Форум Изумрудного города

Это случилось в тот год, когда Великий Гудвин покинул Волшебную Страну, а Страшила Мудрый стал править Изумрудным Городом вместо него. Тогда, когда поменялась власть, многие придворные пытались льстить нашему доброму Страшиле, в надежде занять посты повыше, но не зря Гудвин назвал Страшилу "Мудрым". Новый правитель Изумрудного Города не слишком-то верил льстивым словам, а вскоре во всеуслышание объявил, что оставит всех на своих постах, разве что кто-то отличится на благо города. Знал бы он, к чему это приведёт!.. Но даже будь он трижды премудрым, он всё ж был добр, и не знал, какими путями может идти мысль некоторых горожан.
Вскоре после этого, на каком-то из праздников (я уже и не упомню, на каком — сколько уж лет прошло) я задержался в гостях у Дина Гиора, и, вернувшись под утро в свою сторожку, уснул очень крепким сном. Можете сами представить мой ужас, когда утром я не нашел сумки с зелёными очками! Хорошо хоть ключ от замков на затылке остался на поясе, так что я хотя бы смог выпустить из города немногих остававшихся в нём гостей. Проверив, надёжно ли заперты ворота, я бегом помчался во дворец, докладывать Страшиле о беде.
Страшила долго просидел в раздумьях, а потом сказал:
— Ну что же, Фарамант, наверное придётся отменить указ Гудвина.
— Никак невозможно, Мудрый! Ведь тогда всякий, входящий в город, неминуемо будет ослеплён его красотой!
— Но и закрывать город нельзя — много ли мы сможем без еды, которую нам привозят со всей округи? — и Страшила опять погрузился в размышления. Прошел час, другой, и вот наконец правитель Изумрудного Города решился:
— Даю тебе сроку три дня. Если через три дня ты не найдёшь очки, тогда я распоряжусь снять украшения в городских стенах, и отменю указ Гудвина. Конечно, не хочется ломать такую красоту, но иначе будет только хуже. А теперь иди, добрый Фарамант, и постарайся найти очки!
И я, ошеломлённый свалившейся на плечи ответственностью, отправился выполнять поручение Страшилы Мудрого — да мне и самому хотелось найти очки. Сперва я решил, что мог забыть сумку в гостях, и поэтому из тронного зала отправился в караулку друга. Дин Гиор, хотя и был, по обыкновению, поглощён заботами о своей бороде, принял меня задушно
— Здравствуй, друг! Как служба?
— Плохо! Я потерял сумку с очками!
— Но где? — на лице Длиннобородого Солдата проступила озадаченость, — Ты же не выпускал её из рук вчера, всё твердил что боишься потерять.
— А я точно не оставлял её у тебя?
— Ммм... признаться, не помню — уж очень хорошее вино вчера принесли нам во дворец. Но может оно и так. Давай и впрямь поищем — сумка немаленькая, просто потеряться она не могла.
В следующие четыре часа мы с Длиннобородым перевернули вверх дном его караулку, а потом и все места во дворце, где я, по нашему общему предположению, мог обронить свою сумку — от коридоров около караулки до больших залов, где вчера собирались на танцы горожане. Сумки мы не нашли, и я уже окончательно утвердился в мысли, что во дворце я её не оставлял.
Мысль о том, что я обронил её на пути из дворца, мы с Дином Гиором отбросили — горожане отлично знали, как выглядит моя сумка, и вряд ли кто-то из них был бы столь коварен, чтобы забрать её себе.
— Оставь я её на улице, — сказал я другу, — и кто-то поутру обязательно принёс бы её мне.
— А если уже принесли? Ты же с самого рассвета во дворце — а вдруг кто-то принёс в твою сторожку сумку, пока ты ищешь её тут? — Дин Гиор, кажется, всерьёз загорелся мыслью о том, что всё обошлось, и наша вчерашняя пирушка не стала причиной большой беды.
— Ну, если её вернули, тогда я найду её вечером, — рассудил я. — А если нет, то я только потеряю время даром. Давай думать, где ещё могла остаться сумка?
От долгих размышлений на неприятную тему у меня разболелась голова, и нестерпимо захотелось умыться холодной водой. Так как мы с Дином Гиором тогда стояли уже у входа во дворец, у опущенного моста, я не стал долго думать и плеснул водой изо рва в лицо, чтобы освежиться.
И тут меня осенило: ров! Я ведь мог уронить сумку в ров!
— Дин Гиор, напомни, а ров дворца выходит в реку полностью? — спросил я Длиннобородого Солдата, но перебил его. — И есть ли во дворце длинные палки или багры?
— Дай подумать… нет, к реке только узкий канал, и тот перегорожен решеткой. Что до багров, то они где-то были. А что, ты думаешь…
— Да! Я мог уронить сумку, всё-таки я был навеселе. А значит, она где-то на дне рва!
Я подождал, пока Дин Гиор сходит за баграми, и мы принялись за работу. Но, перерыв к вечеру всё дно рва, сумки мы не обнаружили.
— Ну что ж, Фарамант, видно ты действительно оставил сумку где-то в городе. Тут уже я мало чем могу помочь, но если что, ты только скажи! — Такими словами мой друг попрощался со мной и ушел во дворец. Я, в свою очередь, отправился домой, но где-то у рынка встретил главного смотрителя дворцовой умывальни, Руфа Билана.
— О, славный Фарамант! Как служба? Я слыхал, сегодня ворота Изумрудного Города были закрыты, уж не захворал ли ты?
Я не слишком-то любил этого льстеца, но всё-таки рассказал ему о своей беде.
— Ох, большая беда. Как думаешь, Фарамант, а важное дело — вернуть сумку с очками?
— Да уж наверное важное.
— И для города, наверное, неоценимое?— Продолжал гнуть свою линию Руф Билан.
— Несомненно! Без очков нам придётся разрушить великолепие города, чтобы не ослеплять неповинных путешественников! А какой же тогда будет Изумрудный Город без изумрудов?
— Ну тогда я с радостью помогу тебе, отважный Фарамант! Ты, наверное, оставил сумку во дворце?
— Нет, почтенный Билан, во дворце её нет. Но час уже поздний, и я, пожалуй, пойду себе домой, а с утра снова буду искать сумку. Если хочешь, можешь мне помочь. — Я, признаться, не уловил тогда, к чему Билан выспрашивал про неоценимость дела, и подумал было, что он действительно проникся желанием помочь. Так вот, попрощавшись с ним, я всё-таки вернулся домой. Как я и подозревал, сумку с очками мне никто не вернул, но зато у меня обнаружилась гостья — ворона Кагги-Карр.
— Пр-ривет тебе, Фар-рамант! — поздоровалась она. — Как служба?
— Разве Страшила не сказал тебе? Я потерял сумку с очками, и если за два дня не найду её, Страшила распорядится снять изумруды со стен города и отменить приказ Гудвина!
— Карр! Плохо! — взволновано каркнула старая ворона. — Изумр-рудный Город должен быть Изумрудным! Но я тут не поэтому. У меня тут дело возникло, к главному по дворцовой умывальне, а вы с ним вроде как друзьями уже стали…
— То есть? — всерьёз удивился я.
— Ну, мне один воробей рассказал, что он и утром от тебя выходил, и вот вечером вы с ним на рынке мило беседовали, это я уже сама видела.
— Извини, Кагги-Карр, но вчера он ко мне даже не заходил, так что тебе наверное соврали…
— Да? Ну, карр, всякое бывает. Тогда извини, не буду мешать, и спокойной ночи! — и ворона упорхнула в открытое окно.
Скромно поужинав, я было собирался лечь спать, но заметил клочок ткани, зацепившийся за торчащий из дверного косяка гвоздь. Мне показалось, что я где-то уже видел такую ткань, однако я не смог вспомнить, где, и просто положил её в карман, после чего улёгся в кровать. Но заснуть долго не удавалось — во-первых, я пытался придумать, где ещё я мог оставить сумку — как-никак, не такая она и маленькая, чтобы незаметно потеряться. А во-вторых, мне не давала покоя обронённая Кагги-Карр фраза про Билана, якобы выходившего утром из моей сторожки...
Утром же меня разбудил никто иной, как Дин Гиор. Он постучал в окно сторожки и прокричал:
— Вставай, Фарамант! Очки нашлись!
— Как? Где? — я мигом проснулся, и уже через несколько минут вместе с Длиннобородым Солдатом шел во дворец. По словам Дина Гиора, сумку с очками нашел Руф Билан, и нашел он её где-то во дворце. Я, конечно, был безумно рад, что сумка нашлась, но что-то в этом всём мне не нравилось, будто я чувствовал, что концы с концами у этой истории не сходятся.
А во дворец меня вызывали по большой надобности. Страшила решил отправить меня… на отдых! Руфа Билана — поставить на моё место. «Ну посуди сам, Фарамант, — говорил он тогда, — ты уже мужчина в годах, да и забегался за вчерашний день изрядно, отдохни-ка недельку. А на твоё место пока поставим этого, как его… Билана, который нашел сумку. Ты отдохнёшь немного, а там посмотрим, может и вовсе переведу тебя в напарники к Дину Гиору. Будете с ним вместе дворец охранять».
Я в тот день страшно поссорился со Страшилой, но деваться было некуда — ведь и впрямь я потерял сумку с очками и не смог её найти, а значит был мало пригоден к такой важной и ответственной работе. Уже выходя из дворца, я пробормотал себе в бороду: «Эк, старина Фарамант, видно и впрямь пора давать дорогу молодым…» И тут меня будто громом ударило.
Я понял, что же во всём этом было не так! Рассудите просто: накануне Руф Билан долго выспрашивал меня, ценна ли сумка и большим ли делом будет её вернуть. До этого, когда Страшила объявил что оставит всех на своих постах, всё тот же Билан был одним из тех, кто громче всего возмущался таким решением. Но более того, он якобы выходил из моей сторожки под утро! И ткань! Ткань на гвозде, того же цвета что и его вчерашний кафтан! Мне не хотелось обвинять Руфа Билана без более веских доказательств, но для меня было почти очевидным, что он мог сам стащить у меня сумку, чтобы потом «найти» её! Оставалось проверить это, не привлекая внимания. Вернувшись во дворец я, ничего не сказав Страшиле, отправился на поиски Кагги-Карр, и нашел её там, где ожидал — на дворцовой кухне.
— А, Фар-рамант! Я слыхала, что очки нашлись благодаря Билану?
— Да, это так. Видимо, я и впрямь уже стар для Стража Ворот. Но, мудрая Кагги-Карр, прости что был вчера невежлив. Могу я спросить у тебя кое-что? — я знал, что ворона падка на лесть.
— Да, конечно, спр-рашивай! — если бы она могла улыбаться, она бы точно улыбнулась, так довольно прозвучал её ответ.
— Ты вчера говорила, какой-то воробей рассказал тебе про то, что Руф Билан выходил из моего дома, так? А не скажешь, где его найти?
— Карр, скажу, карр, но ты же понимаешь, не за так, — она хитро подмигнула мне. — Я скажу тебе про воробья, а ты не скажешь Страшиле, что я искала Руфа Билана, хор-рошо?
— Да, конечно, мудрая Кагги-Карр! — Мне, признаться, стало интересно, что ей нужно было от этого пройдохи, но уговор есть уговор, а воробей мне был очень нужен.
Выслушав пояснения вороны о том, как найти этого самого воробья, я отправился в город, но выходя из дворца, столкнулся с Руфом Биланом.
— О, старина Фарамант, — панибратски поздоровался он. — Поздравляю с первым днём заслуженного отдыха!
— Да уж, видимо и впрямь я слишком стар для этой работёнки, — попытался отшутиться я, чтобы ничем не выдать своих подозрений. — А тебя поздравляю с повышением, Билан!
— Э, да я теперь не просто «Билан», — осадил он меня. — Я теперь «Страж Ворот Билан», и так ко мне и стоит обращаться. Но ладно, приятель, ты уже наверное устал от болтовни. Проводи-ка меня к сторожке, мне теперь раздавать очки.
— Ну ладно, почтенный Страж Ворот… — и я пошел дальше, храня молчание, а про себя думая: «Ну, уж я тебя прищучу, коварный поганец!».
Проводив этого подлеца к сторожке, я забрал из неё свой нехитрый скарб и вернулся во дворец, к Дину Гиору. Мой друг долго утешал меня и пытался развеселить, но я сказал ему, что у меня есть свидетель того, что Руф Билан — редкий подлец, и если Длиннобородый Солдат согласится мне помочь, то уже завтра я снова буду сидеть в своей сторожке, а Билан — заведовать дворцовой умывальней. Разумеется, Дин Гиор согласился помочь мне, и вместе с ним я отправился на главную площадь города, где, как сказала Кагги-Карр, я смогу найти нужного мне воробья.
Воробей, Прыг-Скок, и впрямь нашелся быстро — стоило мне шепнуть одному из множества его сородичей, что Фарамант щедро отсыплет зерна тому воробью, который видел Руфа Билана.
— Чирк-чирирк, привет, Страж Ворот! — Быстро-быстро прочирикал воробей. — Я — Прыг-Скок, воробей который видел Руфа Билана. Ты, чирк-чирик, искал меня?
— А ты сможешь припомнить, когда ты его видел, и во что он был одет? — я решил не говорить птице ни о том, что я уже не Страж Ворот, ни о том, что именно я ждал от неё услышать.
— Чирк-чирк, конечно вспомню! Это было… да, это было за час до того как закукарекали петухи, и был он в своём камзоле, и с какой-то, чирк-чирик, сумкой на плече, большой кожаной сумкой, с какими-то дужками!
— Очки! — ахнул Дин Гиор.
— Именно так, друг. Прыг-Скок, а ты сможешь вечером встретить меня у сторожки Стража Ворот? — вновь обратился я к воробью.
— Конечно, чирк-чирик! Но ты ведь обещал зерно, если я расскажу тебе про Билана? — покосился на меня мой ценнейший свидетель.
— Да, разумеется! — порывшись по карманам, я нашел немного семечек, которые любил лузгать, стоя на посту. — Вот, это сейчас, и я дам тебе ещё больше вечером, если ты придёшь.
— Хорошо-хорошо, чик-чирик!
И на этом мы с ним расстались. До вечера, когда я, Дин Гиор и Прыг-Скок собрались у сторожки. Я обратился к ним с такими словами: «Друзья, вы знаете, что Руф Билан обманул меня и обманул Страшилу, чтобы занять моё место Стража Ворот! Но я — человек добрый, и поэтому хочу дать ему возможность самому раскаяться в том, что он натворил, потому что если я обвиню его перед Страшилой, Страшила выгонит его из города, а это слишком суровое наказание за проступок, пускай и опасный, но не приведший к беде. Поэтому сейчас мы войдём, и попытаемся переубедить Билана».
И я постучал в дверь.
— Кого там принесло на ночь глядя? — Раздался из-за двери злой голос нового Стража Ворот. — Приходите утром!
— Никак невозможно, почтенный Страж Ворот, — как можно более угодливо ответил я. — Я забыл у вас свои вещи!
— А, это ты, старина Фарамант, — тон Билана сменился на снисходительный. — Погоди, сейчас я открою.
Я дал знак Дину Гиору, и как только Руф открыл дверь, мы вместе кинулись внутрь. Дин Гиор прижал Билана к стене, а я позвал внутрь Прыг-Скока.
— Что ещё за глупые шутки, Дин Гиор? Фарамант? Вы верно совсем сбрендили! — завопил Билан.
— Молчи и слушай, Руф Билан. Вот этот воробей видел, как ты выходил утром из моей сторожки, а на плече у тебя была кожаная сумка с очками. А вот этот клок ткани, которая, какая неожиданность, совпадает по цвету с тканью твоего кафтана, я снял утром с гвоздя в двери. Ты понимаешь, к чему я клоню? Я мог бы прийти к Страшиле, и уже завтра ты был бы изгнан из города, но я добрый, и поэтому пришел к тебе, — с нескрываемым удовольствием я наблюдал, как спесивое выражение лица этого мошенника переходит в трусливое. — И поэтому сейчас ты, я и Дин Гиор пойдём во дворец, где ты скажешь Страшиле, что должность Стража Ворот тебе не понравилась. Ты меня понимаешь? — он часто-часто закивал. — Вот и хорошо. Пошли.ъ
Что и как этот подлец доказывал Страшиле, я уже и не упомню, но что было то было — на следующий день я снова вернулся в свою сторожку, а Руф Билан — на пост начальника дворцовой умывальни. И ещё долго мы с ним при встрече не здоровались — но в конце-концов, я простил поганца, поверив что он сможет перевоспитаться… а зря. Знать бы, глядишь и у Урфина Джюса бы не получилось…