка в парке - вот история моей жизни. Но смотрите, вот Якль, моргая, возвращается к жизни. Она - оракул без толпы шпионов или заводного инструмента. Она - настоящий товар. Что бы она тебе сказала, если бы ты ее спросил?”
“Я бы не стала это слушать, и в любом случае я бы не стала ее спрашивать”, - сказала Илианора. “Регулярно я прошу чистую бумагу, и за всю свою жизнь я никогда не видела, чтобы волшебные письмена появлялись на ее чистой поверхности”.

 Отправлено: 27.12.22 10:18. Заголовок: 6

ЯКЛЬ ЗАСТОНАЛА и попыталась сесть; Илианора с одной стороны и Бррр с другой помогли ей. Она что-то неразборчиво пробормотала. Затем она сплюнула на пол что-то тонкое и пузырящееся - жидкое кружево.
“Я думал, ты мертва”, - сказал Лев.
“К сожалению, - ответила она, - пока нет, но, возможно, я наконец-то нашла выход. У меня было видение, и, возможно, самое верное, которое у меня когда-либо было. Но ты должен мне помочь. Вытащи нас из этого адского уголка.”
Бррр взглянул на Илианору и поднял бровь. “Тебе повезло”, - сказал он Якль. “Я уже расчистил дверной проем”.
“Здесь очень тихо”, - заметила Якль. Она повернулась к Илианоре. “Где твои друзья? Они ведь не ушли без тебя, не так ли?” Она встревожилась и повернулась обратно к Бррр. “Это зависит от них - от часов - я это видела”.
“Не волнуйся, они не ушли бы без меня”, - ответила Илианора. “Дай мне свою руку, старая тетушка”.
Якль была раздражительна от беспокойства. “Сестры все еще на Совете, или они сбежали перед приближающейся армией? Помоги мне с этими шагами, ладно? Кажется, у меня задрожали колени.”
“Мы здесь, по обе стороны”, - сказал Бррр. Якль протянула свою сухую, похожую на веточку руку и сжала мышцу его правой передней конечности.
“Ну, давай, ты, и останови их, если они попытаются сбежать без меня”, - сказала Якль. “Я не собираюсь пропускать этот омнибус!”
Бррр и Илианора переглянулись. Бррр кивнул и передвинул руки так, чтобы он мог поддерживать Якль, обеспечивая как опору для рук, так и спинку. Илианора поспешила вниз по ступенькам впереди них.
Тенек прижался к Бррру поближе.
“Мне нужно немного отдохнуть - у меня колет в боку”, - сказала Якль. Она прислонилась лбом к каменной стене и закрыла свои незрячие глаза.
“Тебя это расстроило? Твое видение?"
Якль сказала: "Ты мне его подарил".
"Прошу прощения".
"Ты сказал мне. Ты указал мне на эту строчку - "Вы должны уйти так же, как пришли". Ты сказал мне, что это для меня. И я увидела, что это правда - правда для меня, и правда для тебя тоже".
"Ничего из этого не подтвердится в суде". Но он знал, что она услышит сладкую насмешку в его голосе как поддержку.
"Я расскажу тебе, что я видела, поскольку это относится к тебе. Если хочешь."
"Ради забавы, ради шутки, чтобы скоротать время, пока на нас надвигаются армии... конечно, какого черта".
Она протянула руку, ища его лапу. Он взял ее.
“Охота на львенка в Великом лесу Гилликин”, - сказала она ему. “Полагаю, несколько десятилетий назад; я никогда не была сильна в подсчете лет. Человеческие самцы хотели детеныша для экспериментального использования в какой-нибудь лаборатории. Я видела день плавающих листьев. Вы знаете, лес осенью, весь красный и золотой. Я видела, как круг людей смыкается над львиным прайдом. Большинство из них разбегаются, но есть кормящая мать, слишком уставшая, чтобы бежать, и ее партнер остается рядом с ней. Семейная группа. Вокруг них собираются мужчины. Продираясь сквозь кусты, используя сети и силки, неся для защиты раскаленные обугленные колья, извлеченные из переносной печи. Приближается, приближается. Этот король-лев, этот отец семейства, он настороже, прыгает взад-вперед. Петля затягивается. Львиная семья распадается, надеясь вызвать замешательство, отвлечь внимание, надеясь, что кто-то может выжить. Отец и детеныш убегают до взрыва.”
Бррр спокойнее, чем когда-либо в своей жизни. “А мать?”
“Гелигнит горит. Камни раскалываются и устремляются ввысь. Мать раздавлена, когда они дождем возвращаются на землю. Она защищает другого детеныша дугой своей грудной клетки, хотя ее позвоночник сломан. Мужчины отнимают его от ее груди.”
Бррр говорит: “Ммм... другой детеныш?”
“Да”, - говорит Якль. “В помете двое. Сбежавший уже похож на обоих родителей, с этим пучком темного меха на подбородке. Твой когда-нибудь приходил?”
"Нет."
“Я подозреваю, что это напугало тебя до смерти”.
“Я подозреваю, что да.” Его голос был чрезвычайно спокоен, почти так, как будто он все еще практиковался, чтобы научиться говорить, с очень большой концентрацией.
“Ты должен уйти тем же путем, каким пришел”, - закончила она. “Это не только для меня, Бррр. Это и для тебя тоже. Ты прибыл в семью, в отличие от меня, который прибыл на крыльях и молитве. Ты не должен быть таким одиноким”.
“У меня нет семьи”. Ни Каббинса, ни Мухламы, ни Пиарсоди Скаллопа, ни Джеммси, ни верности ярму своего надзирателя. Конечно, никаких семейных чувств с прайдом львов с хохлатыми подбородками, которые, казалось, отдалились от Мадлен и сочли нужным отрицать какие-либо отношения.
“У тебя есть время”, - сказала она ему. “Это твое право - делать то, что ты выберешь”.
“Они выгнали меня”, - сказал он. “Снова и снова. Они все это сделали.”
“Я должна дождаться волшебства”, - сказала она. “Ты не обязан. Не жди никого другого. Сделай это сам.”
Свет надвинулся на монастырь. Дневной свет, с его изменчивой пыльной дрожащей ясностью, падал вдоль шахты широкой четырехугольной лестницы. Якль, Лев и призрачный кот. Где-то в подвале царила холодная тишина, терпеливо ожидающая... того, что должно было произойти. Что бы это ни было.
“Давай”, - сказала она ему.
Лестница заканчивалась на широкой террасе, которая сама выходила через арки в закрытый внутренний двор, открытый небу. Опираясь на плечо, Бррр наклонился влево, а его глаза устремились к небу, отмечая батальоны облаков, которые неслись на запад. Они были достаточно густыми и серыми, чтобы несколько голубых пятен выглядели как водные объекты - озера, заливы, невозможные моря, - выделенные на массивах суши, окрашенных в серый цвет мокрого папье-маше.
“Это карта страны Оз”, - сказал он, на мгновение забыв о слепоте Якль. Но затем он обратил свое внимание на строение в центре двора. “Милая Озма, - прорычал он, - это же полторы мебельные палки, не так ли?”

 Отправлено: 27.12.22 10:21. Заголовок: 1

Саван трусливого льва


1

БРРР благополучно ДОСТАВИЛ Якль на булыжную мостовую внутреннего двора. Он чувствовал, как учащается ее пульс; он совпадал с его собственным. Он знал, что Илианора стоит в стороне, не скромная и не почтительная, просто служанка своей собственной жизни. Солнце отразилось от серебристой вышивки на ее вуали. Если она и была евнухиней, то она была поразительна, выйдя вперед, чтобы предложить Якль свою руку.
“Ну, вот ты где”, - сказал гном, высовывая голову из окна на полпути наверх. “Никогда не знал, что шестеренки заедают, никогда. Но я думаю, что я только что это исправил. Может быть, он сопротивлялся, пока вы не пришли. Что тебя задержало?”
“Меня посетило видение”, - сказала Якль театральным голосом.
“Видения, мысли”, - сказал гном. “У нас есть уголок на этом рынке, дорогая”.
“У вас тут неплохая операция”, - сказал Бррр.
“Часы Дракона Времени, к вашим услугам. Ну, не к вашим услугам, - сказал гном. Он вылез из окна и спустился по склону. “Все это время мы вытаскивали историю из шляпы, и мы никогда раньше не пересекались с тобой?”
Эта штука была массивной - установлена на тележке с платформой, в три раза выше, чем Бррр, стоящий вертикально. Он предположил, что издалека это будет напоминать какую-то ступу, богато украшенный переносной омфалос, но вблизи можно было разглядеть, что это за штуковина.
“Это нужно проверить”, - признал гном, как будто он мог угадать мнение Льва. “Время от времени мы меняем ткань, делаем кое-какие подкраски. Но в последнее время мы были в разъездах.”
“По мне не скажешь”, - сказала Якль, подталкивая Илианору вперед, слегка подергивая ее за рукав. Пожилая монтия протянула руку и погладила сложенное кожаное крыло дракона, чья голова и предплечья довершали все это пугающее зрелище на вершине шпиля.
“Не трогай товар”, - проворчал гном.
“Вы собираетесь запустить его”, - сказала Якль.
“Я не подчиняюсь приказам”, - ответил он.
“Делай, что говорит леди”, - прорычал Бррр.
“Я не отдаю вам приказ, мистер босс”, - сказала Якль гному. “Это пророчество. Ты собираешься запустить его для меня, прежде чем уйдешь отсюда. Если вам не терпится отправиться в путь, а кому не терпится, я могла бы добавить, что вы чертовски быстро войдете в курс дела.”
“Ты тоже можешь”, - сказала Илианора гному. “Возможно, она права”.
“Это ты не веришь в пророчества. Что на тебя нашло, Мисси Выдумщица?” сказал гном, но достаточно ласково. Он слегка погладил руку Илианоры.
“Давайте, мистер босс, - сказал один из парней, - армии в пути и все такое. У нас появляется тяга к путешествиям”.
“О, так вот как ты это называешь, мальчик-гений? Ну, механизм разблокирован, тогда мы начнем.”
“Заводи его”, - говорит Якль. “Я знаю больше, чем ты, по крайней мере, сегодня, и оно знает больше, чем я”.
Гном сделал грубый жест, который, как он знал, слепая Якль не могла видеть.
Бррр раздулся в груди. “Мистер босс, я не для того подставлял плечо и выламывал дверь, чтобы мы могли задержаться здесь, обмениваясь любезностями. Я тоже хочу убраться отсюда до того, как прибудут войска. Теперь я замечаю, что в углу двора есть колодец, который слишком велик для меня, чтобы спрятаться в нем, но прекрасно подойдет вам, если вы боитесь солдат.” Затем он сделал то, чего никогда раньше не делал, и, милая Озма, надеялся, что ему больше никогда не придется этого делать. Он открыл рот, схватил гнома за самую большую и плотную часть его тела - за его довольно широкие плечи - и понес его, как мама-кошка своего котенка, через двор.
“О, ладно”, - проворчал гном. ”Все ведут себя со мной отвратительно“.
”Мы на взводе", - сказала Илианора. Словно в подтверждение этого беспокойства, вдалеке послышался пушечный грохот.
Мгновение спустя пушка прогремела снова, четыре, пять раз подряд, и во двор посыпался град черепицы. “Сестра Молотобойка будет не слишком счастлива”, - сказала Якль, опустив голову. “Но все ли монтии сбежали?”
“Сбежали и оставили нас вот так взаперти? Наглость, ” сказал Лев.
Гном поднялся по небольшой лестнице к основанию Часов и исчез за низкой крашеной дверью. Над бартизанами монастыря, над Часами, новые облака порохового дыма размазали более темный аспект по небесной карте страны Оз. Бррр почувствовал запах селитры.
“О, за глаза, которые у меня когда-то были”, - сказала Якль. “Вам придется рассказать мне, что происходит, сэр Бррр”.
“Я не читаю предзнаменования, - сказал он, - разве это не твоя работа?”
Они замолчали. Было слышно, как гном передвигается, освобождая маятники от защелок, заводя шестеренки, бормоча что-то себе под нос. Спотыкающийся. “Ой. Черт возьми.” Затем он появился снова, немного тяжело дыша и стряхивая опилки с локтей. “Ну, вот и все; он готовится. Давайте посмотрим, что придумает старушка на этот раз. Я надеюсь, что это не милая маленькая трагикомедия об обезглавливании нескольких мальчиков и протыкании Льва какой-нибудь наступающей армией или что-то в этом роде”.
“Ты не знаешь?” - сказал Бррр. “Ты не подстроил это?”
“Конечно, я не знаю”, - отрезал он. “Я здесь слуга. Когда это ты видел, чтобы гном был главным?”
Они наблюдали. Медленно внутренний часовой механизм наращивал свои запасы мощности. Из глубины шкафа доносились звуки тиканья и переключений. Послышался стон, почти как от оркестра, настраивающего параметры своих гармоний так, чтобы они соответствовали друг другу.
Затем дракон начал поднимать голову. Шаг за шагом: в установившейся тишине было слышно, как работает механизм. Под усыпанной блестками чешуей хитроумное переплетение петель туже обхватывало позвоночник, так что голова дракона приподнялась, а глаза начали гореть красным; ноздри дракона расширились движением губ, выпустив несколько струек бледно-фиолетового дыма.
“Дракон тоже курит”, - сказал Бррр Якль.
“Я чувствую этот сильный запах”, - ответила она.

 Отправлено: 27.12.22 10:26. Заголовок: 2

БРРР ПОДУМАЛ, что дракон, похоже, не уверен, какое откровение опубликовать, если таковое вообще будет. На балконе сбоку, сделанном из половины фарфоровой чайной чашки, появилась маленькая кукла с рыжей гривой и мяукнула.
“Это должен быть я?” - спросил Лев. Словно разочарованная в том, за кого ее приняли, кукла исчезла.
“Ты не критикуешь часы”, - сказал гном. “Что, ты думаешь, это реакция на объявления в вечерних газетах? На записки какого-нибудь великолепного режиссера? Пусть так и будет.” Но он сам казался смущенным.
“Что он делает?” - спросила Якль.
“Теперь марионетка в нише”, - сказал Бррр. Он всмотрелся, прищурившись, чтобы убедиться, что все делает правильно. “С нарисованными на лице бриллиантами”.
“Спокойно”, - сказала Якль, хотя было неясно, к кому она обращалась: может быть, к марионетке.
“Ушла”, - сказал Бррр. “Это ужасно неоднородно”.
“Ты многого требуешь от Часов", - сказал гном. "Понять смысл для вас обоих сразу - не уверен, что он справится с этой задачей..."
"Сюда, - сказал Бррр, - смотрите. Еще один зал игровых автоматов.”
Красный бархатный занавес поднялся, и сцена, похожая на округлый причал, заскользила вперед на невидимых роликах. Марионетка с голубыми бриллиантами на лице появилась снова. Свет усилился настолько, что можно было разглядеть его прекрасную сельскую тунику, наполовину соскользнувшую с плеча. Его грудь, хотя и была всего лишь куском полированного тополя, татуировки с голубыми бриллиантами кружились по груди, а затем гуськом спускались к животу. “Это человек с Востока, Винки, я полагаю, в костюме, предполагающем наличие денег...”
Но даже у Бррра голос застрял в горле, когда он увидел, как открылась дверь шкафа и в него вошла выкрашенная в зеленый цвет фигура, одетая в черные юбки послушницы.
“Это Бастинда с принцем-Винки”, - сказал Бррр. “Это не мог быть никто другой”.
“Нет”, - сказала Илианора. “Часы не посмели бы. Я на это не куплюсь.”
Якль не сводила подбородка с маленькой сцены, как будто могла точно сказать, где она находится и что на ней должно быть показано. Она крепко сжала руку Илианоры. “Спокойно, спокойно, спокойно”, - сказала пожилая женщина младшей.
“Он ее любовник”, - сказал Бррр. “Любовник ведьмы. Был ли у нее любовник? Или это пропаганда?”
Гном не ответил. Он казался таким же очарованным, как и они.
Объятие было кратким и, если такое вообще возможно между фигурками из раскрашенного дерева и ткани, страстным. Затем Бастинда умчалась за кулисы, и свет наполовину погас. Они начали всплывать в другом месте, на нижней секции, железной решетке, за которой что-то начинало происходить: огромная золотая рыба, карп или что-то в этом роде, плавала.... Но взгляд Бррра привлекло какое-то движение на затемненной палубе, и он присвистнул. “Что-то еще там наверху - смотрите!”
Марионетка принца-Винки впала в спячку, возможно, в своего рода посткоитальную дремоту, когда на верхней части шкафа появилась фигура. Это была забавная маленькая белая подушечка для булавок, нашитая поверх маленьких зеркал, которые ловили ограниченный свет.
Бррр сказал: “Маленькая звездочка там, наверху? Маленькая звезда с избыточным весом, подглядывающая из гардероба?” Но яркое бугристое существо спрыгнуло вниз с бесспорно кошачьей ловкостью и на негнущихся маленьких мохнатых лапках направилось к спящему любовнику. Существо обнюхало мужчину с ног до головы, от его мягко дышащих ноздрей до паха.
Бррр обнаружил, что затаил дыхание.
Словно желая защитить Тенька, он наклонился и схватил призрачного кота, отвернув его голову от зрелища. Но ни одна кошка, стеклянная или какая-либо другая, не подчиняется такого рода командам, и она изогнула шею, чтобы ее стеклянные глаза могли следить за движениями на сцене.
“Мощное развлечение. Мое маленькое создание в восторге, - сказал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к остальным.
Белая кошка на картине подбежала к дверному проему в задней части сцены и мяукнула - три резких, оборванных мяуканья, больше похожих на слова. Не столько “мяу”, сколько “сейчас-сейчас-сейчас!”
Несколько теней в масках и с дубинками приняли более или менее человеческий облик и ринулись вперед, четверо, пятеро из них - спящий человек проснулся и дважды вскрикнул - а затем дубинки обрушились на него. Игрушечная кровь реалистично забрызгала сцену. Кукольный кот наблюдал, а затем слизнул кровь со своих зеркал.
Призрачный кот в руках Бррр начал извиваться. Бррр сжал его еще крепче. Он протестовал мяуканьем, похожим на оскорбление.
“А теперь успокойся, ты”, - сказал Бррр. “Не хочу, чтобы ты убегал и прятался как раз в тот момент, когда мы собираемся сворачивать здесь дела и удирать. Не могу представить, что какая-либо армия будет относиться к тебе так же хорошо, как я.
”Ты болван“, - закричал Тенек. “Я не могу дышать”.
“Что за чертов поворот!" Бррр оттолкнул кота, словно тот был одержим, но поймал себя на том, что не свалил его на землю. Он рявкнул на гнома: "Мое единственное утешение, мой питомец, а ты рисуешь его мелким негодяем? Так вот как ты ловишь свою публику, сея среди нее раздор и подозрения?”
“Не смотри на меня”, - сказал гном. “Я персонал, а не руководство”.
“А ты...” Бррр поморщился, увидев извивающуюся тварь. “Ты вдруг заимствуешь достаточно языка, чтобы подать жалобу посильнее мяуканья? Вы были очарованы этим, этим кукольным спектаклем - или вы одурманены им?”
“Ты!” - сказала Илианора. “Ты был информатором на Бастинду и... и...” Она почти не могла произнести его имя. “А Фиеро? Ты?” Она схватила Тенька у Бррра и сжала его так сильно, что у него отломился хвост и раскололся на булыжниках.
Призрачный кот - был ли это кот?- встал на дыбы и выпустил когти. Илианора, рыдая, отпрянула и швырнула Кошку на землю. Она не разлетелась вдребезги, но передняя лапа неестественно изогнулась вбок, как будто Кошка научила свое предплечье, как водить челноком по ткацкому станку. Он сидел там и едва сумел повернуться достаточно, чтобы слизнуть кровь с обрубка отрубленного хвоста. Кровь была жидкой и коричневой, как дерьмовая вода.
“Тенек! Ты шпионил за Ведьмой? Ты был на службе у Гудвина? Как ты мог... как ты мог... предатель... перебежчик...”
“Слово, которое вам нужно, - сказал гном, - это финк. Или, если уж на то пошло, коллаборационист.”
Бррр почувствовал, что он внезапно понял, что это могло бы означать, если бы он сказал, что я вне себя! Мир снова исказился, спустя долгое время после того, как он счел возможным узнать что-то новое. Это было все равно, что вернуться в Великий Гилликинский лес и внезапно осознать, что музыкальный репертуар людей, который он подслушивал, на самом деле был языком, подразумевающим значение, подразумевающим тайный мир, который он мог бы раскрыть. Леденящий душу ужас от осознания того, что Животное может маскироваться под животное! Он не знал, что это возможно.
“О, у всех нас есть свои маскировки”, - раздраженно сказал Тенек. “Ты думаешь, только большая кошка может практиковать подстрекательство к мятежу?”
Кот зашипел на них всех. Гном продолжил: “Не нужно так переживать из-за этого, мистер Лев. Насколько я могу видеть, эпизод, изображенный Часами, вас не касался.”
“Нет, это не так”, - сказал Бррр. “Но я взял Тенька в качестве своего питомца...”
“Ха”, - сказал Кот. “Нет, сэр, я взял вас на задание. Закончить свою долгую карьеру в последнем приступе полезности, и смотрите - меня чуть не вышвырнули на улицу”.
“Задание для кого?” - спросил Бррр.
“Режимы меняются, должности заполняются, освобождаются и вновь заполняются. Я с трудом могу вспомнить нынешний состав. Думаете, вы примете мои показания? Подумай еще раз. В любом случае, как будто я должен тебе что-то объяснять?”
“Ты знаешь”, - сказала Илианора. “Если вы донесли на Ведьму, значит, вы были причастны к смерти Фиеро Тигелаара. И он был моим отцом.”
“Был ли он сейчас”, - сказал Кот. ”Жаль, что“.
”Нор?" - сказала Якль, поворачивая голову к Илианоре. “Ни Тигелаар? Дочь Фиеро?”
“Нор была девочкой, и эта девочка мертва", - сказала Илианора. "Та девушка умерла в тюрьме Саутстейрс... Теперь я ношу имя Илианоры". Она откинула вуаль со лба. "Если кошка может скрываться под кошкой, то девушка уж точно может замаскироваться под женщину". Ее тон был холодным и не особенно ошеломляющим.
Бррр никогда не знал Фиеро, но давным-давно он путешествовал в Изумрудный город с мальчиком, которого иногда считали незаконнорожденным сыном Фиеро. “Илианора, послушай: мальчик Ведьмы - подопечный Бастинды - искал тебя несколько лет назад. Он когда-нибудь находил тебя?”
“Лестар?” - спросила Илианора. “Лестар, ты имеешь в виду? Он все еще жив?”
“Двадцать лет назад он был таким”, - сказал Бррр.
“Десять лет назад он был еще жив”, - сказала Якль. “Сейчас ему было бы, о, двадцать девять или тридцать. Извините, что тороплю, но почему бы вам не спросить часы?”
“Бесполезно спрашивать Часы”, - коротко сказал гном. “Часы показывают только то, что они будут делать”.
Они все повернулись, чтобы посмотреть на это снова.
“Тогда тебе было бы тридцать пять”, - сказал Бррр. “Или около того. Ты была старше Лестара, верно?”
Она не ответила. Ее лицо было закрыто руками. Новость о том, что кто-то когда-то охотился за ней, казалось, просачивалась внутрь.
“У тебя есть кто-то, кто заботится о тебе”, - сказал Бррр. “Где-нибудь. Тебе не нужно томиться в рабстве у гнома. Ты ему ничего не должна.”
“Не обращайте на меня внимания”, - сказал гном. “Я не доносил ни на какого Винки принца. Я не принимаю ничью сторону. Я не лезу не в свое дело. Маленький я и мои собственные десять пальцев на ногах, каждый из которых более безупречен, чем соседний.”

 Отправлено: 27.12.22 10:29. Заголовок: 3

Якль небрежно помахала руками в воздухе, как будто произносила заклинания или прогоняла цыплят. Она начала приходить в возбуждение. “Откройте свой клад, мистер босс, и позвольте мне заняться им”.
“Вы сошли с ума”, - начал гном.
“Не лишай меня моего последнего мгновения”. Якл нетерпеливо потерла глаза кулаками. Бррр подумала: она бы заставила свои глаза сфокусироваться в последний раз, если бы могла.
“Представление окончено”, - прорычал гном. “Вы взволновали мою девственную жену. Разве этого недостаточно для одного дня?” Он начал поднимать откидные ступени и закреплять ставни. “Мы дали ему шанс, и он заплатил нам куском бесполезной истории. Кого волнует, что этот рыхлый кот когда-то работал на старого Гудвина из страны Оз? Его давно нет, и теперь на троне император Шелл. Вся эта история со шпионажем и нападениями - древняя история, и она никому не приносит пользы, и меньше всего Коту с его раздробленным хвостом.”
Часы не подчинились гному и с грохотом снова открыли свою центральную сцену.
“Обиженные, да?” - сказал гном. “Чувствуешь наш овес, а? Это странный поворот дел”. Но он немного отступил, сбитый с толку.
“Смотри”, - сказал Бррр.
“Тебе легко говорить”, - ответила Якль, постукивая ногтем по мертвому веку.
Механизм часов стрекотал со звуком, похожим на падение дубовых костей. Руки гнома упали по бокам, но остались сжатыми в кулаки, как будто мистер Босс ударил бы оборудование, если бы оно осмелилось на дерзкую демонстрацию. Бррр подвинулся, чтобы лучше видеть. Илианора и мальчики тоже наблюдали.
Сквозь туман, который заполнял сцену из вентиляционных отверстий в полу, появилась высокая фигура. Он был около десяти дюймов в высоту. Он щеголял длинной белой бородой и высокой бархатной шляпой - похожей на шляпу ведьмы, но без полей. Лицо было нечетким, но с характерными морщинами; оно выглядело как деловой конец пары носков, сложенных друг на друга. Лицо казалось зажатым между нисходящим конусом белой бороды и восходящим конусом черной бархатной шапочки. На мантии старого джентльмена были изображены звезды и луны.
“Что происходит?” - спросила Якль. “Сейчас не время молчать, вы все”.
“Извините”, - сказал Бррр, и он начал описывать то, что он видел.
В руках фигура сжимала объемистый том, фолиант из красновато-коричневой кожи, скрепленный пергаментными страницами неправильного покроя. Конечно, слишком большой, с точки зрения пропорций: на самом деле реквизит был размером с бутерброд с жареным крапивником.
Фигура положила книгу на землю. Он посмотрел налево и направо, словно проверяя, один ли он. Затем, с тревогой, он посмотрел на маленькую аудиторию и подмигнул им. Это было почти непристойно. Бррр почувствовал присутствие грубой магии.
“Это книга”, - сказал Бррр. “Держу пари, волшебная книга”.
“Гриммерия”, - добавила Илианора. “Я знала это в юности, еще в Киамо Ко”. “
Гриммерия”, - ответила Якль. “Как я и подозреваль. Что насчет этого?”
Бррр и Илианора по очереди описывали эту сцену. Фигура открыла обложку книги. Это было всего лишь подобие книги, а не настоящая книга: ее страницы были не более пяти дюймов в квадрате, если это так. Когда книга была раскрыта плашмя, на центральной части страниц, так что обороты и выпуклости равномерно распределились в каждом направлении, бородатая кукла сделала несколько загадочных жестов над желобом тома. Он провел бородой по вышивке, что казалось почти непристойным жестом, определенно странным. Затем он согнул пальцы и поднял свои скрюченные руки - Бррр мог сказать, что его руки были скрюченными, хотя это были руки куклы из папье-маше. Он сплел заклинание пальцами. Это было так, как если бы, подумал Бррр, он писал в воздухе над книгой. “Он... он вызывает что-то из книги”.
“Конечно, это так. Это Гриммерия. Ты что, ничего из этого не понимаешь?”
“Не будь таким язвительным”, - сказал Бррр, но мягко; на самом деле он не мог винить Якль. Воздух, казалось, потрескивал и пересыхал; его грива сходила с ума от статических помех.
Якль схватила его за локти и обхватила себя руками. “Что он вызывает?”
Что-то начало отрываться от страницы. Это было похоже на оригами, выполненное невидимыми пальцами: сложный сгиб бумаги цвета слоновой кости скручивался сам по себе, разгибал конечность, снова скручивался, откупоривал плечо. Существо медленно балансировало на четырех конечностях, затем выпрямилось на двух - двух задних конечностях. Третья пара конечностей царапала воздух позади существа, разворачиваясь и разжимаясь, пока они не стали вдвое выше двуногого.
“Крылья”, - выдохнула Илианора.
”Крылатый человек, - сказал Бррр, - сделанный из бумаги, я имею в виду“.
Существо встало в полный рост только один раз, и из-за какой-то хитрости в складках лица появился небольшой отблеск света - как будто факел уловил отблеск, образованный одной или двумя каплями высохшего клея. Фигура была обнаженной и великолепной, хромая старая крылатая женщина с гривой бумажных волос, достаточно дикой, чтобы заставить Бррр ревновать.
Затем крылья существа сложились назад, чтобы упереться в плечи женщины, как широкое уродство, пара горбов. Под их тяжестью ее позвоночник немного изогнулся; она сутулилась, выглядя старше. Это привело к тому, что ее волосы упали на лоб, придавая ей беглый вид под растрепанными прядями. Свет как-то потускнел; только теперь Бррр смог разглядеть, что бумага была скомкана перед тем, как ее сложили, так что десятки морщин напоминали блеск старой плоти с прожилками.
“Это старая женщина”, - сказал Бррр. Его голос стал тихим. “Пожилая женщина только что сошла со страниц "Гриммерии" и была лишена крыльев, которые помогали ей стоять прямо. Крылья тяжело сложились у нее на спине, прогибая позвоночник под их тяжестью. И сейчас она стоит на коленях и лежит, голая и старая”.
“Я знаю”, - устало сказала Якль. “Голая, старая и новорожденная. И никогда не знала материнского поцелуя. Трагически. Но ты узнал о своем происхождении, Бррр, и я тоже узнала о своем. С днем рождения.” Ее голос звучал так же гордо, как и устало. “Что теперь?”
Скрюченная женщина, возникшая из раскрытых складок волшебной книги, соскользнула со сцены, так и не проснувшись, не пошевелившись. Бородатая кукла осталась одна. Он взял в руки книгу. Он смотрел то туда, то сюда - что-то искал. Марионетка может делать все, что угодно. Наконец он повернулся, и свиток бумаги в задней части сцены образовал новый фон позади него. Подход к высокому дому, почти замку -
“Киамо Ко!” - сказал Бррр.
Илианора сжала его лапу. “Разве Киамо Ко не был больше этого?”
“Все кажется больше, когда ты молод”, - объяснил Бррр. “В любом случае, это декорация, так насколько большой она может быть?”
“Отдай мне мои глаза”, - сказала Якль. Она говорила как сумасшедшая старая леди, не более того, но Бррр знал, что она имела в виду, и ответил ей. Бррр описал то, что он видел.
Замок был нарисован мрачно и причудливо, летучие мыши в окне и скрещенные кости на двери: немного чересчур, если Бррр мог положиться на свою собственную память. Но тут появился волшебник, если это был он, в своей высокой шляпе и с непрезентабельной бородой; он постучал воздухом по стене замка, а затем положил книгу на пол перед дверями, которые все равно были нарисованы закрытыми. Как только он это сделал, нетерпеливый механизм часов выдернул куклу-фокусника в свободное пространство.
“Вот как в Киамо Ко появилась Гриммерия”, - сказала Илианора почти шепотом. “Я помню, как моя мать однажды рассказывала нам об этом. Старый торговец или какой-то мистик оставил его там, и много лет спустя Бастинда нашла его на чердаке.”
Книга лежала на половицах. Остальная часть декораций была пуста. Ничего не произошло.
Тенек выбрал этот момент, чтобы прокомментировать. “Развлекательная программа тикток оставляет желать лучшего в плане драматургии. Сюжет здесь продвигается медленно. Неужели мы должны ждать здесь и смотреть, как растет паутина, в то время как приближаются армии? Если вы называете это надежным свидетелем, сэр Бррр, почему бы вам просто не оттащить Часы Дракона Времени обратно в магистрат Изумрудного города? Заставить его дать показания за вас? Если вы так доверяете ему?”
“Я не уверен, что послушался бы твоего совета, Тенек”, - прорычал Бррр. “Твоя прозрачность - это просто еще одна из твоих маскировок, не так ли?”
“Раз уж мы заговорили, - сказал Кот, - меня зовут Грималкин. Малки для краткости. Сумеречный кот - это так... так себе.”
Якль вскинула кулаки в воздух и разжала парализованные пальцы так сильно, как только могла. “Хватит! Неужели никто не сделает так, как я прошу? Дракон, гном, леди, Лев, кто-то: Попроси у Часов книгу!”
Бррр был ошеломлен. “Спроси, где она сейчас?” - сказал он.
“Разве ты не понимаешь? Я видела, чем закончится моя история. Она здесь. Здесь. В часах. Вытащи ее наружу.”
“Это была пьеса, это была фальшивая книга”, - напомнил Бррр Якль. Неужели она наконец-то сходит с ума?
“Шшш, старая мать”, - сказала Илианора, поглаживая складки кожи на дрожащих предплечьях Якль.
Даже гном проявил некоторое раскаяние из-за того, что зря завел Якль. “Боюсь, они правы, миссис Загадочность. У нас закончились фокусы. Шоу окончено. Здесь не на что смотреть. Двигайся дальше. Держись левее. Расскажи своим друзьям. Благословение Лурлины на тебе и вся эта чушь.”
Но у Дракона Времени были другие идеи. Он согнул предплечье и задрапировал складчатое в гармошку кожаное крыло поперек центральной выставочной камеры. Он опустил голову с лязгающей извилистостью, одновременно зловещей и благородной. Его рубиново-стеклянные глаза выпучились в кожистых глазницах. Его арматура с гусиной шеей ударила вперед, пригвоздив мистера Босса к земле. Из его ноздрей исходил запах гари, от которого у них морщились носы. Катастрофически густой дым повалил из драконьих пазух, затуманив двор, слезясь у всех на глазах.
Бррр хотел потереть глаза, но в его объятиях Теневой кот…Малки…извивался, пытаясь спастись во внезапном тумане. “Остановись, или я оторву тебе все конечности, по одной за раз”, - прохрипел Бррр, кашляя. Ему пришлось постараться потереться лицом о свое предплечье. Когда его глаза перестали слезиться, дым рассеивался. Все страдали от едкой копоти. Илианора вытирала лицо своей серебристой вуалью, гном бородой. Мальчики прижимались друг к другу и хныкали: они внезапно увидели слишком много откровений и захотели вернуться домой. Якль тоже потерла глаза.
“Смотри”, - сказала она, указывая. Драконье крыло поднималось под углом. Бррр вытаращил глаза: Часы не подчинялись приказам ни одного гнома. У него была своя собственная повестка дня. Второе драконье крыло начало подниматься в противоположном направлении, эффект был похож на раздвигающиеся занавески на окне, прежде чем Бррр понял, что это Якль сказала им посмотреть. Но он даже не мог повернуться, чтобы посмотреть, какое у нее было лицо сейчас, когда... возможно ли это?- ее зрение было восстановлено драконьим дымом. Он просто подчинился ее указанию и посмотрел.